Страница:
ты, так что мы вполне понимаем, не только почему первые люди нации
не желали отказываться от общения с гетерами, но и почему никто их
за это не упрекал. Напротив, любовь (Плутарх, "Перикл", 24) Перикла,
который был не только могущественным государственным деятелем, но
также мужем и отцом, к Аспасии приобрела чуть ли не всемирную
славу, при том, что Аспасия была лишь гетерой, хотя, возможно,
духовно и социально стоявшей неизмеримо выше всех других известных
нам гетер.
Уроженка Милета, Аспасия рано перебралась в Афины, где благодаря красоте, уму и общительности ей удалось собрать вокруг себя самых выдающихся мужей своего времени. Даже Сократ не стыдился часто бывать у нее, а Платон в своем "Менексене" примечательным образом вкладывает в его уста знаменитую надгробную речь Аспасии. Чтобы жениться на ней, Перикл развелся с женой, и с этого времени ее политическое влияние возросло настолько, что Плутарх даже считает Аспасию зачинщицей войны между Афинами и Самосом за ее родной город Милет. Как бы то ни было, предпочтение, выказываемое ей Периклом, предоставило его противникам прекрасный повод для нападок; народ не желал ничего слышать об участии в политической жизни женщины, к тому же не афинянки, а ионийской чужестранки (Афиней, v, 220b), тем более что нравы женщин Ионии были притчей во языцех. По афинским представлениям, брак Перикла и Аспасии был мезальянсом: прекрасная милетянка считалась не законной женой, а наложницей - женой второго сорта. Поэтому она подвергалась жестоким насмешкам со стороны комических поэтов, и если народ называл Перикла "великим Олимпийцем", то за прозвищем для Аспасии - ее величали Герой - ходить далеко не пришлось. Комедиографы высмеивали ее власть над Периклом, изображая Аспасию то властной Омфалой, то сварливой Деянирой, намекая тем самым на то, что Перикл, идущий на поводу у капризной чужеземной авантюристки, деградирует так же, как Геракл, когда тот рабствовал у Омфалы и находился под каблуком у Деяниры. В наши дни с Аспасией связывают всевозможные слухи, проверить которые нет никакой возможности; утверждали, что она сводила своего мужа со свободными женщинами, а по свидетельству Афинея (xiii, 569f), она, как говорили, содержала самый настоящий публичный дом. Даже Аристофан пытается связать начало великой войны с предполагаемым "домом радости", принадлежавшим Аспасии; в "Ахарнянах" (524 сл.) Дикеополь говорит:
Но вот в Мегарах, после игр130 и выпивки,
Симефу-девку молодежь похитила.
Тогда мегарцы, горем распаленные,
Похитили двух девок у Аспасии.
И тут война всегреческая вспыхнула,
Три потаскушки были ей причиною.
И вот Перикл, как олимпиец, молнии
И громы мечет, потрясая Грецию.
Его законы, словно песня пьяная:
"На рынке, в поле, на земле и на море
Мегарцам находиться запрещается".
[перевод С. Апта]
Когда Аспасию обвинили в асебии (нечестии) и сводничестве, Перикл взялся ее защищать и добился оправдания. По смерти Перикла она вышла за Лисикла - человека низкого происхождения, который благодаря ей приобрел большое влияние.
Свою любовницу Мильто, уроженку Фокеи, Кир Младший в честь ее великого прототипа назвал Аспасией. Она сопровождала его в походе, предпринятом Киром против брата Артаксеркса, а когда он пал при Кунаксе (401 г. до н.э.), стала добычей персидского царя Артаксеркса Мнемона; своей любезностью она очаровала и царя. Позднее она послужила причиной раздоров между Артаксерксом и его сыном Дарием. Отец отказался от нее, обусловив, однако, свой отказ тем, что она станет жрицей Анаитиды131. Это заставило сына восстать против отца, но за восстание ему пришлось поплатиться жизнью. Чтобы дополнить то, что было сказано выше о жизни греческих
110 Имеется в виду игра в котгаб, многочисленные разновидности которой были излюбленным развлечением во время застолий. Суть ее заключалась в том, что игрок должен был выплеснуть из кубка или изо рта немного вина на чашечки весов или в металлические миски, качающиеся над небольшими бронзовыми фигурами, так что миска опускалась на одну из фигур, затем - ударившись о нее - на другую, и так далее попеременно. В другом случае струей вина метили в плавающие мисочки, что заставляло их тонуть. Относительно описания игры см. Афиней, xv, 666, Поллукс, vi, 109, схолии к Аристофану, "Мир", 343, 1208, 1210 и схолии к Лукиану, "Лексифан".
131 Изначально - вавилонское божество, культ которого в разных странах принимал различные формы. В Армении с Анаитидой бьиа связана храмовая проституция (Сграбон, хi, 539); в священных городах Каппадокии и Понта богине воздавали поклонение многочисленные священные рабы как мужского, так и женского пола (Страбон, хii, 559; xv, 733). гетер, я приведу несколько новых незначительных подробностей, в изобилии рассеянных во всей греческой литературе - и в первую очередь из "Палатинской Антологии". Мекий (Anth. Pal., у, 130) посещает гетеру Филениду, которая отказывается допустить неверность своего возлюбленного, хотя потоки слез уличают ее во лжи. Разумеется, столь же - если не более - обычным для гетеры делом была измена своему любовнику или подыскание ему замены. Асклепиад жалуется, что гетера Нико, которая торжественно клялась прийти с наступлением ночи, не держит своего слова: "Клятвопреступница! Уже близится к концу время последней ночной стражи. Мальчики, погасите лампады! Она не придет" (Anth. Pal., v, 150, 164). Если мы вправе связать эти эпиграммы Асклепиада с другой, принадлежащей тому же автору, у этой гетеры Нико была дочь по имени Пифия; однажды она назначила ему свидание, но когда он пришел, то застал ее дверь запертой; призывая в свидетельницы нанесенной ему обиды богиню ночи, он молит о том, чтобы вскоре перед закрытой дверью любовника Пифии довелось испытать то же, что чувствует он.
Наряду с неверностью и непостоянством гетер особым поводом для жалоб любовников служило их корыстолюбие, немало примеров которого мы находим в самых разных памятниках греческой поэзии. В одной эпиграмме Гедила (или Асклепиада) речь идет о трех гетерах - Евфро, Фаиде и Бидион, - которые дали от ворот поворот трем купцам-мореплавателям, обобрав их прежде до нитки, так что теперь они беднее, чем после кораблекрушения. "Посему, - заключает эпиграмма, - избегайте этих пиратов Афродиты, ибо они опасней сирен" (Anth. Pal., v, 161).
Эти жалобы образуют очень старый и постоянно повторяющийся мотив эротической литературы с тех самых пор, как любовь стала покупаться за золото. Чтобы указать хотя бы один пример, процитируем слова Хремила из "Плутоса" (149 ел.) Аристофана:
А вот гетеры, говорят, коринфские,
Пристани к ним бедный, так они внимания
Не обратят совсем, а для богатого
Вертеть сейчас же начинают задницей.
