Леденев Виктор. Адская машина

   -- Я мастер спорта по дзюдо... был. У меня три курса физкультурного, я даже книжки читаю. Меня можно было и по другому... Со мной можно и по другому...
   Взгляд Анатолия остановился на Веронике, которая преданно глядела на него.
   -- Вместо тебя -- мымру! Ой, подохну от смеха. Ну, да ладно, не боись, у меня это не надолго. Покалякаю, может в кабак с ней потащусь, но вечерком буду здесь, поняла? Чтоб все было, как вчера. Сходишь за жратвой, вот тебе деньги, и больше из дому ни-ни. Выпивку я привезу.
   Инна готовилась к приему гостей. На столе стоял букет цветов, на газовой плите весело свистел чайник. Из встроенного в секции бара появились бутылки коньяка и сухого вина, хрустальной резьбой засверкали фужеры...
   На звонок в прихожей Инна пошла не торопясь, по дороге успев еще раз придирчиво осмотреть себя в зеркале.
   Валя картинно стояла в дверном проеме, позади, с огромным букетом, ослепительно улыбался Анатолий, по прозвищу Щварценеггер.
   -- А вот и мы, принимай, подруга, гостей... Знакомься: Анатолий, сотрудник и доверенное лицо моего Валеры.
   Анатолий постарался изобразить еще одну улыбку -- точь в точь, как у своего знаменитого прототипа.
   Инна, болтая с подругой, внимательно рассматривала обещанного принца. И все больше убеждалась, что принц пришел отменный. Высокий, с мощной мускулатурой, приятным, хотя и туповатым лицом. Она нисколько не верила а басню Валентины о влюбленном молодом человеке, но ей было сейчас наплевать на это. Ее редкие любовные приключения не выходили из привычного круга преподавателей, научных сотрудников, чаще всего ее возраста и старше. Теперь она сравнивала их тщедушные фигурки, дряблые мышцы, отвислые животики с этим великолепием молодости. Сравнение было явно в пользу Анатолия.
   Пустой, необязательный разговор перескакивал с одного на другое, с каждой выпитой рюмкой становился все непринужденнее. Анатолий, приготовившийся было преодолевать отвращение к очередной "мымре", увидев Инну, воспрял духом. Она выглядела не старше тридцати пяти и была такой милой и аппетитной, что уже через несколько минут Шварц забыл об утренних стенаниях.
   Звонок в дверь вызвал приступ веселья -- еще гости, гуляем! Инна пошла открывать дверь и вернулась с растерянным лицом. Позади нее стоял и с любопытством оглядывал гостей Алексей.
   -- Знакомьтесь, это мой сын Алексей... Вот приехал из Крисвят... Это мои друзья, Валентина Львовна... Анатолий...
   -- Алексей, сын вот этой прекрасной дамы. Мама, ты сегодня просто великолепно выглядишь! А что это вы здесь празднуете?
   Валентина пришла на помощь.
   -- У нашего друга Анатолия сегодня важный день. Он..он...получил премию за одно очень ценное изобретение.
   -- Так вы инженер? Замечательно! Надо выпить за технический прогресс.
   Алексей с размаху плеснул коньяку в первый попавшийся бокал, выпил и застыл с пустым бокалом в руках. Он выпил! Хотя еще полчаса назад, по дороге от вокзала домой он не один раз повторял себе, что никаких выпивок не будет, он человек слова и отца не подведет! И что же? Не успел войти домой, как уже бокал коньяка... Он растерянно поставил бокал, поймал тревожный взгляд матери.
   -- Извините, я как-то некстати.
   Смущения Алексея Шварц не заметил, зато сразу засек, как жадно тот выпил коньяк. Это было ему знакомо. Сам он выпить умел, но очень часто видел, как напивались другие: быстро и неуиело. И этот из таких, решил Шварц. Но что было делать в этой ситуации, когда сын испортил завязавшийся было контакт с мамулей, Шварц придумать не мог. Надо было посоветоваться с Валерием Петровичем. Извинившись, он прошел к телефону в прихожей и, прикрыв дверь, набрал номер.
