Через какое-то время освободился соседний столик. В этот момент Пьер отвлекся от разговора и оглянулся. Он сразу заметил Аманду и после минутного колебания шепнул что-то своей спутнице, встал и подошел к ней.
Натянутым тоном Аманда представила его Джону и Аннетт и по взгляду Джона поняла, что он сразу догадался, с кем их познакомили.
— Дюбрей, — повторил Джон. — Вы случайно не тот самый родственник, который унаследует титул Генри?
— Увы, это я. Щекотливое положение, но что поделаешь: закон есть закон.
— А вы будете жить в доме, когда…
— Джон! — взглянув на Аманду, одернула мужа Аннетт.
— Прости, Аманда, — извинился Джон. — Вряд ли тебе приятно обсуждать эту тему.
— А почему бы вам с вашей спутницей, когда вы поужинаете, не выпить вместе с нами чашечку кофе? — предложила Аннетт.
— Боюсь, это будет не скоро, — ответил Пьер, заметив, что кофе уже заказан. — Я, собственно, хотел пригласить вас завтра ко мне на винодельню, на ленч.
— Мы уже так на них насмотрелись, — возразила Аманда, — что…
— С удовольствием! — охотно согласилась Аннетт.
— Отлично. Буду ждать вас около одиннадцати. Тогда я успею вам все показать. — Он собрался идти, но, посмотрев на Аманду, сказал:
— И тебя я тоже жду.
Аманда молча улыбнулась: идти туда она не собиралась. Притворится, что болит голова, и наплачется вдоволь.
Однако случилось так, что ей не пришлось притворяться: после бессонной ночи у нее на самом деле раскалывалась голова, и пришлось глотать аспирин.
— Я позвоню Пьеру и скажу, что сегодня мы прийти не сможем, — предложила Аннетт.
— Пожалуйста, не звони, — попросила Аманда. — Вы с Джоном идите, а я отосплюсь.
— Пьер так расстроится! Уверена, он пригласил нас только из желания увидеть тебя. Я заметила, как он на тебя смотрел.
— Пьер смотрит так на всех молодых женщин, — тихо сказала Аманда, закрывая глаза в надежде, что Аннетт догадается уйти.
К счастью, Аннетт ушла, и Аманда, зарывшись поглубже в подушки, начала молиться, чтобы ее взял сон. Наконец она заснула, и разбудил ее часа через два телефонный звонок. Подняв трубку, она услышала голос матери.
Сначала Аманда никак не могла проснуться.
— Ты откуда? Что случилось?
— Ничего не случилось, моя дорогая. Звоню из дома. Откуда же еще? Просто хочу узнать, как ты себя чувствуешь и когда вернешься. Сто лет тебя не видела.
— Около того, если учесть, сколько я была во Франции.
— Да, кстати о Франции. — Мать засмеялась. — Вчера вечером разговаривала с Элианой.
Аманда окончательно проснулась: интуиция подсказывала ей, что именно поэтому мать и позвонила.
— Мадам Дюбрей говорила обо мне? Пьер сказал, что она не сердится, но я не знаю, можно ли ему верить.
— Значит, ты его видела?
— Столкнулась с ним нос к носу, как только сюда приехала. Знаешь, Джон и Аннетт пошли к нему на ленч, а у меня разболелась голова, и мне пришлось остаться.
— На самом деле?
— Представь себе! — (На другом конце провода молчали.) — Мама, ты где?
— Здесь, моя дорогая. — (Опять молчание.) — Просто я подумала, тебе, наверное, будет интересно: через месяц Элен выходит замуж.
Трубка выскользнула у Аманды из рук, но она поскорее опять ее схватила.
— Ну и что? — еле выдавила она.
— Не за Пьера.
— Что-то плохо слышно, — промямлила Аманда.
— Все отлично слышно, моя милая, и ты не ослышалась. Элен не выходит замуж за Пьера и никогда не собиралась.
— Не собиралась?
— Элиана сказала, что она вот уже год помолвлена с молодым врачом. Но он сначала хочет закончить учебу, а потом жениться.
— А почему же Пьер… Нет, этого не может быть! Это глупо!
— Ну если подумать как следует, не так уж и глупо.
— А что еще сказала мадам Дюбрей.., и что ты ей сказала? Давай, мама, выкладывай все.
— Успокойся, я не сказала ничего, что могло бы тебе не понравиться. Просто решила узнать, как у нее дела, и заодно спросила про свадьбу. Вот тогда она и сообщила, что Пьер даже не обручен! Остальное тебе известно.
— Но когда ты об этом узнала, ты же что-то сказала? — не унималась Аманда.
— Только то, что не правильно тебя поняла.
— А еще?
— Я.., я сказала, что вы с Люсьеном расстались. Но ведь это не секрет?
— Не секрет, — согласилась Аманда. — Пьер и так все знает. Все равно я никак не могу понять, зачем он выдумал эту помолвку с Элен.
— Где же твоя женская интуиция, моя дорогая? Послушай, что подсказывает тебе сердце.
— Обычно матери советуют дочерям совсем другое!
Мать засмеялась и повесила трубку; Аманда откинулась на подушки и лежала без сна, думая над тем, что узнала от матери. Могла быть лишь одна причина для вымышленной помолвки Пьера с Элен: убрать с дороги “Мэнди”. Но если так, зачем он просил “Мэнди” стать его любовницей?
И вдруг ее осенило:. Пьер хотел, чтобы “Мэнди” его возненавидела. Однако он крупно рисковал, думала Аманда. Пьер бы здорово влип, согласись “Мэнди” стать его подружкой! Зная богатый опыт Пьера, можно не сомневаться: он в любом случае нашел бы выход.
Так что мама напрасно надеется, что Пьер использовал Элен по той же причине, что и она Люсьена.
В мрачном настроении Аманда отправилась в душ. Вода взбодрила ее и подняла ей настроение; выйдя из душа и посмотрев на себя в зеркало, она увидела стройное рыжеволосое создание с загорелыми руками в капельках воды и острыми сосками. Они так же набухали от прикосновений Пьера. Аманда со стоном отбросила полотенце и закрыла лицо руками.
Нет, так больше продолжаться не может: ее чувства то взлетают вверх, то падают вниз, как взбесившийся лифт. Не помогли ни встречи с другими мужчинами, ни напряженная работа; так в чем же искать спасения? Вспомнив пословицу “Время лучший лекарь”, она решила возвратиться домой.
Аманда заказала билет и, узнав, что рейс в восемь утра, решила переночевать в Сан-Франциско.
