Ли Миранда. Жизнь полна неожиданностей

   — То-то Льюис так старался избавиться от меня, с усмешкой произнесла она, окидывая Оливию с головы до ног неприязненным взглядом. — Но, как видишь, ему не удалось. Он только разжег мое любопытство, и я горела желанием увидеть, кого он затащил в кровать на этот раз. Я уже была готова подняться в спальню, а тут как раз ты… Льюис в гараже. Пытается найти ящики из-под этих птиц.
   Никогда еще Оливия не оказывалась в столь ужасной ситуации.
   — Ты знаешь, меня мало чем можно удивить, но, должна признаться, тебе это удалось. Я прекрасно знаю, как далеко могут зайти некоторые амбициозные секретарши, чтобы заарканить босса. Тебе явно удалось провести меня. Этот твой имидж строгой школьной учительницы… Зная Льюиса, могу предположить, что на самом деле ты та еще штучка. Льюис обожает секс и знает в нем толк, ты согласна? Но меня интересует только один вопрос: что случилось с твоим женихом? Ты дала ему отставку, поняв, что можешь заполучить босса?
   Оливия почувствовала, что ее терпение на исходе и она вот-вот взорвется от гнева. Поборов искушение, она ответила очень спокойно:
   — Я поднимусь наверх и подожду, пока вы уйдете. —С этими словами она развернулась и на ватных ногах начала подниматься.
   — Если ты надеешься, что он женится на такой серой мышке, как ты, — раздался за спиной голос Дины, то глубоко заблуждаешься. Он просто использует тебя в паузе между женами. Поверь, супруга номер два будет выбрана из дам высшего света с первоклассными показателями. На меньшее Льюис не согласен. У него все спланировано на много лет вперед…
   Эти слова заставили Оливию замереть на месте, а затем обернуться к Дине. Та стояла у подножия лестницы и смотрела вверх с самодовольным видом.
   — Что ты хочешь этим сказать? — глухо спросила Оливия.
   — Я тебя умоляю. Неужели ты еще не поняла, что представляет из себя Льюис? Он никогда не отличался импульсивностью, он всегда все планирует, вплоть до мелочей. А уж к выбору жены и матери его драгоценных наследников он подойдет со всей ответственностью. Его отпрыски должны быть красивы, умны, изысканны. Одним словом, идеальны. Они должны иметь все, в том числе непрерывную, круглосуточную материнскую заботу и внимание.
   Дина выдержала театральную паузу, видимо, чтобы Оливия лучше осознала смысл сказанного, а затем продолжила:
   — Я не захотела бросать карьеру и превращаться в клушу, воспитывая двух идеальных детей, что шло вразрез с планами Льюиса. В конце концов, мне только двадцать пять. Я сказала Льюису, что рожу в тридцать, но его это не устроило. И что же он сделал? Выкинул меня на улицу. Да-да, твой расчудесный босс избавился от меня. Поверь, как только наш развод вступит в силу, Льюис, не раздумывая, бросит тебя и женится на красивой, послушной молоденькой овечке, которая будет заглядывать ему в рот и выполнять все его прихоти.
   — Я.., я не верю, — сказала потрясенная Оливия, а Дина зло рассмеялась.
   — Чему?
   — Льюис любит.., любил вас!
   — Льюис не знает значения этого слова, — с издевательским смешком сказала Дина. — Хотеть — вот это он хорошо понимает. И свои желания он реализует упорно, настойчиво и страстно. Я уверена, он хочет тебя, мышка, и будет хотеть еще месяцев шесть. Но не забывай о его планах! Никогда не пытайся стать чем-то большим, чем секретарша и временная любовница, иначе он вышвырнет тебя еще быстрее. — Дина развернулась и направилась к входной двери. Внезапно она остановилась и послала Оливии еще одну злобную улыбку. — Скажи Льюису, что я передумала забирать этих лебедей.
