- А точно уничтожено?
- Точно.
- И кто ж это его?
- Я, - сказал Гриша и умолк, как бы сам удивляясь своему ответу. Потом вздохнул и сел. Стало слышно, как во дворе Мухтар погромыхивает цепью и миской.
- Взорвал, что ли? - недоверчиво переспросил я.
- Нет, - сказал Гриша. - Там был предусмотрен такой… механизм ликвидации. Я привел его в действие, сам отошел на безопасное расстояние, ну и…
- Это уже здесь, у нас?
- Ну да…
- А говоришь, не взорвал…
- Нет, - сказал Гриша. - Это не взрыв. Просто вспышка. Неяркая вспышка, и все…
- Отчаянный какой… - сказал я, буравя его глазами. - А ну-ка дай сюда паспорт!
Гриша несколько раз промахнулся щепотью мимо нагрудного кармана и извлек наконец красную книжицу. Я раскрыл ее на той страничке, где фотография. Гришкино лицо. Никакой разницы. Разве что чуть моложе…
- Чьи документы?
- Это одного из наблюдателей, - как бы извиняясь, проговорил Гриша. - Ну, из тех, что работали здесь, у вас…
Так… Час от часу не легче.
- Но они уже все отозваны, - поспешил добавить он.
«Ну спасибо тебе, мать, - устало подумал я. - Пустила квартиранта…»
- А почему отозваны?
- Из этических соображений, - сказал Гриша.
- Чего-о?
- Из этических соображений, - повторил он. - Было решено, что тайное изучение неэтично. И наблюдателей отозвали.
Я ошалело посмотрел на Гришу, потом на фотографию.
- А устройство? На память оставили?
- В-возможно… - неуверенно отозвался он, и что-то взяло меня сомнение: а не прикидывается ли дурачком наш Гришенька?
- А язык? Ах да, раз наблюдатели…
Тут я осекся и в который раз уставился на Гришу Прахова.
- Так тебя что? Тоже в наблюдатели готовили?
От неожиданности он чуть было не рассмеялся.
- Что ты! - сказал он. - Меня бы к ним и близко не подпустили.
- А к машине этой, значит, подпустили? - прищурясь, спросил я. - К устройству, а? Или скажешь, что там охраны не было?
- А там ее и не бывает, - с недоумением ответил Гриша.
Во дворе, отфутболенная мощным ударом лапы, загремела и задребезжала по кирпичной дорожке пустая миска. Мухтар требовал жрать.
- Гриша, - проговорил я, не разжимая зубов. - Я тебя сейчас ушибу, Гриша! Как - не бывает? Как это - не бывает? Значит, сигнализация была! Что-нибудь да было?
- Было, - сказал Гриша. - Знак.
- Какой знак?
- Н-ну… - Гриша в затруднении пошевелил пальцами. - С чем бы это сравнить?.. А! Ну вот вешают же у вас на дверях таблички «Посторонним вход…»
Я схватил разорванную сигаретную пачку, но она оказалась пустой. Хотел скомкать - и даже не смог сжать как следует кулак.
- И ты думаешь, тебе поверят?
Гриша поднял на меня встревоженные глаза.
- А кто еще должен поверить? - робко спросил он.
11
12
13
- Точно.
- И кто ж это его?
- Я, - сказал Гриша и умолк, как бы сам удивляясь своему ответу. Потом вздохнул и сел. Стало слышно, как во дворе Мухтар погромыхивает цепью и миской.
- Взорвал, что ли? - недоверчиво переспросил я.
- Нет, - сказал Гриша. - Там был предусмотрен такой… механизм ликвидации. Я привел его в действие, сам отошел на безопасное расстояние, ну и…
- Это уже здесь, у нас?
- Ну да…
- А говоришь, не взорвал…
- Нет, - сказал Гриша. - Это не взрыв. Просто вспышка. Неяркая вспышка, и все…
- Отчаянный какой… - сказал я, буравя его глазами. - А ну-ка дай сюда паспорт!
Гриша несколько раз промахнулся щепотью мимо нагрудного кармана и извлек наконец красную книжицу. Я раскрыл ее на той страничке, где фотография. Гришкино лицо. Никакой разницы. Разве что чуть моложе…
- Чьи документы?
- Это одного из наблюдателей, - как бы извиняясь, проговорил Гриша. - Ну, из тех, что работали здесь, у вас…
Так… Час от часу не легче.
- Но они уже все отозваны, - поспешил добавить он.
«Ну спасибо тебе, мать, - устало подумал я. - Пустила квартиранта…»
- А почему отозваны?
- Из этических соображений, - сказал Гриша.
- Чего-о?
- Из этических соображений, - повторил он. - Было решено, что тайное изучение неэтично. И наблюдателей отозвали.
Я ошалело посмотрел на Гришу, потом на фотографию.
- А устройство? На память оставили?
- В-возможно… - неуверенно отозвался он, и что-то взяло меня сомнение: а не прикидывается ли дурачком наш Гришенька?
- А язык? Ах да, раз наблюдатели…
Тут я осекся и в который раз уставился на Гришу Прахова.
- Так тебя что? Тоже в наблюдатели готовили?
От неожиданности он чуть было не рассмеялся.
- Что ты! - сказал он. - Меня бы к ним и близко не подпустили.
- А к машине этой, значит, подпустили? - прищурясь, спросил я. - К устройству, а? Или скажешь, что там охраны не было?
- А там ее и не бывает, - с недоумением ответил Гриша.
Во дворе, отфутболенная мощным ударом лапы, загремела и задребезжала по кирпичной дорожке пустая миска. Мухтар требовал жрать.
- Гриша, - проговорил я, не разжимая зубов. - Я тебя сейчас ушибу, Гриша! Как - не бывает? Как это - не бывает? Значит, сигнализация была! Что-нибудь да было?
- Было, - сказал Гриша. - Знак.
- Какой знак?
- Н-ну… - Гриша в затруднении пошевелил пальцами. - С чем бы это сравнить?.. А! Ну вот вешают же у вас на дверях таблички «Посторонним вход…»
Я схватил разорванную сигаретную пачку, но она оказалась пустой. Хотел скомкать - и даже не смог сжать как следует кулак.
- И ты думаешь, тебе поверят?
Гриша поднял на меня встревоженные глаза.
- А кто еще должен поверить? - робко спросил он.
11
Рядом с дверью нужного нам кабинета стояли шеренгой четыре стула. На крайнем, поближе к двери, сидел этакий жировичок в мятом костюме. Наше появление его насторожило.
- А товарищ майор еще не пришел, - с опаской глядя на нас, предупредил он.
- Ничего, подождем, - проворчал я, присаживаясь рядом. Гриша подумал и тоже присел.
Уяснив, что перед ним всего-навсего посетители, жировичок успокоился.
- Будете за мной, - с достоинством сообщил он.
Некоторое время сидели молча.
- Как она хоть называется, твоя планета? - негромко спросил я Гришу.
Гриша сказал. Я попробовал повторить - не получилось.
- Понятно… А где находится?
- Не знаю…
- То есть как? Не знаешь, где твоя планета?
