Рики громко кричала, что она чувствует тепло исходящее с небес, что было невероятно. Но тем не менее, действительно потеплело. Этой ночью термометр вообще не опускался. А температура росла. На рассвете было пятьдесят градусов ниже нуля. В течении дня — они запустили еще двадцать бомб на следующий день — она поднялась до двадцати градусов ниже нуля. Еще на следующий день после старательных подсчетов на материнской планете, бомбы стали направляться так, чтобы извлечь максимальную выгоду из тепла.
К рассвету четвертого дня воздух был всего лишь пять градусов ниже нуля, а еще на следующий в полдень в долине зазвенел небольшой ручей.
В тот день когда прибыло судно Надзора начались разговоры о том, чтобы заполнить водоемы рыбой. Огромная посадочная ловушка гудела глубоким басистым тоном, словно самые глубокие ноты самого большого органа, который только можно себе представить. Пятно показалось на бледно-голубом небе, окутанное золотистыми газовыми облаками. Корабль Надзора опускался все ниже и ниже и наконец опустился — сверкающий серебристый предмет в самом центре гигантской покрашенной в красный цвет посадочной ловушки.
Шкипер корабля отправился искать Бордмана. И нашел его в кабинете Херндона. Шкипер с трудом удержался, чтобы не выказать своего изумления.
— Что за дьявол? — спросил он. — Это самый невероятный вид во всей Галактике, и мне говорят, что вы виноваты в этом. До этого были планеты и были кометы, а это черт знает что! Но сверкающие газовые трубы длиной в полмиллиона миль направлены на солнце. Да и не одна труба, а две — от обеих обитаемых планет!
Херндон объяснил для чего все это понадобилось. Началось падение солнечной постоянной…
Шкипер взорвался. Он хотел фактов! Детали! Что-нибудь, что можно внести в рапорт!
Бордман по привычке ушел в оборону, когда шкипер засыпал его вопросами. Старший офицер Колониального Надзора не обязан отчитываться перед офицерами корабля Надзора. Люди, типа Бордмана всегда досаждали ломовым лошадкам корабельной службы. Они забирались для своей работы в самые невероятные места, чтобы проверить колониальные устройства. Они обустраивались на том, что даже трудно назвать колонией, и требовали, чтобы за ними прибыло судно, иногда в место и время самое неподходящее. Поэтому человек типа Бордмана не мог быть популярен на борту.
— Я закончил надзор здесь, — сказал он защищаясь, — когда наступил цикл солнечных пятен. А так как циклы эти имеют свою фазу, то солнечная постоянная упала. И я естественно предложил всю помощь, которую мог предоставить, чтобы как-то справиться с ситуаций.
Шкипер недоверчиво посмотрел на него.
— Но это ведь невозможно! — воскликнул он. — Они рассказали мне как вы это сделали! Но это — невозможно! вы понимаете, что эти трубы могут использоваться по меньшей мере еще пятьюдесятью мирами? — Он сделал бессильный жест. — Они сообщили мне что количество тепла поступающего на поверхность повысилось на пятнадцать процентов! Вы понимаете, что это значит?
— Меня это как-то не волновало, — признался Бордман. — Здесь была особая ситуация и с ней нужно было как-то справиться. Я кое-что припомнил, а кое-что предложила Рики, уже не помню. И это в конец концов сработало. — Затем он внезапно сказал: — Я не полечу, так что вам придется передать рапорт о моей отставке. Я думаю устроиться здесь. Пройдет еще долгое время до того как здесь установится действительно нормальный климат, но мы можем обогреть долину как эту искусственно, и это будет приятной работой. Это совершенно новая планета и на ней будет совершенно новая экологическая система.
Шкипер судна Надзора тяжело опустился в кресло. Затем дверь кабинета Херндона приоткрылась и появилась Рики. Бордман неловко представил их друг другу. Рики улыбнулась.
— Я сообщил ему, — сказал Бордман, — что ухожу со службы и собираюсь поселиться здесь.
Рики кивнула. Она положила свою руку поверх руки Бордмана и сжала пальцы. Шкипер судна прочистил горло.
— Я не собираюсь принять вашу отставку, — сказал он. — Следует составить детальный рапорт, как работает эта штука. Черт побери, эти трубы можно использовать, чтобы поддерживать на планете тепло, но они могут использоваться и для прикрытия планеты! Если вы уйдете в отставку, кто-то другой явится сюда, чтобы провести наблюдения и выяснить все детали вашего трюка. Никто не сможет появиться здесь раньше чем через год! Вы можете остаться, чтобы составить рапорт, но вы должны будете консультировать нас если это устройство понадобится в другом месте. Я сообщу что считаю это требованием номер один…
Рики сказала мягко:
— Да не волнуйтесь! Он все сделает! Конечно же! Не так ли?
Бордман кивнул. Он подумал: «Я был одинок всю свою жизнь и нигде не было мне пристанища. Но никто не может жить без пристанища и поэтому я поселюсь здесь когда тут будет тепло и все покроется зеленью и даже в траве будет частица и моего труда. Но Рики хочет чтобы я остался на Службе. Женщины любят когда их мужья носят форму».
А вслух он сказал:
— Конечно. Если это действительно должно быть сделано. Хотя вы могли бы заметить что в этом нет ничего необычного. Все что я сделал это лишь то, чему меня научили или я прочел в книгах.
— Замолчи! — воскликнула Рики. — Ты чудо!
И они поженились, и Бордман был очень-очень счастлив. Но люди которые служат своим согражданам никогда не бывают оставлены в покое. У нас людей так много предрассудков!
Бордман продолжал жить на Лани-3 всего три года когда наступила аварийная ситуация на Калене-4 и ни один другой квалифицированный офицер Надзора на мог добраться туда в нужное время, чтобы справиться с ней. Специальный корабль был прислан за ним, чтобы упросить его заняться этим… всего лишь разок. И он не раздумывая отправился дать все что он мог, уверив Рики, что вернется назад через три месяца. Но он отсутствовал два года и его младший сын не помнил его, когда он вернулся.
