— Человек произошел от одного вида живых существ, наделенных интеллектом, которые покинули море, вышли на сушу и родили первых людей, поэтому ваши ученые никогда не найдут решающего звена между обезьяной и человеком, потому как ищут то, чего вообще нет, а во-вторых, не в той цепочке эволюции. Кстати, часть этих животных вернулась в океан и трансформировалась в дельфинов.
   — Ты утверждаешь, что эти загадочные интеллектуальные существа, о которых ты говоришь, стали едиными предками и для людей, и для дельфинов?
   Дельфания утвердительно кивнула головой, а я подумал, что это уже слишком, в то же время у меня не было никаких аргументов ни поверить, ни поспорить. — Что же случилось с працивилизацией дальше?
   — Постепенно жители працивилизации отошли от законов мироздания и погрузились в собственные пороки и грехи, что привело к войнам, разрушениям, смуте и всеобщему нравственному падению и обнищанию. Они утратили связь с высшими силами, и в конце концов планета «возмутилась» — произошло смещение оси земли, что вызвало глобальные стихийные бедствия: страшные землетрясения, извержения вулканов, сильнейшие смерчи, гибель целых материков. С запада до небес поднялась огромная волна и покрыла почти всю землю, погребя под собой не только самую могущественную прежде цивилизацию, но и дочерние цивилизации, которые были воспитаны главной працивилизацией.
   И тут я вспомнил тот ужасный сон, в котором я увидел черную волну, скрывшую солнце и погрузившую во тьму прекрасный город. И странного старика, которому ученики заклеили все отверстия в теле. Я тут же поведал Дельфании свой сон, рассказал о месте силы, о пирамиде, замаскированной временем, а вероятнее более всего, потопом под обычную гору. И Дельфания сказала:
   — Ты видел не просто сон, а гора та действительно была прежде пирамидой, расположенной в центре одного из главных городов працивилизации. То, что ты подключился к планетарному информационному потоку на вершине этой пирамиды, позволило увидеть тебе многотысячелетнее прошлое именно этого места.
   — А что же это был за старик и зачем ему замазали глаза, уши?
   Дельфания замялась, и я понял, что ей не хочется отвечать на мой вопрос, но я вновь повторил его.
   — Я не могу пока сказать тебе, Вова, что это за старик и зачем ему залепили все отверстия. Одно лишь только могу сообщить, что он жив.
   — Жив? Как жив? Ты шутишь, Дельфи? Где же он?
   — Он там, — Дельфания указала рукой на море. — В подводной пещере. Но только о нем больше не спрашивай меня.
   — А дольмены, кто их построил? И вообще, для чего созидали древние люди мегалиты?
   — Пирамида имеет несколько назначений. Во-первых, она собственно является миниатюрной моделью развития вселенной. Я же тебе рассказывала, что во вселенной есть разумное начало, центральный разум, из которого во все стороны простираются лучи, то есть энергоинформационные потоки, на которых образуются спиралевидные галактики, которые как бы нанизываются на эти лучи, как на твердый хребет. Слой за слоем звездные системы нарастают на стержнях-хребтах. Если сделать срез этих потоков или взглянуть на них сверху, то мы увидим, что лучи проходят по вершинам шестиугольника и похожи на пчелиные соты. Чем дальше от центра, тем больше этот шестигранник. То есть можно сказать, что модель вселенной представляет собой множество шестигранных пирамид, вер— шины которых упираются в единый разумный центр, откуда во все концы вселенной направляется информация и энергия.
   — Ты сказала о шестиугольнике, почему же на земле строили пирамиды четырехгранные или круглые, и вообще, откуда древние люди могли знать о строении вселенной?
   — Я же тебе говорила, что для того чтобы получить любую информацию, не нужно строить космические корабли и куда-либо лететь, достаточно подключиться к всемирному информационному потоку, из которого можно извлечь любые знания. Древние умели это делать, но им не была дана полная модель вселенной, потому что, зная всю истину, они могли употребить полученные силы во вред, что сорвало бы землю со своей орбиты, и тогда действительно планета погибла, ее бы выбросило в космос и разорвало на множество частиц.
   — А не связаны ли эти шестигранники с шестью днями творения, которые понадобились Богу для создания вселенной?
   — Шесть дней творения и есть шесть лучей энергоинформационных потоков, которые являются хребтом или твердью вселенной.