- Я ведь не астроном, - с тоской пояснил Гриша. - И потом это в самом деле очень далеко…
Я вспомнил, что где-то в кладовке у меня должен лежать старый учебник астрономии за десятый класс. Карты звездного неба и все такое… Хотя что с него толку, с учебника! Гриша-то ведь по своим картам учился, в наших он просто не разберется. Да я и сам теперь в них не разберусь.
- А вы, простите, по какому делу? - поинтересовался жировичок.
- По важному, - отрезал я.
- Понимаю… - Он многозначительно наклонил голову. Потом сложил губы хоботком и принялся озабоченно осматривать ребро своей правой ладони.
У него было круглое бабье лицо, острые, глубоко упрятанные глазки и седоватая гривка.
Я снова повернулся к Грише.
- Слушай сюда… - до предела понизив голос, приказал я. - Значит, так… Ты наших законов не знал…
- Да я их и сейчас не очень… - шепотом признался он.
- Вот и хорошо. Главное: ты не знал, что у нас нельзя жить с чужим паспортом. Ты вообще с другой планеты, и спрос с тебя маленький… Понимаешь?
Гриша кивнул, но, судя по выражению лица, ни черта он не понимал. Жировичок все это время ерзал от нетерпения - ждал, когда мы закончим.
- Вот ведь как бывает, - поймав паузу, доверительно обратился он ко мне. - С виду рука как рука…
- Чего надо? - прямо спросил я. - Видишь же - люди разговаривают! Чего ты лезешь со своей рукой?
Жировичок тонко усмехнулся и, понизив голос, проговорил без выражения и почти не шевеля губами:
- Ребром ладони могу вскрыть любой сейф…
- Что?!
В этот момент в коридоре показался майор - крупный светловолосый мужчина лет тридцати пяти. Поздоровавшись, он задержал взгляд на посетителе в мятом костюме, и в его серых глазах мелькнуло беспокойство.
- Вы опять но мне? - вежливо, с еле уловимой запинкой спросил майор.
- К вам, Павел Николаевич! - отвечал, влюбленно на него глядя, вскочивший со стула жировичок. - Знаете, я сегодня всю ночь думал… Все-таки на учет меня поставить надо! Ведь если человек способен вскрыть сейф без помощи каких-либо инструментов…
Майор поморщился.
- Давайте лучше пройдем в кабинет, - предложил он.
- Конечно-конечно!.. - засуетился жировичок, и дверь за ними закрылась.
У меня потемнело в глазах.
Нет, вы прикиньте, что теперь получается! Заходит к майору этот чокнутый и говорит: «Здравствуйте, я вот ребром ладони сейфы режу, поставьте меня на учет…» И тут же, следом, как нарочно, вхожу я, ввожу Гришу и говорю: «Здравствуйте, тут вот товарищ с другой планеты прибыл. Выговорить ее невозможно, где находится - он не знает. Документы у него настоящие, не краденые, а что фотография везде его, так это вам только кажется…»
Я вскочил со стула.
- Гриша! - хрипло сказал я. - Айда отсюда!
Но тут дверь кабинета отворилась и в коридор вышел разобиженный жировичок. Быстро его майор…
- Ну? - с ненавистью бросил я.
- Все в порядке, - неохотно отозвался он. - Поставил на учет… Фамилию записал, адрес…
- А чего надутый такой?
Жировичок оскорбленно фыркнул.
- И здесь перестраховщики! - сердито помолчав, сообщил он. - Я, говорит, не могу доложить о вас начальству, предварительно не убедившись! Вот вам, говорит, мой сейф - режьте!..
- Ну? - еле сдерживаясь, процедил я. - А ты?
Жировичок опять фыркнул - на этот раз гневно.
- Неужели он сам не понимает? - с досадой сказал он. - Ну, разрезал бы я этот сейф, испортил бы казенное имущество, а отвечать кому? Ему же и отвечать! Странный он, ей-богу!..
- А ну пошел отсюда!.. - прохрипел я, и жировичка не стало.
На шум из кабинета выглянул майор.
- Вы тоже ко мне? - спросил он. - Что ж вы не заходите?
Пришлось зайти. Мы отдали ему пропуска и опустились в предложенные нам жесткие полукресла, стараясь не смотреть в угол, где стоял небольшой серо-голубоватый сейф.
- Слушаю вас, - деловито и в то же время доброжелательно сказал майор. - Только представьтесь сначала…
Представились. Услышав, что перед ним резчики холодного металла, майор насторожился и как бы невзначай покосился на сейф.
- Я вас слушаю, - повторил он.
Я поднялся и, ни на кого не глядя, полез в свою спортивную сумку за вещественным доказательством. Вынул, поискал глазами какой-нибудь ненужный предмет и, не найдя, установил на краешке стола спичечный коробок. Майор с интересом следил за моими действиями. Я отрегулировал рычажком дальность; аккуратно прицелился…
И ничего не произошло. Коробок как лежал - так и остался лежать. Машинка не сработала. Впервые.
А ведь я знал, что она не сработает! Еще когда нажимал клавишу! Потому что не почувствовал электрических мурашек, бегущих от кисти к локтю. Вместо этого мурашки пробежали у меня по спине, но электрическими они не были.
- Не работает… - сказал я с тоскливым отчаянием и положил оружие на стол. Пропащий ты человек, Минька Бударин! На роду, что ли, так написано?..
Майор озадаченно разглядывал лежащий перед ним на столе большой ярко-оранжевый пистолет. Потом поднял глаза на меня.
- А работало? - живо спросил он.
- Не знаю, - сдавленно ответил я и сел, не чувствуя ничего, кроме страшной разламывающей усталости.
Подумав, майор снял телефонную трубку.
- Ты сильно занят? - спросил он кого-то. - Тогда загляни ко мне. Да, прямо сейчас. Тут, кажется, кое-что по твоей части…
Трубка легла на место, и почти в тот же самый момент в кабинет вошел хмурый темнолицый человек в штатском. Видно, у них кабинеты через стенку.
- Ну-ка, взгляни, Борис Иванович, - попросил майор. - Что это может быть?
Хмурый Борис Иванович, мельком глянув на вас с Гришей, поздоровался вполголоса и, подойдя к столу, принял оружие из рук майора. Не меняясь в лице, осмотрел, примерил к правой руке, к левой. Оказавшись в его огромных (больше, чем у меня) лапах, пистолет как-то сразу утратил свои внушительные размеры и стал еще больше похож на детскую игрушку.
- А как это к вам попало? - довольно равнодушно спросил Борис Иванович.
Я прокашлялся.
- Да у пацана отнял… у соседского, - выдавил я, не решаясь поднять глаза на Гришу. - А пацан в овраге нашел…
Борис Иванович кивнул и снова замолчал минуты на две. Майор ждал. Видимо, хмурый, загорелый дочерна человек был из тех, кого торопить не стоит.
- Ах, вот даже как… - пробормотал он наконец. - Значит, это сюда…
Одним решительным и точным движением он сдвинул ствол, разъял рукоятку, вынул стеклянный экранчик, что-то вывинтил, что-то расключил… Как будто всю жизнь только и занимался тем, что разбирал и собирал такие вот штуковины.
