— Посмотрите на этого болвана, он пытается говорить, подперев кулаком челюсть, — шепнул Лафайет как бы сам себе. — Он выглядит так, словно у него терминальный полупаралич.
Несколько человек отошли, но один маленький морщинистый человечек в алом бархате забормотал:
— Слушайте, слушайте!
— И чего все стоят и слушают этого клоуна? — обратился Лафайет к старому джентльмену. — Почему они ничего не делают?
— А? Вы задаете подобный вопрос? Вы что, забыли, что у сэра Лафайета много заслуг перед короной и эскадроны бандитов, которых он недавно нанял для сохранения своей пошатнувшейся популярности, в то время как он сам самоотверженно и добровольно служит, пока наша правительница нездорова.
— Лорд Арчибальд, что бы вы сказали, если бы я сообщил, что Адоранна вовсе и не больна в действительности? — поинтересовался Лафайет вполголоса.
— Сказал? Ну, я бы сказал, что вы желаемое выдаете за действительное. Скажите, сэр, мы когда-либо встречались?
— Нет… не совсем. Но если бы она правда была здорова, просто лишена возможности общаться…
— Тогда все головорезы ада не удержат ни одного меча от службы ей, сэр!
— Ш-ш-ш! До свидания, лорд Арчи, и смотрите в оба! — О'Лири отошел в сторону, пока регент продолжал бубнить, встал в десяти ярдах от говорящего в первом ряду толпы.
— …Поэтому на меня ложится обязанность, к которой я приступаю с невыразимым нежеланием, принять формально титул, соответствующий достоинству пребывающего главой государства Артезии. Соответственно… и с тяжелым сердцем, — регент замолчал, когда его взгляд упал на О'Лири. Он пристально уставился на него, но вдруг неожиданно выпрямился, глаза его ярко загорелись, и он указал на О'Лири пальцем. — Схватить мне этого предателя! — зарычал он.
Раздались короткие восклицания и неразборчивые выкрики, когда отряд крепких стражников проталкивался сквозь плотную толпу, чтобы схватить Лафайета. Он здорово пнул одного в униформе в коленную чашечку, затем его скрутили двойным замком на запястьях.
— Пока не убивайте его! — заорал регент, а потом, когда к нему обернулись удивленные лица, он выдавил подобие улыбки: — Я хотел сказать, помните ли вы конституционные права заключенных, парни, чтобы обращаться с ним с должной предусмотрительностью?
— В чем меня обвиняют? — с трудом пробормотал О'Лири из-за неудобного положения подбородка, прижатого к груди.
— Уберите его! — рявкнул регент. — Я допрошу его позднее.
— Минуточку, сэр, если можно! — раздался надломленный голос. Лорд Арчибальд пробрался вперед, вставая перед золотым стулом.
— Я тоже хотел бы знать причину обвинения, — сказал он.
— Что это? Вы осмеливаетесь задавать вопросы мне? Ах, это вы, мой милый Арчи… думаю, мы обсудим это дело потом, наедине. Затронута безопасность государства и все такое…
— Ваше величество, государственная безопасность всегда страдает, если граждан арестовывают произвольно!
Пошел одобрительный шепоток, но быстро стих, так как человек на стуле выпятил нижнюю губу и нахмурился, глядя в толпу.
— Осознаю, — сказал он, сменив тон, — что пришла пора насаждать более строгие порядки военного времени относительно свободы слова, а точнее — заговора!
— Заговора против чего, мессир?! — настаивал Арчибальд.
— Против меня, вашего повелителя!
— Моя повелительница — принцесса Адоранна, ваше величество! — громко заявил старый придворный.
— С тем же успехом могу вам сказать, что ваша принцесса умерла!
Мгновенно наступила мертвая тишина. И в этой тишине прозвучал чистый женский голос:
— Лжец!
Все головы повернулись. Адоранна, сияющая серебром с жемчугами в тумане длинных золотых волос, плывших за ней, прошла по островку, автоматически открывшемуся перед ней. За ней вышагивал граф Алан, высокий, впечатляюще красивый в камзоле и со шпорами. За ними шла Дафна, опрятная и милая. Лицо ее застыло в мучительных переживаниях. Начался сущий бедлам. Приветствия, смех, крики радости. Престарелая знать преклоняла колена, чтобы поцеловать руку принцессе. Молодые размахивали над головой парадными мечами, леди делали реверансы так, что касались пола головными уборами. Они поднимались с мокрыми глазами и обнимали тех, кто стоял рядом. Лафайет высвободил руки из неожиданно ослабевших захватов и увидел, как регент подскочил с искаженным яростью лицом.
— Обманщики! — зарычал он. — Фигляры, подделавшиеся под умерших! Я сам был свидетелем кончины ее высочества около часа назад, и с последним вздохом она передала мне тяжелое бремя — корону Артезии…
— Пропустите меня к этой твари, потерявшей совесть! — рычал Алан, вскакивая на помост.
— Нет! — вскрикнула Дафна и бросилась на него, тормозя рывок, а мнимый регент поспешил отскочить назад.
— Он не предатель, Алан, он просто временно потерял рассудок!
— Хватайте его! — завопил О'Лири, добавив: — Только не пораньте!
— Правильно! — чирикал лорд Арчибальд, пробираясь вперед с обнаженным хромированным лезвием. — Негодяй потребуется невредимым для суда!
Лафайета неожиданно потревожили, он обернулся и увидел, что к нему пробирается знакомая фигура.
— Лом! — вырвалось у него. — Или Квелиус, если точнее! — Он рванулся навстречу и застыл, так как звуковой проектор был нацелен на него.
— Подождите! — крикнул Лом. — Не делайте глупостей! Вы не знаете…
— Я знаю, что хочу ухватиться за вашу тощую шею! — крикнул О'Лири.
— Нет! Вы не понимаете! Нам нужно… — Лом замолк и присел, уклоняясь от захвата О'Лири, затем обернулся лицом к помосту:
— Квелиус, — зарычал он. — Оставайтесь на месте! Все кончено!
Лафайет остановился, заколебавшись, так как узурпатор повернулся к Лому.
— Вы… — Регент, казалось, задохнулся, — но… но… но…
— Верно, я! — воскликнул Лом, в то время как узурпатор на помосте путался в своих облачениях. Лом вытащил предмет размером с электрический консервный нож, повертел его в руках. Беззвучная детонация, закружив О'Лири, отбросила его в беспросветные глубины.
