Леденев Виктор. Адская машина

   Семен похлопал его по затылку.
   -- Эй, водила, пошли, перегоним машину, скоро рассветает.
   Они вышли, осторожно оглядевшись по сторонам. Стас завел двигатель и "девятка" медленно поползла по скользкой траве. Далеко отгонять машину Семену не хотелось, но спрятать ее было необходимо, чтоб не торчала перед избой.
   -- Стой. Вот здесь и поставим в кустах.
   Стас свернул влево, но потом снова выехал на прежнюю дорогу.
   -- Ты что, чокнулся? Я же сказал, гони туда.
   -- Никуда я не погоню, я домой еду, управляйтесь без меня.
   Для Семена это не было неожиданностью, он давно присматривался к Стасу и замечал в нем желание развязаться с ними, но, увидев, как он сегодня ночью навалился на эту бабу, подумал, что это был просто страх новичка, а теперь все позади... Но, как видно, ошибся.
   -- Что, струсил? Решил заложить, а себе снисхождение за чистосердечное раскаяние вымолить у ментов?
   Семен задыхался от злобы, но неожиданно успокоился и почти примирительным тоном попросил:
   -- Ты пока поставь машину туда, куда я просил, не торчать же ей тут, на дороге... Поговорим еще.
   Стас задним ходом снова загнал машину в кусты, но не тронулся со своего сиденья.
   -- Давай, говори, только я все знаю, что ты скажешь и что я тебе отвечу. Да, я боюсь. Ты не боишься, а я боюсь. И знаешь кого? Не ментов, о которых ты говоришь. Они нас не найдут, а если найдут, то не скоро. Я боюсь этого мужика. Он -- крутой, я и не знал, что такие крутые бывают. Ты, по сравнению с ним, шавка.
   Семен вздрогнул от оскорбления, но сдержался, только рука в кармане крепче стиснула рукоятку "макарова". Убирать этого сопляка рано, он должен вывезти меня отсюда, но ничего не поделаешь, придется сейчас, как-нибудь сам доведу тачку до ближайшего вокзала. С ним было бы быстрее и безопаснее, но представится ли еще такая возможность избавиться от него тихо? Пожалуй, нет...
   Семен вытащил пистолет и упер его в бок Стасу.
   -- Все сказал? Теперь вылезай.
   Ствол больно уткнулся в ребра. Стас похолодел от страха и застыл. Теперь даже крутой мужик не казался ему страшным, смерть сидела рядом с ним. Он медленно, боком выползал из машины, Семен двигался следом, не отрывая дула от стасовых ребер. Он раздумывал: стрелять или нет и жалел, что нож остался в избушке. Его сомнения разрешил сам Стас, отчаянно бросившись бежать. Семен выстрелил и тот, пробежав всего несколько метров, свалился на траву...
   Матерясь, Семен потащил тело Стаса к небольшому обрывчику и столкнул вниз. До болота тело не докатилось и неподвижно застыло у самого края трясины. Семен выругался еще витиеватее, но вниз не полез, надо было спешить -- выстрел в утреннем лесу прозвучал особенно гулко и мог спугнуть мужика. Вдруг ему еще показалось, что Стас шевельнулся. Семен поднял пистолет, раздумывая, стрелять или нет. Потом опустил -- сам подохнет, а не подохнет, прихлопну на обратном пути...
   Семен засунул пистолет в карман и бегом направился к избушке.
   Валерий Петрович уже не спал, когда услышал выстрел. Из пистолета, определил он, значит, стрелял Семен. Только вот в кого? Больше выстрелов не было... Валерий открыл термос, налил в крышку горячий кофе, с наслаждением выпил... Сверток с винтовкой лежал за передними сиденьями. Перегнувшись, он достал его, развернул и начал неторопливо заряжать винтовку...
