Любимова Алена. Хождение по треугольнику

   – Когда судьба, это сразу чувствуется.
   – Ну ты упрямая! Нежели трудно просто куда-нибудь с человеком сходить? Ни к чему не обязывает. Тебе же не надо с ним сразу подавать заявление. Случается ведь и так: сам он тебе не нравится, но с приятелем познакомит, тот тебе как раз и придется по вкусу. А если дома будешь сидеть, уж точно ни с кем не встретишься.
   – Ладно. Уговорила. Попробую.
   Однако ничего путного из подобных встреч не выходило. Со всеми кандидатами от Даши Света отчаянно скучала, с нетерпением ожидая конца свидания. Ей самой было странно. Вроде и люди неплохие, и даже внешне более-менее ничего, и в жизни вполне устроенные. Тем не менее, все в них вызывало у нее глухое раздражение.
   Один без конца теребил кончик носа, второй заставлял отряхивать специальным веничком обувь, прежде чем садиться в его машину, третий настолько настойчиво и навязчиво не употреблял спиртное, что Свете, в общем, не очень любящей выпить, хотелось надраться в дым и учинить в ресторане пьяный дебош. У каждого находилось что-нибудь крайне ее раздражающее. Светлана, конечно, понимала: дело не в них, а в ней самой. Их беда была только в одном: никто из них не был Артуром, и она не испытывала по отношению к ним никакого влечения. И в ее жизни ничего не менялось.
   Зато нашла свое счастье Лика, на которую скучавшая дома Даша тоже распространила свою бурную сводническую деятельность. Дашкина схема была проста. Право, так сказать, первого свидания безраздельно принадлежало Светке. Однако едва она отвергала очередного соискателя, подруга моментально подсовывала его Лике.
   – Не пропадать же добру, – объясняла она Славе. – Может, хоть кого-то пристрою.
   И чудо произошло. Лика влюбилась по уши в обладателя «Мерседеса» и веничка для отряхивания обуви. Того самого, которого отвергла Света.
   – Такой мужик! Такой мужик! – взахлеб делилась Лика с обеими подругами. – Все при нем. И красавец, и ласковый, а в постели... – Она мечтательно закатила глаза. – И главное, девочки, он свои трусы и носки не разбрасывает. Вообразите, один к одному складывает и на стульчик кладет. Аккура-атный! – Она опять закатила глаза. – Я даже не подозревала, что такие мужчины бывают! Полотенце никогда на пол не кинет. Ванну за собой споласкивает, ни волоска после него в ней не остается. Прямо как сама с собой живу.
   Даша потом говорила Свете:
   – Здорово, конечно, что Лика счастлива, но я бы с таким с ума сошла. Как представлю своего Славку складывающим один к одному носочки, у меня все желание пропадает. По-моему, продуктивнее онанизмом заниматься.
   – Так Лика ведь говорит, что она с ним, как с самой собой живет, – усмехнулась Света.
   – А ты представляешь, – продолжала Даша, – мы со Славкой к нему в гости ходили, я руки в ванной вымыла, полотенцем вытерла, оно у него на такой перекладине ровненько висело, а после того, как я попользовалась, оно чуть скособочилось. Так он тут же следом за мной зашел и поправил. Чтобы посередине было.
   – Извращенец, – даже передернуло Светлану. – И ты меня хотела за него сосватать!
   – Видишь, и на этот товар купец нашелся. Лика сама жуткая аккуратистка.
   – Точно, – подтвердила Света. – Я в институте ее конспекты без страха видеть не могла, такие подробные, и почерк – как в прописях. Правда, пользоваться было удобно.
   – Люди нашли друг друга, – подытожила Даша. – Выходит, не зря стараюсь. Глядишь, и тебе правильный вариант подышу.
   Лика с аккуратистом вскоре поженились, устроив крайне аккуратную и упорядоченную свадьбу, тамадой на которой выступал его ближайший друг – тот самый отвергнутый Светой ярый противник алкоголя.
