Лэки Мерседес. Роза Огня

   Внешне Поль Дюмон ничем не напоминал высокого, атлетически сложенного белокурого Стивена. Это и не позволило Розе сразу обнаружить их внутреннее сходство. Однако что-то в интонации и жестах Поля насторожило ее; теперь она поняла, на чем основывается ее инстинктивное недоверие, и не собиралась позволить себя очаровать.
   "А уж тем более соблазнить", - мрачно подумала Роза. Впрочем, она не позволила своему отвращению проявиться внешне; она просто еще немного отодвинулась.
   - Моя работа не начнется раньше вечера, но я уверена, мистер Дюмон, что вас ждут важные дела, - любезно сказала Роза, легко взмахнув корзинкой, чтобы лишить Поля возможности под предлогом необходимости помочь навязать ей свое общество и заодно помешать ему приблизиться. После всех намеков о том, как важен он для Камерона, Поль едва ли мог теперь заявить, будто располагает временем. - Мне очень хотелось бы посмотреть на океан, я никогда еще не бывала так близко от побережья. Мне лучше отправиться в путь немедленно, чтобы успеть вернуться до заката. Всего хорошего!
   С этими словами Роза двинулась по дорожке, которая, если верить карте, должна была вывести ее на берег, оставив Дюмона в полной растерянности. Наверное, никто еще так ловко от него не избавлялся: молодой человек не нашел, что сказать.
   "Должно быть, он подумал, что я еще глупее, чем кажусь!"
   Роза ничего не имела против - если только Поль не решит, что благодаря этому ее легче будет соблазнить. "Не то чтобы я заблуждалась насчет своей красоты - точнее, отсутствия оной". Однако до сих пор ни одной другой женщины в поместье Роза не видела и знала наверняка лишь о присутствии домоправительницы - скорее всего дамы преклонного возраста. Едва ли можно считать ее соперницей...
   "Как будто я собираюсь с кем-то соперничать!"
   Роза совсем не стремилась к переменам в личной жизни.
   Дорожка довольно долго шла вдоль изгороди загона, и конь, оставив свои прыжки, побежал рядом с Розой, всем своим видом показывая, что ему приятно ее общество. Роза была только рада этому, тем более что присутствие Заката избавляло ее от общества Дюмона.
   - Хотелось бы мне уметь ездить верхом, - сказала она резвящемуся жеребцу. - Мне кажется, ты позволил бы мне оседлать тебя. - Закат энергично закивал, будто подтверждая ее слова, и Роза не смогла удержаться от смеха. - Может быть, мистер Камерон купит прелестную маленькую кобылку, чтобы составить тебе компанию, и вы заживете вместе, - весело сказала девушка. Будь паинькой, Закат. В следующий раз я постараюсь не забыть принести тебе яблоко.
   Дорожка, по которой шла Роза, свернула в лес. Жеребец остался стоять у загородки, провожая девушку жалобным взглядом. Ему наверняка хотелось промчаться галопом по свободному, не ограниченному забором пространству. В тени деревьев стало прохладнее, и Роза порадовалась тому, что оделась достаточно тепло.
   Дорожка была широкой и ухоженной, хотя и извивалась так, что девушка скоро утратила всякое представление о том, где находится; правда, заблудиться она не боялась - шум океана становился все более явственным, и было ясно, что идет она в нужном направлении, О расстоянии судить было трудно - от берега ее могли отделять и несколько футов, и полмили.
   Когда она наконец вышла на открытое пространство, ее ждал новый сюрприз: между ней и пустотой лежало всего ярдов двадцать покрытой короткой густой травой земли. Дорожка действительно вывела Розу к океану, но не к кромке воды, а на вершину утеса, высоко вздымавшегося над волнами.
   На уровне ее глаз в воздухе парили чайки; они лишь изредка взмахивали крыльями: в полете их поддерживал сильный ветер, овевавший утес. У подножия волны разбивались о скалы, и пена и брызги летели вверх. Внизу виднелся клочок пляжа, и к нему вела тропинка. Впрочем, Роза не чувствовала в себе достаточной склонности к приключениям, чтобы спуститься по ней.
   Она осторожно подошла к краю утеса и посмотрела вниз. Утес был не ниже многоэтажного дома, и на мгновение Розе показалось, что она вот-вот упадет; она поспешно попятилась.
   - Ну, - сказала она громко, - если и существует более живописное место для пикника, то мне оно неизвестно. К тому же я голодна.
