Страница:
... Еще немало роковых пожарищ,
На нашем, кровью залитом пути.
Но не грусти, мой боевой товарищ,
За наше горе подвигами мсти!
Отстроим вновь мы гордый Севастополь,
В Одессе наши будут корабли,
И славу нам воздаст не вся Европа-ль,
Целуя знамя красное в пыли?!..
Лес, 8 армия, 6 июля 1942
Вижу вход между редутов узкий,
Пенный след военных кораблей.
Севастополь! Город славы русской,
Моряков, которых нет смелей!
Вижу флаг победы ярко-красный,
Взвившийся в пороховом дыму.
Под бомбежкою, сквозь свист фугасный,
Страстное "Ура!" - кричу ему.
* *
*
Город привольный, лихая Москва!
Много тепла здесь, покоя и света!
Только с ума не сошел я едва
Здесь. И зачем, и зачем мне все это!
Нет! Поскорее в болота мои,
В те, фронтовые, под городом честным,
Где проползал я повадкой змеи,
Пуль сторонясь, по телам неизвестным!
Там мое место! Я слышу твой зов,-
Жизнь или смерть, - не расслышать мне ясно.
Биться, Москва, за тебя я готов,-
Но не хочу тебя видеть бесстрастной!
Москва, ночь на 29 сентября 1942
Мы шли, штурмуя Красный Бор,
Сливая смерть в пургу,
И наши диски до сих пор
Лежат на том лугу...
Противотанковым был ров,
Заполненный костьми,
Нельзя туда гонять коров
И там ходить с детьми...
Растет трава, растут кусты
На воинской крови.
Там были мы - и я, и ты,
Девчонка, не реви!
Скольких ты вынесла, сестра,
На худенькой спине, -
Давно бы памятник пора
Тебе отлить в броне!
Над той же Тосной ты живешь
Откуда шла в бои,
И та же все тоска, как нож,
Терзает сны твои.
В них автоматчики - друзья,
Которых смерть взяла,
Поют, как пели ты и я
Ту песнь, что сердце жгла:
"...Узлом завязана петля
И этот узел - Мга.
И та приневская земля
Еще в руках врага!
Нет, не придет к тебе покой
Боец, товарищ, брат,
Пока в пожарах наш родной
Блокадный Ленинград!
Мы губы мстительней сожмем
Об умерших скорбя,
Любимый город, мы идем
Освобождать тебя!..."
Я эту песню сочининл
В сорок втором году!
(Когда в морской пехоте был,
На шлиссельбургском льду).
Сбылись мечтанья давних лет.
Наш путь был свят и прост!...
За нас, - пусть молодсти нет!...
Сыны поднимут тост!
Январь 1971
* *
*
Силой выстраданной воли
Весь пронизан, как током металл, -
Исполинское бранное поле
Русских армий проходит вал.
Свой орлиный полет простирая,
Русский гений расправил крыла,
Вся Европа с надеждой взирает
На свободу и силу Орла!
В Риме падает Муссолини,
То - не ветры ль русской зимы?
Англичане подходят к Мессине,
Это - на смерть стояли мы!
Эхо Белгорода в Белграде
Криком "Живео!" жжет народ,
И на Гитлеровском параде
Партизанскую бомбу рвет.
Так гордись же армейским шагом.
Каждым шагом вперед, солдат!
Будет день: на паркете рейхстага
Ты поставишь в козлы приклад.
А сегодня твой путь на Киев,
И на Минск, - выигрывай бой,
Чтоб как мать гордилась Россия
Сыном воли народной - тобой!
Ленинград, 14 августа 1943
Лежит он, в мостовую врытый.
Еще теплы его бока.
Еще асфальт им перебитый
Дымится по краям слегка.
А на него глядят упорно
Прохожие, столпясь вокруг.
Их смерть - в его металле черном,
Раздумавшая взять их, вдруг.
Вот, школьник щиплет пайку хлеба.
Глазам понятно голубым,
Что выслав эту штуку в небо,
Германия сразилась с ним,
Глядит... И женщина с авоськой,
(Крапивой полной - наш салат!)
Ведет его в трамвай - "Не бойся!
Чего смотреть?.. Простой снаряд!.."
