Страница:
– Кажется, тебе понравилось, – заметил Карлос, когда последняя модель исчезла с подиума и занавес закрылся.
– Да... спасибо, – вздохнула она, и бледное личико ее озарилось улыбкой – словно солнце блеснуло из-за туч.
– А теперь пойдем примерим то, что я для тебя отобрал.
– Но зачем?! – изумленно воскликнула Кэрри. – Я в жизни не носила ничего подобного! До сих пор мне вполне хватало джинсов и сарафанов. Куда, скажи на милость, мне надевать деловой костюм или вечернее платье?
Не слушая ее возражений, Карлос помог ей сойти с табурета и отправил в примерочную. Там за Кэрри взялась целая толпа усердных помощниц. Перед ней выстроились ряды туфель и сумочек: общими усилиями продавщицы надевали на нее один наряд за другим, а затем заставляли пройтись по подиуму.
Поначалу Кэрри чувствовала себя скованно и ходила по сцене, как деревянная: но постепенно, осмелев, начала подражать увиденным только что манекенщицам – двигалась плавно, расправив плечи и окидывая зал надменным «невидящим» взором. Чем шире улыбался Карлос, тем старательнее Кэрри исполняла свою роль, счастливая тем, что доставляет ему удовольствие.
– Надень зеленое платье, – приказал Карлос, когда ее «персональное шоу» окончилось.
Итак, он купил мне только одно платье. Вот и хорошо, с облегчением подумала Кэрри. Не слишком-то практичный выбор: я предпочла бы отправиться в самый обычный магазин и приобрести там брюки, пару юбок и несколько футболок. А платье... один Бог знает, сколько в таком шикарном заведении может стоить один-единственный «ансамбль», как это называют продавщицы!
Зеленое платье – из тяжелого шелка, на косточках, с открытыми плечами и юбкой-колоколом до колен – очаровало Кэрри с первого взгляда. Взглянув на себя в зеркало, она встретилась взглядом с незнакомкой – очаровательной и уверенной в себе девушкой из высшего общества, юной принцессой, готовой ехать на бал. Пусть это только иллюзия – Кэрри была счастлива и благодарна Карлосу, подарившему ей сказку. Неуверенно покачиваясь на не привычных ей высоких каблуках, она вышла из примерочной – и застыла, словно загипнотизированная его пристальным взглядом.
– Ты великолепна, милая. – Карлос снял с ближайшей вешалки шубу из светлого меха и накинул Кэрри на плечи. – А теперь ты выглядишь, как королева.
Из многочисленных зеркал несмело улыбались Кэрри ее двойники. Сияющий белизной пушистый мех подчеркивал яркое золото волос, а гордая, мощная фигура Карлоса оттеняла ее хрупкую фигурку.
– Ты, должно быть, волшебник, – прошептала Кэрри. – Этот день я прожила, точно в сказке.
– День еще не окончен.
Однако уже наступил вечер. Выйдя на улицу, Кэрри с удивлением заметила, что сгущаются сумерки.
– Этот магазин открыт допоздна?
– Нет, они задержали закрытие ради нас, – как ни в чем не бывало ответил Карлос.
Дженнаро, ожидавший у лимузина, при их приближении хмуро покосился на Кэрри и молча сел на свое место рядом с шофером.
– Почему Дженнаро так на меня смотрит? – смущенно прошептала Кэрри.
– Он не должен никак на тебя смотреть, – холодно ответил Карлос, и Кэрри ощутила неловкость.
День закончился ужином в роскошном ресторане. Но Кэрри почти ничего не ела – ее смущали незнакомые блюда с иностранными названиями и обилие столовых приборов. Дома найду что-нибудь в холодильнике, решила она.
У дверей Карлос подал ей шубу. Этот галантный жест согрел сердце Кэрри. Подумать только – всего две ночи назад она бродила по улицам, голодная, замерзшая и напуганная, не зная, что принесет ей завтрашний день. Кажется, прошла целая жизнь... Но все же тот мир казался Кэрри куда более реальным, чем нынешний. И неудивительно – ведь этот мир принадлежит не ей, а Карлосу.
Теперь она не сомневалась: за кратким поцелуем не стояло ничего, кроме желания ее подразнить, да, – может быть, естественных мужских желаний. Карлос сексуален и одинок – какие еще нужны объяснения?
Садясь в лимузин, Кэрри подумала о дочери. Нет, она все-таки Долли. Имя Дороти для нее слишком торжественное, оно больше подходит единственной внучке какого-нибудь престарелого миллиардера. Дочь нищей матери-одиночки обойдется и «щенячьей кличкой». Ведь скоро, очень скоро, безжалостно напомнила себе Кэрри, ей с дочерью придется вернуться в реальный мир – мир нудного бессмысленного труда и наглых квартирных хозяев.
И все же то и дело она ловила себя на том, что не может оторвать глаз от смуглого профиля Карлоса. Дело даже не в красоте и не в обаянии: окружавшая его аура уверенности в себе порождала ощущение безопасности. Казалось, никакое зло не может грозить ей, пока он рядом. Выходит, любовь с первого взгляда все-таки существует? Так или иначе, думала Кэрри, пора избавляться от этих глупостей.
Закутавшись в пушистый мех, она снова и снова бросала на своего спутника взгляды в поисках какого-нибудь недостатка, неверного штриха, который убедил бы ее, что Карлос Виэйра – самый обычный человек. Но все было напрасно. Чем дольше смотрела Кэрри, тем тверже становилась ее убежденность, что ее спутник – само совершенство, сияющее воплощение мужской силы и красоты.
– Только смотришь? – прервал ее размышления лениво-чувственный голос Карлоса. – Почему бы не потрогать?
Кэрри замерла, словно пойманная на месте преступления. Под пристальным взглядом темно-золотых глаз она ощутила себя птичкой в силке. Так он знал! Все это время он знал, как на нее действует, и втайне потешался над ней! Ну нет, сказала себе Кэрри, хватит с меня глупостей и ошибок! Лечь в постель с Карлосом Виэйра – можно ли придумать что-нибудь безумнее? Не говоря уж обо всем прочем, я просто не сумею доставить ему удовольствие! И, когда он меня отвергнет – а такое случится неминуемо, – я просто умру от стыда и отвращения к себе.
– Так вот зачем ты все это устроил? – услышала она собственный обвиняющий голос.
Лицо его в мерцающем свете уличных фонарей застыло.
– Разумеется, нет.
– Зачем же ты нарядил меня, как куклу? Хотел подогнать под свои высокие стандарты? – Голос Кэрри дрожал, она с трудом подавляла рвущиеся из груди рыдания. – Я – это я, такая, какая есть, и никем другим не буду. Если Грэм чему-то меня научил, так только тому, что мне не хватает уважения к себе...
