Страница:
«Оснований для недоверия нет», – еще раз заверила она себя, ожидая, пока Брейс откроет дверцу машины.
За исключением того обстоятельства, что он мужчина.
Открыв дверь, он склонился над сиденьями и стал спешно убирать с них книги, журналы, папки и листы бумаги.
– Можно было бы поехать на моей машине, – предложила Джейн.
– Нет-нет, все в порядке. Еще одну минутку.
– Не привык к пассажирам, а?
– Да, возить вроде некого.
О, неплохо для начала.
–Чудесно. Я сажусь в машину к одинокому мужчине, – произнесла она, удивляясь самой себе.
– Не пугайся, крошка.
– Очень смешно.
– Извини. – Он шагнул назад, прижимая к груди свой скарб. – Не откроешь? – спросил он, кивком указывая на заднюю дверь.
Когда дверь была открыта, Брейс наклонился в машину и сбросил свой груз на заднее сиденье.
– Теперь всем места хватит, – объявил он и жестом пригласил ее занять освободившееся сиденье.
Джейн села, а он закрыл за ней дверь. Пока он обходил вокруг машины, Джейн наклонилась и отперла его дверцу. Брейс открыл ее и сел в машину.
– Взволнована? – поинтересовался он.
– Разве что чуть-чуть. Просто немного нервничаю.
Автомобиль завелся, загорелись фары, и он начал задним ходом сдавать с автостоянки. Джейн протянула ремень безопасности через грудь, и, защелкивая его у бедра, подумала о том, что безопаснее было бы без него. А вдруг понадобится как можно скорее удирать...
Э, перестань. Ты ведь ему доверяешь, вспомнила?
–Надеюсь, она никуда не исчезла, – нарушил молчание Брейс.
– Ты о чем?
– О статуе. Я ведь не видел ее с тех пор, как она была снята с постамента. Мне известно, куда ее первоначально перевезли, но кто его знает? – Фары на мгновение вырвали из мрака заднюю часть ее автомобиля, затем он снова погрузился в темноту. Джейн повернула в его сторону голову – маленький «Додж-Дарт» один-одинешенек грустно стоял на пустой стоянке.
– Как давно ее демонтировали? – осведомилась она.
– Ну... года три назад? Да, верно. Три. Мой контракт истекал через год, и администрация угрожала мне увольнением, если я не перестану высказываться в защиту памятника. – Он мельком взглянул на улицу, затем выехал на нее и повернул направо. – Я не замолчал, но на работе меня оставили. Сохранили и статую, хотя и убрали подальше от глаз, чтобы не оскорблять ничьих чувств.
– Если они находят ее неприличной, то почему до сих пор не отправили в переплавку?
– Уже собирались. Были предложения разрезать ее и переплавить на какой-то гигантский символ мира. К счастью, ее автором оказался выпускник университета. К тому же нашлось несколько человек, сумевших убедить администрацию в том, что история наказывает тех, кто уничтожает произведения искусства из конъюнктурных соображений. В конце концов был достигнут компромисс, и статую спрятали. Надеюсь, она все еще там. Но не исключено, что после того, как страсти вокруг нее утихли, ее перевезли в другое место, или распилили, или сделали с ней еще что-нибудь.
– Если это так, – заметила Джейн, – тогда это, очевидно, не тот конь, которого мы ищем.
– Но все же это самое подходящее место.
– Если его только еще не убрали.
Брейс посмотрел на нее и кивнул.
– Будем молиться, чтобы это оказалась статуя Безумного Коня. Единственная другая лошадь, о которой мне известно, стоит перед рынком Сэйфуэй. Она скачет вверх-вниз, когда дети бросают в нее 25 центов.
– Наверное, придется ехать к ней.
– Не будем пока отчаиваться. Быть может, нам повезет со статуей, – обнадежил ее Брейс.
Брейс припарковал машину на улице перед Джефферсон-Холлом, корпусом гуманитарных факультетов.
– Дальше придется идти пешком, – пояснил он, и они вышли из машины.
– Где это? – поинтересовалась она.
– В противоположной части студенческого городка, – ответил Брейс, когда они уже шли. – По эту сторону речки Милл-Крик. Там небольшая огражденная забором площадка, где хранится инвентарь ремонтной бригады. Там-то и должна она находиться. Вероятнее всего, никуда она оттуда не делась. Ведь такая махина – в свое время пришлось вызывать строительную бригаду с огромным краном, чтобы перенести ее туда.
Проходя по территории городка, они повстречали несколько студентов. Все они знали Брейса и приветствовали его. Некоторые даже останавливались, чтобы поболтать.
– Ты здесь очень популярен, – заметила Джейн, когда они пересекли весь университетский двор.
– Это ты вызвала их любопытство.
– Так я и думала.
– Надеюсь, ты будешь снисходительна к моим знакомым, несшим всякую чепуху.
Она засмеялась.
– Никто не нес околесицы. Но у пары девчонок был такой вид, словно они были готовы меня растерзать.
– Ничего с тобой не случится. Если не будешь поворачиваться к ним спиной.
Джейн поневоле обернулась. Те студенты, с которыми они беседовали, уже скрылись из виду. Поблизости, похоже, никого не было.
– Интересно, где же он? – задумчиво произнесла она.
Брейс повернулся и, прищурившись, стал всматриваться в ближайшие аллеи темного парка.
– Он должен наблюдать, – добавила она. – Должен. Иначе какой смысл?
– Не знаю.
– Он должен следить.
– В книгохранилище его не было, – напомнил ей Брейс.
– А может, и был. Ты ведь не знаешь. Если мы его не обнаружили, это еще не означает, что его там не было. Может, ему удалось хорошо спрятаться.
– Думаю, это не исключено.
– Ты ведь не он, правда?
Улыбаясь, Брейс поднял правую руку:
– Ей-Богу!
– О, я это уже слышала.
– Почти пришли, – объявил Брейс. Он сошел с аллеи и пошел по траве, направляясь к какому-то приземистому строению.
Хотя Джейн и бывала несколько раз на территории университетского городка, но парк практически оставался для нее белым пятном. Она знала о существовании расположенной в западной части городка, за комплексом зданий, обширной зоны зеленых насаждений, но никогда не заходила туда.
«Сейчас ты это сделаешь», – сказала она себе.
Мысль не показалась ей особо привлекательной.
Где-то там вдали была Милл-Крик.
Она вспомнила, что однажды даже видела здесь кое-что, гуляя в парке, расположенном на другом берегу речушки. Склады? Теплицу? Что именно, она не была уверена. Припоминались главным образом густые заросли и огромные деревья. Места здесь показались ей мрачными и заброшенными, это она помнила отчетливо.