О, наши будни!.. Дело чести
Потомков, - помнить в век иной,
Что мы платили клятвой мести
За их свободу и покой!
Ленинград, 24 августа 1943
* *
*
В чад войны и в бред блокады,
В беглый вражеский огонь,
В амбразуры Ленинграда
И в болот назийских сонь,
Я кричал любви: "- Не надо,
Ты души моей не тронь!"
И казалось: в жизни новой,
В той, что будет за войной,
Летописец битв суровый,
Осребренный сединой,
Лишь к звучащим листьям слова
Припаду я всей душой.
Но пройдя тысячеволный
Дней разлуки океан,
Ты внеслась в мой мир, как полный
Страстной силы ураган...
Ты не пуля, хоть шальная, -
В моем сердце кончи путь,
Боль и беды в нем сминая,
Ураганом счастья будь!..
Ленинград, июнь 1944
* *
*
Псков, Нарва, Новгород, иль Выборг...
Им солнечный не виден свет.
Из сотни городов, на выбор
Пройди любой, - в них света нет.
Моя душа теперь подобна
Тому, что вызнала она,
Пригвождена на месте лобном,
Зловещей немотой больна.
Ты мне глядишь в глаза, гадая:
"- Не любит? Любит?... Пощади!
Та маргаритка снеговая,
Свой долг могильный выполняя,
Из мертвой выбилась груди!
Ночь на 3 августа 1944
* *
*
И снова желтый плащ с крестом,
И дух, повисший мертвой тушей,
Под указательным перстом
Того, кто пламень жизни сушит.
За что? За мужество в войне?
За верность Родине? Не верю,
Чтоб тенью, жмущейся к стене,
Был человек приравнен к зверю!
Ленинград, 15 ноября 1945
* *
*
В бой. Ход. Дот. Ров.
Тол. Взрыв. Штык. Кровь.
Смерть. Вскрик. Бинт. Кровь.
Год. Год. Год.. Так.
И наконец, рейхстаг!..
Их нет. Бессмертье воздано
Им, - всем, что ныне создано
Обязан Ленинград!
Век. Век. Век!
Если ты человек
Помни и в смертный час,
О тех, кто Родину спас.
Так пойти ж сейчас! Пой песню в лад
Горсть уцелевших солдат!
За друга друг, за брата брат
И первый пей
И первым пой
Седой, молодой, комбат!
Москва, 30 декабря 1972
* *
*
Перед лицом твоих врагов
Ты в этот час - один.
Ну, что-ж! Кто шел на тех врагов,
Все были, как один.
Прибавь к ста тысячам шагов,
Последний из твоих шагов,-
Достойный шаг один,-
И осветится весь твой путь,
Бессмертием, как Млечный путь!
* *
*
Сорок моих тетрадей
С записями войны,-
Как мы дрались в Ленинграде,
Как в Вене, и как в Белграде
Мы солнцу были равны.
И путь мой через Карпаты,
По русской земле, домой,
Строющиеся хаты,
В мирном труде солдаты,
Покончившие с войной.
Июнь. Двадцать второе.
Четыре часа утра.
Небо точь в точь такое,
Как в утро первого боя.
Что был, казалось, вчера.
Но с сотней лет не сравнится
Пережитый нами срок.
Как бронзой окованы лица,
У тех, кто свою столицу
И землю свою сберег!
В эшелоне Братислава-Ленинград
около Могилева, 21 июня 1945
* *
*
Любимая, под вечер,
Ты вспомни обо мне.
Пойди тогда на ветер
К Варзобу и к луне.
Дыши, мой друг, легко там,
Не плачь, что ты одна,
Не думай, что заботам
Навек ты отдана.
Придумывай такие
Хорошие слова,
Чтоб у меня, в России,
Кружилась голова,
Чтобы, вскочив с постели,
Я подошел к окну,
Сквозь зимние метели
Ища твою луну;
Чтоб, как Варзоб гремучий
Стихи мои рвались,
Чтоб песенкой певучей
К тебе перенеслись.
Ты с песенкою этой
Вернись к себе домой,
До самого рассвета
Будь с нею, как со мной.
И так - до самой встречи -
Когда-нибудь, потом, -
Когда такой же вечер
Мы вместе проведем!
