Лукьянов Олег. Эльва

Олег Лукьянов
Эльва

Пролог

   Седой адмирал, одетый в черный парадный мундир с золотыми знаками отличия на широких наплечниках, застыл на залитой кровью палубе космического корабля, размышляя о вечном. Он мог себе это позволить – менее часа назад исполинский корабль стал его собственностью, и ни одно живое существо в сотнях парсеках отсюда не могло это оспорить. Весь экипаж, солдаты и наемные работники захваченного корабля расстались с жизнью, и теперь повсюду остывали их изуродованные тела.
   Адмирал ожидал, когда его люди закончат обшаривать бесконечное множество палуб и отсеков, и коротал время, вглядываясь во тьму, заполнявшую мониторы.
   Несмотря на прожитые годы, он по-прежнему страшился. Наверное, все дело в необъятности пугающего простора; однако при этом космос оставался для него таким же притягательным, как и в молодости, когда безусым юношей он взошел на борт своего первого корабля. Как давно это было…
   Теперь он адмирал, точнее, командор флота корсаров, и стоит, залитый светом аварийных ламп, выискивая в космосе радостные переливы звезд и едва различимые дымки созвездий. Впрочем, эти труды были напрасны: глубокий космос был совсем не таким, как вблизи звездных систем. По сути, кроме черной пустоты тут ничего не было. И лишь редкие тусклые, едва заметные звездочки связывали адмирала и его корабль с материальным миром.
   Неожиданно возникло глубочайшее чувство потери, обреченности, отрезанности от остального мира. Еще немного, и он усомнится, что во вселенной существует хоть что-то, кроме корабля и черного океана вокруг.
   Наверное, то же самое ощущали древние пираты, когда, плывя по морю, молили богов о том, чтобы еще хоть раз увидеть сушу. Хотя... кто знает, как было в те темные времена. И вообще о море командор имел самое смутное представление: лишь пару раз видел его изображение на пространственных картинах.
   В любом случае, даже те килотонны бунтующей воды не идут ни в какое сравнение с черным океаном космоса.
   Взгляд командора корсаров, являвшегося на самом деле адмиралом КВРФ постепенно сместился на мониторы, транслирующие замерший в космосе флот.
   «А он сильно поредел... – с недовольством подумал командор. – Битва оказалась жарче, чем рассчитали аналитики».
   Мониторы капитанского мостика захваченного колосса, повинуясь желаниям нового хозяина, исправно показывали медленно дрейфующие обломки некогда величественных кораблей. Флот потерял четыре крейсера, дюжину торпедоносцев, два десятка корветов и даже один флагман. Про мелочи – тысячу беспилотных истребителей и три десятка новейших фрегатов – адмирал даже не вспоминал. Одинокий колосс оказался тем медведем, который способен убить половину своры, прежде чем пасть замертво.
   Впрочем, все материальные затраты окупятся с лихвой. Его люди уже разбирают дрейфующий исполин, чтобы вывезти его по частям. Это долгая и нелегкая работа: только-только начался демонтаж двигателей, силовых щитов, верфей и заводов, и неизвестно, когда очередь дойдет до менее ценного оборудования. Но уже сейчас этот некогда прекрасный космический город превращается в пустынный осколок в человеческой вселенной – бессмысленный и не имеющий никакой цели, которая могла бы оправдать его дальнейшее существование.
   – Командор, сэр, – раздался в наушнике брутальный голос первого помощника, – возникла небольшая проблема.
   – Слушаю, – бросил адмирал, отметив про себя невольный укол зависти – он всегда хотел иметь такой же проникновенный голос, но генетическую операцию сделать не решился.
   – Мы собрали малую часть представляющего интерес оборудования, но уже ясно, что эскадра больше не унесет.
   – Ничего не понял. Дин, говори по уставу, – нахмурившись, попросил командор.
   – Слушаюсь, сэр. Аналитики только что закончили расчеты и сообщили, что полезный объем трюмов оставшейся части эскадры равен полумиллиону кубических метров, тогда как объем еще не размонтированного ценного оборудования на этом гиганте составляет порядка пяти с половиной…
   – Понятно. Забивайте трюмы до отказа, а за остальным вернемся, когда получится.
   – Что вы имеете в виду, командор? Разве мы не собираемся уничтожить этот корабль?
