Страница:
Он стал покрывать горячими поцелуями ее виски, щеки, губы, шею, гладить ее ягодицы, грудь, плечи…
И постепенно она забыла о своем твердом решении как можно быстрее рассказать ему о Лили.
Заботы, тревоги, усталость после долгой дороги — все испарилось, стало вдруг неважным и глупым. Мир сжался для нее до размеров этой небольшой гостиной, и в нем не осталось ничего, кроме наслаждения, которое дарили любимые руки Эдвина.
Она трепетала и таяла, безропотно подчиняясь каждой его безмолвной команде, и задыхалась от счастья.
Ловким движением он сорвал с нее кружевное платье и издал блаженный стон, вновь увидев ее полную грудь с набухшими сосками, как будто умоляющими его припасть к ним.
Когда его рука скользнула под ее повлажневшие трусики, она вскрикнула и откинула назад голову. И забилась под шквалом нахлынувших на нее сладостных ощущений.
Что происходило в последующие минуты, ей никогда не удалось бы вспомнить. Она как будто отделилась от земли и купалась в экстазе, на время перестав быть обычным земным человеком. Когда же прекрасное потрясение, принесенное оргазмом, немного схлынуло, она открыла глаза и улыбнулась. Эдвин заботливо убрал с ее вспотевшего лба прилипшую прядь волос и еще раз поцеловал в губы.
— Таких темпераментных женщин, как ты, наверное, больше не существует в природе, — прошептал он, с восхищением глядя в ее глаза, подернутые дымкой неземной радости.
Только по прошествии некоторого времени она заметила, что Эдвин полностью одет, и озадаченно уставилась на него. А осознав, что произошло, схватила платье, повисшее на подлокотнике, и стыдливо прикрыла свою обнаженную грудь.
Невероятно! — подумала она с испугом. Находясь рядом с этим мужчиной, я совершенно лишаюсь способности контролировать себя! Мало того, даже не замечаю, что он со мной делает.
Ей вспомнилась малышка Лили и то, что Эдвин до сих пор не имеет о ней ни малейшего понятия. Она сконфуженно слезла с его колен и, все так же прикрываясь платьем, вскочила на ноги и убежала в душ.
Эдвин прошагал за ней следом.
— Ты надолго?
— Нет-нет, — пробормотала Хилари. — Скоро вернусь к тебе.
— Мне подняться в спальню? — многозначительно понизив голос, спросил Эдвин.
— Нет! — выпалила Хилари. — Пожалуйста, дождись меня в гостиной.
Когда он закрыл дверь, она беспомощно опустилась на пол и беззвучно зарыдала. Тушь черными кривыми струйками потекла по ее щекам.
Я люблю его! Люблю! — думала она, утопая в безутешном горе. И не знаю, что мне делать с этой любовью. Она зародилась во мне в тот момент, когда я увидела его впервые, и никогда не угасала… Для него же я — игрушка, развлечение. Он смотрит на меня, как на безотказную шлюху, с которой в любой момент можно утолить свои неуемные плотские потребности…
Она принялась корить и проклинать себя за то, что опять не смогла противостоять соблазну и бросилась в его объятия. Что до сих пор не поговорила с ним о том, о чем давно должна была поговорить. Что из-за своей слабости, из-за несдержанности, достойной лишь порицания, в который раз лишь усложнила ситуацию.
Сегодня я должна была встретить его совершенно по-другому, думала она, умываясь горькими слезами. Единственный раз, ради Лили. Нет ведь! Я опять так бездумно совершила все ту же ошибку.
Она попыталась оправдаться в собственных глазах, вспомнив, что не контролировала себя с того момента, как Эдвин усадил ее на колени.
Но чувство вины продолжало глодать ее и без того истерзанную душу.
— Хилари, ты в порядке? — донесся до нее голос Эдвина.
— Да! — крикнула она, стараясь казаться бодрой. Затем умылась холодной водой, и некоторое время махала у лица ладонью, пытаясь вернуть ему нормальный вид.
Эдвин встретил ее довольной улыбкой.
— Еще немножко, и я насильно вытащил бы тебя из ванной. Хочешь вина? Я принес из холодильника бутылочку красного.
Хилари кивнула.
Эдвин наполнил бокалы, она взяла один из них, прошла в противоположный конец комнаты и, опустившись в кресло, сделала глоток.
В ее душе творилось нечто невообразимое. Предчувствие чего-то отвратительного пугало и заставляло тянуть время. Страх потерять Эдвина навсегда, хоть полностью он никогда ей и не принадлежал, сковывал губы и леденил сердце. Но разум твердил, что откладывать разговор больше нельзя, и, отпив для большей храбрости еще немного вина, она заговорила:
— Я должна сообщить тебе нечто очень важное…
— Надеюсь, речь не пойдет о другом мужчине? — сухо спросил Эдвин.
Хилари нервно ухмыльнулась.
— Нет.
— Слава Богу! Я уже настраивался на самое худшее. Итак, в чем же дело?
Хилари порывисто вздохнула.
— Речь пойдет о событиях пятилетней давности.
— Милая, умоляю тебя, давай оставим все это в прошлом. Мы вновь встретились, но уже в нынешней жизни, в настоящем. Все, что происходило когда-то, не столь важно! — Эдвин нетерпеливо всплеснул руками.
— Ошибаешься, — ответила Хилари несчастным голосом. — То, о чем я собираюсь тебе сообщить, случилось именно пять лет назад.
Эдвин насторожился.
— Помнишь, перед тем, как заняться с тобой любовью впервые, я сказала, что принимаю кое-какой гормональный препарат? — спросила Хилари.
Эдвин нахмурил лоб.
— Ах, да! Наверное, именно поэтому у меня тогда и мысли не возникло, что ты еще девственница…
— Те таблетки врач выписал мне для того, чтобы избавиться от… юношеских прыщиков, — у меня были с этим некоторые проблемы. — Она выдержала небольшую паузу. — Я должна была принимать тот препарат на протяжении трех месяцев. В тот момент, когда таблеток оставалось всего десять штук, я потеряла их, понимаешь?
Лицо Эдвина потемнело. Он непонимающе качнул головой и окинул Хилари возмущенным взглядом.
— Неужели ты хочешь сказать, что просто перестала пить тогда таблетки, даже не подумав о каком-нибудь другом способе защиты?
Хилари покраснела и уставилась в бокал с вином.
— Я знаю… что поступила непростительно глупо, — пробормотала она, заикаясь от волнения. — Решила, что, пропив препарат целых два с половиной месяца, могу еще некоторое время не бояться забеременеть… — Она хихикнула, желая дать понять, что находит свой поступок чрезвычайно неразумным, но Эдвин оставался крайне серьезным.
