Шлюзовая дверь открылась. Появилась Рики Херндон, несколько запыхавшаяся.
— Пришло новое сообщение из дома, — сказала она резко. Ее голос звучал странно. — Они получили наш ответный луч и передали информацию, которую вы запрашивали.
— Я скоро буду, — сказал Бордман, — только получу здесь кое-какую информацию.
Он снова одел свою одежду и вскоре последовал за ней.
— Результаты из дома отвратительные, — сказала Рики, когда горы поднялись со всех сторон вокруг них. — Кен сказал, что они хуже, чем он думал. Уменьшение солнечной постоянной больше, чем мы могли предполагать.
— Понятно, — ответил Бордман задумчиво.
— Это абсурд! — гневно воскликнула Рики. — Все время существовали солнечные пятна и цикличность образования солнечных пятен — я учила это в школе. Я изучала четырехлетний цикл и семилетний цикл и все остальные прочие. Они должны были предвидеть, они должны были просчитать заранее! Сейчас они говорят, что шестидесятилетний цикл совпал со статридцатилетним циклом вперемешку со всеми прочими… Что пользы от ученых, если они не могут по-человечески сделать свою работу и двадцать миллионов человек должны погибнуть?
Бордман не считал себя ученым, но поморщился. Рики продолжала изливать бессильную ярость, пока они пробирались по скользкому льду. Ее дыхание образовало густое облако вокруг ее плеч, а комбинезон покрылся инеем. Так быстро конденсировалась влага.
Он подхватил ее, когда она поскользнулась.
— Но они победят все это! — сказала Рики, с некой злой гордостью. — Они принялись строить новые посадочные ловушки. Сотни ловушек! Не для приземления кораблей, а для выкачивания энергии из ионосферы! Они рассчитали что одна ловушка размером с корабль может поддержать в достаточно теплом состоянии три квадратных мили земли, чтобы на ней можно было существовать. Они устанавливают их над улицами городов и прикрывают сверху снегом для изоляции. Затем они разобьют теплицы на улицах и создадут гидропонные теплицы. Они боятся, что не успеют сделать достаточно, чтобы спасти всех, но они будут пытаться!
Бордман сжал кулаки в карманах своего просторного комбинезона.
— Ну? — спросила Рики. — Неужели не сработает?
— Нет.
— А почему?
— Я только что снимал показания. Вольтаж и проводимость части атмосферы из которой мы качаем энергию зависит от ионизации. Когда падает интенсивность солнечного света, падает и вольтаж, как впрочем и проводимость. И труднее с меньшим количеством энергии добраться до высоты, где можно снова качать энергию — и снова вольтаж понизится.
— Ничего больше не говорите! — воскликнула Рики. — Ни единого слова!
Бордман замолчал. Они спустились с последнего небольшого холмика и миновали отверстие шахты, огромный туннель, высверленный прямо в горе. Заглянув вовнутрь они увидели два ряда ярких лампочек уходящих в самое сердце каменного монстра.
Они почти добрались до поселения, когда Рики сказала измученным голосом:
— Насколько все плохо?
— Очень, — признался Бордман. — У нас здесь условия которые наступят на вашей планете через двести дней. Честно сказать мы можем выкачать в пять раз меньше энергии чем они могут попытаться получить на Лени-2.
Рики плотнее стиснула зубы.
— Пошли, — сказала она.
Ионизация упала здесь на десять процентов, — сказал Бордман. — Это значит, что вольтаж уменьшится еще сильнее. И так далее. И сопротивление начинает расти. Когда им понадобится основное количество энергии, на вашей планете, они просто не смогут выкачать ее больше, чем мы сейчас. А этого будет недостаточно.
Они достигли поселения. К шлюзу кабинета Херндона вели ступеньки. Они были свободны ото льда, потому что все дорожки в поселении подогревались чтобы убрать с ним наледь. Бордман сделал мысленный расчет.
В шлюзе, теплый воздух тут же начал клубиться. Рики воскликнула обиженно: — Ты хоть можешь нормально все объяснить?
— Мы обычно получаем впятеро меньше энергии, чем можно выкачать в вашем мире, — сказал он. — Мы сейчас получаем, скажем, шестьдесят процентов от нормального. И это количество снизится до одной десятой, того, что они рассчитывают получить когда действительно наступят холода. Она падает в девять раз быстрее. Одна ловушка не обогреет три квадратных мили города. Скорее одну треть. Но…
— Хуже не может быть, — сказала Рики приглушенным голосом. — Так ведь? Тогда что пользы сооружать ловушки?
Бордман не ответил.
Внутренняя дверь шлюза открылась. Херндон сидел за своим столом еще бледнее, чем был слушая голоса исходящие из динамика. Он барабанил пальцами по столу, совершенно не обращая внимания на вошедших. Наконец он в отчаянии взглянул на Бордмана.
— Она сказала тебе? — спросил он глухим голосом. — Они надеются спасти хотя бы половину населения. Во всяком случае всех детей…
— Они не смогут, — с горечью сказала Рики.
— Лучше иди расшифруй новое послание, которое недавно пришло, — сказал ее брат. — Нужно узнать, что они нам сообщают.
Рики вышла из кабинета. Бордман расстегнул свой комбинезон. И сказал:
— Большая часть колонии еще не знает, что происходит. Во всяком случае оператор ловушки. Но они скоро узнают.
— Мы известим всех обычным путем, — ответил Херндон. — Хотя я бы предпочел, чтобы они ничего не знали. Невелико удовольствие тащить на своих плечах такой груз. Я… бы не хотел сообщать им об этом прямо сейчас.
— Совсем наоборот! — настаивал Бордман. — Они должны все узнать прямо сейчас! Ты должен будешь отдавать приказы и они должны понимать, насколько эти приказы важны.
Херндон выглядел так словно его оставили надежды.
— Что толку, что-либо делать? — Когда Бордман нахмурился, он добавил:
— Серьезно, какая в том польза? С тобой будет все в порядке. Корабль Надзора заберет тебя отсюда. Он прибудет не потому что знает, что нечто не в порядке, а потому что твоя работа практически закончена. Но это не принесет никакой пользы! Для них будет чистым безумием приземлиться на нашей планете! Они не смогут спасти никого кроме нескольких десятков человек, а остальные двадцать миллионов умрут. Он мог бы предложить захватить кого-нибудь из нас, но я не думаю, что многие из наших согласятся. Я бы не согласился. И не думаю, что согласится Рики.