   Будто в замедленной съемке, Оливия увидела, как Дина разжала пальцы и чудесные стеклянные статуэтки рухнули на мраморные плиты пола. Длинношеие птицы разлетелись на миллион фиолетовых осколков. Оглушительный звон эхом прокатился по всему дому.
   Из двери, ведущей в гараж, стремительно выбежал Льюис с двумя картонными коробками в руках и застыл, переводя взгляд с осколков на полу на побледневшую Оливию. Отбросив коробки, он взлетел по лестнице и прижал к себе потрясенную девушку.
   — Вот гадюка! — рявкнул он, гладя Оливию по напряженной спине. — Не может она видеть меня счастливым! Что, черт возьми, она тебе тут наговорила?
   — Она сказала.., она сказала…
   Льюис отстранил Оливию, чтобы увидеть ее глаза. Взгляд его синих глаз был встревоженным. Или настороженным? Теперь Оливия сомневалась во всем.
   — Что? — резко спросил Льюис. — Что она тебе сказала?
   Оливия почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота — впервые за всю беременность.
   — Она.., она попросила передать тебе, что не хочет забирать этих лебедей.
   Смех Льюиса был резким и неприятным.
   — Чего Дина на самом деле не хочет, так это чтобы я был счастлив. Эта злобная, мстительная тварь, которой я больше не нужен, просто не хочет отдать меня другой. Прямо собака на сене!
   — Она сказала, что это ты выгнал ее. Льюис фыркнул.
   — Да?
   — Так ты выгнал ее? — Оливия решила узнать правду, хотя желудок бунтовал все яростнее.
   — Не в буквальном смысле. Во время нашей последней ссоры я сказал, что если она снова уедет на целый месяц опустошать бутики европейских столиц, то может больше не возвращаться. Когда спустя несколько недель она вернулась как ни в чем не бывало, я поменял замки и попросил прислугу отправить ее вещи в дом родителей.
   Слова Льюиса сразу все расставили по своим местам. Теперь она точно знала, что его голос при виде жены вибрировал отнюдь не от безответной любви, а от ярости. Ярости из-за того, что эта женщина осмелилась вновь появиться на пороге его дома, из которого он выгнал ее раз и навсегда.
   — Ты когда-нибудь любил ее, Льюис? Он небрежно пожал плечами.
   — Не знаю. Но в самом начале наших отношений она великолепно играла свою роль. Как только был подписан брачный контракт. Дина превратилась в полную противоположность той женщине, на которой я женился. Но хватит о Дине, она — в прошлом, ты мое настоящее и будущее.
   Оливия смотрела на него во все глаза. Дина не преувеличивала — она не просто бывшая жена, она — прошлое Льюиса! Оливия оправилась от предательства Николаса, но не забыла ни его, ни того, что им пришлось пережить вместе. Она любила его и, справившись с болью, часто вспоминала о нем с нежностью. Николас не был плохим, он был просто слишком молодым и незрелым, сам не зная, чего хочет и к чему стремится.
   Льюис — полная противоположность Николасу. Взрослый мужчина, состоявшаяся личность, амбициозный и ответственный, знающий, чего он хочет.
   Оливия покачала головой, словно отгоняя глупые мечты, которые уже успела связать с Льюисом. В чем Дина была, несомненно, права, так это в том, что Льюис никогда не женится на ней. Вряд ли он планирует, что его второй женой и матерью его детей станет тридцатилетняя, не очень привлекательная секретарша. Но, как бы там ни было, матерью одного его ребенка она все-таки станет, хочет он того или нет!
   — Ничего не выйдет, — неожиданно для себя самой вслух подвела она итог своим невеселым размышлениям.
   Глаза Льюиса сузились.
   — О чем ты?
   — О тебе, — устало сказала Оливия, — и обо мне…
   — Почему? Господи, Оливия, не позволяй, чтобы злоба Дины разрушила наши отношения! Она отъявленная лгунья. Что конкретно она тебе сказала?
   Оливия постаралась в нескольких фразах пересказать суть ее разговора с Диной.
