Страница:
С таким заключением Блейд не мог не согласиться, ибо сам, не раз выступая в подобном качестве, испытал все последствия этого на собственной шкуре.
Повелевали молниями ттна,
Но убийство было для них запретным.
Их огненные копья не ударили в Дома Хайры,
Но три дня били в землю,
Пока Дух Тверди, устрашившись, не перегородил
По их велению степь скалистой стеной,
Неприступной для человека и зверя.
Голос странника смолк; он поднял глаза на Клеваса, ожидая комментариев.
— Вот здесь имеется маленькая неточность, — заметил историк. -Насчет запретности убийства. Оно являлось для ттна не запретным, а немыслимым. Да, немыслимым!
Он сделал паузу. Блейд тоже молчал, обдумывая, как бы сформулировать очередной вопрос, не обнаруживая слишком глубоких познаний в сфере человеческой психологии. Агрессивность присуща разумным существам издревле; как иначе они могли бы обороняться от хищников, добывать пищу, отвоевывать богатые охотничьи угодья, защищать свои дома, поля и скот? В определенном смысле, агрессивность и разум идут рука об руку, рядом с тягой к сотрудничеству, осторожностью и неистребимым любопытством. Так считали специалисты на Земле, так писалось во всех учебниках, но не мог же Аррах бар Ригон, айденский нобиль, использовать подобную терминологию!
К счастью, Клевасу не были нужны наводящие вопросы.
— Видишь ли, мой драгоценный принц, ттна не знакомили нас со своей древней историей. Возможно, корни ее уходят в столь далекое прошлое, о котором они сами забыли. Но ясно одно: либо эти создания никогда не обладали агрессивным инстинктом, либо он был начисто утерян в процессе миллионнолетней эволюции… Ты понимаешь, что я говорю?
Блейд кивнул.
— Что ж, превосходно, — Клевас огладил бородку — точь в точь как земной профессор, довольный сообразительным студентом. — Некоторые особенности физиологии ттна позволяют предположить, что их отдаленным предком являлась не всеядная и хищная обезьяна, а более миролюбивое создание, что-то вроде гигантского травоядного ленивца. У ттна были сильно развиты телепатические способности — возможно, унаследованные от их доисторического предшественника… Такая особенность является мощным фактором в борьбе за выживание, сын мой. Не надо убивать хищника, если можно приказать ему убраться прочь.
— Однако вспомним, что случилось потом, — произнес Блейд и начал читать конец баллады:
Два поколения прошло.
Хайриты жили во мраке бесчестья,
Не в силах достичь Великих Северных Лесов,
Владея лишь половиной прошлых угодий.
Но не было дня, чтобы воины не искали прохода,
Тропы или тайного тоннеля в горах.
Однажды раскрылась скала,
И отряд храбрецов исчез в ее чреве.
Год, и два, и три ждали люди — никто не возвращался,
Но больше не светились сполохи в небе,
Что прежде играли ночью над горами ттна.
Тогда собрали Дома самых сильных и храбрых,
И воины стали бить скалу там, где пропали их братья.
Они рубили камень, пока не нашли ход;
Широкий и гладкий, он вел в долины, где жили ттна.
Но лишь скелеты лежали там — кости людей и пришельцев,
И хайритские клинки ржавели меж ребер ттна.
Поднялись кланы и вошли под своды тоннелей и пещер,
Поделив меж собой Высокие Долины,
Что даровала им милость Семи Ветров,
И стали те долины их зимним домом
И прибежищем в годы бедствий…
— И что же сие, по-твоему, значит? — спросил Клевас, когда отзвучала последняя строфа.
— Ттна не смогли приказать хайритам убраться прочь из их убежища и почти все погибли. Почему?
— Они не использовали свой дар, чтобы командовать разумными существами, принц. Это было столь же немыслимым, как убийство! Хайриты перебили три четверти пришельцев, а потом умерли сами — от голода, среди чудесных машин, способных приготовить пищу из камня и воздуха. Вот как это было!
— Это догадки?
— Нет. Мы знаем об этом из записей ттна — тех, что спаслись и улетели на Юг в малых аппаратах, похожих на наши флаеры. Здешний климат плохо подходил им, но они не хотели возвращаться в горы Селгов. Те места внушали им ужас… — историк наполнил бокал, выпил; потом его живые темные глаза скользнули по лицу Блейда. — Кажется, ты хочешь о чем-то спросить, сын мой?
— В прошлый раз, если не ошибаюсь, вы упоминали еще о паре заключительных эпизодов? — заметил странник.
— Ах, это… Ну, конец истории таков: ттна завершили свою миссию. Тут, на юге, в местах, недоступных для северян, была создана новая база. Затем пришельцы сотню лет перевозили сюда людей… Выбирали самых обездоленных, самых беззащитных — рабов, племена, стоявшие на грани уничтожения… но только добровольно! Дело пошло быстрее, когда набирать переселенцев стали сами южане — им верили больше, чем добродушным мохнатым чудищам. Конечно, те древние агитаторы обещали несчастным рай, царство светлого Айдена на земле, и, надо сказать, никого не обманули. Потом наступил момент, когда Юг был закрыт, а на севере остались лишь сказки о благодатных местах, где почва сама рождает плоды и реки текут вином да пивом.
— Это первый эпизод, — сказал Блейд, — А второй?
— Ттна прожили с нашими предками три столетия и передали им все, что смогли. Свои знания, свою технику, свои души… — старик помолчал. — Я имею в виду неприятие насилия и убийства… Ну, ты об этом читал в исторических записках.
Странник машинально кивнул; многое из рассказанного уже было ему известно, и комментарии Клеваса лишь сняли последние вопросы. Итак, Утопию, в которой он очутился, создали не люди. Да, на Земле светлые умы, вроде Морриса и Кампанеллы, смогли измыслить нечто подобное, но руки людские с гораздо большей охотой хватались за оружие, чем за мастерок и лопату, необходимые для строительства светлого райского чертога. Здесь его фундамент заложили пришельцы со звезд, удивительные создания, одержимые идеей бескорыстного альтруизма; они показали, как возводить стены, а с крышей и внутренней отделкой люди справились сами. И теперь на континентах Айдена обитали два человечества, разделенных непроходимой чертой Великого Потока; две эпохи, темное жестокое средневековье и век разума сосуществовали рядом, едва ли в пяти тысячах миль друг от друга.
Это было поразительно, но это было свершившимся фактом.
Глава 4. САСТИ
Повелевали молниями ттна,
Но убийство было для них запретным.
