Лоуренс Стефани. За синей птицей

   Его голос тоже стал совсем другим, интимная хрипотца исчезла. Эбби была слишком ошеломлена, чтобы расслышать за колючей язвительностью Анджело отчаянную попытку держать себя в руках. Она и представить себе не могла, насколько Анджело секунду назад был близок к тому, чтобы окончательно потерять контроль над своими инстинктами. Ему нужно было срочно восстановить самообладание, и он готов был сделать это любой ценой, не заботясь даже о том, кто именно заплатит эту цену.
   – Так что давайте решим этот вопрос раз и навсегда. Забирайте свои деньги, – проскрежетал Анджело, – и убирайтесь. Чтобы я больше о вас не слышал.
   Его тон не допускал даже мысли о возражении. Анджело очень надеялся, что Эбби усвоила урок и повторять его не придется. Беда в том, что отстраниться от нее оказалось труднее, чем он предполагал, намного труднее, поэтому его злость была направлена в такой же мере на себя, как на Эбби. Он был опасно близок к тому, чтобы послать свою миссию к черту и взять от Абигайль Хадсон то, что ему больше всего было нужно, – ее роскошное тело. Анджело понадобилась вся сила воли, чтобы сдержаться, опустить руку, так и не доведя ее до того места, к которому ему нестерпимо хотелось прикоснуться. Ясно, что того же желала и Эбби.
   Но он сделал то, что должен был сделать. У него просто не было выбора, иначе он увяз бы в такой трясине, в какую только сумасшедший может залезть добровольно. Абигайль Хадсон – ходячая неприятность. Анджело понял это еще в ту минуту, когда увидел ее впервые. И то, что она едва не одержала над ним победу, – лишнее тому подтверждение. Никогда ни одной женщине не удавалось им вертеть. Ни одна не сумела заставить его сделать то, что он сам делать не планировал. Иллюзии над ним не властны – больше не властны.
   Анджело криво улыбнулся. По поводу Абигайль Хадсон у него иллюзий и не было. Она цепляется за Рафаэля только ради его денег. Деньги выявят ее истинное лицо.
   Анджело чувствовал себя отвратительно, поэтому ему хотелось покончить с этим делом как можно быстрее.
   – Деньги – это все, на что вы можете рассчитывать. Это будет вашей компенсацией за неудобства, причиненные похищением, и за потерю всего того, что вы имели в качестве любовницы моего брата. Я предлагаю вам сто тысяч долларов. – Анджело ронял слова как булыжники. – И полагаю, что вы вежливо их примете.
   Он замолчал. Несколько секунд Эбби смотрела на него пустым взглядом, затем безжизненно сказала:
   – А я полагаю, что вы должны сначала показать мне эти самые деньги.
   – Очень хорошо, – так же невыразительно ответил Анджело.
   У него возникло странное ощущение, будто его сердце придавила какая-то тяжесть. Пожалуй, он приписал бы это ощущение разочарованию, если бы не знал, что такое просто невозможно, если бы он с самого начала не знал, что нужно от жизни женщинам такого сорта как Абигайль Хадсон.
   – Я вернусь через минуту.
   Он вышел из комнаты и пошел в свой кабинет, находящийся в конце коридора. Когда он вернулся, Эбби стояла на прежнем месте и даже кажется, в прежней позе, как будто вообще не шелохнулась все это время.
   Эбби посмотрела на него. Анджело держал в руке маленький сероватый листочек, похожий на чек. Она протянула за ним руку, и он положил чек в ее подставленную ладонь. Эбби посмотрела на сумму – все правильно, она не ослышалась, сто тысяч долларов, чек на имя Абигайль Хадсон. Она посмотрела на четко выведенные цифры еще раз, взяла чек двумя руками и разорвала его на мелкие кусочки. Обрывки еще не успели долететь до пола, когда она набросилась на Анджело.