– Сейчас я не хочу ничего слышать о твоем блудном дружке, – с убийственной холодностью отозвался Карлос. – И, поверь, никогда еще мне не приходилось заманивать женщину в постель подарками!
В этом Кэрри не сомневалась – как и в том, что, если попробует произнести хоть слово, разрыдается и окончательно погубит себя в глазах Карлоса. Едва лимузин остановился, она пулей выскочила наружу, промчалась мимо изумленного Дженнаро, вихрем влетела в дом и, взбежав по лестнице, склонилась над кроваткой Долли. Малышка спала, на милом личике ее играл здоровый румянец. Завтра, сказала себе Кэрри, я отправлюсь на поиски работы. Завтра будет новый день.
Под душем она все же разрыдалась. Слезы струились по щекам и смешивались с горячей водой. Как могла она поддаться искушению? А с другой стороны, могла ли не поддаться? Как ужасно завершился этот сказочный день! Хотя Карлос Виэйра не так уж виноват: он обычный мужчина, одинокий и истосковавшийся по женской ласке. Во всем виновата она сама. С чего ей вздумалось разыгрывать оскорбленную невинность? После всех подарков, после поцелуя... Ах, если бы ей хватило ума спокойно и с улыбкой ответить «нет»!
Мысленно проклиная собственную бестактность, Кэрри вытерлась и натянула ночную рубашку, которую обнаружила вчера вечером в сумке, принесенной Дженнаро. Рубашка была маловата, но что за беда? Кэрри ведь не собиралась гулять в ней по улицам. Она легла в постель и не меньше часа вертелась и ворочалась, тщетно убеждая себя, что только голод не дает ей заснуть. Наконец сон начал одолевать ее... и в этот миг из соседней комнаты послышалось хныканье Долли.
Кэрри пошла в детскую. Долли спала сном праведника, дышала глубоко и ровно, и лобик был не горячим. Должно быть, ей просто приснился дурной сон. Поправив на дочери одеяльце, Кэрри вышла из комнаты – и застыла, увидев на пороге спальни Карлоса.
На нем ничего не было, кроме черных боксерских трусов.
4
5
– Да... спасибо, – вздохнула она, и бледное личико ее озарилось улыбкой – словно солнце блеснуло из-за туч.
– А теперь пойдем примерим то, что я для тебя отобрал.
– Но зачем?! – изумленно воскликнула Кэрри. – Я в жизни не носила ничего подобного! До сих пор мне вполне хватало джинсов и сарафанов. Куда, скажи на милость, мне надевать деловой костюм или вечернее платье?
Не слушая ее возражений, Карлос помог ей сойти с табурета и отправил в примерочную. Там за Кэрри взялась целая толпа усердных помощниц. Перед ней выстроились ряды туфель и сумочек: общими усилиями продавщицы надевали на нее один наряд за другим, а затем заставляли пройтись по подиуму.
Поначалу Кэрри чувствовала себя скованно и ходила по сцене, как деревянная: но постепенно, осмелев, начала подражать увиденным только что манекенщицам – двигалась плавно, расправив плечи и окидывая зал надменным «невидящим» взором. Чем шире улыбался Карлос, тем старательнее Кэрри исполняла свою роль, счастливая тем, что доставляет ему удовольствие.
– Надень зеленое платье, – приказал Карлос, когда ее «персональное шоу» окончилось.
Итак, он купил мне только одно платье. Вот и хорошо, с облегчением подумала Кэрри. Не слишком-то практичный выбор: я предпочла бы отправиться в самый обычный магазин и приобрести там брюки, пару юбок и несколько футболок. А платье... один Бог знает, сколько в таком шикарном заведении может стоить один-единственный «ансамбль», как это называют продавщицы!
Зеленое платье – из тяжелого шелка, на косточках, с открытыми плечами и юбкой-колоколом до колен – очаровало Кэрри с первого взгляда. Взглянув на себя в зеркало, она встретилась взглядом с незнакомкой – очаровательной и уверенной в себе девушкой из высшего общества, юной принцессой, готовой ехать на бал. Пусть это только иллюзия – Кэрри была счастлива и благодарна Карлосу, подарившему ей сказку. Неуверенно покачиваясь на не привычных ей высоких каблуках, она вышла из примерочной – и застыла, словно загипнотизированная его пристальным взглядом.
– Ты великолепна, милая. – Карлос снял с ближайшей вешалки шубу из светлого меха и накинул Кэрри на плечи. – А теперь ты выглядишь, как королева.
Из многочисленных зеркал несмело улыбались Кэрри ее двойники. Сияющий белизной пушистый мех подчеркивал яркое золото волос, а гордая, мощная фигура Карлоса оттеняла ее хрупкую фигурку.
– Ты, должно быть, волшебник, – прошептала Кэрри. – Этот день я прожила, точно в сказке.
– День еще не окончен.
Однако уже наступил вечер. Выйдя на улицу, Кэрри с удивлением заметила, что сгущаются сумерки.
– Этот магазин открыт допоздна?
– Нет, они задержали закрытие ради нас, – как ни в чем не бывало ответил Карлос.
Дженнаро, ожидавший у лимузина, при их приближении хмуро покосился на Кэрри и молча сел на свое место рядом с шофером.
– Почему Дженнаро так на меня смотрит? – смущенно прошептала Кэрри.
– Он не должен никак на тебя смотреть, – холодно ответил Карлос, и Кэрри ощутила неловкость.
День закончился ужином в роскошном ресторане. Но Кэрри почти ничего не ела – ее смущали незнакомые блюда с иностранными названиями и обилие столовых приборов. Дома найду что-нибудь в холодильнике, решила она.
У дверей Карлос подал ей шубу. Этот галантный жест согрел сердце Кэрри. Подумать только – всего две ночи назад она бродила по улицам, голодная, замерзшая и напуганная, не зная, что принесет ей завтрашний день. Кажется, прошла целая жизнь... Но все же тот мир казался Кэрри куда более реальным, чем нынешний. И неудивительно – ведь этот мир принадлежит не ей, а Карлосу.
Теперь она не сомневалась: за кратким поцелуем не стояло ничего, кроме желания ее подразнить, да, – может быть, естественных мужских желаний. Карлос сексуален и одинок – какие еще нужны объяснения?
Садясь в лимузин, Кэрри подумала о дочери. Нет, она все-таки Долли. Имя Дороти для нее слишком торжественное, оно больше подходит единственной внучке какого-нибудь престарелого миллиардера. Дочь нищей матери-одиночки обойдется и «щенячьей кличкой». Ведь скоро, очень скоро, безжалостно напомнила себе Кэрри, ей с дочерью придется вернуться в реальный мир – мир нудного бессмысленного труда и наглых квартирных хозяев.
