Страница:
— Вы говорите, как школьный учитель, мистер Чантри, — сказал я.
Он взглянул на меня:
— Я хотел бы быть учителем в школе. Это самая почетная из профессий, если, конечно, знаешь свое дело. — Он улыбнулся. — Может быть, я и есть учитель — в некотором смысле.
— Вы говорите, что когда сюда приедет достаточно людей, вы будете не нужны, — напомнил я дерзко. — Сколько же времени на это потребуется?
— Лет десять, а то и двадцать. Но не более тридцати. Люди становятся цивилизованными не сразу. Им нужно приспособиться друг к другу, научиться идти на компромиссы.
— Такой человек, как вы, с образованием, мог бы добиться кое-чего в жизни, — сказал отец.
Чантри невесело улыбнулся.
— Нет, — ответил он, — у меня отличное образование и прекрасные возможности, но я был обучен прежде всего ничего не делать. Быть джентльменом, надзирать за землями, управлять другими. Для этого всегда нужна власть — или деньги. У меня же нет ничего.
Я много читал, а одинокая езда верхом на далекие расстояния предоставляет много времени для размышлений.
— А что же с той женщиной, там, наверху? — спросил отец.
— О ней стоит подумать. Определенно стоит подумать.
И то, как он произнес эти слова, встревожило меня. Он мне нравился. Ну, он был настоящим мужчиной, но что-то в нем не нравилось мне, и он это понимал. Вдруг меня озарило. Его проблема была в том, что он знал о себе все. Что бы он ни делал, какая-то часть его стояла в стороне и наблюдала за происходящим.
Он вышел на крыльцо и закурил одну из своих тонких сигар. Он стоял там один, в темноте, и я, после того как помог отцу управиться с посудой, тоже вышел на крыльцо.
— Ты видел ее, Доби? Я говорю о той девушке наверху. Ты видел ее?
— Нет.
Он немного помолчал. Огонек на кончике сигары мерцал в темноте. Наконец он произнес:
— Я собираюсь съездить туда. Расскажи мне, как добраться до этой хижины.
Я молчал. Во мне шла мучительная борьба. Эту хижину нашел я. Зачем он собирался туда? Что для него значила эта женщина?
— Я, наверное, не смогу. Это совсем не просто.
— Не можешь или не хочешь?
— Мистер Чантри, в эту хижину она приходит, чтобы побыть одной. У нее есть на это право. Мне кажется, ей нужно это место, и я не хочу…
— Доби, — терпеливо произнес он. Я просто чувствовал, как велико его терпение. И его раздражение тоже. — Это моя хижина. Я собираюсь жить там и возвращаться туда, куда бы я ни отправился. Мне тоже нужно место, где я мог бы побыть один.
Я не собираюсь, — продолжил он после паузы, — мешать ее уединению. В лесу и в горах есть и другие места, где ее тоже никто не будет беспокоить. Я же обязан туда съездить. У меня есть дело, и, может быть, я хочу с ней повидаться.
— Вы принесете ей несчастье, мистер Чантри.
— Доби, — его терпение было на исходе, — ты ведь даже не знаешь эту девушку… или женщину. Ты не знаешь, кто она и что она, и воображаешь то, чего нет на самом деле.
— Мне это просто не нравится, — упрямо повторил я. — Она следит за домом, вытирает пыль, ставит в горшок цветы. Она делает все как надо. Она любит этот дом…
— Может быть, и так, — спокойно сказал Чантри, — но это мой дом и я еду туда.
Внезапно мне пришла в голову мысль, которая могла бы все изменить.
— А ваш брат? Может быть, он разрешил ей приходить туда. Может быть даже, он подарил ей хижину?
Он все прекрасно понял.
— Только не хижину, Доби, — ответил он мне. — Все что угодно, но только не ее.
— Какая разница? — настаивал я.
— Огромная. — Его голос стал резким. — Не вмешивайся в дела, в которых не смыслишь, мальчик. Запомни одно: это моя хижина, и ты еще очень многого не знаешь.
Ну… может быть. Неожиданно я почувствовал, что он мне совсем не нравится.
И все же нужно отдать ему справедливость. Он говорил со мной вполне откровенно. Это было его ранчо, и он отдал нам его. Чего же еще требовать? Ведь он мог просто выгнать нас, но не сделал этого и к тому же выручил в трудную минуту.
Я продолжал терзаться.
Справедливость так справедливость. Мне пришло в голову, что больше всего меня задело то, что он вторгся в мою мечту. Я не переставал думать о девушке из той хижины, о девушке, которую я считал своей. При этом я даже не видел ее, даже не знал, была ли она молода. Она вполне могла оказаться взрослой женщиной или даже бабушкой.
Может быть, так получилось оттого, что у меня в жизни не было другой мечты и другой девушки, о которой я мог бы подумать. А мечты должны быть на чем-то основаны. Именно потому, если разобраться, я и боялся встретить эту девушку. Боялся, что моя мечта испарится навсегда.
Она могла бы пренебречь мной, или могло оказаться, что она не стоит внимания мужчины. Если женщина убирает дом и ставит цветы в горшок, то это еще не делает ее принцессой. Или хотя бы девушкой, которую приглашают прогуляться вместе.
Она могла оказаться толстой и старой. Она могла быть замужем и иметь много детей. Она могла быть кем угодно.
Беда была в том, что никакими размышлениями невозможно было поколебать мою мечту о молодой золотоволосой красавице.
Она должна была быть красавицей! Должна, и все!
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Он взглянул на меня:
— Я хотел бы быть учителем в школе. Это самая почетная из профессий, если, конечно, знаешь свое дело. — Он улыбнулся. — Может быть, я и есть учитель — в некотором смысле.
— Вы говорите, что когда сюда приедет достаточно людей, вы будете не нужны, — напомнил я дерзко. — Сколько же времени на это потребуется?
— Лет десять, а то и двадцать. Но не более тридцати. Люди становятся цивилизованными не сразу. Им нужно приспособиться друг к другу, научиться идти на компромиссы.
— Такой человек, как вы, с образованием, мог бы добиться кое-чего в жизни, — сказал отец.
Чантри невесело улыбнулся.
— Нет, — ответил он, — у меня отличное образование и прекрасные возможности, но я был обучен прежде всего ничего не делать. Быть джентльменом, надзирать за землями, управлять другими. Для этого всегда нужна власть — или деньги. У меня же нет ничего.
Я много читал, а одинокая езда верхом на далекие расстояния предоставляет много времени для размышлений.
— А что же с той женщиной, там, наверху? — спросил отец.
— О ней стоит подумать. Определенно стоит подумать.
