Любимова Алена. Вокруг да около гламура

   Вот мы сейчас посидим в нейтральном месте, поболтаем о жизни, а потом он отвезет меня домой и... Хватит мечтать! Я поймала себя на том, что неприлично пялюсь на его губы.
   Все случилось именно так, как мне представлялось. Мы посидели в «Пушкине». Марк рассказал мне массу смешных историй из своей продюсерской жизни, я хохотала как сумасшедшая (во-первых, действительно смешно, а во-вторых, – на нервной почве). На нас начали оборачиваться с соседних столиков. Потом я рассказала ему несколько журналистских баек, и он хохотал (не знаю уж, на какой почве). Главное, нам было вдвоем весело, легко и хорошо.
   Наконец он привез меня домой, и тут жестокая реальность разрушила мои мечты. Никакой попытки поцеловать меня! Даже намека. Нет, он поцеловал, но лишь руку, и то крайне формально. И при этом не задержал мою ладонь в своей. И, самое главное, не попросил моего телефона. И своего не дал. А лишь весело произнес:
   – Ну, что же, Юля. Увидимся. Спасибо за чудесный вечер. Давно мне не было так хорошо!
   Развернулся и уехал!

Глава X

   – Нет, Милка, ты можешь мне объяснить, что все это значит? – восклицала я, сидя на ее кухне.
   Подруга моя сосредоточенно рубила что-то зеленое на разделочной доске устрашающих размеров тесаком.
   – Милка, ты чего молчишь? – опять воскликнула я.
   Нож остановился.
   – Я другого не понимаю, – медленно начала она. – Зачем тебе-то все это нужно?
   – Потому что он мне очень нравится! – не собиралась скрывать я.
   – Юлька, приди в себя. – Она смотрела на меня с откровенной жалостью. – Я о нем порасспрашивала, навела справки. Бабник – хуже некуда. У него женщины постоянно меняются. И ни одна не задерживается надолго. А тебе жизнь устраивать надо. Зачем тебе на него время терять? Ты себе этого позволить уже не можешь. Я же вижу: ты в него по уши влюбилась. Ну и что? Погуляешь ты с ним, он тебя поматросит и бросит. И ты опять останешься у разбитого корыта. Да еще с разбитым сердцем. Потому что это даже не роман с Романом. У тебя, когда с ним началось, так глаза не горели. А уж когда подошло к концу, вообще все перегорело. И то ты страдала. А здесь ситуация посерьезней. С Романом тебя только чувства объединяли. Кончилось – разбежались. Но с Марком ведь ты и по работе завязана. Надоешь ему – и передачи лишишься, стопроцентно. Зачем ему, чтобы ты постоянно глаза мозолила. Избавится в два счета, под любым предлогом.
   – Да у меня пока еще никакой работы и нет, – напомнила я.
   – Тем более. Плюнь на него и радуйся, что у вас пока еще ничего серьезного не завязалось.
   – Несерьезного тоже, – мрачно бросила я. – В этом и проблема.
   – Не проблема, а удача, – гнула свое Милка. – Забудь о нем и живи спокойно.
   – Милка, ты разве не понимаешь? Как я могу жить спокойно, если он мне нравится! И я чувствую, что тоже ему нравлюсь.
   Милка несколько раз свирепо рубанула секачом по зелени.
   – Ты сама себе врешь. Что там можно чувствовать, если, по твоим же собственным словам, у вас ничего даже несерьезного не было. Марк тебя даже поцеловать не попытался. Ни разу тебе не звонил. Ни разу никуда не приглашал.
   – Как это не приглашал? А «Пушкин»?
   – Это не то, – секач застучал по разделочной доске угрожающе-быстрой дробью африканского боевого барабана. – Вот если бы он тебя пригласил специально... То есть у вас было бы свидание. А он приглашает, только когда ты под руку подворачиваешься.
   – Не хотел бы, и тогда не приглашал бы.