   — Она сказала, что ты выбрал ее, как выбирают племенную кобылу. Видел в ней инкубатор для производства своих детей и женился потому, что она была молода, здорова и красива. Она сказала, что ты бросил ее, как только она отказалась родить наследника по твоему первому требованию.
   Смех Льюиса был горьким.
   — Какого яростного защитника она приобрела в твоем лице!
   — Ты действительно решил развестись с Диной, потому что она отказалась бросить работу и родить ребенка?
   — Оливия, все не так просто…
   — Прошу, ответь — да или нет. Льюис убрал руки с плеч Оливии и пристально посмотрел ей в глаза.
   — Что это? Тест на искренность?
   — Мне нужно знать правду, — настаивала Оливия.
   — Дина хорошо знала, чего я хочу, когда выходила за меня замуж. Она убеждала меня, что мечтает о том же, но это оказалось ложью.
   — Может, и нет, Льюис. Может, она сама верила в это, потому что очень любила тебя. Ведь женщины больше всего хотят быть любимыми.
   — Не все женщины, Оливия, не все, — резко ответил Льюис. — Многие считают любовь романтической чепухой, которой не место в реальной жизни.
   — В моей жизни ей есть место, Льюис. Поэтому я и говорю, что у нас ничего не получится.
   — Ты не хочешь дать нам даже шанс?
   — Я не могу.
   — Почему? — Льюис невольно повысил голос. —Черт побери, Оливия, то, что произошло между нами этой ночью, было.., было чем-то особенным. Ты считаешь, что такое притяжение, такая гармония существует между всеми парами? Ничего подобного! Ты не можешь вот так просто перечеркнуть все, что было, из-за того, что думаешь, будто до сих пор любишь Николаев.
   — Не в этом дело…
   — Тогда в чем? Назови хоть одну причину, почему мы не можем оставаться любовниками. Только она должна быть очень убедительной.
   От гнева кровь ударила Оливии в голову. Секс! Это все, что Льюису от нее нужно!
   — Хорошо! Я приведу тебе убедительную причину. Очень скоро ты сам не захочешь, чтобы я была твоей любовницей. Скоро это волшебное притяжение, о котором ты говорил, исчезнет без следа, потому что я стану толстой и огромной. Вряд ли я буду внушать тебе такую же страсть и желание. Вижу, Льюис, до тебя начинает доходить. У меня будет ребенок!

Глава 11

   Не успели эти опрометчивые слова сорваться с ее губ, как Оливия уже пожалела о них. Было настоящим безумием сообщать Льюису о ребенке именно в этот момент. Она неизбежно все потеряет и ничего не приобретет. Оливия была готова откусить себе язык!
   — А Николас знает?
   От неожиданности Оливия на несколько секунд потеряла дар речи. Вопрос Льюиса был вполне закономерен, и все-таки она не ожидала его.
   — Нет, — ответила она с опозданием.
   — Ты собираешься сказать ему?
   — Нет, — повторила она, прикидывая, как скоро до Льюиса дойдет, что Николас не может быть отцом ее ребенка. — Его вряд ли это заинтересует.
   Взгляд Льюиса был полон негодования.
   — Бог мой, что же он за человек? Но он должен принять участие в воспитании ребенка. По меньшей мере оказать тебе финансовую поддержку.
   Видя его негодование, Оливия иронично подумала, что бы Льюис сказал, заяви она сейчас, что отец он. Легко возмущаться поведением другого.
   — Я не хочу, чтобы Николас имел хоть какое-нибудь отношение к моему ребенку, — холодно проговорила Оливия. — Льюис, ребенок нуждается в любви. Отец, который не любит своего ребенка, нам не нужен…
   — Ты действительно собираешься рожать этого ребенка?
   Его вопрос привел Оливию в ярость.
   — Конечно, я собираюсь родить моего ребенка! выкрикнула она. — А ты как думаешь?
