Страница:
Это лишь один из вариантов, который кажется самым верным, учитывая военную среду. Однако в реальной жизни всякое бывает, казалось бы, и самое фантастическое. И вот вариант именно такого вида. Этим «тираспольцем», хорошо знавшим дела Якира и Тухачевского, мог являться и академик-химик Н.Д. Зелинский (1861-1953). Почему это так? А потому, во-первых, что он родился в городе Тирасполе и, следовательно, мог носить у чекистов кличку по своему городу. Во-вторых, он окончил Новороссийский университет в Одессе и с 1888 по 1893 г., когда его назначили профессором Московского университета, работал в своем университете приват-доцентом. Его связи с родным университетом в Одессе никогда не прерывались. И он всегда был в курсе того, что творилось в оставленном городе, этой столице Юга. Военная же деятельность Якира связана в немалой степени именно с Одессой, не столь уж далекой от молдавского Тирасполя. И если Зелинский, благодаря своим связям, получил сведения о нелегальной деятельности Тухачевского (от его жены, ставшей третьей женой академика, или из других источников), то можно не сомневаться, что он тут же передал эти сведения лично Ежову. Академик был вполне несомненным приверженцем Сталина. В 1951 г., когда отмечался его 90-летний юбилей (!), академик в своем выступлении сказал:
«Я счастлив, что судьба позволила мне дожить до тех лет, когда мои молодые мечты стали реальностью. Я хотел бы прожить еще немного, чтобы вместе с вами потрудиться и порадоваться на тот великий исторический прогресс, который совершается в нашем государстве, благодаря великой Коммунистической партии, под руководством товарища Сталина».
А это — уже о Зелинском: «Память о нем мне очень дорога, как о человеке высочайшей культуры, выдающемся, мудром представителе интеллигенции, крупном ученом-патриархе передовой русской научной школы химиков-органиков, горячем патриоте, внешне и духовно пре— красном человеке, смелом и мужественном, обращенном к людям своей открытой душой. Каждый из учеников Николая Дмитриевича Зелинского всегда с удовольствием обращается к воспоминаниям о нем, в особенности в кругу бывших соратников». (А.М. Рубинштейн. Институт органической химии Н. Д. Зелинского. М., 1995, с. 132.)
Вот второй возможный вариант относительно таинственной личности «тираспольца». Так дело представляется в настоящий момент. Оба персонажа в качестве свидетелей были для Тухачевского крайне опасны и неудобны: слишком много они знали. И их показания, в совокупности с показаниями других свидетелей, давали убийственную картину, опровергнуть которую он не мог. Впрочем, есть и 3-й вариант: «тираспольцем» вполне мог быть и начальник сигуранцы Румынии, подкупленный советской разведкой.
6. Мария Резе — немецкая разведчица, осуществлявшая связь Канариса и Тухачевского, завербовавшая маршала, как говорил Сталин, «по бабской части».
7. Лидия Воронцова — сотрудница ИНО НКВД, любовница маршала, связывавшая его с немцами из Генерального штаба. Она очень успешно работала в Берлине. Об этой красивой даме 38-и лет поговаривали, что она из рода генерала-фельдмаршала царской России М.С. Воронцова (1782-1859), одного из героев войны 1812 года, наместника на Кавказе. На самом деле это весьма маловероятно. Скорее всего, она принадлежит к плеяде женщин-разведчиц из евреек, которых в разведке было вообще очень много. Что же касается ее фамилии, то скорее всего она получила ее в результате брака. Мужем ее предположительно был Михаил Воронцов (1901-1986), член партии с 1926 г., капитан 1-го ранга, военно-морской атташе в Берлине в 1941 г., ставший в годы войны контр-адмиралом.
8. Собственная жена маршала Нина Евгеньевна, бывшая жена Кузьмина.
9. Жена Путны (1893-1937) — военного атташе в Японии, Финляндии, Германии и Великобритании. Она знала очень много — в силу давнего общения с Тухачевским.
К этому списку присоединялось еще два адъютанта — Смутный и Шилов. Первый прибыл с Украины и «получен» был Тухачевским от Якира. Он служил для них офицером связи по особым поручениям. Второго, Шилова, Тухачевский «получил» от Уборевича. Он исполнял подобные же обязанности.
Биография Смутного, расстрелянного по обвинению в шпионских связях с польской и немецкой разведками, всячески замалчивается. В настоящее время о нем можно сказать только следующее:
Яков Смутный (1895-1937) — из интеллигентной еврейской семьи с польскими корнями. В переводе с польского «Смутный» означает — «печальный».
Предки жили на территории королевства Польского, но после неудачного освободительного восстания против царизма (1863-1864) пе— ребрались на Украину, а оттуда судьба их забросила в Молдову, где они, как многие евреи, и осели в Кишиневе, центре Бессарабской области.
Яков вырос на улице, однако кончил гимназию. Знал два языка: польский и немецкий. Мог объясняться на румынском и чешском.
Будущего командарма Якира, родившегося в семье провизора, знал с детства. Они росли на одной улице, были соседями, входили в одну компанию мальчишек. Когда произошла Октябрьская революция 1917 г., боярская Румыния захватила Кишинев и окрестные земли. Недовольные этим, революционные элементы стали организовывать сопротивление. Главной организацией являлся Бессарабский губревком большевиков, в который Якир вошел уже в декабре 1917 г., всего 21 года (чл. партии большевиков с апреля 1917 г.). В январе 1918 г., по заданию губревкома, Якир собирает отряд из революционной молодежи для борьбы с румынской оккупацией. Отряд быстро разрастается, особенно за счет китайцев, которых судьба занесла в Бессарабию. Так что весной и летом 1918 г. создается китайский батальон, которым Якир и командует. С этого начинается путь красногвардейского отряда, который затем вливается в состав Южного фронта. За годы Гражданской войны Якир становится выдающимся командиром, получившим за военные заслуги три ордена Красного Знамени.
