Лошадь Молли сделала прыжок, следуя за конем Майло Тэлона. Девушка попыталась остановить ее, но, вспомнив второй выстрел, въехала под защиту скал. Остановившись, она повернулась в седле.
Что-то зашевелилось в камнях, и сердце у нее ушло в пятки. И тут она увидела хозяина ранчо, того самого, у которого они купили лошадей!
Она с облегчением вздохнула:
— О, это вы! Да спаси вас Господь!
Молли взглянула туда, куда упал Майло, и ничего не увидела. Сочная зелень травы, несколько деревьев и кустов, то там, то здесь обломки скал. Тени становились длиннее.
— Нам надо ехать обратно на ранчо, — мягко предложил ранчеро. — Кажется, его убили. Утром я вернусь за телом.
— Но может, он только ранен!
— Он мертв. Умер. Отличный выстрел. А разве вы не слышали другого выстрела? Они рядом и сейчас будут здесь. Нам нельзя тут оставаться. Потом мы посмотрим все вокруг, но не сейчас. Идите со мной. Вы поживете с нами.
Молли с неохотой согласилась.
— Должно быть, вы правы. — Затем горько воскликнула: — Он не может быть мертв! Не может!
Ранчеро улыбнулся, беря под уздцы ее лошадь.
— Вы почувствуете себя лучше, когда перекусите. Бесс вас ждет. Вот удивится и обрадуется. Она хорошая женщина, и мне нравится делать ей маленькие подарки, чтобы побаловать.
— Но Майло?
— Завтра будет день. Если жив, то продержится до завтра.
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Что-то зашевелилось в камнях, и сердце у нее ушло в пятки. И тут она увидела хозяина ранчо, того самого, у которого они купили лошадей!
Она с облегчением вздохнула:
— О, это вы! Да спаси вас Господь!
Молли взглянула туда, куда упал Майло, и ничего не увидела. Сочная зелень травы, несколько деревьев и кустов, то там, то здесь обломки скал. Тени становились длиннее.
— Нам надо ехать обратно на ранчо, — мягко предложил ранчеро. — Кажется, его убили. Утром я вернусь за телом.
— Но может, он только ранен!
— Он мертв. Умер. Отличный выстрел. А разве вы не слышали другого выстрела? Они рядом и сейчас будут здесь. Нам нельзя тут оставаться. Потом мы посмотрим все вокруг, но не сейчас. Идите со мной. Вы поживете с нами.
Молли с неохотой согласилась.
— Должно быть, вы правы. — Затем горько воскликнула: — Он не может быть мертв! Не может!
Ранчеро улыбнулся, беря под уздцы ее лошадь.
— Вы почувствуете себя лучше, когда перекусите. Бесс вас ждет. Вот удивится и обрадуется. Она хорошая женщина, и мне нравится делать ей маленькие подарки, чтобы побаловать.
— Но Майло?
— Завтра будет день. Если жив, то продержится до завтра.
Глава 22
Холодно… Мне было холодно, очень холодно. Начал поворачиваться и сильно ударился головой, потом выставил вперед руку. Ледяная стена, что-то холодное и твердое надо мной.
Я мертв? Нет, не мертв, раз чувствую холод и боль.
В какой-то момент меня охватила дикая паника, и мне пришлось бороться с самим собой за обладание телом. Осторожно я протянул руку. Камень. Каменная стена. Ощупал землю. Лежал на песке. Я мог поднять руку, она двигалась, но всего лишь несколько дюймов, дальше мешали каменные стены. Теперь мои глаза были широко открыты. С левой стороны пространство казалось немного серее, и я протянул руку туда. Пустота. Слева стены не было. Я начал осторожно двигаться, но остановился. Над моей головой что-то сдвинулось, посыпалась струйка песка, маленький камушек, несколько раз ударившись о каменную стену, упал рядом со мной.
Наверху кто-то ходил, тихо ступая. Я испугался. Рука автоматически рванулась к револьверу. Он оказался на месте, на месте висел и нож. Я вытащил его из чехла. Кто-то пробирался среди валунов. Безусловно, человек. Грубая одежда терлась о камни, издавая характерное шуршание.
Он стоял надо мной. Как высоко? Может, футов пятнадцать. Память медленно возвращала меня к прошедшим событиям. В меня стреляли. Я поднял руку, и боль пронзила ее, как ножом. Рука болела. Другой рукой я ощупал голову. На ней была спекшаяся кровь — кровь на волосах и лице. Пальцы коснулись шишки — след от скользнувшей пули, — распухшей и болезненной. Значит, пуля ударила вскользь, и у меня сотрясение.
Я лежал беззвучно и прислушивался. Рядом со мной упал еще один камень. Затем голос, знакомый голос позвал:
— Тэлон?
Я узнал хозяина ранчо и чуть было не подал голос, но вовремя удержался. С какой стати он здесь? Как догадался, где меня искать? Я лежал спокойно, и, хотя у меня было желание ответить, инстинкт и весь мой опыт подсказывали, что этого делать нельзя.
— Тэлон? Если ты живой, отзовись! Я хочу тебе помочь. Молли с нами. Она у нас на ранчо, с Бесс. Мы ее подержим некоторое время.
Я затаился и старался даже не мигать. Почему он вышел в ночь, чтобы найти меня? И как он наткнулся на это место? По следам? Он шел по следам? Но мы почти не оставили следов, найти их очень трудно. Я подожду. Подумаю.
Почему он здесь? Почему так странно говорит о Молли? «Мы ее подержим… некоторое время». Что он хотел сказать?
Постепенно все стало вставать на свои места. Хозяин ранчо рассказал нам, как проехать по Дорожному оврагу до Техасского ручья. Больше никто не знал, где мы, и все-таки в меня стреляли. Люди Ролона Тейлора? Они не могли так быстро меня найти. Или люди Прайда Хоуви? Вряд ли.
В меня стреляли. Я помнил резкий удар по голове, падение на скалы, удар, опять падение.
Потом темнота. Я потерял сознание. Сейчас ночь, значит, прошло несколько часов. Он сказал, что Молли на ранчо. Кто отвез ее на ранчо? Только он. И вернулся сюда.
Он просто хотел помочь. Ранчеро показался мне добродушным, вежливым и внимательным.
И все же почему он отвез Молли назад, на ранчо, а потом вернулся? Она ранена? Я почувствовал прилив страха.
Молли ранена?
Я лежал очень тихо. Если с Молли все в порядке, почему он приехал один? Почему не попросил ее помочь отыскать меня? Она ранена. Или ему не нужны свидетели, когда он меня найдет.
Почему?
Предположим, он стрелял в меня. Он знал, куда мы едем. Ему известно, что у меня есть золото, — продал мне двух лошадей. Но так думать глупо. Они такие хорошие люди. Такие чистые и аккуратные.
