Страница:
Откуда нам знать, что было прежде всего?
Но о том, что пребывает вне вещей и что случилось прежде всех событий,
я не ведаю.
-- В таком случае есть ли конец восьми сторонам вселенной, зениту и
надиру?
-- Этого я не ведаю.
Но Тан настойчиво повторял свой вопрос, и Цзи продолжил:
-- Что отсутствует -- то беспредельно, а что присутствует -- имеет
предел. Откуда это известно?..[38] Однако же нет ничего бесконечного за
пределами того, что бесконечно, и ничего неисчерпаемого в том, что
неисчерпаемо [39]. Нет границы, но нет и безграничного. Нельзя ничего
исчерпать, но и нет ничего неисчерпаемого. Вот почему мы знаем, что есть
безграничное и неисчерпаемое, но не знаем, могут ли они быть ограничены и
исчерпаны.
-- Что же находится за пределами четырех морей?
-- То же, что и в Срединном царстве.
-- А как это доказать?
-- Я ездил на восток до области Ин: люди там были такие же, как здесь.
Когда я спросил, что находится на восток от Ин, то оказалось, что там было
то же, что и в Ин. Я ездил на запад до области Бинь: люди там были такие же,
как здесь. И когда я спросил, что находится на запад от Бинь, то узнал, что
там было то же, что и в Бинь. Вот откуда можно заключить, что четыре моря,
четыре предела света и четыре края земли ничем не отличаются от того, что
есть здесь. А посему все содержит в себе нечто меньшее, а само помещается в
чем-то большем, которое не имеет ни конца, ни предела. Небо и Земля содержат
в себе все сущее и сами содержатся в чем-то, что вмещает в себя и тьму
вещей, и Небо с Землею, а потому не имеет ни конца, ни предела. Да и как я
могу знать, нет ли за пределами Неба и Земли еще больших Небес и Земли? Вот
чего я тоже не ведаю.
Получается, что Небо и Земля -- такие же вещи, как и то, что они
содержат в себе. А каждая вещь по-своему несовершенна. Поэтому в старину
Нюйва сплавила камни пяти цветов, чтобы заделать провалы в небесах, и
отрубила лапы у гигантской черепахи, чтобы подпереть края небес. Потом,
когда Гунгун бился с царем Чжуаньсюем за власть в Поднебесной, он в ярости
ударился о гору Щербатую и сломал Небесный столп, порвал небесную сеть. По
этой причине небо накренилось на запад, и солнце, луна и звезды движутся в
западном направлении. Земля же накренилась на восток, так что все реки текут
в восточном направлении.
-- Существуют ли вещи большие и малые, длинные и короткие, одинаковые и
разные? -- спросил опять Тан.
-- К востоку от Бохая, на расстоянии в неведомо сколько тысяч ли, есть
в Великом океане пропасть воистину бездонная. Зовется она "Входом в
Пустоту". В нее стекаются все воды Восьми пределов света. Девяти областей и
Небесной Реки [40]. Внутри нее есть пять гор, названия которым Дайюй,
Юаньцзяо, Фанху, Инчжоу и Пэнлай. Горы эти достигают в высоту тридцати тысяч
ли и столько же насчитывают в окружности. Плато на их вершинах имеет в
ширину девять тысяч ли. Расстояние между горами составляет тридцать тысяч
ли, но они считаются близкими соседями. Башни и террасы там из яшмы и
золота, звери и птицы -- из белого шелка, там растут целые рощи деревьев из
жемчуга и кораллов, цветы и плоды источают дивный аромат, и те, кто вкусят
их, никогда не состарятся и не умрут. Живут там бессмертные мужи, которые
днем и ночью летают в несчетном количестве с одной горы на другую. Однако же
горы те не имеют основания, поэтому они поднимаются и опускаются вместе с
волнами океана и ни единого мига не стоят спокойно. Бессмертные были этим
весьма недовольны и пожаловались Верховному владыке. Владыка испугался, что
они уйдут на Запад и он лишится обители мудрейших душ, поэтому он велел
Юйцяну послать пятнадцать огромных черепах поддерживать горы на своих
головах, заступая на эту службу в три смены, а каждая смена длится
шестьдесят тысяч лет. С тех пор горы стояли неподвижно.
Однако же в царстве Драконьего Князя жил великан, который всего лишь за
несколько шагов достиг этих пяти гор. Закинул удочку и на один крючок поймал
сразу шесть черепах, взвалил их себе на спину и ушел. Там он обжег их
панцири для того, чтобы гадать по ним. Тут две горы, Дайюй и Юаньцзяо,
уплыли на север и затонули в великом океане, а с ними отнесло и несчетное
множество небожителей. Бог очень рассердился и особым указом урезал
территорию царства Драконьего Князя и укоротил рост его жителей. Но во
времена Фуси и Шэньнуна люди в той стране все еще достигали в высоту
нескольких сотен локтей.
В четырехстах тысячах ли к востоку от Срединного царства находится
царство Цзяояо, где люди не бывают выше вершка с половиною. Далеко на севере
живут люди, которые зовутся чжэн, и рост их не превышает девяти дюймов. К
югу от царства Чу растет дерево минлин, для которого пятьсот лет -- как одна
весна, а еще пятьсот лет -- как одна осень. В старину же водилось дерево
чунь, для которого весна и осень жизни насчитывали по восемь тысяч лет. А
вот в навозе растет гриб, который рождается утром и умирает вечером. Весною
и летом есть комары, которые рождаются, когда идет дождь, и умирают, когда
выглядывает солнце. К северу от Крайнего Севера есть океан, зовущийся
Небесным Озером. В нем живет рыба, которую зовут Кунь, и в длину она
достигает неведомо сколько ли. И есть птица, имя ей Пэн, чьи крылья -- как
тучи, нависшие в небе, а туловище -- им соответствующее. Кто в мире знает
про эти существа? Великий Юй видел их во время своих странствий, Бои знал о
них и дал им имена, Ицзянь слышал про них и записал слышанное.
На берегах Великой Реки родятся мелкие насекомые, зовут их "цзяомин".
Они летают роем и гнездятся на ресницах у комаров, не соприкасаясь друг с
другом. Прилетают на ночлег и улетают, а комар даже не чувствует этого. Ли
Чжу и Цзы-Юй, протерев глаза и подняв брови, разглядывали их средь бела дня,
но не могли их рассмотреть. Чи Юй и учитель музыки Куан, прочистив уши и
склонив голову, слушали их по ночам, но не могли расслышать. Только Желтый
Владыка и Жун Чэн-цзы, когда они жили на горе Кунтун, воздерживаясь от пищи
три месяца, так что их сердца остыли, а тела высохли, смогли открыть свое
духовное зрение и увидели их огромными, как вершины горы Суншань; они
научились внимать токам жизненной энергии -- и жужжанье послышалось им
раскатами грома.