– Статуя там? – прошептала она, кивком головы показывая вперед в темноту.
– Дальше, за корпусом естественных наук. Отсюда не видно.
– Ужас.
– Не беспокойся.
– Знаешь что? – едва слышно промолвила она. – Я не уверена, что нам следует идти дальше. Думаю, это довольно глупо. Мы ведь не знаем его намерений.
Брейс остановился и повернулся к ней. Ей очень хотелось увидеть его лицо. Но в темноте вместо него было лишь серое пятно. Он взял ее за руки.
– Но ты ведь не хочешь отступать, правда?
– Нет, но... мне снова стало жутко. Может, все же вернемся? Глупо было бы не послушаться внутреннего голоса.
– Тогда сделаем вот как. Давай я сам пойду и проверю статую.
– А что я буду в это время делать?
– Вернись в какое-нибудь освещенное место и подожди меня. Там ты будешь в безопасности.
– И заставить тебя выполнить всю черную работу?
– Я сделаю ее охотно, моя госпожа.
– Ни за что. А если это ловушка?
– Тем более...
– Ну уж нет. Не могу допустить, чтобы ты пострадал из-за меня.
– И что теперь, отказаться от всего?
– Нет, но...
Брейс пожал ей руки.
– Тогда пойдем. Будут там деньги или нет, позорно ретироваться, не посмотрев хотя бы на Безумного Коня. Особенно если учесть, что я рисковал работой, чтобы спасти его от забвения.
– Хорошо.
Отпустив одну руку, он повел Джейн за другую в глубину парка за здание. Сердце ее выпрыгивало из груди.
– Ничего страшного не произойдет, – успокаивала она себя. – Мы либо найдем конверт, либо не найдем, вот и все. Никто не собирается нападать на нас из засады.
Громким, лишь слегка дрожащим голосом она объявила:
– Если там какая-нибудь пакость, я пас. Больше не играю. Конец его шуткам со мной. Так что пусть лучше подумает, прежде чем подстраивать какую-нибудь мерзость.
– Это в его адрес? – спросил Брейс.
– Я не шучу.
– Думаешь, он достаточно близко, чтобы услышать твои слова?
Джейн почувствовала, как холодок пробежал у нее по спине.
– Черт побери! Надеюсь, что нет.
Брейс тихо засмеялся.
– Рада, что ты находишь меня забавной. Может, наняться клоуном на вечеринку?
– Если хочешь знать правду, – произнес он, – мне все это действительно представляется замечательным. Словно мы с тобой объединились для поисков сокровищ. Тайна, неизвестность, волнующие приключения, перспектива несметного богатства, подстерегающие опасности и романтическая любовь... Просто удивительно, в определенном смысле.
Романтическая любовь? Со мной? А кого еще он имеет, по-твоему, в виду?
Джейн покраснела. И была рада, что ее спутник не мог видеть этого в темноте.
– Если нас убьют у статуи Безумного Коня этой ночью, – подхватила она, – мы умрем счастливыми, с благодарностью за эти несколько удивительных и драгоценных минут.
Вновь послышался смех.
Затем он остановился. Подойдя ближе, Джейн почувствовала легкое прикосновение его руки.
– Освещение выключено, – прошептал он.
– Что?
– Рядом с воротами должен быть прожектор системы безопасности.
– Где?
Он показал рукой куда-то вперед.
Напрягши зрение, Джейн разглядела в темноте неясные очертания высокого сеточного забора за стволами нескольких деревьев. Позади него ничего не было видно. Не просматривались и ворота.
– Статуя там? – поинтересовалась она. – Внутри?
– Туда ее, по крайней мере, поставили.
– Ты уверен насчет прожектора?
– Его всегда включают на ночь. Конечно, не могу поручиться, но я достаточно часто видел его, когда приходилось бывать на территории городка после наступления темноты. Его можно было видеть со двора, проходя мимо корпуса естественных наук.
– А сегодня он не горит.
– Я не вижу никакого света, а ты?
– Тоже.
– Вероятно, наш друг уже побывал здесь.
– Да, – пробормотала Джейн, – и решил сыграть втемную.
Глава 5
За исключением того обстоятельства, что он мужчина.
Открыв дверь, он склонился над сиденьями и стал спешно убирать с них книги, журналы, папки и листы бумаги.
– Можно было бы поехать на моей машине, – предложила Джейн.
– Нет-нет, все в порядке. Еще одну минутку.
– Не привык к пассажирам, а?
– Да, возить вроде некого.
О, неплохо для начала.
–Чудесно. Я сажусь в машину к одинокому мужчине, – произнесла она, удивляясь самой себе.
– Не пугайся, крошка.
– Очень смешно.
– Извини. – Он шагнул назад, прижимая к груди свой скарб. – Не откроешь? – спросил он, кивком указывая на заднюю дверь.
Когда дверь была открыта, Брейс наклонился в машину и сбросил свой груз на заднее сиденье.
– Теперь всем места хватит, – объявил он и жестом пригласил ее занять освободившееся сиденье.
Джейн села, а он закрыл за ней дверь. Пока он обходил вокруг машины, Джейн наклонилась и отперла его дверцу. Брейс открыл ее и сел в машину.
– Взволнована? – поинтересовался он.
– Разве что чуть-чуть. Просто немного нервничаю.
Автомобиль завелся, загорелись фары, и он начал задним ходом сдавать с автостоянки. Джейн протянула ремень безопасности через грудь, и, защелкивая его у бедра, подумала о том, что безопаснее было бы без него. А вдруг понадобится как можно скорее удирать...
Э, перестань. Ты ведь ему доверяешь, вспомнила?
–Надеюсь, она никуда не исчезла, – нарушил молчание Брейс.
– Ты о чем?
– О статуе. Я ведь не видел ее с тех пор, как она была снята с постамента. Мне известно, куда ее первоначально перевезли, но кто его знает? – Фары на мгновение вырвали из мрака заднюю часть ее автомобиля, затем он снова погрузился в темноту. Джейн повернула в его сторону голову – маленький «Додж-Дарт» один-одинешенек грустно стоял на пустой стоянке.
– Как давно ее демонтировали? – осведомилась она.
– Ну... года три назад? Да, верно. Три. Мой контракт истекал через год, и администрация угрожала мне увольнением, если я не перестану высказываться в защиту памятника. – Он мельком взглянул на улицу, затем выехал на нее и повернул направо. – Я не замолчал, но на работе меня оставили. Сохранили и статую, хотя и убрали подальше от глаз, чтобы не оскорблять ничьих чувств.
– Если они находят ее неприличной, то почему до сих пор не отправили в переплавку?
