Страница:
— Отчего же не повернуть?
— Но там же эти на деревьях!
— А… — протянул Гришка, и какое-то время добры молодцы топали в молчании.
— О, слышал? Снова! — Григорий остановился.
— Что снова? — испуганно переспросил Тихон, ошалело озираясь по сторонам.
— Шаги! — Гришка судорожно вздохнул.
— Думаешь, чудище какое?
Григорий кивнул:
— Навьи колобки!
— Ну да, у них и ног-то нет, а тут… шаги ведь!
И братья призадумались, что в данных обстоятельствах было верхом глупости. Стоять на дороге и думать!
— Приближаются! — покачал головой Тихон. Княжьи племяши дружно обернулись.
Из-за поворота чудной дороги появилось Лихо. В кокетливой обновке, правый глаз завязан пестрой лентой, на голове яркие бантики. На клюку опирается, зубами постукивает, лыбится.
— Касатики, — игриво донеслось издалека. — Я иду-у-у-у…
— Лихо, — хрипло выдавил из себя Тихон.
— Одноглазое! — подтвердил Гришка.
— А-а-а-а!!! — это уже хором.
— Ну куда же вы?!! — обиженно взвыло Лихо, видя, как добры молодцы, пороняв с голов ратные шлемы, кинулись в разные стороны. — Все равно от меня не уйдете-э-э-э…
И хромая образина злобно потрясла вслед улепетывающим дружинникам кривой клюкой:
— Один из вас мой суженый! Стойте, дуралеи… — Но куда там!
Что-что, а бегать княжеские племянники сызмальства умели так, как никто не умел. Ни один крестьянин их догнать не мог, когда они у селян утку али гуся воровали.
— Ну ничего, — злобно прошипело Одноглазое Лихо. — Я вам еще покажу… как бедной незамужней девушке голову морочить…
Заметно похолодало. Налетавший порывами ветер пробирал до самых косточек.
Не привыкший к холоду Муромец недовольно кутался в медвежью шкуру и без устали ворчал, вспоминая свою родимую уютную печь. Нос у Ильи частично посинел, усищи и борода покрылись инеем.
А вот Колупаев держался молодцом: щеки румяные, глаза озорные, кровь кипит. Боевой дух на высоте, осталось лишь супротивника найти подобающего, дабы подраться. Почему-то чувствовал кузнец, что в самое ближайшее время ему представится великолепный случай проявить молодецкую удаль.
— Как бы на половцев ненароком не нарваться, — проворчал Муромец, до рези в глазах вглядываясь в студеную даль.
— Нет, енто навряд ли, — ответил богатырю Степан, с залихватским свистом понукая недовольного холодом Буцефала. — Половцы, конечно, дураки, но в таком холоде жить не привыкшие. Да и вообще, половцев бояться — в степь не ходить!
— Тебе легко говорить, — огрызнулся Илья, натягивая медвежью шкуру до самого носа…
Черного всадника на горизонте русичи заприметили не сразу. А когда заприметили, то смекнули, что всадник направляется прямо к ним, причем явно не с благими намерениями.
— Непохож он что-то на половца, — усмехнулся Колупаев, кладя рядом с собой здоровый кузнечный молот.
— А что, ежели я под шкурой тихо полежу, пока ты с ним сразишься? — заискивающе предложил Муромец, аки таракан шевеля заиндевевшими усищами.
— Э… нет, — рассмеялся кузнец. — Пора учиться тебе, брат, подвиги ратные совершать. Молва, она, конечно, молвой, но стоит иногда и самому копьем булатным помахать. Не слухами едиными жив богатырь!
Черный всадник приближался.
Облачен он был в гладкие рыцарские доспехи, какие на Руси отродясь не ковали. На голове полностью скрывающий лицо квадратный шлем, на руках чудного вида рукавицы. Странный всадник, не более того, но вот его лошадь… кожа да кости, настоящий ходячий скелет. Сразу видно, из Навьего Царства лошадка, не живая, значит, но и не мертвая! Вместо глаз черные впадины. Нечисть, короче.
— Папа-а-а-а! — возопил Илья Муромец, — пытаясь спрыгнуть с повозки.
Ножищи богатыря запутались в медвежьей шкуре, и он лишь нелепо забарахтался, разбрасывая по дну телеги рабочий инструмент Колупаева.
— Не боись, Илья! — с боевым запалом в голосе проревел Степан, поудобней берясь за рукоять кузнечного молота. — Сейчас мы его…
Черный всадник уже поднял для боя длинное копье.
Но тут произошло непредвиденное.
Ноги Колупаева, до этого покоившиеся на деревянном выступе телеги, вдруг пустились в пляс.
— Что такое?!! — испугался кузнец, одурело косясь на выплясывающие сапоги.
Черный рыцарь глухо рассмеялся. Ох и был знаком Степану этот смех, до жути знаком.
— Никак Кощей?!! — разом выдохнул кузнец. — Бессмертный!
— Я, я, зер гут! — на непонятном языке отозвался рыцарь, после чего бросился в атаку.
— Караул!!! — орал катающийся по дну телеги Илья Муромец. — Помогите!
Ноги Колупаеву больше не подчинялись. Резво сбросив Степана с телеги, они помчались по степи прочь.
— Стой, сволочь! — с отчаянием взвыл Муромец. — Не бросай меня одного-о-о-о..
— Да что же это?!! — не на шутку перепугался кузнец.
Ноги целеустремленно уносили его все дальше и дальше от повозки. Став на дыбы, гневно заржал Буцефал. Лошадь черного всадника уже разогналась до приличной скорости. Длинное копье было нацелено аккурат на орущего благим матом Илью Муромца.
— Ах, сапоги!!! — догадался Степан. — Бесовская обновка!
Волшебные сапоги с завидным упорством уносили своего хозяина куда подальше от опасности.
Но Колупаев был не робкого десятка. Немыслимым образом изловчившись, он с силой метнул кузнечный молот через спину, целясь в несущегося на телегу Кощея.
Молот со свистом ушел в небо.
Пару секунд ничего не происходило. Затем раздался неимоверный грохот, и в ту же минуту волшебные сапоги резко остановились.
Не удержав равновесия, Степан рухнул на землю, успев выставить перед собой могучие руки… Но тут же вскочил на ноги. Обернулся.
Черный всадник вместе с лошадью валялся на земле в нескольких шагах от телеги.
Илья Муромец вроде как затих.
— Неужели опоздал?!! — в ужасе прошептал Колупаев, со всех ног бросаясь к месту схватки…
Муромец оказался не только жив, но и вполне здоров, просто он временно погрузился в короткий богатырский обморок.