В царствах У и Чу растет огромное дерево, которое зовется помелон. Это
вечнозеленое дерево, которое не увядает зимой; оно родит красные плоды,
кислые на вкус, а кто съест их кожуру или выпьет их сок, излечится от
удушья. В области Цичжоу его очень ценят, но когда его посадили в землях к
северу от реки Хуай, оно превратилось в карликовый мандарин. Черный дрозд не
перелетает через реку Цзи. Барсуки погибают, если их перевезти через реку
Вэнь. Таково значение дыхания земли.
Хотя облик и характеры разных существ неодинаковы, природа их едина.
Никто из них не может заменить другого, все с рождения обладают полнотой
жизненных свойств, и каждый располагает всем, в чем нуждается. Как мы можем
знать, велики они или малы, длинны или коротки, похожи или различны?
Две горы, Тайхан и Ванъу, достигают семисот ли в окружности и
вздымаются ввысь на десять тысяч сажен. Когда-то они стояли к северу от
Цзичжоу и на юг от Хэяна. У подножия этих гор жил человек по прозвищу
Простак с Северной Горы, и было ему уже девяносто лет. Очень было досадно
Простаку всякий раз, когда он отправлялся по делам и возвращался домой,
обходить большую гору на севере. Собрал он свою семью на совет и сказал:
-- Давайте, не жалея сил, сроем эту преграду, чтобы было нам удобно
уходить от юга Юйчжоу до южного берега реки Хань!
Все согласились, и только жена засомневалась:
-- Тебе не под силу срыть даже маленький холмик, а что говорить о
Тайхан и Ванъу! Да и куда ты денешь столько земли и камней?
-- Будем сбрасывать их в залив Бохай, севернее Иньту.
И вот Простак вместе со всеми своими детьми и внуками отправился на
работу, и стали они дробить камни, рыть землю и относить ее корзинами в
море. Сын соседки, вдовы из рода Цзинчэн, у которого только что выпали
молочные зубы, тоже прибежал им помогать.
Простак не возвращался домой до тех пор, пока на смену зиме не пришла
летняя жара. Некий человек по прозвищу Умник с Излучины Реки стал смеяться
над Простаком и отговаривать его:
-- Глупец! Да разве можешь ты, одряхлевший от старости, уменьшить гору
хотя бы на волосок? Разве ты управишься с такой массой земли и камней?
Простак с Северной Горы вздохнул и ответил:
-- Где уж тебе, твердолобому, понять это! Ума у тебя даже меньше, чем у
моего младшего внука. К чему мне горевать о том, что я сам не успею кончить
работу? Когда я умру, мое дело продолжат сыновья и внуки, а потом у них тоже
народятся дети, а те тоже будут иметь детей, и так без конца. Мои потомки
будут жить здесь всегда, а гора не станет больше.
Умнику с Излучины Реки и возразить было нечего.
Дух горы -- из тех, что носят на себе змей, -- услышал речи Простака,
испугался, что тот не отступится, и доложил обо всем Верховному Владыке.
Растрогало Владыку усердие Простака, и приказал он двум сыновьям Куаэра
перенести на спине горы: одну на восток от области Шао, другую -- на юг от
области Юн. И с той поры от юга Цзич-жоу до южного берега реки Хань уже не
было преград.
Куафу, не соразмерив своих сил, захотел догнать солнце и гнался за ним
до самой долины Юй [41]. Тут его замучила жажда, и он отправился пить из
Желтой Реки и реки Вэй. Однако жажду свою он не смог утолить и помчался на
север пить из Великих Болот, но от жажды умер по дороге. Посох, брошенный
им, впитал его кровь и плоть, и из него вырос Дэнский лес, и лес этот
разросся на тысячи ли.
Великий Юй сказал:
-- В пределах Шести полюсов и внутри Четырех морей все освещается
солнцем и луной, меряется звездами и планетами, упорядочивается четырьмя
временами года, а управляется звездой Тайсуй [42]. Все в мире рождается
духовной силой, но каждая вещь имеет свою особую форму и свой срок бытия.
Только мудрый может постичь их Путь.
Цзи из рода Ся сказал:
-- Но есть и вещи, которые не нуждаются в духовной силе для того, чтобы
родиться, не нуждаются в Инь и Ян, чтобы обрести форму, и не нуждаются в
солнце и луне, чтобы проявить себя. Они умирают рано, не нуждаясь в палаче,
и живут долго, не нуждаясь в присмотре. Они не нуждаются в злаках, чтобы
питать себя, и не нуждаются в шелках, чтобы одеваться, не нуждаются в лодках
и экипажах, чтобы передвигаться. Их Путь -- быть самими по себе, и его не
могут постичь даже мудрецы.
Когда Юй укрощал потоп, он заблудился и пришел по ошибке в страну на
северном берегу Северного моря, неведомо сколько тысяч ли от Срединного
царства. Звали ту страну Край Севера, а где были ее пределы -- неведомо. В
той стране не бывает ни ветра, ни дождя, ни инея, ни росы, там не родятся
птицы и звери, насекомые и рыбы, травы и деревья. Всюду простирается там
голая равнина, окруженная со всех сторон горами, а в середине царства стоит
гора, которую зовут Кувшин-гора, ибо по форме она похожа на сосуд для вина с
узким горлышком. С этой горы, разделяясь на четыре ручья, стекают воды
горного источника, которые орошают всю страну до последнего уголка.
Там климат мягкий и не бывает моровых болезней. Люди по природе добрые
и радушные не ссорятся и не соперничают друг с другом, у них нежные сердца и
мягкие кости, они не знают гордыни или зависти. Старые и малые у них равны,
и нет у них ни правителей, ни подданных. Мужчины и женщины общаются
свободно, без сватов и свадебных подарков. Живя у воды, они не имеют
надобности пахать землю и сеять, ткать и носить одежды, ибо воздух там
всегда теплый. Они живут по сто лет, никогда не болея и не умирая
преждевременно. А потому люди размножаются там в изобилии, живя в счастье и
веселье, не ведая дряхлости и старости, печалей и горя. По природе своей они
любят музыку и, взявшись за руки, поют по очереди день напролет, не
прерываясь. Когда же проголодаются и устанут, пьют из Божественного
Источника, и силы их тотчас же восстанавливаются. А если выпьют слишком
много, то пьянеют и лишь спустя десять дней приходят в себя. Стоит им
искупаться в этом Божественном Источнике -- и кожа их становится свежей и
гладкой, и она источает благоухание целых десять дней.
Странствуя на Севере, чжоуский царь My побывал в этом царстве и на три
года забыл о возвращении. Когда же он вернулся в свой дворец, то все время
тосковал об этой стране, а потому стал раздражительным и забывчивым, не ел
мяса и не пил вина, не призывал к себе наложниц и пришел в себя лишь через
несколько месяцев.
Гуань Чжун уговаривал циского царя Хуань-гуна во время путешествия в
Ляокоу посетить и то царство. Он уже почти убедил царя, но тут вставил свое
слово Си Пэн.