— Я не понимаю…
— К тому же мы здесь, — продолжал Херндон. — И нас невозможно перевезти домой. Хуже того. У нас здесь, чтобы выжить нет абсолютно никаких шансов! Ты единственный, кто избегнет нашей участи. Я все подсчитал и согласно кривой снижения солнечной постоянной… Я получил те же цифры, что и они сообщили нам… невозможно жить ниже точки замерзания кислорода, а когда это произойдет он уйдет из атмосферы. Мы не имеем оборудования, чтобы просто выдержать даже нынешние условия, а оборудование получить неоткуда. Да и нет такого оборудования которое позволило бы нам выжить! Во всяком случае, максимальный холод продлится около двух тысяч наших дней — шесть земных лет. И останется запасы холода в океанах и ледяных глыбах. Только через двадцать лет наш дом снова станет нормальным по температуре, и приблизительно через такое же время и здесь. Если какой-то смысл пытаться выжить — точнее просто существовать — целых двадцать лет, прежде чем планета снова станет пригодной для обитания?
Бордман сказал раздраженно:
— Не будь глупцом! Тебе не приходило в голову что эта планета отличная экспериментальная станция, находящаяся на двести дней вперед от твоего мира, где следует пытаться найти пути обуздать стихию? Если мы не сможем здесь, то не сможем нигде.
Херндон сказал:
— Ты можешь назвать нечто, что можно было бы попробовать здесь?
— Да, — буркнул Бордман. — Я хочу чтобы все обогреватели дорожек и ступеней были отключены. Они используют энергию, чтобы путь был свободным ото льда и никто не мог поскользнуться. Я хочу сберечь это тепло!
Херндон сказал: — И когда ты сэкономишь энергию, что ты будешь с ней делать?
— Я начну обогревать подземное пространство! — воскликнул Бордман. — Я буду складировать тепло в шахте! Я хочу использовать все обогревательные приборы, которые мы сможем задействовать, чтобы нагреть камни. Я хочу использовать каждый киловатт ловушки и прогреть гору изнутри, а для прогрева понадобится максимум энергии. Я хочу чтобы самая глубокая часть шахты нагрелась так, что туда невозможно было войти! Мы, естественно, потеряем множество тепла. Это не одно и тоже, что сохранять электроэнергию. Но мы можем начать складировать тепло сейчас и чем больше мы его соберем, тем его больше останется на наши нужды!
Херндон задумался. Наконец он тихо присвистнул.
— Ты знаешь, а это идея… — Он посмотрел вверх. — У нас на планете есть использованные полости от нефти рядом с полюсами. Не слишком экономично разрабатывать их. Просверленные отверстия позволяют парам нефти конденсироваться. Они получают нефть не беспокоя шельф. И потом пещера стоит теплой многие годы! Фермеры насыпают там землю и выращивают пищу, когда вокруг лед. Они могут сберечь тепло у нас на планете!
Затем его голос стал тише.
— Но они не смогут согревать поверхность под городами. Им понадобится вся энергия, которая только есть для строительства крыш…
Бордман буркнул:
— Да, если они строят все как положено. Но в то время когда они закончат это будет бесполезно. Ионизация у нас падает. Но им нет необходимости строить ловушки, которые будут потом бесполезны. Они могут разложить кабеля на земле и поднять их в воздух вертолетами. Им ведь не нужно принимать корабли, к примеру, им просто нужно получать энергию! Они могут даже использовать энергию для подъема вертолетов! Конечно, могут быть и аварии, к примеру, когда будет сильный верхний ветер. Но это не так уж страшно. Они могут загонять тепло под землю, уйти под крыши и выращивать пищу для спасения жизней. Но что еще?
Херндон снова вздрогнул. Его глаза перестали быть пустыми и безжизненными.
— Я отдам приказы для отключения дорожек. И немедленно сообщу то, что ты предложил к нам. Им это понравится.
Он с уважением посмотрел на Бордмана.
— Я думаю, ты знаешь, что я думаю сейчас, — сказал он.
Бордман покраснел. Он чувствовал, что Херндон невероятно восхищен. Херндон не понимал, что устройство не спасет всех. Это просто уменьшит размеры катастрофы. Но не сможет предотвратить ее.
— Это может быть сделано, — сказал он. — Но предстоит сделать еще кое-что.
— Тогда сообщи, что следует сделать, — сказал Херндон, — и все будет сделано! Я отправлю Рики передать по пульсирующему коду, о котором ты нам сообщил, все что ты сказал нам и она передаст все немедленно.
Он встал.
— Я не объяснял ничего о коде! — заявил Бордман. — Она самостоятельно раскодировала его, когда услышала мою идею.
— Пусть будет так, — сказал Херндон. — Я пошлю ее немедленно.
Он поспешно вышел из кабинета. «Так», — подумал Бордман раздраженно,
— «и возникает репутация! Во всяком случае, я свою уже заработал». Его собственная реакция была совершенно противоположной. Если люди на Лани-2 используют вертолеты для создания проволочных ловушек в атмосфере, они смогут обогреть массу подземного камня и земли. Они могут устроить настоящие резервуары дающего жизнь тепла под своими городами. Они могут придумать как тепло из-под земли будет использоваться лишь на нужды. «Но…»
Через двести дней — условия как на колонизируемой планете. Затем две тысячи дней минимального тепла. Затем очень медленное возвращение в нормальное состояние; к нормальной температуре, задолго после того, как солнце снова станет таким же ярким как обычно. Они не смогут заготовить достаточно тепла на такой долгий срок. Это невозможно. А по иронии судьбы, охлаждая лед и создавая ледники планета может сама по себе сохранять холод.
Кроме того наступят чудовищные штормы и бураны, когда условия на Лани-2 станут похуже. Проволочные ловушки можно будет использовать все реже и реже и каждый раз они будут собирать все меньше энергии чем раньше. Их эффективность будет падать быстрее, чем потребность в этой эффективности расти.
Бордман ощутил еще более глубокую депрессию, когда рассмотрел все факты. Его предложение было бессмысленно. Оно действительно сработает и на очень малую долю процента и на короткое время будет подходящим на внутренней планете. Но если смотреть в перспективе, то эффект будет равен нулю.
Он был поражен тем, что Херндон воспринимает его предложения с таким восторгом. Херндон сообщит Рики, что он настоящее чудо. Она может быть, хотя бы в душе — согласится с этим. Но он не был чудом. Трюк с поддержкой ловушки в воздухе был не нов. Он использовался на Сариле для подпитки энергией гигантской помпы, освобождающей от польдера, который сформировался внутри кольца различно ориентированных островов.
