Лермонтов Владимир Юрьевич. Дельфания

   Несколько дней я потратил на изучение моей горы: продирался сквозь заросли держидерева, из которого, кстати, сплетали терновый венец Христу-Спасителю, катывался на спине в глубокие ущелья, шел просто по лесу через завалы поваленных деревьев, перепрыгивал через ручьи, но, в конце концов, я завершил круг и понял, что моя гора в сущности — засыпанная землей древняя пирамида, имеющая круговую горизонтальную проекцию с тремя полками!
   Конечно, я никому не собирался рассказывать о своем открытии, потому как, во-первых, это была моя тайна, и я не хотел, чтобы кто-нибудь другой попал в это место силы, а во-вторых, меня вновь бы посчитали в лучшем случае чудаком. Кроме того, я боялся, что если сюда придет другой человек, то «вулкан» может зарыться и превратиться в обычное, просто красивое и живописное место. Ведь местные жители, судя по отпечаткам шин, порой проезжали по этим трем дорогам то ли на охоту, то ли за дровами, то ли на сенокос. Им, конечно, было и невдомек, что здесь на самом деле происходит, точнее они не искали того, что искал я. Вероятно, и для меня, будь я в другом состоянии духа, находясь на другом отрезке духовной эволюции, тоже ничего бы здесь не открылось, и я просто бы прошел мимо.
   После исследования моей волшебной горы мне приснился еще более странный сон, чем мое открытие. Мне снилось, что вокруг этой огромной пирамиды-горы раскинулся прекрасный белокаменный город. Я видел его жителей в великолепных, цветастых одеждах. Они мирно прогуливались по тенистым аллеям города, который утопал в зелени, виноградниках, цветах. На многочисленных лужайках, в парках паслись олени, косули, лошади. Со всех сторон к пирамиде были проложены каналы, по которым текла вода. Парки чередовались с дивными садами, деревья в которых ломились от плодов. Повсюду порхало множество птиц, и в воздухе стоял благодатный, звонкий птичий гомон. Во всей этой картине царили покой и умиротворенность. Потом увидел того же самого старца, который пригрезился мне во время медитации на месте силы. Он сидел в неподвижной позе лотоса там же, на вершине пирамиды, и вокруг него стояли молодые люди, которые обмазывали его тело какой-то смолистой темной жидкостью. Рядом находилось три чана из желтого металла, наполненных этой пахучей смолой. Мне вдруг показалось, что эта смола пахнет можжевельником. Тело старца блестело бронзой в лучах яркого солнца. Перед ним стояло блюдо с какими-то черными ягодами величиной с вишню. Один молодой человек открыл старцу рот и положил туда пригоршню этих ягод. После этого молодые люди взяли из другого чана еще более густую смолу и замазали старцу глаза; рот, уши. «Как жетон будет дышать? — содрогнулся я. — Он же задохнется!» И в ту же минуту произошло нечто ужасное. Мне показалось, что весь мир вздрогнул. Налетел внезапный вихрь, и здания поехали по земле, начали падать стены, рушиться колонны, рассыпаться черепица. Всех людей охватила жуткая паника, по городу разнесся всеобщий крик ужаса. Люди искали спасения, но нигде его не могли найти. На них падали камни разрушающихся домов, храмов, зданий. Вдруг солнце застлала черная туча и стало темно, будто наступили сумерки, я взглянул на запад, где было солнце, и обомлел — гигантская черная волна надвигалась на город! Она была столь огромна, что поднялась выше гор. И я побежал, я стал карабкаться на пирамиду, туда, где сидел старец. Сзади я слышал сначала крики, стоны, грохот разрушений, а потом все утонуло в реве воды. Она прибывала — а я бежал изо всех сил наверх. Вода уже пенилась у моих ног, и лишь одна мысль волновала меня в те безумные мгновения: а вдруг вода поднимется выше пирамиды? И вот я уже на вершине, а вода все прибывает, вокруг только бушующий черный, беспощадный океан. И я закричал, взмолившись к Господу, ибо понял, что это конец. Я проснулся именно в это мгновение. Холодный пот и дрожь испытанного только что ужаса наполнили мое существо. Уснуть после такого сна уже не представлялось возможным.