— Почему ты ни с кем не посоветовалась? — спросил он, уничтожая ее взглядом.
Она беспомощно пожала плечами.
— С кем мне было советоваться? О моих отношениях с мачехой тебе известно. У подруг опыта и знаний в этом вопросе было не больше, чем у меня.
— А мне почему ничего не сказала? Хилари растерянно хлопнула ресницами.
— Как-то в разговоре ты упомянул, что презервативы терпеть не можешь… Поэтому я и не стала озадачивать тебя.
Эдвин раздраженно фыркнул.
— Это не оправдание, Хилари! Такими вещами не шутят, разве ты не понимаешь?
Его слова прозвучали резко и недружелюбно, и она гордо приподняла голову.
— Только не начинай меня отчитывать! Дай возможность рассказать хотя бы о том, чем все закончилось.
Эдвин хмыкнул, но ничего не добавил.
— Короче говоря, случилось то, чего я не смогла избежать из-за собственной неосмотрительности. Я забеременела…
Эдвин сидел неподвижно. Его красивое лицо казалось в этот момент каменным.
— …и буквально за три недели до судебного разбирательства родила девочку, — выпалила Хилари, не веря, что наконец рассказывает ему о самом главном.
Последовавшая тишина была настолько напряженной и тяжелой, что давила на Хилари подобно каменной плите.
— Почему, черт возьми, я узнаю столь сногсшибательную новость только сейчас? — рявкнул Эдвин, неожиданно нарушая молчание.
Хилари вздрогнула.
— Не кричи на меня!
— Не кричать? Четыре года назад на свет появилась моя дочь, а мне никто не удосужился поведать об этом! — кипя от возмущения, воскликнул Эдвин. — Считаешь, сейчас я в состоянии сохранять спокойствие?
— Я намеревалась поговорить с тобой, когда приехала на суд. Но ты не пожелал уделить мне и пары минут своего драгоценного времени! — тоже выходя из себя, ответила Хилари. — Ты унизил меня в присутствии своих друзей и родственников!
— Тогда я все еще пребывал в состоянии эмоционального потрясения, — мрачно произнес Эдвин — После гибели мамы.
— Между прочим, я находилась в таком же состоянии! — заметила Хилари. — Я лишилась отца! Но у меня, в отличие от всех остальных, кто потерял в той страшной аварии близких, не было ни права на открытую скорбь по папе, ни поддержки со стороны окружающих!
Эдвин тяжело вздохнул.
— В конце концов речь сейчас идет не об этом. Ты могла связаться со мной по телефону, сообщить о своей беременности по почте.
— Я пыталась позвонить тебе, — немного успокоившись, произнесла Хилари. — Но у тебя изменился телефон…
— Хилари! Найти меня не составило бы большой проблемы! Уже тогда я возглавлял крупнейшее во Флориде радиоэлектронное предприятие! ~ с раздражением заметил Эдвин.
Она почувствовала, что от обиды у нее темнеет перед глазами. События пятилетней давности вновь ожили перед ее глазами с невероятной ясностью, и она закусила губу, желая удержаться и не расплакаться.
— Во-первых, я была еще слишком молода, чтобы догадаться, как тебя найти, — сказала она подчеркнуто холодно, проглотив подступивший к горлу ком. — Во-вторых, у меня было слишком много проблем. Если ты считаешь, что я могла себе позволить целыми днями только тем и заниматься, что искать способ связаться с тобой, ты крупно заблуждаешься.
Воспоминания о безрадостном прошлом доставляли ей боль. Но она была вынуждена рассказать ему все, что с ней приключилось, так как надеялась, что в таком случае он ее поймет.
— После смерти папы все его имущество перешло к Анне. Так он сам пожелал, завещал все, что имел, ей, — продолжила она. — Некоторое время я жила с ней, но потом была вынуждена уйти из дома. Когда Анна узнала о моей беременности, с ней приключилась настоящая истерика. Не долго думая, она указала мне на дверь. Несколько недель я жила у подруги… Спала на полу… У нее-то меня и разыскал мамин племянник, мой двоюродный брат. Он очень мне помог. Сам перевез от Анны к себе все мои вещи, выделил для меня просторную комнату. Если бы не Освальд, не знаю, что бы со мной было… — Теперь ее голос звучал жалобно. Ей до жути хотелось услышать от Эдвина слова сочувствия.
Но он напряженно молчал. Будто ждал чего-то самого главного.
Хилари вопросительно посмотрела ему в глаза. Он презрительно скривил губы.
— Я догадываюсь, чем закончились твои скитания, — произнес он обжигающе ледяным тоном. — Ты отдала мою дочь в детский дом, и какая-то семья уже забрала ее оттуда. Правильно?
Хилари неуютно поежилась, как будто от внезапно налетевшего порыва северного ветра.
— Нет. Неправильно.
Вообще-то, он неспроста сделал подобный вывод, подумала она, вспомнив, что при последних их встречах — в Юте и здесь, в Майами-Бич, — Лили не было поблизости.
— Когда ты приходил ко мне в Солт-Лейк-Сити, Лили находилась в садике. А сюда я привезла ее только в этот раз. Наша девочка спит наверху, — устало опустив плечи, сообщила она.
— Значит, ее зовут Лили, — медленно проговорил Эдвин, обращаясь больше к самому себе.
— Лилиана. Я дала ей свою фамилию, — сказала Хилари.
Последовала еще одна пауза. Зловещая и невыносимая.
— Оказывается, ты гораздо более опасная лгунья, чем я думал, — угрожающе спокойно заявил Эдвин. — Наврав про собственный возраст, ты никому не причинила особого вреда. А утаив от меня факт существования нашего ребенка, совершила настоящее преступление!
Хилари, никак не ожидавшая услышать подобные слова, побагровела от негодования.
— Вспомни, как ты со мной обошелся! Выбросил из своей жизни, как прогнившую картофелину, непригодную для употребления в пищу!
— Лишь только потому, что увидел с тем проклятым мотоциклистом! — пробасил Эдвин.
— Я понятия не имела, что ты увидел меня с ним! — выкрикнула Хилари. — Поэтому думала, что ты просто потерял ко мне всякий интерес. И боялась рассказывать тебе о ребенке. Мне казалось, ты пошлешь меня куда подальше, узнав о нем! Твое поведение в здании зала судебных заседаний лишь подтвердило мои опасения! Эдвин смерил ее презрительным взглядом.
— Значит, из-за своих нелепых страхов ты решила испортить жизнь сразу двум людям: мне и нашей дочери!
Хилари поставила бокал с вином на пол и сжала руки в кулаки.
— И нашей дочери? Да как ты смеешь такое говорить?