[перевод В. Холмского]
Пример неизменной падкости гетер на золото - чрезвычайно выразительный благодаря своей эффектной краткости - находим в письме куртизанки Филумены своему другу Критону (Алкифрон, i, 40): "Зачем утруждаешь себя длинными письмами? - пишет она. - Мне нужны не письма, а пятьдесят золотых монет. Если меня любишь - заплати; но если деньги ты любишь больше, тогда перестань мне надоедать. Прощай!"
В "Антологии" можно найти сведения и о ценах, запрашиваемых гетерами. Если вывести обобщенное заключение из эпиграммы Антипат-ра (Anth. Pal., v, 109), афинская гетера Европа в среднем довольствовалась драхмой. Но с другой стороны, она услужлива во всех отношениях и делает все возможное, чтобы доставить удовольствие своим посетителям: ложе не испытывает недостатка в мягких покрывалах, а если ночь выдастся холодной, она не поскупится на дорогой уголь. Басе (Anth. Pal., v, 125) останавливается на ценовой шкале более обстоятельно и с мрачным юмором заявляет, что он не Зевс, чтобы излиться золотом в открытое лоно возлюбленной, и не намерен произвести на нее впечатление уловками этого бога, который обратился в быка, чтобы умыкнуть Елену, и в лебедя - чтобы осчастливить Леду; он просто платит гетере Коринне "обычные" два обола, и дело с концом! Это, пожалуй, чрезвычайно низкая плата, и мы должны проявлять крайнюю осторожность при выведении подобных обобщенных умозаключений a posteriori. С этим не согласуются ни постоянные жалобы на алчность гетер, ни те весьма нелюбезные выражения, которыми их поминают. Так, Мелеагр (Anth. Pal., v, 184, 6) называет гетеру "злым постельным зверем" (kakov koitnc фnрiov), а Македонии Гипат (v, 244, 8) отзывается о гетерах как о "наемницах радующейся ложу Афродиты".
Если бы их средние дневные, а вернее, ночные доходы не были очень высоки, они, разумеется, не смогли бы себе позволить столь дорогие обетные дары, о которых уже говорилось выше; к этому следует добавить Некоторые сведения из "Палатинской Антологии". Симонид (v, 159; Полемон у Афинея, xiii, 574с) - если эпиграмма действительно принадлежит ему - упоминает двух гетер, посвятивших Афродите украшенные вышивкой пояса; поэт обращается к некоему купцу и иронически замечает, что его кошелек знает происхождение этих дорогих даров.
Особенно часто мы слышим о посвятительных дарах гетер Приапу - и это вполне естественно, ибо Приап является богом чувственной любви. Согласно эпиграмме неизвестного поэта (Anth.· Pal., v, 200, 201), в память о священном ночном празднестве прекрасная Алексо посвятила перевитые шерстяными нитями венки из шафрана, мирры и плюща "сладостно-женственному Приапу". Другой - также безымянный - поэт говорит, что гетера Леонтида, наслаждавшаяся любовью с прелестным Сфением до восхода утренней звезды, посвящает лиру, на которой она играла, Афродите и Музам. А может, этот Сфений был поэтом, стихи которого доставили ей удовольствие? Возможно, оба толкования правильны, во всяком случае, текст не позволяет решить вопрос однозначно.
Отметим также эпиграммы Асклепиада и других (v, 202, 203, 205 и т.д.), в которых речь идет о своеобразных дарах гетер.
Другому - к сожалению, также неизвестному - поэту принадлежит прекрасная эпиграмма (v, 205), посвященная гетере Нико. В дар Афродите она принесла iunx - то магическое колесо,
...что ведает, как из-за моря
Мужа извлечь поскорей, из дому выманить жен,
Златом отделан искусно и выточен из аметиста...
Дар, перетянутый нитью из пряжи нежно-пурпурной...
[перевод М. Грабарь-Пассек]
В жизни гетеры чрезвычайно важную роль играла, конечно же, косметика в самом широком смысле этого слова, и из множества античных источников, трактующих эту тему, я приведу несколько особенно характерных примеров. В первую очередь, это эпиграмма Павла Силенциария (Anth. Pal., v, 208), из которой следует, что, посещая своих гетер, молодые люди особенное внимание уделяли тщательному подбору одежды. Они изящно завивали волосы, аккуратно подстригали и полировали ногти и надевали самую изысканную пурпурную одежду. Лукиан (xi, 408) высмеивает стареющую гетеру, желающую скрыть морщины на лице посредством всевозможных косметических ухищрений, красками для волос, свинцовыми белилами и румянами. "Не утруждай себя, - не без жестокости добавляет он, - никаким гримом из Гекубы не сделаешь Елены". От Лукилия (xi, 68) до нас дошла язвительная эпиграмма:
Лгут на тебя, будто ты волоса себе красишь,
Никилла, - Черными, как они есть, куплены в лавке они.
[перевод Л. Блуменау]
Фрагмент из Аристофана (фрагм. 320, у Поллукса, vii, 95; CAF, I, 474) содержит полный список тех вещей, что использовались женщинами в качестве вспомогательных и косметических средств, в котором помимо прочего перечислены: маникюрные кусачки, зеркала, ножницы, грим, сода, фальшивые волосы, пурпурные оборки, банты, ленты, румяна (т.е. алкана красильная), белила, мирра, пемза, нагрудные ленты (бюстгальтеры), ленты для ягодиц132, вуали, косметика, изготовленная из водорослей, ожерелья, краска для глаз133, мягкие шерстяные платья134, золотые украшенья, сетка для волос, пояс, мантилья, утреннее платье135, платье, окаймленное пурпуром с двух сторон, и платье с пурпурной кромкой, платье со шлейфом136, сорочки, гребни, сережки, колье с драгоценнны^ш камнями, простые серьги, серьги в виде виноградных гроздьев, браслеты, застежки для волос, пряжки, ремешки для лодыжек, цепочки, колечки, мушки, подкладки для волос, искусственные члены137, драгоценные камни, крученые серьги и множество других вещей, о которых мы не знаем ничего, кроме названия.
Комедиограф Алексид (см. с. 102-103) в забавном отрывке описывает, сколь искусны гетеры в подаче своих существующих прелестей и имитации прелестей несуществующих.