   – Тебе нужно что-то кардинально менять в себе, – настойчиво убеждала Светлану Дашка.
   – Что именно? – спрашивала та. – Бюст силиконовый сделать?
   – Бюст пока твой собственный сойдет. А тебе нужно меняться внутренне. А то ты как будто заморозилась.
   Но чтобы измениться внутренне, требуется какой-то толчок. Поэтому начнем с внешних изменений. Надо тебя постричь и перекрасить. Ходишь со своим вечным хвостиком, будто тебе пятнадцать лет. Да сейчас даже пятнадцатилетние так не ходят. И цвет волос. Как он у тебя называется? Серая мышка?
   – По-моему, у меня русые волосы, – смутилась Света.
   – Нет, чтобы тебя всколыхнуть, нужен яркий колер.
   – В блондинку перекраситься?
   Даша задумалась.
   – Блондинка, пожалуй, слишком банально и пошло. К твоим глазам пойдет чистая медь.
   – То есть рыжая?
   – Примитивно мыслишь. Мы тебе устроим огонь на голове и будем надеяться, что он перейдет в огонь в душе. Все. Хватит рассуждать. Едем к моей парикмахерше.
   Не успела Светлана опомниться, как уже сидела в кресле, и ее сперва долго стригли, а потом красили.
   Результат оказался ошеломляющий. Стрижка и цвет действительно ей шли и совершенно изменили ее внешность. Света глядела на себя в зеркало и пугалась, не узнавая. Короткая стрижка с рваной челкой. На голове и впрямь словно полыхали языки пламени. Даже глаза изменили цвет, превратившись из серо-голубых в фиалковые. И кожа стала словно фарфоровой.
   – Блеск, – резюмировала Дашка. – Сама-то чувствуешь в себе изменения?
   – Не знаю, – честно ответила Света, – но себя не узнаю.
   – Того и добивались. Придется твоему внутреннему миру теперь подстраиваться под новую прическу.
   Подстраиваться пришлось не только самой Светлане, но и окружающим. Даже начальник поначалу испуганно шарахнулся. А когда, наконец, признал, ошарашенно произнес:
   – Эко ты резко. Я уж подумал, меня не в свой кабинет занесло. Кстати, я что хотел тебе сказать-то. В одиннадцать должен молодой человек подойти, это наш новый юрист. Сразу его ко мне проведи.
   Начальник удалился в свой кабинет, и Светлана почувствовала себя совсем несчастной. Что ее дернуло поддаться на Дашкины уговоры! Были волосы как волосы, а теперь она пылает словно факел. С такой головой ее точно на эту работу никто бы не взял. Наверное, придется перекраситься во что-нибудь более спокойное, чтобы не раздражать окружающих. Шефа явно перекосило. Ему наверняка не понравилось. Он вообще такой консервативный.
   Ровно в одиннадцать в приемной действительно возник незнакомый молодой человек. Лет тридцати. Среднего роста. Худенький. В темном костюмчике. Едва взглянув на Светлану, он замер на месте.
   «Замечательно. И его напугала, – окончательно расстроилась она. – Стоит, и язык проглотил. Хорош юрист! Наверняка чей-то сынок, по блату устроили». И Света с неприязнью произнесла:
   – Здравствуйте, вы к кому?
   – Я? Э-э? – Молодой человек потоптался на месте. – Да мне к Леониду Петровичу Санько. Я туда пришел?
   – Туда, – кивнула Света и решила еще немного по-вредничать. – Вам назначено?
   – Конечно. Я Григорий Валентинович Тишаков. Мне назначено на одиннадцать.
   – Да-да. Сейчас я вас провожу.
   – А как вас зовут? – неожиданно спросил юрист.
   Видимо, в ответ Света слишком неприязненно на него посмотрела, потому что он быстро и со смущением добавил:
   – Ну, вы ведь помощник Леонида Петровича. Значит, нам с вами теперь часто придется встречаться. Вот я и...
   – Светлана Евгеньевна, – подчеркнуто сурово бросила она.