— Очень просто! — прогремел Эдвин. — Еще до ее рождения ты относилась к ней чудовищно! Где это видано, чтобы беременная женщина спала на полу в чужом доме?
— У меня не было другого выхода! — вскакивая на ноги, трясясь от гнева, выпалила Хилари. -Я ведь…
— Был! — резко перебил ее Эдвин. — У тебя был выход! Ты могла приложить чуть больше усилий и разыскать мои контактные телефоны! Тогда ты купалась бы в роскоши все эти годы! Вместе с нашей девочкой.
От возмущения Хилари не знала, что сказать. Некоторое время она молча стояла на месте, словно окаменевшая. Ее глаза метали молнии.
— Я очень рада, что не связалась с тобой раньше. Да, жизнь Лили не отличалась роскошью, — процедила она сквозь зубы. — Зато моя дочка уже теперь умеет ценить в жизни не богатства и удовольствия, а другие вещи, которые ты просто не способен замечать!
— Не тебе судить, на что я способен, а на что нет! И не тебе одной решать, в чем нуждается наша дочь, — ответил Эдвин. — Она принадлежит не только тебе одной! — Он помолчал. — Я хочу ее увидеть.
Хилари не намеревалась прятать от него Лили. Поэтому тут же кивнула на дверь.
— Пойдем.
В детской царили тепло и спокойствие. Лили сладко спала, залитая прозрачно-серебристым сиянием луны. Ее темные волосы были красиво разбросаны по подушке. Одна ручка лежала под пухлой щекой.
Хилари осталась у двери, а Эдвин тихо приблизился к кроватке, внимательно рассмотрел девочку, обвел изумленным взглядом рассаженных по полкам кукол, игрушечных медведей, зайцев, собак и осторожно вышел.
Не сказав Хилари ни слова, он спустился вниз и замер посередине холла в напряженной, воинственной позе.
— В чем дело? — спросила Хилари, тоже сойдя вниз.
Эдвин метнул в ее сторону злобный взгляд.
— На протяжении целых четырех лет моя дочь росла без отца! — рявкнул он.
— Не ори на меня! — прошипела Хилари. — Ты не имеешь на это никакого права! Если бы ты вел себя по-человечески и не обращался со мной, как с ничтожеством… Если бы ты не сходил с ума из-за своей гордыни, тогда все сложилось бы по-другому! — Она перевела дыхание. — Думаешь, мне доставляло радость сознавать, что у Лили нет отца?
Откуда-то сверху послышался странный звук, и Эдвин насторожился, поднимая голову.
Хилари же, давно привыкшая к роли матери, мгновенно сообразила, в чем дело, и рванула вверх по лестнице.
Лили сидела на краю кровати, свесив ножки вниз, и жалобно хныкала.
Хилари подскочила к ней и прижала к себе.
— Что случилось, золотце мое?
— Меня… задавила машина, — сказала девочка, беспомощно всхлипывая.
Хилари сразу поняла, что недооценила глубину впечатлений, полученных дочерью от сегодняшнего страшного происшествия.
— Нет же, солнышко, — заговорила она успокаивающим тоном. — С тобой все в порядке. Никакая машина тебя не задавила. Это был всего лишь сон. Страшный сон, которого больше нет и никогда не будет.
Лили перестала плакать.
— Тебе нечего бояться, доченька. Я с тобой. — Хилари погладила девочку по голове, наклонилась и поцеловала в лоб. — Укладывайся в кроватку и постарайся опять заснуть. Теперь тебе приснится сказочный замок на берегу красивого озера.
— А я буду принцессой, — добавила Лили.
— Конечно, — ответила Хилари, намереваясь опять уложить ребенка в постель.
Лили разразилась громким кашлем.
6
И постепенно она забыла о своем твердом решении как можно быстрее рассказать ему о Лили.
Заботы, тревоги, усталость после долгой дороги — все испарилось, стало вдруг неважным и глупым. Мир сжался для нее до размеров этой небольшой гостиной, и в нем не осталось ничего, кроме наслаждения, которое дарили любимые руки Эдвина.
Она трепетала и таяла, безропотно подчиняясь каждой его безмолвной команде, и задыхалась от счастья.
Ловким движением он сорвал с нее кружевное платье и издал блаженный стон, вновь увидев ее полную грудь с набухшими сосками, как будто умоляющими его припасть к ним.
Когда его рука скользнула под ее повлажневшие трусики, она вскрикнула и откинула назад голову. И забилась под шквалом нахлынувших на нее сладостных ощущений.
Что происходило в последующие минуты, ей никогда не удалось бы вспомнить. Она как будто отделилась от земли и купалась в экстазе, на время перестав быть обычным земным человеком. Когда же прекрасное потрясение, принесенное оргазмом, немного схлынуло, она открыла глаза и улыбнулась. Эдвин заботливо убрал с ее вспотевшего лба прилипшую прядь волос и еще раз поцеловал в губы.
— Таких темпераментных женщин, как ты, наверное, больше не существует в природе, — прошептал он, с восхищением глядя в ее глаза, подернутые дымкой неземной радости.
Только по прошествии некоторого времени она заметила, что Эдвин полностью одет, и озадаченно уставилась на него. А осознав, что произошло, схватила платье, повисшее на подлокотнике, и стыдливо прикрыла свою обнаженную грудь.
Невероятно! — подумала она с испугом. Находясь рядом с этим мужчиной, я совершенно лишаюсь способности контролировать себя! Мало того, даже не замечаю, что он со мной делает.
Ей вспомнилась малышка Лили и то, что Эдвин до сих пор не имеет о ней ни малейшего понятия. Она сконфуженно слезла с его колен и, все так же прикрываясь платьем, вскочила на ноги и убежала в душ.
Эдвин прошагал за ней следом.
— Ты надолго?
— Нет-нет, — пробормотала Хилари. — Скоро вернусь к тебе.
— Мне подняться в спальню? — многозначительно понизив голос, спросил Эдвин.
— Нет! — выпалила Хилари. — Пожалуйста, дождись меня в гостиной.
Когда он закрыл дверь, она беспомощно опустилась на пол и беззвучно зарыдала. Тушь черными кривыми струйками потекла по ее щекам.
Я люблю его! Люблю! — думала она, утопая в безутешном горе. И не знаю, что мне делать с этой любовью. Она зародилась во мне в тот момент, когда я увидела его впервые, и никогда не угасала… Для него же я — игрушка, развлечение. Он смотрит на меня, как на безотказную шлюху, с которой в любой момент можно утолить свои неуемные плотские потребности…
Она принялась корить и проклинать себя за то, что опять не смогла противостоять соблазну и бросилась в его объятия. Что до сих пор не поговорила с ним о том, о чем давно должна была поговорить. Что из-за своей слабости, из-за несдержанности, достойной лишь порицания, в который раз лишь усложнила ситуацию.