Их огненные копья не ударили в Дома Хайры,
Но три дня били в землю,
Пока Дух Тверди, устрашившись, не перегородил
По их велению степь скалистой стеной,
Неприступной для человека и зверя.
Голос странника смолк; он поднял глаза на Клеваса, ожидая комментариев.
— Вот здесь имеется маленькая неточность, — заметил историк. -Насчет запретности убийства. Оно являлось для ттна не запретным, а немыслимым. Да, немыслимым!
Он сделал паузу. Блейд тоже молчал, обдумывая, как бы сформулировать очередной вопрос, не обнаруживая слишком глубоких познаний в сфере человеческой психологии. Агрессивность присуща разумным существам издревле; как иначе они могли бы обороняться от хищников, добывать пищу, отвоевывать богатые охотничьи угодья, защищать свои дома, поля и скот? В определенном смысле, агрессивность и разум идут рука об руку, рядом с тягой к сотрудничеству, осторожностью и неистребимым любопытством. Так считали специалисты на Земле, так писалось во всех учебниках, но не мог же Аррах бар Ригон, айденский нобиль, использовать подобную терминологию!
К счастью, Клевасу не были нужны наводящие вопросы.
— Видишь ли, мой драгоценный принц, ттна не знакомили нас со своей древней историей. Возможно, корни ее уходят в столь далекое прошлое, о котором они сами забыли. Но ясно одно: либо эти создания никогда не обладали агрессивным инстинктом, либо он был начисто утерян в процессе миллионнолетней эволюции… Ты понимаешь, что я говорю?
Блейд кивнул.
— Что ж, превосходно, — Клевас огладил бородку — точь в точь как земной профессор, довольный сообразительным студентом. — Некоторые особенности физиологии ттна позволяют предположить, что их отдаленным предком являлась не всеядная и хищная обезьяна, а более миролюбивое создание, что-то вроде гигантского травоядного ленивца. У ттна были сильно развиты телепатические способности — возможно, унаследованные от их доисторического предшественника… Такая особенность является мощным фактором в борьбе за выживание, сын мой. Не надо убивать хищника, если можно приказать ему убраться прочь.
— Однако вспомним, что случилось потом, — произнес Блейд и начал читать конец баллады:
Два поколения прошло.
Хайриты жили во мраке бесчестья,
Не в силах достичь Великих Северных Лесов,
Владея лишь половиной прошлых угодий.
Но не было дня, чтобы воины не искали прохода,
Тропы или тайного тоннеля в горах.
Однажды раскрылась скала,
И отряд храбрецов исчез в ее чреве.
Год, и два, и три ждали люди — никто не возвращался,
Но больше не светились сполохи в небе,
Что прежде играли ночью над горами ттна.
Тогда собрали Дома самых сильных и храбрых,
И воины стали бить скалу там, где пропали их братья.
Они рубили камень, пока не нашли ход;
Широкий и гладкий, он вел в долины, где жили ттна.
Но лишь скелеты лежали там — кости людей и пришельцев,
И хайритские клинки ржавели меж ребер ттна.
Поднялись кланы и вошли под своды тоннелей и пещер,
Поделив меж собой Высокие Долины,
Что даровала им милость Семи Ветров,
И стали те долины их зимним домом
И прибежищем в годы бедствий…
— И что же сие, по-твоему, значит? — спросил Клевас, когда отзвучала последняя строфа.
— Ттна не смогли приказать хайритам убраться прочь из их убежища и почти все погибли. Почему?
— Они не использовали свой дар, чтобы командовать разумными существами, принц. Это было столь же немыслимым, как убийство! Хайриты перебили три четверти пришельцев, а потом умерли сами — от голода, среди чудесных машин, способных приготовить пищу из камня и воздуха. Вот как это было!
— Это догадки?
— Нет. Мы знаем об этом из записей ттна — тех, что спаслись и улетели на Юг в малых аппаратах, похожих на наши флаеры. Здешний климат плохо подходил им, но они не хотели возвращаться в горы Селгов. Те места внушали им ужас… — историк наполнил бокал, выпил; потом его живые темные глаза скользнули по лицу Блейда. — Кажется, ты хочешь о чем-то спросить, сын мой?
— В прошлый раз, если не ошибаюсь, вы упоминали еще о паре заключительных эпизодов? — заметил странник.
— Ах, это… Ну, конец истории таков: ттна завершили свою миссию. Тут, на юге, в местах, недоступных для северян, была создана новая база. Затем пришельцы сотню лет перевозили сюда людей… Выбирали самых обездоленных, самых беззащитных — рабов, племена, стоявшие на грани уничтожения… но только добровольно! Дело пошло быстрее, когда набирать переселенцев стали сами южане — им верили больше, чем добродушным мохнатым чудищам. Конечно, те древние агитаторы обещали несчастным рай, царство светлого Айдена на земле, и, надо сказать, никого не обманули. Потом наступил момент, когда Юг был закрыт, а на севере остались лишь сказки о благодатных местах, где почва сама рождает плоды и реки текут вином да пивом.
— Это первый эпизод, — сказал Блейд, — А второй?
— Ттна прожили с нашими предками три столетия и передали им все, что смогли. Свои знания, свою технику, свои души… — старик помолчал. — Я имею в виду неприятие насилия и убийства… Ну, ты об этом читал в исторических записках.
Странник машинально кивнул; многое из рассказанного уже было ему известно, и комментарии Клеваса лишь сняли последние вопросы. Итак, Утопию, в которой он очутился, создали не люди. Да, на Земле светлые умы, вроде Морриса и Кампанеллы, смогли измыслить нечто подобное, но руки людские с гораздо большей охотой хватались за оружие, чем за мастерок и лопату, необходимые для строительства светлого райского чертога. Здесь его фундамент заложили пришельцы со звезд, удивительные создания, одержимые идеей бескорыстного альтруизма; они показали, как возводить стены, а с крышей и внутренней отделкой люди справились сами. И теперь на континентах Айдена обитали два человечества, разделенных непроходимой чертой Великого Потока; две эпохи, темное жестокое средневековье и век разума сосуществовали рядом, едва ли в пяти тысячах миль друг от друга.
Это было поразительно, но это было свершившимся фактом.
Глава 4. САСТИ
Блейд парил над землей, меж сизой тучкой и золотым солнцем, купался в хрустальной голубизне утреннего неба, выписывал петли и спирали в прохладном воздухе заоблачных высот.