   Она еще раз сверилась с картой, чтобы убедиться, что случайно не нарушила границы чужих владений, а потом расположилась под скалой, защищавшей от ветра. Солнце нагрело камни, от них исходило приятное тепло. Девушка расстелила салфетку и разложила на ней содержимое корзинки. Снова кто-то угадал ее предпочтения: вместо подобающих леди крошечных бутербродиков с кресс-салатом и огурцом там оказался толстый ломоть копченой ветчины на аппетитно пахнущем свежем хлебе, сдобренный зеленью и горчицей, кусок острого сыра и мягкие булочки. Бутылка лимонада, учитывая долгий обратный путь, была намного предпочтительнее вина. Единственным свидетельством того, что завтрак все-таки предназначен для женщины, был маленький пирожок с вареньем.
   Покончив с едой, Роза принялась развлекаться, кидая кусочки булки чайкам. Птицы, должно быть, не привыкли к тому, чтобы их кормили люди, но очень скоро сообразительные хищницы обнаружили, что девушка кидает им еду, и тут же принялись подхватывать угощение, не давая ему достичь пенящейся воды у подножия утеса.
   С вершины открывался обширный вид в обе стороны, хотя береговая линия была такой извилистой, что дальше выступающего в море мыса Роза ничего разглядеть не могла. Однако если идти вдоль берега на север, рано или поздно доберешься до Сан-Франциско. Это было бы долгое путешествие, особенно с тяжелым саквояжем, но Ясон Камерон не смог бы удержать Розу в плену: достаточно пары ног и надежной обуви - и ты свободен.
   Розе не нужно было снова смотреть на карту: других дорожек, кроме той, по которой она пришла, здесь не было. Она еще какое-то время погуляла по берегу, чтобы дать Полю Дюмону возможность уйти по делам, и вернулась к дому. В корзинке среди прочего оказалось яблоко, и Роза, помня о своем обещании Закату, не стала его есть.
   Она испытала абсурдное удовольствие от того, что конь встретил ее дружеским ржанием и подбежал к загородке - до того, как она вынула яблоко. Конечно, он мог учуять угощение...
   И все равно прикосновение мягких теплых губ к ладони, когда Закат осторожно брал ломтики яблока, заставило Розу улыбнуться, а когда жеребец, словно жизнерадостный щенок, побежал за ней к дому, она испытала теплое чувство. Ах, если бы только она умела ездить верхом! Однако Роза была слишком благоразумна, чтобы рискнуть сесть на коня, зная, что никто, кроме Камерона, не может с ним справиться, каким бы ласковым и дружелюбным он ни казался.
   Девушка вошла в свою комнату перед самым закатом, оставив корзинку за дверью - кто-нибудь из невидимых слуг ее уберет. На столе ее ждал горячий обед: должно быть, кто-то видел в окно, как она кормит коня... Несмотря на то что она, казалось, только что съела содержимое корзинки, Роза умирала от голода. По ее часам выходило, что дорога до моря заняла два часа, а обратный путь - целых три; к тому же пришлось все время идти в гору.
   "Хорошо еще, что я привыкла к прогулкам. Но все равно завтра последствия такой нагрузки будут чувствоваться, - подумала Роза, накидываясь на еду. - В Чикаго, в конце концов, нет гор!"
   Она как раз успела привести себя в порядок перед вечерним чтением и обнаружила, что никогда еще за последние три года не чувствовала себя такой спокойной и отдохнувшей.
   "Что ж, - решила девушка, зажигая лампу на письменном столе и дожидаясь приглашения своего работодателя начать читать первую из книг, может быть, есть что-то в том, чтобы очертя голову броситься в неизвестность. Чего нельзя предвидеть, того нельзя и бояться".
   Кабинет, как всегда, был погружен в темноту. Горела единственная лампа под плотным абажуром из красного бархата. Ясон Камерон спрятал свои уродливые лапы под крышкой стола и с ледяным спокойствием - по крайней мере он так надеялся - взглянул на своего служащего и предполагаемого подмастерья. Конечно, волчья морда, которая теперь была его лицом, не особенно хорошо выражала чувства; если Камерона не охватывал глубокий и горячий гнев, он всегда казался спокойным. Однако хотя Поль Дюмон - лентяй и глупец, он достаточно наблюдательный лентяй и глупец... А чем меньше Поль будет знать, тем лучше.