Сегодня я должна была встретить его совершенно по-другому, думала она, умываясь горькими слезами. Единственный раз, ради Лили. Нет ведь! Я опять так бездумно совершила все ту же ошибку.
Она попыталась оправдаться в собственных глазах, вспомнив, что не контролировала себя с того момента, как Эдвин усадил ее на колени.
Но чувство вины продолжало глодать ее и без того истерзанную душу.
— Хилари, ты в порядке? — донесся до нее голос Эдвина.
— Да! — крикнула она, стараясь казаться бодрой. Затем умылась холодной водой, и некоторое время махала у лица ладонью, пытаясь вернуть ему нормальный вид.
Эдвин встретил ее довольной улыбкой.
— Еще немножко, и я насильно вытащил бы тебя из ванной. Хочешь вина? Я принес из холодильника бутылочку красного.
Хилари кивнула.
Эдвин наполнил бокалы, она взяла один из них, прошла в противоположный конец комнаты и, опустившись в кресло, сделала глоток.
В ее душе творилось нечто невообразимое. Предчувствие чего-то отвратительного пугало и заставляло тянуть время. Страх потерять Эдвина навсегда, хоть полностью он никогда ей и не принадлежал, сковывал губы и леденил сердце. Но разум твердил, что откладывать разговор больше нельзя, и, отпив для большей храбрости еще немного вина, она заговорила:
— Я должна сообщить тебе нечто очень важное…
— Надеюсь, речь не пойдет о другом мужчине? — сухо спросил Эдвин.
Хилари нервно ухмыльнулась.
— Нет.
— Слава Богу! Я уже настраивался на самое худшее. Итак, в чем же дело?
Хилари порывисто вздохнула.
— Речь пойдет о событиях пятилетней давности.
— Милая, умоляю тебя, давай оставим все это в прошлом. Мы вновь встретились, но уже в нынешней жизни, в настоящем. Все, что происходило когда-то, не столь важно! — Эдвин нетерпеливо всплеснул руками.
— Ошибаешься, — ответила Хилари несчастным голосом. — То, о чем я собираюсь тебе сообщить, случилось именно пять лет назад.
Эдвин насторожился.
— Помнишь, перед тем, как заняться с тобой любовью впервые, я сказала, что принимаю кое-какой гормональный препарат? — спросила Хилари.
Эдвин нахмурил лоб.
— Ах, да! Наверное, именно поэтому у меня тогда и мысли не возникло, что ты еще девственница…
— Те таблетки врач выписал мне для того, чтобы избавиться от… юношеских прыщиков, — у меня были с этим некоторые проблемы. — Она выдержала небольшую паузу. — Я должна была принимать тот препарат на протяжении трех месяцев. В тот момент, когда таблеток оставалось всего десять штук, я потеряла их, понимаешь?
Лицо Эдвина потемнело. Он непонимающе качнул головой и окинул Хилари возмущенным взглядом.
— Неужели ты хочешь сказать, что просто перестала пить тогда таблетки, даже не подумав о каком-нибудь другом способе защиты?
Хилари покраснела и уставилась в бокал с вином.
— Я знаю… что поступила непростительно глупо, — пробормотала она, заикаясь от волнения. — Решила, что, пропив препарат целых два с половиной месяца, могу еще некоторое время не бояться забеременеть… — Она хихикнула, желая дать понять, что находит свой поступок чрезвычайно неразумным, но Эдвин оставался крайне серьезным.
— Почему ты ни с кем не посоветовалась? — спросил он, уничтожая ее взглядом.
Она беспомощно пожала плечами.
— С кем мне было советоваться? О моих отношениях с мачехой тебе известно. У подруг опыта и знаний в этом вопросе было не больше, чем у меня.
— А мне почему ничего не сказала? Хилари растерянно хлопнула ресницами.
— Как-то в разговоре ты упомянул, что презервативы терпеть не можешь… Поэтому я и не стала озадачивать тебя.
Эдвин раздраженно фыркнул.
— Это не оправдание, Хилари! Такими вещами не шутят, разве ты не понимаешь?
Его слова прозвучали резко и недружелюбно, и она гордо приподняла голову.
— Только не начинай меня отчитывать! Дай возможность рассказать хотя бы о том, чем все закончилось.
Эдвин хмыкнул, но ничего не добавил.
— Короче говоря, случилось то, чего я не смогла избежать из-за собственной неосмотрительности. Я забеременела…
Эдвин сидел неподвижно. Его красивое лицо казалось в этот момент каменным.
— …и буквально за три недели до судебного разбирательства родила девочку, — выпалила Хилари, не веря, что наконец рассказывает ему о самом главном.
Последовавшая тишина была настолько напряженной и тяжелой, что давила на Хилари подобно каменной плите.
— Почему, черт возьми, я узнаю столь сногсшибательную новость только сейчас? — рявкнул Эдвин, неожиданно нарушая молчание.
Хилари вздрогнула.
— Не кричи на меня!
— Не кричать? Четыре года назад на свет появилась моя дочь, а мне никто не удосужился поведать об этом! — кипя от возмущения, воскликнул Эдвин. — Считаешь, сейчас я в состоянии сохранять спокойствие?
— Я намеревалась поговорить с тобой, когда приехала на суд. Но ты не пожелал уделить мне и пары минут своего драгоценного времени! — тоже выходя из себя, ответила Хилари. — Ты унизил меня в присутствии своих друзей и родственников!
— Тогда я все еще пребывал в состоянии эмоционального потрясения, — мрачно произнес Эдвин — После гибели мамы.
— Между прочим, я находилась в таком же состоянии! — заметила Хилари. — Я лишилась отца! Но у меня, в отличие от всех остальных, кто потерял в той страшной аварии близких, не было ни права на открытую скорбь по папе, ни поддержки со стороны окружающих!
Эдвин тяжело вздохнул.
— В конце концов речь сейчас идет не об этом. Ты могла связаться со мной по телефону, сообщить о своей беременности по почте.
— Я пыталась позвонить тебе, — немного успокоившись, произнесла Хилари. — Но у тебя изменился телефон…
— Хилари! Найти меня не составило бы большой проблемы! Уже тогда я возглавлял крупнейшее во Флориде радиоэлектронное предприятие! ~ с раздражением заметил Эдвин.
Она почувствовала, что от обиды у нее темнеет перед глазами. События пятилетней давности вновь ожили перед ее глазами с невероятной ясностью, и она закусила губу, желая удержаться и не расплакаться.
— Во-первых, я была еще слишком молода, чтобы догадаться, как тебя найти, — сказала она подчеркнуто холодно, проглотив подступивший к горлу ком. — Во-вторых, у меня было слишком много проблем. Если ты считаешь, что я могла себе позволить целыми днями только тем и заниматься, что искать способ связаться с тобой, ты крупно заблуждаешься.