И то, как он произнес эти слова, встревожило меня. Он мне нравился. Ну, он был настоящим мужчиной, но что-то в нем не нравилось мне, и он это понимал. Вдруг меня озарило. Его проблема была в том, что он знал о себе все. Что бы он ни делал, какая-то часть его стояла в стороне и наблюдала за происходящим.
Он вышел на крыльцо и закурил одну из своих тонких сигар. Он стоял там один, в темноте, и я, после того как помог отцу управиться с посудой, тоже вышел на крыльцо.
— Ты видел ее, Доби? Я говорю о той девушке наверху. Ты видел ее?
— Нет.
Он немного помолчал. Огонек на кончике сигары мерцал в темноте. Наконец он произнес:
— Я собираюсь съездить туда. Расскажи мне, как добраться до этой хижины.
Я молчал. Во мне шла мучительная борьба. Эту хижину нашел я. Зачем он собирался туда? Что для него значила эта женщина?
— Я, наверное, не смогу. Это совсем не просто.
— Не можешь или не хочешь?
— Мистер Чантри, в эту хижину она приходит, чтобы побыть одной. У нее есть на это право. Мне кажется, ей нужно это место, и я не хочу…
— Доби, — терпеливо произнес он. Я просто чувствовал, как велико его терпение. И его раздражение тоже. — Это моя хижина. Я собираюсь жить там и возвращаться туда, куда бы я ни отправился. Мне тоже нужно место, где я мог бы побыть один.
Я не собираюсь, — продолжил он после паузы, — мешать ее уединению. В лесу и в горах есть и другие места, где ее тоже никто не будет беспокоить. Я же обязан туда съездить. У меня есть дело, и, может быть, я хочу с ней повидаться.
— Вы принесете ей несчастье, мистер Чантри.
— Доби, — его терпение было на исходе, — ты ведь даже не знаешь эту девушку… или женщину. Ты не знаешь, кто она и что она, и воображаешь то, чего нет на самом деле.
— Мне это просто не нравится, — упрямо повторил я. — Она следит за домом, вытирает пыль, ставит в горшок цветы. Она делает все как надо. Она любит этот дом…
— Может быть, и так, — спокойно сказал Чантри, — но это мой дом и я еду туда.
Внезапно мне пришла в голову мысль, которая могла бы все изменить.
— А ваш брат? Может быть, он разрешил ей приходить туда. Может быть даже, он подарил ей хижину?
Он все прекрасно понял.
— Только не хижину, Доби, — ответил он мне. — Все что угодно, но только не ее.
— Какая разница? — настаивал я.
— Огромная. — Его голос стал резким. — Не вмешивайся в дела, в которых не смыслишь, мальчик. Запомни одно: это моя хижина, и ты еще очень многого не знаешь.
Ну… может быть. Неожиданно я почувствовал, что он мне совсем не нравится.
И все же нужно отдать ему справедливость. Он говорил со мной вполне откровенно. Это было его ранчо, и он отдал нам его. Чего же еще требовать? Ведь он мог просто выгнать нас, но не сделал этого и к тому же выручил в трудную минуту.
Я продолжал терзаться.
Справедливость так справедливость. Мне пришло в голову, что больше всего меня задело то, что он вторгся в мою мечту. Я не переставал думать о девушке из той хижины, о девушке, которую я считал своей. При этом я даже не видел ее, даже не знал, была ли она молода. Она вполне могла оказаться взрослой женщиной или даже бабушкой.
Может быть, так получилось оттого, что у меня в жизни не было другой мечты и другой девушки, о которой я мог бы подумать. А мечты должны быть на чем-то основаны. Именно потому, если разобраться, я и боялся встретить эту девушку. Боялся, что моя мечта испарится навсегда.
Она могла бы пренебречь мной, или могло оказаться, что она не стоит внимания мужчины. Если женщина убирает дом и ставит цветы в горшок, то это еще не делает ее принцессой. Или хотя бы девушкой, которую приглашают прогуляться вместе.
Она могла оказаться толстой и старой. Она могла быть замужем и иметь много детей. Она могла быть кем угодно.
Беда была в том, что никакими размышлениями невозможно было поколебать мою мечту о молодой золотоволосой красавице.
Она должна была быть красавицей! Должна, и все!
Глава 4
На рассвете Оуэн Чантри оседлал своего коня. Я видел, как он двинулся по тропинке, ведущей в холмы, и бросился было к своему серому.
— Доби! — Голос отца звучал далеко не так приветливо, как обычно. — Куда это ты собрался?
— В горы, — ответил я. — Собираюсь посмотреть, что ему там нужно. Что он собирается делать.
— Стой, где стоишь. У нас куча работы, сынок, и ее надо делать, если мы хотим собрать урожай и запасти достаточно дров на зиму. У нас с тобой нет времени разгуливать по горам и любоваться природой.
— Папа, я…
— Оставь его в покое. Он отдал нам это ранчо, не так ли? Он здорово помог нам, разве нет? И неужто мы теперь станем совать нос в его дела?
Но ведь там еще была девушка, а отец не хотел этого понять.
— Сынок, выбрось все это из головы. Он хороший человек, хоть и непростой. И он ни у кого не станет спрашивать разрешения. Если ему нужна та хижина в горах, то это не так уж и много.
Отец был прав. Но я все равно не хотел, чтобы он ездил туда. Он все испортит. Может быть, она туда больше не придет. Как же я тогда ее разыщу?
Я чувствовал, что веду себя глупо. Я ничего не знал о ней, а она — обо мне. Да и кто я такой? Зеленый мальчишка, деревенщина, не видевший в жизни ничего, кроме земли и скота. Мне ведь едва исполнилось шестнадцать. Разве я мог понравиться девушке, кто бы она ни была?
Я еще не успел все это обдумать, мне нужно было время. Но больше всего на свете я боялся, что Чантри возьмет и испортит все одним махом. Поэтому я отправился работать, как велел отец, и начал копать ямы и вырезать жерди для ограды. То и дело я останавливался и смотрел на горы, воображая, что скачу на коне по осиннику, той же тропинкой, что и он.
Оуэн Чантри направил своего вороново в каньон. С того момента, как он выехал с ранчо, он описал широкий полукруг, тщательно и без спешки изучая окрестности.
Эти места были ему совсем незнакомы, и он старался как можно точнее определить местоположение хижины. Доби Керноган вышел на нее совершенно случайно и не с того конца, и его представление о ней было не точным, если только он не напустил туману намеренно.
Чантри в задумчивости нахмурил брови. О чем так беспокоился Доби? Только об этой девушке? Но ведь он ее никогда не видел и ничего о ней не знал.