Он пробыл дома целый год и снова случилась авария на Сете-4. Это отняло у него всего четыре месяца, но когда он возвращался возникла срочная необходимость освидетельствовать колонию на Алефе-1, которую колонисты никак не могли ввести в действие, пока служба Надзора не освидетельствует ее…
За десять первых лет их супружеской жизни Бордман провел вместе со своей семьей меньше пяти. И ему это не нравилось. Когда исполнилось пятнадцать лет после их свадьбы он ясно дал понять в Штаб-квартиру, что будет работать лишь до того времени, пока не подрастет новое поколение Космического Надзора. И после этого он навсегда останется дома.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЕСЧАНАЯ СМЕРТЬ
К рассвету четвертого дня воздух был всего лишь пять градусов ниже нуля, а еще на следующий в полдень в долине зазвенел небольшой ручей.
В тот день когда прибыло судно Надзора начались разговоры о том, чтобы заполнить водоемы рыбой. Огромная посадочная ловушка гудела глубоким басистым тоном, словно самые глубокие ноты самого большого органа, который только можно себе представить. Пятно показалось на бледно-голубом небе, окутанное золотистыми газовыми облаками. Корабль Надзора опускался все ниже и ниже и наконец опустился — сверкающий серебристый предмет в самом центре гигантской покрашенной в красный цвет посадочной ловушки.
Шкипер корабля отправился искать Бордмана. И нашел его в кабинете Херндона. Шкипер с трудом удержался, чтобы не выказать своего изумления.
— Что за дьявол? — спросил он. — Это самый невероятный вид во всей Галактике, и мне говорят, что вы виноваты в этом. До этого были планеты и были кометы, а это черт знает что! Но сверкающие газовые трубы длиной в полмиллиона миль направлены на солнце. Да и не одна труба, а две — от обеих обитаемых планет!
Херндон объяснил для чего все это понадобилось. Началось падение солнечной постоянной…
Шкипер взорвался. Он хотел фактов! Детали! Что-нибудь, что можно внести в рапорт!
Бордман по привычке ушел в оборону, когда шкипер засыпал его вопросами. Старший офицер Колониального Надзора не обязан отчитываться перед офицерами корабля Надзора. Люди, типа Бордмана всегда досаждали ломовым лошадкам корабельной службы. Они забирались для своей работы в самые невероятные места, чтобы проверить колониальные устройства. Они обустраивались на том, что даже трудно назвать колонией, и требовали, чтобы за ними прибыло судно, иногда в место и время самое неподходящее. Поэтому человек типа Бордмана не мог быть популярен на борту.
— Я закончил надзор здесь, — сказал он защищаясь, — когда наступил цикл солнечных пятен. А так как циклы эти имеют свою фазу, то солнечная постоянная упала. И я естественно предложил всю помощь, которую мог предоставить, чтобы как-то справиться с ситуаций.
Шкипер недоверчиво посмотрел на него.
— Но это ведь невозможно! — воскликнул он. — Они рассказали мне как вы это сделали! Но это — невозможно! вы понимаете, что эти трубы могут использоваться по меньшей мере еще пятьюдесятью мирами? — Он сделал бессильный жест. — Они сообщили мне что количество тепла поступающего на поверхность повысилось на пятнадцать процентов! Вы понимаете, что это значит?
— Меня это как-то не волновало, — признался Бордман. — Здесь была особая ситуация и с ней нужно было как-то справиться. Я кое-что припомнил, а кое-что предложила Рики, уже не помню. И это в конец концов сработало. — Затем он внезапно сказал: — Я не полечу, так что вам придется передать рапорт о моей отставке. Я думаю устроиться здесь. Пройдет еще долгое время до того как здесь установится действительно нормальный климат, но мы можем обогреть долину как эту искусственно, и это будет приятной работой. Это совершенно новая планета и на ней будет совершенно новая экологическая система.
Шкипер судна Надзора тяжело опустился в кресло. Затем дверь кабинета Херндона приоткрылась и появилась Рики. Бордман неловко представил их друг другу. Рики улыбнулась.
— Я сообщил ему, — сказал Бордман, — что ухожу со службы и собираюсь поселиться здесь.
Рики кивнула. Она положила свою руку поверх руки Бордмана и сжала пальцы. Шкипер судна прочистил горло.
— Я не собираюсь принять вашу отставку, — сказал он. — Следует составить детальный рапорт, как работает эта штука. Черт побери, эти трубы можно использовать, чтобы поддерживать на планете тепло, но они могут использоваться и для прикрытия планеты! Если вы уйдете в отставку, кто-то другой явится сюда, чтобы провести наблюдения и выяснить все детали вашего трюка. Никто не сможет появиться здесь раньше чем через год! Вы можете остаться, чтобы составить рапорт, но вы должны будете консультировать нас если это устройство понадобится в другом месте. Я сообщу что считаю это требованием номер один…
Рики сказала мягко:
— Да не волнуйтесь! Он все сделает! Конечно же! Не так ли?
Бордман кивнул. Он подумал: «Я был одинок всю свою жизнь и нигде не было мне пристанища. Но никто не может жить без пристанища и поэтому я поселюсь здесь когда тут будет тепло и все покроется зеленью и даже в траве будет частица и моего труда. Но Рики хочет чтобы я остался на Службе. Женщины любят когда их мужья носят форму».
А вслух он сказал:
— Конечно. Если это действительно должно быть сделано. Хотя вы могли бы заметить что в этом нет ничего необычного. Все что я сделал это лишь то, чему меня научили или я прочел в книгах.
— Замолчи! — воскликнула Рики. — Ты чудо!
И они поженились, и Бордман был очень-очень счастлив. Но люди которые служат своим согражданам никогда не бывают оставлены в покое. У нас людей так много предрассудков!
Бордман продолжал жить на Лани-3 всего три года когда наступила аварийная ситуация на Калене-4 и ни один другой квалифицированный офицер Надзора на мог добраться туда в нужное время, чтобы справиться с ней. Специальный корабль был прислан за ним, чтобы упросить его заняться этим… всего лишь разок. И он не раздумывая отправился дать все что он мог, уверив Рики, что вернется назад через три месяца. Но он отсутствовал два года и его младший сын не помнил его, когда он вернулся.