Что-то подобное уже было, но что именно, я не мог вспомнить, В голове что-то крутилось, что-то убегающее и дразнящее, но мне никак не удавалось накинуть лассо на эту мысль.
Ма как-то раз сказала, что один наш гость отзывался о соседях как о «чистых и аккуратных людях». «Ты понял? — заметила она. — Люди помнят такие вещи. Постарайся выглядеть приличным, Майло. Одевайся хорошо и опрятно».
Ма была просто великолепна в таких вещах. «Какая разница между крысой и белкой? — говорила она. — Довольно маленькая, однако все любят белок и никто не любит крыс. Почему? Потому что белка одевается во много раз лучше. Она выглядит хорошенькой и всегда крутится на деревьях. Крысы же водятся в подвалах и сточных канавах».
В то время, а разговор наш состоялся лет двенадцать — пятнадцать назад, для меня, юнца, ее байка звучала смешно, но мысль засела в голове, чего, собственно, Ма и добивалась. Но что эта мысль могла иметь общего с моей теперешней ситуацией?
Гость тогда рассказывал о каких-то людях, хвалил их ранчо и удивлялся: «Не понимаю, как они умудряются достигать такого эффекта. Не думаю, чтобы без помощников они могли содержать большое стадо».
Стараясь не двигаться, я прислушивался. Он тоже затаился, слушая, как и я.
Что еще тогда было сказано? «Чисто и аккуратно, — повторил гость, затем продолжил: — У него конь каштановой масти. Великолепный конь! Хотел его поменять, но он уперся. Прекрасный конь, один из самых красивых, которых я только видел. Он сказал, что выменял его».
Па взглянул на него. (Я помню это, потому что Па вдруг изменился в лице. )
«Каштановой масти со звездочкой на морде? С тремя белыми носками?» — «Точно, он! Я бы дорого дал за такого коня. Дорого. Но он отказался меняться».
Па постукивал пальцами по ручке кресла. Так было, когда он раздумывал.
«Я знаю этого коня, — сказал он. — Интересно, как он его получил? Я предлагал за него индианке, которую звали Дитя Луны, сто долларов, а когда она отказалась, удвоил ставку, но она заявила, что не отдаст коня, потому что ей подарил его муж. Он поймал его диким специально для нее».
Разговор продолжался, но больше я ничего не слышал, потому что вошла Ма и потребовала, чтобы я отправлялся спать. Имя Дитя Луны мне очень понравилось, и тогда я был романтиком. Мне показалось, здорово, что она не продала коня, которого подарил ей муж, хотя для индейца двести долларов — огромная сумма, которая давала возможность накупить удивительное множество вещей.
Не тот ли самый хозяин ранчо, который как-то заполучил каштанового коня, повстречался нам на пути? «Чистые и аккуратные» — ну да, именно такими они и выглядели.
— Тэлон? Если ты ранен, я помогу. Отвезу тебя к твоей девушке.
Он торопился, в его голосе слышалось нетерпение. Но я лежал тихо. Было так темно, что я не мог разглядеть, где нахожусь. Место, куда закатился, находилось внизу, среди обломков скал. То ли трещина, то ли дыра между огромными валунами. Он или не мог спуститься сюда, или не хотел рисковать, не будучи уверен, мертв ли я и в каком расположении духа нахожусь.
После долгого молчания я услышал, как он двинулся вокруг, что-то бормоча себе под нос, затем его шаги удалились. Но далеко ли?
Вытянув руку, я почувствовал траву, песок, скалы, потом обрыв. Он мог быть высотой в несколько дюймов, а мог — и в пятьдесят футов. Я лежал спокойно, думая.
Кто я? Чертов дурак! Почему не ответил хозяину ранчо? Что он мне сделал? Позаботился о Молли.
Может, я потерял сознание, может, заснул, но, когда открыл глаза, было светло. Я мог осмотреться. Наверное, меня разбудил свет, но скорее всего — шестое чувство человека, живущего в дикой природе.
Я услышал тихий звук трущейся о камни материи. Кто-то в джинсах или другой грубой одежде подкрадывался сзади, подползал, скрываясь между валунами, а я лежал под скальным выступом высотой всего два фута. Лежал там, где едва мог двинуться, да еще с простреленной рукой.
Тот, кто действительно беспокоился обо мне, приближался бы по прямой, без уловок, не обращая внимания на звук своих шагов.
Ну а если кто-то хотел меня убить?
Со мной, должно быть, произошло так: с коня я, наверное, упал между скалами, перевернулся и попал в углубление под козырьком скалы. И вот лежал теперь на спине — окровавленная сторона головы, возможно, видна из-под козырька, левая рука с ножом подогнута под тело.
Я попробовал двинуть правой рукой, но почувствовал такую боль, что чуть не вскрикнул. Занимал я крайне неудачное положение. Нож в руке, но, если неизвестный остановится сбоку и выстрелит — мне конец. Меня прошиб пот. Самое худшее то, что я не мог двигаться. Я даже не знал, удастся ли мне встать. А что, если обе ноги у меня сломаны? Я только что пришел в сознание и не успел убедиться, что они в порядке. Однако ноги болели так же сильно, как и рука.
Кто бы ни искал меня сейчас, он шел не с добрыми намерениями. Я зажмурился. Если это хозяин ранчо, он жилист и силен. Я знал много шестидесятилетних, которые давали фору молодым. Мне надо действовать быстро, очень быстро.
По лицу струился пот. Как выбраться из щели? У него револьвер, и он будет стрелять. У меня тоже револьвер, но правая рука не слушалась. Положение серьезное. Если я выберусь отсюда… Должен выбраться. Молли у них. И она не догадается, в какую заварушку попала, пока не станет слишком поздно.
Теперь стало тихо. Что случилось? Где он? Увидел меня и теперь идет, стараясь заметить искорку жизни? Видит ли он мое дыхание? Я чуть-чуть приоткрыл глаза. Ранчеро стоял футах в десяти — наполовину в тени, наполовину на солнце — и наблюдал за мной. Я видел только одну его руку — с ножом.
Уже лучше, чем револьвер. С ножом я мог потягаться. Однако у меня не было возможности двигаться, маневрировать. Преимущество оставалось на его стороне.
Теперь он продвигался очень медленно — легко и бесшумно, как змея, — и не сводил с меня настороженных глаз. Каждый мускул напряжен.
Конечно, он не догадывался, что я его подозреваю. Откуда ему знать?
Теперь этот человек стоял футах в четырех около моих ног.
— Жив? Ты еще жив, Тэлон? Или как она тебя там называла? Майло? Нам нужна была помощница, Майло. Давно никто не появлялся. Бесс уже надела на нее железки. Бесс это умеет. Наручники — на запястья, кандалы — на ноги, но работать она еще сможет. Иногда, правда, они становятся упрямыми, но после хорошей порки все быстро проходит.