132 Oпioфooфevoovn Возможно, их использовали для затягивания слишком полных ягодиц и уменьшения их объема, либо они обвязывались непосредственно вокруг ягодиц, поднимая их и делая их более выпуклыми У Поллукса (v, 96) oфevdovn обозначает женскую головную повязку или бинт, применяемый такими врачами, как Гален и Гиппократ, при менструации 133 Так называемые vпoyрauuo или otiuui - пережженная и истолченная в порошок сурьма Они применялись для подведения глаз, а также для подкрашивания бровей и ресниц 135 tрvфokaлaouoc 135 1 ак я перевожу слово tрvфnua, которое, насколько мне известно, обозначает предмет женской одежды только здесь 136 еvotic - длинное одеяние для торжеств. 137 oлioBoi
Профессия гетеры требовала не только тщательного пользования косметикой, но также большой ловкости в поведении, знания мужских слабостей и немалой находчивости в том, чтобы извлечь из этих слабостей как можно большую прибыль. Можно сказать, что со временем для гетер были созданы самые настоящие катехизисы, которые поначалу существовали в виде устной традиции, но со временем были зафиксированы в письменном виде. До нас не дошло ни одного из этих учебников гетер, но античные произведения содержат достаточно отрывков, чтобы позволить нам составить адекватное представление о композиции таких книг. Хорошо известно стихотворение Проперция (iv, 5), в котором сводня произносит настоящую лекцию о том, какими средствами девушка может вытянуть из своего любовника как можно больше денег. "Прежде всего, говорит сводня, - тебе следует забыть само слово "верность"; ты должна овладеть искусством лжи и притворства и не обращать ни малейшего внимания на требования скромности. Веди себя так, словно у тебя есть и другие любовники: это держит мужчину в напряжении и питает его ревность. Ничего страшного, если любовник приходит временами в бешенство и таскает тебя за волосы; напротив, это дает свежий предлог для выуживания у него денег; немало поводов предоставляет также суеверие. Скажи ему, что сегодня день Исиды или какой-нибудь религиозный праздник, в который полагается воздерживаться от половых сношений. Вновь и вновь возбуждай его ревность: пиши при нем письма, и постарайся, чтобы он всегда видел следы укусов на твоей груди и шее - это заставит его поверить в то, что они оставлены другим. Возьми за образец не назойливую любовь Медеи, но гетеру Фаиду и те методы, с помощью которых она лущит своих любовников. Строго-настрого накажи своему привратнику: если ночью он услышит стук в дверь, пусть отпирает только богатым; для бедняков дверь должна оставаться закрытой. Не отвергай и тех, что принадлежат к низшим классам, - например, моряков и солдат; пусть их рука тяжела, зато деньги дает тебе именно она. Что касается рабов, то если они пришли с деньгами в своих карманах, ты не должна презирать их лишь за то, что когда-то они продавались на Форуме. Что возьмешь с поэта, который в стихах возносит тебя до небес, но не способен принести мало-мальски щедрого подарка? Пока по твоим жилам бежит горячая кровь, а щеки не покрыты морщинами, пользуйся временем и молодостью, которая так скоротечна".
Схожий катехизис сводни находим в "Любовных элегиях" Овидия (Amores, i, 8). После вступления, в котором мы знакомимся со старой сводней, ее тайными искусствами и чарами, ее отвратительным ремеслом, поэт, которому удалось подслушать ее наставления, вкладывает в уста старухи разработанную до мельчайших подробностей лекцию (прo-aywyeia) о сводничестве. "Юноша влюблен в тебя, - говорит она девушке, - конечно же, из-за твоей красоты. Если бы только ты была столь же богата, сколь и красива, я, разумеется, была бы только в выигрыше. Впрочем, момент выдался благоприятный, и юноша не только мил, но и богат. Ты краснеешь? Румянец идет к твоему бледному телу, но краска стыда тебе не к лицу; оставь ее для скромных матрон старого доброго времени. Помни вот еще что: скромность - привилегия старых дев. Даже образец целомудрия Пенелопа ценила истинную мужскую силу. Подумай о подкрадывающейся старости и о том, что мужчины будут пользоваться твоей красотой лишь до тех пор, пока она у тебя есть; чем больше любовников, тем лучше. Твой нынешний воздыхатель - всего лишь нищий поэт; гений чепуха, самое главное, чтобы мужчина как можно больше платил. При этом условии ты можешь осчастливить даже раба. На меня не производит никакого впечатления ни знатность твоего утонченного и благовоспитанного господина, ни его красота, которой он может пользоваться в своих интересах. Все, что тебе нужно делать, - это как следует его доить; завлекай его любовью, но заставь платить; постоянно подпитывай его надеждами на то, что он получит желаемое, затем уступи - только бы он платил. Скажись больной, только не переборщи; в противном случае перепалкой ты ничего не добьешься. Не скупись на слезы и клятвы. Помни о главном: пусть всегда что-нибудь дает тебе, твоей сестре, матери или кормилице. Никогда не уставай изобретать поводы к этому. Не забудь разжечь в любовнике ревность - от этого любовь будет лишь крепче. То, что он не хочет тебе дарить, бери у него взаймы; вытяни это у него при помощи медоточивых слов, и тебе не придется возвращать взятое назад. Ты всегда будешь благодарна мне за мою науку". Здесь поэт взрывается словами негодования: "Только бы мне добраться до твоего увядшего тела, мерзкая сводня!", и проклятия на голову старухи заканчивают попытку Овидия изложить латинским стихом мотивы, заимствованные из комедии и элегии.
Последнее предложение подтверждает правомерность моего обращения к латинским источникам при изображении греческих нравов. То, о чем говорят здесь два римских поэта (Проперций и Овидий), является общим достоянием греков, отражением греческой жизни, какой ее подавала комедия и любовная элегия александрийцев; в конечном счете это достояние перешло на вооружение римской поэзии. Мне уже ранее представилась возможность рассмотреть (по крайней мере, сжато) катехизис греческой гетеры, составленный Герондом (с. 47-49); я также упоминал "Разговоры гетер" Лукиана (с. 46), в которых интересующий нас материал содержится в изобилии. Так, в шестом диалоге мы читаем следующие наставления, даваемые матерью дочери:
"КРОБИЛА: Ну вот, теперь ты знаешь, Коринна, что это не так уж страшно, как ты думала, сделаться из девушки женщиной, проведя ночь с цветущим юношей и получив целую мину, как первый заработок. Я тебе из этих денег сейчас же куплю ожерелье.
КОРИННА: Хорошо, мама, и пусть в нем будут камни огненного цвета, как у Филениды.