Меня аж в спинку кресла вдавило, когда я увидел, что он делает. Вот убей - не решился бы разбирать!.. Да он бы и сам, наверное, не решился, если бы хоть раз увидел эту штуку в действии!
Борис Иванович разложил все детали на столе и удовлетворенно оглядел получившуюся картину.
- А почему вы обратились к вам?
- Так ведь… на оружие больно похоже…
Борис Иванович вставил одну деталь в другую и состыковал все это с третьей.
- Да нет, это не оружие, - заметил он, вкладывая то, что получилось, в рукоятку.
- Думаешь, игрушка? - спросил майор.
Борис Иванович словно не слышал. Он прилаживал ствол.
- Игрушка?.. - чуть погодя с сомнением повторил он. - Вряд ли… Тут ее, видно, до меня уже раза два разбирали и собирали. Внутри явно чего-то не хватает. Какой-то детали…
- Световой тир, - подсказал майор. - Такое может быть?
Борис Иванович прилаживал ствол.
- В прошлом году в город чехи приезжали с луна-парком, - задумчиво напомнил он. - У них там ничего не пропадало из игровых автоматов?
- Могли и сами выбросить, - предположил майор.
- Могли, - равнодушно согласился Борис Иванович и положил собранный пистолет на стол.
Подумав, майор пододвинул к себе наши пропуска и аккуратно расписался на каждом.
- Ну что ж, спасибо. - Он вышел из-за стола и пожал нам руки - сначала мне, потом Грише. - Лишняя проверка, знаете, никогда не повредит. Правильно сделали, что пришли…
Отдавая Грише его пропуск, он обратил внимание на прикрытый челочкой желвак.
- А это что у вас?
- Производственная травма, - поспешил вмешаться я.
- Понимаю… - Майор сочувственно покивал.
- Забрать или пускай здесь остается? - спросил я, с ненавистью глядя на ярко-оранжевый пистолет.
Они переглянулись.
- Да нет, зачем же, - мягко сказал майор. - Конечно, заберите. Вещица неопасная, вдобавок сломанная… Отдайте пацану, пусть играет.
Я запихнул пистолет в сумку, и мы с Гришей пошли к двери.
- Михаил Алексеевич!
Я обернулся - резко, с надеждой. Верни он меня, посади опять в это кресло, спроси, прищурясь: «А если честно, Михаил Алексеевич? Что все-таки произошло у вас с этой штуковиной?» - клянусь, рассказал бы!..
- Вы у меня на столе спички забыли, Михаил Алексеевич…
- А товарищ майор еще не пришел, - с опаской глядя на нас, предупредил он.
- Ничего, подождем, - проворчал я, присаживаясь рядом. Гриша подумал и тоже присел.
Уяснив, что перед ним всего-навсего посетители, жировичок успокоился.
- Будете за мной, - с достоинством сообщил он.
Некоторое время сидели молча.
- Как она хоть называется, твоя планета? - негромко спросил я Гришу.
Гриша сказал. Я попробовал повторить - не получилось.
- Понятно… А где находится?
- Не знаю…
- То есть как? Не знаешь, где твоя планета?
- Я ведь не астроном, - с тоской пояснил Гриша. - И потом это в самом деле очень далеко…
Я вспомнил, что где-то в кладовке у меня должен лежать старый учебник астрономии за десятый класс. Карты звездного неба и все такое… Хотя что с него толку, с учебника! Гриша-то ведь по своим картам учился, в наших он просто не разберется. Да я и сам теперь в них не разберусь.
- А вы, простите, по какому делу? - поинтересовался жировичок.
- По важному, - отрезал я.
- Понимаю… - Он многозначительно наклонил голову. Потом сложил губы хоботком и принялся озабоченно осматривать ребро своей правой ладони.
У него было круглое бабье лицо, острые, глубоко упрятанные глазки и седоватая гривка.
Я снова повернулся к Грише.
- Слушай сюда… - до предела понизив голос, приказал я. - Значит, так… Ты наших законов не знал…
- Да я их и сейчас не очень… - шепотом признался он.
- Вот и хорошо. Главное: ты не знал, что у нас нельзя жить с чужим паспортом. Ты вообще с другой планеты, и спрос с тебя маленький… Понимаешь?
Гриша кивнул, но, судя по выражению лица, ни черта он не понимал. Жировичок все это время ерзал от нетерпения - ждал, когда мы закончим.
- Вот ведь как бывает, - поймав паузу, доверительно обратился он ко мне. - С виду рука как рука…
- Чего надо? - прямо спросил я. - Видишь же - люди разговаривают! Чего ты лезешь со своей рукой?
Жировичок тонко усмехнулся и, понизив голос, проговорил без выражения и почти не шевеля губами:
- Ребром ладони могу вскрыть любой сейф…
- Что?!
В этот момент в коридоре показался майор - крупный светловолосый мужчина лет тридцати пяти. Поздоровавшись, он задержал взгляд на посетителе в мятом костюме, и в его серых глазах мелькнуло беспокойство.
- Вы опять но мне? - вежливо, с еле уловимой запинкой спросил майор.
- К вам, Павел Николаевич! - отвечал, влюбленно на него глядя, вскочивший со стула жировичок. - Знаете, я сегодня всю ночь думал… Все-таки на учет меня поставить надо! Ведь если человек способен вскрыть сейф без помощи каких-либо инструментов…
Майор поморщился.
- Давайте лучше пройдем в кабинет, - предложил он.
- Конечно-конечно!.. - засуетился жировичок, и дверь за ними закрылась.
У меня потемнело в глазах.
Нет, вы прикиньте, что теперь получается! Заходит к майору этот чокнутый и говорит: «Здравствуйте, я вот ребром ладони сейфы режу, поставьте меня на учет…» И тут же, следом, как нарочно, вхожу я, ввожу Гришу и говорю: «Здравствуйте, тут вот товарищ с другой планеты прибыл. Выговорить ее невозможно, где находится - он не знает. Документы у него настоящие, не краденые, а что фотография везде его, так это вам только кажется…»
Я вскочил со стула.
- Гриша! - хрипло сказал я. - Айда отсюда!
Но тут дверь кабинета отворилась и в коридор вышел разобиженный жировичок. Быстро его майор…
- Ну? - с ненавистью бросил я.
- Все в порядке, - неохотно отозвался он. - Поставил на учет… Фамилию записал, адрес…
- А чего надутый такой?
Жировичок оскорбленно фыркнул.
- И здесь перестраховщики! - сердито помолчав, сообщил он. - Я, говорит, не могу доложить о вас начальству, предварительно не убедившись! Вот вам, говорит, мой сейф - режьте!..
- Ну? - еле сдерживаясь, процедил я. - А ты?
Жировичок опять фыркнул - на этот раз гневно.
- Неужели он сам не понимает? - с досадой сказал он. - Ну, разрезал бы я этот сейф, испортил бы казенное имущество, а отвечать кому? Ему же и отвечать! Странный он, ей-богу!..