И все же то и дело она ловила себя на том, что не может оторвать глаз от смуглого профиля Карлоса. Дело даже не в красоте и не в обаянии: окружавшая его аура уверенности в себе порождала ощущение безопасности. Казалось, никакое зло не может грозить ей, пока он рядом. Выходит, любовь с первого взгляда все-таки существует? Так или иначе, думала Кэрри, пора избавляться от этих глупостей.
Закутавшись в пушистый мех, она снова и снова бросала на своего спутника взгляды в поисках какого-нибудь недостатка, неверного штриха, который убедил бы ее, что Карлос Виэйра – самый обычный человек. Но все было напрасно. Чем дольше смотрела Кэрри, тем тверже становилась ее убежденность, что ее спутник – само совершенство, сияющее воплощение мужской силы и красоты.
– Только смотришь? – прервал ее размышления лениво-чувственный голос Карлоса. – Почему бы не потрогать?
Кэрри замерла, словно пойманная на месте преступления. Под пристальным взглядом темно-золотых глаз она ощутила себя птичкой в силке. Так он знал! Все это время он знал, как на нее действует, и втайне потешался над ней! Ну нет, сказала себе Кэрри, хватит с меня глупостей и ошибок! Лечь в постель с Карлосом Виэйра – можно ли придумать что-нибудь безумнее? Не говоря уж обо всем прочем, я просто не сумею доставить ему удовольствие! И, когда он меня отвергнет – а такое случится неминуемо, – я просто умру от стыда и отвращения к себе.
– Так вот зачем ты все это устроил? – услышала она собственный обвиняющий голос.
Лицо его в мерцающем свете уличных фонарей застыло.
– Разумеется, нет.
– Зачем же ты нарядил меня, как куклу? Хотел подогнать под свои высокие стандарты? – Голос Кэрри дрожал, она с трудом подавляла рвущиеся из груди рыдания. – Я – это я, такая, какая есть, и никем другим не буду. Если Грэм чему-то меня научил, так только тому, что мне не хватает уважения к себе...
– Сейчас я не хочу ничего слышать о твоем блудном дружке, – с убийственной холодностью отозвался Карлос. – И, поверь, никогда еще мне не приходилось заманивать женщину в постель подарками!
В этом Кэрри не сомневалась – как и в том, что, если попробует произнести хоть слово, разрыдается и окончательно погубит себя в глазах Карлоса. Едва лимузин остановился, она пулей выскочила наружу, промчалась мимо изумленного Дженнаро, вихрем влетела в дом и, взбежав по лестнице, склонилась над кроваткой Долли. Малышка спала, на милом личике ее играл здоровый румянец. Завтра, сказала себе Кэрри, я отправлюсь на поиски работы. Завтра будет новый день.
Под душем она все же разрыдалась. Слезы струились по щекам и смешивались с горячей водой. Как могла она поддаться искушению? А с другой стороны, могла ли не поддаться? Как ужасно завершился этот сказочный день! Хотя Карлос Виэйра не так уж виноват: он обычный мужчина, одинокий и истосковавшийся по женской ласке. Во всем виновата она сама. С чего ей вздумалось разыгрывать оскорбленную невинность? После всех подарков, после поцелуя... Ах, если бы ей хватило ума спокойно и с улыбкой ответить «нет»!
Мысленно проклиная собственную бестактность, Кэрри вытерлась и натянула ночную рубашку, которую обнаружила вчера вечером в сумке, принесенной Дженнаро. Рубашка была маловата, но что за беда? Кэрри ведь не собиралась гулять в ней по улицам. Она легла в постель и не меньше часа вертелась и ворочалась, тщетно убеждая себя, что только голод не дает ей заснуть. Наконец сон начал одолевать ее... и в этот миг из соседней комнаты послышалось хныканье Долли.
Кэрри пошла в детскую. Долли спала сном праведника, дышала глубоко и ровно, и лобик был не горячим. Должно быть, ей просто приснился дурной сон. Поправив на дочери одеяльце, Кэрри вышла из комнаты – и застыла, увидев на пороге спальни Карлоса.
На нем ничего не было, кроме черных боксерских трусов.
4
– Я слышал, как плачет Дороти... с ней все в порядке? – спросил Карлос.
– Да, она спит, – поспешно ответила Кэрри.
Черные, как эбеновое дерево, волосы Карлоса были всклокочены, на подбородке виднелась синеватая тень щетины. На бронзовом лице с резкими чертами ярко сверкали хищные золотистые глаза. Сейчас он напоминал пирата – мужественного, опасного и неотразимо сексуального. Кэрри молча смотрела на него, в волнении приоткрыв губы. Если она не отрывала от него глаз, когда он был одет, как могла противиться искушению теперь, увидев Карлоса полунагим? Она знала, что не должна бесстыдно глазеть на него, стыдилась собственной слабости, но... не могла отвести взгляд.
Как же он хорош! Расширенные зрачки ее спустились ниже, к широким загорелым плечам, к мощной груди, покрытой черными волосками, к плоскому мускулистому животу, к трусам, плотно облегающим стройные бедра, и к тому, что таилось под ними... но тут Кэрри в смятении остановилась.
Карлос подошел ближе, бесшумно ступая босыми ногами. Глаза его напоминали цветом расплавленное золото. В спальне гудело, звенело, переливалось опасными обертонами оглушительное молчание. Карлос улыбнулся – медленной ленивой улыбкой, несущей в себе порочное знание и обещание запретных наслаждений. Только теперь Кэрри сообразила, что надетая ею ночная рубашка почти не прикрывает грудь. Побагровев, она поспешно обхватила себя руками.
– У нас равные права, милая. – Карлос схватил Кэрри за тонкие запястья и развел ее руки в стороны. – Я хочу видеть столько же, сколько видишь ты.
Дыхание Кэрри пресеклось, лицо запылало.
Хрипло застонав, Карлос привлек ее к себе – грудь к груди, бедра к бедрам, женственный холмик в месте сочленения бедер – к пылающему острову желания.
– Утоли мою жажду! – прошептал Карлос и жадно приник к податливым губам Кэрри.
В первый раз они поцеловались по-настоящему—и Кэрри забыла обо всем. Прижатая к его крепкому мускулистому телу, всем своим существом ощущала его мужскую силу. Никто еще не целовал ее так – яростно, страстно, требовательно. Раздвинув языком мягкие губы Кэрри, Карлос вторгся в нежные недра ее рта, как завоеватель вторгается во вражеский город. Он заставлял ее хотеть все больше, больше, больше; Кэрри трепетала, задыхаясь от охватившего ее желания.
Сильные руки оторвали ее от пола и куда-то понесли. Дверь захлопнулась за ними. Кэрри открыла глаза: она была в спальне. В спальне Карлоса. По обе стороны королевских размеров кровати горели высокие светильники, бархатный полог венчал резное изголовье.
– Весь день я сходил по тебе с ума, – хрипло пробормотал Карлос.