«Все, что я знаю», — с горечью подумал Бордман, — «это то, что кто-то показал мне или я прочел об этом в книгах. И никто не написал и тем более не показал, что делать в подобных случаях!»
Он подошел к столу Херндона. Херндон составил новый график наблюдения за солнечной постоянной, проверяя результаты присланные с родной планеты. Это было типичная кривая отмечающая совпадающие циклические изменения. Кривая состояла из серии изгибов, которые совпали по фазе. Хотя бы это можно было бы рассчитать!
Бордман нахмурившись взялся за карандаш. Его пальцы быстро выводили формулы и заполняли графы. Результат был именно таким как он и предполагал в худших опасениях. Изменение яркости солнца Луни было не настолько велико, чтобы это могло быть замечено на Кенте-4 — ближайшем обитаемом мире, когда свет доберется дотуда через четыре года. Лани никогда не будет отмечена, как изменчивая звезда, потому что изменения яркости и тепла будут продолжаться минуту. Формула для расчета планетной температуры дело не простое. Среди факторов квадраты и кубы вариативности. Кроме того, к сожалению тепло излучаемое солнечной фотосферой варьируется не квадратно и кубически, а как четвертая сила рассчитываемая по абсолютной температуре.
Расчеты Бордмана не были просто теорией. Она родилась от наблюдений за Солнцем, которая сохраняла, единственная в галактике солнечную постоянную в течении трехсот лет. Остальные его размышления базировались на наблюдениях за Землей. Большинство сведений собранных о Земле подтверждало, что она тоже отличается стабильностью. И не могло быть сомнений об их похожести, потому что Солнце и Лани были звездами одного типа и практически одинаковых размеров.
Используя формулы для нынешней ситуации, Бордман постепенно пришел к выводу что в этом ледяном мире температура будет падать постепенно, до тех пор пока СО2 не вымерзнет из атмосферы. И когда это случится температура упадет настолько что не будет особой разницы между температурой на планете и температурой открытого космоса. Ведь именно двуокись углерода отвечает за парниковый эффект, и помогает регулировать температуру, как в парниках, где солнечный свет теплее, чем снаружи.
Но скоро парниковый эффект исчезнет в мире-колонии. А когда он исчезнет на внутренней планете…
Бордман обнаружил, что раздумывает: «Что произойдет, если Рики откажется лететь, когда прибудет корабль Надзора, придется подать в отставку. Я так и сделаю если придется остаться. И я никуда не отправлюсь, разве что она отправится со мной».
— Если вы хотите пойти, то не возражаю, — сказал Бордман не слишком грациозно.
Он подождал пока Рики оденет свой массивный комбинезон, который необходимо было одевать даже днем чтобы выйти наружу и который вряд ли был уже необходим по ночам. На ней были ботинки с подогревом толщина подошв которых достигала дюйма скрепленные с цельными штанами комбинезона. А поверх одета плотная заполненная воздухом туника с пухом закрывавшая руки.
— Никто не сможет выйти наружу ночью, — сказала она когда они вместе вышли в шлюз.
— Мне придется, — сказал он. — Я хочу кое-что найти.
Наружная дверь открылась и он вышел наружу. Он подал ей руку, потому что ступеньки и дорожка уже больше не обогревались. Сейчас она была покрыта толстым слоем измороси, больше похожей не на снег а на белый микроскопически размолотый порошок — очень маленькие ледяные кристаллы выпавшие из воздуха в невероятно холодную ночь.
Здесь не было луны, правда покрытые льдом горы слабо светились. Жилища-соты выстроившиеся ровными рядами темнели на фоне снега. Стояла тишина, ничто не шевелилось создавалось ощущение древнего покоя. Ни единого дуновения ветерка. Ничто не шевелилось, ничто не жило. Тишина была такой что звенели барабанные перепонки.
Бордман задрал голову и смотрел на небо долгое время. Ничего. Он посмотрел вниз на Рики.
— Посмотрите на небо, — приказал он.
Она взглянула вверх. И посмотрела на него. Но когда она подняла взгляд выше, то чуть не вскрикнула. Небо было заполнено звездами самых разных видов и форм. И самые яркие были звезды, какими она их никогда не видела. Так же ка солнце днем было окружено гало — бледные фантомы солнц, выстроившиеся рядом с настоящим — так отдаленные яркие солнца сверкали в центре кольца образованного вокруг них. Они больше не производили впечатление одиноких точек. Они отличались формами и глаза инстинктивно искали самый сложный узор в котором было больше всего артефактов.
— О — как красиво! — мягко воскликнула Рики.
— Смотрите! — настаивал он. — Продолжайте смотреть!
Она продолжала смотреть, доверяя ему, вертя головой из стороны в сторону. Это был вид, который просто невозможно себе представить. Каждый оттенок и каждый цвет, всех возможных уровней и яркости. И были группы звезд которые почти образовывали треугольники, но неправильные. Были звезды похожие на розы, которые почти сформировали арку. И были узоры похожие на линии почти сформировавшие прямоугольники и многоугольники, но не соединившиеся в своих призрачных линиях.
— Это прекрасно, — сказала Рики. — Но что я должна увидеть?
— Ищите то, чего здесь нет, — приказал он.
Она принялась смотреть дальше, на звезды но не замечала ничего необычного. Звезды заполнили все черное пространство неба, и в этом пространстве нельзя было найти ни единого темного пятнышка, все было заполнено их светом. Но это было вполне нормально. И лишь где-то вдалеке мелькал сероватый свет, мерцая и затухая. Он исчезал. И она сообразила.
— Северное сияние исчезло! — воскликнула она.
— Именно так, — сказал Бордман. — Здесь всегда были северные сияния. Похоже, что виноваты в этом мы. Я думал, что было неплохо побыстрее собрать в резервуар всю энергию. Мы могли бы сообразить. Но мы не можем позволить этого.
— Я видела его, когда мы впервые приземлились, — согласилась Рики. — Это было незабываемое зрелище. Оно происходило каждую ночь. Но снаружи, не в жилище было слишком холодно. И каждый раз, я говорила себе, что посмотрю на него завтра, и так продолжалось на следующий день. Так я и не насмотрелась на него.
Бордман не сводил глаз с того места где был сероватый свет. И он вспоминал, что предыдущие ночные игрища призрачных цветов были потрясающими.