- А ну пошел отсюда!.. - прохрипел я, и жировичка не стало.
На шум из кабинета выглянул майор.
- Вы тоже ко мне? - спросил он. - Что ж вы не заходите?
Пришлось зайти. Мы отдали ему пропуска и опустились в предложенные нам жесткие полукресла, стараясь не смотреть в угол, где стоял небольшой серо-голубоватый сейф.
- Слушаю вас, - деловито и в то же время доброжелательно сказал майор. - Только представьтесь сначала…
Представились. Услышав, что перед ним резчики холодного металла, майор насторожился и как бы невзначай покосился на сейф.
- Я вас слушаю, - повторил он.
Я поднялся и, ни на кого не глядя, полез в свою спортивную сумку за вещественным доказательством. Вынул, поискал глазами какой-нибудь ненужный предмет и, не найдя, установил на краешке стола спичечный коробок. Майор с интересом следил за моими действиями. Я отрегулировал рычажком дальность; аккуратно прицелился…
И ничего не произошло. Коробок как лежал - так и остался лежать. Машинка не сработала. Впервые.
А ведь я знал, что она не сработает! Еще когда нажимал клавишу! Потому что не почувствовал электрических мурашек, бегущих от кисти к локтю. Вместо этого мурашки пробежали у меня по спине, но электрическими они не были.
- Не работает… - сказал я с тоскливым отчаянием и положил оружие на стол. Пропащий ты человек, Минька Бударин! На роду, что ли, так написано?..
Майор озадаченно разглядывал лежащий перед ним на столе большой ярко-оранжевый пистолет. Потом поднял глаза на меня.
- А работало? - живо спросил он.
- Не знаю, - сдавленно ответил я и сел, не чувствуя ничего, кроме страшной разламывающей усталости.
Подумав, майор снял телефонную трубку.
- Ты сильно занят? - спросил он кого-то. - Тогда загляни ко мне. Да, прямо сейчас. Тут, кажется, кое-что по твоей части…
Трубка легла на место, и почти в тот же самый момент в кабинет вошел хмурый темнолицый человек в штатском. Видно, у них кабинеты через стенку.
- Ну-ка, взгляни, Борис Иванович, - попросил майор. - Что это может быть?
Хмурый Борис Иванович, мельком глянув на вас с Гришей, поздоровался вполголоса и, подойдя к столу, принял оружие из рук майора. Не меняясь в лице, осмотрел, примерил к правой руке, к левой. Оказавшись в его огромных (больше, чем у меня) лапах, пистолет как-то сразу утратил свои внушительные размеры и стал еще больше похож на детскую игрушку.
- А как это к вам попало? - довольно равнодушно спросил Борис Иванович.
Я прокашлялся.
- Да у пацана отнял… у соседского, - выдавил я, не решаясь поднять глаза на Гришу. - А пацан в овраге нашел…
Борис Иванович кивнул и снова замолчал минуты на две. Майор ждал. Видимо, хмурый, загорелый дочерна человек был из тех, кого торопить не стоит.
- Ах, вот даже как… - пробормотал он наконец. - Значит, это сюда…
Одним решительным и точным движением он сдвинул ствол, разъял рукоятку, вынул стеклянный экранчик, что-то вывинтил, что-то расключил… Как будто всю жизнь только и занимался тем, что разбирал и собирал такие вот штуковины.
Меня аж в спинку кресла вдавило, когда я увидел, что он делает. Вот убей - не решился бы разбирать!.. Да он бы и сам, наверное, не решился, если бы хоть раз увидел эту штуку в действии!
Борис Иванович разложил все детали на столе и удовлетворенно оглядел получившуюся картину.
- А почему вы обратились к вам?
- Так ведь… на оружие больно похоже…
Борис Иванович вставил одну деталь в другую и состыковал все это с третьей.
- Да нет, это не оружие, - заметил он, вкладывая то, что получилось, в рукоятку.
- Думаешь, игрушка? - спросил майор.
Борис Иванович словно не слышал. Он прилаживал ствол.
- Игрушка?.. - чуть погодя с сомнением повторил он. - Вряд ли… Тут ее, видно, до меня уже раза два разбирали и собирали. Внутри явно чего-то не хватает. Какой-то детали…
- Световой тир, - подсказал майор. - Такое может быть?
Борис Иванович прилаживал ствол.
- В прошлом году в город чехи приезжали с луна-парком, - задумчиво напомнил он. - У них там ничего не пропадало из игровых автоматов?
- Могли и сами выбросить, - предположил майор.
- Могли, - равнодушно согласился Борис Иванович и положил собранный пистолет на стол.
Подумав, майор пододвинул к себе наши пропуска и аккуратно расписался на каждом.
- Ну что ж, спасибо. - Он вышел из-за стола и пожал нам руки - сначала мне, потом Грише. - Лишняя проверка, знаете, никогда не повредит. Правильно сделали, что пришли…
Отдавая Грише его пропуск, он обратил внимание на прикрытый челочкой желвак.
- А это что у вас?
- Производственная травма, - поспешил вмешаться я.
- Понимаю… - Майор сочувственно покивал.
- Забрать или пускай здесь остается? - спросил я, с ненавистью глядя на ярко-оранжевый пистолет.
Они переглянулись.
- Да нет, зачем же, - мягко сказал майор. - Конечно, заберите. Вещица неопасная, вдобавок сломанная… Отдайте пацану, пусть играет.
Я запихнул пистолет в сумку, и мы с Гришей пошли к двери.
- Михаил Алексеевич!
Я обернулся - резко, с надеждой. Верни он меня, посади опять в это кресло, спроси, прищурясь: «А если честно, Михаил Алексеевич? Что все-таки произошло у вас с этой штуковиной?» - клянусь, рассказал бы!..
- Вы у меня на столе спички забыли, Михаил Алексеевич…
12
Как это все называется? А очень просто. Струсил Минька Бударин! Никогда ничего не боялся, а вот сумасшедшим прослыть - духу не хватило.
Выйдя из здания, мы пересекли трамвайную линию и углубились в парк. Шли молча. В левой руке у меня была сумка, в правой - спичечный коробок. Потом я швырнул все это на первую подвернувшуюся скамейку и сгреб Гришу за отвороты куртки.
- Твоя работа?
- Ты что, Минька? Ты о чем?
- О пистолете, - процедил я. - Какой там внутри детали не хватает?
- Да я же к нему не прикасался! - закричал Гриша, и я, подумав, отпустил его. Ведь в самом деле не прикасался…
- Ладно, извини, - буркнул я. - Давай тогда перекурим, что ли…
Мы присели на скамейку. Поодаль галдели пацаны и серебрилась беседка, сделанная в виде богатырского шлема.
- Ты не расстраивайся, - сказал Гриша, глядя на меня чуть ли не с жалостью. - В каком-то смысле там действительно не хватало одной детали. Самой главной.
Я не донес сигарету до рта.
- А что за деталь?
