Лорин Эмми. Обрести навек

   – Вполне согласен, – ответил Пол. – Завтра днем вы свободны?
   В ушах Эндри прозвучало щелканье захлопывающегося капкана, и она бросила беспомощный взгляд на тетю.
   – Я обещала тете Селии несколько дней не перенапрягаться, – произнесла она, пытаясь выиграть хоть немного времени на обдумывание.
   Но Селия взглянула на нее довольно строго и укоризненно улыбнулась.
   – Я убеждена, что денек на пляже пойдет тебе лишь на пользу, а уж никак не во вред. – Она махнула рукой. – Развлекайся, пока есть время.
   – Конечно, – подхватил Блейк. – А чтобы твоя тетя не очень скучала, я повезу ее на ленч в Сан-Франциско. – Он усмехнулся. – Я даже согласен побродить по тем забавным художественным галереям, которые она обожает.
   Эндри окончательно попала в ловушку и понимала это. Селия ни за что не согласится уехать на целый день в Сан-Франциско, если будет знать, что в это время Эндри в одиночестве слоняется по дому. Рассудив таким образом, Эндри подумала, что уж если ей приходится уступить, то сделать это надо с достоинством. И она одарила Пола самой очаровательной из своих улыбок.
   – Завтра так завтра, – наконец ответила она. – В два часа подойдет?
   Улыбка, озарившая его лицо, опять подействовала на Эндри ошеломляюще.
   – Раз Селии не будет, не устроить ли нам пикник на природе? – Задав вопрос, он тем не менее ответа дожидаться не стал. – Скажем, в двенадцать?
   Сдаваясь, Эндри вздохнула:
   – В двенадцать так в двенадцать.
 
   Мужчины уехали, и дом сразу затих.
   Уже более часа, не в силах заснуть, Эндри лежала с открытыми глазами и думала о предстоящем пикнике.
   Не переусердствовала ли она со своими страхами, прямо как школьница? – спрашивала она себя. Помимо своей потрясающей красоты, Пол Хеллка оказался вроде бы еще и внешне приятным человеком. И все же Эндри боялась за себя. Боялась, что не устоит перед ним.
   Она, конечно, понимала, почему. Схожесть между Полом и возлюбленным из ее снов была так сверхъестественна, что поневоле испугаешься.
   Мужчина ее мечтаний.
   Ее любовь.
   Именно мысли о «ее любви» и дремотные воспоминания о нем в конце концов убаюкали Эндри. Быть может, он скажет ей, что делать, как вести себя с человеком, в материальном мире обретшим его лицо.
 
   Эндри бежала сквозь туман. Слезы струились по ее щекам. Она не могла найти тропинку! Она не могла найти его! Она звала его снова и снова.
   Моя любовь! Моя любовь! Где ты?
   Но с уст ее не срывалось ни звука – она потеряла голос!
   И она бежала дальше, спотыкалась, падала, поднималась и вновь бежала, бежала. Она должна была отыскать тропинку. Тропинка приведет ее к нему.
   Туман сгустился и поглотил Эндри. Она не могла дышать, она ничего не видела!
   Она беспрерывно плакала: то были беззвучные рыдания, которые она не слышала, а лишь ощущала как острые ножи, впивающиеся в самую ее душу.
   Где же ты? Где?
   Я люблю тебя!
   Затем, медленно кружась, туман начал редеть. И невдалеке Эндри увидела смутные очертания тропинки. Волна облегчения омыла все ее существо. Но, когда тропинка стала ясно видна, волна облегчения схлынула.
   Его не было.
   Его не было!
   И вдруг он появился. Но только как часть тумана. Его фигура была размытой, неясной, бесплотной.
   Обезумев от радости, Эндри попыталась броситься к нему, но безуспешно. Она перебирала ногами, но не могла сдвинуться с места. Беззвучным криком она молила его помочь ей, подойти к ней.
   Он не ответил. Только помахал рукой и начал пропадать из вида, растворяясь в тумане.