   Павел греб длинными неторопливыми гребками. Лодка двигалась небыстро, но бесшумно, только вода, стекая с весел, негромко капала в тихое озеро. До избушки оставалось совсем немного и если бандиты караулят все направления, они могут обнаружить лодку. Павел прижимался к камышам: пока они были его надежным прикрытием, но в заливе перед избушкой их не было, и он решил рискнуть. Из двери или окна залива не видно, надо выйти прямо к берегу, а там место открытое. Если кто-нибудь там маячит, я его первым засеку...
   Он осторожно привстал в лодке и глянул поверх камышей -- берег пуст. Но и лодке скрываться больше было негде и Павел налег на весла, торопясь побыстрее проскочить открытый кусок воды.
   Светлана не могла сдвинуться с места. Все тело, покрытое синяками, безжалостно ныло, руки и ноги не повиновались воле... Ей недолго пришлось притворяться равнодушной -- неистовство этого зверей, побои, издевательства почти выключили ее сознание. Она уже не реагировала ни на что: завеса полного отключения чувств спасла ее от безумия...
   Алексей временами приходил в себя, видел, что творилось в избушке и только беззвучно плакал, бессильный что-либо изменить, хоть что-то сделать. Голова раскалывалась от малейшего движения и единственное, чем он мог помочь Светлане -- стараться закрывать глаза, когда она останавливала на нем полный невыносимого страдания взгляд. К утру ему стало легче, он даже встал и, не обращая внимания на окрик Шварца, сел на полати рядом со Светланой и стал гладить ее избитое лицо, развязал стягивающую рот повязку... Шварц ухмыльнулся, глядя на них. Телячьи нежности... Ничего, пусть потешатся, все равно... Баба пусть хоть перед смертью покричит, а то ведь так и молчала, только стонала. Да, славная была ночка и чего это он, дурень, раньше такого не попробовал? Хорошо...
   Выстрел Павел услышал, когда оставил лодку у едва приметного в камышах мосточка и вброд добирался через заросли к берегу. Патронташ он положил на голову, а ружьем придерживал его сверху. Выстрел раздался справа. Стреляли из пистолета. Значит у них два ствола. Наверняка пистолет у этого уголовника, вряд ли он доверит его амбалу. Значит в избе либо двое, либо один. Плюс его ружье... с картечью. Алешка и Света тоже здесь, если живы... А если нет?
   Ничего в этом раскладе он изменить не мог. Надо было идти. Идти туда...
   Я ПОМНЮ те полкилометра каменистой дороги, где они нас ждали, терпеливо и безмолвно, как умеют ждать только на Востоке. Впереди они оставили приманку: ту самую ракету, за которой мы безуспешно охотились два месяца. И двое наших уже поймались на этот крючок: Генка и Костя ушли за ней вчера вечером и исчезли. Пришла наша очередь, только теперь мы плевать хотели на эту железяку и они тоже понимали это. Генкина "walkie-talkie" подала сигнал тревоги всего три часа назад... Кто включил ее, сам Генка или они? Сейчас это было неважно, кто. Был шанс один из тысячи, что хоть один из ребят жив, а значит, ловушка была открыта и мы в нее собирались влезть. Только не закрыв глаза. Это и было главным препятствием -- глаза хорошо видели эти полкилометра отлично пристрелянной ими дороги. Спрятаться или разделиться на обход можно было только под их прицелом. Они это тоже понимали и потому ждали.
   Три часа прошли не напрасно, командир выпросил старый французский БТР у местного командования. Это была старинная колымага, напоминавшая слегка бронированный ящик на колесах. Славка постучал по броне кулаком и невесело пошутил, что такую штуку навылет не прострелишь, все пули залетят внутрь, пошумят и обратно не вылетят.
   Командир, как всегда, не приказал, а вроде бы попросил, извиняющимся, но до жути бесстрастным голосом.