   Я оделся, вышел на двор, где мирно и сладко сопела Ассоль, лежащая на боку, а на небе спокойно мерцали звезды. Я сидел, гладил довольную собаку, и картина пережитого стояла перед моими глазами. Но самое главное, что теперь я понял, почему юноши замазали старику отверстия. Он знал, что на город надвигается катастрофа и готовился к ней!

Глава 3. МУДРОСТЬ КАМНЯ

   Все то, что происходило со мной в последнее время, вызвало во мне множество чувств, мыслей и размышлений. Я вдруг обрел новое зрение и стал смотреть на все, что меня окружает, глазами, которые проникали в недра ушедших веков и тысячелетий. Горизонт моего сознания расширился, а мои клетки, в которых записана вся информация от сотворения человека до настоящего времени, стали вспоминать, как было раньше. Как древний человек жил, думал, мечтал. И я понял, что человек древности мог разговаривать с птицами и деревьями, был способен слышать различные голоса природы, леса, гор, степей, животных. Все ему внимало, все для него было живым, таким же, как и он сам. Исполняясь чувствами благодати и радости, он слагал песни и стихи, баллады и притчи. Вся земля пропитана духом людей древности, которая тщательно хранит свои тайны и не открывает их не потому, что не хочет, а потому, что мы утеряли способность этого общения, забыли язык, на котором разговаривают с природой, с землею, с морем, с небом. Мы ходим по старым, заросшим дорогам, пробираемся сквозь колючий кустарник, обходим упавшие деревья, и нам только кажется, что в этих глухих, пустынных местах мы одни, на самом деле земля имеет память о прошлой жизни. Даже вот этот камень, обросший изумрудным мхом, лежащий невдалеке от нашего пути, знает много, но молчит. Нужно просто подойти к нему и тихо посидеть около него, отрекшись от себя и внимая тому покою и неподвижности, в атмосфере которых он «живет» уже миллионы лет. Тогда можно будет услышать голоса, звучавшие десятки, а то и сотни веков назад, ощутить дух древних людей, музыку их бытия, воздыхания их сердец. Они любили и смеялись, грустили и плакали, сидели у огня и рожали детей, смотрели на звезды и поверяли им тайны своей души. В нашем прошлом есть что-то совершенно удивительное, поистине фантастическое, но скрытое от нас — тайна, которую можно открыть, если захотеть.
   Однажды нашел я в лесу на склоне моей горы-пирамиды огромный старый камень. Его поверхность поросла мхом и его не сразу можно было увидеть. Он лежал здесь, среди деревьев, очень тихо и смиренно. Мне показалось, что от него исходит какая-то мудрость, будто он хранит некие знания, но их можно услышать, если только внутри себя настроиться на абсолютное безмолвие и неподвижность.
   Я остановился и долго стоял возле него, пока не начал ощущать мир и покой; истекающие из камня. Мне казалось, что я слышал его голос. Камень был очень старым и помнил, как он был сначала огненной массой, а потом остыл. Он вмещал целые миллиарды лет неподвижного существования и хранил все, что было за это время накоплено вокруг него. Он был спокоен и беззлобен, бьют ли его или плюют на него, он не волнуется и не обижается. Слишком много времени он живет на свете, чтобы реагировать на обиды. Что ж человек так мечется и страдает, не находя себе места? Что ж так тревожит его, что волнует и не дает отдыха и покоя сердцу? — размышлял я и понял, что нужно быть таким же, как этот камень: стоять на своем месте, смиренно принимая все удары и несправедливости мира, тогда будет и сила, и радость, и покой всему.