– Правда? – пролепетала Кэрри, уткнувшись в его смуглое плечо.
Она ощущала страсть Карлоса, его желание, и это наполняло ее восторгом и страхом – страхом перед неизбежным разочарованием. Однако ей и в голову не приходило сказать «нет».
– Я же твердый как камень, неужели ты не заметила?
Услышав это грубоватое признание, Кэрри залилась румянцем.
Карлос сел на край кровати и, запустив руку в чудные бронзовые кудри Кэрри, повернул ее лицом к себе.
– Не понимаю, как может мать-одиночка каждые пять минут краснеть, словно майская роза?
– Не знаю...
Его слова больно ранили Кэрри: выходит, он считает, что до беременности она спала со всеми подряд? Но, едва взглянув в сверкающие глаза Карлоса, она забыла все свои обиды.
Да, она его любит – любит горячо, беззаветно и, увы, безнадежно. Не стоит тешить себя иллюзиями: то, что сейчас произойдет между ними, – не начало новой сказки, а конец старой. Люди вроде Карлоса Виэйра не заводят романов с женщинами вроде нее. Все, что ему от нее нужно, – секс, простой секс. Что ж, пусть так и будет. Чего еще желать, если она и так не понимает, каким чудом привлекла его к себе?
Карлос развел ноги, поставил между ними Кэрри и спустил с ее хрупких плеч бретельки ночной рубашки.
– Я хочу взглянуть на тебя, – объяснил он.
Прежде чем Кэрри сообразила, что он имеет в виду, рубашка соскользнула к ее ногам.
– Не надо!.. – слабо вскрикнула Кэрри.
В первый раз она стояла перед мужчиной обнаженная! Дрожа, Кэрри с трудом противилась желанию прикрыться. Все тело ее пылало: с особой остротой ощущала она и белоснежные холмики грудей с тугими розовыми сосками, и треугольник пушистых кудряшек меж бедер. Ей было невыносимо, стыдно – но, как ни странно, стыд не убивал, а усиливал желание.
Карлос снова подхватил ее на руки – легко, как перышко.
– Ты дрожишь... а ведь я еще до тебя не дотронулся.
– Да...
Зубы Кэрри едва не выбивали дробь от страха, напряжения и отчаянного плотского влечения.
Запустив обе руки в волосы Кэрри, Карлос запрокинул ее голову, заставляя выгнуться.
– Какая у тебя чудная белая кожа... – прошептал он, проводя смуглой рукой по снежно – белой груди и наконец касаясь пальцами пылающего соска. – И великолепная грудь...
Он легонько сжал сосок – и Кэрри вскрикнула, беспомощно забившись в его объятиях. Ее словно пронзили раскаленные стрелы наслаждения. Склонив темноволосую голову, Карлос обхватил сосок губами – и Кэрри закричала, не в силах сдержать себя пред лицом неописуемого наслаждения.
Он дразнил нежную плоть зубами и ласкал языком, и Кэрри содрогалась в его объятиях. Она не знала, что бывает такое... не знала, что умеет так чувствовать!
Карлос поднялся и, подхватив Кэрри на руки, уложил на кровать и склонился над ней. Теперь Кэрри была в полной его власти. Глядя в его пылающие золотые глаза, она таяла, словно воск от огня. Тело ее, казалось, зажило своей жизнью: ни груди, влажные и блестящие от ласк Карлоса, с соблазнительно набухшими сосками, ни потаенное местечко между ног, пылающее странным и тревожным жаром, больше ей не принадлежали. Впившись ногтями в простыню, Кэрри напрягла все силы, чтобы вынырнуть из сказочного мира, где осуществлялись самые смелые эротические фантазии, вернуться к реальности, – и едва сделала это, как нетерпеливое возбуждение ее сменилось робостью и стыдом.
– Может быть, выключим свет? – прошептала она дрожащим голосом.
– Нет... я хочу тебя видеть, – хрипло ответил Карлос.
Его красивое лицо исказилось от нескрываемого сексуального желания.
– В-видеть? – пролепетала Кэрри, ошарашенная и потрясенная самой мыслью о том, что любовью можно заниматься и при свете.
– Тебе же нечего скрывать. Да ты и не можешь ничего скрыть, – добавил он с мрачноватым удовлетворением. – И мне это нравится. Нравится, что все твои мысли и чувства отражаются на лице.
– Правда? – Кэрри отвела взгляд, подавленная смущением.
– Посмотри на меня...
Она зажмурилась.
– Кэрри... если ты меня хочешь, взгляни на меня.
Она послушно открыла глаза. Карлос стоял у кровати на одном колене, склонившись над своей возлюбленной, – воплощение великолепной мужской силы и власти: Кэрри показалось, будто она пригвождена к постели пронзительным взглядом его золотых глаз.
Удовлетворенно усмехнувшись, Карлос склонил голову и скользнул языком меж ее алеющих губ. От этой эротической игры сердце Кэрри застучало молотом, а пульс понесся вскачь.
Отстранившись, Карлос скинул то единственное, что прикрывало его тело. Кэрри залилась краской. Подскочив на кровати, распахнув глаза и приоткрыв рот, с недоверием, почти с ужасом созерцала она его гордую мужественность. Никогда еще она не видела наготы возбужденного мужчины – да по правде говоря, и не желала видеть, – но вот Карлос стоит перед ней и откровенно демонстрирует то, чем одарила его природа. И одарила щедро, гораздо щедрее, чем Кэрри по наивности своей ожидала.
– Что-то не так? – Карлос мгновенно заметил ее изумление и тревогу.
– Ничего... – с трудом выдавила Кэрри. Она уже приготовилась терпеть боль, но утешала себя тем, что, судя по опыту с Грэмом, это продлится не больше минуты.
С ленивой грацией хищника Карлос вновь приблизился к ней. Прильнув губами к ее губам, накрыл ладонью набухшую грудь и сжал пальцами сосок, мгновенно затвердевший от его ласки. От волнения Кэрри задержала дыхание – но теперь оно вырвалось наружу одним долгим вздохом, и бедра ее приоткрылись навстречу Карлосу инстинктивным движением, древним, как само время.
– Красавица моя, я устрою тебе сладкую пытку...
Он просунул меж ее губами палец – и Кэрри инстинктивно принялась его сосать, чувствуя, как где-то внизу разгорается неутолимый голод.
– Хочу, чтобы ты молила об этом, – шептал Карлос, вжимая в ее влажное лоно мощное, твердое воплощение своей мужской силы. – Чтобы от наслаждения ты потеряла разум... нас ждет долгая, долгая ночь.
От этих слов, полных сладостной угрозы, Кэрри охватил неописуемый трепет. Она снова таяла, порабощенная сильным певучим голосом, теплым мужским запахом и острыми, невероятно соблазнительными прикосновениями его огромного сильного тела. Подняв руку, она провела пальцами по щеке Карлоса, наслаждаясь и самими прикосновениями, и сознанием, что имеет право к нему прикасаться, но более всего – неотрывным взглядом в расплавленное золото его глаз.
