Лидин Александр. Запах смерти

   Скучая, Валентина разглядывала окружающую обстановку. Последние четыре года в подобных заведениях она не бывала, да и в период своей разгульной жизни бывала не так часто. Но сейчас те времена казались далекими, нереальными. Военные базы, лагеря спецподготовки, экзаменационные сессии в университете, жаркие ласки женщин и мужчин со стальными мышцами, опять тренировки: бег с препятствиями, прыжки с парашютом, залы с тренажерами, стрельбище, каратэ, дзюдо, айкидо и опять бег — бесконечный бег. На какое-то мгновение ей даже показалось забавным, что она не умеет ни готовить, ни вязать. А когда-то мечтала о том, чтобы научиться и тому и другому; не может сварить обед — но зато с закрытыми глазами намного быстрее установленного норматива может разобрать и собрать любое ручное стрелковое оружие как отечественного, так и зарубежного образца.
   С особым интересом Валентина разглядывала дам за другими столиками. При всей разношерстности публики можно было без труда выделить два типа женищин.. Деловые женщины-волки. Их сопровождали мужчины преклонного возраста в деловых костюмах, реже мужчины средних лет. И шлюхи, крутящиеся возле двух-трех столиков с молодыми людьми в дорогих костюмах.
   В половине восьмого появился немец.
   К тому времени Валентина окончательно заскучала. Ресторан работал до половины первого, и, думая о том, что, может быть, придется сидеть тут допоздна, пить кофе, слушать завывания убогого оркестра в компании тупого красавчика, Валентина совсем скисла.
   Иностранец был не один. С ним было несколько волосатых и бородатых парней — то ли художников, то ли писателей — и пара девиц, выглядевших не слишком уж привлекательно.
   По плану Валентина должна была незаметно коснуться немца, когда тот выйдет на танцплощадку, если, конечно, он выйдет. Имелся и запасной вариант — одновременно с ним отправиться в гардероб. Самым главным условием было не вызвать подозрения, что к смерти немца причастны спецслужбы.
   Для того, чтобы выманить немца на танцплощадку, молодой человек из второй линии прикрытия направился к оркестру, играющему какую-то медленную мелодию. Одновременно Валентина и ее спутник поднялись и тоже направились к танцплощадке, но только они присоединились к плавно кружащимся парам, агент, подошедший к оркестру, протянул сторублевку и заказал «барыню». Оркестр внезапно прервал медленную мелодию и грянул фантазию, походившую, скорее, на попурри русских народных песен, чем на какое-то конкретное произведение. Молодой человек пустился по кругу вприсядку, а часть танцевавших пар, в том числе и Валентина со своим кавалером, остались стоять с краю танцплощадки, хлопая в такт оркестру и ожидая окончания бесплатного представления. Все было рассчитано точно, но не сработало. Немец заинтересовался, но не встал, не вышел из-за стола.
   Взмыленный агент вернулся на свое место.
   Значит, нужно было действовать по второй схеме. Нужно ждать, когда немец соберется уходить.
   Валентина осторожно, искоса, бросала взгляды на свою будущую жертву.
   За столиком немца не веселились. Бородачи что-то обсуждали, о чем-то спорили. Потом одна пара ушла. Те, кто остался — человек пять — продолжали о чем-то говорить. Говорили и говорили… И тут Валентина поймала себя на том, что засыпает. Заунывные мелодии оркестра, напряженность ожидания принесли свои плоды. Даже кофе не помогало.
   Борясь со сном, Валентина упустила тот момент, когда немец стал собираться. Ее молодой человек, быстро отреагировав, уже расплачивался с официантом. Но Валентина не видела и не слышала этого. Все плыло у нее перед глазами. Ей было все равно, выполнит она задание или нет. Молодой человек теребил ее за руку, пытаясь поднять из-за стола, но она словно окаменела.
   Все же ему удалось поднять Валентину. Обнимая ее за талию, он буквально потащил девушку к гардеробу. Вперед вышла вторая линия прикрытия. Видимо, они собирались затеять ссору с бородатыми, чтобы задержать немца. Такой вариант тоже был предусмотрен.
   Но этого не понадобилось.
   Когда молодой человек уже протащил Валентину половину пути до гардероба, она выскользнула из его рук и рухнула на пол, зацепив чей-то столик. На пол полетела посуда. Раздались чьи-то крики. Естественно, немец с пылом, присущим репортеру, тут же оказался в центре событий.
