Страница:
ЕРШОВ. Ах, да!… (открывает.) Прошу.
Входит НЕЗНАКОМЕЦ. Это вежливый молодой человек лет 26, с портфелем.
НЕЗНАКОМЕЦ. Я не опоздал?
КУКУШКИНА. Начинаем. (Встает.) Товарищи… Заседание комитета комсомола…
Гул лебедки. В окне появляется малярная люлька, в ней – кресло, в кресле – СЕМЕНОВ. СЕМЕНОВ останавливает люльку точно против окна и оказывается как бы во главе совещания. ЕРШОВ молча отводит перед ним створки окна.
СЕМЕНОВ (заканчивая фразу Кукушкиной, буднично.) …. считаю открытым.
НЕЗЕНАКОМЕЦ. Очень оригинально. (Присаживается в стороне, внимательно наблюдая за происходящим),
ЕРШОВ (Гоги.) Сбегай-ка, выключи его, чтобы не вскакивать на каждый стук.
ГОГИ. Понимаю. (Выходит.)
СЕМЕНОВ. На повестке у нас такие вопросы. Кукушкина, веди протокол. Первый вопрос. (Читает по бумажке). «Утверждение плана мероприятий на второе полугодие…»
ЕРШОВ прибавляет громкости. Продолжается репортаж из Лужников. Головы членов комитета, как по команде, поворачиваются к телевизору.
СЕМЕНОВ. Второй вопрос… (Читает.)
Идет репортаж.
Входит ГОГИ. ЕРШОВ убавляет звук.
ГОГИ. Порядок.
СЕМЕНОВ (со значением). И наконец – разное!
ДЕВУШКА, ЧЛЕНКОМИТЕТА. Может, с разного и начнем?
СЕМЕНОВ. Нет, не начнем! Для начала предлагаю затвердить характеристику-рекомендацию Попову. Все мы его хорошо знаем… (Попову.) Принес?
ПОПОВ. Черновичок. (Через всю комнату, по рукам, пересылает листок.)
СЕМЕНОВ (бегло просматривает.) Так… Ясно… «Активно участвует…» Все в норме. Против нет? Воздержавшиеся? Значит, единогласно.
КУКУШКИНА. Куда рекомендация-то?
СЕМЕНОВ. Как это куда? Не знаешь, что ли? На луне живешь?
КУКУШКИНА. А, слышала. Но комитету-то объясни!
СЕМЕНОВ. Что тут объяснять? Обычное дело. Товарищ Попов обратился к нам с просьбой дать ему характеристику-рекомендацию в партию. Существует положение: если товарищ член ВЛКСМ, то одну из рекомендаций должен дать ему комитет. Вот мы и даем.
ВТОРАЯ ДЕВУШКА, ЧЛЕН КОМИТЕТА. Что ж, хорошее это дело, когда человек стремится расти над собой. Прочитай. Хоть узнать, что ты о человеке думаешь!
СЕМЕНОВ. Ну, пожалуйста! «Характеристика-рекомендация. Товарищ Попов…» Тут так накарябано! (Попову.) Не мог отдать на машинку?
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. Он сам ее, что ли, сочинил?: Так пусть сам и прочитает.
ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Правильно! Хоть узнать, что человек сам о себе думает! (Попову.) Читайте!
ПОПОВ (с выражением крайнего неудовольствия). А без этого никак нельзя обойтись?
СЕМЕНОВ. Ты же видишь – любознательный народ. Имеет право. Быстренько прочитай, а то мы дольше разговаривать будем!
ПОПОВ (не без вызова), «Характеристика-рекомендация…» На меня. «Товарищ Попов… то есть, я… за время работы проявил себя… то есть, меня…. С положительной стороны. Он… то есть, я… умело руководит молодежными коллективами, активно участвует…» Минуточку! (Достал ручку, дописал), «Очень…» (Семенову.) Нет возражений? «Очень активно участвует в общественной жизни. Принципиален. Скрытен…» (Удивлен.) Скрючен?… Ах, вон оно что – скромен! … Ну и почерк у меня! То есть, у него!… Вывод напрашивается сам: нужно этого товарища – рекомендовать.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Принципиален.
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. Скрючен.
ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Вот странно. Когда такое – про кого-то, так вроде и ничего. А когда человек сам про себя… Можно вопрос? Что вы имеете в виду, когда говорите об участии в общественной жизни? Что-то я не видела вас на наших мероприятиях.
СЕМЕНОВ. Может, не будем открывать прения? Все согласовано – что тут воду толочь! (Девушке.) Если человек по двенадцать часов в сутки не уходит с работы, это, по-твоему, что значит? Значит, он все свое время отдает чему? Стройке! А стройка у нас какая? Значит…. Ясно?
КУКУШКИНА. А все-таки? Пусть приведет пример. Хоть один.
ПОПОВ. Ну, что же ты, Семенов? Приведи. Только поярче.
СЕМЕНОВ. Мало ли что можно привести! Если все вспоминать…
ПОПОВ. Всего не нужно.
СЕМЕНОВ. Ладно. Вот. Однажды… (Пауза.) Нет, это не про него… Вот – прошлым летом было!… (Пауза.) Нетипично… Ага, вспомнил! Однажды я попросил у него в прорабстве бульдозер – воскресник у нас был по благоустройству… (Пауза.)
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. И что?
СЕМЕНОВ. Не дал. Сейчас-сейчас я что-нибудь обязательно вспомню!
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Между прочим, вопрос к нему был, а не к тебе.
СЕМЕНОВ. В самом деле! Расскажи сам, что я за тебя мозги сушу! Один какой-нибудь случай. Но чтобы сразу все вопросы отпали.
ПОПОВ. Ладно, сейчас расскажу. Отпадут. Однажды…
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. В студеную зимнюю пору?
ПОПОВ. Совершенно верно: в студеную зимнюю пору. Я из дому вышел….
ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Был сильный мороз?
СЕМЕНОВ. Серьезней, товарищи! Серьезный же вопрос!
ПОПОВ. Да, был сильный мороз. Гляжу, идет Семенов, тащит в клуб магнитофон, два динамика и коробку с пленками, и весь согнулся, потому что ему тяжело. (Семенову.) Было такое?
СЕМЕНОВ. Было. Что-то припоминаю… смутно.
ПОПОВ. А мне нужно было совсем в другую сторону. Но вижу: надрывается человек на общественной работе, здоровье свое, можно сказать гробит. Мог я пройти мимо? Мог! Но не прошел! Давай, говорю, Семенов, какую-нибудь бандуру, так ибыть – помогу! (Пауза.) И помог.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. И что?
ПОПОВ. И все.
Пауза.
СЕМЕНОВ (быстро.) Я вот что предлагаю: вычеркнуть из рекомендации слово «очень» и затвердить. Договорились?
Пауза.
Ладно, давайте вычеркнем и «активно», хватит просто «участвует». И затвердим. Согласны?
Пауза.
Но нельзя же все вычеркнуть! Если мы даем человеку рекомендацию, в ней обязательно должно быть отражено участие в общественной, так сказать, жизни. Положительно отражено!…
КУКУШКИНА. Знаешь, Валера, когда ты говоришь об общественной жизни, мне все чаще начинает казаться, что никакой такой жизни вообще не существует, что все это – какая-то нелепая игра, в которую все мы играем и делаем вид, что все это важно и нужно…
СЕМЕНОВ. Кукушкина! Ты думай, что говоришь!
КУКУШКИНА (не обращая на него внимания). Ну, а если честно подумать: какое отношение мы имеем к делу? Иногда выйдешь после такого вот заседания, внутри – будто бумаги наелась. Смотришь – еще дома заканчивают. И думаешь: все-таки недаром мы, наверное, эту бумагу жуем, идет все-таки жизнь, движется!
СЕМЕНОВ. Вот это правильное размышление! Именно – недаром!
КУКУШКИНА. А сейчас я и думаю: А может наоборот? Может, не эта наша деятельность помогает двигаться жизни, а жизнь придает нашей игре видимость необходимости и пользы, а?