   – Вы…вы отвратительный, низкий тип! В жизни таких не встречала! Как вы смеете? Как вам только в голову пришло, что вы можете от меня откупиться? За кого вы меня принимаете? Даже не верится, что вы с Рафаэлем родственники, у вас с ним нет ничего общего!
   Эбби задыхалась от возмущения. Мало того, что он хочет от нее откупиться, так он еще и намекнул, что она пыталась его соблазнить!
   – К вашему сведению, – она понизила голос до злобного шепота, – я бы не за что не надела бы этот халат, если бы у меня было что-то еще! Но ваш милейший дедушка, похищая меня, не догадался упаковать мой чемодан. Так что не льстите себя мыслью, что я нарядилась для вас. Я бы на вас не польстилась, даже если бы мне подали вас на блюдечке с золотой каемочкой. Вы мне отвратительны!
   Эбби попятилась с перекошенным лицом, глаза сверкали так, что могли бы, наверное, испепелить Анджело. У двери она чуть задержалась, только чтобы прошипеть:
   – Чтоб вам гореть в аду, Анджело Феретти.
   И ушла, хлопнув дверью так, что стены вздрогнули.
 
   Как только Эбби оказалась в своей комнате, из нее как будто воздух выпустили. Она села на кровать и съежилась. Ее тошнило от отвращения. Какой же циник старший брат Рафаэля! Когда ему поначалу не удалось ее подкупить, он пустил в ход свое мужское обаяние, точнее свою мужскую сексуальность. Он заставил ее растаять под его прикосновениями… Эбби застонала от досады и приказала себе не думать о том, что произошло в гостиной.
   Он прикасался к ней, лапал ее, а она безвольно позволяла ему все. Эбби покраснела от стыда. Она презирала себя. Как она могла оказаться столь неразборчивой, как могла откликнуться на прикосновения Анджело Феретти, мужчины, который не сомневается, что деньги способны решить любую проблему?! Он уверен, что женщины продаются, что она, Абигайль Хадсон, продается!
   На смену стыду пришел гнев, и Эбби была этому рада. Негодовать на Анджело Феретти и презирать его – куда безопаснее, чем питать к нему какие-то другие чувства. Стараясь не вспоминать, как он стоял почти вплотную к ней и касался ее груди, Эбби намеренно вызвала в памяти сцену, когда он протянул ей чек на сто тысяч долларов. Только таким и нужно помнить Анджело Феретти! она со злостью сорвала с себя шелковый халат и швырнула его в угол. Несносный тип! Надо же, вообразил, что она специально оделась, точнее разделась для него!
   Эбби яростно рванула с кровати покрывало, легла и натянула одеяло до самого подбородка, как будто таким образом могла отгородиться от всего окружающего: от дома Анджело Феретти, от его острова и от него самого.
 
   Солнечные лучи уже нагрели терракотовые плитки пола террасы, но на листьях и цветах кустов, окаймлявших дорожку живой изгородью, еще поблескивала роса. Анджело Феретти стоял на террасе и оглядывал свои владения. Остров был лишь малой частью его состояния, но его ценность измерялась не только денежным эквивалентом. Анджело нашел это убежище несколько лет назад, когда его сердце еще кровоточило от раны, появившейся еще до трагической гибели родителей. С тех пор он стал приезжать сюда, когда ему нужно было уединение, но не одиночество. С тех пор, как Анджело был вынужден возглавить семейный бизнес, остров стал единственным местом, где он мог остаться действительно наедине с женщиной, героиней его очередной интрижки. А ничего большего, чем короткие приятные необременительные связи, он не позволял себе уже столько лет.
   – Нужно почаще прилетать сюда одному, подумал Анджело.
