Ламур Луис. Шалако

   — Вздремните. Теперь будем спать по двое.
   — Не возражаю. Я останусь здесь.
   Анри устроился у высокого валуна. Он выбрал сравнительно хорошую и сравнительно защищенную позицию с широким сектором обстрела. Позиция настолько удачна, что едва ли ее атакуют.
   Шалако вернулся к догорающему костру. Теперь им надо ограничиться тем топливом, что есть поблизости. Отходить никуда нельзя.
   Ирина сидела у костра вместе с Лорой. Жюли Паж разжигала сигарету для Хардинга, лежавшего возле костра на тюфяке.
   — Холодает, — заметила Лора. — Никак не могу привыкнуть к ночным холодам после дневной жары.
   — Когда я маленькой девочкой жила в Индии, — сказала Ирина, — мне часто не спалось… жара буквально душила… и я слушала рев тигров в джунглях. Лежала в постели и представляла, как они крадутся, как их огромные черно-желтые тела бесшумно, словно змеи, скользят сквозь джунгли.
   — Нас сейчас всех поубивают, — сказала Эдна Даггет. — А вы сидите и болтаете.
   — А что еще делать? — кротко сказал Хардинг. — В эти скалы, если в них засел апач, ни один человек, кто бы он ни был, не сунется, если только он в здравом уме. — Он взглянул на Ирину. — Мне очень хочется послушать об этой тигриной стране. Я слышал, вы охотились на тигров со своим отцом.
   — Да.
   — Я охотился на горных львов, — сказал Хардинг. — Не такое уж развлечение, если подумать. Львы — жутко свирепые звери, но у них-таки точно нет мозгов. В один и тот же день я поймал двух львов в одну ловушку… с львиным запахом и следами крови повсюду. С волком такое не пройдет, да я с большинством других животных тоже.
   Ирина сложила руки на коленях. Это были не только красивые, но и умелые руки — именно такие и должны быть руки женщины.
   Много времени утекло с тех пор, как Шалако соединял себя в мыслях с такой же красивой женщиной, как Ирина. Но сейчас надо быть полным кретином, чтобы думать о Ирине. Ему нечего ей предложить, она наверняка бы изумилась и расхохоталась, если бы узнала, о чем он думает.
   Он — бродяга, разъезжает себе с револьвером и винчестером на коне по дикому краю, населенному еще более дикими людьми, и лучше ему оставаться в одиночестве. Шалако, человек, приносящий дождь… и леди Ирина Карнарвон из старинного валлийско-ирландского рода. Нет более далеких людей, — и тот факт, что несколько лет он вел жизнь не слишком отличную от ее жизни, уже давно забыт и дела не меняет. Или он не прав?
   В лучшем случае эти годы — просто эпизод в его жизни… Он — человек Дикого Запада и только… и не желает иной судьбы.
   Шалако выплеснул кофе в костер.
   — Пойду в скалы искать индейца, — сказал он.
   Все посмотрели на него, как на сумасшедшего. Может, так оно и есть, но он умел это делать, и попытка не пытка. Он имел об апаче достаточное представление и понимал, что ловить голыми руками гремучую змею куда безопаснее, чем охотиться за ним ночью в скалах.
   — Если я его не отыщу, — сказал он, — до рассвета еще кто-то умрет.
   — А если с вами что-то случится? — спросила Ирина. — Что нам тогда делать?
   Он взглянул на нее с неожиданной горечью.
   — Знаете, что остается, когда умирает человек? Ничего, как след пальца на воде. Я оставлю не больше, и обо мне забудут через час-два… Если кто-то и может найти индейца раньше, чем он его, так это я. Попробую.
   — Не ходите, — сказала Ирина.
   — Мы можем сойтись к костру и следить друг за другом, — предложила Лора.
   — И к рассвету нас окружат. Нет, все-таки я попробую.
   Он замолчал, думая о том, что ждет его впереди.
   Лора бросила в костер палку, и вспыхнувшее пламя осветило лицо Хардинга.
   — Подожди, — сказал он, — кто-то едет!