   -- Ребята, один шанс у нас есть, а может быть и два. Надо доехать на этой кофемолке вот до того бугорка. Там трое смогут спрыгнуть во-о-н в ту ямочку. Пока они будут добивать нас в этом гробу, трое будут сбоку, а это косоглазым сильно не понравится... Если сумеем, мы вас поддержим огнем и маневром этого дедушки мирового танкостроения. Как минимум, еще двое, если они нас не накроют с первой ракеты, тоже выскочат во-о-н на тот камушек и внесут свой посильный вклад. Вы меня поняли, ребята? Больше мне вам нечего сказать, сами все сделаете, как сможете. Там наши...
   Славкин язык не удержался на месте.
   -- И еще ракета...
   Командир обвел всех своими близорукими глазами и повторил:
   -- И еще ракета.
   Я впервые сидел на водительском сиденье этой коробки, руль казался чужим, педали -- неудобными... Ладно, пилить по прямой, никакого искусства не надо, только тормозить вовремя. А с этим делом у дедули все было в порядке -- тормозил мертво... Ребята скрючились возле заднего люка, первым был Леха с ручником -- прикроет высадку. Остальные нашпиговались гранатами до упора. Если начнем гореть все вместе -- далеко слышно будет. Командир положил мне руку на плечо.
   -- Поехали, Паша...
   Выстрел услышали и трое в избушке. Никто из них не мог различить, кто и из чего стрелял, но все трое отреагировали на раскатистый звук. Алексей и Светлана с надеждой, Шварц -- с беспокойством. Кто стрелял, Семен? В кого? Неужели мужик объявился так рано? Или еще что случилось?
   Шварц осторожно выглянул в окно, сжимая в руках ружье. Никого не было видно, только поднявшийся легкий ветерок шевелил кусты. Солнце появилось не надолго и теперь скрылось за грядой облаков. Погода явно портилась. Шварцу было наплевать и не погоду и на солнце -- его интересовало, кто стрелял. Однако из избы выходить он не решался, лучше подождать Семена... Шварц немного успокоился, хотя еще с минуту продолжал наблюдать за поляной.
   Увлекшись наблюдением, он не заметил, как Алексей, покачиваясь , но стараясь шагать тихо, медленно подошел к двери. Палки в скобе не было, Шварц дверь не запер...
   Семен быстро выдохся. Закололо в боку, пересохла глотка... Он перешел на шаг, успокаивал себя тем, что вряд ли мужик сунется к избе так рано. Еще его беспокоил Шварц, от него тоже надо было избавиться, но ведь ружье... Дал дураку, надо было припрятать по дороге, из него убирать было бы надежнее ружье-то мужика... Вот пусть и копают, если захотят, конечно.
   Ну, об этом думать будем позже, сейчас надо приготовиться к встрече хозяина ружья, а там посмотрим...
   Павел последние метры в кустах прополз на животе. Теперь он хорошо, на дистанции выстрела, видел дверь в избушку. Она была прикрыта. Сколько бы их там не было, надо было спровоцировать их на действия. Павел сложил руки рупором и громко крикнул:
   -- Эй, подонки, что ж не встречаете гостей?
   Дверь распахнулась, точно кто-то только и ждал его крика...
   Алексей услышал голос отца и, не сознавая, что делает, рванул дверь, выскочил наружу. На поляне перед избой никого не было и он растерянно шарил глазами по кустам. Отец словно вырос из-под земли прямо перед ним, почти незаметный в своей камуфляжной униформе. Нервы Алексея не выдержали, он совсем по-детски вскрикнул:" Папа!" и бросился навстречу отцу...
   Шварц, услышав голос Павла, сначала пугливо пригнулся, ожидая выстрела, затем заметил, как распахнулась дверь. Фрайер-то ожил, сученок! Шварц рванулся за ним. Алексей, пошатываясь, пробовал бежать к какому-то человеку в десантной форме, в котором Шварц не сразу узнал Лемешонка. Ноги Алексея заплетались, голова отчаянно моталась и он изо всех сил пытался не упасть...