Смутный сопровождал своего товарища и командира всю Гражданскую войну. Сначала служил в разведке, что очень ему нравилось, поскольку был он человеком смелым и склонным к риску. В партию большевиков вступил лишь в 1918 г., а до этого входил в группу еврейской сионистской молодежи. В ходе борьбы перешел на командные должности и командовал ротой, батальоном, полком, бригадой. Имел 2 ордена Красного Знамени. Якир очень ценил его, доверял ему и взял на пост своего главного адъютанта.
После Гражданской войны Смутный, пламенный поклонник Троцкого, закончил школу командных кадров — курсы «Выстрел» и продолжал служить при штабе Якира, который с 1925 г. командовал войсками Украинского военного округа, разделенного позже на ряд округов (Киевский, Харьковский, Одесский). Карьера Якира, не получившего военного образования в России, но закончившего Высшую военную академию германского Генерального штаба по командировке своего наркомата (1927-1928), была самой блистательной: он числился в любимцах Сталина, избирался членом ЦК и Политбюро ЦК партии Украины, членом ЦИК СССР и УССР.
При таком могучем начальнике Смутный чувствовал себя очень хорошо. И играл немалую роль во всех интригах того времени, близко зная весь командный состав. Он выполнял все секретные и «щекотливые» поручения Якира, в том числе по заграничным связям. (Начальник личной канцелярии президента Чехословакии Бенеша Смутный — скорее всего, его двоюродный брат, хотя можно допустить, что и род— ной: из чешских военнопленных, отпущенных после Гражданской войны на родину.)
Вместе с Якиром вошел в тайную оппозиционную группировку на Украине, направлявшуюся Тухачевским, заместителем наркома обороны, сидевшим в Москве. Свои старые политические симпатии ему пришлось на время приглушить, ибо этого требовал начальник. Якир лично был участником XV съезда партии (делегирован с правом решающего голоса Одесской окружной партийной конференцией) и принимал участие в исключении из партии троцкистской оппозиции.
Именно к Тухачевскому в конце 1936 г. Якир и командировал Смутного на работу — в качестве офицера связи и главного адъютанта. И именно его начальник контрразведки НКВД Николаев-Журид со своими сотрудниками поймал с поличным при попытке переправить секретную документацию польскому Генеральному штабу. Доставленный в Москву на Лубянку, Смутный выложил все, что знал (а знал он много!). Захваченные документы и его признания послужили последними основаниями для ареста Якира и Тухачевского.
Биография второго адъютанта — Шилова (инициалы его не сообщаются), видимо, такова:
Дмитрий Самойлович Шилов (1893-1952) — один из видных руководителей Сибири и Дальнего Востока, боровшийся за утверждение там Советской власти. В партии большевиков с марта 1917 г. Происходит из крестьян, родился в деревне Читинской области.
Вступил в революционное движение Забайкалья с 17 лет (1910), по-видимому, в рядах эсеров, и достаточно поздно перешел в ряды партии большевиков.
Участник Первой мировой войны на Кавказском фронте в чине прапорщика (кончил Иркутское военное училище в 1915 г.). Пользовался среди солдат большим авторитетом за ум и храбрость. После февраля 1917 г. избирался председателем полкового и бригадного комитетов, затем членом Совета Кавказского фронта. В Гражданскую войну был организатором партизанского движения в Сибири, членом Центросибири — высшего советского органа края из большевиков и левых эсеров, в 1920-1922 гг. командующий фронтами (Восточно-Забайкальский и Амурский), председатель Учредительного собрания, заместитель председателя Совета министров Дальневосточной республики. С 1923 г. — на руководящей работе в Москве в РКИ РСФСР, потом в учреждениях культуры, чем был очень недоволен. За Гражданскую войну награжден орденом Красного Знамени.
Именно человек такого опыта, с такими связями и был нужен Тухачевскому для его секретных дел. Но все получилось не так, как предполагал маршал. Шилов активно способствовал разоблачению Тухачевского на предварительном следствии — и в результате вышел «сухим» из опасных событий 1937-1938 гг. За оказанные услуги в 1937 г. (всего 45-ти лет!) он даже удостоился персональной пенсии. Неизвестно, присутствовал ли на предварительном следствии еще один адъютант Тухачевского, уже бывший и давно сидевший в тюрьме. Это Коромыслов, осужденный еще в 1929 г., чья фамилия всячески замалчивается. О нем известно пока очень мало, хотя он заслуживает внимания. Известные данные таковы: Коромыслов Петр Артемьевич.(1897— 1937) — из дворян. Участник Первой мировой войны. Кончил гимназию и военное училище, был в плену в Германии, где встречался с Тухачевским. Возвратившись на родину, вступил в РККА, участвовал в Гражданской войне, был командиром полка, бригады, дивизии, занимал штабные должности. Взят Тухачевским на должность первого адъютанта, как человек хорошо ему известный и знающий Германию. В 1929 г., когда началась коллективизация, был отправлен на работу в Западно-Сибирский военный округ и там арестован за контрреволюционную агитацию среди крестьянства. Был приговорен к тюрьме и лагерю, а расстрелян в августе 1937 г. Так что весьма возможно, что он тоже давал показания против Тухачевского, письменные или устные.
Надо отметить еще одного человека. Есть основания думать, что и это лицо принимало участие в предварительном следствии, поскольку располагало важными сведениями относительно тайной деятельности Уборевича, Якира и Тухачевского — их секретной связи с польскими руководителями и военной верхушкой. Лицом этим была 32-летняя Ванда Львовна Василевская (1905-1964), в Польше лицо широко известное.
Она родилась в очень видной семье — одного из основателей и руководителей Польской социалистической партии (создана в 1893 г. в Париже), соратника Пилсудского, бывшего в 1918-1919 гг. министром иностранных дел Польши, отделившейся от России.