   Хардинг лежал на земле и уловил звук раньше всех. Теперь все слышали, как стучат копыта… дикий пронзительный ночной крик, стук копыт все ближе и ближе.
   Шалако отпрыгнул от костра и поднял револьвер. Он услышал резкий окрик фон Хальштата, затем более отдаленный выстрел и наконец раздался голос:
   — Прекрати палить, Фриц. Это я.
   Всадник въехал в круг и приблизился к свету костра. Это был Боски Фултон.
   Ухмыляясь, он спрыгнул с седла. Ухмылка была высокомерной, но Шалако подметил и его настороженность, и его буквально животную бдительность.
   — Там полно индейцев, и к утру вам потребуется помощь. Не скрою, мне она тоже не помешает.
   В круге света появился фон Хальштат.
   — Гнусный вор, — сказал он. — Гнусный ничтожный вор!
   Продолжая улыбаться, Фултон повернулся к немцу.
   — В любое другое время, Фриц, я бы убил тебя за эти слова. Но сейчас, по-моему, нам и так придется много убивать.
   Он присел к костру и взял кружку. Затем поглядел на них.
   — Где один индеец, та и пятьдесят. Они улепетнули от армии, и Форсайт гонит пять-шесть апачей, которые умудряются оставить следы за пятьдесят. Остальные сбежались сюда, по ваши души.
   — И вы явились нас спасать? — скептически заметила Лора. — Что-то с трудом верится.
   — Я пришел спасать себя, — нагло ухмыляясь, сказал Фултон. — До армии не добраться, одному мне стало жутко, и я решил, что стоит попытать счастья с вами.
   — Ничтожный трус, — сказал фон Хальштат. — Один раз удрал, как кролик, и снова сбежишь.
   Боски Фултон слегка сжал губы. Улыбка его стала натянутой.
   — А вот за это ты умрешь, — сказал он. — Я тебя убью. Если апачи меня не опередят.
   — Храбрости у вас не отнимешь, — сказала Ирина.
   — Еще бы. — Он метнул на нее взгляд, не выпуская из поля своего зрения фон Хальштата. — Хотите, чтобы генерал Фриц остался в живых, успокойте его. Если он собирается разговаривать со мной таким тоном, пусть поднимет ружье, прежде чем раскрывать пасть.
   Шалако, которого Фултон не видел, вышел из тени дерева, куда отступил, услышав стук копыт.
   — Дурацкий разговор, Фултон, если хочешь остаться здесь, заткнись.
   Плечи Фултона вздрогнули, как от удара. Желтые глаза застыли на фон Хальштате. Фултону до смерти хотелось повернуться, но он боялся стать спиной к немцу, и фон Хальштат, видя его нерешительность, усмехнулся.
   — Нынче требуется большое мужество, чтобы зайти сзади. Может, встретимся лицом к лицу?
   Шалако шагнул к нему, взял за плечи и повернул к себе.
   — Ладно, Фултон, — он стоял в двух футах, — я готов. Ты чего-то хотел?
   Фултон уставился на Шалако, но тот не отвел глаз.
   — Можешь, Фултон, оставаться с нами, если будешь выполнять свои обязанности. Перестанешь выполнять или затеешь ссору, сразу вылетишь отсюда.
   — Кто меня заставит? — Фултон дрожал от ярости, но что-то в поведении Шалако его сдерживало. Шалако не боялся и не нервничал, в его голосе скорее чувствовалось презрение.
   — Я. Попробуй только устроить свару, и я тебя выгоню, как шелудивую собаку. А если хочешь посостязаться в скорости, валяй. Я не пьян и ничего не боюсь. Даже если ты всадишь в меня пулю, я успею убить тебя. Заруби это себе на носу, Фултон. Убью.
   Приподнялся на локте Хардинг. Лишь сейчас Фултон заметил в его руке кольт.
   — Боски, ты храбрый человек. Там, в скалах, — Татс-а-дас-ай-го. Почему бы тебе не показать свою смелость и не отыскать его.
