Страница:
– Мне не нужна пища, – глухо прогудел Сот.
Граф дружеским жестом положил руку на плечо рыцарю:
– Однако пища необходима вашей провожатой, лорд Дааргардский. К тому же я уверен, что вы найдете там развлечение по своему вкусу.
Лорд Сот сделал длинный и плавный шаг, так что его металлическое плечо вывернулось из-под ладони Страда. Сот был уверен, что ему не следовало допускать прикосновения к себе рук графа, даже если они и были скрыты перчатками.
– Я не вижу в этом нужды, граф. Мне нужны сведения, а не развлечения.
Магда застыла на месте, боясь пошевельнуться, боясь нарушить напряженную тишину, которая готова была разразиться катастрофой в любой момент. Страда и разделяло всего несколько футов, а взгляды их скрестились словно мечи в начале поединка, когда противники только пытаются угадать силу друг друга. Не поднимая рук, Страд фон Зарович начертил в воздухе магический знак, пользуясь лишь пальцами. Ни Сот, ни вистани не заметили этого движения.
Из соседней комнаты донесся громкий пронзительный звук. Кто-то мастерски играл на скрипке, и музыка вторглась сквозь полуоткрытую дверь в залу, где все еще стояли граф Страд и его гости.
– Ах, они начали без нас! – воскликнул граф, изобразив на лице выражение сдержанного удивления.
Траурная музыка продолжала звучать, и Магда с недоумением обернулась через плечо.
– Постойте, как же так… Минуту назад в этой комнате никого не было, к тому же там нет других дверей кроме этой…
Она на цыпочках подошла к арке, ведущей в комнату, где она переодевалась, и с осторожностью заглянула внутрь.
Комната словно увеличилась в размерах, и теперь ее освещали три хрустальных люстры необычайной величины. Вдоль белых мраморных стен тянулись ряды прямых каменных колонн. Длинный стол, занимавший почти все пространство, был застелен вышитой атласной скатертью. На ближайшем к двери конце этого стола все еще лежали платья, которые примеряла Магда, и ее лохмотья; на дальнем был накрыт роскошный ужин на троих: дымились супницы, жареное мясо и тушеные овощи громоздились на тарелках.
Ни скатерти, ни блюд не было в комнате, когда Магда примеряла здесь платья и переодевалась несколько минут назад. Вистани, однако, не замечала ни мяса, ни красного вина, хотя в желудке у нее было пусто, а голова кружилась от голода. Все ее внимание было приковано к одинокой фигуре в конце зала.
Музыкант стоял перед массивными трубами органа, помещающегося меж двух огромных зеркал, которые начинались от пола и заканчивались у самого потолка. Голова его была повязана пестрой косынкой, шею закрывал черный шарф, а тонкая талия была перетянута шелковым кушаком. Черные узкие брюки были изодраны в клочья и испачканы бурыми пятнами грязи и засохшей крови, точно так же, как и свободная белая рубашка.
Наклонив набок бледное лицо, музыкант наигрывал на старинной скрипке, однако его движения были механическими, словно у заводной игрушки, которую Магда однажды видела в деревне.
Мелодия завершилась на пронзительной тоскливой ноте, и музыкант приподнял голову.
– Андари! – вскрикнула Магда и нетвердыми шагами приблизилась к нему.
Вистани подошла к брату вплотную и только тогда заметила, насколько странно он выглядит. Оливковая кожа стала зеленовато-белой, глаза водянистыми, устремленными в разные стороны.
– Андари?
Он не ответил, и Магда прикоснулась к его щеке. Щека была холодной и безжизненной.
– Твой брат проник в поселок сегодня после полудня, предупреждая всех и каждого о чудовищном существе, которое уничтожило мадам Гирани, – донесся с порога комнаты голос Страда. Повернувшись к Соту, он добавил:
– Как я уже имел честь сообщить вам, лорд Сот, я был крайне огорчен и расстроен тем, как встретило вас это цыганское племя. За нанесенное вам оскорбление все вистани из клана Гирани будут изловлены и подвергнуты мучительной смерти. Музыкант Андари всего лишь первый ш них.
Окружающее поплыло перед глазами Магды. Она протянула руки, чтобы схватиться за что-то, и под руку ей попалась твердая, словно деревянная рука. Андари как раз собирался начать наигрывать новую мелодию.
– Не беспокойся, Магда, – услышала она голос Страда. – Ты избегнешь участи своих сородичей, за то что помогала лорду Соту…
Магде казалось, что вкрадчивый голос графа доносится до нее очень, очень издалека. Негромко вскрикнув, Магда без сознания рухнула на пол. Падая, она нечаянно выбила из рук Андари его драгоценную скрипку, однако существо, некогда бывшее ее братом, даже не заметило потери. Живой мертвец продолжал водить смычком в воздухе точно так же, как делал это, когда в руках его был его инструмент.
Страд вздохнул:
– Похоже, мой сюрприз удивил ее слишком сильно. Нервы, нервы…
– Зачем все это? – спросил Сот, нисколько не тронутый обмороком девушки.
– Я же уже объяснял. Андари явился в деревню и принялся трубить о том, что произошло в лагере вистани. Оказывается, он подслушивал вашу беседу под кибиткой старухи и знал все, о чем вы говорили с Гирани между собой. Я узнал об этом и решил, что вам нанесено оскорбление. Естественно, я попытался возместить причиненный вам моральный ущерб и сделал это способом, который, как мне представлялось, будет вам по нраву. Можете ли вы сказать теперь, что вы удовлетворены?
С этими словами Страд небрежно вошел в комнату.
Сот последовал за хозяином замка.
– Да. Этого достаточно, – уронил он бесстрастно.
После этого заявления Сота настроение графа, казалось, значительно улучшилось.
– Превосходно! – с облегчением сказал он.
Забросив свой длинный плащ на плечо изящным, отточенным движением, он наклонился над бесчувственной девушкой и без труда поднял ее на руки.
– Я о ней позабочусь. Наверху есть несколько пустых комнат, где она может прийти в себя. Если вы не против, я попрошу вас подождать меня здесь. Я вернусь скоро. Нам с вами нужно еще многое обсудить.
Не дожидаясь ответа, Страд быстро вышел, держа вистани на руках и крепко прижимая ее к себе.
– Надеюсь, вы не пожалеете о том, что вам пришлось немного подождать, лорд Сот, – сказал он уже в дверях. – У меня есть к вам одно весьма ценное предложение.
