Лэнгтон Джоанна. Отбрось сомнения

   Первым делом Хилари попросила его перенести в комнатку Лили новенький набор для детской. Она купила его прямо перед отъездом.
   Чтобы затащить на второй этаж пианино, пришлось выйти на дорогу, остановить первого проезжавшего мимо водителя фургона и обратиться к нему за помощью.
   Когда вся мебель была разгружена, Томас распрощался и уехал. Хилари набрала теплой воды в ведерко и кастрюлю, привезенные вместе с остальными вещами, вышла во двор и вымылась. На это ушло немало времени, ведь она, хоть была и не избалована удобствами, не привыкла обходиться вообще без них.
   Уставшая, Хилари улеглась в кровать около полуночи. Но сон не шел. Все мысли крутились вокруг Эдвина, как бы ей ни хотелось подумать о чем-нибудь другом, упорно возвращаясь к событиям пятилетней давности. А именно к тому моменту, когда над их чудесными отношениями нависла темная тучка.
   Это случилось после знакомства с Глэдис Нейленд, обворожительной шатенкой, подругой детства Эдвина.
   Однажды вечером, когда Эдвин разговаривал с кем-то по телефону, а Хилари мирно дремала, положив голову ему на колени, Глэдис нагрянула в гости. Красивая и общительная, она сразу же расположила Хилари к себе. Они пили чай в кухне и много болтали, а в те моменты, когда Эдвин куда-нибудь отлучался, Глэдис заговаривала с Хилари, как с лучшей подружкой.
   — Я думала, что опять увижу здесь эту дылду Стеллу, — заговорщически понизив голос, прошептала она, когда Эдвин вышел в гостиную ответить на очередной телефонный звонок. — Ты с ней знакома?
   Хилари не знала никакой Стеллы. И чем больше слушала Глэдис, тем меньше желала с ней знакомиться. Намеками и полушутками Глэдис ясно дала Хилари понять, что эта «дылда» — прелестная высокая студентка последнего курса Майамского университета. Что, возможно, она до сих пор встречается с Эдвином.
   — Вы потрясающе смотритесь вдвоем, — подытожила тогда Глэдис. — Не отдавай его никому!
   Узнав, что Хилари всего семнадцать лет, она задумчиво покачала головой.
   — Лучше не сознавайся ему в этом. Он любит более взрослых, более опытных женщин. И еще один дружеский совет: пусть вокруг тебя вьются и другие мужчины. Эдвин обожает конкуренцию. Мы знакомы с ним с самого детства. Мне о нем известно все!
   Тогда-то в Хилари и созрел план придумать о себе какую-нибудь красивую историю. Эдвин ни разу не спрашивал у нее ни о возрасте, ни о том, чем она занимается, но если бы речь об этом зашла, ей было бы легче провалиться сквозь землю, чем сказать о себе правду.
   Ни один нормальный мужчина не захочет продолжать крутить роман с девушкой, если узнает, что она — школьница, решила Хилари. Особенно такой мужчина, как Эдвин.
   В ее планы входило поступить в университет в родном городе Солт-Лейк-Сити. Поэтому она и подумала, что назовется Эдвину студенткой. Студенток он любит, отметила она, с неприязнью вспоминая рассказы Глэдис о Стелле.
   Когда интерес к ней Эдвина стал заметно ослабевать, ее охватила паника. Тогда-то она и прибежала к старушке Мириам во второй раз.
   — Я не пойму, что произошло, — бормотала она, жалобно всхлипывая.
   Мириам гладила ее по голове.
   — Эдвин — натура сложная и глубокая. Он очень серьезный человек. Таким людям иногда необходимо побыть наедине, чтобы лучше разобраться в своей жизни, понимаешь, детка? — Голос Мириам звучал спокойно и умиротворяюще, и тревога Хилари постепенно ослабла.