Принимала участие в революционном движении, с 16-ти лет выступала в печати со стихами, закончила Краковский университет ( 1929 г.), имела звание доктора философских наук. Первая книга — «Облик дня» ( 1934 г.), посвященная польскому рабочему классу, его революционной борьбе и росту революционного сознания. В следующей книге «Родина» она показала жизнь польской деревни. Польскому крестьянству она посвятила также книгу «Земля в ярме» ( 1938 г.). Критики пилсудчины подвергали ее книги яростному поношению, как враждебные буржуазному режиму Польши.
Занимаясь литературной деятельностью, Василевская вела большую общественную работу, писала статьи и очерки для прогрессивных газет и журналов, работала среди учителей, в МОПРе, в правлении «Лиги прав человека и гражданина», членом которого состояла.
За свою деятельность едва не попала в тюрьму. Когда фашистская Германия напала на Польшу (сентябрь 1939 г.), перешла в советский город Львов и приняла советское гражданство. Учитывая заслуги, Василевскую избрали депутатом Верховного Совета СССР. В Советском Союзе вышла замуж за известного советского и украинского драматурга Александра Корнейчука (1905-1972), бывшего также председателем Союза писателей Украины (1938-1941, 1946-1953).
В 1940 г. она публикует написанную в Польше книгу «Пламя на болотах» — о национальном гнете в Польше и борьбе украинцев против него.
В 1941 г. Василевская вступает в ВКП(б) и с началом войны, как полковой комиссар, а позже полковник, работает в Политуправлении Юго-Западного фронта и Политуправлении Советской Армии. Некоторое время редактирует газету «За Советскую Украину». Ее многочисленные статьи и очерки часто появляются в газетах и выходят отдельными брошюрами.
В 1942 г. выходит ее книга «Радуга», изображающая жизнь советских людей под властью фашизма. Книга получила Сталинскую премию ( 1943 г.), по ней был поставлен кинофильм.
С 1943 г. Василевская — глава Союза польских патриотов в СССР, один из организаторов польской демократической армии в нашей стране. С 1944 г. занимала пост заместителя председателя Комитета национального освобождения Польши, главного редактора газеты «Советская Польша» (1943-1945).
В 1944 г. вышла ее книга «Просто любовь», тоже удостоенная Сталинской премии (1946), в 1945 г. — «Песнь над водами» (написана перед войной), в 1946 г. — «Когда загорится свет», посвященная восстановлению страны.
В послевоенный период Василевская выпускает книги очерков о современной Франции и Италии, книги для детей. Самой большой ее неудачей явилось написание вместе с мужем либретто для оперы Данькевича «Богдан Хмельницкий», куда вкрались серьезные ошибки (1951). Только вторая редакция (после серьезной переработки текста) принесла успех. В 1952 г. за участие в этой работе она получила третью Сталинскую премию.
До самого конца жизни (она умерла 59-и лет) Василевская вела активную общественную работу, являлась членом Всемирного Совета Мира, Международного жюри по премиям мира, непримиримо боролась в печати против империализма и войны.
За свои заслуги она удостоилась польских и советских орденов, в том числе ордена Ленина.
Вот эта Ванда Василевская, благодаря ее связям в правящей польской верхушке, с полной несомненностью, работала на советскую военную разведку. Она передала в Москву много важных сведений, полученных в польских дипломатических кругах, так как с детства близко знала очень многих важных лиц. Она имела в силу этого множество возможностей перехватывать нелегальные связи Тухачевского и его сторонников с польскими правительственными верхами и польскими военными.
Интересно отметить, что Ванда Василевская сильно напоминает по роду своей деятельности Зою Воскресенскую, тоже полковника и писателя, по роду основных занятий — разведчицу из внешней разведки, работавшую в Швеции.
Последний удар в качестве свидетелей организованного заговора нанесли С. Буденный и Б. Шапошников (1882-1945), которые по заданию Сталина вступили в ряды заговорщиков ради их разоблачения.
Тухачевский был буквально раздавлен таким количеством показаний — столь разных и очень видных людей. Он не мог их опровергнуть: ведь их подкрепляли его коллеги, сидевшие с ним на скамье подсудимых, да еще секретные микропленки, возвращенные из Берлина. Ему оставалось признать свою вину, что он и сделал.
Когда— то в одной из своих книг Примаков написал по поводу смерти в бою Самуся (1918), помощника командира бригады Червоного казачества, получившего на поле боя 20 (!) ран: «Снимите шапки перед его памятью. И пусть наш смертный час будет так же красив, как эта смерть на поле битвы». (Этапы большого пути. М., 1963, с. 241.)
Увы! Коварная судьба не дала ему исполнения собственного пожелания! И погиб он не как герой, даже не просто как честный человек! Перед смертью он самым ужасным образом запятнал свою прошлую героическую жизнь! Не последовал он почему-то известным китайским пословицам, которые гласят: «Достойный человек умрет, но не опозорит себя», «Павлин заботится о своем хвосте, а достойный человек — о своей чести», «Лучше один день быть человеком, чем тысячу дней его тенью», «Славу трудно добыть, но легко потерять!» Не принял во внимание и пословицы русские: «Честь головою оберегают», «Смерть лучше бесчестья!»
По поводу причин смерти Гамарника многие западные газеты гадали явно, а некоторые авторы намеками старались навести «тень на плетень». Суварин, известный противник Сталина, изображал обстоятельства данного печального дела следующим невинным образом: «Вероятно, он (Гамарник) оказал поддержку старому товарищу или сохранил отношения с родственником, не порвавшим с „троцкистами“. Ничего другого в деле Гамарника быть не могло. Ни Гамарник, ни Тухачевский не были способны погрешить против политической дисциплины — а тем более, против дисциплины военной. О „противосоветских кознях“ с их стороны тоже говорить не приходится. Объяснение гораздо более простое: Сталин занялся армией, как недавно занимался полицией, а еще раньше — литературой. Не следует забывать, что он обладает абсолютной и безграничной властью везде и повсюду. Для него альфа и омега государственной мудрости заключаются в том, чтобы ссылать и расстреливать, предварительно обесчестив и оклеветав жертву. При таких условиях вполне понятно, что находятся люди, которые начинают испытывать отвращение и предпочитают добровольную смерть „веселой и счастливой жизни“. („Последние Новости“. 04.06.1937, с. 3.)
