Страница:
Страшно измученные подъехали они к мызе. Около мызы они
увидели какого-то старика-норвежца, чистившего нож.
Старик приветливо пригласил путников войти в дом, и они с
удовольствием приняли это приглашение.
В громадной кухне горел сильный огонь, вокруг которого
сидело несколько человек, занятых починкою сетей, лыж, чисткою
ружей и пр. По знаку старика, гостям освободили место около
огня, и они с наслаждением уселись тут.
Старика звали Христианом. Судя по общему уважению, он был
хозяином мызы и главою семьи.
Вскоре началась оригинальная беседа англичан с норвежцами,
ни слова не понимавшими друг у друга. Только Христиан, знавший
немного по-немецки, и Стюарт, понимавший этот язык, кое-как
толковали между собою.
Тем не менее было очень весело. Мальчики расспрашивали обо
всем по-английски, а им объясняли по-норвежски, сопровождая
слова всевозможными пантомимами, вызывавшими у всех дружный
смех.
Целый день наши путешественники пробыли у гостеприимных
норвежцев. Мальчики успели уже подружиться с внуками Христиана:
учились у них ходить на лыжах, катались с горы на санках,
причем Гаральд, которому эта забава особенно понравилась,
ухитрился попасть в одну ложбину, к счастью неглубокую. Его
оттуда вытащили, и он отделался только испугом да легкими
ушибами.
- Как здесь хорошо и весело! Право, тут можно без скуки
долго прожить, - говорил даже более серьезный Гарри,
укладываясь спать на ночь.
- Ты прав, Гарри. Я нигде так весело не проводил времени,
как здесь, - соглашался и Гаральд, растирая какою-то мазью,
услужливо данною ему женой Христиана, синяк на боку, полученный
им от падения с салазок.
На следующий день, утром, Стюарт и его воспитанники
распрощались с радушными хозяевами и отправились на фьельд.
Один из внуков старого норвежца, по имени тоже Христиан,
вызвался служить им проводником.
Стюарт и его спутники очень были довольны этим и с
радостью приняли предложение норвежца.
- Jo, jo (да, да)! - кричали мальчики. - Едем с нами,
Христиан, - нам будет гораздо веселее.
Все были верхом и ехали довольно тихо. Вдруг Гаральд
закричал:
- Смотрите, смотрите! Целое стадо оленей! Я сейчас
выстрелю.
И он начал снимать ружье с плеча, но Христиан подъехал к
нему, удержал его за руку и начал что-то объяснять ему.
- Да пусти же меня! - кричал мальчик, стараясь освободить
свою руку, за которую его крепко держал норвежец. - Мистер
Стюарт, - обратился он к учителю, - не знаете ли вы, что он
бормочет? Почему он не дает мне стрелять?
- Он говорит, что эти олени принадлежат им, - сказал
Стюарт, внимательно вслушиваясь в слова норвежца.
- А-а! Он так бы и сказал, а то бормочет. Бог знает что.
- Да ведь он вам это и говорит, только на своем языке, -
засмеялся Стюарт.
- Ах, да! - покраснел мальчик. - Я и не догадался.
Проехали еще несколько верст. Вдруг немного в стороне
показалось новое стадо оленей, но уже не такое смелое, как
первое. Животные испуганно подняли головы и стали обнюхивать
воздух. Мальчики приподняли ружья и прицелились. Но на этот раз
их остановил уже Стюарт.
- Погодите, не стреляйте! - сказал он.
- Почему же нам не стрелять? - спросил Гарри. - Разве и
эти олени принадлежат кому-нибудь?
- Нет, это, кажется, дикие. Но с какой целью вы будете
убивать их?
- Да просто так... поохотиться, - заметил Гаральд. - Раз
эти олени не составляют ничьей собственности, то мы смело можем
убить из них парочку, не нанеся никому ущерба.
- Нет, Гаральд, - серьезно заметил наставник, - я не могу
этого допустить. Это будет напрасное убийство. Что вам сделали
несчастные животные? Пищей они нам не могут служить, потому что
у нас достаточно запасов, а убивать их так, из одного
удовольствия, - подлость. Подумайте, друзья мои, что вы хотите
делать.
- Вы правы, мистер Стюарт, - сказал Гарри, - это было бы
безрассудно с нашей стороны.
- То-то и есть, мой друг, - проговорил Стюарт. - А вы,
Гаральд, согласны с этим? - обратился он к младшему
воспитаннику.
- Да, мистер Стюарт, и я нахожу, что вы правы... вы
всегда, впрочем правы, - отвечал мальчик.
Несколько минут ехали молча. Христиан шел впереди всех на
своих лыжах, и так быстро, что за ним едва поспевали лошади.
Мальчики соблазнились примером норвежца и захотели сами идти на
лыжах. У них было по паре лыж, привязанных сзади седла. Лыжи
быстро были отвязаны. Юные путешественники надели это
незаменимое приспособление северных стран на ноги и весело
отправились дальше, а лошадей их взял за поводья Стюарт, не
пожелавший идти пешком.
Однако мальчики как ни старались, но стали отставать от
привычного к такого рода путешествиям норвежца и попросили его
убавить шагу. Тот улыбнулся и пошел тише.
- Что это такое? - вскричал вдруг Гарри, заметив на снегу
многочисленные следы каких-то крошечных животных.
- Это следы песцовки, - ответил Христиан.
- Что такое? Что он говорит? - переспросил Гарри.
- Он говорит, что это следы песцовки, - сказал Стюарт. -
Немногие знают этого интересного зверька. Это род пестрой мыши.
Она известна также под именем "пеструшки" за ее белую с черными
пятнами шкуру. Она очень смела, и любит идти напрямик и часто
переплывает даже реки.
- Вот как! - вскричал Гарри. - Но каким же образом?
- Самые старшие и сильные из них бросаются в воду и делают
из себя подобие живого моста, по которому и переплывают все
остальные.
- Вот удивительные зверьки! - воскликнул Гаральд. -
Значит, они умные?
- Да. Но всего удивительнее, что то же самое проделывают и
вест-индские муравьи. Я не раз читал об этом.
- Муравьи! - с удивлением вскричал Гарри. - Такие
крошечные насекомые! Да разве это возможно?
- Вы забываете, Гарри, что муравей - одно из самых умных
насекомых, притом вест-индские муравьи гораздо крупнее наших.
- Вот чудеса-то! - воскликнул Гарри.
- Песцовка падает с неба, - вдруг проговорил Христиан.
- Что еще бормочет этот норвежец? - спросил Гаральд.
- Он говорит, что песцовка падает с неба, - перевел,
улыбаясь, Стюарт, начиная уже понимать норвежский язык и
немного говорить на нем.
- Вот вздор-то! - Это и я знаю что неправда, - продолжал
мальчик. - А вы верите этому, мистер Стюарт?