   — Честно говоря, я не очень хорошо соображаю в данный момент. — Льюис запустил пальцы в свои густые волосы. — Эта новость выбила меня из колеи.
   — Уверена, ты быстро в нее вернешься. Льюис был слишком обескуражен, чтобы отреагировать на ее саркастическое замечание. Когда он обнял ее за плечи и привлек к себе, Оливия напряглась. В его взгляде были сочувствие и нежность. Оливии стоило большого труда сохранить эмоциональную дистанцию.
   — Ты уже была у врача? — заботливо поинтересовался он.
   — На Рождество я была у маминого врача.
   — Она знает? Я имею в виду твою мать.
   — Конечно. Я не смогла бы скрыть от нее такую важную вещь.
   — И что она сказала? Советует сообщить Николасу?
   — Нет. Она считает его негодяем. Льюис удовлетворенно кивнул.
   — На редкость проницательная женщина. Любой мужчина, способный…
   Внезапно он крепче сжал плечи Оливии и встревоженно заглянул ей в глаза.
   — В день, когда была рождественская вечеринка, ты уже знала, что беременна?
   Желудок Оливии болезненно сжался. Мысли Льюиса, похоже, потекли в нужном направлении, но, хочет ли она этого, Оливия не могла понять. Искушение сохранить секрет было велико, но она понимала, что настал момент истины. Льюис должен узнать правду. Если в своей лжи она зайдет далеко, он никогда не простит ее.
   — Нет, — сдавленно ответила Оливия. — Я не была беременна.
   По обескураженному лицу Льюиса можно было без труда угадать ход его мыслей.
   — Но ведь ты сказала, что принимаешь противозачаточные таблетки…
   — Я и принимала, но они, оказывается, не дают стопроцентной гарантии.
   — По твоим словам, Николас пользовался презервативами. Уникальный случай, чтобы подвели сразу оба средства…
   Вдруг Льюис побледнел. Оливия с интересом наблюдала, как его логический ум свел концы с концами.
   — Бог мой, Оливия, — резко произнес он. — Не хочешь же ты сказать?..
   — Босс, вы же умный человек! Я даже удивлена, что тебе потребовалось так много времени, чтобы прийти к единственно правильному выводу.
   — Это правда?
   — Безусловно. Если хочешь кого-нибудь обвинить, то подай в суд на владельца ресторана, обслуживавшего вечеринку. Я всю ночь мучилась от пищевого отравления. А всякие желудочные и кишечные инфекции сводят на нет действие таблетки. Сама я об этом не знала, мне сказал мамин доктор, но уже, как говорится, постфактум.
   Оливия видела, что Льюис пребывает в глубоком шоке. Она предполагала, что он не обрадуется, и все-таки надеялась на чудо. Но чуда не произошло.
   — Почему ты не сказала мне раньше? — укоризненно спросил он.
   — Посмотри на себя в зеркало, Льюис, и догадайся с трех раз. Ты выглядишь, как на похоронах лучшего друга. Как легко, оказывается, критиковать других и как приходится трудно, когда сам сталкиваешься с необходимостью нести ту самую нежеланную ответственность, да? Я знаю, что вина за случившееся в тот день лежит на мне, что совсем не меня ты видел матерью своих наследников, а женщину великосветскую, молодую, красивую…
   — Господи, каким мусором забила Дина твою голову, — огрызнулся Льюис.
   — Льюис, смотрясь в зеркало, я знаю, как выгляжу. Подкрасившись, я бываю достаточно привлекательна. У меня хорошая кожа и неплохая фигура, особенно если не злоупотреблять шоколадом. Но я не выдерживаю никакого сравнения с Диной или ей подобными женщинами. Думаю, что мне не удалось бы войти даже в двадцатку претенденток на роль матери твоих совершенных наследников.
   — Ради Бога, я никогда не претендовал на то, чтобы мои дети были совершенством! И ничего подобного Дине не говорил. Впрочем, однажды, “на заре” нашего брака, я сказал, что у нас получатся красивые и умные дети. Но неужели ты обо мне столь невысокого мнения? Неужели считаешь меня законченным снобом?
