С мостика "Хелма" старшина Хандлер заметил, что над аэродромом Хикэм кружатся несколько огромных армейских бомбардировщиков. Вокруг них вертелся целый рои японских истребителей, поливая бомбардировщики пулеметным огнем. Хандлер видел, как трассирующие пули выбивали из бомбардировщиков куски обшивки. Но те продолжали кружиться над аэродромом с величавым достоинством, как будто подобное с ними случалось ежедневно.
Это были "летающие крепости" Б-17, прибывшие с материка: 12 бомбардировщиков из 38-й и 88-й разведывательных эскадрилий, сведенных в авиагруппу под командованием майора Трумэна Лондона. Для тех дней это был почти рекордный перелет - 14 часов летного времени. Для экономии горючего бомбардировщики летели не строем, а самостоятельно. По этой же причине с машин были сняты броня и боезапас, а пулеметы были законсервированы.
Но при всех принятых мерах некоторые бомбардировщики едва добрались до острова Оаху. На бомбардировщике лейтенанта Карла Бартельмью стрелка расходомера горючего дрожала около нуля. Из-за навигационной ошибки машина вышла чуть севернее заданного курса и теперь пыталась на последних каплях горючего совершить посадку. Лейтенант развернул машину на юг и неожиданно увидел, что летит в окружении примерно 15 истребителей с большими красными кругами на крыльях. Они летели над бомбардировщиком, под ним и по бортам. "Очевидно, - подумал лейтенант, - они хотят проэскортировать нас до аэродрома". Экипаж "летающей крепости", облегченно вздохнув, стал снимать спасательные пояса, одетые при известии, что бомбардировщик сбился с курса. Они махали с благодарностью руками сопровождающим самолетам, чьи пилоты, видимо, были чем-то очень заняты, поскольку никак не реагировали на радость экипажа бомбардировщика.
В это же время к Оаху с севера подходил Б-17 самого майора Лондона. Подходя к острову, майор увидел, что прямо на него идет целая эскадрилья из девяти истребителей. В какой-то момент он подумал, что местные авиаторы устроили ему торжественную встречу. Вспышки трассирующих очередей и красные круги на крыльях быстро открыли Лендону правду. Он резко увел бомбардировщик в облака, оставив позади погоню.
Практически ни одна из "летающих крепостей" не была ни о чем предупреждена с земли. Машина майора Ричарда Кермайкла, пролетая над Бриллиантовой Вершиной, недолго летела в беззаботном покое. Пилоты еще издали увидели облака дыма, встававшие над Перл-Харбором. Решили единодушно, что флот практикуется в постановке дымовых завес. Или на базе какой-то праздник. Подлетев ближе, они заметили разгром и опустошение, царившие на земле, но опять же ничего не поняли. Сержант Альберт Бревли, глядя на ряды пылающих самолетов на аэродроме Хикэм, решил, что какой-нибудь слишком азартный летчик-истребитель случайно в них врезался. Лейтенант Чарльз Бергдолл подумал, что это были учения, максимально приближенные к боевой обстановке. Но увидев останки разбитого бомбардировщика Б-24, догорающие посреди взлетной полосы, он страшно удивился. Ни на каких учениях армия бы не решилась уничтожать столь дорогостоящую матчасть.
С бомбардировщиков стали запрашивать разрешение на посадку у КДП аэродрома Хикэм. Спокойный, ровный голос дал им направление и скорость ветра, указал взлетную полосу для посадки, как будто это был самый обычный день. Без всяких эмоций, как бы между прочим, голос заметил, что аэродром атакуют "неопознанные самолеты".
Бомбардировщик лейтенанта Аллена первым пошел на посадку. За ним пошел самолет капитана Раймонда Свенсона. Когда он выходил на полосу, японская пуля взорвала магниевые ракеты, находившиеся в кабине радиста, и всю машину охватило огнем. Бомбардировщик тяжело просел, пылающая хвостовая секция отломилась, а передняя часть, пропахав обломком фюзеляжа взлетку, остановилась. Второй пилот лейтенант Эрнест Рейд по привычке нажал на тормоза. Повыскакивав из кабин, экипаж под обстрелом с воздуха кинулся в укрытия. Спастись удалось всем, кроме бортового врача Уилльяма Шика. Очередь с "Зеро" сразила его прямо на взлетной полосе.
Наступила очередь идти на посадку и машине майора Лондона. Спокойный голос с КДП указал ему садиться с "запада на восток", лаконично добавив, что у него на хвосте висят три японских истребителя. Со столь ободряющей новостью майор благополучно совершил посадку в 8.20. Экипажи тяжелых бомбардировщиков, едва посадив машины, разбегались в укрытия. Сержант Бревли свалился в какие-то кусты, нервно прислушиваясь к свисту японских пуль вокруг него. Лейтенант Джордж Ньютон плюхнулся в какое-то болото, лейтенант Рамсей - в канаву. Лейтенант Аллен лежал, спрятав голову в траву. Лейтенант Гомер Тейлор, бросившийся в противоположном направлении к домам офицерского городка, нырнул под перевернутый диван, где пряталась какая-то офицерская жена со своими детьми. Каждый раз, когда над ними слышался рев мотора, маленький мальчик норовил высунуться из-под дивана и посмотреть в небо. Всякий раз Тейлор ловил его за ногу и втягивал обратно. Эта дуэль продолжалась до конца налета.
Все, кто имел мужество бросить взгляд в небо, могли стать свидетелями незабываемого зрелища. Один из японских истребителей внезапно вспыхнул и, ломая верхушки эвкалиптов, рухнул в поле, подняв столб огня и черного дыма. Сбивший его американский истребитель, сделав победную горку, помчался куда-то в сторону гор. Ошеломленные люди не верили своим глазам и, конечно, не знали, что лейтенанты Уэлч и Тейлор, добравшись до Халейвы, успели взлететь на своих истребителях П-40 и неожиданно врезались в самую гущу самолетов противника.
Между тем на Халейве происходили свои события. Два бомбардировщика Б-17, подойдя с южного направления, начали кружиться над маленьким аэродромом.
Капитан Чаффин и майор Кермайкл не решились сажать свои тяжелые машины среди горящих обломков аэродрома Хикэм. После отказа в посадке на аэродромах Уиллер и Эва, они решили попытать счастья в Халейве, о которой японцы, судя по всему, ничего не знали. Маленькая взлетная полоса была всего 300 метров длиной - не очень безопасной для столь тяжелых машин, но горючее кончалось и выбора не было. На удивление, посадка прошла превосходно. Они подрулили как можно ближе к окружающим полосу деревьям, но было слишком поздно. С японских истребителей заметили заход бомбардировщиков на посадку и "Зеро" помчался вслед за ними, чтобы проверить, куда они садятся. Майор Кермайкл и его друг полковник Тадделл успели укрыться под каким-то валуном на берегу. У "Зеро", видимо, кончался боезапас, поскольку он дал по Халейве не очень прицельную очередь и улетел. Но тихоокеанский прибой позаботился о майоре Кермайкле и его друге, окатив их с головы до ног и даже остановив майору часы.