   Сам не заметил, как я водрузился в центре камня в позе лотоса, как закрыл глаза и начал делать дыхательную гимнастику. И с каждым вздохом в мой разум вносилось что-то новое, свежее и волнующее. И вдруг я понял, что мне нужно. написать книгу, и даже сразу было дано ее название — «Азбука жизни». Эта книга должна была помочь всем духовно ищущим людям России обрести свое место в жизни, найти в ней такое же твердое основание, покой и силу, какими обладал этот каменный мудрец, С удивлением для себя я стал различать посылаемые напутствия. Мне даже было дано видение обложки будущей книги, тезисы ее главных тем. И я, не откладывая в долгий ящик, сел за написание книги, мысль о которой и главные идеи которой были получены во время этой удивительной медитации на старом камне.
   Честно говоря, меня уже давно волновала эта тема. Ведь известно, что человек, следующий духовным путем, как правило, в материальной жизни не имеет опоры. Эта можно сказать болезнь коснулась и меня, когда я почти все свое время уделял духовному, в то время как материальное положение становилось все хуже и хуже. Из этой ситуации должен быть выход обязательно, иначе, если у птицы одно крыло не развито, она не полетит. Я знаю многих удивительно светлых, тонких, духовных людей, которые влачат жалкое существование. Конечно, можно игнорировать деньги, презирать богатство, но ведь вопрос состоит не в богатстве, а в том, чтобы заработать себе на хлеб насущный и в то же время не потерять свое духовное зерно. Именно тому, как развить духовному человеку материальное крыло, и была посвящена «Азбука жизни».
   Я писал ее в городе, как говорится, в той обстановке, где нужно найти свое дело, свое место, занять его и зарабатывать на жизнь. Раз в неделю я приезжал в Горный и бегал на свое место силы, совершал погружения, сидя на камне-мудреце, где получал новые откровения, которые потом ложились на бумагу. Работа эта была чрезвычайно увлекательна и интересна. Для того чтобы запоминать все то, что открывалось мне на моей горе-пирамиде, я брал с собой диктофон, на который наговаривал полученную информацию. Причем ее было так много, что одного посещения места силы хватало для того, чтобы потом целую неделю перерабатывать услышанное сверху в текст «Азбуки жизни».
   Тем более, когда я чувствовал, что написал все, что думал, и оказывался в тупике, я немедленно отправлялся на гору, где невидимая, внутренняя стена разрушалась и давался ответ что и как дальше писать. Потому эта книга удивительна тем, что она надиктована мне свыше. Я думаю, что всякое подлинное творчество именно таким образом и совершается. И чем более чист, прозрачен проводник, тем больше в него вливается свыше музыки, красоты, поэзии, знаний, откровений. Поэтому всякое истинное творчество не от мира сего, а от неба.
   Как только я закончил работу над книгой, так немедленно отправился в Москву, чтобы ее издать. Важно было проверить: работают ли те принципы, изложенные в книге, в реальной жизни или это просто пустые возгласы и красивые призывы. И принципы, а значит, и вся книга, сработали. Я приехал в Москву с дискетой, не имея никакого представления, как издаются книги, куда обращаться, с чего начать, из чего состоит технологический процесс издания, а главное, где взять деньги на издание. Ровно через месяц после моего приезда я получил в одной из ведущих типографий Москвы готовый тираж! Это была победа! И это было не столько мое достижение, сколько это была надежда всем духовным людям России в том, что они смогут найти в этой безумной, жестокой жизни твердое основание для себя, для своей тонкой, мятущейся души, для своего уникального, хрупкого таланта, который есть у каждого. Я доказал, что есть путь гармонии между небесным и материальным, которые, не ущемляя друг друга, взаимно проникают друг в друга и сосуществуют в одном человеке. Все люди России действительно могут укрепить свое материальное крыло и способны жить в равновесии между небом и землей, не занимая вечно денег у знакомых, не думая каждое мгновение, где взять средства на хлеб насущный.
