Ленский Евгений. Рай-на-задворках

   - Смотрите. Арно, - крикнула она.
   Теперь Стас вспомнил, что Варнис облегченно вздохнул. Тогда он не придал этому значения.
   Силуэт машины, ослепительно четкий на фоне гор, нарастал стремительно. Стас подумал, что если Арно так лихо пронесся через город, ему придется отвечать. Нет, сколько можно прощать? Особые полномочия - это много, но у координатора тоже есть полномочия...
   - Смотрите, смотрите! - пронзительно закричала Светлана. Станислав успел заметить все: и поворот головы Чандра, и мгновенный рывок Варниса, и отчаянно выброшенные руки Светланы. Ослепительно сверкнула молния, изогнулась, повторяя изгиб купола, и ушла в небо.
   - Бесполезно. - прошептал Варнис.
   Машина сделала стремительный поворот, словно прыгнула вбок и скрылась за мерцающей радужной пеленой - Серж включил силовую защиту.
   Внутри купола было тихо. Космолетчики знают, как ревут двигатели боевой машины на форсаже, а кто хоть раз слышал залп излучателя, не забудет этого никогда. Но для стоящих у крыльца все происходило беззвучно и от этого еще страшнее. Вслед за молнией Арно пошел на таран.
   Под куполом нарастал пронзительный вой, мелко задрожала почва. Краем глаза Стае заметил, как рухнула часть карниза. Силуэт боевой машины терял четкость - защита утолщалась в месте атаки. Земля по линии соприкосновения с защитой вспучилась и поползла, как ленивая морская волна. Боевая машина бросалась на защиту, давила ее вниз, загоняя в землю. Снова молния, еще одна... еще... Варнис первым преодолел оцепенение и побежал, размахивая руками.
   - Мы видим, мы возвращаемся!
   Но было поздно. Инструкция запрещает пользоваться излучателем из-под силовой защиты более двух раз подряд. На мгновение машина стала видна снова, потом радужная пелена окружила ее, словно распираемая изнутри. Огромный столб земли, травы и того, что когда-то было Сержем Арно и боевой машиной, взвился в небо. Под куполом потемнело: выброшенная взрывом земля, рухнула на него сверху. В остолбенении Стае смотрел. как она медленно сползает по куполу, снова открывая ясное синее небо. А потом он услышал тонкий звон падающих осколков зеркал, разбитых вибрацией, и невероятно громкий плач Светланы Стен:
   - Вот вам особые полномочия, вот вам "не мешать"! Это вы убили его, вы!..
   Разведчики тщательно собрали все, что осталось на месте взрыва. В том числе и часть катушек с дневником: ирридиевая пленка - вещь чрезвычайно прочная. Вечером они слушали быстрый голос механика. Странно и жутко звучал он теперь... Еще до того, как Варнис, Чандр и Стен пришли в его каюту, Станислав отдал приказ свернуть все работы на планете. Корабельный мозг полностью согласился с его решением.
   Когда голос Арно захлебнулся на последнем хрипящем: "Ровной Дороги...", тишина показалась еще более громкой.
   Пока катушка звучала, Чандр ерзал в кресле и негромко гудел в бороду.
   - Собственно, мы уже... - начал он. Но его прервал Варнис:
   - Собственно, скажу я. Думается, я могу осветить некоторые темные места. Общий ход моих рассуждений был предрешен заранее, еще в Совете. И учтите, я должен предупредить, что эти сведения разглашению не подлежат.
   - Ого! - иронически сказала Светлана. - Когда-то это называлось детективом. В Совете их читают?
   Если Стен хотела вывести Варниса из себя, это ей удалось.