   На острове царила удивительная атмосфера умиротворения и покоя, казалось, время здесь остановилось. Анджело подумал о длинной череде женщин, которые побывали здесь в разное время. Среди них были и кинозвезды, и фотомодели, и преуспевающие деловые леди, и наследницы аристократических фамилий, но их объединяло одно: все они стремились ему угодить, понравиться. Все они были одного с ним мира и понимали правила игры, Анджело никогда не скрывал от очередной любовницы, что она может рассчитывать только на короткую связь. А если какая-то из них надеялась на большее, то ее ждало неминуемое разочарование. Женщины появлялись в его жизни и исчезали, как морские волны, набегающие на песок, и каждая оставляла в душе Анджело приятный, но не глубокий след, не затрагивающий сердце. В его памяти их лица и тела почти стерлись.
   Анджело посмотрел на воду. В ранние утренние часы море было удивительно спокойным. Ему вдруг представилось, что из воды выходит женщина, чье лицо, не говоря уже о теле, он почему-то не мог спутать ни с чьим другим. Женщина, не принадлежавшая его миру, но такая прекрасная, такая желанная… он ясно, как наяву, увидел ее золотистые волосы, зеленые глаза, бледную кожу, груди, молящие его о прикосновении… Анджело вспомнил, как она стояла перед ним, незащищенная, невинная…
   Она – невинная? Анджело мысленно одернул себя. Трудно подобрать более неподходящее определение женщине, для которой охота за богатым любовником стала чуть ли не профессией. Это исключено. Он должен расплатиться с ней и избавиться от нее навсегда.
   Анджело встряхнул головой, прогоняя наваждение.
   Но ведь она не пожелала взять деньги, разорвала чек и бросила обрывки с таким отвращением, словно боялась испачкаться. Спрашивается, почему она это сделала? Профессиональная золотоискательница должна была обрадоваться такой удаче.
   Может, она рассчитывает получить больше? Или она действительно почувствовала себя оскорбленной?
   Мысль эта, однажды возникнув, упорно не желала уходить, как Анджело ни пытался ее прогнать. А он пытался, еще как! Он не хотел, чтобы Абигайль Хадсон была способна обидеться на предложение кругленькой суммы только за то, чтобы она отказалась от очередного любовника и не подавала в суд на Лукино за организованное им похищение. Анджело не хотел, чтобы она была способна на какое бы то ни было проявление благородства или даже элементарной порядочности. Он предпочитал считать ее алчной хищницей.
   Но почему? Почему ему так важно, чтобы она была достойна презрения? Ответ пришел неожиданно. Потому что презрение безопаснее, чем желание.
 
   Джинсы и свитер были несвежими и изрядно помялись, но Эбби было все равно. Главное, что в этой одежде она могла долететь до Нассау и вернуться в Нью-Йорк, а остальное неважно.
   Эбби сосредоточилась на единственной мысли, которая придавала ей сил: через несколько часов она будет уже на пути домой. Она заправила постель, привела в порядок ванную, взяла свою сумку и пошла на террасу. Она собиралась дождаться Анджело Феретти и заставить отвезти ее в Нассау и посадить на самолет до Нью-Йорка.
   Солнце стояло уже высоко. Приближение осени чувствовалось даже в этих южных краях, но солнце еще пригревало почти по-летнему. Эбби подставила лицо его ласковым лучам, и на миг стало даже жаль, что она покидает это райское место. Пытаясь не поддаваться этому чувству, она напомнила себе, что видимость обманчива, остров – вовсе не райское, а скорее наоборот, проклятое место. И, как бы он ни был прекрасен на вид, она должна покинуть его как можно быстрее.
   Выйдя на террасу, Эбби увидела Анджело. Он сидел к ней спиной за столом, за которым уже был накрыт завтрак, и говорил по телефону, жестикулируя свободной рукой. Бесшумно ступая, Эбби подошла к столу, отодвинула стул и села. Разговаривать с Анджело она не собиралась, она и на террасу вышла только потому, что нужно было позавтракать. Эбби налила себе кофе, упорно не глядя на Анджело – он все равно был занят разговором, слов Эбби не понимала, он говорил по-итальянски, но по тону, без труда догадалась, что он кого-то отчитывает. Она взяла булочку, намазала ее маслом и медом и стала есть, старательно избегая смотреть на хозяина острова..