Он упивался новыми ощущениями, почти забыв о сидевшей рядом Састи. Это совсем не походило на неуклюжую болтанку земных пассажирских лайнеров, тряских и ненадежных небесных автобусов, и на шумный полет истребителей, с грохотом таранивших воздух. Блейду случалось летать на них, и его неизменно охватывало чувство, будто он оседлал готовую взорваться бомбу. Может быть, лишь планер давал некоторое представление об истинном полете; но планером в большей степени повелевали стихии, чем пилот.
На своем флаере он пропутешествовал в небесах от Тагры до экватора, проделав больше трех тысяч миль, но в тот раз машина была столь же неподвластной ему, как и планер, попавший в мощный воздушный поток. Ее вел компьютер, память которого хранила один аварийный курс: в Ратон, в провинцию Саммат, на главную базу Хорады. И Блейд непременно попал бы туда, если б сему не воспрепятствовала предусмотрительность координатора.
Выписав крутой вираж, он скосил глаза на лицо женщины, казавшееся бледным в ореоле пепельных волос. Састи чуть заметно кивнула и улыбнулась. Они всегда выбирали для тренировок ранний утренний час, когда в воздухе еще не было машин, и Блейд мог покувыркаться без помех. Никакие неприятности ему не грозили; встроенная в аппарат система безопасности была абсолютно надежной. Теперь он знал, что агрегат, располагавшийся в кормовой части, за ребристым климатизатором, являлся источником энергии, чем-то вроде компактного и неимоверно мощного аккумулятора; этот блок, хранивший половину энергетических ресурсов Англии, пространствовал с ним вокруг планеты, исправно охлаждая воздух в кабине. Но подача мощности на двигатель была заблокирована — по сигналу из самматского центра Хорады.
Блейд также догадывался, что вынужденная посадка ничем ему не грозила. Флаер упал в водный поток, и жизнь человека была в безопасности; в иных обстоятельствах начал бы функционировать автопилот, который должен был мягко приземлить машину. Его никто не хотел уничтожить, его только остановили, сбросив вниз с небес. К сожалению, внизу находились парная баня экваториального течения и сожженная солнцем скала Ай-Рит с ее гнусными пещерами. Однако обитавшие в Ратоне затворники имели об этом самое смутное представление.
Он выровнял флаер и сбросил скорость. Теперь они медленно летели над рекой, над розовеющей прохладой вод, стремившихся на юг, к Кинтанскому океану. Река была огромна; ее бассейн вместе с притоками занимал половину материка. Пожалуй, на Земле с ней могла сравниться только Амазонка — если не чистотой и свежестью, то хотя бы размерами. Этот поток, Зайра, извергался с северных гор и торил путь по плодородной равнине на протяжении двух тысяч миль, вбирая несколько крупных рек с запада и востока. Затем мощное течение пробивалось сквозь Прибрежный хребет; там был гигантский каньон, чудо природы, которое Блейд хотел со временем осмотреть. Весь бассейн Зайры и ее притоков был густо заселен и, как сообщали фильмокниги, тут обитало шестьдесят миллионов, больше половины населения страны.
Не отрывая взгляда от розово-серебристой ленты, брошенной меж зеленых луговых ковров и курчавых изумрудных припухлостей рощ, Блейд спросил:
— Ну, Састи, что дальше?
— Вернемся в Хораду и пойдем завтракать. Ты ведь еще не был у меня? Посмотришь мой маленький музей.
Она явно не поняла смысл вопроса.
— Музей — это очень интересно, но я не о том, — Блейд попрежнему пристально разглядывал реку. Там плыли корабли — обтекаемые торпеды больших грузовых барж и пассажирских судов, среди которых встречались парусные бриги и каравеллы — точь в точь похожие на сожженную «Катрейю». С высоты они казались изящными игрушками. — Я не о том, Састи — повторил странник, вздохнув. — Я закончил учебный курс, научился управлять флаером и пользоваться некоторыми вашими… ммм… приборами, — он сделал вид, будто вспоминает непривычное слово. — Что же дальше? Что вы намерены со мной делать?
— Не знаю, — медленно сказала Азаста. — Мы еще не решили. Понимаешь, Эльс, такого еще не было… Никогда человек, родившийся и выросший на севере, пусть даже наполовину наш по крови, не появлялся в Ратоне. -Женщина подняла взгляд на Блейда, ее синие глаза были печальны. — В варварских странах очень мало людей Хорады… семнадцать, если говорить точно. Те, кому повезло прижиться там, годами оторваны от родины. Мы не можем брать со своих наблюдателей обета безбрачия, но их дети, достигшие пяти-шести лет, всегда оставались на севере. Это закон, Эльс, один из немногих наших законов. Ты — первый, кто сумел добраться сюда.
— Вы пытались меня остановить… потом устроили проверку, которая стоила жизни Найле, — угрюмо заметил Блейд. — Неужели один человек представляет для вас такую опасность?
— Во-первых, мы не знали, в чьи руки попал флаер… только предполагали… — теперь Састи сосредоточенно смотрела на свои колени. -Во-вторых, насчет опасности… Все не так просто, Эльс. Да, один человек не опасен; мы можем его усыпить и переправить назад, хотя это не легко сделать. Но он же не станет молчать! Его рассказы об увиденном — пусть мельком -придадут древним легендам достоверность факта.
— У вас есть снадобья, заставляющие забывать, — напомнил Блейд.
— Не снадобья, а установки для нейротерапии. Это очень сложное дело -убрать из памяти кое-что, не затронув всего остального… Медики применяют их для лечения, и только с согласия пациента. Ты бы согласился?
Блейд хмыкнул. Как всегда, могучий Юг оказывался беспомощным перед варварским Севером; система моральных запретов, не допускавших акта насилия над личностью, действовала безотказно. Нельзя убить, нельзя лишить воспоминаний, нельзя причинить вред… Хорошо еще, что сонный газ не считается аморальным!
— Как бы то ни было, ты добрался сюда, и это — свершившийся факт, -продолжала Азаста. — Мы послали Прилла с Омтагом, когда увидели, что ты и без нашей помощи скоро будешь здесь. И потом… потом… мы уже несколько успокоились на твой счет. Видишь ли, эмоции Найлы, которые ловили связисты Сэнда, было не трудно расшифровать… Да, мы успокоились.
— Полагаю, я вас не разочаровал, — с хмурой усмешкой странник полоснул себя по горлу ребром ладони. Азаста вздрогнула.
— Забудем об этом, Эльс.