   – Ну ему, может, просто делать было нечего. Или из вежливости. По тому, как ты мне рассказала, ты в этот «Пушкин» почти напросилась.
   – Милка, тебя послушать, я вообще какой-то секонд-хэнд получаюсь. Осетрина второй свежести.
   – Да причем тут? Хватит чушь городить. Ты не думала, что вообще неправильно его поведение истолковываешь? Может, его просто твой проект увлек, и он хочет, чтобы у тебя как можно лучше получилось. Он же сам с тобой встреч не ищет. Вы оба раза столкнулись совершенно случайно. Элементарное стечение обстоятельств. И он, как человек практичный, коли уж так вышло, решил поближе с тобой познакомиться, выяснить, что ты за птица. Поэтому, хоть и располагает, но держит дистанцию. Вежлив, а так как ты молодая и привлекательная женщина, то даже обходителен. Ноне более...
   – То есть никакого мужского интереса у него ко мне нет, – договорила я за Милку.
   – Именно, – Милка ссыпала зелень в миску. – Во всем виноват твой Гриша.
   – Гриша? – с изумлением переспросила я. – Он-то тут причем?
   – При том, что после Лесиного дня рождения ты сама мне жаловалась, что Марк никаких флюидов по твоему адресу не посылал. А как увидела Гришин снимок, навоображала себе с три короба. Будто сама не знаешь, насколько обманчивы фотографии. Ловят случайное мгновение. Он собрался повернуться к кому-то другому и что-то сказать, а получилось, будто склонился к тебе.
   – Но он ведь потом меня искал.
   – Это он тебе сказал, а ты собственными глазами видела только одно: как он обнимался с какой-то девицей.
   – А в консерватории зачем ему понадобилось меня с собой рядом усаживать?
   – С той же целью, что и на дне рождения. Чтобы не липли разные неприятные люди, чтобы не было скучно и чтобы понять, что ты за человек. Юлька, будь реалисткой. Марк не твоего поля ягода. Или ты – не его. С какой хочешь стороны смотри.
   – То есть, по-твоему, полная безнадега?
   – Хуже, чем безнадега. Даже если он проявил бы к тебе недвусмысленный интерес, я бы тебе посоветовала держаться подальше. Найди себе простого хорошего домашнего мужика, выйди за него замуж, роди детей...
   – Был уже у меня такой, – перебила я. – Но ничем хорошим это не кончилось.
   – Ну, если сравнивать, Роман лучше Марка. Вы с ним как-никак пять лет прожили. И если бы не возник Краснодар, вероятно, поженились бы.
   – Ты сама себе противоречишь. Сама ведь только что говорила, что у нас с Романом все перегорело, и это было заметно. Так чего же хорошего.
   Теперь Милка принялась рубить помидоры.
   – Я тебе так скажу. Роман, конечно, тебе не подходил. Но он все-таки подходил куда больше, чем Марк.
   Я засмеялась.
   – Милка, ты гений. Логика у тебя железная.
   Она обиженно выпятила нижнюю губу.
   – Между прочим, и точно железная. Роман, при всех своих недостатках, был готов на тебе жениться и связать с тобой жизнь. А Марк даже внимания к тебе не проявляет.
   – А в таком случае чего спорить, подходит мне Марк или нет, если согласно твоей гениальной железной логике он не проявляет ко мне никакого внимания и надеяться мне не на что?
   – Потому что я знаю тебя: если на чем зациклишься, не остановить. И хочу, чтобы ты поняла заранее: Марк не твой вариант. Заранее, а не потом, когда ты добьешься своего, но будет уже поздно.
   – Значит, все-таки есть шанс чего-то добиться? – Ее слова меня воодушевили.
   – А какой мужик от халявы откажется? – она кинула на меня хмурый взгляд исподлобья. – Тем более, если халява вполне привлекательная, и ее так настойчиво предлагают.
   В тот вечер мы так друг друга ни в чем не убедили, и каждая осталась при своем мнении. Вернее, после разговора с Милкой, вопреки ее намерениям, я поняла: чтобы привлечь внимание Марка, мне нужно проявить активность.