   Анджело было не до Абигайль Хадсон. В бразильском филиале неожиданно разразился кризис: управляющий отелем «Феретти Рио-де-Жанейро» совершенно неожиданно и без видимых причин подал в отставку, но самое неприятное, что Анджело узнал об этом от редактора одного из деловых журналов, который позвонил ему и попросил прокомментировать событие. И вот сейчас Анджело распекал за нерадивость директора по связям с общественностью.
   Повесив трубку, Анджело обнаружил, что источник его неприятностей, хотя и не имеющих отношения к бизнесу сидит прямо перед ним. Судя по тому, как упорно, Эбби его игнорирует, она по-прежнему пребывает в состоянии благородного гнева. Нелепо, конечно, но, к счастью, это недоразумение он может исправить прямо сейчас.
   – Мисс Хадсон.
   Эбби неожиданно для себя послушно подняла голову и посмотрела на Анджело, хотя и не собиралась: его властный тон не допускал и малейшей вероятности неповиновения. Лицо Анджело было непроницаемым, но оно и к лучшему, решила Эбби. Она надела столь же непроницаемую маску и мысленно дала себе слово, что больше не сорвется, не потеряет самообладания. Как бы он ее не провоцировал, она должна сохранять спокойствие и достоинство. Нужно думать только о том, как побыстрее покинуть остров. То, что Анджело вышел к завтраку в деловом костюме, Эбби сочла хорошим признаком – похоже, он готов прямо из-за стола лететь в свой офис.
   Несколько секунд Анджело молча смотрел на Эбби – она твердо выдержала его взгляд.
   – Надеюсь, за ночь вы передумали. Прошу понять меня правильно, у меня нет ни времени, ни настроения затягивать решение этого вопроса. Сейчас я выпишу вам новый чек на ту же сумму, и вы примете его без истерик. Когда мы прилетим в Нассау, мой адвокат вручит вам бумаги, над которыми он сейчас работает. Вы их подпишите, вернетесь в Нью-Йорк и сможете обналичить чек.
   Можно подумать, он отдает приказания своей секретарше, а не пытается вышвырнуть из постели брата любовницу! Эбби ответила в тон ему, так же холодно и деловито:
   – Мистер Феретти, я не приму от вас чек. Что бы вы не говорили и ни делали, мое мнение не изменится. Однако, что касается участия вашего деда в моем похищении, тут я готова подписать любые бумаги, какие вам нужно. Я согласна не подавать в суд и не возьму с вас за это никаких денег. Видите ли, Мистер Феретти, у меня нет ни малейшего желания видеть, как склоняют мое имя на все лады в желтой прессе, а это непременно случится, если о похищении станет известно полиции. – Помолчав, Эбби продолжила ледяным тоном: – но я не уступлю вашим попыткам разлучить меня с Рафаэлем. Это дело касается только нас двоих. Я понимаю, – добавила она ехидно, – вам трудно понять, что есть вещи, которые даже вы с вашими деньгами не в состоянии купить, но, по-видимому, вам придется смириться с разочарованием.
   Анджело внимательно посмотрел на Эбби. Он только сейчас заметил, что она снова изменилась. Сегодняшняя Абигайль Хадсон не походила ни на сексуальную кошечку, какой увидел он ее впервые, ни на разъяренную фурию, какой она предстала перед ним вчера, ни на воплощенное искушение, которому он чуть было не поддался ночью. Сейчас перед ним совсем другая Абигайль Хадсон – сдержанная, холодная, исполненная достоинства. Последнее слово прозвучало в мозгу Анджело диссонансом. С женщинами такого сорта обычно не ассоциируется понятие достоинства. И все же, хотя Абигайль сидит перед ним в помятой одежде, весь ее облик выражал поистине аристократическое достоинство, пожалуй, даже королевское. А с каким презрением она отвергла его деньги…
   «Деньги покажут ее истинную сущность», вспомнил Анджело циничную фразу Лукино. Насколько Анджело знал женщин такого сорта, Эбби должна была ухватиться за его чек обеими руками, вцепиться в него, как в самое ценное, что только есть в жизни, но…она от него отказалась. Анджело испытал странное чувство, словно кто-то или что-то проник под его защитный панцирь, который, казалось, прирос к нему уже намертво, стал частью его самого.