КРОБИЛА: У тебя и будет такое. Послушай только, что тебе нужно делать и как вести себя с мужчинами. Ведь другого пути у нас нет, дочка, и ты сама знаешь, как прожили мы эти два года после того, как умер твой отец. Пока он был жив, всего у нас было вдоволь. Ведь он был кузнецом и пользовался большой известностью в Пирее; послушать надо было, как все клялись, что после Филина уже не будет другого такого кузнеца. А после его смерти сначала я продала клещи, и наковальню, и молот за две мины, и на это мы просуществовали месяцев шесть, а потом то тканьем, то пряденьем, то плетеньем едва добывали на хлеб, но все же я растила тебя, дочка, в единственной надежде. КОРИННА: Ты имеешь в виду эту мину? КРОБИЛА: Нет, я рассчитывала, что ты, достигнув зрелости, и меня будешь кормить, и сама легко приоденешься и разбогатеешь, станешь носить пурпурные платья и держать служанок. КОРИHНА: Как это, мама? Что ты хочешь сказать? Кробила: Что ты должна сходиться с юношами и пить с ними и спать с ними за плату. КОРИННА: Как Лира, дочь Дафниды? КРОБИЛА: Да. КОРИННА: Но ведь она гетера! КРОБИЛА: В этом нет ничего ужасного. Зато и ты будешь богата, как она, имея много любовников. Что же ты плачешь, Коринна? Разве ты не видишь, сколько у нас гетер, и как за ними бегают, и какие деньги они получают? Уж я-то знаю Дафниду, клянусь Адрастеей, помню, как она ходила в лохмотьях, пока дочка не вошла в возраст. А теперь видишь, как она себя держит: золото, цветные платья и четыре служанки. КОРИННА: Как же Лира все это приобрела? КРОБИЛА: Прежде всего, наряжаясь как можно лучше и держась приветливо и весело со всеми, не хохоча по всякому поводу, как ты обыкновенно делаешь, а улыбаясь приятно и привлекательно. Затем она умела вести себя с мужчинами и не отталкивала их, если кто-нибудь хотел встретить ее или проводить, но сама к ним не приставала. А если приходила на пирушку, беря за это плату, то не напивалась допьяна, потому что это вызывает насмешки и отвращение у мужчин, и не набрасывалась на еду, забыв приличия, а отщипывала кончиками пальцев кусочки, ела молча, не уплетая за обе щеки; пила она медленно, не залпом, а маленькими глотками. КОРИННА: Даже если ей хотелось пить, матушка? КРОБИЛА: Тогда в особенности, Коринна. И она не говорила больше, чем следовало, и не подшучивала ни над кем из присутствующих, а смотрела только на того, кто ей платил. И за это мужчины любили ее. А когда приходилось провести ночь с мужчиной, она не позволяла себе никакой развязности, ни небрежности, но добивалась только одного: увлечь его и сделать своим любовником. И все за это ее хвалят. Так что если ты этому научишься, то и мы будем счастливы; ведь в остальном ты намного ее превосходишь. Прости, Адрастея, я не говорю ничего больше! Была бы ты только жива, дочка! КОРИННА: Скажи мне, матушка, все ли, кто платит нам деньги, такие, как Евкрит, с которым я вчера спала? КРОБИЛА: Не все. Некоторые лучше, другие уже зрелые мужчины, а иные и не очень красивой внешности. КОРИННА: И нужно будет спать и с такими? КРОБИЛА: Да, дочка. Именно эти-то и платят больше. Красивые считают уже достаточным то, что они красивы. А тебе всегда надо думать лишь о большей выгоде, если хочешь, чтобы в скором времени все девушки говорили друг другу, показывая на тебя пальцем138: "Видишь, как Коринна, дочь Кробилы, разбогатела и сделала свою мать счастливой-пресчастливой?" Сделаешь это? Знаю, что сделаешь и превзойдешь легко их всех. А теперь поди помойся, на случай, если и сегодня придет юный Евкрит: ведь он обещал" [перевод Б. Казанского].
В первом диалоге гетеры Гликера и Фаида беседуют о видном военачальнике, который прежде был любовником прекрасной Абро-тонон, затем Гликеры, а теперь непостижимым образом влюбился в уродку. С немалым удовольствием перечисляют они все ее уродства: жидкие волосы, бледные губы, тонкая шея с выпуклыми венами, длинный нос. Однако они достаточно справедливы, чтобы оценить ее высокую стройную фигуру и обольстительный смех. Единственное, на их взгляд, объяснение, почему бравого вояку подвел его вкус, - он околдован матерью девушки, проклятой ведьмой и отравительницей, которая знает, как совлечь луну с неба, а ночью летает по округе.
4. СУЕВЕРИЯ В ВОПРОСАХ СЕКСА
В вопросах секса, а вместе с тем и в практике гетер суеверие играет наиважнейшую роль, о которой я уже имел случай сказать, разбирая вторую идиллию Феокрита. То, что идеи просвещения не смогли одержать верх, но, напротив, суеверие оказалось неискоренимым, явствует, помимо всего прочего, из недвусмысленного предостережения против "фессалийских искусств", которое Овидий считает своим долгом высказать в "Искусстве любви" (Ars, ii, 99). Он говорит: "Все эти фокусы - гиппоманес (с. 79), магические травы, формулы и любовные напитки не имеют никакой силы, как показывают примеры Медеи и Кирки; обе были знаменитыми колдуньями, и тем не менее их черное искусство не сумело предотвратить измены мужей - Ясона и Одиссея". Однако такие просвещенные голоса оставались одинокими; массы твердо верили в колдовство что имеет место и в наше время, - и племя гетер, для которых любовь была и должна была быть материальным содержанием жизни, никогда не могло полностью освободиться от суеверия.
Не притязая на то, что наше изложение будет пусть даже приблизительно полным, приведем здесь несколько дополнительных замечаний относительно греческого суеверия в том, что касается половой жизни. Согласно Плинию, сок растения kрataioyovov (блошница дизентерийная) был самым действенным средством для того, чтобы родился мальчик, и с этой целью родители должны были пить этот сок по три раза в день, постясь в течение сорока дней. Главкий (у Плиния, хх, 263) приписывает
138 Когда на человека показывали пальцем, это расценивалось не как осуждение, а скорее как комплимент; ср. Персии, i, 28: digito monstrari et dicier "Hie est". то же действие чертополоху. Я уже указывал на то, что agnus castus (Плиний, xxiv, 59; Диоскорид, Mat. med., i, 134) ввиду его ослабляющего действия на половое влечение, раскладывался женщинами на ложе во время Фесмофорий (с. 78). Согласно Ксенократу (у Плиния, хх, 227), сок мальвы, как и связка из трех ее корней, возбуждали в женщине страсть. Зернышко мальвы, прикрепленное к мешочку на левой руке, служило защитой от поллюции. По Диоскориду (Диоскорид, М.т., ш, 131; Плиний, xxvi, 95; xxvii, 65) мужчины, желавшие иметь сына, должны были есть больший корень ятрышника (Knabenkraut), а женщины, желавшие иметь дочь, - его меньший корень. Если пить этот корень свежим в козьем молоке, половое влечение усиливается, если есть его высушенным - ослабевает. Если под мужчину подложить растение pesoluta (Плиний, xxi, 184), он становится бессильным. Возбуждающее действие имел также сатирион, если держать его в руке (Диоскорид, ш, 134; Плиний, xxvi, 98 и 96); считалось, что его корень имеет те же свойства, что и корень ятрышника. Корень дикого цикламена (Теофраст, "История растений", ix, 9, 3; Диоскорид, ii, 193; Плиний, xxv, 114), носимый в качестве амулета, ускорял роды; если беременная женщина наступала на него, он приводил к выкидышу. Этот корень использовался также в приготовлении любовных напитков. Всякий, кто принимает "морские розы" (водяные лилии), должен расплачиваться за это двенадцатидневной импотенцией (Плиний, xxv, 75). Если подложить под кровать габротон (кустарниковая полынь), следовало ожидать усиления полового влечения (Плиний, xxi, 162); он также являлся безотказным средством против чар, препятствующих зачатию. Человек, который носит как амулет корень аспарагуса, становится бесплодным (Диоскорид, 151).