На него неслись звезды, они сильно толкали его, и от ударов он раздувался до формы расширяющейся оболочки из тонкого газа. Всматриваясь внутрь со всех концов света разом, он видел, как вся материя Вселенной собралась точно в центре него, сократилась до одной сияющей точки и мигом погасла. Он сразу начал падать внутрь, сокращаясь, сжимаясь. Возникло мгновенное ощущение опаляющего жара и давящего веса…
Он попятился, хватаясь за складки бархата, висящего у стены. Нечто тяжелое скользнуло по его правому глазу, стукнулось о пол и покатилось. Человек, которого он знал под именем Лом, быстро взглянул на него. Взгляд его, пронизывающий, как раскаленная игла, упал на О'Лири, рот растянулся в свирепой улыбке. Он поднял звуковой проектор и что-то крикнул.
В то же время сэр Арчибальд ударил его тупой стороной меча по запястью, выбив оружие. Оно полетело по полу.
— Я сказал, что он будет жив и предстанет перед судом, ты, старый козел! — выпалил престарелый придворный. — Хватайте его, джентльмены! И фальшивого регента тоже!
Жадные руки схватили Лома, который без толку пинался и ругался. Сильные руки с элегантным маникюром схватили О'Лири и потащили его прочь, а толпа уставилась на него во все глаза.
— Алан, — взмолился Лафайет, — отпусти, это же глупо! Все уже нормально. Я уже вернул свое обличье…
— Молчи, мошенник, или я с наслаждением перебью тебе хребет!
Внизу красивый смуглый парень в облегающем черном костюме с красным кушаком стоял с открытым ртом, оглядываясь с выражением крайнего удивления.
— Зорро! — вопил О'Лири. — Скажи им, что это не ты! Что ты больше не я! То есть, что я больше не ты!
— Не пытайся состряпать оправдание на основании безумия! — зарычал Алан в ухо О'Лири. — Тебя ждет камера, где приборы удостоверят твою личность, ты, двуликий узурпатор!
— Я не сумасшедший! Я — Лафайет О'Лири. Я был еще кем-то, но теперь я снова я, неужели не понимаешь, дубовая башка? И мы еще не избавились от беды!
— Как ты мог? — услышал он рядом полный слез женский голос. Дафна стояла, глядя ему в лицо. — Это действительно ты, Лафайет… или ты в некотором роде не ты на самом деле, и…
— Дафна… тогда я был не я… а теперь — я, разве не видишь? Я Лафайет О'Лири и никто другой…
— Кто-то звал сэра Лафайета? — неожиданно послышался чей-то голос. Появился Кларенс, пробиваясь сквозь толпу с довольной улыбкой. — Это я и есть, — объявил он, указывая на себя большим пальцем. — Кому тут что понадобилось?
— Нет, Кларенс! Не теперь! — крикнул О'Лири. — Кукурузная каша!
— Не обращайте внимания на этого типа! — увещевал толпу Кларенс. — Он выскочка, я… я герцог Маккой.
— Зорро! — взмолился О'Лири. — Я сказал Кларенсу, чтобы он настаивал на своей легенде, пока я не скажу «кукурузная каша». Потому что я тогда был ты, то есть…
— Я настоящий О'Лири! — орал Кларенс.
— Нет, не он! — кричала Дафна. — А он! — Она указала на Зорро, который в изумлении вытаращил на нее глаза. Дафна бросилась к нему и обняла за шею.
— Я тебя узнала, несмотря на твое облачение… как только ты до меня дотронулся, — рыдала она.
Зорро смотрел не мигая вдаль поверх ее головы. Удивление на его лице сменила улыбка. — Конечно, детка! — сказал он.
— Дафна! — вопил О'Лири. — Отойди от этого дегенерата! Кларенс…
Громкий крик неожиданно положил конец этой сцене. В толпе заволновались, раздались сердитые крики. Сквозь толпу пробивалась маленькая пышущая злобой фигурка в алой рубашке, блестящей черной блузе и звенящих серьгах. За ней следовало полдюжины путников, смуглых, черноволосых, в варварских нарядах.
— Гизель! Луппо! Что вы здесь делаете? — задыхаясь, спросил О'Лири.
Девушка прорвалась сквозь передний ряд и бросилась на Зорро, отскочившего из объятий Дафны. Он увернулся, ища укрытия, когда нож возлюбленной сверкнул у его ребер.
— Свинья! Развратник! Волокита! — визжала Гизель, но ее схватили за руки, и нож со стуком упал. — Погоди, я доберусь до тебя, ты, трусливый грязный червь!
— Эй! Присмотрите за ним! — крикнул Лафайет, но было уже поздно. Лом, пользуясь тем, что внимание его конвойного отвлек разыгравшийся скандал, вырвался, присел, подхватил нож Гизели и подскочил к Дафне, которая стояла одна. Лом схватил ее под руку и повернулся лицом к толпе, держа острие стилета у горла пленницы.
— Назад! — крикнул он. — Или я раскрою ей лицо от уха до уха!
Женщины завизжали, мужчины с бранью схватились за рукоятки мечей, но никто не двинулся с места. Никто, кроме одного. О'Лири в ужасе наблюдал, как высокий белобородый патриарх в сияющей синей мантии незаметно обошел Лома сзади. Последний медленно пятился, глаза бегали по сторонам. Он наклонился, подобрал предмет, который держал регент в момент, когда О'Лири вернулся в свое собственное тело.
— Нет! — вскрикнул Лафайет и набросился на мужчин, заградивших ему путь. — Не позволяйте ему…
Лом пронзительно хохотнул:
— Не позволить мне? Ха! Кто может меня остановить?
Высокий человек в голубом похлопал Лома по плечу.
— Я могу, — сказал он голосом, напоминающим набатный колокол.
Лом обернулся и испуганно уставился на высокое привидение, появившееся столь неожиданно.
— Джорлемагн! — выдохнул он, выронил нож, прижал к себе Дафну, нажал кнопку на приборе, который держал в руках… и с резким хлопком взорвавшегося воздуха растворился…
Минуты на две воцарился хаос. Лафайет делал безумные попытки освободиться, получил оглушительный удар по голове и повис на руках добровольных стражников. Калейдоскоп образов вертелся у него в голове, смешавшись с какофонией сотен голосов.
— Спокойно! — оборвал гам громогласный голос. — Леди и джентльмены, спокойствие! Мне нужна тишина, чтобы подумать!
— Кто вы, сэр? Куда он ушел? И что стало с графиней Дафной? — посыпались вопросы со всех сторон.
— Я сказал «тихо»! — повелительно крикнул старик. Он сделал едва заметный жест, и неожиданно наступила тишина. О'Лири видел, что его губы слабо шевелятся, но не было слышно ни звука. Толпа стояла как громом пораженная, уставившись в никуда.
— Ну, так-то лучше, — сказал незнакомец. — Итак… — он полуприкрыл глаза. — Хм-м… Квелиус — хитрый дьявол. Кто бы мог подумать, что ему придет в голову пользоваться третьей моделью Марка? И куда бы он мог бежать? Не в пещеры. Он знает, что мне известно…
— Лафайет! Помоги! — беззвучно пронеслось в ушах О'Лири… или нет, не в ушах — в голове!