Когда вернулись родственники, Аманда уже заказала номер в гостинице “У Марка Хопкинса”, сложила вещи и сидела в шезлонге, медленно потягивая прохладное вино.
— Как жаль, что ты не пошла с нами! — сокрушалась Аннетт. — Пьер нас так славно развлекал.
— Ну и что же вы делали? — Аманда диву давалась, как это у нее получается быть такой спокойной и равнодушной.
— Сначала он показал свой дом (это такая прелесть: белая вилла с обстановкой в мексиканском духе), а потом был ленч на свежем воздухе в тени деревьев с видом на виноградник.
— Судя по всему, ленч был отменный, если учесть, что уже пять часов! Джон рассмеялся.
— Мы не только ели, старушка! Пьер предложил нам продегустировать столько разных вин, что мы потом целый час приходили в себя!
— У меня до сих пор кружится голова, — призналась Аннетт, опустившись в кресло. — Ты не обидишься, если мы отложим ужин в ресторане?
— К ужину меня уже здесь не будет, — заявила Аманда. — Утром я лечу в Англию, а переночую в Сан-Франциско.
Несмотря на уговоры Джона и Аннетт, Аманда твердо стояла на своем, и через два часа, нежно распрощавшись, она уже ехала в Сан-Франциско.
Завтра в это же время она будет за тысячи миль от Пьера и тогда наконец начнет все сначала.
Глава 16
Натянутым тоном Аманда представила его Джону и Аннетт и по взгляду Джона поняла, что он сразу догадался, с кем их познакомили.
— Дюбрей, — повторил Джон. — Вы случайно не тот самый родственник, который унаследует титул Генри?
— Увы, это я. Щекотливое положение, но что поделаешь: закон есть закон.
— А вы будете жить в доме, когда…
— Джон! — взглянув на Аманду, одернула мужа Аннетт.
— Прости, Аманда, — извинился Джон. — Вряд ли тебе приятно обсуждать эту тему.
— А почему бы вам с вашей спутницей, когда вы поужинаете, не выпить вместе с нами чашечку кофе? — предложила Аннетт.
— Боюсь, это будет не скоро, — ответил Пьер, заметив, что кофе уже заказан. — Я, собственно, хотел пригласить вас завтра ко мне на винодельню, на ленч.
— Мы уже так на них насмотрелись, — возразила Аманда, — что…
— С удовольствием! — охотно согласилась Аннетт.
— Отлично. Буду ждать вас около одиннадцати. Тогда я успею вам все показать. — Он собрался идти, но, посмотрев на Аманду, сказал:
— И тебя я тоже жду.
Аманда молча улыбнулась: идти туда она не собиралась. Притворится, что болит голова, и наплачется вдоволь.
Однако случилось так, что ей не пришлось притворяться: после бессонной ночи у нее на самом деле раскалывалась голова, и пришлось глотать аспирин.
— Я позвоню Пьеру и скажу, что сегодня мы прийти не сможем, — предложила Аннетт.
— Пожалуйста, не звони, — попросила Аманда. — Вы с Джоном идите, а я отосплюсь.
— Пьер так расстроится! Уверена, он пригласил нас только из желания увидеть тебя. Я заметила, как он на тебя смотрел.
— Пьер смотрит так на всех молодых женщин, — тихо сказала Аманда, закрывая глаза в надежде, что Аннетт догадается уйти.
К счастью, Аннетт ушла, и Аманда, зарывшись поглубже в подушки, начала молиться, чтобы ее взял сон. Наконец она заснула, и разбудил ее часа через два телефонный звонок. Подняв трубку, она услышала голос матери.
Сначала Аманда никак не могла проснуться.
— Ты откуда? Что случилось?
— Ничего не случилось, моя дорогая. Звоню из дома. Откуда же еще? Просто хочу узнать, как ты себя чувствуешь и когда вернешься. Сто лет тебя не видела.
— Около того, если учесть, сколько я была во Франции.
— Да, кстати о Франции. — Мать засмеялась. — Вчера вечером разговаривала с Элианой.
Аманда окончательно проснулась: интуиция подсказывала ей, что именно поэтому мать и позвонила.
— Мадам Дюбрей говорила обо мне? Пьер сказал, что она не сердится, но я не знаю, можно ли ему верить.
— Значит, ты его видела?
— Столкнулась с ним нос к носу, как только сюда приехала. Знаешь, Джон и Аннетт пошли к нему на ленч, а у меня разболелась голова, и мне пришлось остаться.
— На самом деле?
— Представь себе! — (На другом конце провода молчали.) — Мама, ты где?
— Здесь, моя дорогая. — (Опять молчание.) — Просто я подумала, тебе, наверное, будет интересно: через месяц Элен выходит замуж.
Трубка выскользнула у Аманды из рук, но она поскорее опять ее схватила.
— Ну и что? — еле выдавила она.
— Не за Пьера.
— Что-то плохо слышно, — промямлила Аманда.
— Все отлично слышно, моя милая, и ты не ослышалась. Элен не выходит замуж за Пьера и никогда не собиралась.
— Не собиралась?
— Элиана сказала, что она вот уже год помолвлена с молодым врачом. Но он сначала хочет закончить учебу, а потом жениться.
— А почему же Пьер… Нет, этого не может быть! Это глупо!
— Ну если подумать как следует, не так уж и глупо.
— А что еще сказала мадам Дюбрей.., и что ты ей сказала? Давай, мама, выкладывай все.
— Успокойся, я не сказала ничего, что могло бы тебе не понравиться. Просто решила узнать, как у нее дела, и заодно спросила про свадьбу. Вот тогда она и сообщила, что Пьер даже не обручен! Остальное тебе известно.
— Но когда ты об этом узнала, ты же что-то сказала? — не унималась Аманда.
— Только то, что не правильно тебя поняла.
— А еще?
— Я.., я сказала, что вы с Люсьеном расстались. Но ведь это не секрет?
— Не секрет, — согласилась Аманда. — Пьер и так все знает. Все равно я никак не могу понять, зачем он выдумал эту помолвку с Элен.
— Где же твоя женская интуиция, моя дорогая? Послушай, что подсказывает тебе сердце.
— Обычно матери советуют дочерям совсем другое!
Мать засмеялась и повесила трубку; Аманда откинулась на подушки и лежала без сна, думая над тем, что узнала от матери. Могла быть лишь одна причина для вымышленной помолвки Пьера с Элен: убрать с дороги “Мэнди”. Но если так, зачем он просил “Мэнди” стать его любовницей?