не желали отказываться от общения с гетерами, но и почему никто их
за это не упрекал. Напротив, любовь (Плутарх, "Перикл", 24) Перикла,
который был не только могущественным государственным деятелем, но
также мужем и отцом, к Аспасии приобрела чуть ли не всемирную
славу, при том, что Аспасия была лишь гетерой, хотя, возможно,
духовно и социально стоявшей неизмеримо выше всех других известных
нам гетер.
Уроженка Милета, Аспасия рано перебралась в Афины, где благодаря красоте, уму и общительности ей удалось собрать вокруг себя самых выдающихся мужей своего времени. Даже Сократ не стыдился часто бывать у нее, а Платон в своем "Менексене" примечательным образом вкладывает в его уста знаменитую надгробную речь Аспасии. Чтобы жениться на ней, Перикл развелся с женой, и с этого времени ее политическое влияние возросло настолько, что Плутарх даже считает Аспасию зачинщицей войны между Афинами и Самосом за ее родной город Милет. Как бы то ни было, предпочтение, выказываемое ей Периклом, предоставило его противникам прекрасный повод для нападок; народ не желал ничего слышать об участии в политической жизни женщины, к тому же не афинянки, а ионийской чужестранки (Афиней, v, 220b), тем более что нравы женщин Ионии были притчей во языцех. По афинским представлениям, брак Перикла и Аспасии был мезальянсом: прекрасная милетянка считалась не законной женой, а наложницей - женой второго сорта. Поэтому она подвергалась жестоким насмешкам со стороны комических поэтов, и если народ называл Перикла "великим Олимпийцем", то за прозвищем для Аспасии - ее величали Герой - ходить далеко не пришлось. Комедиографы высмеивали ее власть над Периклом, изображая Аспасию то властной Омфалой, то сварливой Деянирой, намекая тем самым на то, что Перикл, идущий на поводу у капризной чужеземной авантюристки, деградирует так же, как Геракл, когда тот рабствовал у Омфалы и находился под каблуком у Деяниры. В наши дни с Аспасией связывают всевозможные слухи, проверить которые нет никакой возможности; утверждали, что она сводила своего мужа со свободными женщинами, а по свидетельству Афинея (xiii, 569f), она, как говорили, содержала самый настоящий публичный дом. Даже Аристофан пытается связать начало великой войны с предполагаемым "домом радости", принадлежавшим Аспасии; в "Ахарнянах" (524 сл.) Дикеополь говорит:
Но вот в Мегарах, после игр130 и выпивки,
Симефу-девку молодежь похитила.
Тогда мегарцы, горем распаленные,
Похитили двух девок у Аспасии.
И тут война всегреческая вспыхнула,
Три потаскушки были ей причиною.
И вот Перикл, как олимпиец, молнии
И громы мечет, потрясая Грецию.
Его законы, словно песня пьяная:
"На рынке, в поле, на земле и на море
Мегарцам находиться запрещается".
[перевод С. Апта]
Когда Аспасию обвинили в асебии (нечестии) и сводничестве, Перикл взялся ее защищать и добился оправдания. По смерти Перикла она вышла за Лисикла - человека низкого происхождения, который благодаря ей приобрел большое влияние.
Свою любовницу Мильто, уроженку Фокеи, Кир Младший в честь ее великого прототипа назвал Аспасией. Она сопровождала его в походе, предпринятом Киром против брата Артаксеркса, а когда он пал при Кунаксе (401 г. до н.э.), стала добычей персидского царя Артаксеркса Мнемона; своей любезностью она очаровала и царя. Позднее она послужила причиной раздоров между Артаксерксом и его сыном Дарием. Отец отказался от нее, обусловив, однако, свой отказ тем, что она станет жрицей Анаитиды131. Это заставило сына восстать против отца, но за восстание ему пришлось поплатиться жизнью. Чтобы дополнить то, что было сказано выше о жизни греческих
110 Имеется в виду игра в котгаб, многочисленные разновидности которой были излюбленным развлечением во время застолий. Суть ее заключалась в том, что игрок должен был выплеснуть из кубка или изо рта немного вина на чашечки весов или в металлические миски, качающиеся над небольшими бронзовыми фигурами, так что миска опускалась на одну из фигур, затем - ударившись о нее - на другую, и так далее попеременно. В другом случае струей вина метили в плавающие мисочки, что заставляло их тонуть. Относительно описания игры см. Афиней, xv, 666, Поллукс, vi, 109, схолии к Аристофану, "Мир", 343, 1208, 1210 и схолии к Лукиану, "Лексифан".
131 Изначально - вавилонское божество, культ которого в разных странах принимал различные формы. В Армении с Анаитидой бьиа связана храмовая проституция (Сграбон, хi, 539); в священных городах Каппадокии и Понта богине воздавали поклонение многочисленные священные рабы как мужского, так и женского пола (Страбон, хii, 559; xv, 733). гетер, я приведу несколько новых незначительных подробностей, в изобилии рассеянных во всей греческой литературе - и в первую очередь из "Палатинской Антологии". Мекий (Anth. Pal., у, 130) посещает гетеру Филениду, которая отказывается допустить неверность своего возлюбленного, хотя потоки слез уличают ее во лжи. Разумеется, столь же - если не более - обычным для гетеры делом была измена своему любовнику или подыскание ему замены. Асклепиад жалуется, что гетера Нико, которая торжественно клялась прийти с наступлением ночи, не держит своего слова: "Клятвопреступница! Уже близится к концу время последней ночной стражи. Мальчики, погасите лампады! Она не придет" (Anth. Pal., v, 150, 164). Если мы вправе связать эти эпиграммы Асклепиада с другой, принадлежащей тому же автору, у этой гетеры Нико была дочь по имени Пифия; однажды она назначила ему свидание, но когда он пришел, то застал ее дверь запертой; призывая в свидетельницы нанесенной ему обиды богиню ночи, он молит о том, чтобы вскоре перед закрытой дверью любовника Пифии довелось испытать то же, что чувствует он.
Наряду с неверностью и непостоянством гетер особым поводом для жалоб любовников служило их корыстолюбие, немало примеров которого мы находим в самых разных памятниках греческой поэзии. В одной эпиграмме Гедила (или Асклепиада) речь идет о трех гетерах - Евфро, Фаиде и Бидион, - которые дали от ворот поворот трем купцам-мореплавателям, обобрав их прежде до нитки, так что теперь они беднее, чем после кораблекрушения. "Посему, - заключает эпиграмма, - избегайте этих пиратов Афродиты, ибо они опасней сирен" (Anth. Pal., v, 161).
Эти жалобы образуют очень старый и постоянно повторяющийся мотив эротической литературы с тех самых пор, как любовь стала покупаться за золото. Чтобы указать хотя бы один пример, процитируем слова Хремила из "Плутоса" (149 ел.) Аристофана:
А вот гетеры, говорят, коринфские,
Пристани к ним бедный, так они внимания
Не обратят совсем, а для богатого
Вертеть сейчас же начинают задницей.
