Страница:
Феруза догадывалась, что толку от ее трудов – чуть, но надеялась, что там, за запертыми дверями своего сознания, Аластор чувствует ее присутствие.
Стоявшая в дверях женщина выглядела так, как, по мнению туранки, должны выглядеть очень богатые дамы с Заката. Взгляд ее выражал положенное в данной ситуации сочувствие и, что мимолетно поразило Ферузу, оно представлялось неподдельным.
– Это госпожа Клелия Кассиана, – в комнату сунулся Джай. – Она хочет повидать Аластора.
– Вот он, – Феруза спокойно указала на неподвижно лежащего на постели человека, накрытого мокрой простыней. – Только вряд ли он сможет поддерживать разговор.
– Это неважно, – мягко сказала Клелия. – Я приехала издалека, дабы повидать своего давнего друга, и я это сделаю, – она вошла в комнату, встав за спиной гадалки. – Феруза ат'Джебеларик, так тебя зовут? Могу я попросить тебя выйти? Ненадолго. Кстати, там вернулся один из твоих друзей. Думаю, ты обрадуешься, увидев его.
– Кто? – не поняла Феруза и на всякий случай вцепилась в край постели. Эта женщина называла Аластора своим давним другом и хотела ее выгнать – других мыслей в уставшей и опустошенной голове предсказательницы не оставалось.
– Малыш, – шепотом пояснил Джай. – Он вывернулся. Везучий, как не знаю кто…
– Малыш? – повторила туранка. Это прозвище заставило шевельнуться какие-то неприятные воспоминания.
– Он самый, – подтвердил вошедший Джейвар и мягко, но решительно заставил девушку встать. – Пойдем-ка со мной, в самом деле. Ты что-нибудь ела? Не волнуйся, ничего страшного без тебя не случится. С Альсом посидит госпожа Кассиана.
Уговорами и легкими подталкиваниями он вывел слабо сопротивлявшуюся Ферузу в коридор, где ее поджидала Лорна. Вернулся, вопросительно глянул на Клелию. Конечно, за офирку ручались Хисс и Ши Шелам, но слабо верится, чтобы такая женщина тратила время и деньги на поиск в Шадизаре давнего дружка.
– Все будет хорошо, – пообещала золотоволосая красавица. – Идите. Спасибо, что помогли. Присмотрите за этой девочкой, Ферузой, ладно? Как только я закончу, я спущусь вниз.
Джай озадаченно поскреб в затылке, кивнул, не придумав, чего сказать, и вышел, плотно затворив за собой дверь. Странные нынче пошли времена… Как офирская графиня (если верить Ши) могла бы оказаться в таком месте, как «Уютная нора»? И что ей нужно от Аластора? Привела с собой мрачного громилу под стать Райгарху и какую-то вертихвостку, только и знающую, что строить глазки всем подряд.
Оставшись в одиночестве, Клелия прошлась по комнате – три шага поперек, четыре вдоль. Выглянула в окно – внизу шелестел приличных размеров для здешнего удушающе-знойного лета ухоженный садик. Озадаченно посмотрела в сторону нужника – Клелии, в этой неприметной пристройке на дворе, что-то показалось крайне подозрительным и небезопасным. Боязливо потрогала висящий на стене эсток – длинное синеватое лезвие, сплетенная из кованых веток и листьев чашка гарды. Как ее угораздило очутиться в этом местечке? Обитатели «Норы» ей нравились, хотя она предпочла бы не иметь с ними близких отношений. Они, наверное, хорошие исполнители – сообразительные, предприимчивые и надежные. И эта девочка, новая подружка Аластора – очень даже ничего. Не только хорошенькая, но, похоже, умненькая. Он что, наконец-то обзавелся вкусом? Имечко себе какое подобрал – Дурной Глаз… Ему идет. Но как же он позволил проделать с собой такое? Какие призраки прошлого догнали его на сей раз?
Она неторопливо сняла с пальцев многочисленные перстни, сложив их блестящей горкой на столе. Осторожно сняла накрывавшую человека простыню – чуть влажную, со следами крови, свернула ее и совершенно не по-женски присвистнула. Похоже, она успела на редкость вовремя.
День-два, и этот прирожденный авантюрист точно бы простился с жизнью – слишком далеко он ушел по темным дорогам, ведущим лишь в одну сторону.
Госпожа Клелия быстро пошевелила в воздухе пальцами, разминая их, грустно улыбнулась каким-то своим мыслям, и присела в изголовье кровати. Ее узкие ладони плотно прижались к вискам Аластора, а лицо приобрело бесстрастно-отсутствующее выражение, став похожим на лик прекрасной древней статуи. Она сидела неподвижно, ничего, в общем-то, не делая, но находившаяся в общем зале Феруза вдруг вздрогнула и пристально посмотрела на потолок.
– Ты чего? – встревожилась Лорна.
– Ничего, – тихо отозвалась туранка. Она выглядела слегка ожившей, воспрявшей духом, и даже проявляла слабый интерес к красочному повествованию Ши о событиях на Воловьей площади. – Показалось. Что случилось дальше?
Наверху Клелия Кассиана на мгновение зажмурилась и рывком развела сложенные ковшиками ладони в сторону. Потом с некоторым усилием поднялась, пересела на место Ферузы – низкий раскладной стульчик – позаимствовала чистый лоскут, смочила водой и вытерла лицо. Она сделала, что могла.
Оставалось только ждать.
Спустя некоторое время – Ши Шелам как раз дошел до описания перепалки Рекифеса и госпожи Клелии – пепельно-серая кожа Аластора начала медленно приобретать свой обычный цвет. Чуть изогнутые на концах ресницы затрепетали, он вдруг судорожно закашлялся, по-прежнему не приходя в сознание.
Женщина сердито нахмурилась и вполголоса пробормотала:
– Да помоги же мне! Я не могу вытаскивать обратно в этот бренный мир того, кто не хочет жить! Руку! Дай мне руку, балбес!
Лежавшая бесчувственным сплетением костей, мышц и высохшей кожи рука взметнулась так неожиданно, что Клелия вначале отпрянула, и только затем поспешно вытянула навстречу свою кисть.
Ладони соприкоснулись, и, наблюдай за странным действом, похожим на забытый ритуал или обряд, посвященный неведомым божествам, кто-то еще, он бы наверняка заметил быструю теплую искорку, проскочившую между двух человеческих рук.
Золотой огонек мелькнул и пропал, Аластор глубоко вздохнул и открыл глаза – слегка затуманенные, как у человека, проснувшегося после хорошей гулянки и плохо соображающего, кто он и где находится. Покосился влево-вправо, узнавая знакомую обстановку. Наконец зацепился взглядом за Клелию, сидевшую с весьма неодобрительным видом, и озадаченно прищурился, точно пытался вспомнить, кого видит перед собой.
