Ланг Мария. Наследники Альберты

   - В самом деле,- поддержал жену пастор.- Пусть девочка возьмет нотную библиотеку Альберты и ее «бехштейн». Это мудрое и справедливое решение.
   - А куда я его поставлю? - горько спросила Полян.- Разве что в комнату для прислуги в квартире Мирьям?
   Черные глазки-бусинки Лиселотт задумчиво уставились на Полли.
   - У нас достаточно места,- осенило ее.- Можешь оставить его на хранение у нас в усадьбе.
   - Превосходная идея!- саркастически воскликнул Еспер. - У меня в настоящее время тоже нет собственного угла. Л моему ковру требуется изрядная площадь. Сделай милость, возьми и его к себе на хранение.
   - Пожалуйста,- с радостью согласилась Лиселотт, не замечая иронии.- А какой у тебя ковер?
   - Настоящий персидский. Выткан кочевниками на юго-западе Персии. Темно-синий бордюр, кирпично-красная середина со стилизованными птицами, лошадьми и цветами. Он лежит…
   - На веранде? Этого еще не хватало! Я ведь тоже хотела его… Я не сомневаюсь…
   Тут не выдержала Мирьям, и тон ее был гораздо резче, чем у брата:
   - Ковер? Ты надеялась, что дяде Рудольфу достанется и ковер? По-твоему, дядина доля резиновая?
   Сванте Странд мысленно застонал. Если обе женщины чуть не вцепились друг другу в волосы из-за проклятого бюро, даже не дочитав список до конца, то теперь катастрофа и вовсе неминуема.
   Но грозу неожиданно пронесло мимо. В прихожей раздались голоса, и Мирьям осеклась на полуслове. Эдуард Амбрас распахнул дверь гостиной и, пародируя английские телеспектакли из жизни королевских особ и высшей аристократии, возвестил:
   - Комиссар по уголовным -делам Кристер Вийк. Фру Елена Вийк.
   После чего скромно удалился, прикрыв за собой дверь. По лицу Эдуарда Мирьям видела, что вся эта история забавляет его.
   - Кристер! - воскликнул пастор Люнден.- Вот не ждали!
   Мать комиссара не стала, однако, тратить время на приветствия, а сразу перешла к делу.
   - Мы пришли,- начала она, не успев толком отдышаться,- так как я заподозрила, что вы неправильно делите наследство Альберты.
   - Неправильно? - изумленно переспросил Сванте Странд.- Почему неправильно?
   Он машинально подвинул ей стул, и она так же машинально села.
   - Спасибо. Я думаю, в вашей фирме хранилось не то завещание; которое нужно. - Что значит «не то завещание»?
   Теперь славного молодого адвоката обуревали уже не сомнения, а форменный ужас. Он боязливо поднял взгляд на комиссара, и тот поспешил его успокоить.
   - Похоже, что существуют два завещания. Какое из них имеет силу, решит дата на документе.
   - Завещание, которое хранится у нас в конторе, датировано июлем тысяча девятьсот шестьдесят шестого года.
   - А мы с доктором Северином засвидетельствовали подпись Альберты Фабиан на ее завещании двадцатого февраля этого года,- твердым голосом произнесла фру Вийк.- По словам Альберты, она переменила решение относительно виллы, про остальное она не сказала ничего.
   - Переменила решение? - удивилась Мирьям.
   - Относительно виллы? - подхватил Еспер.
   - В феврале? - недоумевала Лиселотт.
   - Три месяца назад,- с расстановкой сказал пастор.- Значит, есть новое завещание?
   И только Сванте Странд задал вопрос по существу:
   - Где же сейчас находится этот документ? В нашей конторе его нет. В банковском сейфе фру Фабиан - тоже. Где же оно может быть?
   - Если Альберта его не уничтожила, оно должно храниться здесь, в доме,- решил Кристер Вийк.- Полли, ты лучше всех знаешь дом. Куда Альберта могла поло жить такой документ?
   - А каков он с виду?
   - Один или несколько листов бумаги.
   - Надо посмотреть в маленьком секретере.