-- Как можно слушаться почтенного Чжуна? -- сказал Си Пэн. -- Ведь вам
придется оставить обширное и цветущее царство Ци, прекрасные горы и реки,
пышные рощи, благочестивые обряды и празднества, изящные одежды и головные
уборы, прелестных наложниц и преданных советников! Скажите слово -- и
миллионы воинов предстанут перед вами. Махните рукой -- и прочие царства
падут к вашим ногам. Для чего вам мечтать о какой-то другой стране, уходить
от алтарей предков и селиться среди варваров? Да почтенный Чжун совсем ума
лишился!
И Хуань-гун раздумал ехать, а слова Си Пэна передал Гуань Чжуну.
-- Си Пэну этого, конечно, не понять, -- ответил Гуань Чжун. -- Боюсь,
нам никогда и не найти дорогу в ту страну. Но зачем так радеть о богатствах
Ци? Зачем обращать внимание на слова Си Пэна?
Люди южных стран бреют головы и ходят нагими. Люди северных стран носят
на голове повязки и одеваются в меха. Люди Срединных царств носят шапки и
халаты. Все, что производится во всех Девяти областях землепашцами или
торговцами, охотниками или рыболовами, все меха для зимы и холсты для лета,
все лодки для воды и повозки для суши добыты без слов, в соответствии с
естественными потребностями.
К востоку от царства Юэ лежит страна Чжэму. Когда там рождается первый
ребенок, его тут же съедают, говоря, что это сделает плодовитой его мать. А
когда умирает дед, они уносят на спине бабку, говоря: "С женой духа нельзя
жить в одном доме". К югу от Чу лежит страна Ицюй. Когда там умирает
родитель или родственник, они будут считать, что не исполнили своего
сыновнего долга, если не соберут много хвороста и не сожгут покойного. И
когда дым от костра поднимается к небесам, они говорят, что дух покойного
вознесся на Небо. Существуют государственные законы и народные обычаи, и
удивляться их странности не следует.
Конфуций, странствуя на востоке, увидел двух мальчиков, которые о
чем-то спорили, и спросил их, что было причиной их спора. Первый мальчик
сказал:
-- Я считаю, что солнце ближе к людям, когда встает из-за горизонта, и
дальше всего, когда стоит над головой, а он считает, что солнце дальше,
когда оно восходит, и ближе, когда висит над головой. Но ведь когда солнце
встает, оно велико, как балдахин над колесницей, а когда оно стоит над
головой, оно лишь с тарелку величиной.
Тут в разговор вмешался другой мальчик:
-- Но ведь когда солнце только поднимается из-за горизонта, воздух
холодный, а когда оно стоит над головой, от него так и пышет жаром. Разве не
означает это, что оно ближе к нам днем, а не утром?
Конфуций не знал, как рассудить их спор, и мальчики посмеялись над ним:
"Кто сказал, что вы многомудрый муж?"
Приведение к равновесию -- высший закон Поднебесного мира, и он
относится ко всему, что существует в нем. Что такое равновесие? Натяни волос
и прилагай к нему силы сжатия и растяжения равномерно. Сожми слишком сильно,
растяни слишком слабо -- и волос порвется. А если эти силы будут в
равновесии, то ничто способное порваться не порвется [43]. Люди сомневаются
в этом, но были и такие, которые поняли эту истину.
Чжан Хэ смастерил удочку с леской из одной шелковой нити кокона,
крючком из ости колоса, удилищем из цзинского бамбука, приманкой из
разрезанного рисового зернышка и поймал рыбу величиной с целую повозку. Даже
в стремнине глубиной в сотню саженей крючок не распрямлялся, удилище не
гнулось, а леска не рвалась. Услыхал об этом чуский царь, удивился и,
призвав Чжан Хэ к себе, спросил, какая была тому причина.
-- Ваш слуга слышал, как мой покойный отец рассказывал о том, как Пу
Цзюй-цзы стрелял из лука привязанной стрелой. Лук был слабый, а привязанная
стрела -- тонкая. Стрелу он пускал с попутным ветром и поражал сразу пару
черных журавлей, летевших по краю темной тучи, ибо собирал волю воедино и
действовал плавно. Вот и я учился ловить рыбу, подражая ему, и за пять лет
постиг это искусство. Когда я приближаюсь с удочкой к реке, в сердце у меня
нет никаких посторонних мыслей, я думаю только о рыбе. Когда я закидываю
удочку и погружаю в воду крючок, моя рука движется не слишком быстро и не
слишком медленно, и ничто ей не мешает. Когда рыба видит приманку на моем
крючке, эта приманка похожа на затонувшую пылинку или кусочек пены, а потому
глотает ее без колебаний. Так я способен одолеть тяжелое легким, а силу --
слабостью. Если ваше величество сможет таким же образом управлять царством,
он смог бы одной рукой привести в движение целый мир. Разве это было бы
трудно для вас?
-- Замечательно! -- воскликнул чуский царь.
Гун Ху из Лу и Ци Ин из Чжао заболели и попросили Бянь Цяо исцелить их.
Бянь Цяо взялся их лечить, а когда они выздоровели, сказал:
-- Вы страдали от недуга, который проник в вас извне, и этот недуг
можно исцелить лекарствами и иглами. Но у вас есть еще недуги, которые
родились вместе с вами и выросли вместе с вашим телом. Не хотите ли вы,
чтобы я исцелил их тоже?
-- Мы хотели бы сначала узнать, что это за недуги?
-- Твои помыслы превосходят твою энергию, -- сказал Бянь Цяо, обращаясь
к Гун Ху. -- Поэтому ты силен в составлении планов, но слаб в их выполнении.
А у Ци Ина энергия превосходит помыслы, поэтому он редко думает заранее и
часто страдает из-за своих необдуманных действий. Если я переставлю ваши
сердца, то вы оба выиграете от того, что ваши умственные способности и
жизненная энергия уравняются.
Тут Бянь Цяо дал им выпить вина с дурманом, и они оба стали словно
мертвыми на три дня. Он разрезал у каждого грудь, вытащил сердца, поменял их
местами и приложил чудесное снадобье. Очнувшись, они почувствовали себя
совсем как прежде и отправились по домам.
Но вышло так, что Гун Ху пришел в дом Ци Ина, а жена Ци Ина его не
признала. Ци Ин же пришел в дом Гун Ху, и жена Ци Ина тоже его не
признала. Семьи стали судиться друг с другом и попросили Бянь Цяо рассудить
их тяжбу. Бянь Цяо объяснил, как было дело, и тогда спор прекратился.
Когда Ху Ба играл на лютне, птицы пускались в пляс, а рыбы начинали
резвиться в воде. Прослышав об этом, Вэнь из царства Чжэн бросил семью и
пустился в странствия учеником при наставнике музыки Сяне. Три года он
трогал струны, настраивая лютню, но ни разу не доиграл мелодию до конца.
-- Тебе лучше вернуться домой, -- сказал ему однажды наставник Сян.