Кузнец очень рассчитывал, что на этот раз забытье Ильи закончится ранее, чем через очередные тридцать три года.
С Муромцем все было ясно.
Покачав головой, Степан подошел к поверженному Кощею.
На него стоило посмотреть.
Кузнечный молот проделал в его груди огромную дыру, в которой то и дело пробегали желтые искорки, словно разряды маленьких молний. В развороченном нутре супостата, на глазах дымясь и шипя, плавились какие-то непонятные железные штуковины. Вхолостую вращались зубчатые колесики, извивались, словно змеи, странные прозрачные трубочки.
Степан был потомственным кузнецом, человеком, имеющим непосредственное отношение ко всякой там машинерии, но такое… не только видел впервые, но и не мог даже измыслить, силой чьего гения (либо колдовства) подобное могло быть создано. И, мало того, оно жило, неотличимое от какого другого живого существа.
Колупаев попробовал снять с поверженного врага квадратный шлем, но получил такой удар неизвестной силы по рукам, что даже отлетел на несколько шагов в сторону.
Смекнув кое-чего, Степан взял с телеги короткую деревянную палицу и, подковырнув шлем, легко сбросил его с головы черного рыцаря. Сбросил и отшатнулся, не сдержав глас изумления.
Под рыцарским шлемом оказалось отнюдь не человеческое лицо и не лицо какой другой волшебной нечисти. Как такового лица у черного всадника вообще не было. Лишь железная болванка да два нелепых глаза на пружинках, безразлично уставившиеся в холодное небо.
— Енто что же получается? — развел руками Колупаев. — На нас, значит, механическая кукла напала?
Ответ был очевиден.
Ни о чем подобном кузнец на Руси никогда не слыхивал. А ведь путешествовал много, диковинных вещей на своем веку повидал немерено. О чем только не брехали на Руси, чего только не выдумывали. Но такое? Просто даже помыслить невозможно!..
Лошадь черного рыцаря тоже оказалась механической. Непонятно почему, но она и вовсе развалилась на бесформенные искрящиеся куски.
Свой молот Колупаев так и не нашел.
Плюнул на все это дело и принялся тормошить Муромца.
— М… м… м… — промычал богатырь, — отстань, девка, потом заплачу…
Как и поиск молота, попытка приведения в чувство Ильи оказалась совершенно безнадежным делом.
— Ну и ладно, — зло буркнул Степан, забираясь на козлы любимой повозки.
Затем он с любопытством поглядел на свои сапоги, поборол острое желание их снять и легонько хлестнул Буцефала.
Путешествие продолжалось, и не было никаких причин для немедленного его прекращения. Напротив, было множество причин, по которым его следовало немедля продолжить.
Колупаеву, например, очень хотелось узнать, кто же в конце концов создал этого черного механического рыцаря и его удивительную лошадь. Вполне возможно, что в скором времени у кузнеца появится возможность задать интересующий его вопрос и, чем черт не шутит, не только этот.
— Поживем — увидим, — весело усмехнулся Степан. — Так ведь, Буцефалушка?..
— Кажись оторвались! — подтвердил Тихон, чутко прислушиваясь к лесным звукам.
Обгоревший лес был практически безмолвен, если не считать далекого, как полуночный кошмар, прерывистого постукивания дятла да астматического дыхания сидящего на дороге Гришки.
— Я сапог порвал! — обиженно сообщил брату Григорий, будто это Тихон был во всем виноват.
— Так тебе и надо, — улыбнулся Тихон, глядя на братца сверху вниз.
— Во второй раз ушли мы от Лиха! — чуть погодя заявил Гришка. — Везет нам с тобой что-то, подозрительно везет.
— Ну так, — усмехнулся Тихон, — Лихо-то, оно ведь хромое, с клюкой ходит! Правда, упорства у него на десятерых таких, как мы, хватит.
— А что это оно твердило там о каком-то суженом? Я так ни черта и не понял.
— Да я тоже, — шмыгнул красным носом Тихон. — По-моему, Лихо это ко всему еще и сумасшедшее.
— М-да, сочетаньице! — непроизвольно содрогнулся Гришка. — Безумная образина, экий компот получается. А ведь наверняка выследит нас, как пить дать выследит, и что тогда случится, мне даже помыслить боязно…
Немного передохнув, княжьи племянники прошли наконец дивную дорогу до конца. Далее тракт обрывался и начиналась дикая, унылая, ровная степь. То тут то там были разбросаны сухие кустики некогда зеленой растительности. С завыванием дул непонятно откуда взявшийся холодный ветер, будто на другом конце равнины располагалось жерло гигантской трубы, уходящей в самое Навье Царство, в глубинах коего он и зарождался.
— Паршивое место! — сделал неутешительный вывод Гришка. — Степь, пристанище половцев. И, что самое обидное, никаким Новгородом, похоже, и не пахнет…
Окрестности действительно были на удивление пустынны. Скупой ландшафт просматривался до самого горизонта.
— Ты как хочешь, братишка, — хрипло заявил Григорий, — но дальше я ни за что не пойду. Другое дело были бы у нас кони, а так… Верная гибель здесь нас ждет, не от половецкого ятагана, так от холода нестерпимого…
Тихон внимательно оглядывал мрачную равнину. И вправду, что им здесь делать? За спиной неотвратимо хромает Лихо… Но от этой напасти, как показала практика, еще можно было с горем пополам убежать.
— Ладно, брательник, — наконец согласился он, — не пойдем туда, попробуем воротиться назад. Все равно Новгород от нас никуда не денется, чего спешку гнать.
И добры молодцы, ежась под порывами шквального ветра, быстро потопали обратно.
Ледяная стихия вскоре нехотя их отпустила.
Дабы не встретиться с Лихом, дружинники поспешно свернули с удобной дороги в лес, рискуя тотчас же в нем заблудиться.
— Идем по дятлу! — скомандовал Тихон, указывая рукой в том направлении, откуда, по его мнению, доносился дробный стук.
— Дятел птица упорная, — согласился с братом Гришка. — До темноты дерево долбить будет, авось куда-нибудь да выйдем.
— Да уж, — кивнул Тихон, — ночевать в этом лесу мне бы не очень хотелось. Тем более что и Лихо, судя по всему, близко.
И как бы в подтверждение его слов издалека донеслось истеричное:
— Касатики, вы где, ау-у-у-у?!!
При звуке ужасного голоса добры молодцы затряслись мелкой дрожью. У обоих одновременно возникла мысль влезть на ближайшее дерево. Но это было бы сродни самоубийству. Лихо наверняка лазило по деревьям не хуже княжеских племянников. Почему-то Гришка с Тихоном были твердо в этом уверены. Хоть и хромая образина, а на дерево и без костыля запросто взберется.