   Фултона душили гнев и бессильная злоба, но все-таки сквозь них пробилось зерно здравого смысла. Татс-а-дас-ай-го… Господи, спаси и помилуй!
   — Несколько часов назад он убил Баффало и прячется где-то поблизости. В пятидесяти ярдах отсюда, за камнями. Почему бы тебе не взять его?
   Боски Фултон сделал шаг назад и пожал плечами.
   — Пускай сам приходит. Я ничего не забыл в этих скалах.
   Явившись сюда, он рисковал, но все-таки меньше, чем внизу, среди апачей.
   И он не волновался. Если удастся пережить индейский набег с этими людьми, он смоется раньше, чем они станут задавать слишком много вопросов о драгоценностях и деньгах. Главное — удрать прежде, чем подойдет армия.
   Что касается фон Хальштата, то немец заслуживал смерти, и он позаботится об этом.
   Боски вспомнил Шалако, и ему стало немного не по себе. Ощущение это его раздосадовало, потому что Шалако не должен бы его беспокоить. В конце концов кто он такой… бродячий ковбой и золотоискатель… хотя и строит из себя крепкий орешек.
   Пара пуль 44-го калибра расколет его.
   С первыми Лучами солнца охотники отошли назад, чтобы в случае чего поддерживать друг друга.
   — Зачем он явился? — спросила Лора, указывая на Фултона. — Ненавижу этого типа. И какой же он грязный!
   — Он умеет стрелять, — ответил Шалако. — И может быть полезен.
   — Все равно ненавижу: грубый, жестокий, омерзительный.
   Шалако впервые услышал, что Фултон собирался прихватить с собой двух девушек.
   — Глупость, — сказал он. — В этом краю иногда сходит с рук убийство, очень часто кража, но тронь женщину, и тебя вздернут.
   Шалако взял винчестер и подошел к позиции фон Хальштата. Шалако присел рядом и глянул в скалы, проверяя сектор обстрела. Он был хорош.
   — Берегитесь Фултона, — сказал Шалако. — Он собирается вас убить.
   Фон Хальштат резко взглянул на него, но Шалако продолжал, пропустив мимо внимания его взгляд.
   — Он убийца. Он убил полдюжины людей на дуэлях и гордится славой быстрого стрелка. Фултон самолюбив и обидчив. Сейчас мы ему нужны и можем его использовать, но как только опасность минует, будьте начеку. Не ходите без оружия и не дайте ему опередить себя даже на мгновение. Он вас убьет.
   — Он так быстр и точно стреляет?
   — Да.
   — Посмотрим. Мне не нравится мистер Фултон.
   Шалако поднялся.
   — Мне тоже, но он не дурак, поэтому будьте начеку.
   — Почему вы меня предупредили? Я вам не друг.
   Шалако внезапно усмехнулся.
   — Я вам тоже. Но тут вопрос тактики, а его тактика отлична от вашей. Мне показалось, что вам следует знать о ней заранее.
   — Судя по всему, вы много размышляете над вопросами тактики.
   — Я хочу жить.
   — Может, — предположил фон Хальштат, — он согласится драться на моих условиях. Как вы сказали, он гордец.
   Шалако занял позицию в скалах и медленно огляделся вокруг. Кольцо обороны сузилось, его радиус едва достигал тридцати футов. За спиной возвышался Слоновий холм, справа — обрыв, а слева, неподалеку, скалы.
   — Ирина, — Шалако сделал ей знак рукой, — наполните фляжки. Соберите все вещи и сложите их у края каньона. — Он прислушался… было слишком тихо. Исчезли последние звезды. Над далекими восточными горами появилась серая полоска. — И оттащите туда Хардинга.
   Фон Хальштат располагался справа от него, Даггет — слева, Боски Фултон — сзади.
   — Анри, смените Мако, — распорядился Шалако. — Пусть что-нибудь приготовит.
   Француз поднялся и пошел на край скалы.
   Он вернулся почти сразу.
   — Мако мертв, — сказал Анри, — Заколот.
   Воцарилось молчание. Ирина похолодела. Еще один ушел… Кто следующий?