   Все напряженно следили за стройной девушкой в трауре, скользнувшей к изящному старинному секретеру, Прислонясь к которому стоял адвокат Странд. Полли откинула крышку и ощупью поискала кнопку или пружину.
 
   Внезапно что-то щелкнуло, и открылся неглубокий потайной ящик.
   Полли молча вынула оттуда коричневый конверт и подала его Сванте Странду. Конверт не был запечатан, от руки на нем было написано: «Моя последняя воля».
   Разворачивая два густо исписанных листа линованой бумаги, Сванте Странд думал с унынием, почему именно ему, неопытному и неискушенному адвокату, выпало на долю столько трудностей в его первом же крупном деле о наследстве. Пока он просматривал завещание, в гостиной царила мертвая тишина, лишь с Хюттгатан доносился треск мотоцикла.
   - Так и есть,- сказал он, наконец.- Это более позднее завещание, чем-то, которое хранилось у нас. Старое было написано одиннадцать лет назад, оно отпечатано на машинке. В январе этого года, когда фру Фабиан назначила меня своим душеприказчиком, она попросила нас прислать ей копию этого документа. Новое завещание целиком написано от руки. В феврале его засвидетельствовали Елена Вийк и Даниель Северин. Со старым завещанием оно совпадает лишь в мелочах.
   - В каких же именно? - спросил Кристер Вийк, который все это время стоял, прислонясь к косяку двери в холл.
   - Она по-прежнему оставляет меня своим душеприказчиком, жертвует те же суммы церкви в Лубергсхютта-не и гимназии в Скуге.
   - А дальше?
   - Дальше речь идет о недвижимости.- Адвокат помедлил.- Этот пункт она изменила полностью. Теперь вилла отходит воспитаннице фру Фабиан Полли Томссон,
   и только ей одной. Налог ей платить не придется, его вычислят из остального наследства.
   Новоявленная владелица недвижимости стала еще бледнее, чем была за минуту до этого.
   - Все прочее, включая движимость, делится на четыре части между пастором Люнденом, Мирьям Экерюд, Еспером Экерюдом и Полли Томссон.
   Наследники потеряли дар речи, поэтому слово взял комиссар Вийк:
   - Значит, виллу получит Полли? И, кроме того, четверть всего имущества? Яправильно понял?
   - Совершенно верно. К тому же Полли предстоит получить страховку Альберты, - сказал Сванте Странд.- Но, насколько я понимаю, страховой полис фру Фабиан с самого начала был завещан Полли.
   Елена Вийк с сочувствием посмотрела на двадцатилетнюю девушку.
   - Бедное дитя, все эти деньги будут тебе теперь очень кстати. Содержать такой старый дом недешево, а в этом году тем более - черепицу повредило снегом и
   подвал затопило.
   Полли наконец осознала свалившееся на нее счастье, и щеки ее порозовели от волнения. На худом лице Еспера мелькнула зависть.
   - Судя по всему, нам достанется не так уж много?
   - Да, если говорить о деньгах,- сказал Сванте Странд.- Зато движимого имущества вы с сестрой получите больше, чем прежде. Серьезнее всех пострадал
   пастор.
   - Ну что ж,- смиренно улыбнулся пастор.- По край ней мере нашим семейным раздорам пришел конец. На этой бренной земле не следует слишком высоко заносить
   ся в своих надеждах.
   - Мне очень жаль,- сказала фру Вийк пастору.- Выходит, я тебе оказала медвежью услугу.
   - Рано или поздно это завещание все равно бы всплыло,- вмешалась Мирьям.- Чем раньше, тем лучше. Что и говорить, все мы, конечно, разочарованы. Но не удивлены. Вполне логично, что большую часть наследства получит Полли, она всегда была любимицей Альберты.
   - Мудрое и справедливое решение,- подхватил пастор.- Она жила в этом доме как дочь.
   В дверях веранды, окруженный облаком табачного дыма, появился Эдуард Амбрас. Некоторое время он наблюдал за Полли: обычно бесцветная и унылая, она сияла от негаданного счастья.