Такое оно, Лихо это!
— Будем соблюдать крайнюю осторожность! — прошептал Гришка, и добры молодцы на полусогнутых, путая следы, зигзагами понеслись по заколдованному лесу.
Особо выделялись в праздно гуляющей толпе купцы из далекой Тьмутаракани: чинная походка, ровная спина. Любо на такой торговый люд посмотреть.
Еще, ежели повнимательней присмотреться, можно было заметить жуликоватых татар, промышлявших на ярмарках мелким воровством. Княжеские дружинники за определенный процент узкоглазых воришек не трогали. С ними на ярмарке было даже как-то веселее. Того и гляди кто-нибудь да заорет дурным голосом: «Держи вора!!!» Толпа забурлит, загомонит и поймает как всегда не того, надавав предварительно ни в чем не повинному бедолаге тумаков.
Вот она, лихая ярмарочная жизнь!
Секретный агент Шмалдер старался из общей толпы русичей особо не выделяться. Сразу купив на ярмарке соответствующую одежку да обувку, он быстро переоблачился и стал похож на обученного грамоте княжеского писаря.
Не привлекая к своей персоне лишнего внимания, секретный агент принялся ждать, бесцельно бродя по бакалейным рядам.
И вот ближе к полудню Шмалдер наконец дождался…
Сначала в толпе гуляющих возник залихватский разбойничий свист и на огромную бочку с солениями вскочил худой, как жердь, мужичонка в красном потертом армяке и драном кроличьем треухе, напяленном явно не по сезону.
— Люди добрые, торговые, — необычайно зычным голосом возопил худой мужичишка. — Доколе терпеть будем гнет князей ненавистный?!!
Народ с интересом оборачивался. Многие, присмотревшись к тщедушному умнику, радостно спешили поближе.
— Пашка, Пашка Расстебаев! — то тут, то там неслось над толпою. — Сейчас повеселимся…
— Доколе издевательства великие терпеть будем? Засилье богатеев да толстосумов?!! Слыхали, бояре из разных княжеств давеча собирались в славном граде Новгороде и организацию тайную учредили!
— Не слыхали, — донеслось из толпы, — расскажи, Пашка!
Расстебаев на бочке приосанился.
— Двадцать шесть человек! «Бобрами» себя именуют. Хотят земли расейские самовольно объединить без участия великих князей!!!
Толпа гневно загомонила. Кое-кто, успевший хорошенько нализаться, уже потрясал в воздухе кулаками.
— Не дадим! Не позволим! — доносилось из разных концов толпы.
Что «не дадим» и чего «не позволим», было совершенно неясно. Русь, что ли, объединить не позволят? Так енто же только себе во вред!
«Расейская логика, — с ехидной ухмылочкой подумал Шмалдер. — Непостижимый славянский склад ума!»
— Дави бобров! — уже не на шутку разошелся Пашка. — Дави окаянных!
— Дави бобров! — хором подхватила толпа, и несколько бритоголовых отроков с залихватским гиканьем опрокинули лотки с заморскими пряностями.
— Бей бобров! — подзуживал народ Расстебаев, зыркая по сторонам, не появилась ли где княжья дружина или сам местный воевода.
За голову Павла в разных княжествах была назначена хорошая цена.
Разбойничий клан «Семь Семенов» уже давно охотился на знаменитого расейского смутьяна-подстрекателя. Хотели Семены эти Расстебаева по частям разным князьям сдать и таким макаром зараз получить сумасшедшие деньги. Но Расстебаев был не дурак, далеко не дурак, вопреки тому, что он плел в местах всяческих людских скоплений.
— Бей бобров!!!
Распаленный зычным, приятным на слух лозунгом, народ, слегка озверев, кинулся искать этих самых «бобров». Понятное дело, что ни одного боярина, как назло, на ярмарке не нашлось. Но русичи не растерялись. Бритоголовые отроки выволокли из-под какого-то воза с соломой двух иудеев. И толпа взревела с пущей силой.
— Бобры!!! — радостно заорал торговый люд; тут-то и началась драка.
Шмалдер благоразумно держался в сторонке от эпицентра свары.
В воздух полетели чьи-то шапки, оторванные пейсы и клочки черных бород. Расстебаева на бочке уже не было, словно его корова языком слизнула. Заметив вдалеке бегущих княжьих дружинников во главе с плечистым воеводой, Пашка решил безболезненно раствориться в бушующей толпе.
— Бей бобров! — ревели распаленные дракой тьмутараканчане.
Оказавшиеся в меньшинстве иудеи, торговавшие на ярмарке чистым горным снегом и целебным песком из священной пустыни Каракум, с позором бежали, побросав свои товары и самые выгодные в торговом отношении места, которые они всегда нагло занимали. Не удовлетворившись парой оторванных пейсов, русичи стали бить татар, благо было за что.
Татар ловили и, с хохотом поджигая у них на головах шапки, пускали через всю ярмарку к соседней речке, где несчастные с визгом тушили горящую одежду.
Что и говорить, славная в этот раз выдалась ярмарка!
Но веселье быстро закончилось, как только разошедшийся люд увидал уперевшего руки в боки воеводу. Бритоголовые отроки сразу куда-то пропали, подвыпившие крестьяне утихомирились, и лишь валяющиеся на земле оторванные пейсы напоминали о недавней лихой смуте.
Воевода гневно пошевелил усами, сверкнул глазами и, съездив по шее какому-то странствующему гусляру, стал не спеша вместе с дружиною обходить ярмарочные ряды.
Цены на товары по мере его приближения значительно снижались, а из-под прилавков, как по волшебству, исчезали бочонки с нелегальным лыковым самогоном и с фальшивым эллинским вином, изготавливаемым из кислой перебродившей клюквы.
Агент Шмалдер еще немного покрутился на ярмарке, купил для отвода глаз связку баранок и, проверив (чисто машинально), нет ли за ним слежки, поспешил к реке, где в условленном месте в камышах у него должна была состояться тайная встреча с Пашкой Расстебаевым.
ГЛАВА 8
— Но там же эти на деревьях!
— А… — протянул Гришка, и какое-то время добры молодцы топали в молчании.
— О, слышал? Снова! — Григорий остановился.
— Что снова? — испуганно переспросил Тихон, ошалело озираясь по сторонам.
— Шаги! — Гришка судорожно вздохнул.
— Думаешь, чудище какое?
Григорий кивнул:
— Навьи колобки!
— Ну да, у них и ног-то нет, а тут… шаги ведь!
И братья призадумались, что в данных обстоятельствах было верхом глупости. Стоять на дороге и думать!
— Приближаются! — покачал головой Тихон. Княжьи племяши дружно обернулись.