Таджикистан, 27 сентября 1938
* *
*
Вот, подошла
Минута разлуки.
Надо мужественно взглянуть
В ее ночные глаза.
Мы ей взглянем в глаза,
Из своей тишины стеклянной.
Путь далекий совьется кольцом,
Как бессильный, раздавленный змей.
Но сейчас никого, - никого...
Только в облаке желтом
Отблеск луга светлозеленого... Это
Память о детстве моем...
Таджикистан, вечер 1 октября 1938
* *
*
Под осенними тучами
Приграничный аул
Камышами колючими
Свой курган подоткнул.
Он исчез, растворенный
В паровозном дыму,
Вместе с черной вороной,
Что летела к нему...
Помню город, закруженный
Пылью, гнущей листы.
Словно в глину жемчужина,
В город вправлена ты...
Надо быть искалеченным
Глухотой, слепотой,
Чтоб забыть твои плечи,
Голос трепетный твой!
Таджикистан, 3 октября 1938
* *
*
А быть может, все это не так?
Просто множит желанья разлука?
И когда повстречаемся, - в мрак
Отлетит не одна только мука?
И поймем, что душа не могла
Перенесть напряженья накала.
В безвоздушной оправе стекла
Нить любви слишком ярко пылала.
Наша встреча ей воздухом стала
И, в мгновенье, ее пережгла?
Если это случится, то все-ж,
Помни: свет был, как солнце, хорош!
Ленинград, ночь на 30 октября 1938
* *
*
Я жду звонка у аппарата.
Я так волнуюсь, нежный друг,
Как будто сердце, вдруг, крылато,
Стремится вырваться из рук.
Сквозь улицы, сады и стены,
Твой голос милый прозвучит.
Я жду его, как весть из плена,
Как ждет протеза инвалид.
Но час за часом он беззвучен,
Проклятый этот аппарат!
И я, как провод, перекручен,
И, будто сапогом, примят!..
Ленинград, ноябрь 1939
* *
*
Тот дом, что для тебя я ставил,
Стоит без окон, без дверей.
В нем только ветер позабавил
Ворон, что каркали: - Скорей!
Напрасно путь сюда направил
Тот, шедший с гор и от морей,
Лежащий в нем, земли серей,
Заклеванный апостол Павел.
Ленинград, 6 декабря 1939
* *
*
Да, ты права: все сроки вышли...
Кто-б солнце ночью стал искать?
... Но ночь простив, зарю простишь ли,
День выводящую опять?
Ленинград, 6 декабря 1939
* *
*
Тебя встречаю в последний, быть может,
В самый последний раз.
Быть может, глаза твои будут строже
Войны, глядящей на нас.
Но только б увидеть тебя, родная,
Узнать походку твою, -
И можно снова, дорог не зная,
Скитаться в чужом краю!
Ленинград, вокзал, 10 декабря 1939
* *
*
В наш век бесчувственный, суровый,
Невероятно, чтоб могла
Петь с силою средневековой
Любви жестокая стрела!
Но вот она уж долетела,
Вонзилась в грудь мою, и я
Теря. вес привычный тела,
Теряю легкость бытия,
И только душу простираю
К той, опустившей гибкий лук,-
В последний миг осознавая,
Что от нежнейших гибну рук.
Ленинград, ночь на 28 декабря 1939
* *
*
И отблески льда, и потоков звучанье,
И запах цветов - волновали мне кровь.
Я все испытал: и восторг и отчаянье,
И плен, и свободу, и даже любовь.
Сломать меня можно. Но я - несгибаем.
Мне слишком понятны и зло и добро,
Чтоб слух мой открыл я словам краснобая,
Чтоб рот мой могло мне открыть серебро.
И знаю, что есть во мне сила такая:
В других и зажечь, и развеять мечту.
И, вот, я хочу, чтобы ты, дорогая,
Хранила в душе своей ту чистоту,
Какая сияет во взоре твоем,
Когда мы с тобой остаемся вдвоем.
Ленинград, ночь на 18 января 1940
* *
*
...и происходит все иначе,
Чем мы решаем и хотим, -
Наш путь не нами обозначен,
И этот путь неотвратим.