   Когда совершенно случайно из разговора с Глэдис Эдвин узнал о том, что встречается с несовершеннолетней девчонкой, он пришел в ярость. Хилари и не подозревала, что ее любимый способен так бурно гневаться. Скандал закончился тем, что Эдвин объявил ей о намерении посетить ее родителей и заявился на следующее утро в коттедж, который они снимали вместе с Макфейлами, Корнерами и Фрэнтами.
   Более неподходящий момент для его визита было невозможно представить.
   Накануне в одном из ресторанов Майами-Бич Анна переругалась со всеми членами компании мужа, а в тот момент, когда Эдвин появился у них в гостях, кричала на весь дом, что больше не может выносить ни его взбалмошных друзей, ни его дочери.
   — Что ты намереваешься делать? — спросила Хилари, проводив Эдвина до машины.
   Он молча сел за руль и завел двигатель.
   — Я должен все, как следует, обдумать. За последние сутки я узнал столько нового, что совершенно запутался. Мне требуется время.
   Таким сдержанным и отчужденным Хилари никогда его не видела. Обида давила ей на сердце, и до жути хотелось реветь. Но она сохраняла внешнее спокойствие. И даже сумела сказать своему возлюбленному, что не намеревается ждать его вечно.
   В этот же день Эдвин уехал в Майами по делам. А оттуда ни разу не позвонил Хилари.
   От отчаяния она не знала, куда деваться. Бродила в одиночестве по пляжу, долгие часы просиживала в летнем кафе, в котором увидела Эдвина впервые.
   Родителям не было до нее никакого дела. Мачеха никогда ее не любила, а у отца из-за нескончаемых выяснений отношений с женой не хватало времени думать о дочери.
   Заметили, что с Хилари не все в порядке, только друзья — Хью, Молли и Денис, Тогда-то они и пригласили ее в свою компанию.
   Она и представить себе не могла, что в следующий раз увидится с Эдвином лишь в больничном коридоре после жуткой аварии.
   И что тогда им обоим будет не до личных разговоров и не до сердечных привязанностей.
   Эдвин вышел из душа, вытерся, обмотал полотенце вокруг сильных загорелых бедер, пересек спальню и приблизился к раскрытому окну. Было уже поздно, около часа ночи. В воздухе сильно пахло морем, и хотелось дышать полной грудью.
   Что-то непонятное не давало Эдвину покоя; может, до сих пор не утихшая ревность, а может, просто сознание того, что от Хилари его отделяет всего лишь апельсиновый сад.
   Воспоминание о Томасе опять отозвалось в его сердце неприятным толчком. Она сказала, что познакомилась с ним только сегодня, подумал он. Значит, ей мало, что о нем известно…
   Ревность и злоба сменились вдруг в его душе тревогой и стыдом. Почему я оставил ее наедине с незнакомым мужчиной? — спросил он себя. С мужчиной, которому она явно приглянулась, я это сразу понял… И не просто с мужчиной, а с глупо улыбающимся болваном, вооруженным целым набором металлических инструментов… А вдруг этот тип псих и что-нибудь замыслил?
   Резким движением руки скинув с себя полотенце, он быстро оделся и вышел из дома.
   В одной из комнат на втором этаже бывшего коттеджа Мириам горел свет. Эдвин осторожно вышел из машины, прислушался и огляделся по сторонам. Во дворе никого не было.
   Он тихо приблизился к двери, присел на корточки, выдвинул из стены кусок камня и достал из тайника запыленный запасной ключ. Но, передумав пускать его в ход, положил на место, отряхнул руки и громко постучал в дверь.

4

   Услышав стук, Хилари, уже погрузившаяся в сладкие объятия сна, открыла глаза и испуганно посмотрела по сторонам, не понимая, где она и что происходит.
   Постучали повторно.
   Часы на перевернутой вверх дном коробке, поставленной ею у кровати в качестве тумбочки, показывали двадцать минут второго.
   Кто может прийти ко мне так поздно? — содрогаясь от страха, подумала Хилари. И стоит ли открывать дверь?