Он ждал, наблюдая за моей реакцией. Потом внезапно поднял руку, собрал с камня горсть пыли, и в тот момент, как ее бросил, я понял, что он попытается сделать. Пыль упала мне на лицо, на закрытые глаза, я сдержался и не поморщился. Не ведая того, он дал мне секунду сориентироваться, и я успел настроиться.
— Значит, умер, да? Или близок к тому. Ну, мы сейчас проверим.
Он двигался, как кошка. Один быстрый шаг, нож занесен, а моя рука зажата под телом.
Со всей силы я ударил его ногой в бедро. Он отшатнулся, и нож прошел мимо.
Мне удалось освободить левую руку с ножом. Он нагнулся и я, повернув лезвие вверх, пропорол ему предплечье. Мой острый как бритва нож вошел глубоко, мой противник вскрикнул и качнулся назад, хватаясь здоровой рукой за револьвер. Дуло уже вышло из кобуры, стало подниматься, и я бросил нож. Нас разделяло менее семи футов, и я уже выбрался из щели и стоял на ногах. Я бросил нож сильно, с ладони из-под руки, лезвием вправо. Не жалуюсь на свои силы, и в свое время мне приходилось кидать ножи. Лезвие вошло ему в живот под пряжкой ремня, вошло легко и глубоко, по самую рукоятку. Как в масло.
Удар остановил его. Он опять вскрикнул, почти как ребенок, и уронил револьвер. Сделал полшага назад, глядя на торчащую из живота рукоятку, будто не мог поверить случившемуся. Наверное, так оно и бывает. Когда человек часто убивает, он начинает верить, что с ним подобное не произойдет никогда.
Ранчеро было схватился за рукоятку, затем отвел руки. Его «оу-у-у» прозвучало больше по-женски, чем по-мужски. Он посмотрел на меня и простонал:
— Нет, ты не смеешь. Ты просто не смеешь! Это не…
Не знаю, почему я спросил об этом, но мысль вдруг сделалась ясной, отчетливой и нестерпимой. Вероятно, она ждала своего часа многие годы после того, как я услышал рассказ Па.
— А ты помнишь Дитя Луны? Что ты с ней сделал?
Он непонимающе уставился на меня.
— Дитя Луны? Она работала. Работала, пока мы не устали от нее. Бесс немного ее побаивалась. Та все время смотрела. Даже ночью звенели ее кандалы.
Он упал на колени, а я ступил вперед, оттолкнул его, подобрал револьвер и вытащил свой нож.
Многих людей я жалел, но не его. Скольких он убил, прикидываясь их другом!
И Молли. Что сделали с ней на ранчо, жива ли она?
Я мертв? Нет, не мертв, раз чувствую холод и боль.
В какой-то момент меня охватила дикая паника, и мне пришлось бороться с самим собой за обладание телом. Осторожно я протянул руку. Камень. Каменная стена. Ощупал землю. Лежал на песке. Я мог поднять руку, она двигалась, но всего лишь несколько дюймов, дальше мешали каменные стены. Теперь мои глаза были широко открыты. С левой стороны пространство казалось немного серее, и я протянул руку туда. Пустота. Слева стены не было. Я начал осторожно двигаться, но остановился. Над моей головой что-то сдвинулось, посыпалась струйка песка, маленький камушек, несколько раз ударившись о каменную стену, упал рядом со мной.
Наверху кто-то ходил, тихо ступая. Я испугался. Рука автоматически рванулась к револьверу. Он оказался на месте, на месте висел и нож. Я вытащил его из чехла. Кто-то пробирался среди валунов. Безусловно, человек. Грубая одежда терлась о камни, издавая характерное шуршание.
Он стоял надо мной. Как высоко? Может, футов пятнадцать. Память медленно возвращала меня к прошедшим событиям. В меня стреляли. Я поднял руку, и боль пронзила ее, как ножом. Рука болела. Другой рукой я ощупал голову. На ней была спекшаяся кровь — кровь на волосах и лице. Пальцы коснулись шишки — след от скользнувшей пули, — распухшей и болезненной. Значит, пуля ударила вскользь, и у меня сотрясение.
Я лежал беззвучно и прислушивался. Рядом со мной упал еще один камень. Затем голос, знакомый голос позвал:
— Тэлон?
Я узнал хозяина ранчо и чуть было не подал голос, но вовремя удержался. С какой стати он здесь? Как догадался, где меня искать? Я лежал спокойно, и, хотя у меня было желание ответить, инстинкт и весь мой опыт подсказывали, что этого делать нельзя.
— Тэлон? Если ты живой, отзовись! Я хочу тебе помочь. Молли с нами. Она у нас на ранчо, с Бесс. Мы ее подержим некоторое время.
Я затаился и старался даже не мигать. Почему он вышел в ночь, чтобы найти меня? И как он наткнулся на это место? По следам? Он шел по следам? Но мы почти не оставили следов, найти их очень трудно. Я подожду. Подумаю.
Почему он здесь? Почему так странно говорит о Молли? «Мы ее подержим… некоторое время». Что он хотел сказать?
Постепенно все стало вставать на свои места. Хозяин ранчо рассказал нам, как проехать по Дорожному оврагу до Техасского ручья. Больше никто не знал, где мы, и все-таки в меня стреляли. Люди Ролона Тейлора? Они не могли так быстро меня найти. Или люди Прайда Хоуви? Вряд ли.
В меня стреляли. Я помнил резкий удар по голове, падение на скалы, удар, опять падение.
Потом темнота. Я потерял сознание. Сейчас ночь, значит, прошло несколько часов. Он сказал, что Молли на ранчо. Кто отвез ее на ранчо? Только он. И вернулся сюда.
Он просто хотел помочь. Ранчеро показался мне добродушным, вежливым и внимательным.
И все же почему он отвез Молли назад, на ранчо, а потом вернулся? Она ранена? Я почувствовал прилив страха.
Молли ранена?
Я лежал очень тихо. Если с Молли все в порядке, почему он приехал один? Почему не попросил ее помочь отыскать меня? Она ранена. Или ему не нужны свидетели, когда он меня найдет.
Почему?
Предположим, он стрелял в меня. Он знал, куда мы едем. Ему известно, что у меня есть золото, — продал мне двух лошадей. Но так думать глупо. Они такие хорошие люди. Такие чистые и аккуратные.
Что-то подобное уже было, но что именно, я не мог вспомнить, В голове что-то крутилось, что-то убегающее и дразнящее, но мне никак не удавалось накинуть лассо на эту мысль.
Ма как-то раз сказала, что один наш гость отзывался о соседях как о «чистых и аккуратных людях». «Ты понял? — заметила она. — Люди помнят такие вещи. Постарайся выглядеть приличным, Майло. Одевайся хорошо и опрятно».