   Я не могла его упустить, чем бы это ни кончилось. Он мне был нужен. И что бы ни говорила Милка, он тоже испытывал ко мне интерес. Ну не могла я в этом ошибиться! Теперь главная задача состояла в том, чтобы снова с ним встретиться. Так же как в оба прошлых раза – случайно. И на сей раз я своего шанса не упущу!
   Надежду на встречу с Марком на телевидении пришлось сразу похоронить. Там нам поговорить не дадут. Он постоянно в работе. В лучшем случае, поздоровается и пройдет мимо. Значит, я должна с ним столкнуться в каком-нибудь, если так можно выразиться, досуговом месте.
   На фестивале «Черешневый лес» я больше ни разу его не встретила. То ли он был занят, то ли на остальные концерты ходить и не собирался. Чтобы выяснить, куда обычно ходит Марк, пришлось задействовать все мои знакомства из области московской светской жизни. Ради получения нужной мне информации я даже пошла на подвиг – замирилась с Ленкой Гэльской. Нашла-таки путь к ее сердцу (совместно с желудком): разорилась на совместный поход в «Боско-кафе». Против этого Ленка не устояла.
   Мы замечательно провели там пару часов, поливая общих знакомых – от Леси Радомыжской до сопливки. Я долго плакалась Ленке по поводу своего похода на «этот проклятый день рождения Радомыжской», как мне там было противно, как ко мне приставали с грязными намерениями разные скользкие типы и, наконец, какая ужасная сволочь сама виновница торжества. Ленка радостно меня поддержала:
   – Точно сволочь! Знаю ведь, почему она не пустила меня освещать день рождения. Мне уже передали. Подумаешь, написала в статье об открытии бутика «Моноло Бланик», что Радомыжская в туфлях этой марки выглядела как вылитая Сара Джессика Паркер из «Секса в большом городе». Леся решила, будто я имею в виду ее кривые ноги! В общем-то, я именно это и имела в виду, только не думала, что она просечет. А она просекла и на меня обозлилась. Вот дура! Кто же из приличных людей статьи про себя читает. Сама виновата. Я ведь не для нее писала, а чтобы людей позабавить. Ежу понятно: в светской хронике никто про тебя ничего хорошего не скажет.
   «Оправдывайся, оправдывайся, – злорадно думала я. – Может, Леся на тебя за свои ножки обозлилась, но, полагаю, инициатива твоего отлучения от нее была целиком сопливкина». Естественно, Ленку я просвещать не сей счет не стала. Мне было гораздо выгоднее, чтобы она оставалась при своем мнении.
   Мы ней с удовольствием разгрызли по косточкам Лесю, а затем я эдак невзначай перевела разговор на Марка. Гэльская, увы, оказалась гораздо сообразительнее, чем я думала.
   – Интересуешься? – оживилась она, и глазки ее загорелись. – Слушай, а как тебе удалось его подцепить? Я фотографии Гришкины видела, и все хотела тебя спросить.
   – Да мы до этого были уже знакомы, – как можно небрежнее постаралась бросить я. Про проект на телевидении я в журнале никому, за исключением сопливки и Анастасии, не сообщала. Чтобы не завидовали заранее, не сглазили и не злорадствовали, если не получится. И уж тем более не собиралась посвящать в свою тайну Ленку.
   По поводу Марка наши с ней интересы, к счастью, совпали. Она тоже им интересовалась, правда, не по-женски, а сугубо профессионально, и принялась расспрашивать меня, что за человек Макаров, что любит, чего не любит и так далее. Видимо, пыталась из меня выудить какую-нибудь пикантность для своей светской хроники.
   Пришлось напрячь фантазию. Не могла же я ей признаться, что пока ничего не знаю о вкусах и предпочтениях Марка. Мои старания были вознаграждены. Мне удалось выведать у Ленки основные места его обитания. Причем она даже не догадалась, что именно это меня интересует больше всего.