   — Но ведь и число антихриста, о котором говорится в откровении апостола Иоанна, содержит три шестерки?
   — Высшие знания могут быть направлены как во благо, так и во зло. Всякий раз, когда человечество овладевало знаниями, оно при этом имело самые благие намерения, но в конце концов познанное оборачивалось против человека и самой жизни на земле, потому как знания без духовности несут гибель и разрушения. Три шестерки означают троекратное обретение сил и знаний, то есть таких знаний, которые могут уничтожить все живое на земле. Это наступит тогда, когда люди научатся управлять энергиями третьего — самого высокого уровня, но при этом духовность их будет равна нулю. Тогда действительно может наступить конец света, то есть гибель планеты, которая сорвется с орбиты и распылится в космосе.
   — Ты не досказала о пирамидах и дольменах.
   — Пирамиды исполняли роль приемника вселенской информации и энергии, — продолжила Дельфания. — Пирамидами заведовала высшая жреческая каста, но когда они отступили от законов мироздания и погрязли в грехах и пороках, то низшая каста жрецов, все-таки храня верность законам вселенной, решила покинуть города. Удалившись в глухие, отдаленные места, они начали строить дольмены, мегалиты, с помощью которых хотели спасти цивилизацию и отвратить грядущие катаклизмы. То есть они хотели восстановить нарушенный энергетический баланс земли с помощью переработки отрицательных энергий посредством дольменов — своеобразных информационно-энергетических трансформаторов. Но было уже поздно, планета потеряла равновесие, и катастрофа настигла людей. И еще в пирамидах хранятся тела умерших жрецов, которые ожидают той поры, когда наступит эра всеобщего воскресения, о которой говорил посланник Всевышнего — Христос.
   — Они что, знали, что на землю явится мессия — Иисус и Он будет проповедовать всеобщее воскресение из мертвых, за многие тысячелетия до Его сошествия на землю?
   — Конечно, Владимир, они многое ведали, и потому, кроме всего прочего, пирамиды были предназначены для хранения останков избранных, чтобы когда на— ступит всеобщее воскресение, Христос не забыл о них и воскресил их в новом теле.
   — Что же ожидает нас?
   — Для этого и послали меня дельфины, чтобы я помогла вам отвратить грядущую катастрофу, которая так же, как и прежние цивилизации, может и вас уничтожить.
   — Что же нам делать, Дельфи? Ведь ты же сама знаешь нынешнее нравственное состояние цивилизации. Можно сказать, что символом нашей эры является тот человек с ружьем, встретившийся тебе в лесу, который стреляет без причины.
   — Мне пора, — вдруг сказала Дельфания и встала. — На сегодня достаточно.
   От ее слов я почувствовал боль в сердце, потому что мы так много говорили сегодня обо всем на свете и, может быть, действительно о важном, а скорее суперважном, но мы совершенно не говорили о главном, о том главном, что стучалось и рвалось наружу из души моей.
   Дельфания медленно шла к морю впереди меня своей пружинистой походкой, и сегодня впервые я смотрел на колебательные движения ее бедер с томлением, доходящим до сладостной боли. Луна еще более отчетливо высвечивала своим серебряным светом красоту, гибкость и привлекательность ее фигуры.
   — Дельфи, — произнес я просящим, но сухим голосом, — не уходи так быстро, давай прогуляемся немного.
   Она ничего не ответила и не обернулась, а лишь повернула и пошла вдоль берега моря, что означало, что она согласилась и что она о чем-то сосредоточенно думает, потому как не ответила на мой вопрос.
   Дельфания шла впереди, мягко ступая по гальке, и я подумал, что, возможно, ей больно идти, ведь я в обуви, а она босиком. Впрочем, и не только босиком. Я двигался сзади в трех шагах и не стремился догнать ее, внутри у меня все дрожало и трепетало. Ветер гулял теплыми потоками вдоль скал и порой дул нам в лицо, донося до меня ее запах, который волновал и беспокоил так, что казалось, что в мире нет ничего, кроме этого запаха, что весь я, всем своим существом растворяюсь в этом оргазме ароматов, который уносит на своих крыльях в страну бесконечного, несказанного счастья. Что у нее сейчас в душе? Ах, все бы на свете отдал за то, чтобы узнать, о чем она сейчас думает! Может быть, о цивилизациях, катаклизмах, посланиях, дельфинах, да и мало ли о чем может думать она, эта непонятная и загадочная женщина, вышедшая из пены морской, как Афродита. И вдруг. Дельфания резко остановилась, развернулась, и я по инерции чуть не наткнулся на нее. Наши лица сблизились.