   -- Это я, Шварц. Тут ее сын приехал. Нет, ничего такого не было... Не успел. Так что мне делать?
   Валерий Петрович тоже не знал, но, в отличие от Шварца, умел думать.
   -- Вот что, к дамочке не приставай при сыне, будь джентльменом, а сына вечером утащи куда хочешь: пей, гуляй, бабу ему найди, но никуда от себя не отпускай. И держи меня в курсе, я подумаю, что делать.
   Повеселевший Анатолий вернулся в комнату. Алексей, слегка захмелев от выпитого, рассказывал о своих планах на сегодня и завтра. Увидев Анатолия, обратился к нему.
   -- Вот вы мне наверняка поможете, а то эти женщины... Видик я хочу купить, не посоветуете что брать? Да и к машинам надо пpицениться...
   -- Видик, ого! А деньги есть, хоpоший видик и стоит хоpошо, а уж пpо машину я и не говоpю... .
   -- Есть... не у меня, правда, у отца.
   -- Вот не знал, что у вас муж богатый человек.
   -- Мы в разводе... Я и сама не знала, что он вдруг разбогател...
   -- Не разбогател, а заработал. Отец, как он себя называет,-- вольный фермер. Почти год вкалывал и получил...
   -- Алексей, тогда я могу сказать, вам просто повезло -- один мой знакомый, тоже... изобретатель привез недавно из Штатов видик с жуткими навоpотами и хочет толкнуть. Я с ним переговорю, а с вами давайте встретимся часа через два и все обсудим.
   Анатолий стал прощаться, заторопилась уходить и Валентина. Инна с сожалением пошла их проводить до дверей.
   -- Вы уж помогите сыну, он такой непутевый. И меня не забывайте: сын приехал и уехал, а я опять одна останусь...
   Алексей сидел за опустевшим столом и рассматривал бутылку с коньяком. Выпить еще хотелось. Решившись, он налил довольно много и залпом выпил. Инна успела заметить, как он поставил фужер и быстро сунул в рот попавшуюся под руку закуску.
   -- А ты все еще пьешь? Мало тебе всего, что натворил: из университета выгнали, на работу только в деревне взяли. И там пьешь, с отцом на пару? Алкоголики несчастные.
   -- Ты что, мать. Отца-то за что, ведь он же совсем не пьет, ни капельки, даже по праздникам. А что он пил разве?
   -- А то как же. Только он хитрый был, если выпьет -- приходит домой поздно, когда ты уже спишь... А после своего Вьетнама почти каждый день раньше двенадцати домой не являлся...
   -- Какого Вьетнама, мать? Он что, там работал? А мне никогда не рассказывал.
   -- Еще бы, это у нас запретная тема в доме. Не работал он там, а воевал. А потом молчал. Сядет, уставится во что-нибудь и молчит. Напьется, навеселится и опять молчит. Сутками мог молчать. Они там секретные какие-то были. Он потом много лет под присмотром находился. Ко мне приходили, если, мол, расскажет что-нибудь или по пьянке начнет болтать, сообщите.
   -- Кто приходил? Кому сообщать?
   -- Кому, кому... маленький что ли?
   -- И ты... сообщала?
   -- Ну, туда я не ходила, я отцу своему рассказывала, он ведь там работал... А уж он pешал...
   -- А бате что-нибудь за зто было?
   -- Не знаю, мы разошлись, надоели мне эти переживания...
   -- Ну, родители, вы даете! До двадцати двух лет сын дожил, а ему только сейчас такие вещи pассказывают...
   Алексей, возбужденный от коньяка и всего услышанного, неpвно ходил по комнате. Инна убирала со стола грязную посуду, не замечая, какое впечатление произвел ее рассказ на сына. Она думала о своем.