   - Права была моя бабушка, когда говорила: счастье женщин украшает,- загадочно произнес он.
   Но безмятежная радость Полли длилась недолго. Лиселотт Люнден, до которой не сразу дошел смысл происшедшего, теперь просто рассвирепела.
   - Справедливое решение? - взорвалась она.- Чтобы из наших денег вычли налог за ее виллу? Хороша справедливость!
   Лиселотт злобно, с ненавистью сверлила Полли маленькими черными глазками. У Полли по спине пробежал холодок.
   - Ты это знала все время! - вопила пасторша.- Ты обманом заставила Альберту отписать все тебе. А потом… потом…- Она чуть не задохнулась от бешенства и, наконец, разразилась бранью, несколько необычной для жены пастора: - Интриганка чертова! Подлая дрянь!
 

Медальон
 
12. У ТЕБЯ В МЕДАЛЬОНЕ ЯД?

   Несколько минут царили сумятица и переполох. Рудольф Люнден сдернул золотые очки, избавившись тем самым от созерцания своей разъяренной половины.
   - Лиселотт, голубушка, что ты говоришь! - умолял он жену.
   Оскорбленная Полли молчала, но два джентльмена тут же ринулись на ее защиту.
   - Лиселотт в истерике,- презрительно сказал Эдуард.- Не обращай внимания.
   - Тетя Альберта этими двумя завещаниями сыграла с нами злую шутку,- сердито сказал Еспер.- Провела нас, как детей. Но Полли тут ни при чем.
   Адвокат Странд перечитывал документ, найденный в маленьком секретере. Он был озадачен.
   - Завещание подлинное, это, несомненно,- бормотал он.- Но отчего же она не прислала его в нашу фирму, которая охраняет ее интересы? Что ей стоило набрать
   номер телефона и хотя бы намекнуть нам, что оно существует?
   - Так что же мы будем делать дальше? - деловито, как всегда, спросила Мирьям.- Продолжим ссору из-за персидских ковров и густавианского бюро?
   Сванте Странд печально взглянул на нее своими светло-карими глазами и предложил:
   - Давайте сделаем перерыв.
   - Дельная мысль,- одобрил комиссар Вийк.
   Его мать поднялась со стула, судя по всему, на душе у нее стало легче.
   - Мы, во всяком случае, избавим вас от своего присутствия. Надеюсь, у вас все образуется.
   Незадачливый представитель фирмы «Странд, Странд и Странд» проводил комиссара и его мать до калитки.
   - Жалею, что мы спутали карты тебе и твоим клиентам,- с сочувствием сказал Кристер.- Кое-кто из них даже не пытался скрыть своего недовольства.
   - Вот это меня и пугает,- ответил Сванте Странд Младший.- Суд, конечно, признает новое завещание. Но что мне делать до тех пор? Например, сегодня? Остаться
   здесь или собрать бумаги и улизнуть в Эребру?
   - Хочешь совет?
   - Да.
   - По-моему, тебе лучше остаться. Ты здесь человек посторонний, и твое присутствие хоть немного остудит их пыл.
   - Олл-райт,- сказал адвокат и покорно поплелся в дом.
   Кристер Вийк долго смотрел на многочисленные окна розовой виллы и на ее белые балконы.
   - Не нравится мне атмосфера в этом доме,- признался он, покачав головой.- Очень не нравится.
   - Пошли,- позвала его мать.- Мне холодно. Ветер к ночи усиливается, а вода в озере не спала ни на миллиметр.
   Обстановка в гостиной Альберты Фабиан не изменилась, скорее даже ухудшилась. Наследники кричали так, что, казалось, хрустальные подвески на люстре вот-вот посыплются вниз.
   Но, поняв, о чем они спорят, Сванте Странд не знал, плакать ему или смеяться.
   - Я досмотрю этот фильм, чего бы мне это ни стоило! - заливалась дискантом Лиселотт на самой высокой ноте.- В пять часов по первой программе идет последняя серия.
   Она заняла позицию перед телевизором - разъяренная фурия в черном териленовом платье и изящных лодочках.
