Лукьяненко Сергей Васильевич. Дверь во тьму

   — Мы? Ну, в общем, да. Мы же партнеры…
   Углубляться в расспросы я не стал. Лэн справился с галстуком, помог мне затянуть его на шее, критически осмотрел и кивнул:
   — Пойдет. Смешно, конечно, но это потому, что ты для Старшего слишком молодой…
   Лэн запнулся и вдруг поднял на меня глаза. Очень серьезно спросил:
   — Данька, ты действительно был Старшим?
   Отступать было поздно.
   — Конечно. А чего ты спрашиваешь?
   Лэн расслабился:
   — У нас за такой обман убивают. Вот… я испугался.
   Прелесть. Я вдруг понял, что несмотря на святящиеся шары и горячую воду вокруг все-таки средневековье.
   — У нас не так строго, — заставил я себя улыбнуться. — Разве что шею намылят.
   — Нет, у нас вешают только предателей, — не понял меня Лэн. — Обманщиков убивают мечом. — Он отвел взгляд, поколебался, но все же добавил: — И трусов тоже.
   — А тебя могут объявить трусом? — неожиданно спросил я. Лэн вздрогнул:
   — Ты же взял меня в партнеры. Значит, поручился, что я не трус.
   Вот как. Я подумал и сказал:
   — а я смог за тебя поручиться, потому что ты поручился за меня, пообещал защиту. Так?
   — Так…
   — Класс. Круговая порука.
   На Лэна жалко было смотреть. Я не выдержал и спросил:
   — Мы не опоздаем?
   — Дикое крыло! — непонятно выругался Лэн. — Бежим!
   И мы рванули из дома. На ходу Лэн объяснил мне дорогу обратно из Клуба, я вначале не понимал, зачем он это делает, потом спросил:
   — Ты ведь тоже в Клуб, вместе пойдем обратно…
   — Я в наш, для Младших, — с легким удивлением объяснил Лэн. — Странный город Москва, все у вас по-другому.
   — Это точно, — признался я, хотя, если честно, в Москве не бывал ни разу.
   — Может, мне тебя подождать у входа? — предложил Лэн. — Я пораньше уйду…
   — Ничего, разберусь, — отмахнулся я. Происходящее мне нравилось все меньше и меньше. Не то армейские у них тут порядки, не то вообще тюремные. И еще ко всему вечный мрак и пустота на улицах. Жуть!
   — Вот ваш Клуб. — Лэн ткнул пальцем в огромный красивый дом на другой стороне улицы. Над домом торчала высокая башня, что делало его похожим на восточную мечеть. — Наш дальше, два квартала и налево. Я пойду?
   — Иди.
   — Тебя точно не ждать?
   — Лэн, кончай! — не выдержал я. И Лэн тут же прекратил заискивать, неуверенно пожал мне руку и побежал по улице. Быстро побежал, наверное, здорово опаздывал в свой Клуб.
   Прежде чем войти в здании, я снял очки и постоял, вглядываясь в темноту. Ни из одного окна не падало даже лучика света, силуэты домов угадывались шестым чувством, а не зрением, но я все же постоял, выискивая в небе светящуюся точку — Солнечного котенка. Но ничего не увидел. Тогда я набрал в грудь побольше воздуха и толкнул дверь Клуба.
   Вот здесь все оказалось таким, как я и ожидал увидеть. Зал со столиками, креслами, стойкой как в баре. Тут было человек тридцать, и все молодые. Лет, наверное, от пятнадцати до двадцати. При моем появлении они прекратили разговаривать, и все взгляды устремились на меня.
   Я подумал и подошел к стойке. Интересно, надо здесь платить или нет? За стойкой был парень лет семнадцати, скучающий в компании бутылок и кувшинов. Очень бледный и худощавый, что явно было местной традицией.
   — Вина? — приветливо улыбнулся он.
   Напиться мне только не хватало. Я помотал головой.
   — Сока.
   — И только? Какого?
   — Любого.
   Пожав плечами, он налил мне большой стеклянный стакан ярко-желтой жидкости. Потом, словно внезапно прозревая, воскликнул:
   — Постой! Ты же новый Старший, пришедший с Младшим Лэном!
   — Да, — осторожно согласился я. Назревал подвох.