На базе летающих лодок Канэохе японские самолеты делали заход за заходом, добивая горящие "Каталины". В 8.15 пикировщики прекратили атаки и стали уходить в северном направлении. Наступила тишина, но напряжение не спадало. Все чувствовали, что это еще не конец. И не ошиблись. Около 8.30 появились идущие плотным строем девять горизонтальных бомбардировщиков. Грязь, цемент, металл, стекло - все полетело в разных направлениях, когда они сбросили бомбы. Затем появилась еще одна группа бомбардировщиков, но те решили сэкономить свои бомбы для более достойных целей. На Канэохе все ангары, гидросамолеты, пирсы, мастерские, административные здания - были смешаны с землей, пылая и дорогая.
А примерно в шести милях от них, на аэродроме Беллоу - базе армейской истребительной авиации - все было тихо и спокойно. Дежурный по части капитан Джон Джойс брился в офицерском клубе. Было примерно 8.30, когда одинокий самолет прожужжал над аэродромом, обстреляв полосу из пулеметов, ранив санитара, спавшего в палатке. Немедленно послали рассыльного к командиру части майору Веддингтону, жившему примерно в миле от аэродрома. Однако это событие, хотя и показалось странным, не вызвало на базе какого-то особого возбуждения. Затем к ним на посадку стал заходить тяжелый бомбардировщик Б-17, которого никто здесь не ждал. Это была машина лейтенанта Роберта Ричардса, который тоже не рискнул садиться на Хикэме. Трое из его экипажа были уже ранены. Тогда он по совету с КДП решил попытаться сесть в Беллоу, хотя полоса тут не превышала 800 метров. В этот момент с Хикэма наконец известили Беллоу о нападении с воздуха. Майор Веддингтон спешно начал организовывать оборону, но в это время девять японских самолетов, привлеченных, видимо, посадкой машины Ричардса, появились над аэродромом, забросав его бомбами и обстреляв из пулеметов.
Другие японские самолеты уничтожали авиабазу морской пехоты Эва. Здесь не было ни зениток, ни способных взлететь машин, ни возможности вообще хоть что-нибудь сделать. Командир части подполковник Ларкин беспомощно наблюдал за происходящим, спрятавшись под грузовик.
Лейтенант Иошио Сига несся на бреющем полете на своем "Зеро" над горящим аэродромом Эва. Он заметил морского пехотинца, стоявшего у горящего, разбитого самолета, и направил на него свой истребитель, ведя огонь из всех пушек и пулеметов. В ответ американец выхватил пистолет и стал стрелять в него, продолжая стоять в полный рост. Сига посчитал его самым смелым американцем, с которым ему когда-либо приходилось встречаться.
Не меньшее впечатление произвели на лейтенанта Сигу и тяжелые бомбардировщики Б-17. Он видел, как одна из этих огромных машин, буквально стряхнув со своего хвоста целый рой "Зеро", благополучно села на полосу аэродрома Хикэм. Лейтенант отметил, что в будущем "летающие крепости" будут представлять очень сложную проблему. Ведь ни одну из них не удалось сбить даже сегодня, когда на них не было ни одного из их двенадцати пулеметных стволов!
Японцев начал удивлять и раздражать зенитный огонь, который усиливался с каждой минутой. Когда капитан 2-го ранга Футида вел на первый заход свои 50 горизонтальных бомбардировщиков, построив их в одну линию, корабли "линкорного ряда" напомнили ему фанерных уток в тире. Когда они, развернувшись, пошли на второй заход, их встретил уже довольно плотный зенитный огонь.
Когда бомбардировщики приблизились к цели, Футида вывел свою машину вперед ведущей эскадрильи. Его самолет выводил на боевой курс один из лучших штурманов-бомбардиров морской авиации. Все бомбардировщики должны были ждать, когда тот сбросит свои бомбы, а затем сбрасывать свои. Этой тактики придерживались все эскадрильи.
Все зависело от синхронности действий. Когда же Футида увидел, что третий самолет его группы неожиданно вышел из строя и преждевременно сбросил бомбу, он был весьма и неприятно удивлен. Вспомнив, что пилот этого бомбардировщика всегда имел репутацию не очень аккуратного человека, Футида, написав на небольшой грифельной доске "Что случилось?", высунул доску из кабины и помахал ею в воздухе. Пилот показал, что получил попадание зенитного снаряда и падает. Сердце Футиды наполнилось жалостью и угрызениями совести.
Эскадрилья продолжала полет. Намеченной целью являлась "Невада", и все ждали, когда ведущий сбросит бомбу. Но он так и не сделал этого. Бомбардировщики ушли в облака, развернувшись для нового захода на цель. Но на этот раз "Невада" была почти полностью закрыта дымом, и Футида решил сбросить бомбы на "Мэриленд". Так они и сделали без особого труда. Ведущий самолет сбросил бомбу, а остальные последовали за ним. Футида лег на дно кабины, следя за их падением, и убедился в двух прямых попаданиях.
Лейтенант Ташио Хасимото - ведущий замыкающей строй эскадрильи выводил свои бомбардировщики на цель с не меньшими трудностями. Идущие впереди машины воздушным потоком от своих винтов сбивали его бомбардировщики с курса. В итоге ошибся в расчетах ведущий бомбардир эскадрильи сержант Умезава и пришлось делать еще один заход. Сержант с поклоном попросил у Хасимото прощения.
Были и другие причины, сказавшиеся на понижении эффективности их действий. Причины, однако, не зависящие ни от экипажей бомбардировщиков, ни от состояния материальной части. Карты района о. Оаху были выпущены в 1933 году, а усилия достать более современные карты не увенчались успехом. На плане аэродрома Хикэм было отмечено восемь пар ангаров вместо пяти построенных. Наивное доверие к художнику, нарисовавшему их в каком-то журнале! На карте было указано место подземного бензопровода там, где находилась бейсбольная площадка. Потом вспомнили, что, действительно, когда-то планировали провести бензопровод именно здесь. Здание штаба авиабазы - важнейший объект - был помечен как место для танцев. В помещении штаба в самом деле проводились танцы, пока строился клуб, но, видимо, японских агентов на эти танцы никогда не приглашали.
Но все это, конечно, были мелочи, и капитан 2-го ранга Футида с полным основанием мог испытывать радостное чувство победы. По сравнению с собственными потерями - пять торпедоносцев, один пикирующий бомбардировщик и три истребителя - он мог хорошо видеть, что сделали его эскадрильи с флотом и аэродромами противника.