Воспоминания о безрадостном прошлом доставляли ей боль. Но она была вынуждена рассказать ему все, что с ней приключилось, так как надеялась, что в таком случае он ее поймет.
— После смерти папы все его имущество перешло к Анне. Так он сам пожелал, завещал все, что имел, ей, — продолжила она. — Некоторое время я жила с ней, но потом была вынуждена уйти из дома. Когда Анна узнала о моей беременности, с ней приключилась настоящая истерика. Не долго думая, она указала мне на дверь. Несколько недель я жила у подруги… Спала на полу… У нее-то меня и разыскал мамин племянник, мой двоюродный брат. Он очень мне помог. Сам перевез от Анны к себе все мои вещи, выделил для меня просторную комнату. Если бы не Освальд, не знаю, что бы со мной было… — Теперь ее голос звучал жалобно. Ей до жути хотелось услышать от Эдвина слова сочувствия.
Но он напряженно молчал. Будто ждал чего-то самого главного.
Хилари вопросительно посмотрела ему в глаза. Он презрительно скривил губы.
— Я догадываюсь, чем закончились твои скитания, — произнес он обжигающе ледяным тоном. — Ты отдала мою дочь в детский дом, и какая-то семья уже забрала ее оттуда. Правильно?
Хилари неуютно поежилась, как будто от внезапно налетевшего порыва северного ветра.
— Нет. Неправильно.
Вообще-то, он неспроста сделал подобный вывод, подумала она, вспомнив, что при последних их встречах — в Юте и здесь, в Майами-Бич, — Лили не было поблизости.
— Когда ты приходил ко мне в Солт-Лейк-Сити, Лили находилась в садике. А сюда я привезла ее только в этот раз. Наша девочка спит наверху, — устало опустив плечи, сообщила она.
— Значит, ее зовут Лили, — медленно проговорил Эдвин, обращаясь больше к самому себе.
— Лилиана. Я дала ей свою фамилию, — сказала Хилари.
Последовала еще одна пауза. Зловещая и невыносимая.
— Оказывается, ты гораздо более опасная лгунья, чем я думал, — угрожающе спокойно заявил Эдвин. — Наврав про собственный возраст, ты никому не причинила особого вреда. А утаив от меня факт существования нашего ребенка, совершила настоящее преступление!
Хилари, никак не ожидавшая услышать подобные слова, побагровела от негодования.
— Вспомни, как ты со мной обошелся! Выбросил из своей жизни, как прогнившую картофелину, непригодную для употребления в пищу!
— Лишь только потому, что увидел с тем проклятым мотоциклистом! — пробасил Эдвин.
— Я понятия не имела, что ты увидел меня с ним! — выкрикнула Хилари. — Поэтому думала, что ты просто потерял ко мне всякий интерес. И боялась рассказывать тебе о ребенке. Мне казалось, ты пошлешь меня куда подальше, узнав о нем! Твое поведение в здании зала судебных заседаний лишь подтвердило мои опасения! Эдвин смерил ее презрительным взглядом.
— Значит, из-за своих нелепых страхов ты решила испортить жизнь сразу двум людям: мне и нашей дочери!
Хилари поставила бокал с вином на пол и сжала руки в кулаки.
— И нашей дочери? Да как ты смеешь такое говорить?
— Очень просто! — прогремел Эдвин. — Еще до ее рождения ты относилась к ней чудовищно! Где это видано, чтобы беременная женщина спала на полу в чужом доме?
— У меня не было другого выхода! — вскакивая на ноги, трясясь от гнева, выпалила Хилари. -Я ведь…
— Был! — резко перебил ее Эдвин. — У тебя был выход! Ты могла приложить чуть больше усилий и разыскать мои контактные телефоны! Тогда ты купалась бы в роскоши все эти годы! Вместе с нашей девочкой.
От возмущения Хилари не знала, что сказать. Некоторое время она молча стояла на месте, словно окаменевшая. Ее глаза метали молнии.
— Я очень рада, что не связалась с тобой раньше. Да, жизнь Лили не отличалась роскошью, — процедила она сквозь зубы. — Зато моя дочка уже теперь умеет ценить в жизни не богатства и удовольствия, а другие вещи, которые ты просто не способен замечать!
— Не тебе судить, на что я способен, а на что нет! И не тебе одной решать, в чем нуждается наша дочь, — ответил Эдвин. — Она принадлежит не только тебе одной! — Он помолчал. — Я хочу ее увидеть.
Хилари не намеревалась прятать от него Лили. Поэтому тут же кивнула на дверь.
— Пойдем.
В детской царили тепло и спокойствие. Лили сладко спала, залитая прозрачно-серебристым сиянием луны. Ее темные волосы были красиво разбросаны по подушке. Одна ручка лежала под пухлой щекой.
Хилари осталась у двери, а Эдвин тихо приблизился к кроватке, внимательно рассмотрел девочку, обвел изумленным взглядом рассаженных по полкам кукол, игрушечных медведей, зайцев, собак и осторожно вышел.
Не сказав Хилари ни слова, он спустился вниз и замер посередине холла в напряженной, воинственной позе.
— В чем дело? — спросила Хилари, тоже сойдя вниз.
Эдвин метнул в ее сторону злобный взгляд.
— На протяжении целых четырех лет моя дочь росла без отца! — рявкнул он.
— Не ори на меня! — прошипела Хилари. — Ты не имеешь на это никакого права! Если бы ты вел себя по-человечески и не обращался со мной, как с ничтожеством… Если бы ты не сходил с ума из-за своей гордыни, тогда все сложилось бы по-другому! — Она перевела дыхание. — Думаешь, мне доставляло радость сознавать, что у Лили нет отца?
Откуда-то сверху послышался странный звук, и Эдвин насторожился, поднимая голову.
Хилари же, давно привыкшая к роли матери, мгновенно сообразила, в чем дело, и рванула вверх по лестнице.
Лили сидела на краю кровати, свесив ножки вниз, и жалобно хныкала.
Хилари подскочила к ней и прижала к себе.
— Что случилось, золотце мое?
— Меня… задавила машина, — сказала девочка, беспомощно всхлипывая.
Хилари сразу поняла, что недооценила глубину впечатлений, полученных дочерью от сегодняшнего страшного происшествия.
— Нет же, солнышко, — заговорила она успокаивающим тоном. — С тобой все в порядке. Никакая машина тебя не задавила. Это был всего лишь сон. Страшный сон, которого больше нет и никогда не будет.
Лили перестала плакать.