   Сын прошел в свою бывшую комнату, оглядел привычный интерьер, сел на диван. В спортивной сумке до сих пор лежали его кеды, спортивный костюм, какие-то тетради, фотографии... Он вытряхнул в шкаф вещи, положил бумаги в стол, перекинул через плечо пустую сумку. Достал из кармана пачку денег, разорвал бандераль, отщипнул солидную стопку купюp и сунул в куртку. Остальные деньги положил в комнате матери в туалетный шкафчик.
   -- Я пошел, мама. Отец столько поручений надавал, ужас! Я ведь теперь его заместитель... По магазинам надо успеть, на завод. И с Анатолием договорились встретиться, обещал помочь человек.
   Мать с трудом оторвалась от воспоминаний о прошлом и будущем, устало посмотрела на сына.
   -- Я тебе ничего и не говорю, все равно, как горох об стенку. Приехал, называется! Полчаса побыл и побежал... Как отец... Иди на все четыре стороны, иди к нему, он тебя научит... Знаешь, сколько он крови мне попортил, сколько нервов это мне стоило...
   Ее холеное лицо преобразилось, сейчас на нем было хорошо знакомое сыну выражение ненависти -- накрашенные губы тряслись, руки сжались в кулаки... Алексей досадливо дернулся: все это он видел столько раз! И ушел, хлопнув дверью.
   Город принял Алексея, как ветхозаветный отец своего блудного сына. Шумом, кипением жизни на улицах, веселой толчеей в троллейбусах, привычной деловитостью метро, даже очередями в мага- ' зинах Алексей наслаждался. Он был порождением города, его маленькой составной частицей и почувствовал это с новой силой, когда, выполняя поручения отца, отправился по многолюдью знакомых с детства улиц. Он вспоминал, как в поселке невозможно было пройти куда-нибудь незамеченным, разве что в темноте... И сейчас он упивался своей анонимностью, -- он был сам по себе, никому до него не было дела и это давало ощущение свободы.
   Женщины проходили мимо нарядные и удивительно красивые. Алексей впервые заметил, как много красивых женщин в его родном городе и ему вдруг непреодолимо захотелось с кем-нибудь познакомиться, посидеть за столиком в летнем кафе над речкой, проводить домой в прохладных сумерках... Чего еще ему захотелось, Алексей уточнять не стал, только блаженно улыбнулся.
   Город, принявший его, как родного, и пачка денег в кармане сыграли с ним злую шутку -- он окончательно потерял чувство барьера -- сейчас ему казалось, что он может все и все ему дозволено. Из головы начисто вылетели слова отца, которые казались ему сейчас надуманными и ненужными.
   Где жил Семен, никто из его приятелей не знал. Его уголовное прошлое не было для них секретом, но что за ним числилось, они могли только гадать -сам Семен никогда не рассказывал об этом. Да и после зоны было, видимо, что-то серьезное, что не позволяло Семену маячить на виду у милиции. Изредка приходил в ресторан, пил много, не пьянея, любого шума избегал. Если Шварц затевал драку, Семен линял без разговоров. Поначалу это казалось Шварцу просто трусостью, но когда они побывали вместе в делах "по изъятию ценностей", как говаривал сам Семен, Анатолий убедился, что Семен безудержно жесток с жертвами, не останавливаясь ни перед какими уловкаии, чтобы добиться своего. После последнего дела, когда Семен пытал "клиента" горячим утюгом, Шварц стал даже его опасаться. То, что он был сильнее и мог одолеть Семена в любой драке, сомнений у него не было, но не было и сомнений в том, что может получить от дружка и выстрел, и нож в спину. Оружия Шварц не признавал, разве что нунчаки, но это так, для забавы что ли... А вот в том, что у Семена есть пистолет, хотя никогда его не видел, он был уверен.
   Семен вышел на связь с Валерием Петровичем сам, а вот Стаса пришлось искать по городу. Анатолий взял такси и поехал по точкам, где он мог быть. Стас-шмаровоз был приятелем почти всех проституток города, умудрялся помнить их имена, клички, адреса и был незаменим для Валерия Петровича, когда его гостям или просто нужным людям вдруг требовалось женское тепло и нежные руки... В остальное свободное время Стас торговал помаленьку и числился в таксомоторном парке, обслуживая в основном своих подружек. Больших денег это не давало, но Стаса не очень привлекали денежные дела с большим довеском в виде многих лет лишения свободы и он жил спокойно, балансируя на грани закона и не задумываясь над будущим. Да и зачем было о нем думать -- девочки были очаровательны , а жизнь -- прекрасна.