СЕМЕНОВ. Ну, знаете!…
КУКУШКИНА. И не нужно нам сейчас обижаться на Попова. Что мы для него? «Согласовано!» Как медосмотр для здорового. Ясно: здоров, а тут анализы, мочу в бутылочке – конечно, противно! И хорошо, что он не только откровенно, но и так нагло все это нам объяснил. А то голоснули бы и дальше пошли. А так-то и задумаешься! Прав он? Тогда зачем мы здесь, на что тратим свое и чужое время? В кои-то веки появилось живое дело – Дом молодоженов, а чем кончилось?
СЕМЕНОВ. Мы-то при чем? Приказ руководства, а то не знаешь!
КУКУШКИНА. Молчи, Валера. Все знаю. Знаю, что ты и рта не раскрыл. И никто из нас не раскрыл! Так что лучше помалкивая, а то я сейчас вот этим графином тебе в лоб закатаю!
Пауза.
ЕРШОВ. Не рассмотрит ли пока комитет заявление Гоги Галиева? Вот заявление, а вот и сам Гоги.
СЕМЕНОВ. Слушай, Ершов, нам сейчас не хватает только тебя и твоего Гоги! До первого вопросам еще не дошли!
ЕРШОВ. Тогда принимайте решение: дать Попову рекомендацию, помочь человеку… расти над собой. (Пауза.) Ладно, другое: не давать… Тоже не годится? А какое же третье предложение? Нет его у вас, правильно? А если рассмотрите заявление Гоги – может, и появится.
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА (читает). «Прошу снять меня с учета по причине, что я увольняюсь и уезжаю в город Баку…» Чего тут рассматривать-то?
ЕРШОВ. А почему увольняется Гоги Галиев – не интересно?
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. Да как и большинство таких – надоело, вот и уезжает.
ГОГИ. Почему надоело? Совсем не надоело!
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Денег мало платят?
ГОГИ. Меня деньги не интересуют.
ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Квартиры скоро не обещают?
ГОГИ. Зачем мне квартира? У моего отца в Баку знаете какой дом?
ПОПОВ (Семенову.) Я, пожалуй, пойду. Я объясню, что у тебя загвоздка вышла… или сам объяснишь?
СЕМЕНОВ. Ты, знаешь ли, на меня не дави! Сядь. А то я сам расскажу Медведеву, как ты тут себя вел! Сиди и жди, пока до тебя снова дойдет!
ПОПОВ. Ну, если се же дойдет… (Садится.)
СЕМЕНОВ. Вот что, Гоги, с тобой потом. Перехожу к повестке. Первый вопрос. (Читает.) «Мероприятия комитета комсомола…»
ЕРШОВ возвращается на свое место, прибавляет громкость. Продолжается репортаж. Все оборачиваются к телевизору. Неожиданно подняв от бумаг голову, СЕМЕНОВ обнаруживает, что его никто не слушает. Возмущенно стучит в окно. ЕРШОВ убирает звук.
СЕМЕНОВ. Ты что, сорвать работу решил? Договорились же, что не будешь мешать!
ЕРШОВ. Валера, я тихо. «Спартачок» же с «Динамой»!
СЕМЕНОВ. Да хоть «Кайрат» с «Араратом»! Футбол и заседание – их же и близко ставить нельзя!
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. Это смотря кто играет.
ЕРШОВ. И смотря какая повестка дня.
СЕМЕНОВ (безнадежно махнув рукой), Любая! Все равно футбол перетянет.
ЕРШОВ. Спорим – нет? Согласен? Если не докажу, тут же выселяюсь и отдаю тебе ключ!.. Ну?
СЕМЕНОВ (азартно.) Валяй!
ЕРШОВ (помедлив, негромко). Вношу предложение. «За недостойное поведение, за сознательное оскорбление молодого рабочего – исключить старшего прораба Попова из комсомола. Второе: просить администрацию отстранить его от занимаемой должности как не имеющего морального права руководить молодежными коллективами». (Жене.) Включи-ка, погромче!
ЖЕНЯ до отказа поворачивает регулятор громкости: ревет стадион, восторженно частит комментатор.
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА (вскакивает, подходит к телевизору, убирает звук. Ершову.) За такие слова нужно отвечать.
ЕРШОВ. Я всегда отвечаю за свои слова. (Жене.) Еще раз!
ЖЕНЯ снова на полную громкость включает телевизор.
СЕМЕНОВ. Да вырубите его к черту!
ЕРШОВ (выключил телевизор, Семенову). Спор закончен?
НЕЗНАКОМЕЦ. Очень эффектно!….
ЕРШОВ (Гоги), А теперь расскажи, почему ты увольняешься. Подробно рассказывай.
ГОГИ. Я из Баку. В Баку у меня отец, мать и восемь братьев, все старше меня. Отец мне сказал: «Гоги, если хочешь съездить на север, сейчас поезжай, потому что после армии дома нужно будет работать, дома работы много…»
ВТОРАЯ ДЕВУШКА (неприязненно оглядывая модный и явно дорогой костюм Гоги). Отец-то чем занимается – на базаре торгует?
ГОГИ. Мой отец – заслуженный нефтяник Азербайджана, на Нефтяных Камнях работает. Слышала про такие промыслы?.. (Вежливо.) Ты спросила – я ответил. Теперь я спрашиваю – почему ты молчишь? Я спрашиваю: ты слышала про Нефтяные Камни, где всю жизнь работает мой отец и мои восемь братьев?
КУКУШКИНА. Ну, слышала, слышала она! Дальше давай!
ГОГИ. Хорошо, я приехал сюда, я работаю. Я три раза канаву капал, правильно? А сегодня снова наряд: иди канаву копать, забыли кабель положить. Это работа? Я к нему пришел (показывает на Попова), сказал: разве так правильно? А он мне сказал: не нравится – уезжай в свой Баку. Только он хуже сказал.
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. И дальше что?
ГОГИ. Дальше ничего.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Головы бы им всем поотрывать, нашим проектировщикам! На теплотрассе тоже три раза вход переделывали!
ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Я недавно в журнале читала: один русский инженер, когда по его расчетам штреки какие-то в шахте не сошлись, так от позора он застрелился. Вот как честь инженера ценилась!
ТРЕТИЙ. Ну, если наши инженеры после каждой ошибки начнут стреляться… такая канонада начнется!…
СЕМЕНОВ. А Попов тут при чем? Он, что ли, этот вход проектировал? Или ту канаву?
ЕРШОВ (Гоги). Еще раз расскажи. Не волнуйся.
ГОГИ. Мне говорят: иди канаву копай. Мы ее три раза за полгода копали. Три! Я молчу, да? Мне говорят: снова копай. Я прихожу к нему, говорю: это неправильно! А он мне говорит: не хочешь работать, уезжай в свой Баку!
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Тебе наряды, что ли, за эту канаву плохо закрывали?
ГОГИ. Почему плохо? Нормально.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Но если нормально…
ГОГИ. Ты почему все на деньги сводишь? Отец мне сказал: «Гоги, про деньги нужно думать, когда их нет», Еще он сказал: деньгами ничего нельзя мерить. Если дружбу деньгами мерить – это сделка, так? Если любовь – все знают, что это такое, правильно? А если работа только за деньги, это не работа, это каторга! Так мне сказал отец. И я ему верю.
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА (Попову.) Вы его матом, что ли, шуганули?
ГОГИ. Зачем матом? Нет, просто плохо сказал.
ТРЕТИЙ. Ну-ка вспомни, что он тебе сказал. Слово в слово.
ГОГИ. Он мне сказал: делай, что приказано, а не нравится – убирайся к себе в Баку.
ТРЕТИЙ (Ершову.) И ты предлагаешь за это снять человека с работы? Ну, если наших прорабов за каждое грубое слово с работы снимать… на стройках аукнуться будет не с кем.
ЕРШОВ (Гоги). Расскажи еще раз.
ГОГИ. Я уже два раза рассказывал. Хватит!
ЕРШОВ. Не хватит. Ты же видишь – не слышат!
ЖЕНЯ. Не торопись.