   — Отлично, — Парень стал стягивать с себя цветастый оранжевый фартук. — Значит, ты занимаешь мое место. У нас так принято. Не забудь вымыть полы, когда все разойдутся, и…
   Я посмотрел в зал. Все явно наслаждались спектаклем.
   — Шутишь, — с самой милой улыбкой я и пошел от стойки. Парень стал моча надевать фартук — значит, я все сделал правильно.
   — Данька!
   Повернувшись на голос, я увидел Шоки, сидящего за столиком у камина вместе с двумя другими парнями. Все они выглядели лет на двадцать, максимальный среди присутствующих возраст, и казались порядком истощенными. Один курил длинную сигарету, и я почувствовал запах дыма — странный, сладковатый, не похожий на табачную вонь.
   Надо же, имя как-то узнали…
   — садись с нами! — продолжал Шоки. Отказываться смысла не было, и я сел за их столик на свободное место, напротив Шоки.
   — Как тебе наш клуб?
   Я пожал плечами.
   — А город?
   Я улыбнулся.
   Шоки покачал головой:
   — Да, разговорчивым тебя не назовешь. Ничего, Данька, я позабочусь, чтобы тебя не обижали. Ты слишком маленький… на вид… вот в чем проблема.
   Отмалчиваться дальше было трудно, и я сказал:
   — Знаю. Ничего, это пройдет.
   — К сожалению, пройдет, — вздохнул Шоки. — Ты не дурак, Данька, и понимаешь, в чем дело. Я, например, уже смирился, что летать мне осталось от силы полгода. Гнат и Алк, — от взглянул на своих соседей, — тоже это понимают. Хоть и лезут вон из кожи, чтобы вес не набрать. А многих твое появление задело. Как же так, ты уже Старший и будешь летать еще много лет. А их время подходит к концу, и ничего с этим не поделаешь.
   Наконец-то я понял, в чем дело. Крылья не могли поднять взрослого, вот почему здесь летали и сражались с тварями из мрака только дети и подростки.
   Понятно и почему Старшие так относятся к Младшим. Их время проходит, а им еще хочется иметь Крылья. Неясно только, чем же в этом мире занимаются взрослые.
   — Данька.
   Я посмотрел на Шоки.
   — Ты сделал Лэна своим партнером?
   — Да.
   — Не ошибись, Данька. Не тебе объяснять, что такое партнер. А Лэн, во-первых, трус. Не заводись, я понимаю, он помог тебе, когда ты оказался без Крыла, без оружия, без дома. Но для него в этом была своя выгода. Понимаешь?
   Я отхлебнул сока из стакана. Он был очень кислым, лимонный что ли? Даже скулы сводило.
   — Во-вторых, Лэн плохой боец. Он прекрасно летает и способен удрать от любого Летящего. Но мы же надеваем Крылья не для того, чтобы удирать.
   Я продолжил сеанс самомучения, отпив еще сока.
   — И в-третьих, — жестко продолжил Шоки. — Вы с Лэном по возрасту ровесники. Более-менее ровесники. Через два-три года он станет Старшим, если, конечно, ты за это время не погибнешь, и мы не сможем с ним разобраться по заслугам. Тебе придется менять партнера. Зачем эти проблемы? Я найду тебе хорошего парня, который только примерил Крыло. И позабочусь, чтобы вы не попадали на опасные задания, пока твой партнер не окрепнет. Идет?
   Я молчал, цедя сок.
   — Вдобавок, Данька, Лэн недолго будет послушным и вежливым. Сейчас он рад уже тому, что спасся и от Летящих и от нашего наказания. Через пару дней он решит, что подчиняться ровеснику нет особого смысла. Тебе либо придется выбивать из него дурь, как делал Курт, либо смириться с непокорным партнером. Мне кажется, что тебе не хочется ни того, ни другого.
   Шоки не врал, я это чувствовал. Он говорил то, во что верил, и лишь потому, что я был чем-то ему симпатичен. И слова его стоило обдумать. Шансов вернуться домой у меня оставалось все меньше и меньше, и если уж придется здесь жить… какое-то время… то стоит прислушиваться к добрым советам.
   Лэн, конечно, меня спас. Но и я его тоже. А вначале он вообще хотел меня убить.
   И если я сейчас выберу себе другого партнера, то…
   — Мне очень жаль, Шоки, — сказал я, глядя ему в глаза.
   Он кивнул.
