Страница:
— Для меня?
Она задрожала. Возмущение? Гнев? Беспокойство?
Но, овладев собой, она заговорила снова:
— Для меня? Какую же связь вы видите между мной и этим человеком? Это не мой друг.
— Быть может, не спорю. Но он действует в согласии с вами. Не отрицайте этого, прошу вас. Я знаю… Я знаю больше, чем вы думаете… С того дня, как вы смирились с потерей вашего аграфа и протянули мне руку, я должен был знать, почему вы так поступили.
— И, по-вашему, это потому, что нечто подобное совершила я сама?
— Во всяком случае потому, что те, кто совершает такое, вас заинтриговывают. И однажды вечером я видел, как вы разговаривали с этим англичанином…
— Это все?
— После я проник в его комнату и нашел, нашел…
— Что вы нашли?
— Одну вещь, которая намекнула мне на вас…
— Что? — переспросила она возбужденно.
— Одну вещь, которую и полиция скоро найдет.
— Говорите же!
— В шкафу в комнате мистера Бемиша… Уточним даже: среди кипы сорочек… найдут при обыске дамский шейный платок, которым была задушена Элиз Массон… Он там, в шкафу англичанина.
Этим ударом сопротивление княжны Базилевой было сломлено. Растерянная, с трясущимися губами, она прошептала:
— Это неправда… Это невозможно…
Он беспощадно продолжал:
— Я его там видел. Это тот самый платок, который разыскивают. Вы читали в газетах… Элиз Массон всегда носила на шее платок, и в то утро он был на ней. Обнаруженный у англичанина, он докажет его бесспорную причастность к преступлению на улице Вожирар и участие в деле Арсена Люпена. А если есть этот платок, то нет ли и других доказательств, которые сорвут маску с некой особы, женщины…
— Какой женщины? — процедила она сквозь зубы.
— Его сообщницы. Той, которую видели в доме в момент совершения преступления. Словом, той, что убила…
Она бросилась к Виктору, и в порыве, который одновременно был и признанием, и выражением дикого протеста, воскликнула:
— Она не убивала! Я утверждаю, что эта женщина не убивала! У нее отвращение к преступлениям… Отвращение к крови и смерти! Она не убивала!
— Кто же убил в таком случае?
Некоторое время она хранила молчание. Ее настроение менялось с поразительной быстротой. Возбуждение внезапно уступило место полнейшей подавленности. Потом, с трудом заставив себя говорить, она еле слышно прошептала:
— Все это маловажно. Думайте обо мне все что хотите. Впрочем… Впрочем, я пропала. Все оборачивается против меня. Почему Бемиш хранил этот платок? Нет… Я пропала…
Виктор попытался ее успокоить:
— Почему? Уезжайте. Ничто не мешает вам уехать.
— Нет, — сказала она. — Я не могу. У меня нет больше сил…
— Тогда помогите мне.
— В чем?
— Предупредите его.
— Каким образом?
— Я беру это на себя.
— Вам это не удастся.
— Удастся.
— Вы заберете платок?
— Да.
— А что станет с Бемишем?
— Я дам ему возможность скрыться.
Виктор внимательно смотрел на нее. Она снова обрела мужество. Ее глаза смягчились, и она уже улыбалась ему, такому пожилому, на которого она тем не менее рассчитывала повлиять своим женским очарованием. Впрочем, она сама испытывала на себе власть этого спокойного лица, этих суровых глаз.
Она протянула ему руку.
— Не спешите. Я боюсь…
— Это страх за него?
— Я не сомневаюсь в его преданности. Но большего я не знаю.
— Послушает ли он меня?
— Мне кажется, да. Он тоже боится…
— Он остерегается меня?
— Нет, я не думаю.
— По крайней мере, откроет ли он мне дверь?
— Откроет непременно, если вы постучите трижды, каждый раз по два удара.
— Между вами нет какого-либо условного знака?
— Нет. Достаточно этого стука.
Едва он хотел уйти, как она задержала его.
— Что я должна сделать? Уехать?
— Пока ничего не предпринимайте. Когда тревога закончится, а это будет примерно через час, мы все обсудим. Я зайду к вам.
— А если вы не сможете вернуться?
— Тогда свидание в пятницу, в три часа дня, в сквере Сен-Жан…
Он помедлил, наморщил лоб, бормоча:
— Так, как будто все условлено… Я не оставлю никакого места для случайностей. Ладно. Не уходите же никуда…
Он вышел. По коридору туда и сюда сновали люди. Явный признак того, что в отеле что-то случилось.
Виктор пошел на риск. Проворно добежав до номера 337, он постучал условным стуком.
Шарканье шагов внутри. Щелканье открываемого замка. Виктор нажал на ручку и увидел Бемиша. Он сообщил ему то же, что и Александре:
— Отель оцеплен полицией… Обыскивают.
2
3
Глава 2
1
Она задрожала. Возмущение? Гнев? Беспокойство?
Но, овладев собой, она заговорила снова:
— Для меня? Какую же связь вы видите между мной и этим человеком? Это не мой друг.
— Быть может, не спорю. Но он действует в согласии с вами. Не отрицайте этого, прошу вас. Я знаю… Я знаю больше, чем вы думаете… С того дня, как вы смирились с потерей вашего аграфа и протянули мне руку, я должен был знать, почему вы так поступили.
— И, по-вашему, это потому, что нечто подобное совершила я сама?
— Во всяком случае потому, что те, кто совершает такое, вас заинтриговывают. И однажды вечером я видел, как вы разговаривали с этим англичанином…
— Это все?
— После я проник в его комнату и нашел, нашел…
— Что вы нашли?
— Одну вещь, которая намекнула мне на вас…
— Что? — переспросила она возбужденно.
— Одну вещь, которую и полиция скоро найдет.
— Говорите же!
— В шкафу в комнате мистера Бемиша… Уточним даже: среди кипы сорочек… найдут при обыске дамский шейный платок, которым была задушена Элиз Массон… Он там, в шкафу англичанина.
Этим ударом сопротивление княжны Базилевой было сломлено. Растерянная, с трясущимися губами, она прошептала:
— Это неправда… Это невозможно…
Он беспощадно продолжал:
— Я его там видел. Это тот самый платок, который разыскивают. Вы читали в газетах… Элиз Массон всегда носила на шее платок, и в то утро он был на ней. Обнаруженный у англичанина, он докажет его бесспорную причастность к преступлению на улице Вожирар и участие в деле Арсена Люпена. А если есть этот платок, то нет ли и других доказательств, которые сорвут маску с некой особы, женщины…
— Какой женщины? — процедила она сквозь зубы.