Он пробыл дома целый год и снова случилась авария на Сете-4. Это отняло у него всего четыре месяца, но когда он возвращался возникла срочная необходимость освидетельствовать колонию на Алефе-1, которую колонисты никак не могли ввести в действие, пока служба Надзора не освидетельствует ее…
За десять первых лет их супружеской жизни Бордман провел вместе со своей семьей меньше пяти. И ему это не нравилось. Когда исполнилось пятнадцать лет после их свадьбы он ясно дал понять в Штаб-квартиру, что будет работать лишь до того времени, пока не подрастет новое поколение Космического Надзора. И после этого он навсегда останется дома.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЕСЧАНАЯ СМЕРТЬ
Бордман догадался, что что-то не так, и в тот же момент ревущая, очень неприятная вибрация рева ракет потрясла судно. Ракеты были устройствами, используемыми в то время исключительно во время опасности, и когда их отстреливали, то это означало, что существует очевидная опасность.
Он замер. Он как раз читал находясь в пассажирской отсеке «Волхва» — довольно маленькой каюте — но как Старший офицер Колониального Надзора с богатым опытом он достаточно попутешествовал, чтобы мгновенно понять, что что-то не так. Он оторвался взглядом от книжного экрана выжидая. Никто не пришел объяснить с какой целью космический корабль использовал ракеты. Объяснение последовало бы немедленно, если бы он находился на пассажирском лайнере, но «Волхв» был практически грузовым судном. На борту находилось всего двое пассажиров. Пассажирское сообщение еще было не налажено на эту планету и не будет, пока Бордман не закончит рапорт, который он как раз начал составлять. Через мгновение ракеты сработали, пауза и сработали снова. Что-то было совершенно не так.
Второй пассажир «Волхва» вышел из своей каюты. Она выглядела изумленной. Она — Алета Красное Перо, очень симпатичная американская индианка. Было просто удивительно, что девушка может быть настолько спокойна во время изнурительного космического путешествия, и Бордман восхищался ею. Она путешествовала на Ксосу-2, в качестве представителя Исторического Общества Американских Индейцев и она прихватила свои микропленки с книгами и какую-то трудоемкое женское рукоделье — ей было необходимо чем-то занять руки. Она была очень колоритной женщиной. Сейчас она наклонила голову набок и вопросительно посмотрела на Бордмана.
— Я тоже удивлен, — ответил он, когда очень резкий и невероятно гудящий ракетный импульс заставил ножки его кресла задрожать.
Наступила тягучая пауза. Затем новый мощный рев и серия коротких импульсов. Новая более короткая пауза. И снова полусекундный рев сопла, исходивший из одной ракеты, с одной стороны. И после этого наступила тишина.
Бордман нахмурился. Он ожидал что посадка наступит в самые ближайшие часы. Он как раз копался в своих записях изучая работу которую ему придется инспектировать на Ксосе-2. Это была отлично пригодная для индустрии планета полная минеральных запасов и он решил что поставит в рапорте гриф ГЭ — годна к эксплуатации, и вероятно — РТ и ННК, что означало, что она будет разрешена для туристов и нет необходимости в карантине. Из-за засушливого климата планеты трудно было предположить какую-то бактериологическую опасность и если туристы захотят осмотреть ее чудовищные пустыни и похожие на безумный полет фантазии скульптуры, сделанные ветром, то — милости просим.
Но корабль использовал ракеты поблизости от планеты. Что-то было не так. Что-то произошло. Ведь это было совсем ординарное путешествие. Его целью было доставить тяжелое оборудование, в частности плавильню — и Старшего офицера Колониального Надзора, чтобы он проверил окончание первого этапа.
Алета замерла, словно ждала новых ракетных выбросов. Наконец она улыбнулась мысли, пришедшей ей в голову.
— Если бы это была приключенческая лента, — сказала она, — громкоговоритель сообщил бы что корабль находится на орбите странной, неизвестной планете, не нанесенной на карты, которая была замечена впервые три дня назад и добровольцы должны собраться у посадочных шлюпок.
— Вас интересуют приключенческие ленты? Они — нонсенс! Чистая трата времени!
Алета снова улыбнулась.
— Мои предки, — сказала она ему, — пользовались ритуальными племенными танцами, для лечения и выяснения какое количество скальпов они добыли и каким образом это произошло. Это было приятно — и очень полезно для молодежи. Младшие ближе знакомились с идеей того, что мы сегодня называем приключением. И они были наготове, когда приключение сваливалось на них, как снег на голову. Я подозреваю, что ваши предки рассказывали друг другу истории как они охотились на мамонтов и так далее. И мне кажется, что было бы забавно услышать, что мы находимся на орбите и шлюпка готова к вылету.
Бордман хмыкнул. Приключений не осталось в этом мире. Вселенная была освоена, цивилизована. Конечно, до сих пор оставались планеты на границе — Ксоса-2 была одной из таких планет — но пионеры были всего лишь тяжкими тружениками, а не искателями приключений (авантюристами).
Корабельный громкоговоритель щелкнул. И сообщил коротко:
— Внимание. Мы прибыли на Ксосу-2 и находимся на ее орбите. Приземление будет производится с помощью шлюпки.
Рот Бордмана приоткрылся.
— Что за дьявол? — спросил он.
— Может быть, приключение, — сказала Алета. Ее глаза очень очаровательно сощуривались в щелочки, когда она улыбалась. Она была одета в современный индейский костюм — признак того, что она гордилась предками, которые занимались такими опасными профессиями, как сбор межзвездных стальных конструкций разведением животных и колонизацией трудных планет. — Если это — приключение, то в качестве единственной женщины на борту, я должна оказаться в шлюпке, заставляя оставшихся на орбите — ее улыбка стала широкой — нервничать из-за моей беспомощности и способности влазить в самые непредвиденные места…
Громкоговоритель снова щелкнул.
— Мистер Бордман, мисс Красное Перо. Согласно сообщениям с земли корабль может остаться на орбите довольно неопределенное время. Вам предлагается отправиться в шлюпку. Когда вы будете готовы, то доложитесь старшему шлюпки. — Голос замолчал и добавил: — Возьмите с собой только самое необходимое.
