Страница:
– До школы? – Женька наивно полагала, что отныне в ее жизни не будет этого мерзкого заведения. Зачем дочери Лунной кошки алгебра с химией?
Вчера Марта позвонила к ней домой, представилась матерью несуществующей подруги и попросила разрешить Жене остаться у них на ночь. Елена Александровна с облегчением согласилась. Похоже, она не знала, как общаться с дочерью после пощечины. А еще Марта пообещала, что, как только начнутся летние каникулы, можно будет совсем перебраться в Башню.
Люди крыш занимали в офисном центре два верхних этажа и крышу. Здесь они спали, ели, тренировались, проводили Большой и Малый советы. Чем отличается один от другого и зачем детям Лунной кошки советоваться, Женька не знала. Решила расспросить Марту как-нибудь потом. Ей казалось, что потом будет много свободного времени, а тут школа. Обидно!
Пока Женька размышляла на эту неприятную тему, они с Диной вышли в широкий коридор и направились в столовую. Босые ноги уютно тонули в золотистом ковре, ноздри щекотал запах свежего хлеба. На Жене был такой же, как на Дине, халат. Только серо-голубой. В цвет глаз. Она нашла его рядом с кроватью и страшно боялась – вдруг эта красота попала к ней в комнату по ошибке. Таких вещей не водилось в Женькином гардеробе. Она казалась себе бледной молью, натянувшей крылья бабочки. Все-таки тоскливо быть такой невзрачной.
– Прилетели, пташечки мои ранние! – За низким столиком, откинувшись на алые подушки, сидела женщина. Тучная. Темноволосая. С усиками над верхней губой.
В просторном помещении столовой было пусто. Слишком рано для тех, кто ложится на рассвете.
– Привет, Мамаша Мурр. – Дина наклонилась к толстухе и звонко чмокнула ее в круглую, словно каравай, щеку. – Мы голодные, как стая мартовских котов.
– Обожаю голодных девочек! – закудахтала Мамаша Мурр, отчего ее безразмерный бюст заходил ходуном. А под ним затрепетали жировые складки, обтянутые бежевым пеньюаром. Казалось, что у этой женщины не меньше трех пар грудей. И все очень пышные. – Садитесь, ласточки. Сейчас принесу праздничный завтрак. Посвящение бывает один раз в жизни.
– Могу поспорить, я знаю, о чем ты думаешь! – шепнула Дина, наблюдая, как Мамаша Мурр извлекает свою тушу из-за стола и несет ее на кухню.
– О чем?
– Ты думаешь, как она с таким весом прыгает по крышам.
– Точно! – прыснула Женька. – Страшно представить, что творится на верхних этажах, когда Мамаша Мурр приземляется.
– Если честно, последние лет десять она бывает только на крыше Башни.
– Разве она не…
– Одна из нас. Но это ничего не значит. Как будто тебе никогда не встречались толстые кошки! Такие, которые и по деревьям-то уже лазить не могут. Знаешь, стоит ей выпить хотя бы бокал шампанского, она начинает рыдать и давать себе клятвы, что похудеет.
– Ну и?
– И ну. Свои пирожки Мамаша Мурр любит больше крыш. Поэтому хозяйничает на кухне и кормит всю фратрию.
– Всю что?
– Фратрию. Российскую фратрию Людей крыш. Есть еще европейская, китайская, японская, фратрия США и пара-тройка совсем мелких.
Толстуха вновь появилась возле их столика. Она держала поднос, полный угощений. Желудки Дины и Жени хором заурчали.
– Булочки сегодня нежнее младенческой попки, куропаточки мои! – затараторила Мамаша Мурр, выставляя перед девушками маленькие тарелочки. – Творожная паста с укропчиком и шампиньонами сама в рот просится. Мажьте ее на хлебушек – только что испекла. Яички фаршированные. Салатик фруктовый. Круасанчики с карамелью. Суфле клубничное…
– Ну, Мамулечка Муррочка, пожалей нас! – Дина мученически закатила глаза. – Ты хочешь, чтобы мы умерли от обжорства?
– Ох, не смеши меня, худышка! – Мамаша Мурр отмахнулась от нее, как от неразумного котенка, и растворилась в воздухе.
Точнее, Жене так показалось. Все-таки люди крыш, пусть даже толстые, умеют очень быстро двигаться.
К концу завтрака новообращенная дочь Лунной кошки хорошо представляла, как ощущает себя удав, проглотивший стадо слонов. Все было так вкусно, что чувство меры на время покинуло ее. Взяло отпуск и укатило на Багамы.
– Не могу идти! – пожаловалась Женька, вылезая из-за стола. – Снова спать хочется!