[перевод В. Холмского]
Пример неизменной падкости гетер на золото - чрезвычайно выразительный благодаря своей эффектной краткости - находим в письме куртизанки Филумены своему другу Критону (Алкифрон, i, 40): "Зачем утруждаешь себя длинными письмами? - пишет она. - Мне нужны не письма, а пятьдесят золотых монет. Если меня любишь - заплати; но если деньги ты любишь больше, тогда перестань мне надоедать. Прощай!"
В "Антологии" можно найти сведения и о ценах, запрашиваемых гетерами. Если вывести обобщенное заключение из эпиграммы Антипат-ра (Anth. Pal., v, 109), афинская гетера Европа в среднем довольствовалась драхмой. Но с другой стороны, она услужлива во всех отношениях и делает все возможное, чтобы доставить удовольствие своим посетителям: ложе не испытывает недостатка в мягких покрывалах, а если ночь выдастся холодной, она не поскупится на дорогой уголь. Басе (Anth. Pal., v, 125) останавливается на ценовой шкале более обстоятельно и с мрачным юмором заявляет, что он не Зевс, чтобы излиться золотом в открытое лоно возлюбленной, и не намерен произвести на нее впечатление уловками этого бога, который обратился в быка, чтобы умыкнуть Елену, и в лебедя - чтобы осчастливить Леду; он просто платит гетере Коринне "обычные" два обола, и дело с концом! Это, пожалуй, чрезвычайно низкая плата, и мы должны проявлять крайнюю осторожность при выведении подобных обобщенных умозаключений a posteriori. С этим не согласуются ни постоянные жалобы на алчность гетер, ни те весьма нелюбезные выражения, которыми их поминают. Так, Мелеагр (Anth. Pal., v, 184, 6) называет гетеру "злым постельным зверем" (kakov koitnc фnрiov), а Македонии Гипат (v, 244, 8) отзывается о гетерах как о "наемницах радующейся ложу Афродиты".
Если бы их средние дневные, а вернее, ночные доходы не были очень высоки, они, разумеется, не смогли бы себе позволить столь дорогие обетные дары, о которых уже говорилось выше; к этому следует добавить Некоторые сведения из "Палатинской Антологии". Симонид (v, 159; Полемон у Афинея, xiii, 574с) - если эпиграмма действительно принадлежит ему - упоминает двух гетер, посвятивших Афродите украшенные вышивкой пояса; поэт обращается к некоему купцу и иронически замечает, что его кошелек знает происхождение этих дорогих даров.
Особенно часто мы слышим о посвятительных дарах гетер Приапу - и это вполне естественно, ибо Приап является богом чувственной любви. Согласно эпиграмме неизвестного поэта (Anth.· Pal., v, 200, 201), в память о священном ночном празднестве прекрасная Алексо посвятила перевитые шерстяными нитями венки из шафрана, мирры и плюща "сладостно-женственному Приапу". Другой - также безымянный - поэт говорит, что гетера Леонтида, наслаждавшаяся любовью с прелестным Сфением до восхода утренней звезды, посвящает лиру, на которой она играла, Афродите и Музам. А может, этот Сфений был поэтом, стихи которого доставили ей удовольствие? Возможно, оба толкования правильны, во всяком случае, текст не позволяет решить вопрос однозначно.
Отметим также эпиграммы Асклепиада и других (v, 202, 203, 205 и т.д.), в которых речь идет о своеобразных дарах гетер.
Другому - к сожалению, также неизвестному - поэту принадлежит прекрасная эпиграмма (v, 205), посвященная гетере Нико. В дар Афродите она принесла iunx - то магическое колесо,
...что ведает, как из-за моря
Мужа извлечь поскорей, из дому выманить жен,
Златом отделан искусно и выточен из аметиста...
Дар, перетянутый нитью из пряжи нежно-пурпурной...
[перевод М. Грабарь-Пассек]
В жизни гетеры чрезвычайно важную роль играла, конечно же, косметика в самом широком смысле этого слова, и из множества античных источников, трактующих эту тему, я приведу несколько особенно характерных примеров. В первую очередь, это эпиграмма Павла Силенциария (Anth. Pal., v, 208), из которой следует, что, посещая своих гетер, молодые люди особенное внимание уделяли тщательному подбору одежды. Они изящно завивали волосы, аккуратно подстригали и полировали ногти и надевали самую изысканную пурпурную одежду. Лукиан (xi, 408) высмеивает стареющую гетеру, желающую скрыть морщины на лице посредством всевозможных косметических ухищрений, красками для волос, свинцовыми белилами и румянами. "Не утруждай себя, - не без жестокости добавляет он, - никаким гримом из Гекубы не сделаешь Елены". От Лукилия (xi, 68) до нас дошла язвительная эпиграмма:
Лгут на тебя, будто ты волоса себе красишь,
Никилла, - Черными, как они есть, куплены в лавке они.
[перевод Л. Блуменау]
Фрагмент из Аристофана (фрагм. 320, у Поллукса, vii, 95; CAF, I, 474) содержит полный список тех вещей, что использовались женщинами в качестве вспомогательных и косметических средств, в котором помимо прочего перечислены: маникюрные кусачки, зеркала, ножницы, грим, сода, фальшивые волосы, пурпурные оборки, банты, ленты, румяна (т.е. алкана красильная), белила, мирра, пемза, нагрудные ленты (бюстгальтеры), ленты для ягодиц132, вуали, косметика, изготовленная из водорослей, ожерелья, краска для глаз133, мягкие шерстяные платья134, золотые украшенья, сетка для волос, пояс, мантилья, утреннее платье135, платье, окаймленное пурпуром с двух сторон, и платье с пурпурной кромкой, платье со шлейфом136, сорочки, гребни, сережки, колье с драгоценнны^ш камнями, простые серьги, серьги в виде виноградных гроздьев, браслеты, застежки для волос, пряжки, ремешки для лодыжек, цепочки, колечки, мушки, подкладки для волос, искусственные члены137, драгоценные камни, крученые серьги и множество других вещей, о которых мы не знаем ничего, кроме названия.
Комедиограф Алексид (см. с. 102-103) в забавном отрывке описывает, сколь искусны гетеры в подаче своих существующих прелестей и имитации прелестей несуществующих.