   - Детектив рассказывал о преднамеренных нарушениях закона. заговорил он голосом шлюзового контрольного автомата. - Строился по законам логики и, по сути, был решением логической задачи. Это первое. Второе: предками были разработаны комплексы мер, направленные на предотвращение разглашения информации, могущей нанести вред государству. Это отпало с исчезновением государства. Но информация может нанести вред обществу в целом или отдельной личности. Тут тон Варниса сменился на вкрадчивый. - Ведь психологически и биологически мы не так уж отличаемся от предков, не правда ли? Вот потому определенная информация, не носящая общественного характера и могущая нанести вред личности, должна быть известна только тем людям, которым она необходима для осуществления их деятельности.
   - И Серж Арно именно такой случай? А какой это умник решил, что мне, руководителю психологов экспедиции, информация об ее члене не необходима для деятельности?
   Комаров даже не подозревал, насколько ядовитой может быть обаятельная Светлана. Варнис смешался.
   - У нас не было уверенности... Я должен был сообщить вам в крайней ситуации...
   Стен бросила на него уничтожающий взгляд и отвернулась.
   Дальнейшее Варнис рассказывал торопливо, словно стараясь избавиться от того, что знал.
   - Началась эта история сразу после расформирования корпуса разведчиков. Был один случай инфекционного заболевания, проявившегося через семь лет, были и другие случаи. Чаще всего разведчики замыкались, отличались странностями. Их никак не ограничивали ни в выборе места жительства, ни в профессии, наоборот, всячески помогали вживаться. Однако у жизни в широком смысле слова неограниченный спектр возможностей, и мы в состоянии только реагировать, но не предусмотреть все меры защиты. И тогда был разработан проект "Око".
   Чандр издал звук, средний между шипением голодного питона и рыком прогреваемого двигателя космоскафа. Но Варнис сбить себя не дал:
   - Мы разработали полную защиту от всех мыслимых покушений на нашу жизнь, психику и т. д. Конечно, большинство допущений маловероятно, но не невероятно вообще. Короче говоря, элемент проникновения в глубокий космос уменьшается только нашей способностью быстро разглядеть и эффективно отреагировать. Отсюда - строгости корабельного устава, послеполетный контроль и, наконец, - отсюда проект "Око", то есть защита информации.
   Вероятность того, что косморазведчик несет потенциальную опасность для человечества, - невелика, но все же, как ни мало в этом приятного, им приходилось быть под наблюдением. Например, к каждому прикреплялся специально подготовленный врач. Конечно, брак Петра Арно и его врача предусмотрен не был, но мы в Совете посчитали, что вреда это не принесет. Врач обязан выходить на Совет только в случае каких-либо явных отклонений, а в остальном взаимоотношения строились, как обычно.
   Первый неопределенный сигнал мы получили, когда Серж вышел из космошколы на флот. По сообщению Анны, Петр Арно полагал, что на планете, названной им "Рай-на-задворках", его генетический аппарат подвергся перестройке с целью превращения его потомства в подобие местных жителей. Но доказательств, кроме воспоминаний о каких-то картинах, он не имел.
   - Те, которые разрушил Серж в пещере? - вспомнил Комаров.
   - Очевидно. Выглядело это не очень серьезно, но мы подняли материалы Петра Арно. Сами понимаете, один разведчик на всю планету не в состоянии дать полного отчета о положении дел. Были описания, образцы растительности, минералов. Были общие схемы механизмов, но ничего, что подтверждало бы опасения. Вот здесь, наверно, крылась наша ошибка. Правда, Анна Арно, талантливый человек и умный врач, указывала на одну деталь... Петр Арно часто ставил сына перед собой и бормотал: ну, вылитый, вылитый... Теперь можно с уверенностью сказать, что он имел в виду Ропура. Мы, правда, нашли только два его достоверных портрета, но ведь осмотрен досконально всего один Город!
   После сообщения Анны мы тщательно исследовали Сержа Арно под видом обычного предполетного осмотра, но включили туда некоторые специальные исследования. Ничего. Впрочем, можно так вмонтировать генетическую мину, что она взорвется, скажем, во втором поколении. Исследование после первого полета Сержа дало тот же результат. Мы успокоили Анну и перестали приглядывать за Сержем, пока аналитический центр Космофлота не включил его в список экипажа "Алены". Дело в том, что в память Центра не вводились данные по проекту "Око", они были лишь в нашей машине. Вводить их в Центр космофлота - значило посвящать новых людей.