Ма была просто великолепна в таких вещах. «Какая разница между крысой и белкой? — говорила она. — Довольно маленькая, однако все любят белок и никто не любит крыс. Почему? Потому что белка одевается во много раз лучше. Она выглядит хорошенькой и всегда крутится на деревьях. Крысы же водятся в подвалах и сточных канавах».
В то время, а разговор наш состоялся лет двенадцать — пятнадцать назад, для меня, юнца, ее байка звучала смешно, но мысль засела в голове, чего, собственно, Ма и добивалась. Но что эта мысль могла иметь общего с моей теперешней ситуацией?
Гость тогда рассказывал о каких-то людях, хвалил их ранчо и удивлялся: «Не понимаю, как они умудряются достигать такого эффекта. Не думаю, чтобы без помощников они могли содержать большое стадо».
Стараясь не двигаться, я прислушивался. Он тоже затаился, слушая, как и я.
Что еще тогда было сказано? «Чисто и аккуратно, — повторил гость, затем продолжил: — У него конь каштановой масти. Великолепный конь! Хотел его поменять, но он уперся. Прекрасный конь, один из самых красивых, которых я только видел. Он сказал, что выменял его».
Па взглянул на него. (Я помню это, потому что Па вдруг изменился в лице. )
«Каштановой масти со звездочкой на морде? С тремя белыми носками?» — «Точно, он! Я бы дорого дал за такого коня. Дорого. Но он отказался меняться».
Па постукивал пальцами по ручке кресла. Так было, когда он раздумывал.
«Я знаю этого коня, — сказал он. — Интересно, как он его получил? Я предлагал за него индианке, которую звали Дитя Луны, сто долларов, а когда она отказалась, удвоил ставку, но она заявила, что не отдаст коня, потому что ей подарил его муж. Он поймал его диким специально для нее».
Разговор продолжался, но больше я ничего не слышал, потому что вошла Ма и потребовала, чтобы я отправлялся спать. Имя Дитя Луны мне очень понравилось, и тогда я был романтиком. Мне показалось, здорово, что она не продала коня, которого подарил ей муж, хотя для индейца двести долларов — огромная сумма, которая давала возможность накупить удивительное множество вещей.
Не тот ли самый хозяин ранчо, который как-то заполучил каштанового коня, повстречался нам на пути? «Чистые и аккуратные» — ну да, именно такими они и выглядели.
— Тэлон? Если ты ранен, я помогу. Отвезу тебя к твоей девушке.
Он торопился, в его голосе слышалось нетерпение. Но я лежал тихо. Было так темно, что я не мог разглядеть, где нахожусь. Место, куда закатился, находилось внизу, среди обломков скал. То ли трещина, то ли дыра между огромными валунами. Он или не мог спуститься сюда, или не хотел рисковать, не будучи уверен, мертв ли я и в каком расположении духа нахожусь.
После долгого молчания я услышал, как он двинулся вокруг, что-то бормоча себе под нос, затем его шаги удалились. Но далеко ли?
Вытянув руку, я почувствовал траву, песок, скалы, потом обрыв. Он мог быть высотой в несколько дюймов, а мог — и в пятьдесят футов. Я лежал спокойно, думая.
Кто я? Чертов дурак! Почему не ответил хозяину ранчо? Что он мне сделал? Позаботился о Молли.
Может, я потерял сознание, может, заснул, но, когда открыл глаза, было светло. Я мог осмотреться. Наверное, меня разбудил свет, но скорее всего — шестое чувство человека, живущего в дикой природе.
Я услышал тихий звук трущейся о камни материи. Кто-то в джинсах или другой грубой одежде подкрадывался сзади, подползал, скрываясь между валунами, а я лежал под скальным выступом высотой всего два фута. Лежал там, где едва мог двинуться, да еще с простреленной рукой.
Тот, кто действительно беспокоился обо мне, приближался бы по прямой, без уловок, не обращая внимания на звук своих шагов.
Ну а если кто-то хотел меня убить?
Со мной, должно быть, произошло так: с коня я, наверное, упал между скалами, перевернулся и попал в углубление под козырьком скалы. И вот лежал теперь на спине — окровавленная сторона головы, возможно, видна из-под козырька, левая рука с ножом подогнута под тело.
Я попробовал двинуть правой рукой, но почувствовал такую боль, что чуть не вскрикнул. Занимал я крайне неудачное положение. Нож в руке, но, если неизвестный остановится сбоку и выстрелит — мне конец. Меня прошиб пот. Самое худшее то, что я не мог двигаться. Я даже не знал, удастся ли мне встать. А что, если обе ноги у меня сломаны? Я только что пришел в сознание и не успел убедиться, что они в порядке. Однако ноги болели так же сильно, как и рука.
Кто бы ни искал меня сейчас, он шел не с добрыми намерениями. Я зажмурился. Если это хозяин ранчо, он жилист и силен. Я знал много шестидесятилетних, которые давали фору молодым. Мне надо действовать быстро, очень быстро.
По лицу струился пот. Как выбраться из щели? У него револьвер, и он будет стрелять. У меня тоже револьвер, но правая рука не слушалась. Положение серьезное. Если я выберусь отсюда… Должен выбраться. Молли у них. И она не догадается, в какую заварушку попала, пока не станет слишком поздно.
Теперь стало тихо. Что случилось? Где он? Увидел меня и теперь идет, стараясь заметить искорку жизни? Видит ли он мое дыхание? Я чуть-чуть приоткрыл глаза. Ранчеро стоял футах в десяти — наполовину в тени, наполовину на солнце — и наблюдал за мной. Я видел только одну его руку — с ножом.
Уже лучше, чем револьвер. С ножом я мог потягаться. Однако у меня не было возможности двигаться, маневрировать. Преимущество оставалось на его стороне.
Теперь он продвигался очень медленно — легко и бесшумно, как змея, — и не сводил с меня настороженных глаз. Каждый мускул напряжен.
Конечно, он не догадывался, что я его подозреваю. Откуда ему знать?
Теперь этот человек стоял футах в четырех около моих ног.
— Жив? Ты еще жив, Тэлон? Или как она тебя там называла? Майло? Нам нужна была помощница, Майло. Давно никто не появлялся. Бесс уже надела на нее железки. Бесс это умеет. Наручники — на запястья, кандалы — на ноги, но работать она еще сможет. Иногда, правда, они становятся упрямыми, но после хорошей порки все быстро проходит.
Он ждал, наблюдая за моей реакцией. Потом внезапно поднял руку, собрал с камня горсть пыли, и в тот момент, как ее бросил, я понял, что он попытается сделать. Пыль упала мне на лицо, на закрытые глаза, я сдержался и не поморщился. Не ведая того, он дал мне секунду сориентироваться, и я успел настроиться.