   — Я не знаю, что со мной, Вова, — сказал она почти шепотом, опустив глаза. — У меня в сердце будто распускается цветок. Большая алая роза. Вот здесь, — она указала рукой на солнечное сплетение. — Она растет и растет, и я не знаю… — Дельфания отвернула голову в сторону, смотря под ноги.
   Я чувствовал ее дыхание, видел, как взволнованно поднимается ее грудь, и я обнял ее, прижав к себе. Она напряглась и затрепетала в моих объятиях, как пойманная птица.
   — Дельфи, я люблю тебя, — тихо произнес я и, не понимая, а точнее уже не владея ни мыслями, ни поступками, осторожно прикоснулся своими губами к ее губам. Губы Дельфании были солеными и влажными, ее волосы порывом ветра закрыли наши лица.
   Она еще больше напряглась, и ее тело на миг стало твердым, как дерево, руки были скрещены на груди и упирались в мою грудь, как бы определяя для меня барьер допустимого. Но я не отступал и еще глубже стал целовать ее. И тогда вдруг Дельфания стала мягкой и податливой, Она обхватила меня руками и разрешила моему поцелую продолжиться так долго, как мне этого хотелось. Потом она выскользнула из моих объятий и мигом, сделав несколько быстрых прыжков к темной воде, исчезла в море.
   Я стоял в темноте, за мной высились отвесные скалы гор, впереди темная бездна моря, легкий ветер гулял по горам и морским раздольям. В моей голове смешалось все, что сегодня и до этого говорила мне Дельфания, но все это было покрыто, как потопом, — водой — моей любовью, действительно походящей на потоп, который залил не только все мое существо до основания, до каждой клеточки, но и всю землю, все— ленную и все миры, какие есть в Поднебесной.

Глава 13. НОЧНЫЕ ВЗЛЕТЫ И ОТКРОВЕНИЯ

   — Проголодался? — спросила с улыбкой Дельфания, глядя на то, как я поглощаю запеченную мною в костре ставриду, которую она сегодня принесла мне на угощенье,
   — Еще как! — приговаривал я, прожевывая хрустящую рыбу. — Видишь ли, я не взял с собой денег, не думал, что так надолго задержусь. Но, честно говоря, моя самая сокровенная мечта — это вот так жить где-нибудь в лесу или на берегу моря, а может быть, даже на острове, затерянном в океане, вдали от суеты мирской и людской. Боже мой! Какое счастье: созерцать закаты и восходы, слушать пение птиц, наблюдать за природой, облаками, красотами, в которые каждый день наряжается мир и которые никогда не повторяются. Наблюдать, как растут цветы, вдыхать их аромат, а главное, чтобы у меня внутри, в моей душе воцарился наконец безбрежный покой, как на озере в тихую погоду. И тогда небо отразится в моей душе! — Я прикрыл глаза, пытаясь представить Дельфании как можно более ярче свою мечту, а она лишь засмеялась и сказала:
   — Ты прямо поэт, вот-вот заговоришь стихами.
   — Ты не понимаешь, Дельфи! — погрустнел я. — Ты странствуешь по морским просторам, наслаждаешься свободой, природой и тебе трудно представить, что такое наша безумная жизнь с тысячами, миллионами своих условностей, обязательств, правил, установок. Я ненавижу учреждения, бумаги, справки, квитанции и так далее. А никуда от этого не денешься. Сколько раз я пытался вырваться на волю так, чтобы напрочь оторваться от цивилизации, но будто неведомая сила вновь и вновь возвращает меня и тыкает носом в то, что более всего я ненавижу. Я чувствую себя бессрочным пленником цивилизации, которая цепко держит меня в своих кандалах. Это прямо-таки проклятие!
   — Да нет, Вова, просто ты должен знать, что высшие силы тебя не отпустят, как ты выразился, на свободу, пока ты не сделаешь свою работу среди людей. Потому как всякий человек, который идет духовным путем, свыше получает определенную миссию, ибо Всевышний именно руками этих людей и совершает на земле Свой план. Посему не отчаивайся, ты получишь желанное одиночество и свободу, но лишь после того, как поможешь другим подняться на более высокую ступень духа.