   – Слу-ушай, – протянула она. – Если мы на какой-нибудь тусовке с ним пересечемся, непременно меня познакомь. А то он такой закрытый, не подступиться.
   – О чем разговор, Ленусь, – мне ничего не стоило проявить душевную широту. Правда, ее настойчивость меня несколько встревожила, и, видимо, это отразилось на моем лице.
   – Ой, да не делай такую кислую физиономию! – воскликнула Гэльская. – Не собираюсь я у тебя его уводить! Не моего романа герой. У меня чисто деловой интерес.
   Так я ей и поверила! При первой же возможности увела бы. Просто кишка тонка. Но я, конечно же, сохранив супердружеский тон, столь же пылко, как и она, воскликнула:
   – Да ты что, Ленка! И не думала ничего подобного. Но вот в чем ты совершенно права, Марк очень разборчив в знакомствах. – Маленький плевок в морду никогда не помешает. Это хорошо ставит на место! Только потом обязательно надо смягчить удар, чтобы в конфликт не переросло. И я поторопилась добавить: – Впрочем, Марка можно понять. С тех пор как он пришел работать на этот канал, его одолевают со всех сторон. Вот он и вынужден соблюдать дистанцию.
   – Только ты не забудь про свое обещание.
   – Ленка, мы с тобой столько времени вместе работаем. Могла бы уже убедиться: если я что говорю, то обязательно делаю.
   – Ловлю на слове.
   «Лови, лови», – я уже твердо решила, что без крайней для себя надобности нипочем их не познакомлю. Никогда не имела привычки испытывать судьбу. А Ленка мне больше не нужна. Все, что она про Марка знает полезного, я и так из нее уже вытянула.
   Вытянуть-то вытянула, но где его искать? Ходить на все подряд культурные мероприятия? Но Марк, насколько я поняла, посещает их нечасто. С большей долей определенности его можно поймать в любимом клубе или ресторане. Клуб, однако, закрытый. Чтобы войти туда, придется поискать человека с клубной картой. Скорее всего, это будет мужик. То есть, чтобы встретиться с Марком, я буду вынуждена сперва познакомиться с кем-то другим. А смысл? Мне-то как раз надо быть одной или, в худшем варианте, с подругой. Словом, клуб отпадает. Остается его любимый ресторан «Золотое сафари». Он там частенько ужинает, но тоже не каждый день. Значит, придется мне туда ходить как на дежурство. И не просто ходить, а ужинать. По словам Гэльской, Марк минимум раз в неделю в «Сафари» бывает. Буду надеяться, в течение первой же недели мне повезет. Если не налегать чересчур на деликатесы и экзотику, в трубу я не вылечу, хотя там ох как дорого! А главная-то проблема: мне туда тоже нельзя явиться одной. Тем более вечером. Могут не так понять или вообще не пустить. И мужское сопровождение отпадает (смотри выше). Следовательно, как минимум, я должна прийти туда с подругой. Абы кто дня такой миссии не подходит. Полностью доверять я могу только Милке. Но она, во-первых, плохо настроена по отношению к Марку, во-вторых, не выносит подобных заведений, и, в-третьих, бюджет ей не позволяет. То есть придется вести ее за свой счет. Но ежевечерние ужины вдвоем в «Золотом сафари» и мой бюджет не выдержит. Хватит с меня Гэльской. К тому же Милка даже ради меня не согласится на целую неделю забросить свое семейство. Я схватилась за голову. Что же делать? А потом, еще немного подумав, решила поступить, как в детстве. Кинула монетку, и несколько раз подряд выпавшая решка подтвердила: мне обязательно нужно пойти в ресторан. Прекрасно! На один поход я Милку сподвигну. Если к ней пристать с ножом к горлу, не устоит. Вкусно поесть она любит. Особенно то, что не сама готовит. Поэтому пришлось еще погадать на монетке, какой день недели выбрать. О чудо: трижды выпала среда! И, пробормотав: «Жребий брошен – Рубикон перейден», – я приступила к охмурению Милки.