   Валентина была без сознания. Ее отнесли в подсобку. Вызвали «скорую помощь». Молодой человек изображал отчаянье, хотя, скорее всего, всерьез нервничал. Операция сорвалась. Поскольку немец был рядом, прикрытие держалось в отдалении.
   Врач «скорой помощи» сказал, что с Валентиной ничего страшного, просто обморок, но в сознание она не приходила, и ее решили отвезти в больницу. Как же удивились врачи, когда их машину через три квартала остановил милицейский патруль. Ни слова не говоря и ничего не объясняя, милиционеры перегрузили Валентину в милицейский микроавтобус. Молодой человек сел в подкатившую черную «волгу», и та поехала в другую сторону. Когда же «скорая помощь» вернулась в больницу, ее уже поджидал человек в штатском, который заставил врача, санитара и водителя «скорой помощи» дать подписку «о неразглашении».

* * *

   В гневе «завуч» был страшен. Мало того, что девчонка затребовала квартиру и шантажировала его. Она к тому же сорвала операцию!
   Проснувшись, Валентина обнаружила себя в номере гостиницы. «Завуч» метался по комнате, заложив руки за спину. Он еще не докладывал вышестоящему начальству о срыве операции. Его карьера, его авторитет оказались под угрозой! И все из-за того, что эта соплячка вдруг ни с того ни с сего потеряла сознание!
   Он, как и Валентина, не подозревал об Искусстве, не знал, что люди, носящие в себе частицу Искусства, идут своими путями, независящими от воли и желания окружающих.
   Когда Валентина открыла глаза, первым, что она увидела, было серое лицо «завуча». За одну ночь он постарел лет на десять. Глубокие морщины пролегли в уголках его рта.
   — Ну? — выжидающе произнес он, словно ждал от Валентины признания в каком-то ужасном преступлении. — Ты хоть понимаешь, что из-за срыва операции после всех этих твоих выкрутасов не только твоя жизнь, но и моя карьера оказались под угрозой?
   — А что случилось? — поинтересовалась Валентина самым невинным тоном.
   — Ты еще спрашиваешь! Ты не выполнила задание!
   — Да, — тихо пробормотала Валентина, пытаясь мысленно восстановить цепочку событий вчерашнего вечера.
   — Господи! — «завуч» воздел руки к потолку. — Угробить такую операцию! Ладно, если бы не смогла убить его, если бы твой «дар» не сработал, это можно было бы объяснить, но ведь ни с того ни с сего изволила повалиться без чувств!
   — Но я могу убить его!
   — Что?
   — Я прямо сейчас могу убить его , — спокойно объявила Валентина. — Он ведь коснулся меня.
   Сняв очки, «завуч» ладонью вытер капли пота, проступившие у него на лбу.
   — Повтори, что ты сказала!
   — Я прямо сейчас, не сходя с этого места, могу убить его.
   — Подожди! — «завуч» замер, словно увидел перед собой изготовившуюся к прыжку змею и не хотел ее спугнуть. — Подожди, ничего не делай! Только ничего не делай!
   С этими словами он схватился за телефон.
   — Где немец? — прокричал он в трубку.
   Ему что-то ответили, и он тут же кивнул Валентине. «Бац!» И оборвалась струна жизни. Где-то там, в немецком консульстве, человек упал на ковер, сраженный обширным инфарктом. Он не мучался. Быстрая и безболезненная смерть.
   Через какое-то время Валентина поняла, что «завуч» все еще стоит в той же позе и напряженно смотрит на нее.
   Она качнула вверх подбородком, словно задавая вопрос, и «завуч» медленно, напряженно сказал:
   — Убей его!
   — Он уже мертв, — Валентина сбросила ноги с кровати, потянулась, зевнула. «Завуч», склонившись у телефона, поспешно звонил куда-то. Он с кем-то говорил. Да, немец был мертв. Операция прошла великолепно. Смерть в консульстве от инфаркта — не подкопаешься.
   Уже потом, перелистывая досье Валентины, «завуч» рассудил, что, несмотря на ее обморок, все сложилось очень удачно. Смерть в консульстве не бросала ни малейшей тени на советские спецслужбы. «Завуч» получил повышение, а Валентина — квартиру и отпуск на неделю.