Глаза Алеты засверкали. Бордман чувствовал себя не в своей тарелке, словно человек привыкший к обыденному, когда обыденное исчезло. Естественно, корабли надзора часто использовали посадочные шлюпки для приземления с орбиты, а колонизаторские корабли запускали ракеты с роботами, когда не было еще посадочной ловушки чтобы позаботиться о корабле. Но никогда раньше, насколько он мог припомнить по своему опыту обычное крейсерское судно во время обычного путешествия к колонии практически готовой к последней, заключительной инспекции когда-нибудь принимала корабли с помощью шлюпок.
— Это невероятно! — кипя, воскликнул Бордман.
— Может быть это приключение, — ответила Алета, — я пошла собирать вещи.
И она ушла в свою каюту. Бордман замешкался. А затем пошел в свою. Колония на Ксосе была организована два года назад. Минимальный комфорт был обеспечен в течении шести месяцев. Временная посадочная ловушка для легких грузовых кораблей была построена в первый год. Это позволило доставить большие конструкции и построить стационарную ловушку со всем необходимым оборудованием. Восемь месяцев после последнего приземления было вполне достаточно чтобы собрать гигантскую, схожую с паутиной структуру, высотой в полмили, которая могла бы обслуживать межзвездные корабли. И в этом не могло быть исключений. Шлюпка была просто бессмысленна!
Он осмотрел содержимое каюты. Большая часть груза на «Волхве» составляло оборудование плавильни, которая должна была завершить комплекса на Ксосе. Эго следовало выгружать в первую очередь. И в то время, когда корабль будет полностью разгружен плавильня уже вступит в строй. Корабль подождет некоторое время, чтобы заполнить трюмы выплавленным металлом. Бордман ожидал, что будет жить в каюте во время инспекции и снова улетит вместе с кораблем.
Сейчас же ему придется спуститься на землю на шлюпке. Он хмуро задумался. Единственное приспособление которое можно было использовать в непредвиденных обстоятельствах — это скафандр, предохраняющий от жары. Он сомневался что тот ему понадобится. Но он сложил вещи, для выхода на поверхность и затем, повинуясь импульсу, добавил туда свою записную книжку и сборники информации, в которых были собраны спецификации для конструкций и рапорты колонизации. Он начнет работать над рапортом немедленно, после приземления.
Он вышел из пассажирского отсека и направился в шлюпочный отсек. Ноги инженера торчали из трюма шлюпки. Инженер высунулся наружу, держа в руках обрывок ленты с бортового компьютера. Он сравнил его с похожей лентой большого судна. Бордман вел себя в лучших традициях пассажиров.
— Что случилось? — спросил он.
— Мы не можем приземлиться, — коротко ответил инженер.
Бордман задумался. Тут появилась Алета, неся с собой не слишком тяжелый багаж. Бордман помог внести ее в шлюпку, разочарованный теснотой судна. Но это была не спасательная шлюпка Это был челнок для приземления. Спасательная шлюпка оборудовалась двигателями Лоулора и могла путешествовать несколько световых лет а вместо ракет и ракетного топлива были очистители воздуха, автоматы для переработки воды и пищевые запасы. Она на могла приземлиться без посадочной ловушки, но любая цивилизованная планета обязательно была снабжена подобной ловушкой. Эта шлюпка могла приземлиться без помощи ловушки, но запасов воздуха в ней хватит ненадолго.
— Что бы там не произошло, — сказал Бордман мрачно, я вижу в этом чудовищную некомпетентность!
Но ничего поделать он не мог. Это было грузовое судно. Грузовые суда не могут взлетать или садиться используя собственную энергию. Это слишком дорого из-за количества топлива, которое они при этом используют. А посадочная шлюпка использует внутреннюю энергию — которая не могут воспользоваться тяжелые суда в ближнем космосе. Таким образом космические корабли заряжались топливом только для космических полетов, что было гораздо экономнее. Кроме того посадочные ловушки использовались и другим способом и когда устанавливались то качали энергию из ионосферы планеты. И безо всякой возможности сломаться и возможности остаться без энергии, посадочные ловушки никак не могли подвести! Так что не было никаких причин оставлять корабль на орбите, и приземляться в шлюпке.
Инженер снова вернулся. Он принес почтовую сумку, полную корреспонденции. И дал знак рукой. Алета забралась в посадочную шлюпку. За ней последовал Бордман. Четыре человека с трудом размещались в небольшом суденышке. Трое там прекрасно устроились. Инженер последовал за ними и закрыл люк.
— Герметизация, — сказал он в микрофон, расположенный перед ним. Стрелка на приборе наружного давления поползла в низ. Стрелка внутреннего давления осталась неподвижной.
— Все в порядке, — сказал инженер.
Стрелка прибора наружного давления достигла нулевой отметки. Длинные крылья шлюпочного отсека задрожали и принялись расползаться в стороны и внезапно посадочная шлюпка оказалась в открытой выемке, а над ними светилось множество звезд. Невероятно большой диск находящейся рядом планеты появился в поле зрения возле кормы. Он был чудовищных размеров и ослепительно ярким. Он был рыжевато-коричневого цвета с неправильными пятнами желтого и вкраплениями голубого. Но в основном он был цвета песка. И все его цвета варьировались — некоторые места были ярче, некоторые темнее — и у одного края виднелась ослепительно белая полоса — не что иное как полярная шапка. Бордман знал, что здесь нет морей, океанов и даже озер на всей планете, а ледяные шапки были скорее изморозью, чем ледниками, которые можно было бы обнаружить на полюсах в более комфортабельных мирах.
— Пристегнуться, — скомандовал инженер через плечо. — Наступает отсутствие гравитации и затем отстрел ракеты. Берегите головы.
Бордман раздраженно пристегнулся. Он увидел, что Алета тоже возится с ремнями, но ее глаза сияли. Без всякого предупреждение наступило ощущение явного дискомфорта. Это посадочная шлюпка отходила от корабля, отключив себя от влияния искусственного гравитационного поля судна. Действие поля внезапно исчезла и Бордман ощутил моментальный приступ тошноты, которое всегда вызывает отсутствие гравитации. В то же самое время его сердце неритмично пульсировало в инстинктивной расовой памяти реакции на чувство падения.