– Уже собирались. Были предложения разрезать ее и переплавить на какой-то гигантский символ мира. К счастью, ее автором оказался выпускник университета. К тому же нашлось несколько человек, сумевших убедить администрацию в том, что история наказывает тех, кто уничтожает произведения искусства из конъюнктурных соображений. В конце концов был достигнут компромисс, и статую спрятали. Надеюсь, она все еще там. Но не исключено, что после того, как страсти вокруг нее утихли, ее перевезли в другое место, или распилили, или сделали с ней еще что-нибудь.
– Если это так, – заметила Джейн, – тогда это, очевидно, не тот конь, которого мы ищем.
– Но все же это самое подходящее место.
– Если его только еще не убрали.
Брейс посмотрел на нее и кивнул.
– Будем молиться, чтобы это оказалась статуя Безумного Коня. Единственная другая лошадь, о которой мне известно, стоит перед рынком Сэйфуэй. Она скачет вверх-вниз, когда дети бросают в нее 25 центов.
– Наверное, придется ехать к ней.
– Не будем пока отчаиваться. Быть может, нам повезет со статуей, – обнадежил ее Брейс.
Брейс припарковал машину на улице перед Джефферсон-Холлом, корпусом гуманитарных факультетов.
– Дальше придется идти пешком, – пояснил он, и они вышли из машины.
– Где это? – поинтересовалась она.
– В противоположной части студенческого городка, – ответил Брейс, когда они уже шли. – По эту сторону речки Милл-Крик. Там небольшая огражденная забором площадка, где хранится инвентарь ремонтной бригады. Там-то и должна она находиться. Вероятнее всего, никуда она оттуда не делась. Ведь такая махина – в свое время пришлось вызывать строительную бригаду с огромным краном, чтобы перенести ее туда.
Проходя по территории городка, они повстречали несколько студентов. Все они знали Брейса и приветствовали его. Некоторые даже останавливались, чтобы поболтать.
– Ты здесь очень популярен, – заметила Джейн, когда они пересекли весь университетский двор.
– Это ты вызвала их любопытство.
– Так я и думала.
– Надеюсь, ты будешь снисходительна к моим знакомым, несшим всякую чепуху.
Она засмеялась.
– Никто не нес околесицы. Но у пары девчонок был такой вид, словно они были готовы меня растерзать.
– Ничего с тобой не случится. Если не будешь поворачиваться к ним спиной.
Джейн поневоле обернулась. Те студенты, с которыми они беседовали, уже скрылись из виду. Поблизости, похоже, никого не было.
– Интересно, где же он? – задумчиво произнесла она.
Брейс повернулся и, прищурившись, стал всматриваться в ближайшие аллеи темного парка.
– Он должен наблюдать, – добавила она. – Должен. Иначе какой смысл?
– Не знаю.
– Он должен следить.
– В книгохранилище его не было, – напомнил ей Брейс.
– А может, и был. Ты ведь не знаешь. Если мы его не обнаружили, это еще не означает, что его там не было. Может, ему удалось хорошо спрятаться.
– Думаю, это не исключено.
– Ты ведь не он, правда?
Улыбаясь, Брейс поднял правую руку:
– Ей-Богу!
– О, я это уже слышала.
– Почти пришли, – объявил Брейс. Он сошел с аллеи и пошел по траве, направляясь к какому-то приземистому строению.
Хотя Джейн и бывала несколько раз на территории университетского городка, но парк практически оставался для нее белым пятном. Она знала о существовании расположенной в западной части городка, за комплексом зданий, обширной зоны зеленых насаждений, но никогда не заходила туда.
«Сейчас ты это сделаешь», – сказала она себе.
Мысль не показалась ей особо привлекательной.
Где-то там вдали была Милл-Крик.
Она вспомнила, что однажды даже видела здесь кое-что, гуляя в парке, расположенном на другом берегу речушки. Склады? Теплицу? Что именно, она не была уверена. Припоминались главным образом густые заросли и огромные деревья. Места здесь показались ей мрачными и заброшенными, это она помнила отчетливо.
– Статуя там? – прошептала она, кивком головы показывая вперед в темноту.
– Дальше, за корпусом естественных наук. Отсюда не видно.
– Ужас.
– Не беспокойся.
– Знаешь что? – едва слышно промолвила она. – Я не уверена, что нам следует идти дальше. Думаю, это довольно глупо. Мы ведь не знаем его намерений.
Брейс остановился и повернулся к ней. Ей очень хотелось увидеть его лицо. Но в темноте вместо него было лишь серое пятно. Он взял ее за руки.
– Но ты ведь не хочешь отступать, правда?
– Нет, но... мне снова стало жутко. Может, все же вернемся? Глупо было бы не послушаться внутреннего голоса.
– Тогда сделаем вот как. Давай я сам пойду и проверю статую.
– А что я буду в это время делать?
– Вернись в какое-нибудь освещенное место и подожди меня. Там ты будешь в безопасности.
– И заставить тебя выполнить всю черную работу?
– Я сделаю ее охотно, моя госпожа.
– Ни за что. А если это ловушка?
– Тем более...
– Ну уж нет. Не могу допустить, чтобы ты пострадал из-за меня.
– И что теперь, отказаться от всего?
– Нет, но...
Брейс пожал ей руки.
– Тогда пойдем. Будут там деньги или нет, позорно ретироваться, не посмотрев хотя бы на Безумного Коня. Особенно если учесть, что я рисковал работой, чтобы спасти его от забвения.
– Хорошо.
Отпустив одну руку, он повел Джейн за другую в глубину парка за здание. Сердце ее выпрыгивало из груди.
– Ничего страшного не произойдет, – успокаивала она себя. – Мы либо найдем конверт, либо не найдем, вот и все. Никто не собирается нападать на нас из засады.
Громким, лишь слегка дрожащим голосом она объявила:
– Если там какая-нибудь пакость, я пас. Больше не играю. Конец его шуткам со мной. Так что пусть лучше подумает, прежде чем подстраивать какую-нибудь мерзость.
– Это в его адрес? – спросил Брейс.
– Я не шучу.
– Думаешь, он достаточно близко, чтобы услышать твои слова?
Джейн почувствовала, как холодок пробежал у нее по спине.
– Черт побери! Надеюсь, что нет.
Брейс тихо засмеялся.
– Рада, что ты находишь меня забавной. Может, наняться клоуном на вечеринку?
– Если хочешь знать правду, – произнес он, – мне все это действительно представляется замечательным. Словно мы с тобой объединились для поисков сокровищ. Тайна, неизвестность, волнующие приключения, перспектива несметного богатства, подстерегающие опасности и романтическая любовь... Просто удивительно, в определенном смысле.