— Значит, умер, да? Или близок к тому. Ну, мы сейчас проверим.
Он двигался, как кошка. Один быстрый шаг, нож занесен, а моя рука зажата под телом.
Со всей силы я ударил его ногой в бедро. Он отшатнулся, и нож прошел мимо.
Мне удалось освободить левую руку с ножом. Он нагнулся и я, повернув лезвие вверх, пропорол ему предплечье. Мой острый как бритва нож вошел глубоко, мой противник вскрикнул и качнулся назад, хватаясь здоровой рукой за револьвер. Дуло уже вышло из кобуры, стало подниматься, и я бросил нож. Нас разделяло менее семи футов, и я уже выбрался из щели и стоял на ногах. Я бросил нож сильно, с ладони из-под руки, лезвием вправо. Не жалуюсь на свои силы, и в свое время мне приходилось кидать ножи. Лезвие вошло ему в живот под пряжкой ремня, вошло легко и глубоко, по самую рукоятку. Как в масло.
Удар остановил его. Он опять вскрикнул, почти как ребенок, и уронил револьвер. Сделал полшага назад, глядя на торчащую из живота рукоятку, будто не мог поверить случившемуся. Наверное, так оно и бывает. Когда человек часто убивает, он начинает верить, что с ним подобное не произойдет никогда.
Ранчеро было схватился за рукоятку, затем отвел руки. Его «оу-у-у» прозвучало больше по-женски, чем по-мужски. Он посмотрел на меня и простонал:
— Нет, ты не смеешь. Ты просто не смеешь! Это не…
Не знаю, почему я спросил об этом, но мысль вдруг сделалась ясной, отчетливой и нестерпимой. Вероятно, она ждала своего часа многие годы после того, как я услышал рассказ Па.
— А ты помнишь Дитя Луны? Что ты с ней сделал?
Он непонимающе уставился на меня.
— Дитя Луны? Она работала. Работала, пока мы не устали от нее. Бесс немного ее побаивалась. Та все время смотрела. Даже ночью звенели ее кандалы.
Он упал на колени, а я ступил вперед, оттолкнул его, подобрал револьвер и вытащил свой нож.
Многих людей я жалел, но не его. Скольких он убил, прикидываясь их другом!
И Молли. Что сделали с ней на ранчо, жива ли она?
Глава 23
Выбравшись из скал, я внимательно огляделся. Моя лошадь конечно же убежала и теперь была уже на полдороге к ранчо. Но как насчет его лошади? Скорее всего он оставил ее привязанной где-нибудь поблизости.
Следов хозяина ранчо почти не осталось. Но я нашел один, определил длину шага по высоте роста, поискал вокруг, нашел другой. Проследить его путь по отпечаткам сапог отняло бы слишком много времени. Поэтому я посмотрел в направлении, откуда они вели. Ярдах в пятидесяти росло несколько небольших деревьев, окруженных кустарником, и я двинулся туда, неся, несмотря на боль в руке, его револьвер.
Коня ранчеро привязал в кустах позади рощицы. Сев в седло, я стал искать отпечатки копыт, пока не сообразил, какой дорогой он приехал.
Молли хоть и была пленницей жены старика, но, возможно, пока еще не имела представления, в какую неприятность попала.
Холодным серым утром Молли проснулась, открыла глаза и уставилась в белый потолок. Какой-то момент тихо лежала. Вчера она так устала, что тут же уснула, хотя и беспокоилась о Майло. Теперь лежала в странном помещении без окон с совершенно голыми стенами.
Она стала приподниматься, и что-то звякнуло. Испугавшись, она села, и опять что-то звякнуло, и холодный металл коснулся ее кожи. Она не верила своим глазам. Ее руки оказались скованы наручниками.
Железные обручи вокруг каждого запястья соединяла толстая цепь длиной около двух футов. На лодыжках тоже были железные обручи и около трех футов цепи между ними.
Ее обуял ужас. Что?..
Дверь в комнату открылась, и появилась Бесс.
— О, ты проснулась? Давно пора. Черт возьми, девчонка, ты любишь поспать! Я не знала никого, кто спал бы так долго!
— Что произошло? Что вы со мной сделали? — Молли протянула к ней скованные руки.
— А, это! Ими мы сковываем девушек. Если их не сковать, они всегда пытаются бежать. Не знаю, что происходит с девушками в наши дни. Они такие беспокойные! Всегда хотят удрать!
— Пожалуйста, отпустите меня! Мне нужно узнать, что случилось с Майло. Ведь он может быть ранен.
— Сейчас им занимается Дики. — Она очень приятно улыбнулась. — Если он не ранен, Дики о нем побеспокоится. Он всегда о всех беспокоится. Ты знаешь, он у меня такой доскональный! Очень доскональный. Мы так рады, когда кто-нибудь приезжает. Я уже привыкла, что в доме всегда есть девушка и совсем отвыкла заботиться обо всем сама.
— Вы всегда держите девушек?
— О да! Разумеется. Их сменилось три. Первой была индианка. Но я ее боялась. Такая подлая! Все время наблюдала за мной. Мне кажется, она хотела убить нас, и это после того, как мы взяли ее в прекрасный дом, кормили, обували. Люди такие неблагодарные!
Трезвомыслящая Молли сразу поняла, что попала в беду, а Майло, хоть она и не хотела этому верить, возможно, мертв. Если дело обстоит именно так, она должна убежать отсюда сама.
В первый раз она осознала, как много зависело от Майло, но и сама кое-чему у него научилась. «Думай, — твердил он, — можно найти выход из любых ситуаций, а если потребуется быть жестокой, стань ею. Делай то, что необходимо, делай быстро, без колебаний, так, чтобы получилось с первого раза».
— Люди неблагодарны, — согласилась Молли. — У вас есть кофе? Или вы хотите, чтобы я его приготовила?
— Он уже готов, но я тебе приказываю принести мне кофе. — Голубые глаза сияли. Почему же они сейчас не казались прекрасными? — Но не пытайся бросить его в меня, или я скажу Дики, чтобы он тебя отхлестал. Знаешь, у него есть хлыст, и, по правде говоря, ему нравится им орудовать. — Она улыбнулась. — И не пытайся хитрить, скандалить, сопротивляться. Другие, до тебя, перепробовали все, так что я все уловки знаю.
— Другие? Вы говорите об индианке?