   Еспер Экерюд пронзил ее голубым ненавидящим взглядом.
   - Без пяти пять по второй программе начнется репортаж из Вены с первенства мира по хоккею. Имей в виду, я тебе уступать не собираюсь.
   - Хоккей! - фыркнула воинственная пасторша.- Глупейшая игра! А я целый день жду эту последнюю серию.
   - Но ведь ее уже передавали, это повторение,- мягко вмешалась Полли.
   - Ну и что ж! В четверг наш дрянной телевизор не работал, и сегодня у меня последняя возможность узнать, чем там все кончилось.
   В спор включился и Эдуард Амбрас:
   - Да пойми ты, будет прямой репортаж. Играют Швеция и Советский Союз.
   - А меня больше интересуют Мэри Хеммонд и Дженнифер…- не сдавалась Лиселотт.
   - Роланд Эриксон из Миннесоты!
   - А Поль Меррони! Его так жалко! Зачем только он женился! - стояла на своем Лиселотт.
   - Ёран Хёгуста! - в отчаянии взревел Еспер.
   - Господи, ну и дом! - простонал Эдуард.- В одной комнате пианино, в другой - концертный рояль. И всего один жалкий телевизор. Пошли бы вы лучше, тетушка,
   вздремнули.
   В гостиную вернулась Мирьям. Она выходила в холл звонить по телефону, вместо того чтобы тратить силы на бесполезную перепалку.
   - Бросьте вы, ребята! Кто хочет смотреть хоккей, идем через улицу к «Трем старушкам».
   В одно мгновение из гостиной всех, кроме Лиселотт, будто ветром сдуло.
   Мирьям, Еспер и Эдуард пошли в ресторан «Три старушки». Пастор поднялся к себе в комнату, чтобы вздремнуть. Полли Томссон забилась в свою норку, а Сванте Странд, не найдя ее, отправился прогуляться. На обратном пути возле газетного киоска у гостиницы он столкнулся с Мирьям.
   На ней была васильковая клетчатая накидка, под цвет платья. Но выглядела она не такой самоуверенной, как всегда. Сванте спросил, закончился ли матч.
   - Н-нет,- запнувшись, ответила Мирьям.- Я просто так вышла, захотелось пройтись.
   Не могла же энергичная издательница обнаружить перед посторонним тревогу, а. как раз тревога привела ее сюда, чтобы проверить, как расходится журнал «Мы - женщины». Пачка этого еженедельника оставалась толстой и нетронутой, тогда как конкурирующие издания были уже почти распроданы. Разве мог Сванте догадаться, какой тоской наполнило душу Мирьям это зрелище?
   Они купили по вечерней газете и направились к розовой вилле. По дороге Мирьям объясняла адвокату, как тяжело готовить номер в Стокгольме, а печатать его в Скуге.
   Сванте вежливо слушал, жалея, что встретил, как назло, Мирьям, а не Полли Томссон.
   Полли так и не вышла из своей комнаты. В половине десятого Еспер решительно поднялся на второй этаж, чтобы позвать ее вниз, ко всем.
   В комнате Полли звучал чистый, мягкий баритон, исполнявший Вагнера.
   - Наслаждаешься Хагегордом?
   - Да,- мечтательно ответила девушка.- Правда, у него замечательный голос?
   - А чего-нибудь посущественней ты не хочешь? Мы только что пообедали и собираемся пить кофе.
   - Ваших скандалов я больше не выдержу,- предупредила Полли.
   Одета она была по-домашнему: в розовые джинсы и джемпер. Удобно примостившись среди подушек, она сидела на своей широкой постели.
   - Мы давно уже не скандалим,- успокоил ее Еспер.- Покорились судьбе и мирно болтаем о многосерийных фильмах и хоккее. «Тре крунур» на втором месте.
   Полли нехотя выключила стереопроигрыватель и отложила последний номер еженедельника «Мы - женщины». Еспер сразу догадался, что именно она там читала.
   - Ты не только слушаешь, но и читаешь Хокана Хагегорда? Как тебе нравится его письмо к девочкам- интеллектуалкам?
