Вечером за ужином оба выглядели довольными и счастливыми, но старались ничем себя не. выдавать. Никто не должен был догадываться о том, как они провели этот день. Во всяком случае, им так хотелось. Однако Рейф и Драм сразу поняли все. Увидев молодоженов, держащихся за руки, улыбающихся и украдкой посматривающих друг на друга, мужчины обменялись понимающими взглядами.
Бетси была настолько счастлива, что ничего не замечала. Ее наблюдательная сестра тоже, так как все ее внимание было сосредоточено на новой одежде. Ей купили белое платье с высокой талией и длинной юбкой почти до самых туфель, как полагалось по последней моде. На сей раз Джилли была отмыта дочиста, но, кроме этой положительной перемены, ничего другого в ее внешности, пожалуй, никто не отметил. Действительно, каждый даже подумал про себя, что раньше она выглядела куда естественнее. Недавний угловатый парнишка с непривычки чувствовал себя в женской одежде весьма неуютно. Да, Джилли явно еще не созрела, чтобы оценить прелести эмансипации.
На затылке у нее красовалась роза, пришпиленная к волосам, единственному щедрому дару природы. Этот одинокий цветок, словно извинение за отсутствие нужной длины волос и локонов, только подчеркивал уродливость стрижки. Однако Джилли держалась с таким достоинством, что никто из присутствующих и слова не сказал насчет ее внешности — ни похвалы, ни порицания.
Едва принесли десерт, как Рейф демонстративно зевнул.
— Суматошный был день! Встали ни свет ни заря и пробегали чуть ли не до вечера. Лично я отправляюсь спать.
Как ни странно, никто не удивился тому, что закаленный вояка так устал от прогулки в соседний городок.
— В самом деле, трудный день, — согласился Драм. — Я тоже не прочь выспаться. Как-никак завтра опять рано подниматься.
— Я тоже пойду в постель, — объявила Джилли. — Бетси чуть не уснула за пудингом.
Все вышли из столовой, прежде чем слуга унес последние тарелки. Эйвен поглядел на Бриджет и ухмыльнулся:
— У нас с тобой отличные гости.
— Да, — согласилась Бриджет, — и отличная кровать.
— Дорогая, не смей присваивать мои слова! — возмущенно сказал Эйвен, с любовью глядя на жену.
В черном небе медленно плыла луна. Обхватив руками колени, Бриджет сидела у окна и задумчиво смотрела на тени. Послышался шорох. Это проснулся Эйвен.
Он встал у Бриджет за спиной, притянул ее к себе и обнял. Его теплое тело впитывало исходившую от нее прохладу ночи. Потыкавшись носом ей в шею, он приложил губы к ее уху и ласково спросил хрипловатым со сна голосом:
— Почему не спим? Когда женщину так сильно любят, она и спать должна очень крепко. Или я ошибаюсь?
— Твои ласки были прекрасны, — сказала Бриджет. — Ты сам знаешь. Но…
Она не могла продолжать, чувствуя, что из груди вот-вот вырвется тяжелый вздох.
— Я понимаю… Конечно, у тебя есть все основания сердиться на меня. Ты недоумеваешь, почему я скрыл от тебя эту историю с двойным замужеством Элизы? Просто я уже забыл про нее, как будто ничего не было. Это ты своим появлением заставила меня все забыть. Потом, правда, я вспомнил и собирался рассказать тебе. И обязательно сделал бы это, если б меня не вызвали так внезапно. Я не предполагал, что тебе когда-нибудь придется иметь дело с ее подлостью. Сегодня я был разъярен даже больше, чем десять лет назад, когда только узнал об обмане. Еще бы, я увидел, какие страдания она причинила тебе! — Эйвен прижался к ее щеке. — Я никому в мире не позволю обижать тебя. Ты веришь мне?
Бриджет кивнула.
— Тогда в чем дело?