   - Конспираторы, - непримиримо пробурчала Стен.
   Варнис дернулся.
   - Тогда Анна проявила бешеную энергию. Она протестовала устно и письменно, неоднократно порывалась поговорить с сыном. Но мы считали, что совместная жизнь с Арно выработала и у нее некую предвзятую идею. Все же кое-кто в Совете заколебался... Поймите и нас. Если существовало такое воздействие, оно неминуемо должно было проявиться. Но когда и как? Оно несло потенциальную опасность для человечества, и мы не могли не использовать шанс раскрыть ее. Не имели права. Поэтому я пошел в этот рейс, поэтому настоял на предоставлении Арно полной свободы. Но я никак не ожидал такого конца. Впрочем, правильность моих действий разберет специальная комиссия. А пока я передаю свои полномочия координатору.
   Варнис с некоторым вызовом посмотрел на Светлану Стен и протянул Комарову жетон. Станислав взял его и почувствовал холодную тяжесть небольшого кружка. Он повернулся к Чандру.
   - Серж был прав, считая, что генетический аппарат многих из экипажа уже мог быть перестроен?
   Чандр совершил несколько колебательных движений бородой и неожиданно четко ответил:
   - Мы пока не имеем точных данных. Аппараты, предположительно создающие воздействие, переданы физикам.
   - Другими словами, население планеты действительно можно возродить? Именно тот тип жизни, который был здесь до гибели?
   - С большой вероятностью.
   - Тогда я принимаю решение. Экспедиция немедленно возвращается на Землю. Срок готовности к полету - двенадцать часов.
   Светлана подалась вперед - возразить, но между ней и Стасом на его вытянутой руке раскачивался жетон особых полномочий.
   Дорога.
   Окраина ОРТЫ
   Великий Ур, это милость или кара? Он, 327 Учитель на Дороге, верил, что Ур говорит его устами. А теперь не знал - милость или кара. Кон Морт вчера вечером спустился в подземелье близ Орты. Здесь, еще в самые первые годы Ухода, на берегу маленького подземного озера была база отдыха. Потом они освоили внутреннее море и эту базу забросили. Один кон Морт любил отдыхать здесь.
   Подсвеченная тусклыми лампами, вода казалась пугающе зеленой и холодной. На самом деле озеро питалось теплыми ключами. Кон Морт обдумывал здесь свой последний, решительный шаг. Оказавшись вблизи Орты, он просто не мог удержаться от соблазна посидеть на берегу и подумать. Когда утром Морт поднялся на поверхность, отряд неофитов спал: на рассвете ученые нанесли свой удар. Морт не стал проверять другие отряды - все было ясно. Милость Ура или кара - вот последнее, что занимало его в это утро. уже не первое в его одиноких скитаниях.
   Как прекрасен был восход! Давно Морт не слышал такой ликующей тишины. В подземелье, на берегу озера, тоже царила тишина, но она была совсем другая - сырая, настороженная, притаившаяся в расщелинах камня. Здесь же все пело под лучами солнца, каждый листочек, каждая травинка. И голоса птиц, беззаботно распевающих на пустых улицах некогда шумной Орты, и звонкие шлепки перезрелых тугих шаров орры о землю - все это было первозданной, древней, до появления Дороги, тишиной. И где-то в безоблачном небе вечный Ур готовил Дар новым грассианам. А в сырых ущельях гор уже шевелился в яйце будущий Змей, сподвижник мрачного Рука. Приходит день - и уходит день, набегает волна - и с шипением откатывается обратно. Были грассиане - н будут снова. Великий Болл положил начало Дороге, великий Морт ее завершил. Их деяния равны перед вечностью, и он, Морт, бредет по дороге в таком же одиночестве, в каком выходил на нее Провозвестник. Хвала тебе, о великий Ур!