– Кх… Клелия?
– Она самая, – сердито ответила госпожа Кассиана. – Кто еще помчится на край света узнавать, какие новые неприятности ты собрал на свою голову? Ответь-ка мне, только честно – ты нарочно калечишься, чтобы обратить на себя внимание? Кстати, мои поздравления: твоя новая симпатия очень мила и весьма озабочена твоим спасением. Не понимаю, зачем ей это нужно? Неужто во всем городе не нашлось более достойного человека?
– Клелия, будь добра, не язви. Без тебя плохо, – Аластор осторожно шевельнулся и взвыл. – Ой-е… Ну что ты сидишь и смотришь?! Издеваешься, да?
– Лежи тихо, – буркнула Клелия, однако под ее напускной строгостью проглянуло нечто иное, что связывает чопорную старшую сестру и непутевого младшего братца. – Не ерзай и потерпи. В конце концов, ты вполне можешь сам себе помочь. Я тебе не нянька, забыл?
– Ты мой лучший друг и самая большая беда моей жизни, – с легкой ехидцей отозвался Аластор. Прикрыл глаза, словно прислушиваясь к звучащим вдалеке голосам, встряхнулся, помотав спутанной шевелюрой, и облегченно пробормотал: – Как приятно быть живым… Эти маленькие мерзавцы ответят за каждое сломанное ребро, за каждый пинок и в особенности – за мое извалянное в грязи честолюбие…
– С кем повздорил на сей раз? – сдержанно полюбопытствовала Клелия. – До меня дошел слух, что ты вызвал неудовольствие в здешней общине гномов…
– Умхийд, – нехотя признался Аластор. Скрывая мимолетное замешательство, взломщик свесился с кровати, перебирая стоявшие на полу кувшины. К его величайшему огорчению, они оказались наполнены водой. Подхватив самый большой, он жадно начал пить, но подавился и раскашлялся, расплескивая жидкость с полурастаявшими кусочками льда.
– Ах, вот в чем дело, – нежнейшим голоском проворковала Клелия. – Ожерелье гномов! Удивительно, почему они тебя сразу не прикончили?
– Рассчитывали, что смогут узнать, куда я его запрятал, – буркнул Аластор. Госпожа Кассиана откровенно рассмеялась. – Не вижу ничего веселого! И, кстати, я здорово сомневаюсь в том, чтобы тебя привела сюда память о старой дружбе. Ты ничего не делаешь просто так, да, Клелия?
– Конечно, – построжав, ответила женщина. – Поэтому, прежде чем ты напьешься вусмерть, празднуя свое воскрешение из мертвых и возвращение вашего общего дружка…
– Какого дружка? – не понял Аластор.
– Сам узнаешь, – не позволила перебить ее Клелия. – Я приехала, чтобы задать кой-какие вопросы. И не пытайся увильнуть – ты мой должник и сам это понимаешь.
– Почему ты всегда оказываешься права? – уныло вопросил взломщик, усаживаясь и обхватывая колени руками. – Так что стряслось?
– Меня обокрали, – траурным голосом произнесла госпожа Кассиана. Аластор восторженно хрюкнул и взглядом потребовал продолжения. – Хочешь полюбоваться, какую вещицу грабители оставили на память о себе?
Она запустила два пальца в висевшую на поясе сумочку из золотых нитей и брезгливо извлекла оттуда какой-то маленький, тускло блестящий предмет, швырнув его Аластору.
Взломщик поднял его, поднеся к падающему из распахнутого окна потоку солнечных лучей – грубовато отлитое, серебряное изображение пяти ключей, висящих на одном кольце.
– Воровской талисман, – задумчиво проговорил он. – Три четверти жителей Шадизара таскают с собой подобные игрушки, веря, будто они проносят удачу.
– Без тебя знаю, что это такое! – огрызнулась Клелия. – Но я хотела бы понять, кто и каким образом умудрился проникнуть ко мне в сокровищницу!
– В какую именно? – иронично уточнил Аластор. – Если мне не изменяет память, у тебя по меньшей мере три замка, четыре загородных имения, с десяток домов по городам Офира и каждый из них просто нашпигован драгоценной чепухой, – он состроил невинную физиономию и вкрадчиво произнес: – Не говоря о том хранилище ценностей, которое всегда с тобой…
– Сокровищницу, – очень тихо и внушительно повторила госпожа Кассиана, наклоняясь вперед. – Ты отлично догадываешься, о чем я говорю.
– Вот как? – Аластор сузил глаза и нехорошо справился: – Значит, ты решила, что это моя вина? Невысоко же твое мнение обо мне, Клелия Кассиана, графиня диа Лаурин! Или, чтобы пробиться сквозь стену недоверия и подозрений, мне назвать тебя настоящим именем? Как в старые добрые времена?
– Мнение невысоко потому, что я знаю тебя, – невозмутимо парировала женщина. – Знаю, что любая запертая дверь и любой хитроумный замок бросают тебе вызов. Знаю, что для тебя не имеет значения блеск похищенного и его цена, ибо ты полагаешь важнее всего те усилия, ту хитрость и те старания, которые придется приложить, дабы добиться своего. Ты тщеславный человек, Аластор, но не стяжатель. Просто ты стремишься быть лучшим. Я помню данную тобой клятву – похитить то, что мы почитаем самым ценным. Помню я – вскоре припомнят и другие. Они уже здесь. Старый Эпиналь в городе, Забияка… Правда, теперь у него новый облик – ни за что не узнаешь…
– Забияка? – ахнул Аластор. – Только его мне не хватало!
– Наверняка явятся и другие. Кто знает, может они пришли задать те же самые вопросы?
– Им я отвечу, как тебе, – Аластор надменно выпрямился, блеснув непроницаемо-черными глазами, – это не моих рук дело. Но я догадываюсь, кто мог совершить подобное. И займусь ими, обещаю.
– Чего стоят твои обещания, – сварливо и одновременно ласково ответила Клелия. – Ладно, я верю или постараюсь поверить. Однако ты должен понять мою тревогу – пропало зеркало. То самое, мое любимое и лучше всего сделанное. Думаю, оно затерялось где-то в городе. Твои новые друзья не могли бы сделать одолжение и попытаться разыскать его?
– Хисс и Кэрли, – не задумываясь, сказал Аластор. – Дай им две сотни золотых, они отыщут тебе что угодно, если вещь осталась в Шадизаре. Или обратись к Малышу – он хоть и производит впечатление первозданной наивности, совсем не глуп.