132 Oпioфooфevoovn Возможно, их использовали для затягивания слишком полных ягодиц и уменьшения их объема, либо они обвязывались непосредственно вокруг ягодиц, поднимая их и делая их более выпуклыми У Поллукса (v, 96) oфevdovn обозначает женскую головную повязку или бинт, применяемый такими врачами, как Гален и Гиппократ, при менструации 133 Так называемые vпoyрauuo или otiuui - пережженная и истолченная в порошок сурьма Они применялись для подведения глаз, а также для подкрашивания бровей и ресниц 135 tрvфokaлaouoc 135 1 ак я перевожу слово tрvфnua, которое, насколько мне известно, обозначает предмет женской одежды только здесь 136 еvotic - длинное одеяние для торжеств. 137 oлioBoi
Профессия гетеры требовала не только тщательного пользования косметикой, но также большой ловкости в поведении, знания мужских слабостей и немалой находчивости в том, чтобы извлечь из этих слабостей как можно большую прибыль. Можно сказать, что со временем для гетер были созданы самые настоящие катехизисы, которые поначалу существовали в виде устной традиции, но со временем были зафиксированы в письменном виде. До нас не дошло ни одного из этих учебников гетер, но античные произведения содержат достаточно отрывков, чтобы позволить нам составить адекватное представление о композиции таких книг. Хорошо известно стихотворение Проперция (iv, 5), в котором сводня произносит настоящую лекцию о том, какими средствами девушка может вытянуть из своего любовника как можно больше денег. "Прежде всего, говорит сводня, - тебе следует забыть само слово "верность"; ты должна овладеть искусством лжи и притворства и не обращать ни малейшего внимания на требования скромности. Веди себя так, словно у тебя есть и другие любовники: это держит мужчину в напряжении и питает его ревность. Ничего страшного, если любовник приходит временами в бешенство и таскает тебя за волосы; напротив, это дает свежий предлог для выуживания у него денег; немало поводов предоставляет также суеверие. Скажи ему, что сегодня день Исиды или какой-нибудь религиозный праздник, в который полагается воздерживаться от половых сношений. Вновь и вновь возбуждай его ревность: пиши при нем письма, и постарайся, чтобы он всегда видел следы укусов на твоей груди и шее - это заставит его поверить в то, что они оставлены другим. Возьми за образец не назойливую любовь Медеи, но гетеру Фаиду и те методы, с помощью которых она лущит своих любовников. Строго-настрого накажи своему привратнику: если ночью он услышит стук в дверь, пусть отпирает только богатым; для бедняков дверь должна оставаться закрытой. Не отвергай и тех, что принадлежат к низшим классам, - например, моряков и солдат; пусть их рука тяжела, зато деньги дает тебе именно она. Что касается рабов, то если они пришли с деньгами в своих карманах, ты не должна презирать их лишь за то, что когда-то они продавались на Форуме. Что возьмешь с поэта, который в стихах возносит тебя до небес, но не способен принести мало-мальски щедрого подарка? Пока по твоим жилам бежит горячая кровь, а щеки не покрыты морщинами, пользуйся временем и молодостью, которая так скоротечна".
Схожий катехизис сводни находим в "Любовных элегиях" Овидия (Amores, i, 8). После вступления, в котором мы знакомимся со старой сводней, ее тайными искусствами и чарами, ее отвратительным ремеслом, поэт, которому удалось подслушать ее наставления, вкладывает в уста старухи разработанную до мельчайших подробностей лекцию (прo-aywyeia) о сводничестве. "Юноша влюблен в тебя, - говорит она девушке, - конечно же, из-за твоей красоты. Если бы только ты была столь же богата, сколь и красива, я, разумеется, была бы только в выигрыше. Впрочем, момент выдался благоприятный, и юноша не только мил, но и богат. Ты краснеешь? Румянец идет к твоему бледному телу, но краска стыда тебе не к лицу; оставь ее для скромных матрон старого доброго времени. Помни вот еще что: скромность - привилегия старых дев. Даже образец целомудрия Пенелопа ценила истинную мужскую силу. Подумай о подкрадывающейся старости и о том, что мужчины будут пользоваться твоей красотой лишь до тех пор, пока она у тебя есть; чем больше любовников, тем лучше. Твой нынешний воздыхатель - всего лишь нищий поэт; гений чепуха, самое главное, чтобы мужчина как можно больше платил. При этом условии ты можешь осчастливить даже раба. На меня не производит никакого впечатления ни знатность твоего утонченного и благовоспитанного господина, ни его красота, которой он может пользоваться в своих интересах. Все, что тебе нужно делать, - это как следует его доить; завлекай его любовью, но заставь платить; постоянно подпитывай его надеждами на то, что он получит желаемое, затем уступи - только бы он платил. Скажись больной, только не переборщи; в противном случае перепалкой ты ничего не добьешься. Не скупись на слезы и клятвы. Помни о главном: пусть всегда что-нибудь дает тебе, твоей сестре, матери или кормилице. Никогда не уставай изобретать поводы к этому. Не забудь разжечь в любовнике ревность - от этого любовь будет лишь крепче. То, что он не хочет тебе дарить, бери у него взаймы; вытяни это у него при помощи медоточивых слов, и тебе не придется возвращать взятое назад. Ты всегда будешь благодарна мне за мою науку". Здесь поэт взрывается словами негодования: "Только бы мне добраться до твоего увядшего тела, мерзкая сводня!", и проклятия на голову старухи заканчивают попытку Овидия изложить латинским стихом мотивы, заимствованные из комедии и элегии.
Последнее предложение подтверждает правомерность моего обращения к латинским источникам при изображении греческих нравов. То, о чем говорят здесь два римских поэта (Проперций и Овидий), является общим достоянием греков, отражением греческой жизни, какой ее подавала комедия и любовная элегия александрийцев; в конечном счете это достояние перешло на вооружение римской поэзии. Мне уже ранее представилась возможность рассмотреть (по крайней мере, сжато) катехизис греческой гетеры, составленный Герондом (с. 47-49); я также упоминал "Разговоры гетер" Лукиана (с. 46), в которых интересующий нас материал содержится в изобилии. Так, в шестом диалоге мы читаем следующие наставления, даваемые матерью дочери:
"КРОБИЛА: Ну вот, теперь ты знаешь, Коринна, что это не так уж страшно, как ты думала, сделаться из девушки женщиной, проведя ночь с цветущим юношей и получив целую мину, как первый заработок. Я тебе из этих денег сейчас же куплю ожерелье.
КОРИННА: Хорошо, мама, и пусть в нем будут камни огненного цвета, как у Филениды.
