В 2.10 1 октября генерал-полковника А.И. Еременко вызвали к аппарату «ВЧ»:
«Еременко: У аппарата Еременко.
Сталин: У аппарата Сталин. Здравствуйте, товарищ Еременко! Доложите обстановку.
Еременко: Здравствуйте, товарищ Сталин. Докладываю обстановку. (Еременко, обещавший Сталину в сентябре уничтожить этого «подлеца Гудериана», на этот раз в разговоре с ним более сдержан. Он повторяет, в сущности, донесение Военного совета фронта, находя обтекаемые формулировки. – Л.Л.).
<...> В результате боя противник потеснил несколько наши части и занял некоторые населенные пункты (выделено мною. – Л.Л.).
121 тбр в результате боя, уничтожив до 18 – 20 танков противника и понеся сама потери, отошла в район Сопич.
150 тбр после боя, нанеся поражение противнику и имея потери, отошла в район Лемешово.
Решил: сгруппировать части 121 и 150 тбр, спустить сюда 42 тбр (так в тексте. Имелось в виду – переместить южнее резервную танковую бригаду. – Л.Л.) и во взаимодействии со стрелковыми частями и кав. группой, которая находится в этом районе, уничтожить группировку противника сначала в направлении группы Ермакова, а затем на левом фланге 13-й армии.
Сталин: Хорошо. Действовали ли РС?
Еременко: Да, действовали. Было дано 9 залпов, еще осталось три залпа. РС нанесли противнику большое поражение. Он последние три дня пытался перейти в наступление, но был отбит (ничем не обоснованное утверждение. – Л.Л.). Принимаю все меры к уничтожению противника. Плохо, что сегодня в районе действий выпал снег и идут дожди, не могут вылетать самолеты и маневрировать колесные машины, в том числе и РС.
Сталин: Как у Вас обстоят дела с самолетами?
Еременко: Есть еще действующих самолетов 100, нет совершенно Ил.
Сталин: Самолетов мы Вам дадим.
Еременко: Спасибо, товарищ Сталин.
Сталин: Как действует гвардейская дивизия? (у «хозяина» была хорошая память, он помнил о злополучной сводке. – Л.Л.).
Еременко: Действует хорошо. Мы ей помогаем. Прошу добавить несколько залпов РС. (Еременко сразу уводит разговор в сторону, умалчивая по вполне понятным причинам, что 2-я гвардейская дивизия, только что получившая это почетное наименование, в бессмысленных атаках на Глухов еще до немецкого наступления потеряла половину своего состава. – Л.Л.).
Сталин: Куда направить залпы РС?
Еременко: В Орел, а оттуда мы их направим куда следует.
Сталин: Необходимо уничтожить противника, перешедшего в наступление.
Еременко: Есть, будет уничтожен.
Сталин: Ну, пожелаю Вам всего хорошего. До свидания.
Еременко: Спасибо. До свидания, товарищ Сталин»[72].
Разговор, продолжавшийся до 2.25, записал старший адъютант командующего войсками Брянского фронта ст. лейтенант Хирных.
Но использовать 42-ю танковую бригаду (единственная часть из резерва фронта, находившаяся на орловском направлении) с целью перекрыть направление на Севск не удалось. Как выяснилось позднее, бригада под командованием генерала Н.И. Воейкова, находившаяся в районе Севска, упустила выгодный момент для нанесения удара во фланг и в тыл прорвавшейся колонне танков и мотопехоты противника, которая проследовала по дороге всего в трех километрах от нее. Еременко по этому поводу высказался недвусмысленно:
«К сожалению, во главе этой бригады стоял совершенно беспечный, тактически неграмотный и безынициативный человек <...>. Он простоял сутки и только потом принял навязанный ему бой со вторыми эшелонами и затем отошел в болотисто-лесистый район, невыгодный для действий танков. Когда я узнал о таких его действиях, я немедленно выехал на место, но тактические ошибки генерала Воейкова исправить полностью было уже поздно»[73]. Но этот красноречивый факт говорит, прежде всего, о потере управления войсками со стороны командования фронта и неумении организовать и вести разведку в своем тылу.
Неожиданно сильный удар противника на орловском направлении и быстрый прорыв обороны дивизий первого эшелона Брянского фронта (назвать это главной полосой обороны язык не поворачивается), несмотря на заверения своего любимца Еременко, весьма обеспокоили Сталина. Он знал им цену. Верховный Главнокомандующий приказал изъять из Резервного фронта 49-ю армию генерал-лейтенанта И.Г. Захаркина и перебросить ее по железной дороге на юг с подчинением ее непосредственно Ставке. Уже в ночь на 1 октября Ставка принимает решение на прикрытие орловского, курского и харьковского направлений в тылу Брянского фронта. Из состава войск Резервного фронта выводятся четыре стрелковые (220, 248, 303 и 194-я сд) и три кавалерийские дивизии (41, 31 и 29-я кд), до этого занимавшие оборону на Ржевско-Вяземском оборонительном рубеже в тылу Западного и Резервного фронтов. Соединения отправлялись по железной дороге в следующие сроки: 194-я сд из района Семлево, начало погрузки – 18.00 2.10; 248-я сд, соответственно – ст. Касня – 18.00 3.10; 220-я сд – ст. Сычевка – 18.00 4.10; 303-я сд – станции Павлиново и Спас-Деменск – 18.00 4.10[74]. Перевозка должна была осуществляться с темпом не менее 10 эшелонов в сутки.
Решение о перегруппировке целой армии с важнейшего московского направления лишь на первый взгляд кажется спонтанным и поспешным. Такой вывод можно сделать только с позиций сегодняшнего дня, когда нам известно, что уже через 2 – 3 дня в районах сосредоточения этих дивизий и станций погрузки развернутся ожесточенные бои, и так будет не хватать сил, чтобы остановить мощное наступление противника. Видимо, возможность перегруппировки войск 49-й армии рассматривалась раньше. При этом предусматривалось компенсировать ослабление группировки на Ржевско-Вяземском рубеже за счет выдвижения на него двух дивизий из 33-й и 32-й армий (по другому объяснить факт встречных перевозок невозможно). Об этом говорит следующий факт: оказывается, еще раньше было принято решение о переброске 18-й стрелковой дивизии 33-й армии в полосу 32-й армии в район Сычевка, ст. Новодугинская[75]. Уже 30 сентября к 18.00 головные части этой дивизии прибыли на станцию погрузки в Людиново. К 6.00 2.10 успели отправить 11 эшелонов. К 24.00 2.10 уже отправили 17 эшелонов, продолжалась погрузка 3 эшелонов на станциях Людиново, Ломпать и Ивано-Сергеевск. Для отправки остальных частей требовалось еще 3 эшелона, но в связи с разрушением железнодорожного пути и порыва селекторной связи порожняк не подали[76].