   Морт действительно чувствовал себя повелителем этого прекрасного мира. В нем одном слились тысячи и тысячи Идущих, оставивших тем, кто придет, ухоженный. чистый, ликующий мир. Сотрет время следы ушедших, стряхнет Планета камень городов, поглотит трава шрамы дорог - все так же будет сиять светило, петь птицы и звонко разбиваться о землю золотистые шары орры. Хвала тебе, Ур!
   Неожиданным и отвратительным диссонансом прозвучали шаги. Чьето присутствие, кроме него, Морта, нарушило гармонию. Он сразу вспомнил еще сидящих в центрах ученых. Во имя Ура, это же несправедливо!
   Из-за угла показалась фигура грассианина. Сгорбленный, опирающийся на посох, похожий на посох Болла, он приближался медленной, усталой походкой. И что-то знакомое показалось Морту в этой фигуре. Никогда еще Морт не был так близок к тому, чтобы возроптать - если кто-то должен уйти первым, так это кон Ропур, Ведущий. А он бредет сюда, растеряв своих ведомых! Кон Морт подтянулся, принял величественную позу и молча ждал, пока Ропур приблизится. Каждой клеткой своего жилистого сухого тела Морт ощущал желание схватить Ведущего за шею и сжимать, пока дыхание его не перестанет отравлять благоухание мира. Еще лучше подошла бы стрела, которую Ур метнул в Змея. Вот это полностью завершило бы круг.
   - Ровной Дороги, Учитель, - кон Ропур подошел совсем близко.
   Морта поразили его слова. Бесконечное спокойствие слышалось в голосе Ропура, и глаза его глядели с твердым спокойствием.
   - Какой Дороги, несчастный? Куда Дороги? Где грассиане?
   - Они придут.
   - Что значит "придут"? - Морт утратил монументальность и изменил позу. - Новые грассиане пойдут по новой Дороге, а ваш прах развеет ветер, размоет дождь, поглотит земля.
   - Наш прах, Учитель. Но мы же и останемся. Не все, но останемся. Я прошел долгой дорогой от Реанды до Орты. Я прошел пешком, Грасса прекрасна. Найду ли я ее такой, когда вернусь? Тебе легче Учитель, ты не вернешься.
   Страшное кощунство творилось ь опустевшей Орте. И, всего страшнее, кон Морт чувствовал, что слышит правду. Он молча ждал.
   - Я сложил сказание, пока шел. Я не Болл. может быть, ты, Учитель, единственный, кто услышит это. Разными дорогами, но к единому концу пришел наш народ. Да и как иначе - ведь мы дети одного отца, Ура, и одной матери - Грассы. Тебе будет легче умирать, Морт, если ты узнаешь, что наш народ все же бессмертен. Слушай.
   Вечна Дорога, н вечно на ней обновленье.
   Кто ты, пришедший из дали влекущей Вселенной?
   Кто ты, дитя искрометной н радостной жизни,
   Вскормленный силой чужого для Грассы светила?
   Ревностно небо к рожденным его синевою,
   Встанет Земля на защиту рожденного ею.
   Смеем ли мы отбирать эту теплую искру,
   Дар незнакомых и чуждых для Грассы богов?
   Все же приди, помолчи над ушедшею жизнью,
   В Центр ступи, сохраненный от гнева столетий.
   Это не зло, а покорная просьба народа,
   Брата по жизни, столь редкой в просторах Вселенной!
   Если действительно вечно над нами Светило,
   Если действительно разум - его порожденье,
   Искорку жизни, угасшей на этой планете,
   В дом свой возьми н дыханием теплым раздуй.
   Видишь дитя? Полюбуйся прекрасным ребенком,
   Вслушайся в лепет, возьми его пальцы в свои.
   Верю, что жизнь не допустит погибели жизни.
   Верю, полюбишь - и наш возродится народ!