   — Он делал хороший омлет, — сказала Лора, — самый лучший омлет, что я ела в своей жизни.
   — Ваши слова пришлись бы ему по душе, — отозвался Анри. — Он гордился своей работой.
   — Вы не шутите? — спросил Боски. переводя взгляд с одного на другого. — Проклятый апачский убийца в самом деле там?
   — Смотри, Фултон, — насмешничал Хардинг, — снимет он с тебя скальп. Твоя спутанная копна волос будет прекрасно смотреться на уздечке его коня. Закрою глаза и прямо-таки вижу эту картину.
   — Заткнись! — огрызнулся через плечо Боски.
   Все погрузились в молчание. Не стало еще одного, и скоро налетят апачи. Эта минута приближалась, и все это знали, но все равно атака застала их врасплох. Между деревьями вдруг замелькало около дюжины всадников — быстрые, мельтешащие цели.
   Фон Хальштат и Фултон выстрелили одновременно, лошадка под индейцем поднялась на дыбы и сбросила его. Когда индеец вновь садился на нее, выстрелил Даггет и убил его.
   — Видели? — возбужденно закричал Даггет. — Я попал!
   Он привстал от волнения. Пуля обожгла ему шею, и он упал, прижимая руку к окровавленной шее с выражением ужаса на лице.
   Атака закончилась так же неожиданно, как и началась: лошади без всадников исчезали за деревьями, апачи залегли, окружив со всех сторон маленький форт, который теперь легко простреливался из лука.
   Они услышали, как сзади на краю скалы дважды выстрелил Анри. Звук его тяжелого ружья легко различался.
   Даггет сидел, раскинув ноги, потирая окровавленную шею.
   — Ведь чуть не убили!
   — Это просто царапина. — К ним подполз Рой Хардинг.
   — Пустите меня.
   — Лучше вернитесь на свое место, — сказал фон Хальштат. — Скоро мы отступим, тащить вас назад нет времени.
   — Он прав, — подтвердил Шалако.
   Показался индеец, и Боски Фултон выстрелил. Индеец упал, но только шевельнулся, как Боски выстрелил в него второй раз.
   Злобный вопль из-за деревьев был ответом еще на один выстрел Фултона.
   Со скалы снова выстрелил граф Анри, а из камней на склоне холма стреляла Ирина. Она вела огонь поверх их голов.
   Наступило затишье. Солнце поднялось, жара нарастала. Все словно замерло. Кристально чистая синева небосвода исчезла, небо словно затуманилось… но здесь не бывает туманов. Фон Хальштат с любопытством взглянул на горизонт.
   — Странно, — сказал он, набивая трубку и время от времени взглядывая на небо. — Кажется, это пыль!
   Внезапно похолодало. Из камней их окликнула Ирина и показала рукой вдаль. Они обернулись и увидели затянутый серой пеленой горизонт.
   Шалако повернулся к фон Хальштату.
   — Надо спуститься в низину и собраться вместе, — сказал он. — Идет пыльная буря. Может, северный ветер. В такую бурю температура за час падает на тридцать градусов.
   — Тридцать? Это слишком!
   — Вы когда-нибудь бывали весной в Техасе? Или на прилегающих землях? Дружище, вы еще ничего не видели!
   Боски Фултон уже пошел к лошадям и с помощью Шалако согнал их в защищенный угол на западной стороне холма. Склон холма частично прикрывал от ветра с севера, сам холм отвесной стеной поднимался над ними.
   Даггет все прижимал к шее окровавленный платок, словно зачарованный своим ранением. Он взглянул на Шалако и сказал:
   — Меня могли убить. Я только шевельнулся.
   — Пуля не разбирает, в кого попасть, — небрежно ответил Шалако. — Считайте, что вам повезло.
   Внезапно один индеец оставил укрытие и побежал. Со своей господствующей высоты фон Хальштат ясно его видел. Мгновение он вел его, затем выстрелил. Индеец споткнулся и упал.
   Сквозь поляну пронесся порыв ветра, разбрасывая остатки костра, сметая сухие листья.