— Северное сияние, — сказал он, — происходит в очень ограниченном верхнем слое воздуха, на высоте в семьдесят-девяносто миль, когда Бог знает откуда взявшиеся лучи солнца проходят через этот слой, пересекая магнитное поле планеты. Феномен игры ионов северного сияния. Мы используем ионосферу гораздо ниже того места, где оно происходит, но мне кажется, что именно мы виноваты в его отсутствии!
— Мы? — воскликнула шокированная Рики. — Мы, люди?
— Мы срываем ионы с их привычного места, — сказал он мрачно, — то же что делает солнечный свет днем. Видимо мы отобрали у северного сияния его энергию.
Рики молчала. Бордман смотрел вверх. И покачал головой.
— Видимо так и есть, — сказал он излишне спокойным голосом. — Мы черпали немного энергии в сравнении с тем что приходило. Но ионизация обладает ультрафиолетовым эффектом. Атмосферные газы не так-то легко ионизировать. Кроме всего прочего, если солнечная постоянная несколько уменьшится, то это может означать чудовищное уменьшение ультрафиолетовой части спектра — а именно это образует ионы кислорода, водорода и азота. Уменьшение ионизации должно быть в пятьдесят раз больше, чем падение солнечной постоянной. А мы вычерпываем энергию из того малого, что у нас имеется.
Рики стояла неподвижно. Холод был чудовищным. Если бы был еще и ветер то вынести его было бы невозможно. Но воздух был неподвижен. Тем не менее холод был настолько силен, что жгло внутри ноздрей и даже в груди чувствовался холод при вдохе. Даже через комбинезон чувствовалось ледяное дыхание мороза.
— Я начал, — сказал Бордман, — подозревать, что я идиот. Или, может быть оптимист. Это может быть одно и то же. Я предполагал, что энергия, которую мы черпаем будет исчезать быстрее, чем будет расти нужда в этой энергии. Но если мы уничтожили северное сияние, то значит мы уже добрались до дна бочки. И это оказалась намного более мелкая бочка, чем кто-либо предполагал.
И снова все замерло. Рики стояла не раскрывая рта. «Когда она поймет, что это значит», — мрачно подумал Бордман, — «она не будет с таким уважением относится ко мне. Я был идиотом на что-то надеясь. И она сейчас видит это».
— Я думала, — сказала Рики, — что ты говоришь о том, что мы не сможем сохранить тепло достаточное для жизни в шахте.
— А мы и не сможем, — согласился Бордман, — не набрать его достаточно много, не сохранить его надолго. И кроме того его будет недостаточно.
— Значит мы не проживем так долго, как рассчитывает Кен?
— Конечно нет, — сказал Бордман. — Он надеется, что мы сможем открыть какие-то приспособления, которые могут быть полезны на Лани-2. Но мы потеряем энергию, которую могли бы получить от ловушки задолго до того, как новые ловушки станут бесполезными. Мы начнем пользоваться резервной энергией гораздо раньше. Это будет сделано — задолго до того как нам действительно понадобится жизненно важное тепло.
Зубы Рики начали стучать.
— Это звучит так, словно я напугана, — раздраженно сказала она, — ничего подобного! И если ты хочешь, то с этой поры я буду вести себя так как ведешь себя ты. Я не буду горевать ни о ком, а они будут слишком заняты, чтобы горевать обо мне… Пойдем вовнутрь, пока там еще тепло.
Он помог ей войти в шлюз и закрыл наружную дверь. Она начала безудержно дрожать, когда внутрь начало поступать тепло.
Они вернулись в кабинет Херндона. Он пришел едва Рики успела снять комбинезон. Она продолжала дрожать. Он посмотрел на нее и сказал Бордману:
— Только что звонили из контрольного отсека посадочной ловушки. Похоже, что что-то не так, хотя они не могут понять что именно. Ловушка установлена на максимальное вычерпывание энергии, в то время как она забирает всего пятьдесят тысяч киловатт.
— Мы возвращаемся в каменный век, — сказал Бордман пытаясь, чтобы слова его прозвучали с иронией.
Это была правда. Человек мог производить двести пятьдесят ватт мускульной работой довольно продолжительный период времени. Когда у него нет других источников энергии он просто дикарь каменного века. Когда он получает киловатт энергии от мышц лошади он переходит в разряд варваров, но энергия целиком не может использоваться по его желанию. Когда он может впрячь ее в плуг у него высокая варварская культура, и по мере того, как он добавляет все больше энергии, то становиться цивилизованным. Сила пара в силу четыре киловатта работали на каждого человека в первых индустриальных странах, и в середине двадцатого века на каждого в высокоразвитых странах приходилось шестьдесят киловатт. В нынешние времена современная культура располагала по меньшей мере пятью сотнями киловатт на человека. Но в колонии на Лани-3 было меньше чем половину потребного. И потребление далеко превосходило получение.
— И не может быть больше, — сказала Рики, пытаясь сдержать дрожь. — Мы использовали северное сияние и у нас больше нет энергии. Она иссякла. Мы погибнем гораздо раньше, чем наши люди дома, Кен.
Черты Херндона исказились в гримасе.
— Но мы не можем! Мы не должны! — Он повернулся к Бордману. — Мы ведь помогаем им там, дома! Там началась паника. Нош рапорт о кабельных ловушках вселил в людей надежду. Они прекрасно принялись за работу. Они знают, что мы находимся в худшем положении, чем они и как долго мы держимся мы вселяем в них надежду! Мы должны каким-то образом продержаться!
Рики глубоко вздохнула и ее дрожь внезапно прекратилась. И она сказала:
— Разве ты не заметил, Кен, что мистер Бордман смотрит под углом зрения своей профессии? Его работа — находить недостатки. Он был послан сюда именно для того, чтобы отбраковывать варианты в том что мы сделали и делаем. У него есть привычка рассчитывать на худшее. Но мне кажется, он может обернуть свою привычку во благо. Как он сделал с идеей кабельных ловушек.
— Которые, — вмешался Бордман, — оказались почти совсем бесполезными. Они действительно будут работать, до тех пор пока действительно не станут нужны. Но при условиях, когда они будут необходимы — от них не будет пользы!
Рики покачала головой.
— Они приносят пользу! — сказала она. — Они не позволяют отчаиваться людям на нашей родной планете. А сейчас, ты должен придумать что-то еще. Если ты думаешь обо всем сразу, придумай еще что-нибудь, чтобы люди почувствовали себя лучше!