Он повернул голову и чуть прикусил ее палец. В тот же миг Кэрри отдернула руку и рванулась к Карлосу – ее охватило жгучее желание поцелуя. Зарывшись пальцами в его шелковистые черные волосы, с глухим стоном она прильнула истомленными губами к его губам. О, как она жаждала его, каким желанием желала!
– Карлос, пожалуйста... – молила она, извиваясь под ним.
– Нет, ты еще недостаточно меня хочешь. – Он провел рукой по ее плоскому животу... и вдруг остановился, нащупав еле заметный тонкий шрам. – Что это?
Кэрри напряглась, остро ощутив свое несовершенство.
– Когда я рожала Долли... мне сделали кесарево сечение.
– Все хорошо. Ты по-прежнему прекрасна.
Карлос скользнул рукой ниже и затеребил влажные рыжие кудряшки, удовлетворенно усмехнувшись, когда Кэрри инстинктивно раздвинула ноги.
Нащупав меж пухлых складок крошечный бутончик, Карлос принялся медленно и целеустремленно доводить свою возлюбленную до экстаза. Кэрри стонала и извивалась под его умелыми прикосновениями: в самой сердцевине ее существа росло и набухало что-то немыслимое, непредставимое. Мысли, чувства, память – все исчезло, все забылось, изгнанное сладкой болью – предвестницей наслаждения. Но всякий раз, как Кэрри приподнималась навстречу Карлосу, томимая жаждой неведомого прежде восторга, рука его замирала, оставляя ее неудовлетворенной и жаждущей. Так повторялось раз за разом, пока наконец она не взмолилась:
– Пожалуйста... я хочу тебя... сейчас!
Карлос легонько дотронулся до влажной, набухшей плоти меж бедер Кэрри. Палец его скользнул внутрь – раз, другой, третий, пока Кэрри не закричала что есть мочи, забыв и о стыдливости, и о самообладании.
– Какая же ты горячая, влажная и восхитительно тугая, любовь моя!
Приподняв ее, он подсунул под ее трепещущие бедра подушку и отстранился. Кэрри догадалась, что Карлос защищает себя и ее, но не успела об этом подумать, как он уже снова был рядом. Опустившись на нее, он вошел в нее одним глубоким долгим толчком – и Кэрри забыла и о предохранении, и о возможных последствиях – забыла обо всем, включая собственное имя. Только что она едва не рыдала от нетерпения – а в следующий миг уже погрузилась в бушующий поток наслаждения, равного которому не испытывала никогда в жизни.
– Как же я тебя хочу! – простонал Карлос. – Какая же ты сладкая...
Его восторг сводил Кэрри с ума. Мощными ритмичными движениями раскаленный меч Карлоса вонзался в ее нежные ножны, и она задыхалась, рыдала без слез, ловила воздух пересохшими губами, не зная, не веря, что бывает на свете такое огненное наслаждение. Слепая и безразличная ко всему, кроме громового стука собственного сердца и сладостной власти Карлоса, Кэрри поднималась к вершинам страсти – и наконец вознесясь к небесам, в сладостной истоме рухнула на постель.
Склонившись над ее трепещущим телом, Карлос пожирал ее глазами, наслаждаясь каждым стоном, каждым всхлипом, каждым содроганием – свидетельством наслаждения. Кэрри открыла затуманенные глаза и встретилась с его взглядом. Сердце ее затрепетало при виде удовлетворенной улыбки Карлоса, ласковой и чуть насмешливой.
– Я и не знала... – прошептала она. – Никогда не знала... что это может быть... так...
– И снова, и снова, и снова, – ответил Карлос и вдруг, приподняв ее, перевернул на живот. – Позволь, я тебе покажу.
– О?! – вскрикнула Кэрри в изумленном испуге, почувствовав, как он ставит ее на колени.
В следующий миг он снова вошел в нее. Потрясенная и позой, и своими ощущениями, Кэрри издала громкий крик.
– Я причинил тебе боль?
– Нет...
Кэрри зажмурилась. Не может быть! – твердила, она себе. Это не я! Все это происходит не со мной! Но усталое естество ее уже воспламенилось новым жаром, и новая волна наслаждения охватила ее, вымывая из головы и из сердца неверие и стыд. Порабощенная страстью, Кэрри забыла обо всем. Возбуждение лишило ее власти над собой и отдало в плен Карлосу, теперь Кэрри и подумать не могла о том, чтобы хоть на миг воспротивиться своему прекрасному и мощному повелителю. Во второй раз взмыв к небесам, она закричала и сама не узнала своего голоса. В тот же миг Карлос вздрогнул и хрипло застонал, усилив ее наслаждение своим.
Силы оставили Кэрри, она рухнула на кровать. Карлос склонился над ней и укрыл прохладной простыней. Растянувшись рядом, он заключил Кэрри в объятия. Кэрри уткнулась лицом в его смуглое плечо, наслаждаясь каждым мгновением близости. Молчание ее не смущало. Пережитое только что стало для нее откровением, и она боялась неосторожным словом или движением испортить свое блаженство.
– Ты ведь не слишком опытна, так? – спросил Карлос.
– Нет, – прошептала Кэрри. Холодное дыхание страха обожгло ей душу – что, если он разочарован?
Карлос перевернул Кэрри на спину и внимательно всмотрелся в ее лицо.
– Когда ты в последний раз занималась любовью?
Огромные испуганные глаза Кэрри расширились еще сильнее и поспешно скользнули в сторону от его испытующего золотистого взгляда.
– Давно...
– Как давно?
– В ту ночь, когда забеременела, – пролепетала Кэрри.
– В ту ночь, когда... – Длинные пальцы обхватили ее за подбородок и мягко, но решительно развернули лицом к себе.
– Это был мой первый раз, – со смелостью отчаяния добавила Кэрри.
– Ты забеременела в первый же раз?! – изумленно воскликнул Карлос.
– Да, знаешь, такое случается, – пробормотала Кэрри.
Она не понимала, к чему эти расспросы, но в то же время ее переполняла решимость доказать Карлосу, что она не распутница.
С нарочитой неторопливостью Карлос откинул с ее лба медно-рыжую прядь. Кэрри заметила, что рука его чуть дрожит. Темно-золотистые глаза пронзили ее пристальным взглядом, на упрямом подбородке заметно обозначилась голубоватая тень щетины.
– Ты предохраняешься?
Удивленная Кэрри покачала головой.
– Так я и думал. – Карлос глубоко вздохнул, острый взгляд скрылся в тени длинных густых ресниц. – Ты ведь была почти девственницей. Неудивительно, что каждое мое движение тебя потрясало. Ты и понятия не имела...