   Она побывала у родителей. Потом заехала в свою новую квартиру в только что сданном строителями кооперативе «Знание» от Академии наук. Побродила среди голых стен, оклеенных мерзкими обоями в розовый цветочек. Взглянула на сиротливо стоявшую на кухне плиту. Зачем-то открыла кран в ванне. На белую, заляпанную штукатуркой эмаль полилась ржавая вода.
   «Чтобы устроить здесь райское гнездышко, предстоит много работать», — подумала Валентина. И отлично понимая, что всерьез обучена только одной профессии — профессии убийцы, поняла — ей придется еще многих убить, прежде чем эта квартира превратится в ее маленький персональный рай. А пока ей пришлось вернуться к родителям — странным людям, живущим по странным законам, верящим партии, но не поверившим, если бы им рассказали об убийстве немца.

Глава 6
Паломничество

   — Я пришел к вам по собственной воле, если хотите съесть меня, ешьте скорее.

У Чэньэнь, «Сунь Укун — царь обезьян»

   Отогнув почерневшую от непогоды доску, Викториан протиснулся в узкую щель и сразу уткнулся в шершавую стену старой церкви. Между забором и стеной было всего каких-нибудь полметра, и отсюда казалось, что испещренная шрамами стена уходит в бесконечность синего неба, деля мир на две части. Осторожно коснувшись рукой древней исщербленной поверхности, где, кроме ран времени, линиями морщин пролегли надписи «Лена + Вова = Любовь» и всякие нецензурные слова, он медленно пошел вдоль стены, осторожно ступая по битому стеклу и кучам строительного мусора, втиснувшимся в узкую щель и превратившим ее в почти непроходимую свалку.
   Но он отлично знал, куда идет. Нюх — то новое чувство, которым одарил его Зеленый Лик.
   Ему ничего не мешало. Все вещи, как распорядился Лик, он оставил в камере хранения на вокзале. У Викториана оставалось еще три дня — три дня, которые следовало посвятить Паломничеству. И через три дня, став уже другим человеком, он сядет в поезд и отправится домой к нелюбимой жене и дочкам.
   Стена казалась бесконечной.
   Викториан шел и шел.
   Он чувствовал, какой силой обладает это место. Чувствовал волны Искусства, исходящие из каждого камня. Он понимал: Искусство здесь было всегда. Эту церковь, судя по архитектуре, построили где-то в семнадцатом веке, а что здесь было раньше? Воображение Викториана нарисовало замшелых деревянных идолов, старцев в белых рубахах, с длинными бородами. Может, они поклонялись тут Хорсу или Мокоши, которых потом сменил Христос, но сила Искусства царила тут и в те времена, задолго до появления людей. Потому что где-то там, на невероятной глубине, в пещере, залитой мерцающим светом гнилушек, находился Колодец.
   Именно из него черпали силы волхвы, а потом и священники. Но вот в крови революций грянула эпоха атеизма, и церковь превратилась в какой-то склад.
   Она пострадала во время войны и с тех пор так и стояла полуразрушенная, привлекая лишь мальчишек. Администрация города все собиралась ее снести, но так и не сносила. Искусство могло постоять за себя, защититься от посторонних глаз.
   Наконец добравшись до угла строения, Викториан на мгновение замер, осматривая пустую площадку перед церковью. Заросший травой асфальт. Гора песка, которая непонятно каким образом тут очутилась.
   Осторожно обойдя песчаную горку, он направился к темным дубовым дверям. Они были чуть приоткрыты, но щель выглядела слишком узкой для Викториана. Взявшись рукой за огромное ржавое кольцо ручки, Викториан потянул. Раздался натужный скрип. Дверь неохотно подалась на полметра и замерла.
   Викториан шагнул в темноту.
   Вначале он ничего не видел. После яркого дневного света в церкви, как ему показалась, царила абсолютная тьма.
   И тут на мгновение на Викториана нахлынули сомнения. Его действия не вписывались ни в какие логические рамки. Что он делал? Совершал безумство! Инженер, приехавший в командировку, вместо того, чтобы вернуться домой, лез в какую-то полуразвалившуюся церковь. Если бы Викториана сейчас кто-то остановил, он не смог бы внятно объяснить, что он здесь делает. Прошлое путешествие, падение в колодец, встреча с Привратником, странный замок в гигантской пещере, кабинки для общения с обитателями Колодца — все казалось ему сном. Он был Колдуном, но столь объемное вторжение Искусства в повседневную реальность казалось невероятным. Как могло веками существовать такое место и не быть открытым властями? Ни князьями, ни царями, ни представителями Советского правительства. Почему о Колодце не упоминалось ни в Книге Эбони, ни в таинственном «Некрономиконе»?