   В ее голове пронеслось множество тревожных мыслей. Этих мест она не знала, поэтому не имела представления о том, насколько опасно жить здесь одной.
   Быть может, это грабители… Или дух покойной Мириам, размышляла она, замирая от ужаса.
   Когда постучали в третий раз, ей ничего не оставалось, как подняться с кровати, закутаться в покрывало, взять с перевернутой коробки небольшой кухонный нож и прошлепать босыми ногами вниз к входной двери.
   — Кто там? — спросила она, пытаясь говорить как можно более уверенным и строгим голосом.
   — Это я, Хилари! Я — Эдвин.
   Вздохнув с облегчением, она зажгла свет и повернула в замке ключ.
   Эдвин перешагнул через порог, плотно закрыл за собой дверь и, заметив нож в ее маленькой руке, добродушно рассмеялся.
   — Ты, оказывается, вооружена! Шутить с тобой опасно.
   Хилари смущенно улыбнулась.
   Эдвин обвел ее внимательным восхищенным взглядом. Ее блестящие пшеничные волосы спадали на плечи беспорядочными прядями. Губы выглядели еще более пухлыми и алыми, чем обычно. Серые глаза светились какой-то невинностью и детскостью.
   Он шагнул к ней ближе и медленно разжал ее пальцы, сжимавшие на груди края покрывала. Оно соскользнуло с хрупких белых плеч, на которых, кроме тонких бретелек ночной сорочки, больше ничего не было.
   — Хилари, ты — прелесть, — произнес на выдохе Эдвин, качая головой.
   Ее нежные щеки с едва различимыми веснушками покрылись стыдливым румянцем. Она смутилась и вновь натянула на плечи покрывало.
   — Что ты здесь делаешь?
   Эдвин не знал, что ответить. Но четко сознавал, что поступил единственно правильно, вернувшись к ней.
   — Если бы этот мастер на все руки оказался в доме, то я разорвал бы его в клочья, честное слово, — пробормотал он.
   Хилари усмехнулась.
   — Если бы Томас и находился сейчас здесь, это тебя б не касалось! Мы с тобой давным-давно не имеем друг к другу никакого отношения!
   Лицо Эдвина потемнело.
   — Знаю. Но я очень хочу, чтобы все изменилось… — Когда слова слетели с его губ, он почувствовал странное облегчение. На протяжении пяти лет ему не хватало сил признаться даже самому себе в том, что без этой женщины его жизнь пуста и неполноценна.
   Хилари смотрела на Эдвина во все глаза. Он был по-прежнему потрясающе красивым и невероятно соблазнительным. Ему шла любая одежда. В облегающей плечи и грудь футболке и старых джинсах этот парень смотрелся не менее восхитительно и мужественно, чем в строгом костюме и галстуке.
   Хилари окатила горячая волна желания, и ей стало трудно дышать. За пять прошедших лет она практически не общалась с мужчинами. Заботы о ребенке, учеба в университете и работа занимали все ее время. Но от отсутствия мужского внимания и заботы она ничуть не страдала. Ей и в голову не приходило связывать жизнь с кем попало. А такого человека, который смог бы заменить Эдвина, она так и не встретила.
   — Я действительно хочу, чтобы мы снова сблизились, — пробормотал Эдвин.
   — Правда? — Счастье теплой лавиной накрыло Хилари с головой. Она сознавала, что ступает на опасную тропу, но о плохом старалась просто не думать. Ее буквально несло в объятия Эдвина.
   Он опять разжал пальцы Хилари и попытался сбросить покрывало. Ее полная грудь взволнованно вздымалась и опускалась под тонкой полупрозрачной тканью сорочки, а выпуклые затвердевшие соски так и манили к себе.
   Эдвин провел рукой по ее нежному плечу, и она, вздрогнув, подалась к нему. Он прижал ее к стене и принялся целовать — жадно и безудержно, как будто всю жизнь только и мечтал о наступлении этих минут. Хилари отвечала на каждое его движение, на любое прикосновение — на все, что он дарил ей.
