я зайду туда, призову судей к снисхождению, а заодно выясню, куда ветерок
дует, - предложил Оливорм, заговорщически подмигнув своему бывшему
подчиненному.
- О, благодарю, Фрэд! То есть я имел в виду - Ваше Величество.
- Величество? - кисло повторил Оливорм и мечтательно закатил глаза. - А
почему бы не сам Господь бог, а? Масштабно как-то... Да, именно это слово!
Кроме того надо же установить в этой сфере какое-то равновесие с
гроасцами? Нет никакого сомнения в том, что вскоре совершенно спонтанно
возвысится из разных мест многоголосый призыв к адекватному
представительству Земли в божественном пантеоне.
И в следующую минуту за мягко улыбающимся добровольцем в божественный
сан закрылись двери комнаты Следственного управления.
5
- Отбывание наказания в ссылке на гроасских серных рудниках в Юше?! -
орал спустя полчаса Маньян, кружась перед каменнолицыми членами трибунала,
которые с вялым интересом наблюдали за реакцией приговоренного на вердикт.
- И это вы называете проявлением снисхождения?! Интересно, что же для вас
означает строгий приговор?!
- Спокойнее, господин Маньян, - тихо увещевал беднягу Ретиф. - Не
испытывайте их терпения.
- Боже, да при чем тут их терпение, Ретиф?! - ревел Маньян, закрывая
руками свое узкое лицо, совсем как ребенок, которому стало страшно.
Маньяна под руки вывели из комнаты, где проходил суд. Он всхлипывал и
невнятно бормотал:
- Все, Ретиф, все! Я погиб! Если даже мне суждено будет перенести это
несправедливо жестокое испытание и остаться живым, оно похоронным эхом
отзовется в коридорах отдела кадров Корпуса и моя карьера лопнет, как
мыльный пузырь! И никогда больше я даже помыслить, вы слышите, помыслить
не смогу о реализации моих несмелых грез о кресле посла!
- Хватит, Бэн, ну хватит, успокойтесь же! - мягко попросил Оливорм,
когда земляне вышли в коридор. - Благодарите судей, что они не послали вас
на ледники или, что еще хуже, в канцелярии Сектора на страшную бумажную
каторгу!
- Все это является слабым для меня утешением, сэр, хотя я, конечно,
чувствительно признателен вам за вашу добросердечность и гуманное
напоминание о существовании еще более ужасных чистилищ чем то, которое
уготовано мне...
- Держи себя в руках, Бэн, - мурлыкал подошедший к землянам
божественный Флит. - Хочу сказать, что тебе редкостно повезло, так как ты
будешь находиться под моей личной протекцией, что является твердой
гарантией того, что ты останешься доволен своим пребыванием в гроасских
краях. Разумеется, я не могу не признать того, что серные рудники Юша -
это не самое полезное для здоровья человека местечко на благословенной
гроасской земле. И все-таки не дай пошатнуться своей вере и тогда мы с
тобой увидим, что это вовсе не так уж и смертельно отбыть полный срок
наказания в этом ад... Оговорился, старина. Взываю к твоей стойкости и
мужеству, мой мальчик! Смело отправляйся туда, поддержанный и успокоенный
твердой верой! Это я тебе говорю!
- Ох, Флит, даже не представляете, как мне знакома эта песня! В дни
неудач тетушка Нинни несколько часов подряд могла жужжать мне ее в уши.
Но, также как вы говоря о вере, она имела в виду несколько иное, Флит! Она
никогда бы не подумала... Никогда бы не смогла представить меня, в
молитвах возносящего гроасского бюрократа!
- И тем не менее твоя тетушка была очень чувствительной
представительницей вашего племени. Она была человеком высокого духовного
развития. Я уверен, она бы быстро признала неизбежность - и, главное:
оправданность, - принятия тобой новой веры. И учти: гроасцы - это сливки
нашего гроасского общества. Так что разве нелогично, что в свое время
Чрезвычайный и Полномочный Посол Гроа, то есть чистой воды бюрократ,
возводится в божественный сан, благодаря непреодолимому давлению и
поддержке своей исключительности и врожденного превосходства над другими?
- И еще при весьма весомой поддержке доходов от бизнеса на шкурках
гриблей, - не удержался от язвительного напоминания Маньян.
- Ну, разумеется, я этого и не собираюсь отрицать, - прошипел Флит. - А
в гроасской государственной церкви и не занять никакого уважаемого места
тому, кто не знает, как ворочать фондами. Для увеличения славы Господа,
разумеется.
- Господа?! - переспросил Маньян. - А вот я слышал, что епископы
используют неожиданно свалившиеся на них денежки преимущественно на
содержание монастырской системы с ее знаменитыми оргиями и гейшами. И еще
пускают на мебель и украшения, изготовленные по индивидуальным заказам,
для всего гроасского клира, начиная с высших духовников и заканчивая
последним мальчишкой из церковного хора!
- Да, я согласен, что некоторым из певцов церковного хора удалось,
потуже затянув пояса, заработать себе на "Кавасаки-250", ну и что в этом
такого? А что может быть приятнее для меня, как для бога просвещенной
религии, чем знать, что у каждого из служителей моего культа имеется
удобная монашеская келья...
- В которых ходят по коврам толщиной в три дюйма и слушают запрещенную
музыку, как я слышал, - не сдавался Маньян.
- Я сказал - монашеская келья. В которой каждого из них встречает
стайка исполненных сознания своего долга девственниц, в руках у которых
святые чаши с подкрепляющим силы напитком. Они провожают безгрешных иноков
к их грубым, спартанским ложам и там медитируют с ними на духовные темы и
сюжеты! О, медитации! Именно они-то и сделали Гроа Великой!
- Потрясающе, - зло пробормотал Маньян. - Кто откажется помедитировать
с какой-нибудь девственницей на спартанском ложе в убогой монашеской
келье?..
- Так ты согласен?! - улыбнулся Флит. - Значит, отправляемся? В таком
случае говорю тебе, что в порту ожидает скоростной корабль, приписанный к
Великой Гроа, который готов принять нас на свой борт. Меня - для
дальнейшего служения истине и божественных почестей, тебя - для переправки
на место, определенное судом.
- Именно, Флит! - вскричал вдруг долго до этого молчавший Оливорм. -
Поскорее заберите с собой этого мошенника! Один вид его и хныканье,
которому нет конца, действуют мне на нервы! А вам, Бэн, хочу заявить:
настоящий дипломат всегда умеет проигрывать и знает, как поражение
представить величайшей победой. Если честно, Бэн, то я немного удивлен
тем, как вы вели себя в той комнате и после нее. Если те газетные шакалы в
конце коридора увидят на вашем лице такое похоронное выражение, это может
иметь самые нежелательные последствия. О вас такое напишут!
- "Мелкий чиновник посажен за то, что пытался сокрыть грязно
проделанную работу в высоких сферах", так что ли? - печально проговорил
Маньян. - Нет уж, я покажу им кукиш! Я не хочу, чтобы потом у какого-то
там читателя сложилось обо мне впечатление, как о дураке. Я не хочу, чтобы
какой-то там непосвященный думал, что мной владели низменные мотивы.