Сам же Чантри знал только то, что хижину в горах построил его брат. Левой рукой он держал поводья, правая лежала на винтовке. Жизнь научила его быть осторожным. Он никогда не ложился спать без того, чтобы быть готовым немедленно вскочить на ноги при малейшей опасности. И никогда не садился за обеденный стол с уверенностью, что благополучно закончит трапезу.
Он медленно пробирался вперед. Керноган ничего не знал о людях, которые пытались согнать его с места. Не знал он и того, кем они приходятся девушке. Без сомнения, все они были вне закона.
Справа от него вздыбился кусок хребта. Скалы стояли почти отвесной стеной, но были достаточно изломаны и изрезаны, чтобы по ним, если понадобится, мог взобраться какой-нибудь ловкач. Вершины заросли лесом. Сосна или ель — он не мог различить на таком расстоянии. Эти скалы были похожи на огромный длинный ломоть хлеба, отрезанный от буханки гор.
Он изучил лежавшие перед ним горы. Надо было проехать немного к востоку, так как на плоскогорье подняться было легче. К тому же туда вела и маленькая тропинка, по которой он ехал. Перед ним показался олень, не заметивший человека. Он медленно ступал по тропе, а затем, увидев Чантри, бросился в гущу деревьев и исчез. Над головой сверкало невозможно голубое небо с белыми облаками. Ближе к полудню они собьются вместе, почернеют и прольются дождем. Дождь лил здесь каждый день, но всегда недолго.
На тропе, по которой он ехал, виднелись только оленьи следы. Возможно, о ней просто никто не знал. Тем не менее Чантри ехал с осторожностью. Не стоит недооценивать противника, считая, что он знает меньше, чем ты.
Может быть, эти люди были дезертирами с Юга, бежавшими на Запад после войны? Или людьми из банды Кровавого Билла Андерсена?
Он въехал в пеструю тень осиновой рощицы и вгляделся в тропу перед собой, изучая деревья, землю, прислушиваясь к птицам…
Знали ли они о хижине на плоскогорье? Возможно, это была тайна той девушки, если она действительно приходила туда, чтобы побыть одной, как считает Доби. Он не видел следов или знаков присутствия других людей.
Чантри вытащил свою винтовку из чехла и двинулся дальше по тропе.
Кругом стояла тишина. Он свернул с тропы и въехал под прикрытие деревьев. Через некоторое время остановился опять. В просвет в стене деревьев ему была видна вся местность к западу отсюда — прекрасная панорама с громадой Спящего Юты, подпирающего горизонт.
Чантри забрался уже высоко. В десятке метров от него земля резко обрывалась пропастью глубиной футов в двести. Деревья подходили к самому краю обрыва. Именно это место он видел, стоя на крыльце ранчо. Хижина должна быть где-то рядом.
Он спрыгнул с коня и прислушался. Вдалеке из зарослей вышли несколько лосей и принялись пощипывать траву под пушистыми соснами с длинными иглами. Он медленно шел вперед, пересекая участок голых скал, вымытых недавними дождями. Ему попалось несколько старых пней, деревья были срублены уже давно и, без сомнения, пошли на строительство хижины, которую он искал.
Вдруг он заметил ее, скрытую елями и зарослями кустов. Да, этот домик построил его брат, привычный к пиле и топору. Чантри понравился его внушительный вид, но он удивился, когда увидел камин, который, казалось, был значительно старше дома. Так же, как и сама хижина, камин глубоко уходил в скалы.
За всю свою жизнь скитальца Оуэн Чантри повидал множество самых разных сооружений, но эта хижина была построена удивительным образом. На первый взгляд это была обыкновенная бревенчатая постройка, но уж очень тщательно и заботливо были подогнаны ее бревна, да и само ее местоположение заставляло задуматься. Хотя хижина и была скрыта за деревьями, от ее порога открывался великолепный вид на запад и почти такой же хороший обзор на север и юг. Восточный же горизонт закрывали деревья и мощный хребет Ла-Плата, с его голыми пиками, каменистыми обрывами и поросшими лесом склонами.
Возле хижины Чантри не заметил ни малейшего движения. Привязав свою лошадь под деревьями, он подхватил винтовку и пересек поросшую редкой травой лужайку перед домом. Дверь была заперта на щеколду.
Он поднял ее, открыл дверь и вошел. Внутри было тихо и спокойно. Чисто подметено и вымыто. На столе два горшка с цветами. Холодный очаг с давно остывшей золой.
Он подошел к открытой двери и посмотрел сквозь деревья на запад. Скрытая от чужих взоров, хижина тем не менее была прекрасным наблюдательным пунктом, с которого можно было следить за всем, что делалось внизу на всей этой обширной территории, распростершейся во всех направлениях.
Воздух был прохладен и наполнен ароматом ели. Красивое место, где так приятно побыть одному. Оуэн Чантри прислонился к дверному косяку.
На таком расстоянии горы на горизонте казались голубыми. Дальше к северу возвышался призрачный силуэт Ла-Саль. До самых этих гор раскинулась дикая, почти неизвестная страна. А еще дальше начинался лабиринт каньонов. Лет сто назад здесь прошли отец Эскаланте и Ривера, изучая эти земли. Но, увлеченные поиском дороги на Запад, они вряд ли обратили на них особое внимание.
Он еще раз огляделся кругом. Впервые за тридцать лет жизни Чантри почувствовал, что вернулся домой.
Зимы здесь, должно быть, холодные — на такой-то высоте. Придется заготовить изрядный запас провианта, чтобы пережить такое, надо будет рассчитывать только на свои силы.
Он вернулся в хижину. Внутри она была такой же опрятной, как и снаружи. Чантри в задумчивости обследовал стены. Бревна были прочно и тщательно пригнаны без единой щели или трещины. И неудивительно, так как прилегающие друг к другу поверхности бревен были заботливо обструганы рубанком. Стена была фута два толщиной, а может, и больше. Пол строитель красиво выложил каменной плиткой.
В комнате был потолок, а следовательно, выше имелся небольшой чердак. Рубленые доски потолка лежали от балки к балке, также тщательно пригнанные друг к другу. Казалось даже, что…
Снаружи послышался отчетливый звук…
К дому не торопясь подошла лошадь, остановилась… Совсем рядом…
Оуэн Чантри обернулся, сжимая в руках винтовку.
— Доби! — Голос отца звучал далеко не так приветливо, как обычно. — Куда это ты собрался?
— В горы, — ответил я. — Собираюсь посмотреть, что ему там нужно. Что он собирается делать.
— Стой, где стоишь. У нас куча работы, сынок, и ее надо делать, если мы хотим собрать урожай и запасти достаточно дров на зиму. У нас с тобой нет времени разгуливать по горам и любоваться природой.