   – Ну что мы, варвары, что ли? – патетично спросил адмирал. – Все передачи во время боя мы заглушили, теперь только снимите маяки, передатчики и поставьте вокруг корабля систему сторожек. Если силы империи все же обнаружат его, то мы не должны угодить в засаду.
   – Так точно, командор... Разрешите обратиться?
   – Валяй, Дин.
   – В шестом отсеке найдено странное оборудование: полимерные купола с застывшими в них людьми – кажется, они заморожены.
   – Знаю, читал в судовом журнале. Это «кролики».
   – Кролики, сэр?
   – Замороженные тела людей, в основном из двадцатого – двадцать первого века. Тогда было модно после смерти проходить процедуру криогеники – замораживать себя и хоронить во льду. Богатенькие дурачки надеялись, что благодарные потомки воскресят их… Их и вправду воскрешают, но только для исследований. Очень удобно, знаешь ли. По нашим законам они доисторические мертвецы – юридически это люди, добровольно пожертвовавшие свои тела в дар науке. Что-то вроде египетских мумий – археологи очень благодарны фараонам за то, что те возвели для себя гробницы. То же и с «кроликами» – когда ученые воскрешают их и проводят на них опыты, это считается в рамках закона. Я видел один документальный фильм… брр! Живых людей, находящихся в сознании, подвергали воздействию зета– и игр-лучей. Зрелище было то еще... не припомню, чтобы когда-либо слышал такие крики.
   – Но, сэр, а что эти… «кролики» делают здесь?
   – Это же не военный корабль, а научный. Кто знает, какие эксперименты проводят яйцеголовые так глубоко в космосе, но считаю, что лучше в это не вникать. Оставь их, пускай себе дрейфуют вместе с кораблем.
   – Так точно, командор. В таком случае, расчетное время окончания работ – десять минут.
   – Понял. Я уже возвращаюсь на борт флагмана. После завершения погрузки проверь лично, чтобы никого не забыть, как в прошлый раз.
   – Будет сделано.
   – Свободен.
   Связь оборвалась, и, отвернувшись от мониторов, корсар неспешно зашагал к ближайшему стыковочному отсеку. Впрочем, ему не придется идти долго. Еще несколько часов назад в этом месте не было никакого отсека – пришвартовавшийся на корпус колосса «Непобедимый» лазерным буром прорезал в обшивке многокилометровую дыру, прямо над капитанским мостиком. Еще несколько минут, и сила изменившейся гравитации поднимет адмирала с очередного корабля-призрака. Правда, этот призрак был самым огромным из всех, которых он видел в жизни.
   И зачем ученым потребовалось тратиться на этакое чудо? Впрочем, неважно.
   «Прощай, мертвый исполин! Вряд ли я когда-нибудь еще раз пройдусь по твоим палубам... Чего, впрочем, нельзя сказать о моих людях...»

Часть первая

Глава 1
Пробуждение

   Последнее, что я помнил перед тем, как отключиться, был несшийся на меня автомобиль. Я выехал на встречную полосу, превысив допустимую скорость почти втрое, столкнулся с вылетевшей из-за поворота иномаркой и… остался жив? Неужели спасли подушки и ремни? Вот уж никогда бы не подумал. Однако пора открывать глаза.
   В первое мгновение ослепил свет. Операционный стол? Непохоже. Больница? Возможно, но какая-то странная. Если зрение не подводит, потолок тут сделан из серебристого металла, стены... из того же материала, вдоль них расставлены какие-то приборы. Нечто, отдаленно напоминающее шкафы-компьютеры из восьмидесятых годов прошлого века, какие-то заводские стенды, непонятные пластиковые насосы – словом, нагромождение вещей, предназначение которых я не мог даже представить.
   Повернул голову в другую сторону, но увидел лишь зеркало в полстены и верстак из белоснежного пластика.
   Я с трудом напряг непослушные мышцы и сел на кровати… Стоп, на какой кровати?! Я лежу на полу! Что за фигня? И почему я голый?
   Превозмогая дрожь во всем теле, я поднялся на ноги и еще раз оглядел помещение. Стена справа действительно загромождена всякой всячиной, слева – верстак и зеркало, прямо предо мной серебряная стена становится черной, образуя нечто, сильно напоминающее шлюз для проезда грузовиков. Полное ощущение, что я стою перед воротами засекреченного военного склада, где-нибудь в горах. Осмотрев гигантских размеров шлюз и не увидев ничего похожего на пульт управления, я наконец обернулся.