— Его сообщницы. Той, которую видели в доме в момент совершения преступления. Словом, той, что убила…
Она бросилась к Виктору, и в порыве, который одновременно был и признанием, и выражением дикого протеста, воскликнула:
— Она не убивала! Я утверждаю, что эта женщина не убивала! У нее отвращение к преступлениям… Отвращение к крови и смерти! Она не убивала!
— Кто же убил в таком случае?
Некоторое время она хранила молчание. Ее настроение менялось с поразительной быстротой. Возбуждение внезапно уступило место полнейшей подавленности. Потом, с трудом заставив себя говорить, она еле слышно прошептала:
— Все это маловажно. Думайте обо мне все что хотите. Впрочем… Впрочем, я пропала. Все оборачивается против меня. Почему Бемиш хранил этот платок? Нет… Я пропала…
Виктор попытался ее успокоить:
— Почему? Уезжайте. Ничто не мешает вам уехать.
— Нет, — сказала она. — Я не могу. У меня нет больше сил…
— Тогда помогите мне.
— В чем?
— Предупредите его.
— Каким образом?
— Я беру это на себя.
— Вам это не удастся.
— Удастся.
— Вы заберете платок?
— Да.
— А что станет с Бемишем?
— Я дам ему возможность скрыться.
Виктор внимательно смотрел на нее. Она снова обрела мужество. Ее глаза смягчились, и она уже улыбалась ему, такому пожилому, на которого она тем не менее рассчитывала повлиять своим женским очарованием. Впрочем, она сама испытывала на себе власть этого спокойного лица, этих суровых глаз.
Она протянула ему руку.
— Не спешите. Я боюсь…
— Это страх за него?
— Я не сомневаюсь в его преданности. Но большего я не знаю.
— Послушает ли он меня?
— Мне кажется, да. Он тоже боится…
— Он остерегается меня?
— Нет, я не думаю.
— По крайней мере, откроет ли он мне дверь?
— Откроет непременно, если вы постучите трижды, каждый раз по два удара.
— Между вами нет какого-либо условного знака?
— Нет. Достаточно этого стука.
Едва он хотел уйти, как она задержала его.
— Что я должна сделать? Уехать?
— Пока ничего не предпринимайте. Когда тревога закончится, а это будет примерно через час, мы все обсудим. Я зайду к вам.
— А если вы не сможете вернуться?
— Тогда свидание в пятницу, в три часа дня, в сквере Сен-Жан…
Он помедлил, наморщил лоб, бормоча:
— Так, как будто все условлено… Я не оставлю никакого места для случайностей. Ладно. Не уходите же никуда…
Он вышел. По коридору туда и сюда сновали люди. Явный признак того, что в отеле что-то случилось.
Виктор пошел на риск. Проворно добежав до номера 337, он постучал условным стуком.
Шарканье шагов внутри. Щелканье открываемого замка. Виктор нажал на ручку и увидел Бемиша. Он сообщил ему то же, что и Александре:
— Отель оцеплен полицией… Обыскивают.
2
С англичанином все получилось проще, чем с Александрой. С одной стороны, не было сопротивления, а с другой — агрессивного желания навязать свою волю. Между двумя мужчинами сразу же установилось взаимопонимание. Ничего растолковывать англичанину не пришлось. Его тут же охватил страх, как только он уяснил, почему Виктор его предупреждает. Впрочем, дело несколько усложнялось тем, что он хорошо понимал, но почти не говорил по-французски.
Виктор сразу же заявил ему:
— Слушайтесь меня. Полицейские заходят во все комнаты, потому что считают, что англичанин, сбежавший из бара на улице Марбеф, скрывается в этом отеле. Вы будете допрошены одним из первых как подозреваемый. Полагаю, что ваше растяжение связок, мнимое, конечно, служит для вас предлогом отсиживаться в номере и не попадаться на глаза. Между нами говоря, повод действительно не очень хитрый. Вам нужно было или не возвращаться сюда, или не закрываться в номере… Но скажите, есть у вас опасные бумаги, письма?..
— Ничего нет.
— Ничего, что могло бы скомпрометировать княжну?
— Ничего.
— Шутник! Дайте-ка мне ключ от шкафа.
Англичанин повиновался. Виктор, пошарив в ящиках, вытащил оттуда кипу сорочек, нашел между ними шелковый платок и положил его в карман.
— Это все?
— Да.
— Это действительно все?
— Да.
— Это действительно все?
— Да.
— Я тебя предупреждаю: если ты попробуешь выдать княжну Базилеву, я разобью тебе морду. Приготовь ботинки, шляпу, пальто, тебе сейчас предстоит переезд.
— Но… полиция? — пробормотал Бемиш.
— Молчание! Ты знаешь выход на улицу Понтье? Там только один агент на страже.
Англичанин понимающе кивнул, показав, что применит приемы бокса.
Виктор решительно возразил:
— Ну нет! Без глупостей.
Он взял со стола карточку отеля, написал «пропустить», поставил дату и подпись: «Комиссар Молеон».
— Покажешь эту карточку агенту. Я подписался так, как подписывается комиссар. За это я отвечаю. Выйдя из отеля, беги, не оглядываясь.
Англичанин с сокрушенным видом показал на шкаф, набитый разным добром.
— Что же, ничего не поделаешь, — усмехнулся Виктор. — Одевайся!
В этот момент постучали. Виктор забеспокоился.
— Чертовщина! А если это уже они?
Постучали снова.
— Войдите! — крикнул он.
Англичанин растянулся на канапе. Виктор пошел открывать, но услышал звук поворачиваемого ключа. Это был коридорный, орудовавший своим универсальным ключом. Его сопровождали двое полицейских, коллеги Виктора.
— До свидания, сударь, — стараясь придать своей речи латиноамериканский акцент, — проговорил Виктор. — Я рад, что вашей ноге лучше.
В дверях он столкнулся с инспекторами. Один из них очень вежливо обратился к нему:
— Честь имею представиться: Рубо, полицейский инспектор. Мы проводим следствие в отеле. Могу я вас спросить: давно ли вы знакомы с этим господином?
— С мистером Бемишем? Некоторое время… Встречаемся в холле… Он как-то предложил мне сигару… А потом вскоре он получил растяжение связок, и я счел своим долгом навестить его.
Затем он произнес свое имя: Маркос Ависто.
— Перуанец, не так ли? Вы как раз в списке лиц, которым комиссар хочет задать несколько вопросов. Не будет ли вы так любезны спуститься в бюро? Ваши документы при вас? — осведомился полицейский.
— Нет. Они в моей комнате на этом же этаже.