Подобное чувство испытывал и адмирал Нагумо на мостике своего флагманского авианосца "Акаги", маневрирующего во главе ударного соединения примерно в 200 милях севернее острова Оаху. Короткие радиосообщения с самолетов позволяли довольно точно составить общую картину: 8.05 - успешно сброшены торпеды... 8.10 - уничтожено 30 самолетов противника, 23 горят... 8.16 - попадание в тяжелый крейсер... 8.22 - попадание в линкор.
На авианосцах все снова пришли в экстаз. В машинном отделении "Акаги" механики и мотористы капитана 2-го ранга Тэнбо, получив первые новости, с воем восторга начали обниматься друг с другом. То же самое творилось и на полетной палубе. Общего восторга не разделял лишь капитан 2-го ранга Хойчиро Цукамото - штурман авианосца "Секаку". Офицер с тревогой посматривал в небо, опасаясь ответного удара американской авиации. Ведь авианосцы так уязвимы!
Адмирал Ямамото был мрачно-серьезен, ожидая результатов атаки на борту своего флагманского линкора "Нагато", стоявшего на якоре в Куре. На больших рубочных часах медленно проходила круги зеленая секундная стрелка. Главком уже почти докурил свою вторую сигарету, когда стали поступать первые сообщения. На фоне общего ликования адмирал оставался невозмутимым. Он редко давал волю эмоциям. Одно из перехваченных американских сообщений говорило о каких-то кораблях, оперирующих у входа в Перл-Харбор. "Отлично! - вскричал начальник штаба Объединенного флота контр-адмирал Матоме Угаки. - Это наши сверхмалые лодки! Они прорвались к входу в гавань!" Ямамото молча кивнул, не выражая по этому поводу никакой радости. Он все еще считал использование в этой операции лодок-малюток ошибкой, напрасным жертвоприношением доблестных юных моряков в самом начале войны.
Адмирал был прав. Отчаянные попытки младшего лейтенанта Сакамаки прорваться в гавань так и не увенчались успехом. Он решил сделать еще одну попытку, направив лодку на входной буй. В перископ он видел американский патрульный эсминец и был достаточно близко, чтобы различить белые фигурки моряков. Очевидно, что с эсминца его заметили тоже, Потому что взрывы глубинных бомб стали бросать "малютку" из стороны в сторону. Один из взрывов оглушил Сакамаки, наполнив лодку белым дымом и ядовитыми парами. Придя в себя Сакамаки слазил в нос и корму, проверив повреждения. Ничего серьезного не случилось, и он решил сделать еще одну попытку. По словам Сакамаки, он сделал три попытки прорваться в гавань, постоянно уклоняясь от глубинных бомб американских эсминцев. Затем на короткое время он застрял на коралловом рифе у самого входа в порт.
Однако американские документы не подтверждают попыток столь отчаянного прорыва через глубинные бомбы. Между первым контактом "Уорда" в 6.45 и временем, когда с "Хелма" заметили "малютку", застрявшую на рифе, в 8.17 существует только одно донесение и то просто о гидроакустическом контакте в 7.03.
Если Сакамаки что-нибудь не так понял или ошибался, то для этого было достаточно причин. Аккумуляторы на лодке текли, воздух в рубке был смешан с парами хлора. Откуда-то шел дым. Правильно ли он интерпретировал то, что удалось увидеть в перископ? Трудно сказать. Но раз, направив перископ на Перл-Харбор, он увидел столбы черного дыма, поднимающиеся высоко в небо. "Смотри! Смотри!" - закричал Сакамаки своему напарнику. Матрос Инагаки был вне себя от радости. "Правь теперь на этот дым!" - кричал он командиру. Они считали, что кто-то из их товарищей прорвался в гавань и подорвал американские корабли. Ударив друг друга по плечам, они твердо решили сделать то же самое!
Глава 9.
"В военное время галстук не положен"
С эсминца "Бриз" заметили ее первыми. С мостика старого миноносца-минзага, стоявшего на якоре у набережной Перл-Сити, ясно увидели рубку подводной лодки, появившуюся с западной стороны острова Форд около 8.30. С авиатранспортов "Медуза" и "Картис" ее заметили несколькими минутами позже. На всех трех мачтах почти одновременно взвились сигналы, предупреждающие о новой опасности.
На эскадренном миноносце "Монегхен" сразу же заметили эти сигналы. Эсминец, - первый корабль, давший ход во время налета, - медленно шел по направлению к входному каналу. В этот момент сигнальщик доложил капитану 2-го ранга Барфорду:
"Командир! Сигнал на "Картисе": "Вижу подводную лодку с правого борта!"
Капитан 2-го ранга Барфорд пытался объяснить, что это, вероятно, ошибка. Мало ли что может почудиться в таком хаосе, среди обломков и горящих кораблей.
- О'кей, командир! - крикнул сигнальщик, - тогда что это прыгает у нас прямо по курсу, похожее на плавающую двустволку?
Командир вгляделся через стелящийся по воде дым и с изумлением увидел маленькую подводную лодку в нескольких сотнях метров по носу, идущую в надводном положении прямо на них. В ее носовой части были ясно различимы два торпедных аппарата, но не по бортам, как обычно, а один над другим. Казалось, что они были нацелены прямо на эсминец. По лодке уже вели огонь с авиатранспортов. Было 8 часов 40 минут. "Монегхен" выстрелил по лодке из носового орудия, но промахнулся и попал в деррик-кран на берегу.
К счастью, подводная лодка промахнулась тоже. Одна торпеда, предназначенная "Картису", видимо, где-то затонула. Вторая, нацеленная на набирающий ход "Монегхен", прошла мимо эсминца и взорвалась на берегу острова Форд. Осыпая лодку снарядами, Барфорд повел эсминец на таран. Ему не удалось врезаться форштевнем прямо в рубку. Он только слегка задел ее, но этого было достаточно, чтобы лодку развернуло, подняло и ударило о борт эсминца. Старшина Хердон поставил глубинные бомбы на десятиметровую отметку и начал их сброс, как только лодка закрутилась в кильватерной струе "Монегхена". Подняв тучи воды и ила, бомбы взорвались с ужасающим грохотом, полностью уничтожив лодку и сбив почти всех с ног на палубе эсминца. Дав в пылу атаки полный ход, "Монегхен" уже не мог совершить намеченный разворот в выходной канал и вылетел на берег, свалив на бок деррик-кран, горевший от попадания его первого снаряда. Дав задний ход, капитан 2-го ранга Барфорд снял корабль с мели, развернулся и пошел к выходу в море, приветствуемый с других кораблей, мимо которых проходил его эсминец.