140-я сд (бывшая 13-я дно) также выступила в новый район и с утра 2 октября приступила к приемке участка обороны от 905-го сп 248-й сд и полосы обороны 194-й сд на восточном берегу Днепра. В результате намеченных перегруппировок пришлось растягивать и без того широкий фронт дивизий 31-й и 32-й армий Резервного фронта.
В Генштабе, зная наши низкие возможности по маневру резервами, хорошо представляли, насколько трудно подготовить и осуществить столь массовую переброску сил в короткие сроки. Там, видимо, рассчитывали, что пункты назначения и станции выгрузки можно изменить в любой момент. Что, собственно, и произошло: в 5.30 3 октября было приказано 194-ю и 303-ю стрелковые дивизии сосредоточить в районе Карачев (в полосе Брянского фронта), а 248-ю и 220-ю сд – за Резервным фронтом в районе Белева. Штабу 49-й армии приказали развертываться не в Курске, как первоначально предполагалось, а в Сухиничи.
Этой же ночью в 4 часа 20 минут Ставка ВГК отдает директиву о привлечении со 2 октября для разгрома танковой группировки противника, прорвавшейся в район Глухов, Севск, четырех бомбардировочных авиадивизий дальнего действия и 81-й авиадивизии особого назначения полковника А.Е. Голованова. Командовать этой авиагруппой поручили полковнику Рухле, которому предписывалось 2.10 прибыть в штаб Брянского фронта в распоряжение командующего. Прикрытие боевой работы авиагруппы истребителями возлагалось на командующего ВВС фронта полковника Полынина.
А положение на направлении прорыва противника оказалось намного серьезнее того, что было доложено Сталину. Это видно из распоряжений, отданных командующим войсками фронта в 12.00 1.10 Ермакову:
«а) Удержать рубеж Свесса, Пустогород, Большая Слобода, Ястребщина, Харьковка и далее по р. Клевень. Не допустить распространения противника в направлении Севск, Дмитриев, уничтожая его танки.
б) 42 тбр, которую вам подчиняю с 15.00 1.10, прикрыть рубеж по вост. берегу р. Сев, на участке (иск) Нов. Ямское, севернее Севск (55 км от переднего края обороны. – Л.Л.).
в) На полную мощь использовать минометную группу как во взаимодействии с 42 тбр, так и с другими частями. Боеприпасы для минометной группы высланы в Орел.
г) Ставлю Вас в известность, что в районе ст. Евдокимовка (30 км сев. Севск) сосредоточение к исходу 2.10.41 287 сд и 441 ап РГК»[77].
13-й армии Еременко приказал не допустить развития наступления противника севернее Хильчичи, р. Свига, Каменка, Хутор-Михайловский (в 15 км от переднего края обороны. – Л.Л.). Он потребовал особое внимание уделить левому флангу и обязательно использовать для поражения противника гвардейский минометный дивизион. Удержанием назначенных рубежей командование фронта стремилось локализовать вклинение и создать условия для нанесения контрудара по сходящимся направлениям:
– 13-й армией с севера в направлении Середина-Буда, Хутор-Михайловский, Свесса;
– силами опергруппы с юга в направлении ст. Локоть, Эсмань, Свесса.
Таким образом, вклинившуюся группировку планировалось разгромить наличными силами на левом крыле фронта. Дело в том, что Еременко, исходя из данных разведки, считал, что против левого крыла фронта действует не более двух пехотных дивизий противника при поддержке до 200 танков и бронемашин[78].
Судя по всему, командующий Брянским фронтом был уверен, что противник на севском направлении нанес отвлекающий удар силами одного корпуса и что главный его удар следует ожидать на брянском направлении. Поэтому основные резервы фронта оставались в районе Брянска. Так, 108-я танковая дивизия находилась в резерве фронта в районе Пильшино, Красное в готовности к контратакам совместно с 287-й стрелковой дивизией на Жуковка, Почеп, Погар. В течение трех суток в оперсводках неизменно фигурировала фраза: «резервы фронта – без изменений».
К тому же с утра 1 октября вследствие налетов вражеской авиации на командные пункты фронта и армий на длительное время вышла из строя связь с 3-й и 13-й армиями, группой Ермакова и с Генштабом. Управление войсками левого крыла фронта было парализовано. Нормальную работу узла связи фронта удалось восстановить только к вечеру. Генералу Ермакову в связи с продвижением противника пришлось несколько раз менять место своего командного пункта. В результате налета авиации у него вышли из строя две радиостанции. Опергруппа 1 октября нанесла контрудар, чтобы перекрыть образовавшуюся в обороне брешь. Но эта попытка оказалась безуспешной, поскольку ослабленные потерями части наступали по нескольким направлениям без серьезной танковой и авиационной поддержки. Не имела успеха и контратака силами 6-й и 298-й стрелковых дивизий 13-й армии в направлении Середина-Буда. Поставленная задача оказалась непосильной для выделенных слабых сил, и предпринятые разрозненные контратаки ощутимого успеха не принесли.
Тем не менее Гальдер в своем дневнике отметил:
«1 октября. Танковая группа Гудериана прорвала на своем центральном участке оборону противника на всю глубину и продвинулась на 60 км. Вызывает тревогу положение на правом фланге танковой группы Гудериана. Этот фланг в результате упорных атак противника значительно отстал от наступающего центра. Своим левым флангом танковая группа продвинулась примерно на 20 км в глубину».
И далее: «2-я танковая группа оказалась в тяжелом положении. Она не может вывести из боя свои части, действующие на правом фланге. Одному полку 25-й моторизованной дивизии не удалось оторваться от противника. 9-ю танковую дивизию также пришлось снова ввести в бой, вследствие чего задерживается ее переброска на север. В остальном операция по прорыву фронта противника (численность и группировку сил которого нам удалось своевременно и правильно выявить) развивается успешно» [17]. Гальдер ведет речь о 9-й танковой дивизии 48-го моторизованного корпуса, которую никак не удавалось вывести из боя, чтобы перебросить на направление обозначившегося успеха.
Между тем противник, отразив разрозненные контратаки наших войск на флангах участка прорыва, главными силами танковой группы продолжал развивать наступление силами 24-го мк на Орел. Соединения 47-го мк, захватив к 19 часам Середина-Буда, устремились на север в тыл 13-й армии. При этом две ее дивизии попали в окружение, а передовой отряд противника силою 25 – 30 танков прорвался к ст. Комаричи, что в 60 км северо-восточнее Середина-Буда. Немцы, не встречая серьезного сопротивления, за первые два дня наступления расширили брешь в обороне Брянского фронта до 60 км и продвинулись до 100 км в оперативную глубину, создав условия для глубокого охвата его левого крыла крупными силами танков и мотопехоты. Таким образом, прорвав в районе Севска армейский оборонительный рубеж и перехватив южнее Комаричи железную дорогу Брянск – Льгов, противник завершил прорыв обороны Брянского фронта. Гудериану удалось, в сущности, одним прыжком ворваться в пределы тылового Орловского военного округа. Одновременно 17-я и 18-я танковые дивизии 47-го моторизованного корпуса продвинулись к северу в район Карачева – в тыл не только 13-й армии Городнянского, но и 3-й армии генерал-майора Я.Г. Крейзера.
