Страница:
надежным, насыщенный кислородом воздух вливался в легкие.
Наконец Нибел нехотя потянулся к пульту, пощелкал тумблерами, выдвигая
антенну и солнечные батареи.
-- Керк, ты меня слышишь? -- произнес он. -- Мы сели.
-- Слышу, -- казалось, Дуглас примостился где-то сразу за приборной
панелью. -- Без потерь, Гарри?
-- Без потерь.
-- Горючее?
-- В норме.
-- Командир?
-- Обещал мне "Пурпурное Сердце" за мягкую посадку.
Блейд усмехнулся и легонько ткнул Нибела кулаком в бок.
* * *
Нибел честно заработал свой фартинг -- до холма было не больше тридцати
футов. Блейд бросил взгляд в ту сторону, потом осмотрел равнину, уходившую к
западу. Ровная, покрытая тонкой пылью поверхность, на которой коегде торчали
угловатые каменные глыбы, и в самом деле походила на заасфальтированную
взлетную площадку, подготовленную самой природой для будущих земных
кораблей. Странник повернулся к ней спиной. Теперь перед ним лежал горный
склон, полого вздымавшийся ярдов на пятьсот, его гребень был увенчан
остроконечными скалами, а за ними простирался Океан Бурь, еще одна
бесплодная и сухая равнина, словно в насмешку именовавшаяся морем.
Блейд ощутил волнение -- как всегда, когда вступал в новый мир. Сейчас
он находился в родном измерении, в реальности Земли, но мир, в который он
попал, действительно являлся новым и от него веяло такой чужеродностью,
которой странник не испытывал нигде и никогда. Ни ледяные равнины Берглиона,
ни пылающие пески Сармы, ни пустыни Брегги, ни бесплодные горы Ката не могли
сравниться с мрачным пейзажем, на который он взирал.
Бесплодные горы, бесплодные пустыни... Губы Блейда скривились в
усмешке. В слово "бесплодный" человек вкладывает совершенно ясный смысл --
не рождающий жизни, -- забывая при этом, что в пустынях и горах есть змеи,
ящерицы, насекомые и мириады крохотных живых существ в почве и воздухе. Луна
же была воистину бесплодной; тут не имелось ни воздуха, ни почвы -- в том
смысле, как понимали это слово на Земле. По сравнению с Луной берглионские
равнины просто кишели жизнью -- всякими тварями, похожими на медведей и
волков, и дайрами, жуткими снежными чудищами.
Впрочем, решил Блейд, лучше никакой жизни, чем такая, как дайры. Хотя
ландшафты вековечного земного спутника производили самое унылое впечатление,
он имел важное преимущество перед Альбой и Катом, Меотидой и Берглионом,
Тарном, Катразом, Кархаймом и полутора десятками иных реальностей: здесь
было безопасно. Пока был воздух для дыхания, толика тепла для обогрева и
горючее, чтобы вернуться домой, Луна являлась самым безопасным из миров.
Конечно, если не считать паллатов и их Защитников с излучателями.
Паллаты... Блейд провел закованной в перчатку ладонью по блестящему
пластику своего скафандра. Неважная защита от смертоносных лучей! Он
вспомнил о чудокостюме, который на него натянули в Азалте. Как жаль, что не
удалось доставить это снаряжение домой! Да, тот азалтинский костюм не
сравнишь с земным! Его не могли пробить пули, его мощные сервомоторы не
знали усталости, а вооружение оказалось выше всяких похвал! В таком
скафандре, пожалуй, было бы куда удобнее беседовать с Защитниками!
Странник, однако, понимал, что ни лазер, ни бластер, ни мегатонная
ядерная бомба не являются сколько-нибудь весомыми аргументами в предстоящем
разговоре. Не силой, но хитростью! Так и только так! И в этом отношении он
мог полагаться лишь на одно свое тайное оружие -- знание языка. Да, лишь
звучный музыкальный оривэй, которому он обучился в Талзане, поможет
исполнить миссию; язык докажет его сопричастность к тайнам инозвездных
пришельцев, поставит между ними знак равенства. Язык и умная речь, которую
надо произнести!
Он начнет так: "Ханната озинра! Ра лостар, стаа кирид..." Приветствую
мыслящих! Да будет с вами свет, да отступит мрак... Певучие слова сами
рождались в памяти, текли, складываясь в фразы, негромкой музыкой колебали
воздух...
-- Что ты там бормочешь, командир? -- раскатился голос Нибела,
усиленный динамиком шлема. Блейд оглянулся -- его пилот ухе покинул шлюз.
-- Готовлюсь к встрече, Гарри. Тут главное -- знать, что сказать.
-- Хм-м... И что же?
-- Ну, пару слов о межзвездном братстве, гуманности и
взаимопонимании...
-- Плевали они на гуманность и взаимопонимание! Много ты видел
положительных примеров на Земле? У кого бомба побольше, тот и прав!
-- Ты -- проклятый американский империалист, -- с чувством произнес
Блейд. -- Хоть и черный, -- добавил он, помолчав.
-- Мы все черные -- с их точки зрения, -- Нибел неуклюже мотнул головой
в сторону холма. -- Для них наша великая западная цивилизация и загадочная
мудрость Востока -- дерьмо! Как говорила крошка Лили...
-- Думаю, ты не прав, -- прервал пилота Блейд; ему совсем не хотелось
выслушивать сентенцию очередной нибеловской супруги. -- Тобой движет обида.
-- Какая обида? Я просто трясусь от страха! Как представлю, что в нас
вот-вот пальнут чем-нибудь тепленьким... А у меня -- только металлоискатель!
-- Нибел потряс стержнем с рамкой на одном конце, который держал в руках. --
В крайнем случае, им можно дать по башке, но я не вижу тут ничего
подходящего для снятия скальпов!
-- И все же, ты обижен и оскорблен, -- терпеливо объяснил Блейд... --
Оскорблен пренебрежением! Жители нашей планеты могут вынести что угодно; но
когда им молчаливо дают понять, что они вовсе не пуп Вселенной...
-- А! Ерунда! -- пилот махнул рукой. -- Я вот никогда не ощущал себя
пупом... видно, это привилегия белых.
-- Речь идет не о белых, черных или желтых, а о всех землянах, о нашем
чудовищном эгоцентризме...
Внезапно Блейд понял, насколько нелепой выглядит эта дискуссия --
здесь, на Луне, перед насыпью, которая, возможно, скрывала тайную базу
пришельцев. Он негромко рассмеялся.
-- Ладно, Гарри, не будем спорить. Ты только держись подальше и не
размахивай своим миноискателем.
-- Само собой... Ты -- эксперт, командир, тебе и карты в руки...
Они осторожно двинулись к холму, подпрыгивая на фут при каждом шаге;
пыль крохотными фонтанчиками взлетала из-под подошв, медленно оседая вниз.
Блейд оглянулся: над цепочкой четких отпечатков в грунте висело длинное
вытянутое облачко, похожее на инверсионный след.