- Послушайте, Маньян, могу я использовать ваши слова? - спросил
неизвестно как оказавшийся за спиной приговоренного стройный молодой
человек в помятом дорожном костюме с заплатой на плече и тут же застрочил
что-то в свой электронный блокнот. - Просто мне нужно за что-то
зацепиться, чтобы потом быстренько раскрутить все это дельце. Кто знает,
может, этот материал - первая ступенька на лестнице возвышения, о котором
я последнее время только и размышляю.
- Мм... Скажите, мой мальчик, а о том, чтобы приложить свои старания
для Корпуса, вы никогда не размышляли? - осведомился у репортера Оливорм.
- Я мог бы переговорить с соответствующим человечком - у меня знакомства.
Так как? С вашим реалистическим отношением к жизни и пониманием того
большого доверия, которое оказывается в равной степени газетчикам и
дипломатам, я предсказываю вам стремительную карьеру в Земном
Дипломатическом Корпусе, где вам подберут подходящую должность.
- Да, но сначала мне ведь надо расправиться с этим заданием, не так ли?
- произнес газетчик, убрав, однако же, с глаз долой свой блокнот.
- А кто говорит, что не надо? - изумился Оливорм. - Только давайте-ка
не будем подрывать престиж вашего респектабельного издания публикованием в
нем всяких безответственных цитат, вырванных из контекста. Вы же видите:
бедняга Маньян немного не в себе сейчас. Так что лучше нам, по-моему,
ограничить наш репортаж голыми фактами и не отдаляться от главной темы,
которая состоит в том, что Земля и Корпус совершили благородный поступок,
чистосердечно во всем признавшись. Этим они, безусловно, должны снискать
расположение общественного мнения по всей галактике. Впрочем, последнее -
ваша забота. Мы сваляли дурака и не скрываем этого. Маньян же с
готовностью и довольно бодро согласился расплатиться за это, ведь так,
Бэн?
- Еще бы, сэр, - ответил Маньян, стараясь унять подрагивание голоса и
повесив на фасад широкую и стеклянную улыбку, прямо как витрина ювелирного
магазина. - Еще бы! Давно не испытывал такой готовности к чему-либо.
6
- Вы уверены, сэр, что хотите попасть туда? - спросил пилот небольшого
челночного корабля Ретифа, облаченного в облегающий тело спортивный
костюм. На голове его был шлем, за спиной - тяжелый парашют, на груди
баллончики с кислородом и маска.
- Мне что-то не очень нравится пейзажик там, внизу, - продолжал пилот.
Он глянул через прозрачный люк на раскинувшиеся внизу просторы. Даже с
такой большой высоты было видно, что земля какого-то бледного,
болезненного оттенка, бесплодна, изрыта огромными кратерами-ямами, из
которых в небо взметались языки голубого пламени, будто призраки.
- Боюсь, что отступать поздно, Джек, - отозвался наконец Ретиф. -
Главное: не забудь подобрать меня через двенадцать часов в условленном
месте. У меня такое чувство, что здесь большие проблемы с транспортом.
Если не прилетишь - я останусь здесь надолго.
- Я буду там точно по часам, Ретиф. Надеюсь вы не подведете меня. В
конце концов, под нами - Гроа. Если эти пятиглазые дьяволы застукают меня
в их воздушном пространстве, - а ведь никакого разрешения, как вы
понимаете, у меня нет, - боюсь, устроят мне быстрый суд.
Ретиф глянул на свой астрокомпас.
- Приехали, Джек. Давай вниз.
Джек кивнул и подал от себя какой-то рычаг. Корабль круто, на огромной
скорости пошел вниз, в нижний слой стратосферы планеты. С треском от
напора воздуха распахнулась десантная секция люка. Внутрь корабля ворвался
сильный ветер и холод.
- Счастливой посадки, - пожелал Ретифу Джек.
- К черту, - ответил тот и вывалился из люка в пустоту. Его тут же
подхватили бушующие воздушные течения и стали переворачивать как пушинку и
трепать в разные стороны. Наконец ему удалось занять устойчивое положение
свободного падения: спина выгнута, руки и ноги раскинуты. Спустя три
минуты, как указывала светящаяся стрелка его наручных часов, он выпустил
первый тормозящий парашют. Он раскрылся с резким хлопком и треском, Ретифа
здорово тряхнуло. Когда скорость его падения упала ровно в два раза,
парашют автоматически отсоединился и в одну секунду пропал где-то вверху.
Ретиф пролетел в свободном падении еще тысячу футов и тогда уж открыл свой
основной парашют. Почти беззвучно, - только тихо поскрипывали стропы и со
свистом гулял воздух под надувшимся куполом, сделанным из полиона, - Ретиф
приближался к неровной поверхности планеты Гроа.
Планируя вниз, Ретиф сверился по специальному прибору со своим
местоположением относительно намеченного для приземления места, подтянул
чуть-чуть стропы, чтобы подкорректировать свой курс. Его понесло, как он и
ждал, влево и вперед, к непроницаемо черному пятну, окруженному низкой
стеной круглого кратера. Внизу расстилалась грязно-желтого оттенка,
изрытая трещинами и кратерами земля. Она стремительно приближалась к
Ретифу. Казалось, не он на нее падает, а она на него.
Ретиф разглядел выкрашенный в желтое бульдозер, переваливающий неуклюже
через стену кратера, словно жук в муравейнике. Спустившись еще ниже, Ретиф
поймал на себе изумленно-ошарашенный взгляд гроасца из-под козырька,
который отбрасывал лунную тень на капот машины. Вскоре эта смешная и
нелепая физиономия исчезла. Парашют перенес Ретифа через гребень круглого
кратерного хребта, мимо довольно крутых склонов, сплошь, казалось,
покрытых какими-то пищевыми отходами, мусором. В глубине этой чаши,
которая была здесь главной шахтой, пылал желто-синий огонь. Языки бледного
пламени без конца вырывались оттуда вверх, жадно лизали склоны шахты, а
некоторые били прямо в небо. Один из таких языков пламени едва не спалил
Ретифа, когда его проносило мимо.
Наконец Ретиф встал ногами на твердую землю и отцепил парашют,
рвавшийся дальше. Он осмотрелся и обнаружил, что находится на краю
пятидесятифутовой дыры в земле. Он настроил свой визор так, чтобы можно
было максимально точно рассмотреть окрестности, затянутые плотным дымом
огня и смрадными испарениями.
Вскоре он обнаружил, что всего в каких-то десятках футов от него, на
склоне шахты сделана небольшая платформа. На ней лежал мужчина. Он лежал
на спине, его руки и ноги были раскинуты в стороны и, как заметил Ретиф,
прикованы к платформе крепкими кандалами.
Ретиф пошел в сторону платформы и расслышал слабый крик закованного
пленника:
- Убийцы! О могущественный Флит! Взываю к тебе во дни бедствий! Сейчас
я переживаю самый ужасный час в моей жизни! Избавь меня от него, и я
больше никогда ни о чем тебя не попрошу!
- Не делай опрометчивых и необдуманных обещаний относительно будущего,
Бэн, - раздался где-то совсем рядом придыхательный голос гроасца.