Романтическая любовь? Со мной? А кого еще он имеет, по-твоему, в виду?
Джейн покраснела. И была рада, что ее спутник не мог видеть этого в темноте.
– Если нас убьют у статуи Безумного Коня этой ночью, – подхватила она, – мы умрем счастливыми, с благодарностью за эти несколько удивительных и драгоценных минут.
Вновь послышался смех.
Затем он остановился. Подойдя ближе, Джейн почувствовала легкое прикосновение его руки.
– Освещение выключено, – прошептал он.
– Что?
– Рядом с воротами должен быть прожектор системы безопасности.
– Где?
Он показал рукой куда-то вперед.
Напрягши зрение, Джейн разглядела в темноте неясные очертания высокого сеточного забора за стволами нескольких деревьев. Позади него ничего не было видно. Не просматривались и ворота.
– Статуя там? – поинтересовалась она. – Внутри?
– Туда ее, по крайней мере, поставили.
– Ты уверен насчет прожектора?
– Его всегда включают на ночь. Конечно, не могу поручиться, но я достаточно часто видел его, когда приходилось бывать на территории городка после наступления темноты. Его можно было видеть со двора, проходя мимо корпуса естественных наук.
– А сегодня он не горит.
– Я не вижу никакого света, а ты?
– Тоже.
– Вероятно, наш друг уже побывал здесь.
– Да, – пробормотала Джейн, – и решил сыграть втемную.
Глава 5
– А как мы туда войдем? – спросила Джейн, когда они подошли к ограде.
Забор напомнил ей ограждения, которые она иногда видела вокруг теннисных кортов: высотой с одноэтажное здание и завешенные изнутри брезентовыми полотнищами.
– Я не смогу через него перелезть, – промолвила она.
– Конечно, сможешь.
– Но я не собираюсь этого делать.
Он засмеялся:
– Я тоже. Но, вероятно, туда можно попасть как-то по-другому.
Свернув за угол, они пошли вдоль забора. Вскоре в лучах лунного света, пробивающегося через кроны деревьев, показались широкие двойные ворота и асфальтированная дорожка, ведущая к университетскому двору. Высоко на ограде был закреплен прожектор, о котором вспоминал Брейс. По-видимому, он был направлен вниз на асфальт прямо перед воротами. Кронштейн крепления поблескивал, но лампочка не светилась.
– Может, просто перегорела, – предположил Брейс, когда они подошли поближе к воротам.
– Готова поручиться, что он вскарабкался по ограде и слегка ее открутил.
– Что ж, может, оно и к лучшему. Во всяком случае, мне не очень хотелось бы тут рисоваться в ослепительном свете.
Джейн надеялась, что хотя бы через ворота ей удастся заглянуть на огороженную территорию, но теперь увидела, что и они были обтянуты брезентом.
– Кому-то явно не хочется, чтобы туда заглядывали, – пробормотала она.
– Наверное, чтобы не искушать студентов.
Брейс приблизился к цепи, висевшей вокруг центральных столбцов ворот, наклонился и приподнял соединявший ее амбарный замок. Затем стал рассматривать цепь.
– Наверное, администрация опасается, как бы кто-нибудь не увел газонокосилку, или несколько унитазов, или... вот! Все в порядке!
Он потянул, и цепь лопнула.
– Как...
– Кто-то подпилил одно звено.
– Нетрудно догадаться кто.
Разматывая цепь, Брейс сказал:
– Решил, должно быть, что ты выйдешь из игры, если понадобится лезть через забор.
– Он был прав.
Когда цепь с замком с грохотом свалились на землю, Брейс потянул на себя правую половину ворот, и она приоткрылась.
– Входи, – прошептал он.
Джейн застыла в нерешительности.
– Нас не отправят за это в тюрьму?
– Только если поймают.
– Я этого и опасаюсь.
– Не переживай. Во-первых, цепь подпиливали не мы. А во-вторых, я здесь работаю. Просто придется кое-что объяснить. Вот и все. Вероятно.
– Не хотелось бы, чтобы тебя из-за меня уволили.
– Угу. Проходи, проходи.
Джейн боком протиснулась в узкий проход. То же сделал и Брейс, после чего быстро прикрыл за собой ворота.
Из-за ограждения и высоких деревьев, растущих вокруг, лунный свет почти не проникал сюда, и Джейн различала лишь неясные очертания – совсем черные в тени и сероватые там, где было чуть посветлее. Темная масса прямо впереди, по-видимому, представляла собой газонокосилку, о которой упоминал Брейс. Поодаль правее – что-то похожее на тележку, в которой возят клюшки для гольфа. И поилка для птиц. И полдюжины писсуаров, выстроившихся в ряд вдоль забора. Когда Джейн заметила человека, сердце у нее екнуло. Он стоял совершенно неподвижно перед ближайшим писсуаром. Хотя очертания его были расплывчатыми, он казался голым.
– Брейс! – Она ткнула пальцем в мужчину.
Брейс оглянулся.
– Не волнуйся, – прошептал он. – Я его знаю.
– Знаешь?
– Это Дэйв.
– Какой Дэйв? Что он здесь делает? И почему голый?
– Дэйв – статуя. «Давид» Микеланджело. Уменьшенная копия. Его перенесли сюда в прошлом году после жалобы одной студентки. Та утверждала, что всякий раз, проходя мимо на занятия, она чувствует себя оскорбленной и испытывает нервный стресс.
– Фу. А я испугалась. Подумала, что это... он.
– Не думаю, чтобы он находился внутри. Отсюда ему не удалось бы так обработать цепь. Разве что потом перелез через ограду...
– Я бы не исключала такой возможности.
– На всякий случай давай не будем терять бдительности.
Джейн стала осматриваться.
– Что это за хлам?
– Всего понемногу. Что-то вроде свалки для всякой всячины.
– Я не вижу Безумного Коня.
– Он там, – сказал Брейс, показывая на дальний левый угол. – За всем тем хламом, надеюсь.
И повел ее в ту сторону.
Вскоре Джейн и сама поняла, что статуя действительно могла там находиться. Там, за горой хлама, можно было бы спрятать даже тяжелый танк.
Мог там скрываться и МИР, Мастер Игровых Развлечений. Или где-нибудь по пути.
Большая часть очертаний были слишком сложной формы, чтобы их можно было распознать. Но, как показалось Джейн, там была груда парковых скамеек, поставленных стоя, около дюжины различного размера клеток, сваленных в кучу, словно брошенных передвижным зверинцем, фанерные деревья, должно быть, часть театрального реквизита – на память почему-то пришла пьеса «Сон в летнюю ночь», – и небольшой частокол из дорических колонн высотой в два ее роста, которые выглядели грязно-серыми в темноте.