Астронавты медленно обошли холм, заключив его в такое же дымное кольцо.
По размерам и форме этот пологий бугор примерно соответствовал описанию
Стоуна; под ним вполне мог скрываться загадочный блестящий купол
инопланетной базы или корабля. Блейд, впрочем, полагал, что это сооружение
паллатов не является ни тем, ни другим; возможно, оно выполняло какие-то
функции опорного пункта, но не было базой в том смысле, какой обычно
вкладывали в этот термин на Земле. Скорее всего, земных аналогий просто не
существовало: паллаты владели иными средствами для преодоления пространства,
чем звездные корабли. Блейд вспомнил о гласторах, межвременных
трансмиттерах, переносивших своих пассажиров в иные реальности. Он видел
такие машины в Иглстазе и Талзане; возможно, некие установки с аналогичным
принципом действия помогали паллатам преодолевать огромные расстояния в
мгновение ока и в обычном пространстве.
Нибел поскреб присыпанную пылью каменистую поверхность, расчистив
небольшой участок. Солнце светило ярко, позволяя разглядеть гладкую темную
поверхность скалы.
-- Странно... -- пророкотал в шлемофоне Блейда голос пилота. -- Похоже
на монолит... только не естественный, а сплавленный... Ни трещин, ни
царапин... Как ты полагаешь, командир?
Блейд пожал плечами; четверть века назад, в Оксфорде, ему довелось
прослушать пару курсов по геологии, но было это слишком давно. Вдобавок они
находились не на Земле.
-- Не знаю, -- сказал он. -- В таких делах я не эксперт.
-- Я тоже, -- буркнул Нибел. -- Я пилот и электроник, и кое-что смыслю
только в драгоценных камнях. Лин, моя вторая жена, питала к ним большую
страсть, что и послужило причиной...
-- Заткнись, -- велел Блейд, -- и приступай к делу. Посмотрим, что
покажет твой миноискатель.
-- Слушаюсь, сэр.
Надувшись, Нибел стал медленно обходить холм, приблизив к пыльной
поверхности рамку прибора. Блейд глядел на расчищенный пилотом участок,
потом несколькими движениями увеличил его втрое. Ничего... Глухая скала...
Выпрямившись, он уставился на темный равнодушный камень, шепча про себя
проклятья. Вот так-то! Ни окна, ни двери, ни стенки, в которую можно было бы
стукнуть сапогом! Если тут и было какое-то искусственное сооружение, то его
надежно схоронили в лунном грунте, скрыв от глаз настырных землян.
Интересно, если тут действительно находится что-то вроде базы, то как сами
паллаты выбираются из нее?
Блейд снова оглядел небольшую равнину и горный склон, размышляя над
тем, что ему даже приблизительно не известна величина искомого сооружения.
Оно могло быть размером в пять миль, и тогда тайные входы-выходы, пусковые
шахты и створы подъемников прятались где-то в скалах на западе или востоке.
Разыскивать их было бы безумием; в его распоряжении оставалось шестнадцать
часов, включая время на сон.
Значит, никер-унн, решил странник. Если эта штука и годится для
чего-нибудь, то проверку надо устроить сейчас, в непосредственной близости
от объекта. Конечно, специалисты Стоуна могли перемудрить, полагая, что
"красный" режим никер-унна предназначен для связи; возможно, крохотный
приборчик имел какие-то иные функции, до которых пока не докопались физики
Группы Альфа. Что ж, подумал Блейд, скоро он это проверит.
-- Слушай, командир, -- Нибел, закончивший свои исследования, стоял
перед ним, опустив щуп металлоискателя. -- Ничего не понимаю! Содержание
металла тут меньше, чем в окружающей породе!
-- Ты уверен? -- Блейд всмотрелся в расстроенную физиономию своего
пилота, неясно маячившую за лицевым щитком шлема.
-- Прибор очень чувствителен, -- пояснил тот. -- Я обошел холм пару
раз, фиксируя только отдельные щелчки. Потом проверил на местности -- там и
там, -- он вытянул руку, указывая на цепочки следов, уходивших ярдов на
пятьдесят от бугра. -- Слышен очень слабый гул, как и положено -- в камне
всегда есть следы металла. Но под этой коркой, -- пилот кивнул на
таинственный холм, -- меньше, чем ничего!
С минуту странник размышлял. Сообщение Нибела отнюдь не обескуражило
его; паллаты почти не применяли металлов, и Блейд не сомневался, что затея с
металлоискателем ничего полезного не даст. Однако он ошибся! Если пилот
прав, то под холмом скрывается некая полость, пустое пространство, в котором
нет ни металла, ни камня.
-- Ну, что будем делать? -- спросил Нибел. Лицо его посерело от
усталости, и Блейд только сейчас понял, что спуск и посадка дались его
пилоту не даром.
-- Спать! -- сказал он, поворачиваясь к челноку.
-- Ты это серьезно, командир?
-- Разумеется. Ты должен отдохнуть, Гарри, иначе не сможешь отвезти нас
наверх.
-- А как же это? -- Нибел покосился в сторону холма.
-- Полагаешь, нам надо пробить скалу, добраться до купола, постучать и,
когда нам откроют, вручить им верительные грамоты от вашего президента?
-- Ну, не знаю...
-- Это же нереально! Разве ты сам не понимаешь, Гарри?
Пилот поглядел на равнину, потом -- на скалистый гребень, освещенный
солнцем, и махнул в ту сторону рукой.
-- Мы могли бы поискать в скалах...
-- ...дверцу в страну Оз, -- с иронией закончил странник. -- Нам ее не
откроют, дружище, уверяю тебя.
-- Значит, так: прилетели, посмотрели, улетели?
-- Этого я не говорил. Я сказал, что надо отдохнуть. Потом займемся
розыскными мероприятиями.
-- Хм-м... У тебя есть план?
-- Кое-что получше -- ключик! Во всяком случае, я надеюсь, что он
сработает.
Пилот с подозрением уставился на Блейда.
-- Ты что же, протащил на корабль атомную бомбу? Никогда не поверю!
-- О чем может думать янки-империалист? Только о бомбах! -- Блейд
широко ухмыльнулся.
-- Может, я и империалист, -- возмущенно заявил Гарри, -- но не янки! Я
-- бедный ниггер, масса!
-- Да, с докторской степенью и папашей-миллионером... Ладно, пойдем в
свою конуру. Выспимся, отдохнем, а потом я примусь за дело.
Они зашагали к кораблику, взметая фонтанчики пыли. Холм, освещенный
солнцем, равнодушный в молчаливый, торчал позади, словно напоминание о
поражении. Внезапно Нибел развернулся, подскочил к нему и, склонившись над
пыльной поверхностью, начал быстро водить рукой.
-- Что ты делаешь? -- Блейд замер на половине шага.
-- Отвожу душу, если ты не против, командир...