Вэнь отложил в сторону лютню, вздохнул и ответил:
-- Не то чтобы я не мог настроить струны или закончить мелодию. Я думаю
не о струнах, и то, что я стараюсь исполнить, -- не ноты. Если я не постигну
это в моем сердце, то инструмент не откликнется моим чувствам. Вот почему я
не смею исполнять музыку. Позвольте мне остаться с вами еще немного. Может
быть, я смогу достичь большего.
В скором времени он снова увиделся с наставником Сяном.
-- Как продвигается твое учение? -- спросил наставник Сян.
-- Я нашел то, что искал. Позвольте показать вам, -- ответил Вэнь.
На дворе стояла весна, а он коснулся осенней ноты "шан" и вызвал
полутон восьмой луны [44]. Тут повеял прохладный ветерок, созрели злаки в
полях и плоды на деревьях. Когда пришла осень, он коснулся весенней струны
"цзяо", вызвав полутон второй луны, и вдруг подул теплый ветер, а травы и
деревья расцвели. Летом он ударил по зимней струне "юй", вызвав полутон
одиннадцатой луны, и вдруг" похолодало, повалил снег, а реки и озера оделись
льдом. Когда пришла зима, он ударил по летней ноте "чжэн", вызвав полутон
пятой луны, и солнце стало жарко палить с небес, так что лед вокруг тотчас
растаял. Заканчивая мелодию, он коснулся ноты "гун" вместе с четырьмя
остальными. И тут поднялся благоприятный ветер, поплыли счастливые облака,
выпала сладкая роса и забили свежие ключи.
Наставник Сян погладил рукой грудь, притопывая ногой, сказал:
-- Как замечательно ты играешь! Даже наставник музыки Куан, исполняющий
мелодию цинцзяо, и Цзоу Янь, играющий на свирели, не смогли бы ничего к
этому добавить. Один взял бы свою лютню, другой -- свирель, и оба
последовали бы за тобой!
Сюэ Тань учился пению у Цинь Цина. Не постигнув искусства до конца, он
решил, что ему больше нечему учиться, поэтому он пришел проститься с
учителем перед отъездом домой. Цинь Цин не стал удерживать ученика, но,
провожая его, запел на перекрестке дорог в предместье так трогательно, что
вокруг затрепетали деревья и в небе застыли облака. Тут Сюэ Тань извинился
за свой легкомысленный поступок и попросил разрешения остаться. Больше он и
думать не смел о том, чтобы покинуть учителя.
А Цинь Цин повернулся к своему другу и сказал:
-- Когда-то женщина по имени Э из царства Хань поехала на восток, и в
Ци у нее кончилась провизия. Она въехала в столицу Ци через Ворота Согласия
и за угощение спела. Когда она ушла, звуки ее голоса еще три дня наполняли
своды дома, и прохожие думали, что она все еще там.
Как-то она проезжала мимо постоялого двора, и хозяин оскорбил ее. Тут
Хань Э протяжно запела печальную песнь, и все услышавшие ее, молодые и
старые, стали скорбно глядеть друг на друга, по щекам их потекли слезы, и
целых три дня они не могли есть. Они пошли за ней, привели ее обратно, и она
опять долго пела им. Но на сей раз слушатели стали прыгать от радости и
хлопать в ладоши, забыв, что прежде они печалились. А потом они щедро
наградили ее. Вот почему жители квартала у Ворот Согласия еще и сейчас
отличные плакальщики на похоронах, ибо они помнят пение женщины Э.
Боя хорошо играл на лютне, а Чжун Цзыци отлично умел слушать. Боя играл
на лютне, воображая, что взбирается на высокую гору, а Чжун Цзыци говорил:
"Прекрасно! Как высока гора Тайшань!"
Когда Боя представлял себе водный простор, Чжун Цзыци говорил:
"Прекрасно! Как широки Желтая Река и Великая Река!"
И что бы ни приходило на ум Боя, Чжун Цзыци тут же постигал своим
сердцем.
Боя гулял по северному склону горы Тайшань. Внезапно разразилась гроза,
и он укрылся под скалой. Его охватила печаль, он взял в руки лютню и стал
играть на ней. Сначала он сочинил мелодию нескончаемого дождя, потом --
звучание горного обвала. И что бы он ни играл, Чжун Цзыци понимал его мысли.
Потом Боя отложил свою лютню и сказал:
-- О, как прекрасно ты слушаешь! Все, что ты чувствуешь, наполняет и
мое сердце. Куда могут скрыться мои мысли?
Когда чжоуский царь My совершал свой царский выезд в западные области,
он миновал Куньлунь, но не достиг горы Янь. По дороге назад, не успев
въехать в Срединное царство, он встретил некоего ремесленника по имени
Яньши.
-- Что ты умеешь? -- спросил его царь.
-- Пусть ваше величество приказывает. Однако ж ваш слуга уже сделал
кое-что и надеется, что ваше величество соблаговолит взглянуть.
-- Принеси это завтра, мы поглядим вместе, -- велел царь.
На следующий день Яньши попросил аудиенции у царя. Тот велел впустить
его и спросил:
-- Кого это ты привел с собой?
-- Ваш слуга сделал его сам, и он умеет делать разные вещи.
Царь My с удивлением посмотрел на этот манекен: тот ходил, глядя то
вниз, то вверх -- точь-в-точь как человек. Когда мастер коснулся рукой его
щеки, он красиво запел; стоило мастеру хлопнуть в ладоши -- и он пустился в
пляс. Он показал множество разных номеров -- какие только желал царь. Царь
же решил, что перед ним действительно человек, и смотрел на его
представление вместе со своим ближайшим советником Шэнь Цзи и наложницами.
Под конец манекен подмигнул окружавшим царя женщинам и поманил их к
себе. Царь очень рассердился и хотел казнить Яньши на месте. А мастер,
испугавшись, тут же разобрал манекен на части и показал их царю. Этот
манекен был сделан из кожи и кусков дерева, скрепленных клеем, покрытых
лаком и раскрашенных в белый, черный, красный и синий цвета. Царь
внимательно все осмотрел: внутри были печень, селезенка, сердце, легкие,
почки, кишки, желудок, снаружи -- мускулы, кости, сочленения, кожа, зубы,
волосы -- все искусственное, но совсем как настоящее. Когда же все эти части
мастер соединил вновь, искусственный человек стал таким, как прежде. Царь
попробовал вынуть из него сердце -- и человек не смог говорить. Из манекена
вынули печень -- и он не смог видеть; из него вынули почки -- и он не смог
ходить. Царь остался очень доволен и, вздохнув, сказал:
-- Значит, человек своим искусством может сделать то же, что и сам
Творец вещей!
Он велел погрузить искусственного человека на повозку и взял его с
собой.
Осадная лестница Гуншу Баня, достигавшая облаков, и летающий змей Мо Ди
казались им высшим достижением человеческого искусства. Но когда их ученики
Дунмэнь Цзя и Цинь Гули прослышали о мастерстве Яньши и рассказали о нем
своим учителям, те до самой смерти больше не осмеливались хвастаться своими
достижениями и всегда носили с собой отвес и циркуль.