— Дафна! Где ты? — крикнул он про себя.
— Темно! Лафайет! Лафайет!
Старик в голубом облачении стоял перед ним.
— Лафайет… это вы, не так ли? О, ничего, можете говорить.
— Мне надо выбраться отсюда, — сказал Лафайет, — я нужен Дафне…
— Лафайет, разве вы не знаете меня?
— Конечно, я видел вас в пещере, вы выбрались из гроба и пытались укусить меня!
— Лафайет, я — ваш союзник. Вы меня звали как Лома. Имя, правда, вымышленное, но я тогда был не в таком положении, чтобы довериться вам, не так ли? Мое подлинное имя — Джорлемагн.
— Вы Лом? Вы что, с ума сошли? Лом — ничтожный коротышка, ниже пяти футов шести дюймов, с лысой головой.
— Наверняка из всех людей один вы можете понять, Лафайет! Вы описали Квелиуса. Меня случайно поймали, а то ему никогда не удалось бы обменяться со мной внешностью!
— Вы хотите сказать, что вы были Ломом, а Лом был…
— Вами! Правда просто, когда я все объяснил?
— Подождите минуточку, даже если вы Лом, или Джорле-некто, или тот, кто бы он ни был, с кем я совершил побег из тюрьмы, почему вы думаете, что я считаю вас другом? Как я уже проанализировал, вы манипулировали мной, чтобы я вас провел во дворец, чтобы вы могли объединиться с вашим боковым нападающим. Вы играли мной…
— Но вы заблуждаетесь, мой мальчик. Зачем было заходить во дворец через запасной ход, если бы я был заодно с Квелиусом? На самом деле, когда я уходил из башни, я оказался примерно на полчаса в ловушке в чулане для метелок из-за четырех дворцовых стражников, игравших в поддавки. Когда их вызвали из-за беспорядка в бальном зале, я последовал за ними.
— И еще: я думал об этом неожиданном путешествии в Таллатлон, о крыльях и многом другом. Это не ваших рук дело, надеюсь?
— Ах, это! Умоляю, простите меня, приятель! Я тогда был под ложным впечатлением, что вы — простофиля от Квелиуса. Я использовал мудреное маленькое приспособленьице, которое должно было вас вернуть туда, где, по моему предположению, была ваша собственная точка, а именно — в Центральную. Но, естественно, раз вы фактически являлись О'Лири из Колби Конерз в теле Зорро, аборигена Артезии, то координаты, которыми я воспользовался, в результате выбросили вас из основной плоскости континуума. Но я все-таки следил за вами и вошел в контакт, как только вы вернулись в фазу, вы должны это учесть.
— Хорошо, все это теперь так же полезно, как подливка на скатерти. Что Квелиус?
— Ах, да! Квелиус… Он тщательно спланировал свою операцию, но под самый конец сорвался. Первоначальным его намерением было переместить мое эго в тело призового хряка, а мое тело сохранить, как и свое собственное — тело Лома, занятое разумом свиньи, в резервуаре STASIS для последующего использования. Но в последнюю секунду мне удалось изменить направление и перебросить свое эго в его оболочку, в то время как разум свиньи занял мое бессознательное тело. Понимаете?
— Нет. А где он был тогда?
— О, Квелиус принял вид подвернувшегося парня. Просто как временная мера, вы же понимаете. Его действительным намерением было поменяться внешностью с вами.
— Вы имеете в виду, что я не Рыжего Быка встретил в «Секире и Драконе»?
— Большой парень с щетинистыми волосами? Похоже, что это он. Потом, когда вас искусно подвели к использованию Марка III, он бы занял ваше место, в то время как вас забрал бы местный полицейский. Первая часть плана удалась, но вы каким-то образом ускользнули из его рук.
— Ну, я думаю, за это следует благодарить Луппо. Но как вы вернули свою форму?
Джорлемагн прищелкнул языком:
— Я застал Квелиуса на месте не без вашей помощи, конечно. Когда я навел на него звуковое ружье, он запаниковал и убрался назад в свое собственное тело, что, конечно, освободило меня из его оболочки, и я занял свое тело. А это, в свою очередь, заставило личность свиньи вернуться в свое собственное тело, и так далее. — Джорлемагн замотал головой. — Я пришел в себя, прислоненный головой к королевскому свинарнику, с острой тоской глядящий на призовую свиноматку.
— Ну, а как вы нашли Квелиуса? — спросил О'Лири. — Каким образом он совершил переселение? Только что они были здесь и вдруг — ф-фить!
— Марк III более разноплановое устройство, чем вы предполагаете. — Джорлемагн помрачнел. — Теперь перед нами проблема установить, куда он ее забрал.
— Туда! — показал О'Лири, закрыв глаза. — Примерно десять с половиной миль.
— О? Откуда вы знаете, мой мальчик?
— Просто небольшой трюк, который я перенял у Тазло Хаза. Теперь давайте вызовем стражу, и…
— Толпа местных только усложнит дело, — возразил Джорлемагн. — Только вы и я. Нам придется схватить его вдвоем.
— Тогда чего же мы ждем?
У двери мудрец помедлил, повел левым указательным пальцем, и сразу же шум голосов в комнате возобновился.
— Магия? — сдерживая волнение, спросил Лафайет.
— Не глупите, — фыркнул Джорлемагн. — Микрогипноз, не более.
— Значит, вот отчего вы все время играли пальцами, пальцами Лома!
— Пальцами Квелиуса, если точнее. Он умный человек, но ему не хватает необходимой сноровки пальцев для микрогипноза и манипуляции. Жаль, это могло уберечь нас от лишних неприятностей.
— Ну, главные неприятности еще впереди. Предстоит нелегкая получасовая погоня, а мы теряем время.
Конюшенные наперебой оказывали им услуги. Через пять минут, оседлав выносливых арабских жеребцов, они легким галопом выехали из ворот и полным ходом двинулись по пустынной улице на темную северную дорогу.
В ночном небе словно гигантский осколок черного стекла маячил пик.
— Хай Тор называется, — сказал О'Лири. — Они там, наверху, я уверен. Но почему там?
— Весь пласт пронизан многочисленными ходами, — сказал Джорлемагн, когда лошади завернули и пошли вверх по булыжной насыпи, ведущей к основанию столовой горы. — Это естественное сердце вулкана, оставшееся после постепенного разрушения конуса. Квелиус затратил достаточно времени и сил, прокладывая в нем туннели под предлогом строительства подземной станции-обсерватории. Держу пари, что привод вероятностного искривления установлен где-нибудь внутри. И Квелиус не задумается пустить его в ход на полную мощность, насколько я знаю его, а я знаю!