4 июня 1944
* *
*
Поэзии высокой голос чудный,-
Откуда он исходит иногда?
Из травленной груди - дыханьем трудным?
Иль из глубин, где буйствует руда?
Но пламенем взметнувшиеся звуки,
Вмиг слитые в кристальные слова,
Рождаются внезапно и без муки,
Как в океане - острова!
Сталинабад, 18 июня 1950
Сбегает с гор Кафирнитан.
В нем как-то утонул неверный!
Мне тоже было очень скверно,
Но только не за то, наверно,
Что я не изучил Коран!..
А просто очень одинок
Я был, приехав на Восток.
Памир - страна не для женатых,
Я был подобием пернатых,-
Завидуют им только те,
Кто не бывал на высоте,-
Где птицам холодно и сыро,
Хотя и видно им полмира!
Усталый от Таджикистана,
Я ехал вдоль Кафирнитана,
Чтобы покинуть те края,
Где только дервишем был я.
Но встретил девушку одну,-
Подобье самой легкой птицы...
И не смотрю теперь на лица
Других людей... А вот, взгляну
В ее глаза, - и в них тону,-
Попав в Кафирнитан, наверно,
Теперь за то, что стал я верным!
Ленинград, 1948
Цвели поля хлопковые
И поезд мчался с гор,
И вдруг в пространства новые
Открылся семафор.
И смело ты вошла туда,
Куда не ходят поезда,
Где выше гор и облаков,
Нежней и многоцветней снов,
Играет пламенем звезда,-
Моя, - вдруг ставшая твоею.
Ее ни с чем сравнить не смею!
Она нам светит ровно год,
Она - счастливая, я знаю!
Она от бед нас бережет,
Любовью нас переполняя.
Мы с ней светлы в любой ночи,
В любом огне - неопалимы.
Ее чудесные лучи
Ничем, никем не угасимы.
Будь только верою моей,
Будь только Верой лишь моей,
Как верен я тебе навеки
Всем, что прекрасно в Человеке,
И знай, подобная стеблю:
Тебя на весь мой век люблю!
2 июня 1949
* *
*
Солнце все выше
В глазах твоих,-
Вера моя, Вера моя...
Сердце все тише
В руках твоих,
Вера моя, Вера моя...
Маленький, слышишь,
Как я притих?
Cчастлив безмерно
Я - правоверный
В краях твоих,
Вера моя, Вера моя!
Ленинград, декабрь 1949
* *
*
В кишлаке Урмитан
Над терассой речной Заравшана,
Повстречались мне школьники,
С этой книгой таджикской моей.
И на кручах Бартанга,
Пробираясь верхом над отвесом,
Заклинал меня быть осторожней
Старый горец - читатель "Ниссо".
И взглянув на афганскую крепость,
Перед снежной грядою Кашмира,
Пограничник спросил меня робко:
Не о нем ли я здесь написал?
Непонятный ваханский язык
В ней звучит, словно музыка ночью
Словно лунною ночью в горах
Глубоко подо мною - река.
И душа моя мерно поет:
Я опять побывал на Памире!
В заповедной отчизне Ниссо
Был опять человеком своим!
За окном - ленинградский туман.
Хоть одну бы увидеть тропинку!
Но кругом только мокрый асфальт,
В моросящем дожде - фонари!
Я с тобою, жена!
И, как сон, мне привиделось это:
Млечный путь рассечен пополам
Лезвием исполинской скалы!
* *
*
И снова нашей стороной
Планета к солнцу повернулась,
И черной снежною водой
Сквозь край лесной весна рванулась.
Вот, белка, распушив свой хвост,
Летит в прыжке от ели к ели,
И веточки, как легкий мост,
Под ней чуть слышно проскрипели.
Тот маленький лесной зверек
Мне возвращает равновесье,
Чтоб скорбь мою сломить я мог,
Чтоб погрузился в труд мой весь я!...
Кемери, 19 марта 1953
* *
*
Не сделав и десятой доли
Того, что мог бы сделать я,
Теперь у немощи в неволе,
Пред темной гранью бытия,
Я с болью думаю о смысле
Предназначенья моего,
Как претворить мне в дело мысли,
О том, что в жизни все мертво,
Все неразумно, все случайно,-
Планета мчится в никуда,
Мир - неразгаданная тайна
От сотворенья - навсегда.