- Расслабьтесь, господин Маньян, - сказал Ретиф, подходя. - Это всего
лишь я. Уверен, что вы бы сейчас не отказались от глоточка крепенькой для
бодрости, а?
С этими словами Ретиф отцепил от своего пояса флягу и протянул ее
Маньяну. Тот беспомощно потянулся ртом в сторону горлышка.
- О, боги! Это и в самом деле сработало! Может быть, есть в этом
что-то... - Маньян оборвал сам себя, сделал еще глоток и поднял глаза на
Ретифа: - Ретиф, умоляю вас, освободите меня от этих кандалов! У меня от
них страшно ноют руки и ноги, честное слово! Ах, проклятье, как больно!
- Смирись, Бэн, - снова раздался совсем рядом шипящий гроасский голос.
- И учти: на этот раз ты вплотную придвинулся к богохульству. Проклинать
что-нибудь - это кощунство, запомни. И потом, что это ты там говорил
насчет "может быть", а?
Ретиф освободил Маньяна от ручных и ножных оков четырьмя короткими
лучами из своего лазера. Маньян тут же схватил обеими руками фляжку и
приник к ней ртом.
- Благодарю тебя, о Флит! - крикнул он, тяжело дыша после последнего
глотка.
- Причем тут Флит? Кстати, откуда здесь взялся его голос? - спросил
Ретиф.
- Все просто. Легкий в обращении и абсолютно надежный передатчик,
предназначенный для круглосуточных молитв и благодарственных молебнов.
Создает отличный тембр при приеме и передаче. Ну вот вы скажите, разве
хоть у одной еще религии существует на вооружении такая штука? - У Маньяна
были нелады с дыханием: оно было мелким и частым. Заметив это, Ретиф
отцепил от пояса запасную кислородную маску и протянул ее бедняге.
- Благодарю тебя, о Флит! - хрипло воскликнул Маньян. - И вас также,
Ретиф. Как посредника его божественного провидения - эти серные пары
окончательно меня достали.
Вдруг где-то сверху раздался какой-то шум, треск и в следующую минуту
на дно шахты хлынула волна странных предметов величиной примерно с
футбольный мяч. Они, подпрыгивая на склоне, понеслись вниз, в дымящуюся и
горящую бездну, откуда сразу сильно потянуло запахом, чем-то напоминавшим
запах жареного арахиса.
- Что это такое? - удивленно спросил Ретиф.
- Урожай дынь сорта "Хуб", зараженных личинками гриблей. Гроасцы
избавляются от этого гнилья, сбрасывая его в шахту со священным огнем.
- Не пойму, какая может быть святость в горящей сере? - спросил Ретиф.
- Спросите епископов, я просто работаю здесь и не задаю вопросов, -
проговорил Маньян.
- Работаете?! Но когда я подходил, вы не очень-то утруждались.
- О, да, вы пришли! Вы пришли, Ретиф, как это хорошо! А работа моя
состоит в неустанном чтении молитв милосердному Флиту, чтобы он принял эту
жертву из миллионного дынного урожая, как знак нашего благоговения перед
ним и доказательство нашей коленопреклоненности. А мы - убогие подвижники
его учения. Я как раз хотел немного передохнуть, как вдруг появились вы!
Знаете, в последнее время мной овладело отчаяние. Я чуть не стал
отступником веры, так как перестал чувствовать поддержку Флита и мне стало
казаться, что он покинул меня на произвол судьбы.
- Понимаю вас, Маньян, но не убивайтесь так неистово, а то можете
перевеситься через край и окончить свой жизненный путь, поджариваясь внизу
вместе с гнилыми дынями, - сказал спокойно Ретиф. - Неужели старейшины
всерьез полагают, что Флит настолько туп, чтобы рассматривать миллион тонн
пищевого мусора в качестве подходящего жертвоприношения?
- Мусора, вы сказали? Ретиф, да вы шутите! Эти дыни все без исключения
были первого сорта и самой безупречной формы, пока в них не свили себе
гнезда личинки гриблей. И не забывайте: в каждой дыне около двух миллионов
гриблей, каждый из которых по достижении зрелости может предоставить
отличного качества и площадью в три квадратных дюйма шкурку! Но... с
прискорбием вынужден констатировать, что им теперь никогда не достигнуть
зрелости. Как один из основателей ОПЗПВ я чувствую... или по крайней мере
должен чувствовать страшную ярость и негодование, наблюдая за всем этим.
Но, с другой стороны, Ретиф, ведь это делается во благо: во имя славы
милосердного Флита!
- Так значит, торговать одеждой из шкурок червей больше не хотят? -
спросил Ретиф. - Гроасцы что, решили всех ползучих уничтожить?
- Да что вы в самом деле?! На каждого червя, брошенного в серную шахту,
народится еще целый миллион, который с удовольствием уничтожит все, что
еще осталось от дынного урожая. Мы все только и надеемся на Флита. Что он
даст нам какое-нибудь умное средство спасти дыни, а заодно и шкурки
гриблей.
- Тогда ему пора засучить рукава. Кстати, нам тоже не стоит сидеть
сложа руки. Пойдемте, господин Маньян. Через два с половиной часа нам
нужно быть на северной окраине серных разработок. Там нас подберет
вертолет.
- Что?! Покинуть мой пост?! - отпрянув, в изумлении вскричал Маньян. -
Да вы что, Ретиф? А если мы даже выберемся, что ждет меня потом?
- О карьере и ее перспективах лучше поразмышлять за пределами этой
могилы, - ответил Ретиф.
- Нет, нет, так нельзя, - угрюмо закачал головой Маньян. - Подумайте,
ну каково будет бедному Флиту в одиночестве, если все его рьяные
подвижники вдруг перестанут молиться и бросят его?!
- Последнее время говорят, что он окружил себя гроасскими сиротами на
Голубой Лагуне и успешно продолжает традицию, которой положил начало
министр Оливорм, - заметил Ретиф.
- Ну конечно! - вскинул руки Маньян. - Мой бог - сама добродетель. А
сейчас, если вы позволите, Ретиф, я должен вернуться к своим молитвам.
- А вы уверены в том, что не хотите вернуться в Сектор, принять ванну,
наложить бальзам на искалеченные кандалами руки и ноги, вкусно пообедать и
отдохнуть в чистой постели?
- Ах, Ретиф, подобные прелести материального мира потеряли для меня все
свое значение в свете моего духовного преображения и дарованного мне
недавно богом глубокого понимания надприродных сил. Вам этого не понять.
Ретиф поймал себя на том, что морщится, вдыхая "аромат" серных паров,
горелой дыни и жареных червей-грибль, исходящий из недр шахты.
- По-моему, здесь царствует настоящее зловоние, - заметил он. - Почему
вы сняли кислородную маску?
- А, знаете, Ретиф, я привык к этому запаху и он мне даже нравится, -
сказал блаженно Маньян. - Ведь это, друг мой, не просто испарения. Это
испарения, исходящие из источника, освященного гроасской государственной
церковью. От этого они приобретают какой-то новый статус. Начинаешь ценить
их, видеть их достоинства.