И вдруг ее осенило:. Пьер хотел, чтобы “Мэнди” его возненавидела. Однако он крупно рисковал, думала Аманда. Пьер бы здорово влип, согласись “Мэнди” стать его подружкой! Зная богатый опыт Пьера, можно не сомневаться: он в любом случае нашел бы выход.
Так что мама напрасно надеется, что Пьер использовал Элен по той же причине, что и она Люсьена.
В мрачном настроении Аманда отправилась в душ. Вода взбодрила ее и подняла ей настроение; выйдя из душа и посмотрев на себя в зеркало, она увидела стройное рыжеволосое создание с загорелыми руками в капельках воды и острыми сосками. Они так же набухали от прикосновений Пьера. Аманда со стоном отбросила полотенце и закрыла лицо руками.
Нет, так больше продолжаться не может: ее чувства то взлетают вверх, то падают вниз, как взбесившийся лифт. Не помогли ни встречи с другими мужчинами, ни напряженная работа; так в чем же искать спасения? Вспомнив пословицу “Время лучший лекарь”, она решила возвратиться домой.
Аманда заказала билет и, узнав, что рейс в восемь утра, решила переночевать в Сан-Франциско.
Когда вернулись родственники, Аманда уже заказала номер в гостинице “У Марка Хопкинса”, сложила вещи и сидела в шезлонге, медленно потягивая прохладное вино.
— Как жаль, что ты не пошла с нами! — сокрушалась Аннетт. — Пьер нас так славно развлекал.
— Ну и что же вы делали? — Аманда диву давалась, как это у нее получается быть такой спокойной и равнодушной.
— Сначала он показал свой дом (это такая прелесть: белая вилла с обстановкой в мексиканском духе), а потом был ленч на свежем воздухе в тени деревьев с видом на виноградник.
— Судя по всему, ленч был отменный, если учесть, что уже пять часов! Джон рассмеялся.
— Мы не только ели, старушка! Пьер предложил нам продегустировать столько разных вин, что мы потом целый час приходили в себя!
— У меня до сих пор кружится голова, — призналась Аннетт, опустившись в кресло. — Ты не обидишься, если мы отложим ужин в ресторане?
— К ужину меня уже здесь не будет, — заявила Аманда. — Утром я лечу в Англию, а переночую в Сан-Франциско.
Несмотря на уговоры Джона и Аннетт, Аманда твердо стояла на своем, и через два часа, нежно распрощавшись, она уже ехала в Сан-Франциско.
Завтра в это же время она будет за тысячи миль от Пьера и тогда наконец начнет все сначала.
Глава 16
Когда Аманда увидела мерцающие над водной гладью огни Сан-Франциско, еще не было девяти; она тут же пожалела, что ей не удастся побыть здесь хотя бы дня два. Она даже хотела поменять билет, но передумала: ее тянуло на родину, к родителям, привычному покою и уюту отчего дома.
Придя в номер, Аманда приготовила ночную сорочку и туалетные принадлежности, но спать еще не хотелось, и она решила пойти в самый знаменитый бар гостиницы “На крыше у Марка”, откуда открывалась великолепная панорама города и был виден залив.
Как и следовало ожидать, свободных столиков не оказалось, а когда один в самом центре зала освободился, она решила переждать, пока не освободится какой-нибудь другой, у окна.
Аманде надоело ждать, и она чуть было не ушла, но наконец столик у окна освободился, и она с наслаждением села, заказала шампанское, надеясь расслабиться под убаюкивающий гул голосов вокруг. Пока она шла по залу, за ней следила не одна пара мужских глаз: даже в полумраке бара блестящие рыжевато-золотые волосы и стройная фигура Аманды привлекали внимание. Но ее грустный вид отпугивал желающих подсесть к ней мужчин, и она в полном одиночестве потягивала шампанское и затуманенными от слез глазами смотрела, как мигают огни Сан-Франциско.
В баре становилось все многолюднее: любители рано поужинать заходили на часок перед сном, любители закусывать поздно заходили выпить перед ужином. В зале было накурено, и кондиционеры работали на полную катушку, так что стало даже прохладно, и Аманда закуталась в шерстяную шаль, которую предусмотрительно захватила с собой.
В баре все чаще раздавались смех и оживленные голоса; приходили завсегдатаи и новые посетители, в бокалах позванивал лед, сновали взад-вперед официанты. На пианино играли старомодные шлягеры, которые раньше казались Аманде смешными, а теперь от них хотелось плакать. Не в силах справиться со своим одиночеством, она поднялась и ушла из бара.
У лифтов скопилось много народу. Наконец один открылся, и из него вывалилась веселая компания. Аманда собралась ее обойти, и тут кто-то толкнул ее плечом с такой силой, что она отпрянула назад. Аманда вновь направилась к лифту, но ей опять преградили путь. Не глядя, она шагнула в сторону и, только услышав шумный вздох, подняла глаза и увидела, что это Пьер.
— Ты? — воскликнула она.
— Ты? — повторил он и вошел вместе с ней в лифт. — Что ты здесь делаешь?
— Остановилась на ночь по пути домой. А ты?
— То же самое. — Лифт заполнялся людьми, и Пьер продвинул ее в глубь кабины. — Аннетт и Джон сказали, что ты заболела.
— Просто головная боль.
— То есть предлог, чтобы не встречаться со мной?
— Если хочешь, да.
Он хотел выйти, но передумал.
— Выпьешь со мной?
— Я устала.
— Глупости! — Он схватил ее за руку и вытащил из лифта.
— Ты что себе позволяешь?! — возмутилась Аманда.
— Хочу тебя угостить.
— А я не хочу! И вообще, я уже устала ждать, пока появится свободный столик, большое спасибо, и…
Она не договорила: с сияющей улыбкой появился стюард-официант и тут же проводил их к уютному столику, скрытому от любопытных глаз живой стеной из цветов.
— Вот что значит связи! — саркастически заметила Аманда, опускаясь в кресло.
— Просто чаевые вперед, — сухо ответил Пьер, садясь рядом. — А теперь скажи, что это вдруг ты решила вернуться?
— Ничего не вдруг, — солгала она. — Я заказала билет несколько дней назад. И вообще, кто бы говорил! Ты же не сказал Аннетт и Джону, что уезжаешь!
— Какие мы наблюдательные!
— Что, не нравится?
— Представь себе, нравится, — неожиданно для нее сказал он. — О тебе, Аманда, можно сказать все что угодно, кроме одного: с тобой не соскучишься. Знаешь, я еще ни разу в жизни не встречал такой удивительной девушки.