Он вышел, и из залы донеслось приглушенное гудение – это Страд напевал мелодию, которую только что исполнял Андари. Постепенно этот звук становился все тише и наконец совсем стих. Рыцарь Смерти скрестил на груди руки и огляделся по сторонам.
Одно из зеркал, установленных по сторонам органа, привлекло его внимание. Впервые за многие годы он увидел себя со стороны: закопченные оплавленные доспехи, развевающийся плащ, пылающие оранжевым огнем глаза. Однако отнюдь не собственное отражение заинтересовало его. Минуту назад граф фон Зарович с Магдой на руках прошел мимо этого же самого зеркала. Страд в зеркале не отражался.
Раздумывая над этим любопытным явлением, лорд Сот подошел к Андари, который продолжал бессмысленно и механически водить смычком, ощупывая пальцами воздух таким образом, словно перебирал невидимые струны. С осторожностью Сот отогнул черный шарф, прикрывавший шею юноши. Его горло было растерзано, а обескровленная плоть висела лохмотьями.
– Вот как, – пробормотал Сот негромко. – Наш любезный хозяин, оказывается, обладает самыми необычными и разнообразными способностями.
Аккуратно приладив шарф обратно на шею Андари, Сот наклонился и, подняв выпавшую скрипку, вставил ее в руки музыканта. Затем он уселся за длинным столом. В зале зазвучала печальная музыка, и под ее аккомпанемент Сот стал дожидаться возвращения Страда.
Большую часть спальни занимала обширная кровать под балдахином на четырех столбах. Некогда белые простыни были в черных и серых пятнах, а кружевная отделка балдахина покрылась зеленоватой плесенью, однако в комнате без окон, освещенной одним-единственным факелом, кровать казалась роскошной. Граф опустил Магду на ложе и отступил в тень, любуясь ее красотой.
Прическа вистани рассыпалась, и вьющиеся волосы волной стекали на плечи, их черный цвет резко контрастировал с белизной подушки. Взгляд Страда пропутешествовал от скул, бледных после пережитого потрясения, вниз по нежной линии шеи, плавно переходящей в чуть тронутые загаром округлые плечи. Граф облизал тонкие губы. Он ощутил приступ плотского желания, и изо рта его вырвалось негромкое шипение.
Ресницы Магды затрепетали, девушка открыла глаза, но представшее перед ней зрелище было гораздо страшнее того, которое заставило ее потерять сознание несколько минут назад. Над постелью дрожало во мраке узкое лицо Страда, окруженное паутиной заплесневелых, поеденных молью кружев. Глаза графа были закрыты, зато в провале хищного рта она увидела острые белые клыки.
Магда вскрикнула, когда Страд схватил ее за плечи.
– Я должен был бы убить тебя, – прошипел он. – Ты слишком много знаешь.
Глаза его открылись и мерцали багровым огнем. Ему потребовалась вся его выдержка, накопленная за несколько столетий существования в облике вампира, чтобы не впиться в это мягкое беззащитное горло и не высосать из этого соблазнительного тела всю кровь. Десятки и десятки несчастных пленников томились в его темницах, или, лучше сказать – кладовых, и граф чувствовал, что настала пора ему отужинать по-настоящему. Он спустится в катакомбы замка Равенлофт еще до восхода солнца, но вистани нужна была ему для другого.
– Сегодняшней ночью Темные Силы улыбнулись тебе, девчонка, – сказал Страд, выпустив ее из рук. – Я нашел тебе другое применение. Слушай меня внимательно…
Магда попыталась отползти в сторону, при этом подол ее платья задрался чуть не до бедер. В конце концов она уперлась спиной в стену и села, прижав колени к подбородку. Страд придвинулся ближе.
– Ну вот, детка, когда ты села поудобнее, я позволю себе продолжить, – сказал он ровным голосом. – Мне кажется, ты уже достаточно пришла в себя, чтобы как следует оценить мое великодушное предложение. – Страд улыбнулся. – Я хочу, чтобы ты продолжала быть проводником лорда Сота. В награду за это я сохраню тебе жизнь.
– К-куда я должна отвести его? – наконец совладав с собой, спросила Магда.
– Рыцарь Смерти отправится в путь с моим поручением, – ответил Страд. – Ты будешь сопровождать его до того места, куда он пойдет, и каждый день докладывать мне при помощи заколдованной броши, которую я тебе дам.
Магда изо всех сил старалась, чтоб ни дрожащие руки, ни глаза не выдавали ее страха.
– Мы, вистани, живем для того, чтобы служить вашему сиятельству, – ответила она как можно спокойнее, одновременно пытаясь сбросить овладевшее ее телом напряжение. Ложь далась ей на удивление легко; по-видимому, сыграла свою роль длительная практика, которая не раз помогала ей водить за нос зажиточных крестьян и торговцев и сбывать им бесполезные безделушки под видом могущественных амулетов. Впрочем, Страд отнюдь не был необразованным лавочником.
Ее покорность, однако, понравилась Страду. Он взял ее рукой в перчатке за подбородок и, приподняв ей голову, заглянул Магде в глаза:
– Надеюсь, ты понимаешь, что я – человек слова. Служи мне верно, и я вознагражу тебя. – Выходя из комнаты, Страд предупредил вистани:
– Оставайся здесь до тех пор, пока я не позову тебя. Лорду Соту я скажу, что ты отдыхаешь после утомительного перехода.
Закрыв за собой тяжелую дверь спальни, Страд не запер ее. Он знал, что и Магда обратила на это внимание. Это не было небрежностью: граф хотел испытать свою новую союзницу. Если она подчинится его приказу и останется в добровольном заточении до завтрашней ночи, тогда он сможет доверить ей свое задание. Если нет… Он знал, что замок прекрасно охраняется и что твари, которые завелись в его темных коридорах за четыре столетия, разорвут ее на тысячу кровавых кусков или сожрут живьем.
Крайне довольный своим планом граф быстро пересек анфиладу комнат и вошел в небольшую келью без стука, заставив вздрогнуть ее единственного обитателя.
– Мой господин, – сказал Карадок и попытался поклониться, однако его голова, нелепо болтающаяся на сломанной шее, сделала этот его жест скорее комичным, нежели почтительным.
Страд знаком приказал бывшему сенешалю Сота выпрямиться.
– В Равенлофт прибыли могучий лорд Сот и его провожатый, – пробормотал он с едва заметной злобной насмешкой. – Он и в самом деле таков, каким ты его описывал.
ГЛАВА 7
Граф дружеским жестом положил руку на плечо рыцарю:
– Однако пища необходима вашей провожатой, лорд Дааргардский. К тому же я уверен, что вы найдете там развлечение по своему вкусу.