— Мой коллега вас проводит.
Инспектор Рубо поглядел на канапе, на ногу англичанина, на повязку и на стол, где лежали приготовленные компрессы. Затем довольно сухо спросил:
— Вы можете ходить?
— Ноу…
— Тогда комиссар придет сюда сам. Предупредите его, — обратился инспектор к своему коллеге. — В ожидании его прихода я проверю ваши документы.
Между тем Виктор последовал за коллегой инспектора Рубо. Внутренне он смеялся. Ни разу инспектор Рубо, который специализировался на работе с англичанами, не удосужился внимательно взглянуть на него. И ни на минуту Рубо не задумался над тем, что он остается в комнате один на один с человеком, который может быть вооружен.
Сам Виктор об этом подумал; в то время как он доставал из шкафа в своей комнате документы на имя Маркоса Ависто, он сказал себе, разглядывая своего сторожа:
«Что же делать? Ударом ноги я могу сбить его, закрыть здесь, а сам проскользну на улицу Понтье. Но нужно ли это? Если Бемиш избавится таким же образом от Рубо и удерет благодаря фальшивому пропуску, подписанному якобы Молеоном, это понятно. Но зачем это нужно мне?»
И он послушно позволил себя отвести.
Отель был взбудоражен. Внизу, в холле и обширном вестибюле, толпились и только что прибывшие, и те, кто уже не первый день проживал в этом отеле, и просто любопытные. Вся эта шумная толпа возмущалась тем, что всех просили не выходить из отеля.
Сидя в бюро, комиссар Молеон чувствовал себя как в осажденной крепости. Он едва взглянул на приведенного к нему Виктора-Ависто и обратился к одному из помощников. Было совершенно очевидно, что комисcap озабочен одним только мистером Бемишем, против которого у него возникли серьезные подозрения.
— Так… А англичанин? — спросил он у инспектора, который сопровождал Виктора. — Ты его не привел?
— Он не может ходить, господин комиссар, по причине растяжения связок на ноге.
— Шутки! Он мне представляется здоровым, как битюг. Это тот самый толстяк с багровым лицом?
— Да, и с небольшими усиками.
— С усами? Тогда ошибки нет. Рубо остался с ним?
— Да.
— Идем со мной, ты меня проводишь.
Бурное вторжение уезжающего постояльца, спешившего на поезд, но числившегося в списке, составленном комиссаром, задержало Молеона. Он потерял две драгоценные минуты. Еще две минуты от отдавал распоряжения. Наконец он встал.
Виктор с проверенными бумагами в отличие от других не просил пропуск на выход из отеля и последовал за комиссаром. Он вошел в лифт вместе с инспектором и еще одним полицейским. Полицейские не обратили на него внимания. На третьем этаже они заторопились. Подойдя к двери номера 337, они нашли ее запертой.
Комиссар Молеон энергично постучал в дверь:
— Откройте мне, Рубо!
Молчание.
Он снова начал стучать и крикнул уже с раздражением:
— Открой же, сукин ты сын! Рубо! Рубо!
Комиссар вызвал коридорного. Тот выскочил из служебного помещения со связкой ключей. Молеон торопил его, начиная беспокоиться. Наконец дверь была открыта.
— Бог мой! — воскликнул комиссар, входя. — Этого я и ожидал!
На полу валялся связанный простынями инспектор Рубо с кляпом во рту.
— Ты не ранен, Рубо? Ах, бандит! Но как же ты оплошал? Как ему удалось тебя связать? Такой парень, как ты…
Инспектора развязали. Рубо был вне себя от гнева.
— Их было двое, — объяснил он сбивчиво, еще не имея возможности совладать с собой. — Да, двое. Откуда взялся второй? Он, должно быть, здесь прятался. Он напал на меня сзади и свалил ударом в затылок.
Молеон схватил трубку и дал команду:
— Никого не выпускать из отеля! Никаких исключений! Слышите? Всякий, кто попытается бежать, должен быть задержан. Никаких исключений!
И, положив трубку, он оглядел присутствующих в комнате:
— Итак, они были здесь вдвоем! Откуда взялся этот другой? Вы осмотрели ванную комнату, Рубо? Я уверен, он прятался там…
— Вероятно, так и было, — согласился Рубо. — Во всяком случае, я стоял спиной к ванной в тот момент, когда на меня неожиданно напали.
Зашли в ванную. Уже, здесь не оставалось никаких следов… Никаких указаний…
— Надо искать! — воскликнул комиссар. — Искать здесь, в отеле. Обшарьте все снизу доверху. Ты понял, Рубо? Начинай действовать.
Отдав распоряжения, он вышел из номера, отстраняя людей, собравшихся в коридоре, и пошел к лифту, когда справа донеслись возбужденные голоса и крики. Рубо сообразил, что Бемиш мог направиться к выходу на улицу Понтье, выскочил за комиссаром и высказал свои соображения.
— Да, но Лармона охраняет этот выход, и приказ ему дан ясный, — отрезал Молеон.
Между тем шум справа нарастал, и это побудило комиссара изменить направление. Он пошел на шум. После первого же поворота Молеон и сопровождающий его инспектор увидели столпившихся людей, которые, заметив приближение полицейских, делали им знаки, приглашая побыстрее подойти. Там, в помещении, которое использовалось, как зимний салон, люди склонились над распростертым телом.
Рубо воскликнул:
— Да это англичанин, я его узнаю… Но он весь в крови…
— Как? Это Бемиш? Он жив?
— Жив, но серьезно ранен ударом ножа в плечо, это повлекло сильное кровотечение.
— Значит, это сделал тот, другой, — заявил комиссар. — Он ударил тебя по затылку и…
— Черт побери, комиссар, он хотел отделаться от своего сообщника. К счастью, его схватят, потому что все выходы закрыты.
Виктор, повсюду следовавший за полицейскими, не стал ожидать дальнейшего и в суматохе проскользнул ко второй лестнице, по которой опрометью спустился вниз.
Выход на улицу Понтье был рядом.
Там толпились служащие отеля, осаждавшие Лармона и еще двух полицейских. Виктор сделал знак своему другу.
— Нельзя пройти, Виктор. Строгий приказ.
— Не беспокойся, — шепнул Виктор, — я обойдусь без тебя. Тебе предъявляли пропуск?
— Да.
— Фальшивый.
— Дьявольщина!
— Этот тип сбежал?
— Черт побери, да!
— Как он выглядел?
— Не обратил внимания. Молодой…
— Ты знаешь, кто это был?
— Нет.
— Арсен Люпен!