— Папа, я…
— Оставь его в покое. Он отдал нам это ранчо, не так ли? Он здорово помог нам, разве нет? И неужто мы теперь станем совать нос в его дела?
Но ведь там еще была девушка, а отец не хотел этого понять.
— Сынок, выбрось все это из головы. Он хороший человек, хоть и непростой. И он ни у кого не станет спрашивать разрешения. Если ему нужна та хижина в горах, то это не так уж и много.
Отец был прав. Но я все равно не хотел, чтобы он ездил туда. Он все испортит. Может быть, она туда больше не придет. Как же я тогда ее разыщу?
Я чувствовал, что веду себя глупо. Я ничего не знал о ней, а она — обо мне. Да и кто я такой? Зеленый мальчишка, деревенщина, не видевший в жизни ничего, кроме земли и скота. Мне ведь едва исполнилось шестнадцать. Разве я мог понравиться девушке, кто бы она ни была?
Я еще не успел все это обдумать, мне нужно было время. Но больше всего на свете я боялся, что Чантри возьмет и испортит все одним махом. Поэтому я отправился работать, как велел отец, и начал копать ямы и вырезать жерди для ограды. То и дело я останавливался и смотрел на горы, воображая, что скачу на коне по осиннику, той же тропинкой, что и он.
Оуэн Чантри направил своего вороново в каньон. С того момента, как он выехал с ранчо, он описал широкий полукруг, тщательно и без спешки изучая окрестности.
Эти места были ему совсем незнакомы, и он старался как можно точнее определить местоположение хижины. Доби Керноган вышел на нее совершенно случайно и не с того конца, и его представление о ней было не точным, если только он не напустил туману намеренно.
Чантри в задумчивости нахмурил брови. О чем так беспокоился Доби? Только об этой девушке? Но ведь он ее никогда не видел и ничего о ней не знал.
Сам же Чантри знал только то, что хижину в горах построил его брат. Левой рукой он держал поводья, правая лежала на винтовке. Жизнь научила его быть осторожным. Он никогда не ложился спать без того, чтобы быть готовым немедленно вскочить на ноги при малейшей опасности. И никогда не садился за обеденный стол с уверенностью, что благополучно закончит трапезу.
Он медленно пробирался вперед. Керноган ничего не знал о людях, которые пытались согнать его с места. Не знал он и того, кем они приходятся девушке. Без сомнения, все они были вне закона.
Справа от него вздыбился кусок хребта. Скалы стояли почти отвесной стеной, но были достаточно изломаны и изрезаны, чтобы по ним, если понадобится, мог взобраться какой-нибудь ловкач. Вершины заросли лесом. Сосна или ель — он не мог различить на таком расстоянии. Эти скалы были похожи на огромный длинный ломоть хлеба, отрезанный от буханки гор.
Он изучил лежавшие перед ним горы. Надо было проехать немного к востоку, так как на плоскогорье подняться было легче. К тому же туда вела и маленькая тропинка, по которой он ехал. Перед ним показался олень, не заметивший человека. Он медленно ступал по тропе, а затем, увидев Чантри, бросился в гущу деревьев и исчез. Над головой сверкало невозможно голубое небо с белыми облаками. Ближе к полудню они собьются вместе, почернеют и прольются дождем. Дождь лил здесь каждый день, но всегда недолго.
На тропе, по которой он ехал, виднелись только оленьи следы. Возможно, о ней просто никто не знал. Тем не менее Чантри ехал с осторожностью. Не стоит недооценивать противника, считая, что он знает меньше, чем ты.
Может быть, эти люди были дезертирами с Юга, бежавшими на Запад после войны? Или людьми из банды Кровавого Билла Андерсена?
Он въехал в пеструю тень осиновой рощицы и вгляделся в тропу перед собой, изучая деревья, землю, прислушиваясь к птицам…
Знали ли они о хижине на плоскогорье? Возможно, это была тайна той девушки, если она действительно приходила туда, чтобы побыть одной, как считает Доби. Он не видел следов или знаков присутствия других людей.
Чантри вытащил свою винтовку из чехла и двинулся дальше по тропе.
Кругом стояла тишина. Он свернул с тропы и въехал под прикрытие деревьев. Через некоторое время остановился опять. В просвет в стене деревьев ему была видна вся местность к западу отсюда — прекрасная панорама с громадой Спящего Юты, подпирающего горизонт.
Чантри забрался уже высоко. В десятке метров от него земля резко обрывалась пропастью глубиной футов в двести. Деревья подходили к самому краю обрыва. Именно это место он видел, стоя на крыльце ранчо. Хижина должна быть где-то рядом.
Он спрыгнул с коня и прислушался. Вдалеке из зарослей вышли несколько лосей и принялись пощипывать траву под пушистыми соснами с длинными иглами. Он медленно шел вперед, пересекая участок голых скал, вымытых недавними дождями. Ему попалось несколько старых пней, деревья были срублены уже давно и, без сомнения, пошли на строительство хижины, которую он искал.
Вдруг он заметил ее, скрытую елями и зарослями кустов. Да, этот домик построил его брат, привычный к пиле и топору. Чантри понравился его внушительный вид, но он удивился, когда увидел камин, который, казалось, был значительно старше дома. Так же, как и сама хижина, камин глубоко уходил в скалы.
За всю свою жизнь скитальца Оуэн Чантри повидал множество самых разных сооружений, но эта хижина была построена удивительным образом. На первый взгляд это была обыкновенная бревенчатая постройка, но уж очень тщательно и заботливо были подогнаны ее бревна, да и само ее местоположение заставляло задуматься. Хотя хижина и была скрыта за деревьями, от ее порога открывался великолепный вид на запад и почти такой же хороший обзор на север и юг. Восточный же горизонт закрывали деревья и мощный хребет Ла-Плата, с его голыми пиками, каменистыми обрывами и поросшими лесом склонами.
Возле хижины Чантри не заметил ни малейшего движения. Привязав свою лошадь под деревьями, он подхватил винтовку и пересек поросшую редкой травой лужайку перед домом. Дверь была заперта на щеколду.
Он поднял ее, открыл дверь и вошел. Внутри было тихо и спокойно. Чисто подметено и вымыто. На столе два горшка с цветами. Холодный очаг с давно остывшей золой.
Он подошел к открытой двери и посмотрел сквозь деревья на запад. Скрытая от чужих взоров, хижина тем не менее была прекрасным наблюдательным пунктом, с которого можно было следить за всем, что делалось внизу на всей этой обширной территории, распростершейся во всех направлениях.
Воздух был прохладен и наполнен ароматом ели. Красивое место, где так приятно побыть одному. Оуэн Чантри прислонился к дверному косяку.