   Сопротивление она оказала поистине бешеное, и мне пришлось положить немало трудов на ее уговоры. Больно уж ей моя идея не нравилась. К тому же Марк был как-никак и ее начальником – тоже, по мнению Милки, весомый аргумент против участия в моей авантюре.
   – Ты, Юлька, отвечаешь только за себя. А у меня семья. Сама понимаешь: если я потеряю работу, на Костину зарплату нам с такой оравой не протянуть.
   – У тебя при всех вариантах радио остается, – напомнила я. – И совсем еще недавно вы только на это жили.
   – К хорошему быстро привыкаешь, – вздохнула она. – Я теперь и сама не понимаю, как раньше на все выкраивала деньги. Не шиковали, конечно, но вроде хватало, а теперь получаю намного больше, но к концу месяца все равно ничего не остается. Так что, предупреждаю: если меня по твоей милости выгонят с работы, мою семью содержать будешь ты.
   – Значит, согласна? – мне все еще не верилось.
   Милка хмыкнула:
   – Куда ж мне деваться? Ради любимой подруги готова на все. Даже на глупости. Но об ответственности я тебя предупредила!
   – Расписку дать? – засмеялась я. Что ни говори, Милка – чудо из чудес. Счастье, когда есть такой верный друг!
   – Ладно уж. Поверю на слово. Значит, говоришь, в среду. Только предупреждаю: плачу за себя сама.
   Как ни тревожили меня дырки в бюджете, подобного я допустить не могла и воскликнула:
   – Исключено! Глупость моя. А кто дурит, тот и платит.
   – Ну, если ты так настаиваешь, – Мила не заставила долго себя уговаривать.
   – И будем кутить на полную катушку, – пообещала я.
   Вот тут она искренне обрадовалась.
   – Ура! Хоть один вечер не своего поем.
   – Видишь. – Хотя до встречи с Марком было еще далеко, мне отчего-то сделалось хорошо и весело. – В любом идиотском поступке есть свои положительные стороны. Ресторан-то экзотический. Сожрем с тобой, Милка, что-нибудь вроде филе бенгальского тигра с салатом из цветов тропической пальмы!
   – Тигра жалко, – задумчиво изрекла моя подруга.
   – За тигра можешь не беспокоиться, – заверила я. – Они в меню напишут что хочешь: хоть тигра, хоть мясо обнаруженного в вечной мерзлоте мамонта, а на самом деле подадут конину...
   – Ага. Или кошку. Прекрати портить мне аппетит. Или ты это нарочно, чтобы деньги сэкономить?
   – И не надейся. Повторяю: гуляем на все!
   Подготовившись к походу в «Золотое сафари», я каждый день заклинала: пусть он придет, пусть он придет. Однако, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай, и оставшееся время я каждый день честно посещала все доступные мне мероприятия, на которых теоретически мог появиться Марк. В последний момент удалось почти невозможное – добыть пригласительный билет на открытие Московского кинофестиваля. Я увидела его там, в зале, но только издали. А потом он куда-то исчез. Я даже отправилась на вечеринку в честь открытия. Зря потеряла время! Как мне с трудом удалось выяснить, Марка там не было. Да если бы и был, наверняка гулял бы в VIP-зоне, куда меня не пустили бы. Я посетила еще несколько тусовок, так или иначе связанных с кино и телевидением. И вернисаж молодого художника, который привлек меня лишь тем, что я точно знала: туда собираются Радомыжская с женихом. «Чем черт не шутит, – подумала я. – Марк ведь дружит с Андроном. Вдруг у них в этом вопросе вкусы совпадают?» Не совпали. У Марка, наверное, вкус лучше, что само по себе меня даже обрадовало. Хотя не исключено, что его в тот день просто не отпустили какие-нибудь более важные дела. Вся радость от вернисажа ограничилась для меня созерцанием Лесиного портрета. Художник изобразил ее почти ню, и я убедилась, что Гэльская права. Ноги и впрямь кривоваты. Конечно, не до такой степени, как у Сары Джессики Паркер, но достаточно. Однако художнику, в отличие от Гэльской, претензий не предъявляли, наоборот, громко превозносили его талант. Видимо, для нее больее важно не что, э кто. Иными словэми, что дозволено художнику, то нельзя Гэльской.