ГОГИ. Ладно, последний раз рассказываю. Меня утром вызвали, говорят: нужно канаву копать. Меня и еще троих, молодые ребята, тоже в армии еще не служили. Мы говорим: мы эту канаву уже три раза копали, что за работа! Бригадир посылает к мастеру, мастер к прорабу. Мы пришли, говорим: мы приехали сюда год-два хорошош поработать, посмотреть, как люди живут, как правильно жить надо, а нас заставляют канаву туда-сюда копать – правильно это? Справедливо? А он мне говорит: делай что приказано, а не нравится – убирайся к себе в Баку! (Попову). Так? Так. Я убираюсь. Вот заявление. Все!
Пауза.
КУКУШКИНА. А остальные?
ГОГИ. Остальные пошли канаву копать.
КУКУШКИНА (Ершову.) Он всегда, что ли, так разговаривает с рабочими?
ЕРШОВ. А одного этого случая мало?
СЕМЕНОВ. И ты предлагаешь исключить его за это из комсомола?
ЕРШОВ. Да.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Но, может, он сгоряча, не подумав, мало ли как бывает, а теперь жалеет?
СЕМЕНОВ (Попову). К тебе вопрос!
ПОПОВ. Я сказал то, что сказал. Если мы каждый раз будем разводить чайные церемонии, так мы никогда станцию не построим. И вообще ничего не построим. У нас и так слишком много болтовни, а дела мало! (Девушке.) Спасибо за защиту, но я в ней не нуждаюсь.
ЖЕНЯ. Послушайте, вы сейчас сказали страшную вещь. Вы сказали, что главное – это построить станцию…
ПОПОВ. А по-вашему – это не так?
ЖЕНЯ. Конечно, не так! Ну, вы сами подумайте: чем будет эта станция через пятнадцать-двадцать лет? Да как для нас сейчас паровоз или самовар – дитя двадцатого века. А мы-то будем жить в двадцать первом! А что будет с Гоги через это же время? И с теми тремя, что пошли канаву копать? По тридцать-тридцать пять им будет, сама зрелость мужчины! И куда же они будут свои силы тратить, если сегодня с ними так обращаться? Новые электростанции будут строить? Нефть на Каспии добывать? Как бы не так! Вот Гоги, например, будет выращивать у себя в теплице помидоры и сюда привозить – продавать.
ГОГИ. Зачем помидоры? Лучше гвоздики.
ЖЕНЯ. Верно! Конечно, лучше гвоздики! По три рубля штука.
ГОГИ. По пять.
ЖЕНЯ. Правильно, по пять! (Попову.) Чувствуете, что вас ждет? Это же разорение. Или вы надеетесь, что без цветов проживете? Нет. Вам будет – под пятьдесят, и если захотите девушкам нравиться, не обойтись без цветов. А ведь обязательно захотите!
ГОГИ. Нет, я ему ни одного цветка не продам! (Подумал), Нет! Я ему скажу: на, бери, бесплатно бери – чтобы ты знал, какой ты человек и какой я человек! Чтобы он потом всю ночь плакал.
Пауза.
ЖЕНЯ (мягко). Вот видите. А вы говорите – станцию важнее всего построить…
ПОПОВ. Детский сад какой-то! (Жене.) Вы в детском саду работаете, я угадал?
ЖЕНЯ. Нет, в школе. И когда мои ребята получают аттестаты, я нарадоваться не могу, какие прекрасные у них глаза, чистые лица, сколько в них любопытства в жизни, доверия! Но когда потом я встречаю их или таких, как они, на улице – полупьяных, темных, сквернословящих, мне кричать хочется: как они могли так быстро перемениться, почему, кто виноват?! Вы, Попов. И такие, как вы. Потому что когда вы оплевываете их работу, вы молодых свободных людей превращаете в рабов, в скотов! (Пауза. Негромко.) Вы– негодяй!
СЕМЕНОВ. Комсомолка Ершова! Я попросил бы держаться в рамках!
ЖЕНЯ. А вы помолчали бы. Вас избрали, чтобы вы защищали интересы молодых рабочих, вам зарплату за это платят. А вы чем занимаетесь? (Показывает на Гоги.) Посмотрите на него! Вам не стыдно?
ЕРШОВ. Предложение есть – голосуй!
СЕМЕНОВ. Предложения могут вносить только члены комитета!
Пауза.
КУКУШКИНА. Предлагаю: за глумление над молодыми рабочими – исключить Попова из комсомола. (Семенову.) Голосуй!
СЕМЕНОВ (неохотно.) Кто «за»? (Считает поднимающиеся руки.) Один… два, три… Шесть… Семь. (Растерян.) Выходит, единогласно?
КУКУШКИНА. А сам – «за»?
СЕМЕНОВ. Я?: Конечно, нет!
КУКУШКИНА. Значит, «против»?
СЕМЕНОВ. Против? Нет, тоже нет.
КУКУШКИНА. Воздержался?
СЕМЕНОВ. Вот именно – воздержался. Мне надо подумать.
КУКУШКИНА. Так и пишу: семь – «за», «против» – нет, воздержался один. Принято большинством. Попов, положите на стол комсомольский билет!
СЕМЕНОВ (поспешно.) Билет может отобрать только райком!
ПОПОВ. Ну, почему? Если товарищи так жаждут крови… (Достает билет и кладет на стол. Семенову.) Сам мне его принесешь. И еще попросишь, чтобы я взял! (Ершову.) С тобой мы тоже еще поговорим! (Вышел.)
СЕМЕНОВ. Заседание комитета считаю закрытым….
ЧЛЕНЫ КОМИТЕТА расходятся. ЕРШОВ, ГОГИ и ЖЕНЯ ставят на место стол и стулья, им помогает НЕЗНАКОМЕЦ. ЕРШОВ закрывает окно и задергивает шторы, не обращая внимания на уныло сидящего в своем кресле СЕМЕНОВА.
ЖЕНЯ. Ну что, Гоги, теперь можно ехать в Баку?
ГОГИ. Теперь – нельзя!..
Стук в дверь.
ЕРШОВ. Открыто!
Стук повторяется.
ЕРШОВ. Кто там?
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Фиалки распускаются на рассвете!
Входит МИТРОФАНОВ. Он переоделся после смены, свеж, бодр.
МИТРОФАНОВ. Вы уже с открытой дверью живете? Фу, даже неинтересно!.. (Подводит Ершова ко второму окну, показывает вниз). Внимательно смотри. Что там?
ЕРШОВ. Ну, машина.
МИТРОФАНОВ. А в машине что?
ЕРШОА. Какая-то мебель.
МИТРОФАНОВ. Это не какая-т мебель. Это – твоя мебель. Ваша. Уяснил? Из магазина позвонили, велели срочно забрать, у них места на складе нет.
ЕРШОВ. Они же сказали – можем забрать в любое время!
МИТРОФАНОВ. В любое – хоть вчера. Но не в любое – через неделю. Куда ее теперь?.. Может сюда?
ЕРШОВ. Сюда?!..
Быстро входит МЕДВЕДЕВ. За ним, чуть поотстав, ПОПОВ.
МЕДВЕДЕВ. Где Семенов?
ЖЕНЯ. У меня такое ощущение, что вы сегодня только и делаете, что входите и спрашиваете, где Семенов. Нет его здесь.
МЕДВЕДЕВ (звонит.) Диспетчер? Срочно найти Семенова и ко мне. (Ершову.) Теперь с тобой. Вот что – пиши заявление. По собственному желанию. И на этом расстанемся – так, пожалуй, будет лучше всего.
ЕРШОВ (жене.) А у меня такое чувство, будто меня сегодня целый день увольняют. Только утром было проще: «Ты уволен!» – и все. А теперь – заявление… Бюрократом становитесь, Роман Степанович, а это нехорошо!
МЕДВЕДЕВ. Второе. Чтобы через десять минут комитет был освобожден. Все. (Пауза.) Что ты меня разглядываешь?