— Хорошо, примените какую-нибудь из ваших технических мер, — нетерпеливо перебил О'Лири. — Я жажду ощутить в руках эту тощую шею!
— Не так-то это просто, приятель. Боюсь, мои карманы пусты.
— Забираться сюда все равно что на стену многоэтажного дома, — заметил О'Лири, глядя на вертикальный отвес скалы, возвышающейся перед ними. Он спустился, изучил основание, выбрал место, поднялся на несколько шагов и свалился кубарем вниз, так как руки соскользнули с гладкого камня.
— Даже будучи невесомым, невозможно туда подняться, — сказал он. — Нам следовало прибыть с полевой артиллерией и пробить сквозь гору дыру!
— Ну… мы этого не сделали, — ответил Джорлемагн, — а раз мы не можем ходить сквозь стены, придется придумать еще что-нибудь.
— Эй! — сказал О'Лири. — Вы навели меня на мысль…
Он закрыл глаза, вспомнил времена Таллатлона, когда он стоял в замурованной камере, выдолбленной в гигантском дереве, и оставалось либо слиться, либо умереть. Он вспомнил запах вощеного смолистого дерева, ощущение, что он шагнул вперед, прижался к твердой поверхности — и прошел сквозь нее.
Это все равно что пробираться сквозь густой туман; туман сталь густой, что тянул назад, в то время как он продавливал преграду. Он ощущал, что туман касался его кожи, обвивался вокруг его внутренностей, — и затем следовало ощущение лопающегося пузыря, когда он появлялся с другой стороны.
Он открыл глаза и обнаружил, что стоит в коридоре с низким потолком и каменными стенами перед пролетом грубо высеченных каменных ступенек.
— Для вас это не сулит ничего хорошего, молодая дама, — говорил скрипучий старческий голос, когда Лафайет взобрался на последнюю ступеньку и заглянул в круглую комнату, находившуюся, судя по боли в коленках О'Лири, на самом верху Тора. В противоположном конце маленькой камеры стояла Дафна. Она была еще красивее с локоном черных волос, падавшим на глаза, и без трех пуговиц на пиджаке. Она изо всех сил рвала наручники, приковавшие ее к массивному дубу. Квелиус стоял и смотрел на нее с выражением мягкого упрека.
— Понимаете ли, вы доставили мне бесконечное множество хлопот. Сначала вы вели себя весьма неженственно, отказавшись выйти замуж за мое королевское величество, затем бежали как маленькая дурочка, а потом уселись на меня верхом. Тем не менее из вас выйдет выгодная заложница, так как я закончил определенные приготовления, направленные против вмешательства извне.
— Я вас впервые вижу, гадкий старикашка, — холодно сказала она.
— Н-да! Как жаль, что вы не видите действительную суть ситуации! В качестве О'Лири я проложил путь к свержению вашей маленькой, легкой как перышко принцессы и ее неотесанного супруга. В то же время я уничтожил популярность О'Лири среди черни и одновременно учредил действующий полицейский аппарат с соответствующим военным фондом. Сцена теперь подготовлена для того, чтобы я вышел на нее и взял дирижерскую палочку.
— Когда Лафайет вас поймает, — бесстрашно заявила Дафна, — он вас скрутит и выбросит вон…
— Ага! Так дело вот в чем, дитя мое! Лафайет никогда меня не поймает! Сейчас бедный глупец несомненно несет наказание за мое возмутительное поведение!
— Ошибаетесь! — крикнул О'Лири и кинулся на Квелиуса. Старик обернулся, с неожиданной ловкостью отскочил к стене и дернул свисающую веревку.
Слишком поздно почувствовал Лафайет, что пол под ним ушел вниз, как ловушка палача. Он отчаянно пытался ухватиться за край, но промахнулся и упал на десять футов вниз, в темницу, которая сомкнулась вокруг него, как кулак.
Квелиус развязно стоял на площадке, весело улыбаясь Лафайету, подвешенному в открытом колодце головой вниз в позе эмбриона.
— И вы собирались меня скрутить? — добродушно спросил старик. — Или так предсказывала ваша жена? Ну что ж, простим леди ошибочные предсказания, а?
— Так просто вам не уйти, Квелиус! — постарался выговорить Лафайет как можно четче, хотя у него во рту была коленная чашечка. — Джорлемагн нарежет из вас ремешки.
— Позвольте мне возразить вам, мистер О'Лири. Джорлемагн бессилен. У меня полный иммунитет к его фокусам с пальцами. И хотя он действительно неглуп, я по случаю завладел содержимым его лаборатории. Поэтому, вы понимаете, у меня на руках не просто тузы, а вся колода.
— Я заметил, что вы покинули бальный зал в некоторой спешке, — парировал О'Лири. — Полагаю, что вы смелы оттого, что находитесь у себя в норе. Но заметьте, я вошел в нее без особого труда.
— Точно, — невозмутимо кивнул Квелиус. — Мои приборы показывают, что вы использовали довольно интересную технику поляризации молекул для исполнения трюка. Предлагаю вам воспользоваться тем же методом для освобождения в данной ситуации. — Он весело крякнул. — Вы подвергли меня тяжким испытаниям, О'Лири. Полоса неудач, встреча с Гими Свирепым, так он, кажется, называл себя, когда я вышел из таверны в ту ночь. Ей-богу, могу поклясться, что рыжеволосый негодяй, тело которого я использовал, ободрал костяшки, когда пришел в себя. Если бы не это вмешательство, вас бы спокойно упрятали в дворцовую тюрьму, чтобы вы были наготове, когда я стану воплощаться. А потом… все хорошо, что хорошо кончается.
— Зачем столько усилий ради того, чтобы затесаться в такую отсталую точку, как Артезия? — поинтересовался О'Лири.
— Хотите поболтать, О'Лири? Что ж, могу сделать вам одолжение. Привод вероятностного искривления не придет в полную готовность еще примерно полчаса. Почему Артезия, спрашиваете? Я нахожу ее идеально соответствующей моим целям. Слишком отсталая, чтобы обладать подходящей техникой для самообороны, но достаточно развитая, чтобы дать промышленную основу для обеспечения условий моей деятельности.
— И что? Никто здесь не способен оценить это. И вы в результате отрезаете все связи с Центральной, так что никто никогда и не узнает о ваших достижениях.
— Не совсем так, — просиял Квелиус. Он потер руки. Звук напоминал скрип песка в детской песочнице. — По моим подсчетам, потребуется не более года, чтобы собрать прибор большой мощности, способный эффективно работать против градиента вероятности. Ей-богу, не удавятся ли верховные власти Центральной, эти самозваные управляющие нравственностью континуума, когда обнаружат, что именно их собственный бюрократический улей отрезал их от всех внешних контактов? А тогда, О'Лири… тогда я смогу начать переустройство мира так, как мне больше нравится!