Лорд Сот сделал длинный и плавный шаг, так что его металлическое плечо вывернулось из-под ладони Страда. Сот был уверен, что ему не следовало допускать прикосновения к себе рук графа, даже если они и были скрыты перчатками.
– Я не вижу в этом нужды, граф. Мне нужны сведения, а не развлечения.
Магда застыла на месте, боясь пошевельнуться, боясь нарушить напряженную тишину, которая готова была разразиться катастрофой в любой момент. Страда и разделяло всего несколько футов, а взгляды их скрестились словно мечи в начале поединка, когда противники только пытаются угадать силу друг друга. Не поднимая рук, Страд фон Зарович начертил в воздухе магический знак, пользуясь лишь пальцами. Ни Сот, ни вистани не заметили этого движения.
Из соседней комнаты донесся громкий пронзительный звук. Кто-то мастерски играл на скрипке, и музыка вторглась сквозь полуоткрытую дверь в залу, где все еще стояли граф Страд и его гости.
– Ах, они начали без нас! – воскликнул граф, изобразив на лице выражение сдержанного удивления.
Траурная музыка продолжала звучать, и Магда с недоумением обернулась через плечо.
– Постойте, как же так… Минуту назад в этой комнате никого не было, к тому же там нет других дверей кроме этой…
Она на цыпочках подошла к арке, ведущей в комнату, где она переодевалась, и с осторожностью заглянула внутрь.
Комната словно увеличилась в размерах, и теперь ее освещали три хрустальных люстры необычайной величины. Вдоль белых мраморных стен тянулись ряды прямых каменных колонн. Длинный стол, занимавший почти все пространство, был застелен вышитой атласной скатертью. На ближайшем к двери конце этого стола все еще лежали платья, которые примеряла Магда, и ее лохмотья; на дальнем был накрыт роскошный ужин на троих: дымились супницы, жареное мясо и тушеные овощи громоздились на тарелках.
Ни скатерти, ни блюд не было в комнате, когда Магда примеряла здесь платья и переодевалась несколько минут назад. Вистани, однако, не замечала ни мяса, ни красного вина, хотя в желудке у нее было пусто, а голова кружилась от голода. Все ее внимание было приковано к одинокой фигуре в конце зала.
Музыкант стоял перед массивными трубами органа, помещающегося меж двух огромных зеркал, которые начинались от пола и заканчивались у самого потолка. Голова его была повязана пестрой косынкой, шею закрывал черный шарф, а тонкая талия была перетянута шелковым кушаком. Черные узкие брюки были изодраны в клочья и испачканы бурыми пятнами грязи и засохшей крови, точно так же, как и свободная белая рубашка.
Наклонив набок бледное лицо, музыкант наигрывал на старинной скрипке, однако его движения были механическими, словно у заводной игрушки, которую Магда однажды видела в деревне.
Мелодия завершилась на пронзительной тоскливой ноте, и музыкант приподнял голову.
– Андари! – вскрикнула Магда и нетвердыми шагами приблизилась к нему.
Вистани подошла к брату вплотную и только тогда заметила, насколько странно он выглядит. Оливковая кожа стала зеленовато-белой, глаза водянистыми, устремленными в разные стороны.
– Андари?
Он не ответил, и Магда прикоснулась к его щеке. Щека была холодной и безжизненной.
– Твой брат проник в поселок сегодня после полудня, предупреждая всех и каждого о чудовищном существе, которое уничтожило мадам Гирани, – донесся с порога комнаты голос Страда. Повернувшись к Соту, он добавил:
– Как я уже имел честь сообщить вам, лорд Сот, я был крайне огорчен и расстроен тем, как встретило вас это цыганское племя. За нанесенное вам оскорбление все вистани из клана Гирани будут изловлены и подвергнуты мучительной смерти. Музыкант Андари всего лишь первый ш них.
Окружающее поплыло перед глазами Магды. Она протянула руки, чтобы схватиться за что-то, и под руку ей попалась твердая, словно деревянная рука. Андари как раз собирался начать наигрывать новую мелодию.
– Не беспокойся, Магда, – услышала она голос Страда. – Ты избегнешь участи своих сородичей, за то что помогала лорду Соту…
Магде казалось, что вкрадчивый голос графа доносится до нее очень, очень издалека. Негромко вскрикнув, Магда без сознания рухнула на пол. Падая, она нечаянно выбила из рук Андари его драгоценную скрипку, однако существо, некогда бывшее ее братом, даже не заметило потери. Живой мертвец продолжал водить смычком в воздухе точно так же, как делал это, когда в руках его был его инструмент.
Страд вздохнул:
– Похоже, мой сюрприз удивил ее слишком сильно. Нервы, нервы…
– Зачем все это? – спросил Сот, нисколько не тронутый обмороком девушки.
– Я же уже объяснял. Андари явился в деревню и принялся трубить о том, что произошло в лагере вистани. Оказывается, он подслушивал вашу беседу под кибиткой старухи и знал все, о чем вы говорили с Гирани между собой. Я узнал об этом и решил, что вам нанесено оскорбление. Естественно, я попытался возместить причиненный вам моральный ущерб и сделал это способом, который, как мне представлялось, будет вам по нраву. Можете ли вы сказать теперь, что вы удовлетворены?
С этими словами Страд небрежно вошел в комнату.
Сот последовал за хозяином замка.
– Да. Этого достаточно, – уронил он бесстрастно.
После этого заявления Сота настроение графа, казалось, значительно улучшилось.
– Превосходно! – с облегчением сказал он.
Забросив свой длинный плащ на плечо изящным, отточенным движением, он наклонился над бесчувственной девушкой и без труда поднял ее на руки.
– Я о ней позабочусь. Наверху есть несколько пустых комнат, где она может прийти в себя. Если вы не против, я попрошу вас подождать меня здесь. Я вернусь скоро. Нам с вами нужно еще многое обсудить.
Не дожидаясь ответа, Страд быстро вышел, держа вистани на руках и крепко прижимая ее к себе.
– Надеюсь, вы не пожалеете о том, что вам пришлось немного подождать, лорд Сот, – сказал он уже в дверях. – У меня есть к вам одно весьма ценное предложение.
Он вышел, и из залы донеслось приглушенное гудение – это Страд напевал мелодию, которую только что исполнял Андари. Постепенно этот звук становился все тише и наконец совсем стих. Рыцарь Смерти скрестил на груди руки и огляделся по сторонам.