— Пришло новое сообщение из дома, — сказала она резко. Ее голос звучал странно. — Они получили наш ответный луч и передали информацию, которую вы запрашивали.
— Я скоро буду, — сказал Бордман, — только получу здесь кое-какую информацию.
Он снова одел свою одежду и вскоре последовал за ней.
— Результаты из дома отвратительные, — сказала Рики, когда горы поднялись со всех сторон вокруг них. — Кен сказал, что они хуже, чем он думал. Уменьшение солнечной постоянной больше, чем мы могли предполагать.
— Понятно, — ответил Бордман задумчиво.
— Это абсурд! — гневно воскликнула Рики. — Все время существовали солнечные пятна и цикличность образования солнечных пятен — я учила это в школе. Я изучала четырехлетний цикл и семилетний цикл и все остальные прочие. Они должны были предвидеть, они должны были просчитать заранее! Сейчас они говорят, что шестидесятилетний цикл совпал со статридцатилетним циклом вперемешку со всеми прочими… Что пользы от ученых, если они не могут по-человечески сделать свою работу и двадцать миллионов человек должны погибнуть?
Бордман не считал себя ученым, но поморщился. Рики продолжала изливать бессильную ярость, пока они пробирались по скользкому льду. Ее дыхание образовало густое облако вокруг ее плеч, а комбинезон покрылся инеем. Так быстро конденсировалась влага.
Он подхватил ее, когда она поскользнулась.
— Но они победят все это! — сказала Рики, с некой злой гордостью. — Они принялись строить новые посадочные ловушки. Сотни ловушек! Не для приземления кораблей, а для выкачивания энергии из ионосферы! Они рассчитали что одна ловушка размером с корабль может поддержать в достаточно теплом состоянии три квадратных мили земли, чтобы на ней можно было существовать. Они устанавливают их над улицами городов и прикрывают сверху снегом для изоляции. Затем они разобьют теплицы на улицах и создадут гидропонные теплицы. Они боятся, что не успеют сделать достаточно, чтобы спасти всех, но они будут пытаться!
Бордман сжал кулаки в карманах своего просторного комбинезона.
— Ну? — спросила Рики. — Неужели не сработает?
— Нет.
— А почему?
— Я только что снимал показания. Вольтаж и проводимость части атмосферы из которой мы качаем энергию зависит от ионизации. Когда падает интенсивность солнечного света, падает и вольтаж, как впрочем и проводимость. И труднее с меньшим количеством энергии добраться до высоты, где можно снова качать энергию — и снова вольтаж понизится.
— Ничего больше не говорите! — воскликнула Рики. — Ни единого слова!
Бордман замолчал. Они спустились с последнего небольшого холмика и миновали отверстие шахты, огромный туннель, высверленный прямо в горе. Заглянув вовнутрь они увидели два ряда ярких лампочек уходящих в самое сердце каменного монстра.
Они почти добрались до поселения, когда Рики сказала измученным голосом:
— Насколько все плохо?
— Очень, — признался Бордман. — У нас здесь условия которые наступят на вашей планете через двести дней. Честно сказать мы можем выкачать в пять раз меньше энергии чем они могут попытаться получить на Лени-2.
Рики плотнее стиснула зубы.
— Пошли, — сказала она.
Ионизация упала здесь на десять процентов, — сказал Бордман. — Это значит, что вольтаж уменьшится еще сильнее. И так далее. И сопротивление начинает расти. Когда им понадобится основное количество энергии, на вашей планете, они просто не смогут выкачать ее больше, чем мы сейчас. А этого будет недостаточно.
Они достигли поселения. К шлюзу кабинета Херндона вели ступеньки. Они были свободны ото льда, потому что все дорожки в поселении подогревались чтобы убрать с ним наледь. Бордман сделал мысленный расчет.
В шлюзе, теплый воздух тут же начал клубиться. Рики воскликнула обиженно: — Ты хоть можешь нормально все объяснить?
— Мы обычно получаем впятеро меньше энергии, чем можно выкачать в вашем мире, — сказал он. — Мы сейчас получаем, скажем, шестьдесят процентов от нормального. И это количество снизится до одной десятой, того, что они рассчитывают получить когда действительно наступят холода. Она падает в девять раз быстрее. Одна ловушка не обогреет три квадратных мили города. Скорее одну треть. Но…
— Хуже не может быть, — сказала Рики приглушенным голосом. — Так ведь? Тогда что пользы сооружать ловушки?
Бордман не ответил.
Внутренняя дверь шлюза открылась. Херндон сидел за своим столом еще бледнее, чем был слушая голоса исходящие из динамика. Он барабанил пальцами по столу, совершенно не обращая внимания на вошедших. Наконец он в отчаянии взглянул на Бордмана.
— Она сказала тебе? — спросил он глухим голосом. — Они надеются спасти хотя бы половину населения. Во всяком случае всех детей…
— Они не смогут, — с горечью сказала Рики.
— Лучше иди расшифруй новое послание, которое недавно пришло, — сказал ее брат. — Нужно узнать, что они нам сообщают.
Рики вышла из кабинета. Бордман расстегнул свой комбинезон. И сказал:
— Большая часть колонии еще не знает, что происходит. Во всяком случае оператор ловушки. Но они скоро узнают.
— Мы известим всех обычным путем, — ответил Херндон. — Хотя я бы предпочел, чтобы они ничего не знали. Невелико удовольствие тащить на своих плечах такой груз. Я… бы не хотел сообщать им об этом прямо сейчас.
— Совсем наоборот! — настаивал Бордман. — Они должны все узнать прямо сейчас! Ты должен будешь отдавать приказы и они должны понимать, насколько эти приказы важны.
Херндон выглядел так словно его оставили надежды.
— Что толку, что-либо делать? — Когда Бордман нахмурился, он добавил:
— Серьезно, какая в том польза? С тобой будет все в порядке. Корабль Надзора заберет тебя отсюда. Он прибудет не потому что знает, что нечто не в порядке, а потому что твоя работа практически закончена. Но это не принесет никакой пользы! Для них будет чистым безумием приземлиться на нашей планете! Они не смогут спасти никого кроме нескольких десятков человек, а остальные двадцать миллионов умрут. Он мог бы предложить захватить кого-нибудь из нас, но я не думаю, что многие из наших согласятся. Я бы не согласился. И не думаю, что согласится Рики.