- Конечно, нет. Но разве мало среди неразвитых людей в
ходу еще больших нелепостей! Но погодите, дайте мне спросить,
откуда у них появилось это поверье. Почему вы думаете, что
песцовка падает с неба? - обратился Стюарт к норвежцу.
- Отец видел, - ответил последний таким уверенным голосом,
что молодой учитель не решился разубеждать его.
Он только перевел его ответ мальчикам с некоторыми своими
комментариями, вследствие которых оба его воспитанника залились
громким хохотом. Примеру их последовал и Христиан, хотя - и не
понимал причины смеха своих спутников, что еще больше смешило
их.
В таких разговорах они понемногу подвигались вперед.
Сделалось очень холодно. И эта дорога не могла называться
хорошей, хотя и была лучше той, по которой отправился Цезарь
Пинк. В некоторых местах и здесь приходилось тонуть в снегу, а
в других - переправляться вброд через быстрые ручьи и речки.
Красивых видов совсем не понадобилось. Картина была так
однообразна, что мало-помалу навела на наших путешественников
полное уныние, чему, впрочем, немало способствовали холод и
усталость.
Наконец они добрались до ночлега. Все повеселели, а Гарри
даже сострил при виде лачуги, в которой путники должны были
провести ночь.
- Э! Да это настоящий дворец! - сказал он, когда Христиан
указал, где можно остановиться.
"Дворец" оказался действительно достойным своего названия.
Представьте себе бесформенную груду громадных камней, грубо
сложенных и готовых, казалось, каждую минуту развалиться под
напором ветра. В этих камнях было проделано три отверстия: два
в стенах, причем одно, побольше, изображало, вероятно вход,
хотя пробраться в него можно было только на четвереньках.
Другое, поменьше, - окно, а цель третьего отверстия, сверху,
объяснил Гарри.
- Эта дыра, - заметил он - предназначена, вероятно, для
выхода дыма и должна изображать собою печную трубу, если бы
путникам пришла в голову блажь развести в этом дворце огонь.
Как бы то ни было, но за неимением лучшего помещения
пришлось удовольствоваться этой лачугой.
Расседлали лошадей и пустили их разыскивать себе подножный
корм, а сами путники пролезли в "дверь". Места для четверых
было очень мало, но, потеснившись, можно было бы кое-как
устроиться, если бы удалось развести огонь. Хотя вокруг росло
много багуна и исландского мха, но сырой хворост долго не хотел
разгораться.
Громадные клубы дыма наполняли всю лачугу, и, чтобы не
задохнуться, путники принуждены были то и дело выбегать на
воздух.
Наконец кое-как удалось развести сильный огонь, и только
тогда дым пошел прямо в верхнее отверстие. Все уселись на
четвереньках вокруг очага.
- Теперь недостает только хорошего ужина - заметил Гарри,
когда начал несколько согреваться.
- За этим дело не станет, - сказал Стюарт, - сейчас
займемся стряпней.
Он достал котелок, Христиан сходил наполнил его водою и
поставил на огонь. Когда вода закипела, в котелок положили
мясных консервов. Вскоре суп был готов.
Поужинали довольно весело, потом они бросили в огонь
побольше горючего материала и улеглись спать, завернувшись в
одеяла.
Под утро огонь, однако, погас, и наши путники так сильно
озябли, что даже проснулись.
- Гм! - говорил Гарри, потирая окоченевшие ноги и руки. -
Нельзя сказать, чтобы в этом дворце было слишком тепло.
- Черт знает, какой холод! - ворчал Гаральд. - И
угораздило же нас забраться сюда! Я положительно не могу
шевельнуть ни одним пальцем.
- Сейчас мы вас расшевелим! - заметил Стюарт, раздувая
огонь, чуть тлевший в очаге.
Через час, когда все путники сидели за завтраком и в
лачуге сделалось гораздо теплее, Гаральд перестал жаловаться.
- Право, здесь очень недурно, - говорил он, прихлебывая
душистый кофе со сливками, которые нашлись у
предусмотрительного Стюарта.
- А кто недавно говорил совсем не то? - спросил со смехом
последний.
- Ах, мистер Стюарт, охота вам вспоминать о каждой
глупости, которую я сделал! - возразил мальчик.
- Так вы старайтесь не делать их, тогда мне не придется
вспоминать о них.
Мальчик покраснел и замолчал. Стюарт с удовольствием
видел, какая теперь разница между этим мальчиком и тем грубым
дикарем, которого он нашел в доме полковника Остина, когда в
первый раз увидал его. Особенно его радовал Гарри, который
сделался положительно неузнаваемым. Гаральд еще нет-нет да и
выкинет какую-нибудь штуку, похожую на прежнее, а Гарри ничего
подобного уже себе не позволял.
После завтрака оседлали лошадей, навьючили на них свои
вещи и поехали дальше. Путешественникам пришлось спуститься к
озеру. Воздух стал гораздо теплее. Снега уже не было, неудобств
никаких не чувствовалось, все путники были веселы и в самом
хорошем расположении духа доехали до реки Гардангер, на берегу
которой было большое селение, где они и остановились.
Разместившись в теплой и чистенькой хижинке, они с
удовольствием там пообедали, потом напились вечером чаю и с еще
большим удовольствием улеглись спать на теплых и мягких
постелях.
- Ах, как это хорошо! - сказал Гарри, с наслаждением
потягиваясь на постели.
- Да это будет получше сырого пола в нашем вчерашнем
дворце, - проговорил Гаральд. - Впрочем, ты находил, что и там
было хорошо.
- Человек должен привыкать ко всякому положению -
философски заметил Гарри полусонным голосом и сейчас же заснул.
Примеру его последовал и брат.
На другой день они распрощались с Христианом, сдали ему
лошадей и отправились дальше пешком прямо к озеру. На берегу
озера они нашли лодку и двух гребцов и уселись в нее.
Озеро было спокойно и гладко как зеркало, но когда они
добрались до фьорда, поднялся небольшой ветерок, вода стала
колыхаться, волны заходили все выше и выше, лодка начала
подпрыгивать и нырять, то поднимаясь, то опускаясь. Мальчикам
сначала очень это понравилось, но вскоре и они поняли, что это
не забава и может окончиться очень скверно.
Ветер делался все сильнее и сильнее, волны фьорда
поднимались выше и выше, лодку бросало во все стороны, как
щепку. Мальчики принуждены были ухватиться обеими руками за
края лодки, чтобы не быть выброшенными в воду.
Вдруг одна волна с такой силой ударила в лодку, что
перевернула ее вверх дном, и все пассажиры очутились в воде.
До берега было недалеко, и виднелась какая-то деревня.
Гарри ухватился за лодку, а Гаральд беспомощно барахтался в
воде и наверное, утонул бы, если бы к нему не поспешили на
помощь Стюарт и оба гребца.