   — Не знаю, Льюис. Сейчас я ничего не знаю.
   — Поверь, единственное, о чем я молюсь, — чтобы дети были здоровы.
   — Верю. Что ж, я обязательно сообщу тебе о здоровье малыша, когда он родится. Ты по-прежнему выглядишь, как после тяжелой контузии. Хотя я могу тебя понять, ведь я нарушила твои планы, не правда ли? Поверь, иметь ребенка от босса тоже не входило в мои планы. Но не волнуйся — мне ничего от тебя не надо. А теперь я хотела бы уехать домой. Спасибо за все.
   С гулко бьющимся где-то в горле сердцем и кругами перед глазами Оливия обошла Льюиса и спустилась на несколько ступенек вниз. Но тут ее правая нога ступила на осколок разбитого лебедя. Оливия поскользнулась и в ужасе закричала, потому что, как в замедленной съемке, увидела, что произойдет дальше: она падает спиной на каменный пол, ее тело пронзает острая боль, ее малыш погибает…
   Но в эту секунду она почувствовала, как сильные мужские руки подхватили ее, предотвратив падение. Оливия чуть не потеряла сознание от облегчения.
   Когда Льюис повернул ее и крепко прижал к себе, она зарыдала, уткнувшись ему в грудь.
   — Боже мой, Льюис, — всхлипывала она. — Я подумала… Я словно увидела… Я так испугалась.., за своего ребенка.
   — За нашего ребенка, Оливия, — поправил он, еще крепче обнимая ее. — Я тоже очень испугался. В жизни не совершал таких стремительных прыжков.
   Какие-то нотки в голосе Льюиса заставили ее оторвать голову от его плеча и заглянуть ему прямо в глаза.
   — Ты действительно хочешь, чтобы этот ребенок появился на свет?
   — Я даже не понимал, насколько, пока не увидел, что ты падаешь.
   Это признание не принесло Оливии радости. Хорошо, конечно, что он хочет этого ребенка, но вряд ли с Оливией в придачу. И не в постели, не под душем и не на кожаном диване в офисе, а в сердце и в своей жизни. Навсегда. Ей так хотелось, чтобы он любил ее, любил той самой любовью, которая с годами не угасает…
   В ход ее мыслей вторгся голос Льюиса:
   — Мы должны пожениться, как только мой развод вступит в силу…
   Оливия с трудом сдержала вздох разочарования. Предложение было таким вынужденным и неромантичным. Она этого не выдержит! И пусть мать считает ее сумасшедшей, но она откажет Льюису.
   — Очень любезно с твоей стороны, Льюис, — вежливо ответила она. — Ты очень добр. Но я верю только в брак по любви.
   Взгляд синих глаз Льюиса мог заморозить. Оливия знала этот взгляд — он появлялся, когда дела у босса шли не так, как ему хотелось. По его интенсивности она поняла, что занесена в категорию трудных проблем, которую предстоит решить любой ценой.
   — Отлично, Оливия. — Голос был предельно ровным, но на скулах играли желваки. — Сейчас я принимаю твой отказ, но вопрос остается открытым. В свое время я сделаю предложение еще раз и надеюсь на положительный ответ.
   Оливия знала, что он так и поступит. Льюис на редкость упрям, он вцепится в нее как клещ. Но она тоже не приняла решение. Она скажет “да” только в ответ на признание в бессмертной любви, да и то если поверит в глубину его чувств.
   И ни о каком сексе речи быть не может! Никакого воплощения его сексуальных фантазий ни в офисе, ни по уикендам. Нет сомнения, что Льюис пустит в ход все свое обаяние, чтобы она уступила и подчинилась его воле, будет говорить о взаимном влечении, о том, как им хорошо вместе… Но ничего-то у него не выйдет! Она будет держать Льюиса на безопасном расстоянии.