ЕРШОВ. Пытаюсь понять: а как вы все это себе представляете? Вот вы пришли, отдали приказ, а я что? Под козырек – есть? А? (Митрофанову.) Заноси!
МИТРОФАНОВ (высовывается из окна, кому-то свистит, машет). Давай!… (Выходит.)
МЕДВЕДЕВ. Отказываешься освободить помещение?
ЕРШОВ. А вы еще не поняли?
ПОПОВ. Я же вам говорил!…
Дверь распахивается, появляется МИТРОФАНОВ, с ним вместе несколько парней – монтажников из бригады Ершова. Они вносят громоздкий шкаф.
МЕДВЕДЕВ. Это что такое?
МИТРОФАНОВ. Гардероб… извините, не зашибить бы!.. Ставим!… Хорош!…
Выходят. Тотчас двое других парней вкатывают ящик для белья.
МЕДВЕДЕВ. А это еще что?!
ОДИН ИЗ ПАРНЕЙ. Простыни туда складывать… и подушки. Поберегитесь!.. Из свинца его сделали, что ли?…
Ставят, выходят. Следом появляются: стол, тахта, стулья, торшер – комната быстро заполняется мебелью….
МЕДВЕДЕВ (уворачиваясь). Прекратить!… Что за дьявол?!.
Последним входит МИТРОФАНОВ, вносит пуфик, садится на него и облегченно вытирает лоб.
МИТРОФАНОВ. Все!
Пауза.
МЕДВЕДЕВ. Так… Так что же это такое?
ЕРШОВ. Наша мебель. Представляете свою задачу? Мебель выкидывать, нас за руки и за ноги выносить. А мы же брыкаться будем (Жене.) Правда же?
ЖЕНЯ. Еще как!
ЕРШОВ. Пожарников придется звать на подмогу! Чувствуете? Мы присутствуем при рождении легенды: о том, как бывший начальник стройки Медведев выселял каких-то молодоженов из комитета!
МЕДВЕДЕВ. Почему же «бывший»? Это ты бывший бригадир. А я сам намерен первую очередь пустить. И пущу.
ЕРШОВ. Вы в самом деле рассчитываете продержаться до того дня? С вашими-то методами работы с людьми?
МЕДВЕДЕВ. Ну и наглец же ты, Ершов!
ЕРШОВ. А вы…
ГОГИ предупредительно бьет по тарелкам ударной установки. ЕРШОВ оглядывается на Женю, потом подходит к Медведеву и что-то негромко говорит ему на ухо.
МЕДВЕДЕВ. А ты… (Наклоняется к Ершову, шепчет). Понятно?
ЕРШОВ. А вы… (Шепчет).
Телефонный звонок.
ПОПОВ (в трубку.) Совещание.
МЕДВЕДЕВ. А ты… (Что-то говорит на ухо Ершову и тут же отходит в сторону).
ЕРШОВ. А вы… (Оглянувшись на Женю, со вздохом.) Энергичный и решительный руководитель.
МЕДВЕДЕВ. Ты почему так со мной разговариваешь?
ГОГИ. Потому что он вас не боится! Он никакого не боится! Поэтому он свободный человек! Как и я.
МЕДВЕДЕВ. Значит, не будешь писать заявление?
ЕРШОВ. Не буду.
МЕДВЕДЕВ. Не все еще выходит, свои идеи проверил? Есть еще парочка в запасе?
ЕРШОВ. Одна.
МЕДВЕДЕВ. Выкладывай.
ЕРШОВ. Странный вы человек. Пока вас не обложишь как следует, и разговаривать нормально нельзя!
МЕДВЕДЕВ. Без предисловий.
ЕРШОВ. Ладно. Почти все новые дома мы отдаем под рабочие общежития. В среднем по пять квадратных метров на человека: пять у мужа, пять у жены. Почему не дать молодой семье те же десять метров, но вместе – в доме гостиничного типа?
МЕДВЕДЕВ. Для этого и построили Дом молодоженов.
ЕРШОВ. Один из восьми новых?
МЕДВЕДЕВ. А ты сколько хотел?
ЕРШОВ. Шесть. Все восемь!
МЕДВЕДЕВ (звонит.) Нина Петровна? Зайдите в комитет комсомола. (Ершову.) Я смотрю, крупно ты разворачиваешься. Уже и этот кабинет мал? На мой прицеливаешься? Что ж…
Входит НИНА ПЕТРОВНА. В руках у нее карандаш и блокнот.
МЕДВЕДЕВ (показывая на Ершова.) Ваш новый начальник. Вместо меня. ВРИО.
НИНА ПЕТРОВНА. Очень приятно.
МЕДВЕДЕВ (Ершову.) Диктуй. Приказ по «ТЭЦстрою». Что хочешь – полный хозяин. Ну?
ЕРШОВ. «Приказ по ТЭЦстрою»… (Подошел к столу, взял протокол заседания комитета, просматривает.) «За неумение организовать работу без авралов и взрывов…»
НИНА ПЕТРОВНА. Дальше?
ЕРШОВ. «За оскорбительное отношение к молодым строителям…»
НИНА ПЕТРОВНА. Дальше?
ЕРШОВ. «Отстранить старшего прораба Попова от занимаемой должности…»
НИНА ПЕТРОВНА. Основание?
ЕРШОВ. Решение комитета комсомола от сегодняшнего числа.
МЕДВЕДЕВ. Ну-ка, ну-ка, что за решение?
ЕРШОВ (передает ему листок. Нине Петровне). Второе….
МЕДВЕДЕВ. Минутку! (Попову.) Вы сказали, что вам рекомендацию не утвердили, потому, что Ершов всех взбаламутил, а Семенов пошел у него на поводу. А тут написано, что вас исключили из комсомола!
ПОПОВ. Но вы же понимаете, что никакой райком эту филькину грамоту не утвердит. Детский сад это, а не аргументация.
МЕДВЕДЕВ (Ершову.). Почему его исключили?
ЕРШОВ. Там написано.
МЕДВЕДЕВ. Ты меня убеди, если не хочешь, чтобы эта бумажка осталась филькиной грамотой! Вы исключаете из комсомола человека, который завтра, может быть, станет главным инженером стройки – должен же я знать, почему!
ЕРШОВ. Знать – одно, а вмешиваться в решения комитета – совсем другое.
НЕЗНАКОМЕЦ. Очень грамотно сформулировано.
МЕДВЕДЕВ. Что именно?
НЕЗНАКОМЕЦ. Вы можете принять или не принять во внимание ходатайство комитета. Но отменить или утверждать решения – это компетенция комсомольских органов.
МЕДВЕДЕВ. «Семь – «за», «против» – нет, воздержался – один». Кто же это?
НИНА ПЕТРОВНА. Семенов.
ПОПОВ. Просто он один знал, что я буду главным инженером, а остальные не знали.
МЕДВЕДЕВ. Ну, теперь даже я не знаю…
ПОПОВ. Вот как?
МЕДВЕДЕВ. А как бы вы поступили на моем месте? Мне не нужен главный инженер, который с людьми ладить не умеет. Я и сам… достаточно энергичный руководитель… (Ершову.) Что ж, диктуй дальше. Посмотрим, докуда ты развернешься.
ЕРШОВ. Второе. «В плане застройки Нового города предусмотреть строительство домов гостиничного типа…»
НИНА ПЕТРОВНА. Дальше?
ЕРШОВ. «… вместо восьми запроектированных домов».
МЕДВЕДЕВ. Стоп! А теперь самое время подумать. Муж и жена в разных общежитиях – плохо?
ЕРШОВ. Очень плохо.
МЕДВЕДЕВ. А муж, жена и один или два ребенка в десяти метрах гостиничного типа – хорошо? И не год, не два!
ЕРШОВ. Но их можно будет потом переселить.
МЕДВЕДЕВ. Куда – если сейчас, как ты предлагаешь, все деньги в дома гостиничного типа угрохать?.. Молчишь? То-то! А то ты, видно, решил, что выше тебя одни дураки сидят, пять и пять сложить не умеют!.. (Нине Петровне.) Спасибо. Теперь я снова ваш начальник.