Оказалось, что ни один из мальчиков не умеет плавать.
- Держитесь хорошенько, Гарри! - крикнул ему Стюарт,
помогая одному из гребцов перевернуть лодку дном вниз. После
громадных усилий ему удалось это сделать. Все схватились за
края лодки и в таком положении пробыли до тех пор, пока с
берега не поспешили к ним на помощь на большом баркасе.
Приключение это окончилось только невольным купаньем и
потерею всех вещей, которые были в лодке.
Когда платье было высушено и все успокоились, Стюарт
сказал своим воспитанникам.
- Удивляюсь, как это вы оба не умеете плавать. Неужели
живя в Индии, где так много больших рек и где каждый индус
плавает, как рыба, вы не могли выучиться этому нетрудному
искусству?
- Мы не особенно любили воду и полагали, что это вовсе нам
не нужно, - отвечал Гаральд.
- Однако, видите, вы едва было не утонули из-за этого.
Никакое знание не бывает лишним - запомните это хорошенько. А
теперь я вас буду учить плавать, и пока вы не выучитесь, мы не
тронемся отсюда с места.
- А если мы не в состоянии будем выучиться плавать, значит
на всю жизнь останемся здесь? - продолжал Гаральд.
- Искусство это так просто, что вы в несколько дней будете
отлично владеть им, - сказал Стюарт.
- Мне очень жаль наших вещей, особенно ружей. Что теперь
мы будем делать без них? - спросил Гарри, печально смотря на
озеро.
- Вещей, конечно, жаль. Но, к счастью, деньги у меня
уцелели, и мы приобретаем в Бергене все, чего лишились, -
ответил Стюарт.
Со следующего дня он стал учить мальчиков плаванию, и в
несколько дней достиг того, что они стали плавать и нырять не
хуже его самого.
Однажды купаясь с мальчиками в фьорде, Стюарт доплыл до
того места, где опрокинулась их лодка и нырнул. Вскоре он
вынырнул с мешком в руках. К радости мальчиков, это был мешок
Гаральда, в котором было много общих вещей. Часть вещей,
правда, была испорчена водой, но большинство оказалось годными.
Когда мальчики выучились достаточно хорошо, по мнению
Стюарта, плавать, все снова отправились в путь.
Они наняли большую парусную лодку и намеревались плыть
водою до самого Бергена.
Через несколько дней они счастливо добрались до этого
города.
С пристани они взяли экипаж, в котором и направились в
город. Экипаж был очень неудобен, дорога невозможная, лошади
плохие, так что они еле дотащились до города. Дорогою, прыгая
по рытвинам и ухабам и все время бранясь, Гаральд, больно
прикусил себе язык и замолчал.
- В этой дикой стране, вероятно, все устроено с целью
доставить как можно больше неприятностей и неудобств для
путешественников, - с сердцем сказал он, выходя из экипажа по
приезде в город. - И здесь, наверное, нет ни одного человека,
который понимал бы по-английски, - прибавил мальчик,
презрительно смотря на кучера.
- Вы рискуете ошибаться, сэр, и очутиться в очень смешном
положении, если будете так поспешно высказывать свое мнение. А
что касается высказанных вами нападок на наши дорожные
неудобства, то лица, которые боятся их, напрасно не сидят дома,
- с достоинством сказал кучер на довольно чистом английском
языке.
- Что, Гаральд, попались? - заметил со смехом Стюарт
смущенному мальчику. - Вот вам первый урок держания языка за
зубами. Вы видите, что норвежцы не менее англичан любят родину
и умеют сохранять свое достоинство.
Когда наши путешественники сидели в гостинице за обедом,
Гарри заметил:
- Не мешает иногда померзнуть и поголодать, чтобы
вспомнить об этом, сидя в хорошей комнате за сытным обедом.
- Ого, Гарри, да вы еще и философ! - воскликнул, смеясь,
Стюарт.
- Философ! Что за птица? - спросил Гаральд.
- Это - человек, извлекающий хорошее из всякого положения
и примиряющийся со всеми обстоятельствами. Ну, мои друзья,
теперь мы пообедали. Отдохнем немного, да и отправимся
осматривать город.
- С удовольствием, мистер Стюарт! - отозвался Гарри. - Я
только что хотел вас просить об этом.
Часа через три, отдохнув и напившись чаю, наши
путешественники отправились осматривать город.
Берген, один из главных торговых городов Норвегии, лежит
на западной стороне Скандинавского полуострова. В нем находится
собор и древний замок Бергенгауз, бывший во время Кальмарской
унии резиденцией норвежских королей. Город известен, главным
образом, громадным вывозом соленой рыбы и особенно сельдей.
Когда наши путешественники вышли из гостиницы, городская
жизнь была в полном разгаре: улицы наполнены народом, одетым в
самые разнообразные пестрые костюмы, дома большей частью
деревянные, окрашены всевозможными цветами, везде замечалось
полное оживление.
- Право, здесь очень недурно! - заметил Гарри, любуясь
оживленной городской жизнью.
- Да, гораздо лучше, чем в том дворце, где мы недавно
ночевали, - сказал Гаральд, который никак не мог забыть лачугу
и продолжал в насмешку называть ее дворцом.
- Пойдемте к пристани, - там еще веселее, - предложил
Стюарт.
Когда они подходили туда. Стюарт вдруг услыхал позади себя
знакомый голос. Он поспешно обернулся и, заметив Винцента,
протянул ему руку.
- Ну, как поживаете? - спросил последний, пожимая руки
бывших своих спутников. - Давно вы здесь?
- Нет, только сегодня попали сюда. А вы давно?
- О, я тут уже около месяца. Ну, как ваще здоровье, мистер
Гарри? - обратился Винцент к мальчику. - Оправились вы после
вашего падения из экипажа?
- Благодарю вас, давно оправился, - отвечал Гарри.
- А вы, мистер Гаральд? Не было ли у вас приключений после
вашего ратоборства с кучером?
- О, у него еще было несколько приключений после того.
Неделю тому назад он чуть было не утонул, а когда мы ехали
сюда, он едва не откусил и не проглотил собственный язык, -
сказал Стюарт. - Вообще этому юноше везет на приключения. Где с
другими ничего не бывает, он все-таки ухитрится наткнуться на
какое-нибудь приключение. Я уверен, что и здесь так не
обойдется, - смеясь, добавил он.
- Но, мистер Стюарт, что же может случиться здесь? -
проговорил смущенный мальчик.
- Не знаю, но чувствую, что какую-нибудь штуку вы выкинете
и здесь.
Пристань была наполнена судами государств всего мира.
- Смотрите, какой нескладный корабль! - сказал Гаральд,
указав на одно парусное судно.