— Тебе нечего бояться, доченька. Я с тобой. — Хилари погладила девочку по голове, наклонилась и поцеловала в лоб. — Укладывайся в кроватку и постарайся опять заснуть. Теперь тебе приснится сказочный замок на берегу красивого озера.
— А я буду принцессой, — добавила Лили.
— Конечно, — ответила Хилари, намереваясь опять уложить ребенка в постель.
Лили разразилась громким кашлем.
6
Эдвин влетел в комнату дочери, как обезумевший. Никогда в жизни ему не доводилось испытывать более мерзкого ощущения, чем страх за здоровье своей малышки, о существовании которой он узнал только лишь сегодня.
Как ни странно, отцовские чувства, едва успев зародиться, уже глубоко сидели в его душе и владели ею. Ему нестерпимо хотелось прижать задыхающуюся от кашля девочку к своей груди, помочь ей, оградить от всех существующих на свете зол, болезней и невзгод.
Он пронаблюдал, как Хилари поспешно достала из выдвижного ящика нечто похожее на ингалятор, как приставила эту штуковину к детскому ротику, и, поняв, что не в состоянии сделать что-либо полезное, спустился вниз, позвонил своему доктору и попросил его приехать.
Потом вернулся в детскую.
Лили уже не кашляла, а Хилари, все еще пребывавшая в напряжении, бормотала ей какие-то ласковые слова и трепала по волосам.
Услышав шаги, она оглянулась.
— С ней уже все в порядке.
Эдвин подошел к кроватке и присел на край.
Лили уставилась на него недоуменно и ветревоженно, а Хилари — несколько раздраженно. Ее взгляд красноречиво говорил о том, что его присутствие мешает ей успокаивать ребенка.
— Здравствуй, Лили, — сказал он, не обращая внимания на недовольство Хилари.
— Здравствуй, — осторожно ответила девочка и склонила голову набок.
— Меня зовут Эдвин… Эдвин Айртон. Я твой папа.
Хилари в ужасе округлила глаза.
— Эдвин! Ты с ума сошел! — произнесла она ровным голосом, боясь напугать дочь. — Сообщать ребенку подобные новости вот так, без подготовки, — просто безумие.
— Папа? — переспросила Лили и, отстранившись от матери, пристально и серьезно осмотрела Эдвина. — Ты — мой папа?
Эдвин кивнул и протянул руку.
Лили вложила в нее свою крохотную ручку, напряженно о чем-то размышляя.
Эдвин улыбнулся.
И Лили ответила ему застенчивой улыбкой.
Этот ребенок мой, в этом не может быть сомнений, думал он, разглядывая сидевшее перед собой чудесное создание. Глаза, брови, волосы, овал лица — все в ней явно наше. Только вот слишком она маленькая…
Опыта общения с детьми у него практически не было. Поэтому его немного смущали крохотные размеры девочки.
Наверное, это все из-за болезни, решил он, пораскинув мозгами. Ничего, я займусь ее здоровьем.
Позвонили в дверь, и Хилари вздрогнула. До настоящего момента она не знала, что Эдвин позаботился и об установке звонка.
— Кто это может быть?
— Это врач, — невозмутимо ответил Эдвин. — Встреть его, пожалуйста.
— Ты вызвал врача?
— Пойдешь ко мне на ручки? — спросил Эдвин у Лили и лишь после того, как она с удовольствием забралась к нему на руки, повернулся к Хилари. — Да, я вызвал врача.
— А почему не спросил, хочу ли я его вызывать? — возмущенно спросила Хилари.
Позвонили еще раз.
— Потому что доктор требуется не тебе, а моему ребенку, и я сам вправе решать, нужна ему медицинская помощь или нет, — заявил Эдвин.
Хилари хмыкнула, спустилась вниз и открыла дверь.
Мужчина средних лет в халате и колпаке вежливо поздоровался с ней, прошел в дом и проследовал на второй этаж.
Эдвин поприветствовал его и принялся описывать характер кашля Лили.
— Мне бы хотелось, чтобы вы как следует осмотрели девочку.
Хилари стояла у двери, пораженная. Впервые за три года пришедший к ее дочке врач не заваливал ее ненужными вопросами. Он вообще к ней не обращался, будто она была пустым местом. Все рекомендации и комментарии он выдавал Эдвину, а тот слушал его так, будто знал толк в детских болезнях.
Когда осмотр закончился, Эдвин сказал доктору, что завтра позвонит ему в офис, и распрощался с ним.
— Хилари вас проводит!
Хилари растерянно моргнула и, пропустив врача вперед, зашагала с ним в холл.
А когда вернулась в детскую, застыла в изумлении: Эдвин лежал на кроватке Лили, согнув в коленях длинные ноги, а Лили мерно посапывала, свернувшись калачиком у него на груди.
— Надеюсь, ты не собираешься оставаться здесь на всю ночь, — пробормотала Хилари приглушенным голосом.
— Почему бы и нет? — еще более тихо спросил Эдвин.
— Тебе ведь неудобно так лежать!
— Главное, что удобно моей дочери, — ответил он.
— Не смеши меня… — начала было Хилари. Но Эдвин не дал ей возможности закончить фразу.
— Послушай меня внимательно, моя дорогая, — все так же спокойно, боясь потревожить сон Лили, велел он. — С того самого часа, когда мы зачали этого ребенка, нам обоим следовало отодвинуть личные интересы, обиды и желания на второй план. Ты захотела, чтобы все было по-другому. А я просто-напросто ничего не знал… Теперь все должно измениться.
По спине Хилари пробежали мурашки. Она не совсем поняла смысла сказанных им слов, но чувствовала, что они несут в себе угрозу.
Ей вдруг страстно захотелось схватить Лили и убежать с ней далеко-далеко, чтобы не делить ее ни с кем, как раньше.
Ощутив жуткую усталость, она опустилась в кресло напротив кроватки и погрузилась в раздумья.
Конечно, новость о существовании четырехлетней дочери стала для него настоящим потрясением… — подумала она. Поэтому я не должна воспринимать всерьез все, что он мне сегодня наговорил. Ему требуется время, чтобы осознать всю серьезность отцовства… Чтобы понять, насколько это большая ответственность — воспитывать ребенка.
Она прикрыла глаза и посмотрела на спавшую на груди Эдвина дочь.
Их сходство поражало.
— Вы с ней так похожи! — не удержавшись, заметила Хилари.
— Знаю, — ответил Эдвин с нескрываемой злобой. — Эта девочка — представительница старинного рода Айртонов. По твоей милости ни я, ее отец, никто другой из моих родственников, ничего о ней не знали на протяжении целых четырех лет!
— Эдвин, я тебя прошу! — взмолилась Хилари. — Я готова сотню раз повторить тебе, как все получилось. Ты виноват в этом не меньше, чем я.