– Нет, я...
– И сейчас не имеешь никакого понятия, – резко оборвал ее Карлос, и в напряженном голосе его явственно прорезался акцент.
– Неправда! – с жаром воскликнула Кэрри. – Может быть, я ничего не понимала раньше, но теперь понимаю! До сих пор я считала, что секс – это ужасно, но... Скажи, что я сделала не так?
Карлос прикрыл глаза: на скулах его выступил темный румянец, лицо исказилось болью. Со стоном он откинулся на подушку.
– Ты все сделала как надо. Во всем виноват я. Порвался презерватив...
Едва эти два слова дошли до ее сознания, Кэрри побелела как мел. При мысли о возможных последствиях на лице ее отразился ужас.
Карлос с природной грацией спрыгнул с постели и направился в сторону ванной.
– Идем, – позвал он, горько и насмешливо улыбнувшись. – Смоем все тревоги горячей водой.
– Одну секунду...
Дождавшись, пока Карлос исчезнет из поля зрения, Кэрри скатилась с кровати, дрожащими руками натянула ночную рубашку и бросилась в свою комнату, подгоняемая ужасом и жгучим стыдом.
– Да, она спит, – поспешно ответила Кэрри.
Черные, как эбеновое дерево, волосы Карлоса были всклокочены, на подбородке виднелась синеватая тень щетины. На бронзовом лице с резкими чертами ярко сверкали хищные золотистые глаза. Сейчас он напоминал пирата – мужественного, опасного и неотразимо сексуального. Кэрри молча смотрела на него, в волнении приоткрыв губы. Если она не отрывала от него глаз, когда он был одет, как могла противиться искушению теперь, увидев Карлоса полунагим? Она знала, что не должна бесстыдно глазеть на него, стыдилась собственной слабости, но... не могла отвести взгляд.
Как же он хорош! Расширенные зрачки ее спустились ниже, к широким загорелым плечам, к мощной груди, покрытой черными волосками, к плоскому мускулистому животу, к трусам, плотно облегающим стройные бедра, и к тому, что таилось под ними... но тут Кэрри в смятении остановилась.
Карлос подошел ближе, бесшумно ступая босыми ногами. Глаза его напоминали цветом расплавленное золото. В спальне гудело, звенело, переливалось опасными обертонами оглушительное молчание. Карлос улыбнулся – медленной ленивой улыбкой, несущей в себе порочное знание и обещание запретных наслаждений. Только теперь Кэрри сообразила, что надетая ею ночная рубашка почти не прикрывает грудь. Побагровев, она поспешно обхватила себя руками.
– У нас равные права, милая. – Карлос схватил Кэрри за тонкие запястья и развел ее руки в стороны. – Я хочу видеть столько же, сколько видишь ты.
Дыхание Кэрри пресеклось, лицо запылало.
Хрипло застонав, Карлос привлек ее к себе – грудь к груди, бедра к бедрам, женственный холмик в месте сочленения бедер – к пылающему острову желания.
– Утоли мою жажду! – прошептал Карлос и жадно приник к податливым губам Кэрри.
В первый раз они поцеловались по-настоящему—и Кэрри забыла обо всем. Прижатая к его крепкому мускулистому телу, всем своим существом ощущала его мужскую силу. Никто еще не целовал ее так – яростно, страстно, требовательно. Раздвинув языком мягкие губы Кэрри, Карлос вторгся в нежные недра ее рта, как завоеватель вторгается во вражеский город. Он заставлял ее хотеть все больше, больше, больше; Кэрри трепетала, задыхаясь от охватившего ее желания.
Сильные руки оторвали ее от пола и куда-то понесли. Дверь захлопнулась за ними. Кэрри открыла глаза: она была в спальне. В спальне Карлоса. По обе стороны королевских размеров кровати горели высокие светильники, бархатный полог венчал резное изголовье.
– Весь день я сходил по тебе с ума, – хрипло пробормотал Карлос.
– Правда? – пролепетала Кэрри, уткнувшись в его смуглое плечо.
Она ощущала страсть Карлоса, его желание, и это наполняло ее восторгом и страхом – страхом перед неизбежным разочарованием. Однако ей и в голову не приходило сказать «нет».
– Я же твердый как камень, неужели ты не заметила?
Услышав это грубоватое признание, Кэрри залилась румянцем.
Карлос сел на край кровати и, запустив руку в чудные бронзовые кудри Кэрри, повернул ее лицом к себе.
– Не понимаю, как может мать-одиночка каждые пять минут краснеть, словно майская роза?
– Не знаю...
Его слова больно ранили Кэрри: выходит, он считает, что до беременности она спала со всеми подряд? Но, едва взглянув в сверкающие глаза Карлоса, она забыла все свои обиды.
Да, она его любит – любит горячо, беззаветно и, увы, безнадежно. Не стоит тешить себя иллюзиями: то, что сейчас произойдет между ними, – не начало новой сказки, а конец старой. Люди вроде Карлоса Виэйра не заводят романов с женщинами вроде нее. Все, что ему от нее нужно, – секс, простой секс. Что ж, пусть так и будет. Чего еще желать, если она и так не понимает, каким чудом привлекла его к себе?
Карлос развел ноги, поставил между ними Кэрри и спустил с ее хрупких плеч бретельки ночной рубашки.
– Я хочу взглянуть на тебя, – объяснил он.
Прежде чем Кэрри сообразила, что он имеет в виду, рубашка соскользнула к ее ногам.
– Не надо!.. – слабо вскрикнула Кэрри.
В первый раз она стояла перед мужчиной обнаженная! Дрожа, Кэрри с трудом противилась желанию прикрыться. Все тело ее пылало: с особой остротой ощущала она и белоснежные холмики грудей с тугими розовыми сосками, и треугольник пушистых кудряшек меж бедер. Ей было невыносимо, стыдно – но, как ни странно, стыд не убивал, а усиливал желание.
Карлос снова подхватил ее на руки – легко, как перышко.
– Ты дрожишь... а ведь я еще до тебя не дотронулся.
– Да...
Зубы Кэрри едва не выбивали дробь от страха, напряжения и отчаянного плотского влечения.
Запустив обе руки в волосы Кэрри, Карлос запрокинул ее голову, заставляя выгнуться.
– Какая у тебя чудная белая кожа... – прошептал он, проводя смуглой рукой по снежно – белой груди и наконец касаясь пальцами пылающего соска. – И великолепная грудь...
Он легонько сжал сосок – и Кэрри вскрикнула, беспомощно забившись в его объятиях. Ее словно пронзили раскаленные стрелы наслаждения. Склонив темноволосую голову, Карлос обхватил сосок губами – и Кэрри закричала, не в силах сдержать себя пред лицом неописуемого наслаждения.