— О да, у нас жила еще одна — толстушка. Правда, попав к нам, она похудела, и это ей шло. Она очень злилась на своих родителей за то, что те не разрешали видеться с парнем, который ей нравился, говорили, что он никуда не годится. И оказались правы. Парень назначил ей встречу, а сам напился и забыл о свидании. Она не хотела возвращаться к родителям, убежала и однажды ночью попала сюда. Бедняжка совсем выбилась из сил, поэтому мы ее оставили на ночь. Парень пришел за ней, хотел выкупить ее у нас. Мне он не понравился. Говорил, что купит ее, словно она лошадь какая. Дики это тоже возмутило. Но они сели и проговорили весь вечер, и Дики дал ему попробовать из кувшина. Мой муж не пьет, но держит кувшин для приезжих. Я видела, что парень постепенно напивался, но мне приходилось улыбаться, потому что приехал он на очень хорошем коне, а в чехле у него болталась винтовка.
Дики подождал, пока парень как следует захмелел, а потом сказал, что может забирать свою девушку хоть сегодня, если заплатит деньги. Тот и заплатил. Потом Дики повел его в сарай, где мы ее якобы держали.
— И?..
— Дики оставил заряженное ружье рядом с воротами, и. когда парень вошел в сарай, мы услышали там внутри выстрел. Девушка спросила: «Что это?» А я сказала: «Твой жених. Теперь он всегда будет молодым «. После этого она стала как шелковая и ходила на цыпочках все то время, что жила у нас. Точно. Ты тоже будешь ходить на цыпочках, Молли?
— Конечно. — Молли улыбнулась. — А почему бы и нет? Во всяком случае, мне некуда идти, и, если те люди приедут за мной, им буду нужна не я, а мои деньги.
Бесс повернула голову и посмотрела на нее.
— Деньги?
— А почему же, думаете, меня преследуют? Все потому, что считают, будто я знаю, где спрятано золото Натана Альбро.
Бесс задумчиво посмотрела на нее и улыбнулась.
— Я надеюсь, что это не сказка, которую ты выдумала. Если обманываешь меня… Тебе лучше сейчас сказать правду.
— Мне все равно, кому они достанутся. Стали бы мы иначе убегать? Мы рассказали вам только часть нашей истории.
Молли принесла кофе, стараясь не пролить, наполнила две чашки и поставила одну на стол перед Бесс. Затем, звеня цепями, Молли прошла в другой конец комнаты и села.
— Если вы сможете избавиться от них, когда они приедут, — вздохнула Молли, — мы поговорим о деле. Натан Альбро умер и оставил пять миллионов золотом, которые так никто и не нашел.
— Откуда ты знаешь, где оно?
— Моя мать была у него домоправительницей. Он любил меня как дочь. — Она отпила кофе. — Спрячьте меня, и я все вам расскажу… за половину суммы.
«Время, — сказала себе Молли, — мне нужно время. Если бы только удалось остаться в живых… «
Время и удобный случай. Как говорил Майло? «Если потребуется быть жестокой, стань ею. Делай, что необходимо, быстро, без колебаний, так, чтобы получилось с первого раза».
Но как? Когда?
Женщина не так уж стара и достаточно проворна. Она быстра в движениях, расчетлива и очень осторожна.
Что до нее, то какое оружие она могла использовать? Она зашевелилась, хотела поставить чашки, и цепи зазвенели. Конечно же. У нее — цепи.
Женщина вдруг встала.
— Дики едет!
«Прошу тебя, Боже! Спаси и сохрани! Их теперь двое!»
— Нет, не Дики… Какие-то люди.
— Они-то меня и ищут, — в отчаянии вымолвила Молли.
С удивительной быстротой Бесс затолкала ее в другую комнату и захлопнула дверь. И вовремя. Раздался резкий стук в дверь.
Бесс открыла.
— Что угодно, мистер? — спросила она.
Ролон Тейлор снял шляпу.
— Мэм, мы ищем беглецов. Мы выследили их до вашего дома.
— Разумеется. Вы имеете в виду молодого человека с девушкой? Да, они были здесь и переночевали. По-моему, отправились на запад или северо-запад. Я не видела, но скорее всего на северо-запад, в сторону Техасского ручья.
Во двор въехал еще один всадник.
— Здесь следы, босс. Две лошади, может, три, пошли на север.
— Там две тропы, — объяснила Бесс, — одна по Техасскому ручью, но есть и другая, она ведет на северо-запад по Медному каньону, к Кэнон-Сити. — Помолчав, добавила: — Они выехали не очень рано. Купили у моего мужа свежих лошадей, заплатили за них золотом.
— Благодарю вас, мэм. — Ролон Тейлор смахнул пыль со шляпы. — Поехали, ребята, они ненамного обогнали нас.
Когда стук копыт замер вдали, Бесс вернулась и открыла дверь в соседнюю комнату.
— Грубые люди, — она неодобрительно надула губы, — совсем не те, кому положено искать молодую девушку.
— Еще приедут, — предупредила Молли. — Эти не самые опасные. Среди наших преследователей есть и девушка. Очень приятная девушка.
— А золото, о котором ты говорила, оно не очень далеко?
— Нет, если я правильно прочитала бумагу. Если все верно, оно не очень далеко.
— Бумага у тебя?
— У той, у другой девушки. По крайней мере, должна быть у нее. Точно не знаю, но думаю, что могу вспомнить, где его искать. Если отдадите мне половину…
— Конечно, конечно, — заверила Бесс. — Почему бы и нет?
Она повернулась, а когда сделала шаг, Молли подцепила ее цепью за ноги. Молли обдумывала именно это и ждала своего часа. Он пришел неожиданно, когда Бесс на секунду отвлеклась мыслями о золоте.
Сделав круг второй ногой, Молли обмотала цепь вокруг лодыжек Бесс и резко поджала ноги, рванув цепь на себя. Бесс упала, ударившись головой об пол. На секунду ее оглушило. Молли занесла утяжеленные железом руки, чтобы двинуть хозяйку по голове.
— Не делай этого, Молли, — остановил ее Майло, входя в комнату.
Девушка с трудом удержалась, чтобы не завершить удар.
— Господи, Майло! Я думала, что ты убит, — выдохнула она. — Я так боялась…
— Знаю.
Он наклонился и вынул из кармана Бесс ключи.
— Не пытайтесь встать, — приказал он женщине. — Лежите спокойно и отдыхайте.
Вот так все и случилось. Когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что я как нарочно подоспел вовремя, чтобы Молли не прикончила Бесс. Или просто надолго не вырубила ее, в таких случаях не угадаешь.
Мы не тратили времени зря. Я поймал ее лошадь, оседлал, и мы выехали на тропу, направляясь на юг, в сторону Уэстклиффа, города, о котором слышали. Перед тем как выехать, я сказал старой леди:
— Не знаю, какой бандитский притон вы тут устроили, но вам лучше поискать себе другого напарника. Тот, который поехал за мной, вроде как напоролся на что-то, чего никак не ожидал.
Я отдал Молли лишний револьвер, принадлежавший ранчеро.
— Тебе он понадобится. Дорога нас ожидает длинная и трудная.
— Никогда не думала, что так обрадуюсь, увидев кого-нибудь.