   Я, честно говоря, всегда мечтал иметь достаточно средств, чтобы жить в горах, вдалеке от сутолоки мирской, где можно было бы полностью отдаться внутренней работе, духовному деланию, но Всевышний не позволял мне осуществить эту сокровенную мечту. Как всякий нормальный человек, я расстраивался и даже сетовал на Всевышнего, что Он не дает мне возможности уйти от суеты мира, не дает возможности погрузиться в тишину сердца и безмолвие разума. Но потом я понял, что таков путь человека. Сначала он в одиночку поднимается вверх, к свету, а потом должен спуститься вниз, чтобы привнести во тьму тот свет, который обрел в душе своей. И так постоянно: подъем сменяется спуском, эволюция переходит в инволюцию. Таков удел даже святых, отшельничество или затвор которых в конце концов прерывался повелением высших сил — открыться людям и помогать им. И в этом, конечно, есть свой глубочайший смысл, ведь нельзя накопленное духовное богатство хранить в себе, нужно его раздать. Да и, в конечном счете, высшее предназначение жизни каждого человека это сначала помочь себе, то есть обрести небесную благодать, а потом помогать людям, трудиться на благо всего человечества, чтобы жизнь стала светлее, добрее и радостнее. Если единицы будут пребывать в радости, мире и покое, а все остальные будут страдать, мучиться и переживать, разве таким образом изменится жизнь человечества в целом? Если мы скроемся от мира, станет ли мир от этого лучше? Другое дело, что нельзя изменить мир, прежде чем ты изменишь себя.
   Кроме того, когда человек слишком погружается в духовное, то его душа настолько утончается, становясь до того хрупкой и нежной, что после этого почти невозможно жить среди людей. Когда ты спускаешься с гор или выходишь из леса и попадаешь в город, то злоба, гнев, алчность, которые ты особо чувствуешь и воспринимаешь, начинают буквально истязать твое существо. Злое слово, а тем более матерное вызывает физическую боль и моральные мучения. Хочется закричать: «Люди, вы сошли с ума!» и быстрее бежать из этого ада и больше никогда сюда не возвращаться. Раньше я именно так и поступал, но Всевышний вновь и вновь возвращал меня в жизнь, принуждал вернуться в ад, чтобы именно там и трудиться над возделыванием хотя бы маленьких участков рая. Он как бы говорил мне: «Ты обрел духовную благодать? Молодец! Теперь раздай ее людям и научись обретать эту же самую благодать в темноте, невежестве и сутолоке». И действительно, легко быть счастливым, спокойным и радостным в лесу, на горах, в одиночестве, в окружении первозданной природы, а вот то же самое испытывать там, где буйствуют грубость, алчность и пороки, кажется почти невыполнимым и недостижимым. Потому суть духовной жизни заключается не только в достижении света, красоты и любви, но и в том, чтобы принести и раздать эти жемчужины людям.
   В пустынях иногда меня посещали столь беспредельные состояния благодати, любви и блаженства, что если бы нормальному человеку дать попробовать всего лишь сотую долю этого блаженства, то он бы не выдержал того напора, который мог бы разорвать его сердце, так же, как от слишком большой радости можно умереть. И после этих неземных переживаний — возвращаться в город, общаться с сотнями людей, толкаться в толпе, автобусах, метро — это была пытка, но нужно было терпеть и строить фундамент в материальном мире.