   Набрэвшись под завязку культурных впечатлений, но тэк и не встретившись с Мэрком, я пошлэ с Милкой в «Золотое сэфэри». Тэм нэс ожидал сюрприз. Вернее, не столько меня, сколько Милу Швейцар в пробковом шлеме, белом сэфэри и с огромной двустволкой, увидев мою подругу, рэсплылся в широчэйшей улыбке и трепетно выдохнул:
   – Это вы? Моя женэ обожэет вэшу передэчу!
   – Спэсибо, – с ошэрэшенным видом отозвалась Мила. – Только, по-моему, вы меня с кем-то путэете.
   – Но ведь вы ведете «Ложку-повэрешку»?
   Она кивнула. Глаза у швейцара суетливо забегали, словно он что-то искал.
   – У нас вообще-то не полагается, – виноватым шепотом произнес он. – Но, может, вы все-таки... Автограф... Пожалуйста... Супруга с ума сойдет!
   Порывшись в ящике под стойкой, швейцар-охотник выудил ручку и листок бумаги.
   – Если можно, персонально.
   – Можно, конечно, можно, – со смущенным видом промямлила моя подруга, у которой еще ни разу в жизни не просили автограф.
   – Милка, это слава, – сказала я, когда мы уже сели за столик.
   – Нет, это просто телевидение, – возразила моя разумная и скромная подруга. – Как сказал, кажется, Познер, если на экране каждый день показывать лошадиную задницу, и она станет звездой.
   – Глупости! – заспорила я. – По нашему телевидению столько разных задниц показывают, но почему-то не все становятся звездами.
   Милка прыснула.
   – То есть, по-твоему, моя задница лучше?
   – Аппетитнее, – уточнила я.
   – В каком смысле?
   – Во всех. И в прямом и переносном. Ты ведь еду готовишь!
   – Ладно. Хватит. – Милка плотоядно схватила меню, обтянутое шкурой зебры. – Давай выбирать и заказывать. Умираю, есть хочу.
   Я выбрала на закуску «Салат Килиманджаро» – исключительно потому, что он стоил меньше всего. Ну и название, конечно, красивое. Хемингуэя напоминает. Милка заявила, что горы ей чужды, вот море – другое дело, значит, она выбирает салат «Голубая лагуна». Насчет голубого я позволила себе съязвить. Мол, не знаю ни одного голубого овоща, и вообще, на что они намекают? Однако ближайшее же будущее показало: в проигрыше оказалась не Милка, а я. Официант поставил перед ней огромное блюдо, на котором толстым слоем лежали разные виды салата, из волн которого аппетитно выглядывали розовые королевские креветки. И к этой неземной красоте еще прилагались на выбор три вида заправки. А я? Что получила я? Вот уж воистину: скупой платит дважды. Главное, разница в цене – каких-то двести рублей. Посреди такого же, как у Милки, размеров блюда одиноко и гордо возвышалась миниатюрная гора Килиманджаро. Очень миниатюрная! Полпомидора и четвертинка огурца, художественно наструганные и сложенные горкой. У меня оставалась призрачная и зыбкая надежда лишь на «снега», а точнее, белый соус на вершине. Может, хоть он необыкновенный? За что я тридцать долларов заплачу? Как выяснилось, ни за что. Обыкновенная сметана! Тоже мне, Килиманджаро. «Домик в деревне» не хотите? Честные люди добавили бы бабусю в очечках.