   Смеркалось. Еще один порыв ветра, и на них с ревом обрушилась буря. Она принесла с севера песок, он лез в глаза, рот, нос, затрудняя дыхание.
   Шалако схватил Ирину и быстро завязал ей рот платком. Себе он закрыл рот своим платком. Фултон сделал то же самое. Фон Хальштат быстро последовал их примеру. Граф Анри, последним спустившийся в котловину, уже надел повязку.
   Прижавшись друг к другу, они ждали. Только Шалако и Фултон наблюдали у кромки котловины за подходами.
   Внезапно грохнула винтовка Фултона, звук тут же потонул в реве бури, Шалако выстрелил вслед за ним.
   Занимая позицию, фон Хальштат пошатнулся под силой ветра и почувствовал, как что-то рвануло его за одежду. На край котловины взобрался Рой Хардинг, поднял револьвер и, словно отброшенный порывом ветра, скатился на дно котловины.
   У него была прострелена голова.
   Эдна Даггет с криком забилась в камни, подальше от упавшего. Она продолжала кричать, но крики ее заглушали яростные порывы бури.
   Ветер усилился до урагана и обрушился на гору всей своей мощью. Песок словно кусал лицо крошечными зубами, ветер сбивал дыхание, люди почти задыхались.
   Запертые в маленькой впадине, они бездействовали, а тем временем апачи под прикрытием бури подбирались все ближе и ближе.
   Дважды стрелял Шалако и дважды промахивался из-за сильного ветра и плохой видимости.
   Солнце исчезло, котловина и вся пустыня вокруг приобрели странный желтый оттенок.
   Граф Анри из последних сил сдерживал испуганных лошадей, Ирина поспешила ему на помощь, успокаивала их словами, гладила, кони присмирели и прижимались к ней, будто искали защиты.
   Под завывание ветра песок хлестал по камням и людям с такой силой, что на щеках Эдны Даггет выступила кровь. Прижимаясь к горе, Шалако старался предохранять затвор винчестера от песка и до боли в глазах вглядывался в темноту.
   Вдруг в наступившем затишье он услышал, как пуля вошла в тело, мгновением позже раздался выстрел.
   Быстро обернувшись, Шалако взглянул на гору, но ничего не обнаружил. Одну сторону горы разрушила непогода, выступы и карнизы тянулись до самой вершины. Наверху кто-то засел.
   Татс-а-дас-ай-го… разумеется.
   Послышался истерический плач Эдны Даггет. Глянув в низину, Шалако увидел на руках Ирины неподвижное тело графа Анри.
   Подбежав к ней, он склонился над графом и сразу понял, что с ним все кончено. Из раны в груди толчками била кровь, и все усилия Ирины остановить ее ни к чему не приводили:
   Граф открыл глаза и взглянул на них, он попытался что-то сказать, но слова потонули в реве бури. Вдруг он обмяк, Шалако услышал за спиной плач и грохот выстрелов.
   Обернувшись, он увидел, что в низину мчатся десяток апачей. Фултон, привалившись к стене, с убийственной точностью палил из обоих револьверов.
   Загнанный в угол, фон Хальштат отбивался прикладом, а Даггет катался по земле в отчаянной схватке с насевшим на него апачем. Еще один апач схватил за волосы Лору и тащил ее наверх, к краю котловины.
   Шалако поднял винчестер и занял устойчивое положение. Мгновенно прицелился и выстрелил.
   Один из напавших на фон Хальштата индейцев упал. Развернувшись, Шалако вскинул ружье и застрелил еще одного апача на кромке котловины. Тут кто-то навалился ему на плечи.
   Перекатившись, он вскочил на ноги, индеец тоже поднялся, и Шалако ударом кулака отправил его под копыта лошадей.
   Выхватив кольт, он убил индейца, который тащил за волосы Лору. За спиной оглушительно грохнуло ружье, и он увидел, как падает еще один индеец. Ирина стояла на коленях и стреляла из его винтовки.