Виктор сразу же заявил ему:
— Слушайтесь меня. Полицейские заходят во все комнаты, потому что считают, что англичанин, сбежавший из бара на улице Марбеф, скрывается в этом отеле. Вы будете допрошены одним из первых как подозреваемый. Полагаю, что ваше растяжение связок, мнимое, конечно, служит для вас предлогом отсиживаться в номере и не попадаться на глаза. Между нами говоря, повод действительно не очень хитрый. Вам нужно было или не возвращаться сюда, или не закрываться в номере… Но скажите, есть у вас опасные бумаги, письма?..
— Ничего нет.
— Ничего, что могло бы скомпрометировать княжну?
— Ничего.
— Шутник! Дайте-ка мне ключ от шкафа.
Англичанин повиновался. Виктор, пошарив в ящиках, вытащил оттуда кипу сорочек, нашел между ними шелковый платок и положил его в карман.
— Это все?
— Да.
— Это действительно все?
— Да.
— Это действительно все?
— Да.
— Я тебя предупреждаю: если ты попробуешь выдать княжну Базилеву, я разобью тебе морду. Приготовь ботинки, шляпу, пальто, тебе сейчас предстоит переезд.
— Но… полиция? — пробормотал Бемиш.
— Молчание! Ты знаешь выход на улицу Понтье? Там только один агент на страже.
Англичанин понимающе кивнул, показав, что применит приемы бокса.
Виктор решительно возразил:
— Ну нет! Без глупостей.
Он взял со стола карточку отеля, написал «пропустить», поставил дату и подпись: «Комиссар Молеон».
— Покажешь эту карточку агенту. Я подписался так, как подписывается комиссар. За это я отвечаю. Выйдя из отеля, беги, не оглядываясь.
Англичанин с сокрушенным видом показал на шкаф, набитый разным добром.
— Что же, ничего не поделаешь, — усмехнулся Виктор. — Одевайся!
В этот момент постучали. Виктор забеспокоился.
— Чертовщина! А если это уже они?
Постучали снова.
— Войдите! — крикнул он.
Англичанин растянулся на канапе. Виктор пошел открывать, но услышал звук поворачиваемого ключа. Это был коридорный, орудовавший своим универсальным ключом. Его сопровождали двое полицейских, коллеги Виктора.
— До свидания, сударь, — стараясь придать своей речи латиноамериканский акцент, — проговорил Виктор. — Я рад, что вашей ноге лучше.
В дверях он столкнулся с инспекторами. Один из них очень вежливо обратился к нему:
— Честь имею представиться: Рубо, полицейский инспектор. Мы проводим следствие в отеле. Могу я вас спросить: давно ли вы знакомы с этим господином?
— С мистером Бемишем? Некоторое время… Встречаемся в холле… Он как-то предложил мне сигару… А потом вскоре он получил растяжение связок, и я счел своим долгом навестить его.
Затем он произнес свое имя: Маркос Ависто.
— Перуанец, не так ли? Вы как раз в списке лиц, которым комиссар хочет задать несколько вопросов. Не будет ли вы так любезны спуститься в бюро? Ваши документы при вас? — осведомился полицейский.
— Нет. Они в моей комнате на этом же этаже.
— Мой коллега вас проводит.
Инспектор Рубо поглядел на канапе, на ногу англичанина, на повязку и на стол, где лежали приготовленные компрессы. Затем довольно сухо спросил:
— Вы можете ходить?
— Ноу…
— Тогда комиссар придет сюда сам. Предупредите его, — обратился инспектор к своему коллеге. — В ожидании его прихода я проверю ваши документы.
Между тем Виктор последовал за коллегой инспектора Рубо. Внутренне он смеялся. Ни разу инспектор Рубо, который специализировался на работе с англичанами, не удосужился внимательно взглянуть на него. И ни на минуту Рубо не задумался над тем, что он остается в комнате один на один с человеком, который может быть вооружен.
Сам Виктор об этом подумал; в то время как он доставал из шкафа в своей комнате документы на имя Маркоса Ависто, он сказал себе, разглядывая своего сторожа:
«Что же делать? Ударом ноги я могу сбить его, закрыть здесь, а сам проскользну на улицу Понтье. Но нужно ли это? Если Бемиш избавится таким же образом от Рубо и удерет благодаря фальшивому пропуску, подписанному якобы Молеоном, это понятно. Но зачем это нужно мне?»
И он послушно позволил себя отвести.
Отель был взбудоражен. Внизу, в холле и обширном вестибюле, толпились и только что прибывшие, и те, кто уже не первый день проживал в этом отеле, и просто любопытные. Вся эта шумная толпа возмущалась тем, что всех просили не выходить из отеля.
Сидя в бюро, комиссар Молеон чувствовал себя как в осажденной крепости. Он едва взглянул на приведенного к нему Виктора-Ависто и обратился к одному из помощников. Было совершенно очевидно, что комисcap озабочен одним только мистером Бемишем, против которого у него возникли серьезные подозрения.
— Так… А англичанин? — спросил он у инспектора, который сопровождал Виктора. — Ты его не привел?
— Он не может ходить, господин комиссар, по причине растяжения связок на ноге.
— Шутки! Он мне представляется здоровым, как битюг. Это тот самый толстяк с багровым лицом?
— Да, и с небольшими усиками.
— С усами? Тогда ошибки нет. Рубо остался с ним?
— Да.
— Идем со мной, ты меня проводишь.
Бурное вторжение уезжающего постояльца, спешившего на поезд, но числившегося в списке, составленном комиссаром, задержало Молеона. Он потерял две драгоценные минуты. Еще две минуты от отдавал распоряжения. Наконец он встал.
Виктор с проверенными бумагами в отличие от других не просил пропуск на выход из отеля и последовал за комиссаром. Он вошел в лифт вместе с инспектором и еще одним полицейским. Полицейские не обратили на него внимания. На третьем этаже они заторопились. Подойдя к двери номера 337, они нашли ее запертой.
Комиссар Молеон энергично постучал в дверь:
— Откройте мне, Рубо!
Молчание.
Он снова начал стучать и крикнул уже с раздражением:
— Открой же, сукин ты сын! Рубо! Рубо!
Комиссар вызвал коридорного. Тот выскочил из служебного помещения со связкой ключей. Молеон торопил его, начиная беспокоиться. Наконец дверь была открыта.
— Бог мой! — воскликнул комиссар, входя. — Этого я и ожидал!
На полу валялся связанный простынями инспектор Рубо с кляпом во рту.
— Ты не ранен, Рубо? Ах, бандит! Но как же ты оплошал? Как ему удалось тебя связать? Такой парень, как ты…
Инспектора развязали. Рубо был вне себя от гнева.