На таком расстоянии горы на горизонте казались голубыми. Дальше к северу возвышался призрачный силуэт Ла-Саль. До самых этих гор раскинулась дикая, почти неизвестная страна. А еще дальше начинался лабиринт каньонов. Лет сто назад здесь прошли отец Эскаланте и Ривера, изучая эти земли. Но, увлеченные поиском дороги на Запад, они вряд ли обратили на них особое внимание.
Он еще раз огляделся кругом. Впервые за тридцать лет жизни Чантри почувствовал, что вернулся домой.
Зимы здесь, должно быть, холодные — на такой-то высоте. Придется заготовить изрядный запас провианта, чтобы пережить такое, надо будет рассчитывать только на свои силы.
Он вернулся в хижину. Внутри она была такой же опрятной, как и снаружи. Чантри в задумчивости обследовал стены. Бревна были прочно и тщательно пригнаны без единой щели или трещины. И неудивительно, так как прилегающие друг к другу поверхности бревен были заботливо обструганы рубанком. Стена была фута два толщиной, а может, и больше. Пол строитель красиво выложил каменной плиткой.
В комнате был потолок, а следовательно, выше имелся небольшой чердак. Рубленые доски потолка лежали от балки к балке, также тщательно пригнанные друг к другу. Казалось даже, что…
Снаружи послышался отчетливый звук…
К дому не торопясь подошла лошадь, остановилась… Совсем рядом…
Оуэн Чантри обернулся, сжимая в руках винтовку.
Глава 5
Лошадь остановилась, всхрапнула, скрипнуло седло. Оуэн Чантри вышел за дверь.
На него широко раскрытыми глазами смотрела девушка. Несколько мгновений они изучали друг друга.
— А вы красивее, чем я предполагал, — начал он.
— Кто вы?
— Не догадываетесь? Думаю, вы знали моего брата, а он был на меня похож.
— Так, значит, вы Оуэн Чантри? Да, у вас есть что-то общее. Я знала Клайва. Он был хорошим человеком. Молчаливым, загадочным, но хорошим. Он не заслужил того, что с ним сделали.
— Об этом стоит поговорить, — спокойно сказал Чантри. — Там внутри я заметил кофейник, но кофе не нашел. Вы привезли его с собой? Похоже, у вас есть все для завтрака.
Ее глаза изучали лицо Чантри. Он был высок, более худощав, чем ей показалось вначале, но широкоплеч. Лицо было обманчиво спокойным. Обманчиво, потому что она многое знала об этом человеке.
Клайв называл его странным и угрюмым. Он слишком рано научился владеть оружием. И слишком хорошо. В начале Гражданской войны Оуэн был дерзким и безрассудным командиром кавалерийского отряда, но война его изменила. Война и все остальное.
Она сняла с лошади свою сумку и прошла мимо него в дом. На пороге обернулась.
— Вы не разожжете огонь? Я думаю, здесь хватит слегка перекусить на двоих.
— Легкие завтраки, обеды и ужины стали моей привычкой, — усмехнулся Оуэн. — Хотя я знавал и лучшие времена.
Он пошел на опушку и наломал маленьких сухих веточек, которые начали было расти, но затем остановились. От упавшего ствола он отодрал немного коры и со всем этим богатством вернулся в дом. Чантри склонился над очагом, разломил кору и бросил ее в холодную золу, а сверху положил ветки. Когда сушняк занялся, он добавил веток покрупнее. В доме было достаточно дров, к тому же у стены стояла поленница, но дрова в ней были старые и уже начали гнить.
— Вы знаете о том, что вас собираются убить? — спросила девушка.
— Имею некоторое представление. Я встретил нескольких парней из их шайки, но в тот раз они были не расположены меня прикончить.
— С ними не было ни Строуна, ни Фрики.
Он внимательно посмотрел на нее:
— Том Фрика и Джейк Строун?
— Да.
— Ну, ну. Это, разумеется, меняет дело.
— Так вы их знаете?
— Мы ни разу не встречались, если вы это имеете в виду. Но я знаю о них понаслышке. Да, я их знаю. Я бы сказал, что вы выбрали себе неподходящую компанию.
— Да? А если я их не выбирала? А если я просто попала к ним, сама того не желая?
Чантри мягко улыбнулся:
— Это с каждым может случиться. Я думаю, судить об истинной сущности человека можно по тому, как высоко он над этим может подняться. — Затем добавил уже без улыбки: — Мне высоко подняться не удалось.
Она повернулась к нему и спросила:
— Вам все известно?
Он пожал плечами:
— Кто может знать все? Но я, пожалуй, знаю довольно много. Никогда не верьте всему, что рассказывают. — Чантри криво усмехнулся. — Люди многое болтают… Заброшенные подземелья, зарытые сокровища… По округе гуляют сотни таких историй, большая часть из которых — полнейшая чепуха. Если у людей есть золото, они его не станут зарывать в землю. Клайва золото не интересовало, я так думаю. У него был ум ученого, что и привело его в Мексику. Вы были близки с ним?
— Нет, не очень. Он не доверял мне.
По комнате разнесся запах кофе.
Чантри откинулся назад и выглянул за дверь, следя за лучами солнца, пробивавшимися через листву осин.
— Мне тоже, — произнес он. — После возвращения из Мексики он стал очень скрытным.
Девушка обернулась к нему:
— Да, и очень мягким.
— Мак Моуэтт, да и другие тоже считают, что здесь зарыто сокровище или что-то в этом роде. Но все это плод их воображения. Весьма призрачный.
Он снова улыбнулся, и девушка была поражена тем, как сразу потеплело и посветлело его лицо. Ей вдруг пришло в голову, что этот человек очень редко улыбается.
— Ценность вещей каждый измеряет по-своему, — продолжал Чантри. — То, что представляет огромную ценность для одного, может быть абсолютно бесполезно для другого. Ваши друзья мечтают о золоте и драгоценностях.
— А вы?
— Послушайте, — тихо произнес он, — ни вы, ни я не знаем ничего наверняка. Мой брат был человеком знания, исследователем, ученым, человеком с пытливым умом. Самой ценной вещью для него могла быть книга, древний манускрипт, ключ к разгадке какой-нибудь научной тайны.
— Книга! Подумать только! — Она была поражена и не сводила глаз с Чантри. — Ну и ну, да они ведь просто сойдут с ума от возмущения! Они никогда не поверят в это! Просто не способны поверить! Все эти усилия — за что-то, сделанное не из золота!
— У них есть вера, — ответил он. — Члены вашей семьи верят в это. Они живут одной мыслью — найти сокровище, которого, возможно, и нет. Но убедить их в его отсутствии просто невозможно.
— Вы и в самом деле думаете, что золота там нет?
— Да.
— Нам придется пить из одной чашки, — сказала она.