В этот момент на всей базе стал наблюдаться резкий подъем настроения у людей. Появились даже признаки какой-то бравады и дерзости. Несколько матросов с "Хелены" побежали к разбитой автолавке на берегу, чтобы набрать там бесплатно мороженого и бисквитов. На эсминце "Уайтни" некоторые моряки убегали со своих мест по боевому расписанию, чтобы пострелять из автоматов по самолетам. Когда пулеметчики с эсминца "Блю" подбили японский самолет, все остальные, бросив работу, стали прыгать, танцевать и обмениваться рукопожатиями.
Странное возбуждение охватило расчеты орудий и пулеметов. Еще не зная, что такое война, моряки сравнивали свои ощущения с футбольными страстями. У артиллериста морской пехоты Макданиэля звенело в ушах, как во время прорыва к воротам противника на поле. Лейтенант Мартин Барн с крейсера "Феникс" чувствовал себя, как во время свалки в регби. Когда огнем с крейсеров "Гонолулу" и "Сен-Луис" был подбит японец, восторженные крики, которые неслись с этих кораблей, могли сравниться, по мнению машиниста Роберта Уайта, только с бурей над стадионом, когда сборная флота забивала гол в ворота сборной армии. И действительно, когда артиллеристы морской пехоты с крейсера "Хелена" сбили самолет противника, капитан 1-го ранга Боб Инглиш крикнул им с мостика: "Команда морской пехоты забила гол!"
В этом возбуждении многие совершали, казалось, невозможное. Матрос с линкора "Теннесси" Вудро Байли одним ударом перерубил десятидюймовый стальной трос. На "Пенсильвании" командир расчета 5-дюймового орудия с двумя матросами вел огонь быстрее, чем полагалось по нормативу расчету из 15 человек. На "Селфридже" матрос Кеннет Карлсон пулей взбирался по вертикальным трапам, неся на плечах две снаряженные ленты для пулеметов калибром 12,7 мм. Обычно он с трудом таскал одну ленту, которая весила почти 40 килограмм.
С линкора "Теннесси" пятидюймовки били с такой скоростью, что краска с их стволов стала сползать и закручиваться длинными лентами. Пулеметные стволы накаливались докрасна.
Поэтому, когда в 8.40, над Перл-Харбором появилась вторая ударная волна японских самолетов, ведомая капитаном 3-го ранга Шигекацу Шимазаки, ее ждала горячая встреча. На этот раз торпедоносцев не было: только 54 высотных бомбардировщика, 80 пикировщиков и 36 истребителей. Высотные бомбардировщики должны были еще раз бомбить аэродром Хикэм и базу летающих лодок Канэохе, но пикирующие бомбардировщики устремились к Перл-Харбору, ища до сих пор не уничтоженные цели. Новые, 20-миллиметровые зенитные автоматы линкора "Мэриленд" и крейсера "Хелена" встретили их шквальным огнем, сразу сбив троих.
Один бомбардировщик упал около острова Форд у причала, где обычно стоял "Танжер". Второй рухнул в море недалеко от "Невады". Третий - вблизи городской набережной, около эсминца "Монтгомери", причем не упал, а спланировал на воду. С эсминца послали к нему шлюпку с матросом Калкинсом. Пилот японского бомбардировщика вылез на крыло, но когда шлюпка подошла ближе, выхватил пистолет. Калкинс успел выстрелить первым.
В ярости и возбуждении с кораблей обстреливали все, что появлялось в воздухе, не делая никакого различия между своими и чужими самолетами. Это уже испытали на своей шкуре "летающие крепости". Подобная встреча ожидала и 18 самолетов, поднявшихся с палубы возвращающегося на базу авианосца "Энтерпрайз".
Авианосец возвращался из похода к атоллу Уэйк, рассчитывая прибыть в Перл-Харбор в 7.30. Однако бурное море не позволило вовремя дозаправить топливом эсминцы сопровождения, и в 6.15 "Энтерпрайз" находился еще в 200 милях западнее Оаху. На рассвете, как обычно, с авианосца вылетел боевой воздушный патруль - 13 машин из 6-й разведэскадрильи, 4 - из 6-й бомбардировочной и один специальный самолет-разведчик. Они должны были разведать обстановку в 180-градусном секторе впереди корабля и сесть на острове Форд. Лейтенант Клео Добсон и другие женатые пилоты были очень рады этому. Они не могли уехать в город до прихода "Энтерпрайза" на базу, но по крайней мере получая возможность позвонить своим женам по телефону.
Машины разошлись по своим направлениям, чтобы сойтись вблизи базы. Около 8.00 они услышали крик по радио лейтенанта Мануэля Гонзалеса: "Не стреляйте! Я свой!" Больше лейтенанта никто не видел.
Машина лейтенанта Патриарка подошла к острову с севера. Еще издали он заметил много самолетов, кружащихся над гаванью. Сначала он подумал, что армия устроила какие-то маневры, но, подлетев поближе, понял в чем дело. Резко развернув машину в сторону моря, лейтенант несколько раз прокричал по радио: "Белый-16! Атака на Перл-Харбор! Подтвердите прием!" Он направился обратно на "Энтерпрайз", но авианосец к этому времени изменил курс, и летчик его не нашел. Израсходовав горючее, пилот совершил аварийную посадку в поле на островке Кауи.
Для некоторых предупреждение пришло слишком поздно. Японские истребители уничтожили машины лейтенантов Бада Маккарти, Джона Воугта и Уолтера Виллиса. Только Маккарти удалось выброситься с парашютом. Свои зенитчики сбили самолет лейтенанта Эдварда Дикона. Машина рухнула в море, но Дикону и его хвостовому стрелку удалось спастись. Затем "Зеро" поджег машину лейтенанта Кларенса Дикин-сона. Хвостовой стрелок был убит, а летчику удалось выпрыгнуть с парашютом. Приземлившись в грязь западнее аэродрома Эва, Дикинсон выбрался на шоссе, надеясь добраться до Перл-Харбора на какой-нибудь попутной машине.
Остальные пилоты разными способами пробились на аэродром острова Форд или на авиабазу Эва. Лейтенант Эрл Галлахер появился над Перл-Харбором примерно 8.35, понял, что дело безнадежно и направился на аэродром Эва. Оказавшийся рядом с ним лейтенант Добсон полетел следом. Когда они приземлились, к ним подбежал морской пехотинец, крича: "Ради Бога, скорее взлетайте или вас уничтожат прямо здесь!" Они взлетели снова, покружились минут пять и направились к острову Форд, когда, как им показалось, там стало чуть поспокойнее.
Когда лейтенант Добсон, выпустив шасси, пошел на посадку, по нему стреляло все, что могло стрелять. Со всех сторон к его машине неслись трассирующие пули. Двадцатимиллиметровый снаряд взорвался под его правым крылом, бросив самолет в сторону. Покинув свое кресло, Добсон спрятался за мотором и нырнул на полосу. Он думал, что покрышки его шасси разлетятся во все стороны, когда его машина коснулась полосы со скоростью, на 50 миль в час превышающую посадочную. Проскочив всю взлетку, самолет скапотировал и остановился у самой канавы. Все обошлось хорошо.