   Молодой человек был одет, как всегда, безупречно: дорогой костюм, купленный на деньги Камерона, шелковый галстук, заколотый бриллиантовой булавкой - единственной драгоценностью, которая осталась от всего состояния Дюмона. На красивом лице читалось неудовольствие, которое он пытался скрыть за неубедительным выражением почтительности.
   Ясон уже знал о разговоре у конюшни и теперь ждал, сообщит ли о нем Поль. Сообщит - прекрасно, нет - значит за ним нужно присматривать более внимательно, чем Камерон считал раньше.
   - Э-э... Я повстречал мисс Хокинс у загона Заката, - небрежно произнес Дюмон. - У нее была корзинка, и я решил, что вы знаете о ее намерении прогуляться и распорядились насчет завтрака. - Поль слегка поднял бровь, так что последняя фраза прозвучала как вопрос.
   Камерон кивнул.
   Дюмон нахмурился.
   - Не кажется ли вам, что это неразумно? Она может повстречать кого-то из ваших соседей. Камерон рассмеялся:
   - И какой же вред это могло бы причинить? Разве я не могу нанимать слуг? Дюмон поморщился:
   - Она же не служанка. И не гостья. И к тому же гуляет без провожатых.
   Повелитель Огня пожал плечами.
   - Если она достаточно разумна и хочет, чтобы ее репутация не пострадала, она притворится служанкой и не станет никому говорить, что находится здесь одна, без компаньонки. Если же она настолько глупа, чтобы проговориться, ее сочтут за даму полусвета, и мои добропорядочные соседи не захотят иметь с ней никаких дел. Если она не совершит подобной ошибки, соседи решат, что она здесь в надлежащем сопровождении, и не станут рваться на ее защиту. Единственное, в чем меня нельзя обвинить, - это в стремлении воспользоваться неопытностью невинной девушки. Все мои любовницы были известными профессионалками, и хотя соседи находят это несколько вызывающим, они полагают, что такого и следует ожидать от занимающего высокое положение мужчины в расцвете сил. Более того, поскольку они постоянно подсовывают мне своих дочерей, можно считать, что моя репутация не пострадала. Едва ли кто из них пожелал бы выдать дочь за распутника.
   Дюмон хмыкнул, и Камерон счел это согласием.
   - Вы не заметили в ней ничего необычного? - продолжал он, желая узнать, обратил ли Дюмон внимание на то, как дружески отнесся к девушке жеребец.
   Дюмон пожал плечами.
   - Закат влюбился в нее настолько, что бегает за ней, как собачонка, но я не вижу в этом ничего особенно важного.
   Что ж, не стоит говорить ему, что Повелитель Огня принц Ибрагим предупредил Камерона о необыкновенной восприимчивости жеребца и о том, что по его поведению можно точно судить, достоин ли человек доверия.
   - Животные обожают женщин, - пренебрежительно сказал Камерон. - Это следствие примитивности их природы.
   Когда Поль улыбнулся и кивнул в ответ на эту галиматью, Камерону пришлось подавить вздох отвращения. Как мог он когда-то думать, будто этот глупец обладает магическим даром? Он быстро схватывал, но был поверхностен, его Огонь не проникал в глубь ни души, ни ума. При наличии топлива он вспыхнет - и прогорит, не оставив следа.
   Ясон Камерон не собирался тратить зря драгоценное топливо. Настанет время, когда придется задуматься о том, как избавиться от этого человека, но пока Поль оставался его единственной связью с внешним миром.
   "Однако если от него станет слишком много беспокойства, все может перемениться. Я ведь нанял Розалинду Хокинс без его помощи; я могу таким же способом нанять умеющего хранить секреты камердинера". Кто-нибудь из других Повелителей стихий может даже помочь в этом - например, здешний Повелитель Земли, нисколько не интересующийся борьбой местных магов и желающий лишь пестовать своих лесных животных, ухаживать за своим садом, готовить лекарственные травяные смеси и заниматься благотворительностью. А может, обратиться к господину Хо - Повелителю Воздуха. Уж он-то не испытывает нежных чувств к Саймону Белтайру - особенно после того, как последний изуродовал его во время ссоры из-за китаянки-рабыни.
   "Можно было бы купить мальчишку-китайца, обучить его английскому, дать свободу, послать в школу. За то, что я дал бы ему свободу и обеспеченную жизнь, он был бы привязан ко мне крепче, чем если бы я приковал его цепью, и проявлял бы преданность мастифа".