Наверху слышался лязг гусениц работавших бульдозеров, и вскоре вниз по
склону шахты низвергнулся новый каскад обреченных на сожжение дынь. Пухлые
плоды стремительно катились навстречу огню, подскакивали на кочковатой
поверхности склона. А некоторые из них даже раскалывались на части и
выпускали из себя полными пригоршнями маленьких, слепых, лишенных
конечностей и отвратительно белесых личинок червей, которые, едва
вывалившись из-под кожуры треснувшей дыни, как мотыльки вспыхивали над
огненной чашей охровым цветом и плыли над шахтой невесомым красным
туманом.
- Великолепно! - объявил Маньян, с наслаждением вбирая через ноздри в
легкие полную порцию приторного воздуха. - Вы можете говорить мне сколько
угодно про мясные вырезки и павлиньи грудинки, Ретиф! - вскричал он, будто
опьяненный атмосферой. - А я лично предпочитаю горсть вот этих
восхитительно вкусных, замечательно хрустящих, жареных мясных орешков! - С
этими словами он протянул руку с обращенной вверх ладонью, схватил
несколько поджарившихся личинок, молниеносно засунул их в рот, аппетитно
пожевал и, блаженно улыбаясь, проглотил. - Попробуйте немного, Ретиф!
Привыкаешь, как к наркотику.
Ретиф откланялся.
- Я лучше пока перетерплю, а когда вернусь домой, зажарю трехдюймовый
ломоть вырезки и запью бутылочкой редкого "Божоле-69". С вашего
позволения, разумеется.
Маньян тем временем загреб рукой еще пригоршню червячков и жадно
запихнул их в рот.
- Когда будете возвращаться, Ретиф, все же внемлите моему совету -
возьмите с собой несколько бушелей этого изумительного деликатеса. На
пробу. Не пожалеете.
Сказав это, Маньян стал подниматься на ноги, но у него подкосились
колени и, перевалившись через край платформы, он опрокинулся вниз. Слава
богу, он успел зацепиться в последний момент рукой за скобу, к которой он
еще час назад был прикован, и в таком положении повис над адской бездной.
Ретиф не растерялся и уже через несколько секунд вытащил Маньяна
обратно на платформу.
- Нужно будет только научиться лущить их, как семечки, счел нужным
сообщить Маньян в первую очередь, выплюнув в сторону несъедобную кожицу
личинок. - Странно, но вы правы, Ретиф: их вкус чем-то напоминает миндаль
и орехи-пекан.
Ретиф уже хотел что-то сказать, как вдруг Маньян обратил неистовый взор
в небо и крикнул:
- Благодарю тебя, о Флит, за то, что ты не дал мне погибнуть в огне!
- Между прочим, из пропасти вас вытащил вовсе не Флит, господин Маньян,
а я, - заметил Ретиф справедливости ради.
- Просто Флит решил использовать вас в качестве проводника своей воли,
- ответил невозмутимо Маньян. - Пути Флита неисповедимы.
Спустя ровно двенадцать часов после выброски Ретифа с парашютом над
серной равниной Гроа, он показался с Маньяном в условленном месте,
преодолев пышущую огнем и исходящую серными миазмами трассу. Нелегко дался
этот переход обоим дипломатам.
Вскоре показался вертолет, стартовавший со специальной площадки
челночного корабля, который поджидал беглецов в средних слоях атмосферы
планеты. Едва вертолет коснулся земли и в нем открылся люк, как Маньян
сломя голову бросился внутрь, прижимая к груди берет, наполненный
отборными жареными личинками-грибль, которых он насобирал на своем
"рабочем месте".
- О, приветствую тебя, Джек, старина, какими судьбами! - вскрикнул он,
увидев пилота. - Хочешь слегка перекусить, приятель? Пальчики оближешь,
уверяю тебя! - С этими словами Маньян переложил полдюжины едва не
дымящихся и размером с крупный арахис личинок-грибль в подставленную для
этого раскрытую ладонь пилота. - Только не жуй кожуру - выплевывай, -
посоветовал "ревнитель веры".
- Мм... - с сомнением промычал Джек, принимая угощение. Он положил в
рот сначала одну личинку, осторожно и прислушиваясь к себе, разжевал...
Потом взял другую, третью, четвертую... Широчайшая и блаженная улыбка
разлилась по его добродушной физиономии.
- Черт, а они - ничего, господин Маньян! Где это вы выкопали здесь
жареную кукурузу, а? И не скажешь, что вам тут пришлось бедствовать...
Вообще вы в хорошей форме, если не считать одышки, - восторженно говорил
Джек. - Если по правде, господин Маньян, то я и не чаял, что вы тут долго
протянете. Большинство ребят из тех, что были сосланы на здешние серные
рудники, выглядели покойниками еще перед отправкой. Воды нет, жратвы
нет...
- А вот этого - сколько угодно, милейший Джек! Если вы любите пожевать
в свободную минутку отличную жареную кукурузу, проситесь на серные
рудники!
В отверстии люка показался Ретиф. Он тащил за собой мешок, наскоро
сделанный из накидки, которую одевал Маньян в минуты особенно
торжественных молитв, обращенных к доброму Флиту. Ретиф забросил мешок в
вертолет, поднялся сам и задраил люк.
- Послушайте, а не найдется у вас еще пригоршни этих классных
хрустяшек? - с надеждой в голосе спросил Джек.
- Хоть миллион, - невесело проговорил Ретиф, присаживаясь рядом с
Маньяном. - Господин Маньян, а сдается мне, что Флит еще имеет шанс
извлечь выгоду из этих дынь, а? Тем самым он сможет восстановить свои
пошатнувшиеся позиции среди паствы, укрепить свой культ.
- Какой там культ! - воскликнул, всплеснув руками, Маньян. - Всякая
ориентированная на духовность организация, имеющая миллионный торговый
оборот, прекращает быть культом.
- А знаете, господин Маньян, - вдруг с интересом сообщил Ретиф. - Меня
вдруг посетило провидческое видение. Сидите вы за карточным столом и
ставите на кон ваши жареные находки против повышения в должности сразу на
три планки... и выигрываете!
- О, любопытно! А я и не подозревал, Ретиф, что вы обладаете вторым
зрением.
- Я и не обладаю, просто меня в этом убедила третья горсть личинок,
которую стащил под шумок из мешка Джек.
- Не волнуйтесь, дружище, я возьму вас в долю на этом бизнесе, -
великодушно сказал Маньян. - В конце концов ведь это именно вас избрал
Флит в качестве проводника своей воли во время моего освобождения. Кстати,
это доказывает, что вы все-таки близки с Ним во многом, несмотря на ваш
определенный скептицизм, который я подмечаю время от времени.
- Отныне можете смело зачислить меня в вашу веру, - сказал Ретиф,
выбирая из кучи особенно сочную и румяную личинку. - Любое дело, которое
превращает миллионные убытки от загубленного дынного урожая в миллионные
доходы от нового деликатеса, достойно того, чтобы в нем поучаствовать.
- Как мило с вашей стороны, - вздохнул Маньян. - И все же я продолжаю
верить в то, что вы, наконец, разовьете в себе способность подмечать
подгоревшую корочку в нашем хлебозаменителе - качество, обязательное для
высоко профессионального дипломата.