— Я не понимаю…
— К тому же мы здесь, — продолжал Херндон. — И нас невозможно перевезти домой. Хуже того. У нас здесь, чтобы выжить нет абсолютно никаких шансов! Ты единственный, кто избегнет нашей участи. Я все подсчитал и согласно кривой снижения солнечной постоянной… Я получил те же цифры, что и они сообщили нам… невозможно жить ниже точки замерзания кислорода, а когда это произойдет он уйдет из атмосферы. Мы не имеем оборудования, чтобы просто выдержать даже нынешние условия, а оборудование получить неоткуда. Да и нет такого оборудования которое позволило бы нам выжить! Во всяком случае, максимальный холод продлится около двух тысяч наших дней — шесть земных лет. И останется запасы холода в океанах и ледяных глыбах. Только через двадцать лет наш дом снова станет нормальным по температуре, и приблизительно через такое же время и здесь. Если какой-то смысл пытаться выжить — точнее просто существовать — целых двадцать лет, прежде чем планета снова станет пригодной для обитания?
Бордман сказал раздраженно:
— Не будь глупцом! Тебе не приходило в голову что эта планета отличная экспериментальная станция, находящаяся на двести дней вперед от твоего мира, где следует пытаться найти пути обуздать стихию? Если мы не сможем здесь, то не сможем нигде.
Херндон сказал:
— Ты можешь назвать нечто, что можно было бы попробовать здесь?
— Да, — буркнул Бордман. — Я хочу чтобы все обогреватели дорожек и ступеней были отключены. Они используют энергию, чтобы путь был свободным ото льда и никто не мог поскользнуться. Я хочу сберечь это тепло!
Херндон сказал: — И когда ты сэкономишь энергию, что ты будешь с ней делать?
— Я начну обогревать подземное пространство! — воскликнул Бордман. — Я буду складировать тепло в шахте! Я хочу использовать все обогревательные приборы, которые мы сможем задействовать, чтобы нагреть камни. Я хочу использовать каждый киловатт ловушки и прогреть гору изнутри, а для прогрева понадобится максимум энергии. Я хочу чтобы самая глубокая часть шахты нагрелась так, что туда невозможно было войти! Мы, естественно, потеряем множество тепла. Это не одно и тоже, что сохранять электроэнергию. Но мы можем начать складировать тепло сейчас и чем больше мы его соберем, тем его больше останется на наши нужды!
Херндон задумался. Наконец он тихо присвистнул.
— Ты знаешь, а это идея… — Он посмотрел вверх. — У нас на планете есть использованные полости от нефти рядом с полюсами. Не слишком экономично разрабатывать их. Просверленные отверстия позволяют парам нефти конденсироваться. Они получают нефть не беспокоя шельф. И потом пещера стоит теплой многие годы! Фермеры насыпают там землю и выращивают пищу, когда вокруг лед. Они могут сберечь тепло у нас на планете!
Затем его голос стал тише.
— Но они не смогут согревать поверхность под городами. Им понадобится вся энергия, которая только есть для строительства крыш…
Бордман буркнул:
— Да, если они строят все как положено. Но в то время когда они закончат это будет бесполезно. Ионизация у нас падает. Но им нет необходимости строить ловушки, которые будут потом бесполезны. Они могут разложить кабеля на земле и поднять их в воздух вертолетами. Им ведь не нужно принимать корабли, к примеру, им просто нужно получать энергию! Они могут даже использовать энергию для подъема вертолетов! Конечно, могут быть и аварии, к примеру, когда будет сильный верхний ветер. Но это не так уж страшно. Они могут загонять тепло под землю, уйти под крыши и выращивать пищу для спасения жизней. Но что еще?
Херндон снова вздрогнул. Его глаза перестали быть пустыми и безжизненными.
— Я отдам приказы для отключения дорожек. И немедленно сообщу то, что ты предложил к нам. Им это понравится.
Он с уважением посмотрел на Бордмана.
— Я думаю, ты знаешь, что я думаю сейчас, — сказал он.
Бордман покраснел. Он чувствовал, что Херндон невероятно восхищен. Херндон не понимал, что устройство не спасет всех. Это просто уменьшит размеры катастрофы. Но не сможет предотвратить ее.
— Это может быть сделано, — сказал он. — Но предстоит сделать еще кое-что.
— Тогда сообщи, что следует сделать, — сказал Херндон, — и все будет сделано! Я отправлю Рики передать по пульсирующему коду, о котором ты нам сообщил, все что ты сказал нам и она передаст все немедленно.
Он встал.
— Я не объяснял ничего о коде! — заявил Бордман. — Она самостоятельно раскодировала его, когда услышала мою идею.
— Пусть будет так, — сказал Херндон. — Я пошлю ее немедленно.
Он поспешно вышел из кабинета. «Так», — подумал Бордман раздраженно,
— «и возникает репутация! Во всяком случае, я свою уже заработал». Его собственная реакция была совершенно противоположной. Если люди на Лани-2 используют вертолеты для создания проволочных ловушек в атмосфере, они смогут обогреть массу подземного камня и земли. Они могут устроить настоящие резервуары дающего жизнь тепла под своими городами. Они могут придумать как тепло из-под земли будет использоваться лишь на нужды. «Но…»
Через двести дней — условия как на колонизируемой планете. Затем две тысячи дней минимального тепла. Затем очень медленное возвращение в нормальное состояние; к нормальной температуре, задолго после того, как солнце снова станет таким же ярким как обычно. Они не смогут заготовить достаточно тепла на такой долгий срок. Это невозможно. А по иронии судьбы, охлаждая лед и создавая ледники планета может сама по себе сохранять холод.
Кроме того наступят чудовищные штормы и бураны, когда условия на Лани-2 станут похуже. Проволочные ловушки можно будет использовать все реже и реже и каждый раз они будут собирать все меньше энергии чем раньше. Их эффективность будет падать быстрее, чем потребность в этой эффективности расти.
Бордман ощутил еще более глубокую депрессию, когда рассмотрел все факты. Его предложение было бессмысленно. Оно действительно сработает и на очень малую долю процента и на короткое время будет подходящим на внутренней планете. Но если смотреть в перспективе, то эффект будет равен нулю.
Он был поражен тем, что Херндон воспринимает его предложения с таким восторгом. Херндон сообщит Рики, что он настоящее чудо. Она может быть, хотя бы в душе — согласится с этим. Но он не был чудом. Трюк с поддержкой ловушки в воздухе был не нов. Он использовался на Сариле для подпитки энергией гигантской помпы, освобождающей от польдера, который сформировался внутри кольца различно ориентированных островов.