– Я знаю, – кивнула госпожа Кассиана.
– Откуда?
– Имела счастье познакомиться и убедиться, – женщина лукаво улыбнулась и поднялась. – Признаться, я рада, что отыскала тебя и поговорила. Между прочим, я живу в гостинице «Рубиновая лоза». Навести меня, если захочешь – поболтаем о прошлых деньках. Или тебя, как обычно, заботит только день сегодняшний, точнее, обитающая в этом дне некая рыженькая девица?
– Она заботит меня уже третью луну, – с коротким смешком признался Аластор.
– И как?
– Ты будешь смеяться, но пока никак…
– Старая история повторяется на новый лад, – Клелия подошла к дверям, обернулась и негромко, печально сказала: – Мы редко в этом признаемся, но нам так хочется, чтобы нас любили ради нас самих, правда? Я скажу этой девочке, что ты пропадаешь в одиночестве. Она наверняка пожелает развеять твою тоску. Будь с ней помягче – она того стоит.
Клелия вышла, махнув на прощание складками длинного белого с золотом одеяния. Аластор проводил ее взглядом, в котором в равной степени смешивались признательность, легкая грусть и восхищение, запустил пальцы в волосы и погрузился в непривычное для него состояние тягостных размышлений. Клелия принесла дурные новости. Она сама не догадывается, настолько дурные. Надо было подробнее расспросить, кого именно из их давнего сообщества заклятых друзей она встретила в городе, и при каких обстоятельствах… Где это ее угораздило познакомиться с Малышом? Но самое главное – как ему самому удалось покинуть Чамган и возвратиться в «Нору»? Неужели его приятели добились невозможного?
Раздумья сидевшего на постели взломщика нарушил осторожный стук закрывающейся двери. Аластор поднял голову, обнаружив, что на него смотрит незнакомая женщина и слегка удивившись. Светло-рыжие локоны падали на алое, расшитое золотыми цветами платье из дорогого туранского бархата. Эта особа выглядела в обшарпанной комнатушке столь же неуместно, как плакальщица на свадьбе.
– Она сказала… – заговорила незнакомка чуть дрожащим голосом Ферузы. Сбилась, растерянно замолчала, и Аластор, не без справедливости утверждавший, что способен найти общий язык с любой особой женского пола, вдруг понял – скажи он хоть слово, Феруза испугается и не скоро решится повторить свой поступок. Может быть, она не сделает этого шага никогда. Собравшись с духом, девушка несмело продолжила: – Что ты не умрешь и что… что нельзя бесконечно убегать от своей судьбы. И что тебе нравится красный цвет.
«Клелия! – негодующий мысленный вопль настиг золотоволосую величественную блондинку с неотвратимостью падающего на добычу охотничьего сокола. – Клелия, что за привычка вечно устраивать чужие судьбы? Мы сами разберемся!»
«Вы сами год будете вздыхать, ходя вокруг да около, – покровительственно усмехнулась про себя Клелия. – Будь умницей. Не разочаровывай девочку».
– Вот я и пришла, – растерянно закончила Феруза.
– Потому что Клелия сказала? – мягко спросил Аластор.
– Потому что сама захотела, – тихо, но решительно ответила туранка, глядя в пол. – Всегда полагала: как глупы девицы, которые приходили ко мне и ревели в три ручья, утверждая – ой, без него жить не могу! Найди, верни! Когда ты пропал всего на три дня, мне стало страшно – вдруг я больше тебя не увижу?
– Я здесь… – Их разделяло всего три шага скрипучего пола, и пройти эти шаги оказалось легче легкого. – И больше никогда не стану исчезать без предупреждения.
– Станешь, – предсказательница отчаянно хлюпнула носом. – За тобой всегда будут тянуться какие-то тайны, старые враги, новые враги, подозрительные знакомые, долги, темные делишки… Только это не имеет никакого значения.
– Не имеет, – на редкость покладисто согласился Аластор. Сейчас он бы с радостью согласился с чем угодно.
– А я целоваться не умею, – обезоруживающе призналась Феруза, наконец поднимая взгляд, и застенчиво хихикнула. – Знаешь, я сидела и думала – эта госпожа, Клелия, она такая красивая, умная, знатная… Вдруг ты захочешь уйти с ней?
Снизу, из обеденной залы, донесся грохот, всплеск дружного хохота и залихватское бренчание струн виолы, немедля заглушённое разноголосым ревом, в котором отчетливо выделялся хмельной рык Райгархд.
– Мы – я и Клелия – однажды попробовали жить вместе, – Аластор протянул руку, дотронулся до плеча девушки и очень медленно привлек ее к себе. – Ничего не вышло, поэтому мы решили остаться друзьями. Клелия добрейшая женщина с золотой душой, но, к сожалению, чрезмерно упрямая, – он наклонил голову, бережно притронувшись к полуоткрытым губам Ферузы. Они оказались такими, как он всегда представлял – теплыми, чуть влажными, с неповторимым привкусом диких яблок.
Опытная в сотне иных вещей, гадалка поначалу стояла неподвижно, приноравливаясь к новым впечатлениям, и не сразу начала отвечать – неуверенно, боясь самой себя. Понадобилась целая вечность, чтобы убедить девушку в том, что никто не заставляет ее делать того, чего ей не хочется, и другая – пока она отважилась на первое робкое объятие.
Впрочем, предсказательница оказалась способной ученицей, быстро уловив, насколько сладкими могут быть поцелуи и какими возбуждающими – прикосновения. Когда Аластор украдкой распустил крепко завязанные шнурки на спине ее платья, стягивая ворох шелестящей ткани вниз, Феруза тихонько рассмеялась и сама подтолкнула его к постели. Они упали, превратившись в неразборчиво шепчущее, постанывающее, тихо вскрикивающее существо, мечущееся на скомканных простынях, и, наконец, замершее перед последним броском – туда, в темную, зовущую бездну.
«И ты в очередной раз потерял голову, – в комнате давно сгустились сумерки, но Феруза не обращала на это внимания, а Аластор с рождения хорошо видел в темноте. – Причем, надо признать, всерьез и надолго. Она мне нужна.
Может, я совершаю очередную ошибку, но, в конце-то концов! Неужели я не заслужил краткого отдыха от одиночества? Феруза, Феруза, что мы натворили…»
Он нежно провел ладонью по лицу вытянувшейся под ним девушки, убирая рассыпавшиеся густые пряди. В отличие от многих женщин, Феруза не закрывала глаз – слегка расширившиеся зрачки смотрели пристально, даже немного пугающе.