   — Я так и думал. Но должен был предупредить. Ты мне нравишься, Данька. Будь ты Младшим, я взял бы тебя в партнеры.
   Я не успел ответить на этот неожиданный комплимент, потому что меня похлопали по плечу. Не слишком вежливо, скорее требовательно.
   За моей спиной стоял тот парень, что встретил нас на окраине вместе с Шоки. И взгляд у него был такой мутный, что сразу стало ясно: он пил на сок.
   — Ты очень молодой Старший, Данька, — с вялой улыбкой сказал он.
   Вокруг мгновенно наступили тишина. Я посмотрел на парня, на его тесный, топорщившийся костюм — он явно пытался выглядеть менее крупным, чем был на деле. И сказал:
   — А ты очень взрослый, Старший.
   Он поморщился. Я ударил в его больное место.
   — Ты уверен, что сможешь постоять за себя, Старший Данька?
   — Да.
   Меня стала бить мелкая дрожь. Хорошо еще, что изнутри, незаметно для других.
   — Ты рискнешь уложить меня?
   — Прямо сейчас? — тихо спросил я.
   — Почему бы и нет? когда я ходил на айкидо, этому удару нас обучали вне программы, в самом начале. На тот случай, если какой-нибудь странный дядя начнет знакомиться с нами в темной подворотне. Не вставая, я ударил.
   Парень сложился пополам, держась за пах. Я выскочил из-за стола, опрокинув стакан с кислым соком, и замер. Мой противник медленно распрямился и прошипел:
   — Я тебя кончу…
   Кто же бьет со всего размаху, особенно если противник знает айкидо? Я уклонился, перехватывая его руку и слегка подправляя полет противника. Он красиво проскочил мимо столика и в врезался головой в железную каминную решетку.
   После такого встают лишь в китайских каратульниках. Парень явно их не смотрел и вставать не пытался. Огонь в камине был жарким, его волосы сразу же начали тихо потрескивать.
   — Надо оттащить, пока не загорелся, — сказал я, усаживаясь. Тишина по-прежнему была гробовая. Шоки взял свой стакан с остатками вина, отхлебнул и протянул мне. Я, не раздумывая, глотнул. Вино оказалось кислым и слабеньким, как шампанское.
   — Он теперь твой, — неторопливо сказал Шоки. — Разрешаешь его оттащить?
   Я замотал головой. Страх медленно проходил.
   — Гнат, — Шоки кивнул своему соседу, — спаси этого идиота. Ему же завтра в вылет.
   Гнат, не особенно торопясь, оттащил «идиота» от камина и уложил в углу.
   — Думаю, часть проблем ты отложил, — с поощрительной ноткой сказал Шоки. — Жалко, что ты не младший.
   — Так получилось, — честно сказал я. — Мне пора, Шоки. Мой младший ждет меня.
   Шоки молча кивнул, и я, больше ни с кем не прощаясь, вышел из клуба старших.

4. Возвращение котенка

   До своего нового дома я добрался почти не заплутав по дороге. Моего младшего там еще не было, но дверь послушно открылась, едва я коснулся ручки.
   Когда я увидел стол с медленно черствеющими бутербродами, мое честное намерение дождаться Лэна и поужинать вместе куда-то делось. Я слопал не меньше половины, выпил весь сок из бутылки и развалился поудобнее в кресле. Интересно, они тут всегда питаются сухим пайком? Или ждут прихода мамы, которая кормит юных защитников борщом и котлетами, стирает им рубашки, гладит костюмчики и удаляется в неизвестном направлении?
   Я фыркнул, невольно оценивая комизм ситуации. Так, подойдем-ка к сказочному миру, где я оказался, логически.
   Тут вечная ночь. Это, конечно, происки темных сил, на то они и темные, верно? В качестве темных сил выступают Летящие — твари из мрака…
   Но едва я вспомнил хлопанье крыльев во тьме и мрак, который был темнее ночи, шутить мне сразу расхотелось. Я невольно поежился и дальше думал серьезно.
   Есть города, в которых живут люди. У людей есть Крылья, которые позволяют сражаться с Летящими, но Крылья подымают лишь подростков. Поэтому они и воюют. Логично? Вполне.