Однако часть буржуазных газет не была склонна к «объяснениям» подобного рода. И давала объяснения более реалистические, сообщая при этом массу пикантных подробностей, которые «воспоминания друзей и соратников» лицемерно замалчивают. Так, они сообщают, что Гамарник приходился Ворошилову интимным другом (как это он вошел к нему в доверие, интересно?!), что он пользовался личным доверием Сталина, который именно ему поручил чистку офицерского корпуса. В этой связи рижский корреспондент газеты «Пари Миди» сообщает: «Лишь несколько недель назад неожиданно выяснилось, что сам Гамарник поддерживал связи с троцкистской организацией. Чисткой он воспользовался для того, чтобы продвинуть своих людей на все более или менее крупные посты».
Можно сказать с полной уверенностью, что все существующие биографии Блюхера написаны с большими умолчаниями, что подрывает к ним доверие. Впору умилиться: «Не человек, а какой-то Иисусик!» На самом-то деле этот друг Ворошилова был вовсе не таким. Об этом говорят некоторые важные факты:
1. В казенной биографии Блюхера имелись какие-то подозрительные и темные пятна. Относительно них многие недовольные говорили между собой, но никто никогда не требовал у Блюхера официального объяснения. И вот, наконец, в 1937 г. он сам попал под подозрение. И тогда Ежов решил заняться рассмотрением его биографии. «Для проверки биографических данных маршала, Иванову (следователю НКВД. — B.Л.) нужна была его автобиография. Однако ни в кадрах Наркомата обороны СССР, ни в других учреждениях автобиографии, написанной лично Блюхером или подписанной им, он разыскать не смог». (Сафонов В. Последние дни маршала Блюхера. — «Советский воин». 1991, № 2, с. 80.)
Каково?! Официальная биография маршала, а не какого-то слесаря или водопроводчика, вдруг исчезает из кадров Наркомата обороны и всех других учреждений! Разве это не говорит уже кое о чем?! Что нужно было Блюхеру скрыть, что он поручил членам организации свои автобиографии отовсюду выкрасть?!
2. Как и другие, не только «грешные» сторонники скверного Сталина, Блюхер занимается интриганством. Было бы интересно собрать и опубликовать воспоминания не друзей, а тех, кто пострадал от него, вместе с документами. Уж, наверное, они бы изобразили его отнюдь не «святым»!
Вот один интересный пример. На Дальнем Востоке всеми делами руководила тройка: секретари Верный и Лаврентьев (Картвелишвили, 1891-1938, чл. партии с 1910), командующий ОКДВА Блюхер. Со 2-м секретарем маршал в чем-то не сошелся, стал требовать его замены и добился своего (этого последнего, противника Сталина и Берии, перевели на пост секретаря Крымского обкома). Само по себе это бы еще ничего не значило: мало ли почему люди бывают друг другом недовольны! Дело становится интересным лишь потому, кого он вызвал ему на смену — Иосифа Варейкиса (1894-1939, чл. партии с 1913), весьма известную личность на Украине, в Поволжье и Царицыно (следовательно, и Сталину!), одного из главных руководителей при ликвидации мятежа «левого» эсера М. Муравьева, тогда командующего Восточным фронтом против чехословаков. Этот вот Варейкис быстро прибыл на Дальний Восток (16.01.1937 вступил в должность, то есть еще до открытия процесса Пятакова-Радека, происходившего 23-30.01.1937 года!) и тотчас энергично начал разоблачать «фашистские гнезда»! («Последние Новости». 13.06.1937, с. 2.) Блюхер, естественно, ему помогал. Было бы весьма интересно и полезно познакомиться с результатами этой деятельности, а также увидеть в особой статье и монографии, как именно шла эта «чистка», каковы были ее достижения и «искривления», получив поименные списки «разоблаченных», вместе с их фотографиями и биографиями! Интересно также, какова мера ответственности за них лично Блюхера!
6 июня 1937 года Дальневосточная партийная конференция в Хабаровске, признала неудовлетворительной работу политуправления округа, «на что маршал Блюхер также своевременно обращал внимание центральных органов» (там же). Вот это обстоятельство также весьма интересно! Ведь Политуправление с ноября 1936 г. возглавлял Хаханьян, который вовсе не считался плохим работником. Что он собой представлял? Хаханьян (1895-1937, чл. партии с 1917) — офицер царской армии, участник Гражданской войны, занимал должности военкома дивизии, командира бригады, помощника начальника дивизии, после Гражданской войны — на политработе, то есть являлся, несомненно, человеком с надлежащим опытом. Блюхер же грозил отправить его на эшафот. Хотел таким образом спасти себя или «обезопасить» свою армию?! Не мешало бы это прояснить!
Блюхера принято ныне всячески оправдывать и обелять, делая из него святого. Но есть ли для этого основания?
При вопросе о моральных качествах Блюхера представляется очень интересной одна история, о которой сторонники маршала умалчивают. Вот она: «Арестован красный генерал Рютин (брат Рютина-политика, автора антисталинского манифеста. — В.Л.). Интересен не сам факт ареста, а сопровождавшие его обстоятельства. Рютин, должно быть, «выдвиженец», т.е. официальный карьерист, прислужник, ревностный жандарм «генеральной линии». Он настаивал на репрессиях против Бухарина (!), добивался отстранения Томского (!), интриговал против Фрумкина. В то же время он лелеял дружбу с Блюхером, командовавшим армией. Сталину не нравилась дружба Рютина с Блюхером, — последний считается «идеологически» сомнительной и опасной фигурой. Однажды Рютин вздумал дружески и доверительно поговорить с Блюхером о необходимости «спасать положение и принять меры против пятилетнего сумасшествия». Блюхер выслушал друга, не сказав ни слова, но немедленно рапортовал по команде, доложил об этом народному комиссару по военным делам Ворошилову с просьбой сообщить Сталину. Рютина, конечно, арестовали. Теперь идут аресты среди его друзей». («Военный заговор». Пятницкий Н.В. Красная армия СССР. Париж. 1931, с. 58-59.)