Это были "летающие крепости" Б-17, прибывшие с материка: 12 бомбардировщиков из 38-й и 88-й разведывательных эскадрилий, сведенных в авиагруппу под командованием майора Трумэна Лондона. Для тех дней это был почти рекордный перелет - 14 часов летного времени. Для экономии горючего бомбардировщики летели не строем, а самостоятельно. По этой же причине с машин были сняты броня и боезапас, а пулеметы были законсервированы.
Но при всех принятых мерах некоторые бомбардировщики едва добрались до острова Оаху. На бомбардировщике лейтенанта Карла Бартельмью стрелка расходомера горючего дрожала около нуля. Из-за навигационной ошибки машина вышла чуть севернее заданного курса и теперь пыталась на последних каплях горючего совершить посадку. Лейтенант развернул машину на юг и неожиданно увидел, что летит в окружении примерно 15 истребителей с большими красными кругами на крыльях. Они летели над бомбардировщиком, под ним и по бортам. "Очевидно, - подумал лейтенант, - они хотят проэскортировать нас до аэродрома". Экипаж "летающей крепости", облегченно вздохнув, стал снимать спасательные пояса, одетые при известии, что бомбардировщик сбился с курса. Они махали с благодарностью руками сопровождающим самолетам, чьи пилоты, видимо, были чем-то очень заняты, поскольку никак не реагировали на радость экипажа бомбардировщика.
В это же время к Оаху с севера подходил Б-17 самого майора Лондона. Подходя к острову, майор увидел, что прямо на него идет целая эскадрилья из девяти истребителей. В какой-то момент он подумал, что местные авиаторы устроили ему торжественную встречу. Вспышки трассирующих очередей и красные круги на крыльях быстро открыли Лендону правду. Он резко увел бомбардировщик в облака, оставив позади погоню.
Практически ни одна из "летающих крепостей" не была ни о чем предупреждена с земли. Машина майора Ричарда Кермайкла, пролетая над Бриллиантовой Вершиной, недолго летела в беззаботном покое. Пилоты еще издали увидели облака дыма, встававшие над Перл-Харбором. Решили единодушно, что флот практикуется в постановке дымовых завес. Или на базе какой-то праздник. Подлетев ближе, они заметили разгром и опустошение, царившие на земле, но опять же ничего не поняли. Сержант Альберт Бревли, глядя на ряды пылающих самолетов на аэродроме Хикэм, решил, что какой-нибудь слишком азартный летчик-истребитель случайно в них врезался. Лейтенант Чарльз Бергдолл подумал, что это были учения, максимально приближенные к боевой обстановке. Но увидев останки разбитого бомбардировщика Б-24, догорающие посреди взлетной полосы, он страшно удивился. Ни на каких учениях армия бы не решилась уничтожать столь дорогостоящую матчасть.
С бомбардировщиков стали запрашивать разрешение на посадку у КДП аэродрома Хикэм. Спокойный, ровный голос дал им направление и скорость ветра, указал взлетную полосу для посадки, как будто это был самый обычный день. Без всяких эмоций, как бы между прочим, голос заметил, что аэродром атакуют "неопознанные самолеты".
Бомбардировщик лейтенанта Аллена первым пошел на посадку. За ним пошел самолет капитана Раймонда Свенсона. Когда он выходил на полосу, японская пуля взорвала магниевые ракеты, находившиеся в кабине радиста, и всю машину охватило огнем. Бомбардировщик тяжело просел, пылающая хвостовая секция отломилась, а передняя часть, пропахав обломком фюзеляжа взлетку, остановилась. Второй пилот лейтенант Эрнест Рейд по привычке нажал на тормоза. Повыскакивав из кабин, экипаж под обстрелом с воздуха кинулся в укрытия. Спастись удалось всем, кроме бортового врача Уилльяма Шика. Очередь с "Зеро" сразила его прямо на взлетной полосе.
Наступила очередь идти на посадку и машине майора Лондона. Спокойный голос с КДП указал ему садиться с "запада на восток", лаконично добавив, что у него на хвосте висят три японских истребителя. Со столь ободряющей новостью майор благополучно совершил посадку в 8.20. Экипажи тяжелых бомбардировщиков, едва посадив машины, разбегались в укрытия. Сержант Бревли свалился в какие-то кусты, нервно прислушиваясь к свисту японских пуль вокруг него. Лейтенант Джордж Ньютон плюхнулся в какое-то болото, лейтенант Рамсей - в канаву. Лейтенант Аллен лежал, спрятав голову в траву. Лейтенант Гомер Тейлор, бросившийся в противоположном направлении к домам офицерского городка, нырнул под перевернутый диван, где пряталась какая-то офицерская жена со своими детьми. Каждый раз, когда над ними слышался рев мотора, маленький мальчик норовил высунуться из-под дивана и посмотреть в небо. Всякий раз Тейлор ловил его за ногу и втягивал обратно. Эта дуэль продолжалась до конца налета.
Все, кто имел мужество бросить взгляд в небо, могли стать свидетелями незабываемого зрелища. Один из японских истребителей внезапно вспыхнул и, ломая верхушки эвкалиптов, рухнул в поле, подняв столб огня и черного дыма. Сбивший его американский истребитель, сделав победную горку, помчался куда-то в сторону гор. Ошеломленные люди не верили своим глазам и, конечно, не знали, что лейтенанты Уэлч и Тейлор, добравшись до Халейвы, успели взлететь на своих истребителях П-40 и неожиданно врезались в самую гущу самолетов противника.
Между тем на Халейве происходили свои события. Два бомбардировщика Б-17, подойдя с южного направления, начали кружиться над маленьким аэродромом.
Капитан Чаффин и майор Кермайкл не решились сажать свои тяжелые машины среди горящих обломков аэродрома Хикэм. После отказа в посадке на аэродромах Уиллер и Эва, они решили попытать счастья в Халейве, о которой японцы, судя по всему, ничего не знали. Маленькая взлетная полоса была всего 300 метров длиной - не очень безопасной для столь тяжелых машин, но горючее кончалось и выбора не было. На удивление, посадка прошла превосходно. Они подрулили как можно ближе к окружающим полосу деревьям, но было слишком поздно. С японских истребителей заметили заход бомбардировщиков на посадку и "Зеро" помчался вслед за ними, чтобы проверить, куда они садятся. Майор Кермайкл и его друг полковник Тадделл успели укрыться под каким-то валуном на берегу. У "Зеро", видимо, кончался боезапас, поскольку он дал по Халейве не очень прицельную очередь и улетел. Но тихоокеанский прибой позаботился о майоре Кермайкле и его друге, окатив их с головы до ног и даже остановив майору часы.