Пришлось развернуться боком, чтобы пройти вслед за Брейсом в дебри колоннады. Протискиваясь между колоннами, она слегка задевала одни и терлась о другие. Они были прохладными и шероховатыми, как бетон.
Она чуть было не поинтересовалась у Брейса об их предназначении, но решила, что совсем не хочет этого знать. По крайней мере не особенно. Не настолько, чтобы нарушать тишину.
Потому что он мог быть где угодно.
Даже так близко, что мог услышать ее шепот, или еще ближе, так, что мог прикоснуться к ней.
Джейн потянулась за рукой Брейса, но тот, не подозревая о ее намерениях, не останавливаясь шел вперед, и рука нашла только воздух.
Не отходи от меня так далеко!
И она пошла быстрее. Мягкая росистая трава почти полностью поглощала звуки шагов.
«Это хорошо, – убеждала она себя, – шуметь нам совершенно ни к чему».
Но дыхание казалось таким громким. А джинсовая юбка и вовсе издавала такой резкий скрежещущий звук всякий раз, когда терлась о грубую шершавую поверхность. Протискиваясь между очередных колонн, она задела за колонну грудью. И хотя было совсем не больно и ткань блузки лишь слегка зашуршала в тишине, от рывка расстегнулась верхняя пуговица. Когда она подняла руку и стала ощупывать блузку, чтобы застегнуть пуговицу, лабиринт колонн закончился.
Джейн остановилась, опустила руки и мельком взглянула на Брейса. Его голова была повернута в ее сторону, а рука – протянута к ней. Она схватилась за нее как за спасательный круг.
Они стояли перед статуей Безумного Коня.
Почти вдвое выше настоящей лошади с наездником, она возвышалась над ними, отливая чернотой в ярком свете луны.
Черная и величественная.
Холеный жеребец скакал во весь опор, с пышной, развевающейся гривой и приподнятым хвостом, только одним задним копытом касаясь пьедестала – остальные три зависли в воздухе, словно он несся в вечность.
И на нем без седла сидел Безумный Конь – воинственный вождь сиу. В одной набедренной повязке, стройный и мускулистый, он пригнулся, стиснув бока лошади коленями. Одна рука, сжатая в кулак, была приподнята, в другой – копье. Рот широко раскрыт в боевом кличе. Длинные волосы и полу набедренной повязки высоко вздыбил тот же стремительный воздушный поток, который развевал гриву и хвост жеребца.
– Ну, что скажешь? – спросил Брейс.
– Высший класс!
– Да.
Джейн прислонилась к нему, и он обнял ее за плечи.
– Кто был тем выпускником, Фредерик Ремингтон?
– Парня звали Пэт Клэнси, выпуск 1939 года. Это было единственное его монументальное произведение, законченное до войны. В сорок третьем его самолет упал где-то в Гималаях. И сейчас он наверху, недалеко от Эвереста – остался там навеки.
Некоторое время Джейн не решалась заговорить, опасаясь, что голос дрогнет. Осушив слезы, она глубоко вздохнула и промолвила:
– Негоже прятать статую здесь. Ее место там, где она доступна для всеобщего обозрения.
– Да. Что ж, может, когда-нибудь.
– Я даже не подозревала о ее существовании. Если бы ты не привел меня сюда...
– Ну, моя заслуга здесь невелика, – возразил он. – На самом деле сюда привел тебя твой новый друг МИР.
Джейн не сводила глаз со статуи.
– Ты прав, – прошептала она. – Как странно. Я боюсь его, а что он такого сделал? Дал мне денег... подвел меня к книжной полке и напомнил о существовании такого великого романа, как «Взгляни на дом свой, Ангел», а потом привел сюда, к этой замечательной статуе. Чего мне бояться?
– Может, и нечего, – согласился Брейс.
– А может, всего, а? – оживилась его спутница. – Что, если он пытается усыпить мою бдительность и завоевать мое доверие? А потом – бац!
– Возможно.
Джейн кивнула.
– Все возможно, не так ли?
– Совершенно верно.
– Но знаешь что? Даже если он злой, до мозга костей негодный и презренный представитель человеческого рода, я, наверное, никогда бы не увидела этого Безумного Коня, не пошли он меня сюда. И не познакомилась бы с тобой.
– Знаю. Я должен быть благодарен ему, – сказал Брейс.
Они повернулись друг к другу лицом.
Джейн знала, что он вот-вот привлечет ее к себе. Знала и чувствовала это. Отсчет пошел на секунды. И он не остановился бы на объятиях и поцелуях, ничто не остановило бы его.
О, Боже мой! Я не готова к этому. Нет! Слишком рано. Чересчур рано.
Пронеси, Господи!
–Итак, – начал Брейс, – как по-твоему, где он оставил конверт?
– Что? Не знаю.
– Вероятнее всего, где-нибудь возле коня. «В полночь погарцуем».
– Но ведь еще не полночь, нет? – растерянно спросила Джейн.
– Что с тобой?
– Нет, ничего. Немного нервничаю. Который час?
Брейс посмотрел на часы.
– Только половина двенадцатого. Но это не имеет значения. Если мы на правильном пути и цепь – его рук дело, то он уже приходил и, вероятно, ушел.
– Может быть.
– Или ты хочешь уйти и вернуться ровно в полночь?
– Нет. Думаю, нам следует приступить к поискам конверта.
– Вероятно, он где-нибудь наверху, на статуе, – предположил Брейс, – но прежде давай посмотрим в легкодоступных местах. – И он пошел вокруг пьедестала. Джейн пошла следом. Шел он медленно и все время пригибался, поворачивая голову к статуе. Его джинсы были слегка мешковатыми. Левый задний карман отдувался, и Джейн решила, что там лежит бумажник.
– Раньше она стояла на огромном бетонном постаменте посреди университетского двора, – попутно рассказывал он, внимательно изучая пьедестал, ноги лошади, ее живот и бока. – Постамент на какое-то время оставили, наверное, рассчитывали водрузить на смену Безумному Коню новую статую. Вся беда в том, что никак не удавалось придумать что-нибудь такое, что не таило бы в себе потенциальной угрозы политических осложнений. А, как ты понимаешь, существует немало активистов как в университете, так и в городе, которым всегда что-то не так. Поэтому, когда поступило предложение убрать бетонный блок и посадить в том месте дерево, все согласились. Теперь на месте Безумного Коня растет секвойя.
Он выпрямился и запрокинул голову.
– Не сойти мне с этого места, конверт где-то там, наверху. Может, прямо на макушке у вождя.