Затем раздался рев. Он с силой был вдавлен в сидение. Его язык казалось старался забиться в горло. Он почувствовал чудовищное давление в грудь и обнаружил что про себя ругается на чем свет стоит.
На мгновение иллюминаторы обзора стали черными, потому что они оказались в тени корабля. Посадочная шлюпка повернулась — но не было ощущения центрифуги — и они оказались в пустом пространстве со слабым призрачным видом поверхности планеты с краю иллюминаторов. За ними яростно сверкало бело-голубое солнце. Этот свет был теплым — нет даже горячим — несмотря на то, что проходил сквозь поляризованные защитные стекла иллюминаторов.
— А вы говорите, — выдавила из себя Алета с восторгом — она с трудом дышала из-за ускорения, — что никаких приключений не бывает.
Бордман не ответил. Он не считал неудобство приключением.
Инженер вообще не смотрел в иллюминаторы. Он вглядывался в установленный перед ним экран. Здесь была вертикальная линия от корабля. По ней пробежал курсор и выдал информацию о длине в тысячах миль. Через какое-то время курсор добежал до низу и вертикальная линия удвоилась и новый луч начал спуск. Теперь измерение выдавалось в сотнях миль. Яркое пятно — прямоугольник — появился с краю экрана. Голос прозвучал металлически, и внезапно что-то закричал и снова что-то забормотал. Бордман взглянул через один из иллюминаторов и увидел планету словно сквозь закопченное стекло. Это была призрачная красноватая планета заполнившая собой половину космоса. Она была испещрена пятнами и край ее изгибался. Линия горизонта.
Инженер передвинул несколько рычагов и белый прямоугольник передвинулся. Он начал двигаться по экрану. Он снова включил несколько устройств. Прямоугольник утвердился в центре экрана. Курсор измерения высоты в сотнях достиг низа и появилась третья вертикальная линия отмечающая расстояния в десятках миль.
Затем раздался чудовищный удар и посадочная шлюпка затряслась. Они достигли верхних слоев атмосферы. Инженер пробормотал выражение, которые не годились для ушей Алеты. Вибрация и дрожь стали более сильными. Бордман крепче вцепился в кресло, стараясь чтобы его не разнесло на клочки и смотрел на приближающуюся поверхность планеты. Она казалось убегала от них, а они стремились настигнуть ее. Постепенно, очень постепенно, полет похоже замедлился. Они опустились до двадцати миль.
Внезапно спасательная шлюпка снова содрогнулась. Прямоугольник принялся плясать в центре астронавигационного экрана. Инженер принялся чем-то лихорадочно щелкать пытаясь зафиксировать его.
Иллюминаторы несколько посветлели. Бордман более отчетливо видел поверхность. Здесь были узоры самых разнообразных цветов, которые только могут создавать минералы и огромные пространства рыжеватого песка. Еще немного и он увидит тени от гор. Он представил огромные барханы размером с горы, между которыми должны находиться долины, а за ними следующие горы. Они приближались к ровной поверхности. Это, как он знал будут песчаные плато, которые были замечены на этой планете и объяснение происхождения которых пока находилось под вопросом. Но он видел площади сверкающего желтого и грязно-белого, с вкраплениями розового, пятнами ультрамаринового, серого и фиолетового и невероятно рыжая окись железа покрывающая целые квадратные мили поверхности, слишком много, чтобы в это можно было поверить.
Ракеты посадочной шлюпки смолкли. Она готовилась к приземлению. Горизонт наклонился, и внезапно поразительная поверхность над ними медленно оказалась внизу. Последовало стаккато инструкций из громкоговорителя, которым инженер старательно следовал. Посадочная шлюпка опустилась ниже — ниже гигантских насыпных гор с песчаным плато между ними. И зависла.
Затем ракеты взвыли снова и сейчас, когда их окружал воздух звук был просто невыносимым — и шлюпка принялась опускаться ниже и ниже на собственный огненный шлейф.
Ослепляющая масса пыли и сгоревшего топлива совершенно скрыли обзор. Затем раздался треск и инженер снова выругался. Он снова отключил ракеты. Окончательно. Бордман обнаружил что смотрит прямо перед собой сдавленный привязными ремнями в кресле. Шлюпка стояла на корме и его ноги оказались выше головы. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Он увидел, что инженер отстегивает ремни безопасности и последовал его примеру, но оказалось до абсурдного тяжело выбраться из кресла.
Алета справилась со всеми этими премудростями более грациозно. Она не нуждалась в помощи.
— Подождите, — сказал инженер невежливо — пока кто-нибудь не придет.
Поэтому они ждали, используя в качестве сидений спинки кресел.
Инженер потянулся к контрольной панели и окна очистились. Они увидели поверхность Ксосы-2. В пределах видимости не было ни единого живого существа. Грунт составляли гравий и небольшие каменные осколки и небольшими валунами — видимо, все что отвалилось от величественных гор сбоку. Виднелись чудовищные многоцветные скалы, причудливо изъеденные ветровой эрозией. На склоне горной стены перед ними были странные причудливые, словно намороженные наросты. Выглядели они удивительно. Бордман сказал бы что это поток песка, имитирующий водопад. А вокруг расстилалась ослепительная яркость и ощущалось обжигающие солнечные лучи. Но не было ни одного листка и стебелька травы. Это была в чистом виде пустыня. Такова была Ксоса-2.
Алета смотрела на все это горящими глазами.
— Прекрасно! — воскликнула она. — Разве не так?
— Что касается меня, — сказал Бордман. — То я никогда не видел места, которое бы выглядело менее пригодным для жизни и привлекательным.
Алета улыбнулась.
— Мои глаза видят все в другом свете.
И это было правдой. Было наконец признано, что человечество составляет одно целое, но состоит из рас и каждый видел космос как ему того хотелось. На Кальмете-3 была обширная в основном азиатская популяция, построившая террасы в горах для сельского хозяйства, почти не пользующиеся современной техникой и социальными привычками которых было не найти скажем на Деметре-1, где было множество низких с плоскими крышами городов и оливковых деревьев. На планетах Ильяно, входящих в содружество Эквиса, американские индейцы — родственники Алеты — скакали по равнинам, окруженные потомками бизонов и антилоп и домашнего скота, привезенного с древней Земли. В оазисах на Рустаме-4 было множество пальм и скаковых верблюдов и множество споров о том где должна находиться Мекка, и куда следует поворачиваться во время молитв, в то время, как поля пшеницы на Канне-1 и высокоцивилизованные эмигранты с африканского континента на земле перенесли свои джунгли и хранили блестящие драгоценности в фортах в их городе-космическом порте Тимбуке.