— Не пытайся свалить вину на меня, — ответил Эдвин.
Хилари раздраженно покачала головой.
— Моя дочь должна была с самого рождения жить достойно и красиво, как и подобает единственной продолжательнице рода, — вновь заговорил Эдвин.
— Материальное благополучие — не самое важное, что нужно человеку! — заявила Хилари. — Лили с первых дней жизни окружала любовь.
— Ты удивительно эгоистична! — презрительно скривив губы, произнес Эдвин. — Тебе, наверное, и в голову не приходило, что, если бы я и мои родственники узнали об этой крошке своевременно, ей досталось бы гораздо больше любви!
— Ты уверен? — мрачно усмехнувшись, спросила Хилари. — Тебе не кажется, что твои родственники постарались бы сжить со свету и меня и моего ребенка? Ведь я — дочь Гилберта Уинтона…
— Никогда не жди от людей худшего, особенно, если ты их совсем не знаешь, — ответил Эдвин.
Хилари охватила тревога.
Уже то хорошо, принялась успокаивать она себя, что он сразу принял Лили. Что они нашли общий язык, ведь моя дочка не со всеми сходится так быстро…
Проснувшись, Хилари с удивлением огляделась по сторонам. Она лежала на кровати в своей комнате в кружевном платье, которое надела вчера вечером, укрытая мягким покрывалом.
Было девять утра.
Наверное, это Эдвин перенес меня сюда, решила она, и поднялась, с разочарованием отмечая, что он с ней не спал.
В комнате Лили было пусто. На смятой постели валялись штаны от ее пижамы. Рубашка лежала на полу.
Хилари спустилась вниз и никого не обнаружила ни в гостиной, ни в кухне, ни в ванной. А выглянув в окно, увидела, что перед домом не стоит машина Эдвина.
Пытаясь побороть в себе легкую панику, она направилась в ванную и встала под прохладный душ.
В голову лезли противоречивые мысли, и отделаться от них было невозможно.
Эдвин страшно сердит на меня, думала она. И это ужасно! Если он так и не попытается поставить себя на мое место, то в будущем нам придется нелегко. Теперь мы навеки связаны ребенком… Неужели отныне мы будем общаться друг с другом исключительно из-за Лили?
Погода в этот день стояла чудесная. Ярко светило солнце, и птицы в саду заливались мелодичными трелями.
Выйдя из душа, Хилари надела легкое шифоновое платье и, не в силах справиться с волнением, принялась нервно расхаживать по гостиной. А услышав звонок в дверь, пулей вылетела в холл.
На пороге стоял Джон Гаррисон.
— Здравствуйте, Хилари, — улыбаясь, поприветствовал он Хилари. — Простите, что не предупредил вас о своем визите. Мне очень захотелось повидаться с Лили. Я принес ей небольшой подарочек.
Хилари приняла от него сверток, положила его на столик, пробормотала слова благодарности и развела руками.
— К сожалению, в данный момент Лили нет дома.
— Тогда позвольте мне побеседовать с вами, — попросил гость. — Уверяю вас, у нас найдется немало тем для разговоров.
Хилари растерянно улыбнулась и пригласила его пройти в гостиную.
— Перво-наперво я должен попросить у вас прощения. Я обманул вас в прошлый раз: зовут меня не Джон Гаррисон, а Говард Айртон. Я — отец Эдвина, — сказал он.
Хилари ахнула.
— Признаюсь и в другом своем грехе: я следил за вами с самого первого дня, когда вы появились в этом коттедже. И сейчас мне очень стыдно.
Хилари быстро воспроизвела в памяти все события, произошедшие в этом доме, и покраснела от стыда, вспомнив бурную ночь с Эдвином.
Как ни странно, отцовские чувства, едва успев зародиться, уже глубоко сидели в его душе и владели ею. Ему нестерпимо хотелось прижать задыхающуюся от кашля девочку к своей груди, помочь ей, оградить от всех существующих на свете зол, болезней и невзгод.
Он пронаблюдал, как Хилари поспешно достала из выдвижного ящика нечто похожее на ингалятор, как приставила эту штуковину к детскому ротику, и, поняв, что не в состоянии сделать что-либо полезное, спустился вниз, позвонил своему доктору и попросил его приехать.
Потом вернулся в детскую.
Лили уже не кашляла, а Хилари, все еще пребывавшая в напряжении, бормотала ей какие-то ласковые слова и трепала по волосам.
Услышав шаги, она оглянулась.
— С ней уже все в порядке.
Эдвин подошел к кроватке и присел на край.
Лили уставилась на него недоуменно и ветревоженно, а Хилари — несколько раздраженно. Ее взгляд красноречиво говорил о том, что его присутствие мешает ей успокаивать ребенка.
— Здравствуй, Лили, — сказал он, не обращая внимания на недовольство Хилари.
— Здравствуй, — осторожно ответила девочка и склонила голову набок.
— Меня зовут Эдвин… Эдвин Айртон. Я твой папа.
Хилари в ужасе округлила глаза.
— Эдвин! Ты с ума сошел! — произнесла она ровным голосом, боясь напугать дочь. — Сообщать ребенку подобные новости вот так, без подготовки, — просто безумие.
— Папа? — переспросила Лили и, отстранившись от матери, пристально и серьезно осмотрела Эдвина. — Ты — мой папа?
Эдвин кивнул и протянул руку.
Лили вложила в нее свою крохотную ручку, напряженно о чем-то размышляя.
Эдвин улыбнулся.
И Лили ответила ему застенчивой улыбкой.
Этот ребенок мой, в этом не может быть сомнений, думал он, разглядывая сидевшее перед собой чудесное создание. Глаза, брови, волосы, овал лица — все в ней явно наше. Только вот слишком она маленькая…
Опыта общения с детьми у него практически не было. Поэтому его немного смущали крохотные размеры девочки.
Наверное, это все из-за болезни, решил он, пораскинув мозгами. Ничего, я займусь ее здоровьем.
Позвонили в дверь, и Хилари вздрогнула. До настоящего момента она не знала, что Эдвин позаботился и об установке звонка.
— Кто это может быть?
— Это врач, — невозмутимо ответил Эдвин. — Встреть его, пожалуйста.
— Ты вызвал врача?
— Пойдешь ко мне на ручки? — спросил Эдвин у Лили и лишь после того, как она с удовольствием забралась к нему на руки, повернулся к Хилари. — Да, я вызвал врача.
— А почему не спросил, хочу ли я его вызывать? — возмущенно спросила Хилари.
Позвонили еще раз.
— Потому что доктор требуется не тебе, а моему ребенку, и я сам вправе решать, нужна ему медицинская помощь или нет, — заявил Эдвин.
Хилари хмыкнула, спустилась вниз и открыла дверь.