- Коллектор, - сказал Гриша. - Не хватало камеры коллектора. Пистолет
- он как антенна, понимаешь? Ну вот представь: человек не имеет понятия о радио, а в руки ему попала антенна от твоего транзистора. Что он о ней подумает? Игрушка. Раздвижная металлическая трубочка…
- Погоди-ка! - Я наконец сообразил. - Так это, выходит, у них на корабле авария?
На какое-то мгновение мне показалось, что все еще поправимо. Я почти видел этот застрявший где-нибудь возле отвала в щебкарьере корабль.
- Все гораздо проще, - вздохнул Гриша. - Они улетели. И пистолет этот, как ты его называешь, теперь в самом деле не больше чем игрушка.
- Улетели? - встрепенулся я. - Совсем?
Гриша молчал. В том конце парка, утопленное на треть в серебристо-зеленую листву тополей, ожило «чертово колесо». Ярко-желтая кабинка всплыла над кронами и, очертив неторопливый полукруг, снова ушла из виду.
- Гриш… А это устройство, которое ты ликвидировал… От него хоть что-нибудь осталось?
- Нет, Минька, - виновато сказал он. - Ничего…
Вот так. Ни доказательств, ни свидетелей…
- А ну-ка покажи, как ты там чего нажимал! В механизме этом… ликвидации…
Гриша нацарапал прутиком на асфальте квадрат и разделил его на четыре части. Четыре квадратные кнопки впритык друг к другу. Левую верхнюю - раз, правую нижнюю - два раза, правую верхнюю и левую нижнюю - одновременно, и еще раз - левую верхнюю. Система…
- А откуда узнал, как нажимать надо?
- Там было указано…
- Гриша! - с угрозой проговорил я. - Ох, Гриша!..
- Что? - испуганно отозвался он.
- Я же их видел вчера, Гриша! Я с ними дрался вчера, понимаешь? И дурачками ты мне их тут не изображай! Ангелы небесные - техника у них без охраны… Ты себя вспомни - каким ты был, когда от ангелов этих сбежал! Сам после смены с ног валится, а морда - счастливая!..
Невесело усмехаясь, Гриша смотрел куда-то поверх деревьев.
- Физическая усталость… - выговорил он чуть ли не с нежностью. - Это еще не самое страшное, Минька. Здесь хотя бы никто у тебя не спрашивает, о чем ты думаешь в данный момент…
- А там?
- А там спрашивают, - тихо ответил он, и опять неизвестно откуда взявшийся знобящий сквознячок заставил меня поежиться.
Поначалу я даже не мог понять, о чем он говорит. Грише то и дело не хватало наших слов, и он либо заменял их своими, либо переводил так, что запутывал все окончательно. Голова у меня гудела и шла кругом. Мерещились, например, какие-то огромные соты типа осиных, и в каждой - по Грише Прахову. Потом в соты эти ни с того ни с сего вдвинулся вдруг самый обыкновенный коридор, в котором Гриша встречался с каким-то человеком и почему-то тайно…
Потом вроде бы мало-помалу кое-что начало проясняться. Насчет закона, правда, который Гришка нарушал, я так ничего и не понял. И не пойму, наверное. А вот насчет наказания… Страшноватая штука, честно говоря: что-то вроде бойкота. Ни тюрем, ни лагерей - ничего… Просто разговаривать с тобой никто не станет. Вернее, как… На служебные темы - пожалуйста, сколько угодно. А начнешь с кем-нибудь, ну, скажем, о погоде - он идет и тут же тебя закладывает…
- Погоди… А… с матерью, например?
Гриша вздохнул.
- Видишь ли… Боюсь, что это будет трудно объяснить… Словом, я не знаю, кто мои родители. Это вообще запрещено знать… Иначе нарушается принцип равенства…
- Что… серьезно?..
Гриша не ответил.
- Да, - сказал я. - Житуха… Ну ладно, давай дальше…
Дальше - проще. Несмотря на все запреты, нашелся человек, с которым Гришка мог болтать о чем угодно. Она…
- Стоп! - снова перебил я. - Кто «она»?
- Человек…
- О ч-черт!.. - только и смог выговорить я. - Так это, значит, она, а не он?
Выяснилось, что она. Ангелок с изъяном - все черные, а эта рыжая… Рыжая?
- Гриша, - позвал я. - А что, Люська сильно на нее похожа?
- Нет, - помолчав, отозвался он. - Но сначала показалось, что сильно…
О знакомстве своем Гриша тоже рассказывал путано. Я, например, так понял, что влюбился он в эту Рыжую… А выплыви все наружу - быть бы и ей в особо опасных… Да тут еще вот какая штука: в любое время - хоть посреди ночи - пиликнул сигнальчик - и будь любезен на контроль: докладывайся, где был, что делал. Даже думал о чем. О Рыжей Гришка, понятно, молчал - врал как мог, выкручивался по-всякому. А выкручиваться становилось все труднее и труднее…
Была суббота, парк помаленьку заполнялся народом, и на нашу скамейку уже дважды нацеливались присесть. Но я каждый раз встречал заходящего на посадку таким взглядом, что он вздрагивал и шел дальше.
А Гриша все говорил и говорил. К концу рассказа лицо у него осунулось, побледнело, шевелились одни губы.
- А потом я узнал… - уже совсем умирая, закончил он, - что она ко мне…
- Равнодушна? - спросил я.
- Приставлена, - сказал Гриша.
Я медленно повернулся к нему.
- Стучала, что ли? - изумленно вырвалось у меня.
И не просто стучала. Оказывается, это их обычный ангельский прием. Особо опасные, в какой их оборот ни бери, обязательно что-нибудь да скрывают. Исповедуются, но не до конца. И вот чтобы не упускать их из-под контроля да и чтобы окружающих от них уберечь, приставляют к ним кого-нибудь вроде этой Рыжей. И некоторых таким образом даже перевоспитывают.
Последние слова Гриша договаривал с трудом. Кто-кто, а уж я-то его мог понять.
- Да все они такие, Гришк…
Гриша слепо смотрел поверх деревьев, туда, где ужасающе медленно проворачивалось «чертово колесо».
- Не знаю… - сказал он. - Кажется, нет…
- Ну ладно, - хмурясь, бросил я. - Дальше давай.
- Дальше… Дальше я решил бежать.
- Так сразу?
- Да, - сказал он. - Сразу. Теперь-то я понимаю, что застал их врасплох. Задумайся я на минуту - и меня бы перехватили… Но так совпало, что я оказался возле исследовательского центра. Ну, это такое… - Гриша беспомощно посмотрел вверх, и я представил увеличенное раз в пять здание заводской лаборатории. - Словом, я вошел туда…
- И не задержали?
- А некому было задерживать, Минька. Исследования свернуты, нигде никого… Да и потом кому бы пришло в голову, что кто-то может шагнуть за знак! Это же все равно, что из окна шагнуть. Или сквозь стену…
- Ну, ясно, ясно, - проворчал я. - Газон перебежать, короче.
- Да, - сказал Гриша. - Газон.
Он помолчал, потом поднял на меня темные усталые глаза.
- Вот, собственно, и все…
- Как все? - всполошился я. - А документы? А язык?