В старину Гань Ин был непревзойденным стрелком из лука. Лишь натянет
Но о том, что пребывает вне вещей и что случилось прежде всех событий,
я не ведаю.
-- В таком случае есть ли конец восьми сторонам вселенной, зениту и
надиру?
-- Этого я не ведаю.
Но Тан настойчиво повторял свой вопрос, и Цзи продолжил:
-- Что отсутствует -- то беспредельно, а что присутствует -- имеет
предел. Откуда это известно?..[38] Однако же нет ничего бесконечного за
пределами того, что бесконечно, и ничего неисчерпаемого в том, что
неисчерпаемо [39]. Нет границы, но нет и безграничного. Нельзя ничего
исчерпать, но и нет ничего неисчерпаемого. Вот почему мы знаем, что есть
безграничное и неисчерпаемое, но не знаем, могут ли они быть ограничены и
исчерпаны.
-- Что же находится за пределами четырех морей?
-- То же, что и в Срединном царстве.
-- А как это доказать?
-- Я ездил на восток до области Ин: люди там были такие же, как здесь.
Когда я спросил, что находится на восток от Ин, то оказалось, что там было
то же, что и в Ин. Я ездил на запад до области Бинь: люди там были такие же,
как здесь. И когда я спросил, что находится на запад от Бинь, то узнал, что
там было то же, что и в Бинь. Вот откуда можно заключить, что четыре моря,
четыре предела света и четыре края земли ничем не отличаются от того, что
есть здесь. А посему все содержит в себе нечто меньшее, а само помещается в
чем-то большем, которое не имеет ни конца, ни предела. Небо и Земля содержат
в себе все сущее и сами содержатся в чем-то, что вмещает в себя и тьму
вещей, и Небо с Землею, а потому не имеет ни конца, ни предела. Да и как я
могу знать, нет ли за пределами Неба и Земли еще больших Небес и Земли? Вот
чего я тоже не ведаю.
Получается, что Небо и Земля -- такие же вещи, как и то, что они
содержат в себе. А каждая вещь по-своему несовершенна. Поэтому в старину
Нюйва сплавила камни пяти цветов, чтобы заделать провалы в небесах, и
отрубила лапы у гигантской черепахи, чтобы подпереть края небес. Потом,
когда Гунгун бился с царем Чжуаньсюем за власть в Поднебесной, он в ярости
ударился о гору Щербатую и сломал Небесный столп, порвал небесную сеть. По
этой причине небо накренилось на запад, и солнце, луна и звезды движутся в
западном направлении. Земля же накренилась на восток, так что все реки текут
в восточном направлении.
-- Существуют ли вещи большие и малые, длинные и короткие, одинаковые и
разные? -- спросил опять Тан.
-- К востоку от Бохая, на расстоянии в неведомо сколько тысяч ли, есть
в Великом океане пропасть воистину бездонная. Зовется она "Входом в
Пустоту". В нее стекаются все воды Восьми пределов света. Девяти областей и
Небесной Реки [40]. Внутри нее есть пять гор, названия которым Дайюй,
Юаньцзяо, Фанху, Инчжоу и Пэнлай. Горы эти достигают в высоту тридцати тысяч
ли и столько же насчитывают в окружности. Плато на их вершинах имеет в
ширину девять тысяч ли. Расстояние между горами составляет тридцать тысяч
ли, но они считаются близкими соседями. Башни и террасы там из яшмы и
золота, звери и птицы -- из белого шелка, там растут целые рощи деревьев из
жемчуга и кораллов, цветы и плоды источают дивный аромат, и те, кто вкусят
их, никогда не состарятся и не умрут. Живут там бессмертные мужи, которые
днем и ночью летают в несчетном количестве с одной горы на другую. Однако же
горы те не имеют основания, поэтому они поднимаются и опускаются вместе с
волнами океана и ни единого мига не стоят спокойно. Бессмертные были этим
весьма недовольны и пожаловались Верховному владыке. Владыка испугался, что
они уйдут на Запад и он лишится обители мудрейших душ, поэтому он велел
Юйцяну послать пятнадцать огромных черепах поддерживать горы на своих
головах, заступая на эту службу в три смены, а каждая смена длится
шестьдесят тысяч лет. С тех пор горы стояли неподвижно.
Однако же в царстве Драконьего Князя жил великан, который всего лишь за
несколько шагов достиг этих пяти гор. Закинул удочку и на один крючок поймал
сразу шесть черепах, взвалил их себе на спину и ушел. Там он обжег их
панцири для того, чтобы гадать по ним. Тут две горы, Дайюй и Юаньцзяо,
уплыли на север и затонули в великом океане, а с ними отнесло и несчетное
множество небожителей. Бог очень рассердился и особым указом урезал
территорию царства Драконьего Князя и укоротил рост его жителей. Но во
времена Фуси и Шэньнуна люди в той стране все еще достигали в высоту
нескольких сотен локтей.
В четырехстах тысячах ли к востоку от Срединного царства находится
царство Цзяояо, где люди не бывают выше вершка с половиною. Далеко на севере
живут люди, которые зовутся чжэн, и рост их не превышает девяти дюймов. К
югу от царства Чу растет дерево минлин, для которого пятьсот лет -- как одна
весна, а еще пятьсот лет -- как одна осень. В старину же водилось дерево
чунь, для которого весна и осень жизни насчитывали по восемь тысяч лет. А
вот в навозе растет гриб, который рождается утром и умирает вечером. Весною
и летом есть комары, которые рождаются, когда идет дождь, и умирают, когда
выглядывает солнце. К северу от Крайнего Севера есть океан, зовущийся
Небесным Озером. В нем живет рыба, которую зовут Кунь, и в длину она
достигает неведомо сколько ли. И есть птица, имя ей Пэн, чьи крылья -- как
тучи, нависшие в небе, а туловище -- им соответствующее. Кто в мире знает
про эти существа? Великий Юй видел их во время своих странствий, Бои знал о
них и дал им имена, Ицзянь слышал про них и записал слышанное.
На берегах Великой Реки родятся мелкие насекомые, зовут их "цзяомин".
Они летают роем и гнездятся на ресницах у комаров, не соприкасаясь друг с
другом. Прилетают на ночлег и улетают, а комар даже не чувствует этого. Ли
Чжу и Цзы-Юй, протерев глаза и подняв брови, разглядывали их средь бела дня,
но не могли их рассмотреть. Чи Юй и учитель музыки Куан, прочистив уши и
склонив голову, слушали их по ночам, но не могли расслышать. Только Желтый
Владыка и Жун Чэн-цзы, когда они жили на горе Кунтун, воздерживаясь от пищи
три месяца, так что их сердца остыли, а тела высохли, смогли открыть свое
духовное зрение и увидели их огромными, как вершины горы Суншань; они
научились внимать токам жизненной энергии -- и жужжанье послышалось им
раскатами грома.