   – Очень приятно, – пробормотал он. А она уже распахивала дверь кабинета шефа. Новому юристу ничего не оставалось, как войти туда.
   Перекраску волос Свете пришлось отложить до выходных. Сама она это делать не решилась, а в салон после работы не успевала. Вот и продолжала ходить с гордо поднятой пылающей головой.
   Первый комплимент два дня спустя она получила от того же шефа. Внимательно ее оглядев, Леонид Петрович сказал:
   – А знаешь, Света, пожалуй, очень даже ничего. Тебе идет, и очень эффектно. Гораздо лучше, чем раньше.
   – Спасибо, – растерянно пролепетала она. Прежде шеф не удостаивал ее комплиментами.
   Следующим утром ее ждало новое потрясение. На столе стояла маленькая вазочка с букетиком незабудок. Светлана впала в панику. Неужели Леонид Петрович? Этого еще не хватало. Клеится. Кто бы мог бы подумать! И он туда же! Срочно надо перекраситься. Зловредный цвет оказался! Мужик летит как мотылек на огонь. Только вот почему-то совсем не тот. А ей здесь так нравилось. И сама работа. И заработок. И шеф приличный. Старой закалки человек, никаких фамильярностей себе не позволяет. И вот, нате вам! Всколыхнула на свою голову. Или на него жара так действует? Хотя нет, похоже, цвет волос. Вероятно, его возбуждают рыженькие.
   Света тяжело вздохнула. Вот беда так беда. Как бы ему деликатненько намекнуть, чтобы он не рассчитывал на взаимность? Хотя странно, продолжала размышлять она, Леонид Петрович обычно гораздо позже в офис приходит. Что это его сегодня так рано принесло? Любовь спать не дает? Тихо пройдя к двери кабинета, она приоткрыла ее и заглянула в щелочку.
   Пусто. Она вошла внутрь. Следов пребывания шефа не наблюдалось. Ее новая прическа явно всколыхнула кого-то другого. Но кого? Что за напасть!
   «Нет, срочно нужно перекрашиваться, – снова подумала она. – Сколько времени здесь уже работаю, а раньше цветов не дарили. Ни тайком, ни явно. Разве что на день рождения или на Восьмое марта, но это официально, потому не считается».
   Вернувшись на место, она села за компьютер. Работа не шла. Глаз постоянно останавливался на незабудках. Чьи они? От кого?
   В приемную влетел новый юрист.
   – Леонид Петрович у себя?
   – Зайдите позже! – рявкнула Света. – Он никогда так рано не приходит.
   Григорий Валентинович продолжал топтаться у двери.
   – Вам что-то еще? – вскинула на него глаза Светлана.
   – Да, в общем, нет. Но только вот... вам незабудки понравились?
   – Вы знаете, кто их принес? – Она нахмурилась.
   – Да. Конечно. Я. – Он жалобно смотрел на нее. – А вам не понравились? Вы их не любите?
   Поняв, что цветы не от шефа, Света испытала огромное облегчение, и ей стало весело.
   – Что вы. Замечательные незабудки! Только я не знала, откуда они.
   Уловив смену гнева на милость, Григорий Валентинович расплылся в улыбке.
   – Вы понимаете, я иду, вдруг вижу: продают. И решил купить...
   – Всем? – спросила она.
   Он побледнел.
   – Почему же всем? Только вам.
   – И за что мне такая честь? – Света внутренне напряглась: наверняка хочет попросить о каком-нибудь одолжении.
   – Мне показалось, они вам понравятся. Вы вчера в столовой сидели такая грустная, и я захотел поднять вам настроение. Но если вам неприятно...
   Он так по щенячьи жалобно смотрел на нее, что ей стало его жалко:
   – Ну что вы. Спасибо. Мне очень приятно.
   – Правда? – Он просиял. – А что вы сегодня вечером делаете?
   – Сижу с ребенком, – ответила она чистую правду.
   Лицо его вытянулось.