   Стаса Шварц отыскал у гостиницы "Интурист". Он сидел в валютном баре, где пока было пустовато -- клиенты стасовских девочек мотались по городу в автобусах и рассматривали достопрпримечательности. Увидев Шварца , Стас замахал рукой , приглашал его к столику, где он сидел с двумя шлюхами голливудского класса. Шварц подсел к столику, выпил какой-то коктейль, назначил время встречи и быстро ушел, оставив Стаса попивать кока-колу в компании его девиц.
   После разговора с начальством Лемешонок ощущал и удовлетворение и тревогу. Вовсе не был он уверен, что ему никто не сможет помешать, что вместо настоящей работы он не будет заниматься тяжбами, собиранием бумаг, переживать нашествия различных комиссий. Всю эту бюрократическую мясорубку он хорошо знал, не раз сталкивался в своей жизни. И опять-таки не был уверен, что победит тот, кто прав, а не тот, кто имеет власть. Обдумывая ситуацию, он и не заметил, как подъехал к дому.
   Светлана возилась во дворе, готовила корм для свиней. Павел вышел из машины, изо всей силы, по давней привычке, хлопнул дверцей. Она не закрылась. Зная норов машины, Павел покрутил головой и не стал повторять операцию закрывания строптивой дверцы. Подошел к жене обнял ее сзади, поцеловал в шею. Светлана обернулась к нему и, высоко держа испачканные руки, приподнялась на цыпочки, чмокнула мужа в щеку. Павел сбросил куртку и стал помогать жене -- понес задавать корм свиньям в сарае. Работая, он не переставал размышлять. В том, что приезжее начальство теперь в покое его не оставит, он не сомневался, да и позиция председателя может перемениться -вместо нейтралитета начнется война. Павел вздохнул, вот войны-то ему как раз и не хотелось... Надо бы с кем посоветоваться. Вот только с кем? Как ушел с должности, сразу обнаружил, что друзей среди тех, с кем столько лет тащил колхозный воз, так и не нажил. Был, правда, Василь, друг надежный, проверенный временем и делом...
   Павел поставил пустое ведро, потянулся и весело сказал Светлане, которая уже мыла руки у колонки:
   -- Давай-ка, домоправительница, поесть хозяину и зксплуататору трудового народа, а то у него мысли насчет дальнейшего порабощения трудящихся плохо шевелятся...
   Светлана ушла в дом накрывать на стол, а он присел на крыльце, закурил. Точно, к Василю ехать надо обязательно, рассказать. Он не любил просить друзей, обременять их своими заботами, берег это лишь на самый безвыходный случай, а тут, видно, такой случай и пришел. Павел почти фиэически ощущал ту ненависть, которую излучал приезжий начальник и понимал, что нажил врага, если не на всю жизнь, то, во всяком случае, надолго.
   За ужином Павел Андреевич был необычно весел и добр, даже нежен с женой. Светлана удивлялась такому поведению мужа, но открыто боялась зто показать. Ей было приятно и радостно ощутить себя любимой и она смотрела на мужа смущенно, словно опасаясь спугнуть его настроение.
   После ужина произошло еще одно невероятное для Светланы событие. Павел помог убрать посуду, снял с нее домашний фартук и псвел в комнату. Оба кресла Павел вытащил с привычных мест и поставил посередине комнаты, включил телевизор и галантно предложил жене:
   -- Прошу. Давай-ка посмотрим, что там на белом свете делается, а может и кино какое хорошее покажут, а?
   Светлана позабыла, когда муж смотрел телевизор, а чтобы вместе с ней! Это было невероятно. Она уселась в кресло, Павел поближе подвинул другое и обнял ее за плечи...