— Их было двое, — объяснил он сбивчиво, еще не имея возможности совладать с собой. — Да, двое. Откуда взялся второй? Он, должно быть, здесь прятался. Он напал на меня сзади и свалил ударом в затылок.
Молеон схватил трубку и дал команду:
— Никого не выпускать из отеля! Никаких исключений! Слышите? Всякий, кто попытается бежать, должен быть задержан. Никаких исключений!
И, положив трубку, он оглядел присутствующих в комнате:
— Итак, они были здесь вдвоем! Откуда взялся этот другой? Вы осмотрели ванную комнату, Рубо? Я уверен, он прятался там…
— Вероятно, так и было, — согласился Рубо. — Во всяком случае, я стоял спиной к ванной в тот момент, когда на меня неожиданно напали.
Зашли в ванную. Уже, здесь не оставалось никаких следов… Никаких указаний…
— Надо искать! — воскликнул комиссар. — Искать здесь, в отеле. Обшарьте все снизу доверху. Ты понял, Рубо? Начинай действовать.
Отдав распоряжения, он вышел из номера, отстраняя людей, собравшихся в коридоре, и пошел к лифту, когда справа донеслись возбужденные голоса и крики. Рубо сообразил, что Бемиш мог направиться к выходу на улицу Понтье, выскочил за комиссаром и высказал свои соображения.
— Да, но Лармона охраняет этот выход, и приказ ему дан ясный, — отрезал Молеон.
Между тем шум справа нарастал, и это побудило комиссара изменить направление. Он пошел на шум. После первого же поворота Молеон и сопровождающий его инспектор увидели столпившихся людей, которые, заметив приближение полицейских, делали им знаки, приглашая побыстрее подойти. Там, в помещении, которое использовалось, как зимний салон, люди склонились над распростертым телом.
Рубо воскликнул:
— Да это англичанин, я его узнаю… Но он весь в крови…
— Как? Это Бемиш? Он жив?
— Жив, но серьезно ранен ударом ножа в плечо, это повлекло сильное кровотечение.
— Значит, это сделал тот, другой, — заявил комиссар. — Он ударил тебя по затылку и…
— Черт побери, комиссар, он хотел отделаться от своего сообщника. К счастью, его схватят, потому что все выходы закрыты.
Виктор, повсюду следовавший за полицейскими, не стал ожидать дальнейшего и в суматохе проскользнул ко второй лестнице, по которой опрометью спустился вниз.
Выход на улицу Понтье был рядом.
Там толпились служащие отеля, осаждавшие Лармона и еще двух полицейских. Виктор сделал знак своему другу.
— Нельзя пройти, Виктор. Строгий приказ.
— Не беспокойся, — шепнул Виктор, — я обойдусь без тебя. Тебе предъявляли пропуск?
— Да.
— Фальшивый.
— Дьявольщина!
— Этот тип сбежал?
— Черт побери, да!
— Как он выглядел?
— Не обратил внимания. Молодой…
— Ты знаешь, кто это был?
— Нет.
— Арсен Люпен!
3
Уверенность Виктора относительно того, кем был сбежавший, сразу же стихийно передалась всем тем, кто переживал эти минуты сумасшедшего возбуждения, где смешивались, как это обычно бывало в историях с Арсеном Люпеном, комическая сторона, буффонада и нечто от водевиля.
Молеон, бледный, сбитый с толку, но державшийся с напускным спокойствием, которое опровергалось этой смертельной бледностью, непрерывно заседал в кабинете директора, как главнокомандующий в своей ставке. Он звонил в префектуру, требуя подкрепления, посылал распоряжения в разные концы отеля, отдавая приказы, противоречащие один другому, сбивавшие всех с толку. Беспорядок был невообразимый, еще больше было возбуждение. Всюду кричали: «Люпен! Это Арсен Люпен! Его видели! Он обложен со всех сторон! Ему не уйти!».
Бемиш провел некоторое время лежа на диване, затем его отправили в госпиталь, где врач, осмотрев его, уверенно сказал:
— Рана не смертельная… Завтра его можно будет допросить.
Затем с улицы Понтье прибыл очень возбужденный Рубо.
— Он бежал через черный ход. Он предъявил Лармону карточку, подписанную вами, шеф.
Молеон резко воспротивился:
— Это фальшивка. Я не подписал ни единой карточки. Вызови ко мне Лармона.
Рубо стрелой полетел выполнять приказание.
Минут через пять он вернулся.
— Там, в комнате англичанина, чернильница еще открыта. Ручка не на своем месте… Там же есть карточки отеля…
— Значит, там и была изготовлена фальшивка.
— Нет, шеф. Я бы увидел. Я заметил только, что англичанин обулся и они побежали…
— Но ни тот, ни другой ведь не знали, что в отеле идет следствие?
— Может быть, и знали.
— Кто же им сказал?
— Когда я вошел, у англичанина был гость, этот тип из Перу…
— Маркос Ависто… Кстати, что с ним! Куда он девался?
Новое поручение для Рубо.
— Никого, — доложил он, возвращаясь, — комната пуста. Три сорочки… Костюм… Предметы туалета, в том числе ящичек для грима. Перуанец, видимо, загримировался.
— Конечно, это был сообщник, — пришел к заключению Молеон. — Выходит, их было не двое, а трое. Господин директор, скажите, кто жил рядом с комнатой Бемиша?
Посмотрели план отеля, сверились со списками проживающих и весьма удивленный директор сообщил:
— Эта комната также была снята господином Бемишем.
Казалось, комиссар ничего не понимал.
— Как же это могло быть?
— Так и было. Со дня его приезда. Он попросил у нас два соседних номера.
Наступило молчание. Затем Молеон резюмировал:
— Таким образом, можно утверждать, что трое дружков жили по соседству на одном этаже. Маркос Ависто — в номере 345, Бемиш — в номере 337, а Арсен Люпен — в соседнем, который служил ему убежищем с момента его побега из бара на улице Марбеф. Видимо, там он лечился от раны. За ним ухаживал, кормил и охранял, разумеется, Бемиш, с такой ловкостью, что персонал отеля даже не заподозрил о присутствии Люпена.
Все это затем было изложено господину Готье, который только что прибыл на место последних происшествий.
Господин Готье потребовал некоторые дополнительные объяснения и заключил:
— Бемиш взят. Если карточку использовал не Люпен, то он еще в отеле. И, во всяком случае, здесь находится перуанец. Розыски ограничиваются помещением отеля. Это упрощает дело. Инспектора, поставленные у каждого выхода, будут вести наблюдение. Вы, Молеон, обойдете комнаты… Посещения должны быть в рамках вежливости, без обысков и допросов. Вас будет сопровождать Виктор.