Входит НЕЗНАКОМЕЦ. Это вежливый молодой человек лет 26, с портфелем.
НЕЗНАКОМЕЦ. Я не опоздал?
КУКУШКИНА. Начинаем. (Встает.) Товарищи… Заседание комитета комсомола…
Гул лебедки. В окне появляется малярная люлька, в ней – кресло, в кресле – СЕМЕНОВ. СЕМЕНОВ останавливает люльку точно против окна и оказывается как бы во главе совещания. ЕРШОВ молча отводит перед ним створки окна.
СЕМЕНОВ (заканчивая фразу Кукушкиной, буднично.) …. считаю открытым.
НЕЗЕНАКОМЕЦ. Очень оригинально. (Присаживается в стороне, внимательно наблюдая за происходящим),
ЕРШОВ (Гоги.) Сбегай-ка, выключи его, чтобы не вскакивать на каждый стук.
ГОГИ. Понимаю. (Выходит.)
СЕМЕНОВ. На повестке у нас такие вопросы. Кукушкина, веди протокол. Первый вопрос. (Читает по бумажке). «Утверждение плана мероприятий на второе полугодие…»
ЕРШОВ прибавляет громкости. Продолжается репортаж из Лужников. Головы членов комитета, как по команде, поворачиваются к телевизору.
СЕМЕНОВ. Второй вопрос… (Читает.)
Идет репортаж.
Входит ГОГИ. ЕРШОВ убавляет звук.
ГОГИ. Порядок.
СЕМЕНОВ (со значением). И наконец – разное!
ДЕВУШКА, ЧЛЕНКОМИТЕТА. Может, с разного и начнем?
СЕМЕНОВ. Нет, не начнем! Для начала предлагаю затвердить характеристику-рекомендацию Попову. Все мы его хорошо знаем… (Попову.) Принес?
ПОПОВ. Черновичок. (Через всю комнату, по рукам, пересылает листок.)
СЕМЕНОВ (бегло просматривает.) Так… Ясно… «Активно участвует…» Все в норме. Против нет? Воздержавшиеся? Значит, единогласно.
КУКУШКИНА. Куда рекомендация-то?
СЕМЕНОВ. Как это куда? Не знаешь, что ли? На луне живешь?
КУКУШКИНА. А, слышала. Но комитету-то объясни!
СЕМЕНОВ. Что тут объяснять? Обычное дело. Товарищ Попов обратился к нам с просьбой дать ему характеристику-рекомендацию в партию. Существует положение: если товарищ член ВЛКСМ, то одну из рекомендаций должен дать ему комитет. Вот мы и даем.
ВТОРАЯ ДЕВУШКА, ЧЛЕН КОМИТЕТА. Что ж, хорошее это дело, когда человек стремится расти над собой. Прочитай. Хоть узнать, что ты о человеке думаешь!
СЕМЕНОВ. Ну, пожалуйста! «Характеристика-рекомендация. Товарищ Попов…» Тут так накарябано! (Попову.) Не мог отдать на машинку?
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. Он сам ее, что ли, сочинил?: Так пусть сам и прочитает.
ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Правильно! Хоть узнать, что человек сам о себе думает! (Попову.) Читайте!
ПОПОВ (с выражением крайнего неудовольствия). А без этого никак нельзя обойтись?
СЕМЕНОВ. Ты же видишь – любознательный народ. Имеет право. Быстренько прочитай, а то мы дольше разговаривать будем!
ПОПОВ (не без вызова), «Характеристика-рекомендация…» На меня. «Товарищ Попов… то есть, я… за время работы проявил себя… то есть, меня…. С положительной стороны. Он… то есть, я… умело руководит молодежными коллективами, активно участвует…» Минуточку! (Достал ручку, дописал), «Очень…» (Семенову.) Нет возражений? «Очень активно участвует в общественной жизни. Принципиален. Скрытен…» (Удивлен.) Скрючен?… Ах, вон оно что – скромен! … Ну и почерк у меня! То есть, у него!… Вывод напрашивается сам: нужно этого товарища – рекомендовать.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Принципиален.
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. Скрючен.
ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Вот странно. Когда такое – про кого-то, так вроде и ничего. А когда человек сам про себя… Можно вопрос? Что вы имеете в виду, когда говорите об участии в общественной жизни? Что-то я не видела вас на наших мероприятиях.
СЕМЕНОВ. Может, не будем открывать прения? Все согласовано – что тут воду толочь! (Девушке.) Если человек по двенадцать часов в сутки не уходит с работы, это, по-твоему, что значит? Значит, он все свое время отдает чему? Стройке! А стройка у нас какая? Значит…. Ясно?
КУКУШКИНА. А все-таки? Пусть приведет пример. Хоть один.
ПОПОВ. Ну, что же ты, Семенов? Приведи. Только поярче.
СЕМЕНОВ. Мало ли что можно привести! Если все вспоминать…
ПОПОВ. Всего не нужно.
СЕМЕНОВ. Ладно. Вот. Однажды… (Пауза.) Нет, это не про него… Вот – прошлым летом было!… (Пауза.) Нетипично… Ага, вспомнил! Однажды я попросил у него в прорабстве бульдозер – воскресник у нас был по благоустройству… (Пауза.)
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. И что?
СЕМЕНОВ. Не дал. Сейчас-сейчас я что-нибудь обязательно вспомню!
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Между прочим, вопрос к нему был, а не к тебе.
СЕМЕНОВ. В самом деле! Расскажи сам, что я за тебя мозги сушу! Один какой-нибудь случай. Но чтобы сразу все вопросы отпали.
ПОПОВ. Ладно, сейчас расскажу. Отпадут. Однажды…
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. В студеную зимнюю пору?
ПОПОВ. Совершенно верно: в студеную зимнюю пору. Я из дому вышел….
ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Был сильный мороз?
СЕМЕНОВ. Серьезней, товарищи! Серьезный же вопрос!
ПОПОВ. Да, был сильный мороз. Гляжу, идет Семенов, тащит в клуб магнитофон, два динамика и коробку с пленками, и весь согнулся, потому что ему тяжело. (Семенову.) Было такое?
СЕМЕНОВ. Было. Что-то припоминаю… смутно.
ПОПОВ. А мне нужно было совсем в другую сторону. Но вижу: надрывается человек на общественной работе, здоровье свое, можно сказать гробит. Мог я пройти мимо? Мог! Но не прошел! Давай, говорю, Семенов, какую-нибудь бандуру, так ибыть – помогу! (Пауза.) И помог.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. И что?
ПОПОВ. И все.
Пауза.
СЕМЕНОВ (быстро.) Я вот что предлагаю: вычеркнуть из рекомендации слово «очень» и затвердить. Договорились?
Пауза.
Ладно, давайте вычеркнем и «активно», хватит просто «участвует». И затвердим. Согласны?
Пауза.
Но нельзя же все вычеркнуть! Если мы даем человеку рекомендацию, в ней обязательно должно быть отражено участие в общественной, так сказать, жизни. Положительно отражено!…
КУКУШКИНА. Знаешь, Валера, когда ты говоришь об общественной жизни, мне все чаще начинает казаться, что никакой такой жизни вообще не существует, что все это – какая-то нелепая игра, в которую все мы играем и делаем вид, что все это важно и нужно…
СЕМЕНОВ. Кукушкина! Ты думай, что говоришь!
КУКУШКИНА (не обращая на него внимания). Ну, а если честно подумать: какое отношение мы имеем к делу? Иногда выйдешь после такого вот заседания, внутри – будто бумаги наелась. Смотришь – еще дома заканчивают. И думаешь: все-таки недаром мы, наверное, эту бумагу жуем, идет все-таки жизнь, движется!
СЕМЕНОВ. Вот это правильное размышление! Именно – недаром!
КУКУШКИНА. А сейчас я и думаю: А может наоборот? Может, не эта наша деятельность помогает двигаться жизни, а жизнь придает нашей игре видимость необходимости и пользы, а?