— Мне показалось, что все шло, как надо, — улыбнулся я. — Ты бы убила ее?
— Не знаю. Не думаю, хотя точно не знаю. Но меня так напугали.
— Меня тоже. И я боюсь до сих пор.
Когда мы перевалили гребень горы Митчела, я оглянулся. Над ущельем Падающей скалы висела пыль.
Но у нас были две свежие лошади и ясная цель впереди.
Следов хозяина ранчо почти не осталось. Но я нашел один, определил длину шага по высоте роста, поискал вокруг, нашел другой. Проследить его путь по отпечаткам сапог отняло бы слишком много времени. Поэтому я посмотрел в направлении, откуда они вели. Ярдах в пятидесяти росло несколько небольших деревьев, окруженных кустарником, и я двинулся туда, неся, несмотря на боль в руке, его револьвер.
Коня ранчеро привязал в кустах позади рощицы. Сев в седло, я стал искать отпечатки копыт, пока не сообразил, какой дорогой он приехал.
Молли хоть и была пленницей жены старика, но, возможно, пока еще не имела представления, в какую неприятность попала.
Холодным серым утром Молли проснулась, открыла глаза и уставилась в белый потолок. Какой-то момент тихо лежала. Вчера она так устала, что тут же уснула, хотя и беспокоилась о Майло. Теперь лежала в странном помещении без окон с совершенно голыми стенами.
Она стала приподниматься, и что-то звякнуло. Испугавшись, она села, и опять что-то звякнуло, и холодный металл коснулся ее кожи. Она не верила своим глазам. Ее руки оказались скованы наручниками.
Железные обручи вокруг каждого запястья соединяла толстая цепь длиной около двух футов. На лодыжках тоже были железные обручи и около трех футов цепи между ними.
Ее обуял ужас. Что?..
Дверь в комнату открылась, и появилась Бесс.
— О, ты проснулась? Давно пора. Черт возьми, девчонка, ты любишь поспать! Я не знала никого, кто спал бы так долго!
— Что произошло? Что вы со мной сделали? — Молли протянула к ней скованные руки.
— А, это! Ими мы сковываем девушек. Если их не сковать, они всегда пытаются бежать. Не знаю, что происходит с девушками в наши дни. Они такие беспокойные! Всегда хотят удрать!
— Пожалуйста, отпустите меня! Мне нужно узнать, что случилось с Майло. Ведь он может быть ранен.
— Сейчас им занимается Дики. — Она очень приятно улыбнулась. — Если он не ранен, Дики о нем побеспокоится. Он всегда о всех беспокоится. Ты знаешь, он у меня такой доскональный! Очень доскональный. Мы так рады, когда кто-нибудь приезжает. Я уже привыкла, что в доме всегда есть девушка и совсем отвыкла заботиться обо всем сама.
— Вы всегда держите девушек?
— О да! Разумеется. Их сменилось три. Первой была индианка. Но я ее боялась. Такая подлая! Все время наблюдала за мной. Мне кажется, она хотела убить нас, и это после того, как мы взяли ее в прекрасный дом, кормили, обували. Люди такие неблагодарные!
Трезвомыслящая Молли сразу поняла, что попала в беду, а Майло, хоть она и не хотела этому верить, возможно, мертв. Если дело обстоит именно так, она должна убежать отсюда сама.
В первый раз она осознала, как много зависело от Майло, но и сама кое-чему у него научилась. «Думай, — твердил он, — можно найти выход из любых ситуаций, а если потребуется быть жестокой, стань ею. Делай то, что необходимо, делай быстро, без колебаний, так, чтобы получилось с первого раза».
— Люди неблагодарны, — согласилась Молли. — У вас есть кофе? Или вы хотите, чтобы я его приготовила?
— Он уже готов, но я тебе приказываю принести мне кофе. — Голубые глаза сияли. Почему же они сейчас не казались прекрасными? — Но не пытайся бросить его в меня, или я скажу Дики, чтобы он тебя отхлестал. Знаешь, у него есть хлыст, и, по правде говоря, ему нравится им орудовать. — Она улыбнулась. — И не пытайся хитрить, скандалить, сопротивляться. Другие, до тебя, перепробовали все, так что я все уловки знаю.
— Другие? Вы говорите об индианке?
— О да, у нас жила еще одна — толстушка. Правда, попав к нам, она похудела, и это ей шло. Она очень злилась на своих родителей за то, что те не разрешали видеться с парнем, который ей нравился, говорили, что он никуда не годится. И оказались правы. Парень назначил ей встречу, а сам напился и забыл о свидании. Она не хотела возвращаться к родителям, убежала и однажды ночью попала сюда. Бедняжка совсем выбилась из сил, поэтому мы ее оставили на ночь. Парень пришел за ней, хотел выкупить ее у нас. Мне он не понравился. Говорил, что купит ее, словно она лошадь какая. Дики это тоже возмутило. Но они сели и проговорили весь вечер, и Дики дал ему попробовать из кувшина. Мой муж не пьет, но держит кувшин для приезжих. Я видела, что парень постепенно напивался, но мне приходилось улыбаться, потому что приехал он на очень хорошем коне, а в чехле у него болталась винтовка.
Дики подождал, пока парень как следует захмелел, а потом сказал, что может забирать свою девушку хоть сегодня, если заплатит деньги. Тот и заплатил. Потом Дики повел его в сарай, где мы ее якобы держали.
— И?..
— Дики оставил заряженное ружье рядом с воротами, и. когда парень вошел в сарай, мы услышали там внутри выстрел. Девушка спросила: «Что это?» А я сказала: «Твой жених. Теперь он всегда будет молодым «. После этого она стала как шелковая и ходила на цыпочках все то время, что жила у нас. Точно. Ты тоже будешь ходить на цыпочках, Молли?
— Конечно. — Молли улыбнулась. — А почему бы и нет? Во всяком случае, мне некуда идти, и, если те люди приедут за мной, им буду нужна не я, а мои деньги.
Бесс повернула голову и посмотрела на нее.
— Деньги?
— А почему же, думаете, меня преследуют? Все потому, что считают, будто я знаю, где спрятано золото Натана Альбро.
Бесс задумчиво посмотрела на нее и улыбнулась.
— Я надеюсь, что это не сказка, которую ты выдумала. Если обманываешь меня… Тебе лучше сейчас сказать правду.
— Мне все равно, кому они достанутся. Стали бы мы иначе убегать? Мы рассказали вам только часть нашей истории.
Молли принесла кофе, стараясь не пролить, наполнила две чашки и поставила одну на стол перед Бесс. Затем, звеня цепями, Молли прошла в другой конец комнаты и села.
— Если вы сможете избавиться от них, когда они приедут, — вздохнула Молли, — мы поговорим о деле. Натан Альбро умер и оставил пять миллионов золотом, которые так никто и не нашел.