   Как только в котловину скатилась вторая волна индейцев, Боски Фултон вдруг повернулся и нырнул в камни. На апачей ринулся, орудуя прикладом, фон Хальштат, когда приклад сломался, он выхватил револьвер. Расстреляв все патроны, он отбросил его и схватил ружье Анри.
   Разъяренный Шалако кинулся на индейцев, открыл огонь, и тут они внезапно исчезли. Исчезли, словно их и не было. Остались только трупы, ужасный вой ветра и трое уцелевших мужчин.
   Эдну Даггет убила шальная пуля. Граф Анри мертв. Лора в шоке. Боски Фултон сбежал.
   — Подонок! — сказал фон Хальштат. — Трус!
   — Нет, он не трус. Просто себялюбивый скот. — Шалако зарядил кольт и стал собирать оружие. — Он беспокоился только о себе, вот и все.
   Спасения не было. Апачи выжидают. А где-то в скалах прячется Татс-а-дас-ай-го.
   Над ними ревел ветер, песок хлестал в котловину и стучал о камни. Ирина успокаивала своих лошадей и чалого. Даггет поднял тело жены и перенес его в укромное место за утесом, где ветер был несколько тише.
   Фон Хальштат отложил ружье и перетащил туда же труп Анри.
   Шалако собрал тела троих убитых апачей и выбросил их из котловины на склон. Ружье оказалось только у одного, он подобрал его и зарядил.
   У фон Хальштата был разодран на плече сюртук, рубашка порвана, лицо в крови. То ли от пули, то ли от удара на голове алела огромная ссадина.
   Ирина оставила лошадей, наклонилась к Лоре и обняла ее. Оцепенев от пережитого ужаса, Жюли Паж неотрывно смотрела на них. Шалако пошел к лошадям, снял с одной флягу и смочил рот, затем сделал несколько глотков и предал флягу фон Хальштату и девушкам.
   Обхватив голову руками, у трупа жены сидел Даггет.
   — Ну-ка вставай! — грубо сказал Шалако. — Возьми ружье. Они скоро вернутся.
   Даггет уставился на Шалако.
   — Мне теперь все равно, — пробормотал он. — Все равно.
   Шалако схватил его за плечо и поднял на ноги.
   — А мне не все равно, и горе — роскошь, которой ты не можешь себе позволить. Есть и другие женщины, приятель. Вставай, готовься к бою.
   — Убитых было больше, — сказал фон Хальштат. — Могу поклясться…
   — Они их уносят с собой. Когда стемнеет, подберут и остальных.
   — Мы не переживем еще одну ночь, — запротестовал Даггет. — Это невозможно.
   — Выдержим, — сказал Шалако. Он оглянулся на фон Хальштата. — Как вы, генерал?
   — Хорошо, — ответил Хальштат. — Разумеется, хорошо.
   Бешеный рев ветра не прекращался, в диких завихрениях песка они не могли ничего разглядеть, даже друг друга почти не видели. Все закрывала желтая пелена.
   Ожидание новой атаки не прекращалось. С покрасневшими, налитыми кровью глазами они лежали вместе со своим оружием у кромки котловины, щурясь в кромешную тьму, и ждали. В горле першило, губы высохли и потрескались до крови, кожа почернела.
   Ждали нового штурма.
   Около полуночи кончилась вода, хотя они уже давно ее экономили. Жутко завывал ночной ветер, его могучий вал ударялся о гору, неся перед собой кусты, листья и ветки. С горы катились камни. Наконец на заре буря иссякла, ветер утих; они лежали, словно мертвые, глядя перед собой пустыми, остекленевшими глазами.
   Лейтенант Холл услышал стрельбу с вершины горы раньше, чем разразилась буря, но не смог определить точное ее направление. Перед бурей ему несколько раз чудились выстрелы, но гора уводила звук в другую сторону.
   Когда началась буря, он находился на подветренном склоне Гиллеспи. Слева от него стояла скала, на которую забрались охотники. Не зная о тропе, Холл даже не подозревал, что они могли туда взобраться.
   На открытом месте буря уничтожила все следы, и лейтенант думал, что и другие следы тоже пропали. Он не знал, что в пустыне есть места, где следы сохраняются годами. Не имея представления о горном пути, Холл мог только предполагать, что охотники прошли в долину Анимас через перевал.