Пилот вернулся. Теперь на холме красовалась некая надпись, и каждый,
кому придет в голову посетить Луну в ближайший миллион лет, мог бы ее
прочитать. Каждый, безусловно -- ибо кое-какие американизмы были известны
всей планете, от Камчатки до Огненной Земли.
Пока же ее прочитал только Ричард Блейд.
-- Вот видишь, Гарри, -- сказал он своему пилоту, -- ты все-таки обижен
и оскорблен, раз пытаешься оскорбить чужаков. Но думаю, они тебя не поймут.
-- Почему же? Уж английский они знают наверняка!
Блейд пожал плечами. Конечно, многие паллаты знали английский, но в их
собственном языке не было ругательств и даже подобная концепция оставалась
для них непонятной.
Что, безусловно, свидетельствовало об ограниченности разума чужаков.
Уставившись в пульт управления, подмигивавший цветными огоньками,
Ричард Блейд размышлял, проигрывая варианты предстоящей беседы. Только
сейчас, пребывая на спутнике Земли, в нескольких ярдах от убежища паллатов,
он понял, насколько опасна его миссия. Воистину, она была чревата самыми
непредсказуемыми последствиями, и стоило семь раз взвесить все
обстоятельства, прежде чем воспользоваться никер-унном!
До сих пор отношения с пришельцами находились в состоянии неустойчивого
равновесия: паллаты старались явно не обнаруживать себя, лидеры Земли словно
бы не замечали их присутствия, народы же, как всегда, безмолствовали и
питались сплетнями, слухами и завлекательной продукцией Ван Дайкена. Однако
определенный контакт был налицо; ведь взаимное игнорирование -- тоже форма
контакта, причем не самая лучшая.
Действия Блейда могли сдвинуть это равновесие; от того, что он сделает
или скажет, зависела последующая реакция чужаков. Они могли прислушаться к
мнению эмиссара палланов, роль которого он намеревался сыграть, могли вообще
не вступать с ним в разговоры, могли избрать самое неприятное решение.
Неприятное для Земли, разумеется! Блейд представлял себе, на что способны
Защитники, хотя средства, имевшиеся в их распоряжении, оставались тайной за
семью печатями. Вероятно, они могли превратить Солнце в сверхновую звезду
или разнести в клочья любую из планет, но странник полагал, что паллаты не
станут прибегать к таким сильнодействующим средствам. Другое дело -- санация
Земли: полная, с уничтожением животной жизни, либо частичная, в результате
которой будут истреблены только полуразумные дикарипаллези. Эта ситуация
казалась вполне возможной; если уж паллаты пойдут на решительные действия,
то вряд ли они ограничатся чисткой земных ядерных арсеналов, которые всегда
можно возобновить. Здесь невольно напрашивалась аналогия с методом,
использованным Гераклом для приведения в божеский вид авгиевых конюшен.
Но кроме этого Блейда беспокоила еще одна проблема, не столь
глобальная, но тоже весьма существенная. Эта проблема сейчас находилась
рядом с ним, в соседнем кресле, и требовала немедленного разрешения.
Оторвав взгляд от пульта, странник посмотрел на спящего Гарри Нибела,
обдумывая его судьбу. Темнокожий пилот, не подозревая об этом, спокойно
слал; гладкая кожа казалась чуть сероватой, под глазами пролегли черные
полукруги, полные яркие губы, чуть полуоткрытые, слегка подрагивали. Он был
красив -- настоящей мужской красотой, не признающей различий в цвете кожи, в
национальной принадлежности и расе. Тонкие черты лица -- скорее семитские,
арабские, чем африканские, гордый профиль, открытый выпуклый лоб, небольшие,
изящной формы уши... Немудрено, подумал Блейд, что женщины вешаются на шею
этому парню.
Он принялся размышлять над весьма деликатной проблемой. Предположим,
ему удастся установить связь с паллатами; предположим, состоится беседа --
несомненно, на оривэе. Как на это отреагирует Нибел?
Оба пилота, первый и второй, знали, что выполняют крайне секретное
задание. Их командир, он же -- эксперт по контактам с чужаками -- обладал
неограниченными полномочиями и властью; его надо было доставить в
определенную точку, к куполу неподалеку от Океана Бурь, а затем вернуть на
Землю. Разумеется, и Дугласу, и Нибелу полагалось оказывать полное
содействие в этой миссии; особенно Нибелу, ибо он сопровождал командира на
поверхность Луны. Такие инструкции были даны Стоуном и повторены пилотам их
начальством из НАСА, которое обеспечивало техническую сторону операции.
Техническую сторону -- только! По словам генерала, о странном куполе у
Океана Бурь было известно очень немногим: специалисту, который его
обнаружил, начальнику соответствующего отдела и двум высшим чинам НАСА.
Всего четыре человека, если не считать Дугласа и Нибела! Но это не означало,
что кто-либо из этих четверых -- даже директор Национального Управления
Аэронавтики! -- будет допущен к материалам экспедиции. Блейд и его пилоты
должны были отчитаться перед Стоуном, тот доложит президенту, а президент
решит, кому и сколько положено знать. Разумеется, если полученные сведения
будут затрагивать интересы всей Земли, то Штаты передадут информацию всем
правительствам и странам -- тем, кто готов поверить в столь невероятную
историю, но на первом этапе поднимать шумиху не стоило.
Итак, что же подумает генерал Дэвид Стоун, когда пилот Нибел сообщит
ему о беседе командира экспедиции с чужаками? О переговорах, проведенных на
неведомом языке, с неведомыми целями? О том, что Ричард Блейд, эксперт по
кокосовому маслу, свободно владеет речью пришельцев? Странник не без
оснований полагал, что в этом случае никогда не увидит берегов родного
Альбиона, пока Стоун не вытрясет из него все и не перепроверит информацию у
Дж. и Лейтона. Но проект "Измерение Икс" пока оставался чисто британским, и
Блейд не имел права посвящать в него союзников -- даже ради спасения
собственной шкуры.
Существовало несколько возможностей нейтрализации Нибела. Во-первых,
сунуть его в скафандр и отправить проветриться, заблокировав радиосвязь с
челноком -- причем Блейд не был уверен, что последнее ему удастся. Вовторых,
оглушить пилота и попытаться продержать его в бессознательном состоянии
час-другой -- но тогда возникал вопрос, сумеет ли травмированный Нибел
поднять челнок на орбиту и чисто провести стыковку. В-третьих, устроить
несчастный случай -- сразу после благополучной стыковки. В-четвертых,
удавить обоих пилотов, когда корабль закачается на ласковых волнах Тихого
океана.
Все эти варианты Блейду не нравились; они были жестокими и
оскорбительными по отношению к людям, делившим с ним тоску и ужас
межпланетного странствия. Его жизнь зависела от пилотов, и они честно
выполняли свой долг; неужели он должен предать или убить их ради сохранения
секретности?
Возможно, в иной ситуации он бы не колебался, но тут было еще кое-что:
оба этих парня ему нравились. И в особенности веселый чернокожий балагур
Нибел.