   — Милая, я так давно мечтал об этом, — задыхаясь, шептал Эдвин.
   — Я тоже, — отвечала она.
   Услышав ее признание, Эдвин возликовал. Желанная, прекрасная женщина вновь была готова принадлежать ему! А сейчас только это имело для него смысл.
   Подхватив ее на руки, он закружил по полу, потом устремился вверх по лестнице в ту комнату, где теперь стояла старая кровать.
   Рядом с ложем Хилари возвышалась коробка, перевернутая вверх дном. На ней тикал будильник и горела лампа.
   Эдвин опустился на край кровати, поставил Хилари перед собой, осторожно вытащил нож, который она до сих пор держала в руке, и положил его на коробку.
   — Странно, что ты не задела меня своим оружием, когда мы целовались внизу, — заметил он, улыбаясь.
   — Я никогда бы этого не сделала, — прошептала Хилари и, наклонившись, потерлась носом о его щеку. — Если, конечно, каким-нибудь неосторожным действием ты не вынудил бы меня прибегнуть к крайним мерам.
   Эдвин рассмеялся.
   — Да уж, сегодня вечером ты доказала мне, что постоять за себя умеешь. Я и не думал, что такие малютки способны быть столь воинственными! — Он потер пальцами щеку, по которой несколько часов назад она хлестнула ладонью.
   Хилари пригрозила ему пальцем.
   — Зато теперь ты будешь вести себя более предусмотрительно!
   Он покорно кивнул, обвел ненасытным взглядом ее кремовую грудь, откинул в сторону покрывало, которое она до сих пор удерживала на себе одной рукой, и медленно стянул с ее плеч тонкие бретельки ночной сорочки.
   Полупрозрачная вещица послушно соскользнула вниз, и Хилари, оставшуюся перед Эдвином совсем голой, охватила дрожь.
   Он жадно прильнул к ее груди и принялся ласкать то один то другой ее сосок так страстно и жадно, будто знал, что занимается этим в последний раз.
   Хилари задыхалась от счастья. Она то закрывала глаза, утопая в ливне блаженных ощущений, то открывала их и внимательно вглядывалась в Эдвина, пытаясь рассмотреть в нем все до малейшей детали.
   У него были темные пушистые длинные ресницы, длиннее, чем у нее самой.
   Они такие же, как у Лили, подумала она, довольно улыбаясь. Сегодня я непременно должна рассказать ему о нашей дочке…
   Ласки Эдвина становились все более горячими и порывистыми. Он целовал ее везде, а она постепенно растворялась в нем, как когда-то давно…
   — Я полностью теряю контроль над собой… Ты просто колдунья, слышишь? — прохрипел он, переводя дыхание и укладывая ее на кровать.
   Губы Хилари опять расплылись в улыбке.
   Слышать подобные слова от Эдвина означало нечто поистине невероятное. Ведь этот человек умел контролировать себя при любых обстоятельствах.
   Он не курил, потому что был уверен в ненужности и вредности курения, никогда в жизни не выпивал вина больше, чем один бокал, не поддавался чьему бы то ни было влиянию и не отступал от своих принципов.
   — Ты потрясающе красивая, — пробормотал Эдвин, восхищенно рассматривая Хилари.
   Она знала, что не представляет собой ничего особенного. Но, когда он так смотрел на нее, чувствовала, что действительно обладает чем-то необычным, какой-то изюминкой, которая в его глазах делает ее неотразимой. И обожала ощущать себя такой.
   Эдвин снял с себя одежду, лег рядом с Хилари и принялся медленно гладить ее грудь, живот и бедра и покрывать их нежными поцелуями.
   — Ты просто чудо, Хилл, просто чудо… — шептал он еле различимо.
   — О, Эдвин… Эдвин!.. — стонала она в ответ.
   Его движения становились все более требовательными, его губы и руки уже обжигали ее и сводили с ума, но полностью овладевать ею он почему-то не торопился.