дует, - предложил Оливорм, заговорщически подмигнув своему бывшему
подчиненному.
- О, благодарю, Фрэд! То есть я имел в виду - Ваше Величество.
- Величество? - кисло повторил Оливорм и мечтательно закатил глаза. - А
почему бы не сам Господь бог, а? Масштабно как-то... Да, именно это слово!
Кроме того надо же установить в этой сфере какое-то равновесие с
гроасцами? Нет никакого сомнения в том, что вскоре совершенно спонтанно
возвысится из разных мест многоголосый призыв к адекватному
представительству Земли в божественном пантеоне.
И в следующую минуту за мягко улыбающимся добровольцем в божественный
сан закрылись двери комнаты Следственного управления.
5
- Отбывание наказания в ссылке на гроасских серных рудниках в Юше?! -
орал спустя полчаса Маньян, кружась перед каменнолицыми членами трибунала,
которые с вялым интересом наблюдали за реакцией приговоренного на вердикт.
- И это вы называете проявлением снисхождения?! Интересно, что же для вас
означает строгий приговор?!
- Спокойнее, господин Маньян, - тихо увещевал беднягу Ретиф. - Не
испытывайте их терпения.
- Боже, да при чем тут их терпение, Ретиф?! - ревел Маньян, закрывая
руками свое узкое лицо, совсем как ребенок, которому стало страшно.
Маньяна под руки вывели из комнаты, где проходил суд. Он всхлипывал и
невнятно бормотал:
- Все, Ретиф, все! Я погиб! Если даже мне суждено будет перенести это
несправедливо жестокое испытание и остаться живым, оно похоронным эхом
отзовется в коридорах отдела кадров Корпуса и моя карьера лопнет, как
мыльный пузырь! И никогда больше я даже помыслить, вы слышите, помыслить
не смогу о реализации моих несмелых грез о кресле посла!
- Хватит, Бэн, ну хватит, успокойтесь же! - мягко попросил Оливорм,
когда земляне вышли в коридор. - Благодарите судей, что они не послали вас
на ледники или, что еще хуже, в канцелярии Сектора на страшную бумажную
каторгу!
- Все это является слабым для меня утешением, сэр, хотя я, конечно,
чувствительно признателен вам за вашу добросердечность и гуманное
напоминание о существовании еще более ужасных чистилищ чем то, которое
уготовано мне...
- Держи себя в руках, Бэн, - мурлыкал подошедший к землянам
божественный Флит. - Хочу сказать, что тебе редкостно повезло, так как ты
будешь находиться под моей личной протекцией, что является твердой
гарантией того, что ты останешься доволен своим пребыванием в гроасских
краях. Разумеется, я не могу не признать того, что серные рудники Юша -
это не самое полезное для здоровья человека местечко на благословенной
гроасской земле. И все-таки не дай пошатнуться своей вере и тогда мы с
тобой увидим, что это вовсе не так уж и смертельно отбыть полный срок
наказания в этом ад... Оговорился, старина. Взываю к твоей стойкости и
мужеству, мой мальчик! Смело отправляйся туда, поддержанный и успокоенный
твердой верой! Это я тебе говорю!
- Ох, Флит, даже не представляете, как мне знакома эта песня! В дни
неудач тетушка Нинни несколько часов подряд могла жужжать мне ее в уши.
Но, также как вы говоря о вере, она имела в виду несколько иное, Флит! Она
никогда бы не подумала... Никогда бы не смогла представить меня, в
молитвах возносящего гроасского бюрократа!
- И тем не менее твоя тетушка была очень чувствительной
представительницей вашего племени. Она была человеком высокого духовного
развития. Я уверен, она бы быстро признала неизбежность - и, главное:
оправданность, - принятия тобой новой веры. И учти: гроасцы - это сливки
нашего гроасского общества. Так что разве нелогично, что в свое время
Чрезвычайный и Полномочный Посол Гроа, то есть чистой воды бюрократ,
возводится в божественный сан, благодаря непреодолимому давлению и
поддержке своей исключительности и врожденного превосходства над другими?
- И еще при весьма весомой поддержке доходов от бизнеса на шкурках
гриблей, - не удержался от язвительного напоминания Маньян.
- Ну, разумеется, я этого и не собираюсь отрицать, - прошипел Флит. - А
в гроасской государственной церкви и не занять никакого уважаемого места
тому, кто не знает, как ворочать фондами. Для увеличения славы Господа,
разумеется.
- Господа?! - переспросил Маньян. - А вот я слышал, что епископы
используют неожиданно свалившиеся на них денежки преимущественно на
содержание монастырской системы с ее знаменитыми оргиями и гейшами. И еще
пускают на мебель и украшения, изготовленные по индивидуальным заказам,
для всего гроасского клира, начиная с высших духовников и заканчивая
последним мальчишкой из церковного хора!
- Да, я согласен, что некоторым из певцов церковного хора удалось,
потуже затянув пояса, заработать себе на "Кавасаки-250", ну и что в этом
такого? А что может быть приятнее для меня, как для бога просвещенной
религии, чем знать, что у каждого из служителей моего культа имеется
удобная монашеская келья...
- В которых ходят по коврам толщиной в три дюйма и слушают запрещенную
музыку, как я слышал, - не сдавался Маньян.
- Я сказал - монашеская келья. В которой каждого из них встречает
стайка исполненных сознания своего долга девственниц, в руках у которых
святые чаши с подкрепляющим силы напитком. Они провожают безгрешных иноков
к их грубым, спартанским ложам и там медитируют с ними на духовные темы и
сюжеты! О, медитации! Именно они-то и сделали Гроа Великой!
- Потрясающе, - зло пробормотал Маньян. - Кто откажется помедитировать
с какой-нибудь девственницей на спартанском ложе в убогой монашеской
келье?..
- Так ты согласен?! - улыбнулся Флит. - Значит, отправляемся? В таком
случае говорю тебе, что в порту ожидает скоростной корабль, приписанный к
Великой Гроа, который готов принять нас на свой борт. Меня - для
дальнейшего служения истине и божественных почестей, тебя - для переправки
на место, определенное судом.
- Именно, Флит! - вскричал вдруг долго до этого молчавший Оливорм. -
Поскорее заберите с собой этого мошенника! Один вид его и хныканье,
которому нет конца, действуют мне на нервы! А вам, Бэн, хочу заявить:
настоящий дипломат всегда умеет проигрывать и знает, как поражение
представить величайшей победой. Если честно, Бэн, то я немного удивлен
тем, как вы вели себя в той комнате и после нее. Если те газетные шакалы в
конце коридора увидят на вашем лице такое похоронное выражение, это может
иметь самые нежелательные последствия. О вас такое напишут!
- "Мелкий чиновник посажен за то, что пытался сокрыть грязно
проделанную работу в высоких сферах", так что ли? - печально проговорил
Маньян. - Нет уж, я покажу им кукиш! Я не хочу, чтобы потом у какого-то
там читателя сложилось обо мне впечатление, как о дураке. Я не хочу, чтобы
какой-то там непосвященный думал, что мной владели низменные мотивы.