— Да так… — «Используй этот шанс, — приказала она себе. — Хватит недомолвок. Больше ждать нельзя. Скажи сейчас. Сейчас или никогда». — Ты только что сказал: «Когда женщину так сильно любят…» Эйвен, мне очень хорошо с тобой, но… я не знаю, действительно ли ты любишь меня…
Бриджет была рада, что не могла видеть его лица, потому что чувствовала, как горело ее, и, едва дыша, ждала ответа.
— А-а, — произнес он и умолк. — Значит, после всего того, что я говорил и делал, ты все еще во мне сомневаешься?
— Да! Потому что ты никогда, не говорил мне этих слов.
— Не говорил?
— Ты никогда не говорил: «Я люблю тебя», а это очень важно для женщины. Но я тебя понимаю. Если ты этого не говоришь, значит, у тебя нет этих чувств…
Он как-то сразу притих, а когда снова заговорил, голос его звучал спокойно. Однако Бриджет почувствовала, как сильно забилось его сердце.
— Неужели не говорил? — удивился Эйвен. — Как странно, особенно если учесть, что ты постоянно произносишь эти слова.
— Что?! — в свою очередь удивилась Бриджет.
— Нет, нет, ничего. Ага, кажется, я припоминаю: ты ведь тоже никогда не говорила мне этих слов.
Бриджет растерянно заморгала и быстро повернулась к нему. Так быстро, что ее волосы разлетелись и несколько тонких прядей зацепились за отросшую за ночь щетину на его подбородке.
— Я никогда не говорила? Никогда не говорила?! О Эйвен…
Он взял ее лицо в свои большие ладони.
— Нет, — серьезно ответил он, пытаясь разглядеть выражение ее лица при слабом свете. — Никогда не говорила. Я слышал от тебя много раз: «Да, Эйвен!» или «Ах, Эйвен!» — и радовался. Я догадывался, что это были слова благодарности, и мне было приятно их слышать. Но я никогда не слышал большего. Возможно, для женщины важно слышать слова признания, но мужчине они тоже нужны. Возможно, большинство мужчин и обходится без этих слов, но один — никак не может.
Он умолк и ждал ее ответа, тихо и сосредоточенно.
— О Эйвен! — воскликнула Бриджет, ошеломленная его признанием. — Но я же люблю тебя! Неужели ты не видишь? Иначе я не вышла бы за тебя замуж. Я люблю тебя безрассудно и не переставала любить даже тогда, когда мне казалось… что ты обманываешь меня. О нет! Я всегда верила тебе и ненавидела себя, когда в голову лезли нехорошие мысли. Я люблю тебя! О, как я люблю тебя! Как ты мог сомневаться?
— Потому что ты никогда не говорила об этом.
— Но и ты не говорил! А я просто не осмеливалась, потому что иногда мне казалось, будто ты женился на мне из жалости или…
Он закрыл ей рот рукой.
— Никогда, никогда не говори этого! Я ни к чему себя не принуждал. Все произошло только благодаря тебе самой. Любимая моя, весь мир видел лишь твой шрам, но никто не понял, что он сделал тебя сильной, умной и очень смелой. Я тоже носил шрам, но он был не виден. В свое время я рискнул связать свою жизнь с красивой леди, но ее выворачивало наизнанку от моих прикосновений. Это заставило меня дать страшную клятву: я хотел доказать всем, что ни одна женщина не сможет устоять передо мной. Разумеется, ни одной из них я не открывал душу, пока не встретил тебя. Ради тебя я пошел на риск. И видишь, оказывается, я счастливый малый! Мы оба избавились от своего прошлого. Я хотел помочь тебе залечить старую рану и надеялся, что ты поможешь исцелиться мне. Я боготворю твой шрам, потому что он помог мне разглядеть тебя настоящую.
— А я благодарю судьбу за то, что она подарила мне тебя! — воскликнула Бриджет. — Только я никогда не думала, что ты был наивным мальчиком. Мне очень жаль, что та красивая леди причинила юноше столько страданий.
Эйвен взял ее руку и положил себе на грудь, туда, где ощущался стук сердца.