Несколько человек отошли, но один маленький морщинистый человечек в алом бархате забормотал:
— Слушайте, слушайте!
— И чего все стоят и слушают этого клоуна? — обратился Лафайет к старому джентльмену. — Почему они ничего не делают?
— А? Вы задаете подобный вопрос? Вы что, забыли, что у сэра Лафайета много заслуг перед короной и эскадроны бандитов, которых он недавно нанял для сохранения своей пошатнувшейся популярности, в то время как он сам самоотверженно и добровольно служит, пока наша правительница нездорова.
— Лорд Арчибальд, что бы вы сказали, если бы я сообщил, что Адоранна вовсе и не больна в действительности? — поинтересовался Лафайет вполголоса.
— Сказал? Ну, я бы сказал, что вы желаемое выдаете за действительное. Скажите, сэр, мы когда-либо встречались?
— Нет… не совсем. Но если бы она правда была здорова, просто лишена возможности общаться…
— Тогда все головорезы ада не удержат ни одного меча от службы ей, сэр!
— Ш-ш-ш! До свидания, лорд Арчи, и смотрите в оба! — О'Лири отошел в сторону, пока регент продолжал бубнить, встал в десяти ярдах от говорящего в первом ряду толпы.
— …Поэтому на меня ложится обязанность, к которой я приступаю с невыразимым нежеланием, принять формально титул, соответствующий достоинству пребывающего главой государства Артезии. Соответственно… и с тяжелым сердцем, — регент замолчал, когда его взгляд упал на О'Лири. Он пристально уставился на него, но вдруг неожиданно выпрямился, глаза его ярко загорелись, и он указал на О'Лири пальцем. — Схватить мне этого предателя! — зарычал он.
Раздались короткие восклицания и неразборчивые выкрики, когда отряд крепких стражников проталкивался сквозь плотную толпу, чтобы схватить Лафайета. Он здорово пнул одного в униформе в коленную чашечку, затем его скрутили двойным замком на запястьях.
— Пока не убивайте его! — заорал регент, а потом, когда к нему обернулись удивленные лица, он выдавил подобие улыбки: — Я хотел сказать, помните ли вы конституционные права заключенных, парни, чтобы обращаться с ним с должной предусмотрительностью?
— В чем меня обвиняют? — с трудом пробормотал О'Лири из-за неудобного положения подбородка, прижатого к груди.
— Уберите его! — рявкнул регент. — Я допрошу его позднее.
— Минуточку, сэр, если можно! — раздался надломленный голос. Лорд Арчибальд пробрался вперед, вставая перед золотым стулом.
— Я тоже хотел бы знать причину обвинения, — сказал он.
— Что это? Вы осмеливаетесь задавать вопросы мне? Ах, это вы, мой милый Арчи… думаю, мы обсудим это дело потом, наедине. Затронута безопасность государства и все такое…
— Ваше величество, государственная безопасность всегда страдает, если граждан арестовывают произвольно!
Пошел одобрительный шепоток, но быстро стих, так как человек на стуле выпятил нижнюю губу и нахмурился, глядя в толпу.
— Осознаю, — сказал он, сменив тон, — что пришла пора насаждать более строгие порядки военного времени относительно свободы слова, а точнее — заговора!
— Заговора против чего, мессир?! — настаивал Арчибальд.
— Против меня, вашего повелителя!
— Моя повелительница — принцесса Адоранна, ваше величество! — громко заявил старый придворный.
— С тем же успехом могу вам сказать, что ваша принцесса умерла!
Мгновенно наступила мертвая тишина. И в этой тишине прозвучал чистый женский голос:
— Лжец!
Все головы повернулись. Адоранна, сияющая серебром с жемчугами в тумане длинных золотых волос, плывших за ней, прошла по островку, автоматически открывшемуся перед ней. За ней вышагивал граф Алан, высокий, впечатляюще красивый в камзоле и со шпорами. За ними шла Дафна, опрятная и милая. Лицо ее застыло в мучительных переживаниях. Начался сущий бедлам. Приветствия, смех, крики радости. Престарелая знать преклоняла колена, чтобы поцеловать руку принцессе. Молодые размахивали над головой парадными мечами, леди делали реверансы так, что касались пола головными уборами. Они поднимались с мокрыми глазами и обнимали тех, кто стоял рядом. Лафайет высвободил руки из неожиданно ослабевших захватов и увидел, как регент подскочил с искаженным яростью лицом.
— Обманщики! — зарычал он. — Фигляры, подделавшиеся под умерших! Я сам был свидетелем кончины ее высочества около часа назад, и с последним вздохом она передала мне тяжелое бремя — корону Артезии…
— Пропустите меня к этой твари, потерявшей совесть! — рычал Алан, вскакивая на помост.
— Нет! — вскрикнула Дафна и бросилась на него, тормозя рывок, а мнимый регент поспешил отскочить назад.
— Он не предатель, Алан, он просто временно потерял рассудок!
— Хватайте его! — завопил О'Лири, добавив: — Только не пораньте!
— Правильно! — чирикал лорд Арчибальд, пробираясь вперед с обнаженным хромированным лезвием. — Негодяй потребуется невредимым для суда!
Лафайета неожиданно потревожили, он обернулся и увидел, что к нему пробирается знакомая фигура.
— Лом! — вырвалось у него. — Или Квелиус, если точнее! — Он рванулся навстречу и застыл, так как звуковой проектор был нацелен на него.
— Подождите! — крикнул Лом. — Не делайте глупостей! Вы не знаете…
— Я знаю, что хочу ухватиться за вашу тощую шею! — крикнул О'Лири.
— Нет! Вы не понимаете! Нам нужно… — Лом замолк и присел, уклоняясь от захвата О'Лири, затем обернулся лицом к помосту:
— Квелиус, — зарычал он. — Оставайтесь на месте! Все кончено!
Лафайет остановился, заколебавшись, так как узурпатор повернулся к Лому.
— Вы… — Регент, казалось, задохнулся, — но… но… но…
— Верно, я! — воскликнул Лом, в то время как узурпатор на помосте путался в своих облачениях. Лом вытащил предмет размером с электрический консервный нож, повертел его в руках. Беззвучная детонация, закружив О'Лири, отбросила его в беспросветные глубины.
На него неслись звезды, они сильно толкали его, и от ударов он раздувался до формы расширяющейся оболочки из тонкого газа. Всматриваясь внутрь со всех концов света разом, он видел, как вся материя Вселенной собралась точно в центре него, сократилась до одной сияющей точки и мигом погасла. Он сразу начал падать внутрь, сокращаясь, сжимаясь. Возникло мгновенное ощущение опаляющего жара и давящего веса…
Он попятился, хватаясь за складки бархата, висящего у стены. Нечто тяжелое скользнуло по его правому глазу, стукнулось о пол и покатилось. Человек, которого он знал под именем Лом, быстро взглянул на него. Взгляд его, пронизывающий, как раскаленная игла, упал на О'Лири, рот растянулся в свирепой улыбке. Он поднял звуковой проектор и что-то крикнул.