Молеон возразил:
— Виктора здесь нет, шеф.
— Вы ошибаетесь, он здесь.
— Виктор?
— Ну да, Виктор из светской бригады. Когда я прибыл, мы обменялись с ним несколькими словами. Он беседовал со своим коллегой и портье отеля. Позовите его сюда, Рубо.
Виктор явился, как всегда затянутый в очень узкий пиджак, со своим обычным несколько надменным видом.
— Вы, оказывается, здесь, Виктор? — не без удивления спросил Молеон.
— Да, — ответил Виктор. — Как раз время ввести меня в курс событий, комиссар. Примите мои комплименты… Арест англичанина — это крупный козырь!
— Да, но Люпен…
— Да, Люпен — это по моей части, признаюсь, это моя слабость. Если бы вы не спутали мои карты, я подал бы его вам на блюде горяченького, вашего Люпена.
— Что вы говорите! А его сообщник, Маркос Ависто… Этот… перуанец?..
— Тоже спекся бы.
Комиссар Молеон пожал плечами.
— Если это все, что вы хотели сказать, то…
— Право, это так. Однако я сделал небольшое открытие… о, совсем незначительное… которое, возможно, и не имеет отношения к делу…
— Что там еще?
— Нет ли в вашем списке еще одного англичанина, по фамилии Мюрдинг?
— Мюрдинг? Позвольте… Да, Эрве Мюрдинг. Но он выбыл, в списке есть пометка.
— Я видел, что он сегодня вернулся. Я спросил портье по этому поводу. Этот Мюрдинг уже с месяц занимает номер, где изредка ночует, приходя раз или два в неделю. С ним дама, всегда элегантно одетая и тщательно завуалированная… Эта дама тоже была сегодня здесь. Она приехала незадолго до появления Молеона и перед суматохой, которая тут произошла, уехала. Может быть, следовало бы вызвать этого господина?
— Рубо, сходи. Пригласи к нам для разговора этого англичанина, как его… да, Мюрдинга.
Рубо бросился исполнять приказание и вскоре привел с собой господина, который не был ни англичанином, ни Мюрдингом.
Молеон, тотчас узнавший его, воскликнул в крайнем удивлении.
— Как?! Это вы, Феликс Дюваль, друг Жерома, торговец из Сен-Клу? Вы здесь? И вы выдаете себя за англичанина? Чего ради?
Феликс Дюваль, друг господина Жерома, торговец из Сен-Клу, имел весьма смущенный вид. Он попытался отшутиться, но смех его звучал фальшиво.
— Да… Мне удобно иметь такую точку опоры в Париже, как этот «Кембридж»… Когда, скажем, я иду в театр или…
— Но почему же под другим именем?
— Фантазия!.. Не сомневайтесь, что это вполне невинная фантазия. Она никого не касается и решительно никого на затрагивает.
— А дама, которую вы принимаете?
— Она моя приятельница.
— Всегда под вуалью? Замужем, вероятно?
— Нет, но у нее есть на это причины.
Инцидент казался скорее комичным. Но откуда эта нерешительность, эти колебания у Дюваля?..
Наступила томительная пауза. Потом Молеон, сверившись с планом, заявил:
— Номер господина Дюваля также находится на третьем этаже, совсем близко от зимнего салона, где был найден тяжелораненый англичанин Бемиш.
Господин Готье посмотрел на Молеона. Это совпадение поразило их обоих. Нужно ли было видеть во Феликсе Дювале четвертого сообщника? И дама под вуалью, посещавшая его, не была ли дамой из «Балтазара» и убийцей Элиз Массон?
Они, не сговариваясь, повернулись к Виктору. Тот пожал плечами в ответ на их вопросительные взгляды и заметил не без иронии:
— Вы заходите слишком далеко. Я вам сказал, что, по-моему, инцидент пустяковый. Нечто побочное, причастное к делу, но не более… И все же надо кое-что выяснить.
Господин Готье просил Дюваля не считать себя под наблюдением полиции.
— Прекрасно, — заключил Виктор. — А теперь, шеф, я со своей стороны попрошу вас принять меня в ближайшие дни.
— Есть что-нибудь новое, Виктор?
— Надо дать вам некоторые объяснения, шеф.
Виктор, оказавшийся в подчинении комиссара Молеона, сопровождал его при проверке отеля и счел необходимым проявить осторожность и предупредить княжну Александру. Ведь арест Бемиша мог вызвать опасные для нее последствия.
Он прошел к телефону, который, как он знал, не прослушивался, и попросил соединить с княжной Базилевой.
Ответа не последовало.
— Повторите звонок, мадемуазель.
— Бесполезно.
Виктор спустился к портье.
— Княжна Базилева ушла?
— Княжна Базилева? Она уехала… Около часа назад.
Для Виктора это был неожиданный удар.
— Уехала? Внезапно?
— О нет! Весь ее багаж забрали еще вчера, а счет был оплачен сегодня утром. При ней оставался только один чемодан.
Виктор больше не расспрашивал. После всего, что произошло, было вполне естественно, что Александра Базилева уехала.
Но их договоренность?..
А с другой стороны, что могло заставить ее ждать разрешения Виктора?
И все же он был рассержен.
Действительно! Арсен Люпен сбежал… Княжна Александра, которая казалась промежуточным звеном к Люпену, исчезла… Где и как их снова разыскать?
Молеон, бледный, сбитый с толку, но державшийся с напускным спокойствием, которое опровергалось этой смертельной бледностью, непрерывно заседал в кабинете директора, как главнокомандующий в своей ставке. Он звонил в префектуру, требуя подкрепления, посылал распоряжения в разные концы отеля, отдавая приказы, противоречащие один другому, сбивавшие всех с толку. Беспорядок был невообразимый, еще больше было возбуждение. Всюду кричали: «Люпен! Это Арсен Люпен! Его видели! Он обложен со всех сторон! Ему не уйти!».
Бемиш провел некоторое время лежа на диване, затем его отправили в госпиталь, где врач, осмотрев его, уверенно сказал:
— Рана не смертельная… Завтра его можно будет допросить.
Затем с улицы Понтье прибыл очень возбужденный Рубо.
— Он бежал через черный ход. Он предъявил Лармону карточку, подписанную вами, шеф.
Молеон резко воспротивился:
— Это фальшивка. Я не подписал ни единой карточки. Вызови ко мне Лармона.
Рубо стрелой полетел выполнять приказание.
Минут через пять он вернулся.