   Алексей стоял в назначенном месте и поглядывал по сторонам, поджидая своего нового знакомого. Кое-какие покупки он сделал, в основном, подарки для отца и его жены. Легкий хмель от выпитого днем коньяка давно прошел, и Алексей боролся с желанием заглянуть в какой-нибудь бар и опрокинуть пару-другую стопок... Все равно бросаю пить, утешал он себя, надо бы напоследок помянуть свое неприглядное прошлое...
   Неподалеку заскрипели тормоза и Алексей увидел Анатолия, который махал ему рукой из приоткрытой двери белой "девятки". Развалившись на заднем сиденье, Алексей чувствовал себя заправским прожигателем жизни.
   Анатолий обратился к светловолосому парню за рулем:
   -- Поэнакомься, Стас, это Алексей -- сын моей хорошей знакомой Инессы Васильевны.
   Стас не оборачиваясь протянул руку ладонью вверх. Алексей хлопнул по ней своей и рассмеялся. Стас насмешливо спросил:
   -- Наш человек?
   -- Наш, наш, Стас, не сомневайся. Надо бы ему помочь -- классный видик хочет приобрести. И машину пpисмотpеть... Сечешь?
   -- Сделаем, Шварц. Отчего же не помочь. У тебя деньги с собой, а то бы сразу и забрали?
   -- Нет, не взял. Я и не думал, что так быстро... Скоро привезу. А сегодня я просто так, проветриться при ехал. Может, выпьем где?
   -- Правильно мыслишь, Шарапов! Стас, поехали в "Юбилейку"...
   В баре было уже многолюдно и швейцар не пускал внутрь стайку парней и девиц, указывая на табличку " Мест нет". Шварц, а за ним Алексей со Стасом прорезали толпу. Швейцар, увидев знакомые лица, бросился открывать двеpь. Алексея он попытался задержать, но Стас похлопал его по плечу:
   -- Это наш человек, Хасаныч... Он с нами...
   Парни и девицы завистливо поглядели им вслед и снова принялись уговаривать неприступного Хасаныча.
   Официант быстро освободил для друзей столик, выгнав двух девиц, которые начали было выступать, но заметив, что столик для Стаса, стихли и перешли к стойке. И как раз вовремя -- в бар ввалились два вдребезги пьяных финна и буквально наткнулись на них. Приняв это, очевидно, за подарок судьбы, финны повели на чудовищной смеси языков соответствующий торг и скоро ушли в гостиницу, прихватив с собой девиц и несколько бутылок водки.
   Алексей с восторгом оглядывался кругом -- скромных денег, выдаваемых матерью в годы его былого студенчества, хватало на выпивку, на не в таких шикарных местах! Его уделом были простенькие кафешки или рестораны и сейчас, разглядывая посетителей, он чувствовал себя как за границей...
   На столе скоро появились бутылки коньяка и "кока-колы", которую не спеша попивал Стас, а Шварц и Алексей с каждой рюмкой проникались друг к другу все большей симпатией.
   -- Ты мне сразу понравился, и мать у тебя будь здоров, но ты... Сразу видно -- свой человек.
   -- А ты -- мне! Давай выпьем за такое совпадение... Ты знаешь, Толя...
   -- Раз ты мне друг, зови меня Шварц, как все...
   -- Точно, ты на Шварцнеггера похож, я по видику видал... Слушай, а это все интердевочки?
   -- Нет, они и за рубли тоже, да и без рублей...
   -- Еще бы, тебе, да за плату... У тебя их пруд пруди, наверно?
   Шварц рассмеялся и хлопнул по плечу Стаса.
   -- Я что... Вот Стас у нас главный по телкам. Покажи, какую -- и сейчас заберем... Кстати, чего это мы здесь киснем? Захватим все с собой и быстро валим на мой флэт. Черт подери, там же меня Вероника заждалась!
   -- Так вот куда она залегла, а я-то ее второй день ищу. Тут ее старый клиент из Польши объявился, всю плешь переел -- дай ему Веронику, сроду, говорит, такую грудь не видал...