Одно из зеркал, установленных по сторонам органа, привлекло его внимание. Впервые за многие годы он увидел себя со стороны: закопченные оплавленные доспехи, развевающийся плащ, пылающие оранжевым огнем глаза. Однако отнюдь не собственное отражение заинтересовало его. Минуту назад граф фон Зарович с Магдой на руках прошел мимо этого же самого зеркала. Страд в зеркале не отражался.
Раздумывая над этим любопытным явлением, лорд Сот подошел к Андари, который продолжал бессмысленно и механически водить смычком, ощупывая пальцами воздух таким образом, словно перебирал невидимые струны. С осторожностью Сот отогнул черный шарф, прикрывавший шею юноши. Его горло было растерзано, а обескровленная плоть висела лохмотьями.
– Вот как, – пробормотал Сот негромко. – Наш любезный хозяин, оказывается, обладает самыми необычными и разнообразными способностями.
Аккуратно приладив шарф обратно на шею Андари, Сот наклонился и, подняв выпавшую скрипку, вставил ее в руки музыканта. Затем он уселся за длинным столом. В зале зазвучала печальная музыка, и под ее аккомпанемент Сот стал дожидаться возвращения Страда.
* * *
Дверь в спальню отворилась сама собой, лишь только Страд приблизился к ней достаточно близко. Как и все в замке Равенлофт, дверь знала своего повелителя и господина.Большую часть спальни занимала обширная кровать под балдахином на четырех столбах. Некогда белые простыни были в черных и серых пятнах, а кружевная отделка балдахина покрылась зеленоватой плесенью, однако в комнате без окон, освещенной одним-единственным факелом, кровать казалась роскошной. Граф опустил Магду на ложе и отступил в тень, любуясь ее красотой.
Прическа вистани рассыпалась, и вьющиеся волосы волной стекали на плечи, их черный цвет резко контрастировал с белизной подушки. Взгляд Страда пропутешествовал от скул, бледных после пережитого потрясения, вниз по нежной линии шеи, плавно переходящей в чуть тронутые загаром округлые плечи. Граф облизал тонкие губы. Он ощутил приступ плотского желания, и изо рта его вырвалось негромкое шипение.
Ресницы Магды затрепетали, девушка открыла глаза, но представшее перед ней зрелище было гораздо страшнее того, которое заставило ее потерять сознание несколько минут назад. Над постелью дрожало во мраке узкое лицо Страда, окруженное паутиной заплесневелых, поеденных молью кружев. Глаза графа были закрыты, зато в провале хищного рта она увидела острые белые клыки.
Магда вскрикнула, когда Страд схватил ее за плечи.
– Я должен был бы убить тебя, – прошипел он. – Ты слишком много знаешь.
Глаза его открылись и мерцали багровым огнем. Ему потребовалась вся его выдержка, накопленная за несколько столетий существования в облике вампира, чтобы не впиться в это мягкое беззащитное горло и не высосать из этого соблазнительного тела всю кровь. Десятки и десятки несчастных пленников томились в его темницах, или, лучше сказать – кладовых, и граф чувствовал, что настала пора ему отужинать по-настоящему. Он спустится в катакомбы замка Равенлофт еще до восхода солнца, но вистани нужна была ему для другого.
– Сегодняшней ночью Темные Силы улыбнулись тебе, девчонка, – сказал Страд, выпустив ее из рук. – Я нашел тебе другое применение. Слушай меня внимательно…
Магда попыталась отползти в сторону, при этом подол ее платья задрался чуть не до бедер. В конце концов она уперлась спиной в стену и села, прижав колени к подбородку. Страд придвинулся ближе.
– Ну вот, детка, когда ты села поудобнее, я позволю себе продолжить, – сказал он ровным голосом. – Мне кажется, ты уже достаточно пришла в себя, чтобы как следует оценить мое великодушное предложение. – Страд улыбнулся. – Я хочу, чтобы ты продолжала быть проводником лорда Сота. В награду за это я сохраню тебе жизнь.
– К-куда я должна отвести его? – наконец совладав с собой, спросила Магда.
– Рыцарь Смерти отправится в путь с моим поручением, – ответил Страд. – Ты будешь сопровождать его до того места, куда он пойдет, и каждый день докладывать мне при помощи заколдованной броши, которую я тебе дам.
Магда изо всех сил старалась, чтоб ни дрожащие руки, ни глаза не выдавали ее страха.
– Мы, вистани, живем для того, чтобы служить вашему сиятельству, – ответила она как можно спокойнее, одновременно пытаясь сбросить овладевшее ее телом напряжение. Ложь далась ей на удивление легко; по-видимому, сыграла свою роль длительная практика, которая не раз помогала ей водить за нос зажиточных крестьян и торговцев и сбывать им бесполезные безделушки под видом могущественных амулетов. Впрочем, Страд отнюдь не был необразованным лавочником.
Ее покорность, однако, понравилась Страду. Он взял ее рукой в перчатке за подбородок и, приподняв ей голову, заглянул Магде в глаза:
– Надеюсь, ты понимаешь, что я – человек слова. Служи мне верно, и я вознагражу тебя. – Выходя из комнаты, Страд предупредил вистани:
– Оставайся здесь до тех пор, пока я не позову тебя. Лорду Соту я скажу, что ты отдыхаешь после утомительного перехода.
Закрыв за собой тяжелую дверь спальни, Страд не запер ее. Он знал, что и Магда обратила на это внимание. Это не было небрежностью: граф хотел испытать свою новую союзницу. Если она подчинится его приказу и останется в добровольном заточении до завтрашней ночи, тогда он сможет доверить ей свое задание. Если нет… Он знал, что замок прекрасно охраняется и что твари, которые завелись в его темных коридорах за четыре столетия, разорвут ее на тысячу кровавых кусков или сожрут живьем.
Крайне довольный своим планом граф быстро пересек анфиладу комнат и вошел в небольшую келью без стука, заставив вздрогнуть ее единственного обитателя.
– Мой господин, – сказал Карадок и попытался поклониться, однако его голова, нелепо болтающаяся на сломанной шее, сделала этот его жест скорее комичным, нежели почтительным.
Страд знаком приказал бывшему сенешалю Сота выпрямиться.
– В Равенлофт прибыли могучий лорд Сот и его провожатый, – пробормотал он с едва заметной злобной насмешкой. – Он и в самом деле таков, каким ты его описывал.