   А что делают взрослые? Видимо, занимаются менее романтичными делами: строят, пашут, сеют… Что сеют, здесь же не света? Впрочем, трава и деревья ухитряются как-то расти, может, и пшеница приспособилась. Я повертел в руках еще одни бутерброд, хлеб выглядел вполне обычным.
   Пойдем дальше. Кому все это выгодно? Кто здесь побеждает? Летящие? вроде бы их в городе не особенно боятся. Впрочем, за пределами города Крылатые гибнут, это уже ясно. Война у них тут зашла в тупик, сразу видно. Выходит, можно как-то договориться с Летящими и свести дело к миру. И я вполне могу это сделать, потому что пришел из другого мира и смотрю на все свежим взглядом.
   Я не успел толком насладиться своими верными и оптимистическими догадками, как дверь хлопнула и в дом вбежал Лэн.
   — За тобой гонятся? — невольно поднялся.
   — За мной? Нет, я просто спешил. — Лэн подошел, уселся рядом и объяснил: — Я зашел в ваш Клуб, мне сказали, что ты ушел. Я подумал, вдруг ты заплутал… Данька, в Клубе все нормально прошло?
   — Почему ты спрашиваешь?
   — Там на меня так посмотрели… странно… — Лэн поежился. — Ты ни с кем не ссорился?
   — Ссорился.
   — С кем?
   — Я не успел познакомиться. А потом он не хотел разговаривать.
   Лэн расцвел в улыбке.
   — Здорово. Я так и думал, что ты сможешь за нас постоять.
   Он сообразил, что сказал не совсем то, и замолчал.
   — Лэн, а ты меня не предашь? — напрямик спросил я. — Я летаю… так себе, а дерусь лучше на земле. Если мы попадем в переделку…
   — Данька!
   — Лэн…
   Он отвел взгляд.
   — Мне говорили, что я делаю большую ошибку, беря тебя в партнеры.
   — А ты что сказал?
   — что ты мой партнер.
   Лэн закусил губу. Расстегнул верхнюю пуговку на рубашке, помялся, не зная, куда деть руки, потом жалко попросил:
   — Дай мне шанс, старший. Я не подведу.
   Оптимизма мне это заявление не прибавило. И в то же время стало стыдно за то, как я загоняю Лэна в угол. Поднявшись, я коснулся его плеча:
   — Ладно, Младший, попробуем, я пойду спать. Комната твоего напарника слева или справа по коридору?
   — слева.
   — Отлично, я ее занимаю. До завтра!
   Лэн смотрел на меня, пока я поднимался по лестнице, но ничего не сказал. Я вошел в спальню, которая теперь была моей, и с невольным смущением огляделся. Еще пару дней назад здесь жил совсем другой человек, потом он попал к Летящим, и все. Место свободно, вселяйся кто хочет.
   Комната была просторной, но совсем просто обставленной. Окно, как и внизу, наглухо закрыто темными шторами; широкая кровать с очень толстым одеялом стояла посреди комнаты. Я сразу решил, что завтра передвину ее, потому что спать люблю у стенки. Еще был шкаф, куда я заглядывать не стал, и развешенное на стене оружие. Я не удержался, снял короткий, в полметра длиной, меч, и осмотрел.
   Хороший, наверное. Откуда мне знать. Я повесил меч на место, забрался под одеяло и уже привычно хлопнул в ладоши. Свет погас.
   — Спокойной ночи, — сказал я сам себе и закрыл глаза. Спать хотелось ужасно, слушком много всего случилось за день. И я быстро заснул.

 
   Мне снился сон. Кошмарный сон, где перепуталось случившееся после Потаенной двери. Мне снилось, что я иду в темноте, совершенно один, обнаженный и под ногами — ледяная корка, покрывшая камень. Потом я посмотрел вниз и увидел, что подо мной глубокая пропасть, дно которой горит черным огнем, а я иду по воздуху не падая. Во сне я не удивился. Я продолжал идти. Но во тьме захлопали крылья, и передо мной возник силуэт из мрака. Я остановился, а чудовище медленно приблизилось ко мне. И я узнал лицо.
   — Лэн? — прошептал Я.
   Лэн кивнул. И развел руками-крыльями. Мол, так получилось.
   — Ты же говорил, что не предашь, — сказал я и почувствовал в своей руке меч. Тот самый, что наяву висел на стене в спальне. Тогда Лэн опустил руку в складки мрака, облегающие его как одежда, и потянул оттуда клинок. Очень медленно, со скрипом меч выдвигался из тьмы. Клинок все рос и рос, а противный царапающий звук не стихал… Я проснулся.