   Определенно подходящий план на будущее. Что же касается Поля...
   "Если бы только удалось заинтересовать им Саймона! Они вполне заслуживают друг друга. Жаль, что подобная перспектива слишком опасна".
   - Есть еще что-то, чему я должен уделить внимание? - спросил Ясон.
   Поль покачал головой.
   - Ваши стихийные слуги безупречны, а служащие конторы могут сообщить вам, какие доходы приносит бизнес, лучше меня. Когда вы собираетесь снова заняться моим обучением?
   Он этого ожидал: Поль задавал этот вопрос каждую неделю.
   - Когда вы овладеете Девятым Призывом, - ровным голосом ответил Ясон. - Пока этого не случится, нет смысла двигаться дальше, поскольку буквально все на следующем этапе требует владения Призывом или каким-то сходным заклинанием.
   Поль надулся; такое выражение лица никак не украшало взрослого мужчину. Он не мог отрицать справедливость слов Мастера, Повелителя Огня, поскольку не раз читал то же самое в рукописных магических манускриптах. Если бы затруднения Поля были связаны со слишком вялым темпераментом, Камерон нашел бы для него другой путь к той же цели; но неудачи были исключительно следствием лени, нежелания пожертвовать хоть какими-то своими удобствами - даже одним-единственным изысканным обедом. Овладение же Призывом требовало семидневного поста и по крайней мере месяца полного сосредоточения. Поль попробовал добиться своего на скорую руку - из этого, конечно, ничего не вышло. До тех пор, пока он не поймет, что научиться Призыву можно лишь трудом и самоотверженностью, его будут по-прежнему преследовать неудачи.
   А поскольку Ясон Камерон готов был поспорить на все свое состояние, что молодой человек никогда не найдет в себе сил выполнить все, что нужно для овладения Призывом, Поль Дюмон не имел ни малейшего шанса подняться выше подмастерья. Ирония ситуации заключалась в том, что в отчаянных попытках найти легкий путь он тратил гораздо больше времени и усилий, чем потребовалось бы для должного овладения Призывом.
   "Надеюсь, мне удастся избавиться от него без... неприятностей".
   К счастью, у Дюмона не осталось ни одного родственника, с которым он еще не испортил отношений. Он разругался со всеми, кто мог бы проявить беспокойство, исчезни он без всякого предупреждения. Более того, большинство его родственников именно этого от него и ожидали. Когда Камерон впервые повстречал Дюмона, тот был ловким мошенником и картежным шулером. Передергивание карт обычно являлось последним средством остаться на плаву, поскольку даже в относительно цивилизованном Сан-Франциско нечистые на руку игроки рано или поздно получали пулю в лоб или нож под ребра.
   Поль не мог знать, о чем думает Камерон, но пристальный взгляд Повелителя Огня явно нервировал его. Он продолжал что-то бормотать главным образом приводя оправдания тому, что до сих пор не в силах успешно совершить Призыв, - и Камерону это надоело.
   "Пожалуй, пришло время заставить его удалиться".
   Достаточно было одного произнесенного шепотом слова, чтобы лампы в кабинете вспыхнули ярким светом, так что тень больше не скрывала Камерона.
   Дюмон вздрогнул и сбился на середине фразы. Правда, мгновение спустя он вновь овладел собой, но Камерон заметил страх в его глазах прежде, чем маска скользнула на место.
   - Мне... Мне нужно еще написать несколько писем от вашего имени, сказал Дюмон, и его голос еле заметно дрогнул, хоть лицо и оставалось спокойным. - Если вы отдали мне все распоряжения, я могу быть свободен?
   Камерон любезно кивнул, и Дюмон поспешил выскользнуть из кабинета. Догадывался ли он, что саламандры Камерона следили за каждым его шагом по поместью? Знал ли, что каждое зеркало в доме было глазами его господина?
   Впрочем, какое это имело значение?
   "Я опять грешу высокомерием. Пора напомнить себе, чем это чревато".
   Камерон встал, подошел к стене, протянул уродливую, покрытую шерстью лапу, отдернул занавес, скрывающий зеркало, и решительно посмотрел в желтые глаза отражения.
   В глаза зверя.