   Паника сжала сердце Эндри. Он махал рукой в знак прощания! Он, ее любовь, покидал ее.
   Охваченная диким, безутешным горем, Эндри запрокинула голову и закричала в отчаянии:
   – Моя любовь, ты ведь обещал, что всегда! Не оставляй меня!
   Эндри, вздрогнув, проснулась. Слезы ручьями лились по ее лицу. А за окнами спальни сверкало утреннее солнце, и воздух был чист и свеж.
   Она осталась одна.
   Она лежала в кровати, и туман прошедшего сна еще стоял перед ее глазами, а сердце переполняли отчаяние и дурные предчувствия.
   Он ушел.
   Сдавленные рыдания сотрясали тело Эндри. В измученном горем разуме метался единственный вопрос: почему он оставил ее?
   Этот вопрос целиком заполнил ее сознание: почему он оставил ее?
   За открытым окном жалобно прокричала морская птица, и этот резкий звук прорвался сквозь туман, еще клубившийся в голове Эндри. Чувствуя, как сон бесповоротно покидает ее, она порывисто вздохнула. Судорожные рыдания утихли, слезы перестали литься рекой.
   «Это был только сон», – утешала она себя, обхватив руками все еще содрогающееся тело.
   Всего только сон.
   Те же самые слова произнесла Селия... Не вчера ли это было? От этой мысли Эндри прикусила губу.
   Только сон.
   И вдруг холодок пробежал по ее телу. Уже больше года каждую ночь он являлся к ней. Они мирно беседовали, им было так спокойно вместе, и, наконец, они познали счастье полного обладания друг другом.
   Неужели это было только вчера?
   И вот, нежно улыбнувшись и помахав ей на прощание рукой, возлюбленный ее мечты исчез.
   Преодолевая слабость, Эндри поднялась с постели и подошла к окну. Ее глаза были устремлены на величественный, сверкающий под солнцем океан, но она не замечала красоты открывшейся ей картины. Прохладный, освежающий воздух обдувал ее лицо, и слезы на щеках постепенно высохли.
   Из окна ей была видна небольшая бухта в форме полумесяца у подножия скалы под самым домом. Крошечный кулик-перевозчик беспокойно сновал у кромки воды в поисках завтрака. Он так ловко и забавно увертывался от беспрестанно набегавших волн, что Эндри невольно улыбнулась. Утренний свет золотил песок. А вода так и звала искупаться, обещая бодрость и свежесть.
   И вдруг мысли Эндри заметались как в лихорадке. Пляж. Вода. Она согласилась провести день на этом пляже, в этой воде. Она согласилась провести день с человеком, который был живым воплощением возлюбленного ее мечты.
   Воплощение мечты.
   И от внезапно пришедшего озарения Эндри затаила дыхание.
   Пол был действительно живым воплощением ее мечты! «Возможно ли это?» – Эндри покачала головой. Все это было слишком сложно, чтобы сразу получить ответ. «И все же, – подумала она, – если предположить, что это возможно?..» Не потому ли вымышленный возлюбленный теперь, когда она встретила Пола, покинул ее сны, что посчитал общение со своим живым двойником достаточной для нее защитой от одиночества?
   Это просто смешно, упрекнула себя Эндри. Ведь ее идеальный мужчина – всего лишь часть ее же воображения! Прекрасный сон, не более. А сны, какими бы соблазнительными они ни были, не имеют выхода в мир реальности.
   «А не позволила ли ты реальности вторгнуться в свои сны?» – иронически поинтересовался внутренний голос.
   От этой мысли Эндри похолодела и медленно, отрицая, покачала головой. «Неправда! – убеждала она себя. – Я не ребенок. Я понимаю разницу между реальным миром и миром снов».
   «Да неужели? – насмехался внутренний голос. – Тогда зачем столько слез? К чему эта истерика? Зачем горевать? Очнись, Эндри, и выпей кофе, не то окончательно растворишься в придуманном тобой мире грез».