В то же время сэр Арчибальд ударил его тупой стороной меча по запястью, выбив оружие. Оно полетело по полу.
— Я сказал, что он будет жив и предстанет перед судом, ты, старый козел! — выпалил престарелый придворный. — Хватайте его, джентльмены! И фальшивого регента тоже!
Жадные руки схватили Лома, который без толку пинался и ругался. Сильные руки с элегантным маникюром схватили О'Лири и потащили его прочь, а толпа уставилась на него во все глаза.
— Алан, — взмолился Лафайет, — отпусти, это же глупо! Все уже нормально. Я уже вернул свое обличье…
— Молчи, мошенник, или я с наслаждением перебью тебе хребет!
Внизу красивый смуглый парень в облегающем черном костюме с красным кушаком стоял с открытым ртом, оглядываясь с выражением крайнего удивления.
— Зорро! — вопил О'Лири. — Скажи им, что это не ты! Что ты больше не я! То есть, что я больше не ты!
— Не пытайся состряпать оправдание на основании безумия! — зарычал Алан в ухо О'Лири. — Тебя ждет камера, где приборы удостоверят твою личность, ты, двуликий узурпатор!
— Я не сумасшедший! Я — Лафайет О'Лири. Я был еще кем-то, но теперь я снова я, неужели не понимаешь, дубовая башка? И мы еще не избавились от беды!
— Как ты мог? — услышал он рядом полный слез женский голос. Дафна стояла, глядя ему в лицо. — Это действительно ты, Лафайет… или ты в некотором роде не ты на самом деле, и…
— Дафна… тогда я был не я… а теперь — я, разве не видишь? Я Лафайет О'Лири и никто другой…
— Кто-то звал сэра Лафайета? — неожиданно послышался чей-то голос. Появился Кларенс, пробиваясь сквозь толпу с довольной улыбкой. — Это я и есть, — объявил он, указывая на себя большим пальцем. — Кому тут что понадобилось?
— Нет, Кларенс! Не теперь! — крикнул О'Лири. — Кукурузная каша!
— Не обращайте внимания на этого типа! — увещевал толпу Кларенс. — Он выскочка, я… я герцог Маккой.
— Зорро! — взмолился О'Лири. — Я сказал Кларенсу, чтобы он настаивал на своей легенде, пока я не скажу «кукурузная каша». Потому что я тогда был ты, то есть…
— Я настоящий О'Лири! — орал Кларенс.
— Нет, не он! — кричала Дафна. — А он! — Она указала на Зорро, который в изумлении вытаращил на нее глаза. Дафна бросилась к нему и обняла за шею.
— Я тебя узнала, несмотря на твое облачение… как только ты до меня дотронулся, — рыдала она.
Зорро смотрел не мигая вдаль поверх ее головы. Удивление на его лице сменила улыбка. — Конечно, детка! — сказал он.
— Дафна! — вопил О'Лири. — Отойди от этого дегенерата! Кларенс…
Громкий крик неожиданно положил конец этой сцене. В толпе заволновались, раздались сердитые крики. Сквозь толпу пробивалась маленькая пышущая злобой фигурка в алой рубашке, блестящей черной блузе и звенящих серьгах. За ней следовало полдюжины путников, смуглых, черноволосых, в варварских нарядах.
— Гизель! Луппо! Что вы здесь делаете? — задыхаясь, спросил О'Лири.
Девушка прорвалась сквозь передний ряд и бросилась на Зорро, отскочившего из объятий Дафны. Он увернулся, ища укрытия, когда нож возлюбленной сверкнул у его ребер.
— Свинья! Развратник! Волокита! — визжала Гизель, но ее схватили за руки, и нож со стуком упал. — Погоди, я доберусь до тебя, ты, трусливый грязный червь!
— Эй! Присмотрите за ним! — крикнул Лафайет, но было уже поздно. Лом, пользуясь тем, что внимание его конвойного отвлек разыгравшийся скандал, вырвался, присел, подхватил нож Гизели и подскочил к Дафне, которая стояла одна. Лом схватил ее под руку и повернулся лицом к толпе, держа острие стилета у горла пленницы.
— Назад! — крикнул он. — Или я раскрою ей лицо от уха до уха!
Женщины завизжали, мужчины с бранью схватились за рукоятки мечей, но никто не двинулся с места. Никто, кроме одного. О'Лири в ужасе наблюдал, как высокий белобородый патриарх в сияющей синей мантии незаметно обошел Лома сзади. Последний медленно пятился, глаза бегали по сторонам. Он наклонился, подобрал предмет, который держал регент в момент, когда О'Лири вернулся в свое собственное тело.
— Нет! — вскрикнул Лафайет и набросился на мужчин, заградивших ему путь. — Не позволяйте ему…
Лом пронзительно хохотнул:
— Не позволить мне? Ха! Кто может меня остановить?
Высокий человек в голубом похлопал Лома по плечу.
— Я могу, — сказал он голосом, напоминающим набатный колокол.
Лом обернулся и испуганно уставился на высокое привидение, появившееся столь неожиданно.
— Джорлемагн! — выдохнул он, выронил нож, прижал к себе Дафну, нажал кнопку на приборе, который держал в руках… и с резким хлопком взорвавшегося воздуха растворился…
Минуты на две воцарился хаос. Лафайет делал безумные попытки освободиться, получил оглушительный удар по голове и повис на руках добровольных стражников. Калейдоскоп образов вертелся у него в голове, смешавшись с какофонией сотен голосов.
— Спокойно! — оборвал гам громогласный голос. — Леди и джентльмены, спокойствие! Мне нужна тишина, чтобы подумать!
— Кто вы, сэр? Куда он ушел? И что стало с графиней Дафной? — посыпались вопросы со всех сторон.
— Я сказал «тихо»! — повелительно крикнул старик. Он сделал едва заметный жест, и неожиданно наступила тишина. О'Лири видел, что его губы слабо шевелятся, но не было слышно ни звука. Толпа стояла как громом пораженная, уставившись в никуда.
— Ну, так-то лучше, — сказал незнакомец. — Итак… — он полуприкрыл глаза. — Хм-м… Квелиус — хитрый дьявол. Кто бы мог подумать, что ему придет в голову пользоваться третьей моделью Марка? И куда бы он мог бежать? Не в пещеры. Он знает, что мне известно…
— Лафайет! Помоги! — беззвучно пронеслось в ушах О'Лири… или нет, не в ушах — в голове!