   Высокомерие довело его до такого состояния, заставило его попробовать магию, чуждую Повелителю Огня. Высокомерие превратило его руки в лапы, а лицо - в морду получеловека-полузверя; элегантная одежда скрывала человеческое тело, покрытое серой шерстью, и позор Камерона - хвост. Он смотрел на свое отражение до тех пор, пока его не затошнило, и лишь тогда позволил занавесу упасть.
   Заклинание, к которому он прибег, должно было бы служить Повелителю Земли. Однако ни один Повелитель Земли никогда не позволил бы себе бросить такой вызов природе, какой по своей гордыне и надменности бросил Камерон, прибегнув к ужасному, святотатственному заклинанию, обнаруженному на средневековом пергаменте, принадлежавшем кому-то из магов Франции. Если бы Повелитель Земли пожелал испытать чувства волка, он вселил бы свой дух в тело настоящего зверя; он никогда не стал бы пытаться превратить собственное тело в волчье.
   Однако Ясон был горд своей силой, уверен в собственной власти, а потому, как глупец, прибег к древнему ликантропическому заклинанию, чтобы сделаться луп-гару.
   Существует две разновидности вервольфов - те, кто превращается в волка при определенной фазе луны, и те, кто может принимать вид волка или человека по собственному желанию. Первое Ясона не привлекало, однако второе оказалось большим соблазном.
   Для успешного превращения требовалось - среди прочего - надеть на себя пояс из волчьей шкуры, и Камерон собственноручно убил зверя; он сам собрал все прочие необходимые ингредиенты - в их качестве сомневаться не приходилось. Раздевшись догола и повязавшись поясом, он точно выполнил ритуал - опыта в правильном применении заклинаний ему было не занимать.
   Однако произошла ужасная ошибка...
   Камерон медленно опустился в кресло; суставы его гнулись не так, как у человека, и было трудно сохранять равновесие. Может быть, со временем он привыкнет...
   "Нет! - воспротивился он этой мысли. - Никогда я не привыкну к этой форме! Я верну себе настоящее лицо и тело! Я даже думать иначе себе не позволю!"
   Но отзвук той боли снова пробежал по его нервам. Никогда в жизни не испытывал он больших страданий, чем тогда: его плоть извивалась, плавилась, принимала новую форму. Чтобы достичь ранга Повелителя Огня, Камерону пришлось вытерпеть прикосновение раскаленной лавы, но даже это не шло ни в какое сравнение с невероятной болью превращения.
   Тогда он скорчился, теряя сознание, на полу своей рабочей комнаты, а когда очнулся, оказался не четвероногим хищником, а странным гибридом. Чтобы разрушить чары, нужно было снять пояс из волчьей шкуры, но сделать этого он не мог: пояс прирос к его телу.
   Его нашел Поль Дюмон; он и оставался единственным человеком, знающим об истинном состоянии хозяина. Камерон отослал слуг, заменив их саламандрами, и распорядился, чтобы его служащие присылали все бумаги на подпись к нему в поместье - таким образом он был избавлен от поездок в город. Выдумка о несчастном случае предназначалась только для Розалинды свое увечье Камерон хранил в тайне, не желая, чтобы хотя бы намек на это дошел до его врага.
   С тех пор как Камерон пришел в себя, он испробовал множество средств, но так и не смог освободиться от чар, как ни искал в памяти способ разрушить заклинание. Нужно было заниматься изысканиями.
   А он был лишен возможности даже пользоваться собственными книгами, не в силах перелистывать страницы. Глаза его стали глазами волка: он никак не мог сфокусировать зрение, не мог читать даже крупный шрифт, не говоря уже о рукописных книгах.
   Что ж, теперь у него есть Розалинда Хокинс, она станет его глазами и руками и к тому же будет переводить те манускрипты, с которыми ему самому было бы трудно справиться. Теперь он найдет выход.
   Теперь начнется настоящая работа.
   И как только решение будет найдено, нужно немедленно позаботиться о том, чтобы избавиться от Поля Дюмона.
   Глава 5
   Поль Дюмон был совершенно уверен в том, что Камерон не имеет намерения учить его дальше. Выйдя из кабинета хозяина и услышав, как за его спиной щелкнул замок, он позволил маске соскользнуть с лица и молча оскалился.
   Он прекрасно знал, почему Камерон не собирается его больше ничему учить: он боится, что, как только Поль перестанет быть всего лишь подмастерьем, он быстро сделается сильнее своего учителя.