   Как большинство достаточно нормальных взрослых людей, Эндри не выносила, когда на нее кто-то давил... будь то даже собственное чувство самосохранения. Поэтому ее реакция не заставила себя ждать.
   Решительным движением вскинув голову – в точности так, как это делало ее спящее «я» накануне днем, – Эндри отвернулась от окна и направилась к кровати. В лихорадочной жажде деятельности она принялась деловито суетиться вокруг кровати, натягивая и расправляя простыню и покрывало, приводя постель в порядок.
   Она разумная, образованная молодая женщина, безмолвно убеждала себя Эндри, вкладывая в уборку постели больше энергии, нежели аккуратности. И она определенно не намерена погрязнуть в снах или в какой-либо иной воображаемой реальности!
   «Но тогда как ты объяснишь свое пылкое объяснение в любви во время вчерашнего сна?» – продолжал дразнить ее неугомонный внутренний голос.
   «Но ведь это просто сон, – нашлась Эндри. – На самом деле этого не было».
   «Правильно. На самом деле ничего этого не было, – торжествовал голос. – Это был просто сон».
   Руки ее, взбивавшие подушку, замерли. Вышитая цветочками наволочка была влажной от слез.
   Только сон.
   Вздох, нарушивший тишину спальни, вырвался Из самой глубины души Эндри.
   Но этот сон был так прекрасен... А теперь сон кончился. Ее возлюбленный исчез.
   Никогда прежде Эндри не чувствовала себя такой осиротевшей и одинокой, даже после смерти отца, разлуки с матерью или измены Зака.
   Прижав подушку к груди, она опустилась на кровать. Интуиция подсказывала Эндри, что воображаемый возлюбленный никогда более не вернется в ее сны. И ощущение пустоты оледенило ее тело и душу.
   Эндри прекрасно знала, что у нее осталась Селия, которая всегда будет поддерживать ее. В какой-то мере она могла рассчитывать и на Блейна, как раньше на Алисию и Карлу. Но она также знала, что если взглянуть правде в глаза, то в основном она должна полагаться только на себя.
   И разумом Эндри понимала, что не справится с жизнью, если станет цепляться за память о некоем воображаемом возлюбленном. Эти воспоминания, конечно, были весьма приятны, но... в конце концов, это только воспоминания. Хотя считала, что сны тесно связаны с действительностью, но также отдавала себе отчет, что они не имеют действительной материальности. А ей предстояло жить и действовать в вещественном мире... или переступить тончайшую черту между реальностью и фантазией.
   Итак, в это солнечное августовское утро Эндри начала новую жизнь. Невольно расправив плечи, исследовав свой мозг, сердце и душу, она решила отступить от опасной черты и в меру своих немалых способностей строить жизнь в мире реального пространства и времени.
   Приняв решение, Эндри начала действовать в соответствии с ним. Вскочив на ноги, она положила подушку на кровать, одернула покрывало и поспешила в душ.
   Первое, что ей предстояло в мире физической реальности, – это завтрак с тетей Селией.
   Настраиваясь на встречу с теткой, Эндри бережно спрятала мысли о своей потусторонней любви в самый потаенный уголок души. Подобно драгоценным жемчужинам надежды, они постоянно будут храниться там, всегда готовые прийти на помощь, если ей понадобится.
   Войдя в кухню, она пожелала тете доброго утра.
   – Что ж, утро действительно прекрасное! – воскликнула Селия и, бегло взглянув на Эндри, просияла. – Даже не стоит спрашивать, как ты спала... Выглядишь отдохнувшей и вообще прекрасно.
   Усевшись за стол, племянница ответила ослепительной улыбкой.
   – И чувствую себя прекрасно, – сказала она, предпочитая не упоминать о том, как она спала.