   Настоящее блюдо для зажравшихся миллионеров! Милка меня пожалела и поделилась салатом и креветкой, жуя которую, я пришла к выводу, что, в принципе, все справедливо. Милка пришла поесть, а мне тут нужно совсем другое. Когда мы вошли, я немедленно окинула взглядом зал, благо ресторан небольшой. Марка не было. Однако я не спешила расстраиваться. Время-то еще детское. Вполне может прийти позже. Я специально выбрала место лицом ко входу, и теперь могла видеть каждого входящего.
   – Ну-ка, расслабься, – наконец одернула меня Милка. – Смотришь куда-то мне за спину. Ужасно неприятно, аппетит пропадает. И вообще, если он придет, куда денется? Ты точно его увидишь.
   Однако я ничего не могла с собой поделать и невольно все время посматривала на дверь.
   Он вошел в тот момент, когда нам подали следующее блюдо, и я, отвлекшись на официанта, едва не пропустила самое важное! Монетка не обманула, желание мое сбылось, Марк был тут. Но... О ирония судьбы! Он пришел не один, а с компанией – еще две женщины и один мужчина. Значит, одна женщина с ним!
   – Ты что? – с тревогой поглядела на меня Милка. – Подавилась?
   Она ведь сидела к ним спиной и ничего не видела.
   – Хуже, – объяснила я. – Он пришел, но не один.
   – Что и требовалось доказать, – мрачно бросила Милка.
   Тут мне стало ясно, что я неправильно выбрала диспозицию. Их провели за столик в дальней части зала, и теперь Милка могла их видеть, а я нет.
   – Срочно меняемся местами, – решила я.
   – И не подумаю, – уперлась моя обычно покладистая подруга. – Будешь потом на него таращиться. А я слишком хорошо к тебе отношусь и не позволю позориться.
   – Мне только бы рассмотреть эту его даму.
   – Какую из?
   – А с какой он сел-то? С темненькой или беленькой?
   – С беленькой!
   Ну вот! Опять блондинка! Кто бы сомневался. Настроение у меня совсем испортилось. И хорошо, что спиной сижу. Охота была любоваться, как он с ней любезничает! Приди я сюда одна, вообще расплатилась бы и ушла. Но я не могла так подло поступить с Милкой. В кои-то веки вытащила ее в дорогой ресторан, наобещала с три короба... Вон с каким аппетитом она ест! Нет уж, вытерплю эту муку до конца. Сама виновата.
   Милка вдруг, перестав жевать, радостно заулыбалась и приветственно замахала кому-то.
   – Что ты делаешь? – шикнула я на нее. – Не смей привлекать его внимание.
   – Да он первый меня заметил и помахал, – объяснила она. – Слушай, тебе надо повернуться и тоже помахать. Иначе неудобно. Получится, будто ты демонстративно его игнорируешь.
   Я повернулась, и тут же была вознаграждена широкой улыбкой Марка. А мгновение спустя он уже подошел к нашему столику.
   – Девочки! Как я рад вас видеть!
   Милка от неожиданности поперхнулась. А я на нервной почве затараторила:
   – Знаете, Марк, наша Мила уже превратилась в звезду. У нее сегодня попросили автограф. Представляете?
   – Замечательно. Поздравляю, Милочка! – перегнувшись через столик, он галантно поцеловал ей руку. Милкины щеки сделались красными, как два помидора. Те, в салате «Килиманджаро», были куда бледнее. – Ничего удивительного, – продолжал Марк. – Учитывая, как растет рейтинг вашей передачи.
   А я тут же возьми и ляпни:
   – Значит, и зарплату пора повысить!
   Милка убила меня взглядом (счастье, что двустволка швейцара была в тот момент от нас далеко), щеки ее приобрели густо-свекольный оттенок.
   – Намек понял, – заговорщицки подмигнул нам Марк. – Хотя, учитывая класс заведения, в котором вы ужинаете, с зарплатами у вас не так уж плохо. Но я подумаю. Такими звездами, как наша Милочка, не разбрасываются.
   Подруга моя опять поперхнулась, хотя на сей раз ничего не жевала.