   За спиной сына Павел увидел Шварца с двустволкой в руках и чуть не взвыл -- Алексей шатался и почти полностью перекрывал сектор обстрела. Павел рванулся вправо, пытаясь переключить внимание Шварца на себя, закричал что-то, но Шварц был дураком...
   В этом огромном теле мозгам досталась самая малая часть. Анатолий, по прозвищу Шварцнеггер, сделал последнюю в своей жизни глупость. Он увидел, как Лемешонок бросился в сторону, пытаясь заставить его, Шварца, отвлечься от бегущего фрайерка и стрелять по нему. Может он и сообразил бы, где для него была главная опасность, но для этого надо было чуть больше времени и мозгов. При полном отсутствии того и другого, в нем сработал заложенный неизвестно кем и чем инстинкт подлого убийцы: Шварц выстрелил в спину...
   Алексей даже не взмахнул руками, он просто сложился вдвое и застыл на траве.
   Шварц еще только переводил ствол в сторону Павла и в эти последние мгновения своей глупой и подлой жизни он увидел замедление времени. Ему показалось, что он переводит ствол с упавшего Алексея на фигуру в пятнистой одежде ужасно быстро. Сейчас он нажмет на спуск и эта фигура тоже сложится пополам и замрет на траве, ведь он даже не успел поднять ружье от бедра, лопух...
   С этой нехитрой мыслью в своих крохотных иозгах Шварц и уиер. Ствол ружья Павла дернулся дважды. Первая пуля "wingstar" отбросила огромное тело Анатолия на бревенчатую стену и он на какое-то мгновение прилип к ней. Вторая пуля проделала еще одну дыру в этом, уже мертвом, теле и была лишней.
   Семен услышал три выстрела, прозвучавшие быстро, один за другим, и остановился. До избушки оставалось еще метров триста и сто из них лежали через открытую поляну. Похоже, что роли переменились и теперь ему придется в открытую подходить к избе. Стреляли двое, выстрелы были немного разными: гулкий первый и посуше -- два других. Кто же выстрелил последним? Это раз. А второе неприятное открытие -- у мужика, значит, есть еще одно ружье? Хитер, сука... Одно на виду, а другое где-то прятал?
   Семен, пригнувшись, стал приближаться к избе.
   Павел держал голову Алексея на левой руке, а правой по-прежнему сжимал ружье, ожидая выстрелов. Было тихо и он перевернул сына на спину -- три картечины... Одна в ногу, это ерунда, другая в плечо, тоже не страшно, но вот третья... чуть ниже ребер. Изо рта Алексея показалась маленькая струйка крови. Если из легких, еще терпимо, а вот если ниже... Печень или почка? Павел лихорадочно соображал, что же делать? Ясно было одно -- оставаться на открытом месте, когда рядом бродят двое вооруженных уголовников нельзя. Так, двое или один? Один стрелял, другой лежит, а третий? Павел взглянул на дверь. В проеме двери стояла Светлана в каких-то лохмотьях... Он подхватил сына и бегом бросился к дому, не посмотрев даже толком на жену. Она вошла следои и прикрыла дверь. Павел обернулся и только сейчас разглядел ее опухшее от побоев лицо, неуверенную походку и багровые кровоподтеки на руках, ногах, груди -- разорванное грязное платье еле-еле прикрывало наготу...
   -- Боже, что они с тобой сделали... родная... Помоги мне. Здесь, в кармане, пакет. Достань и перевяжи ему плечо, я посмотрю живот.
   Павел задрал рубашку сына -- выходного отверстия на животе не было, плохо дело... Вот если бы была водка, влить ему сейчас хоть несколько граммов. Да и позже, когда придет в себя, не выдержит ведь болевого шока без лекарств... И нечем его снять. Он проверил бутылки, валявшиеся на полу -допивали, гады, до последней капли. Он даже застонал от бессилия помочь сыну. Светлана со слезами на глазах смотрела на отца и сына...