   Едва сделав это заявление, она не без удивления ощутила, что и в самом деле чувствует себя прекрасно. Потянувшись через стол, она взяла прозрачный кувшин с охлажденным апельсиновым соком. Ноздри ее расширились, уловив аппетитный аромат, исходивший от накрытой салфеткой хлебницы. Поставив кувшин перед собой, Эндри вопросительно подняла брови.
   – Булочки? – с надеждой спросила она.
   – Да. – Усмехнувшись, Селия пододвинула к ней хлебницу. И залилась смехом, когда увидела, как племянница стала принюхиваться. – С земляникой. Твои любимые.
   Эндри издала боевой клич и сунула руку под нагретую паром салфетку. Намазав булочку маслом, она откусила большой кусок и, распробовав, одобрительно пробормотала:
   – М-м-м, класс!
   Проглотив кусок, она вдруг нахмурилась.
   – А зачем так много? – спросила она и указала на гору булочек. – Ждете Блейна к завтраку?
   – Нет, – покачала головой Селия. – Он сказал, что будет к одиннадцати. – И мягко улыбнулась. – Но я не удивлюсь, если ему захочется чашечку кофе с булочкой перед тем, как мы отправимся в Сан-Франциско.
   Приподняв керамический кофейник, она налила Эндри ароматного напитка; наполнив и свою уже опустевшую чашку, она добавила:
   – Я испекла двойную порцию – на тот случай, если тебе захочется внести разнообразие в ваш ленч на лоне природы.
   Когда ей напомнили о предстоящем свидании с Полом, Эндри перестала жевать булочку, которую только что сунула в рот.
   На какое-то мгновение ее охватила дикая паника.
   Уже несколько лет, как Эндри не была наедине с мужчиной больше пары-другой минут. Полная недоверия и осторожности, твердо решив никогда не позволить мужчине снова причинить ей боль, она умело избегала встреч один на один.
   Запах прекрасного колумбийского кофе щекотал ее ноздри, напоминая о насмешливом поддразнивании внутреннего голоса, с которым она спорила менее часа назад.
   Все верно, думала Эндри, рассеянно дожевывая булочку. Наверное, пора сбросить с плеч бремя прошлого – туда ему и дорога – и встретиться лицом к лицу с настоящим, включая и мужчин, и женщин, его населяющих. Наверное, в самом деле пора очнуться и насладиться кофе, пока он не остыл. И своей молодостью, пока она не прошла.
   – Пол Хеллка, – проговорила она и, подняв голову, посмотрела на тетю. – Необычное имя. – Она подняла брови: – Не греческое, часом?
   В ответ Селия только пожала плечами.
   – Ты знаешь, понятия не имею. Возможно, но я не уверена. Я тоже решила, что греческое, но специально об этом не спрашивала.
   Эндри доела булочку и взяла в руку чашку.
   – Вы давно с ним знакомы? – спросила она и, прежде чем отхлебнуть, подула на кофе.
   – Хм, – пробормотала Селия, припоминая. – Около года, наверное.
   Она немного помолчала и добавила:
   – Да, фактически ровно год. Блейн познакомил нас, когда прошлым летом Пол приехал сюда преподавать в Паркер-колледже. И это было почти в конце августа, примерно за неделю до начала осеннего семестра.
   Не желая выглядеть чрезмерно заинтересованной, Эндри выдержала долгую паузу перед следующим внешне безразличным вопросом – пока не выпила весь свой сок и половину кофе.
   – Вы сказали, что он приехал сюда, – сказала она самым равнодушным тоном, на который только была способна. – Откуда приехал?
   – Из Техаса, – не задумываясь, ответила Селия.
   – Из Техаса?
   Эндри была более чем удивлена, она казалась пораженной.
   – Из Техаса! – повторила она, словно не веря.
   Пол Хеллка, по ее мнению, никак не походил на жителя Запада. Но, в конце концов, подумала она, на выходца с Востока он тоже не похож. – А что он там делал, в Техасе?
   Селия рассмеялась, и интонации ее смеха как бы подтверждали, что она разделяет мнение Эндри.