* * *
Вздохнув, Блейд поглядел на часы, вмонтированные в панель, и легонько
потряс своего пилота за плечо. Нибел раскрыл глаза.
-- Просыпайся, Гарри... Ну, как себя чувствуешь?
Пилот потер кулаками глаза и улыбнулся.
-- Отлично, командир. Ты был прав: после обеда и отдыха все выглядит не
так мрачно.
-- Тогда соберись с силами, дружище. Тебе предстоит серьезное нервное
потрясение.
Нибел снова усмехнулся.
-- Что, сейчас пойдем взрывать бомбу?
-- Ни в коем случае. Я хочу, чтобы надпись, которую ты там оставил,
сохранилась на века. -- Блейд кивнул на иллюминатор, за которым виднелся
изукрашенный Нибелом холмик.
-- Весьма польщен. Что надо делать?
-- Свяжись с Дугласом, сообщи, что операция входит в заключительную
фазу и что мы пару часов будем сильно заняты. Пусть Керк нас не беспокоит.
Когда это было выполнено, Блейд достал никер-унн и выложил на ладонь.
Глаза Нибела заблестели от любопытства.
-- Что это такое, командир?
-- Передатчик, Гарри, их передатчик.
-- Откуда?!
-- Из запасов Лейк-Плэсида.
-- База ВВС, где?.. -- он не закончил, многозначительно покосившись на
холм.
-- Она самая. У них есть очень любопытные штучки, Гарри.
Пилот, не спуская глаз с никер-унна, покачал головой.
-- Похоже, эти парни не даром едят свой хлеб...
-- Можешь не сомневаться. Так вот, подполковник Гаррисон Нибел,
испытание этого устройства и является главной целью нашей экспедиции.
-- Хм-м... Ничего не имею против. Приступим, шеф?
-- Погоди, -- Блейд пристально всмотрелся в темные глаза пилота. --
Скажи-ка мне, Гарри, ты любишь свою жену?
-- Которую?
-- Последнюю, разумеется! Как ее... Карин?..
-- Да, командир! -- Нибел прижал ладонь к груди. -- Я просто обожаю
малышку Карин! У нее такие чудные золотые волосы...
-- Так вот, Гарри, поклянись ее хорошенькой головкой и своей любовью,
что твой рот будет на замке.
Нибел откинулся в кресле, и его лицо приняло обиженное выражение.
-- Шеф, я давал подписку! Ты что же, считаешь меня болтуном?
-- Нет, нет, Гарри, -- Блейд похлопал его по затянутому в пластик
скафандра колену. -- Но я хотел бы тебе напомнить кое-что еще. Вспомни; ты
должен повиноваться мне беспрекословно.
-- Да, масса! Моя готова!
-- Перестань дурачиться. Поклянись, что ты не скажешь никому ни слова о
том, что сейчас произойдет. Никому!
Лукавая физиономия Нибела обрела некоторые черты серьезности.
-- Что-то слишком торжественно у нас получается... -- растерянно
пробормотал он.
-- Дело того требует, Гарри.
-- Ну, раз требует... я клянусь...
-- Ты не должен говорить ничего и никому, -- повторил Блейд. -- В том
числе и руководителю этой операции.
-- Э! -- Нибел отодвинулся, удивленно уставившись на Блейда. -- Ты
имеешь в виду двухзвездного генерала, который нас инструктировал?
-- Именно его. Я дам ему почти полный отчет, изъяв незначительные
детали... можно сказать -- личного характера... а ты подтвердишь мои слова.
На случай раздельного допроса я скажу тебе, что говорить.
-- Хм-м... Не уверен, что это соответствует моей присяге, командир...
Но я все равно клянусь... Я думаю, ты не обманешь дядюшку Сэма.
-- Вот и хорошо. Теперь посиди тихо.
Больше не обращая внимания на пилота, Блейд сосредоточился и заставил
никер-унн изменить цвет. Маленький диск на его ладони порозовел.
Секунду-друтую ничего не происходило; приборчик как будто прислушивался,
прощупывал окружающее пространство невидимыми лучами, плел незримую паутину,
протягивая ее вверх, вниз, в стороны. Вероятно, ничего подобного не
происходило, но Блейду все представлялось именно так.
Внезапно диск снова изменил цвет, налился алым и ритмично замигал.
"Сигнал вызова?" -- подумал Блейд. Рядом с ним Нибел, глубоко вздохнув,
шепнул:
-- Мамма миа! Что это, Дик?
-- Шестая попытка, Гарри. Шестая, мой мальчик!
-- Попытка? Чего?
-- Связаться с ними. Помолчи... нас, возможно, уже слышат.
Над никер-унном поднялся конус розоватого сияния; он ширился, рос,
теплый алый отсвет заполнял крохотную кабину, словно с ладони Блейда
вспорхнула, расправляя полупрозрачные крылья, утренняя заря. Потом в этом
неярком зареве возник вихрь -- скорее даже намек на завихрение, некий
протуберанец из внезапно сгустившихся красных нитей; формы текли,
стремительно изменялись, твердели, обретая четкость и цвет. Лицо! Гладкий
высокий купол безволосого черепа, глубоко запавшие темные глаза, тонкие
губы, чуть зеленоватая кожа... Керендра! Впрочем, иного Блейд не ожидал.
Изображение чужака полностью сформировалось, оставаясь полупрозрачным;
странник улавливал сквозь него очертания скафандра Нибела. Пилот сжался в
своем кресле и сидел неподвижно, словно статуя.
Керендра моргнул, его бесстрастная физиономия отразила что-то похожее
на удивление, и Блейд на миг представил, что же видит их предполагаемый
собеседник. Крохотную кабину жалкого кораблика, игру огоньков на пульте,
фигуры двух людей в громоздких облачениях, похожие на миниатюрные торпеды
кислородные баллоны... Впрочем, вполне вероятно, зеленокожий карлик не
обратил внимания на это; его глаза смотрели прямо на Блейда.
-- Ханната озинра! Ра лостар, стаа кирид...
Певучие слова приветствия прозвучали словно щебет экзотической птицы.
Керендра вздрогнул.
-- Ханната... Ра лостар, стаа кирид... -- Казалось, он ответил почти
машинально, даже не задумываясь над смыслом слов. Затем опомнился,
посуровел, огладил тонкой рукой безволосый череп: -- Кто и откуда? -- голос
его стал резким. -- Вы с Вайлиса?
-- Анемо, -- ответил Блейд, отрицательно покачав головой. -- Согласно
принятой у вас классификации, я -- паллан, наблюдатель. Можете называть меня
Талзаной.
-- Талзана? Пришедший из Леса? -- теперь на лице керендры отражалось
неприкрытое удивление.
-- Да, именно так. Мне дали это имя друзья-оривэи... очень далеко
отсюда.
Овладев собой, керендра чуть склонил голову и представился:
-- Сайон'эл, оператор. Прошу подождать. Я свяжу вас с координатором.