   Тут Оливия сообразила, что столь категоричные решения она принимает, находясь в его объятиях, где чувствует себя хорошо и надежно. Слишком хорошо.
   — Отвези меня домой, пожалуйста, — сдавленно произнесла она, стараясь высвободиться.
   Льюис убрал руку с ее спины, но не успела Оливия облегченно вздохнуть, как он положил руку на плечо.
   — Зачем тебе домой? — спросил он, скользя своими греховными синими глазами по ее лицу и фигуре. —Оставайся. Я приготовлю завтрак, и мы все обсудим.
   Еще раз займемся любовью! Слишком явным был призыв в глазах этого хитреца.
   Оливия вспыхнула от этой мысли — Не сейчас, Льюис, — решительно произнесла она. — У меня есть дела.
   — Когда я тебя увижу? Вечером? — Его улыбка была такой доброй, такой нежной. — Я приглашаю тебя на ужин. Это будет особый ужин в особенном месте мы отпразднуем зарождение новой жизни.
   Оливия тяжело вздохнула. Льюис еще только начал боевые действия, а ей уже хочется сдаться на милость победителя. Он подкупает ее своим богатством и соблазняет красотой и шармом. Да, борьба предстоит нелегкая, если учесть, что он уже успел завоевать ее сердце.
   Но ведь он об этом не догадывается.
   — Не думаю, что нам стоит это делать, Льюис.
   — Почему нет?
   Если бы Оливия решилась честно ответить на этот вопрос, то сказала бы, что боится самой себя, боится оставаться с ним наедине, потому что возведенные ею барьеры слишком хрупкие и не выдержат его обаяния. Воспоминания о минувшей ночи еще слишком свежи. Кажется, так легко уступить ему снова, забыться в его объятиях, испытать то ни с чем не сравнимое наслаждение, которое могут подарить только его губы, руки и…
   — А что, девушки никогда не говорили тебе “нет”?
   — Ты не девушка, — внезапно разозлился он. — Ты мать моего ребенка.
   Вот и рассеялись иллюзии. Одной фразой Льюис установил приоритеты. Теперь она точно знает, кто она есть и где ее место. Теперь она даже не секретарша-любовница, она, пусть и по воле случая, мать его наследника.
   — Я не забыла и знаю об этом чуть дольше, чем ты. Мне кажется, что в выходные ты должен хорошо обдумать, что значит для тебя эта новость, а в понедельник мы поговорим.
   — Мое мнение не изменится, — проворчал он угрюмо.
   — Мнение о чем?
   — О том, что мы должны пожениться.
   — Это не обсуждается, Льюис.
   Он посмотрел на нее так, будто у нее выросли три головы.
   — Ты хотя бы осознаешь, что я очень богат? У тебя, как у моей жены, будет все.
   "Отнюдь, Льюис. Единственную вещь, которую я действительно хочу, не купить за все деньги мира”. Но вслух Оливия не без иронии произнесла:
   — Как приятно. Теперь мы можем ехать? На протяжении всего пути до ее дома в машине стояла гробовая тишина, а воздух при этом вибрировал от ярости и раздражения, источаемых Льюисом. Оливия никогда еще не видела босса таким злым, даже в случае с пресловутой рекламной кампанией. Он сжимал руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
   — Объясни мне, — начал он, с отвращением оглядывая старое, неказистое строение, где располагалась ее квартира, — неужели ты собираешься растить моего ребенка здесь?
   — Нет. Я накопила достаточно денег, чтобы приобрести маленький уютный домик. Пусть не в самом престижном районе, но где-нибудь в западном пригороде. Я вообще классический представитель среднего класса, и мое место как раз там.
   — О Боже! А как насчет ребенка? Ты засунешь его в ясли, как только он откроет глаза?