На базе летающих лодок Канэохе японские самолеты делали заход за заходом, добивая горящие "Каталины". В 8.15 пикировщики прекратили атаки и стали уходить в северном направлении. Наступила тишина, но напряжение не спадало. Все чувствовали, что это еще не конец. И не ошиблись. Около 8.30 появились идущие плотным строем девять горизонтальных бомбардировщиков. Грязь, цемент, металл, стекло - все полетело в разных направлениях, когда они сбросили бомбы. Затем появилась еще одна группа бомбардировщиков, но те решили сэкономить свои бомбы для более достойных целей. На Канэохе все ангары, гидросамолеты, пирсы, мастерские, административные здания - были смешаны с землей, пылая и дорогая.
А примерно в шести милях от них, на аэродроме Беллоу - базе армейской истребительной авиации - все было тихо и спокойно. Дежурный по части капитан Джон Джойс брился в офицерском клубе. Было примерно 8.30, когда одинокий самолет прожужжал над аэродромом, обстреляв полосу из пулеметов, ранив санитара, спавшего в палатке. Немедленно послали рассыльного к командиру части майору Веддингтону, жившему примерно в миле от аэродрома. Однако это событие, хотя и показалось странным, не вызвало на базе какого-то особого возбуждения. Затем к ним на посадку стал заходить тяжелый бомбардировщик Б-17, которого никто здесь не ждал. Это была машина лейтенанта Роберта Ричардса, который тоже не рискнул садиться на Хикэме. Трое из его экипажа были уже ранены. Тогда он по совету с КДП решил попытаться сесть в Беллоу, хотя полоса тут не превышала 800 метров. В этот момент с Хикэма наконец известили Беллоу о нападении с воздуха. Майор Веддингтон спешно начал организовывать оборону, но в это время девять японских самолетов, привлеченных, видимо, посадкой машины Ричардса, появились над аэродромом, забросав его бомбами и обстреляв из пулеметов.
Другие японские самолеты уничтожали авиабазу морской пехоты Эва. Здесь не было ни зениток, ни способных взлететь машин, ни возможности вообще хоть что-нибудь сделать. Командир части подполковник Ларкин беспомощно наблюдал за происходящим, спрятавшись под грузовик.
Лейтенант Иошио Сига несся на бреющем полете на своем "Зеро" над горящим аэродромом Эва. Он заметил морского пехотинца, стоявшего у горящего, разбитого самолета, и направил на него свой истребитель, ведя огонь из всех пушек и пулеметов. В ответ американец выхватил пистолет и стал стрелять в него, продолжая стоять в полный рост. Сига посчитал его самым смелым американцем, с которым ему когда-либо приходилось встречаться.
Не меньшее впечатление произвели на лейтенанта Сигу и тяжелые бомбардировщики Б-17. Он видел, как одна из этих огромных машин, буквально стряхнув со своего хвоста целый рой "Зеро", благополучно села на полосу аэродрома Хикэм. Лейтенант отметил, что в будущем "летающие крепости" будут представлять очень сложную проблему. Ведь ни одну из них не удалось сбить даже сегодня, когда на них не было ни одного из их двенадцати пулеметных стволов!
Японцев начал удивлять и раздражать зенитный огонь, который усиливался с каждой минутой. Когда капитан 2-го ранга Футида вел на первый заход свои 50 горизонтальных бомбардировщиков, построив их в одну линию, корабли "линкорного ряда" напомнили ему фанерных уток в тире. Когда они, развернувшись, пошли на второй заход, их встретил уже довольно плотный зенитный огонь.
Когда бомбардировщики приблизились к цели, Футида вывел свою машину вперед ведущей эскадрильи. Его самолет выводил на боевой курс один из лучших штурманов-бомбардиров морской авиации. Все бомбардировщики должны были ждать, когда тот сбросит свои бомбы, а затем сбрасывать свои. Этой тактики придерживались все эскадрильи.
Все зависело от синхронности действий. Когда же Футида увидел, что третий самолет его группы неожиданно вышел из строя и преждевременно сбросил бомбу, он был весьма и неприятно удивлен. Вспомнив, что пилот этого бомбардировщика всегда имел репутацию не очень аккуратного человека, Футида, написав на небольшой грифельной доске "Что случилось?", высунул доску из кабины и помахал ею в воздухе. Пилот показал, что получил попадание зенитного снаряда и падает. Сердце Футиды наполнилось жалостью и угрызениями совести.
Эскадрилья продолжала полет. Намеченной целью являлась "Невада", и все ждали, когда ведущий сбросит бомбу. Но он так и не сделал этого. Бомбардировщики ушли в облака, развернувшись для нового захода на цель. Но на этот раз "Невада" была почти полностью закрыта дымом, и Футида решил сбросить бомбы на "Мэриленд". Так они и сделали без особого труда. Ведущий самолет сбросил бомбу, а остальные последовали за ним. Футида лег на дно кабины, следя за их падением, и убедился в двух прямых попаданиях.
Лейтенант Ташио Хасимото - ведущий замыкающей строй эскадрильи выводил свои бомбардировщики на цель с не меньшими трудностями. Идущие впереди машины воздушным потоком от своих винтов сбивали его бомбардировщики с курса. В итоге ошибся в расчетах ведущий бомбардир эскадрильи сержант Умезава и пришлось делать еще один заход. Сержант с поклоном попросил у Хасимото прощения.
Были и другие причины, сказавшиеся на понижении эффективности их действий. Причины, однако, не зависящие ни от экипажей бомбардировщиков, ни от состояния материальной части. Карты района о. Оаху были выпущены в 1933 году, а усилия достать более современные карты не увенчались успехом. На плане аэродрома Хикэм было отмечено восемь пар ангаров вместо пяти построенных. Наивное доверие к художнику, нарисовавшему их в каком-то журнале! На карте было указано место подземного бензопровода там, где находилась бейсбольная площадка. Потом вспомнили, что, действительно, когда-то планировали провести бензопровод именно здесь. Здание штаба авиабазы - важнейший объект - был помечен как место для танцев. В помещении штаба в самом деле проводились танцы, пока строился клуб, но, видимо, японских агентов на эти танцы никогда не приглашали.
Но все это, конечно, были мелочи, и капитан 2-го ранга Футида с полным основанием мог испытывать радостное чувство победы. По сравнению с собственными потерями - пять торпедоносцев, один пикирующий бомбардировщик и три истребителя - он мог хорошо видеть, что сделали его эскадрильи с флотом и аэродромами противника.