Очень, конечно, интересная история! Не мешало бы сторонникам Блюхера ее прокомментировать с документами в руках! А следственное дело и стенограмму судебного процесса генерала и его соратников надо опубликовать! Вот тогда и видно будет, каковы на деле моральные качества Блюхера и мог ли он позднее совершить то, в чем его обвиняли!
«Я счастлив, что судьба позволила мне дожить до тех лет, когда мои молодые мечты стали реальностью. Я хотел бы прожить еще немного, чтобы вместе с вами потрудиться и порадоваться на тот великий исторический прогресс, который совершается в нашем государстве, благодаря великой Коммунистической партии, под руководством товарища Сталина».
А это — уже о Зелинском: «Память о нем мне очень дорога, как о человеке высочайшей культуры, выдающемся, мудром представителе интеллигенции, крупном ученом-патриархе передовой русской научной школы химиков-органиков, горячем патриоте, внешне и духовно пре— красном человеке, смелом и мужественном, обращенном к людям своей открытой душой. Каждый из учеников Николая Дмитриевича Зелинского всегда с удовольствием обращается к воспоминаниям о нем, в особенности в кругу бывших соратников». (А.М. Рубинштейн. Институт органической химии Н. Д. Зелинского. М., 1995, с. 132.)
Вот второй возможный вариант относительно таинственной личности «тираспольца». Так дело представляется в настоящий момент. Оба персонажа в качестве свидетелей были для Тухачевского крайне опасны и неудобны: слишком много они знали. И их показания, в совокупности с показаниями других свидетелей, давали убийственную картину, опровергнуть которую он не мог. Впрочем, есть и 3-й вариант: «тираспольцем» вполне мог быть и начальник сигуранцы Румынии, подкупленный советской разведкой.
6. Мария Резе — немецкая разведчица, осуществлявшая связь Канариса и Тухачевского, завербовавшая маршала, как говорил Сталин, «по бабской части».
7. Лидия Воронцова — сотрудница ИНО НКВД, любовница маршала, связывавшая его с немцами из Генерального штаба. Она очень успешно работала в Берлине. Об этой красивой даме 38-и лет поговаривали, что она из рода генерала-фельдмаршала царской России М.С. Воронцова (1782-1859), одного из героев войны 1812 года, наместника на Кавказе. На самом деле это весьма маловероятно. Скорее всего, она принадлежит к плеяде женщин-разведчиц из евреек, которых в разведке было вообще очень много. Что же касается ее фамилии, то скорее всего она получила ее в результате брака. Мужем ее предположительно был Михаил Воронцов (1901-1986), член партии с 1926 г., капитан 1-го ранга, военно-морской атташе в Берлине в 1941 г., ставший в годы войны контр-адмиралом.
8. Собственная жена маршала Нина Евгеньевна, бывшая жена Кузьмина.
9. Жена Путны (1893-1937) — военного атташе в Японии, Финляндии, Германии и Великобритании. Она знала очень много — в силу давнего общения с Тухачевским.
К этому списку присоединялось еще два адъютанта — Смутный и Шилов. Первый прибыл с Украины и «получен» был Тухачевским от Якира. Он служил для них офицером связи по особым поручениям. Второго, Шилова, Тухачевский «получил» от Уборевича. Он исполнял подобные же обязанности.
Биография Смутного, расстрелянного по обвинению в шпионских связях с польской и немецкой разведками, всячески замалчивается. В настоящее время о нем можно сказать только следующее:
Яков Смутный (1895-1937) — из интеллигентной еврейской семьи с польскими корнями. В переводе с польского «Смутный» означает — «печальный».
Предки жили на территории королевства Польского, но после неудачного освободительного восстания против царизма (1863-1864) пе— ребрались на Украину, а оттуда судьба их забросила в Молдову, где они, как многие евреи, и осели в Кишиневе, центре Бессарабской области.
Яков вырос на улице, однако кончил гимназию. Знал два языка: польский и немецкий. Мог объясняться на румынском и чешском.
Будущего командарма Якира, родившегося в семье провизора, знал с детства. Они росли на одной улице, были соседями, входили в одну компанию мальчишек. Когда произошла Октябрьская революция 1917 г., боярская Румыния захватила Кишинев и окрестные земли. Недовольные этим, революционные элементы стали организовывать сопротивление. Главной организацией являлся Бессарабский губревком большевиков, в который Якир вошел уже в декабре 1917 г., всего 21 года (чл. партии большевиков с апреля 1917 г.). В январе 1918 г., по заданию губревкома, Якир собирает отряд из революционной молодежи для борьбы с румынской оккупацией. Отряд быстро разрастается, особенно за счет китайцев, которых судьба занесла в Бессарабию. Так что весной и летом 1918 г. создается китайский батальон, которым Якир и командует. С этого начинается путь красногвардейского отряда, который затем вливается в состав Южного фронта. За годы Гражданской войны Якир становится выдающимся командиром, получившим за военные заслуги три ордена Красного Знамени.
Смутный сопровождал своего товарища и командира всю Гражданскую войну. Сначала служил в разведке, что очень ему нравилось, поскольку был он человеком смелым и склонным к риску. В партию большевиков вступил лишь в 1918 г., а до этого входил в группу еврейской сионистской молодежи. В ходе борьбы перешел на командные должности и командовал ротой, батальоном, полком, бригадой. Имел 2 ордена Красного Знамени. Якир очень ценил его, доверял ему и взял на пост своего главного адъютанта.