К исходу 1 октября Еременко убедился, что удар Гудериана не был отвлекающим. Он выдвинул часть фронтового резерва на р. Нерусса, чтобы не допустить продвижения противника в северном направлении. Однако все эти меры успеха не имели, так как перегруппировка осуществлялась слишком медленно, а танковые дивизии противника слишком далеко продвинулись в глубину обороны фронта. Разница в подвижности между вражескими и советскими соединениями стала очевидной с первого дня наступления врага. Прикрыть направление на Орел, по существу, было нечем.
Сталин был весьма озабочен развитием обстановки на орловском направлении. Несомненно, он понимал, что удар здесь не случайность – за ним последуют и другие. Быстрое продвижение Гудериана (в Москве никак не ожидали столь быструю его рокировку после Киева) и поворот его основных сил в тыл Брянского фронта говорили сами за себя. Следовало ожидать симметричный удар навстречу Гудериану. В ставке, несомненно, предвидели это. Но что можно было сделать, кроме как еще раз предупредить командование фронтов? Перестраивать оборону? Это было бы самое худшее решение. Воздержимся от советов задним числом, помня известные слова Ш. Руставели: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».
Под утро 2 октября Еременко снова вызывают для переговоров. В это время командующий фронтом выехал в 13-ю армию, и к аппарату подошел начальник штаба фронта генерал-майор Захаров.
Запись переговоров:
«Т. Сталин: Что у вас делается?
Захаров: 30.9 пр-к утра повел наступление с участка Дубровка, Годуновка, Эсмань в двух направлениях: 1) Середина-Буда, Севск, 2) Эсмань, Пустогород, Севск.
К исходу 1.10 противник захватил Севск полком мотопехоты с танками. 25 – 30 танков прошли Комаричи, идут на Дмитровск-Орловский.
Оцениваю, что всего прорвалось около двух танковых дивизий (250 – 300 танков) и две мотодивизии.
Т. Сталин: Ваши мероприятия?
Захаров: 1. В район Севск введена в бой 42 тбр и в район ст. Евдокимово перебрасывается по желдороге 287 сд; бригада и дивизия имеют задачу задержать и (слова «задержать и» в записи зачеркнуты. – Л.Л.) уничтожить пр-ка, не допуская его распространения восточнее Севск. На место боя для руководства выехал Еременко.
2. Авиации поставлена задача уничтожить пр-ка, прорвавшегося в наш тыл.
3. Договориться с Орловским военным округом, чтобы последний занял рубеж р.р. Пука, Ока в районе Касьяново, использовав для этой цели 447 арт. ПТО полк и стр. полк, дислоцированные в Орле.
4. Непосредственно на фронте на месте прорыва предполагается нанести удар по флангам прорвавшейся группы в общем направлении Хутор-Михайловский, ст. Локоть:
а) с севера – 307 сд, 55 кд, остатками 121 сд из района Середина-Буда в направлении Хутор-Михайловский, Свесса;
б) с юга – из района ст. Локоть 2 гв., 160 сд в общем направлении ст. Локоть, Эсмань, Свесса.
Т. Сталин: Хорошо, действуйте. Вам направляется к 3 – 4.10 две танковые бригады и две стр. дивизии через Орел. Утром 2.10 прилетит тов. Рухле; у него четыре авиадивизии.
Принимайте меры к уничтожению пр-ка.
Захаров: Ясно. В Орел вышлю представителя.
2.10.1941 г. Захаров»[79].
При разговоре присутствовал заместитель начальника штаба фронта полковник Л.М. Сандалов. Позднее он в своих воспоминаниях отметил, что генерал Захаров при докладе Сталину значительно смягчил тяжелое положение фронта. По крайней мере, Захаров, ориентируя командующего 3-й армией генерала Крейзера, сообщил тому, что передовые части противника захватили Севск, прорвалось около 200 танков и моторизованная дивизия, а левый фланг Городнянского смят. Достаточных сил для нанесения контрудара с юга не было. Об опергруппе Ермакова известно было только, что с утра он переходил в Рыльск. Самолетом к нему выслали делегата. В штабе фронта не было данных и о положении 42-й тбр, которую намеревались подчинить Ермакову (это вообще было невозможно осуществить, так как опергруппа была отрезана от основных сил фронта). В журнале боевых действий Брянского фронта приведено содержание разведсводки за 2.10, в которой сделан вывод, что противник наносит главный удар в севско-орловском направлении.
Согласно документам противника, положение на 1 октября было следующим. Танки 4-й танковой дивизии достигли Севска и уже в 11.00 овладели неразрушенным мостом севернее города. На южном берегу р. Клевень противник тщетно пытался атаковать. Атака через р. Клевень южнее Сварков отбита. Части 48-го ак контратакой восстановили положение. Головные части в 25 км северо-восточнее Севск. 2.10 4-я тд в 11.30 овладела Кошелевская. 18-я тд форсировала р. Сев между Севском и Кокушино. К исходу 2 октября на левом фланге 13-й армии противник занял Суземку, Улица и Голубовку (18 км западнее Середина-Буда. – Л.Л.) и тем самым вышел в тыл ее основным силам. Прорыв обороны на левом крыле и продвижение противника в северо-восточном направлении поставили под угрозу устойчивость всего Брянского фронта. Командование фронта и армии просто не успевало реагировать на многочисленные прорывы. Вместо того чтобы немедленно докладывать «наверх» обо всех существенных изменениях в обстановке, штабы придерживались сроков, определенных табелем срочных донесений. В докладах при оценке складывающейся обстановки зачастую просматривается стремление скрыть свои промахи и сгладить их последствия в надежде в скором времени выправить дело. А когда это не удавалось, приходилось обращаться в вышестоящий штаб с просьбами, которые уже ничего изменить не могли. Уже вечером 2 октября командующий Брянским фронтом обратился с просьбой разрешить отвод войск фронта на тыловой рубеж с одновременным ударом по войскам противника, прорвавшимся в тыл. Шапошников категорически отказал Еременко в этом.