– Я бы не удивилась, – согласилась Джейн.
– Ладно, устраивайся поудобнее, а я...
– Нет, нет. Если кто и должен лезть на статую, так это я. Поиграть пригласили меня, если помнишь.
– Да, но...
– Ты можешь тоже залезть, если желаешь. Но я хочу первой.
– Хорошо.
Неожиданно Джейн разозлилась на себя – определенно она была с ним слишком резкой.
– Пойми, я просто не хочу взваливать на тебя всю самую трудную работу. Это будет несправедливо.
– Вот и славно. Мне самому не очень хотелось лезть наверх. От высоты у меня кружится голова. – Он протянул руку и легонько сжал ей плечо.
– Поосторожнее, ладно?
– Не беспокойся, не упаду.
– Рад, что ты так уверена в себе.
– Э, а как ты думаешь, почему меня назвали Джейн?
– Почему?
– Тарзан, Джейн, Эдгар Райс Берроуз?
– Так это в честь той Джейн?
– Конечно.
Брейс засмеялся:
– Ну, если так...
– Я всю свою жизнь лазила по деревьям и раскачивалась на лианах.
– Ладно, если ты так говоришь.
– Ты мне веришь или нет?
– Конечно.
– Так веришь?
– Да.
– У-у-у! Какой ты легковерный.
– Так, может, лучше мне полезть?
– Нет. Я серьезно. Сама заберусь наверх и найду конверт. Во всяком случае, попытаюсь. А ты постой на подхвате на случай, если я начну падать.
– Джейн никогда бы не упала, разве нет?
– Эта Джейн может.
Она подошла к лошади сзади, взошла на пьедестал и потянулась к хвосту. Но даже поднявшись на цыпочках, Джейн лишь кончиками пальцев дотянулась до его прохладной бронзы. Тогда она подпрыгнула и, ухватившись за хвост, стала подтягиваться.
– Сейчас подсажу, – сказал Брейс и, не дожидаясь согласия, зашел сзади, крепко обхватил за бедра и приподнял.
Отпустив хвост, Джейн изогнулась и прижалась к крупу лошади. Затем перекинула руку через торчавшую назад полу набедренной повязки вождя и, ухватившись, произнесла, переводя дыхание:
– Готово.
Брейс отпустил бедра, и она закинула вверх левую ногу.
Прекрасная возможность заглянуть мне под юбку.
"Слишком темно, – успокоила она себя. – Ничего не увидит.
А если и увидит, то совсем немного".
Тяжело дыша, Джейн, держась за выступ набедренной повязки и укоряя себя за столь несвоевременную стыдливость, с большими потугами наконец оседлала коня.
– Как там, наверху? – прошептал Брейс.
«Как в шпагате», – подумала она, но вслух сказала:
– Кажется, нормально.
Некоторое время Джейн сидела в этой неудобной позе, переводя дыхание. Лицо покрылось испариной. Хотя статуя под ней была прохладной, блузка насквозь промокла от пота и липла к телу.
Через несколько минут она свела ноги, приподнялась и на коленях поползла вперед, пока пола набедренной повязки не оказалась у нее между ног под юбкой. Джейн села на нее. Она была такой же широкой, как доска детских качелей, только волнистой. Перегревшейся кожей она чувствовала прохладу бронзы даже через трусики. И это было приятно.
Наклонившись вперед, Джейн прислонилась к прохладной спине вождя и обвила его талию руками. Оттуда она посмотрела вниз на Брейса.
Так далеко земля.
–Черт побери, – пробормотала она.
Прижимаясь лбом к спине вождя, Джейн подумала: «И я делаю это за двести долларов? Чокнутая».
Там может даже и не оказаться этих двух сотен!
"Эти две сотни тут ни при чем, – напомнила она себе. – Не только из-за них, но и ради ключа к следующей ступени. Следующая ступень... если она существует... если игра продолжится... это могло бы привести к четырем сотням долларов.
А следующая за ней – к восьми.
Затем, шестнадцати.
Я могла бы разбогатеть.
Если игра продлится достаточно долго. И если Мастер будет и дальше удваивать ставку. И, если я не выйду из игры.
Забор напомнил ей ограждения, которые она иногда видела вокруг теннисных кортов: высотой с одноэтажное здание и завешенные изнутри брезентовыми полотнищами.
– Я не смогу через него перелезть, – промолвила она.
– Конечно, сможешь.
– Но я не собираюсь этого делать.
Он засмеялся:
– Я тоже. Но, вероятно, туда можно попасть как-то по-другому.
Свернув за угол, они пошли вдоль забора. Вскоре в лучах лунного света, пробивающегося через кроны деревьев, показались широкие двойные ворота и асфальтированная дорожка, ведущая к университетскому двору. Высоко на ограде был закреплен прожектор, о котором вспоминал Брейс. По-видимому, он был направлен вниз на асфальт прямо перед воротами. Кронштейн крепления поблескивал, но лампочка не светилась.
– Может, просто перегорела, – предположил Брейс, когда они подошли поближе к воротам.
– Готова поручиться, что он вскарабкался по ограде и слегка ее открутил.
– Что ж, может, оно и к лучшему. Во всяком случае, мне не очень хотелось бы тут рисоваться в ослепительном свете.
Джейн надеялась, что хотя бы через ворота ей удастся заглянуть на огороженную территорию, но теперь увидела, что и они были обтянуты брезентом.
– Кому-то явно не хочется, чтобы туда заглядывали, – пробормотала она.
– Наверное, чтобы не искушать студентов.
Брейс приблизился к цепи, висевшей вокруг центральных столбцов ворот, наклонился и приподнял соединявший ее амбарный замок. Затем стал рассматривать цепь.
– Наверное, администрация опасается, как бы кто-нибудь не увел газонокосилку, или несколько унитазов, или... вот! Все в порядке!
Он потянул, и цепь лопнула.
– Как...
– Кто-то подпилил одно звено.
– Нетрудно догадаться кто.
Разматывая цепь, Брейс сказал:
– Решил, должно быть, что ты выйдешь из игры, если понадобится лезть через забор.
– Он был прав.
Когда цепь с замком с грохотом свалились на землю, Брейс потянул на себя правую половину ворот, и она приоткрылась.
– Входи, – прошептал он.
Джейн застыла в нерешительности.
– Нас не отправят за это в тюрьму?
– Только если поймают.
– Я этого и опасаюсь.
– Не переживай. Во-первых, цепь подпиливали не мы. А во-вторых, я здесь работаю. Просто придется кое-что объяснить. Вот и все. Вероятно.
– Не хотелось бы, чтобы тебя из-за меня уволили.
– Угу. Проходи, проходи.