Его облик померк, растворился в розовом тумане. Блейд, сощурив глаза,
Наконец Нибел нехотя потянулся к пульту, пощелкал тумблерами, выдвигая
антенну и солнечные батареи.
-- Керк, ты меня слышишь? -- произнес он. -- Мы сели.
-- Слышу, -- казалось, Дуглас примостился где-то сразу за приборной
панелью. -- Без потерь, Гарри?
-- Без потерь.
-- Горючее?
-- В норме.
-- Командир?
-- Обещал мне "Пурпурное Сердце" за мягкую посадку.
Блейд усмехнулся и легонько ткнул Нибела кулаком в бок.
* * *
Нибел честно заработал свой фартинг -- до холма было не больше тридцати
футов. Блейд бросил взгляд в ту сторону, потом осмотрел равнину, уходившую к
западу. Ровная, покрытая тонкой пылью поверхность, на которой коегде торчали
угловатые каменные глыбы, и в самом деле походила на заасфальтированную
взлетную площадку, подготовленную самой природой для будущих земных
кораблей. Странник повернулся к ней спиной. Теперь перед ним лежал горный
склон, полого вздымавшийся ярдов на пятьсот, его гребень был увенчан
остроконечными скалами, а за ними простирался Океан Бурь, еще одна
бесплодная и сухая равнина, словно в насмешку именовавшаяся морем.
Блейд ощутил волнение -- как всегда, когда вступал в новый мир. Сейчас
он находился в родном измерении, в реальности Земли, но мир, в который он
попал, действительно являлся новым и от него веяло такой чужеродностью,
которой странник не испытывал нигде и никогда. Ни ледяные равнины Берглиона,
ни пылающие пески Сармы, ни пустыни Брегги, ни бесплодные горы Ката не могли
сравниться с мрачным пейзажем, на который он взирал.
Бесплодные горы, бесплодные пустыни... Губы Блейда скривились в
усмешке. В слово "бесплодный" человек вкладывает совершенно ясный смысл --
не рождающий жизни, -- забывая при этом, что в пустынях и горах есть змеи,
ящерицы, насекомые и мириады крохотных живых существ в почве и воздухе. Луна
же была воистину бесплодной; тут не имелось ни воздуха, ни почвы -- в том
смысле, как понимали это слово на Земле. По сравнению с Луной берглионские
равнины просто кишели жизнью -- всякими тварями, похожими на медведей и
волков, и дайрами, жуткими снежными чудищами.
Впрочем, решил Блейд, лучше никакой жизни, чем такая, как дайры. Хотя
ландшафты вековечного земного спутника производили самое унылое впечатление,
он имел важное преимущество перед Альбой и Катом, Меотидой и Берглионом,
Тарном, Катразом, Кархаймом и полутора десятками иных реальностей: здесь
было безопасно. Пока был воздух для дыхания, толика тепла для обогрева и
горючее, чтобы вернуться домой, Луна являлась самым безопасным из миров.
Конечно, если не считать паллатов и их Защитников с излучателями.
Паллаты... Блейд провел закованной в перчатку ладонью по блестящему
пластику своего скафандра. Неважная защита от смертоносных лучей! Он
вспомнил о чудокостюме, который на него натянули в Азалте. Как жаль, что не
удалось доставить это снаряжение домой! Да, тот азалтинский костюм не
сравнишь с земным! Его не могли пробить пули, его мощные сервомоторы не
знали усталости, а вооружение оказалось выше всяких похвал! В таком
скафандре, пожалуй, было бы куда удобнее беседовать с Защитниками!
Странник, однако, понимал, что ни лазер, ни бластер, ни мегатонная
ядерная бомба не являются сколько-нибудь весомыми аргументами в предстоящем
разговоре. Не силой, но хитростью! Так и только так! И в этом отношении он
мог полагаться лишь на одно свое тайное оружие -- знание языка. Да, лишь
звучный музыкальный оривэй, которому он обучился в Талзане, поможет
исполнить миссию; язык докажет его сопричастность к тайнам инозвездных
пришельцев, поставит между ними знак равенства. Язык и умная речь, которую
надо произнести!
Он начнет так: "Ханната озинра! Ра лостар, стаа кирид..." Приветствую
мыслящих! Да будет с вами свет, да отступит мрак... Певучие слова сами
рождались в памяти, текли, складываясь в фразы, негромкой музыкой колебали
воздух...
-- Что ты там бормочешь, командир? -- раскатился голос Нибела,
усиленный динамиком шлема. Блейд оглянулся -- его пилот ухе покинул шлюз.
-- Готовлюсь к встрече, Гарри. Тут главное -- знать, что сказать.
-- Хм-м... И что же?
-- Ну, пару слов о межзвездном братстве, гуманности и
взаимопонимании...
-- Плевали они на гуманность и взаимопонимание! Много ты видел
положительных примеров на Земле? У кого бомба побольше, тот и прав!
-- Ты -- проклятый американский империалист, -- с чувством произнес
Блейд. -- Хоть и черный, -- добавил он, помолчав.
-- Мы все черные -- с их точки зрения, -- Нибел неуклюже мотнул головой
в сторону холма. -- Для них наша великая западная цивилизация и загадочная
мудрость Востока -- дерьмо! Как говорила крошка Лили...
-- Думаю, ты не прав, -- прервал пилота Блейд; ему совсем не хотелось
выслушивать сентенцию очередной нибеловской супруги. -- Тобой движет обида.
-- Какая обида? Я просто трясусь от страха! Как представлю, что в нас
вот-вот пальнут чем-нибудь тепленьким... А у меня -- только металлоискатель!
-- Нибел потряс стержнем с рамкой на одном конце, который держал в руках. --
В крайнем случае, им можно дать по башке, но я не вижу тут ничего
подходящего для снятия скальпов!
-- И все же, ты обижен и оскорблен, -- терпеливо объяснил Блейд... --
Оскорблен пренебрежением! Жители нашей планеты могут вынести что угодно; но
когда им молчаливо дают понять, что они вовсе не пуп Вселенной...
-- А! Ерунда! -- пилот махнул рукой. -- Я вот никогда не ощущал себя
пупом... видно, это привилегия белых.
-- Речь идет не о белых, черных или желтых, а о всех землянах, о нашем
чудовищном эгоцентризме...
Внезапно Блейд понял, насколько нелепой выглядит эта дискуссия --
здесь, на Луне, перед насыпью, которая, возможно, скрывала тайную базу
пришельцев. Он негромко рассмеялся.
-- Ладно, Гарри, не будем спорить. Ты только держись подальше и не
размахивай своим миноискателем.
-- Само собой... Ты -- эксперт, командир, тебе и карты в руки...
Они осторожно двинулись к холму, подпрыгивая на фут при каждом шаге;
пыль крохотными фонтанчиками взлетала из-под подошв, медленно оседая вниз.
Блейд оглянулся: над цепочкой четких отпечатков в грунте висело длинное
вытянутое облачко, похожее на инверсионный след.