   И услышал, как когти царапают дерево двери. Меня мгновенно прошиб холодный пот. Хлопнув в ладоши, я включил свет, соскочил с кровати и сорвал со стены меч. Холод металла в руках соединил сон и явь. Встав у двери, я занес меч и толкнул дверную ручку левой рукой.
   Дверь послушно открылась. В коридоре никого не было. Лишь из-под двери другой спальни пробивался свет — Лэн не спал. Я стоял, как окаменелый, таращась в пустоту. И когда что-то коснулось моих босых ног, я не выдержал и заорал.
   — Данька…
   У моих ног сидел Солнечный котенок. Но в каком виде! Я с трудом узнал его, настолько он изменился. Шерстка перестала светиться, стала прости рыжей, глаза запали, он был худой, как самый несчастный дворовый котенок. Нагнувшись, я взял его на руки.
   — Глупый мальчишка… — прошептал Котенок. — А ты молодец, ты хорошо устроился…
   — Что с тобой? — еле выговорил я. — Что?
   — Здесь нет дня, Данька, — не слушая меня, продолжал Котенок. — Здесь нет Настоящего света. Я не смогу вернуть тебя домой…
   — Я знаю, знаю, это ерунда… Что с тобой?
   — Умираю, — с какой-то неожиданной и неуместной гордостью сказал Котенок. — Нет Настоящего света, понимаешь? Я умираю от голода.
   Я прижал его к груди, сел на пол и заплакал. Что я могу сделать? Где найти Свет? Краем глаза я видел Лэна, выскочившего в коридор и удивленно смотревшего на нас. Слышал, как тяжело дышит Котенок, как падают на пол мои слезы, как переступает на холодном полу Лэн…
   Как мне найти Свет, чтобы спасти друга?
   Котенок вдруг слабо заворочался. И сказал чуть окрепшим голосом:
   — Данька, я не умру.
   Лэн ойкнул и отступил на шаг. Но я не обращал на него внимания. Я прижал Котенка к себе еще крепче и спросил:
   — Честно? Ты не врешь?
   — Честно. Я глупей, чем ты, Данька, я забыл. Любовь — это тоже Настоящий свет. Пока ты любишь меня, я не умру. Правда.
   Я засмеялся сквозь слезы и посмотрел на Лэна. Тот испуганно глазел на Котенка.
   — Не пугайся, это просто Солнечный котенок. Это друг, — сказал я ему.
   Лэн неуверенно кивнул.
   — Котенок, это Лэн. Он теперь мой Младший, партнер и друг, — гладя котенка по спине, сказал Я. Котенок мягко высвободился, спрыгнул на пол, и я с радостью заметил, что шерстка у него начала слабо светиться.
   — Знаю, я же все-таки волшебник. Привет, Лэн!
   — Привет, — прошептал Лэн.
   — Ты теперь сытый? — спросил я у Котенка. Тот взъерошился.
   — Глупый! — с прежней интонацией заявил он. — Любовью сыт не будешь. Не помру — и то хорошо.
   Он, похоже, стеснялся своей недавней слабости. Я растерялся, не зная, что и сказать, но тишину нарушил Лэн:
   — Я сейчас, сейчас, подождите…
   Мы с Котенком недоуменно переглянулись.
   — У него что, спрятано в шкафу полкило Настоящего света? — полюбопытствовал Котенок. Я пожал плечами. А Лэн уже возвращался, прижимая что-то к груди. И сообразив, за чем он бегал, я чуть было не засмеялся.
   Лэн тем временем поставил перед Котенком глубокое блюдечко и осторожно наполнил его из глиняного кувшина.
   — Вот. Это сливки. Хорошие сливки.
   Котенок смерил Лэна презрительным взглядом, потом повернулся ко мне:
   — Здесь все… такие заботливые? Заботливые мальчишки!
   — Котенок, — шепнул я, — не обижай его. Он же не знает, что ты не пьешь сливки. Сделай вид, что лакаешь.
   Котенок посмотрел на Лэна, который прямо-таки сиял от радости, и со вздохом подошел к блюдечку. Скосил на меня глаза и шепотом спросил:
   — Так прямо и лакать?