Он замер. Он как раз читал находясь в пассажирской отсеке «Волхва» — довольно маленькой каюте — но как Старший офицер Колониального Надзора с богатым опытом он достаточно попутешествовал, чтобы мгновенно понять, что что-то не так. Он оторвался взглядом от книжного экрана выжидая. Никто не пришел объяснить с какой целью космический корабль использовал ракеты. Объяснение последовало бы немедленно, если бы он находился на пассажирском лайнере, но «Волхв» был практически грузовым судном. На борту находилось всего двое пассажиров. Пассажирское сообщение еще было не налажено на эту планету и не будет, пока Бордман не закончит рапорт, который он как раз начал составлять. Через мгновение ракеты сработали, пауза и сработали снова. Что-то было совершенно не так.
Второй пассажир «Волхва» вышел из своей каюты. Она выглядела изумленной. Она — Алета Красное Перо, очень симпатичная американская индианка. Было просто удивительно, что девушка может быть настолько спокойна во время изнурительного космического путешествия, и Бордман восхищался ею. Она путешествовала на Ксосу-2, в качестве представителя Исторического Общества Американских Индейцев и она прихватила свои микропленки с книгами и какую-то трудоемкое женское рукоделье — ей было необходимо чем-то занять руки. Она была очень колоритной женщиной. Сейчас она наклонила голову набок и вопросительно посмотрела на Бордмана.
— Я тоже удивлен, — ответил он, когда очень резкий и невероятно гудящий ракетный импульс заставил ножки его кресла задрожать.
Наступила тягучая пауза. Затем новый мощный рев и серия коротких импульсов. Новая более короткая пауза. И снова полусекундный рев сопла, исходивший из одной ракеты, с одной стороны. И после этого наступила тишина.
Бордман нахмурился. Он ожидал что посадка наступит в самые ближайшие часы. Он как раз копался в своих записях изучая работу которую ему придется инспектировать на Ксосе-2. Это была отлично пригодная для индустрии планета полная минеральных запасов и он решил что поставит в рапорте гриф ГЭ — годна к эксплуатации, и вероятно — РТ и ННК, что означало, что она будет разрешена для туристов и нет необходимости в карантине. Из-за засушливого климата планеты трудно было предположить какую-то бактериологическую опасность и если туристы захотят осмотреть ее чудовищные пустыни и похожие на безумный полет фантазии скульптуры, сделанные ветром, то — милости просим.
Но корабль использовал ракеты поблизости от планеты. Что-то было не так. Что-то произошло. Ведь это было совсем ординарное путешествие. Его целью было доставить тяжелое оборудование, в частности плавильню — и Старшего офицера Колониального Надзора, чтобы он проверил окончание первого этапа.
Алета замерла, словно ждала новых ракетных выбросов. Наконец она улыбнулась мысли, пришедшей ей в голову.
— Если бы это была приключенческая лента, — сказала она, — громкоговоритель сообщил бы что корабль находится на орбите странной, неизвестной планете, не нанесенной на карты, которая была замечена впервые три дня назад и добровольцы должны собраться у посадочных шлюпок.
— Вас интересуют приключенческие ленты? Они — нонсенс! Чистая трата времени!
Алета снова улыбнулась.
— Мои предки, — сказала она ему, — пользовались ритуальными племенными танцами, для лечения и выяснения какое количество скальпов они добыли и каким образом это произошло. Это было приятно — и очень полезно для молодежи. Младшие ближе знакомились с идеей того, что мы сегодня называем приключением. И они были наготове, когда приключение сваливалось на них, как снег на голову. Я подозреваю, что ваши предки рассказывали друг другу истории как они охотились на мамонтов и так далее. И мне кажется, что было бы забавно услышать, что мы находимся на орбите и шлюпка готова к вылету.
Бордман хмыкнул. Приключений не осталось в этом мире. Вселенная была освоена, цивилизована. Конечно, до сих пор оставались планеты на границе — Ксоса-2 была одной из таких планет — но пионеры были всего лишь тяжкими тружениками, а не искателями приключений (авантюристами).
Корабельный громкоговоритель щелкнул. И сообщил коротко:
— Внимание. Мы прибыли на Ксосу-2 и находимся на ее орбите. Приземление будет производится с помощью шлюпки.
Рот Бордмана приоткрылся.
— Что за дьявол? — спросил он.
— Может быть, приключение, — сказала Алета. Ее глаза очень очаровательно сощуривались в щелочки, когда она улыбалась. Она была одета в современный индейский костюм — признак того, что она гордилась предками, которые занимались такими опасными профессиями, как сбор межзвездных стальных конструкций разведением животных и колонизацией трудных планет. — Если это — приключение, то в качестве единственной женщины на борту, я должна оказаться в шлюпке, заставляя оставшихся на орбите — ее улыбка стала широкой — нервничать из-за моей беспомощности и способности влазить в самые непредвиденные места…
Громкоговоритель снова щелкнул.
— Мистер Бордман, мисс Красное Перо. Согласно сообщениям с земли корабль может остаться на орбите довольно неопределенное время. Вам предлагается отправиться в шлюпку. Когда вы будете готовы, то доложитесь старшему шлюпки. — Голос замолчал и добавил: — Возьмите с собой только самое необходимое.
Глаза Алеты засверкали. Бордман чувствовал себя не в своей тарелке, словно человек привыкший к обыденному, когда обыденное исчезло. Естественно, корабли надзора часто использовали посадочные шлюпки для приземления с орбиты, а колонизаторские корабли запускали ракеты с роботами, когда не было еще посадочной ловушки чтобы позаботиться о корабле. Но никогда раньше, насколько он мог припомнить по своему опыту обычное крейсерское судно во время обычного путешествия к колонии практически готовой к последней, заключительной инспекции когда-нибудь принимала корабли с помощью шлюпок.