Астронавты медленно обошли холм, заключив его в такое же дымное кольцо.
По размерам и форме этот пологий бугор примерно соответствовал описанию
Стоуна; под ним вполне мог скрываться загадочный блестящий купол
инопланетной базы или корабля. Блейд, впрочем, полагал, что это сооружение
паллатов не является ни тем, ни другим; возможно, оно выполняло какие-то
функции опорного пункта, но не было базой в том смысле, какой обычно
вкладывали в этот термин на Земле. Скорее всего, земных аналогий просто не
существовало: паллаты владели иными средствами для преодоления пространства,
чем звездные корабли. Блейд вспомнил о гласторах, межвременных
трансмиттерах, переносивших своих пассажиров в иные реальности. Он видел
такие машины в Иглстазе и Талзане; возможно, некие установки с аналогичным
принципом действия помогали паллатам преодолевать огромные расстояния в
мгновение ока и в обычном пространстве.
Нибел поскреб присыпанную пылью каменистую поверхность, расчистив
небольшой участок. Солнце светило ярко, позволяя разглядеть гладкую темную
поверхность скалы.
-- Странно... -- пророкотал в шлемофоне Блейда голос пилота. -- Похоже
на монолит... только не естественный, а сплавленный... Ни трещин, ни
царапин... Как ты полагаешь, командир?
Блейд пожал плечами; четверть века назад, в Оксфорде, ему довелось
прослушать пару курсов по геологии, но было это слишком давно. Вдобавок они
находились не на Земле.
-- Не знаю, -- сказал он. -- В таких делах я не эксперт.
-- Я тоже, -- буркнул Нибел. -- Я пилот и электроник, и кое-что смыслю
только в драгоценных камнях. Лин, моя вторая жена, питала к ним большую
страсть, что и послужило причиной...
-- Заткнись, -- велел Блейд, -- и приступай к делу. Посмотрим, что
покажет твой миноискатель.
-- Слушаюсь, сэр.
Надувшись, Нибел стал медленно обходить холм, приблизив к пыльной
поверхности рамку прибора. Блейд глядел на расчищенный пилотом участок,
потом несколькими движениями увеличил его втрое. Ничего... Глухая скала...
Выпрямившись, он уставился на темный равнодушный камень, шепча про себя
проклятья. Вот так-то! Ни окна, ни двери, ни стенки, в которую можно было бы
стукнуть сапогом! Если тут и было какое-то искусственное сооружение, то его
надежно схоронили в лунном грунте, скрыв от глаз настырных землян.
Интересно, если тут действительно находится что-то вроде базы, то как сами
паллаты выбираются из нее?
Блейд снова оглядел небольшую равнину и горный склон, размышляя над
тем, что ему даже приблизительно не известна величина искомого сооружения.
Оно могло быть размером в пять миль, и тогда тайные входы-выходы, пусковые
шахты и створы подъемников прятались где-то в скалах на западе или востоке.
Разыскивать их было бы безумием; в его распоряжении оставалось шестнадцать
часов, включая время на сон.
Значит, никер-унн, решил странник. Если эта штука и годится для
чего-нибудь, то проверку надо устроить сейчас, в непосредственной близости
от объекта. Конечно, специалисты Стоуна могли перемудрить, полагая, что
"красный" режим никер-унна предназначен для связи; возможно, крохотный
приборчик имел какие-то иные функции, до которых пока не докопались физики
Группы Альфа. Что ж, подумал Блейд, скоро он это проверит.
-- Слушай, командир, -- Нибел, закончивший свои исследования, стоял
перед ним, опустив щуп металлоискателя. -- Ничего не понимаю! Содержание
металла тут меньше, чем в окружающей породе!
-- Ты уверен? -- Блейд всмотрелся в расстроенную физиономию своего
пилота, неясно маячившую за лицевым щитком шлема.
-- Прибор очень чувствителен, -- пояснил тот. -- Я обошел холм пару
раз, фиксируя только отдельные щелчки. Потом проверил на местности -- там и
там, -- он вытянул руку, указывая на цепочки следов, уходивших ярдов на
пятьдесят от бугра. -- Слышен очень слабый гул, как и положено -- в камне
всегда есть следы металла. Но под этой коркой, -- пилот кивнул на
таинственный холм, -- меньше, чем ничего!
С минуту странник размышлял. Сообщение Нибела отнюдь не обескуражило
его; паллаты почти не применяли металлов, и Блейд не сомневался, что затея с
металлоискателем ничего полезного не даст. Однако он ошибся! Если пилот
прав, то под холмом скрывается некая полость, пустое пространство, в котором
нет ни металла, ни камня.
-- Ну, что будем делать? -- спросил Нибел. Лицо его посерело от
усталости, и Блейд только сейчас понял, что спуск и посадка дались его
пилоту не даром.
-- Спать! -- сказал он, поворачиваясь к челноку.
-- Ты это серьезно, командир?
-- Разумеется. Ты должен отдохнуть, Гарри, иначе не сможешь отвезти нас
наверх.
-- А как же это? -- Нибел покосился в сторону холма.
-- Полагаешь, нам надо пробить скалу, добраться до купола, постучать и,
когда нам откроют, вручить им верительные грамоты от вашего президента?
-- Ну, не знаю...
-- Это же нереально! Разве ты сам не понимаешь, Гарри?
Пилот поглядел на равнину, потом -- на скалистый гребень, освещенный
солнцем, и махнул в ту сторону рукой.
-- Мы могли бы поискать в скалах...
-- ...дверцу в страну Оз, -- с иронией закончил странник. -- Нам ее не
откроют, дружище, уверяю тебя.
-- Значит, так: прилетели, посмотрели, улетели?
-- Этого я не говорил. Я сказал, что надо отдохнуть. Потом займемся
розыскными мероприятиями.
-- Хм-м... У тебя есть план?
-- Кое-что получше -- ключик! Во всяком случае, я надеюсь, что он
сработает.
Пилот с подозрением уставился на Блейда.
-- Ты что же, протащил на корабль атомную бомбу? Никогда не поверю!
-- О чем может думать янки-империалист? Только о бомбах! -- Блейд
широко ухмыльнулся.
-- Может, я и империалист, -- возмущенно заявил Гарри, -- но не янки! Я
-- бедный ниггер, масса!
-- Да, с докторской степенью и папашей-миллионером... Ладно, пойдем в
свою конуру. Выспимся, отдохнем, а потом я примусь за дело.
Они зашагали к кораблику, взметая фонтанчики пыли. Холм, освещенный
солнцем, равнодушный в молчаливый, торчал позади, словно напоминание о
поражении. Внезапно Нибел развернулся, подскочил к нему и, склонившись над
пыльной поверхностью, начал быстро водить рукой.
-- Что ты делаешь? -- Блейд замер на половине шага.
-- Отвожу душу, если ты не против, командир...