По танковым и моторизованным соединениям врага в этот день начали наносить удары четыре бомбардировочные авиадивизии. К ним позже присоединилась 81-я бомбардировочная дивизия. Координировать действия авиации на фронт прибыли командующий ВВС Красной Армии П.Ф. Жигарев и заместитель начальника штаба полковник И.Н. Рухле. Дальние бомбардировщики наносили удары по подходящим резервам противника. Их действия прикрывали истребители фронта. Фронтовая авиация атаковала подвижные соединения противника, прорвавшиеся в наш тыл. К сожалению, наши бомбардировщики действовали группами по три-шесть самолетов и к тому же с больших высот, поэтому эффективность их ударов была невысокой. Это, в частности, отметил Г. Гудериан, находившийся рядом с дорогой, по которой двигались части 3-й танковой дивизии его группы.
Для ликвидации противника, прорвавшегося в районе Глухов, Севск, Ставка 2 октября в 5.20 приказывает сформировать 1-й гвардейский стрелковый корпус в составе 5-й и 6-й гв. стрелковых дивизий, 4-й и 11-й танковых бригад, резервной авиагруппы и полка РС. Корпус должен был сосредоточиться не позднее 5.10 в районе Мценск, Отрада, а придаваемые ему полки ПТО к 2.10 – в г. Орел, чтобы с утра 6.10 быть готовым нанести удар по прорвавшейся группировке противника[80]. Но до этого времени нужно было еще продержаться.
Со 2 октября в сражение на московском направлении вступили главные силы группы армий «Центр». Излагать по дням операции и с достаточной степенью подробности и достоверности события, одновременно происходящие в полосе обороны трех фронтов шириной почти 700 км, невозможно. Поэтому далее они рассматриваются поочередно – в пределах каждого фронта, при этом действия войск сторон увязываются по времени (общий ход боевых действий показан на схеме 10).
Подготовка к отражению наступления врага на московском направлении. Получив сведения о начале наступления врага на орловском направлении и прорыве обороны Брянского фронта, командующие Западным и Резервным фронтами приняли меры по усилению разведки, подготовке войск к отражению ударов противника и ускорению работ по инженерному оборудованию позиций. Поступающие данные говорили о том, что противник готов к переходу в наступление. На р. Десна у Богдановки была установлена работа офицерской рекогносцировочной группы. Радиоразведка Резервного фронта 1 октября установила работу новой радиостанции в районе Рославль, обслуживавшей соединения не ниже корпуса. Это свидетельствовало об усилении противостоящей группировки противника. Наконец, в ночь с 1 на 2 октября в районе Козловки на участке 43-й армии на нашу сторону добровольно перешли три солдата вермахта, чехи по национальности. Один из перебежчиков показал, что в ночь с 29 на 30 сентября саперы 23-й пд выполняли срочный приказ по снятию противотанковых и противопехотных мин и проволочных заграждений на участке Трояново, Лишовка, Козловка. У Заборье противник переправил танки на восточный берег р. Стряна.
В качестве ответной меры в полосе 24-й армии Резервного фронта был усилен состав первого эшелона: к 0.30 1 октября части 139-й стрелковой дивизии (бывшая 9-я дно) сменили батальон 309-й сд. Этот факт был отмечен немецкой разведкой. Была усилена оборона и на левом крыле 43-й армии, в подчинение которой была передана 113-я сд (бывшая 5-я дно). К 5.30 29 сентября она заняла оборону по р. Шуйца и Снопоть на участке Гарь, Сергеевка, Ясная Поляна, перехватив тем самым важное направление на Юхнов. 149-я сд, занимавшая ранее оборону на восточном берегу р. Шуйца, была выдвинута вперед и заняла позиции за боевым порядком 53-й сд. В соединениях 33-й армии приняли меры по увеличению глубины обороны за счет создания вторых эшелонов. Осуществлялась перегруппировка и внутри некоторых соединений и частей. К сожалению, времени для освоения новых рубежей и позиций и создания продуманной системы огня уже не оставалось.
Севернее Духовщины разведка одной из дивизий 19-й армии Западного фронта установила, что в тылу противника ведутся усиленные работы по ремонту полевых дорог в северо-восточном направлении, включая устройство гатей через заболоченные участки местности с привлечением местного населения. В состав фронта со ржевского направления на вяземское в район юго-западнее ст. Вадино перебрасывается 134-я сд. Сюда же 1 октября начали прибывать части 45-й кавалерийской дивизии (на ст. Вадино разгрузились шесть эшелонов). На ст. Дорогобуж[81] разгрузились три эшелона 126-й танковой бригады. С левого берега Днепра на правый выводится 152-я сд. К 13.00 29.09 она сосредоточивается юго-восточнее Сафоново в районе Никитино, Свобода, Тушнево. В это же время в тылу Западного фронта в соответствии с директивой Ставки продолжалась перегруппировка войск 49-й армии. Соединения начали погрузку в эшелоны для убытия на юг – в новые районы предназначения.
Таким образом, основная масса резервов Западного фронта была сосредоточена на вяземском направлении – вдоль автострады. В район Вадино «для непосредственного руководства войсками вадинского направления» 30 сентября выдвинулся заместитель Конева генерал И.В. Болдин с группой командиров штаба фронта. В районе ст. Вадино был развернут вспомогательный пункт управления и узел связи фронта. По своему составу войска опергруппы генерала Болдина были примерно равны армии. Заметим попутно, что немецкая разведка в эти дни отметила, что «русские проявляют повышенную бдительность, на многих участках проводится разведка боем. Противник подтягивает артиллерию и, возможно, войска и пополнение вдоль Смоленской дороги».
Конев по-прежнему опасался удара в направлении Ярцево, Вязьма. И это несмотря на то, что командующий 30-й армией генерал Хоменко считал, что наиболее вероятен удар противника на направлении Пречистое, Канютино. Он оценивал противостоящую армии группировку противника в восемь пехотных дивизий (по оценке фронта – пять), не считая моторизованной и танковой дивизий. Он доложил также, что 250, 242 и 162-я стрелковые дивизии имеют значительные потери в личном составе, малочисленны также 251-я стрелковая и 107-я мотострелковая дивизии, а пополнение не поступает. Поэтому плотность в обороне низкая, нет возможности иметь резервы в составе не менее дивизии. В случае прорыва противника на бельском или канютинском направлениях в глубину обороны парировать его удар будет почти нечем[82].
На основе данных разведки и оперсводки штаба 30-й армии в журнале боевых действий фронта появилась запись: «Следовательно, на фронте 30-й армии можно ожидать, что противник нанесет главный удар и разовьет его в обход с севера нашим укреплениям на р. Вопь и р. Днепр»[83]. Изложено не очень грамотно, но по сути верно. Ведь могли работать разведчики: их данные прямо указывали на вероятное направление вражеского удара. Было установлено, что против восьми дивизий 30-й и 19-й армий немцы развернули 17 своих. В полосах других армий фронта число противостоящих друг другу дивизий было примерно равным[84].