- Язык? - безразлично переспросил он. - Да что язык… Там это просто, Минька: надел шлем, нажал кнопку… Главное - решиться…
Из какого же сволочного рая ты вырвался, Гриша, если сидишь вот так, сгорбясь, с остановившимися глазами, и ничего перед собой не видишь: ни людей, ни пыльного летнего парка!
- Ну и что? - постепенно наливаясь злостью, проговорил я. - Ну не повезло! Ну не сработала эта машинка, черт ее дери! Мне вон всю жизнь не везет - так что ж теперь, повеситься?!
Я вскочил. И в тот же самый момент пришла мысль. Вот всегда так со мной. Стоит разозлиться - и уже ясно, что делать дальше.
- Слушай, - сказал я. - Ну а, допустим, прилетает за тобой еще один корабль… Он тоже с этим… с коллектором?
- Насколько я знаю, все корабли с коллекторами.
- Все корабли с коллекторами… И что будет с этим… - я потыкал пальцем в сумку, - …с пистолетом?
- Видимо, заработает.
- Заработает? - И я почувствовал, как по лицу моему расползается глупейшая блаженная улыбка.
- Гриша! - сказал я. - Так какого же мы с тобой черта?.. Надо просто проверять эту машинку каждый день. Все время ее проверять! И как только заработает - все бросать и бегом к майору!.. Ангелы, да? Охотиться за вами, да? Ну, давайте-давайте… Вы - за нами, а мы - за вами!..
Я уже был крепко взвинчен и расхаживал перед скамейкой, говоря без остановки.
- Брось, Гриша! - убеждал я его. - Чтобы два таких мужика - да не выкрутились? Со мной, Гриша, не пропадешь! Ты, главное, Гриша, не робей!
Домой мы вернулись часам к пяти.
- Да! - вспоминал я перед самой калиткой. - Ключ-то забери. И не оставляй больше…
Слова мои поразили Гришу Прахова. Он взял у меня ключ от своего шкафчика, стиснул его в кулаке, а кулак прижал и груди.
- Минька, - сказал он. - Можно, я задам тебе один вопрос?
- Ну, задай.
- Зачем я вам нужен?
Ничего себе вопросец!
- А черт его знает, - честно ответил я. - Вроде привыкли уже к тебе…
Дома нас ждал сюрприз. Заходим мы с Гришей в большую комнату, а на диванчике - рядышком и чуть ли не за руки ваявшись - сидят мать и Люська, обе заплаканные.
Увидев Гришу, Люська вскочила, вскрикнула и кинулась к нему. Я, конечно, посторонился - того и гляди затопчут.
- Я так и знала, я так и знала!.. - всхлипывала Люська, вцепившись в бедного Гришу. - Я же чувствовала - что-то случится!..
Интересное дело, вяло подумал я. Мать - чувствовала, Люська - чувствовала… Один я ничего не чувствовал.
- Я его посажу! - всхлипывала Люська. - Я его посажу!..
- Кого? - спросил я.
- Бехтеря, кого же еще! - ответила за нее мать. Тоже всхлипывая.
- Какой Бехтерь, чего вы плетете? - сказал я. - Бехтерь к нему и близко не подходил.
Люська уставилась на меня бешеными зелеными глазами.
- Не подходил? А лоб почему разбит?
- Так это не Бехтерь, - объяснил я. - Это я ему рейкой заехал.
- Как? - в один голос сказали мать и Люська.
- Случайно, - буркнул я и пошел спать, хотя солнце только еще собиралось садиться. Пусть сами как хотят, так и разбираются.
Добравшись до койки, сел и долго смотрел на шнурки кроссовок - не было сил нагнуться и развязать… Но Люська-то, а? Ишь как вскинулась! Это потому, Люсенька, что у тебя никогда никого не отнимали… Надо же - сама прибежала!..
Мне снилось вчерашнее сражение в старом сквере. Вернее, даже не само сражение - всего один момент: я сижу в проломе, стискивая штакетину, а они уходят - два ангела и Гриша между ними, - и серый полусвет льется им навстречу, и это уже не люди, а три плоских колеблющихся силуэта… Я заставляю себя броситься за ними - и не могу. Вот ведь какая штука: наяву не испугался - во сне боюсь…
Я просыпался и подолгу лежал, глядя в потолок и понимая с облегчением, что Гришу я все-таки отбил. Потом запускал руку под подушку, доставал пистолет и брал на прицел спичечный коробок. Нажимал на спуск, вздыхал, запихивал мертвую машину обратно и снова оказывался в проломе со штакетиной в руках…
Выйдя из здания, мы пересекли трамвайную линию и углубились в парк. Шли молча. В левой руке у меня была сумка, в правой - спичечный коробок. Потом я швырнул все это на первую подвернувшуюся скамейку и сгреб Гришу за отвороты куртки.
- Твоя работа?
- Ты что, Минька? Ты о чем?
- О пистолете, - процедил я. - Какой там внутри детали не хватает?
- Да я же к нему не прикасался! - закричал Гриша, и я, подумав, отпустил его. Ведь в самом деле не прикасался…
- Ладно, извини, - буркнул я. - Давай тогда перекурим, что ли…
Мы присели на скамейку. Поодаль галдели пацаны и серебрилась беседка, сделанная в виде богатырского шлема.
- Ты не расстраивайся, - сказал Гриша, глядя на меня чуть ли не с жалостью. - В каком-то смысле там действительно не хватало одной детали. Самой главной.
Я не донес сигарету до рта.
- А что за деталь?
- Коллектор, - сказал Гриша. - Не хватало камеры коллектора. Пистолет
- он как антенна, понимаешь? Ну вот представь: человек не имеет понятия о радио, а в руки ему попала антенна от твоего транзистора. Что он о ней подумает? Игрушка. Раздвижная металлическая трубочка…
- Погоди-ка! - Я наконец сообразил. - Так это, выходит, у них на корабле авария?
На какое-то мгновение мне показалось, что все еще поправимо. Я почти видел этот застрявший где-нибудь возле отвала в щебкарьере корабль.
- Все гораздо проще, - вздохнул Гриша. - Они улетели. И пистолет этот, как ты его называешь, теперь в самом деле не больше чем игрушка.
- Улетели? - встрепенулся я. - Совсем?
Гриша молчал. В том конце парка, утопленное на треть в серебристо-зеленую листву тополей, ожило «чертово колесо». Ярко-желтая кабинка всплыла над кронами и, очертив неторопливый полукруг, снова ушла из виду.
- Гриш… А это устройство, которое ты ликвидировал… От него хоть что-нибудь осталось?
- Нет, Минька, - виновато сказал он. - Ничего…
Вот так. Ни доказательств, ни свидетелей…
- А ну-ка покажи, как ты там чего нажимал! В механизме этом… ликвидации…
Гриша нацарапал прутиком на асфальте квадрат и разделил его на четыре части. Четыре квадратные кнопки впритык друг к другу. Левую верхнюю - раз, правую нижнюю - два раза, правую верхнюю и левую нижнюю - одновременно, и еще раз - левую верхнюю. Система…
- А откуда узнал, как нажимать надо?