Подобное чувство испытывал и адмирал Нагумо на мостике своего флагманского авианосца "Акаги", маневрирующего во главе ударного соединения примерно в 200 милях севернее острова Оаху. Короткие радиосообщения с самолетов позволяли довольно точно составить общую картину: 8.05 - успешно сброшены торпеды... 8.10 - уничтожено 30 самолетов противника, 23 горят... 8.16 - попадание в тяжелый крейсер... 8.22 - попадание в линкор.
На авианосцах все снова пришли в экстаз. В машинном отделении "Акаги" механики и мотористы капитана 2-го ранга Тэнбо, получив первые новости, с воем восторга начали обниматься друг с другом. То же самое творилось и на полетной палубе. Общего восторга не разделял лишь капитан 2-го ранга Хойчиро Цукамото - штурман авианосца "Секаку". Офицер с тревогой посматривал в небо, опасаясь ответного удара американской авиации. Ведь авианосцы так уязвимы!
Адмирал Ямамото был мрачно-серьезен, ожидая результатов атаки на борту своего флагманского линкора "Нагато", стоявшего на якоре в Куре. На больших рубочных часах медленно проходила круги зеленая секундная стрелка. Главком уже почти докурил свою вторую сигарету, когда стали поступать первые сообщения. На фоне общего ликования адмирал оставался невозмутимым. Он редко давал волю эмоциям. Одно из перехваченных американских сообщений говорило о каких-то кораблях, оперирующих у входа в Перл-Харбор. "Отлично! - вскричал начальник штаба Объединенного флота контр-адмирал Матоме Угаки. - Это наши сверхмалые лодки! Они прорвались к входу в гавань!" Ямамото молча кивнул, не выражая по этому поводу никакой радости. Он все еще считал использование в этой операции лодок-малюток ошибкой, напрасным жертвоприношением доблестных юных моряков в самом начале войны.
Адмирал был прав. Отчаянные попытки младшего лейтенанта Сакамаки прорваться в гавань так и не увенчались успехом. Он решил сделать еще одну попытку, направив лодку на входной буй. В перископ он видел американский патрульный эсминец и был достаточно близко, чтобы различить белые фигурки моряков. Очевидно, что с эсминца его заметили тоже, Потому что взрывы глубинных бомб стали бросать "малютку" из стороны в сторону. Один из взрывов оглушил Сакамаки, наполнив лодку белым дымом и ядовитыми парами. Придя в себя Сакамаки слазил в нос и корму, проверив повреждения. Ничего серьезного не случилось, и он решил сделать еще одну попытку. По словам Сакамаки, он сделал три попытки прорваться в гавань, постоянно уклоняясь от глубинных бомб американских эсминцев. Затем на короткое время он застрял на коралловом рифе у самого входа в порт.
Однако американские документы не подтверждают попыток столь отчаянного прорыва через глубинные бомбы. Между первым контактом "Уорда" в 6.45 и временем, когда с "Хелма" заметили "малютку", застрявшую на рифе, в 8.17 существует только одно донесение и то просто о гидроакустическом контакте в 7.03.
Если Сакамаки что-нибудь не так понял или ошибался, то для этого было достаточно причин. Аккумуляторы на лодке текли, воздух в рубке был смешан с парами хлора. Откуда-то шел дым. Правильно ли он интерпретировал то, что удалось увидеть в перископ? Трудно сказать. Но раз, направив перископ на Перл-Харбор, он увидел столбы черного дыма, поднимающиеся высоко в небо. "Смотри! Смотри!" - закричал Сакамаки своему напарнику. Матрос Инагаки был вне себя от радости. "Правь теперь на этот дым!" - кричал он командиру. Они считали, что кто-то из их товарищей прорвался в гавань и подорвал американские корабли. Ударив друг друга по плечам, они твердо решили сделать то же самое!
Глава 9.
"В военное время галстук не положен"
С эсминца "Бриз" заметили ее первыми. С мостика старого миноносца-минзага, стоявшего на якоре у набережной Перл-Сити, ясно увидели рубку подводной лодки, появившуюся с западной стороны острова Форд около 8.30. С авиатранспортов "Медуза" и "Картис" ее заметили несколькими минутами позже. На всех трех мачтах почти одновременно взвились сигналы, предупреждающие о новой опасности.
На эскадренном миноносце "Монегхен" сразу же заметили эти сигналы. Эсминец, - первый корабль, давший ход во время налета, - медленно шел по направлению к входному каналу. В этот момент сигнальщик доложил капитану 2-го ранга Барфорду:
"Командир! Сигнал на "Картисе": "Вижу подводную лодку с правого борта!"
Капитан 2-го ранга Барфорд пытался объяснить, что это, вероятно, ошибка. Мало ли что может почудиться в таком хаосе, среди обломков и горящих кораблей.
- О'кей, командир! - крикнул сигнальщик, - тогда что это прыгает у нас прямо по курсу, похожее на плавающую двустволку?
Командир вгляделся через стелящийся по воде дым и с изумлением увидел маленькую подводную лодку в нескольких сотнях метров по носу, идущую в надводном положении прямо на них. В ее носовой части были ясно различимы два торпедных аппарата, но не по бортам, как обычно, а один над другим. Казалось, что они были нацелены прямо на эсминец. По лодке уже вели огонь с авиатранспортов. Было 8 часов 40 минут. "Монегхен" выстрелил по лодке из носового орудия, но промахнулся и попал в деррик-кран на берегу.
К счастью, подводная лодка промахнулась тоже. Одна торпеда, предназначенная "Картису", видимо, где-то затонула. Вторая, нацеленная на набирающий ход "Монегхен", прошла мимо эсминца и взорвалась на берегу острова Форд. Осыпая лодку снарядами, Барфорд повел эсминец на таран. Ему не удалось врезаться форштевнем прямо в рубку. Он только слегка задел ее, но этого было достаточно, чтобы лодку развернуло, подняло и ударило о борт эсминца. Старшина Хердон поставил глубинные бомбы на десятиметровую отметку и начал их сброс, как только лодка закрутилась в кильватерной струе "Монегхена". Подняв тучи воды и ила, бомбы взорвались с ужасающим грохотом, полностью уничтожив лодку и сбив почти всех с ног на палубе эсминца. Дав в пылу атаки полный ход, "Монегхен" уже не мог совершить намеченный разворот в выходной канал и вылетел на берег, свалив на бок деррик-кран, горевший от попадания его первого снаряда. Дав задний ход, капитан 2-го ранга Барфорд снял корабль с мели, развернулся и пошел к выходу в море, приветствуемый с других кораблей, мимо которых проходил его эсминец.
В этот момент на всей базе стал наблюдаться резкий подъем настроения у людей. Появились даже признаки какой-то бравады и дерзости. Несколько матросов с "Хелены" побежали к разбитой автолавке на берегу, чтобы набрать там бесплатно мороженого и бисквитов. На эсминце "Уайтни" некоторые моряки убегали со своих мест по боевому расписанию, чтобы пострелять из автоматов по самолетам. Когда пулеметчики с эсминца "Блю" подбили японский самолет, все остальные, бросив работу, стали прыгать, танцевать и обмениваться рукопожатиями.