В царствах У и Чу растет огромное дерево, которое зовется помелон. Это
вечнозеленое дерево, которое не увядает зимой; оно родит красные плоды,
кислые на вкус, а кто съест их кожуру или выпьет их сок, излечится от
удушья. В области Цичжоу его очень ценят, но когда его посадили в землях к
северу от реки Хуай, оно превратилось в карликовый мандарин. Черный дрозд не
перелетает через реку Цзи. Барсуки погибают, если их перевезти через реку
Вэнь. Таково значение дыхания земли.
Хотя облик и характеры разных существ неодинаковы, природа их едина.
Никто из них не может заменить другого, все с рождения обладают полнотой
жизненных свойств, и каждый располагает всем, в чем нуждается. Как мы можем
знать, велики они или малы, длинны или коротки, похожи или различны?
Две горы, Тайхан и Ванъу, достигают семисот ли в окружности и
вздымаются ввысь на десять тысяч сажен. Когда-то они стояли к северу от
Цзичжоу и на юг от Хэяна. У подножия этих гор жил человек по прозвищу
Простак с Северной Горы, и было ему уже девяносто лет. Очень было досадно
Простаку всякий раз, когда он отправлялся по делам и возвращался домой,
обходить большую гору на севере. Собрал он свою семью на совет и сказал:
-- Давайте, не жалея сил, сроем эту преграду, чтобы было нам удобно
уходить от юга Юйчжоу до южного берега реки Хань!
Все согласились, и только жена засомневалась:
-- Тебе не под силу срыть даже маленький холмик, а что говорить о
Тайхан и Ванъу! Да и куда ты денешь столько земли и камней?
-- Будем сбрасывать их в залив Бохай, севернее Иньту.
И вот Простак вместе со всеми своими детьми и внуками отправился на
работу, и стали они дробить камни, рыть землю и относить ее корзинами в
море. Сын соседки, вдовы из рода Цзинчэн, у которого только что выпали
молочные зубы, тоже прибежал им помогать.
Простак не возвращался домой до тех пор, пока на смену зиме не пришла
летняя жара. Некий человек по прозвищу Умник с Излучины Реки стал смеяться
над Простаком и отговаривать его:
-- Глупец! Да разве можешь ты, одряхлевший от старости, уменьшить гору
хотя бы на волосок? Разве ты управишься с такой массой земли и камней?
Простак с Северной Горы вздохнул и ответил:
-- Где уж тебе, твердолобому, понять это! Ума у тебя даже меньше, чем у
моего младшего внука. К чему мне горевать о том, что я сам не успею кончить
работу? Когда я умру, мое дело продолжат сыновья и внуки, а потом у них тоже
народятся дети, а те тоже будут иметь детей, и так без конца. Мои потомки
будут жить здесь всегда, а гора не станет больше.
Умнику с Излучины Реки и возразить было нечего.
Дух горы -- из тех, что носят на себе змей, -- услышал речи Простака,
испугался, что тот не отступится, и доложил обо всем Верховному Владыке.
Растрогало Владыку усердие Простака, и приказал он двум сыновьям Куаэра
перенести на спине горы: одну на восток от области Шао, другую -- на юг от
области Юн. И с той поры от юга Цзич-жоу до южного берега реки Хань уже не
было преград.
Куафу, не соразмерив своих сил, захотел догнать солнце и гнался за ним
до самой долины Юй [41]. Тут его замучила жажда, и он отправился пить из
Желтой Реки и реки Вэй. Однако жажду свою он не смог утолить и помчался на
север пить из Великих Болот, но от жажды умер по дороге. Посох, брошенный
им, впитал его кровь и плоть, и из него вырос Дэнский лес, и лес этот
разросся на тысячи ли.
Великий Юй сказал:
-- В пределах Шести полюсов и внутри Четырех морей все освещается
солнцем и луной, меряется звездами и планетами, упорядочивается четырьмя
временами года, а управляется звездой Тайсуй [42]. Все в мире рождается
духовной силой, но каждая вещь имеет свою особую форму и свой срок бытия.
Только мудрый может постичь их Путь.
Цзи из рода Ся сказал:
-- Но есть и вещи, которые не нуждаются в духовной силе для того, чтобы
родиться, не нуждаются в Инь и Ян, чтобы обрести форму, и не нуждаются в
солнце и луне, чтобы проявить себя. Они умирают рано, не нуждаясь в палаче,
и живут долго, не нуждаясь в присмотре. Они не нуждаются в злаках, чтобы
питать себя, и не нуждаются в шелках, чтобы одеваться, не нуждаются в лодках
и экипажах, чтобы передвигаться. Их Путь -- быть самими по себе, и его не
могут постичь даже мудрецы.
Когда Юй укрощал потоп, он заблудился и пришел по ошибке в страну на
северном берегу Северного моря, неведомо сколько тысяч ли от Срединного
царства. Звали ту страну Край Севера, а где были ее пределы -- неведомо. В
той стране не бывает ни ветра, ни дождя, ни инея, ни росы, там не родятся
птицы и звери, насекомые и рыбы, травы и деревья. Всюду простирается там
голая равнина, окруженная со всех сторон горами, а в середине царства стоит
гора, которую зовут Кувшин-гора, ибо по форме она похожа на сосуд для вина с
узким горлышком. С этой горы, разделяясь на четыре ручья, стекают воды
горного источника, которые орошают всю страну до последнего уголка.
Там климат мягкий и не бывает моровых болезней. Люди по природе добрые
и радушные не ссорятся и не соперничают друг с другом, у них нежные сердца и
мягкие кости, они не знают гордыни или зависти. Старые и малые у них равны,
и нет у них ни правителей, ни подданных. Мужчины и женщины общаются
свободно, без сватов и свадебных подарков. Живя у воды, они не имеют
надобности пахать землю и сеять, ткать и носить одежды, ибо воздух там
всегда теплый. Они живут по сто лет, никогда не болея и не умирая
преждевременно. А потому люди размножаются там в изобилии, живя в счастье и
веселье, не ведая дряхлости и старости, печалей и горя. По природе своей они
любят музыку и, взявшись за руки, поют по очереди день напролет, не
прерываясь. Когда же проголодаются и устанут, пьют из Божественного
Источника, и силы их тотчас же восстанавливаются. А если выпьют слишком
много, то пьянеют и лишь спустя десять дней приходят в себя. Стоит им
искупаться в этом Божественном Источнике -- и кожа их становится свежей и
гладкой, и она источает благоухание целых десять дней.
Странствуя на Севере, чжоуский царь My побывал в этом царстве и на три
года забыл о возвращении. Когда же он вернулся в свой дворец, то все время
тосковал об этой стране, а потому стал раздражительным и забывчивым, не ел
мяса и не пил вина, не призывал к себе наложниц и пришел в себя лишь через
несколько месяцев.
Гуань Чжун уговаривал циского царя Хуань-гуна во время путешествия в
Ляокоу посетить и то царство. Он уже почти убедил царя, но тут вставил свое
слово Си Пэн.