Джейн боком протиснулась в узкий проход. То же сделал и Брейс, после чего быстро прикрыл за собой ворота.
Из-за ограждения и высоких деревьев, растущих вокруг, лунный свет почти не проникал сюда, и Джейн различала лишь неясные очертания – совсем черные в тени и сероватые там, где было чуть посветлее. Темная масса прямо впереди, по-видимому, представляла собой газонокосилку, о которой упоминал Брейс. Поодаль правее – что-то похожее на тележку, в которой возят клюшки для гольфа. И поилка для птиц. И полдюжины писсуаров, выстроившихся в ряд вдоль забора. Когда Джейн заметила человека, сердце у нее екнуло. Он стоял совершенно неподвижно перед ближайшим писсуаром. Хотя очертания его были расплывчатыми, он казался голым.
– Брейс! – Она ткнула пальцем в мужчину.
Брейс оглянулся.
– Не волнуйся, – прошептал он. – Я его знаю.
– Знаешь?
– Это Дэйв.
– Какой Дэйв? Что он здесь делает? И почему голый?
– Дэйв – статуя. «Давид» Микеланджело. Уменьшенная копия. Его перенесли сюда в прошлом году после жалобы одной студентки. Та утверждала, что всякий раз, проходя мимо на занятия, она чувствует себя оскорбленной и испытывает нервный стресс.
– Фу. А я испугалась. Подумала, что это... он.
– Не думаю, чтобы он находился внутри. Отсюда ему не удалось бы так обработать цепь. Разве что потом перелез через ограду...
– Я бы не исключала такой возможности.
– На всякий случай давай не будем терять бдительности.
Джейн стала осматриваться.
– Что это за хлам?
– Всего понемногу. Что-то вроде свалки для всякой всячины.
– Я не вижу Безумного Коня.
– Он там, – сказал Брейс, показывая на дальний левый угол. – За всем тем хламом, надеюсь.
И повел ее в ту сторону.
Вскоре Джейн и сама поняла, что статуя действительно могла там находиться. Там, за горой хлама, можно было бы спрятать даже тяжелый танк.
Мог там скрываться и МИР, Мастер Игровых Развлечений. Или где-нибудь по пути.
Большая часть очертаний были слишком сложной формы, чтобы их можно было распознать. Но, как показалось Джейн, там была груда парковых скамеек, поставленных стоя, около дюжины различного размера клеток, сваленных в кучу, словно брошенных передвижным зверинцем, фанерные деревья, должно быть, часть театрального реквизита – на память почему-то пришла пьеса «Сон в летнюю ночь», – и небольшой частокол из дорических колонн высотой в два ее роста, которые выглядели грязно-серыми в темноте.
Пришлось развернуться боком, чтобы пройти вслед за Брейсом в дебри колоннады. Протискиваясь между колоннами, она слегка задевала одни и терлась о другие. Они были прохладными и шероховатыми, как бетон.
Она чуть было не поинтересовалась у Брейса об их предназначении, но решила, что совсем не хочет этого знать. По крайней мере не особенно. Не настолько, чтобы нарушать тишину.
Потому что он мог быть где угодно.
Даже так близко, что мог услышать ее шепот, или еще ближе, так, что мог прикоснуться к ней.
Джейн потянулась за рукой Брейса, но тот, не подозревая о ее намерениях, не останавливаясь шел вперед, и рука нашла только воздух.
Не отходи от меня так далеко!
И она пошла быстрее. Мягкая росистая трава почти полностью поглощала звуки шагов.
«Это хорошо, – убеждала она себя, – шуметь нам совершенно ни к чему».
Но дыхание казалось таким громким. А джинсовая юбка и вовсе издавала такой резкий скрежещущий звук всякий раз, когда терлась о грубую шершавую поверхность. Протискиваясь между очередных колонн, она задела за колонну грудью. И хотя было совсем не больно и ткань блузки лишь слегка зашуршала в тишине, от рывка расстегнулась верхняя пуговица. Когда она подняла руку и стала ощупывать блузку, чтобы застегнуть пуговицу, лабиринт колонн закончился.
Джейн остановилась, опустила руки и мельком взглянула на Брейса. Его голова была повернута в ее сторону, а рука – протянута к ней. Она схватилась за нее как за спасательный круг.
Они стояли перед статуей Безумного Коня.
Почти вдвое выше настоящей лошади с наездником, она возвышалась над ними, отливая чернотой в ярком свете луны.
Черная и величественная.
Холеный жеребец скакал во весь опор, с пышной, развевающейся гривой и приподнятым хвостом, только одним задним копытом касаясь пьедестала – остальные три зависли в воздухе, словно он несся в вечность.
И на нем без седла сидел Безумный Конь – воинственный вождь сиу. В одной набедренной повязке, стройный и мускулистый, он пригнулся, стиснув бока лошади коленями. Одна рука, сжатая в кулак, была приподнята, в другой – копье. Рот широко раскрыт в боевом кличе. Длинные волосы и полу набедренной повязки высоко вздыбил тот же стремительный воздушный поток, который развевал гриву и хвост жеребца.
– Ну, что скажешь? – спросил Брейс.
– Высший класс!
– Да.
Джейн прислонилась к нему, и он обнял ее за плечи.
– Кто был тем выпускником, Фредерик Ремингтон?
– Парня звали Пэт Клэнси, выпуск 1939 года. Это было единственное его монументальное произведение, законченное до войны. В сорок третьем его самолет упал где-то в Гималаях. И сейчас он наверху, недалеко от Эвереста – остался там навеки.
Некоторое время Джейн не решалась заговорить, опасаясь, что голос дрогнет. Осушив слезы, она глубоко вздохнула и промолвила:
– Негоже прятать статую здесь. Ее место там, где она доступна для всеобщего обозрения.
– Да. Что ж, может, когда-нибудь.
– Я даже не подозревала о ее существовании. Если бы ты не привел меня сюда...
– Ну, моя заслуга здесь невелика, – возразил он. – На самом деле сюда привел тебя твой новый друг МИР.
Джейн не сводила глаз со статуи.
– Ты прав, – прошептала она. – Как странно. Я боюсь его, а что он такого сделал? Дал мне денег... подвел меня к книжной полке и напомнил о существовании такого великого романа, как «Взгляни на дом свой, Ангел», а потом привел сюда, к этой замечательной статуе. Чего мне бояться?
– Может, и нечего, – согласился Брейс.
– А может, всего, а? – оживилась его спутница. – Что, если он пытается усыпить мою бдительность и завоевать мое доверие? А потом – бац!
– Возможно.
Джейн кивнула.
– Все возможно, не так ли?
– Совершенно верно.