Он дразнил нежную плоть зубами и ласкал языком, и Кэрри содрогалась в его объятиях. Она не знала, что бывает такое... не знала, что умеет так чувствовать!
Карлос поднялся и, подхватив Кэрри на руки, уложил на кровать и склонился над ней. Теперь Кэрри была в полной его власти. Глядя в его пылающие золотые глаза, она таяла, словно воск от огня. Тело ее, казалось, зажило своей жизнью: ни груди, влажные и блестящие от ласк Карлоса, с соблазнительно набухшими сосками, ни потаенное местечко между ног, пылающее странным и тревожным жаром, больше ей не принадлежали. Впившись ногтями в простыню, Кэрри напрягла все силы, чтобы вынырнуть из сказочного мира, где осуществлялись самые смелые эротические фантазии, вернуться к реальности, – и едва сделала это, как нетерпеливое возбуждение ее сменилось робостью и стыдом.
– Может быть, выключим свет? – прошептала она дрожащим голосом.
– Нет... я хочу тебя видеть, – хрипло ответил Карлос.
Его красивое лицо исказилось от нескрываемого сексуального желания.
– В-видеть? – пролепетала Кэрри, ошарашенная и потрясенная самой мыслью о том, что любовью можно заниматься и при свете.
– Тебе же нечего скрывать. Да ты и не можешь ничего скрыть, – добавил он с мрачноватым удовлетворением. – И мне это нравится. Нравится, что все твои мысли и чувства отражаются на лице.
– Правда? – Кэрри отвела взгляд, подавленная смущением.
– Посмотри на меня...
Она зажмурилась.
– Кэрри... если ты меня хочешь, взгляни на меня.
Она послушно открыла глаза. Карлос стоял у кровати на одном колене, склонившись над своей возлюбленной, – воплощение великолепной мужской силы и власти: Кэрри показалось, будто она пригвождена к постели пронзительным взглядом его золотых глаз.
Удовлетворенно усмехнувшись, Карлос склонил голову и скользнул языком меж ее алеющих губ. От этой эротической игры сердце Кэрри застучало молотом, а пульс понесся вскачь.
Отстранившись, Карлос скинул то единственное, что прикрывало его тело. Кэрри залилась краской. Подскочив на кровати, распахнув глаза и приоткрыв рот, с недоверием, почти с ужасом созерцала она его гордую мужественность. Никогда еще она не видела наготы возбужденного мужчины – да по правде говоря, и не желала видеть, – но вот Карлос стоит перед ней и откровенно демонстрирует то, чем одарила его природа. И одарила щедро, гораздо щедрее, чем Кэрри по наивности своей ожидала.
– Что-то не так? – Карлос мгновенно заметил ее изумление и тревогу.
– Ничего... – с трудом выдавила Кэрри. Она уже приготовилась терпеть боль, но утешала себя тем, что, судя по опыту с Грэмом, это продлится не больше минуты.
С ленивой грацией хищника Карлос вновь приблизился к ней. Прильнув губами к ее губам, накрыл ладонью набухшую грудь и сжал пальцами сосок, мгновенно затвердевший от его ласки. От волнения Кэрри задержала дыхание – но теперь оно вырвалось наружу одним долгим вздохом, и бедра ее приоткрылись навстречу Карлосу инстинктивным движением, древним, как само время.
– Красавица моя, я устрою тебе сладкую пытку...
Он просунул меж ее губами палец – и Кэрри инстинктивно принялась его сосать, чувствуя, как где-то внизу разгорается неутолимый голод.
– Хочу, чтобы ты молила об этом, – шептал Карлос, вжимая в ее влажное лоно мощное, твердое воплощение своей мужской силы. – Чтобы от наслаждения ты потеряла разум... нас ждет долгая, долгая ночь.
От этих слов, полных сладостной угрозы, Кэрри охватил неописуемый трепет. Она снова таяла, порабощенная сильным певучим голосом, теплым мужским запахом и острыми, невероятно соблазнительными прикосновениями его огромного сильного тела. Подняв руку, она провела пальцами по щеке Карлоса, наслаждаясь и самими прикосновениями, и сознанием, что имеет право к нему прикасаться, но более всего – неотрывным взглядом в расплавленное золото его глаз.
Он повернул голову и чуть прикусил ее палец. В тот же миг Кэрри отдернула руку и рванулась к Карлосу – ее охватило жгучее желание поцелуя. Зарывшись пальцами в его шелковистые черные волосы, с глухим стоном она прильнула истомленными губами к его губам. О, как она жаждала его, каким желанием желала!
– Карлос, пожалуйста... – молила она, извиваясь под ним.
– Нет, ты еще недостаточно меня хочешь. – Он провел рукой по ее плоскому животу... и вдруг остановился, нащупав еле заметный тонкий шрам. – Что это?
Кэрри напряглась, остро ощутив свое несовершенство.
– Когда я рожала Долли... мне сделали кесарево сечение.
– Все хорошо. Ты по-прежнему прекрасна.
Карлос скользнул рукой ниже и затеребил влажные рыжие кудряшки, удовлетворенно усмехнувшись, когда Кэрри инстинктивно раздвинула ноги.
Нащупав меж пухлых складок крошечный бутончик, Карлос принялся медленно и целеустремленно доводить свою возлюбленную до экстаза. Кэрри стонала и извивалась под его умелыми прикосновениями: в самой сердцевине ее существа росло и набухало что-то немыслимое, непредставимое. Мысли, чувства, память – все исчезло, все забылось, изгнанное сладкой болью – предвестницей наслаждения. Но всякий раз, как Кэрри приподнималась навстречу Карлосу, томимая жаждой неведомого прежде восторга, рука его замирала, оставляя ее неудовлетворенной и жаждущей. Так повторялось раз за разом, пока наконец она не взмолилась:
– Пожалуйста... я хочу тебя... сейчас!
Карлос легонько дотронулся до влажной, набухшей плоти меж бедер Кэрри. Палец его скользнул внутрь – раз, другой, третий, пока Кэрри не закричала что есть мочи, забыв и о стыдливости, и о самообладании.
– Какая же ты горячая, влажная и восхитительно тугая, любовь моя!
Приподняв ее, он подсунул под ее трепещущие бедра подушку и отстранился. Кэрри догадалась, что Карлос защищает себя и ее, но не успела об этом подумать, как он уже снова был рядом. Опустившись на нее, он вошел в нее одним глубоким долгим толчком – и Кэрри забыла и о предохранении, и о возможных последствиях – забыла обо всем, включая собственное имя. Только что она едва не рыдала от нетерпения – а в следующий миг уже погрузилась в бушующий поток наслаждения, равного которому не испытывала никогда в жизни.
– Как же я тебя хочу! – простонал Карлос. – Какая же ты сладкая...