   Свыше мне было дано наставление навести мост между двумя, казалось, несоединимыми полюсами: между небом и землей. Кроме того, нужно было писать о глубочайших понятиях такими словами, чтобы они были доступны всем. Необходимо было трансформировать бесконечно сложное в бесконечно простое — это была для меня сверхзадача, и я ее, кажется, выполнил. Одна старушка назвала «Азбуку жизни» энциклопедией мудрости, и это действительно так. И самое интересное то, что я сам этой же мудростью пользуюсь поныне. Ведь, по сути, я был лишь инструментом, через который шел поток небесных знаний. И я знаю, что в этой книге заложена (опять-таки не мною) тайна бесконечного открытия нового. То есть я написал гораздо больше, нежели сам способен понять и постигнуть. К тому же всякому читающему азбуку с доверием было обещано высшими силами приятное событие, подарок — и это действительно происходило.
   Некоторые читатели сказали, что книга на самом деле очень сильна и удивительна, но она слишком жесткая. И я отвечал, что да, книга жесткая, но это — жесткость хирурга, который старается как можно быстрее, точнее, а значит, безболезненней выполнить нужную операцию. Если мне нужно удалить зуб, то я обращусь к тому врачу, который сделает это профессионально, то есть удалит быстро и умело, а не к тому, кто будет тянуть лямку, боясь мне причинить боль. Для многих она стала настольным справочником, руководством к действию. Судьбы тех, кто принял ее сердцем, менялись на глазах: люди находили новую перспективную работу, решали проблемы, кажущиеся неразрешимыми, делали первые шаги навстречу своей новой и счастливой жизни. Я видел, как книга меняла судьбы людей, преображала их существование. И я радовался и удивлялся вместе с ними так, будто сам до конца не верил, что книга может воистину что-либо изменить. Я чувствовал себя лишь посредником, паромщиком, который переправлял с небесного берега на земной высшие знания.
   Однако были и те, кто принял книгу с резко негативной реакцией, с осуждением и даже ненавистью. Моя знакомая, которая помогала мне распространять книгу, сказала, что она по реакции на «Азбуку» сразу видит, хочет ли человек действительно изменить свою жизнь, готов ли он на реальный и решительный шаг или ему нравится, что он имеет, и он не желает покидать свое убежище, даже если оно — затхлое и удушливое болото.
   С книгой, еще пахнущей свежей типографской краской, я пришел к своему камню-мудрецу, положил на него книгу и поклонился со словами: «Спасибо тебе, камень! Все, что было сказано мне от тебя и через тебя, я исполнил!». И мне вдруг вспомнилось, что многие русские святые молились именно на камне, и именно на камне они получали свыше откровения, напутствия, просветления. В частности, святой Феодосий Кавказский, прежде чем строить церквушку, семь дней и семь ночей молился на камне, после чего ему явилась Царица Небесная в радужном сиянии и указала место, где возвести храм. Сейчас храма уже нет, однако на этом месте все так же есть лужайка вечнозеленого барвинка — растения, которое символизирует святость. А вот камень остался, лежит себе как ни в чем не бывало, и тысячи людей приходят к нему, чтобы прикоснуться к святости, чтобы сочетаться с сокровенными знаниями.
   Все помнят и знаменитый камень святого Серафима Саровского, на котором молился подвижник тысячу дней и ночей!
   Мой камень ничего не ответил мне, казалось, что он уже достиг того рубежа мудрости, когда не радуются радостям и не печалятся печалям.

Глава 4. НА ГОРАХ КАВКАЗА

   После выхода в свет «Азбуки жизни» я вернулся в Горный. Можно было сказать, что все у меня в порядке, я пережил потерю своих деревянных странников, открыл новый путь и этого достаточно, чтобы успокоиться. Однако я не забыл имя Иларион, о котором мне таинственно намекнули Часовня и Колоколица в тонком сне под дубом. Кроме того, глубоко внутри себя я чувствовал, что мне чего— то недостает. Да, я нашел для себя новую дорогу, но я был на ней очень одинок. Мне было, конечно, хорошо, но порой все-таки проскакивали лукавые мысли о том, что, возможно, я заблуждаюсь, может быть, я просто все выдумал и погрузился в мир собственных иллюзий и фантазий. Вероятно, что для другого неважно было иметь дополнительную поддержку, подсказку, ему достаточно было бы лишь то, что он имеет. Меня же стало тяготить одиночество и очень хотелось найти где-нибудь или в чем-нибудь подтверждение того, что я иду верным путем, что я не заблуждаюсь, что не впал в слабоумие.