«Все, что я знаю», — с горечью подумал Бордман, — «это то, что кто-то показал мне или я прочел об этом в книгах. И никто не написал и тем более не показал, что делать в подобных случаях!»
Он подошел к столу Херндона. Херндон составил новый график наблюдения за солнечной постоянной, проверяя результаты присланные с родной планеты. Это было типичная кривая отмечающая совпадающие циклические изменения. Кривая состояла из серии изгибов, которые совпали по фазе. Хотя бы это можно было бы рассчитать!
Бордман нахмурившись взялся за карандаш. Его пальцы быстро выводили формулы и заполняли графы. Результат был именно таким как он и предполагал в худших опасениях. Изменение яркости солнца Луни было не настолько велико, чтобы это могло быть замечено на Кенте-4 — ближайшем обитаемом мире, когда свет доберется дотуда через четыре года. Лани никогда не будет отмечена, как изменчивая звезда, потому что изменения яркости и тепла будут продолжаться минуту. Формула для расчета планетной температуры дело не простое. Среди факторов квадраты и кубы вариативности. Кроме того, к сожалению тепло излучаемое солнечной фотосферой варьируется не квадратно и кубически, а как четвертая сила рассчитываемая по абсолютной температуре.
Расчеты Бордмана не были просто теорией. Она родилась от наблюдений за Солнцем, которая сохраняла, единственная в галактике солнечную постоянную в течении трехсот лет. Остальные его размышления базировались на наблюдениях за Землей. Большинство сведений собранных о Земле подтверждало, что она тоже отличается стабильностью. И не могло быть сомнений об их похожести, потому что Солнце и Лани были звездами одного типа и практически одинаковых размеров.
Используя формулы для нынешней ситуации, Бордман постепенно пришел к выводу что в этом ледяном мире температура будет падать постепенно, до тех пор пока СО2 не вымерзнет из атмосферы. И когда это случится температура упадет настолько что не будет особой разницы между температурой на планете и температурой открытого космоса. Ведь именно двуокись углерода отвечает за парниковый эффект, и помогает регулировать температуру, как в парниках, где солнечный свет теплее, чем снаружи.
Но скоро парниковый эффект исчезнет в мире-колонии. А когда он исчезнет на внутренней планете…
Бордман обнаружил, что раздумывает: «Что произойдет, если Рики откажется лететь, когда прибудет корабль Надзора, придется подать в отставку. Я так и сделаю если придется остаться. И я никуда не отправлюсь, разве что она отправится со мной».
— Если вы хотите пойти, то не возражаю, — сказал Бордман не слишком грациозно.
Он подождал пока Рики оденет свой массивный комбинезон, который необходимо было одевать даже днем чтобы выйти наружу и который вряд ли был уже необходим по ночам. На ней были ботинки с подогревом толщина подошв которых достигала дюйма скрепленные с цельными штанами комбинезона. А поверх одета плотная заполненная воздухом туника с пухом закрывавшая руки.
— Никто не сможет выйти наружу ночью, — сказала она когда они вместе вышли в шлюз.
— Мне придется, — сказал он. — Я хочу кое-что найти.
Наружная дверь открылась и он вышел наружу. Он подал ей руку, потому что ступеньки и дорожка уже больше не обогревались. Сейчас она была покрыта толстым слоем измороси, больше похожей не на снег а на белый микроскопически размолотый порошок — очень маленькие ледяные кристаллы выпавшие из воздуха в невероятно холодную ночь.
Здесь не было луны, правда покрытые льдом горы слабо светились. Жилища-соты выстроившиеся ровными рядами темнели на фоне снега. Стояла тишина, ничто не шевелилось создавалось ощущение древнего покоя. Ни единого дуновения ветерка. Ничто не шевелилось, ничто не жило. Тишина была такой что звенели барабанные перепонки.
Бордман задрал голову и смотрел на небо долгое время. Ничего. Он посмотрел вниз на Рики.
— Посмотрите на небо, — приказал он.
Она взглянула вверх. И посмотрела на него. Но когда она подняла взгляд выше, то чуть не вскрикнула. Небо было заполнено звездами самых разных видов и форм. И самые яркие были звезды, какими она их никогда не видела. Так же ка солнце днем было окружено гало — бледные фантомы солнц, выстроившиеся рядом с настоящим — так отдаленные яркие солнца сверкали в центре кольца образованного вокруг них. Они больше не производили впечатление одиноких точек. Они отличались формами и глаза инстинктивно искали самый сложный узор в котором было больше всего артефактов.
— О — как красиво! — мягко воскликнула Рики.
— Смотрите! — настаивал он. — Продолжайте смотреть!
Она продолжала смотреть, доверяя ему, вертя головой из стороны в сторону. Это был вид, который просто невозможно себе представить. Каждый оттенок и каждый цвет, всех возможных уровней и яркости. И были группы звезд которые почти образовывали треугольники, но неправильные. Были звезды похожие на розы, которые почти сформировали арку. И были узоры похожие на линии почти сформировавшие прямоугольники и многоугольники, но не соединившиеся в своих призрачных линиях.
— Это прекрасно, — сказала Рики. — Но что я должна увидеть?
— Ищите то, чего здесь нет, — приказал он.
Она принялась смотреть дальше, на звезды но не замечала ничего необычного. Звезды заполнили все черное пространство неба, и в этом пространстве нельзя было найти ни единого темного пятнышка, все было заполнено их светом. Но это было вполне нормально. И лишь где-то вдалеке мелькал сероватый свет, мерцая и затухая. Он исчезал. И она сообразила.
— Северное сияние исчезло! — воскликнула она.
— Именно так, — сказал Бордман. — Здесь всегда были северные сияния. Похоже, что виноваты в этом мы. Я думал, что было неплохо побыстрее собрать в резервуар всю энергию. Мы могли бы сообразить. Но мы не можем позволить этого.
— Я видела его, когда мы впервые приземлились, — согласилась Рики. — Это было незабываемое зрелище. Оно происходило каждую ночь. Но снаружи, не в жилище было слишком холодно. И каждый раз, я говорила себе, что посмотрю на него завтра, и так продолжалось на следующий день. Так я и не насмотрелась на него.
Бордман не сводил глаз с того места где был сероватый свет. И он вспоминал, что предыдущие ночные игрища призрачных цветов были потрясающими.