– Да, – беззвучно произнесла она, расслабляясь, и Аластор нетерпеливым рывком подался вперед, забывая обо всем, ибо в мире действительно ничто больше не имело значения. Ее руки на его плечах на миг сжались, он почувствовал впивающиеся ногти, услышал, как быстро и прерывисто она дышит, и прикусил губу, чтобы не закричать.
Время остановилось, вокруг заплескались ласковые, прозрачные волны Закатного Океана и увлекли их за собой.
Взгляд в настоящее: Вечеринка
Стоявшая в дверях женщина выглядела так, как, по мнению туранки, должны выглядеть очень богатые дамы с Заката. Взгляд ее выражал положенное в данной ситуации сочувствие и, что мимолетно поразило Ферузу, оно представлялось неподдельным.
– Это госпожа Клелия Кассиана, – в комнату сунулся Джай. – Она хочет повидать Аластора.
– Вот он, – Феруза спокойно указала на неподвижно лежащего на постели человека, накрытого мокрой простыней. – Только вряд ли он сможет поддерживать разговор.
– Это неважно, – мягко сказала Клелия. – Я приехала издалека, дабы повидать своего давнего друга, и я это сделаю, – она вошла в комнату, встав за спиной гадалки. – Феруза ат'Джебеларик, так тебя зовут? Могу я попросить тебя выйти? Ненадолго. Кстати, там вернулся один из твоих друзей. Думаю, ты обрадуешься, увидев его.
– Кто? – не поняла Феруза и на всякий случай вцепилась в край постели. Эта женщина называла Аластора своим давним другом и хотела ее выгнать – других мыслей в уставшей и опустошенной голове предсказательницы не оставалось.
– Малыш, – шепотом пояснил Джай. – Он вывернулся. Везучий, как не знаю кто…
– Малыш? – повторила туранка. Это прозвище заставило шевельнуться какие-то неприятные воспоминания.
– Он самый, – подтвердил вошедший Джейвар и мягко, но решительно заставил девушку встать. – Пойдем-ка со мной, в самом деле. Ты что-нибудь ела? Не волнуйся, ничего страшного без тебя не случится. С Альсом посидит госпожа Кассиана.
Уговорами и легкими подталкиваниями он вывел слабо сопротивлявшуюся Ферузу в коридор, где ее поджидала Лорна. Вернулся, вопросительно глянул на Клелию. Конечно, за офирку ручались Хисс и Ши Шелам, но слабо верится, чтобы такая женщина тратила время и деньги на поиск в Шадизаре давнего дружка.
– Все будет хорошо, – пообещала золотоволосая красавица. – Идите. Спасибо, что помогли. Присмотрите за этой девочкой, Ферузой, ладно? Как только я закончу, я спущусь вниз.
Джай озадаченно поскреб в затылке, кивнул, не придумав, чего сказать, и вышел, плотно затворив за собой дверь. Странные нынче пошли времена… Как офирская графиня (если верить Ши) могла бы оказаться в таком месте, как «Уютная нора»? И что ей нужно от Аластора? Привела с собой мрачного громилу под стать Райгарху и какую-то вертихвостку, только и знающую, что строить глазки всем подряд.
Оставшись в одиночестве, Клелия прошлась по комнате – три шага поперек, четыре вдоль. Выглянула в окно – внизу шелестел приличных размеров для здешнего удушающе-знойного лета ухоженный садик. Озадаченно посмотрела в сторону нужника – Клелии, в этой неприметной пристройке на дворе, что-то показалось крайне подозрительным и небезопасным. Боязливо потрогала висящий на стене эсток – длинное синеватое лезвие, сплетенная из кованых веток и листьев чашка гарды. Как ее угораздило очутиться в этом местечке? Обитатели «Норы» ей нравились, хотя она предпочла бы не иметь с ними близких отношений. Они, наверное, хорошие исполнители – сообразительные, предприимчивые и надежные. И эта девочка, новая подружка Аластора – очень даже ничего. Не только хорошенькая, но, похоже, умненькая. Он что, наконец-то обзавелся вкусом? Имечко себе какое подобрал – Дурной Глаз… Ему идет. Но как же он позволил проделать с собой такое? Какие призраки прошлого догнали его на сей раз?
Она неторопливо сняла с пальцев многочисленные перстни, сложив их блестящей горкой на столе. Осторожно сняла накрывавшую человека простыню – чуть влажную, со следами крови, свернула ее и совершенно не по-женски присвистнула. Похоже, она успела на редкость вовремя.
День-два, и этот прирожденный авантюрист точно бы простился с жизнью – слишком далеко он ушел по темным дорогам, ведущим лишь в одну сторону.
Госпожа Клелия быстро пошевелила в воздухе пальцами, разминая их, грустно улыбнулась каким-то своим мыслям, и присела в изголовье кровати. Ее узкие ладони плотно прижались к вискам Аластора, а лицо приобрело бесстрастно-отсутствующее выражение, став похожим на лик прекрасной древней статуи. Она сидела неподвижно, ничего, в общем-то, не делая, но находившаяся в общем зале Феруза вдруг вздрогнула и пристально посмотрела на потолок.
– Ты чего? – встревожилась Лорна.
– Ничего, – тихо отозвалась туранка. Она выглядела слегка ожившей, воспрявшей духом, и даже проявляла слабый интерес к красочному повествованию Ши о событиях на Воловьей площади. – Показалось. Что случилось дальше?
Наверху Клелия Кассиана на мгновение зажмурилась и рывком развела сложенные ковшиками ладони в сторону. Потом с некоторым усилием поднялась, пересела на место Ферузы – низкий раскладной стульчик – позаимствовала чистый лоскут, смочила водой и вытерла лицо. Она сделала, что могла.
Оставалось только ждать.
Спустя некоторое время – Ши Шелам как раз дошел до описания перепалки Рекифеса и госпожи Клелии – пепельно-серая кожа Аластора начала медленно приобретать свой обычный цвет. Чуть изогнутые на концах ресницы затрепетали, он вдруг судорожно закашлялся, по-прежнему не приходя в сознание.
Женщина сердито нахмурилась и вполголоса пробормотала:
– Да помоги же мне! Я не могу вытаскивать обратно в этот бренный мир того, кто не хочет жить! Руку! Дай мне руку, балбес!
Лежавшая бесчувственным сплетением костей, мышц и высохшей кожи рука взметнулась так неожиданно, что Клелия вначале отпрянула, и только затем поспешно вытянула навстречу свою кисть.