- Вам оно не нравится! А я напротив, очень люблю эти
тяжелые яхты: они переносят меня в прежние времена, когда не
было теперешних легких судов и пароходов, управлять которыми
гораздо легче, чем старинными парусными кораблями, - заметил
Стюарт.
- Яхты! Это вы называете яхтами? Да я думаю, вот эта
нескладиха построена еще во времена Олафа, - прибавил мальчик,
указав на одно особенно неуклюжее судно.
- Очень может быть, что оно построено по тому типу,
который был принят в те времена, но нужно сознаться, что
построено все-таки прочно и в крепости смело поспорит с
современными железными пароходами. Эти яхты идут с дальнего
севера, с финмаркской рыбной ловли. Им часто угрожает опасность
быть затертыми льдом, поэтому они и строятся особенно прочно.
- А чем грузят вон те суда? - спросил Гарри, указав на
несколько громадных барок.
- Лесом и рыбой, составляющими главный предмет здешнего
вывоза.
- А это что? - спросил мальчик, указывая на какой-то
замок, видневшийся на другой стороне пристани.
- Это замок Бергенгауз, или, как его называют здесь,
дворец Олафа.
- Опять Олаф! - вскричал Гаральд.
- Да, мой друг. Здесь мы на каждом шагу будем встречаться
с этим дорогим для норвежцев именем, с которым у них связано,
кажется, все выдающееся.
- Говорят, этот замок построен на развалинах прежнего
каким-то Вокендорфом, именем которого он теперь и зовется, -
сказал Винцент.
- А кто был это Вокендорф? - спросил любознательный Гарри.
- Не знаю, - отвечал Винцент. - Я слышал, как некоторые
называли его строителем этого замка, но больше, к сожалению,
ничего не знаю! Может быть, вам кое-что известно? - обратился
он к Стюарту.
- Европейские историки вообще почему-то мало занимаются
Норвегией, хотя и в ней немало интересного, - отозвался
последний. - Я знаю, что один Вокендорф, живший во времена
нашей королевы Елизаветы, уничтожил Ганзейский союз, то есть
союз немецких купцов, обиравших жителей Бергена.
- Вероятно, это именно тот самый Вокендорф, который
построил этот замок, - вставил свое замечание Гарри.
- Очень может быть. Его имя до сих пор произносится с
уважением и благодарностью среде бергенцев.
Побродив еще несколько времени по городу, наши
путешественники возвратились сильно усталые в гостиницу.
Наскоро поужинав, они улеглись спать и сейчас же заснули как
убитые.
Среди самой глухой ночи они вдруг услыхали какой-то шум и
крики. Первым проснулся Стюарт. Он быстро соскочил с постели и
подошел к окну.
- Ого! - вскричал он, подняв темную штору.
Вся комната внезапно осветилась каким-то красноватым
светом.
- Что это такое? - спросил, проснувшись, Гарри.
- Пожар, и, кажется, довольно сильный! - сказал Стюарт,
смотря в окно. - Вставайте скорее. Гарри, будите брата и
одевайтесь. Мы можем быть там полезны. Я знаком с некоторыми
пожарными приемами.
Через несколько минут они были уже на улице.
Отовсюду бежал народ и ехали пожарные трубы. Жильцы всех
смежных домов, полуодетые, вытаскивали свои пожитки. Крики и
суматоха были страшные. Порядка, как и всегда в подобных
случаях, не было никакого.
Мальчики раз видели пожар в Лондоне, но там дома каменные,
и он скоро был потушен. Представить же себе пожар в городе,
где, подобно Бергену, большинство домов деревянные, они никак
не могли. Это страшное зрелище их и ужасало, и восхищало.
Горело сразу несколько домов. Пламя гудело, трещало и
свистело. Громадные столбы черного дыма вились над каждым
горевшим зданием. Напрасно старались направлять в пламя сильные
струи воды: оно только трещало, но не уменьшалось, и дым шел
все сильнее и сильнее.
Вся левая сторона улицы, противоположная той, на которой
помещалась гостиница, где остановились наши путешественники,
была объята пламенем. Огонь быстро перекидывало с одного здания
на другое.
- Огонь, вероятно, доберется до реки и только там
остановится, - заметил один из зрителей.
Слова эти были сказаны на английском языке. Стюарт и
мальчики только хотели обернуться в сторону, откуда послышались
слова, произнесенные на их родном языке, как вдруг внимание их
было отвлечено в другую сторону. Послышался крик, и какая-то
женщина бросилась к одному дому, который еще не был охвачен
пламенем, но уже загорался.
- Там, очевидно, ребенок! - продолжал тот же голос
по-английски.
Все бросились к этому дому, но, выломав дверь, невольно
отступили назад: целое облако густого черного дыма вырвалось
из-за двери.
- Там ребенок! Его нужно спасти! - закричал Гарри,
бросаясь в дверь.
- Вы с ума сошли, мой милый! - сказал сзади мальчика
какой-то незнакомец и сильно схватил его за плечи, стараясь
оттащить от двери.
- Пустите же меня! Ради Бога пустите! - вырвался Гарри. -
Ведь ребенок там задохнется!
- Вы сами погибнете и ничего не сделаете! - продолжал
незнакомец, удерживая мальчика. - Сейчас принесут лестницу -
тогда с Богом.
Но стоявший рядом Стюарт не стал дожидаться лестницы.
Узнав от плачущей женщины, в которой комнате ребенок, он быстро
полез на дом по водосточной трубе. Поощряемый одобрительными
криками толпы, молодой учитель живо добрался до окна, выбил его
сильным ударом, вскочил на подоконник и исчез в комнате.
Сердца у всех замерли. Прошла минута напряженного
ожидания. Но вот в окне показался Стюарт с ребенком в руках.
Раздались шумные восклицания восторга. К окну была приставлена
лестница, и молодой спаситель благополучно спустился с своей
ношей на землю.
Ребенок, оказавшийся двухлетним мальчиком, почти
задохнулся от дыма и был без сознания. Стюарт хотел передать
ребенка матери, но она уже лежала без чувств.
- Мистер Стюарт, дайте мне его, - сказал Гарри, - а вы
займитесь его матерью.
- Возьмите, Гарри и несите его в нашу гостиницу! -
приказал Стюарт, передавая мальчику ребенка.
После ухода Гарри он обернулся к лежавшей в обмороке
женщине и заметил около нее на коленях незнакомца, говорившего
по-английски.
Последний приподнялся и, протягивая Стюарту руку,
проговорил взволнованным голосом:
- Вы благородный и храбрый человек. Узнаю в вас
англичанина. Я - доктор Грантли, и моя дружба...
- Обо всем этом мы поговорим потом, доктор, а теперь
помогите мне перенести эту бедную женщину в гостиницу, где я
остановился, - перебил Стюарт, сказав свое имя и наскоро пожав
протянутую ему руку.