Из-за поворота чудной дороги появилось Лихо. В кокетливой обновке, правый глаз завязан пестрой лентой, на голове яркие бантики. На клюку опирается, зубами постукивает, лыбится.
— Касатики, — игриво донеслось издалека. — Я иду-у-у-у…
— Лихо, — хрипло выдавил из себя Тихон.
— Одноглазое! — подтвердил Гришка.
— А-а-а-а!!! — это уже хором.
— Ну куда же вы?!! — обиженно взвыло Лихо, видя, как добры молодцы, пороняв с голов ратные шлемы, кинулись в разные стороны. — Все равно от меня не уйдете-э-э-э…
И хромая образина злобно потрясла вслед улепетывающим дружинникам кривой клюкой:
— Один из вас мой суженый! Стойте, дуралеи… — Но куда там!
Что-что, а бегать княжеские племянники сызмальства умели так, как никто не умел. Ни один крестьянин их догнать не мог, когда они у селян утку али гуся воровали.
— Ну ничего, — злобно прошипело Одноглазое Лихо. — Я вам еще покажу… как бедной незамужней девушке голову морочить…
* * *
Верст десять Илья со Степаном отмахали, прежде чем черный лес закончился и богатыри с ветерком покатили по ровной, словно плешь старика, степи.Заметно похолодало. Налетавший порывами ветер пробирал до самых косточек.
Не привыкший к холоду Муромец недовольно кутался в медвежью шкуру и без устали ворчал, вспоминая свою родимую уютную печь. Нос у Ильи частично посинел, усищи и борода покрылись инеем.
А вот Колупаев держался молодцом: щеки румяные, глаза озорные, кровь кипит. Боевой дух на высоте, осталось лишь супротивника найти подобающего, дабы подраться. Почему-то чувствовал кузнец, что в самое ближайшее время ему представится великолепный случай проявить молодецкую удаль.
— Как бы на половцев ненароком не нарваться, — проворчал Муромец, до рези в глазах вглядываясь в студеную даль.
— Нет, енто навряд ли, — ответил богатырю Степан, с залихватским свистом понукая недовольного холодом Буцефала. — Половцы, конечно, дураки, но в таком холоде жить не привыкшие. Да и вообще, половцев бояться — в степь не ходить!
— Тебе легко говорить, — огрызнулся Илья, натягивая медвежью шкуру до самого носа…
Черного всадника на горизонте русичи заприметили не сразу. А когда заприметили, то смекнули, что всадник направляется прямо к ним, причем явно не с благими намерениями.
— Непохож он что-то на половца, — усмехнулся Колупаев, кладя рядом с собой здоровый кузнечный молот.
— А что, ежели я под шкурой тихо полежу, пока ты с ним сразишься? — заискивающе предложил Муромец, аки таракан шевеля заиндевевшими усищами.
— Э… нет, — рассмеялся кузнец. — Пора учиться тебе, брат, подвиги ратные совершать. Молва, она, конечно, молвой, но стоит иногда и самому копьем булатным помахать. Не слухами едиными жив богатырь!
Черный всадник приближался.
Облачен он был в гладкие рыцарские доспехи, какие на Руси отродясь не ковали. На голове полностью скрывающий лицо квадратный шлем, на руках чудного вида рукавицы. Странный всадник, не более того, но вот его лошадь… кожа да кости, настоящий ходячий скелет. Сразу видно, из Навьего Царства лошадка, не живая, значит, но и не мертвая! Вместо глаз черные впадины. Нечисть, короче.
— Папа-а-а-а! — возопил Илья Муромец, — пытаясь спрыгнуть с повозки.
Ножищи богатыря запутались в медвежьей шкуре, и он лишь нелепо забарахтался, разбрасывая по дну телеги рабочий инструмент Колупаева.
— Не боись, Илья! — с боевым запалом в голосе проревел Степан, поудобней берясь за рукоять кузнечного молота. — Сейчас мы его…
Черный всадник уже поднял для боя длинное копье.
Но тут произошло непредвиденное.
Ноги Колупаева, до этого покоившиеся на деревянном выступе телеги, вдруг пустились в пляс.
— Что такое?!! — испугался кузнец, одурело косясь на выплясывающие сапоги.
Черный рыцарь глухо рассмеялся. Ох и был знаком Степану этот смех, до жути знаком.
— Никак Кощей?!! — разом выдохнул кузнец. — Бессмертный!
— Я, я, зер гут! — на непонятном языке отозвался рыцарь, после чего бросился в атаку.
— Караул!!! — орал катающийся по дну телеги Илья Муромец. — Помогите!
Ноги Колупаеву больше не подчинялись. Резво сбросив Степана с телеги, они помчались по степи прочь.
— Стой, сволочь! — с отчаянием взвыл Муромец. — Не бросай меня одного-о-о-о..
— Да что же это?!! — не на шутку перепугался кузнец.
Ноги целеустремленно уносили его все дальше и дальше от повозки. Став на дыбы, гневно заржал Буцефал. Лошадь черного всадника уже разогналась до приличной скорости. Длинное копье было нацелено аккурат на орущего благим матом Илью Муромца.
— Ах, сапоги!!! — догадался Степан. — Бесовская обновка!
Волшебные сапоги с завидным упорством уносили своего хозяина куда подальше от опасности.
Но Колупаев был не робкого десятка. Немыслимым образом изловчившись, он с силой метнул кузнечный молот через спину, целясь в несущегося на телегу Кощея.
Молот со свистом ушел в небо.
Пару секунд ничего не происходило. Затем раздался неимоверный грохот, и в ту же минуту волшебные сапоги резко остановились.
Не удержав равновесия, Степан рухнул на землю, успев выставить перед собой могучие руки… Но тут же вскочил на ноги. Обернулся.
Черный всадник вместе с лошадью валялся на земле в нескольких шагах от телеги.
Илья Муромец вроде как затих.
— Неужели опоздал?!! — в ужасе прошептал Колупаев, со всех ног бросаясь к месту схватки…
Муромец оказался не только жив, но и вполне здоров, просто он временно погрузился в короткий богатырский обморок.
Кузнец очень рассчитывал, что на этот раз забытье Ильи закончится ранее, чем через очередные тридцать три года.
С Муромцем все было ясно.
Покачав головой, Степан подошел к поверженному Кощею.
На него стоило посмотреть.
Кузнечный молот проделал в его груди огромную дыру, в которой то и дело пробегали желтые искорки, словно разряды маленьких молний. В развороченном нутре супостата, на глазах дымясь и шипя, плавились какие-то непонятные железные штуковины. Вхолостую вращались зубчатые колесики, извивались, словно змеи, странные прозрачные трубочки.