   Шварц сделал недвусмысленный жест рукой:
   -- А вот это он не хотел? Ты ему меня покажи, может ему легче станет. А она пусть у меня пока покантуется.
   -- Мне-то что, пусть... Значит, на тебя не надо.. Ладно, вы идите укомплектуйтесь и к машине, а я о телках позабочусь.-- Он подмигнул Алексею,-- Мы-то с ним пока холостые.
   У стойки бара Шварц выбирал закуски, выпивку, сигареты, а Алексей хвастливо демонстрируя деньги, расплачивался с барменои. Они слегка задержались с покупками и у машины их уже ждал Стас с двумя девицами. Шварц уселся на привычное место впереди, а Алексей между двух веселых девиц...
   Павел сидел за столом в квартире Василия Васильевича, директора совхоза, своего старого студенческого друга. На столе было изобилие, которое в последние годы можно увидеть только в деревне: домашние соления и копчености, овощи и фрукты, незатейливо приготовленные, но пленяющие первозданной свежестью и здоровыми ароматами природы...
   Выпивки на столе было немного -- в красивой заграничной бутылке была жидкость, но явно собственного приготовления, судя по цвету и травками внутри. Василь знал привычки друга, подливал ему домашнего квасу, а сам время от времени препровождал по назначению миниатюрные рюмки напитка, который, судя по реакции, весьма ему нравился. Павел сочувственно крякал и улыбался -- он тоже знал характер своего друга, неисправимого оптимиста и жизнелюба, большого любителя поесть, да и выпить, в меру, конечно. И сейчас, не спеша пробуя многочисленные деликатесы, о которых горожане и думать забыли, он все время, прикидывая, как ему начать разговор слишком уж он не вязался с добрым настроением этого дружеского застолья.
   Неожиданно Василь сам помог ему -- смачно закусив очередную стопку, он хитро прищурился на друга и спросил:
   -- Что, припекать тебя начинает?
   -- Ну и нюх у тебя! Жареного петуха за версту чуешь...
   -- Еще бы! Посиди на этом месте с мое, по телефонному звонку настроение начальства угадывать будешь. Шучу... Просто знаю я наших руководителей -пока ты просто ишачил, никому до тебя дела не было. Все ишачат. А вот деньги получил большие и они мимо них проплыли -- этого не простят... Вот я и вычислил: деньги ты получил, взяток ты не даешь, работать хочешь еще и... ко мне приехал. Значит прижучили тебя на чем-то, а помощи просить ты не любишь, значит, совет тебе нужен умного и тертого человека. А как раз я и есть такой. Выкладывай.
   Павел еще раз подивился проницательности друга и облегченно рассказал с председателе, о приезжем начальнике и о сыне...
   -- С сыном, думаю, ты правильно поступил. Нянчиться не надо, пусть учится сам думать, как ему жить. А вот что этого борова обругал -- плохо... Паскудный человек. Везде горел, но... несгораемый! И рука где-то наверху имеется. Много пакостей натворить может, а уж тебя слопает, как и обещал.
   -- Ну, так уж и слопает...
   -- А ты не хорохорься, мужик он с весом. Твой председатель против него щенок, видишь, как сразу оглобли развернул? Тебе железное прикрытие нужно, чтоб всем рот заткнуть. Ладно, держись за мной и ничего не бойся, прикрою. Но для начала скажи мне, что такое экологически чистые продукты питания, знаешь?
   -- Что ты детские вопросы задаешь...
   -- Это ты так думаешь, что детские, потому как по своей наивности ты думаешь, что эти экологически чистые продукты чернобыльским детишкам идут. Как бы не так! Нынче начальство эти продукты просто обожает, а уж их жены просто в восторге! Прямо, как на Западе. А кто им эти самые продукты в город поставляет? Я. Перевел полкомплекса на это дело и еще мало: раньше только ЦК и Совиин снабжал, а теперь и администрация, м веpтикаль, и народные избранники своей доли захотели -- и республиканские, и областные, и городские... Так что всем им жить хочется и чистые продукты своим, а не чернобыльским детишкам в клюве таскать. Соображаешь? Я им пока молоко и говядину поставляю, а ты будешь телятину. По государственным ценам -- других они знать не хотят. Понимаю, что в убыток тебе, но уж с волками жить, по волчьи выть. Поставишь парной телятинки, не обеднеешь, зато ни один жлоб тебя не тронет. А попробует, ты его мордой в эту телятину...