— Коварство леди ранило не его, а мою гордость. Мое сердце было ей неподвластно. Оно никогда не принадлежало ни одной женщине. До тебя. И отныне не будет никому принадлежать, кроме тебя. Как и самая малая частица меня. А то, что случилось… это я заслужил. Не надо было жениться на ней. Никогда не нужно жениться без любви.
Голос Эйвена стал тише. Его пальцы касались ее щеки, его взгляд не отрывался от ее глаз.
— Я сходил с ума, я мечтал обладать тобой. Конечно, ты знала это. Ты все прекрасно видела. А знаешь, почему я сразу же потащил тебя в постель, как только мы обвенчались?
Эйвен вздохнул. То, в чем он хотел сейчас признаться, означало бы полностью открыть свою душу Бриджет. Ну и что? Теперь он был абсолютно уверен, что это правильно и необходимо, и прежде чем вспомнил о том, как трудно ему было сказать об этом раньше, слова вырвались сами собой:
— Если быть честным, я боялся потерять тебя, не важно, по какой причине. Поэтому я решил, что уж если суждено появиться ребенку, то он будет мой, без всяких сомнений.
Эйвен погасил ее изумленный вздох быстрым легким поцелуем, а когда снова заговорил, в голосе его уже звучали смешливые нотки:
— Но ты сама дала мне ответ, так что вопросов не потребовалось. Я был безумно счастлив. Да, милая, потому что уже тогда любил тебя. И сейчас я так люблю тебя, Бриджет! Я никогда не говорил тебе этого раньше. Как замечательно звучат эти слова! Я люблю тебя, Бриджет! Ты ведь хотела это слышать?
— Не только я, ты тоже, — поправила его Бриджет. — Мы оба хотели. — Она крепче обняла его, едва сдерживая слезы. — Теперь, после всего… мы наконец заживем счастливо?
— Попробуем. Ничего другого нам не остается, — пошутил виконт Синклер.
Сейчас он был похож скорее на романтического юношу из неизвестного ей прошлого, нежели на сдержанного и высокомерного мужчину, с которым Бриджет познакомилась недавно. И которого любила теперь больше жизни.
Бетси была настолько счастлива, что ничего не замечала. Ее наблюдательная сестра тоже, так как все ее внимание было сосредоточено на новой одежде. Ей купили белое платье с высокой талией и длинной юбкой почти до самых туфель, как полагалось по последней моде. На сей раз Джилли была отмыта дочиста, но, кроме этой положительной перемены, ничего другого в ее внешности, пожалуй, никто не отметил. Действительно, каждый даже подумал про себя, что раньше она выглядела куда естественнее. Недавний угловатый парнишка с непривычки чувствовал себя в женской одежде весьма неуютно. Да, Джилли явно еще не созрела, чтобы оценить прелести эмансипации.
На затылке у нее красовалась роза, пришпиленная к волосам, единственному щедрому дару природы. Этот одинокий цветок, словно извинение за отсутствие нужной длины волос и локонов, только подчеркивал уродливость стрижки. Однако Джилли держалась с таким достоинством, что никто из присутствующих и слова не сказал насчет ее внешности — ни похвалы, ни порицания.
Едва принесли десерт, как Рейф демонстративно зевнул.
— Суматошный был день! Встали ни свет ни заря и пробегали чуть ли не до вечера. Лично я отправляюсь спать.
Как ни странно, никто не удивился тому, что закаленный вояка так устал от прогулки в соседний городок.
— В самом деле, трудный день, — согласился Драм. — Я тоже не прочь выспаться. Как-никак завтра опять рано подниматься.
— Я тоже пойду в постель, — объявила Джилли. — Бетси чуть не уснула за пудингом.
Все вышли из столовой, прежде чем слуга унес последние тарелки. Эйвен поглядел на Бриджет и ухмыльнулся:
— У нас с тобой отличные гости.
— Да, — согласилась Бриджет, — и отличная кровать.