Они помолчали. Флаер плавно разрезал воздух; внизу, по реке, плыли сказочные кораблики из резного дерева с разноцветными парусами.
— Твое прибытие совпало с другими обстоятельствами, весьма тревожными и настораживающими, — сказала Састи.
— Что ты имеешь в виду?
Женщина задумчиво расправила на коленях тонкую ткань туники.
— Айден и Ксам воюют… бьются за выходы к Великому Болоту… Мореходы с Калитана и Стран Перешейка ищут проходы в полях водорослей. Где-то в Кинтане изобрели взрывчатое вещество… и, похоже они научились отливать большие бронзовые трубы, чтобы метать снаряды в стены крепостей… — Пушки, с удивлением отметил Блейд. — В Джейде ремесленники ткацкого цеха соорудили для местных мудрецов большой мешок из навощенного шелка, который не пропускает теплый воздух… Потом к нему была привязана корзина, и шар поднялся в небо…
— О! — произнес Блейд.
— Разве ты не слышал об этом? — в глазах Састи мелькнуло удивление. — Твой отец послал сообщение за месяц до гибели.
— Я… я был тогда далеко от столицы, — пробормотал странник. -Значит, на севере развивается то, что вы называете цивилизацией? — он постарался замять оплошность.
— Это неизбежно. Двести, триста лет — и нашей изоляции придет конец, Эльс. Сюда устремятся целые толпы — если не по суше, так по морю и воздуху. Орды убийц!
— Что же вы станете делать?
— А как ты полагаешь, что мы должны делать? — она подчеркнула это «мы», показывая, что Аррах бар Ригон не чужой в Ратоне.
— Я знаю лишь один выход, неприемлемый для вас, — Блейд покачал головой, — зато надежный и эффективный.
— Нет, путь насилия исключается, — твердо сказала Састи. — Возможно, мы поставим защитный барьер над всем материком, хотя это требует бездну энергии… возможно, улетим…
— Улетите? — странник был поражен. Как раньше это не приходило ему в голову! У ратонцев имелись чудесные материалы и фантастические по мощности двигатели; создание межзвездных кораблей наверняка было для них посильным делом.
— Да, улетим, — повторила Састи. — Там, — ее рука протянулась к голубому небу, — есть множество миров, Эльс, надо только подыскать подходящий… И перевезти туда сотню миллионов… покинуть родину… Только и всего! — в словах ее звучала горечь.
— Есть и другой выход, — медленно произнес Блейд.
— Какой же? Переселение — дело будущего, а сейчас мы нуждаемся в информации о северных странах и даже ее получаем с трудом! Там семнадцать человек, и вся Хорада работает на них! Засылка, возвращение, поддержка ментального контакта, сеансы связи, анализ поступающих данных… Огромный труд, Эльс, и все держится на этих семнадцати! А ведь далеко не каждый из них ухитрился вскарабкаться так высоко, как твой отец. Я говорила и повторяю — Асруд обладал потрясающими способностями!
— Чем выше вскарабкаешься, тем страшнее падать, — заметил Блейд, вспоминая хитрую физиономию щедрейшего бар Савалта, Стража спокойствия. Не ее ли видел отец Рахи в последние минуты жизни?
— Прости… — Азаста легко коснулась его руки. — Прости, Эльс…
— Чего уж там… Но вернемся к тем семнадцати, о которых ты говорила. Я готов стать восемнадцатым. И если вы внимательно присмотритесь к их детям, то, может, найдется и девятнадцатый, и двадцатый.
— Это решение напрашивается само собой, — пожала плечами Састи. -Речь идет о том, насколько оно морально.
— При чем здесь мораль? — Нет, эти ратонцы положительно сведут его с ума!
— Эльс, Эльс… Ведь мы фактически выведем расу полукровок, людей, способных убивать, отторгнутых от нашей души! Наемников, которые станут нашими шпионами! Отщепенцев, которых сами же будем презирать и бояться!
Паллаты в подобной ситуации не колебались, подумал Блейд. Они не только вывели клонированных Защитников, они дали им в руки страшное оружие, космические корабли и средства, способные уничтожать целые цивилизации… Да что там цивилизации! Гасить звезды!
Вероятно, такой путь был для южан неприемлем. Что ж, каждый сам выбирает свои дороги — хотя в случае Ратона дело не обошлось без чужой подсказки.
— Я не чувствую себя ни отщепенцем, ни презренным полукровкой, ни наемником, — твердо сказал Блейд. — Мой отец, Асруд бар Ригон, будь он хоть трижды ратонцем, оставил мне достаточно богатств, влияния, власти — и твердости! Я — независимый человек, обладающий могуществом в Айдене и верными друзьями в Хайре… — Он помолчал, чувствуя, что Састи слушает, затаив дыхание. — Старый Асруд забрался высоко, а я встану еще выше… если понадобится оградить Юг.
— Ты хочешь сказать…
— Да, мой милый координатор. В Айдене власть императора безгранична, и разумная политика сдерживания пошла бы только на пользу империи. Люди должны работать, а не прислушиваться к небылицам о царстве светлого бога в далеких южных пределах. Без сомнения, они туда попадут — после смерти. Надеюсь, вы ничего не имеете против нашествия бестелесных призраков?
— Но, Эльс… — Састи даже не улыбнулась, — как ты сможешь это сделать? Асруда скрутили мгновенно… мы даже не догадываемся, почему…
— Прошел слух, что он знает путь на Юг, — вставил Блейд.
— Вот видишь! И он потерял все — жизнь, положение! А ты замахиваешься на большее…
— Отец потерял далеко не все, ты не права. Да, жизнь, положение, поместья и войска, пэрство… Но он сохранил тайну! Он спас меня и сестру! Замок, богатства, имя Ригонов!
— Но как?!
Блейд знал, как. Старый Асруд не воспользовался своим тайным искусством, не остановил сердце; он прошел через все муки и умер под пытками. Это придало достоверность его упорному отрицанию, заставило бар Савалта поверить, что не стоит рыть яму в сухом песке. Крыса Савалт! Блейд стиснул кулак, словно нащупав горло щедрейшего.
— Скажи, — глухо произнес он, — что говорили люди Сэнда, когда умирал отец? Это было… долго?
— Долго… — казалось, Састи всхлипнула. — Они едва могли выдержать…
— Вот тебе и ответ — как…
— То же самое может ждать и тебя, Эльс.
Блейд повернулся, и его твердый суровый взгляд заставил женщину вздрогнуть.