   – У вас есть ребенок? Никто мне не говорил.
   – Ребенок не мой, а подруги. Правда, он мой крестник, – объяснила Света. – В общем, в некотором роде родственник.
   – Замечательно! – воскликнул он.
   «Так-так, – думала в это время Света. – Без году неделя тут, а на меня уже досье успел составить. Интересно, что бы это значило? Я сама ему понравилась или мой пламень на голове так магически действует?» И, с трудом сдерживая душивший ее смех, она напрямую спросила:
   – Что, Григорий Валентинович, рыженьких любите?
   Он растерянно заморгал. Глаза у него были темные, блестящие, слегка навыкате, как у коккер-спаниеля.
   – Да я... ну., не знаю... Цвет волос ни при чем. Мне такие, как вы, а вернее, вы нравитесь...
   Он осекся, залившись багровым румянцем.
   В приемную, отдуваясь, вбежал Леонид Петрович.
   – Замечательно, что вы тут, Григорий Валентинович. Очень нужны. Мне только что звонили. По одному контракту возникли серьезные проблемы.
   И он уволок юриста к себе в кабинет. Света не знала, радоваться ей или плакать. Конечно, хорошо, что не шеф обратил на нее столь пристальное внимание, а молодой и достаточно симпатичный юрист, к тому же наверняка свободный. Кольца у него на пальце, во всяком случае, не было. Конечно, он совсем не тот. Иными словами, не Артур, но, может, Дашка права. Артура больше с ней нет. А новую жизнь начинать как-то надо. В конце концов этот Григорий вполне милый и смешной. Разве от нее убудет, если она согласится куда-нибудь с ним пойти? Ему радость. А ей хоть какое-то развлечение. И Григорий ей не противен. Как он на нее смотрит! Она так устала быть одна!

Глава IV

   Света и Григорий начали встречаться. За ней никто еще так не ухаживал. Он изо всех сил старался сделать ей приятное. Цветы на ее столе отныне не переводились. Это не укрылось даже от глаз шефа.
   – Какого я нам, Светлана, юриста-то нашел. И работник замечательный, и еще кому-то в радость. Лицо-то у тебя совершенно другое последнее время стало. А то ты была какая-то очень печальная.
   «Неужели это так бросается в глаза?» – удивилась Светлана, которой казалось, что она прекрасно скрывает свое состояние.
   – Смотри, не упусти, – продолжал Леонид Петрович. – Подобные молодые люди на дороге не валяются.
   – Вам-то какая от этого корысть? Вот выйду замуж, уйду в декрет, и останетесь вы беспризорный, – отшутиться она.
   Леонид Петрович задумался.
   – И правда не в моих интересах. Ну ничего. Готов пожертвовать собой ради твоего счастья.
   – Ой! – хохотнула она. – Прямо и не знаю, могу ли принять от вас подобную жертву.
   – Можешь, можешь, – покивал шеф. – А если серьезно, парень действительно хороший. Приглядись к нему. Очень тебе советую. Такие люди редкость. Особенно в наше время.
   Гриша и впрямь был очень хороший и милый, и темы для разговора у них всегда находились, но, увы, никаких чувств Светлана к нему не испытывала. Есть он сегодня рядом – хорошо. Однако исчезни он завтра, и не заметила бы.
   – Знаешь, – жаловалась она Даше, – Гриша такой хороший, такой правильный. Делает все, как надо, все по всем правилам. И цветы, и рестораны, и театр, и кино. И самые громкие выставки мы обошли. И в носу он никогда не ковыряет, и веничком, перед тем как сесть в машину, ботинки не отряхивает. Но мне с ним так скучно! Ну хоть бы что-нибудь сделал неправильно! Хоть бы маленький изъян у него был!
   – То есть, если бы в носу ковырял, сразу бы в него влюбилась? – спросила подруга.