увидели какого-то старика-норвежца, чистившего нож.
Старик приветливо пригласил путников войти в дом, и они с
удовольствием приняли это приглашение.
В громадной кухне горел сильный огонь, вокруг которого
сидело несколько человек, занятых починкою сетей, лыж, чисткою
ружей и пр. По знаку старика, гостям освободили место около
огня, и они с наслаждением уселись тут.
Старика звали Христианом. Судя по общему уважению, он был
хозяином мызы и главою семьи.
Вскоре началась оригинальная беседа англичан с норвежцами,
ни слова не понимавшими друг у друга. Только Христиан, знавший
немного по-немецки, и Стюарт, понимавший этот язык, кое-как
толковали между собою.
Тем не менее было очень весело. Мальчики расспрашивали обо
всем по-английски, а им объясняли по-норвежски, сопровождая
слова всевозможными пантомимами, вызывавшими у всех дружный
смех.
Целый день наши путешественники пробыли у гостеприимных
норвежцев. Мальчики успели уже подружиться с внуками Христиана:
учились у них ходить на лыжах, катались с горы на санках,
причем Гаральд, которому эта забава особенно понравилась,
ухитрился попасть в одну ложбину, к счастью неглубокую. Его
оттуда вытащили, и он отделался только испугом да легкими
ушибами.
- Как здесь хорошо и весело! Право, тут можно без скуки
долго прожить, - говорил даже более серьезный Гарри,
укладываясь спать на ночь.
- Ты прав, Гарри. Я нигде так весело не проводил времени,
как здесь, - соглашался и Гаральд, растирая какою-то мазью,
услужливо данною ему женой Христиана, синяк на боку, полученный
им от падения с салазок.
На следующий день, утром, Стюарт и его воспитанники
распрощались с радушными хозяевами и отправились на фьельд.
Один из внуков старого норвежца, по имени тоже Христиан,
вызвался служить им проводником.
Стюарт и его спутники очень были довольны этим и с
радостью приняли предложение норвежца.
- Jo, jo (да, да)! - кричали мальчики. - Едем с нами,
Христиан, - нам будет гораздо веселее.
Все были верхом и ехали довольно тихо. Вдруг Гаральд
закричал:
- Смотрите, смотрите! Целое стадо оленей! Я сейчас
выстрелю.
И он начал снимать ружье с плеча, но Христиан подъехал к
нему, удержал его за руку и начал что-то объяснять ему.
- Да пусти же меня! - кричал мальчик, стараясь освободить
свою руку, за которую его крепко держал норвежец. - Мистер
Стюарт, - обратился он к учителю, - не знаете ли вы, что он
бормочет? Почему он не дает мне стрелять?
- Он говорит, что эти олени принадлежат им, - сказал
Стюарт, внимательно вслушиваясь в слова норвежца.
- А-а! Он так бы и сказал, а то бормочет. Бог знает что.
- Да ведь он вам это и говорит, только на своем языке, -
засмеялся Стюарт.
- Ах, да! - покраснел мальчик. - Я и не догадался.
Проехали еще несколько верст. Вдруг немного в стороне
показалось новое стадо оленей, но уже не такое смелое, как
первое. Животные испуганно подняли головы и стали обнюхивать
воздух. Мальчики приподняли ружья и прицелились. Но на этот раз
их остановил уже Стюарт.
- Погодите, не стреляйте! - сказал он.
- Почему же нам не стрелять? - спросил Гарри. - Разве и
эти олени принадлежат кому-нибудь?
- Нет, это, кажется, дикие. Но с какой целью вы будете
убивать их?
- Да просто так... поохотиться, - заметил Гаральд. - Раз
эти олени не составляют ничьей собственности, то мы смело можем
убить из них парочку, не нанеся никому ущерба.
- Нет, Гаральд, - серьезно заметил наставник, - я не могу
этого допустить. Это будет напрасное убийство. Что вам сделали
несчастные животные? Пищей они нам не могут служить, потому что
у нас достаточно запасов, а убивать их так, из одного
удовольствия, - подлость. Подумайте, друзья мои, что вы хотите
делать.
- Вы правы, мистер Стюарт, - сказал Гарри, - это было бы
безрассудно с нашей стороны.
- То-то и есть, мой друг, - проговорил Стюарт. - А вы,
Гаральд, согласны с этим? - обратился он к младшему
воспитаннику.
- Да, мистер Стюарт, и я нахожу, что вы правы... вы
всегда, впрочем правы, - отвечал мальчик.
Несколько минут ехали молча. Христиан шел впереди всех на
своих лыжах, и так быстро, что за ним едва поспевали лошади.
Мальчики соблазнились примером норвежца и захотели сами идти на
лыжах. У них было по паре лыж, привязанных сзади седла. Лыжи
быстро были отвязаны. Юные путешественники надели это
незаменимое приспособление северных стран на ноги и весело
отправились дальше, а лошадей их взял за поводья Стюарт, не
пожелавший идти пешком.
Однако мальчики как ни старались, но стали отставать от
привычного к такого рода путешествиям норвежца и попросили его
убавить шагу. Тот улыбнулся и пошел тише.
- Что это такое? - вскричал вдруг Гарри, заметив на снегу
многочисленные следы каких-то крошечных животных.
- Это следы песцовки, - ответил Христиан.
- Что такое? Что он говорит? - переспросил Гарри.
- Он говорит, что это следы песцовки, - сказал Стюарт. -
Немногие знают этого интересного зверька. Это род пестрой мыши.
Она известна также под именем "пеструшки" за ее белую с черными
пятнами шкуру. Она очень смела, и любит идти напрямик и часто
переплывает даже реки.
- Вот как! - вскричал Гарри. - Но каким же образом?
- Самые старшие и сильные из них бросаются в воду и делают
из себя подобие живого моста, по которому и переплывают все
остальные.
- Вот удивительные зверьки! - воскликнул Гаральд. -
Значит, они умные?
- Да. Но всего удивительнее, что то же самое проделывают и
вест-индские муравьи. Я не раз читал об этом.
- Муравьи! - с удивлением вскричал Гарри. - Такие
крошечные насекомые! Да разве это возможно?
- Вы забываете, Гарри, что муравей - одно из самых умных
насекомых, притом вест-индские муравьи гораздо крупнее наших.
- Вот чудеса-то! - воскликнул Гарри.
- Песцовка падает с неба, - вдруг проговорил Христиан.
- Что еще бормочет этот норвежец? - спросил Гаральд.
- Он говорит, что песцовка падает с неба, - перевел,
улыбаясь, Стюарт, начиная уже понимать норвежский язык и
немного говорить на нем.
- Вот вздор-то! - Это и я знаю что неправда, - продолжал
мальчик. - А вы верите этому, мистер Стюарт?