   – Очень хорошо.
   Он сдержанно кивнул, не желая говорить ничего больше. А о том, почему он не хотел говорить больше, Анджело и подумать боялся.
   Он налил себе еще кофе, потом перевел взгляд на Эбби и понял, что она все еще на него смотрит.
   – Это все?
   Он отпил кофе и поставил чашку на стол.
   – А вы хотели еще что-нибудь услышать?
   Его холодная отстраненность озадачила Эбби, но она быстро оправилась от растерянности. Если он хочет вести разговор в таком духе, что ж, тем лучше.
   – Только узнать, когда мы улетаем? Я готова в любую минуту, багажа, как вы знаете, у меня нет.
   Эбби могла бы еще раз напомнить, что именно поэтому она и вышла вчера к ужину в шелковом халате, но она воздержалась от сарказма.
   – Я вылетаю в самое ближайшее время, но вы со мной не летите.
   У Эбби внутри все похолодело.
   – Как это не лечу? Что вы хотите этим сказать? Конечно, я лечу вместе с вами!
   Анджело отрицательно покачал головой.
   – Боюсь, теперь это невозможно. Вы решительно отказались принять деньги в обмен на согласие порвать отношения с Рафаэлем, значит, вы не можете вернуться в Нью-Йорк и, в частности в его квартиру, в данный момент наш дед проходит курс лечения и живет у Рафаэля. Надеюсь, вы понимаете, что Рафаэль не может одновременно и принимать деда, и развлекать вас так, как бы вам хотелось. Следовательно, – бесстрастно заключил Анджело, вам придется задержаться на некоторое время на острове.
   – Ни за что! – выпалила Эбби.
   Анджело прищурился.
   – Скажите, мисс Хадсон, учитывая, что жить в квартире моего брата вы не сможете, по меньшей мере ближайшую неделю, куда бы вы отправились, если бы смогли вернуться в Нью-Йорк прямо сейчас? Вы без труда смогли бы снять приличную квартиру, если бы приняли мою финансовую помощь, но вы отказались. Какие у вас варианты? У вас есть собственные источники дохода?
   Эбби чуть было не сказала, что у нее есть собственная квартира, пусть небольшая, но вовремя спохватилась. Не хватало еще, чтобы Анджело Феретти вторгался в ее частную жизнь. Пожалуй, он еще пошлет кого-нибудь из своих подручных проводить ее до дома. Пусть уж лучше он знает о ней как можно меньше. Если у Рафаэля остановился дед, в его квартиру она точно не может вернуться. Конечно, можно было на время поселиться с Дэймоном, но это слишком рискованно: не стоит привлекать к нему внимание Анджело Феретти.
   Анджело истолковал молчание Эбби по-своему.
   – Так я и думал, других вариантов нет. – Он встал из-за стола. – Так что во всех отношениях будет проще, если вы задержитесь на острове. В качестве моей гостьи, не более того, – быстро добавил он. – Вы уже видели, что здесь не так уж плохо, считайте, что у вас небольшой отпуск, отдыхайте, наслаждайтесь солнышком. Все удобства в вашем распоряжении. Я попрошу Роситу найти вам какой-нибудь купальник. А теперь… – он демонстративно посмотрел на часы, – прошу меня извинить, но мне пора. У меня возникло очень срочное дело.