   А Хилари уже сгорала от непреодолимого желания вновь почувствовать его в себе, слиться с ним воедино. Ей казалось, еще немного, и она вспыхнет и превратится в его руках в легкий пепел…
   — Эдвин, прошу тебя… Войди же в меня поскорее… — вырвалось у нее из груди.
   — Я не хочу торопиться… — сказал он. — Боюсь опять сделать тебе больно… Как тогда, когда мы занимались любовью в первый раз.
   Хилари приподняла голову и ласково провела ладонью по его растрепавшимся густым волосам.
   — Это было естественно и больше не повторится. Ведь до тебя у меня никого никогда не было.
   На мгновение Эдвин замер.
   «Никого никогда не было…» — эхом отдалось в его висках. Неужели это правда?
   Он взглянул в серые прозрачные глаза Хилари, озаренные чудесным внутренним светом, подернутые туманной вожделенной дымкой и покачал головой.
   Ему на ум приходили мысли о том, что до встречи с ним она могла быть девственницей, но он не был в этом уверен.
   Почему я не заметил, что для нее тогда все случилось впервые? Был так поглощен страстью? Или настолько уверен, что она искушена в подобных делах? — размышлял он, а душа его наполнялась все большей гордостью и все большим облегчением.
   Он проник в нее неожиданно и порывисто. Она на мгновение замерла, оглушенная водопадом давно забытых и ни с чем не сравнимых эмоций. Ее глаза наполнились слезами, и, забыв обо всем на свете, она отдалась блаженству.
   — Хилари! Хилари! — закричал Эдвин в исступлении, достигнув самого насыщенного в своей жизни оргазма, опустился на нее и, содрогаясь, уткнулся лицом в ее благоухающие волосы.
   Она с наслаждением вдохнула исходивший от него до боли знакомый запах.
   — Почему, когда я с тобой, после первого раза мне тут же хочется заняться этим повторно? — спросил он прерывистым полушепотом.
   — Не будь таким жадным! — шутливым тоном ответила Хилари, отчаянно заглушая внутренний голос, твердивший ей, что она совершила большую глупость.
   Лицо Эдвина неожиданно посерьезнело.
   — Я должен был догадаться тогда, что ты была девственницей…
   Хилари тяжело вздохнула.
   — Даже если бы ты догадался об этом, то не признался. Это наложило б на тебя дополнительную ответственность, создало ненужные проблемы…
   — Думаешь, я боюсь ответственности? — произнес он с оттенком враждебности в голосе.
   Хилари еще раз вздохнула.
   Она считала, что спорить с ним по этому поводу не имеет смысла. Их отношения пять лет назад все равно не сложились бы по-иному. Он просто-напросто устал от них и захотел свободы, а она по уши в него влюбилась и была обречена на страдания.
   — Я и не думаю, что ты боишься ответственности, — медленно произнесла она. — Просто, ни о чем не догадываясь, ты с легкостью распрощался со мной, когда почувствовал, что теряешь ко мне интерес.
   — Что? — Эдвин резко убрал лицо от ее волос, на которых до сих пор лежал. — Я потерял к тебе не интерес, моя дорогая, а уважение, когда увидел тебя с тем лохматым на мотоцикле!
   Хилари удивленно моргнула.
   — Не понимаю, почему моя невинная прогулка на мотоцикле с приятелем друзей, кажется тебе настоящим преступлением?
   Эдвин презрительно усмехнулся.
   — Невинная прогулка? Ха-ха! Да как у тебя поворачивается язык называть это подобными словами? Блудница!
   Хилари замерла от обиды, ничего не понимая. Она максимально напрягла память, пытаясь вспомнить вечер, проведенный с друзьями, как можно более подробно.