- Конечно, нет. Но разве мало среди неразвитых людей в
ходу еще больших нелепостей! Но погодите, дайте мне спросить,
откуда у них появилось это поверье. Почему вы думаете, что
песцовка падает с неба? - обратился Стюарт к норвежцу.
- Отец видел, - ответил последний таким уверенным голосом,
что молодой учитель не решился разубеждать его.
Он только перевел его ответ мальчикам с некоторыми своими
комментариями, вследствие которых оба его воспитанника залились
громким хохотом. Примеру их последовал и Христиан, хотя - и не
понимал причины смеха своих спутников, что еще больше смешило
их.
В таких разговорах они понемногу подвигались вперед.
Сделалось очень холодно. И эта дорога не могла называться
хорошей, хотя и была лучше той, по которой отправился Цезарь
Пинк. В некоторых местах и здесь приходилось тонуть в снегу, а
в других - переправляться вброд через быстрые ручьи и речки.
Красивых видов совсем не понадобилось. Картина была так
однообразна, что мало-помалу навела на наших путешественников
полное уныние, чему, впрочем, немало способствовали холод и
усталость.
Наконец они добрались до ночлега. Все повеселели, а Гарри
даже сострил при виде лачуги, в которой путники должны были
провести ночь.
- Э! Да это настоящий дворец! - сказал он, когда Христиан
указал, где можно остановиться.
"Дворец" оказался действительно достойным своего названия.
Представьте себе бесформенную груду громадных камней, грубо
сложенных и готовых, казалось, каждую минуту развалиться под
напором ветра. В этих камнях было проделано три отверстия: два
в стенах, причем одно, побольше, изображало, вероятно вход,
хотя пробраться в него можно было только на четвереньках.
Другое, поменьше, - окно, а цель третьего отверстия, сверху,
объяснил Гарри.
- Эта дыра, - заметил он - предназначена, вероятно, для
выхода дыма и должна изображать собою печную трубу, если бы
путникам пришла в голову блажь развести в этом дворце огонь.
Как бы то ни было, но за неимением лучшего помещения
пришлось удовольствоваться этой лачугой.
Расседлали лошадей и пустили их разыскивать себе подножный
корм, а сами путники пролезли в "дверь". Места для четверых
было очень мало, но, потеснившись, можно было бы кое-как
устроиться, если бы удалось развести огонь. Хотя вокруг росло
много багуна и исландского мха, но сырой хворост долго не хотел
разгораться.
Громадные клубы дыма наполняли всю лачугу, и, чтобы не
задохнуться, путники принуждены были то и дело выбегать на
воздух.
Наконец кое-как удалось развести сильный огонь, и только
тогда дым пошел прямо в верхнее отверстие. Все уселись на
четвереньках вокруг очага.
- Теперь недостает только хорошего ужина - заметил Гарри,
когда начал несколько согреваться.
- За этим дело не станет, - сказал Стюарт, - сейчас
займемся стряпней.
Он достал котелок, Христиан сходил наполнил его водою и
поставил на огонь. Когда вода закипела, в котелок положили
мясных консервов. Вскоре суп был готов.
Поужинали довольно весело, потом они бросили в огонь
побольше горючего материала и улеглись спать, завернувшись в
одеяла.
Под утро огонь, однако, погас, и наши путники так сильно
озябли, что даже проснулись.
- Гм! - говорил Гарри, потирая окоченевшие ноги и руки. -
Нельзя сказать, чтобы в этом дворце было слишком тепло.
- Черт знает, какой холод! - ворчал Гаральд. - И
угораздило же нас забраться сюда! Я положительно не могу
шевельнуть ни одним пальцем.
- Сейчас мы вас расшевелим! - заметил Стюарт, раздувая
огонь, чуть тлевший в очаге.
Через час, когда все путники сидели за завтраком и в
лачуге сделалось гораздо теплее, Гаральд перестал жаловаться.
- Право, здесь очень недурно, - говорил он, прихлебывая
душистый кофе со сливками, которые нашлись у
предусмотрительного Стюарта.
- А кто недавно говорил совсем не то? - спросил со смехом
последний.
- Ах, мистер Стюарт, охота вам вспоминать о каждой
глупости, которую я сделал! - возразил мальчик.
- Так вы старайтесь не делать их, тогда мне не придется
вспоминать о них.
Мальчик покраснел и замолчал. Стюарт с удовольствием
видел, какая теперь разница между этим мальчиком и тем грубым
дикарем, которого он нашел в доме полковника Остина, когда в
первый раз увидал его. Особенно его радовал Гарри, который
сделался положительно неузнаваемым. Гаральд еще нет-нет да и
выкинет какую-нибудь штуку, похожую на прежнее, а Гарри ничего
подобного уже себе не позволял.
После завтрака оседлали лошадей, навьючили на них свои
вещи и поехали дальше. Путешественникам пришлось спуститься к
озеру. Воздух стал гораздо теплее. Снега уже не было, неудобств
никаких не чувствовалось, все путники были веселы и в самом
хорошем расположении духа доехали до реки Гардангер, на берегу
которой было большое селение, где они и остановились.
Разместившись в теплой и чистенькой хижинке, они с
удовольствием там пообедали, потом напились вечером чаю и с еще
большим удовольствием улеглись спать на теплых и мягких
постелях.
- Ах, как это хорошо! - сказал Гарри, с наслаждением
потягиваясь на постели.
- Да это будет получше сырого пола в нашем вчерашнем
дворце, - проговорил Гаральд. - Впрочем, ты находил, что и там
было хорошо.
- Человек должен привыкать ко всякому положению -
философски заметил Гарри полусонным голосом и сейчас же заснул.
Примеру его последовал и брат.
На другой день они распрощались с Христианом, сдали ему
лошадей и отправились дальше пешком прямо к озеру. На берегу
озера они нашли лодку и двух гребцов и уселись в нее.
Озеро было спокойно и гладко как зеркало, но когда они
добрались до фьорда, поднялся небольшой ветерок, вода стала
колыхаться, волны заходили все выше и выше, лодка начала
подпрыгивать и нырять, то поднимаясь, то опускаясь. Мальчикам
сначала очень это понравилось, но вскоре и они поняли, что это
не забава и может окончиться очень скверно.
Ветер делался все сильнее и сильнее, волны фьорда
поднимались выше и выше, лодку бросало во все стороны, как
щепку. Мальчики принуждены были ухватиться обеими руками за
края лодки, чтобы не быть выброшенными в воду.
Вдруг одна волна с такой силой ударила в лодку, что
перевернула ее вверх дном, и все пассажиры очутились в воде.
До берега было недалеко, и виднелась какая-то деревня.
Гарри ухватился за лодку, а Гаральд беспомощно барахтался в
воде и наверное, утонул бы, если бы к нему не поспешили на
помощь Стюарт и оба гребца.