После Гражданской войны Смутный, пламенный поклонник Троцкого, закончил школу командных кадров — курсы «Выстрел» и продолжал служить при штабе Якира, который с 1925 г. командовал войсками Украинского военного округа, разделенного позже на ряд округов (Киевский, Харьковский, Одесский). Карьера Якира, не получившего военного образования в России, но закончившего Высшую военную академию германского Генерального штаба по командировке своего наркомата (1927-1928), была самой блистательной: он числился в любимцах Сталина, избирался членом ЦК и Политбюро ЦК партии Украины, членом ЦИК СССР и УССР.
При таком могучем начальнике Смутный чувствовал себя очень хорошо. И играл немалую роль во всех интригах того времени, близко зная весь командный состав. Он выполнял все секретные и «щекотливые» поручения Якира, в том числе по заграничным связям. (Начальник личной канцелярии президента Чехословакии Бенеша Смутный — скорее всего, его двоюродный брат, хотя можно допустить, что и род— ной: из чешских военнопленных, отпущенных после Гражданской войны на родину.)
Вместе с Якиром вошел в тайную оппозиционную группировку на Украине, направлявшуюся Тухачевским, заместителем наркома обороны, сидевшим в Москве. Свои старые политические симпатии ему пришлось на время приглушить, ибо этого требовал начальник. Якир лично был участником XV съезда партии (делегирован с правом решающего голоса Одесской окружной партийной конференцией) и принимал участие в исключении из партии троцкистской оппозиции.
Именно к Тухачевскому в конце 1936 г. Якир и командировал Смутного на работу — в качестве офицера связи и главного адъютанта. И именно его начальник контрразведки НКВД Николаев-Журид со своими сотрудниками поймал с поличным при попытке переправить секретную документацию польскому Генеральному штабу. Доставленный в Москву на Лубянку, Смутный выложил все, что знал (а знал он много!). Захваченные документы и его признания послужили последними основаниями для ареста Якира и Тухачевского.
Биография второго адъютанта — Шилова (инициалы его не сообщаются), видимо, такова:
Дмитрий Самойлович Шилов (1893-1952) — один из видных руководителей Сибири и Дальнего Востока, боровшийся за утверждение там Советской власти. В партии большевиков с марта 1917 г. Происходит из крестьян, родился в деревне Читинской области.
Вступил в революционное движение Забайкалья с 17 лет (1910), по-видимому, в рядах эсеров, и достаточно поздно перешел в ряды партии большевиков.
Участник Первой мировой войны на Кавказском фронте в чине прапорщика (кончил Иркутское военное училище в 1915 г.). Пользовался среди солдат большим авторитетом за ум и храбрость. После февраля 1917 г. избирался председателем полкового и бригадного комитетов, затем членом Совета Кавказского фронта. В Гражданскую войну был организатором партизанского движения в Сибири, членом Центросибири — высшего советского органа края из большевиков и левых эсеров, в 1920-1922 гг. командующий фронтами (Восточно-Забайкальский и Амурский), председатель Учредительного собрания, заместитель председателя Совета министров Дальневосточной республики. С 1923 г. — на руководящей работе в Москве в РКИ РСФСР, потом в учреждениях культуры, чем был очень недоволен. За Гражданскую войну награжден орденом Красного Знамени.
Именно человек такого опыта, с такими связями и был нужен Тухачевскому для его секретных дел. Но все получилось не так, как предполагал маршал. Шилов активно способствовал разоблачению Тухачевского на предварительном следствии — и в результате вышел «сухим» из опасных событий 1937-1938 гг. За оказанные услуги в 1937 г. (всего 45-ти лет!) он даже удостоился персональной пенсии. Неизвестно, присутствовал ли на предварительном следствии еще один адъютант Тухачевского, уже бывший и давно сидевший в тюрьме. Это Коромыслов, осужденный еще в 1929 г., чья фамилия всячески замалчивается. О нем известно пока очень мало, хотя он заслуживает внимания. Известные данные таковы: Коромыслов Петр Артемьевич.(1897— 1937) — из дворян. Участник Первой мировой войны. Кончил гимназию и военное училище, был в плену в Германии, где встречался с Тухачевским. Возвратившись на родину, вступил в РККА, участвовал в Гражданской войне, был командиром полка, бригады, дивизии, занимал штабные должности. Взят Тухачевским на должность первого адъютанта, как человек хорошо ему известный и знающий Германию. В 1929 г., когда началась коллективизация, был отправлен на работу в Западно-Сибирский военный округ и там арестован за контрреволюционную агитацию среди крестьянства. Был приговорен к тюрьме и лагерю, а расстрелян в августе 1937 г. Так что весьма возможно, что он тоже давал показания против Тухачевского, письменные или устные.
Надо отметить еще одного человека. Есть основания думать, что и это лицо принимало участие в предварительном следствии, поскольку располагало важными сведениями относительно тайной деятельности Уборевича, Якира и Тухачевского — их секретной связи с польскими руководителями и военной верхушкой. Лицом этим была 32-летняя Ванда Львовна Василевская (1905-1964), в Польше лицо широко известное.
Она родилась в очень видной семье — одного из основателей и руководителей Польской социалистической партии (создана в 1893 г. в Париже), соратника Пилсудского, бывшего в 1918-1919 гг. министром иностранных дел Польши, отделившейся от России.
Принимала участие в революционном движении, с 16-ти лет выступала в печати со стихами, закончила Краковский университет ( 1929 г.), имела звание доктора философских наук. Первая книга — «Облик дня» ( 1934 г.), посвященная польскому рабочему классу, его революционной борьбе и росту революционного сознания. В следующей книге «Родина» она показала жизнь польской деревни. Польскому крестьянству она посвятила также книгу «Земля в ярме» ( 1938 г.). Критики пилсудчины подвергали ее книги яростному поношению, как враждебные буржуазному режиму Польши.
Занимаясь литературной деятельностью, Василевская вела большую общественную работу, писала статьи и очерки для прогрессивных газет и журналов, работала среди учителей, в МОПРе, в правлении «Лиги прав человека и гражданина», членом которого состояла.