   — Ты коснулась, Дельфи, темы, болезненной для меня, ведь ты, я так понял, не хуже меня знаешь, каково сейчас духовное состояние общества, — произнес я и подбросил в огонь несколько палок. — Честно говоря, я разуверился в том, что небесное людям вообще нужно. Знаешь, еще в конце девяностых годов в России был такой подъем, что я необычайно воспрянул духом и поверил, что наша страна действительно пробуждается и начинает новый, подлинно духовный путь. Но потом все это прошло, да и люди постепенно так были зажаты новым, а точнее диким экономическим порядком, что им сейчас не до высших материй, лишь бы, как говорится, на кусок хлеба заработать. А меж тем небольшая кучка людей безмерно обогатилась, и с такой скоростью, что западным бизнесменам и во сне не приснится. Ведь на западе заработать можно лишь на том, что в конечном счете улучшает и развивает их экономику, повышает производство, а у нас все разрушается, а кучка людей обогащается. Так что, Дельфи, я не вижу перспективы.
   — Ты не прав, Вова, я знаю ЧТО более всего заставило прийти к такому разочарованию, но поверь мне, в России скоро все изменится. Скорее МОЖЕТ измениться, если те, кто слышит, чьи сердца не затуманены мраком, пороком и невежеством, будут для этого трудиться.
   — Я уже все это слышал, — выговорил я с неким раздражением. — И я тоже пытался что-то изменить, но все остается по-прежнему, если не хуже.
   Я помолчал, и Дельфания также притихла, давая мне время высказаться, так как видела по моему лицу то, что притронулась к больному месту моей души. — Хорошо, — наконец прервал я молчание.
   Что ты мне предлагаешь делать для этого?
   — Ты должен делать, Вова, то, что делаешь — писать книги. Это твоя главная работа, а точнее, призвание на земле. Твои книги будут пробуждать в людских сердцах веру в добро и любовь, в возможность счастья и новой радостной жизни.
   — Дельфи, ты наивный человек! Кому нужны мои книги? Видела бы ты книжные прилавки — чего там только нет! И в первую очередь раскупаются боевики, детективы, криминал и так далее. Мои книги на прилавках — как глас вопиющего в пустыне. Я вот уже две книги выпустил — и что? — спросил я и сам же ответил. — Ничего! Есть книги и поинтереснее, чем мои, и вообще…
   — Ты недооцениваешь себя, Владимир, у тебя талант, во-первых, а во-вторых, у тебя есть одна особенность, о которой ты не подозреваешь, потому что не можешь увидеть себя со стороны и разобраться в себе.
   — Ты меня заинтриговала, Дельфи, так как мне казалось, что во мне нет ничего особенного.
   — А вот и есть! — проговорила Дельфания с игривой улыбкой, пытаясь вывести меня из мрачного состояния духа. — Ты опережаешь время на семь, а то и на десять лет. Ты, например, что-нибудь делаешь и ждешь от людей, общества реакции, то есть понимания и признания, — его нет и ты уходишь в сторону, бросаешь свое дело, думая, что оно никому не нужно и что ты ошибся в правильности своих действий. Но ведь проходит несколько лет, и вдруг то, что ты отринул, становится нужным всем и важным для всех. Вспомни, как ты строил часовни, которые сначала были никому не нужны, а потом стали необходимы всем до такой степени, что тебя даже стали оттеснять от твоего труда.
   Я поджал губы, понимая, что она права.
   — Так и с твоими книгами, которые, как ты говоришь, никому не нужны, хотя я в это не верю, потому что и сейчас их читают, и уже сегодня, даже, может быть, в этот самый вечер они помогли какому-нибудь человеку найти себя и поверить в доброе и светлое. Если ты бросишь на полпути свое дело, не дождавшись пока оно разовьется и не даст результатов, то ты будешь глупцом, который посадил фруктовые деревья и, не дотерпев до того времени, когда они принесут плоды, оставил их и ушел, почитая, что ждать фруктов — безнадежное занятие.
   Дельфания посмотрела на меня так выразительно, как учительница на ученика, и я не обиделся на слово «глупец», потому как она действительно была права.
   — Ты никогда не задумывался, почему именно здесь ты живешь? — спросила Дельфания и бросила на меня странно острый взгляд.