-- Как можно слушаться почтенного Чжуна? -- сказал Си Пэн. -- Ведь вам
придется оставить обширное и цветущее царство Ци, прекрасные горы и реки,
пышные рощи, благочестивые обряды и празднества, изящные одежды и головные
уборы, прелестных наложниц и преданных советников! Скажите слово -- и
миллионы воинов предстанут перед вами. Махните рукой -- и прочие царства
падут к вашим ногам. Для чего вам мечтать о какой-то другой стране, уходить
от алтарей предков и селиться среди варваров? Да почтенный Чжун совсем ума
лишился!
И Хуань-гун раздумал ехать, а слова Си Пэна передал Гуань Чжуну.
-- Си Пэну этого, конечно, не понять, -- ответил Гуань Чжун. -- Боюсь,
нам никогда и не найти дорогу в ту страну. Но зачем так радеть о богатствах
Ци? Зачем обращать внимание на слова Си Пэна?
Люди южных стран бреют головы и ходят нагими. Люди северных стран носят
на голове повязки и одеваются в меха. Люди Срединных царств носят шапки и
халаты. Все, что производится во всех Девяти областях землепашцами или
торговцами, охотниками или рыболовами, все меха для зимы и холсты для лета,
все лодки для воды и повозки для суши добыты без слов, в соответствии с
естественными потребностями.
К востоку от царства Юэ лежит страна Чжэму. Когда там рождается первый
ребенок, его тут же съедают, говоря, что это сделает плодовитой его мать. А
когда умирает дед, они уносят на спине бабку, говоря: "С женой духа нельзя
жить в одном доме". К югу от Чу лежит страна Ицюй. Когда там умирает
родитель или родственник, они будут считать, что не исполнили своего
сыновнего долга, если не соберут много хвороста и не сожгут покойного. И
когда дым от костра поднимается к небесам, они говорят, что дух покойного
вознесся на Небо. Существуют государственные законы и народные обычаи, и
удивляться их странности не следует.
Конфуций, странствуя на востоке, увидел двух мальчиков, которые о
чем-то спорили, и спросил их, что было причиной их спора. Первый мальчик
сказал:
-- Я считаю, что солнце ближе к людям, когда встает из-за горизонта, и
дальше всего, когда стоит над головой, а он считает, что солнце дальше,
когда оно восходит, и ближе, когда висит над головой. Но ведь когда солнце
встает, оно велико, как балдахин над колесницей, а когда оно стоит над
головой, оно лишь с тарелку величиной.
Тут в разговор вмешался другой мальчик:
-- Но ведь когда солнце только поднимается из-за горизонта, воздух
холодный, а когда оно стоит над головой, от него так и пышет жаром. Разве не
означает это, что оно ближе к нам днем, а не утром?
Конфуций не знал, как рассудить их спор, и мальчики посмеялись над ним:
"Кто сказал, что вы многомудрый муж?"
Приведение к равновесию -- высший закон Поднебесного мира, и он
относится ко всему, что существует в нем. Что такое равновесие? Натяни волос
и прилагай к нему силы сжатия и растяжения равномерно. Сожми слишком сильно,
растяни слишком слабо -- и волос порвется. А если эти силы будут в
равновесии, то ничто способное порваться не порвется [43]. Люди сомневаются
в этом, но были и такие, которые поняли эту истину.
Чжан Хэ смастерил удочку с леской из одной шелковой нити кокона,
крючком из ости колоса, удилищем из цзинского бамбука, приманкой из
разрезанного рисового зернышка и поймал рыбу величиной с целую повозку. Даже
в стремнине глубиной в сотню саженей крючок не распрямлялся, удилище не
гнулось, а леска не рвалась. Услыхал об этом чуский царь, удивился и,
призвав Чжан Хэ к себе, спросил, какая была тому причина.
-- Ваш слуга слышал, как мой покойный отец рассказывал о том, как Пу
Цзюй-цзы стрелял из лука привязанной стрелой. Лук был слабый, а привязанная
стрела -- тонкая. Стрелу он пускал с попутным ветром и поражал сразу пару
черных журавлей, летевших по краю темной тучи, ибо собирал волю воедино и
действовал плавно. Вот и я учился ловить рыбу, подражая ему, и за пять лет
постиг это искусство. Когда я приближаюсь с удочкой к реке, в сердце у меня
нет никаких посторонних мыслей, я думаю только о рыбе. Когда я закидываю
удочку и погружаю в воду крючок, моя рука движется не слишком быстро и не
слишком медленно, и ничто ей не мешает. Когда рыба видит приманку на моем
крючке, эта приманка похожа на затонувшую пылинку или кусочек пены, а потому
глотает ее без колебаний. Так я способен одолеть тяжелое легким, а силу --
слабостью. Если ваше величество сможет таким же образом управлять царством,
он смог бы одной рукой привести в движение целый мир. Разве это было бы
трудно для вас?
-- Замечательно! -- воскликнул чуский царь.
Гун Ху из Лу и Ци Ин из Чжао заболели и попросили Бянь Цяо исцелить их.
Бянь Цяо взялся их лечить, а когда они выздоровели, сказал:
-- Вы страдали от недуга, который проник в вас извне, и этот недуг
можно исцелить лекарствами и иглами. Но у вас есть еще недуги, которые
родились вместе с вами и выросли вместе с вашим телом. Не хотите ли вы,
чтобы я исцелил их тоже?
-- Мы хотели бы сначала узнать, что это за недуги?
-- Твои помыслы превосходят твою энергию, -- сказал Бянь Цяо, обращаясь
к Гун Ху. -- Поэтому ты силен в составлении планов, но слаб в их выполнении.
А у Ци Ина энергия превосходит помыслы, поэтому он редко думает заранее и
часто страдает из-за своих необдуманных действий. Если я переставлю ваши
сердца, то вы оба выиграете от того, что ваши умственные способности и
жизненная энергия уравняются.
Тут Бянь Цяо дал им выпить вина с дурманом, и они оба стали словно
мертвыми на три дня. Он разрезал у каждого грудь, вытащил сердца, поменял их
местами и приложил чудесное снадобье. Очнувшись, они почувствовали себя
совсем как прежде и отправились по домам.
Но вышло так, что Гун Ху пришел в дом Ци Ина, а жена Ци Ина его не
признала. Ци Ин же пришел в дом Гун Ху, и жена Ци Ина тоже его не
признала. Семьи стали судиться друг с другом и попросили Бянь Цяо рассудить
их тяжбу. Бянь Цяо объяснил, как было дело, и тогда спор прекратился.
Когда Ху Ба играл на лютне, птицы пускались в пляс, а рыбы начинали
резвиться в воде. Прослышав об этом, Вэнь из царства Чжэн бросил семью и
пустился в странствия учеником при наставнике музыки Сяне. Три года он
трогал струны, настраивая лютню, но ни разу не доиграл мелодию до конца.
-- Тебе лучше вернуться домой, -- сказал ему однажды наставник Сян.