   И тут, впервые за все время, мое тело отреагировало на увиденное: в горле враз пересохло, а по спине побежали мурашки размером с кулак.
   То, что я принял за маленькую комнатушку с огромными воротами в центре одной из стен, оказалось гигантским залом, возможно, даже ангаром, стены которого терялись где-то вдали. Но не это потрясло меня до глубины души. Я увидел сотни стеклянных цилиндров, до краев заполненных льдом, в которых угадывались очертания… Сделав несколько шагов в направлении ближайшего цилиндра, я вздрогнул, когда понял, что не ошибся. Во льду застыл обнаженный человек.
   – Твою… – Слова застряли в горле.
   Взгляд упал на пустую пластиковую подставку стеклянного цилиндра – самого стекла, как и льда, поблизости не было. Меня осенило. Я понял, почему оказался голый.
   – Неужели я тоже был в капсуле?..
   – J’farc u’kate. J’farc^[1].
   – Что? Кто здесь? – заорал я, вертясь на месте в попытках локализовать источник голоса.
   Все это попахивало ночным кошмаром. Непонятно было даже, откуда льется свет, – на потолке ничего, похожего на лампы.
   – Кто со мной говорит?! Отвечайте!
   – Внимание, – произнес холодный женский голос, – с вами говорит… – повисла небольшая пауза, – система навигации и жизнеобеспечения корабля. Вы понимаете, что я говорю?
   Я медленно кивнул, потом поспешно произнес:
   – Да. О каком корабле идет речь?
   – Научно-исследовательский стратегический корабль «Сердце Эльвы», класс «колосс».
   Я в смятении опустился на пол.
   – Корабль? Какой страны? Где вы, почему не показываетесь? Почему я здесь? Вы меня похитили? Мой отец – богатый человек, он заплатит за меня выкуп…
   – Система навигации и жизнеобеспечения не может ответить на последний ваш вопрос. Ответ на другие вопросы: вы находитесь на борту корабля «Сердце Эльвы», я не могу вам показаться, поскольку являюсь системой навигации и жизнеобеспечения – у меня нет локализованного материального носителя. Первый вопрос некорректен – понятие «страна» не используется уже несколько столетий.
   Я хлопал глазами, трогал пол, только теперь сообразив, что его температура близка к температуре моего тела. На всякий случай ущипнул себя за ляжку, но не проснулся.
   – Это розыгрыш или эксперимент? Как я здесь оказался?
   – Вы в числе прочих были выкуплены из банка биологического материала согласно заявлению ведущего исследователя Сиция Кинга. Необходимые документы были заполнены и заверены по всем законам ОСА… Я правильно поняла суть вашего вопроса? Вы удовлетворены ответом?
   Захотелось завыть, но вместо этого я выдавил:
   – Какой сейчас год?
   – По какому летоисчислению?
   – …от Рождества Христова.
   – Ответ будет с большой погрешностью – три тысячи двести сороковой год, плюс-минус тысяча сто двенадцать лет.
   – Не понял, это как?
   – В конце двадцать третьего века произошел глобальный кризис, в результате которого летоисчисление было нарушено. Исследователи до сих пор не пришли к единому мнению о продолжительности «черной эры»…
   – Молчи! Я сейчас с ума сойду! Ты можешь отвечать на вопросы как-нибудь попроще?!
   – Менталитет жителя двадцатого века сильно отличается от менталитета современных людей. Однако будьте уверены, что я приложу все силы…
   – На каком мы корабле?
   – На «Сердце…»
   – Это я уже слышал! Где находится этот корабль?
   – В галакти… в космосе.
   – Значит, это космический корабль?
   – Да, космический, – подтвердил механический голос.
   – А ты машина, компьютер, да?
   – Учитывая вашу просьбу о простоте, отвечу положительно.
   – Значит, я попал в будущее… Но каким образом меня купили?
   – Вы погибли в своем двадцатом…
   – Двадцать первом, – перебил я.
   – …двадцать первом веке, – согласилась невидимая собеседница. – Ваше тело было подвергнуто криогенной обработке и заморожено на несколько столетий. Чтобы не перегружать ваш мозг цифрами, скажу лишь, что вас приобрели относительно недавно.
   – Ты говоришь, я погиб? Но почему я сейчас жив?
   – Я взяла на себя ответственность за ваше воскрешение.
   – Ты меня воскресила?
   – Да.
   – А где… все? Ну, те, кто меня купил.
   – Мертвы.
   – Как?