Странное возбуждение охватило расчеты орудий и пулеметов. Еще не зная, что такое война, моряки сравнивали свои ощущения с футбольными страстями. У артиллериста морской пехоты Макданиэля звенело в ушах, как во время прорыва к воротам противника на поле. Лейтенант Мартин Барн с крейсера "Феникс" чувствовал себя, как во время свалки в регби. Когда огнем с крейсеров "Гонолулу" и "Сен-Луис" был подбит японец, восторженные крики, которые неслись с этих кораблей, могли сравниться, по мнению машиниста Роберта Уайта, только с бурей над стадионом, когда сборная флота забивала гол в ворота сборной армии. И действительно, когда артиллеристы морской пехоты с крейсера "Хелена" сбили самолет противника, капитан 1-го ранга Боб Инглиш крикнул им с мостика: "Команда морской пехоты забила гол!"
В этом возбуждении многие совершали, казалось, невозможное. Матрос с линкора "Теннесси" Вудро Байли одним ударом перерубил десятидюймовый стальной трос. На "Пенсильвании" командир расчета 5-дюймового орудия с двумя матросами вел огонь быстрее, чем полагалось по нормативу расчету из 15 человек. На "Селфридже" матрос Кеннет Карлсон пулей взбирался по вертикальным трапам, неся на плечах две снаряженные ленты для пулеметов калибром 12,7 мм. Обычно он с трудом таскал одну ленту, которая весила почти 40 килограмм.
С линкора "Теннесси" пятидюймовки били с такой скоростью, что краска с их стволов стала сползать и закручиваться длинными лентами. Пулеметные стволы накаливались докрасна.
Поэтому, когда в 8.40, над Перл-Харбором появилась вторая ударная волна японских самолетов, ведомая капитаном 3-го ранга Шигекацу Шимазаки, ее ждала горячая встреча. На этот раз торпедоносцев не было: только 54 высотных бомбардировщика, 80 пикировщиков и 36 истребителей. Высотные бомбардировщики должны были еще раз бомбить аэродром Хикэм и базу летающих лодок Канэохе, но пикирующие бомбардировщики устремились к Перл-Харбору, ища до сих пор не уничтоженные цели. Новые, 20-миллиметровые зенитные автоматы линкора "Мэриленд" и крейсера "Хелена" встретили их шквальным огнем, сразу сбив троих.
Один бомбардировщик упал около острова Форд у причала, где обычно стоял "Танжер". Второй рухнул в море недалеко от "Невады". Третий - вблизи городской набережной, около эсминца "Монтгомери", причем не упал, а спланировал на воду. С эсминца послали к нему шлюпку с матросом Калкинсом. Пилот японского бомбардировщика вылез на крыло, но когда шлюпка подошла ближе, выхватил пистолет. Калкинс успел выстрелить первым.
В ярости и возбуждении с кораблей обстреливали все, что появлялось в воздухе, не делая никакого различия между своими и чужими самолетами. Это уже испытали на своей шкуре "летающие крепости". Подобная встреча ожидала и 18 самолетов, поднявшихся с палубы возвращающегося на базу авианосца "Энтерпрайз".
Авианосец возвращался из похода к атоллу Уэйк, рассчитывая прибыть в Перл-Харбор в 7.30. Однако бурное море не позволило вовремя дозаправить топливом эсминцы сопровождения, и в 6.15 "Энтерпрайз" находился еще в 200 милях западнее Оаху. На рассвете, как обычно, с авианосца вылетел боевой воздушный патруль - 13 машин из 6-й разведэскадрильи, 4 - из 6-й бомбардировочной и один специальный самолет-разведчик. Они должны были разведать обстановку в 180-градусном секторе впереди корабля и сесть на острове Форд. Лейтенант Клео Добсон и другие женатые пилоты были очень рады этому. Они не могли уехать в город до прихода "Энтерпрайза" на базу, но по крайней мере получая возможность позвонить своим женам по телефону.
Машины разошлись по своим направлениям, чтобы сойтись вблизи базы. Около 8.00 они услышали крик по радио лейтенанта Мануэля Гонзалеса: "Не стреляйте! Я свой!" Больше лейтенанта никто не видел.
Машина лейтенанта Патриарка подошла к острову с севера. Еще издали он заметил много самолетов, кружащихся над гаванью. Сначала он подумал, что армия устроила какие-то маневры, но, подлетев поближе, понял в чем дело. Резко развернув машину в сторону моря, лейтенант несколько раз прокричал по радио: "Белый-16! Атака на Перл-Харбор! Подтвердите прием!" Он направился обратно на "Энтерпрайз", но авианосец к этому времени изменил курс, и летчик его не нашел. Израсходовав горючее, пилот совершил аварийную посадку в поле на островке Кауи.
Для некоторых предупреждение пришло слишком поздно. Японские истребители уничтожили машины лейтенантов Бада Маккарти, Джона Воугта и Уолтера Виллиса. Только Маккарти удалось выброситься с парашютом. Свои зенитчики сбили самолет лейтенанта Эдварда Дикона. Машина рухнула в море, но Дикону и его хвостовому стрелку удалось спастись. Затем "Зеро" поджег машину лейтенанта Кларенса Дикин-сона. Хвостовой стрелок был убит, а летчику удалось выпрыгнуть с парашютом. Приземлившись в грязь западнее аэродрома Эва, Дикинсон выбрался на шоссе, надеясь добраться до Перл-Харбора на какой-нибудь попутной машине.
Остальные пилоты разными способами пробились на аэродром острова Форд или на авиабазу Эва. Лейтенант Эрл Галлахер появился над Перл-Харбором примерно 8.35, понял, что дело безнадежно и направился на аэродром Эва. Оказавшийся рядом с ним лейтенант Добсон полетел следом. Когда они приземлились, к ним подбежал морской пехотинец, крича: "Ради Бога, скорее взлетайте или вас уничтожат прямо здесь!" Они взлетели снова, покружились минут пять и направились к острову Форд, когда, как им показалось, там стало чуть поспокойнее.
Когда лейтенант Добсон, выпустив шасси, пошел на посадку, по нему стреляло все, что могло стрелять. Со всех сторон к его машине неслись трассирующие пули. Двадцатимиллиметровый снаряд взорвался под его правым крылом, бросив самолет в сторону. Покинув свое кресло, Добсон спрятался за мотором и нырнул на полосу. Он думал, что покрышки его шасси разлетятся во все стороны, когда его машина коснулась полосы со скоростью, на 50 миль в час превышающую посадочную. Проскочив всю взлетку, самолет скапотировал и остановился у самой канавы. Все обошлось хорошо.