ГЛАВА 7
Звук голоса графа спугнул огромную крысу, которая в страхе выскочила из своей норы на площадке лестницы, простиравшейся перед Страдом и Рыцарем Смерти. Раскормленное, мерзкое существо рассматривало поднимавшихся по лестнице хозяина и гостя своими глазами-бусинами, которые отсвечивали красным в слабом свете канделябра в руке Страда.
– Ах, – воскликнул граф с искренним удовольствием в голосе. – Ты отменно выполняешь свою работу!
Крыса издала долгий, пронзительный писк и неторопливо убралась с дороги, забившись в щель в каменной кладке. Страд, вполне удовлетворенный только что полученным сообщением, поднялся на площадку первым и свернул в тесный, едва заметный коридор.
– Крысы, которых я сам вывел при помощи магии, охраняют мой замок. И они – не единственные мои стражи, – пояснил он небрежно.
По мере того как они шли по темному коридору, Сот все отчетливее слышал негромкое постоянное хныканье и стенание. Сначала ему казалось, что он слышит всего один голос, однако вскоре ему стало ясно, что он слышит одновременные негромкие стенания и плач многих людей.
Особенно громко звук донесся до него из левого ответвления коридора. Там стояли на полу лужи затхлой, вонючей воды, а в черной жиже копошились огромные жуки размером с навершие меча Сота. По обеим сторонам этого коридора тянулись прогнившие деревянные двери, кое-где окованные ржавым железом. Из-за них-то и доносились жалобные стоны и мольбы, сливающиеся в один многоголосый хор.
Это был единственный признак того, что в замке Равенлофт обитают человеческие существа, который лорд Сот обнаружил за время длительного путешествия по его коридорам и анфиладам комнат и залов. Замок был огромен, однако казался лишенным человеческого присутствия точно так нее, как и его собственный Дааргард. В то время как в Дааргард-Кипе обитала Угрюмая Нежить – воины-скелеты Сота и непоседливые, крикливые баньши, Равенлофт, казалось, служил приютом лишь крыс да пауков. Кроме них Рыцарь Смерти не встретил почти ничего живого.
Замок Равенлофт казался Соту памятником, величественным монументом тлению. Многие комнаты были украшены статуями и картинами, однако краски почернели от времени, а мрамор выкрошился. Страд привел гостя в замковую часовню, которая когда-то славилась многочисленными витражами из цветного стекла, вставленными в оконные проемы. Теперь же окна были выбиты или заколочены, пол завален сломанными скамьями, а алтарь потускнел и покрылся плесенью.
Обернувшись, Страд заметил, как его гость заглядывает в коридор, где помещались темницы. Нахмурившись, вампир отпер крепкую еще дубовую дверь и произнес:
– Будьте любезны, лорд, сюда, пожалуйста. Я хочу показать вам человека, который обладает прелюбопытнейшей информацией.
Сот с трудом отвлекся от криков узников и последовал за своим гостеприимным хозяином. Они оказались в большой комнате.
Как только они вошли, тяжелая дверь за ни, ми захлопнулась с гулким стуком.
– Добрый вечер, посланник Паргат, – сказал в темноту вампир. Свой канделябр он держал высоко над головой, однако свет трех свечей не в силах был рассеять непроницаемый мрак огромного помещения. – Я хочу познакомить вас с моим гостем.
Опасаясь подвоха, лорд Сот напрягся и стиснул рукоять меча. Он никак не мог разглядеть, что же находится в комнате.
Страд нахмурился:
– Должно быть он уснул, бедняжка. Заметив воинственную позу Сота, лорд-вампир поспешно добавил:
– Не опасайтесь его, лорд Сот. В том положении, в каком он находится сейчас, посланник Паргат не может причинить никому вреда.
Вампир произнес магическую фразу, и по его приказанию на стенах огромной комнаты вспыхнули ряды факелов. Кроме трех дверей, украшавших собою три из четырех стен комнаты, в ней не было ничего, что было бы сделано человеческими руками. Из щелей между тяжелыми каменными блоками сочилась зеленовато-черная жидкость, собираясь в лужицы на полу. Несколько огромных паутин, имевшие в поперечнике по шесть футов и более и столь же геометрически правильные, как Палантас с его радиально расходящимися улицами-лучами, заплетали собой углы. О пауках, соткавших их, Рыцарь Смерти ничего сказать не мог, ибо они скрывались в щелях каменной кладки, однако судя по огромным крысам, которые висели в паутине, парализованные ядом и плотно паутиной спеленатые, пауки эти превосходили размерами всех насекомых, которых когда либо видел лорд Сот в своей долгой послежизни.
Посланник Паргат лежал в центре комнаты, окруженный сложным, как и паутина, механическим приспособлением, покоящимся на восьми толстых металлических опорах. Серебристые растяжки были натянуты между этими опорами таким образом, что тело человека было приподнято над полом, а все его конечности – вытянуты в разные стороны. Над телом узника располагалась сложная система блоков, весов и противовесов, каждый из которых соединялся с бронзовым топором, висящим над горлом человека, или с одним из разнокалиберных кинжалов, некоторые из которых были серебряными, а некоторые – бронзовыми.
– Повторяю еще раз: добрый вечер, господин Паргат!
Пленник вздрогнул и проснулся, бормоча что-то маловразумительное. Страд нахмурился, и его лоб пересекли суровые морщины.
– Как? Это все, что ты можешь? Боюсь, это не слишком хорошо.
Посланник Паргат принялся жалобно скулить и хныкать, заметив, что хозяин замка Равенлофт приближается к сложному инженерному сооружению, внутрь которого было заключено его тело. Страд поставил канделябр на пол и выпрямился, задумчиво поглаживая подбородок.
– Ах, да, мы ведь, кажется, повредили тебе язык, не так ли, дружок?
Он лениво прикоснулся к острому как бритва серебряному клинку, который висел над самым лицом Паргата.
– Мне следовало предвидеть эту проблему раньше.
Пока граф Страд снимал испачканный кровью серебряный клинок и укреплял на его месте новенький бронзовый кинжал, лорд Сот приблизился, чтобы получше разглядеть орудие пытки. Увидев незнакомое лицо, склонившееся над ним, посланник Паргат принялся хрипеть что-то умоляющее, хныкать и браниться. Сот не понял ни единого слова, однако значение этого невнятного монолога стало очевидно ему, когда он заглянул в исполненные панического страха глаза пленника.