- Послушайте, Маньян, могу я использовать ваши слова? - спросил
неизвестно как оказавшийся за спиной приговоренного стройный молодой
человек в помятом дорожном костюме с заплатой на плече и тут же застрочил
что-то в свой электронный блокнот. - Просто мне нужно за что-то
зацепиться, чтобы потом быстренько раскрутить все это дельце. Кто знает,
может, этот материал - первая ступенька на лестнице возвышения, о котором
я последнее время только и размышляю.
- Мм... Скажите, мой мальчик, а о том, чтобы приложить свои старания
для Корпуса, вы никогда не размышляли? - осведомился у репортера Оливорм.
- Я мог бы переговорить с соответствующим человечком - у меня знакомства.
Так как? С вашим реалистическим отношением к жизни и пониманием того
большого доверия, которое оказывается в равной степени газетчикам и
дипломатам, я предсказываю вам стремительную карьеру в Земном
Дипломатическом Корпусе, где вам подберут подходящую должность.
- Да, но сначала мне ведь надо расправиться с этим заданием, не так ли?
- произнес газетчик, убрав, однако же, с глаз долой свой блокнот.
- А кто говорит, что не надо? - изумился Оливорм. - Только давайте-ка
не будем подрывать престиж вашего респектабельного издания публикованием в
нем всяких безответственных цитат, вырванных из контекста. Вы же видите:
бедняга Маньян немного не в себе сейчас. Так что лучше нам, по-моему,
ограничить наш репортаж голыми фактами и не отдаляться от главной темы,
которая состоит в том, что Земля и Корпус совершили благородный поступок,
чистосердечно во всем признавшись. Этим они, безусловно, должны снискать
расположение общественного мнения по всей галактике. Впрочем, последнее -
ваша забота. Мы сваляли дурака и не скрываем этого. Маньян же с
готовностью и довольно бодро согласился расплатиться за это, ведь так,
Бэн?
- Еще бы, сэр, - ответил Маньян, стараясь унять подрагивание голоса и
повесив на фасад широкую и стеклянную улыбку, прямо как витрина ювелирного
магазина. - Еще бы! Давно не испытывал такой готовности к чему-либо.
6
- Вы уверены, сэр, что хотите попасть туда? - спросил пилот небольшого
челночного корабля Ретифа, облаченного в облегающий тело спортивный
костюм. На голове его был шлем, за спиной - тяжелый парашют, на груди
баллончики с кислородом и маска.
- Мне что-то не очень нравится пейзажик там, внизу, - продолжал пилот.
Он глянул через прозрачный люк на раскинувшиеся внизу просторы. Даже с
такой большой высоты было видно, что земля какого-то бледного,
болезненного оттенка, бесплодна, изрыта огромными кратерами-ямами, из
которых в небо взметались языки голубого пламени, будто призраки.
- Боюсь, что отступать поздно, Джек, - отозвался наконец Ретиф. -
Главное: не забудь подобрать меня через двенадцать часов в условленном
месте. У меня такое чувство, что здесь большие проблемы с транспортом.
Если не прилетишь - я останусь здесь надолго.
- Я буду там точно по часам, Ретиф. Надеюсь вы не подведете меня. В
конце концов, под нами - Гроа. Если эти пятиглазые дьяволы застукают меня
в их воздушном пространстве, - а ведь никакого разрешения, как вы
понимаете, у меня нет, - боюсь, устроят мне быстрый суд.
Ретиф глянул на свой астрокомпас.
- Приехали, Джек. Давай вниз.
Джек кивнул и подал от себя какой-то рычаг. Корабль круто, на огромной
скорости пошел вниз, в нижний слой стратосферы планеты. С треском от
напора воздуха распахнулась десантная секция люка. Внутрь корабля ворвался
сильный ветер и холод.
- Счастливой посадки, - пожелал Ретифу Джек.
- К черту, - ответил тот и вывалился из люка в пустоту. Его тут же
подхватили бушующие воздушные течения и стали переворачивать как пушинку и
трепать в разные стороны. Наконец ему удалось занять устойчивое положение
свободного падения: спина выгнута, руки и ноги раскинуты. Спустя три
минуты, как указывала светящаяся стрелка его наручных часов, он выпустил
первый тормозящий парашют. Он раскрылся с резким хлопком и треском, Ретифа
здорово тряхнуло. Когда скорость его падения упала ровно в два раза,
парашют автоматически отсоединился и в одну секунду пропал где-то вверху.
Ретиф пролетел в свободном падении еще тысячу футов и тогда уж открыл свой
основной парашют. Почти беззвучно, - только тихо поскрипывали стропы и со
свистом гулял воздух под надувшимся куполом, сделанным из полиона, - Ретиф
приближался к неровной поверхности планеты Гроа.
Планируя вниз, Ретиф сверился по специальному прибору со своим
местоположением относительно намеченного для приземления места, подтянул
чуть-чуть стропы, чтобы подкорректировать свой курс. Его понесло, как он и
ждал, влево и вперед, к непроницаемо черному пятну, окруженному низкой
стеной круглого кратера. Внизу расстилалась грязно-желтого оттенка,
изрытая трещинами и кратерами земля. Она стремительно приближалась к
Ретифу. Казалось, не он на нее падает, а она на него.
Ретиф разглядел выкрашенный в желтое бульдозер, переваливающий неуклюже
через стену кратера, словно жук в муравейнике. Спустившись еще ниже, Ретиф
поймал на себе изумленно-ошарашенный взгляд гроасца из-под козырька,
который отбрасывал лунную тень на капот машины. Вскоре эта смешная и
нелепая физиономия исчезла. Парашют перенес Ретифа через гребень круглого
кратерного хребта, мимо довольно крутых склонов, сплошь, казалось,
покрытых какими-то пищевыми отходами, мусором. В глубине этой чаши,
которая была здесь главной шахтой, пылал желто-синий огонь. Языки бледного
пламени без конца вырывались оттуда вверх, жадно лизали склоны шахты, а
некоторые били прямо в небо. Один из таких языков пламени едва не спалил
Ретифа, когда его проносило мимо.
Наконец Ретиф встал ногами на твердую землю и отцепил парашют,
рвавшийся дальше. Он осмотрелся и обнаружил, что находится на краю
пятидесятифутовой дыры в земле. Он настроил свой визор так, чтобы можно
было максимально точно рассмотреть окрестности, затянутые плотным дымом
огня и смрадными испарениями.
Вскоре он обнаружил, что всего в каких-то десятках футов от него, на
склоне шахты сделана небольшая платформа. На ней лежал мужчина. Он лежал
на спине, его руки и ноги были раскинуты в стороны и, как заметил Ретиф,
прикованы к платформе крепкими кандалами.
Ретиф пошел в сторону платформы и расслышал слабый крик закованного
пленника:
- Убийцы! О могущественный Флит! Взываю к тебе во дни бедствий! Сейчас
я переживаю самый ужасный час в моей жизни! Избавь меня от него, и я
больше никогда ни о чем тебя не попрошу!
- Не делай опрометчивых и необдуманных обещаний относительно будущего,
Бэн, - раздался где-то совсем рядом придыхательный голос гроасца.