— Дорогая, не смей присваивать мои слова! — возмущенно сказал Эйвен, с любовью глядя на жену.
В черном небе медленно плыла луна. Обхватив руками колени, Бриджет сидела у окна и задумчиво смотрела на тени. Послышался шорох. Это проснулся Эйвен.
Он встал у Бриджет за спиной, притянул ее к себе и обнял. Его теплое тело впитывало исходившую от нее прохладу ночи. Потыкавшись носом ей в шею, он приложил губы к ее уху и ласково спросил хрипловатым со сна голосом:
— Почему не спим? Когда женщину так сильно любят, она и спать должна очень крепко. Или я ошибаюсь?
— Твои ласки были прекрасны, — сказала Бриджет. — Ты сам знаешь. Но…
Она не могла продолжать, чувствуя, что из груди вот-вот вырвется тяжелый вздох.
— Я понимаю… Конечно, у тебя есть все основания сердиться на меня. Ты недоумеваешь, почему я скрыл от тебя эту историю с двойным замужеством Элизы? Просто я уже забыл про нее, как будто ничего не было. Это ты своим появлением заставила меня все забыть. Потом, правда, я вспомнил и собирался рассказать тебе. И обязательно сделал бы это, если б меня не вызвали так внезапно. Я не предполагал, что тебе когда-нибудь придется иметь дело с ее подлостью. Сегодня я был разъярен даже больше, чем десять лет назад, когда только узнал об обмане. Еще бы, я увидел, какие страдания она причинила тебе! — Эйвен прижался к ее щеке. — Я никому в мире не позволю обижать тебя. Ты веришь мне?
Бриджет кивнула.
— Тогда в чем дело?
— Да так… — «Используй этот шанс, — приказала она себе. — Хватит недомолвок. Больше ждать нельзя. Скажи сейчас. Сейчас или никогда». — Ты только что сказал: «Когда женщину так сильно любят…» Эйвен, мне очень хорошо с тобой, но… я не знаю, действительно ли ты любишь меня…
Бриджет была рада, что не могла видеть его лица, потому что чувствовала, как горело ее, и, едва дыша, ждала ответа.
— А-а, — произнес он и умолк. — Значит, после всего того, что я говорил и делал, ты все еще во мне сомневаешься?
— Да! Потому что ты никогда, не говорил мне этих слов.
— Не говорил?
— Ты никогда не говорил: «Я люблю тебя», а это очень важно для женщины. Но я тебя понимаю. Если ты этого не говоришь, значит, у тебя нет этих чувств…
Он как-то сразу притих, а когда снова заговорил, голос его звучал спокойно. Однако Бриджет почувствовала, как сильно забилось его сердце.
— Неужели не говорил? — удивился Эйвен. — Как странно, особенно если учесть, что ты постоянно произносишь эти слова.
— Что?! — в свою очередь удивилась Бриджет.
— Нет, нет, ничего. Ага, кажется, я припоминаю: ты ведь тоже никогда не говорила мне этих слов.
Бриджет растерянно заморгала и быстро повернулась к нему. Так быстро, что ее волосы разлетелись и несколько тонких прядей зацепились за отросшую за ночь щетину на его подбородке.
— Я никогда не говорила? Никогда не говорила?! О Эйвен…
Он взял ее лицо в свои большие ладони.
— Нет, — серьезно ответил он, пытаясь разглядеть выражение ее лица при слабом свете. — Никогда не говорила. Я слышал от тебя много раз: «Да, Эйвен!» или «Ах, Эйвен!» — и радовался. Я догадывался, что это были слова благодарности, и мне было приятно их слышать. Но я никогда не слышал большего. Возможно, для женщины важно слышать слова признания, но мужчине они тоже нужны. Возможно, большинство мужчин и обходится без этих слов, но один — никак не может.
Он умолк и ждал ее ответа, тихо и сосредоточенно.