   Анджело повернулся и деловито зашагал в направлении вертолетной площадки. Рано утром Хуан заправил вертолет, и теперь все было готово к отлету. Анджело надеялся, что необходимость сосредоточиться на управлении вертолетом отвлечет его от не слишком приятных раздумий. А его мысли занимали два вопроса, и он даже не мог сказать, какой раздражал его больше: кем заменить уволившегося управляющего, причем срочно, и что теперь делать с Абигайль Хадсон. А тут еще Рафаэль с раннего утра донимал его звонками. Похоже, он не собирался мириться с исчезновением любовницы. Анджело мысленно выругался. Используя возникшие в Рио проблемы как предлог сократить разговор, он сказал Рафаэлю, что Эбби решила несколько дней отдохнуть на его острове. Анджело благоразумно умолчал о том, что он пытался от нее откупиться и потерпел неудачу. Последнее еще больше усиливало его раздражение. Если эта особа не берет деньги за то, чтобы бросить Рафаэля, как, спрашивается, он сможет от нее избавиться?
   Этот вопрос нужно было как-то решать, причем срочно, днем ему предстоял ланч с Джино Сандрелли, прилетевшим по делам в Нью-Йорк. Анджело и рад бы отказаться, да не мог на фоне возмутительного поведения Рафаэля его отказ выглядел бы прямым оскорблением.

6

   Джино Сандрелли пришел в ресторан не один, а с дочерью. Пока они с Анджело обсуждали деловые вопросы, Клаудия, милая скромная девушка, молчала.
   – Из нее получится хорошая жена, правда? – с нежностью заметил Джино. – Рафаэлю повезло. Клаудия не станет мешать мужчинам говорить о делах.
   Анджело согласился и, понимая, чего от него ждут, заверил Джино и его дочь, что Рафаэль вернется в Сан-Франциско сразу же, как только позволят дела. Почему-то кротость Клаудии не улучшила настроения Анджело, скорее наоборот: он невольно сравнивал ее со светловолосой фурией с горящими глазами, оставшейся на острове. Он продолжал думать об Эбби и когда, попрощавшись с отцом и дочерью Сандрелли, вернулся в офис. Почему-то она вспомнилась ему не в джинсах и свитере, а шелковом халатике, почти не скрывавших ее прелестей. Анджело нахмурился, Эбби сказала, что не нарочно выставляла себя напоказ, ей просто нечего было надеть. Как она выразилась… «Лукино не взял на себя труд упаковать ее вещи», кажется так.
   В офисе Анджело ждали неотложные дела, но сначала отдал своей помощнице несколько распоряжений, касающихся Абигайль Хадсон, и только потом велел собрать в конференц-зале руководство компании.
   Но от Эбби, проникшей в его мысли, избавиться было очень сложно. Даже во время разговора с коммерческим директором «Феретти Инкорпорейтед» Анджело не раз ловил себя на мысли о том, чем сейчас занимается Эбби. Плавает в море? Загорает на пряже? Он живо представил, как она лежит на песке под теплыми лучами солнца совершенно обнаженная и ждет его.
   Анджело мысленно выругался, кляня свое воображение, а заодно и тело, слишком примитивно отреагировавшее на этот образ. Как только вопрос с новым управляющим отелем в Рио был решен, Анджело немедленно встал из-за стола.
   – Прошу прощения, джентльмены, мне нужно идти. Меня ждут неотложные дела, полагаю, дальше вы справитесь без меня.
   С этими словами он вышел из конференц-зала. Дело, которое его ждало, действительно не терпело отлагательств.
 
   Эбби была там, где он и предполагал, на берегу моря, только она была не совсем обнажена, ее круглую аппетитную попку прикрывал треугольный кусочек ткани. Судя по тому, как ритмично поднимался и опадал ее торс, она крепко спала. Некоторое время Анджело просто стоял и смотрел на нее, и чем дольше смотрел, тем больше убеждался, что принял правильное решение. Он нашел способ избавиться от всех проблем разом.