- Там было указано…
- Гриша! - с угрозой проговорил я. - Ох, Гриша!..
- Что? - испуганно отозвался он.
- Я же их видел вчера, Гриша! Я с ними дрался вчера, понимаешь? И дурачками ты мне их тут не изображай! Ангелы небесные - техника у них без охраны… Ты себя вспомни - каким ты был, когда от ангелов этих сбежал! Сам после смены с ног валится, а морда - счастливая!..
Невесело усмехаясь, Гриша смотрел куда-то поверх деревьев.
- Физическая усталость… - выговорил он чуть ли не с нежностью. - Это еще не самое страшное, Минька. Здесь хотя бы никто у тебя не спрашивает, о чем ты думаешь в данный момент…
- А там?
- А там спрашивают, - тихо ответил он, и опять неизвестно откуда взявшийся знобящий сквознячок заставил меня поежиться.
Поначалу я даже не мог понять, о чем он говорит. Грише то и дело не хватало наших слов, и он либо заменял их своими, либо переводил так, что запутывал все окончательно. Голова у меня гудела и шла кругом. Мерещились, например, какие-то огромные соты типа осиных, и в каждой - по Грише Прахову. Потом в соты эти ни с того ни с сего вдвинулся вдруг самый обыкновенный коридор, в котором Гриша встречался с каким-то человеком и почему-то тайно…
Потом вроде бы мало-помалу кое-что начало проясняться. Насчет закона, правда, который Гришка нарушал, я так ничего и не понял. И не пойму, наверное. А вот насчет наказания… Страшноватая штука, честно говоря: что-то вроде бойкота. Ни тюрем, ни лагерей - ничего… Просто разговаривать с тобой никто не станет. Вернее, как… На служебные темы - пожалуйста, сколько угодно. А начнешь с кем-нибудь, ну, скажем, о погоде - он идет и тут же тебя закладывает…
- Погоди… А… с матерью, например?
Гриша вздохнул.
- Видишь ли… Боюсь, что это будет трудно объяснить… Словом, я не знаю, кто мои родители. Это вообще запрещено знать… Иначе нарушается принцип равенства…
- Что… серьезно?..
Гриша не ответил.
- Да, - сказал я. - Житуха… Ну ладно, давай дальше…
Дальше - проще. Несмотря на все запреты, нашелся человек, с которым Гришка мог болтать о чем угодно. Она…
- Стоп! - снова перебил я. - Кто «она»?
- Человек…
- О ч-черт!.. - только и смог выговорить я. - Так это, значит, она, а не он?
Выяснилось, что она. Ангелок с изъяном - все черные, а эта рыжая… Рыжая?
- Гриша, - позвал я. - А что, Люська сильно на нее похожа?
- Нет, - помолчав, отозвался он. - Но сначала показалось, что сильно…
О знакомстве своем Гриша тоже рассказывал путано. Я, например, так понял, что влюбился он в эту Рыжую… А выплыви все наружу - быть бы и ей в особо опасных… Да тут еще вот какая штука: в любое время - хоть посреди ночи - пиликнул сигнальчик - и будь любезен на контроль: докладывайся, где был, что делал. Даже думал о чем. О Рыжей Гришка, понятно, молчал - врал как мог, выкручивался по-всякому. А выкручиваться становилось все труднее и труднее…
Была суббота, парк помаленьку заполнялся народом, и на нашу скамейку уже дважды нацеливались присесть. Но я каждый раз встречал заходящего на посадку таким взглядом, что он вздрагивал и шел дальше.
А Гриша все говорил и говорил. К концу рассказа лицо у него осунулось, побледнело, шевелились одни губы.
- А потом я узнал… - уже совсем умирая, закончил он, - что она ко мне…
- Равнодушна? - спросил я.
- Приставлена, - сказал Гриша.
Я медленно повернулся к нему.
- Стучала, что ли? - изумленно вырвалось у меня.
И не просто стучала. Оказывается, это их обычный ангельский прием. Особо опасные, в какой их оборот ни бери, обязательно что-нибудь да скрывают. Исповедуются, но не до конца. И вот чтобы не упускать их из-под контроля да и чтобы окружающих от них уберечь, приставляют к ним кого-нибудь вроде этой Рыжей. И некоторых таким образом даже перевоспитывают.
Последние слова Гриша договаривал с трудом. Кто-кто, а уж я-то его мог понять.
- Да все они такие, Гришк…
Гриша слепо смотрел поверх деревьев, туда, где ужасающе медленно проворачивалось «чертово колесо».
- Не знаю… - сказал он. - Кажется, нет…
- Ну ладно, - хмурясь, бросил я. - Дальше давай.
- Дальше… Дальше я решил бежать.
- Так сразу?
- Да, - сказал он. - Сразу. Теперь-то я понимаю, что застал их врасплох. Задумайся я на минуту - и меня бы перехватили… Но так совпало, что я оказался возле исследовательского центра. Ну, это такое… - Гриша беспомощно посмотрел вверх, и я представил увеличенное раз в пять здание заводской лаборатории. - Словом, я вошел туда…
- И не задержали?
- А некому было задерживать, Минька. Исследования свернуты, нигде никого… Да и потом кому бы пришло в голову, что кто-то может шагнуть за знак! Это же все равно, что из окна шагнуть. Или сквозь стену…
- Ну, ясно, ясно, - проворчал я. - Газон перебежать, короче.
- Да, - сказал Гриша. - Газон.
Он помолчал, потом поднял на меня темные усталые глаза.
- Вот, собственно, и все…
- Как все? - всполошился я. - А документы? А язык?
- Язык? - безразлично переспросил он. - Да что язык… Там это просто, Минька: надел шлем, нажал кнопку… Главное - решиться…
Из какого же сволочного рая ты вырвался, Гриша, если сидишь вот так, сгорбясь, с остановившимися глазами, и ничего перед собой не видишь: ни людей, ни пыльного летнего парка!
- Ну и что? - постепенно наливаясь злостью, проговорил я. - Ну не повезло! Ну не сработала эта машинка, черт ее дери! Мне вон всю жизнь не везет - так что ж теперь, повеситься?!
Я вскочил. И в тот же самый момент пришла мысль. Вот всегда так со мной. Стоит разозлиться - и уже ясно, что делать дальше.
- Слушай, - сказал я. - Ну а, допустим, прилетает за тобой еще один корабль… Он тоже с этим… с коллектором?
- Насколько я знаю, все корабли с коллекторами.
- Все корабли с коллекторами… И что будет с этим… - я потыкал пальцем в сумку, - …с пистолетом?
- Видимо, заработает.
- Заработает? - И я почувствовал, как по лицу моему расползается глупейшая блаженная улыбка.
- Гриша! - сказал я. - Так какого же мы с тобой черта?.. Надо просто проверять эту машинку каждый день. Все время ее проверять! И как только заработает - все бросать и бегом к майору!.. Ангелы, да? Охотиться за вами, да? Ну, давайте-давайте… Вы - за нами, а мы - за вами!..
Я уже был крепко взвинчен и расхаживал перед скамейкой, говоря без остановки.