   Гнев угас быстро, на губах Поля заиграла усмешка. Да, Камерону следует его бояться: амбиций у него больше, чем у Повелителя Огня, а щепетильность отсутствует. Хотя не много нашлось бы людей, которые стали бы отрицать бессовестность Камерона, Поль знал своего хозяина лучше, знал, что есть вещи, которых тот делать не станет. Он не воспользуется, например, своим превосходством по отношению к истинной невинности. Поль же полагал, что на него ополчился весь мир, а потому любой человек - его законная добыча. Глупо думать, будто хоть кто-то невинен: даже малые дети манипулируют взрослыми, глядя на них большими глазами и проливая горькие слезы, чтобы добиться желаемого. Пожалуй, католики с их доктриной первородного греха ближе к истине, чем современные ученые.
   Этот тип, Чарльз Дарвин, был прав: все сражаются за существование зубами и когтями, и нет никакой детской невинности, потому что дети так же эгоистично борются за жизнь, как и взрослые. Выживают сильнейшие, только они этого достойны. . Единственный способ в этом мире добиться успеха пользоваться любым оружием, которое подвернется под руку, и пользоваться им без раскаяния и без сожалений, ибо стоит обстоятельствам измениться, и это же оружие будет направлено против тебя. Поль убедился в этом на собственном опыте, который всегда служил для него окончательным мерилом истины.
   Так что Камерон правильно делает, опасаясь его; он не пощадит учителя, если станет равным ему силой. Уж он-то не станет, подобно Саймону, довольствоваться патовой ситуацией. Он уничтожит соперника, и уничтожит умело. Камерон восхищался лошадьми, а он, Поль, восхищался акулами, тиграми, кобрами - самыми совершенными машинами для убийства из тех, что создала природа. Они не тратили даром ни сил, ни времени: если жертва не подозревает о близости охотника, значит, сейчас - лучший момент для нападения.
   Поль вернулся к себе в комнаты и закрыл за собой дверь. Как ни роскошна была обстановка, она не приносила радости: все это принадлежит Камерону и может быть отобрано у Дюмона, стоит ему не проявить должной благодарности и подобострастия. Очень немногое здесь принадлежит ему, и Камерон никогда не позволит ему об этом забыть. Куда бы он ни обратил взгляд, во всем отражалась личность Камерона, вкус Камерона, на всем лежала его печать - красное и золотое. Поль жил в окружении этих цветов, не мог избавиться от них даже в собственной спальне, и это делало собственностью Камерона и его самого.
   Но ведь не бог же Камерон; не может же он быть разом всюду. Его влияние кончается у границ его поместья. Теперь, когда он сам заточен в этом доме, власть его тоже ограничена - а Дюмон благодаря урокам Камерона знает достаточно, чтобы обеспечить себе свободу действий за пределами поместья.
   Деловые интересы Камерона требовали, чтобы его секретарь раз в месяц на два-три дня ездил в Сан-Франциско; такая поездка как раз должна вскоре состояться. Теперь, когда в доме появилась эта девушка, визит в город понадобится даже скорее, чем предполагалось. Наверняка есть вещи, в которых она нуждается и о которых Камерон не позаботился; Камерону тоже могут потребоваться предметы, надобность в которых тот не предусмотрел. Будут "особые" пакеты, которые нужно и доставить, и отвезти.
   Остановится Поль, конечно, в городском доме Камерона; по крайней мере ночевать он будет именно там. Однако днем, разъезжая по городу, он сможет заняться и собственными делами.
   Вечером, прежде чем отправиться спать, нужно будет собрать саквояж: тогда он будет готов отправиться в путь по первому слову хозяина.
   Если Камерон не желает его учить, не желает делиться с ним силой, найдется кое-кто другой, кто не откажется это сделать.
   Поль Дюмон прошел прямо в свой кабинет. У него действительно имелась работа, и лучше было заняться ею - на случай, если Камерон каким-то способом за ним наблюдает. Нужно было привести в порядок книги, написать несколько деловых писем, вежливо отклонить несколько приглашений, ответить на просьбы о пожертвованиях - обычная рутина управления делами богатого человека. Раз или два Дюмону попались любопытные бумаги - как, например, когда одна из платных спутниц Камерона попыталась его шантажировать, однако обычно это была скучная работа, и именно поэтому Камерон всегда поручал ее секретарю. Важной корреспонденции вроде сообщений от других Повелителей стихий Дюмон никогда не видел.