В клубке вращения земного
Все человечество лишь нить,
Нерв дикой Вечности... Ей - жить,
Она одна - основ основа!
Поезд Рига-Москва, 2 апреля 1953
* *
*
Пять наших первых лет
Послевоенных... Дом,
Три комнаты над узеньким каналом.
И "Ханомаг". И все прогулки в нем -
То белой ночью, то в закате алом.
Палатка. Лес. Озера. Поцелуи.
Под рострами хохочущая ты.
Твои подруги. И твои мечты,
Переливающиеся, как струи.
... Те дни, уже далекие... Где вы,
Те н а ш и дни на берегах Невы?
Уже тогда родными став, что можем
Мы изменить теперь? Все превозможем!
И, став большим, наш милый человечек
В свой одинокий, неизбежный час,
От тысяч рек, больших, и малых речек,
К Неве придет, чтоб помечтать о нас!
Москва, 3 декабря 1961
* *
*
Нет! По кривой - не взвиться в высоту,
Где есть звезда со светом неоткрытым.
За ней - параболой - умчу я лишь мечту!
Спасибо вам, за вашу прямоту,
Перерезаюшую все орбиты!
Малеевка, 12 января 1961
* *
*
Ну, не сердись, ну опоздал немножечко,
Жизнь прошагать - не поле перейти!...
Не ты-ль, юна, сидела у дорожечки
На перекрестье нашего пути?
"- Кто вспомнит старое..." -
Но я скажу по своему:
" - Из сердца вон!" - недобрые слова!
Вели сынку: " - Отец пришел, накрой ему!" -
Он знает: прав и я, как ты права...
Какое счастье вместе быть втроем!
Какая радость быть в дому своем!...
Мичуринец, утро 13 октября 1965
* *
*
Не горюй обо мне! Все ведь выдумка это -
И любовь и страданья и наша планете!
Рассуди обо всем не по нашим законам,
А по свету, что есть над земным небосклоном!
Станешь вольной и ты , если это поймешь,
Если век свой без страха, как я, проживешь!
Дача, ночь на 8 августа 1966
* *
*
Сынок, запомни: жизнь была ненастной.
Да и тебе лазурной не сулю!
Но этот мир ужасный и прекрасный
Я беззаветно все-таки люблю.
Люби и ты его! Смелей пороги
В стремнине жизни проплывай, борясь,
Уверенный в себе, спокойный, строгий,
За мглой туманов разглядевший ясь.
Все можешь ты, мой сын! Твой юный разум
Правдивостью и ясностью богат...
Знай: свет звезды открытый нашим глазом
Рожден для нас миллионы лет назад!
Мичуринец, ночь на 23 августа 1966
* *
*
Я думаю о ней всегда:
В согласье с нею, или в споре;
Нет человека, чья беда
Не причинила бы ей горя.
Не уцелеть крупинке льда
В ее сердечном теплом море.
Но дно души ее хранит
Все камни, брошенные нами,
И как болезнь растет гранит
Под страстными ее волнами,
В нем сотни сдавленных обид
Встают подводными горами.
А мы плывем сквозь жизнь ее
В глубинах, иль в лагунах мелких, -
Нечуткие, как воронье,
К трепещущей магнитной стрелке...
...Есть много чувств, каких в наш век
Еще не принял человек!
27 января 1967
* *
*
Молю тебя: не прекословь
Ни в неге пылкой, ни под плетью!
Мне полнит жизнь твоя любовь
В ночь твоего сорокалетья.
Я посягал скривить не раз
Прямую ось твоей планеты,
Но - метеором между глаз
Врезаясь - мстила ты за это.
И все ж, в единстве уцелев
Мы, вместе, приходя в сознанье
Мчим нашу жизнь в разверстый зев
Бесчувственного мирозданья.
Для всех существ - один закон!
Нет разногласья лишь в покое,
Каким венчает вечность он
В триллионнолетье мировое...
Москва, ночь на 28 января 1967
* *
*
И слон-минчанин,
в звездном хоре,
взбираясь в гору нелегко
В надзвездный
детский санаторий
Вез в двух бидонах
молоко.