За свою деятельность едва не попала в тюрьму. Когда фашистская Германия напала на Польшу (сентябрь 1939 г.), перешла в советский город Львов и приняла советское гражданство. Учитывая заслуги, Василевскую избрали депутатом Верховного Совета СССР. В Советском Союзе вышла замуж за известного советского и украинского драматурга Александра Корнейчука (1905-1972), бывшего также председателем Союза писателей Украины (1938-1941, 1946-1953).
В 1940 г. она публикует написанную в Польше книгу «Пламя на болотах» — о национальном гнете в Польше и борьбе украинцев против него.
В 1941 г. Василевская вступает в ВКП(б) и с началом войны, как полковой комиссар, а позже полковник, работает в Политуправлении Юго-Западного фронта и Политуправлении Советской Армии. Некоторое время редактирует газету «За Советскую Украину». Ее многочисленные статьи и очерки часто появляются в газетах и выходят отдельными брошюрами.
В 1942 г. выходит ее книга «Радуга», изображающая жизнь советских людей под властью фашизма. Книга получила Сталинскую премию ( 1943 г.), по ней был поставлен кинофильм.
С 1943 г. Василевская — глава Союза польских патриотов в СССР, один из организаторов польской демократической армии в нашей стране. С 1944 г. занимала пост заместителя председателя Комитета национального освобождения Польши, главного редактора газеты «Советская Польша» (1943-1945).
В 1944 г. вышла ее книга «Просто любовь», тоже удостоенная Сталинской премии (1946), в 1945 г. — «Песнь над водами» (написана перед войной), в 1946 г. — «Когда загорится свет», посвященная восстановлению страны.
В послевоенный период Василевская выпускает книги очерков о современной Франции и Италии, книги для детей. Самой большой ее неудачей явилось написание вместе с мужем либретто для оперы Данькевича «Богдан Хмельницкий», куда вкрались серьезные ошибки (1951). Только вторая редакция (после серьезной переработки текста) принесла успех. В 1952 г. за участие в этой работе она получила третью Сталинскую премию.
До самого конца жизни (она умерла 59-и лет) Василевская вела активную общественную работу, являлась членом Всемирного Совета Мира, Международного жюри по премиям мира, непримиримо боролась в печати против империализма и войны.
За свои заслуги она удостоилась польских и советских орденов, в том числе ордена Ленина.
Вот эта Ванда Василевская, благодаря ее связям в правящей польской верхушке, с полной несомненностью, работала на советскую военную разведку. Она передала в Москву много важных сведений, полученных в польских дипломатических кругах, так как с детства близко знала очень многих важных лиц. Она имела в силу этого множество возможностей перехватывать нелегальные связи Тухачевского и его сторонников с польскими правительственными верхами и польскими военными.
Интересно отметить, что Ванда Василевская сильно напоминает по роду своей деятельности Зою Воскресенскую, тоже полковника и писателя, по роду основных занятий — разведчицу из внешней разведки, работавшую в Швеции.
Последний удар в качестве свидетелей организованного заговора нанесли С. Буденный и Б. Шапошников (1882-1945), которые по заданию Сталина вступили в ряды заговорщиков ради их разоблачения.
Тухачевский был буквально раздавлен таким количеством показаний — столь разных и очень видных людей. Он не мог их опровергнуть: ведь их подкрепляли его коллеги, сидевшие с ним на скамье подсудимых, да еще секретные микропленки, возвращенные из Берлина. Ему оставалось признать свою вину, что он и сделал.
Когда— то в одной из своих книг Примаков написал по поводу смерти в бою Самуся (1918), помощника командира бригады Червоного казачества, получившего на поле боя 20 (!) ран: «Снимите шапки перед его памятью. И пусть наш смертный час будет так же красив, как эта смерть на поле битвы». (Этапы большого пути. М., 1963, с. 241.)
Увы! Коварная судьба не дала ему исполнения собственного пожелания! И погиб он не как герой, даже не просто как честный человек! Перед смертью он самым ужасным образом запятнал свою прошлую героическую жизнь! Не последовал он почему-то известным китайским пословицам, которые гласят: «Достойный человек умрет, но не опозорит себя», «Павлин заботится о своем хвосте, а достойный человек — о своей чести», «Лучше один день быть человеком, чем тысячу дней его тенью», «Славу трудно добыть, но легко потерять!» Не принял во внимание и пословицы русские: «Честь головою оберегают», «Смерть лучше бесчестья!»
По поводу причин смерти Гамарника многие западные газеты гадали явно, а некоторые авторы намеками старались навести «тень на плетень». Суварин, известный противник Сталина, изображал обстоятельства данного печального дела следующим невинным образом: «Вероятно, он (Гамарник) оказал поддержку старому товарищу или сохранил отношения с родственником, не порвавшим с „троцкистами“. Ничего другого в деле Гамарника быть не могло. Ни Гамарник, ни Тухачевский не были способны погрешить против политической дисциплины — а тем более, против дисциплины военной. О „противосоветских кознях“ с их стороны тоже говорить не приходится. Объяснение гораздо более простое: Сталин занялся армией, как недавно занимался полицией, а еще раньше — литературой. Не следует забывать, что он обладает абсолютной и безграничной властью везде и повсюду. Для него альфа и омега государственной мудрости заключаются в том, чтобы ссылать и расстреливать, предварительно обесчестив и оклеветав жертву. При таких условиях вполне понятно, что находятся люди, которые начинают испытывать отвращение и предпочитают добровольную смерть „веселой и счастливой жизни“. („Последние Новости“. 04.06.1937, с. 3.)
Однако часть буржуазных газет не была склонна к «объяснениям» подобного рода. И давала объяснения более реалистические, сообщая при этом массу пикантных подробностей, которые «воспоминания друзей и соратников» лицемерно замалчивают. Так, они сообщают, что Гамарник приходился Ворошилову интимным другом (как это он вошел к нему в доверие, интересно?!), что он пользовался личным доверием Сталина, который именно ему поручил чистку офицерского корпуса. В этой связи рижский корреспондент газеты «Пари Миди» сообщает: «Лишь несколько недель назад неожиданно выяснилось, что сам Гамарник поддерживал связи с троцкистской организацией. Чисткой он воспользовался для того, чтобы продвинуть своих людей на все более или менее крупные посты».