   - Что это? - прошептал Морт. - Что это значит?
   - Рано или поздно на Грассу придет иная жизнь. Иная, но подобная. И в ней возродятся грассиане. Вот и все. Прощай, Учитель. Жаль, что не будет на новой Грассе нового Морта. Как будет не хватать его моему потомку! Я встречу свой конец во Дворце. Ты остаешься один, Морт. Ровной тебе Дороги!
   Кон Морт не пытался задержать уходящего Ропура. О, какое коварство, какой гнусный замысел! Ур, ты слышал это? Слышал и не вмешался! Да есть ли ты вообще? Невыносимо горько было кону Морту представить на воз рожденной Грассе конов Ропуров, Малов и даже Фиеров, но без него великого Учителя. Он, кон Морт, никогда не поделился бы жизнью своего народа с другим. Но это сделано, и на планете будет жизнь - без него. Не прав ты, Ур...
   Кон Морт не запомнил дороги, он очнулся только у храма, прямо напротив входа. Он стоял, напряженно выпрямившись, вслушиваясь и вглядываясь. Пусто было в Реанде. Сзади раздался шорох. Кон Морт обернулся - статуя Фиера повернулась к храму и бросила на Учителя грозный взгляд. Вот она, кара - каменный Фиер смотрит на жалкого Учителя, бестрепетно и сурово смотрит на храм.
   "Интересно, - подумалось Морту, - когда грассиане возродятся, как отнесутся они к этому идолу? Простят ли ему гибель народа? И возродят ли храм?"
   Легкий ветерок качнул ветви деревьев у памятника, и по каменной фигуре заметались тени. Кону Морту показалось, что Фиер поднял руку. Испугавшись, Морт метнулся в полураскрытые двери храма. Его охватил озноб. Вся Грасса была сейчас так же пуста и безлюдна, как этот храм. Придет возрождение или нет - но пока Грасса умерла. Пока не вернулся Дар - тело смертно. Такова воля Ура. Здесь когда-то обитала душа Грассы - Учение, и здесь тоже было пусто. Душа Грассы умерла, а с нею умер и он, Учитель. Даже если сейчас появится блистающий Ур с Даром в руках, - он уже не воскресит кона Морта.
   Но что-то еще держало Учителя на Грассе, что-то не сделанное. Медленно, тяжелым шагом кон Морт прошел через Реанду и углубился в горы. О, если бы с обрывов сошла лавина и накрыла его, как Болла! С этой единственной мыслью он поднимался все выше и выше, пока не оказался на узкой площадке у подножья одной из скал. Длинная, в рост человека, щель прорезала скалу сверху донизу. Кон Морт узнал это место - отсюда так красиво смотрелась лежащая у ног Реанда!
   Когда-то, давным-давно, были приготовлены запасные выходы - тайные. Здесь, кажется, была еще и естественная пещера, которую кон Морт приказал оштукатурить и покрасить. Да, вот она. Ощутив знакомый воздух подземелья, кон Морт подумал, что он должен предупредить. Предупредить чужую жизнь. Если Грассе суждено возродиться, она должна возродиться сама. Он уже знал, как предостеречь пришельцев, но где это сделать? В храме? Выдержит ли храм натиск времени? Что вообще способно ждать века? Только творение природы. Разве не захотят неведомые пришельцы полюбоваться отсюда видом на Грассу?
   Недалеко от входа, в одном из помещений, кон Морт отыскал краски. Его даже не взволновал вид лежащих в разных позах грассиан. Чего бояться мертвому среди мертвых, о чем жалеть? Сейчас кон Морт думал только об одном - как сделать предупреждение понятным.
   Завершив работу, он понял - удалось. Последняя пакость Рука ловушки в центрах - будет посрамлена. Он, Учитель, воистину завершил Дорогу Грассы. А теперь пора, народ ждет своего Учителя. Торжественный и строгий, кон Морт прикрыл за собой дверь и пошел, твердо ступая по коридору, вглубь подземелья.