Пилот вернулся. Теперь на холме красовалась некая надпись, и каждый,
кому придет в голову посетить Луну в ближайший миллион лет, мог бы ее
прочитать. Каждый, безусловно -- ибо кое-какие американизмы были известны
всей планете, от Камчатки до Огненной Земли.
Пока же ее прочитал только Ричард Блейд.
-- Вот видишь, Гарри, -- сказал он своему пилоту, -- ты все-таки обижен
и оскорблен, раз пытаешься оскорбить чужаков. Но думаю, они тебя не поймут.
-- Почему же? Уж английский они знают наверняка!
Блейд пожал плечами. Конечно, многие паллаты знали английский, но в их
собственном языке не было ругательств и даже подобная концепция оставалась
для них непонятной.
Что, безусловно, свидетельствовало об ограниченности разума чужаков.
Уставившись в пульт управления, подмигивавший цветными огоньками,
Ричард Блейд размышлял, проигрывая варианты предстоящей беседы. Только
сейчас, пребывая на спутнике Земли, в нескольких ярдах от убежища паллатов,
он понял, насколько опасна его миссия. Воистину, она была чревата самыми
непредсказуемыми последствиями, и стоило семь раз взвесить все
обстоятельства, прежде чем воспользоваться никер-унном!
До сих пор отношения с пришельцами находились в состоянии неустойчивого
равновесия: паллаты старались явно не обнаруживать себя, лидеры Земли словно
бы не замечали их присутствия, народы же, как всегда, безмолствовали и
питались сплетнями, слухами и завлекательной продукцией Ван Дайкена. Однако
определенный контакт был налицо; ведь взаимное игнорирование -- тоже форма
контакта, причем не самая лучшая.
Действия Блейда могли сдвинуть это равновесие; от того, что он сделает
или скажет, зависела последующая реакция чужаков. Они могли прислушаться к
мнению эмиссара палланов, роль которого он намеревался сыграть, могли вообще
не вступать с ним в разговоры, могли избрать самое неприятное решение.
Неприятное для Земли, разумеется! Блейд представлял себе, на что способны
Защитники, хотя средства, имевшиеся в их распоряжении, оставались тайной за
семью печатями. Вероятно, они могли превратить Солнце в сверхновую звезду
или разнести в клочья любую из планет, но странник полагал, что паллаты не
станут прибегать к таким сильнодействующим средствам. Другое дело -- санация
Земли: полная, с уничтожением животной жизни, либо частичная, в результате
которой будут истреблены только полуразумные дикарипаллези. Эта ситуация
казалась вполне возможной; если уж паллаты пойдут на решительные действия,
то вряд ли они ограничатся чисткой земных ядерных арсеналов, которые всегда
можно возобновить. Здесь невольно напрашивалась аналогия с методом,
использованным Гераклом для приведения в божеский вид авгиевых конюшен.
Но кроме этого Блейда беспокоила еще одна проблема, не столь
глобальная, но тоже весьма существенная. Эта проблема сейчас находилась
рядом с ним, в соседнем кресле, и требовала немедленного разрешения.
Оторвав взгляд от пульта, странник посмотрел на спящего Гарри Нибела,
обдумывая его судьбу. Темнокожий пилот, не подозревая об этом, спокойно
слал; гладкая кожа казалась чуть сероватой, под глазами пролегли черные
полукруги, полные яркие губы, чуть полуоткрытые, слегка подрагивали. Он был
красив -- настоящей мужской красотой, не признающей различий в цвете кожи, в
национальной принадлежности и расе. Тонкие черты лица -- скорее семитские,
арабские, чем африканские, гордый профиль, открытый выпуклый лоб, небольшие,
изящной формы уши... Немудрено, подумал Блейд, что женщины вешаются на шею
этому парню.
Он принялся размышлять над весьма деликатной проблемой. Предположим,
ему удастся установить связь с паллатами; предположим, состоится беседа --
несомненно, на оривэе. Как на это отреагирует Нибел?
Оба пилота, первый и второй, знали, что выполняют крайне секретное
задание. Их командир, он же -- эксперт по контактам с чужаками -- обладал
неограниченными полномочиями и властью; его надо было доставить в
определенную точку, к куполу неподалеку от Океана Бурь, а затем вернуть на
Землю. Разумеется, и Дугласу, и Нибелу полагалось оказывать полное
содействие в этой миссии; особенно Нибелу, ибо он сопровождал командира на
поверхность Луны. Такие инструкции были даны Стоуном и повторены пилотам их
начальством из НАСА, которое обеспечивало техническую сторону операции.
Техническую сторону -- только! По словам генерала, о странном куполе у
Океана Бурь было известно очень немногим: специалисту, который его
обнаружил, начальнику соответствующего отдела и двум высшим чинам НАСА.
Всего четыре человека, если не считать Дугласа и Нибела! Но это не означало,
что кто-либо из этих четверых -- даже директор Национального Управления
Аэронавтики! -- будет допущен к материалам экспедиции. Блейд и его пилоты
должны были отчитаться перед Стоуном, тот доложит президенту, а президент
решит, кому и сколько положено знать. Разумеется, если полученные сведения
будут затрагивать интересы всей Земли, то Штаты передадут информацию всем
правительствам и странам -- тем, кто готов поверить в столь невероятную
историю, но на первом этапе поднимать шумиху не стоило.
Итак, что же подумает генерал Дэвид Стоун, когда пилот Нибел сообщит
ему о беседе командира экспедиции с чужаками? О переговорах, проведенных на
неведомом языке, с неведомыми целями? О том, что Ричард Блейд, эксперт по
кокосовому маслу, свободно владеет речью пришельцев? Странник не без
оснований полагал, что в этом случае никогда не увидит берегов родного
Альбиона, пока Стоун не вытрясет из него все и не перепроверит информацию у
Дж. и Лейтона. Но проект "Измерение Икс" пока оставался чисто британским, и
Блейд не имел права посвящать в него союзников -- даже ради спасения
собственной шкуры.
Существовало несколько возможностей нейтрализации Нибела. Во-первых,
сунуть его в скафандр и отправить проветриться, заблокировав радиосвязь с
челноком -- причем Блейд не был уверен, что последнее ему удастся. Вовторых,
оглушить пилота и попытаться продержать его в бессознательном состоянии
час-другой -- но тогда возникал вопрос, сумеет ли травмированный Нибел
поднять челнок на орбиту и чисто провести стыковку. В-третьих, устроить
несчастный случай -- сразу после благополучной стыковки. В-четвертых,
удавить обоих пилотов, когда корабль закачается на ласковых волнах Тихого
океана.
Все эти варианты Блейду не нравились; они были жестокими и
оскорбительными по отношению к людям, делившим с ним тоску и ужас
межпланетного странствия. Его жизнь зависела от пилотов, и они честно
выполняли свой долг; неужели он должен предать или убить их ради сохранения
секретности?
Возможно, в иной ситуации он бы не колебался, но тут было еще кое-что:
оба этих парня ему нравились. И в особенности веселый чернокожий балагур
Нибел.