   – Хочешь – верь, хочешь – не верь, но он там родился, – сказала она наконец, все еще посмеиваясь.
   – Странно, – протянула Эндри, думая о том, что Пола вообще трудно отнести к разряду какой-нибудь определенной части Соединенных Штатов.
   Селия удивленно подняла брови:
   – Странно? Что странного-то?
   – Да так, – Эндри пожала плечами. – Просто он, наверное, не совпадает со сложившимся у меня представлением о настоящем техасце. – И самокритично добавила: – Правда, мое представление основано главным образом на голливудских стереотипах.
   – Ты хочешь сказать вроде того, что у всех преступников должны быть зверские физиономии? – с некоторым укором сказала Селия. – А все хорошие парни – в белых шляпах?
   – Точно! – ухмыльнулась Эндри.
   – Эндри, будь серьезней! – воззвала Селия, едва сдерживая ответную улыбку. – Хотя в твоей мысли что-то есть.
   Эндри сделала серьезное лицо, но в глубине ее глаз заплясали чертики.
   – Да? Значит, я не совсем дура? Селия вынуждена была улыбнуться.
   – Совсем нет, хотя и глупышка, – с нежностью сказала она. – Пол в самом деле более похож на европейца, чем на уроженца западных штатов.
   Что вполне понятно, так как его родители эмигранты, обосновавшиеся на американском Западе, где-то в районе Биг-Бенда.
   Она задумчиво наморщила лоб и продолжила:
   – Если я не ошибаюсь, оба его родителя – ученые.
   – И каким образом тогда он очутился здесь, в Калифорнии? – полюбопытствовала Эндри. Ее мучительно интересовал этот человек, хотя она даже самой себе не желала в этом признаться.
   – Из материальных соображений, – ответила Селия и улыбнулась выражению полного замешательства на лице Эндри. – Блейн мне рассказывал, что буквально выкупил Пола из маленького колледжа в Техасе, где тот тогда преподавал.
   Эндри задала вопрос, который напрашивался сам собой:
   – Но зачем? То есть я хочу сказать, ведь, по-моему, преподавателей в наше время хоть пруд пруди и стоят они гроши. Почему Блейн выбрал именно его?
   – Потому что он прекрасно знает свое дело, – невозмутимо ответила Селия. – Если верить Блейну, который, кстати, отлично знает свое дело, рекомендации, имеющиеся у Пола, не только впечатляют, но прямо-таки поражают воображение.
   Сказанное Селией совпадало с теми обрывками информации, которые Эндри получила от своих немногочисленных новых друзей. Все они в той или иной мере были связаны с Паркер-колледжем. И по их отзывам, новый преподаватель природоведения был «суперкласс» – лучший из им известных.
   Готовясь специализироваться на аэрокосмических исследованиях, Эндри прошла курс природоведения еще на первом курсе колледжа в Пенсильвании. Но под впечатлением восторгов новых друзей по поводу Пола Хеллка она решила включить этот предмет в свою аспирантскую программу.
   Ее немного удивило, именно теперь, что она ни разу не слышала его имени на весьма частых студенческих вечеринках в течение всего лета. Теперь, после того как Мелли просветила ее вчера, она поняла, что аспиранты называли его просто «профессор», причем произносили это слово с истинным благоговением.
   По-видимому, легкий на помине, Блейн позвонил в дверь через секунду-две после того, как Селия кончила говорить.
   – О Господи! – воскликнула она. – Неужто уже одиннадцать!
   Она кинула взгляд на кухонные часы и пулей сорвалась с места. Выкрикивая указания племяннице, она помчалась в спальню:
   – Душенька, ты можешь впустить Блейна и занять его чем-нибудь, пока я собираюсь?
   И, очевидно, совершенно уверенная, что Эндри Не станет возражать, тут же уточнила:
   – Дай ему кофе с булочкой. Это хоть ненадолго заменит ему меня.
   Уже направившись к двери, Эндри улыбнулась, слушая звонкий голос тети, доносившийся уже с другого конца дома.