Степан был потомственным кузнецом, человеком, имеющим непосредственное отношение ко всякой там машинерии, но такое… не только видел впервые, но и не мог даже измыслить, силой чьего гения (либо колдовства) подобное могло быть создано. И, мало того, оно жило, неотличимое от какого другого живого существа.
Колупаев попробовал снять с поверженного врага квадратный шлем, но получил такой удар неизвестной силы по рукам, что даже отлетел на несколько шагов в сторону.
Смекнув кое-чего, Степан взял с телеги короткую деревянную палицу и, подковырнув шлем, легко сбросил его с головы черного рыцаря. Сбросил и отшатнулся, не сдержав глас изумления.
Под рыцарским шлемом оказалось отнюдь не человеческое лицо и не лицо какой другой волшебной нечисти. Как такового лица у черного всадника вообще не было. Лишь железная болванка да два нелепых глаза на пружинках, безразлично уставившиеся в холодное небо.
— Енто что же получается? — развел руками Колупаев. — На нас, значит, механическая кукла напала?
Ответ был очевиден.
Ни о чем подобном кузнец на Руси никогда не слыхивал. А ведь путешествовал много, диковинных вещей на своем веку повидал немерено. О чем только не брехали на Руси, чего только не выдумывали. Но такое? Просто даже помыслить невозможно!..
Лошадь черного рыцаря тоже оказалась механической. Непонятно почему, но она и вовсе развалилась на бесформенные искрящиеся куски.
Свой молот Колупаев так и не нашел.
Плюнул на все это дело и принялся тормошить Муромца.
— М… м… м… — промычал богатырь, — отстань, девка, потом заплачу…
Как и поиск молота, попытка приведения в чувство Ильи оказалась совершенно безнадежным делом.
— Ну и ладно, — зло буркнул Степан, забираясь на козлы любимой повозки.
Затем он с любопытством поглядел на свои сапоги, поборол острое желание их снять и легонько хлестнул Буцефала.
Путешествие продолжалось, и не было никаких причин для немедленного его прекращения. Напротив, было множество причин, по которым его следовало немедля продолжить.
Колупаеву, например, очень хотелось узнать, кто же в конце концов создал этого черного механического рыцаря и его удивительную лошадь. Вполне возможно, что в скором времени у кузнеца появится возможность задать интересующий его вопрос и, чем черт не шутит, не только этот.
— Поживем — увидим, — весело усмехнулся Степан. — Так ведь, Буцефалушка?..
* * *
— Ну что, оторвались? — задыхаясь, спросил Гришка, обессиленно садясь на чудную дорогу.— Кажись оторвались! — подтвердил Тихон, чутко прислушиваясь к лесным звукам.
Обгоревший лес был практически безмолвен, если не считать далекого, как полуночный кошмар, прерывистого постукивания дятла да астматического дыхания сидящего на дороге Гришки.
— Я сапог порвал! — обиженно сообщил брату Григорий, будто это Тихон был во всем виноват.
— Так тебе и надо, — улыбнулся Тихон, глядя на братца сверху вниз.
— Во второй раз ушли мы от Лиха! — чуть погодя заявил Гришка. — Везет нам с тобой что-то, подозрительно везет.
— Ну так, — усмехнулся Тихон, — Лихо-то, оно ведь хромое, с клюкой ходит! Правда, упорства у него на десятерых таких, как мы, хватит.
— А что это оно твердило там о каком-то суженом? Я так ни черта и не понял.
— Да я тоже, — шмыгнул красным носом Тихон. — По-моему, Лихо это ко всему еще и сумасшедшее.
— М-да, сочетаньице! — непроизвольно содрогнулся Гришка. — Безумная образина, экий компот получается. А ведь наверняка выследит нас, как пить дать выследит, и что тогда случится, мне даже помыслить боязно…
Немного передохнув, княжьи племянники прошли наконец дивную дорогу до конца. Далее тракт обрывался и начиналась дикая, унылая, ровная степь. То тут то там были разбросаны сухие кустики некогда зеленой растительности. С завыванием дул непонятно откуда взявшийся холодный ветер, будто на другом конце равнины располагалось жерло гигантской трубы, уходящей в самое Навье Царство, в глубинах коего он и зарождался.
— Паршивое место! — сделал неутешительный вывод Гришка. — Степь, пристанище половцев. И, что самое обидное, никаким Новгородом, похоже, и не пахнет…
Окрестности действительно были на удивление пустынны. Скупой ландшафт просматривался до самого горизонта.
— Ты как хочешь, братишка, — хрипло заявил Григорий, — но дальше я ни за что не пойду. Другое дело были бы у нас кони, а так… Верная гибель здесь нас ждет, не от половецкого ятагана, так от холода нестерпимого…
Тихон внимательно оглядывал мрачную равнину. И вправду, что им здесь делать? За спиной неотвратимо хромает Лихо… Но от этой напасти, как показала практика, еще можно было с горем пополам убежать.
— Ладно, брательник, — наконец согласился он, — не пойдем туда, попробуем воротиться назад. Все равно Новгород от нас никуда не денется, чего спешку гнать.
И добры молодцы, ежась под порывами шквального ветра, быстро потопали обратно.
Ледяная стихия вскоре нехотя их отпустила.
Дабы не встретиться с Лихом, дружинники поспешно свернули с удобной дороги в лес, рискуя тотчас же в нем заблудиться.
— Идем по дятлу! — скомандовал Тихон, указывая рукой в том направлении, откуда, по его мнению, доносился дробный стук.
— Дятел птица упорная, — согласился с братом Гришка. — До темноты дерево долбить будет, авось куда-нибудь да выйдем.
— Да уж, — кивнул Тихон, — ночевать в этом лесу мне бы не очень хотелось. Тем более что и Лихо, судя по всему, близко.
И как бы в подтверждение его слов издалека донеслось истеричное:
— Касатики, вы где, ау-у-у-у?!!
При звуке ужасного голоса добры молодцы затряслись мелкой дрожью. У обоих одновременно возникла мысль влезть на ближайшее дерево. Но это было бы сродни самоубийству. Лихо наверняка лазило по деревьям не хуже княжеских племянников. Почему-то Гришка с Тихоном были твердо в этом уверены. Хоть и хромая образина, а на дерево и без костыля запросто взберется.
Такое оно, Лихо это!
— Будем соблюдать крайнюю осторожность! — прошептал Гришка, и добры молодцы на полусогнутых, путая следы, зигзагами понеслись по заколдованному лесу.
* * *
Народ на ярмарке собрался почти весь приезжий.Особо выделялись в праздно гуляющей толпе купцы из далекой Тьмутаракани: чинная походка, ровная спина. Любо на такой торговый люд посмотреть.