Оказалось, что ни один из мальчиков не умеет плавать.
- Держитесь хорошенько, Гарри! - крикнул ему Стюарт,
помогая одному из гребцов перевернуть лодку дном вниз. После
громадных усилий ему удалось это сделать. Все схватились за
края лодки и в таком положении пробыли до тех пор, пока с
берега не поспешили к ним на помощь на большом баркасе.
Приключение это окончилось только невольным купаньем и
потерею всех вещей, которые были в лодке.
Когда платье было высушено и все успокоились, Стюарт
сказал своим воспитанникам.
- Удивляюсь, как это вы оба не умеете плавать. Неужели
живя в Индии, где так много больших рек и где каждый индус
плавает, как рыба, вы не могли выучиться этому нетрудному
искусству?
- Мы не особенно любили воду и полагали, что это вовсе нам
не нужно, - отвечал Гаральд.
- Однако, видите, вы едва было не утонули из-за этого.
Никакое знание не бывает лишним - запомните это хорошенько. А
теперь я вас буду учить плавать, и пока вы не выучитесь, мы не
тронемся отсюда с места.
- А если мы не в состоянии будем выучиться плавать, значит
на всю жизнь останемся здесь? - продолжал Гаральд.
- Искусство это так просто, что вы в несколько дней будете
отлично владеть им, - сказал Стюарт.
- Мне очень жаль наших вещей, особенно ружей. Что теперь
мы будем делать без них? - спросил Гарри, печально смотря на
озеро.
- Вещей, конечно, жаль. Но, к счастью, деньги у меня
уцелели, и мы приобретаем в Бергене все, чего лишились, -
ответил Стюарт.
Со следующего дня он стал учить мальчиков плаванию, и в
несколько дней достиг того, что они стали плавать и нырять не
хуже его самого.
Однажды купаясь с мальчиками в фьорде, Стюарт доплыл до
того места, где опрокинулась их лодка и нырнул. Вскоре он
вынырнул с мешком в руках. К радости мальчиков, это был мешок
Гаральда, в котором было много общих вещей. Часть вещей,
правда, была испорчена водой, но большинство оказалось годными.
Когда мальчики выучились достаточно хорошо, по мнению
Стюарта, плавать, все снова отправились в путь.
Они наняли большую парусную лодку и намеревались плыть
водою до самого Бергена.
Через несколько дней они счастливо добрались до этого
города.
С пристани они взяли экипаж, в котором и направились в
город. Экипаж был очень неудобен, дорога невозможная, лошади
плохие, так что они еле дотащились до города. Дорогою, прыгая
по рытвинам и ухабам и все время бранясь, Гаральд, больно
прикусил себе язык и замолчал.
- В этой дикой стране, вероятно, все устроено с целью
доставить как можно больше неприятностей и неудобств для
путешественников, - с сердцем сказал он, выходя из экипажа по
приезде в город. - И здесь, наверное, нет ни одного человека,
который понимал бы по-английски, - прибавил мальчик,
презрительно смотря на кучера.
- Вы рискуете ошибаться, сэр, и очутиться в очень смешном
положении, если будете так поспешно высказывать свое мнение. А
что касается высказанных вами нападок на наши дорожные
неудобства, то лица, которые боятся их, напрасно не сидят дома,
- с достоинством сказал кучер на довольно чистом английском
языке.
- Что, Гаральд, попались? - заметил со смехом Стюарт
смущенному мальчику. - Вот вам первый урок держания языка за
зубами. Вы видите, что норвежцы не менее англичан любят родину
и умеют сохранять свое достоинство.
Когда наши путешественники сидели в гостинице за обедом,
Гарри заметил:
- Не мешает иногда померзнуть и поголодать, чтобы
вспомнить об этом, сидя в хорошей комнате за сытным обедом.
- Ого, Гарри, да вы еще и философ! - воскликнул, смеясь,
Стюарт.
- Философ! Что за птица? - спросил Гаральд.
- Это - человек, извлекающий хорошее из всякого положения
и примиряющийся со всеми обстоятельствами. Ну, мои друзья,
теперь мы пообедали. Отдохнем немного, да и отправимся
осматривать город.
- С удовольствием, мистер Стюарт! - отозвался Гарри. - Я
только что хотел вас просить об этом.
Часа через три, отдохнув и напившись чаю, наши
путешественники отправились осматривать город.
Берген, один из главных торговых городов Норвегии, лежит
на западной стороне Скандинавского полуострова. В нем находится
собор и древний замок Бергенгауз, бывший во время Кальмарской
унии резиденцией норвежских королей. Город известен, главным
образом, громадным вывозом соленой рыбы и особенно сельдей.
Когда наши путешественники вышли из гостиницы, городская
жизнь была в полном разгаре: улицы наполнены народом, одетым в
самые разнообразные пестрые костюмы, дома большей частью
деревянные, окрашены всевозможными цветами, везде замечалось
полное оживление.
- Право, здесь очень недурно! - заметил Гарри, любуясь
оживленной городской жизнью.
- Да, гораздо лучше, чем в том дворце, где мы недавно
ночевали, - сказал Гаральд, который никак не мог забыть лачугу
и продолжал в насмешку называть ее дворцом.
- Пойдемте к пристани, - там еще веселее, - предложил
Стюарт.
Когда они подходили туда. Стюарт вдруг услыхал позади себя
знакомый голос. Он поспешно обернулся и, заметив Винцента,
протянул ему руку.
- Ну, как поживаете? - спросил последний, пожимая руки
бывших своих спутников. - Давно вы здесь?
- Нет, только сегодня попали сюда. А вы давно?
- О, я тут уже около месяца. Ну, как ваще здоровье, мистер
Гарри? - обратился Винцент к мальчику. - Оправились вы после
вашего падения из экипажа?
- Благодарю вас, давно оправился, - отвечал Гарри.
- А вы, мистер Гаральд? Не было ли у вас приключений после
вашего ратоборства с кучером?
- О, у него еще было несколько приключений после того.
Неделю тому назад он чуть было не утонул, а когда мы ехали
сюда, он едва не откусил и не проглотил собственный язык, -
сказал Стюарт. - Вообще этому юноше везет на приключения. Где с
другими ничего не бывает, он все-таки ухитрится наткнуться на
какое-нибудь приключение. Я уверен, что и здесь так не
обойдется, - смеясь, добавил он.
- Но, мистер Стюарт, что же может случиться здесь? -
проговорил смущенный мальчик.
- Не знаю, но чувствую, что какую-нибудь штуку вы выкинете
и здесь.
Пристань была наполнена судами государств всего мира.
- Смотрите, какой нескладный корабль! - сказал Гаральд,
указав на одно парусное судно.