— Дафна! Где ты? — крикнул он про себя.
— Темно! Лафайет! Лафайет!
Старик в голубом облачении стоял перед ним.
— Лафайет… это вы, не так ли? О, ничего, можете говорить.
— Мне надо выбраться отсюда, — сказал Лафайет, — я нужен Дафне…
— Лафайет, разве вы не знаете меня?
— Конечно, я видел вас в пещере, вы выбрались из гроба и пытались укусить меня!
— Лафайет, я — ваш союзник. Вы меня звали как Лома. Имя, правда, вымышленное, но я тогда был не в таком положении, чтобы довериться вам, не так ли? Мое подлинное имя — Джорлемагн.
— Вы Лом? Вы что, с ума сошли? Лом — ничтожный коротышка, ниже пяти футов шести дюймов, с лысой головой.
— Наверняка из всех людей один вы можете понять, Лафайет! Вы описали Квелиуса. Меня случайно поймали, а то ему никогда не удалось бы обменяться со мной внешностью!
— Вы хотите сказать, что вы были Ломом, а Лом был…
— Вами! Правда просто, когда я все объяснил?
— Подождите минуточку, даже если вы Лом, или Джорле-некто, или тот, кто бы он ни был, с кем я совершил побег из тюрьмы, почему вы думаете, что я считаю вас другом? Как я уже проанализировал, вы манипулировали мной, чтобы я вас провел во дворец, чтобы вы могли объединиться с вашим боковым нападающим. Вы играли мной…
— Но вы заблуждаетесь, мой мальчик. Зачем было заходить во дворец через запасной ход, если бы я был заодно с Квелиусом? На самом деле, когда я уходил из башни, я оказался примерно на полчаса в ловушке в чулане для метелок из-за четырех дворцовых стражников, игравших в поддавки. Когда их вызвали из-за беспорядка в бальном зале, я последовал за ними.
— И еще: я думал об этом неожиданном путешествии в Таллатлон, о крыльях и многом другом. Это не ваших рук дело, надеюсь?
— Ах, это! Умоляю, простите меня, приятель! Я тогда был под ложным впечатлением, что вы — простофиля от Квелиуса. Я использовал мудреное маленькое приспособленьице, которое должно было вас вернуть туда, где, по моему предположению, была ваша собственная точка, а именно — в Центральную. Но, естественно, раз вы фактически являлись О'Лири из Колби Конерз в теле Зорро, аборигена Артезии, то координаты, которыми я воспользовался, в результате выбросили вас из основной плоскости континуума. Но я все-таки следил за вами и вошел в контакт, как только вы вернулись в фазу, вы должны это учесть.
— Хорошо, все это теперь так же полезно, как подливка на скатерти. Что Квелиус?
— Ах, да! Квелиус… Он тщательно спланировал свою операцию, но под самый конец сорвался. Первоначальным его намерением было переместить мое эго в тело призового хряка, а мое тело сохранить, как и свое собственное — тело Лома, занятое разумом свиньи, в резервуаре STASIS для последующего использования. Но в последнюю секунду мне удалось изменить направление и перебросить свое эго в его оболочку, в то время как разум свиньи занял мое бессознательное тело. Понимаете?
— Нет. А где он был тогда?
— О, Квелиус принял вид подвернувшегося парня. Просто как временная мера, вы же понимаете. Его действительным намерением было поменяться внешностью с вами.
— Вы имеете в виду, что я не Рыжего Быка встретил в «Секире и Драконе»?
— Большой парень с щетинистыми волосами? Похоже, что это он. Потом, когда вас искусно подвели к использованию Марка III, он бы занял ваше место, в то время как вас забрал бы местный полицейский. Первая часть плана удалась, но вы каким-то образом ускользнули из его рук.
— Ну, я думаю, за это следует благодарить Луппо. Но как вы вернули свою форму?
Джорлемагн прищелкнул языком:
— Я застал Квелиуса на месте не без вашей помощи, конечно. Когда я навел на него звуковое ружье, он запаниковал и убрался назад в свое собственное тело, что, конечно, освободило меня из его оболочки, и я занял свое тело. А это, в свою очередь, заставило личность свиньи вернуться в свое собственное тело, и так далее. — Джорлемагн замотал головой. — Я пришел в себя, прислоненный головой к королевскому свинарнику, с острой тоской глядящий на призовую свиноматку.
— Ну, а как вы нашли Квелиуса? — спросил О'Лири. — Каким образом он совершил переселение? Только что они были здесь и вдруг — ф-фить!
— Марк III более разноплановое устройство, чем вы предполагаете. — Джорлемагн помрачнел. — Теперь перед нами проблема установить, куда он ее забрал.
— Туда! — показал О'Лири, закрыв глаза. — Примерно десять с половиной миль.
— О? Откуда вы знаете, мой мальчик?
— Просто небольшой трюк, который я перенял у Тазло Хаза. Теперь давайте вызовем стражу, и…
— Толпа местных только усложнит дело, — возразил Джорлемагн. — Только вы и я. Нам придется схватить его вдвоем.
— Тогда чего же мы ждем?
У двери мудрец помедлил, повел левым указательным пальцем, и сразу же шум голосов в комнате возобновился.
— Магия? — сдерживая волнение, спросил Лафайет.
— Не глупите, — фыркнул Джорлемагн. — Микрогипноз, не более.
— Значит, вот отчего вы все время играли пальцами, пальцами Лома!
— Пальцами Квелиуса, если точнее. Он умный человек, но ему не хватает необходимой сноровки пальцев для микрогипноза и манипуляции. Жаль, это могло уберечь нас от лишних неприятностей.
— Ну, главные неприятности еще впереди. Предстоит нелегкая получасовая погоня, а мы теряем время.
Конюшенные наперебой оказывали им услуги. Через пять минут, оседлав выносливых арабских жеребцов, они легким галопом выехали из ворот и полным ходом двинулись по пустынной улице на темную северную дорогу.
В ночном небе словно гигантский осколок черного стекла маячил пик.
— Хай Тор называется, — сказал О'Лири. — Они там, наверху, я уверен. Но почему там?
— Весь пласт пронизан многочисленными ходами, — сказал Джорлемагн, когда лошади завернули и пошли вверх по булыжной насыпи, ведущей к основанию столовой горы. — Это естественное сердце вулкана, оставшееся после постепенного разрушения конуса. Квелиус затратил достаточно времени и сил, прокладывая в нем туннели под предлогом строительства подземной станции-обсерватории. Держу пари, что привод вероятностного искривления установлен где-нибудь внутри. И Квелиус не задумается пустить его в ход на полную мощность, насколько я знаю его, а я знаю!