   — Бог ведает, Дельфи. Но если честно, то что-то всегда влекло меня именно в эти края. Впрочем, вся моя жизнь проходит под каким-то влиянием свыше. Я чувствую это воздействие, и прежде всего в том, что я воспринимаю мир не так, как все. Более остро, глубоко, что ли? Откровенно говоря, Дельфи, это мое сверхвосприятие — просто мой крест. Не пожелаю никому иметь такую психику и чувствительность. Люди живут и знать не знают, ведать не ведают об этом, порой и мне так хочется быть, как все! — заключил я не без грусти.
   Дельфания вдруг подошла ко мне и в знак утешения положила мне руку на плечо.
   — Не надо, Дельфи, меня успокаивать.
   — Совсем не собиралась тебя жалеть, — произнесла она и посмотрела на меня с торжественной улыбкой, что было не подходяще для данного момента. — Хочешь, я расскажу тебе твою главную тайну? — Слово «твою» было произнесено с ударением.
   — Какая еще может быть тайна? Мне кажется, уж о себе я все знаю, — произнес я и некоторое мгновение спустя нарушил тишину. — Но если у тебя есть что-то интересное, я слушаю.
   — Кое о чем ты уже догадывался, но не смог выстроить логическую цепь.
   — Дельфи, не говори загадками.
   — Хорошо, — произнесла она и, заняв свое обычное место у костра, с более серьезным выражением лица продолжила. — Ты знаешь, что твои шотландские предки — барды — были наследниками друидов.
   Эта тайная каста жрецов обладала многими чудесными знаниями и свойствами. С особым почитанием они относились к природе, лесу, деревьям, горам — потому и у тебя такое страстное желание жить среди первозданной природы.
   — Действительно, я чувствую природу, горы и лес. А с деревьями я общаюсь как с разумными существами, которых считаю своими добрыми друзьями.
   — Это естественно, ведь друиды все свои занятия и тайнодействия проводили в священных лесах и относились к деревьям как к одушевленным существам, наделяя их чертами людей. На самом деле жизнь растений глубоко таинственна и мистична. Друиды знали, что у каждого растения есть своя душа, и потому чувствовали с деревьями особую духовную связь, родство. На самом деле в любом человеке глубоко в физиологии спрятано ощущение родственности с деревьями. До вас дошел уникальный гороскоп друидов, в котором каждому человеку в зависимости от времени рождения предписывается то или иное дерево.
   — Странно, Дельфи, я ведь этого не знал, но пользовался силой, мудростью и целительной энергией деревьев.
   — Как раз в этом ничего странного нет, коли твои предки этим искусством владели в совершенстве. Эти знания перешли к тебе вместе с генами. Но на самом деле друиды свои знания не записывали, а сообщали из уст в уста, и потому у своих учеников вырабатывали феноменальную память. Кроме того, они владели даром Слова, то есть умели изменить по своему желанию будущее. Тебе передались некоторые сверхъестественные качества твоих предков. Именно потому ты и смотришь на мир по-иному нежели все, оттого и ощущаешь на себе давление высших сил, которые ведут, направляют тебя в определенное русло, понуждают к тому или иному действию, поступку, шагу. Но даже не это главное. Важно то, что твои предки — друиды получили знания от дочернего центра культуры, который основали посланники черноморской працивилизации в Шотландии.
   — Ты хочешь сказать, — взволнованно произнес я, — что я имею преемственность от черноморской працивилизации?
   — Несомненно, Владимир! Но главное то, что ты завершил виток спирали и поселился там, откуда пятьдесят веков назад твои прародители отправились в далекое путешествие в Шотландию.
   — Бог мой! Выходит, здесь, именно здесь и есть моя исконная прародина?
   — Вот именно, ты вернулся к истокам, и в этом есть тайный смысл твоей миссии на земле.
   — Воистину ты меня поразила. Может быть, поэтому и у Михаила Юрьевича Лермонтова была особая, страстная любовь к Кавказу, хотя душа всегда рвалась в Шотландию?
   — Конечно, это так. К тому же в нем проявился божественный дар его предков, которые вещали стихами.
   — Хорошо, Дельфи, но какова тогда моя миссия?
   — Ты должен реализовать свой дар предвидения, но тебе не хватает терпения и если хочешь смирения, чтобы не оставлять начатое, а довести до конца.
   — Ты права, Дельфи, я не могу долго ждать, быстро разочаровываюсь, бросаю, а потом смотрю — через пять лет другие на том, что я отставил за невостребованностью, воздвигли такие здания, что мне и не снилось.