   Было еще одно происшествие, которое расстроило меня и обострило чувство одиночества. Дело в том, что в ущелье, там, где раньше была пустынька святого Феодосия, мы с другом построили маленькую часовенку. Год назад это место отдали церкви, и теперь там началось крупное строительство, и часовенку нашу снесли, а на ее месте поставили каменную большую часовню. Многие, кто раньше бывал в моей маленькой часовне, горевали, что ее убрали, ибо большая благодать в ней была намолена за многие годы. Ее тоже ломали, однажды от упавшей свечи она прогорела насквозь, но огонь чудом остановился, и часовенка не сгорела. И вот теперь ее нет. Я не стал разбираться с теми, кто это сделал. Зачем лишние эмоции, к чему лишние волнения, споры и пересуды? Сколько несчастий, слез и крови пролито из-за формы? Я дал себе слово, чтобы более не бороться за формы, а посвятить свои силы содержанию. Однако когда я увидел, что моей часовни и в ущелье уже нет, то я чувствовал себя так, будто теряю своих детей.
   Наступил день моего рождения. Я, честно говоря, отношусь к этому дню почти безразлично, так как для меня подлинные праздники, истинные дни рождения те, когда я совершу, а вернее завершу то или иное дело. Именно тогда я чувствую себя настоящим именинником, то есть не по дню, а по выполненной работе. Для меня настоящий праздник, когда я достигаю поставленной цели, преодолеваю тот или иной рубеж, справляюсь с трудностями и проблемами. В тот день моего рождения на душе у меня господствовала пустота, в центре которой стоял все тот же вопрос: как дальше жить и верен ли мой путь? Я заехал в церковную лавку, куда наведывался в основном чтобы купить свечи. Книги там слишком дороги для меня, и потому я почти не рассматриваю их. Но в тот день мой взгляд случайно упал на большой том в твердом переплете светло-зеленого цвета, с золотистым оформлением. Я присмотрелся и прочитал название «На горах Кавказа», автор был написан более мел тми буквами, и когда я подался вперед, то прочитал то, что необычайно взволновало и растревожило меня. Автором этой книги был схимонах Иларион! Сердце мое забилось в какой-то истомленной радости, а в голове возникла мысль, как молния на темном небе: неужели это и есть тот самый Иларион, о котором говорили Часовня и Колоколица?! И радость от встречи с этой книгой, да еще в день моего рождения, не омрачилась даже ценой. Пришлось ехать занимать деньги, но вскоре я держал этот красивый том с почти тысячью страниц в своих руках. Прижимая книгу к сердцу, я понимал, что это — настоящее чудо — потому что Всевышний подарил мне ее именно в день моего рождения и именно тогда, когда я вновь оказался на духовном перепутье. Я чувствовал в эти минуты руку Божью и благодарил Его за подарок, равного которому не было на свете. Вероятно, в эти минуты я был похож на ребенка, получившего любимую игрушку, которую он прижимает к себе так крепко, будто не верит до конца, что его мечта сбылась, и боится, что у него ее отнимут.
   Я уже нисколько не сомневался, что это именно тот Иларион, так как название говорило само за себя, что речь идет о Кавказе. Хочу сказать наперед, что эта книга произвела на меня столь мощное воздействие, что спустя годы оно не ослабевает. И поныне я читаю эту волшебную книгу, будто песню: душа моя поет и расцветает. Я чувствую, как из нее исходит удивительно светлая, добрая жизненная сила, которая очень час— то помогала мне преодолевать уныние, отчаяние и душевную боль. Но главное, — труд старца Илариона открыл передо мною двери, в которые я стучался много лет.