— Нет. Я приведу хайритов, и их франы чисто подметут императорский дворец. Весь Айден! Отдам долги за отца… После чего в стране воцарится спокойствие и благомыслие.
— А… в остальных?..
— В Ксаме, ты хочешь сказать? Если потребуется, сокрушу Ксам, дойду до Стран Перешейка, до Кинтана.
Азаста долго смотрела на него, потом сказала:
— Да, Эльс, ты действительно можешь это сделать. Я верю… Иногда мне кажется, — она утомленно прикрыла глаза, — что ты вдвое старше, чем выглядишь…
«Увы, больше, чем вдвое», — подумал Блейд.
Они молчали, пока флаер скользил над рекой, возвращаясь к уютному островку Хорады. Састи, возможно, размышляла о том, что сын Асруда-южанина готов залить кровью северные страны, выкорчевав огнем и мечом крамольные мысли о царстве светлого Айдена на земле. Губы Азасты подрагивали; вряд ли видения битв и осад, огня и умирающих бойцов были ей приятны. Блейд думал о своем.
Впервые за долгие годы своих странствий он очутился в местах, где ему не грозила никакая опасность. Здесь не требовалось бороться за жизнь или власть; и в обличье Арраха бар Ригона, и в истинной своей ипостаси он был полноправным гражданином этой страны, совладельцем всех ее богатств и чудес, человеком, от которого не существовало тайн. Собственно говоря, тайн тут вообще не имелось — если не считать его самого.
Даже на Земле, в Лондоне или в своем дорсетском убежище, он не наслаждался такой полной безопасностью и покоем. Там был Дж., был Лейтон -когда-то; теперь их заменили Джек Хейдж и беспокойная нудная служба. А что творилось за границами Соединенного Королевства! Враги, всюду враги! Если не враги, так соперники… Собственно, и в пределах королевства было тоже самое. Тайная рука Кремля, рука Вашингтона, рука Парижа, Израиля, Пекина, Претории, Аддис-Абебы… Здесь же, в Ратоне, руки простирали открытыми ладонями вверх — в знак дружелюбия и мира.
Открыться самому? Получить доступ к мощнейшей технологии — в условиях благожелательного сотрудничества, что само по себе невероятно? Хейдж пришлет телепортатор, и на Землю хлынут сокровища ратонского клада… Источники энергии, долговечные аккумуляторы, двигатели, прочнейшие материалы, новые методы использования сырья, трансмутация элементов, фантастические способы связи… Мечта Лейтона!
Блейд горько усмехнулся. Можно представить, что его соотечественники сотворят со всеми этими достижениями мирной тысячелетней цивилизации! Для начала Англия покорит весь мир — если не одна, так в компании со Штатами, — а потом морская пехота и зеленые береты заявятся в Ратон. С лучевым оружием, силовыми экранами и бронированными флаерами! Это будет куда похлеще айденских ветеранов и ксамитской фаланги… Вряд ли ратонцы успеют улететь к звездам. А успеют, так их и там найдут.
Но они же и сами не идиоты! Если лже-Эльс откроет свою истинную сущность, то можно предвидеть первый вопрос к нему, к представителю развитой культуры, сумевшей преодолеть барьер времени. А как там у вас… Если сказать правду, любопытство и доброжелательность быстро перейдут в ужас; значит, придется сочинять? Но Ричард Блейд чувствовал, что даже пробудившаяся в нем тяга к писанию хроник тут не поможет. Не мог же он в самом деле создать псевдоисторию мудрой и миролюбивой земной цивилизации плюс собственное приглаженное жизнеописание! Да тот же Клевас поймает его на первом противоречии!
Нет, Ричарду Блейду надо сидеть тихо и благодарить Семь Священных Ветров Хайры, что никто из сотрудников Хорады не лицезрел прежде Арраха Эльса бар Ригона… такого, каким тот был с год назад. Сейчас бы их сильно удивило его преображение!
Только Лидор, его златовласая возлюбленная, знала, что он — не Рахи. Она думала, что светлый Айден послал ей вместо сгинувшего бесследно брата дальнего родича из Хайры… И только Найла почти догадалась, что ее спутник — не Аррах бар Ригон, и не Эльс-хайрит, а странное существо, пришелец из иных миров… Но Найлы уже не было в живых, и Блейд не собирался менять свою милую Лидор на какую-нибудь прелестную, но слишком проницательную южанку. Даже на Састи.
Он посадил флаер прямо у крыльца жилища синеглазого координатора. Ее обитель представляла собой трехэтажную деревянную пагоду, каждый следующий ярус которой был меньше предыдущего. Второй и третий этажи обрамляли балконы, скрытые вьющейся растительностью; зелень плотно оплетала башню, не давая возможности полюбоваться резными фризами, колоннами и бордюрами вокруг широких окон. Казалось, Састи жила в стволе циклопического дерева, перевитого лианами и лишенного кроны. Выглядело это необычно, но красиво.
Сам Блейд выбрал гораздо менее экстравагантное жилище. В Хораде ему предложили десятка два пустующих домов и домиков, и он осмотрел их все -исключительно из любопытства. Разнообразие стилей, материалов, украшений и отделки было поразительным; ему не встретилось двух похожих зданий.
Одни обитатели Ратона предпочитали современные коттеджи, похожие на огромные сплющенные разноцветные пузыри, на шары, цилиндры, конуса или диски. Обычно внутреннее пространство такого дома делилось на два-три этажа, не разбитых на отдельные комнаты. В просторных светлых помещениях стояла хрупкая на вид, но весьма прочная мебель из полупрозрачного пластика, на первом ярусе присутствовал небольшой бассейн, иногда — с затейливым фонтаном, окна имели форму овала или круга. Стены домов-пузырей, толщиной в десятую дюйма, переливались всеми цветами радуги и оставили на ладони ощущение тепла; вероятно, пленка, из которой выдувались эти строения, служила аккумулятором солнечной энергии.
Пузыри радовали глаз, но Блейд предпочитал нечто более капитальное и традиционное. Дома из натурального камня и искусственных блоков нежных тонов, напоминавших формой кирпич, в принципе устраивали его, однако в каждом он находил свои недостатки. Мраморные были слишком красивы и вычурны, здания из гранита своей тяжеловесностью напоминали мрачноватые рыцарские замки в миниатюре либо готические постройки, и показались страннику великоватыми. Он не претендовал на жилище из пятнадцати или двадцати комнат — слишком много углов, из которых скалится в ухмылке одиночество.