Мужчина средних лет в халате и колпаке вежливо поздоровался с ней, прошел в дом и проследовал на второй этаж.
Эдвин поприветствовал его и принялся описывать характер кашля Лили.
— Мне бы хотелось, чтобы вы как следует осмотрели девочку.
Хилари стояла у двери, пораженная. Впервые за три года пришедший к ее дочке врач не заваливал ее ненужными вопросами. Он вообще к ней не обращался, будто она была пустым местом. Все рекомендации и комментарии он выдавал Эдвину, а тот слушал его так, будто знал толк в детских болезнях.
Когда осмотр закончился, Эдвин сказал доктору, что завтра позвонит ему в офис, и распрощался с ним.
— Хилари вас проводит!
Хилари растерянно моргнула и, пропустив врача вперед, зашагала с ним в холл.
А когда вернулась в детскую, застыла в изумлении: Эдвин лежал на кроватке Лили, согнув в коленях длинные ноги, а Лили мерно посапывала, свернувшись калачиком у него на груди.
— Надеюсь, ты не собираешься оставаться здесь на всю ночь, — пробормотала Хилари приглушенным голосом.
— Почему бы и нет? — еще более тихо спросил Эдвин.
— Тебе ведь неудобно так лежать!
— Главное, что удобно моей дочери, — ответил он.
— Не смеши меня… — начала было Хилари. Но Эдвин не дал ей возможности закончить фразу.
— Послушай меня внимательно, моя дорогая, — все так же спокойно, боясь потревожить сон Лили, велел он. — С того самого часа, когда мы зачали этого ребенка, нам обоим следовало отодвинуть личные интересы, обиды и желания на второй план. Ты захотела, чтобы все было по-другому. А я просто-напросто ничего не знал… Теперь все должно измениться.
По спине Хилари пробежали мурашки. Она не совсем поняла смысла сказанных им слов, но чувствовала, что они несут в себе угрозу.
Ей вдруг страстно захотелось схватить Лили и убежать с ней далеко-далеко, чтобы не делить ее ни с кем, как раньше.
Ощутив жуткую усталость, она опустилась в кресло напротив кроватки и погрузилась в раздумья.
Конечно, новость о существовании четырехлетней дочери стала для него настоящим потрясением… — подумала она. Поэтому я не должна воспринимать всерьез все, что он мне сегодня наговорил. Ему требуется время, чтобы осознать всю серьезность отцовства… Чтобы понять, насколько это большая ответственность — воспитывать ребенка.
Она прикрыла глаза и посмотрела на спавшую на груди Эдвина дочь.
Их сходство поражало.
— Вы с ней так похожи! — не удержавшись, заметила Хилари.
— Знаю, — ответил Эдвин с нескрываемой злобой. — Эта девочка — представительница старинного рода Айртонов. По твоей милости ни я, ее отец, никто другой из моих родственников, ничего о ней не знали на протяжении целых четырех лет!
— Эдвин, я тебя прошу! — взмолилась Хилари. — Я готова сотню раз повторить тебе, как все получилось. Ты виноват в этом не меньше, чем я.
— Не пытайся свалить вину на меня, — ответил Эдвин.
Хилари раздраженно покачала головой.
— Моя дочь должна была с самого рождения жить достойно и красиво, как и подобает единственной продолжательнице рода, — вновь заговорил Эдвин.
— Материальное благополучие — не самое важное, что нужно человеку! — заявила Хилари. — Лили с первых дней жизни окружала любовь.
— Ты удивительно эгоистична! — презрительно скривив губы, произнес Эдвин. — Тебе, наверное, и в голову не приходило, что, если бы я и мои родственники узнали об этой крошке своевременно, ей досталось бы гораздо больше любви!
— Ты уверен? — мрачно усмехнувшись, спросила Хилари. — Тебе не кажется, что твои родственники постарались бы сжить со свету и меня и моего ребенка? Ведь я — дочь Гилберта Уинтона…
— Никогда не жди от людей худшего, особенно, если ты их совсем не знаешь, — ответил Эдвин.
Хилари охватила тревога.
Уже то хорошо, принялась успокаивать она себя, что он сразу принял Лили. Что они нашли общий язык, ведь моя дочка не со всеми сходится так быстро…
Проснувшись, Хилари с удивлением огляделась по сторонам. Она лежала на кровати в своей комнате в кружевном платье, которое надела вчера вечером, укрытая мягким покрывалом.
Было девять утра.
Наверное, это Эдвин перенес меня сюда, решила она, и поднялась, с разочарованием отмечая, что он с ней не спал.
В комнате Лили было пусто. На смятой постели валялись штаны от ее пижамы. Рубашка лежала на полу.
Хилари спустилась вниз и никого не обнаружила ни в гостиной, ни в кухне, ни в ванной. А выглянув в окно, увидела, что перед домом не стоит машина Эдвина.
Пытаясь побороть в себе легкую панику, она направилась в ванную и встала под прохладный душ.
В голову лезли противоречивые мысли, и отделаться от них было невозможно.
Эдвин страшно сердит на меня, думала она. И это ужасно! Если он так и не попытается поставить себя на мое место, то в будущем нам придется нелегко. Теперь мы навеки связаны ребенком… Неужели отныне мы будем общаться друг с другом исключительно из-за Лили?
Погода в этот день стояла чудесная. Ярко светило солнце, и птицы в саду заливались мелодичными трелями.
Выйдя из душа, Хилари надела легкое шифоновое платье и, не в силах справиться с волнением, принялась нервно расхаживать по гостиной. А услышав звонок в дверь, пулей вылетела в холл.
На пороге стоял Джон Гаррисон.
— Здравствуйте, Хилари, — улыбаясь, поприветствовал он Хилари. — Простите, что не предупредил вас о своем визите. Мне очень захотелось повидаться с Лили. Я принес ей небольшой подарочек.
Хилари приняла от него сверток, положила его на столик, пробормотала слова благодарности и развела руками.
— К сожалению, в данный момент Лили нет дома.
— Тогда позвольте мне побеседовать с вами, — попросил гость. — Уверяю вас, у нас найдется немало тем для разговоров.
Хилари растерянно улыбнулась и пригласила его пройти в гостиную.
— Перво-наперво я должен попросить у вас прощения. Я обманул вас в прошлый раз: зовут меня не Джон Гаррисон, а Говард Айртон. Я — отец Эдвина, — сказал он.
Хилари ахнула.
— Признаюсь и в другом своем грехе: я следил за вами с самого первого дня, когда вы появились в этом коттедже. И сейчас мне очень стыдно.
Хилари быстро воспроизвела в памяти все события, произошедшие в этом доме, и покраснела от стыда, вспомнив бурную ночь с Эдвином.