   Как только глаза Викториана чуть привыкли к полутьме церкви, стали различать окружающие предметы, он пошел вперед, обходя полусгнившие обломки скамей. Он пробирался к алтарю, позади которого должна была находиться лестница, ведущая в подвал. Откуда он это знал?
   Алтарь из огромной плиты белого мрамора был давным-давно расколот страшным ударом.
   Не разглядывая ни алтарь, ни потемневшие от времени стены с черными глазами заколоченных окон, Викториан нырнул в подвал и словно окунулся в волны Искусства. На мгновение у него закружилась голова. Постояв немного и придя в себя, он стал спускаться вниз, пробуя ногой каждую ступеньку, прежде чем ступить на нее. Но лестница, несмотря на опасения Викториана, оказалась крепкой.
   Она привела его в большой подвал.
   Викториан не ведал, откуда он знает дорогу. Прошлый раз он покинул подземный мир, выбравшись из какой-то пещеры неподалеку от холма с колодцем — грубой пародии на настоящий Колодец, сокрытый в чреве Земли. У него даже хватило сил вернуться к колодцу и забрать этюдник — он уже знал, что больше рисовать никогда не будет.
   К церкви Викториан попал совершенно неожиданно. Первоначально он собирался снова поехать к холму с колодцем, найти пещеру — выход из подземной страны. Или, в крайнем случае, воспользовавшись колодцем, снова нырнуть в вонючую жижу. Но, направляясь к автовокзалу, Викториан очутился возле заброшенной церкви и понял: в этот раз он должен воспользоваться этими вратами. Сколько всего туннелей вело к Колодцу? Наверное, бесчисленное множество. Сеть тайных дорог для исповедующих самое древнее вероучение планеты.
   Подвал был еще более заброшенным и темным местом, чем сама церковь. Викториану пришлось снова сделать себе фонарь из какой-то деревяшки. Пробравшись в дальний угол подвала, Викториан заметил у самого пола круглое отверстие, достаточно широкое для человека.
   Сюда!
   С детства страдая от клаустрофобии, Викториан в этот раз ни на миг не останавливался. У него не было никаких сомнений. Встав на колени, он протиснулся в дыру. Но ход оказался очень коротким. Только несколько слоев кирпича отделяло подвал церкви от другого круглого помещения, стены которого, кроме одной, общей с подвалом, были сложены из природного камня. Тут уже не валялось ни обломков, ни гнилья. Сухой воздух подземелья был пропитан каким-то запахом — не то чтобы неприятным, но необычным. Викториан не смог догадаться, что это за запах.
   И тут он заметил тропинку в пыли пола — тропинку, ведущую к темной арке в противоположной стене. Значит, он на правильном пути. Он не ошибся, доверившись своему шестому чувству. Тут была тропа. Путь паломников, который вел вниз, к черному сердцу Земли.
   Недолго думая, Викториан решительным шагом пошел вперед. Позади него протянулся белый след потревоженной пыли. За каменной аркой начиналась спиральная лестница. У Викториана сложилось впечатление, что лестница вырезана в скальном монолите земли. «Интересно, сколько могло понадобиться времени на такую титаническую работу», — подумал он, а потом решил, что обитатели Колодца могли не торопиться. В их распоряжении, с точки зрения людей, была вечность. Лестница, винтом вкручивающаяся в плоть земли, выглядела очень древней.
   Вдоль внешней стены лестницы шли ниши. Вначале они были пустыми. Потом Викториану показалось, что в одной из ниш что-то есть. Он наклонился к темному квадрату, сунул туда руку с мерцающей гнилушкой.
   Ниши оказались склепами. Они напоминали огромные граненые стаканы. В них, головами в сторону лестницы, лежали мертвецы. Мумифицированная кожа слабо поблескивала в колдовском свете, словно натертая воском.