   — Это будет ребенок, Льюис, а не котенок. У детей глаза открыты с момента появления на свет. И, кроме того, у меня нет намерения отдавать ребенка в ясли. Я рассчитываю найти такую работу, которая позволит мне делать то, что я знаю и умею, находясь дома, хотя бы первое время. А поскольку ты сам недавно хвастался своим богатством, то, как отец, пекущийся о своем чаде, сможешь купить мне компьютер, столь необходимый в работе.
   — Отлично! Я куплю тебе компьютер. Ведь отцы именно для этого и нужны. А как насчет детской кроватки, коляски и других вещей? Я слышал, что расходы могут вылиться не в одну тысячу долларов.
   — Только если покупать все новое. А я большой специалист по восстановлению старой мебели. К тому же я хорошо шью и не стану тратить деньги понапрасну.
   — Господи, Оливия, это уже переходит всякие границы! Я не позволю, чтобы мой ребенок спал в старой, грязной коляске, в которой до него рос неизвестно кто!
   Оливию и забавляла, и странным образом трогала горячность Льюиса. Она улыбнулась, глядя в его сердитые глаза.
   — Льюис, да ты сноб!
   — Моя мать тоже так говорит.
   — На редкость проницательная женщина. — Оливия дословно повторила его слова о ее матери.
   — Да вы, мадам, острячка, как я погляжу…
   — Это мое единственное достоинство. Некрасивая, не очень молодая, несветская, небогатая, зато остроумная…
   — Я сверну Дине шею! Я продам этот чертов дом как можно скорее и наконец отделаюсь от нее. Она как камень на шее!
   — Бедная Дина.
   — Как же, бедная! После развода она будет очень даже богатая. Она уверена, что это достойная плата за двухлетний брак с дураком.
   Сердце Оливии смягчилось.
   — Льюис, никакой ты не дурак, — мягко сказала она. — Ты просто не должен был жениться на ней, если не любил по-настоящему.
   Льюис тяжело вздохнул.
   — Наверное, ты права. Но как распознать настоящую любовь? Существует ли она?
   — Существует, — с уверенностью произнесла Оливия. — Я точно знаю.
   — Тогда я тебе завидую.
   — Когда любовь безответная, это очень больно.
   — Ты забудешь его, Оливия, — раздраженно сказал Льюис. — Поверь мне.
   Оливия не стала разубеждать его, что речь идет вовсе не о Николасе, и промолчала. Льюис снова вздохнул.
   — Подозреваю, что ты не пригласишь меня зайти.
   — Не приглашу.
   — Ты очень волевая женщина, да? Оливия рассмеялась.
   — Не во всем, Льюис, не во всем. Он нагнулся и крепко поцеловал ее в губы. Голова Оливии откинулась на подголовник, и она оказалась в ловушке. Второй поцелуй был более глубоким и более чувственным. Решение удерживать Льюиса на расстоянии улетучилось, как дым. С тихим стоном она сдалась на милость победителя, раздвинув губы и приветствуя вторжение его языка.
   Это был самый долгий, самый страстный поцелуй в ее жизни.
   — Смею я надеяться, что твоя сильная воля не распространяется на эту сферу наших отношений? пробормотал он у самых ее губ.
   — Похоже, моя плоть и впрямь слабеет в твоем обществе.
   Льюис отклонил голову и пристально посмотрел ей в глаза.
   — Если я правильно помню, Николас, уходя, назвал тебя скучной в постели. Ну и глупец! Я не нахожу тебя скучной, тем более в постели.
   Оливия густо покраснела.
   — Ты разбудил ту сторону моей натуры, о которой я даже не подозревала.
   — Ммм. Я польщен. — Льюис выразительно посмотрел на ее бурно вздымающуюся грудь.
   — Не смей, — выдохнула она, предугадав его следующий шаг.
   Льюис откинулся на сиденье и послал Оливии разочарованный взгляд.
   — Могу я надеяться, что ты отменила табу на наши интимные отношения? Мы по-прежнему любовники? Поверь, твоя беременность ничуть не уменьшает моего желания. И если доктор считает, что это не навредит ребенку, то почему мы должны отказываться от удовольствия обладать друг другом?