- Брось, Гриша! - убеждал я его. - Чтобы два таких мужика - да не выкрутились? Со мной, Гриша, не пропадешь! Ты, главное, Гриша, не робей!
Домой мы вернулись часам к пяти.
- Да! - вспоминал я перед самой калиткой. - Ключ-то забери. И не оставляй больше…
Слова мои поразили Гришу Прахова. Он взял у меня ключ от своего шкафчика, стиснул его в кулаке, а кулак прижал и груди.
- Минька, - сказал он. - Можно, я задам тебе один вопрос?
- Ну, задай.
- Зачем я вам нужен?
Ничего себе вопросец!
- А черт его знает, - честно ответил я. - Вроде привыкли уже к тебе…
Дома нас ждал сюрприз. Заходим мы с Гришей в большую комнату, а на диванчике - рядышком и чуть ли не за руки ваявшись - сидят мать и Люська, обе заплаканные.
Увидев Гришу, Люська вскочила, вскрикнула и кинулась к нему. Я, конечно, посторонился - того и гляди затопчут.
- Я так и знала, я так и знала!.. - всхлипывала Люська, вцепившись в бедного Гришу. - Я же чувствовала - что-то случится!..
Интересное дело, вяло подумал я. Мать - чувствовала, Люська - чувствовала… Один я ничего не чувствовал.
- Я его посажу! - всхлипывала Люська. - Я его посажу!..
- Кого? - спросил я.
- Бехтеря, кого же еще! - ответила за нее мать. Тоже всхлипывая.
- Какой Бехтерь, чего вы плетете? - сказал я. - Бехтерь к нему и близко не подходил.
Люська уставилась на меня бешеными зелеными глазами.
- Не подходил? А лоб почему разбит?
- Так это не Бехтерь, - объяснил я. - Это я ему рейкой заехал.
- Как? - в один голос сказали мать и Люська.
- Случайно, - буркнул я и пошел спать, хотя солнце только еще собиралось садиться. Пусть сами как хотят, так и разбираются.
Добравшись до койки, сел и долго смотрел на шнурки кроссовок - не было сил нагнуться и развязать… Но Люська-то, а? Ишь как вскинулась! Это потому, Люсенька, что у тебя никогда никого не отнимали… Надо же - сама прибежала!..
Мне снилось вчерашнее сражение в старом сквере. Вернее, даже не само сражение - всего один момент: я сижу в проломе, стискивая штакетину, а они уходят - два ангела и Гриша между ними, - и серый полусвет льется им навстречу, и это уже не люди, а три плоских колеблющихся силуэта… Я заставляю себя броситься за ними - и не могу. Вот ведь какая штука: наяву не испугался - во сне боюсь…
Я просыпался и подолгу лежал, глядя в потолок и понимая с облегчением, что Гришу я все-таки отбил. Потом запускал руку под подушку, доставал пистолет и брал на прицел спичечный коробок. Нажимал на спуск, вздыхал, запихивал мертвую машину обратно и снова оказывался в проломе со штакетиной в руках…
13
- Гринь, - сказал Сталевар с умильной улыбкой, отчего сразу стал похож на старого китайца, - пока смена не началась, слетал бы за газировкой…
Все подождали, когда Гриша с чайником отойдет подальше, а потом повернулись ко мне.
- Ну и что он? - уже без улыбки спросил Сталевар. - Уезжать не раздумал?
Я взглянул на их озабоченные лица и вдруг понял, что должен был чувствовать Гриша в первые дни. Разные? Да по сравнению с ними мы - дворняжки! Мы - беспородные переулочные шавки, и каждая скроена на свой манер! А эти - на подбор, в рост, в масть, как доберманы-пинчеры на собачьей выставке!..
- Может, он недоволен чем? - прямо спросил бригадир. - Если разрядом
- будет у него скоро хороший разряд… Ну нельзя его отпускать, Минька! Ты ж первый резчик - сам понимать должен. Сунут опять в бригаду кого попало! Или - тоже весело - впятером тыкаться!..
- Ты… это… - немедленно взволновался Старый Петр. - Ты, Валерка, знаешь… того… Впятером - не впятером… Чего ему уезжать? Ну ладно бы еще в техникум или учиться… А то ведь просто так, по дурости…
- Что у него там с первой женой? - спросил Валерка.
- Чего? - сказал я.
- Ну, жена его из дому выгоняла или не выгоняла?
- Не выгоняла, - ответил за меня Сталевар. - Он, говорят, сам от нее ушел. А теперь вот, видишь, родственники ее грозить приехали…
Я только очумело переводил глаза с Валерки на Сталевара и обратно.
- Да шалопай он, ваш Аркашка! - рассердился вдруг Старый Петр. - Откуда Аркашке про Гриньку знать? И ты тоже, Илья… - заворчал он на Сталевара. - Голова уж седая, а Аркашку слушаешь…
- Родственники… - презрительно пробасил Вася-штангист. - Какие там родственники? Тут в Бехтере дело. В раздевалке Гриньку без каски видели? Шишмарь у него на лбу видели? Чего вы суетитесь? Все уже улажено. Встретил я вчера Бехтеря, поговорил…
Все подождали, когда Гриша с чайником отойдет подальше, а потом повернулись ко мне.
- Ну и что он? - уже без улыбки спросил Сталевар. - Уезжать не раздумал?
Я взглянул на их озабоченные лица и вдруг понял, что должен был чувствовать Гриша в первые дни. Разные? Да по сравнению с ними мы - дворняжки! Мы - беспородные переулочные шавки, и каждая скроена на свой манер! А эти - на подбор, в рост, в масть, как доберманы-пинчеры на собачьей выставке!..
- Может, он недоволен чем? - прямо спросил бригадир. - Если разрядом
- будет у него скоро хороший разряд… Ну нельзя его отпускать, Минька! Ты ж первый резчик - сам понимать должен. Сунут опять в бригаду кого попало! Или - тоже весело - впятером тыкаться!..
- Ты… это… - немедленно взволновался Старый Петр. - Ты, Валерка, знаешь… того… Впятером - не впятером… Чего ему уезжать? Ну ладно бы еще в техникум или учиться… А то ведь просто так, по дурости…
- Что у него там с первой женой? - спросил Валерка.
- Чего? - сказал я.
- Ну, жена его из дому выгоняла или не выгоняла?
- Не выгоняла, - ответил за меня Сталевар. - Он, говорят, сам от нее ушел. А теперь вот, видишь, родственники ее грозить приехали…
Я только очумело переводил глаза с Валерки на Сталевара и обратно.
- Да шалопай он, ваш Аркашка! - рассердился вдруг Старый Петр. - Откуда Аркашке про Гриньку знать? И ты тоже, Илья… - заворчал он на Сталевара. - Голова уж седая, а Аркашку слушаешь…
- Родственники… - презрительно пробасил Вася-штангист. - Какие там родственники? Тут в Бехтере дело. В раздевалке Гриньку без каски видели? Шишмарь у него на лбу видели? Чего вы суетитесь? Все уже улажено. Встретил я вчера Бехтеря, поговорил…