— О Эйвен! — воскликнула Бриджет, ошеломленная его признанием. — Но я же люблю тебя! Неужели ты не видишь? Иначе я не вышла бы за тебя замуж. Я люблю тебя безрассудно и не переставала любить даже тогда, когда мне казалось… что ты обманываешь меня. О нет! Я всегда верила тебе и ненавидела себя, когда в голову лезли нехорошие мысли. Я люблю тебя! О, как я люблю тебя! Как ты мог сомневаться?
— Потому что ты никогда не говорила об этом.
— Но и ты не говорил! А я просто не осмеливалась, потому что иногда мне казалось, будто ты женился на мне из жалости или…
Он закрыл ей рот рукой.
— Никогда, никогда не говори этого! Я ни к чему себя не принуждал. Все произошло только благодаря тебе самой. Любимая моя, весь мир видел лишь твой шрам, но никто не понял, что он сделал тебя сильной, умной и очень смелой. Я тоже носил шрам, но он был не виден. В свое время я рискнул связать свою жизнь с красивой леди, но ее выворачивало наизнанку от моих прикосновений. Это заставило меня дать страшную клятву: я хотел доказать всем, что ни одна женщина не сможет устоять передо мной. Разумеется, ни одной из них я не открывал душу, пока не встретил тебя. Ради тебя я пошел на риск. И видишь, оказывается, я счастливый малый! Мы оба избавились от своего прошлого. Я хотел помочь тебе залечить старую рану и надеялся, что ты поможешь исцелиться мне. Я боготворю твой шрам, потому что он помог мне разглядеть тебя настоящую.
— А я благодарю судьбу за то, что она подарила мне тебя! — воскликнула Бриджет. — Только я никогда не думала, что ты был наивным мальчиком. Мне очень жаль, что та красивая леди причинила юноше столько страданий.
Эйвен взял ее руку и положил себе на грудь, туда, где ощущался стук сердца.
— Коварство леди ранило не его, а мою гордость. Мое сердце было ей неподвластно. Оно никогда не принадлежало ни одной женщине. До тебя. И отныне не будет никому принадлежать, кроме тебя. Как и самая малая частица меня. А то, что случилось… это я заслужил. Не надо было жениться на ней. Никогда не нужно жениться без любви.
Голос Эйвена стал тише. Его пальцы касались ее щеки, его взгляд не отрывался от ее глаз.
— Я сходил с ума, я мечтал обладать тобой. Конечно, ты знала это. Ты все прекрасно видела. А знаешь, почему я сразу же потащил тебя в постель, как только мы обвенчались?
Эйвен вздохнул. То, в чем он хотел сейчас признаться, означало бы полностью открыть свою душу Бриджет. Ну и что? Теперь он был абсолютно уверен, что это правильно и необходимо, и прежде чем вспомнил о том, как трудно ему было сказать об этом раньше, слова вырвались сами собой:
— Если быть честным, я боялся потерять тебя, не важно, по какой причине. Поэтому я решил, что уж если суждено появиться ребенку, то он будет мой, без всяких сомнений.
Эйвен погасил ее изумленный вздох быстрым легким поцелуем, а когда снова заговорил, в голосе его уже звучали смешливые нотки:
— Но ты сама дала мне ответ, так что вопросов не потребовалось. Я был безумно счастлив. Да, милая, потому что уже тогда любил тебя. И сейчас я так люблю тебя, Бриджет! Я никогда не говорил тебе этого раньше. Как замечательно звучат эти слова! Я люблю тебя, Бриджет! Ты ведь хотела это слышать?
— Не только я, ты тоже, — поправила его Бриджет. — Мы оба хотели. — Она крепче обняла его, едва сдерживая слезы. — Теперь, после всего… мы наконец заживем счастливо?
— Попробуем. Ничего другого нам не остается, — пошутил виконт Синклер.
Сейчас он был похож скорее на романтического юношу из неизвестного ей прошлого, нежели на сдержанного и высокомерного мужчину, с которым Бриджет познакомилась недавно. И которого любила теперь больше жизни.