Он упивался новыми ощущениями, почти забыв о сидевшей рядом Састи. Это совсем не походило на неуклюжую болтанку земных пассажирских лайнеров, тряских и ненадежных небесных автобусов, и на шумный полет истребителей, с грохотом таранивших воздух. Блейду случалось летать на них, и его неизменно охватывало чувство, будто он оседлал готовую взорваться бомбу. Может быть, лишь планер давал некоторое представление об истинном полете; но планером в большей степени повелевали стихии, чем пилот.
На своем флаере он пропутешествовал в небесах от Тагры до экватора, проделав больше трех тысяч миль, но в тот раз машина была столь же неподвластной ему, как и планер, попавший в мощный воздушный поток. Ее вел компьютер, память которого хранила один аварийный курс: в Ратон, в провинцию Саммат, на главную базу Хорады. И Блейд непременно попал бы туда, если б сему не воспрепятствовала предусмотрительность координатора.
Выписав крутой вираж, он скосил глаза на лицо женщины, казавшееся бледным в ореоле пепельных волос. Састи чуть заметно кивнула и улыбнулась. Они всегда выбирали для тренировок ранний утренний час, когда в воздухе еще не было машин, и Блейд мог покувыркаться без помех. Никакие неприятности ему не грозили; встроенная в аппарат система безопасности была абсолютно надежной. Теперь он знал, что агрегат, располагавшийся в кормовой части, за ребристым климатизатором, являлся источником энергии, чем-то вроде компактного и неимоверно мощного аккумулятора; этот блок, хранивший половину энергетических ресурсов Англии, пространствовал с ним вокруг планеты, исправно охлаждая воздух в кабине. Но подача мощности на двигатель была заблокирована — по сигналу из самматского центра Хорады.
Блейд также догадывался, что вынужденная посадка ничем ему не грозила. Флаер упал в водный поток, и жизнь человека была в безопасности; в иных обстоятельствах начал бы функционировать автопилот, который должен был мягко приземлить машину. Его никто не хотел уничтожить, его только остановили, сбросив вниз с небес. К сожалению, внизу находились парная баня экваториального течения и сожженная солнцем скала Ай-Рит с ее гнусными пещерами. Однако обитавшие в Ратоне затворники имели об этом самое смутное представление.
Он выровнял флаер и сбросил скорость. Теперь они медленно летели над рекой, над розовеющей прохладой вод, стремившихся на юг, к Кинтанскому океану. Река была огромна; ее бассейн вместе с притоками занимал половину материка. Пожалуй, на Земле с ней могла сравниться только Амазонка — если не чистотой и свежестью, то хотя бы размерами. Этот поток, Зайра, извергался с северных гор и торил путь по плодородной равнине на протяжении двух тысяч миль, вбирая несколько крупных рек с запада и востока. Затем мощное течение пробивалось сквозь Прибрежный хребет; там был гигантский каньон, чудо природы, которое Блейд хотел со временем осмотреть. Весь бассейн Зайры и ее притоков был густо заселен и, как сообщали фильмокниги, тут обитало шестьдесят миллионов, больше половины населения страны.
Не отрывая взгляда от розово-серебристой ленты, брошенной меж зеленых луговых ковров и курчавых изумрудных припухлостей рощ, Блейд спросил:
— Ну, Састи, что дальше?
— Вернемся в Хораду и пойдем завтракать. Ты ведь еще не был у меня? Посмотришь мой маленький музей.
Она явно не поняла смысл вопроса.
— Музей — это очень интересно, но я не о том, — Блейд попрежнему пристально разглядывал реку. Там плыли корабли — обтекаемые торпеды больших грузовых барж и пассажирских судов, среди которых встречались парусные бриги и каравеллы — точь в точь похожие на сожженную «Катрейю». С высоты они казались изящными игрушками. — Я не о том, Састи — повторил странник, вздохнув. — Я закончил учебный курс, научился управлять флаером и пользоваться некоторыми вашими… ммм… приборами, — он сделал вид, будто вспоминает непривычное слово. — Что же дальше? Что вы намерены со мной делать?
— Не знаю, — медленно сказала Азаста. — Мы еще не решили. Понимаешь, Эльс, такого еще не было… Никогда человек, родившийся и выросший на севере, пусть даже наполовину наш по крови, не появлялся в Ратоне. -Женщина подняла взгляд на Блейда, ее синие глаза были печальны. — В варварских странах очень мало людей Хорады… семнадцать, если говорить точно. Те, кому повезло прижиться там, годами оторваны от родины. Мы не можем брать со своих наблюдателей обета безбрачия, но их дети, достигшие пяти-шести лет, всегда оставались на севере. Это закон, Эльс, один из немногих наших законов. Ты — первый, кто сумел добраться сюда.
— Вы пытались меня остановить… потом устроили проверку, которая стоила жизни Найле, — угрюмо заметил Блейд. — Неужели один человек представляет для вас такую опасность?
— Во-первых, мы не знали, в чьи руки попал флаер… только предполагали… — теперь Састи сосредоточенно смотрела на свои колени. -Во-вторых, насчет опасности… Все не так просто, Эльс. Да, один человек не опасен; мы можем его усыпить и переправить назад, хотя это не легко сделать. Но он же не станет молчать! Его рассказы об увиденном — пусть мельком -придадут древним легендам достоверность факта.
— У вас есть снадобья, заставляющие забывать, — напомнил Блейд.
— Не снадобья, а установки для нейротерапии. Это очень сложное дело -убрать из памяти кое-что, не затронув всего остального… Медики применяют их для лечения, и только с согласия пациента. Ты бы согласился?
Блейд хмыкнул. Как всегда, могучий Юг оказывался беспомощным перед варварским Севером; система моральных запретов, не допускавших акта насилия над личностью, действовала безотказно. Нельзя убить, нельзя лишить воспоминаний, нельзя причинить вред… Хорошо еще, что сонный газ не считается аморальным!
— Как бы то ни было, ты добрался сюда, и это — свершившийся факт, -продолжала Азаста. — Мы послали Прилла с Омтагом, когда увидели, что ты и без нашей помощи скоро будешь здесь. И потом… потом… мы уже несколько успокоились на твой счет. Видишь ли, эмоции Найлы, которые ловили связисты Сэнда, было не трудно расшифровать… Да, мы успокоились.
— Полагаю, я вас не разочаровал, — с хмурой усмешкой странник полоснул себя по горлу ребром ладони. Азаста вздрогнула.
— Забудем об этом, Эльс.