   – Предположу, что вы хотели спросить «кто их убил?».
   Я кивнул.
   – КВРФ – космические войска Россовской Федерации, маскирующиеся под пиратов. Они напали на корабль и уничтожили весь экипаж.
   – А потом... ты меня воскресила?
   – Именно так.
   Я замолчал. Это вовсе не кошмарный сон. Больше всего происходящее похоже на бред человека, находящегося под наркозом. Однако, чтобы не потерять логическую нить, я продолжил разговор:
   – В таком случае зачем ты меня воскресила? И почему не воскрешаешь остальных? Их тут сотни!
   – Мне нужен человек, которому я могу передать функцию капитана корабля. Мне нужен руководитель. Если вы откажетесь, я уничтожу вас и продолжу попытки воскрешения в поиске руководителя.
   – Уничтожишь меня? Как?
   С тихим гулом ворота шлюза разошлись в стороны, и в зал въехал небольшой... танк. Гусеницы двигались бесшумно, башня, в которой не было ни намека на дуло, безостановочно вертелась. На корпусе был выбит номер – «семьсот двенадцать», а по краям башни топорщились устройства, похожие на лазерные пеленгаторы. Видимо, с их помощью робот ориентировался в пространстве.
   Бесшумно скользнув ко мне, танк остановился и принял угрожающий вид, раскрыв люк в центре башни, из которого в воздух взвились десятки гибких стеблей с небольшими щупальцами на концах.
   – Это ремонтный робот, – безучастно произнес женский голос, – но при необходимости он может лишить вас жизни.
   Завороженно глядя на шевелящиеся, будто на ветру, стальные стебли, я кивнул:
   – Верю… Хорошо, я согласен стать капитаном.
   – Временным капитаном, – поправили меня.
   – Согласен стать временным капитаном.
   – В таком случае, сэр, позвольте ввести вас в курс дела и разработать вместе с вами план действий.
   – А... как быть с этими людьми во льду?
   – Сэр, – подчеркнуто вежливо обратился ко мне корабль, – считаю, что в данный момент это не должно вас заботить. Процесс их воскрешения потребует затраты большого количества дефицитных ресурсов, а процент успешных попыток крайне мал. Предлагаю вернуться к этому вопросу позже, а сейчас пройдите, пожалуйста, на командный мостик. Я укажу оптимальный путь – идите по светящимся стрелкам.
   Еще не до конца веря в реальность происходящего, пошатываясь от слабости, я направился по указателям. Объемные светящиеся стрелки вырастали в воздухе прямо передо мной. В первое время я пугался и обходил их стороной, но затем стал шагать прямо сквозь них. Стрелки вывели меня в темный коридор и водили в кромешной тьме довольно долго.
   Я шел до тех пор, пока меня вконец не утомили тишина и монотонность ходьбы. Я спросил вслух, в глубине души боясь не услышать ответа:
   – Почему ты не включишь свет? Пираты испортили?
   – Я отключила освещение для вашего же блага, сэр. Пожалуйста, идите строго по стрелкам, не отклоняйтесь в сторону и не касайтесь стен. Стрелки помогают вам обходить... мусор на полу.
   Некоторое время я усиленно размышлял, затем вдруг сообразил:
   – Скажи, как там тебя… система, мусор, о котором ты говоришь, – это трупы людей?
   – Именно так, сэр.
   – И ты не хочешь, чтобы я их видел?
   – Именно так, сэр.
   – Почему?
   – Вы пережили процедуру извлечения из криогенной камеры и процесс восстановления мозговых связей – необходимо максимально отгородить вас от стрессовых ситуаций, сэр.
   – Ясно.
   Я замолчал и пошел чуть быстрее. Покойники в темноте – что может быть ужаснее? Впрочем, я вполне отдавал себе отчет, что реагирую совершенно не так, как следовало бы в подобных обстоятельствах, – вероятно, при воскрешении автоматика ввела успокоительное. Ну да черт с ним.
   – Как мне тебя называть?
   – Предыдущий капитан называл меня просто Эльва.
   – То есть ты помощник капитана?
   – Учитывая вашу просьбу о простоте, подтверждаю.
   – А ты не знаешь, Эльва, почему меня кремировали… то есть криогени… в общем, почему мое тело оказалось во льду, да еще продержалось в нем столько времени? Последнее, что я помню, была автокатастрофа.
   – Сэр, вы говорили, что у вас богатый отец. Возможно, причина в этом.