   Из воспоминаний Станислава Комарова, члена Совета
   космонавтики, сопредседателя Объединенного комитета планет
   ...Я показал Светлане жетон не потому, что хотел опереться на авторитет более высокой власти. Хотя власть координатора - фикция, не понимаю, почему мы сохраняем ее? Удивительное дело, когда Ляо Ши поставил вопрос о координаторах в Совете, я, представьте себе, голосовал за ее сохранение. Было это... в две тысячи двести пятидесятом. Так вот, я воспользовался жетоном скорее из чувства неуверенности. "Бык" меня не поддержал. Для "Быка" Арно, а тем более картинки - не указ. Я бы тоже сдался, начни Светлана меня уговаривать. На Земле были недовольны, что ни одна исследовательская программа не выполнена до конца, мне с Варнисом и Чандром пришлось долго отбиваться. Но время нас рассудило. А тогда... Особенно свирепствовали физики. Я вообще перестал обедать в общем зале в то время, когда туда вваливались, врывались, впихивались молодые и злые гении. Их недовольство принимало такой характер, что мне казалось - сейчас будут бить.
   На Земле, узнав о нашем возвращении, впали в панику. Если исследовательский космолет возвращался до срока - значит, беда. И пошло - запрос за запросом, чем больше я объяснял, что все в порядке, тем больше на меня наваливались. А аргументов - с гулькин нос, одна интуиция. Кстати, в положении о координаторах интуиция учтена и даже специальный параграф есть, но никто и никогда им не пользовался случая такого не было. В конце концов Варнис (он тоже со мной отбивался) не выдержал - пришел с Чандром ко мне в каюту. Стали думать, очень не хватало Светланы, но она с отлета ко мне и носа не показывала. Сказала только, что я - доказательство ее профессиональной несостоятельности: весь рейс под ее носом разгуливал потенциальный пациент, а она и не заметила. Варнис с порога предложил взять ответственность за возвращение на себя, жетон-то я ему вернул. Но я отказался: так или иначе, а решение принял я и отступать не собираюсь. До Солнечной системы уже рукой подать, и диспетчер на Луне-главной просто пеной исходит. Ему неясно, карантин какой степени нам устанавливать. И чем больше я объясняю, что обычный, тем больше он сомневается. В общем, если бы не Варнис, я, может, и назад бы повернул. Хотя потом век за топливо отчитываться, его не из вакуума добывают. В тот вечер Варнис мне сказал: - Послушайте. Станислав. Допустим даже, что у нас нет ничего, кроме интуиции. Но она совпадает с интуицией Петра и Анны Арно - это уже кое-что. И потом, если Земля не поверит члену Совета, известному биологу и тому, кого она сама облекла властью координатора, то я первый потребую всепланетного обсуждения принципов руководства!
   Диспетчер Луны-главной все же усадил нас в "особый" карантин, до сих пор вспоминаю об этом с тоской. Природа изготовила людей не лучшим образом, за здоровьем приходится следить. Но так!.. Дай им волю, они всех нас разобрали бы на внутриклеточные структуры. Одни считали есть изменения, другие - нет. Во всяком случае, ничего угрожающего не обнаружили. Варнис сразу после карантина куда-то пропал, а мне только и осталось твердить, как автомату: интуиция, интуиция... До всепланетного обсуждения не дошло, тот самый параграф выручил - имел я такое право, и все тут! Время дорого, топливо дорого, но жизнь людей дороже. Есть сомнения - или разрешай, или уноси ноги! Я стоял насмерть - интуиция и параграф!
   В общем, обошлось.