   Сердце Викториана сжалось. Он шел через гигантское кладбище. Сколько витков спирального коридора он уже оставил позади? Сколько «стаканов» миновал. Три или четыре сотни, не меньше. Огромное кладбище с покойниками, превратившимися в мумии. Место, полное древнего ужаса! Кто были эти люди? Как и он — колдуны? Слуги Древних? Викториан не знал ответов на эти вопросы и не уверен был, что хочет знать. Шаги его стали осторожнее. Он старался не шуметь, чтобы не потревожить покой мертвых. Каждый мускул его был напряжен, хотя в глубине души Викториан знал, что ему нечего бояться, что он сам один из Посвященных.
   Чуть позже Викториан заметил, что стены украшены выбитыми в камне узорами. Пуританская непорочность верхней части лестницы исчезла, и орнамент, покрывающий стены, потолок и ступени, придавал окружающему неровные, болезненные очертания. Викториану показалось, что он попал в разлагающийся, искаженный судорогой мир, на мгновение застывший, но в любой момент готовый снова зашевелиться.
   Колдовские знаки, более древние, чем египетские иероглифы, знаки, на которые он находил лишь намеки в самых старинных колдовских книгах, перемешались здесь с примитивными изображениями ужасных чудовищ. Знаков становилось все меньше, а затем остались только чудовища, которые из схематичных изображений переросли в объемные барельефы. Коридор из тел, лап, голов запечатленных в камне. Викториан, как по ступенькам, ступал по их спинам, щупальцам, жвалам; заглядывал в разверзшиеся пасти ниш-склепов.
   Все глубже и глубже спускался он в чрево Земли.
   «Интересно, есть ли конец у этой лестницы? Прекратится ли когда-нибудь этот поток чудовищ?» — думал он.
   И тут неожиданно лестница закончилась, а Викториан оказался в огромной пещере. Нет, не той пещере, где находился Колодец. Эта пещера была много меньше. Посредине ее по прямому каменному желобу, прорезавшему ровный как стекло пол, текла река. Вода в свете гнилушки казалась черной, маслянистой. От ее поверхности к терявшемуся во тьме потолку пещеры поднимались густые испарения.
   Викториан чуть не упал, поскользнувшись на гладком полу, и, заскользив, едва сумел остановиться на краю желоба. Купаться в этой воде у него не было никакого желания. Ему хватило вчерашнего купания. Из пещеры вело два коридора. По ним вытекал и втекал поток, а вдоль него шла узкая дорожка полированного камня.
   Куда же идти дальше? В какой стороне находится Подземный мир с Колодцем? Викториан задумался и рассудил, что, видимо, стоит идти к истоку подземной реки.
   Осторожно свернул он в туннель и медленно пошел по полированной дорожке, придерживаясь рукой за грубо отесанную каменную стену. От испарений кружилась голова. Вначале они показались Виктору зловонными, но быстро привыкнув к ним, он стал находить их в какой-то мере даже приятными.
   Идти пришлось долго. Несколько раз поток поворачивал — каждый раз направо и каждый раз под прямым углом. Окончательно потерявшему чувство направления Викториану казалось, что он движется к центру гигантской спирали, прорезанной в каменной толще.

* * *

   Викториан покинул камеру хранения железнодорожного вокзала в девять утра, сейчас уже было часов шесть вечера. Путешествие заняло у него почти целый день, в то время как между падением в колодец и встречей с Привратником прошло около часа. Однако усталости Викториан не чувствовал. Он не взял с собой еды, однако есть не хотел. Искусство питало его силы.
   Наконец, очередной раз повернув под прямым углом, поток вывел Викториана к своему истоку. Да, Викториан не ошибся. Это была та самая пещера. Второй такой гигантской полости в сердце Земли просто не могло существовать. Но сам исток подводной реки! Викториан остановился, разглядывая ужасную и поразительную в своей реалистичности скульптуру. Стоящая на коленях женщина исторгала изо рта черную воду. Сзади, прижавшись к ней низом живота, вцепившись когтистыми пальцами в мясистые бедра и в экстазе запрокинув рогатую голову к потолку пещеры, замер человеко-зверь.
   Скульптура была вырезана из черного камня, болезненно бледного в тех местах, где резьба была слишком тонкой, отчего даже в полутьме пещеры все детали проступали очень отчетливо.
   Обойдя скульптурную группу, Викториан обнаружил, что и женщина не совсем человеческое существо. Ее ноги кончались не ступнями, а змеиными хвостами, покрытыми чешуей. «Неужели такие чудовища когда-то существовали на Земле?» — подумал он, разглядывая трехметровую статую. Но сделав еще несколько шагов, Викториан оказался еще более поражен изощренностью неведомого скульптора. Мужчина до пояса больше всего напоминал волка-оборотня из дешевого фильма ужасов. Но ниже пояса он представлял собой единое переплетение щупалец. Эти щупальца впились в низ живота и промежность женщины, и существо как бы повисло над ее округлым задом, вздернутым к потолку пещеры.