- Вам оно не нравится! А я напротив, очень люблю эти
тяжелые яхты: они переносят меня в прежние времена, когда не
было теперешних легких судов и пароходов, управлять которыми
гораздо легче, чем старинными парусными кораблями, - заметил
Стюарт.
- Яхты! Это вы называете яхтами? Да я думаю, вот эта
нескладиха построена еще во времена Олафа, - прибавил мальчик,
указав на одно особенно неуклюжее судно.
- Очень может быть, что оно построено по тому типу,
который был принят в те времена, но нужно сознаться, что
построено все-таки прочно и в крепости смело поспорит с
современными железными пароходами. Эти яхты идут с дальнего
севера, с финмаркской рыбной ловли. Им часто угрожает опасность
быть затертыми льдом, поэтому они и строятся особенно прочно.
- А чем грузят вон те суда? - спросил Гарри, указав на
несколько громадных барок.
- Лесом и рыбой, составляющими главный предмет здешнего
вывоза.
- А это что? - спросил мальчик, указывая на какой-то
замок, видневшийся на другой стороне пристани.
- Это замок Бергенгауз, или, как его называют здесь,
дворец Олафа.
- Опять Олаф! - вскричал Гаральд.
- Да, мой друг. Здесь мы на каждом шагу будем встречаться
с этим дорогим для норвежцев именем, с которым у них связано,
кажется, все выдающееся.
- Говорят, этот замок построен на развалинах прежнего
каким-то Вокендорфом, именем которого он теперь и зовется, -
сказал Винцент.
- А кто был это Вокендорф? - спросил любознательный Гарри.
- Не знаю, - отвечал Винцент. - Я слышал, как некоторые
называли его строителем этого замка, но больше, к сожалению,
ничего не знаю! Может быть, вам кое-что известно? - обратился
он к Стюарту.
- Европейские историки вообще почему-то мало занимаются
Норвегией, хотя и в ней немало интересного, - отозвался
последний. - Я знаю, что один Вокендорф, живший во времена
нашей королевы Елизаветы, уничтожил Ганзейский союз, то есть
союз немецких купцов, обиравших жителей Бергена.
- Вероятно, это именно тот самый Вокендорф, который
построил этот замок, - вставил свое замечание Гарри.
- Очень может быть. Его имя до сих пор произносится с
уважением и благодарностью среде бергенцев.
Побродив еще несколько времени по городу, наши
путешественники возвратились сильно усталые в гостиницу.
Наскоро поужинав, они улеглись спать и сейчас же заснули как
убитые.
Среди самой глухой ночи они вдруг услыхали какой-то шум и
крики. Первым проснулся Стюарт. Он быстро соскочил с постели и
подошел к окну.
- Ого! - вскричал он, подняв темную штору.
Вся комната внезапно осветилась каким-то красноватым
светом.
- Что это такое? - спросил, проснувшись, Гарри.
- Пожар, и, кажется, довольно сильный! - сказал Стюарт,
смотря в окно. - Вставайте скорее. Гарри, будите брата и
одевайтесь. Мы можем быть там полезны. Я знаком с некоторыми
пожарными приемами.
Через несколько минут они были уже на улице.
Отовсюду бежал народ и ехали пожарные трубы. Жильцы всех
смежных домов, полуодетые, вытаскивали свои пожитки. Крики и
суматоха были страшные. Порядка, как и всегда в подобных
случаях, не было никакого.
Мальчики раз видели пожар в Лондоне, но там дома каменные,
и он скоро был потушен. Представить же себе пожар в городе,
где, подобно Бергену, большинство домов деревянные, они никак
не могли. Это страшное зрелище их и ужасало, и восхищало.
Горело сразу несколько домов. Пламя гудело, трещало и
свистело. Громадные столбы черного дыма вились над каждым
горевшим зданием. Напрасно старались направлять в пламя сильные
струи воды: оно только трещало, но не уменьшалось, и дым шел
все сильнее и сильнее.
Вся левая сторона улицы, противоположная той, на которой
помещалась гостиница, где остановились наши путешественники,
была объята пламенем. Огонь быстро перекидывало с одного здания
на другое.
- Огонь, вероятно, доберется до реки и только там
остановится, - заметил один из зрителей.
Слова эти были сказаны на английском языке. Стюарт и
мальчики только хотели обернуться в сторону, откуда послышались
слова, произнесенные на их родном языке, как вдруг внимание их
было отвлечено в другую сторону. Послышался крик, и какая-то
женщина бросилась к одному дому, который еще не был охвачен
пламенем, но уже загорался.
- Там, очевидно, ребенок! - продолжал тот же голос
по-английски.
Все бросились к этому дому, но, выломав дверь, невольно
отступили назад: целое облако густого черного дыма вырвалось
из-за двери.
- Там ребенок! Его нужно спасти! - закричал Гарри,
бросаясь в дверь.
- Вы с ума сошли, мой милый! - сказал сзади мальчика
какой-то незнакомец и сильно схватил его за плечи, стараясь
оттащить от двери.
- Пустите же меня! Ради Бога пустите! - вырвался Гарри. -
Ведь ребенок там задохнется!
- Вы сами погибнете и ничего не сделаете! - продолжал
незнакомец, удерживая мальчика. - Сейчас принесут лестницу -
тогда с Богом.
Но стоявший рядом Стюарт не стал дожидаться лестницы.
Узнав от плачущей женщины, в которой комнате ребенок, он быстро
полез на дом по водосточной трубе. Поощряемый одобрительными
криками толпы, молодой учитель живо добрался до окна, выбил его
сильным ударом, вскочил на подоконник и исчез в комнате.
Сердца у всех замерли. Прошла минута напряженного
ожидания. Но вот в окне показался Стюарт с ребенком в руках.
Раздались шумные восклицания восторга. К окну была приставлена
лестница, и молодой спаситель благополучно спустился с своей
ношей на землю.
Ребенок, оказавшийся двухлетним мальчиком, почти
задохнулся от дыма и был без сознания. Стюарт хотел передать
ребенка матери, но она уже лежала без чувств.
- Мистер Стюарт, дайте мне его, - сказал Гарри, - а вы
займитесь его матерью.
- Возьмите, Гарри и несите его в нашу гостиницу! -
приказал Стюарт, передавая мальчику ребенка.
После ухода Гарри он обернулся к лежавшей в обмороке
женщине и заметил около нее на коленях незнакомца, говорившего
по-английски.
Последний приподнялся и, протягивая Стюарту руку,
проговорил взволнованным голосом:
- Вы благородный и храбрый человек. Узнаю в вас
англичанина. Я - доктор Грантли, и моя дружба...
- Обо всем этом мы поговорим потом, доктор, а теперь
помогите мне перенести эту бедную женщину в гостиницу, где я
остановился, - перебил Стюарт, сказав свое имя и наскоро пожав
протянутую ему руку.