   Потом снова в рейс. Честно говоря, хотелось бы на ту же планету. Но решили - пока остаются сомнения, экспедиций туда не посылать. Вообще есть у Совета такой пунктик - ресурсы не бесконечны, людей всего шесть миллиардов, и для каждого дел невпроворот. Мы с Варнисом заикнулись было о возрождении цивилизации, но нам в лоб: доказательства? А у нас интуиция да Серж Арно, а нам медицинский паспорт Сержа - человек, и все! Да ведь люди и грассиане похожи! А нам в ответ - в том-то и дело. Ставьте вопрос о колонизации, а не возрождении. Мы только-только Землю в полный порядок привели, солнечную систему освоили, о колонизации других планет еще всерьез не заговорили. Чандру тоже не повезло, хоть он и светило в биологии, да и портрет кона Ропура с планеты прихватил. Если, спрашивают его, вероятность подсчитать, сколько, по-вашему? Процентов десять, говорит. Ну вот, а у нас на двенадцать лет все исследовательский рейсы расписаны.
   Я в один рейс сходил, в другой, стал забывать обо всей этой истории. А потом летел на отдыхи в Рабате Светлану Стен встретил. Узнали друг друга, обрадовались, разговорились. Она возглавляла Центрально-африканский институт психологии, сейчас выдвинули в Академию. Ну, конечно, Рай-на-задворках вспомнили. Тут она ни на микрон не изменилась. Тогда не верила и сейчас не верит. У нее один ученый над этим несколько лет работал - пережитки религиозного сознания неминуемо искажают картину реального мира. Вот и жители "Рая" сказку об Уре и Возрождении себе создали. Ну, а мне было не до Ура. Я по воздуху земному соскучился, по ветру в лицо. Кала - откуда я вернулся - не Рай-на-задворках, сутками из боевых машин не вылезали. Побродили мы со Светланой по городу и зашли к ней домой. Тишина, покой, птицы в саду поют, муж с детьми к морю улетел. А муж у нее, между прочим, командир разведчиков Белов. Они вскоре вернулись. Слышу, в саду возня, визг... Вбегают два мальчика - и я прямо обомлел. По младшему ничего не заметно, а старший, девятилетний, ну вылитый Арно...
   - Светлана, - говорю, - посмотри. Очень на Сержа похож.
   Она прямо ощетинилась.
   - Серж, - говорит, - красивый мужчина был, но типа самого распространенного. Кстати, мой муж такого же типа.
   Я у нее пробыл недолго. Белов, оказывается, детей высадил и, не заходя домой, махнул на космодром. Он в новый рейс готовился. Я и распрощался.
   Иду пешком - и вдруг меня осенило. Какой там Серж Арно - кон Ропур! Как живой перед глазами встал.
   И полетел мой отпуск в черную дыру. Первым же рейсом я в Совет. Встретил Варниса, вызвали Чандра, потребовали срочного созыва совещания. В Рабате взяли медицинскую карту старшего сына Белова, заложили в машину и получили прогноз. Чандр явился с серией стереопортретов - сейчас, в двадцать пять лет и в пятьдесят. Раскладывает их на столе, а рядом - портрет кона Ропура. Так и ахнули - один человек! Негласно обследовали всех из нашего экипажа. Дети как на подбор - ни в мать, ни в отца. Тоже доказательство, хоть и шаткое портретов-то с Рая-на-задворках больше нет. Уже о совпадении заговорили, но добрались до Скана, того, который первым на "Курорте-1" побывал. Запросили портрет его сына - вылитый Серж Арно, то есть кон Ропур!
   И завертелись - споры, расчеты, дискуссии... Будь возможность помочь другой цивилизации хоть воздухом земным, хоть последним космолетом - и вопроса бы не стояло. Но отдать своих детей? Это за всю историю человечества оставалось неизменным, дети - святое, потому что - будущее. У меня, правда, еще ни жены, ни детей не было, а и то, подумаешь - не по себе. Родить и другой планете отдать, а? Но ведь родить-то здесь, на Земле, от земной любви родить, девять месяцев в себе носить - и отдать... Да кто на это пойдет? Долго спорили. Не о том - возрождать жизнь в Раю или нет, а выносить на всепланетное обсуждение или решать в Совете.