— Ну так я удивлю тебя еще разок: ответь, зачем ты врал мне о себе и Элен?
— Я врал?
— Хватит, Пьер! Вчера моя мать разговаривала с твоей и узнала, что вы даже не были помолвлены!
— А-а. Вот почему ты сломя голову помчалась в Лондон.
Аманда от неожиданности обомлела.
— А какая связь между моим отъездом, тобой и Элен?
— Наверное, ты узнала, что я свободен, и решила просто сбежать.
— От тебя? — фыркнула она.
— А почему и нет? В конце концов, ты ведь тоже свободна. — Он прищурил глаза, словно его поразила какая-то мысль, и стремительно встал. — Пошли отсюда, — скомандовал он.
— Ты же хотел заказать выпить?
— Ты, если не ошибаюсь, не хотела. — Схватив за руку, он молча вывел ее из бара.
Двери лифта уже закрывались, но он успел втолкнуть Аманду и вошел сам.
— Куда мы едем? — поинтересовалась она. Пьер не ответил и каждый раз, когда лифт останавливался, наклонялся к ней, будто знал, что она на своем этаже попробует выскочить. Действительно, на пятнадцатом этаже Аманда сделала попытку выйти, но он ее удержал.
— Нет, погоди! Сначала поговорим. На следующем этаже они вышли. Пьер довел ее до своего номера и, даже когда отпирал дверь, не отпускал ее руки.
— Ну зачем же прибегать к грубой силе? — проронила она с наигранным спокойствием. — Никуда я не убегу. Поговорим, раз ты этого хочешь.
Он распахнул дверь, и она невозмутимо прошла в его спальню, точную копию ее собственной, включая туалетные принадлежности на столике и пижаму, разложенную на кровати.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он, глядя на нее.
— Забавно, как все люди похожи, когда путешествуют.
— Жаль, что мы забываем, что похожи друг на друга, — резко сказал он. — Ночная рубашка вместо пижамы, “Живанши” вместо “Джой” и Люсьен вместо Элен. — Пьер пристально смотрел Аманде в глаза. — Ты поняла, о чем я?
Она прекрасно поняла и в душе проклинала его проницательность. Меньше всего она нуждалась в сочувствии Пьера. У нее от волнения вспотели ладони; Аманда прерывисто вздохнула, и тонкая шелковая ткань блузки натянулась на груди.
Пьер, не отрывая глаз от ее груди, заметил:
— Они всегда выдают тебя, Аманда. Когда ты злишься, они маленькие и острые, а когда счастлива, полные и круглые.
— Смотри, как бы я не начала анализировать тебя, — пригрозила она, — тогда тебе не поздоровится!
— Вряд ли, Аманда. Это все в прошлом.
— В прошлом? — Она направилась к двери, и хотя он и заметил маневр, даже не попытался ее остановить.
— В прошлом, — повторил он. — Когда ты сказала, что возвращаешься в Англию и знаешь, что никакой помолвки не было, у меня с души свалился камень или, вернее, с глаз упала пелена.
— Не понимаю, о чем ты?
— Лгунья!
Пьер снял пиджак, вышел в холл повесить его в шкаф и предусмотрительно остался в холле, отрезая ей путь к отступлению. Через тонкую белую ткань рубашки просвечивали темные волосы на его груди, и Аманда поспешила отвести взгляд.
— Знаешь что? — тихо продолжал он. — Мне кажется, ты выдумала помолвку с Люсьеном так же, как и я с Элен, и по тем же причинам.
— Вот как? — с иронией заметила Аманда.
— Вот так! Сначала я использовал Элен как щит, потому что знал, что нравлюсь “Мэнди”, и хотел ее отпугнуть.
— Какая предусмотрительность!
— Не спорю. Но потом мне понадобился щит по другой причине. Понимаешь, Элен помогала мне скрыть мои настоящие чувства к “Мэнди”.
— Неужели?
— Только не говори, будто “Мэнди” не знала, что меня к ней тянет.
— Догадывалась.
— Но скоро я понял, что она нужна мне не только для постели, — продолжал Пьер, не обращая внимания на ее реплики. — Я думал, сможем ли мы жить вместе, будет ли она счастлива со мной и хватит ли у меня характера с ней справиться. Черт побери, Аманда! Ты даже представить себе не можешь, как ты меня доставала своими жуткими манерами и чудовищной речью! А чего стоило это идиотское хихиканье?
Аманда не выдержала и рассмеялась, а Пьер сокрушенно улыбнулся.
— Смейся, смейся, ведьма! Если бы ты только знала, как ты меня измучила…
— И поделом!
— Не совсем так. Тогда ночью, когда я пришел к тебе и мы занимались любовью, я…
— Мы не занимались любовью!
— Когда мы ласкали друг друга, — севшим от волнения голосом сказал он, — какая разница? Я понял, что не могу жить без “Мэнди”, несмотря ни на что.
— Вопреки убийственной речи и идиотскому хихиканью?
— Вопреки всему, — мрачно сказал он. — Я чуть было не попросил ее выйти за меня замуж, но побоялся, что она согласится не из любви ко мне, а под впечатлением от всего моего состояния.
— Ну и как же ты собирался проверить истинные чувства “Мэнди”? — спросила Аманда.
— Я хотел взять ее с собой в Калифорнию. Я думал, если нам будет хорошо вдвоем на лоне природы, в тишине и покое (здесь я именно так и живу), значит, у нас есть шанс построить семью. И еще я хотел показать “Мэнди”, что никакой я не плейбой — во всяком случае, последние пять лет.
Хотя Аманда и старалась проследить логику его поступков, она все равно не могла понять, зачем ему понадобилось выдумывать помолвку с Элен, если он сам давно разобрался в своих чувствах. Она хотела спросить об этом, но Пьер опередил ее:
— Когда мама сказала, что к нам приедет Элен, я уже знал, кто ты на самом деле.
— Что??? — Аманда онемела от удивления. Вот этого она никак не ожидала и теперь вообще ничего не могла понять.
— В ночь, когда я ушел от тебя, — продолжал он, — мама сказала, что ей звонила Маргарет Герберт. Ее беспокоило твое долгое молчание, и она решила провести разведку боем.
— И все рассказала?
— Не сразу. Как я понял, моя родительница поплакалась леди Герберт по поводу “милой, но совершенно неподходящей девушки”, в которую я влюбился, а твоя мама, пожалев мою, открыла всю правду. — Пьер вышел из холла, словно уже не боялся, что Аманда попытается убежать. — Знаешь, ты могла бы догадаться. Неужели ты думала, что твоя мать позволит тебе дурачить мою до бесконечности?