   – Не знаю, – с мрачным видом отозвалась Света. – Но ты понимаешь, мы с ним гуляем-гуляем, а после я возвращаюсь домой, и прямо по пословице: с глаз долой – из сердца вон. Даже не вспоминаю о нем до следующего утра. Пока не увижу на работе. А когда вижу, ничего не екает. Что Леонида Петровича, что Гришу. Совершенно одинаково.
   – А когда целуетесь, екает? – поинтересовалась Даша.
   – Нет.
   – Но хоть приятно?
   – Приятно.
   – Очень? – не отставала подруга.
   – Слушай! – рассердилась Светлана. – тебе не кажется, что ты мне какой-то неприличный допрос устраиваешь?
   – Я не допрос. Я пытаюсь разобраться, чтобы тебе помочь, раз сама не можешь. Вот и отвечай начистоту: очень тебе приятно или не очень?
   Света задумалась:
   – Почти не очень.
   – Что значит, почти не очень? Это как чуть-чуть беременная? Он хоть тебя возбуждает или нет, когда вы целуетесь?
   – Скорее да, чем нет. Но только так, как бы сказать, механически.
   – Трах-тибирдах, ты можешь выражаться яснее? – теперь раздражение охватило Дашку.
   – По-моему, яснее некуда. Возбуждаться возбуждаюсь, но голова не кружится, а остается вполне ясная.
   – Подруга, я считаю, тебе пора с ним переспать, – менторским тоном произнесла Даша. – Иначе не разберешься. Я вообще не понимаю, чего ты с этим тянешь?
   – Ну, Гриша пока особо не настаивает, я и не тороплюсь.
   – Стра-анно, – протянула Даша и вдруг встрепенулась. – Ясное дело! Он решил, что ты еще девушка? Ты ему рассказывала, что у тебя раньше кто-то был?
   – Нет. Он не спрашивал, так зачем говорить.
   – Очень странно, что не спрашивал. Слушай, может он импотент, потому и ухаживает так красиво?
   – Не импотент, – уверенно возразила Света. – Точно тебе говорю.
   – Тогда вообще ничего не понимаю. Но в любом случае тебе надо брать инициативу в свои руки. Во-первых, в себе разберешься. Вдруг распробуешь его и понравится? А если нет, тоже сделаешь выводы и больше не будешь зря на него время терять. И его способности проверишь. Вдруг он вообще сексгигант?
   – Если он мне не понравится, то без разницы, гигант или нет.
   – Э-э, не скажи. Хороший секс никогда еще никому не мешал.
   – Дарья, у меня такое впечатление, моргни он тебе, ты его тут же в койку уложишь.
   – А что. Глядишь, и уложила бы, – мечтательно ответила она.
   – Дашка, тебе не стыдно? У тебя такой замечательный муж. Кстати, кто мне еще совсем недавно жаловался, что Славка слишком часто к тебе пристает?
   – Это совсем другое, тебе не понять, – вздохнула подруга. – Славку я очень люблю, но, понимаешь, вижу его каждый день. Наизусть уже выучила. А мне ведь только двадцать четыре года. Вся жизнь впереди. И вот как подумаю, что у меня только Славка, и больше ни с кем ничего и никогда не будет, так порой страшно становится. Сама подумай, все оставшиеся сорок или шестьдесят, сколько там нам отпущено, только с ним, и одно и то же, одно и то же. – Она исторгла горестный стон. – Я однажды, знаешь, на чем себя поймала? Он меня ласкает, а я думаю про белье. Слишком много грязного накопилось, и пора стирать. А живем-то мы вместе всего ничего. Что же дальше-то будет? Раньше, когда он раздевался, меня прямо трясти начинало, а сейчас даже не замечаю.
   – Ты, наверное, просто устала, дома засиделась, ребенок маленький, – нашла объяснение Света. – Вам надо куда-нибудь съездить одним, и все снова будет.
   – Ой, не знаю уж, – с сомнением произнесла Даша. – Может, конечно, и будет. Но я как представлю, что больше ничего не будет, так сразу начинаю себя глубокой старухой ощущать. А главное, меня что еще мучает: вдруг и Славка то же самое чувствует? Представь, вдруг и у него появится желание встряхнуться!