   Я ободряюще кивнул.
   — Они не кислые?
   — Свежие! — встрял в разговор Лэн.
   Котенок с видом великомученика принялся лакать из блюдечка. Вначале медленно, потом все быстрее и быстрее, только язык мелькал над быстро убывающими сливками. Что-то не похоже, будто он притворяется из дипломатических соображений.
   — Откуда он? — с восторгом спросил Лэн. Я понял, что придется либо врать напропалую, либо признаваться.
   — Лэн, я сейчас тебе расскажу все. Только не перебивай, пока не дослушаешь.
   И я начал рассказывать. Про мое окно, куда редко заглядывало солнце, про Настоящий свет, который отразился от Настоящего зеркала…
   Я рассказал все.

 
   — А я никогда не видел солнца, — сказал Лэн. — У нас в городе живет старик, который его еще помнит. Но он очень старый, ему мало кто верит…
   Он протянул руку и погладил Котенка. Тот, как ни странно, не сопротивлялся таким нежностям. Улегся мне на коленки и умывался, как самый обычный котенок.
   — Данька, а если Солнечный котенок откроет ту Потаенную дверь, ты уйдешь домой? — неожиданно спросил Лэн.
   — Конечно!
   — Можно мне с тобой?
   Я растерялся. Это только в книжках можно привести друзей из сказки домой и сказать: "Мама, теперь мы будем жить вместе…" А на самом-то деле столько проблем возникнет…
   — Данька, я же твой партнер… — Лэн шмыгнул носом и неуверенно добавил: — Я летаю хорошо. Я умею сражаться.
   Представив Лэна, который сидит на военном полигоне, весь увешанный датчиками, а вокруг стоят зенитки — чтоб слишком далеко не улетел, я вздрогнул. Как же ему объяснить?
   — Не думаю, что в Данькином мире ты сможешь летать, — пришел мне на помощь Котенок. — Твои Крылья из этого мира. К тому же я не знаю, как мне теперь открыть дверь.
   — Ты же наелся! Или еще налить?
   Котенок фыркнул.
   — От сливок волшебства не прибавится. Хотя в общем-то они вкусные. Но для волшебства нужен Настоящий свет. Если бы рассвело, хотя на миг…
   — Рассвет придет… — вздохнул Лэн. — Это в нашем приветствии так уверенно говорится: "Я жду Рассвета — Рассвет придет". А на самом деле никто уже в это не верит.
   — Лэн, расскажи про ваш мир, — попросил я. — А то мы ничего толком не знаем.
   — Вначале я расскажу, — хмуро сказал Котенок. — Я, между прочим, кругосветное путешествие совершил. В дух словах: везде темно. А если подробнее, то я видел много городов, где живут люди, и очень много башен… — Котенок поежился, — Где живут какие-то существа из тьмы. Я видел, как вы между собой деретесь; как эти, темные, берут в плен ваших, как вы убиваете темных. Неприятное зрелище. Еще я видел, как из большого города у моря идут караваны и отплывают корабли, которые исчезают в никуда.
   — Это торговцы, — махнул рукой Лэн. — К нам тоже скоро караван придет. Мы же можем сами себя пищей обеспечить, у нас теперь мало что растет. Торговцы воюют, они из другого мира. И с нами торгуют, и с Летящими.
   — А вы им что продаете? — полюбопытствовал я. — Золото?
   — Кому оно нужно? — удивился Лэн. — Ручки на дверях делать? Так бронза красивее. Нет, мы торгуем собой.
   — Что? — не понял я.
   — Взрослые бросают жребий или просто сговариваются, — со вздохом объяснил Лэн. — И нанимаются к торговцам или покупателям торговцев.
   — И что делают?
   — Воюют. Мы хорошие солдаты, Данька, и не боимся смерти.
   — Да уж, — иронически сказал Котенок, и Лэн примолк. А Котенок продолжил:
   — Еще я видел очень большую башню. Я даже не смог над ней пролететь, пришлось огибать. И она вся из мрака.
   — Это башня Тьмы, — вновь заговорил Лэн. — Многие города пытались ее разрушить, но ничего не выходило. Там живет повелитель Летящих.
   — Я и сам догадался, — буркнул Котенок. — Как вы дошли до такой жизни, мальчик?