   - Такого интересного материала у нас еще не печатали. Это действительно здорово.
   - Лучше, чем мой опус?
   - Не напрашивайся на комплимент. В рубрике для девочек печатают только письма да короткие заметки. А у тебя большая и серьезная статья.
   - Растолкуй это моей сестрице?
   Морщины на лице Еспера сделались глубже при воспоминании о сестре, работе, жилье и прочих невзгодах.
   - Кстати, кто тебе насплетничал о моей семейной жизни?
   - Мирьям, кто же еще!
   - Ясно. Беат-Луис ей никогда не нравилась. Ей вообще не нравится все, что так или иначе связано со мной.
   Он подошел к балкону и распахнул широкую дверь. На фоне хмурого вечернего неба Полли видела его белокурые волосы и желтый пиджак.
   - Имей в виду, перила здесь еле держатся. Не опирайся на них, они могут рухнуть в любую минуту,- сказал он с балкона.
   Возвратившись в комнату, Еспер спросил уже более мягким тоном:
   - Рада, небось, что тебе достался этот сарай? Полли кивнула, и глаза ее наполнились слезами.
   - Ужасно. Я люблю этот сарай больше всего на свете.
   - А ты знала, что он достанется тебе?
   - Даже не подозревала. Правда, я говорила Альберте, что Стокгольме мне плохо, но она не желала и слышать об этом. Твердила, что мое будущее в Стокгольме и что я должна к нему привыкнуть. Тише! Слушай, что это там свистит за окном?
   - Ветер.
   - Откуда он дует? Со стороны Хаммарбю?
   Еспер понял ее испуг. Если северо-восточный ветер усилится, то вода затопит прибрежные дома. Уговаривать Полли спуститься вниз больше не требовалось. Она первая слетела по лестнице и ринулась на веранду.
   Там царили мир и согласие. Дверь в сад была плотно закрыта, а определить уровень воды из окна было невозможно.
   Майские сумерки уже сменились зловещей, ненастной тьмой, но на столике, на полках и консолях - всюду, где стояли цветы Альберты,- горело множество ламп под вышитыми абажурами. На диванах, под портретом прекрасной Франциски, вокруг низкого кофейного столика расположились пять человек. Их так захватила беседа об индейцах Амазонии, о тропических ядовитых змеях и насекомых, что никто не обратил внимания на Полли и на ее тревогу.
   - Как вода? Кто-нибудь из вас проверял, поднялась она или нет?
   Адвокат Странд улыбнулся Полли и шепнул ей:
   - Садись рядом. Хочешь кофе? Пастор поднял палец и шикнул на них:
   - Ш-ш! Наш молодой друг рассказывает удивительные вещи о своей экзотической родине.
   Рудольф Люнден был в длинном пасторском сюртуке с брыжами. Да и мог ли он быть в чем-то другом?
   На Лиселотт было неизменное черное платье с ослепительно белыми манжетами. Преодолев, судя по всему, свою неприязнь к Эдуарду Амбрасу, она возбужденно сообщила:
   - У Эдуарда есть магический амулет, он обещал нам его показать.
   Еспер - по-прежнему стоя - вздохнул и налил себе кофе. Полли присела на табурет возле рояля. Отсюда Эдуард был виден ей в профиль. Он расстегнул голубую рубашку и снял с шеи золотую цепь с медальоном. Амулет пошел по рукам, вызывая восхищенные возгласы и замечания.
   - Голубой медальон,- воскликнула Мирьям и приложила его к своему васильковому платью.- Почему я не видела его раньше?
   - Какой большой. И тяжелый,- сказала Лиселотт.- Но очень красивый.
   - Необычное украшение,- заметил пастор.- Никогда бы не подумал, что это амулет. Стало быть, он должен охранять тебя от несчастья?
   - Золото, бирюзовая эмаль, жемчуг и рубины,- с видом знатока рассуждал Сванте. - Если этот медаль он сделан в Европе, то, наверно, в середине прошлого
   века.