Ладони соприкоснулись, и, наблюдай за странным действом, похожим на забытый ритуал или обряд, посвященный неведомым божествам, кто-то еще, он бы наверняка заметил быструю теплую искорку, проскочившую между двух человеческих рук.
Золотой огонек мелькнул и пропал, Аластор глубоко вздохнул и открыл глаза – слегка затуманенные, как у человека, проснувшегося после хорошей гулянки и плохо соображающего, кто он и где находится. Покосился влево-вправо, узнавая знакомую обстановку. Наконец зацепился взглядом за Клелию, сидевшую с весьма неодобрительным видом, и озадаченно прищурился, точно пытался вспомнить, кого видит перед собой.
– Кх… Клелия?
– Она самая, – сердито ответила госпожа Кассиана. – Кто еще помчится на край света узнавать, какие новые неприятности ты собрал на свою голову? Ответь-ка мне, только честно – ты нарочно калечишься, чтобы обратить на себя внимание? Кстати, мои поздравления: твоя новая симпатия очень мила и весьма озабочена твоим спасением. Не понимаю, зачем ей это нужно? Неужто во всем городе не нашлось более достойного человека?
– Клелия, будь добра, не язви. Без тебя плохо, – Аластор осторожно шевельнулся и взвыл. – Ой-е… Ну что ты сидишь и смотришь?! Издеваешься, да?
– Лежи тихо, – буркнула Клелия, однако под ее напускной строгостью проглянуло нечто иное, что связывает чопорную старшую сестру и непутевого младшего братца. – Не ерзай и потерпи. В конце концов, ты вполне можешь сам себе помочь. Я тебе не нянька, забыл?
– Ты мой лучший друг и самая большая беда моей жизни, – с легкой ехидцей отозвался Аластор. Прикрыл глаза, словно прислушиваясь к звучащим вдалеке голосам, встряхнулся, помотав спутанной шевелюрой, и облегченно пробормотал: – Как приятно быть живым… Эти маленькие мерзавцы ответят за каждое сломанное ребро, за каждый пинок и в особенности – за мое извалянное в грязи честолюбие…
– С кем повздорил на сей раз? – сдержанно полюбопытствовала Клелия. – До меня дошел слух, что ты вызвал неудовольствие в здешней общине гномов…
– Умхийд, – нехотя признался Аластор. Скрывая мимолетное замешательство, взломщик свесился с кровати, перебирая стоявшие на полу кувшины. К его величайшему огорчению, они оказались наполнены водой. Подхватив самый большой, он жадно начал пить, но подавился и раскашлялся, расплескивая жидкость с полурастаявшими кусочками льда.
– Ах, вот в чем дело, – нежнейшим голоском проворковала Клелия. – Ожерелье гномов! Удивительно, почему они тебя сразу не прикончили?
– Рассчитывали, что смогут узнать, куда я его запрятал, – буркнул Аластор. Госпожа Кассиана откровенно рассмеялась. – Не вижу ничего веселого! И, кстати, я здорово сомневаюсь в том, чтобы тебя привела сюда память о старой дружбе. Ты ничего не делаешь просто так, да, Клелия?
– Конечно, – построжав, ответила женщина. – Поэтому, прежде чем ты напьешься вусмерть, празднуя свое воскрешение из мертвых и возвращение вашего общего дружка…
– Какого дружка? – не понял Аластор.
– Сам узнаешь, – не позволила перебить ее Клелия. – Я приехала, чтобы задать кой-какие вопросы. И не пытайся увильнуть – ты мой должник и сам это понимаешь.
– Почему ты всегда оказываешься права? – уныло вопросил взломщик, усаживаясь и обхватывая колени руками. – Так что стряслось?
– Меня обокрали, – траурным голосом произнесла госпожа Кассиана. Аластор восторженно хрюкнул и взглядом потребовал продолжения. – Хочешь полюбоваться, какую вещицу грабители оставили на память о себе?
Она запустила два пальца в висевшую на поясе сумочку из золотых нитей и брезгливо извлекла оттуда какой-то маленький, тускло блестящий предмет, швырнув его Аластору.
Взломщик поднял его, поднеся к падающему из распахнутого окна потоку солнечных лучей – грубовато отлитое, серебряное изображение пяти ключей, висящих на одном кольце.
– Воровской талисман, – задумчиво проговорил он. – Три четверти жителей Шадизара таскают с собой подобные игрушки, веря, будто они проносят удачу.
– Без тебя знаю, что это такое! – огрызнулась Клелия. – Но я хотела бы понять, кто и каким образом умудрился проникнуть ко мне в сокровищницу!
– В какую именно? – иронично уточнил Аластор. – Если мне не изменяет память, у тебя по меньшей мере три замка, четыре загородных имения, с десяток домов по городам Офира и каждый из них просто нашпигован драгоценной чепухой, – он состроил невинную физиономию и вкрадчиво произнес: – Не говоря о том хранилище ценностей, которое всегда с тобой…
– Сокровищницу, – очень тихо и внушительно повторила госпожа Кассиана, наклоняясь вперед. – Ты отлично догадываешься, о чем я говорю.
– Вот как? – Аластор сузил глаза и нехорошо справился: – Значит, ты решила, что это моя вина? Невысоко же твое мнение обо мне, Клелия Кассиана, графиня диа Лаурин! Или, чтобы пробиться сквозь стену недоверия и подозрений, мне назвать тебя настоящим именем? Как в старые добрые времена?
– Мнение невысоко потому, что я знаю тебя, – невозмутимо парировала женщина. – Знаю, что любая запертая дверь и любой хитроумный замок бросают тебе вызов. Знаю, что для тебя не имеет значения блеск похищенного и его цена, ибо ты полагаешь важнее всего те усилия, ту хитрость и те старания, которые придется приложить, дабы добиться своего. Ты тщеславный человек, Аластор, но не стяжатель. Просто ты стремишься быть лучшим. Я помню данную тобой клятву – похитить то, что мы почитаем самым ценным. Помню я – вскоре припомнят и другие. Они уже здесь. Старый Эпиналь в городе, Забияка… Правда, теперь у него новый облик – ни за что не узнаешь…
– Забияка? – ахнул Аластор. – Только его мне не хватало!
– Наверняка явятся и другие. Кто знает, может они пришли задать те же самые вопросы?
– Им я отвечу, как тебе, – Аластор надменно выпрямился, блеснув непроницаемо-черными глазами, – это не моих рук дело. Но я догадываюсь, кто мог совершить подобное. И займусь ими, обещаю.
– Чего стоят твои обещания, – сварливо и одновременно ласково ответила Клелия. – Ладно, я верю или постараюсь поверить. Однако ты должен понять мою тревогу – пропало зеркало. То самое, мое любимое и лучше всего сделанное. Думаю, оно затерялось где-то в городе. Твои новые друзья не могли бы сделать одолжение и попытаться разыскать его?
– Хисс и Кэрли, – не задумываясь, сказал Аластор. – Дай им две сотни золотых, они отыщут тебе что угодно, если вещь осталась в Шадизаре. Или обратись к Малышу – он хоть и производит впечатление первозданной наивности, совсем не глуп.
– Я знаю, – кивнула госпожа Кассиана.
– Откуда?
– Имела счастье познакомиться и убедиться, – женщина лукаво улыбнулась и поднялась. – Признаться, я рада, что отыскала тебя и поговорила. Между прочим, я живу в гостинице «Рубиновая лоза». Навести меня, если захочешь – поболтаем о прошлых деньках. Или тебя, как обычно, заботит только день сегодняшний, точнее, обитающая в этом дне некая рыженькая девица?
– Она заботит меня уже третью луну, – с коротким смешком признался Аластор.
– И как?
– Ты будешь смеяться, но пока никак…
– Старая история повторяется на новый лад, – Клелия подошла к дверям, обернулась и негромко, печально сказала: – Мы редко в этом признаемся, но нам так хочется, чтобы нас любили ради нас самих, правда? Я скажу этой девочке, что ты пропадаешь в одиночестве. Она наверняка пожелает развеять твою тоску. Будь с ней помягче – она того стоит.
Клелия вышла, махнув на прощание складками длинного белого с золотом одеяния. Аластор проводил ее взглядом, в котором в равной степени смешивались признательность, легкая грусть и восхищение, запустил пальцы в волосы и погрузился в непривычное для него состояние тягостных размышлений. Клелия принесла дурные новости. Она сама не догадывается, настолько дурные. Надо было подробнее расспросить, кого именно из их давнего сообщества заклятых друзей она встретила в городе, и при каких обстоятельствах… Где это ее угораздило познакомиться с Малышом? Но самое главное – как ему самому удалось покинуть Чамган и возвратиться в «Нору»? Неужели его приятели добились невозможного?
Раздумья сидевшего на постели взломщика нарушил осторожный стук закрывающейся двери. Аластор поднял голову, обнаружив, что на него смотрит незнакомая женщина и слегка удивившись. Светло-рыжие локоны падали на алое, расшитое золотыми цветами платье из дорогого туранского бархата. Эта особа выглядела в обшарпанной комнатушке столь же неуместно, как плакальщица на свадьбе.
– Она сказала… – заговорила незнакомка чуть дрожащим голосом Ферузы. Сбилась, растерянно замолчала, и Аластор, не без справедливости утверждавший, что способен найти общий язык с любой особой женского пола, вдруг понял – скажи он хоть слово, Феруза испугается и не скоро решится повторить свой поступок. Может быть, она не сделает этого шага никогда. Собравшись с духом, девушка несмело продолжила: – Что ты не умрешь и что… что нельзя бесконечно убегать от своей судьбы. И что тебе нравится красный цвет.
«Клелия! – негодующий мысленный вопль настиг золотоволосую величественную блондинку с неотвратимостью падающего на добычу охотничьего сокола. – Клелия, что за привычка вечно устраивать чужие судьбы? Мы сами разберемся!»
«Вы сами год будете вздыхать, ходя вокруг да около, – покровительственно усмехнулась про себя Клелия. – Будь умницей. Не разочаровывай девочку».
– Вот я и пришла, – растерянно закончила Феруза.
– Потому что Клелия сказала? – мягко спросил Аластор.
– Потому что сама захотела, – тихо, но решительно ответила туранка, глядя в пол. – Всегда полагала: как глупы девицы, которые приходили ко мне и ревели в три ручья, утверждая – ой, без него жить не могу! Найди, верни! Когда ты пропал всего на три дня, мне стало страшно – вдруг я больше тебя не увижу?
– Я здесь… – Их разделяло всего три шага скрипучего пола, и пройти эти шаги оказалось легче легкого. – И больше никогда не стану исчезать без предупреждения.
– Станешь, – предсказательница отчаянно хлюпнула носом. – За тобой всегда будут тянуться какие-то тайны, старые враги, новые враги, подозрительные знакомые, долги, темные делишки… Только это не имеет никакого значения.
– Не имеет, – на редкость покладисто согласился Аластор. Сейчас он бы с радостью согласился с чем угодно.
– А я целоваться не умею, – обезоруживающе призналась Феруза, наконец поднимая взгляд, и застенчиво хихикнула. – Знаешь, я сидела и думала – эта госпожа, Клелия, она такая красивая, умная, знатная… Вдруг ты захочешь уйти с ней?
Снизу, из обеденной залы, донесся грохот, всплеск дружного хохота и залихватское бренчание струн виолы, немедля заглушённое разноголосым ревом, в котором отчетливо выделялся хмельной рык Райгархд.
– Мы – я и Клелия – однажды попробовали жить вместе, – Аластор протянул руку, дотронулся до плеча девушки и очень медленно привлек ее к себе. – Ничего не вышло, поэтому мы решили остаться друзьями. Клелия добрейшая женщина с золотой душой, но, к сожалению, чрезмерно упрямая, – он наклонил голову, бережно притронувшись к полуоткрытым губам Ферузы. Они оказались такими, как он всегда представлял – теплыми, чуть влажными, с неповторимым привкусом диких яблок.
Опытная в сотне иных вещей, гадалка поначалу стояла неподвижно, приноравливаясь к новым впечатлениям, и не сразу начала отвечать – неуверенно, боясь самой себя. Понадобилась целая вечность, чтобы убедить девушку в том, что никто не заставляет ее делать того, чего ей не хочется, и другая – пока она отважилась на первое робкое объятие.
Впрочем, предсказательница оказалась способной ученицей, быстро уловив, насколько сладкими могут быть поцелуи и какими возбуждающими – прикосновения. Когда Аластор украдкой распустил крепко завязанные шнурки на спине ее платья, стягивая ворох шелестящей ткани вниз, Феруза тихонько рассмеялась и сама подтолкнула его к постели. Они упали, превратившись в неразборчиво шепчущее, постанывающее, тихо вскрикивающее существо, мечущееся на скомканных простынях, и, наконец, замершее перед последним броском – туда, в темную, зовущую бездну.
«И ты в очередной раз потерял голову, – в комнате давно сгустились сумерки, но Феруза не обращала на это внимания, а Аластор с рождения хорошо видел в темноте. – Причем, надо признать, всерьез и надолго. Она мне нужна.
Может, я совершаю очередную ошибку, но, в конце-то концов! Неужели я не заслужил краткого отдыха от одиночества? Феруза, Феруза, что мы натворили…»
Он нежно провел ладонью по лицу вытянувшейся под ним девушки, убирая рассыпавшиеся густые пряди. В отличие от многих женщин, Феруза не закрывала глаз – слегка расширившиеся зрачки смотрели пристально, даже немного пугающе.
– Да, – беззвучно произнесла она, расслабляясь, и Аластор нетерпеливым рывком подался вперед, забывая обо всем, ибо в мире действительно ничто больше не имело значения. Ее руки на его плечах на миг сжались, он почувствовал впивающиеся ногти, услышал, как быстро и прерывисто она дышит, и прикусил губу, чтобы не закричать.
Время остановилось, вокруг заплескались ласковые, прозрачные волны Закатного Океана и увлекли их за собой.
Взгляд в настоящее: Вечеринка
В общем зале таверны «Уютная нора» царил радующий душу и глаз разгром, означавший, что, несмотря на поздний час, постояльцам не хочется расходиться, а потому выискивается любой предлог, дабы продолжить веселье.
Госпожа Клелия уехала, забрав с собой неразлучного Рейфа (судя по мелькнувшему на его бесстрастной физиономии разочарованному выражению, он бы предпочел остаться), но прежде переговорила с тремя людьми.
Вначале с Ферузой, после чего туранка поднялась наверх, а на ее осунувшемся лице блуждали недоверие пополам с безумной, отчаянной надеждой. Гадалка постояла возле дверей комнаты Аластора, прислушиваясь, стукнула кулачком по стене и вдруг едва ли не бегом умчалась в свое жилище. Оттуда она явилась в лучшем платье, какое у нее имелось, вошла к Альсу и заперла за собой дверь на засов.
Затем Клелия отозвала в сторону Малыша.
Этот разговор вышел кратким и деловым. Выслушав женщину, Конан молча кивнул, и на сем беседа завершилась. Очевидно, госпожа Кассиана и Малыш заключили между собой некую сделку, а теперь обговорили ее условия, найдя их приемлемыми.
Третья беседа состоялась с Ши. Вернее, не беседа, а сущий обмен любезностями. Ши вспомнил о брякнутом сгоряча обещании и, скрепя сердце, принес Клелии памятную шкатулку, содержавшую ее жемчужное ожерелье – порванное и ставшее усилиями Ферузы и Кэрли несколькими разрозненными нитями. Клелия заглянула в коробку, сокрушенно вздохнула, но рассыпалась в столь учтивых благодарностях, что вогнала обычно невозмутимого Ши Шелама в краску. Воришка, разумеется, умолчал о том, что десяток жемчужин покрупнее как бы сами собой завалились в его карманы.
Служанка Клелии, девица Лиа, после недолгого и яростного спора полушепотом выклянчила разрешение пробыть в таверне до утра с непременными условиями: вести себя примерно, не делать глупостей и после рассвета явиться к госпоже, желательно в целом и приличном виде.
Лиа решила, что все жуткие слухи о Шадизаре чрезмерно преувеличены. За ней наперебой ухаживали, рассказывали забавные и слегка неприличные случаи из жизни города и его обитателей, подливали вина…
Необходимую остроту происходящему придавало то обстоятельство, что столь необычные, приятные и остроумные собеседники являлись самыми настоящими грабителями, ворами, убийцами и мошенниками, и даже не думали это скрывать.
Поначалу Лиа изрядно опасалась за свою честь и кошелек (за кошелек побольше), но время шло, а ничего страшного не происходило – обычная гулянка, правда, несколько шумнее и бесшабашнее, чем она привыкла.
Благородное общество, включая девицу из Мессантии, быстро нагрузилось до приятного состояния, когда разум удаляется вздремнуть, и принялось чудить.
Спорили, кто больше выпьет, кто сумеет, не оступившись, пройти по нарисованной на полу углем черте, кто попадет кинжалом в подвешенную на веревке дыню, на которой криво вырезали ухмыляющийся рот и глаза. Принесли Аласторову виолу, всучили ее Джаю, как умеющему обращаться со струнами, и дружно проорали с десяток любимых в Шадизаре песен – от чувствительных до непристойных. Кэрли вознамерилась станцевать на столе, поскользнулась в лужице вина и упала прямо на ничуть не возражавшего Ши, быстро утащившего ее в уголок потемнее. Оттуда вскоре донеслись недвусмысленные повизгивания. Райгарх по-жеребячьи заржал и принялся давать советы, пока не получил от Лорны кружкой на лбу. К общему восторгу, тавернщица и вышибала подрались, используя в качестве оружия табуреты и подсвечники. В разгар сражения на них напал неудержимый смех, варварская парочка обнялась и рухнула там, где стояла.
– Ой, – неожиданно завопил Ши, спеша поделиться последними новостями. – Сегодня никто к нужнику не наведывался?
Остальные насторожились, а Лорна в который раз подумала, что надо завтра же обязательно поручить Райгарху сжечь деревянную будку, ставшую слишком много себе позволять. Только прошлым утром окончательно свихнувшийся нужник попытался вломиться в трактир, но был изгнан совместными усилиями Райгарха и Лорны, после чего отправился на задний двор и начал втолковывать курицам и уткам, что Тьма и Свет суть двуединая общность и нет ничего прекраснее звезд, пылающих во мраке.
– Что еще теперь? – вздохнула Лорна.
– Он стал каменным! – радостно сообщил Ши. – Знаете, как… как маленькая часовня храма Митры! Черный мрамор с серебристыми блестками. Зато теперь ему ходить тяжело…
На Ши и его рассказ о новых превращениях нужника никто не обратил внимания, благо и тот, и другой надоели Компании хуже горькой редьки. Ши вновь принялся увлеченно тискать Кэрли.
Джай осуществил свой давний коварный замысел – напоил подопечного. Вопреки ожиданиям, Малыш не бросился гоняться с мечом за зелеными и розовыми демонами, а впал в крайне благодушное настроение и даже иногда смеялся над рассказываемыми Ши байками. Маленький воришка сегодня пребывал в ударе (особенно после благополучного завершения своих развлечений с Кэрли), сплетни и невероятные истории сыпались из него, как горох из порвавшегося мешка, хотя пил он наравне с остальными, если не больше.
Развеселившаяся и опьяневшая Лиа с легким удивлением обнаружила, что сидит у кого-то на коленях, причем увлеченно целуется с этим самым «кем-то», а его рука тем временем обретается у нее под юбкой, настойчиво поглаживая девушку между ног. Присмотревшись, Лиа не без удовольствия выяснила, что совращением занимается не кто иной, как Хисс по прозвищу Змеиный Язык. Она дотянулась до ближайшего кувшина, плеснув вина себе и своему новому приятелю, и, поерзав, уселась поудобнее. Двигавшаяся внизу ладонь мгновенно оценила предлагаемую возможность, пальцы надавили сильнее, и Лиа остатками благоразумия поняла, что дальше так продолжаться не может. Потому она легонько укусила Хисса за ухо и невинным шепотом поинтересовалась:
– Как насчет слегка проветриться?
Госпожа Клелия уехала, забрав с собой неразлучного Рейфа (судя по мелькнувшему на его бесстрастной физиономии разочарованному выражению, он бы предпочел остаться), но прежде переговорила с тремя людьми.
Вначале с Ферузой, после чего туранка поднялась наверх, а на ее осунувшемся лице блуждали недоверие пополам с безумной, отчаянной надеждой. Гадалка постояла возле дверей комнаты Аластора, прислушиваясь, стукнула кулачком по стене и вдруг едва ли не бегом умчалась в свое жилище. Оттуда она явилась в лучшем платье, какое у нее имелось, вошла к Альсу и заперла за собой дверь на засов.
Затем Клелия отозвала в сторону Малыша.
Этот разговор вышел кратким и деловым. Выслушав женщину, Конан молча кивнул, и на сем беседа завершилась. Очевидно, госпожа Кассиана и Малыш заключили между собой некую сделку, а теперь обговорили ее условия, найдя их приемлемыми.
Третья беседа состоялась с Ши. Вернее, не беседа, а сущий обмен любезностями. Ши вспомнил о брякнутом сгоряча обещании и, скрепя сердце, принес Клелии памятную шкатулку, содержавшую ее жемчужное ожерелье – порванное и ставшее усилиями Ферузы и Кэрли несколькими разрозненными нитями. Клелия заглянула в коробку, сокрушенно вздохнула, но рассыпалась в столь учтивых благодарностях, что вогнала обычно невозмутимого Ши Шелама в краску. Воришка, разумеется, умолчал о том, что десяток жемчужин покрупнее как бы сами собой завалились в его карманы.
Служанка Клелии, девица Лиа, после недолгого и яростного спора полушепотом выклянчила разрешение пробыть в таверне до утра с непременными условиями: вести себя примерно, не делать глупостей и после рассвета явиться к госпоже, желательно в целом и приличном виде.
Лиа решила, что все жуткие слухи о Шадизаре чрезмерно преувеличены. За ней наперебой ухаживали, рассказывали забавные и слегка неприличные случаи из жизни города и его обитателей, подливали вина…
Необходимую остроту происходящему придавало то обстоятельство, что столь необычные, приятные и остроумные собеседники являлись самыми настоящими грабителями, ворами, убийцами и мошенниками, и даже не думали это скрывать.
Поначалу Лиа изрядно опасалась за свою честь и кошелек (за кошелек побольше), но время шло, а ничего страшного не происходило – обычная гулянка, правда, несколько шумнее и бесшабашнее, чем она привыкла.
Благородное общество, включая девицу из Мессантии, быстро нагрузилось до приятного состояния, когда разум удаляется вздремнуть, и принялось чудить.
Спорили, кто больше выпьет, кто сумеет, не оступившись, пройти по нарисованной на полу углем черте, кто попадет кинжалом в подвешенную на веревке дыню, на которой криво вырезали ухмыляющийся рот и глаза. Принесли Аласторову виолу, всучили ее Джаю, как умеющему обращаться со струнами, и дружно проорали с десяток любимых в Шадизаре песен – от чувствительных до непристойных. Кэрли вознамерилась станцевать на столе, поскользнулась в лужице вина и упала прямо на ничуть не возражавшего Ши, быстро утащившего ее в уголок потемнее. Оттуда вскоре донеслись недвусмысленные повизгивания. Райгарх по-жеребячьи заржал и принялся давать советы, пока не получил от Лорны кружкой на лбу. К общему восторгу, тавернщица и вышибала подрались, используя в качестве оружия табуреты и подсвечники. В разгар сражения на них напал неудержимый смех, варварская парочка обнялась и рухнула там, где стояла.
– Ой, – неожиданно завопил Ши, спеша поделиться последними новостями. – Сегодня никто к нужнику не наведывался?
Остальные насторожились, а Лорна в который раз подумала, что надо завтра же обязательно поручить Райгарху сжечь деревянную будку, ставшую слишком много себе позволять. Только прошлым утром окончательно свихнувшийся нужник попытался вломиться в трактир, но был изгнан совместными усилиями Райгарха и Лорны, после чего отправился на задний двор и начал втолковывать курицам и уткам, что Тьма и Свет суть двуединая общность и нет ничего прекраснее звезд, пылающих во мраке.
– Что еще теперь? – вздохнула Лорна.
– Он стал каменным! – радостно сообщил Ши. – Знаете, как… как маленькая часовня храма Митры! Черный мрамор с серебристыми блестками. Зато теперь ему ходить тяжело…
На Ши и его рассказ о новых превращениях нужника никто не обратил внимания, благо и тот, и другой надоели Компании хуже горькой редьки. Ши вновь принялся увлеченно тискать Кэрли.
Джай осуществил свой давний коварный замысел – напоил подопечного. Вопреки ожиданиям, Малыш не бросился гоняться с мечом за зелеными и розовыми демонами, а впал в крайне благодушное настроение и даже иногда смеялся над рассказываемыми Ши байками. Маленький воришка сегодня пребывал в ударе (особенно после благополучного завершения своих развлечений с Кэрли), сплетни и невероятные истории сыпались из него, как горох из порвавшегося мешка, хотя пил он наравне с остальными, если не больше.
Развеселившаяся и опьяневшая Лиа с легким удивлением обнаружила, что сидит у кого-то на коленях, причем увлеченно целуется с этим самым «кем-то», а его рука тем временем обретается у нее под юбкой, настойчиво поглаживая девушку между ног. Присмотревшись, Лиа не без удовольствия выяснила, что совращением занимается не кто иной, как Хисс по прозвищу Змеиный Язык. Она дотянулась до ближайшего кувшина, плеснув вина себе и своему новому приятелю, и, поерзав, уселась поудобнее. Двигавшаяся внизу ладонь мгновенно оценила предлагаемую возможность, пальцы надавили сильнее, и Лиа остатками благоразумия поняла, что дальше так продолжаться не может. Потому она легонько укусила Хисса за ухо и невинным шепотом поинтересовалась:
– Как насчет слегка проветриться?