Еще, ежели повнимательней присмотреться, можно было заметить жуликоватых татар, промышлявших на ярмарках мелким воровством. Княжеские дружинники за определенный процент узкоглазых воришек не трогали. С ними на ярмарке было даже как-то веселее. Того и гляди кто-нибудь да заорет дурным голосом: «Держи вора!!!» Толпа забурлит, загомонит и поймает как всегда не того, надавав предварительно ни в чем не повинному бедолаге тумаков.
Вот она, лихая ярмарочная жизнь!
Секретный агент Шмалдер старался из общей толпы русичей особо не выделяться. Сразу купив на ярмарке соответствующую одежку да обувку, он быстро переоблачился и стал похож на обученного грамоте княжеского писаря.
Не привлекая к своей персоне лишнего внимания, секретный агент принялся ждать, бесцельно бродя по бакалейным рядам.
И вот ближе к полудню Шмалдер наконец дождался…
Сначала в толпе гуляющих возник залихватский разбойничий свист и на огромную бочку с солениями вскочил худой, как жердь, мужичонка в красном потертом армяке и драном кроличьем треухе, напяленном явно не по сезону.
— Люди добрые, торговые, — необычайно зычным голосом возопил худой мужичишка. — Доколе терпеть будем гнет князей ненавистный?!!
Народ с интересом оборачивался. Многие, присмотревшись к тщедушному умнику, радостно спешили поближе.
— Пашка, Пашка Расстебаев! — то тут, то там неслось над толпою. — Сейчас повеселимся…
— Доколе издевательства великие терпеть будем? Засилье богатеев да толстосумов?!! Слыхали, бояре из разных княжеств давеча собирались в славном граде Новгороде и организацию тайную учредили!
— Не слыхали, — донеслось из толпы, — расскажи, Пашка!
Расстебаев на бочке приосанился.
— Двадцать шесть человек! «Бобрами» себя именуют. Хотят земли расейские самовольно объединить без участия великих князей!!!
Толпа гневно загомонила. Кое-кто, успевший хорошенько нализаться, уже потрясал в воздухе кулаками.
— Не дадим! Не позволим! — доносилось из разных концов толпы.
Что «не дадим» и чего «не позволим», было совершенно неясно. Русь, что ли, объединить не позволят? Так енто же только себе во вред!
«Расейская логика, — с ехидной ухмылочкой подумал Шмалдер. — Непостижимый славянский склад ума!»
— Дави бобров! — уже не на шутку разошелся Пашка. — Дави окаянных!
— Дави бобров! — хором подхватила толпа, и несколько бритоголовых отроков с залихватским гиканьем опрокинули лотки с заморскими пряностями.
— Бей бобров! — подзуживал народ Расстебаев, зыркая по сторонам, не появилась ли где княжья дружина или сам местный воевода.
За голову Павла в разных княжествах была назначена хорошая цена.
Разбойничий клан «Семь Семенов» уже давно охотился на знаменитого расейского смутьяна-подстрекателя. Хотели Семены эти Расстебаева по частям разным князьям сдать и таким макаром зараз получить сумасшедшие деньги. Но Расстебаев был не дурак, далеко не дурак, вопреки тому, что он плел в местах всяческих людских скоплений.
— Бей бобров!!!
Распаленный зычным, приятным на слух лозунгом, народ, слегка озверев, кинулся искать этих самых «бобров». Понятное дело, что ни одного боярина, как назло, на ярмарке не нашлось. Но русичи не растерялись. Бритоголовые отроки выволокли из-под какого-то воза с соломой двух иудеев. И толпа взревела с пущей силой.
— Бобры!!! — радостно заорал торговый люд; тут-то и началась драка.
Шмалдер благоразумно держался в сторонке от эпицентра свары.
В воздух полетели чьи-то шапки, оторванные пейсы и клочки черных бород. Расстебаева на бочке уже не было, словно его корова языком слизнула. Заметив вдалеке бегущих княжьих дружинников во главе с плечистым воеводой, Пашка решил безболезненно раствориться в бушующей толпе.
— Бей бобров! — ревели распаленные дракой тьмутараканчане.
Оказавшиеся в меньшинстве иудеи, торговавшие на ярмарке чистым горным снегом и целебным песком из священной пустыни Каракум, с позором бежали, побросав свои товары и самые выгодные в торговом отношении места, которые они всегда нагло занимали. Не удовлетворившись парой оторванных пейсов, русичи стали бить татар, благо было за что.
Татар ловили и, с хохотом поджигая у них на головах шапки, пускали через всю ярмарку к соседней речке, где несчастные с визгом тушили горящую одежду.
Что и говорить, славная в этот раз выдалась ярмарка!
Но веселье быстро закончилось, как только разошедшийся люд увидал уперевшего руки в боки воеводу. Бритоголовые отроки сразу куда-то пропали, подвыпившие крестьяне утихомирились, и лишь валяющиеся на земле оторванные пейсы напоминали о недавней лихой смуте.
Воевода гневно пошевелил усами, сверкнул глазами и, съездив по шее какому-то странствующему гусляру, стал не спеша вместе с дружиною обходить ярмарочные ряды.
Цены на товары по мере его приближения значительно снижались, а из-под прилавков, как по волшебству, исчезали бочонки с нелегальным лыковым самогоном и с фальшивым эллинским вином, изготавливаемым из кислой перебродившей клюквы.
Агент Шмалдер еще немного покрутился на ярмарке, купил для отвода глаз связку баранок и, проверив (чисто машинально), нет ли за ним слежки, поспешил к реке, где в условленном месте в камышах у него должна была состояться тайная встреча с Пашкой Расстебаевым.
ГЛАВА 8
Кукольный мастер
К счастью, ждать новые тридцать три года, пока проснется Илья, не пришлось. Муромец охнул, заворочался и, открыв глаза, бессмысленно уставился на сутулую спину правящего лошадью Степана.
— Какой нынче год? — испуганно спросил богатырь и принялся с опаской ощупывать свои доспехи.
— Да все тот же, все тот же, — весело отозвался Колупаев. — Ты, братец, вижу, совсем за эти тридцать три года раскис, в обморок падаешь, аки красна девица, голого Кощея Бессмертного у себя в спальне увидавшая.
— Дык… — не нашелся что сказать Муромец.
— Вот тебе и «дык», — улыбнулся кузнец. — Полагаю, обузой ты мне будешь, а не помощником. Но не думай, я на тебя не в обиде. Геройским слухам соответствовать — это ведь тоже нелегко! Бремя подвигов нести и прочее, хотя… ты ведь проспал все это время. Твоей вины ни в чем нет, а вот мне, конечно, во всем этом безобразии надобно разобраться. Оттого и путешествую.