— Прекрасно! — снова улыбнулся он. — Это большая честь для меня!
Девушка показала на цветы в одном из горшков:
— Это вы оставили их здесь?
— Нет, я думал, что это ваши. — Он вдруг усмехнулся. — Доби… Клянусь, что это Доби!
— Должно быть, это тот юноша, который живет с отцом в доме Клайва, там, внизу. Я их видела отсюда.
— Совершенно верно. Он сын Керногана. Они заняли дом Клайва. Именно Доби всыпал одному из ваших.
Она изменилась в лице.
— Это был Уайли. Мне он никогда не нравился. Впрочем, так же, как и Олли Фенелон.
— Это ваши родственники?
— Уайли — нет.
— По-моему, Доби видит вас во сне. Он обнаружил эту хижину и был отнюдь не рад, когда я отправился сюда. Он хотел, чтобы вас оставили в покое.
— Я думаю, Доби мне понравится.
— Ему шестнадцать лет, и он очень одинок. Я знаю, что он чувствует, потому что со мной было то же самое. Я тоже мечтал о золотоволосой принцессе, которую спасал бы от всяких опасностей.
— Вы больше об этом не мечтаете?
Он улыбался, глядя через всю комнату в ее глаза.
— Мечты никогда не кончаются. Мне нравится Доби. Он славный парень. У него отличный отец, который трудится не покладая рук даже тогда, когда все шансы против него.
Девушка налила кофе в чашку и протянула ему.
— Эти люди убьют вас, и вы это знаете. Их слишком много.
— Мы все умрем. Раньше или позже. Не думаю, что им это будет легко. Сколько их?
— Человек пятнадцать — двадцать. Кто-то приходит, кто-то уходит.
— Кем вы им приходитесь?
— Мак Моуэтт мой отчим. Моя мать умерла. Меня зовут Марни Фокс. Мне рассказывали, что прежде наша фамилия была Шаннах, пока англичане не заставили сменить ее.
— Это опасные люди.
— Некоторые из них плохие, — она говорила с жаром, — а некоторые нет. Кое-кто просто предан Моуэтту. Среди них есть мерзавцы, но Фрэнк не из таких. Это старший сын Мака. Если бы не Фрэнк… — Она помолчала. — Фрэнк другой. Ему хочется завести свое ранчо. Это хороший человек, надежный, но он слушается отца. И он совсем по-отцовски относится ко мне…
Они сидели молча, слушая мягкий шелест осиновых листьев. Чантри выпил кофе и протянул чашку Марни. Она вновь наполнила ее. Кофейник стоял на углях. Оуэн опустился на колени перед очагом и подбросил в огонь еще пару поленьев. День пошел на убыль, и Марни вскоре должна была уехать. Если она задерживалась надолго, ее могли хватиться.
— Проклятая человеческая глупость, — произнес Чантри в раздражении. — Никто толком не знает, что же здесь на самом деле лежит. Двое отправились из Мексики на север. Это были Чантри и Моуэтт. Они везли с собой нечто, что Чантри считал очень важным. Здесь они перезимовали, а потом Моуэтт, согласно рассказам одних, умер. Другие утверждают, что его убили. Третьи считают, что с этого и возникла вражда. Говорят, она пошла, когда Моуэтта обвинили в том, что он бросил Клайва. Это было давным-давно. С каждым годом слухи все росли, и наконец дело дошло до сокровищ. Из-за веры в эти сокровища начали гибнуть люди.
— Но вы не верите в них?
Он покачал головой:
— Марни, я просто не знаю. Клайв был близок нам всем, его интересы могли быть интеллектуальными, историческими — любыми такого же рода. Некоторые люди в нашей семье умели обращаться с деньгами, иногда даже чертовски хорошо, но все это скорее благодаря случаю, чем намерению. Поэтому я думаю, что Клайв нашел что-то, представляющее исторический интерес, что-то крайне ценное, по его мнению.
— А Моуэтт знал об этом?
— Возможно. А может быть, и нет. Он ведь, наверное, даже не умел читать. Таких еще много. А у Клайва были большие способности к языкам.
— И что с того?
— Он мог привести с собой оттуда что-нибудь, что было ему интересно. Из Мексики, я имею в виду. А что могут привезти с собой два человека? Они ведь ехали через земли апачей. Насколько «огромным» могло быть это сокровище? — Чантри встал. — Вам лучше вернуться, да и мне тоже.
Она собрала свои вещи и пошла за лошадью.
— Вы собираетесь сюда переехать?
— Да, вскоре.
— Они найдут эту хижину, мистер Чантри. И вас они тоже найдут.
— Зовите меня Оуэн. — Он легко улыбнулся. — Но вы ведь им не скажете?
— Нет… Я им ничего не должна. Быть может, кое-что Маку Моуэтту. И Фрэнку. Фрэнк заботился обо мне, когда я была еще маленькой девочкой.
— Ваша мать вышла замуж за Мака Моуэтта?
— Да, хотя он и был значительно старше, а у нее уже была я. Мой отец был армейским офицером. Мак знал его. Мак впервые встретился с моей матерью, когда приехал навестить моего отца. Он не знал, что тот уже умер.
Она вскочила в седло.
— Будьте осторожны, Оуэн. Они шутить не станут, и некоторые из них опасны, даже очень опасны. Для них сокровище реально, и они уже успели поделить его между собой. Они убьют вас так же быстро, как убили Клайва.
Он проследил за тем, как она уехала, а затем отправился к своему коню. Чантри подвел его к самому дому, а сам вошел внутрь. Сейчас там было сумрачно, прохладно и тихо. Поленом он разбросал угли и вылил на них остатки кофе.
После этого он встал и медленно огляделся кругом. Здесь было что-то спрятано. Что-то такое, что он непременно должен найти.
Он не верил ни в какие сокровища. Но он должен был найти спрятанное, иначе ему никогда не стать свободным, а свобода — это все, что ему нужно. Да еще эта хижина.
Поселиться бы здесь, сидеть на скамейке у стены дома с книгой в руках и следить за тем, как солнце скрывается за Спящим Ютой… Ничего другого и не надо…
И не обязательно жить здесь одному. Он поймал себя на том, что подумал об этом впервые за долгое время.
На него широко раскрытыми глазами смотрела девушка. Несколько мгновений они изучали друг друга.
— А вы красивее, чем я предполагал, — начал он.
— Кто вы?
— Не догадываетесь? Думаю, вы знали моего брата, а он был на меня похож.
— Так, значит, вы Оуэн Чантри? Да, у вас есть что-то общее. Я знала Клайва. Он был хорошим человеком. Молчаливым, загадочным, но хорошим. Он не заслужил того, что с ним сделали.