Страд небрежно взмахнул тонкой рукой:
– Простите, лорд Сот, я, кажется, не представил вам постояльца этой милой комнаты. Это – посланник Паргат, глава посольства герцога Гундара, правителя сопредельного герцогства, которое называется Гундарак. Изобретательно, не правда ли? Посланник Паргат был худощавым и не очень рослым человеком, однако, по-видимому, обладал недюжинной силой. От его движения металлическая конструкция застонала и заходила ходуном. Путы, которые охватывали его талию, голени и запястья, были сделаны из странных веревок, сотканных из тонкой стальной проволоки, – они были более гибкими, чем цепи, однако столь же прочными и эффективными. Белая рубаха Паргата – с широким горлом и без пуговиц, была искромсана, и сквозь прорехи были видны свежие розовые рубцы на израненном теле. То же самое относилось и к его испачканным в крови брюкам и башмакам из старой кожи. Каждая дыра в ткани определенно была прорезана тем или иным кинжалом, угрожающе торчащим острием вниз с перекладин и рычагов конструкции.
– Я не сторонник пыток, – извиняющимся тоном сказал Страд, отступая назад, словно охваченный сожалением. Сот, однако, был уверен в том, что граф любуется делом своих рук.
– Остроумное изобретение, – заметил Рыцарь Смерти.
Посланник Паргат судорожно вздохнул и перестал хныкать.
– На самом деле все очень просто! – с пылом изобретателя заговорил Страд, немедленно подхватывая предложенную ему тему. – Грузы и блоки раскачивают лезвия, а противовесы приводят машину в действие, так что она может работать несколько часов подряд, не требуя никакого присмотра.
Вампир обогнул металлическую раму, нежно поправляя клинки и проверяя натяжение на грузах.
– Должно быть, вы заметили, что некоторые из кинжалов – бронзовые, а некоторые – серебряные. Это сделано потому, что уважаемый посланник Паргат – ликантроп. Если быть совершенно точным, то он – оборотень-крыса.
Граф погладил своего пленника по щеке рукой в лайковой перчатке.
Сот дотронулся до одной из ран посланника, отчего тот дернулся, едва сдержав крик.
– Серебряные лезвия могут причинить ему боль, остальные же вряд ли имеют значение из-за его сверхъестественной способности к заживлению ран, присущей всем оборотням.
– Именно так, лорд.
Теперь уже Сот обошел машину кругом.
– И за каждый клочок информации, которую он сообщает вам, вы убираете одно серебряное лезвие, граф?
По лицу Страда скользнула коварная улыбка.
– Ничего подобного. За каждый клочок информации о его хозяине, который сообщает мне посланник Паргат, я добавляю серебряное лезвие. В конце концов либо боль, либо одно из лезвий прикончит-таки его… – Граф погладил человека-крысу по волосам, покрытым запекшейся кровью. – Я уверен, что Паргат желал бы, чтобы это произошло как можно скорее. Это дополнительно… стимулирует его поскорее рассказать мне всю правду. Я правильно говорю, Паргат?
И снова слова посланника были невразумительны, однако по тону можно было догадаться, что Паргат изрыгнул череду ругательств.
– Фу, как грубо! – возмутился граф с насмешливым негодованием. Все еще качая головой, он укрепил над левым глазом несчастного посланника серебряный кинжал.
Сот холодно разглядывал лицо пленника. Глаза его были водянистыми, черты искаженного болью лица – тонкими. В ярости он раздувал ноздри, отчего его длинный нос с горбинкой напоминал крысиное рыльце, а жесткие усы под носом топорщились, как у грызуна. Сквозь открытую рану в рассеченной щеке видны были обломанные белые зубы во рту и остатки изуродованного языка. Что бы ни пытался произнести Паргат, он издавал лишь бульканье, так как рана немедленно заполнялась пенящейся кровью и слюной.
– Что такого может знать этот человек, что могло бы заинтересовать меня? – осведомился Сот.
Страд, положив ладонь на предплечье рыцаря, тонко улыбнулся ему:
– Вы можете покинуть это адское место только одним путем – через Портал. Это некое подобие ворот между этим и каким-то другим нижним миром. Они встречаются довольно редко, однако посланник знает, где находится один такой Портал.
– Этот человек знает, где находятся ворота, через которые я смогу вернуться на Кринн?
– Он знает местоположение Врат, которые ведут отсюда, из Баровии, в другой мир, – поправил его Страд. – Даже я не знаю, что находится с той стороны ворот. Однако мне представляется, что столь могучее… существо, как вы, без труда проложит себе дорогу домой отовсюду. Стоит вам только покинуть герцогства и графства нашего нижнего мира.
Страд замолчал, задумчиво проводя пальцем по лезвию тяжелого бронзового топора, который висел над горлом Паргата. Топор мог свободно скользить вперед и назад по прекрасно смазанному тросу.
– Мне известно, что Портал находится в пределах замка герцога Гундара. Когда уважаемый посланник почувствует, что готов открыть мне точное местоположение Врат и способ, при помощи которого можно их отпереть, я, пожалуй, заменю этот бронзовый топор на серебряный. Его жизнь и его мучения прекратятся почти мгновенно.
– Сколько времени он уже здесь? – спросил Сот.
– Три дня, – ответил ему Страд, внимательно рассматривая лицо своего пленника, надеясь увидеть на нем признаки слабости. – Гун дар прислал его с ультиматумом, в надежде решить кое-какие мирские вопросы, связанные, кажется, с торговым оборотом. Что-то вроде свободы перехода границы для торговцев, если память мне не изменяет.
Рыцарь Смерти покачал головой и отвернулся.
– Если он не открыл правды после трех дней пытки, я боюсь, что вам вовсе не удастся сломить его.
– Вы слишком торопитесь, лорд Сот, – укоризненно заметил Страд, снова беря в руки канделябр. – В первый день машина работала всего несколько минут. Во второй день – час. Сегодня, когда я запущу ее, она проработает несколько часов.
Вампир повернулся к пленнику:
– Ты, может быть, даже потеряешь сознание от боли, но не беспокойся – я не дам тебе умереть.
Не глядя более на Паргата, граф фон Зарович потянул рычаг, приводя в движение маятники и противовесы.
– Идемте, лорд Сот. Через некоторое время мы вернемся сюда снова и посмотрим, сумели ли серебряные лезвия подстегнуть его память.
Выходя из комнаты вслед за Страдом, лорд Сот украдкой глянул через плечо. Вся машина двигалась, раскачивалась, а кинжалы поднимались и опускались с точностью часового механизма. Топор раскачивался словно маятник, с чавканьем врезаясь в горло Паргата. Новое серебряное лезвие, установленное Страдом, погрузилось в глаз пленника, и Паргат завизжал от боли, выгибая спину в тщетной надежде, что какое-то из лезвий войдет достаточно глубоко, чтобы прекратить его мучения.