— Это невероятно! — кипя, воскликнул Бордман.
— Может быть это приключение, — ответила Алета, — я пошла собирать вещи.
И она ушла в свою каюту. Бордман замешкался. А затем пошел в свою. Колония на Ксосе была организована два года назад. Минимальный комфорт был обеспечен в течении шести месяцев. Временная посадочная ловушка для легких грузовых кораблей была построена в первый год. Это позволило доставить большие конструкции и построить стационарную ловушку со всем необходимым оборудованием. Восемь месяцев после последнего приземления было вполне достаточно чтобы собрать гигантскую, схожую с паутиной структуру, высотой в полмили, которая могла бы обслуживать межзвездные корабли. И в этом не могло быть исключений. Шлюпка была просто бессмысленна!
Он осмотрел содержимое каюты. Большая часть груза на «Волхве» составляло оборудование плавильни, которая должна была завершить комплекса на Ксосе. Эго следовало выгружать в первую очередь. И в то время, когда корабль будет полностью разгружен плавильня уже вступит в строй. Корабль подождет некоторое время, чтобы заполнить трюмы выплавленным металлом. Бордман ожидал, что будет жить в каюте во время инспекции и снова улетит вместе с кораблем.
Сейчас же ему придется спуститься на землю на шлюпке. Он хмуро задумался. Единственное приспособление которое можно было использовать в непредвиденных обстоятельствах — это скафандр, предохраняющий от жары. Он сомневался что тот ему понадобится. Но он сложил вещи, для выхода на поверхность и затем, повинуясь импульсу, добавил туда свою записную книжку и сборники информации, в которых были собраны спецификации для конструкций и рапорты колонизации. Он начнет работать над рапортом немедленно, после приземления.
Он вышел из пассажирского отсека и направился в шлюпочный отсек. Ноги инженера торчали из трюма шлюпки. Инженер высунулся наружу, держа в руках обрывок ленты с бортового компьютера. Он сравнил его с похожей лентой большого судна. Бордман вел себя в лучших традициях пассажиров.
— Что случилось? — спросил он.
— Мы не можем приземлиться, — коротко ответил инженер.
Бордман задумался. Тут появилась Алета, неся с собой не слишком тяжелый багаж. Бордман помог внести ее в шлюпку, разочарованный теснотой судна. Но это была не спасательная шлюпка Это был челнок для приземления. Спасательная шлюпка оборудовалась двигателями Лоулора и могла путешествовать несколько световых лет а вместо ракет и ракетного топлива были очистители воздуха, автоматы для переработки воды и пищевые запасы. Она на могла приземлиться без посадочной ловушки, но любая цивилизованная планета обязательно была снабжена подобной ловушкой. Эта шлюпка могла приземлиться без помощи ловушки, но запасов воздуха в ней хватит ненадолго.
— Что бы там не произошло, — сказал Бордман мрачно, я вижу в этом чудовищную некомпетентность!
Но ничего поделать он не мог. Это было грузовое судно. Грузовые суда не могут взлетать или садиться используя собственную энергию. Это слишком дорого из-за количества топлива, которое они при этом используют. А посадочная шлюпка использует внутреннюю энергию — которая не могут воспользоваться тяжелые суда в ближнем космосе. Таким образом космические корабли заряжались топливом только для космических полетов, что было гораздо экономнее. Кроме того посадочные ловушки использовались и другим способом и когда устанавливались то качали энергию из ионосферы планеты. И безо всякой возможности сломаться и возможности остаться без энергии, посадочные ловушки никак не могли подвести! Так что не было никаких причин оставлять корабль на орбите, и приземляться в шлюпке.
Инженер снова вернулся. Он принес почтовую сумку, полную корреспонденции. И дал знак рукой. Алета забралась в посадочную шлюпку. За ней последовал Бордман. Четыре человека с трудом размещались в небольшом суденышке. Трое там прекрасно устроились. Инженер последовал за ними и закрыл люк.
— Герметизация, — сказал он в микрофон, расположенный перед ним. Стрелка на приборе наружного давления поползла в низ. Стрелка внутреннего давления осталась неподвижной.
— Все в порядке, — сказал инженер.
Стрелка прибора наружного давления достигла нулевой отметки. Длинные крылья шлюпочного отсека задрожали и принялись расползаться в стороны и внезапно посадочная шлюпка оказалась в открытой выемке, а над ними светилось множество звезд. Невероятно большой диск находящейся рядом планеты появился в поле зрения возле кормы. Он был чудовищных размеров и ослепительно ярким. Он был рыжевато-коричневого цвета с неправильными пятнами желтого и вкраплениями голубого. Но в основном он был цвета песка. И все его цвета варьировались — некоторые места были ярче, некоторые темнее — и у одного края виднелась ослепительно белая полоса — не что иное как полярная шапка. Бордман знал, что здесь нет морей, океанов и даже озер на всей планете, а ледяные шапки были скорее изморозью, чем ледниками, которые можно было бы обнаружить на полюсах в более комфортабельных мирах.
— Пристегнуться, — скомандовал инженер через плечо. — Наступает отсутствие гравитации и затем отстрел ракеты. Берегите головы.
Бордман раздраженно пристегнулся. Он увидел, что Алета тоже возится с ремнями, но ее глаза сияли. Без всякого предупреждение наступило ощущение явного дискомфорта. Это посадочная шлюпка отходила от корабля, отключив себя от влияния искусственного гравитационного поля судна. Действие поля внезапно исчезла и Бордман ощутил моментальный приступ тошноты, которое всегда вызывает отсутствие гравитации. В то же самое время его сердце неритмично пульсировало в инстинктивной расовой памяти реакции на чувство падения.
Затем раздался рев. Он с силой был вдавлен в сидение. Его язык казалось старался забиться в горло. Он почувствовал чудовищное давление в грудь и обнаружил что про себя ругается на чем свет стоит.
На мгновение иллюминаторы обзора стали черными, потому что они оказались в тени корабля. Посадочная шлюпка повернулась — но не было ощущения центрифуги — и они оказались в пустом пространстве со слабым призрачным видом поверхности планеты с краю иллюминаторов. За ними яростно сверкало бело-голубое солнце. Этот свет был теплым — нет даже горячим — несмотря на то, что проходил сквозь поляризованные защитные стекла иллюминаторов.