Они помолчали. Флаер плавно разрезал воздух; внизу, по реке, плыли сказочные кораблики из резного дерева с разноцветными парусами.
— Твое прибытие совпало с другими обстоятельствами, весьма тревожными и настораживающими, — сказала Састи.
— Что ты имеешь в виду?
Женщина задумчиво расправила на коленях тонкую ткань туники.
— Айден и Ксам воюют… бьются за выходы к Великому Болоту… Мореходы с Калитана и Стран Перешейка ищут проходы в полях водорослей. Где-то в Кинтане изобрели взрывчатое вещество… и, похоже они научились отливать большие бронзовые трубы, чтобы метать снаряды в стены крепостей… — Пушки, с удивлением отметил Блейд. — В Джейде ремесленники ткацкого цеха соорудили для местных мудрецов большой мешок из навощенного шелка, который не пропускает теплый воздух… Потом к нему была привязана корзина, и шар поднялся в небо…
— О! — произнес Блейд.
— Разве ты не слышал об этом? — в глазах Састи мелькнуло удивление. — Твой отец послал сообщение за месяц до гибели.
— Я… я был тогда далеко от столицы, — пробормотал странник. -Значит, на севере развивается то, что вы называете цивилизацией? — он постарался замять оплошность.
— Это неизбежно. Двести, триста лет — и нашей изоляции придет конец, Эльс. Сюда устремятся целые толпы — если не по суше, так по морю и воздуху. Орды убийц!
— Что же вы станете делать?
— А как ты полагаешь, что мы должны делать? — она подчеркнула это «мы», показывая, что Аррах бар Ригон не чужой в Ратоне.
— Я знаю лишь один выход, неприемлемый для вас, — Блейд покачал головой, — зато надежный и эффективный.
— Нет, путь насилия исключается, — твердо сказала Састи. — Возможно, мы поставим защитный барьер над всем материком, хотя это требует бездну энергии… возможно, улетим…
— Улетите? — странник был поражен. Как раньше это не приходило ему в голову! У ратонцев имелись чудесные материалы и фантастические по мощности двигатели; создание межзвездных кораблей наверняка было для них посильным делом.
— Да, улетим, — повторила Састи. — Там, — ее рука протянулась к голубому небу, — есть множество миров, Эльс, надо только подыскать подходящий… И перевезти туда сотню миллионов… покинуть родину… Только и всего! — в словах ее звучала горечь.
— Есть и другой выход, — медленно произнес Блейд.
— Какой же? Переселение — дело будущего, а сейчас мы нуждаемся в информации о северных странах и даже ее получаем с трудом! Там семнадцать человек, и вся Хорада работает на них! Засылка, возвращение, поддержка ментального контакта, сеансы связи, анализ поступающих данных… Огромный труд, Эльс, и все держится на этих семнадцати! А ведь далеко не каждый из них ухитрился вскарабкаться так высоко, как твой отец. Я говорила и повторяю — Асруд обладал потрясающими способностями!
— Чем выше вскарабкаешься, тем страшнее падать, — заметил Блейд, вспоминая хитрую физиономию щедрейшего бар Савалта, Стража спокойствия. Не ее ли видел отец Рахи в последние минуты жизни?
— Прости… — Азаста легко коснулась его руки. — Прости, Эльс…
— Чего уж там… Но вернемся к тем семнадцати, о которых ты говорила. Я готов стать восемнадцатым. И если вы внимательно присмотритесь к их детям, то, может, найдется и девятнадцатый, и двадцатый.
— Это решение напрашивается само собой, — пожала плечами Састи. -Речь идет о том, насколько оно морально.
— При чем здесь мораль? — Нет, эти ратонцы положительно сведут его с ума!
— Эльс, Эльс… Ведь мы фактически выведем расу полукровок, людей, способных убивать, отторгнутых от нашей души! Наемников, которые станут нашими шпионами! Отщепенцев, которых сами же будем презирать и бояться!
Паллаты в подобной ситуации не колебались, подумал Блейд. Они не только вывели клонированных Защитников, они дали им в руки страшное оружие, космические корабли и средства, способные уничтожать целые цивилизации… Да что там цивилизации! Гасить звезды!
Вероятно, такой путь был для южан неприемлем. Что ж, каждый сам выбирает свои дороги — хотя в случае Ратона дело не обошлось без чужой подсказки.
— Я не чувствую себя ни отщепенцем, ни презренным полукровкой, ни наемником, — твердо сказал Блейд. — Мой отец, Асруд бар Ригон, будь он хоть трижды ратонцем, оставил мне достаточно богатств, влияния, власти — и твердости! Я — независимый человек, обладающий могуществом в Айдене и верными друзьями в Хайре… — Он помолчал, чувствуя, что Састи слушает, затаив дыхание. — Старый Асруд забрался высоко, а я встану еще выше… если понадобится оградить Юг.
— Ты хочешь сказать…
— Да, мой милый координатор. В Айдене власть императора безгранична, и разумная политика сдерживания пошла бы только на пользу империи. Люди должны работать, а не прислушиваться к небылицам о царстве светлого бога в далеких южных пределах. Без сомнения, они туда попадут — после смерти. Надеюсь, вы ничего не имеете против нашествия бестелесных призраков?
— Но, Эльс… — Састи даже не улыбнулась, — как ты сможешь это сделать? Асруда скрутили мгновенно… мы даже не догадываемся, почему…
— Прошел слух, что он знает путь на Юг, — вставил Блейд.
— Вот видишь! И он потерял все — жизнь, положение! А ты замахиваешься на большее…
— Отец потерял далеко не все, ты не права. Да, жизнь, положение, поместья и войска, пэрство… Но он сохранил тайну! Он спас меня и сестру! Замок, богатства, имя Ригонов!
— Но как?!
Блейд знал, как. Старый Асруд не воспользовался своим тайным искусством, не остановил сердце; он прошел через все муки и умер под пытками. Это придало достоверность его упорному отрицанию, заставило бар Савалта поверить, что не стоит рыть яму в сухом песке. Крыса Савалт! Блейд стиснул кулак, словно нащупав горло щедрейшего.
— Скажи, — глухо произнес он, — что говорили люди Сэнда, когда умирал отец? Это было… долго?
— Долго… — казалось, Састи всхлипнула. — Они едва могли выдержать…
— Вот тебе и ответ — как…
— То же самое может ждать и тебя, Эльс.
Блейд повернулся, и его твердый суровый взгляд заставил женщину вздрогнуть.