— Там, в комнате англичанина, чернильница еще открыта. Ручка не на своем месте… Там же есть карточки отеля…
— Значит, там и была изготовлена фальшивка.
— Нет, шеф. Я бы увидел. Я заметил только, что англичанин обулся и они побежали…
— Но ни тот, ни другой ведь не знали, что в отеле идет следствие?
— Может быть, и знали.
— Кто же им сказал?
— Когда я вошел, у англичанина был гость, этот тип из Перу…
— Маркос Ависто… Кстати, что с ним! Куда он девался?
Новое поручение для Рубо.
— Никого, — доложил он, возвращаясь, — комната пуста. Три сорочки… Костюм… Предметы туалета, в том числе ящичек для грима. Перуанец, видимо, загримировался.
— Конечно, это был сообщник, — пришел к заключению Молеон. — Выходит, их было не двое, а трое. Господин директор, скажите, кто жил рядом с комнатой Бемиша?
Посмотрели план отеля, сверились со списками проживающих и весьма удивленный директор сообщил:
— Эта комната также была снята господином Бемишем.
Казалось, комиссар ничего не понимал.
— Как же это могло быть?
— Так и было. Со дня его приезда. Он попросил у нас два соседних номера.
Наступило молчание. Затем Молеон резюмировал:
— Таким образом, можно утверждать, что трое дружков жили по соседству на одном этаже. Маркос Ависто — в номере 345, Бемиш — в номере 337, а Арсен Люпен — в соседнем, который служил ему убежищем с момента его побега из бара на улице Марбеф. Видимо, там он лечился от раны. За ним ухаживал, кормил и охранял, разумеется, Бемиш, с такой ловкостью, что персонал отеля даже не заподозрил о присутствии Люпена.
Все это затем было изложено господину Готье, который только что прибыл на место последних происшествий.
Господин Готье потребовал некоторые дополнительные объяснения и заключил:
— Бемиш взят. Если карточку использовал не Люпен, то он еще в отеле. И, во всяком случае, здесь находится перуанец. Розыски ограничиваются помещением отеля. Это упрощает дело. Инспектора, поставленные у каждого выхода, будут вести наблюдение. Вы, Молеон, обойдете комнаты… Посещения должны быть в рамках вежливости, без обысков и допросов. Вас будет сопровождать Виктор.
Молеон возразил:
— Виктора здесь нет, шеф.
— Вы ошибаетесь, он здесь.
— Виктор?
— Ну да, Виктор из светской бригады. Когда я прибыл, мы обменялись с ним несколькими словами. Он беседовал со своим коллегой и портье отеля. Позовите его сюда, Рубо.
Виктор явился, как всегда затянутый в очень узкий пиджак, со своим обычным несколько надменным видом.
— Вы, оказывается, здесь, Виктор? — не без удивления спросил Молеон.
— Да, — ответил Виктор. — Как раз время ввести меня в курс событий, комиссар. Примите мои комплименты… Арест англичанина — это крупный козырь!
— Да, но Люпен…
— Да, Люпен — это по моей части, признаюсь, это моя слабость. Если бы вы не спутали мои карты, я подал бы его вам на блюде горяченького, вашего Люпена.
— Что вы говорите! А его сообщник, Маркос Ависто… Этот… перуанец?..
— Тоже спекся бы.
Комиссар Молеон пожал плечами.
— Если это все, что вы хотели сказать, то…
— Право, это так. Однако я сделал небольшое открытие… о, совсем незначительное… которое, возможно, и не имеет отношения к делу…
— Что там еще?
— Нет ли в вашем списке еще одного англичанина, по фамилии Мюрдинг?
— Мюрдинг? Позвольте… Да, Эрве Мюрдинг. Но он выбыл, в списке есть пометка.
— Я видел, что он сегодня вернулся. Я спросил портье по этому поводу. Этот Мюрдинг уже с месяц занимает номер, где изредка ночует, приходя раз или два в неделю. С ним дама, всегда элегантно одетая и тщательно завуалированная… Эта дама тоже была сегодня здесь. Она приехала незадолго до появления Молеона и перед суматохой, которая тут произошла, уехала. Может быть, следовало бы вызвать этого господина?
— Рубо, сходи. Пригласи к нам для разговора этого англичанина, как его… да, Мюрдинга.
Рубо бросился исполнять приказание и вскоре привел с собой господина, который не был ни англичанином, ни Мюрдингом.
Молеон, тотчас узнавший его, воскликнул в крайнем удивлении.
— Как?! Это вы, Феликс Дюваль, друг Жерома, торговец из Сен-Клу? Вы здесь? И вы выдаете себя за англичанина? Чего ради?
Феликс Дюваль, друг господина Жерома, торговец из Сен-Клу, имел весьма смущенный вид. Он попытался отшутиться, но смех его звучал фальшиво.
— Да… Мне удобно иметь такую точку опоры в Париже, как этот «Кембридж»… Когда, скажем, я иду в театр или…
— Но почему же под другим именем?
— Фантазия!.. Не сомневайтесь, что это вполне невинная фантазия. Она никого не касается и решительно никого на затрагивает.
— А дама, которую вы принимаете?
— Она моя приятельница.
— Всегда под вуалью? Замужем, вероятно?
— Нет, но у нее есть на это причины.
Инцидент казался скорее комичным. Но откуда эта нерешительность, эти колебания у Дюваля?..
Наступила томительная пауза. Потом Молеон, сверившись с планом, заявил:
— Номер господина Дюваля также находится на третьем этаже, совсем близко от зимнего салона, где был найден тяжелораненый англичанин Бемиш.
Господин Готье посмотрел на Молеона. Это совпадение поразило их обоих. Нужно ли было видеть во Феликсе Дювале четвертого сообщника? И дама под вуалью, посещавшая его, не была ли дамой из «Балтазара» и убийцей Элиз Массон?
Они, не сговариваясь, повернулись к Виктору. Тот пожал плечами в ответ на их вопросительные взгляды и заметил не без иронии:
— Вы заходите слишком далеко. Я вам сказал, что, по-моему, инцидент пустяковый. Нечто побочное, причастное к делу, но не более… И все же надо кое-что выяснить.
Господин Готье просил Дюваля не считать себя под наблюдением полиции.
— Прекрасно, — заключил Виктор. — А теперь, шеф, я со своей стороны попрошу вас принять меня в ближайшие дни.
— Есть что-нибудь новое, Виктор?
— Надо дать вам некоторые объяснения, шеф.
Виктор, оказавшийся в подчинении комиссара Молеона, сопровождал его при проверке отеля и счел необходимым проявить осторожность и предупредить княжну Александру. Ведь арест Бемиша мог вызвать опасные для нее последствия.