   Буря заставила солдат искать укрытие, и громады Гиллеспи оказалось достаточно, чтобы сломить силу ветра и песка. Спрятавшись в утесах, они устроили «сухой» лагерь.
   Холл уснул, но вскоре его разбудил разведчик Джим Хант, полукровка-делавар.
   — На горе идет бой, — сказал Хант. — Я слышу выстрелы.
   — В такую бурю? Невозможно!
   — Там стреляют, — настаивал Хант.
   Холл встал и надел сапоги, предварительно вытряхнув из них песок. Он задумался, потом набросал короткую записку.
   — Сумеешь добраться до Форсайта? — Двое перепуганных золотоискателей, спешивших убраться из опасной зоны, рассказали о бое в каньоне Лошадиной Подковы, упомянув, что Форсайт остановился там же.
   — Еду, — сказал Хант.
   Когда он ушел, Холл больше не лег спать. Он встал и отправился к лошадям. Те нервничали и рвались на север.
   К лейтенанту подошел Бранниган, стороживший лошадей.
   — Думаю, там есть вода, сэр, — сказал он. — Хотите, взгляну?
   — Да, но будь осторожен.
   Пока Бранниган искал воду, лейтенант остался с лошадьми и думал о Лоре Дэвис. Он танцевал с ней однажды, когда ее отец объезжал армейские гарнизоны. Невозможно представить, что она могла оказаться в таком месте.
   Когда Бранниган вернулся, уже почти рассвело и буря стихла.
   — Есть вода, лейтенант. В полумиле отсюда, прямо у подножия горы. — Он поскреб подбородок, зудевший от щетины и пыли. — И хорошая вода!
   Когда напоили коней и наполнили фляжки, солдаты стали варить кофе, а Холл в это время осматривал в бинокль скалы.
   — Наверху что-то лежит, — сказал он наконец. — Похоже на тело, но довольно высоко.
   Он пристально смотрел в окуляры, искренне заинтересованный, так как заметил там отблеск, более яркий, чем отражение ружейного ствола.
   К нему подошел Бранниган с кружкой кофе.
   — Лейтенант, это для вас. — Он прищурился на скалу. — Хотите, я поднимусь туда? Я страсть какой любопытный.
   — Пусть поднимется кто-нибудь другой. Ты сегодня уже Достаточно поработал.
   — Если лейтенант позволит, я попросил бы об одолжении. Я думаю, мы найдем там следы боя.
   — Ладно, Бранниган. Езжай, если хочешь.
   Когда Джим Хант привел Форсайта к подножию Гиллеспи, взвод стоял у тела Боски Фултона.
   Труп был страшно изуродован.
   — Один из солдат утверждает, что это Боски Фултон, дуэлянт, — объяснил Хант. — Карманы набиты деньгами и драгоценностями. Судя по всему больше пятидесяти тысяч.
   Форсайт взглянул на труп. Он знал Фултона в лицо и очень его не любил, но сейчас не чувствовал ничего, кроме жалости. Фултон умирал медленно и тяжело.
   Правая рука у него застряла в камнях, а левую перебило пулей, и он не мог пошевелить ею. Индеец спустился к нему и медленно кромсал его кожу на маленькие кусочки.
   Тело было в буквальном смысле залито кровью из тысячи порезов, сделанных тщательно и с умыслом.
   — Никому не пожелаю такой смерти, хотя судя по содержимому его карманов, он не только убийца, но и вор.
   — Подполковник, наверху есть и другие. Бранниган слышал голоса, но после того, что он увидел, ему как-то расхотелось проверять. Он не разобрал слов, но, похоже, говорили по-английски.
   — Наверх ведет тропа, — заметил Макдональд. — Мы проехали мимо нее.
   — Ладно, — сказал Форсайт, — взглянем. Лейтенант, поднимайте людей.
   Шалако потряс фон Хальштата за плечо.
   — Проснитесь, генерал. По-моему, мы остались одни. Индейцы ушли.