   Павел вышел, осторожно обошел избу, брезгливо отбросив в сторону руку амбала, который так и остался лежать с недоуменным выражением лица... У дальней стены лежала короткая деревянная лестница. Павел осторожно приставил ее почти вплотную к бревнам и поднялся на несколько перекладин. Теперь его голова была на уровне кровли. Осторожно выдвинувшись вперед, он осмотрел эту сторону. Ничто не выдавало присутствия людей, только вот там, слева над кустами трещала сорока. Значит они там. Боятся выйти на открытое пространство... Пожалуй, можно успеть. Павел спустился вниз.
   -- Идем, Света. Как он? Пульс есть?
   -- Есть, но слабый... Прости меня, Паша!
   -- За что, глупая? Помолчи лучше и помоги.
   Он проверил повязки и подхватил сына на руки -- на плече нести было опасно с такой раной. Выйдя наружу, он жестом приказал жене прихватить ружье, патронташ он еще раньше набросил на шею, и показал, куда им идти. Светлана без страха вырвала ружье из руки Шварца, взглянула, не видит ли Павел, и дважды изо всей силы ударила прикладом неподвижное тело между ног...
   Павел ломился через камыш, мало эаботясь о тишине. Эти не сразу осмелятся вылезти, будут выжидать, а Алексей ждать не мог. Светлана следовала за ним, он слышал ее дыхание. Вот и лодка. Павел опустил Алексея на рыбины и начал заводить мотор. Он чихал, хватал было, но никак не хотел работать. Павел прекратил бесполезные попытки и внимательно осмотрел двигатель. Так и есть, мало подкачал горючего... Мотор взвыл на холостых оборотах -- теперь эти подонки точно засекут их. Ну и пусть, даже к лучшему, осмелеют...
   -- Света, родная, гони на ту сторону. Может успеешь в больницу довезти. Пожалуйста, родная...
   Светлана шагнула в лодку, поцеловала Павла и взялась за румпель мотора. Резко лязгнуло сцепление, но шпонка выдержала. Лодка, мгновенно набирая скорость, развернулась и рванулась к далекому берегу, где была больница и где, быть может, ждало спасение...
   Семену не было видно, что происходило за камышами, но когда лодка появилась на открытой воде, он понял -- удирает баба, мужика рядом не видно. Значит Шварцу капут... А мужик остался на берегу. Ему по камышам ползти, а я смогу бегом до избы добраться. Бегом...
   Павлу не повезло. Он попытался пройти к берегу другим путем, вляпался на топкое место и теперь с трудом выбирался из густых камышей. Хватаясь за жесткие стебли, он не переставал думать о сыне: довезет его Светлана живым? Из горького опыта знал, что два таких ранения без возможности остановить внутреннее кровотечение... Шансов у сына не было. Да и у него положение было не лучше -- застрял, как приклеенный. Каждый шаг давался с трудом, нельзя было спешить. На болоте спешка плохо кончается, а умереть вот так, за здорово живешь, он просто не имел права, пока живым ходит хоть один из этих подонков, а их пока двое. И оба живы.
   Павел ошибался, охоту за ним продолжал только один, зато самый опасный из этой троицы. Недостаток опыта, он восполнял звериной хитростью и избытком злобы, которая и делала его еще более опасным. Сейчас он угадал, что Павел ему не страшен, что-то там случилось, так как он уже пробежал метров пятьдесят совершенно беспрепятственно. Дверь в избушку было открыта и Семен чувствовал, что за ней никто не прячется. Подбегая к избе, он успел заметить тело Шварца в луже крови и его дважды простреленную грудь.
   Только отдышавшись, он понял, что его поразило неосознанно, когда он увидел мертвого Шварца.
   -- Ох, ни хрена себе, чем он стреляет, этот мужик? Такие дыры делает...