КРОБИЛА: У тебя и будет такое. Послушай только, что тебе нужно делать и как вести себя с мужчинами. Ведь другого пути у нас нет, дочка, и ты сама знаешь, как прожили мы эти два года после того, как умер твой отец. Пока он был жив, всего у нас было вдоволь. Ведь он был кузнецом и пользовался большой известностью в Пирее; послушать надо было, как все клялись, что после Филина уже не будет другого такого кузнеца. А после его смерти сначала я продала клещи, и наковальню, и молот за две мины, и на это мы просуществовали месяцев шесть, а потом то тканьем, то пряденьем, то плетеньем едва добывали на хлеб, но все же я растила тебя, дочка, в единственной надежде. КОРИННА: Ты имеешь в виду эту мину? КРОБИЛА: Нет, я рассчитывала, что ты, достигнув зрелости, и меня будешь кормить, и сама легко приоденешься и разбогатеешь, станешь носить пурпурные платья и держать служанок. КОРИHНА: Как это, мама? Что ты хочешь сказать? Кробила: Что ты должна сходиться с юношами и пить с ними и спать с ними за плату. КОРИННА: Как Лира, дочь Дафниды? КРОБИЛА: Да. КОРИННА: Но ведь она гетера! КРОБИЛА: В этом нет ничего ужасного. Зато и ты будешь богата, как она, имея много любовников. Что же ты плачешь, Коринна? Разве ты не видишь, сколько у нас гетер, и как за ними бегают, и какие деньги они получают? Уж я-то знаю Дафниду, клянусь Адрастеей, помню, как она ходила в лохмотьях, пока дочка не вошла в возраст. А теперь видишь, как она себя держит: золото, цветные платья и четыре служанки. КОРИННА: Как же Лира все это приобрела? КРОБИЛА: Прежде всего, наряжаясь как можно лучше и держась приветливо и весело со всеми, не хохоча по всякому поводу, как ты обыкновенно делаешь, а улыбаясь приятно и привлекательно. Затем она умела вести себя с мужчинами и не отталкивала их, если кто-нибудь хотел встретить ее или проводить, но сама к ним не приставала. А если приходила на пирушку, беря за это плату, то не напивалась допьяна, потому что это вызывает насмешки и отвращение у мужчин, и не набрасывалась на еду, забыв приличия, а отщипывала кончиками пальцев кусочки, ела молча, не уплетая за обе щеки; пила она медленно, не залпом, а маленькими глотками. КОРИННА: Даже если ей хотелось пить, матушка? КРОБИЛА: Тогда в особенности, Коринна. И она не говорила больше, чем следовало, и не подшучивала ни над кем из присутствующих, а смотрела только на того, кто ей платил. И за это мужчины любили ее. А когда приходилось провести ночь с мужчиной, она не позволяла себе никакой развязности, ни небрежности, но добивалась только одного: увлечь его и сделать своим любовником. И все за это ее хвалят. Так что если ты этому научишься, то и мы будем счастливы; ведь в остальном ты намного ее превосходишь. Прости, Адрастея, я не говорю ничего больше! Была бы ты только жива, дочка! КОРИННА: Скажи мне, матушка, все ли, кто платит нам деньги, такие, как Евкрит, с которым я вчера спала? КРОБИЛА: Не все. Некоторые лучше, другие уже зрелые мужчины, а иные и не очень красивой внешности. КОРИННА: И нужно будет спать и с такими? КРОБИЛА: Да, дочка. Именно эти-то и платят больше. Красивые считают уже достаточным то, что они красивы. А тебе всегда надо думать лишь о большей выгоде, если хочешь, чтобы в скором времени все девушки говорили друг другу, показывая на тебя пальцем138: "Видишь, как Коринна, дочь Кробилы, разбогатела и сделала свою мать счастливой-пресчастливой?" Сделаешь это? Знаю, что сделаешь и превзойдешь легко их всех. А теперь поди помойся, на случай, если и сегодня придет юный Евкрит: ведь он обещал" [перевод Б. Казанского].
В первом диалоге гетеры Гликера и Фаида беседуют о видном военачальнике, который прежде был любовником прекрасной Абро-тонон, затем Гликеры, а теперь непостижимым образом влюбился в уродку. С немалым удовольствием перечисляют они все ее уродства: жидкие волосы, бледные губы, тонкая шея с выпуклыми венами, длинный нос. Однако они достаточно справедливы, чтобы оценить ее высокую стройную фигуру и обольстительный смех. Единственное, на их взгляд, объяснение, почему бравого вояку подвел его вкус, - он околдован матерью девушки, проклятой ведьмой и отравительницей, которая знает, как совлечь луну с неба, а ночью летает по округе.
4. СУЕВЕРИЯ В ВОПРОСАХ СЕКСА
В вопросах секса, а вместе с тем и в практике гетер суеверие играет наиважнейшую роль, о которой я уже имел случай сказать, разбирая вторую идиллию Феокрита. То, что идеи просвещения не смогли одержать верх, но, напротив, суеверие оказалось неискоренимым, явствует, помимо всего прочего, из недвусмысленного предостережения против "фессалийских искусств", которое Овидий считает своим долгом высказать в "Искусстве любви" (Ars, ii, 99). Он говорит: "Все эти фокусы - гиппоманес (с. 79), магические травы, формулы и любовные напитки не имеют никакой силы, как показывают примеры Медеи и Кирки; обе были знаменитыми колдуньями, и тем не менее их черное искусство не сумело предотвратить измены мужей - Ясона и Одиссея". Однако такие просвещенные голоса оставались одинокими; массы твердо верили в колдовство что имеет место и в наше время, - и племя гетер, для которых любовь была и должна была быть материальным содержанием жизни, никогда не могло полностью освободиться от суеверия.
Не притязая на то, что наше изложение будет пусть даже приблизительно полным, приведем здесь несколько дополнительных замечаний относительно греческого суеверия в том, что касается половой жизни. Согласно Плинию, сок растения kрataioyovov (блошница дизентерийная) был самым действенным средством для того, чтобы родился мальчик, и с этой целью родители должны были пить этот сок по три раза в день, постясь в течение сорока дней. Главкий (у Плиния, хх, 263) приписывает
138 Когда на человека показывали пальцем, это расценивалось не как осуждение, а скорее как комплимент; ср. Персии, i, 28: digito monstrari et dicier "Hie est". то же действие чертополоху. Я уже указывал на то, что agnus castus (Плиний, xxiv, 59; Диоскорид, Mat. med., i, 134) ввиду его ослабляющего действия на половое влечение, раскладывался женщинами на ложе во время Фесмофорий (с. 78). Согласно Ксенократу (у Плиния, хх, 227), сок мальвы, как и связка из трех ее корней, возбуждали в женщине страсть. Зернышко мальвы, прикрепленное к мешочку на левой руке, служило защитой от поллюции. По Диоскориду (Диоскорид, М.т., ш, 131; Плиний, xxvi, 95; xxvii, 65) мужчины, желавшие иметь сына, должны были есть больший корень ятрышника (Knabenkraut), а женщины, желавшие иметь дочь, - его меньший корень. Если пить этот корень свежим в козьем молоке, половое влечение усиливается, если есть его высушенным - ослабевает. Если под мужчину подложить растение pesoluta (Плиний, xxi, 184), он становится бессильным. Возбуждающее действие имел также сатирион, если держать его в руке (Диоскорид, ш, 134; Плиний, xxvi, 98 и 96); считалось, что его корень имеет те же свойства, что и корень ятрышника. Корень дикого цикламена (Теофраст, "История растений", ix, 9, 3; Диоскорид, ii, 193; Плиний, xxv, 114), носимый в качестве амулета, ускорял роды; если беременная женщина наступала на него, он приводил к выкидышу. Этот корень использовался также в приготовлении любовных напитков. Всякий, кто принимает "морские розы" (водяные лилии), должен расплачиваться за это двенадцатидневной импотенцией (Плиний, xxv, 75). Если подложить под кровать габротон (кустарниковая полынь), следовало ожидать усиления полового влечения (Плиний, xxi, 162); он также являлся безотказным средством против чар, препятствующих зачатию. Человек, который носит как амулет корень аспарагуса, становится бесплодным (Диоскорид, 151).