— А где этот… — Привстав, Илья ошалело огляделся по сторонам. — Ну, Кощей который?!!
— Да вовсе то был не Кощей, я и сам не пойму, с кем сразился, — ответил Степан. — Нету его, и кузнечный молот вот мой пропал. Славный был струмент, заморский.
— Молот, Кощей?!! — Муромец усиленно соображал. — Дык ты, значицца, его того… завалил.
— Дык, значицца, завалил, — подтвердил Колупаев. — Не люблю, знаешь ли, лишнего хвастовства.
— Ну спасибо тебе, что помог, — немного смущенно поблагодарил богатырь.
Кузнец подумал-подумал, да и решил — о том, что обнаружилось внутри Кощея, своему спутнику не рассказывать. А то чего доброго Илья снова в обморок грохнется, уж больно он впечатлительный.
Ближе к вечеру на плоском горизонте возник дивный замок. Странное строение, тревожное.
— Ух ты! — восхитился Муромец. — Никогда еще ничего подобного я не видывал.
Над башнями замка кружили какие-то птицы, и, подъехав ближе, русичи поняли, что это воронье.
— Дурное место! — поежился Илья, шмыгая носом.
— Да тебе, похоже, все дурное, — презрительно бросил Степан. — Все тебя пугает, все тебе не нравится. Понятное дело, на печи было безопасней, хотя и она могла в любой момент от старости развалиться…
Замок опоясывал глубокий защитный ров.
Русичи спешились и, подойдя к краю ямы, заглянули вниз. Заглянули и ахнули от изумления.
Все дно узкого защитного рва было усеяно останками всевозможных диковинных механизмов. Были тут и точные копии черного всадника, которого Степан с Ильей повстречали в степи. Чуть дальше лежал наполовину разобранный Змей Горыныч, из спины которого торчали непонятные ржавые железяки.
Колупаеву даже показалось, что он увидел механического двойника князя Всеволода, но, возможно, это ему попросту померещилось.
Неожиданно ожил огромный перекидной мост.
От внезапно раздавшегося скрежета Муромец побледнел и чуть не свалился в глубокий ров. Степан вовремя ухватил богатыря за толстый ремень.
Перекидной мост опускался медленно, с тоскливым скрипом.. Затем с глухим стуком он уткнулся в промерзшую землю и окончательно затих.
— По-моему, нам ненавязчиво предлагают зайти, — задумчиво изрек кузнец, которого невидимые хозяева замка страшно заинтриговали.
— Не стоит этого делать, ой не стоит, — недовольно пробурчал Илья, пятясь к телеге.
— Э… брат, — покачал головой Колупаев. — Так не пойдет! Ты ведь сам за мной устанавливать справедливость увязался, так что не ропщи. Грех не воспользоваться таким гостеприимным приглашением.
И кузнец без колебаний ступил на мост.
Тяжело вздохнув, Муромец нехотя потащился за своим неугомонным спутником.
Во дворе замка царил ужасающий бардак.
Громоздившиеся по углам механизмы вообще было трудно описать. Во всяком случае, ничего похожего Степан раньше ни разу не видел. Даже за окияном не создавали таких жутких железных каракатиц. Для чего сей хлам можно было использовать, оставалось непостижимой загадкой.
Одна из махин очень живо напомнила кузнецу диковинную птицу, но поверить в то, что это могло когда-то летать, было решительно невозможно.
Пройдя через двор, русичи очутились перед приоткрытой окованной железом дверью, ведущей скорее всего в недра замка.
— Может, я тебя здесь подожду? — робко предложил Муромец, но, наткнувшись на полный презрения взгляд Колупаева, с обреченным видом проследовал за ним.
— Ау, есть здесь кто? — осторожно поинтересовался кузнец, и гулкое эхо еще долго металось внутри непонятного строения.
Коридоры, лестницы, замысловатые колонны. Похоже, архитектором жилища был не иначе какой-то безумец. Многие лестницы никуда не вели, обрываясь в зияющую пустоту. Потолки то низко нависали над головой, то стремительно уходили ввысь, скрываясь в непроглядной черной тьме.
Запросто заблудишься в такой громадине. И сыро, как в фамильном склепе.
Внезапно от одной из стен отделилась угловатая тень и, заступив богатырям дорогу, медленно, с противным скрипом поклонилась. Степан присмотрелся. Это был тот же самый черный рыцарь, что давеча на них напал. Или не тот же самый, а точная его копия.
Сзади с грохотом повалилось что-то неимоверно большое и тяжелое.
Кузнец обернулся.
Муромец снова лежал во временном героическом обмороке. Падая, бедняга головой проделал огромный пролом в стене замка. Из кривой дыры струйками вилась серая пыль. Сколько же ентому строению лет?
— Прошу вас следовать за мной, — вежливо попросил черный рыцарь. — Кукольный Мастер ожидает вас в пиршественном зале.
— Но… — Степан в замешательстве развел руками. — Но мой друг…
И он со злостью посмотрел на бесчувственного Муромца.
— О нем позаботятся, — с некоторым скрежетом в голосе пообещал рыцарь. — Ни о чем не беспокойтесь. Вы гости Кукольного Мастера. Следуйте за мной!
Пожав плечами, кузнец подчинился. Уж больно распирало его врожденное любопытство.
Что за Кукольный Мастер? Никто никогда о таком слыхом не слыхивал. Диковинное место эти Чертовы Кулички. Дальше Заколдованного Леса практически не изучено. Зря, конечно, что не изучено. А все лень жителей земель расейских, да и трусость в немалой степени виновата. Вот и не ведают, какие чудеса под самым, можно сказать, боком творятся.
Несколько переходов, повороты, лестницы. Колупаев в жизни бы не смог повторить этот путь в обратном направлении, наверняка заблудился бы.
Весь этот длинный, унылый в своем однообразии поход закончился в огромном зале, где за длинным столом сидел совершенно безумного вида седой старикашка в сером балахоне и, судя по всему, с аппетитом обедал.
— Ага! — радостно воскликнул он при виде Степана. — Незваные гости! Первые за двести с лишним лет. Добро пожаловать в мою скромную обитель!
— И тебе здоровья желаю, мил человек! — Кузнец неуклюже поклонился — Благодарю за оказанное гостеприимство.
— Какой нынче год? — испуганно спросил богатырь и принялся с опаской ощупывать свои доспехи.
— Да все тот же, все тот же, — весело отозвался Колупаев. — Ты, братец, вижу, совсем за эти тридцать три года раскис, в обморок падаешь, аки красна девица, голого Кощея Бессмертного у себя в спальне увидавшая.
— Дык… — не нашелся что сказать Муромец.