   — Ах, вот оно что! — пробормотала она, вдруг неожиданно вспомнив, что парнишка, с которым они прокатились по пляжу, на прощание поцеловал ее. Поцелуй длился не больше секунды. Хилари тогда даже не поняла, что произошло, поэтому не стала возмущаться, тем более в присутствии остальных друзей. — Наверное, ты видел именно это… Черт возьми! Какие недоразумения только ни случаются в жизни!
   Эдвин вскочил с кровати и принялся натягивать джинсы.
   — Что, вспомнила, как развлекалась с этим волосатиком? Разгульная девка!
   — Заткнись! — крикнула Хилари, багровея от негодования. — То. что ты видел, это все, что между нами произошло. И прогулка и поцелуй были настолько невинными, что разглагольствовать о них так долго просто смешно!
   Эдвин фыркнул.
   — Так я тебе и поверил! Я прекрасно знаю, как чудесно ты умеешь врать!
   Хилари замерла. Чем-чем, а ложью она ему должна была запомниться…
   — Да, я соврала тебе когда-то. Один-единственный раз. Но это не значит, что все мои слова — сплошной обман…
   — Где здесь можно помыться? — жестко спросил Эдвин, не обращая внимания на ее оправдания.
   — Внизу… — Хилари трясло, как в ознобе. Какой ужас! — подумала она, сообразив вдруг, в чем состояла истинная причина их с Эдвином расставания.
   Он узнал о ее обмане, уехал в Майами, объяснив, что должен во всем разобраться, а вернувшись по прошествии нескольких дней, увидел ее целующейся с другим парнем! Хотя «целующейся» — слишком громко сказано… Но в том состоянии, в котором пребывал Эдвин, он мог и не то принять за предательство…
   М-да… По самолюбию Эдвина Айртона был нанесен страшный удар, подумала Хилари. Потому-то он и не удостоил меня чести поговорить наедине после судебного разбирательства. Посчитал, что, согласившись, унизится передо мной, «разгульной девкой»…
   — Почему же ты не разобрался со мной тогда? Ведь произошла чудовищная ошибка! — крикнула Хилари вслед удаляющемуся из комнаты Эдвину.
   — Опускаться до этого? Ни за что! — небрежно бросил Эдвин, не поворачивая головы.
   Все разрушилось из-за глупого недопонимания, думала Хилари, прижимая ладони к горящим щекам. Невероятно!
   Эдвин вернулся через несколько минут, недовольно морща нос.
   — В этом доме нет ванной! Кошмар!
   Хилари сидела, прислонившись к спинке кровати, и смотрела в одну точку. Ее серые глаза выглядели потухшими, хрупкие плечи опустились, словно под тяжкой ношей.
   Эдвин сел с ней рядом. Вообще-то и пять лет назад ему не верилось, что Хилари способна так запросто его забыть. Она явно сходила по нему с ума.
   С другой стороны, он четко знал, что в семнадцать лет человеку свойственно быстро увлекаться и быстро охладевать, поэтому и склонялся к мысли, что она ему все же изменила.
   Ему вспомнился тот жуткий день, когда они встретились в больнице.
   Отец Хилари, будучи пьяным, уселся за руль автомобиля и на опасном повороте выскочил на встречную полосу, по которой ехала мать Эдвина. Она погибла на месте происшествия.
   Хилари не любила воскрешать в памяти тот черный день. Но сейчас воспоминания ожили в ней сами по себе.
   Сколько людей погибло тогда по вине ее отца! Оба родителя Дениса, мать Молли и мать Эдвина, Отец Молли стал инвалидом.
   Эдвин появился в больничном коридоре в сопровождении Глэдис Нейленд. На нем не было лица. Хилари, выплакавшей к тому моменту все слезы, страстно хотелось броситься к нему в объятия, разделить с ним это горе. Но она не смела.
   Эдвин, словно прочтя мысли Хилари, крепко обнял ее и привлек к себе.
   — Только не думай, что я расстался с тобой из-за той чудовищной аварии. Ты здесь ни при чем, — пробормотал он, и Хилари обвила вокруг его шеи свои тонкие руки.