— Нет. Я приведу хайритов, и их франы чисто подметут императорский дворец. Весь Айден! Отдам долги за отца… После чего в стране воцарится спокойствие и благомыслие.
— А… в остальных?..
— В Ксаме, ты хочешь сказать? Если потребуется, сокрушу Ксам, дойду до Стран Перешейка, до Кинтана.
Азаста долго смотрела на него, потом сказала:
— Да, Эльс, ты действительно можешь это сделать. Я верю… Иногда мне кажется, — она утомленно прикрыла глаза, — что ты вдвое старше, чем выглядишь…
«Увы, больше, чем вдвое», — подумал Блейд.
***
Они молчали, пока флаер скользил над рекой, возвращаясь к уютному островку Хорады. Састи, возможно, размышляла о том, что сын Асруда-южанина готов залить кровью северные страны, выкорчевав огнем и мечом крамольные мысли о царстве светлого Айдена на земле. Губы Азасты подрагивали; вряд ли видения битв и осад, огня и умирающих бойцов были ей приятны. Блейд думал о своем.
Впервые за долгие годы своих странствий он очутился в местах, где ему не грозила никакая опасность. Здесь не требовалось бороться за жизнь или власть; и в обличье Арраха бар Ригона, и в истинной своей ипостаси он был полноправным гражданином этой страны, совладельцем всех ее богатств и чудес, человеком, от которого не существовало тайн. Собственно говоря, тайн тут вообще не имелось — если не считать его самого.
Даже на Земле, в Лондоне или в своем дорсетском убежище, он не наслаждался такой полной безопасностью и покоем. Там был Дж., был Лейтон -когда-то; теперь их заменили Джек Хейдж и беспокойная нудная служба. А что творилось за границами Соединенного Королевства! Враги, всюду враги! Если не враги, так соперники… Собственно, и в пределах королевства было тоже самое. Тайная рука Кремля, рука Вашингтона, рука Парижа, Израиля, Пекина, Претории, Аддис-Абебы… Здесь же, в Ратоне, руки простирали открытыми ладонями вверх — в знак дружелюбия и мира.
Открыться самому? Получить доступ к мощнейшей технологии — в условиях благожелательного сотрудничества, что само по себе невероятно? Хейдж пришлет телепортатор, и на Землю хлынут сокровища ратонского клада… Источники энергии, долговечные аккумуляторы, двигатели, прочнейшие материалы, новые методы использования сырья, трансмутация элементов, фантастические способы связи… Мечта Лейтона!
Блейд горько усмехнулся. Можно представить, что его соотечественники сотворят со всеми этими достижениями мирной тысячелетней цивилизации! Для начала Англия покорит весь мир — если не одна, так в компании со Штатами, — а потом морская пехота и зеленые береты заявятся в Ратон. С лучевым оружием, силовыми экранами и бронированными флаерами! Это будет куда похлеще айденских ветеранов и ксамитской фаланги… Вряд ли ратонцы успеют улететь к звездам. А успеют, так их и там найдут.
Но они же и сами не идиоты! Если лже-Эльс откроет свою истинную сущность, то можно предвидеть первый вопрос к нему, к представителю развитой культуры, сумевшей преодолеть барьер времени. А как там у вас… Если сказать правду, любопытство и доброжелательность быстро перейдут в ужас; значит, придется сочинять? Но Ричард Блейд чувствовал, что даже пробудившаяся в нем тяга к писанию хроник тут не поможет. Не мог же он в самом деле создать псевдоисторию мудрой и миролюбивой земной цивилизации плюс собственное приглаженное жизнеописание! Да тот же Клевас поймает его на первом противоречии!
Нет, Ричарду Блейду надо сидеть тихо и благодарить Семь Священных Ветров Хайры, что никто из сотрудников Хорады не лицезрел прежде Арраха Эльса бар Ригона… такого, каким тот был с год назад. Сейчас бы их сильно удивило его преображение!
Только Лидор, его златовласая возлюбленная, знала, что он — не Рахи. Она думала, что светлый Айден послал ей вместо сгинувшего бесследно брата дальнего родича из Хайры… И только Найла почти догадалась, что ее спутник — не Аррах бар Ригон, и не Эльс-хайрит, а странное существо, пришелец из иных миров… Но Найлы уже не было в живых, и Блейд не собирался менять свою милую Лидор на какую-нибудь прелестную, но слишком проницательную южанку. Даже на Састи.
***
Он посадил флаер прямо у крыльца жилища синеглазого координатора. Ее обитель представляла собой трехэтажную деревянную пагоду, каждый следующий ярус которой был меньше предыдущего. Второй и третий этажи обрамляли балконы, скрытые вьющейся растительностью; зелень плотно оплетала башню, не давая возможности полюбоваться резными фризами, колоннами и бордюрами вокруг широких окон. Казалось, Састи жила в стволе циклопического дерева, перевитого лианами и лишенного кроны. Выглядело это необычно, но красиво.
Сам Блейд выбрал гораздо менее экстравагантное жилище. В Хораде ему предложили десятка два пустующих домов и домиков, и он осмотрел их все -исключительно из любопытства. Разнообразие стилей, материалов, украшений и отделки было поразительным; ему не встретилось двух похожих зданий.
Одни обитатели Ратона предпочитали современные коттеджи, похожие на огромные сплющенные разноцветные пузыри, на шары, цилиндры, конуса или диски. Обычно внутреннее пространство такого дома делилось на два-три этажа, не разбитых на отдельные комнаты. В просторных светлых помещениях стояла хрупкая на вид, но весьма прочная мебель из полупрозрачного пластика, на первом ярусе присутствовал небольшой бассейн, иногда — с затейливым фонтаном, окна имели форму овала или круга. Стены домов-пузырей, толщиной в десятую дюйма, переливались всеми цветами радуги и оставили на ладони ощущение тепла; вероятно, пленка, из которой выдувались эти строения, служила аккумулятором солнечной энергии.
Пузыри радовали глаз, но Блейд предпочитал нечто более капитальное и традиционное. Дома из натурального камня и искусственных блоков нежных тонов, напоминавших формой кирпич, в принципе устраивали его, однако в каждом он находил свои недостатки. Мраморные были слишком красивы и вычурны, здания из гранита своей тяжеловесностью напоминали мрачноватые рыцарские замки в миниатюре либо готические постройки, и показались страннику великоватыми. Он не претендовал на жилище из пятнадцати или двадцати комнат — слишком много углов, из которых скалится в ухмылке одиночество.