— А я и не собиралась до бесконечности. Просто хотела, чтобы ты сделал “Мэнди” предложение, и сразу же после этого думала выйти из игры.
— Ты что, хотела посмеяться надо мной и “сойти со сцены”?
— Что-то вроде этого, — сказала она, надеясь, что он не догадается, как быстро изменились ее намерения. — Теперь-то я понимаю, зачем ты выдумал этот фарс с Элен, — продолжала она, — только объясни мне, ради Бога, как ты ухитрился с ней договориться? Ведь, как только мадам Дюбрей сказала, что она приедет, я прилипла к тебе, как пластырь.
— А я дал условный знак маме, и она с ней поговорила!
— Ну ты и хитер! Да, этот раунд ты, бесспорно, выиграл!
— Но это не был нокаут! Понимаешь, я хотел тебя проучить. Не забывай, я же собирался взять “Мэнди” с собой в Калифорнию, а когда узнал, что она Аманда Герберт, для меня это был гром среди ясного неба. — Его глаза потемнели от обиды и грустных воспоминаний. — Я так разозлился, что был готов трясти твою красивую головку до тех пор, пока не вывалятся все зубы!
— Бедный Пьер! — пожалела его Аманда, но в уголках ее рта пряталась лукавая улыбка.
— Знаешь, я потом оценил комизм ситуации и от души повеселился: решил поиграть с тобой в твою же игру. А тут как раз приехала Элен (я не знал, что она приедет, но ее приезд сыграл мне на руку. Вообще-то, это была ее идея, чтобы я попросил тебя стать моей любовницей после нашей с ней свадьбы. Ты бы видела, какое у тебя тогда было лицо!
— Ты бы лучше посмотрел на свое, когда я тебе отказала! — съязвила Аманда.
— Меня доконал не твой отказ, а то, что ты собираешься выйти замуж за Люсьена…
Он умолк, Аманда тоже молчала. Ее переполняло счастье, но она боялась в него поверить. А еще она боялась, что так хочет Пьера, что выдает желаемое за действительное.
Пьер отошел к окну и смотрел на горизонт, а она любовалась его головой, мягкими черными волосами, осанистой фигурой. В стильных брюках и плотно облегающей рубашке, он словно сошел с обложки журнала “Космополитан”. Нет, даже если она его видит в последний раз, он навсегда останется в ее сердце!
Видит в последний раз?! Что за безумная мысль! Разве он только что не сказал, что ее любит? Что любил ее и в облике “Мэнди” и женился бы на ней, если бы был уверен, что “Мэнди” его любит?
Аманда вскочила и подбежала к нему. Он заметил ее только тогда, когда в окне отразились ее руки: она обняла Пьера и прижалась к нему.
— Я использовала Люсьена как буфер, — прошептала она. — Надеюсь, он меня простит. Но я всегда любила только тебя. Тебя, и никого больше.
Пьер повернулся к ней лицом и обнял ее, привлекая к себе так крепко, что Аманда ощутила его напряжение. Она гладила его спину, плечи, и он словно оттаял, но только чуть-чуть, еще не веря, что она рядом, что любит его…
— Я так ревновал тебя к Люсьену! — простонал он, прижавшись губами к ее виску. — Ты не знаешь, сколько ночей я не спал, представляя тебя в его объятиях, вот как мы с тобой сейчас!
Он прижал ее еще сильнее, и его разгоряченное тело было выразительнее всяких слов. И какие могли быть слова, когда их губы слились в долгом поцелуе? А его сильные гибкие руки, по которым она так тосковала, скользили по ее телу, гладя и лаская все потайные уголки.
— Как много одежды! — оторвавшись от ее рта, сказал Пьер, и Аманда, выполняя невысказанную просьбу, чуть отстранившись от него, расстегнула блузку и сбросила ее, потом скинула юбку. Ее возбужденная грудь сама вырывалась из кружев бюстгальтера, и Аманда расстегнула и отбросила его, оставив на себе лишь треугольник шелка, скрывающий ее женское естество, изнемогающее от желания.
Она хотела снять трусики, но Пьер остановил ее и дрожащим пальцем провел по ее животу под кружевом. Ее словно пронзило током, и, почувствовав ее дрожь, он прижал горячую ладонь к ее атласной коже.
Как змея сбрасывает кожу, Аманда уронила трусики на пол и стояла перед ним во всей нагой красоте, не стыдясь своего желания. Они смотрели друг на друга, и она увидела в его голубых глазах пламя страсти. Пьер сорвал с себя рубашку, на пол полетели пуговицы, скинул брюки, и наконец темноволосый Адонис легко поднял ее на руки и понес к кровати.
Аманда обняла его за шею и не отпускала, пока он сбрасывал покрывало и укладывал ее на простыню.
Простыня холодила ей спину, а сверху бушевал огонь: Пьер прижался к ней так близко, что их тела слились.
— Аманда, лежи тихо, — попросил он. — Я так давно мечтал об этом, я хочу, чтобы этот миг .длился вечно.
Но разве она могла слушаться, если каждый ее нерв и каждая клеточка тянулись к нему? Душой она уже давно принадлежала ему и хотела принадлежать и телом и ждать больше не могла.
— Я люблю тебя, — шептала она, лаская его мягкие темные волосы. — Пьер, я так тебя люблю!
Она обхватила его ногами, словно приглашая в себя, и в порыве страсти он вошел в нее, посылая свою мужскую плоть все глубже и глубже в ее горячую мягкость. Стоная от желания, она отвечала ему, расслабляя мышцы, чтобы принять его, и сжимая, чтобы удержать внутри себя и сберечь каждую каплю его животворящей влаги.
— Я люблю тебя, я люблю тебя, — тяжело дыша, сказал он, и они вознеслись на вершину блаженства, где нет ни мыслей, ни времени. Их души и тела плыли, слившись в одно целое, в море эйфории.
В полном изнеможении они лежали в объятиях друг друга, и Пьер, умиротворенный и счастливый, прижал Аманду к себе, словно вручая ей свою жизнь.
— Пожалуйста, больше не играй со мной, — прошептал он. — Я хочу стать тебе другом, а не соперником.
— Так и будет, — заверила она и, вспомнив, что могла так его и не встретить сегодня, ужаснулась. — Если бы мы не остановились в одном отеле, я бы тебя больше никогда не увидела.
— Ничего подобного. Как только я укротил бы свое уязвленное самолюбие, то приполз бы к тебе на коленях.