— Хорошо, примените какую-нибудь из ваших технических мер, — нетерпеливо перебил О'Лири. — Я жажду ощутить в руках эту тощую шею!
— Не так-то это просто, приятель. Боюсь, мои карманы пусты.
— Забираться сюда все равно что на стену многоэтажного дома, — заметил О'Лири, глядя на вертикальный отвес скалы, возвышающейся перед ними. Он спустился, изучил основание, выбрал место, поднялся на несколько шагов и свалился кубарем вниз, так как руки соскользнули с гладкого камня.
— Даже будучи невесомым, невозможно туда подняться, — сказал он. — Нам следовало прибыть с полевой артиллерией и пробить сквозь гору дыру!
— Ну… мы этого не сделали, — ответил Джорлемагн, — а раз мы не можем ходить сквозь стены, придется придумать еще что-нибудь.
— Эй! — сказал О'Лири. — Вы навели меня на мысль…
Он закрыл глаза, вспомнил времена Таллатлона, когда он стоял в замурованной камере, выдолбленной в гигантском дереве, и оставалось либо слиться, либо умереть. Он вспомнил запах вощеного смолистого дерева, ощущение, что он шагнул вперед, прижался к твердой поверхности — и прошел сквозь нее.
Это все равно что пробираться сквозь густой туман; туман сталь густой, что тянул назад, в то время как он продавливал преграду. Он ощущал, что туман касался его кожи, обвивался вокруг его внутренностей, — и затем следовало ощущение лопающегося пузыря, когда он появлялся с другой стороны.
Он открыл глаза и обнаружил, что стоит в коридоре с низким потолком и каменными стенами перед пролетом грубо высеченных каменных ступенек.
— Для вас это не сулит ничего хорошего, молодая дама, — говорил скрипучий старческий голос, когда Лафайет взобрался на последнюю ступеньку и заглянул в круглую комнату, находившуюся, судя по боли в коленках О'Лири, на самом верху Тора. В противоположном конце маленькой камеры стояла Дафна. Она была еще красивее с локоном черных волос, падавшим на глаза, и без трех пуговиц на пиджаке. Она изо всех сил рвала наручники, приковавшие ее к массивному дубу. Квелиус стоял и смотрел на нее с выражением мягкого упрека.
— Понимаете ли, вы доставили мне бесконечное множество хлопот. Сначала вы вели себя весьма неженственно, отказавшись выйти замуж за мое королевское величество, затем бежали как маленькая дурочка, а потом уселись на меня верхом. Тем не менее из вас выйдет выгодная заложница, так как я закончил определенные приготовления, направленные против вмешательства извне.
— Я вас впервые вижу, гадкий старикашка, — холодно сказала она.
— Н-да! Как жаль, что вы не видите действительную суть ситуации! В качестве О'Лири я проложил путь к свержению вашей маленькой, легкой как перышко принцессы и ее неотесанного супруга. В то же время я уничтожил популярность О'Лири среди черни и одновременно учредил действующий полицейский аппарат с соответствующим военным фондом. Сцена теперь подготовлена для того, чтобы я вышел на нее и взял дирижерскую палочку.
— Когда Лафайет вас поймает, — бесстрашно заявила Дафна, — он вас скрутит и выбросит вон…
— Ага! Так дело вот в чем, дитя мое! Лафайет никогда меня не поймает! Сейчас бедный глупец несомненно несет наказание за мое возмутительное поведение!
— Ошибаетесь! — крикнул О'Лири и кинулся на Квелиуса. Старик обернулся, с неожиданной ловкостью отскочил к стене и дернул свисающую веревку.
Слишком поздно почувствовал Лафайет, что пол под ним ушел вниз, как ловушка палача. Он отчаянно пытался ухватиться за край, но промахнулся и упал на десять футов вниз, в темницу, которая сомкнулась вокруг него, как кулак.
Квелиус развязно стоял на площадке, весело улыбаясь Лафайету, подвешенному в открытом колодце головой вниз в позе эмбриона.
— И вы собирались меня скрутить? — добродушно спросил старик. — Или так предсказывала ваша жена? Ну что ж, простим леди ошибочные предсказания, а?
— Так просто вам не уйти, Квелиус! — постарался выговорить Лафайет как можно четче, хотя у него во рту была коленная чашечка. — Джорлемагн нарежет из вас ремешки.
— Позвольте мне возразить вам, мистер О'Лири. Джорлемагн бессилен. У меня полный иммунитет к его фокусам с пальцами. И хотя он действительно неглуп, я по случаю завладел содержимым его лаборатории. Поэтому, вы понимаете, у меня на руках не просто тузы, а вся колода.
— Я заметил, что вы покинули бальный зал в некоторой спешке, — парировал О'Лири. — Полагаю, что вы смелы оттого, что находитесь у себя в норе. Но заметьте, я вошел в нее без особого труда.
— Точно, — невозмутимо кивнул Квелиус. — Мои приборы показывают, что вы использовали довольно интересную технику поляризации молекул для исполнения трюка. Предлагаю вам воспользоваться тем же методом для освобождения в данной ситуации. — Он весело крякнул. — Вы подвергли меня тяжким испытаниям, О'Лири. Полоса неудач, встреча с Гими Свирепым, так он, кажется, называл себя, когда я вышел из таверны в ту ночь. Ей-богу, могу поклясться, что рыжеволосый негодяй, тело которого я использовал, ободрал костяшки, когда пришел в себя. Если бы не это вмешательство, вас бы спокойно упрятали в дворцовую тюрьму, чтобы вы были наготове, когда я стану воплощаться. А потом… все хорошо, что хорошо кончается.
— Зачем столько усилий ради того, чтобы затесаться в такую отсталую точку, как Артезия? — поинтересовался О'Лири.
— Хотите поболтать, О'Лири? Что ж, могу сделать вам одолжение. Привод вероятностного искривления не придет в полную готовность еще примерно полчаса. Почему Артезия, спрашиваете? Я нахожу ее идеально соответствующей моим целям. Слишком отсталая, чтобы обладать подходящей техникой для самообороны, но достаточно развитая, чтобы дать промышленную основу для обеспечения условий моей деятельности.
— И что? Никто здесь не способен оценить это. И вы в результате отрезаете все связи с Центральной, так что никто никогда и не узнает о ваших достижениях.
— Не совсем так, — просиял Квелиус. Он потер руки. Звук напоминал скрип песка в детской песочнице. — По моим подсчетам, потребуется не более года, чтобы собрать прибор большой мощности, способный эффективно работать против градиента вероятности. Ей-богу, не удавятся ли верховные власти Центральной, эти самозваные управляющие нравственностью континуума, когда обнаружат, что именно их собственный бюрократический улей отрезал их от всех внешних контактов? А тогда, О'Лири… тогда я смогу начать переустройство мира так, как мне больше нравится!