– Но знаешь что? Даже если он злой, до мозга костей негодный и презренный представитель человеческого рода, я, наверное, никогда бы не увидела этого Безумного Коня, не пошли он меня сюда. И не познакомилась бы с тобой.
– Знаю. Я должен быть благодарен ему, – сказал Брейс.
Они повернулись друг к другу лицом.
Джейн знала, что он вот-вот привлечет ее к себе. Знала и чувствовала это. Отсчет пошел на секунды. И он не остановился бы на объятиях и поцелуях, ничто не остановило бы его.
О, Боже мой! Я не готова к этому. Нет! Слишком рано. Чересчур рано.
Пронеси, Господи!
–Итак, – начал Брейс, – как по-твоему, где он оставил конверт?
– Что? Не знаю.
– Вероятнее всего, где-нибудь возле коня. «В полночь погарцуем».
– Но ведь еще не полночь, нет? – растерянно спросила Джейн.
– Что с тобой?
– Нет, ничего. Немного нервничаю. Который час?
Брейс посмотрел на часы.
– Только половина двенадцатого. Но это не имеет значения. Если мы на правильном пути и цепь – его рук дело, то он уже приходил и, вероятно, ушел.
– Может быть.
– Или ты хочешь уйти и вернуться ровно в полночь?
– Нет. Думаю, нам следует приступить к поискам конверта.
– Вероятно, он где-нибудь наверху, на статуе, – предположил Брейс, – но прежде давай посмотрим в легкодоступных местах. – И он пошел вокруг пьедестала. Джейн пошла следом. Шел он медленно и все время пригибался, поворачивая голову к статуе. Его джинсы были слегка мешковатыми. Левый задний карман отдувался, и Джейн решила, что там лежит бумажник.
– Раньше она стояла на огромном бетонном постаменте посреди университетского двора, – попутно рассказывал он, внимательно изучая пьедестал, ноги лошади, ее живот и бока. – Постамент на какое-то время оставили, наверное, рассчитывали водрузить на смену Безумному Коню новую статую. Вся беда в том, что никак не удавалось придумать что-нибудь такое, что не таило бы в себе потенциальной угрозы политических осложнений. А, как ты понимаешь, существует немало активистов как в университете, так и в городе, которым всегда что-то не так. Поэтому, когда поступило предложение убрать бетонный блок и посадить в том месте дерево, все согласились. Теперь на месте Безумного Коня растет секвойя.
Он выпрямился и запрокинул голову.
– Не сойти мне с этого места, конверт где-то там, наверху. Может, прямо на макушке у вождя.
– Я бы не удивилась, – согласилась Джейн.
– Ладно, устраивайся поудобнее, а я...
– Нет, нет. Если кто и должен лезть на статую, так это я. Поиграть пригласили меня, если помнишь.
– Да, но...
– Ты можешь тоже залезть, если желаешь. Но я хочу первой.
– Хорошо.
Неожиданно Джейн разозлилась на себя – определенно она была с ним слишком резкой.
– Пойми, я просто не хочу взваливать на тебя всю самую трудную работу. Это будет несправедливо.
– Вот и славно. Мне самому не очень хотелось лезть наверх. От высоты у меня кружится голова. – Он протянул руку и легонько сжал ей плечо.
– Поосторожнее, ладно?
– Не беспокойся, не упаду.
– Рад, что ты так уверена в себе.
– Э, а как ты думаешь, почему меня назвали Джейн?
– Почему?
– Тарзан, Джейн, Эдгар Райс Берроуз?
– Так это в честь той Джейн?
– Конечно.
Брейс засмеялся:
– Ну, если так...
– Я всю свою жизнь лазила по деревьям и раскачивалась на лианах.
– Ладно, если ты так говоришь.
– Ты мне веришь или нет?
– Конечно.
– Так веришь?
– Да.
– У-у-у! Какой ты легковерный.
– Так, может, лучше мне полезть?
– Нет. Я серьезно. Сама заберусь наверх и найду конверт. Во всяком случае, попытаюсь. А ты постой на подхвате на случай, если я начну падать.
– Джейн никогда бы не упала, разве нет?
– Эта Джейн может.
Она подошла к лошади сзади, взошла на пьедестал и потянулась к хвосту. Но даже поднявшись на цыпочках, Джейн лишь кончиками пальцев дотянулась до его прохладной бронзы. Тогда она подпрыгнула и, ухватившись за хвост, стала подтягиваться.
– Сейчас подсажу, – сказал Брейс и, не дожидаясь согласия, зашел сзади, крепко обхватил за бедра и приподнял.
Отпустив хвост, Джейн изогнулась и прижалась к крупу лошади. Затем перекинула руку через торчавшую назад полу набедренной повязки вождя и, ухватившись, произнесла, переводя дыхание:
– Готово.
Брейс отпустил бедра, и она закинула вверх левую ногу.
Прекрасная возможность заглянуть мне под юбку.
"Слишком темно, – успокоила она себя. – Ничего не увидит.
А если и увидит, то совсем немного".
Тяжело дыша, Джейн, держась за выступ набедренной повязки и укоряя себя за столь несвоевременную стыдливость, с большими потугами наконец оседлала коня.
– Как там, наверху? – прошептал Брейс.
«Как в шпагате», – подумала она, но вслух сказала:
– Кажется, нормально.
Некоторое время Джейн сидела в этой неудобной позе, переводя дыхание. Лицо покрылось испариной. Хотя статуя под ней была прохладной, блузка насквозь промокла от пота и липла к телу.
Через несколько минут она свела ноги, приподнялась и на коленях поползла вперед, пока пола набедренной повязки не оказалась у нее между ног под юбкой. Джейн села на нее. Она была такой же широкой, как доска детских качелей, только волнистой. Перегревшейся кожей она чувствовала прохладу бронзы даже через трусики. И это было приятно.
Наклонившись вперед, Джейн прислонилась к прохладной спине вождя и обвила его талию руками. Оттуда она посмотрела вниз на Брейса.
Так далеко земля.
–Черт побери, – пробормотала она.
Прижимаясь лбом к спине вождя, Джейн подумала: «И я делаю это за двести долларов? Чокнутая».
Там может даже и не оказаться этих двух сотен!
"Эти две сотни тут ни при чем, – напомнила она себе. – Не только из-за них, но и ради ключа к следующей ступени. Следующая ступень... если она существует... если игра продолжится... это могло бы привести к четырем сотням долларов.
А следующая за ней – к восьми.
Затем, шестнадцати.
Я могла бы разбогатеть.
Если игра продлится достаточно долго. И если Мастер будет и дальше удваивать ставку. И, если я не выйду из игры.