   Анджело решил подойти к непростой и довольно щекотливой ситуации, в которой они оказались, так же, как к решению деловых проблем, то есть пустить в ход логику. И рассудив логично, он нашел эффективный способ устранить Абигайль Хадсон с пути Рафаэля. Если она не желает брать деньги, значит, у него остается только один выход. Она уже призналась, что привязана к Рафаэлю, но не более того. Посмотрим, насколько далеко простирается ее привязанность, думал Анджело. Судя по тому, как Эбби реагировала на его прикосновения, ее чувства к Рафаэлю не очень-то глубоки. Он улыбнулся довольной улыбкой хищника, завидевшего легкую добычу. Анджело точно знал, что будет делать дальше. Причем начнет он прямо сейчас и здесь, на уединенном пляже своего острова. Он покажет Абигайль Хадсон, что она создана не для Рафаэля, а для него. Будучи честным с самим собой, Анджело признавал, что мечтает об этом с их первой встречи. А когда он закончит с Абигайль Хадсон, то сможет наконец выкинуть ее из головы, а на Рафаэля она больше и не взглянет. Никогда.
 
   Стоило Эбби лечь на расстеленное на песке полотенце и положить голову на руки, как она почти сразу задремала, убаюканная шепотом волн.
   После того, как Анджело покинул остров, она некоторое время мерила шагами террасу, кипя от возмущения, но потом рассудила, что изменить она все равно ничего не может, поэтому разумнее будет извлечь из ситуации, в которой она оказалась не по собственной воле, максимум пользы. Коль скоро судьба забросила ее в поистине райское местечко, почему бы не воспользоваться случаем и не отдохнуть от суеты нью-йоркской жизни?
   Так она и сделала. После ланча, приготовленного Роситой, Эбби вопреки протестующим жестам экономки вымыла за собой посуду. Затем она выбрала из нескольких купальников, принесенных все той же Роситой, самый скромный, облачилась в него и отправилась на берег моря. Наплававшись вдоволь в маленькой бухточке, она расстелила на песке полотенце, легла и сама не заметила, как заснула. Эбби приснился сумбурный сон, в котором перемешались все события прошедших дней. Она то видела себя на репетиции, то заново переживала ужас похищения, потом отчетливо слышала гул вертолета. Затем она вдруг почувствовала, что должна от кого-то или чего-то бежать, причем то, что наводило на нее ужас, не имело ни лица, ни даже четких очертаний. Эбби снилось, что она бежит от него по каменистой тропке, спотыкается, падает, но встает и бежит дальше. А потом она вдруг упала уже на песок, и ощущение ужаса прошло, как по мановению палочки. Она осталась лежать на песке и услышала какой-то шепот, но это был не шорох прибоя. Она ощутила легкие прикосновения, похожие на дуновение ветерка, только более ощутимые. Как будто чьи-то пальцы гладила ее спину, позвоночник, плечи, шею. Ощущение было настолько приятным, что Эбби блаженно вздохнула во сне. Она расслабилась, страх и напряжение окончательно покинули ее. Невидимые пальцы стали гладить ее шею под волосами, отвели волосы со щеки, коснулись мочки уха. От удовольствия Эбби даже поежилась во сне. Затем ей приснилось, что кто-то целует ее в плечо. Потом она почувствовало, что какая-то тень заслоняет он нее солнце, снова поежилась, открыла глаза… и вдруг поняла, что это не сон.
   Тень, упавшая на ее спину, была настоящей, и отбрасывал ее не кто иной, как Анджело Феретти. Он сидел рядом с ней, поглаживал спину и касался губами плеча. Эбби порывисто перевернулась на спину и села, совсем забыв, что еще раньше развязала бретельки верхней части купальника, чтобы на спине не осталось полос. Только увидев смятый лифчик купальника, лежащий на полотенце, она осознала, что предстала перед Анджело Феретти по пояс обнаженная.