   — Я не знаю. Говорят разное: и что напали Летящие, которые принесли с собой мрак, и что мы сами в чем-то виноваты… Не знаю.
   — Спросим у того старика, что помнит солнце, — решил Котенок. — Он должен знать правду. А эти, из мрака, они ваши или из другого мира?
   — Они чужие, — уверенно сказал Лэн. — Они появились вместе с темнотой. Если бы мы не купили у торговцев секрет Крыльев, нам бы совсем туго пришлось.
   — А для взрослых Крыльев нет?
   — Нет.
   — Все с вами ясно, — твердо заявил Котенок. — Кто хоть править у вас?
   — Никто.
   — Так не бывает.
   — Бывает. У нас, Крылатых, есть свои законы, и все следят, чтобы они выполнялись. У девчонок — свои. У взрослых — тоже. А в дела друг друга мы не лезем.
   — Ну к вам не лезут — это ясно, — неохотно согласился Котенок. — Вы, Крылатые, сила. К тому же от Летящих всех защищаете. А если один из вас, постарше, похитит девчонку, которая ему понравится? Что женщины-то могут сделать?
   — Лишат нас Крыльев. Только женщины умеют их делать, а Крылья живут месяц-другой, не больше. А от взрослых зависит, привезут ли нам торговцы пищу и оружие.
   — Хорошо живете. Дружно, полюбовно. — Котенок фыркнул и принялся яростно вылизываться. — Анархия… мать порядка.
   Он еще что-то бормотал, вспоминая каких-то революционеров, но явно уже сам себе. Я лично не понял, что плохого в такой жизни. А Лэн вдруг уставился на меня и спросил:
   — Данька, вы что же, без Крыльев живете?
   — У вас их тоже раньше не было, — огрызнулся я. — Зато у нас самолеты и вертолеты есть.
   — Данька, так ты летать не умеешь?
   — Нет.
   — Нам завтра в вылет! Если поймут, что ты не Старший… а ты же не Старший… нас накажут.
   — Обманщиков убивают мечом, — вспомнил я его слова. — Лэн, ты здесь ни при чем. Я тебя обманул.
   — Да я сам себя обманул! Я слишком уж хотел, чтобы ты Старшим оказался… — Лэн плюхнулся на мою кровать и начал грызть ноготь.
   — Вынь палец изо рта! — даже не глядя в его сторону, велел Котенок. И между прочим, раз вы стали партнерами, то ваши ошибки роли не играют. Ты, Лэн, Младший. Данька Старший. Тебе напомнить правила поведения партнеров в жизни и смерти?
   — Я знаю, — хмуро сказал Лэн, по-прежнему грызя ноготь.
   Я понимал, что Котенок беспокоится за меня. И обрывки сна, где Лэн стоял напротив меня с мечом, не шли из головы. Но когда я посмотрел на Лэна — тощего, бледного до синевы, взлохмаченного, не знающего, куда деть руки, а куда — глаза, меня пронзила жалость.
   Странно, окажись у нас в классе такой мальчишка, его бы начали терроризировать все кому не лень. Драться-то он явно не умеет. И я бы, наверное, от других не отставал. Но одно дело — отобрать жевательную резинку, отвесить подзатыльник или засунуть головой в сугроб. А совсем другое — когда речь идет о жизни и смерти. Я не мог по-настоящему представить себе это. Не верил. Но шутить с такими вещами не хотел.
   Лэн меня спас. Он поручился за меня. И какая разница, о чем при этом думал? Мысли — одно, дела — другое.
   — Лэн, я могу уйти, — сказал я. — Ты объяснишь Старшим, что разоблачил меня и я убежал. Тебя не накажут, верно?
   Лэн вскочил с кровати и подошел ко мне. Крепко сжал ладонь. Пальцы у него сильные, ничего не скажешь. Я понял, что он будет меня благодарить за предложенный выход, и на душе стало тоскливо.
   — Старший, я тебя не предам, — твердо сказал Лэн. — Клянусь! Я хочу быть твоим партнером. Мы что-нибудь придумает.
   Я тоже сжал его ладонь, и мы молча стояли, глядя друг другу в глаза. Пока Котенок мурлыкающим голоском не сказал:
   — Ребятишки, вы не безнадежны. Я рад. Придумывать, конечно, придется мне, ну да ладно.