СЕМЕНОВ. Ну, знаете!…
КУКУШКИНА. И не нужно нам сейчас обижаться на Попова. Что мы для него? «Согласовано!» Как медосмотр для здорового. Ясно: здоров, а тут анализы, мочу в бутылочке – конечно, противно! И хорошо, что он не только откровенно, но и так нагло все это нам объяснил. А то голоснули бы и дальше пошли. А так-то и задумаешься! Прав он? Тогда зачем мы здесь, на что тратим свое и чужое время? В кои-то веки появилось живое дело – Дом молодоженов, а чем кончилось?
СЕМЕНОВ. Мы-то при чем? Приказ руководства, а то не знаешь!
КУКУШКИНА. Молчи, Валера. Все знаю. Знаю, что ты и рта не раскрыл. И никто из нас не раскрыл! Так что лучше помалкивая, а то я сейчас вот этим графином тебе в лоб закатаю!
Пауза.
ЕРШОВ. Не рассмотрит ли пока комитет заявление Гоги Галиева? Вот заявление, а вот и сам Гоги.
СЕМЕНОВ. Слушай, Ершов, нам сейчас не хватает только тебя и твоего Гоги! До первого вопросам еще не дошли!
ЕРШОВ. Тогда принимайте решение: дать Попову рекомендацию, помочь человеку… расти над собой. (Пауза.) Ладно, другое: не давать… Тоже не годится? А какое же третье предложение? Нет его у вас, правильно? А если рассмотрите заявление Гоги – может, и появится.
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА (читает). «Прошу снять меня с учета по причине, что я увольняюсь и уезжаю в город Баку…» Чего тут рассматривать-то?
ЕРШОВ. А почему увольняется Гоги Галиев – не интересно?
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. Да как и большинство таких – надоело, вот и уезжает.
ГОГИ. Почему надоело? Совсем не надоело!
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Денег мало платят?
ГОГИ. Меня деньги не интересуют.
ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Квартиры скоро не обещают?
ГОГИ. Зачем мне квартира? У моего отца в Баку знаете какой дом?
ПОПОВ (Семенову.) Я, пожалуй, пойду. Я объясню, что у тебя загвоздка вышла… или сам объяснишь?
СЕМЕНОВ. Ты, знаешь ли, на меня не дави! Сядь. А то я сам расскажу Медведеву, как ты тут себя вел! Сиди и жди, пока до тебя снова дойдет!
ПОПОВ. Ну, если се же дойдет… (Садится.)
СЕМЕНОВ. Вот что, Гоги, с тобой потом. Перехожу к повестке. Первый вопрос. (Читает.) «Мероприятия комитета комсомола…»
ЕРШОВ возвращается на свое место, прибавляет громкость. Продолжается репортаж. Все оборачиваются к телевизору. Неожиданно подняв от бумаг голову, СЕМЕНОВ обнаруживает, что его никто не слушает. Возмущенно стучит в окно. ЕРШОВ убирает звук.
СЕМЕНОВ. Ты что, сорвать работу решил? Договорились же, что не будешь мешать!
ЕРШОВ. Валера, я тихо. «Спартачок» же с «Динамой»!
СЕМЕНОВ. Да хоть «Кайрат» с «Араратом»! Футбол и заседание – их же и близко ставить нельзя!
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. Это смотря кто играет.
ЕРШОВ. И смотря какая повестка дня.
СЕМЕНОВ (безнадежно махнув рукой), Любая! Все равно футбол перетянет.
ЕРШОВ. Спорим – нет? Согласен? Если не докажу, тут же выселяюсь и отдаю тебе ключ!.. Ну?
СЕМЕНОВ (азартно.) Валяй!
ЕРШОВ (помедлив, негромко). Вношу предложение. «За недостойное поведение, за сознательное оскорбление молодого рабочего – исключить старшего прораба Попова из комсомола. Второе: просить администрацию отстранить его от занимаемой должности как не имеющего морального права руководить молодежными коллективами». (Жене.) Включи-ка, погромче!
ЖЕНЯ до отказа поворачивает регулятор громкости: ревет стадион, восторженно частит комментатор.
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА (вскакивает, подходит к телевизору, убирает звук. Ершову.) За такие слова нужно отвечать.
ЕРШОВ. Я всегда отвечаю за свои слова. (Жене.) Еще раз!
ЖЕНЯ снова на полную громкость включает телевизор.
СЕМЕНОВ. Да вырубите его к черту!
ЕРШОВ (выключил телевизор, Семенову). Спор закончен?
НЕЗНАКОМЕЦ. Очень эффектно!….
ЕРШОВ (Гоги), А теперь расскажи, почему ты увольняешься. Подробно рассказывай.
ГОГИ. Я из Баку. В Баку у меня отец, мать и восемь братьев, все старше меня. Отец мне сказал: «Гоги, если хочешь съездить на север, сейчас поезжай, потому что после армии дома нужно будет работать, дома работы много…»
ВТОРАЯ ДЕВУШКА (неприязненно оглядывая модный и явно дорогой костюм Гоги). Отец-то чем занимается – на базаре торгует?
ГОГИ. Мой отец – заслуженный нефтяник Азербайджана, на Нефтяных Камнях работает. Слышала про такие промыслы?.. (Вежливо.) Ты спросила – я ответил. Теперь я спрашиваю – почему ты молчишь? Я спрашиваю: ты слышала про Нефтяные Камни, где всю жизнь работает мой отец и мои восемь братьев?
КУКУШКИНА. Ну, слышала, слышала она! Дальше давай!
ГОГИ. Хорошо, я приехал сюда, я работаю. Я три раза канаву капал, правильно? А сегодня снова наряд: иди канаву копать, забыли кабель положить. Это работа? Я к нему пришел (показывает на Попова), сказал: разве так правильно? А он мне сказал: не нравится – уезжай в свой Баку. Только он хуже сказал.
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА. И дальше что?
ГОГИ. Дальше ничего.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Головы бы им всем поотрывать, нашим проектировщикам! На теплотрассе тоже три раза вход переделывали!
ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Я недавно в журнале читала: один русский инженер, когда по его расчетам штреки какие-то в шахте не сошлись, так от позора он застрелился. Вот как честь инженера ценилась!
ТРЕТИЙ. Ну, если наши инженеры после каждой ошибки начнут стреляться… такая канонада начнется!…
СЕМЕНОВ. А Попов тут при чем? Он, что ли, этот вход проектировал? Или ту канаву?
ЕРШОВ (Гоги). Еще раз расскажи. Не волнуйся.
ГОГИ. Мне говорят: иди канаву копай. Мы ее три раза за полгода копали. Три! Я молчу, да? Мне говорят: снова копай. Я прихожу к нему, говорю: это неправильно! А он мне говорит: не хочешь работать, уезжай в свой Баку!
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Тебе наряды, что ли, за эту канаву плохо закрывали?
ГОГИ. Почему плохо? Нормально.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Но если нормально…
ГОГИ. Ты почему все на деньги сводишь? Отец мне сказал: «Гоги, про деньги нужно думать, когда их нет», Еще он сказал: деньгами ничего нельзя мерить. Если дружбу деньгами мерить – это сделка, так? Если любовь – все знают, что это такое, правильно? А если работа только за деньги, это не работа, это каторга! Так мне сказал отец. И я ему верю.
ТРЕТИЙ ЧЛЕН КОМИТЕТА (Попову.) Вы его матом, что ли, шуганули?
ГОГИ. Зачем матом? Нет, просто плохо сказал.
ТРЕТИЙ. Ну-ка вспомни, что он тебе сказал. Слово в слово.
ГОГИ. Он мне сказал: делай, что приказано, а не нравится – убирайся к себе в Баку.
ТРЕТИЙ (Ершову.) И ты предлагаешь за это снять человека с работы? Ну, если наших прорабов за каждое грубое слово с работы снимать… на стройках аукнуться будет не с кем.
ЕРШОВ (Гоги). Расскажи еще раз.
ГОГИ. Я уже два раза рассказывал. Хватит!
ЕРШОВ. Не хватит. Ты же видишь – не слышат!
ЖЕНЯ. Не торопись.