   – У тебя запоздалая послеродовая депрессия.
   – Не послеродовая, а просто депрессия, – уныло бросила Даша.
   – Тогда срочно ищи няню и выходи хотя бы на полставки работать. Благо ты у собственного свекра в фирме числишься. Он тебе даже свободный график предоставит, точно. А ты хоть на люди начнешь выходить.
   – И ничего для меня не изменится, – с прежним унынием продолжала подруга. – Славка-то новым не станет.
   – Зато ты обновишься.
   – Что-то я сильно в этом сомневаюсь. Знаешь, я тебе даже завидую. Ты пока еще выбирать можешь. Окажись я на твоем месте, – глаза у нее вдруг мечтательно заблестели, – сразу бы с пятерыми встречалась. Разными! Чего ты время попусту теряешь?
   – Зачем мне пятеро? – пожала плечами Светлана. – С одним-то пока разобраться не могу.
   – Вот и разберись. – Глаза у Даши снова потухли.
   Света совершенно ее не понимала. С жиру бесится. Все у нее есть. Любящий муж. Замечательный, желанный, здоровенький сын. Быт полностью устроен: работа, квартира, машина. Казалось бы, живи и наслаждайся. А она чувствует себя преждевременно состарившейся. Вообразила, будто с замужеством все лучшее в ее жизни осталось позади. И в то же время активно пытается выдать замуж ее, Светлану.
   Завидует, что ли, ее свободе и пытается засадить в клетку брака, чтобы не видеть постоянно перед носом соблазнительную альтернативу? Чему завидовать? Не нужна Свете эта свобода! Однако выходить замуж просто ради того, чтобы стать чьей-то женой, она тоже не собиралась.
   С другой стороны, Гриша обладает всеми качествами, которыми она в своих мечтах наделяла воображаемого мужа. Он без ума от нее, любит ее без памяти. Предугадывает любое желание. Нежный, ласковый.
   И как трогательно выбирает для нее подарки! Не просто дежурно преподносит какие-нибудь духи, а находит именно то, что ей нравится.
   Света порой удивлялась:
   – Как ты угадал?
   Он смущенно объяснял:
   – А вот ты однажды рассказывала, а я запомнил.
   Он ни разу никуда не пропал. Даже чуть-чуть задерживаясь, звонил, предупреждал, чтобы она не волновалась. Он всегда под рукой. Готов неизменно прийти на помощь. Другие девушки на работе ей завидовали. Гриша очень многим нравился, весь незамужний женский персонал фирмы с ним изо всех сил заигрывал. Особенно поначалу, когда еще не догадывались, что он глаз положил на Свету. Даже тридцатипятилетняя главная бухгалтерша всерьез попыталась его охмурить. А когда узнала про Свету, мигом покрасилась в рыжий цвет, видимо, полагая, что в таком виде у нее есть шанс отбить Гришу.
   Вокруг него плелись настоящие интриги. И только когда все поняли, что его сердце безраздельно принадлежит Свете, страсти несколько поутихли. Словом, у нее было множество оснований гордиться, и им, и собой. Но если Григорий – воплощение ее мечты, почему эта мечта ее совсем не волнует?
   Почему она чувствовала себя гораздо счастливей с Артуром, который поступал с ней как хотел? Сколько раз она плакала, ожидая его. Не находила себе места, когда он в очередной раз исчезал, оставляя ее гадать, где он, что с ним, и когда вернется.
   Для Артура главным была не любовь к ней, а он сам, его дела, его карьера. И он оказался не готов поступиться всем этим ради нее. Почему же с ним она не испытывала никаких сомнений, и готова была и дальше терпеть все его несовершенства? А может, дело как раз именно в них? Когда у нас есть все, нам становится скучно, когда же чего-то не хватает, нам есть чего добиваться?