– Ах, – воскликнул граф с искренним удовольствием в голосе. – Ты отменно выполняешь свою работу!
Крыса издала долгий, пронзительный писк и неторопливо убралась с дороги, забившись в щель в каменной кладке. Страд, вполне удовлетворенный только что полученным сообщением, поднялся на площадку первым и свернул в тесный, едва заметный коридор.
– Крысы, которых я сам вывел при помощи магии, охраняют мой замок. И они – не единственные мои стражи, – пояснил он небрежно.
По мере того как они шли по темному коридору, Сот все отчетливее слышал негромкое постоянное хныканье и стенание. Сначала ему казалось, что он слышит всего один голос, однако вскоре ему стало ясно, что он слышит одновременные негромкие стенания и плач многих людей.
Особенно громко звук донесся до него из левого ответвления коридора. Там стояли на полу лужи затхлой, вонючей воды, а в черной жиже копошились огромные жуки размером с навершие меча Сота. По обеим сторонам этого коридора тянулись прогнившие деревянные двери, кое-где окованные ржавым железом. Из-за них-то и доносились жалобные стоны и мольбы, сливающиеся в один многоголосый хор.
Это был единственный признак того, что в замке Равенлофт обитают человеческие существа, который лорд Сот обнаружил за время длительного путешествия по его коридорам и анфиладам комнат и залов. Замок был огромен, однако казался лишенным человеческого присутствия точно так нее, как и его собственный Дааргард. В то время как в Дааргард-Кипе обитала Угрюмая Нежить – воины-скелеты Сота и непоседливые, крикливые баньши, Равенлофт, казалось, служил приютом лишь крыс да пауков. Кроме них Рыцарь Смерти не встретил почти ничего живого.
Замок Равенлофт казался Соту памятником, величественным монументом тлению. Многие комнаты были украшены статуями и картинами, однако краски почернели от времени, а мрамор выкрошился. Страд привел гостя в замковую часовню, которая когда-то славилась многочисленными витражами из цветного стекла, вставленными в оконные проемы. Теперь же окна были выбиты или заколочены, пол завален сломанными скамьями, а алтарь потускнел и покрылся плесенью.
Обернувшись, Страд заметил, как его гость заглядывает в коридор, где помещались темницы. Нахмурившись, вампир отпер крепкую еще дубовую дверь и произнес:
– Будьте любезны, лорд, сюда, пожалуйста. Я хочу показать вам человека, который обладает прелюбопытнейшей информацией.
Сот с трудом отвлекся от криков узников и последовал за своим гостеприимным хозяином. Они оказались в большой комнате.
Как только они вошли, тяжелая дверь за ни, ми захлопнулась с гулким стуком.
– Добрый вечер, посланник Паргат, – сказал в темноту вампир. Свой канделябр он держал высоко над головой, однако свет трех свечей не в силах был рассеять непроницаемый мрак огромного помещения. – Я хочу познакомить вас с моим гостем.
Опасаясь подвоха, лорд Сот напрягся и стиснул рукоять меча. Он никак не мог разглядеть, что же находится в комнате.
Страд нахмурился:
– Должно быть он уснул, бедняжка. Заметив воинственную позу Сота, лорд-вампир поспешно добавил:
– Не опасайтесь его, лорд Сот. В том положении, в каком он находится сейчас, посланник Паргат не может причинить никому вреда.
Вампир произнес магическую фразу, и по его приказанию на стенах огромной комнаты вспыхнули ряды факелов. Кроме трех дверей, украшавших собою три из четырех стен комнаты, в ней не было ничего, что было бы сделано человеческими руками. Из щелей между тяжелыми каменными блоками сочилась зеленовато-черная жидкость, собираясь в лужицы на полу. Несколько огромных паутин, имевшие в поперечнике по шесть футов и более и столь же геометрически правильные, как Палантас с его радиально расходящимися улицами-лучами, заплетали собой углы. О пауках, соткавших их, Рыцарь Смерти ничего сказать не мог, ибо они скрывались в щелях каменной кладки, однако судя по огромным крысам, которые висели в паутине, парализованные ядом и плотно паутиной спеленатые, пауки эти превосходили размерами всех насекомых, которых когда либо видел лорд Сот в своей долгой послежизни.
Посланник Паргат лежал в центре комнаты, окруженный сложным, как и паутина, механическим приспособлением, покоящимся на восьми толстых металлических опорах. Серебристые растяжки были натянуты между этими опорами таким образом, что тело человека было приподнято над полом, а все его конечности – вытянуты в разные стороны. Над телом узника располагалась сложная система блоков, весов и противовесов, каждый из которых соединялся с бронзовым топором, висящим над горлом человека, или с одним из разнокалиберных кинжалов, некоторые из которых были серебряными, а некоторые – бронзовыми.
– Повторяю еще раз: добрый вечер, господин Паргат!
Пленник вздрогнул и проснулся, бормоча что-то маловразумительное. Страд нахмурился, и его лоб пересекли суровые морщины.
– Как? Это все, что ты можешь? Боюсь, это не слишком хорошо.
Посланник Паргат принялся жалобно скулить и хныкать, заметив, что хозяин замка Равенлофт приближается к сложному инженерному сооружению, внутрь которого было заключено его тело. Страд поставил канделябр на пол и выпрямился, задумчиво поглаживая подбородок.
– Ах, да, мы ведь, кажется, повредили тебе язык, не так ли, дружок?
Он лениво прикоснулся к острому как бритва серебряному клинку, который висел над самым лицом Паргата.
– Мне следовало предвидеть эту проблему раньше.
Пока граф Страд снимал испачканный кровью серебряный клинок и укреплял на его месте новенький бронзовый кинжал, лорд Сот приблизился, чтобы получше разглядеть орудие пытки. Увидев незнакомое лицо, склонившееся над ним, посланник Паргат принялся хрипеть что-то умоляющее, хныкать и браниться. Сот не понял ни единого слова, однако значение этого невнятного монолога стало очевидно ему, когда он заглянул в исполненные панического страха глаза пленника.