   Его продрал озноб. Кажется, мужика разозлили основательно. Рано я Стаса убрал, сейчас бы пригодился, хоть отвлек бы. Теперь одному расхлебывать. Семен схватил свой "дипломат", который так и лежал в углу, судорожно рассовал по карманам деньги, документы, нож... Теперь отсюда надо было смываться и подождать мужика неподалеку, наверняка он сюда вернется... Он выглянул из двери и рывком рванулся к кустам на берегу. Из них хорошо просматривалась избушка, подходы к ней. И дистанция для стрельбы подходящая, отсюда он не промахнется.
   Павел прекратил шумную возню в камышах и выбирался с особой осторожностью, он потерял темп и теперь не мог диктовать свои условия игры. Упустил противника из поля внимания: придется снова искать и заставить обнаружить себя. Если только эти двое не успеют первыми. Он взглянул на часы -- прошло всего полчаса с того момента, как он высадился на берег. Всего полчаса... И нет Алешки. Он уже видел такие безжизненные лица, наливавшиеся той неизвестной художникам мира краской, которая предвещает смерть. Помочь ему он был не в силах. Оставалось покарать. Один мертв. Он свое уже получил. Павел подумал о Шварце мельком, как о выполненной работе, вернее, только части работы -- оставались еще двое...
   Светлана... Может быть она успеет и свершится чудо. Боже, помоги сыну и ей, если можешь. Он понимал, даже знал наверняка, что с ней случилось, что произошло в эту ночь в избушке и был рад, что сейчас жене некогда было размышлять о случившемся, пока у нее была другая цель -- спасти, ну, постараться спасти Алексея...
   Павел, наконец выбрался из трясины и внимательно рассматривал избушку и соседние заросли. Где они сейчас?
   Семен заметил легкое колебание веток, ему даже показалось, что он увидел какое-то жуткое лицо, но длилось это всего несколько мгновений и выстрелить наугад он не решился, чтобы не обнаружить себя. Мужик был там, в кустах, он не сомневался, пусть только покажется... Семен встал за кустами, изготовился к стрельбе. В этот момент он стал виден со стороны озера.
   Светлана плакала не переставая, беззвучно, без всхлипов и рыданий. Просто слезы текли безудержно, размазывались встречным ветром, снова текли и текли. Она выжимала из мотора все, что он мог дать, но все равно казалось, что лодка движется ужасно медленно. Струйка крови изо рта Алексея не унималась, тихо стекая на настил лодки. Светлана сбросила обороты мотора, оставила румпель и склонилась над Алексеем.
   -- Что, Алешенька, потерпи еще немного, потерпи, скоро приедем... Алексей открыл глаза, он пришел в себя и на него навалилась боль. Боль жуткая, взрывающая все внутри...
   -- Свет... ла...
   Кровь хлынула фонтаном на ее лицо, руки... Алексей вытянулся и затих. Она схватила его руку, торопливо нащупывая пульс. Его не было. Светлана медленно вернулась к мотору, зачерпнула за бортом воду, плеснула в лицо, смывая кровь Алексея, залившую ей глаза... Затем еще и еще зачерпывала воду, пила ее из ладони, снова смывала кровь. Затем дала полный газ, развернулась "на пятке" и на полной скорости погнала лодку к избушке. Она интуитивно выбрала верное направление -- прижималась к камышам, повторяла все изгибы берега.
   Перед эаливчиком она уменьшила скорость до малой, нагнулась за ружьем. Неумело переломив стволы, зарядила ружье, осторожно спустила предохранитель, который так подвел ее вчера вечером...
   Семена она увидела сразу, как только лодка обогнула последние камыши. Он стоял за кустами и целился из пистолета. Он хотел стрелять в ее Павла... Светлана, не вставая с банки, подняла ружье и, эакрыв глаза, надавила на спуск, потом на второй. Отдача от дублета чуть не выбросила ее из лодки. Лодка вильнула и это спасло Семена. Картечь прошла слишком высоко, не причинив ему вреда. Он обернулся и несколько раз выстрелил. Одна пуля, пробив тонкие борта, прошла рядом с ногами Светланы, другие пропели рядом. Лодка вертелась на месте, пока Светлана пыталась перезарядить ружье. Семен прицелился тщательней -- женщина в лодке выпустила ружье и схватилась за руку...