«Еременко: У аппарата Еременко.
Сталин: У аппарата Сталин. Здравствуйте, товарищ Еременко! Доложите обстановку.
Еременко: Здравствуйте, товарищ Сталин. Докладываю обстановку. (Еременко, обещавший Сталину в сентябре уничтожить этого «подлеца Гудериана», на этот раз в разговоре с ним более сдержан. Он повторяет, в сущности, донесение Военного совета фронта, находя обтекаемые формулировки. – Л.Л.).
<...> В результате боя противник потеснил несколько наши части и занял некоторые населенные пункты (выделено мною. – Л.Л.).
121 тбр в результате боя, уничтожив до 18 – 20 танков противника и понеся сама потери, отошла в район Сопич.
150 тбр после боя, нанеся поражение противнику и имея потери, отошла в район Лемешово.
Решил: сгруппировать части 121 и 150 тбр, спустить сюда 42 тбр (так в тексте. Имелось в виду – переместить южнее резервную танковую бригаду. – Л.Л.) и во взаимодействии со стрелковыми частями и кав. группой, которая находится в этом районе, уничтожить группировку противника сначала в направлении группы Ермакова, а затем на левом фланге 13-й армии.
Сталин: Хорошо. Действовали ли РС?
Еременко: Да, действовали. Было дано 9 залпов, еще осталось три залпа. РС нанесли противнику большое поражение. Он последние три дня пытался перейти в наступление, но был отбит (ничем не обоснованное утверждение. – Л.Л.). Принимаю все меры к уничтожению противника. Плохо, что сегодня в районе действий выпал снег и идут дожди, не могут вылетать самолеты и маневрировать колесные машины, в том числе и РС.
Сталин: Как у Вас обстоят дела с самолетами?
Еременко: Есть еще действующих самолетов 100, нет совершенно Ил.
Сталин: Самолетов мы Вам дадим.
Еременко: Спасибо, товарищ Сталин.
Сталин: Как действует гвардейская дивизия? (у «хозяина» была хорошая память, он помнил о злополучной сводке. – Л.Л.).
Еременко: Действует хорошо. Мы ей помогаем. Прошу добавить несколько залпов РС. (Еременко сразу уводит разговор в сторону, умалчивая по вполне понятным причинам, что 2-я гвардейская дивизия, только что получившая это почетное наименование, в бессмысленных атаках на Глухов еще до немецкого наступления потеряла половину своего состава. – Л.Л.).
Сталин: Куда направить залпы РС?
Еременко: В Орел, а оттуда мы их направим куда следует.
Сталин: Необходимо уничтожить противника, перешедшего в наступление.
Еременко: Есть, будет уничтожен.
Сталин: Ну, пожелаю Вам всего хорошего. До свидания.
Еременко: Спасибо. До свидания, товарищ Сталин»[72].
Разговор, продолжавшийся до 2.25, записал старший адъютант командующего войсками Брянского фронта ст. лейтенант Хирных.
Но использовать 42-ю танковую бригаду (единственная часть из резерва фронта, находившаяся на орловском направлении) с целью перекрыть направление на Севск не удалось. Как выяснилось позднее, бригада под командованием генерала Н.И. Воейкова, находившаяся в районе Севска, упустила выгодный момент для нанесения удара во фланг и в тыл прорвавшейся колонне танков и мотопехоты противника, которая проследовала по дороге всего в трех километрах от нее. Еременко по этому поводу высказался недвусмысленно:
«К сожалению, во главе этой бригады стоял совершенно беспечный, тактически неграмотный и безынициативный человек <...>. Он простоял сутки и только потом принял навязанный ему бой со вторыми эшелонами и затем отошел в болотисто-лесистый район, невыгодный для действий танков. Когда я узнал о таких его действиях, я немедленно выехал на место, но тактические ошибки генерала Воейкова исправить полностью было уже поздно»[73]. Но этот красноречивый факт говорит, прежде всего, о потере управления войсками со стороны командования фронта и неумении организовать и вести разведку в своем тылу.
Неожиданно сильный удар противника на орловском направлении и быстрый прорыв обороны дивизий первого эшелона Брянского фронта (назвать это главной полосой обороны язык не поворачивается), несмотря на заверения своего любимца Еременко, весьма обеспокоили Сталина. Он знал им цену. Верховный Главнокомандующий приказал изъять из Резервного фронта 49-ю армию генерал-лейтенанта И.Г. Захаркина и перебросить ее по железной дороге на юг с подчинением ее непосредственно Ставке. Уже в ночь на 1 октября Ставка принимает решение на прикрытие орловского, курского и харьковского направлений в тылу Брянского фронта. Из состава войск Резервного фронта выводятся четыре стрелковые (220, 248, 303 и 194-я сд) и три кавалерийские дивизии (41, 31 и 29-я кд), до этого занимавшие оборону на Ржевско-Вяземском оборонительном рубеже в тылу Западного и Резервного фронтов. Соединения отправлялись по железной дороге в следующие сроки: 194-я сд из района Семлево, начало погрузки – 18.00 2.10; 248-я сд, соответственно – ст. Касня – 18.00 3.10; 220-я сд – ст. Сычевка – 18.00 4.10; 303-я сд – станции Павлиново и Спас-Деменск – 18.00 4.10[74]. Перевозка должна была осуществляться с темпом не менее 10 эшелонов в сутки.
Решение о перегруппировке целой армии с важнейшего московского направления лишь на первый взгляд кажется спонтанным и поспешным. Такой вывод можно сделать только с позиций сегодняшнего дня, когда нам известно, что уже через 2 – 3 дня в районах сосредоточения этих дивизий и станций погрузки развернутся ожесточенные бои, и так будет не хватать сил, чтобы остановить мощное наступление противника. Видимо, возможность перегруппировки войск 49-й армии рассматривалась раньше. При этом предусматривалось компенсировать ослабление группировки на Ржевско-Вяземском рубеже за счет выдвижения на него двух дивизий из 33-й и 32-й армий (по другому объяснить факт встречных перевозок невозможно). Об этом говорит следующий факт: оказывается, еще раньше было принято решение о переброске 18-й стрелковой дивизии 33-й армии в полосу 32-й армии в район Сычевка, ст. Новодугинская[75]. Уже 30 сентября к 18.00 головные части этой дивизии прибыли на станцию погрузки в Людиново. К 6.00 2.10 успели отправить 11 эшелонов. К 24.00 2.10 уже отправили 17 эшелонов, продолжалась погрузка 3 эшелонов на станциях Людиново, Ломпать и Ивано-Сергеевск. Для отправки остальных частей требовалось еще 3 эшелона, но в связи с разрушением железнодорожного пути и порыва селекторной связи порожняк не подали[76].