   Наконец амулет лег на ладонь Полли. Эмаль холодила кожу, и, как правильно сказала фру Люнден, он был весьма увесистый. Под выпуклой крышкой медальона явно что-то хранилось. Полли захотелось посмотреть, что же там спрятано.
   - Не открывай! - испугался Эдуард.
   - Почему? У тебя что в медальоне, яд? - насмешливо спросила Полли.
   Эдуард прищурился.
   - Не просто яд, а ядовитое насекомое,- ответил он.- Я покажу. Только осторожно, не дотрагивайся до него.
   - Что это? Фу, паук! Позолоченный паук! Какой противный хвост, почему он такой длинный и изогнутый?
   - Это скорпион,- надменно сказал Эдуард.- Он золотой. Но жало у него ядовитое. Яд настоящий, высокой концентрации и действует мгновенно.
 

13. ИТАК, НАСЛЕДНИК ИЗВЕСТЕН

   - Скорпион! - содрогнулась Лиселотт.
   - Золотой скорпион! - Мирьям была скорей восхищена, чем испугана.
   Даже Еспер Экерюд заинтересовался амулетом. Пообещав соблюдать осторожность, он взял в руки открытый медальон и стал внимательно изучать золотого скорпиона. Изнутри медальон был выложен бархатом цвета морской волны. Казалось, насекомое, словно живое, крепко вцепилось в бархат своими острыми клешнями. Жало на конце изогнутого хвоста было защищено специальным золотым колпачком.
   - Тонкая работа,- сказал Еспер.- Кто его сделал?
   - Один ювелир, эмигрант, сделал эту штуку в Каракасе во время второй мировой войны.
   - А как же яд? Значит, яд в нем тридцатилетней давности?
   Эдуард сверкнул белозубой улыбкой.
   - Нет, яд нужно обновлять каждый год, иначе амулет потеряет свою силу. Не беспокойтесь, яд здесь относительно свежий.
   - Какой яд - скорпиона?
   - Разумеется. Его сгущают путем выпаривания и заполняют им бороздки на игле, которая скрыта под колпачком. Достаточно вонзить эту иглу в вену, чтобы убить человека.
   - Ты слишком легкомысленно хвастаешься такой опасной вещью,- упрекнул его пастор.
   Взяв медальон у Еспера, он с отвращением рассматривал смертоносное насекомое.
   - Талисман должен приносить счастье, а не страдание и горе,- сказал он.- Я не понимаю, зачем ты повсюду таскаешь с собой это омерзительное орудие смерти.
   - Я родился под знаком Скорпиона,- серьезно начал, объяснять молодой латиноамериканец.- И мой отец тоже родился под этим знаком. Раньше амулет принадлежал ему, и, если его судьба была хотя бы вполовину такой яркой и драматической, как рассказывают, он наверняка нуждался в амулете. Скорей всего, яд предназначался не для врагов, а для него самого, на крайний случай.
   - И он воспользовался этим ядом? - сурово спросил пастор.
   - Нет. Его застрелили из пистолета. Пуля попала прямо в сердце. Через год ему исполнилось бы тридцать. Я тогда еще не родился.
   - Значит, амулет ему не помог?
 
   С легким презрением Рудольф Люнден защелкнул медальон и протянул его Полли, которая покинула свое место у рояля, чтобы еще раз взглянуть на удивительного золотого паука.
   - Неважно, обладает он магическими свойствами или не обладает,- сказал Эдуард Амбрас,- но этот скорпион- память об отце, и я дорожу им, даже если со
   стороны это кажется нелепым.
   - А где вы так хорошо научились говорить пошведски?- полюбопытствовал пастор Люнден, решив, что тема о скорпионе уже исчерпана.
   Но тут Полли Томссон обратила внимание на более интересное обстоятельство.
   Она стояла напротив Эдуарда, сидевшего на мягком диване. Сперва она подумала, что его выцветшие джинсы и голубая рубашка хорошо гармонируют с темно-синими обоями, но зато составляют резкий контраст со старинным портретом в резной раме над его головой.
   И вдруг она сделала поразительное открытие,
   - Как к тебе попал медальон Франциски Фабиан? - спросила она подозрительно и неожиданно для себя.