— Об этом стоит поговорить, — спокойно сказал Чантри. — Там внутри я заметил кофейник, но кофе не нашел. Вы привезли его с собой? Похоже, у вас есть все для завтрака.
Ее глаза изучали лицо Чантри. Он был высок, более худощав, чем ей показалось вначале, но широкоплеч. Лицо было обманчиво спокойным. Обманчиво, потому что она многое знала об этом человеке.
Клайв называл его странным и угрюмым. Он слишком рано научился владеть оружием. И слишком хорошо. В начале Гражданской войны Оуэн был дерзким и безрассудным командиром кавалерийского отряда, но война его изменила. Война и все остальное.
Она сняла с лошади свою сумку и прошла мимо него в дом. На пороге обернулась.
— Вы не разожжете огонь? Я думаю, здесь хватит слегка перекусить на двоих.
— Легкие завтраки, обеды и ужины стали моей привычкой, — усмехнулся Оуэн. — Хотя я знавал и лучшие времена.
Он пошел на опушку и наломал маленьких сухих веточек, которые начали было расти, но затем остановились. От упавшего ствола он отодрал немного коры и со всем этим богатством вернулся в дом. Чантри склонился над очагом, разломил кору и бросил ее в холодную золу, а сверху положил ветки. Когда сушняк занялся, он добавил веток покрупнее. В доме было достаточно дров, к тому же у стены стояла поленница, но дрова в ней были старые и уже начали гнить.
— Вы знаете о том, что вас собираются убить? — спросила девушка.
— Имею некоторое представление. Я встретил нескольких парней из их шайки, но в тот раз они были не расположены меня прикончить.
— С ними не было ни Строуна, ни Фрики.
Он внимательно посмотрел на нее:
— Том Фрика и Джейк Строун?
— Да.
— Ну, ну. Это, разумеется, меняет дело.
— Так вы их знаете?
— Мы ни разу не встречались, если вы это имеете в виду. Но я знаю о них понаслышке. Да, я их знаю. Я бы сказал, что вы выбрали себе неподходящую компанию.
— Да? А если я их не выбирала? А если я просто попала к ним, сама того не желая?
Чантри мягко улыбнулся:
— Это с каждым может случиться. Я думаю, судить об истинной сущности человека можно по тому, как высоко он над этим может подняться. — Затем добавил уже без улыбки: — Мне высоко подняться не удалось.
Она повернулась к нему и спросила:
— Вам все известно?
Он пожал плечами:
— Кто может знать все? Но я, пожалуй, знаю довольно много. Никогда не верьте всему, что рассказывают. — Чантри криво усмехнулся. — Люди многое болтают… Заброшенные подземелья, зарытые сокровища… По округе гуляют сотни таких историй, большая часть из которых — полнейшая чепуха. Если у людей есть золото, они его не станут зарывать в землю. Клайва золото не интересовало, я так думаю. У него был ум ученого, что и привело его в Мексику. Вы были близки с ним?
— Нет, не очень. Он не доверял мне.
По комнате разнесся запах кофе.
Чантри откинулся назад и выглянул за дверь, следя за лучами солнца, пробивавшимися через листву осин.
— Мне тоже, — произнес он. — После возвращения из Мексики он стал очень скрытным.
Девушка обернулась к нему:
— Да, и очень мягким.
— Мак Моуэтт, да и другие тоже считают, что здесь зарыто сокровище или что-то в этом роде. Но все это плод их воображения. Весьма призрачный.
Он снова улыбнулся, и девушка была поражена тем, как сразу потеплело и посветлело его лицо. Ей вдруг пришло в голову, что этот человек очень редко улыбается.
— Ценность вещей каждый измеряет по-своему, — продолжал Чантри. — То, что представляет огромную ценность для одного, может быть абсолютно бесполезно для другого. Ваши друзья мечтают о золоте и драгоценностях.
— А вы?
— Послушайте, — тихо произнес он, — ни вы, ни я не знаем ничего наверняка. Мой брат был человеком знания, исследователем, ученым, человеком с пытливым умом. Самой ценной вещью для него могла быть книга, древний манускрипт, ключ к разгадке какой-нибудь научной тайны.
— Книга! Подумать только! — Она была поражена и не сводила глаз с Чантри. — Ну и ну, да они ведь просто сойдут с ума от возмущения! Они никогда не поверят в это! Просто не способны поверить! Все эти усилия — за что-то, сделанное не из золота!
— У них есть вера, — ответил он. — Члены вашей семьи верят в это. Они живут одной мыслью — найти сокровище, которого, возможно, и нет. Но убедить их в его отсутствии просто невозможно.
— Вы и в самом деле думаете, что золота там нет?
— Да.
— Нам придется пить из одной чашки, — сказала она.
— Прекрасно! — снова улыбнулся он. — Это большая честь для меня!
Девушка показала на цветы в одном из горшков:
— Это вы оставили их здесь?
— Нет, я думал, что это ваши. — Он вдруг усмехнулся. — Доби… Клянусь, что это Доби!
— Должно быть, это тот юноша, который живет с отцом в доме Клайва, там, внизу. Я их видела отсюда.
— Совершенно верно. Он сын Керногана. Они заняли дом Клайва. Именно Доби всыпал одному из ваших.
Она изменилась в лице.
— Это был Уайли. Мне он никогда не нравился. Впрочем, так же, как и Олли Фенелон.
— Это ваши родственники?
— Уайли — нет.
— По-моему, Доби видит вас во сне. Он обнаружил эту хижину и был отнюдь не рад, когда я отправился сюда. Он хотел, чтобы вас оставили в покое.
— Я думаю, Доби мне понравится.
— Ему шестнадцать лет, и он очень одинок. Я знаю, что он чувствует, потому что со мной было то же самое. Я тоже мечтал о золотоволосой принцессе, которую спасал бы от всяких опасностей.
— Вы больше об этом не мечтаете?
Он улыбался, глядя через всю комнату в ее глаза.
— Мечты никогда не кончаются. Мне нравится Доби. Он славный парень. У него отличный отец, который трудится не покладая рук даже тогда, когда все шансы против него.
Девушка налила кофе в чашку и протянула ему.
— Эти люди убьют вас, и вы это знаете. Их слишком много.
— Мы все умрем. Раньше или позже. Не думаю, что им это будет легко. Сколько их?
— Человек пятнадцать — двадцать. Кто-то приходит, кто-то уходит.
— Кем вы им приходитесь?
— Мак Моуэтт мой отчим. Моя мать умерла. Меня зовут Марни Фокс. Мне рассказывали, что прежде наша фамилия была Шаннах, пока англичане не заставили сменить ее.
— Это опасные люди.