- Расслабьтесь, господин Маньян, - сказал Ретиф, подходя. - Это всего
лишь я. Уверен, что вы бы сейчас не отказались от глоточка крепенькой для
бодрости, а?
С этими словами Ретиф отцепил от своего пояса флягу и протянул ее
Маньяну. Тот беспомощно потянулся ртом в сторону горлышка.
- О, боги! Это и в самом деле сработало! Может быть, есть в этом
что-то... - Маньян оборвал сам себя, сделал еще глоток и поднял глаза на
Ретифа: - Ретиф, умоляю вас, освободите меня от этих кандалов! У меня от
них страшно ноют руки и ноги, честное слово! Ах, проклятье, как больно!
- Смирись, Бэн, - снова раздался совсем рядом шипящий гроасский голос.
- И учти: на этот раз ты вплотную придвинулся к богохульству. Проклинать
что-нибудь - это кощунство, запомни. И потом, что это ты там говорил
насчет "может быть", а?
Ретиф освободил Маньяна от ручных и ножных оков четырьмя короткими
лучами из своего лазера. Маньян тут же схватил обеими руками фляжку и
приник к ней ртом.
- Благодарю тебя, о Флит! - крикнул он, тяжело дыша после последнего
глотка.
- Причем тут Флит? Кстати, откуда здесь взялся его голос? - спросил
Ретиф.
- Все просто. Легкий в обращении и абсолютно надежный передатчик,
предназначенный для круглосуточных молитв и благодарственных молебнов.
Создает отличный тембр при приеме и передаче. Ну вот вы скажите, разве
хоть у одной еще религии существует на вооружении такая штука? - У Маньяна
были нелады с дыханием: оно было мелким и частым. Заметив это, Ретиф
отцепил от пояса запасную кислородную маску и протянул ее бедняге.
- Благодарю тебя, о Флит! - хрипло воскликнул Маньян. - И вас также,
Ретиф. Как посредника его божественного провидения - эти серные пары
окончательно меня достали.
Вдруг где-то сверху раздался какой-то шум, треск и в следующую минуту
на дно шахты хлынула волна странных предметов величиной примерно с
футбольный мяч. Они, подпрыгивая на склоне, понеслись вниз, в дымящуюся и
горящую бездну, откуда сразу сильно потянуло запахом, чем-то напоминавшим
запах жареного арахиса.
- Что это такое? - удивленно спросил Ретиф.
- Урожай дынь сорта "Хуб", зараженных личинками гриблей. Гроасцы
избавляются от этого гнилья, сбрасывая его в шахту со священным огнем.
- Не пойму, какая может быть святость в горящей сере? - спросил Ретиф.
- Спросите епископов, я просто работаю здесь и не задаю вопросов, -
проговорил Маньян.
- Работаете?! Но когда я подходил, вы не очень-то утруждались.
- О, да, вы пришли! Вы пришли, Ретиф, как это хорошо! А работа моя
состоит в неустанном чтении молитв милосердному Флиту, чтобы он принял эту
жертву из миллионного дынного урожая, как знак нашего благоговения перед
ним и доказательство нашей коленопреклоненности. А мы - убогие подвижники
его учения. Я как раз хотел немного передохнуть, как вдруг появились вы!
Знаете, в последнее время мной овладело отчаяние. Я чуть не стал
отступником веры, так как перестал чувствовать поддержку Флита и мне стало
казаться, что он покинул меня на произвол судьбы.
- Понимаю вас, Маньян, но не убивайтесь так неистово, а то можете
перевеситься через край и окончить свой жизненный путь, поджариваясь внизу
вместе с гнилыми дынями, - сказал спокойно Ретиф. - Неужели старейшины
всерьез полагают, что Флит настолько туп, чтобы рассматривать миллион тонн
пищевого мусора в качестве подходящего жертвоприношения?
- Мусора, вы сказали? Ретиф, да вы шутите! Эти дыни все без исключения
были первого сорта и самой безупречной формы, пока в них не свили себе
гнезда личинки гриблей. И не забывайте: в каждой дыне около двух миллионов
гриблей, каждый из которых по достижении зрелости может предоставить
отличного качества и площадью в три квадратных дюйма шкурку! Но... с
прискорбием вынужден констатировать, что им теперь никогда не достигнуть
зрелости. Как один из основателей ОПЗПВ я чувствую... или по крайней мере
должен чувствовать страшную ярость и негодование, наблюдая за всем этим.
Но, с другой стороны, Ретиф, ведь это делается во благо: во имя славы
милосердного Флита!
- Так значит, торговать одеждой из шкурок червей больше не хотят? -
спросил Ретиф. - Гроасцы что, решили всех ползучих уничтожить?
- Да что вы в самом деле?! На каждого червя, брошенного в серную шахту,
народится еще целый миллион, который с удовольствием уничтожит все, что
еще осталось от дынного урожая. Мы все только и надеемся на Флита. Что он
даст нам какое-нибудь умное средство спасти дыни, а заодно и шкурки
гриблей.
- Тогда ему пора засучить рукава. Кстати, нам тоже не стоит сидеть
сложа руки. Пойдемте, господин Маньян. Через два с половиной часа нам
нужно быть на северной окраине серных разработок. Там нас подберет
вертолет.
- Что?! Покинуть мой пост?! - отпрянув, в изумлении вскричал Маньян. -
Да вы что, Ретиф? А если мы даже выберемся, что ждет меня потом?
- О карьере и ее перспективах лучше поразмышлять за пределами этой
могилы, - ответил Ретиф.
- Нет, нет, так нельзя, - угрюмо закачал головой Маньян. - Подумайте,
ну каково будет бедному Флиту в одиночестве, если все его рьяные
подвижники вдруг перестанут молиться и бросят его?!
- Последнее время говорят, что он окружил себя гроасскими сиротами на
Голубой Лагуне и успешно продолжает традицию, которой положил начало
министр Оливорм, - заметил Ретиф.
- Ну конечно! - вскинул руки Маньян. - Мой бог - сама добродетель. А
сейчас, если вы позволите, Ретиф, я должен вернуться к своим молитвам.
- А вы уверены в том, что не хотите вернуться в Сектор, принять ванну,
наложить бальзам на искалеченные кандалами руки и ноги, вкусно пообедать и
отдохнуть в чистой постели?
- Ах, Ретиф, подобные прелести материального мира потеряли для меня все
свое значение в свете моего духовного преображения и дарованного мне
недавно богом глубокого понимания надприродных сил. Вам этого не понять.
Ретиф поймал себя на том, что морщится, вдыхая "аромат" серных паров,
горелой дыни и жареных червей-грибль, исходящий из недр шахты.
- По-моему, здесь царствует настоящее зловоние, - заметил он. - Почему
вы сняли кислородную маску?
- А, знаете, Ретиф, я привык к этому запаху и он мне даже нравится, -
сказал блаженно Маньян. - Ведь это, друг мой, не просто испарения. Это
испарения, исходящие из источника, освященного гроасской государственной
церковью. От этого они приобретают какой-то новый статус. Начинаешь ценить
их, видеть их достоинства.