   – Доброе утро, несравненная, – приветствовал ее Блейн, широко улыбнулся и чмокнул в щечку. – Ничего не говори. Я догадаюсь сам, что здесь происходит, – растягивая слова, продолжал он, переступив порог. – Наша прекрасная Селия только что убежала в спальню, чтобы завершить свой туалет. – Он поднял темные брови. – Точно?
   – Как в аптеке, – подтвердила Эндри, закрывая дверь. И сделала гримаску, повернувшись к Блейну: – Что бы это ни означало.
   – Это означает, что я прав, – сказал Блейн, улыбаясь еще шире. – Ладно. Так чем твоя тетя велела меня занимать? – добавил он спокойно, демонстрируя отличное знание и понимание характера Селии Трэск.
   – Велела налить вам чашку кофе и дать булочку с земляничным вареньем, – отозвалась Эндри и легкой походкой направилась на кухню, уверенная, что он немедленно последует за ней.
   – Эта женщина слишком хорошо меня изучила, – заметил Блейн шутливо-горестным тоном, догоняя Эндри.
   Пока Блейн расправлялся с двумя булочками, прикончив при этом две чашки кофе, Эндри занялась уборкой. И когда в помещение впорхнула Селия, Блейн был сыт и, следовательно, доволен, а каждый уголок кухни сиял чистотой.
   Одетая в брюки бледно-зеленого цвета и белую с лилово-розовыми цветочками блузку, в открытых босоножках на высоких каблуках, Селия олицетворяла собой скромную элегантность.
   Блейн остолбенел.
   А Эндри, стоя у кухонной раковины, чувствовала себя третьим лишним и невольно позавидовала. Так ярко горела любовь в глазах Блейна, любовь нескрываемая и щедрая, предназначенная только для одной Селии.
   Ее внезапно наполнила жгучая тоска. Да, она искренне радовалась, что тетя наконец нашла любовь, которую не нужно было скрывать. И в то же время Эндри не могла не пытаться представить, каково это – так преданно любить и быть любимой так самозабвенно.
   Но тоска длилась недолго. Ее вытеснил смех. Эндри засмеялась, наблюдая, как потерявший терпение Блейн выталкивает Селию из дома, не дождавшись, пока та даст племяннице последние наставления.
   – Ужин в холодильнике, Эндри, – только и успела бросить через плечо Селия.
   – И не разыскивай нас, пока мы сами не вернемся, несравненная! – крикнул Блейн, захлопывая дверцу машины сначала за Селией, а затем за собой.
   Когда Эндри вернулась на кухню, на ее лице еще светилась счастливая улыбка. Но едва она взглянула на часы, все веселье тут же испарилось. Пол подъедет к дому меньше чем через полчаса! И, растерянно охнув, она помчалась к себе.
   Звонок в дверь пронзил тишину дома в тот момент, когда она скептически разглядывала свое отражение в огромном зеркале на двери ванной.
   Пол!
   В горле мгновенно пересохло, едва его имя вспыхнуло в ее мозгу. Она прикусила нижнюю губу, и глаза ее сначала метнулись в направлении входной двери, а затем вновь обратились к зеркалу.
   Французский цельный купальник внезапно стал казаться ей слишком открытым, хотя он вполне устраивал ее на протяжении всего лета. Нервными пальцами Эндри старалась оттянуть вниз края материи на бедрах, чтобы уменьшить вырез, открывавший взору ее стройные, красивой формы ноги.
   Она застонала, поняв тщетность своих усилий.
   Звонок повторился.
   В полном расстройстве она надела халатик и крепко перехватила его поясом. Посмотрев на свое отражение, она опять застонала. Махровое одеяние скрывало лишь половину бедер.
   И в третий раз прозвучал звонок.
   Эндри вздохнула: с халатом придется смириться. Показав язык своему отражению, она выскочила из ванной и поспешила к входной двери. Когда же добежала, то совершенно запыхалась... но, слава Богу, еще как-то дышала. Немного помедлив, чтобы справиться с участившимся сердцебиением, она открыла дверь, и... дыхание ее вовсе замерло.