— Некоторые из них плохие, — она говорила с жаром, — а некоторые нет. Кое-кто просто предан Моуэтту. Среди них есть мерзавцы, но Фрэнк не из таких. Это старший сын Мака. Если бы не Фрэнк… — Она помолчала. — Фрэнк другой. Ему хочется завести свое ранчо. Это хороший человек, надежный, но он слушается отца. И он совсем по-отцовски относится ко мне…
Они сидели молча, слушая мягкий шелест осиновых листьев. Чантри выпил кофе и протянул чашку Марни. Она вновь наполнила ее. Кофейник стоял на углях. Оуэн опустился на колени перед очагом и подбросил в огонь еще пару поленьев. День пошел на убыль, и Марни вскоре должна была уехать. Если она задерживалась надолго, ее могли хватиться.
— Проклятая человеческая глупость, — произнес Чантри в раздражении. — Никто толком не знает, что же здесь на самом деле лежит. Двое отправились из Мексики на север. Это были Чантри и Моуэтт. Они везли с собой нечто, что Чантри считал очень важным. Здесь они перезимовали, а потом Моуэтт, согласно рассказам одних, умер. Другие утверждают, что его убили. Третьи считают, что с этого и возникла вражда. Говорят, она пошла, когда Моуэтта обвинили в том, что он бросил Клайва. Это было давным-давно. С каждым годом слухи все росли, и наконец дело дошло до сокровищ. Из-за веры в эти сокровища начали гибнуть люди.
— Но вы не верите в них?
Он покачал головой:
— Марни, я просто не знаю. Клайв был близок нам всем, его интересы могли быть интеллектуальными, историческими — любыми такого же рода. Некоторые люди в нашей семье умели обращаться с деньгами, иногда даже чертовски хорошо, но все это скорее благодаря случаю, чем намерению. Поэтому я думаю, что Клайв нашел что-то, представляющее исторический интерес, что-то крайне ценное, по его мнению.
— А Моуэтт знал об этом?
— Возможно. А может быть, и нет. Он ведь, наверное, даже не умел читать. Таких еще много. А у Клайва были большие способности к языкам.
— И что с того?
— Он мог привести с собой оттуда что-нибудь, что было ему интересно. Из Мексики, я имею в виду. А что могут привезти с собой два человека? Они ведь ехали через земли апачей. Насколько «огромным» могло быть это сокровище? — Чантри встал. — Вам лучше вернуться, да и мне тоже.
Она собрала свои вещи и пошла за лошадью.
— Вы собираетесь сюда переехать?
— Да, вскоре.
— Они найдут эту хижину, мистер Чантри. И вас они тоже найдут.
— Зовите меня Оуэн. — Он легко улыбнулся. — Но вы ведь им не скажете?
— Нет… Я им ничего не должна. Быть может, кое-что Маку Моуэтту. И Фрэнку. Фрэнк заботился обо мне, когда я была еще маленькой девочкой.
— Ваша мать вышла замуж за Мака Моуэтта?
— Да, хотя он и был значительно старше, а у нее уже была я. Мой отец был армейским офицером. Мак знал его. Мак впервые встретился с моей матерью, когда приехал навестить моего отца. Он не знал, что тот уже умер.
Она вскочила в седло.
— Будьте осторожны, Оуэн. Они шутить не станут, и некоторые из них опасны, даже очень опасны. Для них сокровище реально, и они уже успели поделить его между собой. Они убьют вас так же быстро, как убили Клайва.
Он проследил за тем, как она уехала, а затем отправился к своему коню. Чантри подвел его к самому дому, а сам вошел внутрь. Сейчас там было сумрачно, прохладно и тихо. Поленом он разбросал угли и вылил на них остатки кофе.
После этого он встал и медленно огляделся кругом. Здесь было что-то спрятано. Что-то такое, что он непременно должен найти.
Он не верил ни в какие сокровища. Но он должен был найти спрятанное, иначе ему никогда не стать свободным, а свобода — это все, что ему нужно. Да еще эта хижина.
Поселиться бы здесь, сидеть на скамейке у стены дома с книгой в руках и следить за тем, как солнце скрывается за Спящим Ютой… Ничего другого и не надо…
И не обязательно жить здесь одному. Он поймал себя на том, что подумал об этом впервые за долгое время.
Глава 6
Весь день я ожидал, когда же вернется Чантри. Отец заметил, что я беспокоюсь, и пару раз открыл было рот, но так ничего и не сказал. Было уже совсем темно, когда мы наконец услышали перестук копыт. Чантри поздоровался и скрылся в конюшне, чтобы разнуздать вороного.
Отец оставил на столе мясо и бекон, но Чантри поел совсем немного.
— Я слегка перекусил в горах, — объяснил он.
Я-то знал, что ничего он с собой не брал. Значит, его кто-то накормил. Неужели он встретился с нею?
— Так вы нашли то место? — спросил отец.
— Я провел там большую часть дня, — спокойно ответил Чантри. — И я теперь понимаю, почему оно произвело на Доби такое впечатление. Мой брат очень любил эту землю.
— Удивляюсь, как он нашел его, — сказал отец. — Туда не так-то просто попасть.
— Может, он забрался туда во время охоты, — предположил я.
— Или специально искал, — ответил Чантри.
Тут мы оба посмотрели на него.
— Вы думаете, он знал, что там что-то есть? — спросил я.
— Мой брат знал очень много о самых разных вещах. У него был талант к языкам. Ему достаточно было только услышать новый язык, — так мне рассказывали, — и через несколько дней он уже говорил на нем. По-моему, отправившись на север, он искал место, которое ему кто-то описал. Не думаю, что это было случайно.
Отец оставил на столе мясо и бекон, но Чантри поел совсем немного.
— Я слегка перекусил в горах, — объяснил он.
Я-то знал, что ничего он с собой не брал. Значит, его кто-то накормил. Неужели он встретился с нею?
— Так вы нашли то место? — спросил отец.
— Я провел там большую часть дня, — спокойно ответил Чантри. — И я теперь понимаю, почему оно произвело на Доби такое впечатление. Мой брат очень любил эту землю.
— Удивляюсь, как он нашел его, — сказал отец. — Туда не так-то просто попасть.
— Может, он забрался туда во время охоты, — предположил я.
— Или специально искал, — ответил Чантри.
Тут мы оба посмотрели на него.
— Вы думаете, он знал, что там что-то есть? — спросил я.
— Мой брат знал очень много о самых разных вещах. У него был талант к языкам. Ему достаточно было только услышать новый язык, — так мне рассказывали, — и через несколько дней он уже говорил на нем. По-моему, отправившись на север, он искал место, которое ему кто-то описал. Не думаю, что это было случайно.