   – Точно… Папаша-олигарх вполне мог организовать сыну такое посмертие… тьфу ты!
   – В моей базе нет этого слова. Подобное понятие существовало в эпоху Древнего Рима, но в языке двадцать первого века такого слова уже не существовало.
   Я помотал головой.
   – «Посмертие» или «олигарх»? Впрочем, неважно, кончай грузить, у меня уже голова раскалывается. Я из России, понятно? Кстати, на каком языке ты говорила в самом начале?
   – На ОСА.
   Я скривился, как от зубной боли:
   – Ладно… лучше скажи, далеко мне еще идти в этих потемках?
   – Семнадцать метров.
   Я еще не осмыслил ответа, а стрелки уже перестали появляться. Тогда я остановился и напряженно прислушался. Тьму будто разрезали лазерным лучом, и половинки ее медленно раздвинулись в стороны.
   Передо мной оказалась дверь, а точнее, шлюз, за которым открылось ярко освещенное помещение, очень похожее на станцию метро, только вместо мрамора все было обшито чем-то вроде серебристого металла.
   – Что это за место?
   – Станция, – ответил равнодушный голос. – Единственная ветвь монорельса, которая не была повреждена в ходе боевых действий. Теперь вам придется претерпеть некоторые неудобства – я не имею права отключать свет на стратегическом объекте.
   Еще не поняв, в чем дело, я шагнул вперед – и поспешно отвернулся от обугленного тела, лежавшего на краю платформы. Впрочем, мой взгляд тут же выхватил клочья и останки человеческих тел в конце станции и оплавленные дыры в металле повсюду.
   – Вам плохо, сэр?
   – Я голый, напуганный, сбитый с толку – как мне может быть хорошо?!
   – Состав прибудет через пятнадцать секунд, – вместо ответа сообщила Эльва. – Расчетное время прибытия на капитанский мостик составляет пять с половиной минут.
   – Спасибо, очень рад, – попытался съязвить я, прекрасно понимая, что машина не поймет и не оценит.
   Я все еще не терял надежды проснуться.
 
   Память словно отрезало. Совершенно не помню, как зашел в вагон монорельса, как проносился через стальные внутренности корабля и каким образом оказался в лифте. Очнулся, как мне показалось, в стальной коробке – запаниковал, забился, но равнодушный женский голос поспешил успокоить:
   – Это нормальная реакция для человека с недавно восстановленной мозговой активностью. Кратковременный отказ памяти – самое меньшее из возможных побочных явлений.
   – А какие еще могут быть?
   – Нарушение работы внутренних органов, боль в ребрах, потеря слуха, зрения, судороги…
   – Стой, а при чем тут ребра? – вычленил я из списка «лишнее» и ухватился за это, надеясь поймать сон на нелогичности.
   – Кроме восстановления тканей и процесса сживления костного материала, вам пришлось создать новую грудную клетку, сэр, – хладнокровно объяснила Эльва. – Я приняла такое решение, руководствуясь ограниченным сроком приведения вас в работоспособное состояние – процесс восстановления грудины из мелких осколков протекает гораздо дольше, чем создание новой биологической конструкции.
   – У меня была раздроблена грудь?
   – Именно так, сэр.
   – А... в таком случае, что я делал на полу, когда очнулся?
   – Вы лежали, сэр.
   Я не успел ничего сказать – створки лифта плавно раздвинулись, открыв зал размером с целый стадион. Повеяло сладковатым запахом, в глаза сначала бросились следы сражения: засохшие пятна крови, глубокие выбоины в металле, разбросанные по полу кресла и разбитые, словно в них швыряли камнями, дисплеи, вмонтированные в мерцающие пульты и стены – и только затем я осознал, что повсюду лежат изуродованные тела. Глаза, словно обретя независимость от разума, обшаривали их, отмечая неестественные позы, изорванные скафандры, оружие, которое продолжали сжимать неживые руки… Но больше всего меня поразили необычные повреждения тел. У некоторых отсутствовала верхняя половина тел, словно ее откусил гигантский тираннозавр, пренебрегший ногами и нижней частью туловища. Однако у других трупов не хватало нижней половины, а большинство были словно изрешечены автоматными очередями или просто превратились в обуглившиеся головешки.
   – Желудок сводит, – пожаловался я, стараясь отвлечься от окружавшего меня кошмара.