   — У тебя дар Слова, Владимир, и твоя миссия — писать книги и раздавать людям тепло, радость, надежду. Конечно, идти впереди реальности на несколько лет действительно тяжело, потому что тебя не понимают, не оценивают сразу. Но ты должен смириться, потому что дар не бывает легким, всем провидцам было тяжело и одиноко на земле. И знай, сколько бы ни было книг на прилавках, какими бы они ни были красивыми и мудрыми — твое место никогда и никто не сможет занять. Твое место в мире — только твое и ничье больше, и потому не сравнивай себя ни с кем. И помни, что все подлинно великие дела делаются вначале неприметным образом.
   — Ты хорошо говоришь, но твои слова в разум бы богатым, чтобы они больше помогали, ведь для издания книг мне приходится просить, а это так неприятно и унизительно!
   — Когда ты просишь, Владимир, представляй, что ты просишь не для себя, а для всех людей, для тех людей, для которых ты пишешь, работаешь, и тогда тебе будет легче. А богатые люди России вскоре поймут и уже начали осознавать всю лукавость приобретенных ими ценностей, потому что деньги не принесли им ни покоя, ни радости, ни счастья, ни удовлетворения. Более того, тот, кто взял больше, чем ему нужно, будет болеть, мучиться и страдать, ибо деньги — энергия, и если ее сверх меры, то она начинает разрушать владельца. Многие состоятельные люди, Владимир, уже начинают понимать, что с ними что-то не в порядке, и это только начало, так как у них начнутся очень серьезные нарушения не только в теле, но и в психике. Если они не одумаются и не отдадут лишнее бедным, малоимущим, и прежде всего детям, а особенно сиротам, то закончат свою жизнь уже не в своем уме и даже не у себя дома, а в лечебницах для душевнобольных. Они нарушили законы мироздания, аккумулировали слишком большую энергию в свою собственность, и эта энергия начинает разъедать их изнутри. Это очень серьезно, Владимир, и поверь мне, что многие вскоре поймут, что их благополучие, власть, сытость — иллюзия, и она начинает разрушаться, рассыпаться, как песочные замки.
   — А как же Запад, ведь там собран вообще весь капитал мира, а значит, куда более, чем в России, там нарушены законы мироздания?
   — Разве ты не видишь, что Запад в прямом смысле начал вымирать. Женщины там перестают рожать и вскоре вовсе потеряют такую способность. Потому из России так много воруют детей и переправляют их за границу для бездетных семей. Кроме физического вымирания, в первых годах нового тысячелетия на Западе разразится мощный экономический кризис — это будет началом краха цивилизации" основанной на рыночной экономике, так как этот период завершен и человечество должно найти новую, более человечную и духовную форму бытия. Россия и есть та страна, которая откроет всему миру этот новый путь, а самое главное, именно Россия станет мировым родильным центром. Как раз здесь, где мы сейчас с тобой сидим, будет создан и построен один из трех родильных центров. Именно здесь начнет зарождаться новая цивилизация планеты, причем зарождаться она будет и в духовном, а главное, в физическом смысле.
   — Подожди, Дельфи, что ты имеешь в виду под родильными центрами?
   — Дело в том, что у працивилизации, о которой я тебе рассказывала, были на Черноморском побережье Кавказа родильные центры, где будущие матери и отцы проходили предродовую подготовку, после чего женщины рожали в море.
   — Почему именно в воде, мне кажется, это как-то неестественно?
   — На самом деле рождение ребенка — это божественный акт, к которому нужно готовиться всему обществу, а в первую очередь родителям. Древние знали, что от того, как они относятся к рождению детей, зависит их будущее, и они рожали по сути посвященных, то есть детей, которые уже в утробе матери через определенные упражнения и занятия подключались к энергоинформационным каналам вселенной и получали знания, навыки, необычайные свойства, еще не появившись на свет. Для этого была создана особая каста жрецов, которые ведали водными родами и которые знали, каким образом можно развивать ребенка, находящегося в утробе матери. Потому рожденные младенцы могли жить не только на суше, но и в воде. Вода, как я тебе говорила, — матрица жизни, сама по себе вода рождает саму жизнь и потому рожать в воде, а особенно в море — значит изначально посвящать младенца в сферу духа, знаний, божественных энергий. Ваше общество настолько развращено, что оно уже не способно воспитать здоровых телесно и нравственно детей, потому для России уготовлен лишь один-единственный путь — рожать посвященных детей, которые станут основой новой цивилизации для всей планеты.