Его восторг сводил Кэрри с ума. Мощными ритмичными движениями раскаленный меч Карлоса вонзался в ее нежные ножны, и она задыхалась, рыдала без слез, ловила воздух пересохшими губами, не зная, не веря, что бывает на свете такое огненное наслаждение. Слепая и безразличная ко всему, кроме громового стука собственного сердца и сладостной власти Карлоса, Кэрри поднималась к вершинам страсти – и наконец вознесясь к небесам, в сладостной истоме рухнула на постель.
Склонившись над ее трепещущим телом, Карлос пожирал ее глазами, наслаждаясь каждым стоном, каждым всхлипом, каждым содроганием – свидетельством наслаждения. Кэрри открыла затуманенные глаза и встретилась с его взглядом. Сердце ее затрепетало при виде удовлетворенной улыбки Карлоса, ласковой и чуть насмешливой.
– Я и не знала... – прошептала она. – Никогда не знала... что это может быть... так...
– И снова, и снова, и снова, – ответил Карлос и вдруг, приподняв ее, перевернул на живот. – Позволь, я тебе покажу.
– О?! – вскрикнула Кэрри в изумленном испуге, почувствовав, как он ставит ее на колени.
В следующий миг он снова вошел в нее. Потрясенная и позой, и своими ощущениями, Кэрри издала громкий крик.
– Я причинил тебе боль?
– Нет...
Кэрри зажмурилась. Не может быть! – твердила, она себе. Это не я! Все это происходит не со мной! Но усталое естество ее уже воспламенилось новым жаром, и новая волна наслаждения охватила ее, вымывая из головы и из сердца неверие и стыд. Порабощенная страстью, Кэрри забыла обо всем. Возбуждение лишило ее власти над собой и отдало в плен Карлосу, теперь Кэрри и подумать не могла о том, чтобы хоть на миг воспротивиться своему прекрасному и мощному повелителю. Во второй раз взмыв к небесам, она закричала и сама не узнала своего голоса. В тот же миг Карлос вздрогнул и хрипло застонал, усилив ее наслаждение своим.
Силы оставили Кэрри, она рухнула на кровать. Карлос склонился над ней и укрыл прохладной простыней. Растянувшись рядом, он заключил Кэрри в объятия. Кэрри уткнулась лицом в его смуглое плечо, наслаждаясь каждым мгновением близости. Молчание ее не смущало. Пережитое только что стало для нее откровением, и она боялась неосторожным словом или движением испортить свое блаженство.
– Ты ведь не слишком опытна, так? – спросил Карлос.
– Нет, – прошептала Кэрри. Холодное дыхание страха обожгло ей душу – что, если он разочарован?
Карлос перевернул Кэрри на спину и внимательно всмотрелся в ее лицо.
– Когда ты в последний раз занималась любовью?
Огромные испуганные глаза Кэрри расширились еще сильнее и поспешно скользнули в сторону от его испытующего золотистого взгляда.
– Давно...
– Как давно?
– В ту ночь, когда забеременела, – пролепетала Кэрри.
– В ту ночь, когда... – Длинные пальцы обхватили ее за подбородок и мягко, но решительно развернули лицом к себе.
– Это был мой первый раз, – со смелостью отчаяния добавила Кэрри.
– Ты забеременела в первый же раз?! – изумленно воскликнул Карлос.
– Да, знаешь, такое случается, – пробормотала Кэрри.
Она не понимала, к чему эти расспросы, но в то же время ее переполняла решимость доказать Карлосу, что она не распутница.
С нарочитой неторопливостью Карлос откинул с ее лба медно-рыжую прядь. Кэрри заметила, что рука его чуть дрожит. Темно-золотистые глаза пронзили ее пристальным взглядом, на упрямом подбородке заметно обозначилась голубоватая тень щетины.
– Ты предохраняешься?
Удивленная Кэрри покачала головой.
– Так я и думал. – Карлос глубоко вздохнул, острый взгляд скрылся в тени длинных густых ресниц. – Ты ведь была почти девственницей. Неудивительно, что каждое мое движение тебя потрясало. Ты и понятия не имела...
– Нет, я...
– И сейчас не имеешь никакого понятия, – резко оборвал ее Карлос, и в напряженном голосе его явственно прорезался акцент.
– Неправда! – с жаром воскликнула Кэрри. – Может быть, я ничего не понимала раньше, но теперь понимаю! До сих пор я считала, что секс – это ужасно, но... Скажи, что я сделала не так?
Карлос прикрыл глаза: на скулах его выступил темный румянец, лицо исказилось болью. Со стоном он откинулся на подушку.
– Ты все сделала как надо. Во всем виноват я. Порвался презерватив...
Едва эти два слова дошли до ее сознания, Кэрри побелела как мел. При мысли о возможных последствиях на лице ее отразился ужас.
Карлос с природной грацией спрыгнул с постели и направился в сторону ванной.
– Идем, – позвал он, горько и насмешливо улыбнувшись. – Смоем все тревоги горячей водой.
– Одну секунду...
Дождавшись, пока Карлос исчезнет из поля зрения, Кэрри скатилась с кровати, дрожащими руками натянула ночную рубашку и бросилась в свою комнату, подгоняемая ужасом и жгучим стыдом.
5
Только на рассвете на Кэрри снизошел освежающий сон.
Проснувшись через несколько часов, она с трудом села в кровати. С первым же движением в потаенных уголках тела проснулась ноющая боль, напомнившая Кэрри о вчерашнем безрассудстве, – и глаза ее заволокло слезами.
Прошлой ночью она заперлась в своей комнате. Карлос последовал за ней и потребовал открыть дверь: в приглушенном голосе его слышались гнев и нетерпение. Несколько минут спустя в спальне зазвонил телефон, и Кэрри поспешила выдернуть его из сети.
Какой же она оказалась безрассудной и безответственной! Это она, она одна во всем виновата! Кэрри не сомневалась: если бы не ее нескрываемый интерес, Карлосу и в голову бы не пришло ее трогать. Она спровоцировала его, зажгла в нем ответное влечение. Значит, она не только слаба, но и порочна!
Проснувшись через несколько часов, она с трудом села в кровати. С первым же движением в потаенных уголках тела проснулась ноющая боль, напомнившая Кэрри о вчерашнем безрассудстве, – и глаза ее заволокло слезами.
Прошлой ночью она заперлась в своей комнате. Карлос последовал за ней и потребовал открыть дверь: в приглушенном голосе его слышались гнев и нетерпение. Несколько минут спустя в спальне зазвонил телефон, и Кэрри поспешила выдернуть его из сети.
Какой же она оказалась безрассудной и безответственной! Это она, она одна во всем виновата! Кэрри не сомневалась: если бы не ее нескрываемый интерес, Карлосу и в голову бы не пришло ее трогать. Она спровоцировала его, зажгла в нем ответное влечение. Значит, она не только слаба, но и порочна!