Страд небрежно взмахнул тонкой рукой:
– Простите, лорд Сот, я, кажется, не представил вам постояльца этой милой комнаты. Это – посланник Паргат, глава посольства герцога Гундара, правителя сопредельного герцогства, которое называется Гундарак. Изобретательно, не правда ли? Посланник Паргат был худощавым и не очень рослым человеком, однако, по-видимому, обладал недюжинной силой. От его движения металлическая конструкция застонала и заходила ходуном. Путы, которые охватывали его талию, голени и запястья, были сделаны из странных веревок, сотканных из тонкой стальной проволоки, – они были более гибкими, чем цепи, однако столь же прочными и эффективными. Белая рубаха Паргата – с широким горлом и без пуговиц, была искромсана, и сквозь прорехи были видны свежие розовые рубцы на израненном теле. То же самое относилось и к его испачканным в крови брюкам и башмакам из старой кожи. Каждая дыра в ткани определенно была прорезана тем или иным кинжалом, угрожающе торчащим острием вниз с перекладин и рычагов конструкции.
– Я не сторонник пыток, – извиняющимся тоном сказал Страд, отступая назад, словно охваченный сожалением. Сот, однако, был уверен в том, что граф любуется делом своих рук.
– Остроумное изобретение, – заметил Рыцарь Смерти.
Посланник Паргат судорожно вздохнул и перестал хныкать.
– На самом деле все очень просто! – с пылом изобретателя заговорил Страд, немедленно подхватывая предложенную ему тему. – Грузы и блоки раскачивают лезвия, а противовесы приводят машину в действие, так что она может работать несколько часов подряд, не требуя никакого присмотра.
Вампир обогнул металлическую раму, нежно поправляя клинки и проверяя натяжение на грузах.
– Должно быть, вы заметили, что некоторые из кинжалов – бронзовые, а некоторые – серебряные. Это сделано потому, что уважаемый посланник Паргат – ликантроп. Если быть совершенно точным, то он – оборотень-крыса.
Граф погладил своего пленника по щеке рукой в лайковой перчатке.
Сот дотронулся до одной из ран посланника, отчего тот дернулся, едва сдержав крик.
– Серебряные лезвия могут причинить ему боль, остальные же вряд ли имеют значение из-за его сверхъестественной способности к заживлению ран, присущей всем оборотням.
– Именно так, лорд.
Теперь уже Сот обошел машину кругом.
– И за каждый клочок информации, которую он сообщает вам, вы убираете одно серебряное лезвие, граф?
По лицу Страда скользнула коварная улыбка.
– Ничего подобного. За каждый клочок информации о его хозяине, который сообщает мне посланник Паргат, я добавляю серебряное лезвие. В конце концов либо боль, либо одно из лезвий прикончит-таки его… – Граф погладил человека-крысу по волосам, покрытым запекшейся кровью. – Я уверен, что Паргат желал бы, чтобы это произошло как можно скорее. Это дополнительно… стимулирует его поскорее рассказать мне всю правду. Я правильно говорю, Паргат?
И снова слова посланника были невразумительны, однако по тону можно было догадаться, что Паргат изрыгнул череду ругательств.
– Фу, как грубо! – возмутился граф с насмешливым негодованием. Все еще качая головой, он укрепил над левым глазом несчастного посланника серебряный кинжал.
Сот холодно разглядывал лицо пленника. Глаза его были водянистыми, черты искаженного болью лица – тонкими. В ярости он раздувал ноздри, отчего его длинный нос с горбинкой напоминал крысиное рыльце, а жесткие усы под носом топорщились, как у грызуна. Сквозь открытую рану в рассеченной щеке видны были обломанные белые зубы во рту и остатки изуродованного языка. Что бы ни пытался произнести Паргат, он издавал лишь бульканье, так как рана немедленно заполнялась пенящейся кровью и слюной.
– Что такого может знать этот человек, что могло бы заинтересовать меня? – осведомился Сот.
Страд, положив ладонь на предплечье рыцаря, тонко улыбнулся ему:
– Вы можете покинуть это адское место только одним путем – через Портал. Это некое подобие ворот между этим и каким-то другим нижним миром. Они встречаются довольно редко, однако посланник знает, где находится один такой Портал.
– Этот человек знает, где находятся ворота, через которые я смогу вернуться на Кринн?
– Он знает местоположение Врат, которые ведут отсюда, из Баровии, в другой мир, – поправил его Страд. – Даже я не знаю, что находится с той стороны ворот. Однако мне представляется, что столь могучее… существо, как вы, без труда проложит себе дорогу домой отовсюду. Стоит вам только покинуть герцогства и графства нашего нижнего мира.
Страд замолчал, задумчиво проводя пальцем по лезвию тяжелого бронзового топора, который висел над горлом Паргата. Топор мог свободно скользить вперед и назад по прекрасно смазанному тросу.
– Мне известно, что Портал находится в пределах замка герцога Гундара. Когда уважаемый посланник почувствует, что готов открыть мне точное местоположение Врат и способ, при помощи которого можно их отпереть, я, пожалуй, заменю этот бронзовый топор на серебряный. Его жизнь и его мучения прекратятся почти мгновенно.
– Сколько времени он уже здесь? – спросил Сот.
– Три дня, – ответил ему Страд, внимательно рассматривая лицо своего пленника, надеясь увидеть на нем признаки слабости. – Гун дар прислал его с ультиматумом, в надежде решить кое-какие мирские вопросы, связанные, кажется, с торговым оборотом. Что-то вроде свободы перехода границы для торговцев, если память мне не изменяет.
Рыцарь Смерти покачал головой и отвернулся.
– Если он не открыл правды после трех дней пытки, я боюсь, что вам вовсе не удастся сломить его.
– Вы слишком торопитесь, лорд Сот, – укоризненно заметил Страд, снова беря в руки канделябр. – В первый день машина работала всего несколько минут. Во второй день – час. Сегодня, когда я запущу ее, она проработает несколько часов.
Вампир повернулся к пленнику:
– Ты, может быть, даже потеряешь сознание от боли, но не беспокойся – я не дам тебе умереть.
Не глядя более на Паргата, граф фон Зарович потянул рычаг, приводя в движение маятники и противовесы.
– Идемте, лорд Сот. Через некоторое время мы вернемся сюда снова и посмотрим, сумели ли серебряные лезвия подстегнуть его память.
Выходя из комнаты вслед за Страдом, лорд Сот украдкой глянул через плечо. Вся машина двигалась, раскачивалась, а кинжалы поднимались и опускались с точностью часового механизма. Топор раскачивался словно маятник, с чавканьем врезаясь в горло Паргата. Новое серебряное лезвие, установленное Страдом, погрузилось в глаз пленника, и Паргат завизжал от боли, выгибая спину в тщетной надежде, что какое-то из лезвий войдет достаточно глубоко, чтобы прекратить его мучения.