   Красивый до умопомрачения, Пол стоял, опершись плечом о косяк. Непринужденная поза и спокойное выражение лица говорили о состоянии полного душевного равновесия. Одет он был в просторную белоснежную рубашку длиной до половины бедер. Эндри предположила, что под ней должны быть плавки. Ноги, длинные и почти безволосые, были обнажены. А узкие ступни едва прикрыты кожаными сандалиями.
   – Привет, – сказал он, мило улыбаясь. – Готова на пляж?
   С ним она была готова на все.
   Эта весьма неожиданная мысль основательно встряхнула ее, и она вновь задышала, правда, очень часто и неровно.
   – Привет, – вырвалось у нее откуда-то из самого горла – она едва узнала собственный голос. – Да, я готова. Осталось только взять веши – Не зайдешь?
   – Нет, – Пол коротко качнул головой. Взметнувшиеся черные волосы сверкнули на солнце синеватым блеском. – Я тут поброжу и встречу тебя на крыльце веранды. Идет?
   И он одарил ее проникновенным взглядом, будто исследующим карие глубины ее глаз.
   – А... прекрасно, – ответила Эндри, до глубины души растревоженная его взглядом. – Я...Я скоро буду.
   Он оттолкнулся от косяка. Она отступила от двери.
   – Иди же, – прошептал он, словно отпуская ее глаза.
   Почувствовав себя наконец свободной от гипнотической силы его глаз, все еще в смятении от бури чувств и ощущений, наполнявших ее, Эндри захлопнула дверь и рванулась с места в спальню, чтобы забрать пляжную сумку и булочки, уложенные в пластмассовый пакет.
   Спуск на пляж был несложным, лишь слегка извилистым. В трудных местах Пол помогал Эндри свободной рукой. В другой, взяв под мышку, он нес походный холодильник. Кроме того, на шее у него болталось одеяло. После того как, поддержав Эндри, он отпускал ее, кожа девушки несколько мгновений хранила память о его прикосновении.
   День выдался на славу. Над головой сияло безоблачное небо, солнечные лучи миллионами золотых монет рассыпались по глубокой синеве океана. Легкий бриз, вобрав в себя влагу морских брызг, обдувал их лица и лишал силы жгучее солнце. Морские птицы, высмотрев добычу у кромки воды, то и дело пикировали вниз и дрались из-за лакомых кусков. Зефир – ветер с юга – играл волосами Эндри, бросая длинные, до плеч, пряди ей в лицо. Остро ощущая близость Пола и – чтобы скрыть волнение – уставясь в океанскую даль, Эндри машинально подняла руки, собираясь закрепить беспокойные волосы.
   – Не надо.
   Его длинные пальцы обхватили ее кисти. Эндри обмерла.
   – Оставь их, – мягко произнес Пол почти ей на ухо. – Пусть развеваются.
   – Но они лезут мне в рот, – хрипло, едва различимо выдавила из себя Эндри.
   – Счастливые.
   Он говорил очень тихо, и Эндри подумала, что ослышалась.
   – Что? – спросила она, потрясенная.
   – Ничего, – ответил он.
   Он стоял так близко, что она ощущала его дыхание на своей шее.
   – Не двигайся, я сам их закреплю. – Он отпустил ее кисти. Эндри почувствовала, как он сделал движение, очевидно, нагибаясь, а затем поднес руки к ее голове. И по мере того как он трудился, ее глаза раскрывались все шире. Он заплел ей волосы!
   Причем так аккуратно, что ни одна прядь не выбивалась из косы. К тому же он ухитрился завязать ее... но чем? Нахмурившись, она повернулась к нему.
   Лицо его озарила нежная улыбка.
   – Что-нибудь не так? – спокойно поинтересовался он.
   – Как ты это сделал? – спросила Эндри.