ГОГИ. Ладно, последний раз рассказываю. Меня утром вызвали, говорят: нужно канаву копать. Меня и еще троих, молодые ребята, тоже в армии еще не служили. Мы говорим: мы эту канаву уже три раза копали, что за работа! Бригадир посылает к мастеру, мастер к прорабу. Мы пришли, говорим: мы приехали сюда год-два хорошош поработать, посмотреть, как люди живут, как правильно жить надо, а нас заставляют канаву туда-сюда копать – правильно это? Справедливо? А он мне говорит: делай что приказано, а не нравится – убирайся к себе в Баку! (Попову). Так? Так. Я убираюсь. Вот заявление. Все!
Пауза.
КУКУШКИНА. А остальные?
ГОГИ. Остальные пошли канаву копать.
КУКУШКИНА (Ершову.) Он всегда, что ли, так разговаривает с рабочими?
ЕРШОВ. А одного этого случая мало?
СЕМЕНОВ. И ты предлагаешь исключить его за это из комсомола?
ЕРШОВ. Да.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Но, может, он сгоряча, не подумав, мало ли как бывает, а теперь жалеет?
СЕМЕНОВ (Попову). К тебе вопрос!
ПОПОВ. Я сказал то, что сказал. Если мы каждый раз будем разводить чайные церемонии, так мы никогда станцию не построим. И вообще ничего не построим. У нас и так слишком много болтовни, а дела мало! (Девушке.) Спасибо за защиту, но я в ней не нуждаюсь.
ЖЕНЯ. Послушайте, вы сейчас сказали страшную вещь. Вы сказали, что главное – это построить станцию…
ПОПОВ. А по-вашему – это не так?
ЖЕНЯ. Конечно, не так! Ну, вы сами подумайте: чем будет эта станция через пятнадцать-двадцать лет? Да как для нас сейчас паровоз или самовар – дитя двадцатого века. А мы-то будем жить в двадцать первом! А что будет с Гоги через это же время? И с теми тремя, что пошли канаву копать? По тридцать-тридцать пять им будет, сама зрелость мужчины! И куда же они будут свои силы тратить, если сегодня с ними так обращаться? Новые электростанции будут строить? Нефть на Каспии добывать? Как бы не так! Вот Гоги, например, будет выращивать у себя в теплице помидоры и сюда привозить – продавать.
ГОГИ. Зачем помидоры? Лучше гвоздики.
ЖЕНЯ. Верно! Конечно, лучше гвоздики! По три рубля штука.
ГОГИ. По пять.
ЖЕНЯ. Правильно, по пять! (Попову.) Чувствуете, что вас ждет? Это же разорение. Или вы надеетесь, что без цветов проживете? Нет. Вам будет – под пятьдесят, и если захотите девушкам нравиться, не обойтись без цветов. А ведь обязательно захотите!
ГОГИ. Нет, я ему ни одного цветка не продам! (Подумал), Нет! Я ему скажу: на, бери, бесплатно бери – чтобы ты знал, какой ты человек и какой я человек! Чтобы он потом всю ночь плакал.
Пауза.
ЖЕНЯ (мягко). Вот видите. А вы говорите – станцию важнее всего построить…
ПОПОВ. Детский сад какой-то! (Жене.) Вы в детском саду работаете, я угадал?
ЖЕНЯ. Нет, в школе. И когда мои ребята получают аттестаты, я нарадоваться не могу, какие прекрасные у них глаза, чистые лица, сколько в них любопытства в жизни, доверия! Но когда потом я встречаю их или таких, как они, на улице – полупьяных, темных, сквернословящих, мне кричать хочется: как они могли так быстро перемениться, почему, кто виноват?! Вы, Попов. И такие, как вы. Потому что когда вы оплевываете их работу, вы молодых свободных людей превращаете в рабов, в скотов! (Пауза. Негромко.) Вы– негодяй!
СЕМЕНОВ. Комсомолка Ершова! Я попросил бы держаться в рамках!
ЖЕНЯ. А вы помолчали бы. Вас избрали, чтобы вы защищали интересы молодых рабочих, вам зарплату за это платят. А вы чем занимаетесь? (Показывает на Гоги.) Посмотрите на него! Вам не стыдно?
ЕРШОВ. Предложение есть – голосуй!
СЕМЕНОВ. Предложения могут вносить только члены комитета!
Пауза.
КУКУШКИНА. Предлагаю: за глумление над молодыми рабочими – исключить Попова из комсомола. (Семенову.) Голосуй!
СЕМЕНОВ (неохотно.) Кто «за»? (Считает поднимающиеся руки.) Один… два, три… Шесть… Семь. (Растерян.) Выходит, единогласно?
КУКУШКИНА. А сам – «за»?
СЕМЕНОВ. Я?: Конечно, нет!
КУКУШКИНА. Значит, «против»?
СЕМЕНОВ. Против? Нет, тоже нет.
КУКУШКИНА. Воздержался?
СЕМЕНОВ. Вот именно – воздержался. Мне надо подумать.
КУКУШКИНА. Так и пишу: семь – «за», «против» – нет, воздержался один. Принято большинством. Попов, положите на стол комсомольский билет!
СЕМЕНОВ (поспешно.) Билет может отобрать только райком!
ПОПОВ. Ну, почему? Если товарищи так жаждут крови… (Достает билет и кладет на стол. Семенову.) Сам мне его принесешь. И еще попросишь, чтобы я взял! (Ершову.) С тобой мы тоже еще поговорим! (Вышел.)
СЕМЕНОВ. Заседание комитета считаю закрытым….
ЧЛЕНЫ КОМИТЕТА расходятся. ЕРШОВ, ГОГИ и ЖЕНЯ ставят на место стол и стулья, им помогает НЕЗНАКОМЕЦ. ЕРШОВ закрывает окно и задергивает шторы, не обращая внимания на уныло сидящего в своем кресле СЕМЕНОВА.
ЖЕНЯ. Ну что, Гоги, теперь можно ехать в Баку?
ГОГИ. Теперь – нельзя!..
Стук в дверь.
ЕРШОВ. Открыто!
Стук повторяется.
ЕРШОВ. Кто там?
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Фиалки распускаются на рассвете!
Входит МИТРОФАНОВ. Он переоделся после смены, свеж, бодр.
МИТРОФАНОВ. Вы уже с открытой дверью живете? Фу, даже неинтересно!.. (Подводит Ершова ко второму окну, показывает вниз). Внимательно смотри. Что там?
ЕРШОВ. Ну, машина.
МИТРОФАНОВ. А в машине что?
ЕРШОА. Какая-то мебель.
МИТРОФАНОВ. Это не какая-т мебель. Это – твоя мебель. Ваша. Уяснил? Из магазина позвонили, велели срочно забрать, у них места на складе нет.
ЕРШОВ. Они же сказали – можем забрать в любое время!
МИТРОФАНОВ. В любое – хоть вчера. Но не в любое – через неделю. Куда ее теперь?.. Может сюда?
ЕРШОВ. Сюда?!..
Быстро входит МЕДВЕДЕВ. За ним, чуть поотстав, ПОПОВ.
МЕДВЕДЕВ. Где Семенов?
ЖЕНЯ. У меня такое ощущение, что вы сегодня только и делаете, что входите и спрашиваете, где Семенов. Нет его здесь.
МЕДВЕДЕВ (звонит.) Диспетчер? Срочно найти Семенова и ко мне. (Ершову.) Теперь с тобой. Вот что – пиши заявление. По собственному желанию. И на этом расстанемся – так, пожалуй, будет лучше всего.
ЕРШОВ (жене.) А у меня такое чувство, будто меня сегодня целый день увольняют. Только утром было проще: «Ты уволен!» – и все. А теперь – заявление… Бюрократом становитесь, Роман Степанович, а это нехорошо!
МЕДВЕДЕВ. Второе. Чтобы через десять минут комитет был освобожден. Все. (Пауза.) Что ты меня разглядываешь?