— Но ведь ты собрался ехать во Францию, даже не попрощавшись!
— Когда ты не пришла ко мне на ленч, я был уверен: ты меня настолько презираешь, что не хочешь даже видеть. И я так на себя разозлился, что решил лететь домой и там все обдумать.
— А я-то была уверена, что только женщины бегут к маме! Он засмеялся.
— Можно подумать, ты придумала что-то новенькое!
— Нет! — Аманда осторожно, одним пальчиком погладила его живот. Он напрягся, и она опустила руку ниже, но Пьер схватил ее. — Нет? — шепнула она.
— Сначала ответь на мой вопрос.
— Какой?
— Ты выйдешь за меня замуж, Мэнди-Аманда, и будешь моим наказанием и светом моих очей?
— Да, да, да! — закричала она. Он радостно засмеялся, и она легла ему на грудь.
— Мы осчастливим трех человек, — прошептал он.
— А еще двое потеряют головы от счастья, — добавила она.
— Еще двое?
— Ты и я!
— Сколько тебе нужно времени, чтобы купить приданое?
— Столько, сколько тебе, чтобы получить разрешение на брак.
— Значит, тебе не нужна пышная свадьба и толпа гостей?
— Мне нужен только ты, — тихо сказала она. — Свадьба пусть будет как можно скорее и гостей как можно меньше.
— А медовый месяц — как можно дольше, — ответил Пьер, неторопливо лаская Аманду. — Не будем спешить…
Придя в номер, Аманда приготовила ночную сорочку и туалетные принадлежности, но спать еще не хотелось, и она решила пойти в самый знаменитый бар гостиницы “На крыше у Марка”, откуда открывалась великолепная панорама города и был виден залив.
Как и следовало ожидать, свободных столиков не оказалось, а когда один в самом центре зала освободился, она решила переждать, пока не освободится какой-нибудь другой, у окна.
Аманде надоело ждать, и она чуть было не ушла, но наконец столик у окна освободился, и она с наслаждением села, заказала шампанское, надеясь расслабиться под убаюкивающий гул голосов вокруг. Пока она шла по залу, за ней следила не одна пара мужских глаз: даже в полумраке бара блестящие рыжевато-золотые волосы и стройная фигура Аманды привлекали внимание. Но ее грустный вид отпугивал желающих подсесть к ней мужчин, и она в полном одиночестве потягивала шампанское и затуманенными от слез глазами смотрела, как мигают огни Сан-Франциско.
В баре становилось все многолюднее: любители рано поужинать заходили на часок перед сном, любители закусывать поздно заходили выпить перед ужином. В зале было накурено, и кондиционеры работали на полную катушку, так что стало даже прохладно, и Аманда закуталась в шерстяную шаль, которую предусмотрительно захватила с собой.
В баре все чаще раздавались смех и оживленные голоса; приходили завсегдатаи и новые посетители, в бокалах позванивал лед, сновали взад-вперед официанты. На пианино играли старомодные шлягеры, которые раньше казались Аманде смешными, а теперь от них хотелось плакать. Не в силах справиться со своим одиночеством, она поднялась и ушла из бара.
У лифтов скопилось много народу. Наконец один открылся, и из него вывалилась веселая компания. Аманда собралась ее обойти, и тут кто-то толкнул ее плечом с такой силой, что она отпрянула назад. Аманда вновь направилась к лифту, но ей опять преградили путь. Не глядя, она шагнула в сторону и, только услышав шумный вздох, подняла глаза и увидела, что это Пьер.
— Ты? — воскликнула она.
— Ты? — повторил он и вошел вместе с ней в лифт. — Что ты здесь делаешь?
— Остановилась на ночь по пути домой. А ты?
— То же самое. — Лифт заполнялся людьми, и Пьер продвинул ее в глубь кабины. — Аннетт и Джон сказали, что ты заболела.
— Просто головная боль.
— То есть предлог, чтобы не встречаться со мной?
— Если хочешь, да.
Он хотел выйти, но передумал.
— Выпьешь со мной?
— Я устала.
— Глупости! — Он схватил ее за руку и вытащил из лифта.
— Ты что себе позволяешь?! — возмутилась Аманда.
— Хочу тебя угостить.
— А я не хочу! И вообще, я уже устала ждать, пока появится свободный столик, большое спасибо, и…
Она не договорила: с сияющей улыбкой появился стюард-официант и тут же проводил их к уютному столику, скрытому от любопытных глаз живой стеной из цветов.
— Вот что значит связи! — саркастически заметила Аманда, опускаясь в кресло.
— Просто чаевые вперед, — сухо ответил Пьер, садясь рядом. — А теперь скажи, что это вдруг ты решила вернуться?
— Ничего не вдруг, — солгала она. — Я заказала билет несколько дней назад. И вообще, кто бы говорил! Ты же не сказал Аннетт и Джону, что уезжаешь!
— Какие мы наблюдательные!
— Что, не нравится?
— Представь себе, нравится, — неожиданно для нее сказал он. — О тебе, Аманда, можно сказать все что угодно, кроме одного: с тобой не соскучишься. Знаешь, я еще ни разу в жизни не встречал такой удивительной девушки.
— Ну так я удивлю тебя еще разок: ответь, зачем ты врал мне о себе и Элен?
— Я врал?
— Хватит, Пьер! Вчера моя мать разговаривала с твоей и узнала, что вы даже не были помолвлены!
— А-а. Вот почему ты сломя голову помчалась в Лондон.
Аманда от неожиданности обомлела.
— А какая связь между моим отъездом, тобой и Элен?
— Наверное, ты узнала, что я свободен, и решила просто сбежать.
— От тебя? — фыркнула она.
— А почему и нет? В конце концов, ты ведь тоже свободна. — Он прищурил глаза, словно его поразила какая-то мысль, и стремительно встал. — Пошли отсюда, — скомандовал он.
— Ты же хотел заказать выпить?
— Ты, если не ошибаюсь, не хотела. — Схватив за руку, он молча вывел ее из бара.
Двери лифта уже закрывались, но он успел втолкнуть Аманду и вошел сам.
— Куда мы едем? — поинтересовалась она. Пьер не ответил и каждый раз, когда лифт останавливался, наклонялся к ней, будто знал, что она на своем этаже попробует выскочить. Действительно, на пятнадцатом этаже Аманда сделала попытку выйти, но он ее удержал.
— Нет, погоди! Сначала поговорим. На следующем этаже они вышли. Пьер довел ее до своего номера и, даже когда отпирал дверь, не отпускал ее руки.