140-я сд (бывшая 13-я дно) также выступила в новый район и с утра 2 октября приступила к приемке участка обороны от 905-го сп 248-й сд и полосы обороны 194-й сд на восточном берегу Днепра. В результате намеченных перегруппировок пришлось растягивать и без того широкий фронт дивизий 31-й и 32-й армий Резервного фронта.
В Генштабе, зная наши низкие возможности по маневру резервами, хорошо представляли, насколько трудно подготовить и осуществить столь массовую переброску сил в короткие сроки. Там, видимо, рассчитывали, что пункты назначения и станции выгрузки можно изменить в любой момент. Что, собственно, и произошло: в 5.30 3 октября было приказано 194-ю и 303-ю стрелковые дивизии сосредоточить в районе Карачев (в полосе Брянского фронта), а 248-ю и 220-ю сд – за Резервным фронтом в районе Белева. Штабу 49-й армии приказали развертываться не в Курске, как первоначально предполагалось, а в Сухиничи.
Этой же ночью в 4 часа 20 минут Ставка ВГК отдает директиву о привлечении со 2 октября для разгрома танковой группировки противника, прорвавшейся в район Глухов, Севск, четырех бомбардировочных авиадивизий дальнего действия и 81-й авиадивизии особого назначения полковника А.Е. Голованова. Командовать этой авиагруппой поручили полковнику Рухле, которому предписывалось 2.10 прибыть в штаб Брянского фронта в распоряжение командующего. Прикрытие боевой работы авиагруппы истребителями возлагалось на командующего ВВС фронта полковника Полынина.
А положение на направлении прорыва противника оказалось намного серьезнее того, что было доложено Сталину. Это видно из распоряжений, отданных командующим войсками фронта в 12.00 1.10 Ермакову:
«а) Удержать рубеж Свесса, Пустогород, Большая Слобода, Ястребщина, Харьковка и далее по р. Клевень. Не допустить распространения противника в направлении Севск, Дмитриев, уничтожая его танки.
б) 42 тбр, которую вам подчиняю с 15.00 1.10, прикрыть рубеж по вост. берегу р. Сев, на участке (иск) Нов. Ямское, севернее Севск (55 км от переднего края обороны. – Л.Л.).
в) На полную мощь использовать минометную группу как во взаимодействии с 42 тбр, так и с другими частями. Боеприпасы для минометной группы высланы в Орел.
г) Ставлю Вас в известность, что в районе ст. Евдокимовка (30 км сев. Севск) сосредоточение к исходу 2.10.41 287 сд и 441 ап РГК»[77].
13-й армии Еременко приказал не допустить развития наступления противника севернее Хильчичи, р. Свига, Каменка, Хутор-Михайловский (в 15 км от переднего края обороны. – Л.Л.). Он потребовал особое внимание уделить левому флангу и обязательно использовать для поражения противника гвардейский минометный дивизион. Удержанием назначенных рубежей командование фронта стремилось локализовать вклинение и создать условия для нанесения контрудара по сходящимся направлениям:
– 13-й армией с севера в направлении Середина-Буда, Хутор-Михайловский, Свесса;
– силами опергруппы с юга в направлении ст. Локоть, Эсмань, Свесса.
Таким образом, вклинившуюся группировку планировалось разгромить наличными силами на левом крыле фронта. Дело в том, что Еременко, исходя из данных разведки, считал, что против левого крыла фронта действует не более двух пехотных дивизий противника при поддержке до 200 танков и бронемашин[78].
Судя по всему, командующий Брянским фронтом был уверен, что противник на севском направлении нанес отвлекающий удар силами одного корпуса и что главный его удар следует ожидать на брянском направлении. Поэтому основные резервы фронта оставались в районе Брянска. Так, 108-я танковая дивизия находилась в резерве фронта в районе Пильшино, Красное в готовности к контратакам совместно с 287-й стрелковой дивизией на Жуковка, Почеп, Погар. В течение трех суток в оперсводках неизменно фигурировала фраза: «резервы фронта – без изменений».
К тому же с утра 1 октября вследствие налетов вражеской авиации на командные пункты фронта и армий на длительное время вышла из строя связь с 3-й и 13-й армиями, группой Ермакова и с Генштабом. Управление войсками левого крыла фронта было парализовано. Нормальную работу узла связи фронта удалось восстановить только к вечеру. Генералу Ермакову в связи с продвижением противника пришлось несколько раз менять место своего командного пункта. В результате налета авиации у него вышли из строя две радиостанции. Опергруппа 1 октября нанесла контрудар, чтобы перекрыть образовавшуюся в обороне брешь. Но эта попытка оказалась безуспешной, поскольку ослабленные потерями части наступали по нескольким направлениям без серьезной танковой и авиационной поддержки. Не имела успеха и контратака силами 6-й и 298-й стрелковых дивизий 13-й армии в направлении Середина-Буда. Поставленная задача оказалась непосильной для выделенных слабых сил, и предпринятые разрозненные контратаки ощутимого успеха не принесли.
Тем не менее Гальдер в своем дневнике отметил:
«1 октября. Танковая группа Гудериана прорвала на своем центральном участке оборону противника на всю глубину и продвинулась на 60 км. Вызывает тревогу положение на правом фланге танковой группы Гудериана. Этот фланг в результате упорных атак противника значительно отстал от наступающего центра. Своим левым флангом танковая группа продвинулась примерно на 20 км в глубину».
И далее: «2-я танковая группа оказалась в тяжелом положении. Она не может вывести из боя свои части, действующие на правом фланге. Одному полку 25-й моторизованной дивизии не удалось оторваться от противника. 9-ю танковую дивизию также пришлось снова ввести в бой, вследствие чего задерживается ее переброска на север. В остальном операция по прорыву фронта противника (численность и группировку сил которого нам удалось своевременно и правильно выявить) развивается успешно» [17]. Гальдер ведет речь о 9-й танковой дивизии 48-го моторизованного корпуса, которую никак не удавалось вывести из боя, чтобы перебросить на направление обозначившегося успеха.
Между тем противник, отразив разрозненные контратаки наших войск на флангах участка прорыва, главными силами танковой группы продолжал развивать наступление силами 24-го мк на Орел. Соединения 47-го мк, захватив к 19 часам Середина-Буда, устремились на север в тыл 13-й армии. При этом две ее дивизии попали в окружение, а передовой отряд противника силою 25 – 30 танков прорвался к ст. Комаричи, что в 60 км северо-восточнее Середина-Буда. Немцы, не встречая серьезного сопротивления, за первые два дня наступления расширили брешь в обороне Брянского фронта до 60 км и продвинулись до 100 км в оперативную глубину, создав условия для глубокого охвата его левого крыла крупными силами танков и мотопехоты. Таким образом, прорвав в районе Севска армейский оборонительный рубеж и перехватив южнее Комаричи железную дорогу Брянск – Льгов, противник завершил прорыв обороны Брянского фронта. Гудериану удалось, в сущности, одним прыжком ворваться в пределы тылового Орловского военного округа. Одновременно 17-я и 18-я танковые дивизии 47-го моторизованного корпуса продвинулись к северу в район Карачева – в тыл не только 13-й армии Городнянского, но и 3-й армии генерал-майора Я.Г. Крейзера.