ЕРШОВ. Пытаюсь понять: а как вы все это себе представляете? Вот вы пришли, отдали приказ, а я что? Под козырек – есть? А? (Митрофанову.) Заноси!
МИТРОФАНОВ (высовывается из окна, кому-то свистит, машет). Давай!… (Выходит.)
МЕДВЕДЕВ. Отказываешься освободить помещение?
ЕРШОВ. А вы еще не поняли?
ПОПОВ. Я же вам говорил!…
Дверь распахивается, появляется МИТРОФАНОВ, с ним вместе несколько парней – монтажников из бригады Ершова. Они вносят громоздкий шкаф.
МЕДВЕДЕВ. Это что такое?
МИТРОФАНОВ. Гардероб… извините, не зашибить бы!.. Ставим!… Хорош!…
Выходят. Тотчас двое других парней вкатывают ящик для белья.
МЕДВЕДЕВ. А это еще что?!
ОДИН ИЗ ПАРНЕЙ. Простыни туда складывать… и подушки. Поберегитесь!.. Из свинца его сделали, что ли?…
Ставят, выходят. Следом появляются: стол, тахта, стулья, торшер – комната быстро заполняется мебелью….
МЕДВЕДЕВ (уворачиваясь). Прекратить!… Что за дьявол?!.
Последним входит МИТРОФАНОВ, вносит пуфик, садится на него и облегченно вытирает лоб.
МИТРОФАНОВ. Все!
Пауза.
МЕДВЕДЕВ. Так… Так что же это такое?
ЕРШОВ. Наша мебель. Представляете свою задачу? Мебель выкидывать, нас за руки и за ноги выносить. А мы же брыкаться будем (Жене.) Правда же?
ЖЕНЯ. Еще как!
ЕРШОВ. Пожарников придется звать на подмогу! Чувствуете? Мы присутствуем при рождении легенды: о том, как бывший начальник стройки Медведев выселял каких-то молодоженов из комитета!
МЕДВЕДЕВ. Почему же «бывший»? Это ты бывший бригадир. А я сам намерен первую очередь пустить. И пущу.
ЕРШОВ. Вы в самом деле рассчитываете продержаться до того дня? С вашими-то методами работы с людьми?
МЕДВЕДЕВ. Ну и наглец же ты, Ершов!
ЕРШОВ. А вы…
ГОГИ предупредительно бьет по тарелкам ударной установки. ЕРШОВ оглядывается на Женю, потом подходит к Медведеву и что-то негромко говорит ему на ухо.
МЕДВЕДЕВ. А ты… (Наклоняется к Ершову, шепчет). Понятно?
ЕРШОВ. А вы… (Шепчет).
Телефонный звонок.
ПОПОВ (в трубку.) Совещание.
МЕДВЕДЕВ. А ты… (Что-то говорит на ухо Ершову и тут же отходит в сторону).
ЕРШОВ. А вы… (Оглянувшись на Женю, со вздохом.) Энергичный и решительный руководитель.
МЕДВЕДЕВ. Ты почему так со мной разговариваешь?
ГОГИ. Потому что он вас не боится! Он никакого не боится! Поэтому он свободный человек! Как и я.
МЕДВЕДЕВ. Значит, не будешь писать заявление?
ЕРШОВ. Не буду.
МЕДВЕДЕВ. Не все еще выходит, свои идеи проверил? Есть еще парочка в запасе?
ЕРШОВ. Одна.
МЕДВЕДЕВ. Выкладывай.
ЕРШОВ. Странный вы человек. Пока вас не обложишь как следует, и разговаривать нормально нельзя!
МЕДВЕДЕВ. Без предисловий.
ЕРШОВ. Ладно. Почти все новые дома мы отдаем под рабочие общежития. В среднем по пять квадратных метров на человека: пять у мужа, пять у жены. Почему не дать молодой семье те же десять метров, но вместе – в доме гостиничного типа?
МЕДВЕДЕВ. Для этого и построили Дом молодоженов.
ЕРШОВ. Один из восьми новых?
МЕДВЕДЕВ. А ты сколько хотел?
ЕРШОВ. Шесть. Все восемь!
МЕДВЕДЕВ (звонит.) Нина Петровна? Зайдите в комитет комсомола. (Ершову.) Я смотрю, крупно ты разворачиваешься. Уже и этот кабинет мал? На мой прицеливаешься? Что ж…
Входит НИНА ПЕТРОВНА. В руках у нее карандаш и блокнот.
МЕДВЕДЕВ (показывая на Ершова.) Ваш новый начальник. Вместо меня. ВРИО.
НИНА ПЕТРОВНА. Очень приятно.
МЕДВЕДЕВ (Ершову.) Диктуй. Приказ по «ТЭЦстрою». Что хочешь – полный хозяин. Ну?
ЕРШОВ. «Приказ по ТЭЦстрою»… (Подошел к столу, взял протокол заседания комитета, просматривает.) «За неумение организовать работу без авралов и взрывов…»
НИНА ПЕТРОВНА. Дальше?
ЕРШОВ. «За оскорбительное отношение к молодым строителям…»
НИНА ПЕТРОВНА. Дальше?
ЕРШОВ. «Отстранить старшего прораба Попова от занимаемой должности…»
НИНА ПЕТРОВНА. Основание?
ЕРШОВ. Решение комитета комсомола от сегодняшнего числа.
МЕДВЕДЕВ. Ну-ка, ну-ка, что за решение?
ЕРШОВ (передает ему листок. Нине Петровне). Второе….
МЕДВЕДЕВ. Минутку! (Попову.) Вы сказали, что вам рекомендацию не утвердили, потому, что Ершов всех взбаламутил, а Семенов пошел у него на поводу. А тут написано, что вас исключили из комсомола!
ПОПОВ. Но вы же понимаете, что никакой райком эту филькину грамоту не утвердит. Детский сад это, а не аргументация.
МЕДВЕДЕВ (Ершову.). Почему его исключили?
ЕРШОВ. Там написано.
МЕДВЕДЕВ. Ты меня убеди, если не хочешь, чтобы эта бумажка осталась филькиной грамотой! Вы исключаете из комсомола человека, который завтра, может быть, станет главным инженером стройки – должен же я знать, почему!
ЕРШОВ. Знать – одно, а вмешиваться в решения комитета – совсем другое.
НЕЗНАКОМЕЦ. Очень грамотно сформулировано.
МЕДВЕДЕВ. Что именно?
НЕЗНАКОМЕЦ. Вы можете принять или не принять во внимание ходатайство комитета. Но отменить или утверждать решения – это компетенция комсомольских органов.
МЕДВЕДЕВ. «Семь – «за», «против» – нет, воздержался – один». Кто же это?
НИНА ПЕТРОВНА. Семенов.
ПОПОВ. Просто он один знал, что я буду главным инженером, а остальные не знали.
МЕДВЕДЕВ. Ну, теперь даже я не знаю…
ПОПОВ. Вот как?
МЕДВЕДЕВ. А как бы вы поступили на моем месте? Мне не нужен главный инженер, который с людьми ладить не умеет. Я и сам… достаточно энергичный руководитель… (Ершову.) Что ж, диктуй дальше. Посмотрим, докуда ты развернешься.
ЕРШОВ. Второе. «В плане застройки Нового города предусмотреть строительство домов гостиничного типа…»
НИНА ПЕТРОВНА. Дальше?
ЕРШОВ. «… вместо восьми запроектированных домов».
МЕДВЕДЕВ. Стоп! А теперь самое время подумать. Муж и жена в разных общежитиях – плохо?
ЕРШОВ. Очень плохо.
МЕДВЕДЕВ. А муж, жена и один или два ребенка в десяти метрах гостиничного типа – хорошо? И не год, не два!
ЕРШОВ. Но их можно будет потом переселить.
МЕДВЕДЕВ. Куда – если сейчас, как ты предлагаешь, все деньги в дома гостиничного типа угрохать?.. Молчишь? То-то! А то ты, видно, решил, что выше тебя одни дураки сидят, пять и пять сложить не умеют!.. (Нине Петровне.) Спасибо. Теперь я снова ваш начальник.