— Ну зачем же прибегать к грубой силе? — проронила она с наигранным спокойствием. — Никуда я не убегу. Поговорим, раз ты этого хочешь.
Он распахнул дверь, и она невозмутимо прошла в его спальню, точную копию ее собственной, включая туалетные принадлежности на столике и пижаму, разложенную на кровати.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он, глядя на нее.
— Забавно, как все люди похожи, когда путешествуют.
— Жаль, что мы забываем, что похожи друг на друга, — резко сказал он. — Ночная рубашка вместо пижамы, “Живанши” вместо “Джой” и Люсьен вместо Элен. — Пьер пристально смотрел Аманде в глаза. — Ты поняла, о чем я?
Она прекрасно поняла и в душе проклинала его проницательность. Меньше всего она нуждалась в сочувствии Пьера. У нее от волнения вспотели ладони; Аманда прерывисто вздохнула, и тонкая шелковая ткань блузки натянулась на груди.
Пьер, не отрывая глаз от ее груди, заметил:
— Они всегда выдают тебя, Аманда. Когда ты злишься, они маленькие и острые, а когда счастлива, полные и круглые.
— Смотри, как бы я не начала анализировать тебя, — пригрозила она, — тогда тебе не поздоровится!
— Вряд ли, Аманда. Это все в прошлом.
— В прошлом? — Она направилась к двери, и хотя он и заметил маневр, даже не попытался ее остановить.
— В прошлом, — повторил он. — Когда ты сказала, что возвращаешься в Англию и знаешь, что никакой помолвки не было, у меня с души свалился камень или, вернее, с глаз упала пелена.
— Не понимаю, о чем ты?
— Лгунья!
Пьер снял пиджак, вышел в холл повесить его в шкаф и предусмотрительно остался в холле, отрезая ей путь к отступлению. Через тонкую белую ткань рубашки просвечивали темные волосы на его груди, и Аманда поспешила отвести взгляд.
— Знаешь что? — тихо продолжал он. — Мне кажется, ты выдумала помолвку с Люсьеном так же, как и я с Элен, и по тем же причинам.
— Вот как? — с иронией заметила Аманда.
— Вот так! Сначала я использовал Элен как щит, потому что знал, что нравлюсь “Мэнди”, и хотел ее отпугнуть.
— Какая предусмотрительность!
— Не спорю. Но потом мне понадобился щит по другой причине. Понимаешь, Элен помогала мне скрыть мои настоящие чувства к “Мэнди”.
— Неужели?
— Только не говори, будто “Мэнди” не знала, что меня к ней тянет.
— Догадывалась.
— Но скоро я понял, что она нужна мне не только для постели, — продолжал Пьер, не обращая внимания на ее реплики. — Я думал, сможем ли мы жить вместе, будет ли она счастлива со мной и хватит ли у меня характера с ней справиться. Черт побери, Аманда! Ты даже представить себе не можешь, как ты меня доставала своими жуткими манерами и чудовищной речью! А чего стоило это идиотское хихиканье?
Аманда не выдержала и рассмеялась, а Пьер сокрушенно улыбнулся.
— Смейся, смейся, ведьма! Если бы ты только знала, как ты меня измучила…
— И поделом!
— Не совсем так. Тогда ночью, когда я пришел к тебе и мы занимались любовью, я…
— Мы не занимались любовью!
— Когда мы ласкали друг друга, — севшим от волнения голосом сказал он, — какая разница? Я понял, что не могу жить без “Мэнди”, несмотря ни на что.
— Вопреки убийственной речи и идиотскому хихиканью?
— Вопреки всему, — мрачно сказал он. — Я чуть было не попросил ее выйти за меня замуж, но побоялся, что она согласится не из любви ко мне, а под впечатлением от всего моего состояния.
— Ну и как же ты собирался проверить истинные чувства “Мэнди”? — спросила Аманда.
— Я хотел взять ее с собой в Калифорнию. Я думал, если нам будет хорошо вдвоем на лоне природы, в тишине и покое (здесь я именно так и живу), значит, у нас есть шанс построить семью. И еще я хотел показать “Мэнди”, что никакой я не плейбой — во всяком случае, последние пять лет.
Хотя Аманда и старалась проследить логику его поступков, она все равно не могла понять, зачем ему понадобилось выдумывать помолвку с Элен, если он сам давно разобрался в своих чувствах. Она хотела спросить об этом, но Пьер опередил ее:
— Когда мама сказала, что к нам приедет Элен, я уже знал, кто ты на самом деле.
— Что??? — Аманда онемела от удивления. Вот этого она никак не ожидала и теперь вообще ничего не могла понять.
— В ночь, когда я ушел от тебя, — продолжал он, — мама сказала, что ей звонила Маргарет Герберт. Ее беспокоило твое долгое молчание, и она решила провести разведку боем.
— И все рассказала?
— Не сразу. Как я понял, моя родительница поплакалась леди Герберт по поводу “милой, но совершенно неподходящей девушки”, в которую я влюбился, а твоя мама, пожалев мою, открыла всю правду. — Пьер вышел из холла, словно уже не боялся, что Аманда попытается убежать. — Знаешь, ты могла бы догадаться. Неужели ты думала, что твоя мать позволит тебе дурачить мою до бесконечности?
— А я и не собиралась до бесконечности. Просто хотела, чтобы ты сделал “Мэнди” предложение, и сразу же после этого думала выйти из игры.
— Ты что, хотела посмеяться надо мной и “сойти со сцены”?
— Что-то вроде этого, — сказала она, надеясь, что он не догадается, как быстро изменились ее намерения. — Теперь-то я понимаю, зачем ты выдумал этот фарс с Элен, — продолжала она, — только объясни мне, ради Бога, как ты ухитрился с ней договориться? Ведь, как только мадам Дюбрей сказала, что она приедет, я прилипла к тебе, как пластырь.
— А я дал условный знак маме, и она с ней поговорила!
— Ну ты и хитер! Да, этот раунд ты, бесспорно, выиграл!
— Но это не был нокаут! Понимаешь, я хотел тебя проучить. Не забывай, я же собирался взять “Мэнди” с собой в Калифорнию, а когда узнал, что она Аманда Герберт, для меня это был гром среди ясного неба. — Его глаза потемнели от обиды и грустных воспоминаний. — Я так разозлился, что был готов трясти твою красивую головку до тех пор, пока не вывалятся все зубы!
— Бедный Пьер! — пожалела его Аманда, но в уголках ее рта пряталась лукавая улыбка.