Наверху слышался лязг гусениц работавших бульдозеров, и вскоре вниз по
склону шахты низвергнулся новый каскад обреченных на сожжение дынь. Пухлые
плоды стремительно катились навстречу огню, подскакивали на кочковатой
поверхности склона. А некоторые из них даже раскалывались на части и
выпускали из себя полными пригоршнями маленьких, слепых, лишенных
конечностей и отвратительно белесых личинок червей, которые, едва
вывалившись из-под кожуры треснувшей дыни, как мотыльки вспыхивали над
огненной чашей охровым цветом и плыли над шахтой невесомым красным
туманом.
- Великолепно! - объявил Маньян, с наслаждением вбирая через ноздри в
легкие полную порцию приторного воздуха. - Вы можете говорить мне сколько
угодно про мясные вырезки и павлиньи грудинки, Ретиф! - вскричал он, будто
опьяненный атмосферой. - А я лично предпочитаю горсть вот этих
восхитительно вкусных, замечательно хрустящих, жареных мясных орешков! - С
этими словами он протянул руку с обращенной вверх ладонью, схватил
несколько поджарившихся личинок, молниеносно засунул их в рот, аппетитно
пожевал и, блаженно улыбаясь, проглотил. - Попробуйте немного, Ретиф!
Привыкаешь, как к наркотику.
Ретиф откланялся.
- Я лучше пока перетерплю, а когда вернусь домой, зажарю трехдюймовый
ломоть вырезки и запью бутылочкой редкого "Божоле-69". С вашего
позволения, разумеется.
Маньян тем временем загреб рукой еще пригоршню червячков и жадно
запихнул их в рот.
- Когда будете возвращаться, Ретиф, все же внемлите моему совету -
возьмите с собой несколько бушелей этого изумительного деликатеса. На
пробу. Не пожалеете.
Сказав это, Маньян стал подниматься на ноги, но у него подкосились
колени и, перевалившись через край платформы, он опрокинулся вниз. Слава
богу, он успел зацепиться в последний момент рукой за скобу, к которой он
еще час назад был прикован, и в таком положении повис над адской бездной.
Ретиф не растерялся и уже через несколько секунд вытащил Маньяна
обратно на платформу.
- Нужно будет только научиться лущить их, как семечки, счел нужным
сообщить Маньян в первую очередь, выплюнув в сторону несъедобную кожицу
личинок. - Странно, но вы правы, Ретиф: их вкус чем-то напоминает миндаль
и орехи-пекан.
Ретиф уже хотел что-то сказать, как вдруг Маньян обратил неистовый взор
в небо и крикнул:
- Благодарю тебя, о Флит, за то, что ты не дал мне погибнуть в огне!
- Между прочим, из пропасти вас вытащил вовсе не Флит, господин Маньян,
а я, - заметил Ретиф справедливости ради.
- Просто Флит решил использовать вас в качестве проводника своей воли,
- ответил невозмутимо Маньян. - Пути Флита неисповедимы.
Спустя ровно двенадцать часов после выброски Ретифа с парашютом над
серной равниной Гроа, он показался с Маньяном в условленном месте,
преодолев пышущую огнем и исходящую серными миазмами трассу. Нелегко дался
этот переход обоим дипломатам.
Вскоре показался вертолет, стартовавший со специальной площадки
челночного корабля, который поджидал беглецов в средних слоях атмосферы
планеты. Едва вертолет коснулся земли и в нем открылся люк, как Маньян
сломя голову бросился внутрь, прижимая к груди берет, наполненный
отборными жареными личинками-грибль, которых он насобирал на своем
"рабочем месте".
- О, приветствую тебя, Джек, старина, какими судьбами! - вскрикнул он,
увидев пилота. - Хочешь слегка перекусить, приятель? Пальчики оближешь,
уверяю тебя! - С этими словами Маньян переложил полдюжины едва не
дымящихся и размером с крупный арахис личинок-грибль в подставленную для
этого раскрытую ладонь пилота. - Только не жуй кожуру - выплевывай, -
посоветовал "ревнитель веры".
- Мм... - с сомнением промычал Джек, принимая угощение. Он положил в
рот сначала одну личинку, осторожно и прислушиваясь к себе, разжевал...
Потом взял другую, третью, четвертую... Широчайшая и блаженная улыбка
разлилась по его добродушной физиономии.
- Черт, а они - ничего, господин Маньян! Где это вы выкопали здесь
жареную кукурузу, а? И не скажешь, что вам тут пришлось бедствовать...
Вообще вы в хорошей форме, если не считать одышки, - восторженно говорил
Джек. - Если по правде, господин Маньян, то я и не чаял, что вы тут долго
протянете. Большинство ребят из тех, что были сосланы на здешние серные
рудники, выглядели покойниками еще перед отправкой. Воды нет, жратвы
нет...
- А вот этого - сколько угодно, милейший Джек! Если вы любите пожевать
в свободную минутку отличную жареную кукурузу, проситесь на серные
рудники!
В отверстии люка показался Ретиф. Он тащил за собой мешок, наскоро
сделанный из накидки, которую одевал Маньян в минуты особенно
торжественных молитв, обращенных к доброму Флиту. Ретиф забросил мешок в
вертолет, поднялся сам и задраил люк.
- Послушайте, а не найдется у вас еще пригоршни этих классных
хрустяшек? - с надеждой в голосе спросил Джек.
- Хоть миллион, - невесело проговорил Ретиф, присаживаясь рядом с
Маньяном. - Господин Маньян, а сдается мне, что Флит еще имеет шанс
извлечь выгоду из этих дынь, а? Тем самым он сможет восстановить свои
пошатнувшиеся позиции среди паствы, укрепить свой культ.
- Какой там культ! - воскликнул, всплеснув руками, Маньян. - Всякая
ориентированная на духовность организация, имеющая миллионный торговый
оборот, прекращает быть культом.
- А знаете, господин Маньян, - вдруг с интересом сообщил Ретиф. - Меня
вдруг посетило провидческое видение. Сидите вы за карточным столом и
ставите на кон ваши жареные находки против повышения в должности сразу на
три планки... и выигрываете!
- О, любопытно! А я и не подозревал, Ретиф, что вы обладаете вторым
зрением.
- Я и не обладаю, просто меня в этом убедила третья горсть личинок,
которую стащил под шумок из мешка Джек.
- Не волнуйтесь, дружище, я возьму вас в долю на этом бизнесе, -
великодушно сказал Маньян. - В конце концов ведь это именно вас избрал
Флит в качестве проводника своей воли во время моего освобождения. Кстати,
это доказывает, что вы все-таки близки с Ним во многом, несмотря на ваш
определенный скептицизм, который я подмечаю время от времени.
- Отныне можете смело зачислить меня в вашу веру, - сказал Ретиф,
выбирая из кучи особенно сочную и румяную личинку. - Любое дело, которое
превращает миллионные убытки от загубленного дынного урожая в миллионные
доходы от нового деликатеса, достойно того, чтобы в нем поучаствовать.
- Как мило с вашей стороны, - вздохнул Маньян. - И все же я продолжаю
верить в то, что вы, наконец, разовьете в себе способность подмечать
подгоревшую корочку в нашем хлебозаменителе - качество, обязательное для
высоко профессионального дипломата.