   Викториана передернуло. Не хотел бы он встретиться с таким существом. В каменном создании, помимо его пугающей реалистичности, было еще что-то, заставляющее поверить в его первобытную мощь и причастность к Неназванному, к Ирреальности кошмара.
   Оставив статую, Викториан сделал несколько шагов и замер. Бескрайняя пещера расстилалась перед ним. Но где, в какой стороне Колодец? С того места, где стоял Викториан, замка, построенного вокруг Колодца, видно не было. Никто Викториана не встречал.
   С сомнением посмотрел Колдун в одну, потом в другую сторону. Все направления казались ему равновероятными. Наконец он решил идти направо, взяв направление под небольшим углом относительно стены пещеры.
   Он шел не останавливаясь, стараясь не сбиться с первоначально выбранного направления.
   Через полчаса он заметил впереди какие-то неясно вырисовывающиеся тени. Они поднимались из пола, уходя в темноту к невидимому своду пещеры. Подойдя ближе, Викториан понял, что это не замок, а нечто другое.
   Сооружение поражало грандиозностью и гротескной неправдоподобностью.
   Клетки. Клетки с тонкими каменными прутьями — видимо, выточенные из цельного монолита. Каждая — куб с гранью метра в три. Они громоздились друг на друга в странном беспорядке, словно башня, построенная из кубиков неумелым малышом. Тем не менее, клетки составляли единую каменную структуру. Тонкие каменные прутья были покрыты магическими символами. Полы клеток отличались от стен лишь большим количеством каменных прутьев.
   Это сооружение окружала аура страдания, подобная той, какую порой находишь в пыточной, где каждый предмет источает букет человеческих мук, тщательно подобранных за долгие годы истязаний плоти. Чем ближе подходил Викториан, тем громче становились стоны. В клетках сидели люди. Нет, не во всех. Кое-где на крючьях, цепями подвешенных к прутьям клеток, висели выпотрошенные тела, кое-где — скелеты. И не только человеческие, как с ужасом заметил Викториан. Не все тела превращались в мумии, ссыхались в сухом воздухе. Некоторые были облеплены живым саваном белых червей, живущих на разлагающейся плоти. Однако у Викториана не было никакого желания подробнее рассматривать узников мира Тьмы.
   И тут страх парализовал его. Сколько же здесь было клеток? Тысячи. Сколько в них людей? Сотни изможденных голодом живых трупов? Чудовищно!
   Однако Викториан как колдун давно привык иметь дело с частями человеческих тел, со Смертью — хотя сам убивал редко и с брезгливостью относился к человеческой крови.
   — Как тебе наши Соты Любви?
   Голос, неожиданно раздавшийся у него над самым ухом, заставил Викториана подскочить. Он резко обернулся и увидел мужчину, одетого подобно вчерашнему Распорядителю, в заляпанный кровью кожаный передник. Незнакомец был высок ростом и могуч. Волосатые руки, вспухшие буграми мускулов, были перевиты паутиной вен. Лицо его с прямым носом и куцей короткой бородкой напоминало лик латиноамериканского красавца, но угловатость черт и густые брови придавали физиономии выражение вечного недовольства. Грива черных, тонких, маслянистых от грязи волос, стянутая веревочкой в крысиный хвостик, свисала вдоль спины почти до самой талии.
   — Что это? — спросил Викториан, указывая пальцем в сторону клеток.
   — Соты Любви, — усмехнулся незнакомец.
   — Любви?
   — Любви к страданию, пыткам. Сенобиты указали нам путь, но сами ушли слишком далеко по этому пути наслаждения.
   — Кто эти люди в клетках?
   — Некоторые из них — преступники.
   — Какие же преступления они совершили?
   — Они преступили законы Искусства. Попытались идти своим путем. Теперь они вкушают нашей любви.
   — Их тут держат…
   — И Древним, и Паломникам нужно есть. Пища — горючее живой плоти. Некоторые из отступников идут в пищу свежими, а иногда мясо лучше хорошенько просушить или придать ему нежность, дав слегка подгнить.
   — Вы едите человечину?