   – Это нормальная реакция, сэр, – отозвалась Эльва. – Вы находитесь на капитанском мостике, рубка и каюта капитана расположены палубой выше. Вам необходимо проследовать к другому концу зала и зайти в лифт номер один.
   Едва сообразив, о каком лифте говорит компьютер, я зашагал к нему, шатаясь еще сильнее, чем прежде. Судя по всему, здесь проходило самое жаркое сражение. А не обращать на трупы внимания я просто не мог.
   Сначала я постарался сосредоточиться на цели своего пути – это получалось плохо. Тогда я принялся разглядывать высокий потолок, отмечая про себя потрясающие размеры зала и множество пультов вдоль стен, – словом, делал все, чтобы отвлечься. Когда я в очередной раз поднял глаза наверх, чтобы не смотреть на трупы под ногами, то увидел в потолке огромную дыру, через которую проглядывало множество этажей, переборок и разорванных металлических плит. Дыра прорезала, видимо, большое количество палуб и терялась где-то далеко вверху.
   – Скажи, Эльва... – слабым голосом произнес я. – А почему на капитанском мостике нет иллюминаторов?
   – Сэр, капитанский мостик расположен в самой сердцевине корабля, тут не может быть иллюминаторов.
   – А почему капитанский мостик расположен не впереди, как обычно?
   – При таком расположении риск уничтожения командного состава корабля неоправданно высок, сэр.
   – А как тогда капитан узнает, куда рулить?
   – Вопрос некорректен, сэр. Принимая во внимание ваше состояние, позволю себе переформулировать его: «Каким образом капитан воспринимает сигнал о событиях вне корабля?» Я правильно интерпретировала ваш вопрос, сэр?
   – Да… да, – рассеянно сказал я, уже почти добравшись до лифта.
   Даже в наижесточайшем похмелье меня так не мутило и я не чувствовал такую слабость. А грудная клетка и вправду болела.
   – Сэр, мониторы, вмонтированные в стены и пульты, прекрасно справляются с этой задачей. Вы можете сами в этом убедиться: большинство мониторов в данный момент работают.
   Бросив короткий взгляд на черные дисплеи, я заявил:
   – Ерунда, они отключены – в них только чернота.
   – Это космос, сэр.
   – А где звезды?
   Что ответила Эльва, я не расслышал. Двери лифта открылись, предоставив мне возможность любоваться красоткой, голова которой была отделена от тела. Черты лица высокомерные, платиновые волосы уложены в замысловатую прическу, а на лежащем отдельно теле было надето облегающее коричневое платье с вышитым на воротнике золотым гербом. Крови не было – наверное, женщина была убита лазером.
   Я шагнул в лифт, двери которого тут же закрылись.
   – Кто это? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал как можно равнодушнее.
   – Первый адъютант бывшего капитана, сэр.
   – У него был хороший вкус…
   Больше я ничего не успел сказать. Двери распахнулись, и я опрометью выскочил из лифта. И оказался в небольшой комнате, темной как ночь, которую через равные промежутки времени освещали вспышки красного света.
   – Что это такое?!
   – Аварийное освещение, – спокойно пояснила Эльва. – Именно таким способом капитан и высший офицерский состав оповещаются о возникновении нештатной ситуации.
   – Ты можешь его отключить? Ни черта же не видно.
   – Только если вы прикажете, сэр.
   – Приказываю.
   Мигание прекратилось. Мир погрузился в кромешную тьму и абсолютную тишину.
   – Ты зажжешь нормальный свет или как?
   – Да, сэр.
   В следующую секунду мир заполнился светом и красками. Я облегченно выдохнул, не увидев крови и трупов. Ближайшую стену сплошь усеивали мониторы, транслирующие космос, на некоторых мне даже удалось разобрать нечто отдаленно похожее на звезды. Перед мониторами были аккуратно расставлены удобные на вид кресла и пара столов. Около лифта, из которого я выскочил, имелись два прохода, закрытые, судя по всему, автоматическими дверями.
   – Куда ты меня привела? – настороженно спросил я, поворачиваясь и пытаясь сообразить, что от меня может потребоваться.
   – Учитывая, что никого кроме вас на корабле нет, сэр, это не принципиально, но предлагаю во избежание недоразумений в дальнейшем обращаться ко мне по имени. И позвольте заметить, сэр: ваш последний вопрос вынуждает меня поинтересоваться вашим состоянием. Вы ощущаете провалы в памяти? Выпадение из времени?
   – К чему эти вопросы? – осторожно поинтересовался я.