   Из книги я узнал историю жизни схимонаха Илариона, которая каким-то мистическим, невероятным образом пересеклась с моей жизнью Кавказ издревле был заселен пустынниками, искавшими в горах безмолвия и уединения — необходимых условий для практики умного делания, то есть достижения состояния мистического покоя. Еще в 80-х годах прошлого столетия жил на Афоне старец Иларион в Пантелеимоновом монастыре, где провел более двадцати лет своей жизни. Там у него был учитель старец Дисидерий, который передавал отцу Илариону знания и опыт внутреннего делания, учил правильной Иисусовой молитве. Потом на Афоне начались волнения, и жизнь монахов стала невыносима из-за притеснения греческими властями русских монахов. Тогда монах Иларион вместе со своим старцем отцом Дисидерием удалился на Кавказ, в место, которое император Александр 11 пожертвовал близ города Сухуми — Новый Афон. Старец Дисидерий хотя и был приписан к братии Ново-Афонского монастыря, однако тяготился общежитием и удалился в горы вместе со своим учеником старцем Иларионом, который тщательно записывал все беседы. Когда старец Дисидерий умер, отец Иларион, похоронив святое тело учителя, удалился в еще более безлюдные и дикие места, по которым странствовал еще четверть века. Схимонах Иларион обошел весь Кавказ от Каспийского до Черного морей, имея с собой лишь мешочек с сухарями, чайник и топорик для рубки дров. В 1889 году на Маркотхском хребте Кавказских гор, между Анапой и Новороссийском, в глубине гор за поселком Горным, в буковом лесу старец Иларион основал Покровскую общину, которая в 1914 году была преобразована в монастырь «Темные буки». В 1907 году была издана его книга «На горах Кавказа» и за пять последующих лет ее дважды переиздавали. Причем последнее издание составило 10 тысяч экземпляров — небывалый тираж для того времени. В своей книге отец Иларион описал свою странническую, пустынническую жизнь и учение исихазма — Иисусову молитву, знания и опыт которой получил от старца Дисидерия, Суть учения заключалась в единении с Богом через Его Имя в Иисусовой молитве. Последователей данного учения называли имяславцами, которые утверждали, что с именем Божьим, то есть при Его произнесении, привлекается сила, энергия Божия. И потому призывание Имени Божьего ставит молящегося в присутствие Самого Бога.
   Книга вызвала такой взрыв в русском обществе и на Афоне, что трудно было предположить, к чему это приведет впоследствии. После выхода книги в свет религиозное общество России по сути разделилось на сторонников имяславия и его противников. Противники имяславия, то есть имяборцы, во главе с высшей церковной властью осудили книгу, назвав ее хлыстовщиной. Имяборцы заявляли, что имя Божие, то есть имя Иисус Христос — лишь пустой звук и не относится ни в каком отношении к Самому Богу, а потому в имени Иисуса не пребывает сила и энергия Божия. В этот богословский спор втянулись все религиозные и духовные деятели России и не только. Сторонниками имяславия были: великая княгиня Елизавета Федоровна, священники Павел Флоренский и Павел Булгаков, философ А. Лосев, богословы М. Новоселов, В. Лосский, профессора математики Д. Егоров и Н. Соловьев и многие другие. Дошло дело и до царя Николая 11, который вместе с Александрой Федоровной приняли имяславцев в Царском Селе. Государь и государыня были очень растроганы судьбой монахов-имяславцев, обещали помочь, но по сути ничего уже сделать не смогли. Кстати, старец Григорий Распутин был сторонником имяславия. Вскоре (1913 г.) начались гонения на монахов-имяславцев, которых избивали пьяные солдаты на Афоне (некоторые при этом умерли от побоев), а потом их насильно вывезли с Афона в Россию, где продолжали притеснять и преследовать, требуя отречения от имяславия.