И больше ничего...
Да воздух, -
Земли
остатний воздушок,
Который тоже будет роздан
Всем -
самым маленьким, -
с вершок!
А мне пешком туда
тянуться,
Мне воздуха никто не даст!
Но хватит силы
улыбнуться,
Когда вдруг рухнет
звездный пласт...
В пути на станцию Переделкино,
14 февраля 1967
* *
*
Последнее яблочко в нашем саду...
Сколько, сколько-ж их было!
Вот так и тебе суждено на роду:
Последней меня ты любила!
Но не хочу, не хочу, не хочу!
Пусть первым я лягу под веткой.
А ты... Сквозь зимы (они любви по плечу!)
Стань яблоком - многолеткой!
Мичуринец, 27 сентября 1967
* *
*
Куда ты, мой пес? Вот за этим?
Что это такое? Вода!
И что есть вода на свете:
Cчастье, или беда?
Мой пес не бывал в океанах,
В пустыне он жил всегда,
Он пас у ворот Индостана
Большие овечьи стада.
Мой пес - удивительный парень -
Однажды в колодец упал.
Он пил, как играл на гитаре,
Тонул, а водицу лакал!
Когда, запетлив на аркане,
Его я к верблюдам извлек,
Он выдал глазами мне тайну,
Что вовсе не любит песок!
И верный собачьему долгу,
Увидев, что я изнемог,
Вцепившись за полу, он долго
К колодцу меня волок.
Мол, прыгай! Напьешься там вдосталь!
Толкал и лизал меня пес.
И было мне вовсе не просто
Собачий отталкивать нос!...
6 октября 1967
* *
*
Еще живу на этом свете
И улыбаюсь иногда,
Еще шучу, как шутят дети,
Которым невдомек беда.
А между тем, все ближе сроки
Каких никто не превозмог.
А между тем, вот в эти строки,
Змеясь, и мой вползает срок!
Дача, 18 декабря 1967,
22-30 вечера
* *
*
Не сомневаюсь: будет праздник мой
Торжественен и многолюден.
На нем признает Ленинград родной,
Что путь мой был и чист и труден.
И будет сын, гордясь своим отцом,
На этом празднике печален,
И над моим исчезнувшим лицом
Венок положит первым, как хозяин!
Дача, 2 часа ночи, 25 декабря 1967
Вслед за глыбами льда ломимого
Тысячетонным моим ремеслом,
Вдруг стихи, как байдарку любимую,
Я легчайшим веду веслом.
И качает меня раздольная
Сердцем вздыбленная, волна.
Хоть тревожно мне и хоть больно, - я
Не страшусь ни небес, ни дна,
Потому, что в стихии путанной
Вся со мною моя мечта:
Потому, что в сердце, - вот тут она,-
Удивительнейшая, - та,
О которой сказать немыслимо,
Так прекрасна ее душа,
И которую так бесчисленно
Я трудом от себя отрешал,-
Веря в веру ее терпежную,
В силу жертвенности ее,
И в любовь, - такую надежную,
Что святит мое бытие;
Потому, что во льдах дрейфующих
Разделяя мой тяжкий путь,
Не ждала, что я хоть строфу еще
Посвящу ей когда-нибудь!
А,- поэмы достойна Дантовой, -
В скудной прозе она живет,
Наблюдая, как я квадрантами
Обвожу в тоске небосвод.
Все ища среди звездной млечности
Равнодушной к судьбам людей,
Ту звезду, что ведет к бесконечности
Мир, - единственный милый ей;
Ту, что видит меня и женщину,
Чья рука на штурвале моем,
Чьим венцом моя жизнь увечана,
Если к правде мы путь найдем!
Желаю тебе, мой любимый сынок,
Чтоб ты не увидел войны!
Чтоб светлым и чистым ты рос, мой цветок,
Стал гордостью нашей страны!
Чтоб в горе и радости, в бездне забот,
Ты думал всегда лишь о том,
Как ярче родной тебе русский народ
Прославить достойным трудом!
Народ - благороден: никто не забыт
Из верных сынов его, - тех,
Кто честью и совестью был именит,
Кто честно трудился для всех!