* * *
Вздохнув, Блейд поглядел на часы, вмонтированные в панель, и легонько
потряс своего пилота за плечо. Нибел раскрыл глаза.
-- Просыпайся, Гарри... Ну, как себя чувствуешь?
Пилот потер кулаками глаза и улыбнулся.
-- Отлично, командир. Ты был прав: после обеда и отдыха все выглядит не
так мрачно.
-- Тогда соберись с силами, дружище. Тебе предстоит серьезное нервное
потрясение.
Нибел снова усмехнулся.
-- Что, сейчас пойдем взрывать бомбу?
-- Ни в коем случае. Я хочу, чтобы надпись, которую ты там оставил,
сохранилась на века. -- Блейд кивнул на иллюминатор, за которым виднелся
изукрашенный Нибелом холмик.
-- Весьма польщен. Что надо делать?
-- Свяжись с Дугласом, сообщи, что операция входит в заключительную
фазу и что мы пару часов будем сильно заняты. Пусть Керк нас не беспокоит.
Когда это было выполнено, Блейд достал никер-унн и выложил на ладонь.
Глаза Нибела заблестели от любопытства.
-- Что это такое, командир?
-- Передатчик, Гарри, их передатчик.
-- Откуда?!
-- Из запасов Лейк-Плэсида.
-- База ВВС, где?.. -- он не закончил, многозначительно покосившись на
холм.
-- Она самая. У них есть очень любопытные штучки, Гарри.
Пилот, не спуская глаз с никер-унна, покачал головой.
-- Похоже, эти парни не даром едят свой хлеб...
-- Можешь не сомневаться. Так вот, подполковник Гаррисон Нибел,
испытание этого устройства и является главной целью нашей экспедиции.
-- Хм-м... Ничего не имею против. Приступим, шеф?
-- Погоди, -- Блейд пристально всмотрелся в темные глаза пилота. --
Скажи-ка мне, Гарри, ты любишь свою жену?
-- Которую?
-- Последнюю, разумеется! Как ее... Карин?..
-- Да, командир! -- Нибел прижал ладонь к груди. -- Я просто обожаю
малышку Карин! У нее такие чудные золотые волосы...
-- Так вот, Гарри, поклянись ее хорошенькой головкой и своей любовью,
что твой рот будет на замке.
Нибел откинулся в кресле, и его лицо приняло обиженное выражение.
-- Шеф, я давал подписку! Ты что же, считаешь меня болтуном?
-- Нет, нет, Гарри, -- Блейд похлопал его по затянутому в пластик
скафандра колену. -- Но я хотел бы тебе напомнить кое-что еще. Вспомни; ты
должен повиноваться мне беспрекословно.
-- Да, масса! Моя готова!
-- Перестань дурачиться. Поклянись, что ты не скажешь никому ни слова о
том, что сейчас произойдет. Никому!
Лукавая физиономия Нибела обрела некоторые черты серьезности.
-- Что-то слишком торжественно у нас получается... -- растерянно
пробормотал он.
-- Дело того требует, Гарри.
-- Ну, раз требует... я клянусь...
-- Ты не должен говорить ничего и никому, -- повторил Блейд. -- В том
числе и руководителю этой операции.
-- Э! -- Нибел отодвинулся, удивленно уставившись на Блейда. -- Ты
имеешь в виду двухзвездного генерала, который нас инструктировал?
-- Именно его. Я дам ему почти полный отчет, изъяв незначительные
детали... можно сказать -- личного характера... а ты подтвердишь мои слова.
На случай раздельного допроса я скажу тебе, что говорить.
-- Хм-м... Не уверен, что это соответствует моей присяге, командир...
Но я все равно клянусь... Я думаю, ты не обманешь дядюшку Сэма.
-- Вот и хорошо. Теперь посиди тихо.
Больше не обращая внимания на пилота, Блейд сосредоточился и заставил
никер-унн изменить цвет. Маленький диск на его ладони порозовел.
Секунду-друтую ничего не происходило; приборчик как будто прислушивался,
прощупывал окружающее пространство невидимыми лучами, плел незримую паутину,
протягивая ее вверх, вниз, в стороны. Вероятно, ничего подобного не
происходило, но Блейду все представлялось именно так.
Внезапно диск снова изменил цвет, налился алым и ритмично замигал.
"Сигнал вызова?" -- подумал Блейд. Рядом с ним Нибел, глубоко вздохнув,
шепнул:
-- Мамма миа! Что это, Дик?
-- Шестая попытка, Гарри. Шестая, мой мальчик!
-- Попытка? Чего?
-- Связаться с ними. Помолчи... нас, возможно, уже слышат.
Над никер-унном поднялся конус розоватого сияния; он ширился, рос,
теплый алый отсвет заполнял крохотную кабину, словно с ладони Блейда
вспорхнула, расправляя полупрозрачные крылья, утренняя заря. Потом в этом
неярком зареве возник вихрь -- скорее даже намек на завихрение, некий
протуберанец из внезапно сгустившихся красных нитей; формы текли,
стремительно изменялись, твердели, обретая четкость и цвет. Лицо! Гладкий
высокий купол безволосого черепа, глубоко запавшие темные глаза, тонкие
губы, чуть зеленоватая кожа... Керендра! Впрочем, иного Блейд не ожидал.
Изображение чужака полностью сформировалось, оставаясь полупрозрачным;
странник улавливал сквозь него очертания скафандра Нибела. Пилот сжался в
своем кресле и сидел неподвижно, словно статуя.
Керендра моргнул, его бесстрастная физиономия отразила что-то похожее
на удивление, и Блейд на миг представил, что же видит их предполагаемый
собеседник. Крохотную кабину жалкого кораблика, игру огоньков на пульте,
фигуры двух людей в громоздких облачениях, похожие на миниатюрные торпеды
кислородные баллоны... Впрочем, вполне вероятно, зеленокожий карлик не
обратил внимания на это; его глаза смотрели прямо на Блейда.
-- Ханната озинра! Ра лостар, стаа кирид...
Певучие слова приветствия прозвучали словно щебет экзотической птицы.
Керендра вздрогнул.
-- Ханната... Ра лостар, стаа кирид... -- Казалось, он ответил почти
машинально, даже не задумываясь над смыслом слов. Затем опомнился,
посуровел, огладил тонкой рукой безволосый череп: -- Кто и откуда? -- голос
его стал резким. -- Вы с Вайлиса?
-- Анемо, -- ответил Блейд, отрицательно покачав головой. -- Согласно
принятой у вас классификации, я -- паллан, наблюдатель. Можете называть меня
Талзаной.
-- Талзана? Пришедший из Леса? -- теперь на лице керендры отражалось
неприкрытое удивление.
-- Да, именно так. Мне дали это имя друзья-оривэи... очень далеко
отсюда.
Овладев собой, керендра чуть склонил голову и представился:
-- Сайон'эл, оператор. Прошу подождать. Я свяжу вас с координатором.
Его облик померк, растворился в розовом тумане. Блейд, сощурив глаза,