   — Слушай, волшебник недоделанный! — завопил я. — Мы сейчас тебе вместе уши надерем! Кончай издеваться!
   — Извиняюсь, — притворно испугался Котенок. — Очень уж трогательно вы подружились. Может, еще поцелуетесь?
   Я запустил в Солнечного котенка подушкой и промазал. Зато Лэн, схватив другую, направил ее метко. Котенок с обиженным видом выполз из-под нее и принялся вылизывать лапы. Мы засмеялись — не из-за того, что очень уж смешно получилось, а потому, что все напряжение куда-то исчезло.
   — Ладно, мир, — сообщил Котенок, кончая умываться. — Лэн, как долго учиться владеть Крыльями?
   — Год, — с готовностью сообщил Лэн.
   — Сформулируем вопрос иначе. За какое время ты научишь своего Старшего-неумеху держаться в воздухе и не производить впечатления перелетной курицы?
   — За утро, — улыбнувшись, сказал Лэн. — Летать не так уж и сложно. Летать и сражаться — совсем другое.
   — Вот и отлично. Завтра и научишь. Потом отправитесь на свой вылет и будете старательно увиливать от Летящих. Ты ведь это умеешь, если честно?
   Лэн виновато опустил голову, и я шлепнул его по спине.
   — Не обращай на Котенка внимания. Он язва, каких мало.
   — Идите-ка спать лучше, — недовольно посмотрел на меня, сказал Котенок. — Завтра вам потребуются и силы, и остроумие.
   — А ты?
   — А я спущусь вниз, поразмышляю, книги полистаю, — важно сказал Котенок. — Должен же кто-то за вас думать?
   — Спокойной ночи, Лэн, — сказал я. И они с Солнечным котенком вышли, а я, подобрав подушки, вновь нырнул в постель. Настроение у меня почему-то было отличным. А когда минут через десять в комнату пробрался котенок, тихонько лег на свободную подушку и стал вылизывать измазанные в сливках лапы, я твердо решил, что теперь все будет хорошо.
   — Спокойной ночи, — шепнул я.
   — Это тебе спокойной ночи. А Солнечным котятам желают ясного рассвета.

5. Трус

   Только когда я впервые надел комбинезон Лэна, я понял, что же такое Крылья.
   Плотная ткань обтянула меня, как резиновая перчатка руку. Потом я почувствовал боль в плечах и невольно вскрикнул. Словно на каждое плечо уселся котенок и, растопырив лапки, выпустил когти.
   — Не пугайся, — быстро сказал Лэн. — Крылу нужны силы.
   — Мои что ли?
   — А чьи же? Как ты собираешься летать? Махать руками, как птичка?
   С минуту я извивался и дергался, потом, под укоризненным взглядом Лэна, притих. К тому же и боль стала слабее.
   — Так все время будет?
   — Привыкнешь, — утешил Лэн. — Через месяц уже и внимания не обратишь. Так, взмахни руками…
   Я взмахнул. Ткань, свисающая с рукавов, вяло хлопнула, но расправляться не собиралась.
   — Представь себе Крыло, — упорно повторял Лэн, наблюдая за моими неуклюжими попытками взлететь. Мы стояли в комнате на первом этаже, а Котенок, улегшись на перилах лестницы, наблюдал за нами, — Представь Крыло. Представь полет. Ты сможешь.
   — Я не смогу, Лэн…
   — ерунда, все могут. Ты не тяжелый, Крыло поднимет тебя.
   Через час, убедившись, что толку нет, Лэн заставил меня забраться на шкаф и прыгнуть с двухметровой высоты. Вот это подействовало.
   Мне показалось, что руки у меня вдруг выросли в несколько раз, стали широкими и ударили… нет, не о воздух даже, а о воду. Падение вдруг замедлилось, пол вновь отодвинулся вниз, потом я снова опустился и опять подскочил к потолку. По комнате гулял ветер, раскачивая картины на стене и опрокидывая всякую мелочь.
   — Нормально, — сказал Лэн, который стоял подо мной, задрав голову. — Крыло умнее тебя.
   — Я же селу! — заорал я, сообразив, что падение откладывается.
   — Не летишь, а порхаешь по комнате, — подал голос Котенок.
   — Крыло умеет летать, тебе надо лишь руководить им. Понимаешь? Ему нужен твой ум и чуть-чуть сил. Спускайся, Старший.