— Вот тебе и «дык», — улыбнулся кузнец. — Полагаю, обузой ты мне будешь, а не помощником. Но не думай, я на тебя не в обиде. Геройским слухам соответствовать — это ведь тоже нелегко! Бремя подвигов нести и прочее, хотя… ты ведь проспал все это время. Твоей вины ни в чем нет, а вот мне, конечно, во всем этом безобразии надобно разобраться. Оттого и путешествую.
— А где этот… — Привстав, Илья ошалело огляделся по сторонам. — Ну, Кощей который?!!
— Да вовсе то был не Кощей, я и сам не пойму, с кем сразился, — ответил Степан. — Нету его, и кузнечный молот вот мой пропал. Славный был струмент, заморский.
— Молот, Кощей?!! — Муромец усиленно соображал. — Дык ты, значицца, его того… завалил.
— Дык, значицца, завалил, — подтвердил Колупаев. — Не люблю, знаешь ли, лишнего хвастовства.
— Ну спасибо тебе, что помог, — немного смущенно поблагодарил богатырь.
Кузнец подумал-подумал, да и решил — о том, что обнаружилось внутри Кощея, своему спутнику не рассказывать. А то чего доброго Илья снова в обморок грохнется, уж больно он впечатлительный.
Ближе к вечеру на плоском горизонте возник дивный замок. Странное строение, тревожное.
— Ух ты! — восхитился Муромец. — Никогда еще ничего подобного я не видывал.
Над башнями замка кружили какие-то птицы, и, подъехав ближе, русичи поняли, что это воронье.
— Дурное место! — поежился Илья, шмыгая носом.
— Да тебе, похоже, все дурное, — презрительно бросил Степан. — Все тебя пугает, все тебе не нравится. Понятное дело, на печи было безопасней, хотя и она могла в любой момент от старости развалиться…
Замок опоясывал глубокий защитный ров.
Русичи спешились и, подойдя к краю ямы, заглянули вниз. Заглянули и ахнули от изумления.
Все дно узкого защитного рва было усеяно останками всевозможных диковинных механизмов. Были тут и точные копии черного всадника, которого Степан с Ильей повстречали в степи. Чуть дальше лежал наполовину разобранный Змей Горыныч, из спины которого торчали непонятные ржавые железяки.
Колупаеву даже показалось, что он увидел механического двойника князя Всеволода, но, возможно, это ему попросту померещилось.
Неожиданно ожил огромный перекидной мост.
От внезапно раздавшегося скрежета Муромец побледнел и чуть не свалился в глубокий ров. Степан вовремя ухватил богатыря за толстый ремень.
Перекидной мост опускался медленно, с тоскливым скрипом.. Затем с глухим стуком он уткнулся в промерзшую землю и окончательно затих.
— По-моему, нам ненавязчиво предлагают зайти, — задумчиво изрек кузнец, которого невидимые хозяева замка страшно заинтриговали.
— Не стоит этого делать, ой не стоит, — недовольно пробурчал Илья, пятясь к телеге.
— Э… брат, — покачал головой Колупаев. — Так не пойдет! Ты ведь сам за мной устанавливать справедливость увязался, так что не ропщи. Грех не воспользоваться таким гостеприимным приглашением.
И кузнец без колебаний ступил на мост.
Тяжело вздохнув, Муромец нехотя потащился за своим неугомонным спутником.
Во дворе замка царил ужасающий бардак.
Громоздившиеся по углам механизмы вообще было трудно описать. Во всяком случае, ничего похожего Степан раньше ни разу не видел. Даже за окияном не создавали таких жутких железных каракатиц. Для чего сей хлам можно было использовать, оставалось непостижимой загадкой.
Одна из махин очень живо напомнила кузнецу диковинную птицу, но поверить в то, что это могло когда-то летать, было решительно невозможно.
Пройдя через двор, русичи очутились перед приоткрытой окованной железом дверью, ведущей скорее всего в недра замка.
— Может, я тебя здесь подожду? — робко предложил Муромец, но, наткнувшись на полный презрения взгляд Колупаева, с обреченным видом проследовал за ним.
— Ау, есть здесь кто? — осторожно поинтересовался кузнец, и гулкое эхо еще долго металось внутри непонятного строения.
Коридоры, лестницы, замысловатые колонны. Похоже, архитектором жилища был не иначе какой-то безумец. Многие лестницы никуда не вели, обрываясь в зияющую пустоту. Потолки то низко нависали над головой, то стремительно уходили ввысь, скрываясь в непроглядной черной тьме.
Запросто заблудишься в такой громадине. И сыро, как в фамильном склепе.
Внезапно от одной из стен отделилась угловатая тень и, заступив богатырям дорогу, медленно, с противным скрипом поклонилась. Степан присмотрелся. Это был тот же самый черный рыцарь, что давеча на них напал. Или не тот же самый, а точная его копия.
Сзади с грохотом повалилось что-то неимоверно большое и тяжелое.
Кузнец обернулся.
Муромец снова лежал во временном героическом обмороке. Падая, бедняга головой проделал огромный пролом в стене замка. Из кривой дыры струйками вилась серая пыль. Сколько же ентому строению лет?
— Прошу вас следовать за мной, — вежливо попросил черный рыцарь. — Кукольный Мастер ожидает вас в пиршественном зале.
— Но… — Степан в замешательстве развел руками. — Но мой друг…
И он со злостью посмотрел на бесчувственного Муромца.
— О нем позаботятся, — с некоторым скрежетом в голосе пообещал рыцарь. — Ни о чем не беспокойтесь. Вы гости Кукольного Мастера. Следуйте за мной!
Пожав плечами, кузнец подчинился. Уж больно распирало его врожденное любопытство.
Что за Кукольный Мастер? Никто никогда о таком слыхом не слыхивал. Диковинное место эти Чертовы Кулички. Дальше Заколдованного Леса практически не изучено. Зря, конечно, что не изучено. А все лень жителей земель расейских, да и трусость в немалой степени виновата. Вот и не ведают, какие чудеса под самым, можно сказать, боком творятся.
Несколько переходов, повороты, лестницы. Колупаев в жизни бы не смог повторить этот путь в обратном направлении, наверняка заблудился бы.
Весь этот длинный, унылый в своем однообразии поход закончился в огромном зале, где за длинным столом сидел совершенно безумного вида седой старикашка в сером балахоне и, судя по всему, с аппетитом обедал.
— Ага! — радостно воскликнул он при виде Степана. — Незваные гости! Первые за двести с лишним лет. Добро пожаловать в мою скромную обитель!
— И тебе здоровья желаю, мил человек! — Кузнец неуклюже поклонился — Благодарю за оказанное гостеприимство.