— Северное сияние, — сказал он, — происходит в очень ограниченном верхнем слое воздуха, на высоте в семьдесят-девяносто миль, когда Бог знает откуда взявшиеся лучи солнца проходят через этот слой, пересекая магнитное поле планеты. Феномен игры ионов северного сияния. Мы используем ионосферу гораздо ниже того места, где оно происходит, но мне кажется, что именно мы виноваты в его отсутствии!
— Мы? — воскликнула шокированная Рики. — Мы, люди?
— Мы срываем ионы с их привычного места, — сказал он мрачно, — то же что делает солнечный свет днем. Видимо мы отобрали у северного сияния его энергию.
Рики молчала. Бордман смотрел вверх. И покачал головой.
— Видимо так и есть, — сказал он излишне спокойным голосом. — Мы черпали немного энергии в сравнении с тем что приходило. Но ионизация обладает ультрафиолетовым эффектом. Атмосферные газы не так-то легко ионизировать. Кроме всего прочего, если солнечная постоянная несколько уменьшится, то это может означать чудовищное уменьшение ультрафиолетовой части спектра — а именно это образует ионы кислорода, водорода и азота. Уменьшение ионизации должно быть в пятьдесят раз больше, чем падение солнечной постоянной. А мы вычерпываем энергию из того малого, что у нас имеется.
Рики стояла неподвижно. Холод был чудовищным. Если бы был еще и ветер то вынести его было бы невозможно. Но воздух был неподвижен. Тем не менее холод был настолько силен, что жгло внутри ноздрей и даже в груди чувствовался холод при вдохе. Даже через комбинезон чувствовалось ледяное дыхание мороза.
— Я начал, — сказал Бордман, — подозревать, что я идиот. Или, может быть оптимист. Это может быть одно и то же. Я предполагал, что энергия, которую мы черпаем будет исчезать быстрее, чем будет расти нужда в этой энергии. Но если мы уничтожили северное сияние, то значит мы уже добрались до дна бочки. И это оказалась намного более мелкая бочка, чем кто-либо предполагал.
И снова все замерло. Рики стояла не раскрывая рта. «Когда она поймет, что это значит», — мрачно подумал Бордман, — «она не будет с таким уважением относится ко мне. Я был идиотом на что-то надеясь. И она сейчас видит это».
— Я думала, — сказала Рики, — что ты говоришь о том, что мы не сможем сохранить тепло достаточное для жизни в шахте.
— А мы и не сможем, — согласился Бордман, — не набрать его достаточно много, не сохранить его надолго. И кроме того его будет недостаточно.
— Значит мы не проживем так долго, как рассчитывает Кен?
— Конечно нет, — сказал Бордман. — Он надеется, что мы сможем открыть какие-то приспособления, которые могут быть полезны на Лани-2. Но мы потеряем энергию, которую могли бы получить от ловушки задолго до того, как новые ловушки станут бесполезными. Мы начнем пользоваться резервной энергией гораздо раньше. Это будет сделано — задолго до того как нам действительно понадобится жизненно важное тепло.
Зубы Рики начали стучать.
— Это звучит так, словно я напугана, — раздраженно сказала она, — ничего подобного! И если ты хочешь, то с этой поры я буду вести себя так как ведешь себя ты. Я не буду горевать ни о ком, а они будут слишком заняты, чтобы горевать обо мне… Пойдем вовнутрь, пока там еще тепло.
Он помог ей войти в шлюз и закрыл наружную дверь. Она начала безудержно дрожать, когда внутрь начало поступать тепло.
Они вернулись в кабинет Херндона. Он пришел едва Рики успела снять комбинезон. Она продолжала дрожать. Он посмотрел на нее и сказал Бордману:
— Только что звонили из контрольного отсека посадочной ловушки. Похоже, что что-то не так, хотя они не могут понять что именно. Ловушка установлена на максимальное вычерпывание энергии, в то время как она забирает всего пятьдесят тысяч киловатт.
— Мы возвращаемся в каменный век, — сказал Бордман пытаясь, чтобы слова его прозвучали с иронией.
Это была правда. Человек мог производить двести пятьдесят ватт мускульной работой довольно продолжительный период времени. Когда у него нет других источников энергии он просто дикарь каменного века. Когда он получает киловатт энергии от мышц лошади он переходит в разряд варваров, но энергия целиком не может использоваться по его желанию. Когда он может впрячь ее в плуг у него высокая варварская культура, и по мере того, как он добавляет все больше энергии, то становиться цивилизованным. Сила пара в силу четыре киловатта работали на каждого человека в первых индустриальных странах, и в середине двадцатого века на каждого в высокоразвитых странах приходилось шестьдесят киловатт. В нынешние времена современная культура располагала по меньшей мере пятью сотнями киловатт на человека. Но в колонии на Лани-3 было меньше чем половину потребного. И потребление далеко превосходило получение.
— И не может быть больше, — сказала Рики, пытаясь сдержать дрожь. — Мы использовали северное сияние и у нас больше нет энергии. Она иссякла. Мы погибнем гораздо раньше, чем наши люди дома, Кен.
Черты Херндона исказились в гримасе.
— Но мы не можем! Мы не должны! — Он повернулся к Бордману. — Мы ведь помогаем им там, дома! Там началась паника. Нош рапорт о кабельных ловушках вселил в людей надежду. Они прекрасно принялись за работу. Они знают, что мы находимся в худшем положении, чем они и как долго мы держимся мы вселяем в них надежду! Мы должны каким-то образом продержаться!
Рики глубоко вздохнула и ее дрожь внезапно прекратилась. И она сказала:
— Разве ты не заметил, Кен, что мистер Бордман смотрит под углом зрения своей профессии? Его работа — находить недостатки. Он был послан сюда именно для того, чтобы отбраковывать варианты в том что мы сделали и делаем. У него есть привычка рассчитывать на худшее. Но мне кажется, он может обернуть свою привычку во благо. Как он сделал с идеей кабельных ловушек.
— Которые, — вмешался Бордман, — оказались почти совсем бесполезными. Они действительно будут работать, до тех пор пока действительно не станут нужны. Но при условиях, когда они будут необходимы — от них не будет пользы!
Рики покачала головой.
— Они приносят пользу! — сказала она. — Они не позволяют отчаиваться людям на нашей родной планете. А сейчас, ты должен придумать что-то еще. Если ты думаешь обо всем сразу, придумай еще что-нибудь, чтобы люди почувствовали себя лучше!