Он прошел к телефону, который, как он знал, не прослушивался, и попросил соединить с княжной Базилевой.
Ответа не последовало.
— Повторите звонок, мадемуазель.
— Бесполезно.
Виктор спустился к портье.
— Княжна Базилева ушла?
— Княжна Базилева? Она уехала… Около часа назад.
Для Виктора это был неожиданный удар.
— Уехала? Внезапно?
— О нет! Весь ее багаж забрали еще вчера, а счет был оплачен сегодня утром. При ней оставался только один чемодан.
Виктор больше не расспрашивал. После всего, что произошло, было вполне естественно, что Александра Базилева уехала.
Но их договоренность?..
А с другой стороны, что могло заставить ее ждать разрешения Виктора?
И все же он был рассержен.
Действительно! Арсен Люпен сбежал… Княжна Александра, которая казалась промежуточным звеном к Люпену, исчезла… Где и как их снова разыскать?
Глава 2
Посреди площади
1
Когда Лармона следующим вечером посетил Виктора, то выражение лица у него было не приветливее, чем обычно, но все же он казался умиротворенным.
— Игра начинается снова, — объявил Виктор. — Мое сооружение было так прочно, что пострадал только фасад.
— Хочешь услышать мое мнение? — предложил Лармона.
— Я его знаю наперед.
— Ну да! Слишком много ненужных условностей… Трюки, не подобающие человеку, имеющему честь быть полицейским… Временами создавалось впечатление, что ты по ту сторону баррикады… Когда стремятся к цели, дорогу особенно не выбирают.
— Может быть, но я…
— Ты? Отвратительный тип! Если рвать, то…
— Ладно, старина, — проговорил Лармона решительным тоном, — раз ты мне предлагаешь, я это принимаю. Рвать? Нет. Потому что я тебе очень признателен и многим обязан, но прервать…
— Ты сегодня остроумен, — съязвил Виктор, — но пойми же в конце концов, что я не могу быть скрупулезным. Я пришел в полицию, пожертвовав своей карьерой. Я мог бы быть сейчас…
— Кем?
— Не знаю. Может, каким-нибудь директором… Но оставим это. Что говорят в полиции?
— То, что ты уже прочел в газетах. Молеон ликует: Люпен ушел, однако в его руках англичанин. С тремя русскими картина получается внушительная.
— Англичанин еще не заговорил?
— Не больше, чем русские. В сущности, все эти люди надеются, что Люпен их спасет.
— А Феликс Дюваль, друг господина Жерома?
— Молеон не пришел к определенной версии по этому вопросу. Сегодня он в Сен-Клу и Гарте. Ищет дополнительные сведения.
— Последнее слово, старина. Позвони мне, как только у тебя будут новости о Дювале, особенно о средствах его существования и о состоянии его дел. Вот и все…
Виктор отсиживался у себя, почти не проявляя активности. Он любил эти периоды, эти паузы в деле, во время которых не спеша сопоставляются одни эпизоды с другими, отдельные факты связываются с общей идеей, которая начинает постепенно вырисовываться.
Во вторник вечером позвонил Лармона. Финансовое положение Феликса Дюваля скверное. Он держится только спекуляцией на бирже… Кредиторы осаждают его.
— Его вызывали на допрос?
— Судебный следователь вызвал его на завтра на одиннадцать часов.
— Вызов других предусматривается?
— Да. Вызваны также баронесса д'Отрей и Гюстав Жером. Хотят внести ясность в некоторые вопросы. Будут присутствовать директор и комиссар.
— Я тоже.
— Ты тоже?
— Да. Предупреди господина Готье.
На следующее утро Виктор отправился сначала в «Кембридж» и по его просьбе был проведен в комнату, которую снимал Феликс Дюваль. Затем он отправился в префектуру, где его уже ожидал господин Готье. Они вместе вошли в кабинет судебного следователя.
— Игра начинается снова, — объявил Виктор. — Мое сооружение было так прочно, что пострадал только фасад.
— Хочешь услышать мое мнение? — предложил Лармона.
— Я его знаю наперед.
— Ну да! Слишком много ненужных условностей… Трюки, не подобающие человеку, имеющему честь быть полицейским… Временами создавалось впечатление, что ты по ту сторону баррикады… Когда стремятся к цели, дорогу особенно не выбирают.
— Может быть, но я…
— Ты? Отвратительный тип! Если рвать, то…
— Ладно, старина, — проговорил Лармона решительным тоном, — раз ты мне предлагаешь, я это принимаю. Рвать? Нет. Потому что я тебе очень признателен и многим обязан, но прервать…
— Ты сегодня остроумен, — съязвил Виктор, — но пойми же в конце концов, что я не могу быть скрупулезным. Я пришел в полицию, пожертвовав своей карьерой. Я мог бы быть сейчас…
— Кем?
— Не знаю. Может, каким-нибудь директором… Но оставим это. Что говорят в полиции?
— То, что ты уже прочел в газетах. Молеон ликует: Люпен ушел, однако в его руках англичанин. С тремя русскими картина получается внушительная.
— Англичанин еще не заговорил?
— Не больше, чем русские. В сущности, все эти люди надеются, что Люпен их спасет.
— А Феликс Дюваль, друг господина Жерома?
— Молеон не пришел к определенной версии по этому вопросу. Сегодня он в Сен-Клу и Гарте. Ищет дополнительные сведения.
— Последнее слово, старина. Позвони мне, как только у тебя будут новости о Дювале, особенно о средствах его существования и о состоянии его дел. Вот и все…
Виктор отсиживался у себя, почти не проявляя активности. Он любил эти периоды, эти паузы в деле, во время которых не спеша сопоставляются одни эпизоды с другими, отдельные факты связываются с общей идеей, которая начинает постепенно вырисовываться.
Во вторник вечером позвонил Лармона. Финансовое положение Феликса Дюваля скверное. Он держится только спекуляцией на бирже… Кредиторы осаждают его.
— Его вызывали на допрос?
— Судебный следователь вызвал его на завтра на одиннадцать часов.
— Вызов других предусматривается?
— Да. Вызваны также баронесса д'Отрей и Гюстав Жером. Хотят внести ясность в некоторые вопросы. Будут присутствовать директор и комиссар.
— Я тоже.
— Ты тоже?
— Да. Предупреди господина Готье.
На следующее утро Виктор отправился сначала в «Кембридж» и по его просьбе был проведен в комнату, которую снимал Феликс Дюваль. Затем он отправился в префектуру, где его уже ожидал господин Готье. Они вместе вошли в кабинет судебного следователя.