К исходу 1 октября Еременко убедился, что удар Гудериана не был отвлекающим. Он выдвинул часть фронтового резерва на р. Нерусса, чтобы не допустить продвижения противника в северном направлении. Однако все эти меры успеха не имели, так как перегруппировка осуществлялась слишком медленно, а танковые дивизии противника слишком далеко продвинулись в глубину обороны фронта. Разница в подвижности между вражескими и советскими соединениями стала очевидной с первого дня наступления врага. Прикрыть направление на Орел, по существу, было нечем.
Сталин был весьма озабочен развитием обстановки на орловском направлении. Несомненно, он понимал, что удар здесь не случайность – за ним последуют и другие. Быстрое продвижение Гудериана (в Москве никак не ожидали столь быструю его рокировку после Киева) и поворот его основных сил в тыл Брянского фронта говорили сами за себя. Следовало ожидать симметричный удар навстречу Гудериану. В ставке, несомненно, предвидели это. Но что можно было сделать, кроме как еще раз предупредить командование фронтов? Перестраивать оборону? Это было бы самое худшее решение. Воздержимся от советов задним числом, помня известные слова Ш. Руставели: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».
Под утро 2 октября Еременко снова вызывают для переговоров. В это время командующий фронтом выехал в 13-ю армию, и к аппарату подошел начальник штаба фронта генерал-майор Захаров.
Запись переговоров:
«Т. Сталин: Что у вас делается?
Захаров: 30.9 пр-к утра повел наступление с участка Дубровка, Годуновка, Эсмань в двух направлениях: 1) Середина-Буда, Севск, 2) Эсмань, Пустогород, Севск.
К исходу 1.10 противник захватил Севск полком мотопехоты с танками. 25 – 30 танков прошли Комаричи, идут на Дмитровск-Орловский.
Оцениваю, что всего прорвалось около двух танковых дивизий (250 – 300 танков) и две мотодивизии.
Т. Сталин: Ваши мероприятия?
Захаров: 1. В район Севск введена в бой 42 тбр и в район ст. Евдокимово перебрасывается по желдороге 287 сд; бригада и дивизия имеют задачу задержать и (слова «задержать и» в записи зачеркнуты. – Л.Л.) уничтожить пр-ка, не допуская его распространения восточнее Севск. На место боя для руководства выехал Еременко.
2. Авиации поставлена задача уничтожить пр-ка, прорвавшегося в наш тыл.
3. Договориться с Орловским военным округом, чтобы последний занял рубеж р.р. Пука, Ока в районе Касьяново, использовав для этой цели 447 арт. ПТО полк и стр. полк, дислоцированные в Орле.
4. Непосредственно на фронте на месте прорыва предполагается нанести удар по флангам прорвавшейся группы в общем направлении Хутор-Михайловский, ст. Локоть:
а) с севера – 307 сд, 55 кд, остатками 121 сд из района Середина-Буда в направлении Хутор-Михайловский, Свесса;
б) с юга – из района ст. Локоть 2 гв., 160 сд в общем направлении ст. Локоть, Эсмань, Свесса.
Т. Сталин: Хорошо, действуйте. Вам направляется к 3 – 4.10 две танковые бригады и две стр. дивизии через Орел. Утром 2.10 прилетит тов. Рухле; у него четыре авиадивизии.
Принимайте меры к уничтожению пр-ка.
Захаров: Ясно. В Орел вышлю представителя.
2.10.1941 г. Захаров»[79].
При разговоре присутствовал заместитель начальника штаба фронта полковник Л.М. Сандалов. Позднее он в своих воспоминаниях отметил, что генерал Захаров при докладе Сталину значительно смягчил тяжелое положение фронта. По крайней мере, Захаров, ориентируя командующего 3-й армией генерала Крейзера, сообщил тому, что передовые части противника захватили Севск, прорвалось около 200 танков и моторизованная дивизия, а левый фланг Городнянского смят. Достаточных сил для нанесения контрудара с юга не было. Об опергруппе Ермакова известно было только, что с утра он переходил в Рыльск. Самолетом к нему выслали делегата. В штабе фронта не было данных и о положении 42-й тбр, которую намеревались подчинить Ермакову (это вообще было невозможно осуществить, так как опергруппа была отрезана от основных сил фронта). В журнале боевых действий Брянского фронта приведено содержание разведсводки за 2.10, в которой сделан вывод, что противник наносит главный удар в севско-орловском направлении.
Согласно документам противника, положение на 1 октября было следующим. Танки 4-й танковой дивизии достигли Севска и уже в 11.00 овладели неразрушенным мостом севернее города. На южном берегу р. Клевень противник тщетно пытался атаковать. Атака через р. Клевень южнее Сварков отбита. Части 48-го ак контратакой восстановили положение. Головные части в 25 км северо-восточнее Севск. 2.10 4-я тд в 11.30 овладела Кошелевская. 18-я тд форсировала р. Сев между Севском и Кокушино. К исходу 2 октября на левом фланге 13-й армии противник занял Суземку, Улица и Голубовку (18 км западнее Середина-Буда. – Л.Л.) и тем самым вышел в тыл ее основным силам. Прорыв обороны на левом крыле и продвижение противника в северо-восточном направлении поставили под угрозу устойчивость всего Брянского фронта. Командование фронта и армии просто не успевало реагировать на многочисленные прорывы. Вместо того чтобы немедленно докладывать «наверх» обо всех существенных изменениях в обстановке, штабы придерживались сроков, определенных табелем срочных донесений. В докладах при оценке складывающейся обстановки зачастую просматривается стремление скрыть свои промахи и сгладить их последствия в надежде в скором времени выправить дело. А когда это не удавалось, приходилось обращаться в вышестоящий штаб с просьбами, которые уже ничего изменить не могли. Уже вечером 2 октября командующий Брянским фронтом обратился с просьбой разрешить отвод войск фронта на тыловой рубеж с одновременным ударом по войскам противника, прорвавшимся в тыл. Шапошников категорически отказал Еременко в этом.