   Выстрелы с озера Павел оценил сразу и однозначно -- сына больше нет и Света решила помочь ему... Это было некстати. Теперь на него ложилась двойная нагрузка -- добавилась забота о Светлане. Из кустов напротив захлопали выстрелы. Павел выстрелил на звук и выскочил на поляну. Противник был закрыт густыми зарослями и Павел наугад стрелять больше не стал. Еще выстрел из-за кустов и Павел заметил, как присела Светлана. Теперь все решали секунды, проскочит он это открытое пространство или...
   Пуля прошла рядом и Семен вжал голову в плечи чуть не до пупа. Звук был противный, с шелестом, будто по гравейке рядом прошел грузовик. Вспомнив о дырах в груди Шварца, он ощутил дикий страх, что следующая дыра останется в его голове. Не думая ни о чем, он бросился к машине. В узком просвете между кустами он заметил бегущего Павла, не целясь выстрелил в его сторону и изумленно заметил, как тот словно споткнулся... Но страх продолжал гнать его вперед. Сейчас он думал только об одном -- скорее в машину и бежать от этой верной смерти в пятнистом комбинезоне...
   Пуля задела бедро. Рана была неопасной, кость цела -- это Павел понял сразу, когда почувствовал, как обожгло огнем ногу. Он резко бросил тело вправо, прокатился несколько метров и залег, держа в прицеле подозрительный сектор кустов. Но выстрелов больше не последовало, в наступившей тишине слышался лишь далекий треск сучьев под ногами убегающего человека. Павел встал, стараясь не опираться на простреленную ногу. Да, с ней не побегаешь...
   Лодка кружила неподалеку, Светлана наскоро затянула поцарапанную пулей руку и держалась вне досягаемости выстрелов. Павел взмахнул рукой и поковылял к воде. Светлана поняла и на полной скорости погнала лодку. Через полминуты Павел уже сам повел ее к месту, где оставил машину. Время, время! Оно сейчас стало его главным врагом...
   Лицо Алексея Светлана прикрыла куском брезента. Павел смотрел на тело сына, сжав зубы так, что побелели скулы. Когда лодка с размаху вылетела на песок, брезент свалился и Алексей увидел мертвое лицо сына...
   Вездеход сорвался с места, как застоявшийся конь. Павел не стал выезжать прежним путем, а повел машину по краю озера. Затем свернул к лесу и, лавируя среди деревьев, пошел на перехват. Здесь была доля риска -- куда поедут эти сволочи, он не знал... Через поселок? Там дорога лучше, можно гнать побыстрее, но больше машин и людей... Вправо? На Оболь? Там перерыли дорогу строители, на "девятке" не проскочишь... Значит, все равно они вернутся сюда. Только бы не пропустить их на хорошую дорогу, там они меня обштопают в два счета...
   Валерий Петрович был терпелив, как гиена. Уже хлопали выстрелы, что-то там происходило, а он ждал. Короткая разведка подтвердила его предположения: никуда им не деться, поедут здесь, больше негде. Место для стрельбы было отличное, а в том, что не промажет на таком расстоянии, он не сомневался. Выстрелов было много и Валерий ждал развязки. Лучший вариант -- побольше трупов, которые будут молчать и пусть тогда разбираются, кто кого и за что пристрелил. Неясную тревогу вызывали три выстрела, какие-то отличные от остальных, от них веяло страхом. Но вот выстрелы прекратились, последний был пистолетный. Ай да Семен, молодец, кретин... Тебя я пришью с удовольствием. Валерий поудобнее расположился на пригорке.