Всю жизнь свою мать отдавала тебе,
Чтоб ты был воспитан таким,
Чтоб сильным мужчиною был в борьбе,
Чтоб стал народом любим!
Трудись же для мира!.. А если войны
Вдруг пламя охватит нас...
Вот в этих трех книгах примеры даны
Каким тебе быть в тот час!
Переделкино, 4 июня 1968
Я знаю, родная, из жизни с тобой
Три четверти лет - до сих пор -
Мы вместе вели изнурительный бой,
Всем горестям наперекор.
Как будто второю блокадою сжат,
Я вел мою армию слов,
Чтоб ведали люди: за что Ленинград
Прославлен на веки веков!
Я армию эту кидал на прорыв
Сквозь тьму бессониц и лжи...
Не ты ль одна понимала: чуть жив
Бывал я тогда, - скажи?
Но правда меня, как знамя, жгла,
Я нес ее высоко.
Я падал, но ты... Ты рядом была
И знамя вздымала легко.
И снова дивизий, полков и рот -
- Верных, ударных глав -
Я был командующим... В поход
Вел их на штурм, стремглав.
И вот он пред нами - победный том,-
Всем бедствиям ныне конец!
Ты плачешь?.. И слезы горят огнем,
В алмазный сливаясь венец.
Так, в радости, плакали все мы тогда,-
В день окончанья войны,-
Узнав, что пережита нами беда,
Но мы ее помнить должны!
Смотрю я, любуюсь твоей красотой,
Твоим благородством богат!..
Пусть будет на счастье всегда с тобой
Трехтомный мой "Ленинград"!...
В пятнадцать лет, мой стройный мальчик,
Творящий жизнь, - прекрасен ты.
Не к Дон-Кихоту, или к Панче,
Не к диким племенам каманчей,
Устремлены твои мечты.
Поэтом кисти, или слова
Ты хочешь стать... Добро, тебе!
Ветшает мир. Но все в нем ново
Для тех, чья мысль - его основа,
Кто этот мир растит в себе,
Для тех, кто в людях ловит чувства
Не как торговец, а как жрец,
Кто в льдах высоких Тавасгуста
Космическим огнем искусства
Наполнит бьение сердец.
Не верь презрительным усмешкам
Неблагородных мудрецов,
Ни краснобайствующим пешкам,
Скругляющим свой путь, по вешкам,
В нераспрямимое кольцо.
Нет! Взмой стрелою над планетой,
В разрез орбиты круговой,
Мчись только ввысь, и только к свету,
Чтоб дух твой, истиной согретый,
Стал человечеству звездой!
Москва, 1969
Ты - женщина!...
Ты - женщина вполне,-
С обидами твоими
и с любовью,
А иногда и с ненавистью...
Мне
Не совладать
с твоей ревнивой кровью!
Не совладать!
Волнения твои
Нежданны
как цунами океанов,
Или как в магму сжатые
слои
Изверженные жерлами вулканов.
Внезапности твои предугадать,-
И в электронике не сыщется приборов!
Твой смех,
иль плачь,
немыслимо сдержать
Как в пальцах вдруг взрывающийся
порох...
Так бей же в жизнь мою!
В напор одной струи
Добро и зло вогнав
со страстью сжатой,
Как автогеном взрежь,
перекрои
Материал души моей
разъятой!..
Но холод-ль,
гневна,
или нежна,
Враждебна-ль
влюблена-ль, -
- дитя порыва,-
Какая есть,-
ты мне всегда нужна,
Вся-
свет и тьма, -
как день и ночь
красива!
Переделкино, 29 апреля 1971
* *
*
Что ты плачешь, моя любимая,
Телефонную трубку беря?
Не из пара я, не из дыма я,-
Я живой в стране янтаря!
Здесь у нас морские чудовища
Славно выкованы из льда,
И похожа на черные бровища
Дюн нахмуоенная гряда.
А над ней - Венера ясная,-
Одинокий циклопий глаз,-
Наблюдает, как зорька красная
Превращается в темный газ.
Все естетственно в той суровости,
Где склонив, сквозь века свой щит,
Вдруг о нежности - странной новости!-
Трувор с Райнисом говорит...