По танковым и моторизованным соединениям врага в этот день начали наносить удары четыре бомбардировочные авиадивизии. К ним позже присоединилась 81-я бомбардировочная дивизия. Координировать действия авиации на фронт прибыли командующий ВВС Красной Армии П.Ф. Жигарев и заместитель начальника штаба полковник И.Н. Рухле. Дальние бомбардировщики наносили удары по подходящим резервам противника. Их действия прикрывали истребители фронта. Фронтовая авиация атаковала подвижные соединения противника, прорвавшиеся в наш тыл. К сожалению, наши бомбардировщики действовали группами по три-шесть самолетов и к тому же с больших высот, поэтому эффективность их ударов была невысокой. Это, в частности, отметил Г. Гудериан, находившийся рядом с дорогой, по которой двигались части 3-й танковой дивизии его группы.
Для ликвидации противника, прорвавшегося в районе Глухов, Севск, Ставка 2 октября в 5.20 приказывает сформировать 1-й гвардейский стрелковый корпус в составе 5-й и 6-й гв. стрелковых дивизий, 4-й и 11-й танковых бригад, резервной авиагруппы и полка РС. Корпус должен был сосредоточиться не позднее 5.10 в районе Мценск, Отрада, а придаваемые ему полки ПТО к 2.10 – в г. Орел, чтобы с утра 6.10 быть готовым нанести удар по прорвавшейся группировке противника[80]. Но до этого времени нужно было еще продержаться.
Со 2 октября в сражение на московском направлении вступили главные силы группы армий «Центр». Излагать по дням операции и с достаточной степенью подробности и достоверности события, одновременно происходящие в полосе обороны трех фронтов шириной почти 700 км, невозможно. Поэтому далее они рассматриваются поочередно – в пределах каждого фронта, при этом действия войск сторон увязываются по времени (общий ход боевых действий показан на схеме 10).
Подготовка к отражению наступления врага на московском направлении. Получив сведения о начале наступления врага на орловском направлении и прорыве обороны Брянского фронта, командующие Западным и Резервным фронтами приняли меры по усилению разведки, подготовке войск к отражению ударов противника и ускорению работ по инженерному оборудованию позиций. Поступающие данные говорили о том, что противник готов к переходу в наступление. На р. Десна у Богдановки была установлена работа офицерской рекогносцировочной группы. Радиоразведка Резервного фронта 1 октября установила работу новой радиостанции в районе Рославль, обслуживавшей соединения не ниже корпуса. Это свидетельствовало об усилении противостоящей группировки противника. Наконец, в ночь с 1 на 2 октября в районе Козловки на участке 43-й армии на нашу сторону добровольно перешли три солдата вермахта, чехи по национальности. Один из перебежчиков показал, что в ночь с 29 на 30 сентября саперы 23-й пд выполняли срочный приказ по снятию противотанковых и противопехотных мин и проволочных заграждений на участке Трояново, Лишовка, Козловка. У Заборье противник переправил танки на восточный берег р. Стряна.
В качестве ответной меры в полосе 24-й армии Резервного фронта был усилен состав первого эшелона: к 0.30 1 октября части 139-й стрелковой дивизии (бывшая 9-я дно) сменили батальон 309-й сд. Этот факт был отмечен немецкой разведкой. Была усилена оборона и на левом крыле 43-й армии, в подчинение которой была передана 113-я сд (бывшая 5-я дно). К 5.30 29 сентября она заняла оборону по р. Шуйца и Снопоть на участке Гарь, Сергеевка, Ясная Поляна, перехватив тем самым важное направление на Юхнов. 149-я сд, занимавшая ранее оборону на восточном берегу р. Шуйца, была выдвинута вперед и заняла позиции за боевым порядком 53-й сд. В соединениях 33-й армии приняли меры по увеличению глубины обороны за счет создания вторых эшелонов. Осуществлялась перегруппировка и внутри некоторых соединений и частей. К сожалению, времени для освоения новых рубежей и позиций и создания продуманной системы огня уже не оставалось.
Севернее Духовщины разведка одной из дивизий 19-й армии Западного фронта установила, что в тылу противника ведутся усиленные работы по ремонту полевых дорог в северо-восточном направлении, включая устройство гатей через заболоченные участки местности с привлечением местного населения. В состав фронта со ржевского направления на вяземское в район юго-западнее ст. Вадино перебрасывается 134-я сд. Сюда же 1 октября начали прибывать части 45-й кавалерийской дивизии (на ст. Вадино разгрузились шесть эшелонов). На ст. Дорогобуж[81] разгрузились три эшелона 126-й танковой бригады. С левого берега Днепра на правый выводится 152-я сд. К 13.00 29.09 она сосредоточивается юго-восточнее Сафоново в районе Никитино, Свобода, Тушнево. В это же время в тылу Западного фронта в соответствии с директивой Ставки продолжалась перегруппировка войск 49-й армии. Соединения начали погрузку в эшелоны для убытия на юг – в новые районы предназначения.
Таким образом, основная масса резервов Западного фронта была сосредоточена на вяземском направлении – вдоль автострады. В район Вадино «для непосредственного руководства войсками вадинского направления» 30 сентября выдвинулся заместитель Конева генерал И.В. Болдин с группой командиров штаба фронта. В районе ст. Вадино был развернут вспомогательный пункт управления и узел связи фронта. По своему составу войска опергруппы генерала Болдина были примерно равны армии. Заметим попутно, что немецкая разведка в эти дни отметила, что «русские проявляют повышенную бдительность, на многих участках проводится разведка боем. Противник подтягивает артиллерию и, возможно, войска и пополнение вдоль Смоленской дороги».
Конев по-прежнему опасался удара в направлении Ярцево, Вязьма. И это несмотря на то, что командующий 30-й армией генерал Хоменко считал, что наиболее вероятен удар противника на направлении Пречистое, Канютино. Он оценивал противостоящую армии группировку противника в восемь пехотных дивизий (по оценке фронта – пять), не считая моторизованной и танковой дивизий. Он доложил также, что 250, 242 и 162-я стрелковые дивизии имеют значительные потери в личном составе, малочисленны также 251-я стрелковая и 107-я мотострелковая дивизии, а пополнение не поступает. Поэтому плотность в обороне низкая, нет возможности иметь резервы в составе не менее дивизии. В случае прорыва противника на бельском или канютинском направлениях в глубину обороны парировать его удар будет почти нечем[82].
На основе данных разведки и оперсводки штаба 30-й армии в журнале боевых действий фронта появилась запись: «Следовательно, на фронте 30-й армии можно ожидать, что противник нанесет главный удар и разовьет его в обход с севера нашим укреплениям на р. Вопь и р. Днепр»[83]. Изложено не очень грамотно, но по сути верно. Ведь могли работать разведчики: их данные прямо указывали на вероятное направление вражеского удара. Было установлено, что против восьми дивизий 30-й и 19-й армий немцы развернули 17 своих. В полосах других армий фронта число противостоящих друг другу дивизий было примерно равным[84].
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента