Ломер Кит. Ночь иллюзий

   Не было ни пронзительных звонков, ни сирен, просто по всему периметру вспыхнули яркие прожекторы.
   — Живее, — закричал я, и мы ринулись к лесистому холму за полем. Тополя не могли укрыть нас, и наши длинные тени бежали впереди. Я чувствовал себя таким же незаметным, как таракан в стакане для коктейля, но если и был другой способ, то я его не знал. Мы перелезли через какую-то изгородь, и оказались в реденьком лесочке, который, по счастью, становился все гуще по мере подъема. Мы остановились, чтобы перевести дыхание, в четверти мили от дома, мирно плавающего в луже света под нами. Не было видно ни вооруженных людей, бегающих по лужайке, ни вертолетов, жужжащих в воздухе, ни ревущих полицейских машин.
   — Чересчур легко, — сказал я.
   — Что это значит? — Сенатор быстро восстанавливал дыхание. Он был в форме — очко в нашу пользу.
   — Они включили это море огней как будто лишь для того, чтобы осветить нам дорогу.
   — Существует тщательно разработанная система электронной защиты, — сказал он, и я увидел, как Сенатор усмехнулся. — Не так давно я немного поработал с пунктом управления.
   — Вы обо всем подумали. Сенатор. Что дальше?
   — Радиальное шоссе № 180 проходит в миле к западу, хотя… — он махнул рукой в сторону гребня горы над нами. — Второстепенная дорога № 96 опоясывает холмы в семи милях отсюда. Здесь труднопроходимая местность, но я знаю маршрут. Мы можем достигнуть дороги через два часа, как раз вовремя, чтобы поймать продуктовый «дальнобойщик» и бесплатно добраться до побережья.
   — Почему до побережья?
   — Там нас будет ждать человек по имени Иридани. У него все связи.
   Внизу под нами началось, наконец, движение. Завыли машины. Слышались окрики, но никто не выглядел особенно обеспокоенным — по крайней мере, так казалось с расстояния в полторы тысячи ярдов.
   — Ван Ваук предусмотрел любую случайность, кроме этой, — удовлетворенно сказал Сенатор. — Ускользнув из сети именно в этом месте, мы обошли всю его команду.
   — Только если мы не будем сидеть и слишком долго восхищаться собой.
   Звезды светили достаточно ярко. Сенатор оказался опытным туристом и, видимо, точно знал, куда двигаться. Мы забрались на хребет, и он показал на призрачное сияние на севере, где в сорока милях находился Хоумпорт.
   Пешее путешествие без остановок заняло на десять минут больше предсказанного Сенатором.
   Сенатор остановился перевести дух и протянул мне серебряную фляжку и квадратную таблетку.
   — Брэнди, — сказал он. — И тонизатор. Брэнди оказалось превосходным.
   — Понял, — сказал я, отхлебнув изрядный глоток. — Это побег из тюрьмы «люкс», американский план.
   Он рассмеялся.
   — У меня было достаточно времени на подготовку. Еще три месяца назад для меня стало очевидным, что Ван Ваук и Совет что-то задумали.
   — А вы уверены, что правильно поняли их намерения?
   — На что вы намекаете?
   — А вдруг, маршрут через гардероб был фальшивкой? Возможно, псевдоокно было наживкой? Может быть, они сейчас следят за нами?
   — Вы говорите наугад, Флорин? Или?
   — Я почти никогда не говорю наугад. Он рассмеялся снова, и хотя не громко и не весело, но все-таки это был смех.
   — В действительности все выглядит несколько иначе, чем мы себе представляем. Но на чем-то необходимо остановиться. Я предпочитаю верить, что думаю собственной головой и что мои идеи не столь уж плохи и даже лучше, чем все планы Ван Ваука.
   — Что произойдет после вашей встречи с этим Иридани?
   — У него есть доступ к средствам массовой информации. Мое неожиданное появление в эфире, выступление в газетах свяжет им руки.
   — Или сыграет им на руку.
   — Что вы имеете в виду?
   — Все то же — зеленых человечков.
   — Но это не так. Флорин. Я сказал вам, что у меня есть доказательства.
   — Если вы способны выдумать пришельцев, то можете выдумать и доказательства.
   — А если вы сомневаетесь, что я в здравом уме, почему вы здесь?
   — Я согласился помочь вам. Сенатор, а не верить в ваши идеи.
   — В самом деле? А может быть, ваша помощь заключается в том, чтобы послушно привести меня к Ван Вауку?
   — Вы послали за мной. Сенатор, — это была не моя мысль.
   Он хотел ответить резко, однако передумал, лишь покачал головой и улыбнулся. Мы двигались молча и вскоре услышали приближающийся с южного направления вой турбин грузовика.
   — Вот и наша телега, — сказал я. — Точно как вы предсказывали. Сенатор.
   — Всем известно, что это центральная грузовая артерия, не пытайтесь усмотреть здесь что-то мистическое.
   — Думаю, что и Ван Ваук это тоже знает. Прячьтесь, пуленепробиваемый жилет на мне, а не на вас.
   — К черту, — резко сказал Сенатор, немного выходя из роли. — Надо кому-то доверять. — Он вышел на середину дороги и стал махать «дальнобойщику», когда тот появился из-за поворота. Мы забрались в кузов через задний борт и удобно устроились среди пустых корзин для цыплят.

VIII

   Водитель подбросил нас к товарным складам в квартале от порта; по потрескавшейся мостовой холодный порывистый ветер, пропахший дохлой рыбой и промасленной пенькой, гнал перед собой крупный песок и старые газеты. Слабый, мертвенный свет фонаря на угловом столбе освещал фасады магазинов; полотняные навесы над их витринами были похожи на глаза слепцов. В поле зрения находилось несколько человек: борющиеся с ветром мужчины в фетровых шляпах и женщины в шляпах «колокол». Такси прокатило мимо, поднимая фонтаны грязной воды.
   — Куда дальше. Сенатор?
   — Он ждет меня в условленном месте через каждые четыре часа. — Сенатор посмотрел на карманные часы. — Осталось менее получаса.
   Мы прошли мимо закрытого магазина готового платья с манекенами, одетыми в двубортные пыльные смокинги, мимо кондитерской с засохшими помадками и деревянными корками, мимо аптеки с бутылочками мутных растворов…
   На углу я остановился.
   — А что если нам изменить маршрут? Просто так, без причины.
   — Чепуха. — Он двинулся дальше, но я не пошевельнулся.
   — Убедите меня. Сенатор.
   — Послушайте, Флорин! Ваша работа выполнять мои приказы, а не запугивать.
   — Вношу поправку: я здесь для того, чтобы сохранить вас в живых. И мое дело, как я это выполняю.
   Он пристально посмотрел на меня и пожал плечами.
   — Хорошо. Два квартала на запад, один на юг. Мы пошли по темной улице. Пешеходы — все, как один — почему-то оказались на другой стороне, хотя я не видел, чтобы кто-то, избегая нас, переходил дорогу. Удивительно много высоких и стройных женщин, одетых в серое пальто с воротниками из белки. Автомобиль с зеленым верхом медленно проехал по улице. Я повернул за угол. В полуквартале от нас загорелась спичка. Я увидел все тот же зеленый автомобиль: дверца была открыта, фары выключены, мотор работал, Шофер выбросил спичку и сел в машину. Ее фары вспыхнули, ослепляя нас двумя обрамленными в никель шарами, каждый размером с небольшой тазик для стирки.
   — Бежим! — выпалил Сенатор.
   — Стойте! — заорал я и, успев схватить его за руку, толкнул в подъезд. Машина пронеслась мимо, как из пушки, и свернула за угол.
   — Близко, — сказал Сенатор сдавленным голосом. — Быстро соображаете, Флорин!
   — Ага, — сказал я. — Фальшивая игра. Они хотели, чтобы мы их увидели. Может, это были ваши приятели?
   — На что вы намекаете?
   — Ни на что. Сенатор. Просто блуждаю в потемках.
   — Вы не перенервничали, Флорин? Я ответил ему своей самой лучшей, побеждающей смерть улыбкой.
   — Все это ерунда, — убежденно сказал Сенатор. Он хотел выйти из подъезда, но я остановил его.
   — Может быть, мне лучше разведать обстановку одному?
   — Ради бога. Флорин, скоро вы начнете искать грабителей под кроватью!
   — Иногда их там можно обнаружить, Сенатор. Он презрительно хмыкнул.
   — Я сделал ошибку, послав за вами. Вы не тот человек, которому меня убедили довериться…
   Он внезапно застыл, словно осознавая только что сказанное.
   — Вот-вот, Сенатор, именно так…
   — Какого черта, что вы имеете в виду?
   — Только то, что я согласился охранять вас. Сенатор. Но вы почему-то не помогаете мне. Почему бы это, а?
   Он заскрипел зубами и взглянул на меня.
   — Ну-ну, вы можете уволить меня, и я тут же уйду, — сказал я. — Но пока я работаю на вас, вы будете делать то, что я считаю нужным.
   — Черт побери, парень, можешь ты… просто идти рядом? Я бесстрастно смотрел на него.
   — Хорошо. Пусть будет по-вашему, — сказал он сквозь зубы.
   За моим ухом раздался шепот. Тоненький голосок произнес: «Флорин, произошла небольшая задержка. Вы должны предотвратить встречу. Идите на восток. В ближайшее время получите дополнительные инструкции».
   — Ну, — сказал Сенатор.
   — Я передумал, — сказал я. — Давайте отложим встречу. Придем сюда через четыре часа.
   — И это когда каждый час на счету!
   — Считаются только те, когда вы живы, Сенатор.
   — Ну, хорошо. Что вы предлагаете?
   — Предположим, мы пройдем на восток. Он подозрительно посмотрел на меня.
   — Флорин, вы все мне рассказали?
   — Я первый спросил вас о том же.
   Он фыркнул и рванул мимо меня на восток, я последовал за ним.
   Кварталы выглядели близнецами. Большой автомобиль с зеленым верхом проехал перекресток в полуквартале от нас. Мы продолжали идти.
   «Хорошо, Флорин, — прошептал тоненький голос. — Остановитесь на следующем углу и ждите».
   Мы приблизились к перекрестку и перешли на другую сторону.
   — Ступайте вперед. Я точу кое-что проверить. Он бросил на меня негодующий взгляд, отошел на пятьдесят футов и уставился в темную витрину. Я достал сигарету, размял кончик и увидел зеленую машину за углом двумя кварталами впереди. Уронив сигарету, я бросился к Сенатору.
   — В аллею! Быстро!
   — Зачем? Что такое?
   Я толкнул его вперед, в темноту, зловоние и мусор. Послышался глухой рокот мощного двигателя. Машина подъехала ближе и остановилась. Двигатель продолжал работать на холостом ходу. Через минуту автомобиль двинулся, миновав аллею.
   — Та же самая машина, — прошептал Сенатор.
   — Вы знаете владельца?
   — Конечно, нет. Кто это, Флорин?
   — Тот, кто предлагает нам игру. Но мне не нравятся ее правила.
   — Ради бога, не могли бы вы говорить понятней?
   — Только когда мне самому станет ясно. Давайте выбираться отсюда, Сенатор. Этим путем, — я указал вглубь аллеи.
   Он заворчал, но последовал за мной. Мы оказались на темной улице, которая ничем не отличалась от предыдущей.
   — Куда вы меня ведете. Флорин? — спросил Сенатор заметно охрипшим голосом.
   — Я играю в эту игру на слух, — сказал я. — Давайте найдем тихий уголок… — это все, что я успел произнести до того, как зеленая машина вырвалась из боковой улицы. Она накренилась на повороте, выпрямилась и с ревом устремилась на нас. Я услышал, как закричал Сенатор и зазвенело стекло, уловил тра-та-та-та тридцатого калибра, увидел выхлоп пламени и почувствовал на щеке жала осколков кирпича.
   В это же время я хватал, поворачивал и пригибал Сенатора, а пистолет, поставленный на автоматический огонь, опять захлебнулся в кашле, взревел двигатель, оставив после себя лишь эхо, которое разнеслось по улице и исчезло вдали, наградив нас звенящей тишиной, более пронзительной, чем в кафедральном соборе.
   Сенатор сползал по кирпичной стене спиной ко мне, медленно опускаясь на колени.
   Я подхватил его и увидел большое пятно, расплывающееся на боку. Кто-то сдавленно крикнул. Послышались звуки шагов. Пора было исчезать. Я закинул руку Сенатора на плечо; его ноги ватно переступали по тротуару, и так мы сделали двадцать пьяных шагов, пока я не увидел дверь в глубокой нише слева. Она не выглядела слишком приветливой, но я двинулся к ней, повернул ручку, и мы ввалились в темную маленькую комнату, полную упакованных коробок, разбросанной стружки, кусочков проволоки и обрывков веревки, едва видимых в грязном свете, проникающем через окно.
   Положив Сенатора на пол, я обнаружил две дыры в его боку на расстоянии шести дюймов друг от друга.
   — Очень плохо? — прошептал он.
   — Раздроблено ребро. Пуля прошла насквозь. Вам повезло.
   — Вы тоже ранены, — сказал он, словно бы обвиняя меня. Я ощупал челюсть и обнаружил ободранную кожу, которая слегка кровоточила.
   — Беру слова о ваших друзьях обратно, — сказал я. — Пули были настоящие.
   — Они хотели убить меня! — он попытался сесть, но я уложил его обратно.
   — Что же вы удивляетесь? Вы ведь сами говорили, что таков их замысел.
   — Да, но… — он замолчал. — Они сошли с ума! — продолжил он. — Флорин, что делать?
   — Сначала я задраю ваши пробоины, — и я принялся за работу. — Этот ваш приятель, Иридани, — расскажите о нем.
   — Вы были правы. Это западня. Я не могу теперь идти на встречу. Я!..
   — Остановитесь, Сенатор. У меня были сомнения по поводу всей вашей истории, но эти пули меняют дело. Иридани — это, возможно, выход из тупика. Давно ли вы знакомы?
   — Ну, несколько лет. Я доверял ему…
   — Есть ли основания связывать его с этой пальбой?
   — Не напрямую… но все пошло не так. Я хочу выбраться отсюда. Флорин!
   — Куда же мы пойдем?
   — Не знаю.
   — Тогда, может быть, лучше подумать о встрече?
   — Я не могу опять оказаться там, на этих улицах!
   — Вы не можете оставаться здесь.
   — Черт возьми, что вы понимаете! Вы просто… — он овладел собой и замолчал, уставившись в потолок.
   — Точно, я телохранитель по найму. Так почему бы не позволить мне выполнить работу? Я встречусь с Иридани сам. Если он мне понравится, я приведу его сюда.
   — Нет, я не останусь здесь один.
   — Это самый безопасный способ. Он тяжело вздохнул.
   — Я заслужил это. Я не очень хорошо держался, не правда ли. Флорин? Но сейчас я в норме. Я вам не помешаю, поверьте.
   Я забинтовал его полосами рубахи.
   — Вы все-таки хотите идти. Сенатор?
   — Конечно.
   Я помог ему встать на ноги. Раздалось слабое «клик» и тоненький голосок за моим правым ухом произнес:
   «Хорошо, Флорин. Подождите развития событий».
   Сенатор был занят тем, что застегивал пальто, постанывая от боли. Я пощупал кожу за ухом, нашел устройство, с трудом извлек его и раздавил каблуком.
   Мы вышли на улицу. Никаких зеленых «бьюиков» в пределах видимости не было, никто не начинал стрельбу. Прячась в тени, как пара мышей, застигнутых вдалеке от норы, мы направились к порту.

IX

   Это был скромный подвальный ресторанчик, расположенный на улице лишь чуть менее убогой, чем та, где в нас стреляли. Две ступени вели к тусклому свету, запахам выпивки и дешевых сигарет. Мы заняли кабину в глубине и заказали пиво у тяжеловеса с разбитыми бровями и лицом, по которому, видно, столько молотили, что оно стало плоским. Он поставил перед нами два запотевших стакана и возвратился за стойку к своим неподъемным мыслям.
   — Он опаздывает, — нервно сказал Сенатор, сидевший лицом к входной двери. — Мне это не нравится, Флорин. В нас могут выстрелить через окно.
   — Они могли сделать это в любое время. Но не сделали; может быть, позднее мы выясним почему.
   Он не слушал, глядя на открывшуюся дверь. Я увидел стройную темноволосую девушку: упрятав подбородок в воротник из рыжей лисы, девушка спустилась на две ступеньки и осмотрелась. Возможно, ее взгляд на мгновение задержался на нашей кабинке, или мне это показалось. У нее было такое лицо, которое может только присниться. Она пересекла зал и исчезла через заднюю дверь.
   — Вот это да! — сказал я. — На нашей стороне?
   — Кто?
   — Не переигрывайте. Сенатор, — сказал я. Он нахмурился.
   — Послушайте, Флорин. Мне не нравится ваш тон.
   — Может быть, вы не все рассказали мне, Сенатор?
   — Я все рассказал вам, — огрызнулся он. — Этот фарс зашел слишком далеко. — Он начал приподниматься и замер, уставившись в окно. Я повернул голову и увидел сквозь стекло, как останавливается у обочины зеленый «бьюик». Дверь машины открылась, и из салона вышел человек, которого я уже видел. Мой ночной визитер — тот, седой. Казалось, он тоже заметил меня и застыл на полушаге.
   — Вы знаете его? — моментально спросил я Сенатора.
   Тот не ответил. Его лицо слегка дрогнуло. Высокий, ноющий звук возник где-то поблизости. Я попытался встать, но не почувствовал ног. Сенатор наклонился ко мне, что-то крича, но я не способен был разобрать слова. Они набегали друг на друга с оглушительным гулом, как будто грузовой состав проходил сквозь туннель, а я висел снаружи вагона. Затем моя хватка ослабела, и я упал, а поезд с шумом полетел в темноту, издавая траурные звуки, которые прокладывали путь в небытие.

X

   Я лежал на спине, на горячем песке, и солнце жгло лицо. Огненные муравьи ползали по мне, покусывая то тут, то там, словно пробуя блюдо на завтрак. Я попытался шевельнуться, но почувствовал, что связан.
   — Ты просто трус, — говорил кто-то.
   — Черт возьми, я сделал все, что было в моих силах!
   Голоса доносились с неба. Я попытался открыть глаза, но веки не шелохнулись.
   — Во всем виноват ты один, Барделл, — сказал другой голос. Этот голос мне кого-то напоминал. Трейт. Ленвел Трейт — имя возникло откуда-то издалека, из прошлого. Но странно: я знал имя, но совершенно не помнил человека.
   — Это я-то виноват?! Кто руководил операцией? Вы! А мне оставался этот ад!
   — Заткнитесь, вы, все! — приказал Носатый. —Я не знал ни его имени, не помнил, где его встречал, но голос припоминал. — Ллойд, приготовьте все для ситуации №1. Барделл, приготовься.
   — Вы с ума сошли? С меня хватит!
   — Ты возвращаешься. Хотя ты едва не погубил все дело, но другого у нас нет.
   — Вы не должны!.. Я потерял уверенность!.. Я не верю больше в технику! Это будет убийство!
   — Самоубийство, — сказал Носатый. — Если ты не встряхнешься и не наберешься мужества.
   — Мне нужна помощь! События развиваются не так, как вы предполагали.
   — Что скажешь на это, Ллойд?
   — Хорошо, хорошо. Ради бога, уладь это! Я занят по горло.
   Разговор продолжался, но другой звук заглушал его.
   Поднимающийся ветер был горячим, как паяльная лампа. Заработала циркулярная пила и, проложив себе путь через мое небо, раскололо его, и темнота разлилась Ниагарским водопадом, смыв голоса, муравьев, пустыню и меня.

XI

   Я открыл глаза, напротив сидела девушка, уже без лисьего воротника, и с удивлением глядела на меня.
   — С вами все в порядке? — спросила она голосом, похожим на весенний ветерок среди желтых нарциссов.
   Впрочем, голос, возможно, был самый обычный. Скорее всего, я сам, выкарабкавшись из этого состояния, был неожиданно счастлив.
   — Далеко не все, — сказал я чьим-то чужим басом, да еще используя при этом дистанционное управление. У меня возникло дьявольски сильное желание взлететь на люстру и на тирольский манер спеть первые такты «Вильгельма Телля».
   — Как долго я был в ауте? Она нахмурилась.
   — Вы просто сидели здесь. Правда, выглядели немного странно, поэтому я позволила себе…
   — Они схватили его, да?
   — Его? Вашего брата? Он ушел.
   — Куда ушел? Какой брат? Почему вы так решили?
   — Я просто предположила…
   — Они, наверное, ждут, что я выколочу из вас все секреты. Но если честно, крошка, я не в форме.
   Я встал. И почувствовал себя совсем худо. И опять сел.
   — Вам нужно отдохнуть.
   — Да? А вам-то что до этого?
   — Ничего, в самом деле. Просто… — Она не закончила фразу.
   Я снова поднялся. Теперь это получилось немного лучше, но голова была словно набита песком.
   — Подождите, пожалуйста, — сказала она и положила свою ладонь на мою.
   — В другой раз я задержусь, — сказал я. — Но, как говорится, долг зовет. Или что-то другое.
   — Вы избиты и больны…
   — Прости, крошка, я ухожу. Между прочим, ты когда-нибудь слышала о «Ластрион Конкорд»?
   Она не ответила, только покачала головой. Когда у двери я обернулся, она все еще смотрела на меня большими красивыми глазами. Я позволил двери разделить нас, и снова оказался на улице. Падал легкий снежок. На тонком слое тающего снега я заметил следы, уходившие туда, откуда пришли мы с Сенатором. Я двинулся по ним, немного покачиваясь, но оставаясь на службе.

XII

   Следы повторяли маршрут, по которому мы шли с Сенатором, когда отважно спасались от убийц, или от чего-то там спасались, если спасались вообще. Следы закончились в том месте, где мы слезли с грузовика. Ателье было все еще закрыто, но второй слева манекен, казалось, пристально посмотрел на меня.
   — Привет, дружище, — сказал я. — Мы с тобой из одной команды. — Он не ответил, что меня вполне устроило.
   Я чувствовал себя слабым, словно новорожденный бельчонок, — и почти столь же проворным. Мои кисти и колени болели. Мне хотелось улечься на что-нибудь мягкое и ждать, когда со мной наконец произойдет что-либо приятное, но вместо этого я двинулся вперед к мрачному дверному проему, устроился поудобнее и стал ждать. Я не знал, чего ожидаю. Я думал о той девушке в баре. О ней приятно было думать.
   Я размышлял, является ли она частью наркосна. У меня возникло желание возвратиться и проверить, но как раз в этот момент какой-то человек вышел из аллеи напротив. Он был в темном пальто и шляпе, но я узнал его. Это был покрытый перхотью Рыжеволосый, навестивший меня в отеле вместе с Седым.
   Он огляделся по сторонам, затем повернулся и припустил резвым шагом по улице. Я дал ему дойти до угла, затем пошел следом. Свернув за угол, я его уже не обнаружил. Продолжая двигаться, я миновал темный вход как раз вовремя, чтобы заметить последнее умирающее движение вертящейся двери. Я толкнул ее и очутился в крохотном вестибюле с полом из черного и белого кафеля — маленькими прямоугольничками без глянца, уложенными зигзагами, подобно моим мыслям в этот момент. Лестница вела вверх, к площадке; я услышал шаги над головой. Казалось, человек торопился. Я двинулся наверх.
   Двумя пролетами выше подъем закончился неосвещенным коридором. Призрачный зеленоватый свет струился из-под двери в его дальнем конце. Я бесшумно передвигался по зеленому ковру. Из-за двери не доносилось никаких звуков. Я вошел без стука, просто повернув ручку.
   Внутри был красивый ковер, горка, кресло, письменный стол. А за столом, одетый в щегольский серый полосатый костюм, сидел и улыбался мне питон.
   Ну, может быть, и не питон. Может, ящерица. Темно-фиолетовое, с пепельно-голубым отливом, белое у горла. С гладкой чешуей, блестящее, с округлой вытянутой мордой, глазами без век и пастью без губ. Это что-то откинулось на спинку кресла, беззаботно махнуло почти рукой и сказало:
   — Ну, мистер Флорин, вы удивляете всех нас. — Его голос был легким и сухим, как лепестки увядшей розы.
   Я выхватил браунинг и направил на это существо. Оно зажгло сигарету и выдохнуло дым через две маленькие безносые ноздри.
   — Являетесь ли вы участником первого кошмара? — спросил я. — Или это дублирующий аттракцион?
   Оно издало смешок, приятный, дружелюбный, расслабленный смешок, какой редко можно услышать от рептилии. Я, во всяком случае, не слышал.
   — Вы очень занятный персонаж, Флорин, — сказал он. — Но какое дело вы пытаетесь завершить? Что вы ищете в этих призрачных комнатах, в этих коридорах, полных привидений?
   — Вы не упомянули еще наводненные фантомами улицы, — сказал я. — Но хорошо, так что же я ищу?
   — Позвольте дать вам дружеский совет. Флорин. Пусть все идет своим чередом. Поверьте, это самое разумное в вашей ситуации. Пора прекратить расследование. Позвольте жизни течь мимо вас. Принимайте ее такой, какова она есть. Вы попали не в свой сюжет, флорин. Вы ведь человек действия, а не философ. Смиритесь с этим.
   — Последовательно, или со всем сразу? — я поднял пистолет и прицелился в центр улыбки.
   — Выкладывайте все, — сказал я. — Если мне не понравится, я выстрелю.
   Улыбка рептилии плавала в мягком облаке сигаретного дыма. Звенящий звук исходил от деревянной мебели. Я попытался что-то сказать, но в моих легких не было воздуха, только густой фиолетовый туман. Я попытался надавить на спусковой крючок, но он был приварен к скобе, я нажимал сильнее, и звон становился громче, туман густел и вертелся в маленьких красных глазках, которые сверкали, как две затухающие искорки, где-то далеко за морем, затем мигнули и погасли.

XIII

   Напротив сидела девушка, одетая в облегающее темно-синее платье, мерцающее, как полированная рыбья чешуя. Она смотрела на меня с сочувственным беспокойством, как наблюдает орнитолог за неведомой ему раненой птицей;
   — Не пойдет, — сказал я. — Ни у одного орнитолога нет таких глаз. — Звук собственного голоса меня очень удивил.
   — С вами все в порядке? — спросила она. Ее голос был сладок, как мед, мягок, как утреннее облачко, нежен, как музыка. В любом случае, это был красивый голос.
   — Ваш друг ушел, — сказала она. Я сидел за столом в том же баре, на том же месте.
   — Не думайте, — сказал я, — что я принадлежу к славной когорте заблудших пьяниц. Что заставило вас подумать, что тот человек — друг?
   — Я… я просто предположила…
   — Как долго я был в ауте?
   — Не знаю точно; я имею в виду, вы просто сидели здесь; правда, выглядели немножко странно, поэтому… — ее голос затих.