— А вы говорите, — выдавила из себя Алета с восторгом — она с трудом дышала из-за ускорения, — что никаких приключений не бывает.
Бордман не ответил. Он не считал неудобство приключением.
Инженер вообще не смотрел в иллюминаторы. Он вглядывался в установленный перед ним экран. Здесь была вертикальная линия от корабля. По ней пробежал курсор и выдал информацию о длине в тысячах миль. Через какое-то время курсор добежал до низу и вертикальная линия удвоилась и новый луч начал спуск. Теперь измерение выдавалось в сотнях миль. Яркое пятно — прямоугольник — появился с краю экрана. Голос прозвучал металлически, и внезапно что-то закричал и снова что-то забормотал. Бордман взглянул через один из иллюминаторов и увидел планету словно сквозь закопченное стекло. Это была призрачная красноватая планета заполнившая собой половину космоса. Она была испещрена пятнами и край ее изгибался. Линия горизонта.
Инженер передвинул несколько рычагов и белый прямоугольник передвинулся. Он начал двигаться по экрану. Он снова включил несколько устройств. Прямоугольник утвердился в центре экрана. Курсор измерения высоты в сотнях достиг низа и появилась третья вертикальная линия отмечающая расстояния в десятках миль.
Затем раздался чудовищный удар и посадочная шлюпка затряслась. Они достигли верхних слоев атмосферы. Инженер пробормотал выражение, которые не годились для ушей Алеты. Вибрация и дрожь стали более сильными. Бордман крепче вцепился в кресло, стараясь чтобы его не разнесло на клочки и смотрел на приближающуюся поверхность планеты. Она казалось убегала от них, а они стремились настигнуть ее. Постепенно, очень постепенно, полет похоже замедлился. Они опустились до двадцати миль.
Внезапно спасательная шлюпка снова содрогнулась. Прямоугольник принялся плясать в центре астронавигационного экрана. Инженер принялся чем-то лихорадочно щелкать пытаясь зафиксировать его.
Иллюминаторы несколько посветлели. Бордман более отчетливо видел поверхность. Здесь были узоры самых разнообразных цветов, которые только могут создавать минералы и огромные пространства рыжеватого песка. Еще немного и он увидит тени от гор. Он представил огромные барханы размером с горы, между которыми должны находиться долины, а за ними следующие горы. Они приближались к ровной поверхности. Это, как он знал будут песчаные плато, которые были замечены на этой планете и объяснение происхождения которых пока находилось под вопросом. Но он видел площади сверкающего желтого и грязно-белого, с вкраплениями розового, пятнами ультрамаринового, серого и фиолетового и невероятно рыжая окись железа покрывающая целые квадратные мили поверхности, слишком много, чтобы в это можно было поверить.
Ракеты посадочной шлюпки смолкли. Она готовилась к приземлению. Горизонт наклонился, и внезапно поразительная поверхность над ними медленно оказалась внизу. Последовало стаккато инструкций из громкоговорителя, которым инженер старательно следовал. Посадочная шлюпка опустилась ниже — ниже гигантских насыпных гор с песчаным плато между ними. И зависла.
Затем ракеты взвыли снова и сейчас, когда их окружал воздух звук был просто невыносимым — и шлюпка принялась опускаться ниже и ниже на собственный огненный шлейф.
Ослепляющая масса пыли и сгоревшего топлива совершенно скрыли обзор. Затем раздался треск и инженер снова выругался. Он снова отключил ракеты. Окончательно. Бордман обнаружил что смотрит прямо перед собой сдавленный привязными ремнями в кресле. Шлюпка стояла на корме и его ноги оказались выше головы. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Он увидел, что инженер отстегивает ремни безопасности и последовал его примеру, но оказалось до абсурдного тяжело выбраться из кресла.
Алета справилась со всеми этими премудростями более грациозно. Она не нуждалась в помощи.
— Подождите, — сказал инженер невежливо — пока кто-нибудь не придет.
Поэтому они ждали, используя в качестве сидений спинки кресел.
Инженер потянулся к контрольной панели и окна очистились. Они увидели поверхность Ксосы-2. В пределах видимости не было ни единого живого существа. Грунт составляли гравий и небольшие каменные осколки и небольшими валунами — видимо, все что отвалилось от величественных гор сбоку. Виднелись чудовищные многоцветные скалы, причудливо изъеденные ветровой эрозией. На склоне горной стены перед ними были странные причудливые, словно намороженные наросты. Выглядели они удивительно. Бордман сказал бы что это поток песка, имитирующий водопад. А вокруг расстилалась ослепительная яркость и ощущалось обжигающие солнечные лучи. Но не было ни одного листка и стебелька травы. Это была в чистом виде пустыня. Такова была Ксоса-2.
Алета смотрела на все это горящими глазами.
— Прекрасно! — воскликнула она. — Разве не так?
— Что касается меня, — сказал Бордман. — То я никогда не видел места, которое бы выглядело менее пригодным для жизни и привлекательным.
Алета улыбнулась.
— Мои глаза видят все в другом свете.
И это было правдой. Было наконец признано, что человечество составляет одно целое, но состоит из рас и каждый видел космос как ему того хотелось. На Кальмете-3 была обширная в основном азиатская популяция, построившая террасы в горах для сельского хозяйства, почти не пользующиеся современной техникой и социальными привычками которых было не найти скажем на Деметре-1, где было множество низких с плоскими крышами городов и оливковых деревьев. На планетах Ильяно, входящих в содружество Эквиса, американские индейцы — родственники Алеты — скакали по равнинам, окруженные потомками бизонов и антилоп и домашнего скота, привезенного с древней Земли. В оазисах на Рустаме-4 было множество пальм и скаковых верблюдов и множество споров о том где должна находиться Мекка, и куда следует поворачиваться во время молитв, в то время, как поля пшеницы на Канне-1 и высокоцивилизованные эмигранты с африканского континента на земле перенесли свои джунгли и хранили блестящие драгоценности в фортах в их городе-космическом порте Тимбуке.