Можно сказать с полной уверенностью, что все существующие биографии Блюхера написаны с большими умолчаниями, что подрывает к ним доверие. Впору умилиться: «Не человек, а какой-то Иисусик!» На самом-то деле этот друг Ворошилова был вовсе не таким. Об этом говорят некоторые важные факты:
1. В казенной биографии Блюхера имелись какие-то подозрительные и темные пятна. Относительно них многие недовольные говорили между собой, но никто никогда не требовал у Блюхера официального объяснения. И вот, наконец, в 1937 г. он сам попал под подозрение. И тогда Ежов решил заняться рассмотрением его биографии. «Для проверки биографических данных маршала, Иванову (следователю НКВД. — B.Л.) нужна была его автобиография. Однако ни в кадрах Наркомата обороны СССР, ни в других учреждениях автобиографии, написанной лично Блюхером или подписанной им, он разыскать не смог». (Сафонов В. Последние дни маршала Блюхера. — «Советский воин». 1991, № 2, с. 80.)
Каково?! Официальная биография маршала, а не какого-то слесаря или водопроводчика, вдруг исчезает из кадров Наркомата обороны и всех других учреждений! Разве это не говорит уже кое о чем?! Что нужно было Блюхеру скрыть, что он поручил членам организации свои автобиографии отовсюду выкрасть?!
2. Как и другие, не только «грешные» сторонники скверного Сталина, Блюхер занимается интриганством. Было бы интересно собрать и опубликовать воспоминания не друзей, а тех, кто пострадал от него, вместе с документами. Уж, наверное, они бы изобразили его отнюдь не «святым»!
Вот один интересный пример. На Дальнем Востоке всеми делами руководила тройка: секретари Верный и Лаврентьев (Картвелишвили, 1891-1938, чл. партии с 1910), командующий ОКДВА Блюхер. Со 2-м секретарем маршал в чем-то не сошелся, стал требовать его замены и добился своего (этого последнего, противника Сталина и Берии, перевели на пост секретаря Крымского обкома). Само по себе это бы еще ничего не значило: мало ли почему люди бывают друг другом недовольны! Дело становится интересным лишь потому, кого он вызвал ему на смену — Иосифа Варейкиса (1894-1939, чл. партии с 1913), весьма известную личность на Украине, в Поволжье и Царицыно (следовательно, и Сталину!), одного из главных руководителей при ликвидации мятежа «левого» эсера М. Муравьева, тогда командующего Восточным фронтом против чехословаков. Этот вот Варейкис быстро прибыл на Дальний Восток (16.01.1937 вступил в должность, то есть еще до открытия процесса Пятакова-Радека, происходившего 23-30.01.1937 года!) и тотчас энергично начал разоблачать «фашистские гнезда»! («Последние Новости». 13.06.1937, с. 2.) Блюхер, естественно, ему помогал. Было бы весьма интересно и полезно познакомиться с результатами этой деятельности, а также увидеть в особой статье и монографии, как именно шла эта «чистка», каковы были ее достижения и «искривления», получив поименные списки «разоблаченных», вместе с их фотографиями и биографиями! Интересно также, какова мера ответственности за них лично Блюхера!
6 июня 1937 года Дальневосточная партийная конференция в Хабаровске, признала неудовлетворительной работу политуправления округа, «на что маршал Блюхер также своевременно обращал внимание центральных органов» (там же). Вот это обстоятельство также весьма интересно! Ведь Политуправление с ноября 1936 г. возглавлял Хаханьян, который вовсе не считался плохим работником. Что он собой представлял? Хаханьян (1895-1937, чл. партии с 1917) — офицер царской армии, участник Гражданской войны, занимал должности военкома дивизии, командира бригады, помощника начальника дивизии, после Гражданской войны — на политработе, то есть являлся, несомненно, человеком с надлежащим опытом. Блюхер же грозил отправить его на эшафот. Хотел таким образом спасти себя или «обезопасить» свою армию?! Не мешало бы это прояснить!
Блюхера принято ныне всячески оправдывать и обелять, делая из него святого. Но есть ли для этого основания?
При вопросе о моральных качествах Блюхера представляется очень интересной одна история, о которой сторонники маршала умалчивают. Вот она: «Арестован красный генерал Рютин (брат Рютина-политика, автора антисталинского манифеста. — В.Л.). Интересен не сам факт ареста, а сопровождавшие его обстоятельства. Рютин, должно быть, «выдвиженец», т.е. официальный карьерист, прислужник, ревностный жандарм «генеральной линии». Он настаивал на репрессиях против Бухарина (!), добивался отстранения Томского (!), интриговал против Фрумкина. В то же время он лелеял дружбу с Блюхером, командовавшим армией. Сталину не нравилась дружба Рютина с Блюхером, — последний считается «идеологически» сомнительной и опасной фигурой. Однажды Рютин вздумал дружески и доверительно поговорить с Блюхером о необходимости «спасать положение и принять меры против пятилетнего сумасшествия». Блюхер выслушал друга, не сказав ни слова, но немедленно рапортовал по команде, доложил об этом народному комиссару по военным делам Ворошилову с просьбой сообщить Сталину. Рютина, конечно, арестовали. Теперь идут аресты среди его друзей». («Военный заговор». Пятницкий Н.В. Красная армия СССР. Париж. 1931, с. 58-59.)
Очень, конечно, интересная история! Не мешало бы сторонникам Блюхера ее прокомментировать с документами в руках! А следственное дело и стенограмму судебного процесса генерала и его соратников надо опубликовать! Вот тогда и видно будет, каковы на деле моральные качества Блюхера и мог ли он позднее совершить то, в чем его обвиняли!