   Она проснулась в очередной раз, когда за окнами только занимался рассвет. Проснулась оттого, что почувствовала горячие прикосновения ладоней Эдвина к своей набухшей груди.
   — Опять? — протяжно спросила она.
   — Ты что-то имеешь против? — прошептал он, пылко целуя ее в шею. — Если так, то я сейчас же прекращу тебя мучить.
   — Только попробуй! — ответила она. Эдвин рассмеялся и продолжил свою сладостную пытку…
   Когда Хилари вновь очнулась ото сна, комната уже была залита солнечным светом. Она довольно потянулась, чувствуя, что все ее тело ноет от приятной боли.
   Эдвин мирно посапывал рядом с ней. На его бедрах лежала безбожно измятая простыня, и загорелая кожа красиво поблескивала в лучах восходящего солнца.
   Хилари не могла на него налюбоваться. И боялась поверить в то, что происходящее с ней — не сон. Вся эта история была поистине невероятной.
   Сама судьба опять привела нас в объятия друг друга, размышляла она, продолжая рассматривать своего любимого. А может, не судьба, а старушка Мириам все заранее просчитала и помогла нам воссоединиться?
   На душе у нее было светло и безоблачно. До тех пор пока она не вспомнила, что так и не рассказала вчера Эдвину о существовании малышки Лили. Ей стало вдруг тревожно и страшно.
   Я открою ему свою чудесную тайну несколько позже, решила она. Проведем вместе сегодняшний день, убедимся в том, что мы не зря вновь оказались вместе, тогда я и поведаю ему о дочери…
   Как, интересно, он воспримет эту новость? Наверняка ему еще никогда не доводилось узнавать о том, что у него есть четырехлетний ребенок. Обрадует ли его эта известие? Или, наоборот, оттолкнет, напугает?
   Чем больше она размышляла, тем сильнее становились терзавшие душу сомнения.
   А почему я так убеждена, что Эдвин захочет провести сегодняшний день именно со мной? Не исключено, что произошедшее между нами ночью он воспринимает вовсе не так, как я. Что, если в мою постель его привело банальное желание утолить страсть? Только оно одно…
   Окончательно испортив себе настроение, Хилари отвела взгляд от Эдвина и осторожно поднялась с кровати. Часы показывали девять.
   Уже девять, подумала она, морща нос. А у меня сегодня куча дел! Я должна закупить все необходимое для быта — чистящие средства, стиральный порошок, продукты, кое-что из посуды, а еще ванну и тазы для мытья.
   Уехать обратно в Солт-Лейк-Сити она намеревалась завтра утром. А вернуться — через недельку, уже с Лили. Поэтому за сегодняшний день ей следовало привести дом в относительно нормальный вид, чтобы можно было со спокойной душой привезти в него ребенка.
   Она, пытаясь двигаться тихо, чтобы не потревожить Эдвина, взяла из сумки чистое белье, одежду и спустилась вниз.
   На умывание и приведение себя в порядок у нее ушло около получаса. Все это время она напряженно размышляла, как ей поступить с Эдвином.
   Наверное, следует оставить ему записку — рассказать в ней обо всем, что я планирую сегодня сделать, прикидывала она. Нет, не стоит… Он посчитает еще, что я пытаюсь привязать его к себе и своим планам… И почему я вообще обязана перед ним отчитываться?
   В конце концов Хилари решила, что должна просто уехать и не терять времени на сомнения и раздумья. Проснувшись, Эдвин в любом случае не задержался бы у нее, а поспешил вернуться домой. Во-первых, потому что здесь мужчине нечего есть.
   А во-вторых… Он наверняка не захотел бы, чтоб о его ночном визите к ней узнали его родственники…
   При этой мысли у нее защемило сердце.
   Какая я дура! — подумала она. Вообразила себе. Бог знает что! Он никогда не останется со мной. Этого не допустят его родные. Потому что не захотят принимать в семью дочь убийцы его матери. Еще и с ребенком.