   Вот и она, когда Артур пропадал, мечтала о его возвращении, и, едва обретя его, чувствовала себя на вершине блаженства. А стоило ей чуть-чуть успокоиться, он вновь исчезал. И опять для нее наступало время томительного ожидания. Может, в этом и заключалась его притягательность? Но влюбилась-то она, когда ничего еще о нем не знала. Значит, дело не только в этом, и любим мы не за что-то, а просто так, независимо ни от чего.
   И как Света не старалась, не выходило у нее полюбить идеального Григория. Она даже попробовала расстаться с ним, не желая понапрасну мучить хорошего человека, однако и это не получилось: зацепившись за какой-то пустячный предлог и поссорившись с ним, она неожиданно для себя обнаружила, что, оказывается, успела к нему привыкнуть и теперь ей его не хватает.
   – Понимаешь, – объясняла она Даше, – мне с ним, конечно, скучно, но без него тоже плохо.
   – Помирись, переспи, а потом уж разбирайся, – отрезала подруга.
   Света и помирилась. Не специально, а как-то само собой. И снова ее по утрам встречали цветы на столе, и вновь он начал водить ее на премьеры, на выставки, в рестораны. Она ждала его следующего шага, решив про себя обязательно согласиться. Однако именно его Гриша отчего-то не предпринимал, брать же инициативу в свои руки ей совершенно не хотелось. Хотя бы по той причине, что тогда ей придется пригласить его домой, к чему она была не готова. Это казалось ей почти святотатством, словно она оскверняла память о прошлой большой любви. Дух Артура, как ни силилась Света прогнать его, продолжал оставаться в стенах ее квартиры.
   Другое дело, если бы Григорий пригласил ее к себе. Новая любовь на новом месте Свету вполне устраивала. Однако он почему-то в гости не звал. И ничем не объяснял, а Свете спрашивать было неудобно. Он даже своего домашнего телефона ей не оставил. Мол, звони на мобильный, он всегда при мне, а дома я очень редко бываю. И они по-прежнему встречались или на работе, или в общественных местах.
   Сближение их произошло само собой, совершенно естественно, когда они вчетвером – Света, Гриша, Леонид Петрович и переводчица Оля – отправились в Финляндию на переговоры. Причем если остальные трое работали, то Свете в командировке делать было практически нечего, и она сильно подозревала, что шеф ее взял с собой просто в качестве поощрения за хорошую работу в Москве. Впрочем, она была вполне довольна: первый раз попала за границу!
   Поселили их за городом, в туристическом комплексе, расположенном в живописной местности, на берегу озера с прозрачной водой. На четверых им выделили большой коттедж, каждому досталось по комнате.
   После первого дня работы вся маленькая команда собралась в уютной общей гостиной с камином. Несмотря на лето, вечер выдался прохладный, и весело потрескивающий огонь в камине был как нельзя кстати. Переговоры прошли на редкость удачно.
   – Предлагаю обмыть, – потер руки шеф. – Чтобы и завтра вышло не хуже. Я тут коньячку припас. Сейчас принесу. А вы, девчонки, – обратился он к Свете и Оле, – помойте на кухоньке фрукты, которые мы по дороге купили.
   Когда стол был накрыт, а по рюмкам разлита золотистая жидкость, Леонид Петрович произнес тост:
   – Ну, чтобы завтрашний день был не хуже сегодняшнего. И вообще, за нашу слаженную команду.
   Они посидели, еще немножко выпили, не забыв и «прекрасных дам». Затем Леонид Петрович объявил, что немного притомился, и день завтра тяжелый, поэтому он, пожалуй, пойдет на боковую, а остальные люди молодые, могут посидеть и подольше. На какое-то время они остались втроем. Потом и Оля сказала, что ей пора спать. Гриша и Света остались одни у затухающего камина.
   Они сидели, молча глядя на становившиеся все ниже и ниже языки пламени. Гриша обнял Светлану и начал ее целовать. Рука его плавно скользнула ей под майку. Света не сопротивлялась.
   – Пошли ко мне, – прошептал он ей на ухо.