Вэнь отложил в сторону лютню, вздохнул и ответил:
-- Не то чтобы я не мог настроить струны или закончить мелодию. Я думаю
не о струнах, и то, что я стараюсь исполнить, -- не ноты. Если я не постигну
это в моем сердце, то инструмент не откликнется моим чувствам. Вот почему я
не смею исполнять музыку. Позвольте мне остаться с вами еще немного. Может
быть, я смогу достичь большего.
В скором времени он снова увиделся с наставником Сяном.
-- Как продвигается твое учение? -- спросил наставник Сян.
-- Я нашел то, что искал. Позвольте показать вам, -- ответил Вэнь.
На дворе стояла весна, а он коснулся осенней ноты "шан" и вызвал
полутон восьмой луны [44]. Тут повеял прохладный ветерок, созрели злаки в
полях и плоды на деревьях. Когда пришла осень, он коснулся весенней струны
"цзяо", вызвав полутон второй луны, и вдруг подул теплый ветер, а травы и
деревья расцвели. Летом он ударил по зимней струне "юй", вызвав полутон
одиннадцатой луны, и вдруг" похолодало, повалил снег, а реки и озера оделись
льдом. Когда пришла зима, он ударил по летней ноте "чжэн", вызвав полутон
пятой луны, и солнце стало жарко палить с небес, так что лед вокруг тотчас
растаял. Заканчивая мелодию, он коснулся ноты "гун" вместе с четырьмя
остальными. И тут поднялся благоприятный ветер, поплыли счастливые облака,
выпала сладкая роса и забили свежие ключи.
Наставник Сян погладил рукой грудь, притопывая ногой, сказал:
-- Как замечательно ты играешь! Даже наставник музыки Куан, исполняющий
мелодию цинцзяо, и Цзоу Янь, играющий на свирели, не смогли бы ничего к
этому добавить. Один взял бы свою лютню, другой -- свирель, и оба
последовали бы за тобой!
Сюэ Тань учился пению у Цинь Цина. Не постигнув искусства до конца, он
решил, что ему больше нечему учиться, поэтому он пришел проститься с
учителем перед отъездом домой. Цинь Цин не стал удерживать ученика, но,
провожая его, запел на перекрестке дорог в предместье так трогательно, что
вокруг затрепетали деревья и в небе застыли облака. Тут Сюэ Тань извинился
за свой легкомысленный поступок и попросил разрешения остаться. Больше он и
думать не смел о том, чтобы покинуть учителя.
А Цинь Цин повернулся к своему другу и сказал:
-- Когда-то женщина по имени Э из царства Хань поехала на восток, и в
Ци у нее кончилась провизия. Она въехала в столицу Ци через Ворота Согласия
и за угощение спела. Когда она ушла, звуки ее голоса еще три дня наполняли
своды дома, и прохожие думали, что она все еще там.
Как-то она проезжала мимо постоялого двора, и хозяин оскорбил ее. Тут
Хань Э протяжно запела печальную песнь, и все услышавшие ее, молодые и
старые, стали скорбно глядеть друг на друга, по щекам их потекли слезы, и
целых три дня они не могли есть. Они пошли за ней, привели ее обратно, и она
опять долго пела им. Но на сей раз слушатели стали прыгать от радости и
хлопать в ладоши, забыв, что прежде они печалились. А потом они щедро
наградили ее. Вот почему жители квартала у Ворот Согласия еще и сейчас
отличные плакальщики на похоронах, ибо они помнят пение женщины Э.
Боя хорошо играл на лютне, а Чжун Цзыци отлично умел слушать. Боя играл
на лютне, воображая, что взбирается на высокую гору, а Чжун Цзыци говорил:
"Прекрасно! Как высока гора Тайшань!"
Когда Боя представлял себе водный простор, Чжун Цзыци говорил:
"Прекрасно! Как широки Желтая Река и Великая Река!"
И что бы ни приходило на ум Боя, Чжун Цзыци тут же постигал своим
сердцем.
Боя гулял по северному склону горы Тайшань. Внезапно разразилась гроза,
и он укрылся под скалой. Его охватила печаль, он взял в руки лютню и стал
играть на ней. Сначала он сочинил мелодию нескончаемого дождя, потом --
звучание горного обвала. И что бы он ни играл, Чжун Цзыци понимал его мысли.
Потом Боя отложил свою лютню и сказал:
-- О, как прекрасно ты слушаешь! Все, что ты чувствуешь, наполняет и
мое сердце. Куда могут скрыться мои мысли?
Когда чжоуский царь My совершал свой царский выезд в западные области,
он миновал Куньлунь, но не достиг горы Янь. По дороге назад, не успев
въехать в Срединное царство, он встретил некоего ремесленника по имени
Яньши.
-- Что ты умеешь? -- спросил его царь.
-- Пусть ваше величество приказывает. Однако ж ваш слуга уже сделал
кое-что и надеется, что ваше величество соблаговолит взглянуть.
-- Принеси это завтра, мы поглядим вместе, -- велел царь.
На следующий день Яньши попросил аудиенции у царя. Тот велел впустить
его и спросил:
-- Кого это ты привел с собой?
-- Ваш слуга сделал его сам, и он умеет делать разные вещи.
Царь My с удивлением посмотрел на этот манекен: тот ходил, глядя то
вниз, то вверх -- точь-в-точь как человек. Когда мастер коснулся рукой его
щеки, он красиво запел; стоило мастеру хлопнуть в ладоши -- и он пустился в
пляс. Он показал множество разных номеров -- какие только желал царь. Царь
же решил, что перед ним действительно человек, и смотрел на его
представление вместе со своим ближайшим советником Шэнь Цзи и наложницами.
Под конец манекен подмигнул окружавшим царя женщинам и поманил их к
себе. Царь очень рассердился и хотел казнить Яньши на месте. А мастер,
испугавшись, тут же разобрал манекен на части и показал их царю. Этот
манекен был сделан из кожи и кусков дерева, скрепленных клеем, покрытых
лаком и раскрашенных в белый, черный, красный и синий цвета. Царь
внимательно все осмотрел: внутри были печень, селезенка, сердце, легкие,
почки, кишки, желудок, снаружи -- мускулы, кости, сочленения, кожа, зубы,
волосы -- все искусственное, но совсем как настоящее. Когда же все эти части
мастер соединил вновь, искусственный человек стал таким, как прежде. Царь
попробовал вынуть из него сердце -- и человек не смог говорить. Из манекена
вынули печень -- и он не смог видеть; из него вынули почки -- и он не смог
ходить. Царь остался очень доволен и, вздохнув, сказал:
-- Значит, человек своим искусством может сделать то же, что и сам
Творец вещей!
Он велел погрузить искусственного человека на повозку и взял его с
собой.
Осадная лестница Гуншу Баня, достигавшая облаков, и летающий змей Мо Ди
казались им высшим достижением человеческого искусства. Но когда их ученики
Дунмэнь Цзя и Цинь Гули прослышали о мастерстве Яньши и рассказали о нем
своим учителям, те до самой смерти больше не осмеливались хвастаться своими
достижениями и всегда носили с собой отвес и циркуль.
В старину Гань Ин был непревзойденным стрелком из лука. Лишь натянет