— Откуда ты знаешь, где оно?
— Моя мать была у него домоправительницей. Он любил меня как дочь. — Она отпила кофе. — Спрячьте меня, и я все вам расскажу… за половину суммы.
«Время, — сказала себе Молли, — мне нужно время. Если бы только удалось остаться в живых… «
Время и удобный случай. Как говорил Майло? «Если потребуется быть жестокой, стань ею. Делай, что необходимо, быстро, без колебаний, так, чтобы получилось с первого раза».
Но как? Когда?
Женщина не так уж стара и достаточно проворна. Она быстра в движениях, расчетлива и очень осторожна.
Что до нее, то какое оружие она могла использовать? Она зашевелилась, хотела поставить чашки, и цепи зазвенели. Конечно же. У нее — цепи.
Женщина вдруг встала.
— Дики едет!
«Прошу тебя, Боже! Спаси и сохрани! Их теперь двое!»
— Нет, не Дики… Какие-то люди.
— Они-то меня и ищут, — в отчаянии вымолвила Молли.
С удивительной быстротой Бесс затолкала ее в другую комнату и захлопнула дверь. И вовремя. Раздался резкий стук в дверь.
Бесс открыла.
— Что угодно, мистер? — спросила она.
Ролон Тейлор снял шляпу.
— Мэм, мы ищем беглецов. Мы выследили их до вашего дома.
— Разумеется. Вы имеете в виду молодого человека с девушкой? Да, они были здесь и переночевали. По-моему, отправились на запад или северо-запад. Я не видела, но скорее всего на северо-запад, в сторону Техасского ручья.
Во двор въехал еще один всадник.
— Здесь следы, босс. Две лошади, может, три, пошли на север.
— Там две тропы, — объяснила Бесс, — одна по Техасскому ручью, но есть и другая, она ведет на северо-запад по Медному каньону, к Кэнон-Сити. — Помолчав, добавила: — Они выехали не очень рано. Купили у моего мужа свежих лошадей, заплатили за них золотом.
— Благодарю вас, мэм. — Ролон Тейлор смахнул пыль со шляпы. — Поехали, ребята, они ненамного обогнали нас.
Когда стук копыт замер вдали, Бесс вернулась и открыла дверь в соседнюю комнату.
— Грубые люди, — она неодобрительно надула губы, — совсем не те, кому положено искать молодую девушку.
— Еще приедут, — предупредила Молли. — Эти не самые опасные. Среди наших преследователей есть и девушка. Очень приятная девушка.
— А золото, о котором ты говорила, оно не очень далеко?
— Нет, если я правильно прочитала бумагу. Если все верно, оно не очень далеко.
— Бумага у тебя?
— У той, у другой девушки. По крайней мере, должна быть у нее. Точно не знаю, но думаю, что могу вспомнить, где его искать. Если отдадите мне половину…
— Конечно, конечно, — заверила Бесс. — Почему бы и нет?
Она повернулась, а когда сделала шаг, Молли подцепила ее цепью за ноги. Молли обдумывала именно это и ждала своего часа. Он пришел неожиданно, когда Бесс на секунду отвлеклась мыслями о золоте.
Сделав круг второй ногой, Молли обмотала цепь вокруг лодыжек Бесс и резко поджала ноги, рванув цепь на себя. Бесс упала, ударившись головой об пол. На секунду ее оглушило. Молли занесла утяжеленные железом руки, чтобы двинуть хозяйку по голове.
— Не делай этого, Молли, — остановил ее Майло, входя в комнату.
Девушка с трудом удержалась, чтобы не завершить удар.
— Господи, Майло! Я думала, что ты убит, — выдохнула она. — Я так боялась…
— Знаю.
Он наклонился и вынул из кармана Бесс ключи.
— Не пытайтесь встать, — приказал он женщине. — Лежите спокойно и отдыхайте.
Вот так все и случилось. Когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что я как нарочно подоспел вовремя, чтобы Молли не прикончила Бесс. Или просто надолго не вырубила ее, в таких случаях не угадаешь.
Мы не тратили времени зря. Я поймал ее лошадь, оседлал, и мы выехали на тропу, направляясь на юг, в сторону Уэстклиффа, города, о котором слышали. Перед тем как выехать, я сказал старой леди:
— Не знаю, какой бандитский притон вы тут устроили, но вам лучше поискать себе другого напарника. Тот, который поехал за мной, вроде как напоролся на что-то, чего никак не ожидал.
Я отдал Молли лишний револьвер, принадлежавший ранчеро.
— Тебе он понадобится. Дорога нас ожидает длинная и трудная.
— Никогда не думала, что так обрадуюсь, увидев кого-нибудь.
— Мне показалось, что все шло, как надо, — улыбнулся я. — Ты бы убила ее?
— Не знаю. Не думаю, хотя точно не знаю. Но меня так напугали.
— Меня тоже. И я боюсь до сих пор.
Когда мы перевалили гребень горы Митчела, я оглянулся. Над ущельем Падающей скалы висела пыль.
Но у нас были две свежие лошади и ясная цель впереди.
Глава 24
Полночь давно уже миновала, когда мы въехали на темную и молчаливую улицу города. В отеле, как обычно, горел свет, но, если не считать этих освещенных окон, можно было бы подумать, что здесь никто не живет. Мы остановились у ресторана Мэгги, постучали, и Герман нам открыл.
— Я уже начал беспокоиться, — сказал он. — По городу ходили разные слухи. Говорили, что вы украли двух лошадей у Мэгги. Это правда?
— Мы на них уехали, потом отпустили. Они найдут дорогу назад, если не сегодня, так завтра будут дома.
— Она сумасшедшая, как с цепи сорвалась. Хочет, чтобы Молли убиралась отсюда. Я ей говорю, что одна треть ресторана — ее, а она твердит, что слышала об этом, но не верит. Тогда я предложил выкупить у нее заведение.
— И?..
— Продала. Никогда не думал, что согласится, но она была совершенно вне себя. И продала. А я купил. — Он печально улыбнулся. — Мне нужно отдать ей деньги… сегодня.
— Я уже начал беспокоиться, — сказал он. — По городу ходили разные слухи. Говорили, что вы украли двух лошадей у Мэгги. Это правда?
— Мы на них уехали, потом отпустили. Они найдут дорогу назад, если не сегодня, так завтра будут дома.
— Она сумасшедшая, как с цепи сорвалась. Хочет, чтобы Молли убиралась отсюда. Я ей говорю, что одна треть ресторана — ее, а она твердит, что слышала об этом, но не верит. Тогда я предложил выкупить у нее заведение.
— И?..
— Продала. Никогда не думал, что согласится, но она была совершенно вне себя. И продала. А я купил. — Он печально улыбнулся. — Мне нужно отдать ей деньги… сегодня.