— Знаешь, я потом оценил комизм ситуации и от души повеселился: решил поиграть с тобой в твою же игру. А тут как раз приехала Элен (я не знал, что она приедет, но ее приезд сыграл мне на руку. Вообще-то, это была ее идея, чтобы я попросил тебя стать моей любовницей после нашей с ней свадьбы. Ты бы видела, какое у тебя тогда было лицо!
— Ты бы лучше посмотрел на свое, когда я тебе отказала! — съязвила Аманда.
— Меня доконал не твой отказ, а то, что ты собираешься выйти замуж за Люсьена…
Он умолк, Аманда тоже молчала. Ее переполняло счастье, но она боялась в него поверить. А еще она боялась, что так хочет Пьера, что выдает желаемое за действительное.
Пьер отошел к окну и смотрел на горизонт, а она любовалась его головой, мягкими черными волосами, осанистой фигурой. В стильных брюках и плотно облегающей рубашке, он словно сошел с обложки журнала “Космополитан”. Нет, даже если она его видит в последний раз, он навсегда останется в ее сердце!
Видит в последний раз?! Что за безумная мысль! Разве он только что не сказал, что ее любит? Что любил ее и в облике “Мэнди” и женился бы на ней, если бы был уверен, что “Мэнди” его любит?
Аманда вскочила и подбежала к нему. Он заметил ее только тогда, когда в окне отразились ее руки: она обняла Пьера и прижалась к нему.
— Я использовала Люсьена как буфер, — прошептала она. — Надеюсь, он меня простит. Но я всегда любила только тебя. Тебя, и никого больше.
Пьер повернулся к ней лицом и обнял ее, привлекая к себе так крепко, что Аманда ощутила его напряжение. Она гладила его спину, плечи, и он словно оттаял, но только чуть-чуть, еще не веря, что она рядом, что любит его…
— Я так ревновал тебя к Люсьену! — простонал он, прижавшись губами к ее виску. — Ты не знаешь, сколько ночей я не спал, представляя тебя в его объятиях, вот как мы с тобой сейчас!
Он прижал ее еще сильнее, и его разгоряченное тело было выразительнее всяких слов. И какие могли быть слова, когда их губы слились в долгом поцелуе? А его сильные гибкие руки, по которым она так тосковала, скользили по ее телу, гладя и лаская все потайные уголки.
— Как много одежды! — оторвавшись от ее рта, сказал Пьер, и Аманда, выполняя невысказанную просьбу, чуть отстранившись от него, расстегнула блузку и сбросила ее, потом скинула юбку. Ее возбужденная грудь сама вырывалась из кружев бюстгальтера, и Аманда расстегнула и отбросила его, оставив на себе лишь треугольник шелка, скрывающий ее женское естество, изнемогающее от желания.
Она хотела снять трусики, но Пьер остановил ее и дрожащим пальцем провел по ее животу под кружевом. Ее словно пронзило током, и, почувствовав ее дрожь, он прижал горячую ладонь к ее атласной коже.
Как змея сбрасывает кожу, Аманда уронила трусики на пол и стояла перед ним во всей нагой красоте, не стыдясь своего желания. Они смотрели друг на друга, и она увидела в его голубых глазах пламя страсти. Пьер сорвал с себя рубашку, на пол полетели пуговицы, скинул брюки, и наконец темноволосый Адонис легко поднял ее на руки и понес к кровати.
Аманда обняла его за шею и не отпускала, пока он сбрасывал покрывало и укладывал ее на простыню.
Простыня холодила ей спину, а сверху бушевал огонь: Пьер прижался к ней так близко, что их тела слились.
— Аманда, лежи тихо, — попросил он. — Я так давно мечтал об этом, я хочу, чтобы этот миг .длился вечно.
Но разве она могла слушаться, если каждый ее нерв и каждая клеточка тянулись к нему? Душой она уже давно принадлежала ему и хотела принадлежать и телом и ждать больше не могла.
— Я люблю тебя, — шептала она, лаская его мягкие темные волосы. — Пьер, я так тебя люблю!
Она обхватила его ногами, словно приглашая в себя, и в порыве страсти он вошел в нее, посылая свою мужскую плоть все глубже и глубже в ее горячую мягкость. Стоная от желания, она отвечала ему, расслабляя мышцы, чтобы принять его, и сжимая, чтобы удержать внутри себя и сберечь каждую каплю его животворящей влаги.
— Я люблю тебя, я люблю тебя, — тяжело дыша, сказал он, и они вознеслись на вершину блаженства, где нет ни мыслей, ни времени. Их души и тела плыли, слившись в одно целое, в море эйфории.
В полном изнеможении они лежали в объятиях друг друга, и Пьер, умиротворенный и счастливый, прижал Аманду к себе, словно вручая ей свою жизнь.
— Пожалуйста, больше не играй со мной, — прошептал он. — Я хочу стать тебе другом, а не соперником.
— Так и будет, — заверила она и, вспомнив, что могла так его и не встретить сегодня, ужаснулась. — Если бы мы не остановились в одном отеле, я бы тебя больше никогда не увидела.
— Ничего подобного. Как только я укротил бы свое уязвленное самолюбие, то приполз бы к тебе на коленях.
— Но ведь ты собрался ехать во Францию, даже не попрощавшись!
— Когда ты не пришла ко мне на ленч, я был уверен: ты меня настолько презираешь, что не хочешь даже видеть. И я так на себя разозлился, что решил лететь домой и там все обдумать.
— А я-то была уверена, что только женщины бегут к маме! Он засмеялся.
— Можно подумать, ты придумала что-то новенькое!
— Нет! — Аманда осторожно, одним пальчиком погладила его живот. Он напрягся, и она опустила руку ниже, но Пьер схватил ее. — Нет? — шепнула она.
— Сначала ответь на мой вопрос.
— Какой?
— Ты выйдешь за меня замуж, Мэнди-Аманда, и будешь моим наказанием и светом моих очей?
— Да, да, да! — закричала она. Он радостно засмеялся, и она легла ему на грудь.
— Мы осчастливим трех человек, — прошептал он.
— А еще двое потеряют головы от счастья, — добавила она.
— Еще двое?
— Ты и я!
— Сколько тебе нужно времени, чтобы купить приданое?
— Столько, сколько тебе, чтобы получить разрешение на брак.
— Значит, тебе не нужна пышная свадьба и толпа гостей?
— Мне нужен только ты, — тихо сказала она. — Свадьба пусть будет как можно скорее и гостей как можно меньше.
— А медовый месяц — как можно дольше, — ответил Пьер, неторопливо лаская Аманду. — Не будем спешить…