   Василь закончил и вздохнул:
   -- Что бы ты без меня делал, щенок безрогий... Завтра с утра договор составим, подпишем, потом я его где надо проведу -- соберу на нем столько "одобрямсов", что никто не подступится. Вот тогда тебя уже голыми руками не возьмешь -- будешь поставщиком двора их величеств, а они тебя тоже не забудут, страсть как любят поговорить о вашем брате-фермере. Ты им живым примером будешь, символом, так сказать, бескорыстного служения государству.
   Павел еще раз восхитился умением Василя аналитически разобрать любую проблему на составляющие и тут же находить их решения. За несколько минут он безвыходное, казалось бы, положение превратил в нечто совершено иное: непоколебимо прочную, демагогически неуязвимую позицию. Чудеса, да и только...
   Честно говоря, Павлу было стыдно и противно пользоваться такой "крышей", но он был согласен с Василем, что по волчьи выть, если хочешь выжить, придется. И лучше уж вот так, в виде замаскированной взятки, чем унижаться каждый раз при случае и без случая.
   -- Эх, брат Паша, не понимаешь ты своего нового положения. Ты теперь -кто? Представитель, хоть и малочисленного, но законного слоя мелких производителей сельхозпродукции. Значит и кто-то навеpху должен защищать этот слой для создания себе имиджа борца за реформы. Ну и Бог с ним. Пусть болтает, что хочет. Он -- свою карьеру, свое место защищать. Вот тут ваши пути и сходятся. Телятина -- она каждому ко двору придется, хоть он коммунист, хоть демократ. Если ты этому самому деятелю домой тушу притащишь, тебя можно и за воротник, а так -- ты на законных основаниях поставляешь продукцию не одному кому-то, а заботишься о здоровье элиты нации. Уразумел? Так что ты герой.
   Павлу от этих рассуждений легче не стало, но он понимал правоту друга и не стал спорить. Это был выход и он его принял. Ничего другого в его положении не оставалось.
   Вероника встретила компанию, как заправская хозяйка, стала хлопотать, собирая на стол, а Алексей при виде ее совершенно обалдел, не отводя глаз от полуобнаженной груди, которую Вероника и не пыталась спрятать -- свои же. Шварцу это не понравилось. По его лицу было видно, с каким напряжением ему приходится размышлять: устроить скандал он не мог, Валерий приказал войти в доверие, обласкать Алексея, но и Веронику не хотелось отдавать этому деревенскому придурку. Хоть бы Семен пришел скорее, разобрались, что к чему...
   Семен пришел вовремя, был неожиданно весел и приветлив, разыгрывая роль старшего товарища. Стас и Анатолий начали подыгрывать ему, обращаясь подчеркнуто вежливо и даже с подобострастием. Семену это понравилось и настроение его поднималось, как на дрожжах. Шварц все еще продолжал соображать, как ему без скандала утихомирить чересчур резвого клиента и не нашел ничего лучшего, как пожаловаться Семену.
   -- Не скули, Шварц, все это на один вечер, а там снова Мерилин Монро твоя будет. Только ты скажи ей, чтоб не обчистила его, рано. Все равно наше будет, так напомни ей, что жадность фраеров губила. Он и сам ей отвалит, не боись... А ты в лучшие друзья лезь без мыла. Раз понял, заткнись и делай, что говорят.
   Семен рукой отодвинул Шварца в сторону, подошел к столу, разлил коньяк и призвал всех к вниманию.
   -- Тост за прекрасных дам! Пить всем до дна, а что самое главное, не скажу... Стас, ты воздержись.