   В наступившей тишине адвокат Странд посмотрел сначала на медальон, который Полли держала в руках, затем на портрет.
   - - Ну конечно, эти женское украшение. Я же говорил, что; оно сделано в Европе, может быть даже в Швеции. Правда, о Франциске Фабиан я слышу впервые. Кто она? Родственница управляющего Фабиана?
   Пастор Люнден отвернулся от портрета и постарался припомнить все, что ему было известно о семействе Фабиан.
   - Полли права,- подтвердил он.- Это портрет двадцатилетней Франциски Фабиан. Написан он в шестидесятых годах прошлого века. Со временем эта молодая девица стала бабушкой Франса Эрика Фабиана со стороны отца.
   - Моему отцу она тоже приходилась бабушкой,- тихо сказал Эдуард.
   Мирьям Экерюд резко повернулась на диване, чтобы получше разглядеть его.
   - Ты хочешь сказать, что она была… что она приходится тебе…
   - Прабабушкой. Совершенно верно.
   - И ты надеешься, что мы тебе поверим? - возмутилась Лиселотт Люнден.- Да ты просто спятил: приехать сюда и заявлять такую чушь. Какие у тебя доказательства? Если они вообще существуют.
   - У него медальон Франциски,- довольно кисло напомнил Еспер.- И он похож на нее как две капли воды.
   Полли была того же мнения, и это открытие ее потрясло. Как же они сразу не заметили сходства?
   Медальон вернулся к Эдуарду, он снова надел его, в вырезе рубашки по-прежнему виднелась лишь золотая цепь. А у дамы на портрете медальон был виден целиком, он висел на бархотке и приходился как раз в ямочку на шее. Эдуард носил короткую стрижку, у Франциски волосы были завиты в длинные локоны, но цвет волос у обоих был черный как смоль, довершали сходство одинаковые миндалевидные жгучие глаза.
   Эдуард по привычке закурил, и они с Рудольфом Люнденом принялись выяснять запутанные родственные связи.
   - У прекрасной Франциски был один сын. Он был дважды женат и имел по сыну от каждого брака. Франс Эрик был старший.
   - Верно,- подтвердил пастор Люнден, церковную метрическую книгу он знал наизусть. - Франс Эрик родился в тысяча восемьсот девяностом году. Его мать умерла, он вырос, получил образование и принял на себя управление заводом. Спустя тридцать лет после его рождения отец Франса Эрика женился во второй раз…
   - На девушке из Гётеборга,- подхватил Эдуард.- Ее ласково называли Пепита, и она постоянно, к месту и не к месту, цитировала Хейденстама

^[3]: «Счастье женщин украшает, но мужчинам не к лицу», и тому подобное.
   - Стало быть, ты ее внук?
   - Да, я ее внук.
   - Как звали твоего отца? Этого ты еще не сказал.
   - Карл Фабиан. Его крестили поздней осенью тысяча девятьсот двадцатого года в церкви святого Улофа в Лубергсхюттане.
   - В Лубергсхюттане? - недоверчиво спросила Лиселотт.- В нашей церкви?
   - Да.- Эдуард нетерпеливо махнул сигаретой.- Он был младший единокровный брат Франса Эрика и родился в господской усадьбе в Лубергсхюттане.
   - Это произошло задолго до того, как я получил приход,- сказал пастор Люнден.- Насколько я понимаю, мать с ребенком прожили там совсем немного.
   - Да. Пепита овдовела и вернулась домой, в Гётеборг. Там она вышла замуж за инженера из Прибалтики, и они уехали в Америку. Сына Пепита взяла с собой. Хотя зять и отчим прекрасно говорили по-шведски, Карлбиан из Лубергсхюттана вскоре превратился в Карлоса Амбраса из Картахены, Рио или Каракаса. Очевидно, всем так было удобнее.
   - Выдумки! - упрямилась Лиселотт.- Сказка для детей!
   - Замолчи! - цыкнула на нее Мирьям.- На этот раз Эдуардо не врет, хотя и бывает излишне скрытен.