– Даже не думай! Сейчас начнется самое интересное!
Женька не сразу поняла, куда привела ее Дина. Большую комнату со светлым паркетом опоясывали вешалки и полки. На них, словно в парадном марше, замерли шеренги блузок, юбок, платьев и брюк всех доступных глазу оттенков. Под одеждой дремали в ожидании своего выхода невесомые босоножки, лакированные туфли, сапоги самых невероятных фасонов и даже поблескивали круглыми боками, будто бегемоты в тине, тяжелые гриндеры. На верхних полках громоздились картонные коробки с перчатками, шляпками и платками. В центре этого рая для модниц на дубовой подставке вращалось тяжелое зеркало в человеческий рост.
– Где мы?
– В гардеробной.
– Чьей?
– Марты.
– Разве она английская королева? – неловко пошутила Женя.
– Она – глава Большого Совета, – Дина смерила свою подругу насмешливым взглядом. – Первая среди Людей крыш всех фратрий.
Вот оно как. А Женьке-то даже в голову не пришло спросить Марту, кто она у своего народа? Нет, Смородина, все-таки ты полная дура!
– Тихого утра, мои милые!
Марта на мгновение замерла в дверях гардеробной. Точно примадонна на сцене, давая возможность залу насладиться своим видом. Сегодня на ней был нежно-розовый костюм – приталенный пиджак и узкая юбка до колен. На плече висела крошечная сумочка.
– Тихого утра! – Женька чувствовала себя слегка выбитой из колеи, поэтому решила спрятать смущение за случайным вопросом. – А почему утро тихое, а не доброе?
– Потому что для тех, кто не спит всю ночь, утро добрым не бывает. Вы уже что-то подобрали?
– Нет пока. – Дина смутилась. – Мы только что из столовой.
– Попали в крепкие объятья Мамаши Мурр? Ну что ж, посмотрим, влезет ли теперь Женя в новую одежду! Думаю, нам понадобятся узкие джинсы, замшевые туфли на каблуке, и что-нибудь голубенькое сверху.
Женька чувствовала себя куклой. Большой некрасивой куклой, попавшей в руки опытных стилистов. Она не видела своего отражения. Только безропотно выполняла приказы: «Надень!», «Поправь!», «Повернись!», «Сними!». Зачем это все? Никогда она будет похожа на статуэтку-Дину или богиню-Марту. Тощая, сутулая, руки, как грабли.
– Нет некрасивых женщин, есть ленивые, – откликнулась Марта на ее робкие возражения. – Всё. Смотрим. Только выпрямись. Неважно, что груди нет – нарастет. Лишь бы спина была, как у балерины.
Тяжелое зеркало медленно повернулось вокруг своей оси.
Первое, что увидела Женя, были ноги. Ее собственные ноги. Они казались взятыми взаймы у героини аниме. Туфли на высоком каблуке и узкие джинсы сработали не хуже волшебной палочки. Короткий пиджак с рукавами-фонариками и выглядывающий из-под него шелковый голубой платочек тоже сыграли не последнюю роль в магическом преображении. У Женьки кроме ног появилась талия, и отсутствие груди уже не казалось таким фатальным.
Вот только голова. Она осталась прежней. Если ее отрезать и заменить на другую, посимпатичнее – можно смело идти в топ-модели. Женька, конечно, не горела желанием дефилировать по подиуму, но сама возможность тешила ее самолюбие.
– Резать не будем! – очень серьезно ответила Марта, словно не исключала такого варианта. – Работаем с тем, что есть. Дина, пенку, фен, синий карандаш для век и туш для ресниц!
Через полчаса тяжелое зеркало совершило еще один поворот. Пытаясь обуздать любопытство, Женька медленно подняла глаза.
Из овала, заключенного в деревянную раму, вместо отражения девушки смотрела густая, словно горький шоколад, темнота. Мгновение, и в ней возник силуэт огромной птицы. Полыхнул стальной клюв, послышался утробный рев, и мимо пронеслось гигантское крыло, покрытое стальным оперением. Женька отшатнулась от зеркала.
– Не понравилось? – Услышала она над ухом полный разочарования голос Дины.
– Что ты видела? – Марта развернула Женьку к себе и больно сжала ее плечи. – Ну! Говори!
Глаза женщины светились изнутри. Сейчас они меньше всего походили на человеческие – такие глаза должен иметь демон огня, живущий в доменных печах – большие и желтые.
– Птицу. Я видела огромную птицу.
– Хорошо. Это значит, твои способности набирают силу. – Марта отвела взгляд и выпрямилась. Чуть поспешнее, чем требовалось. – Идем! Уроки начнутся через двадцать минут. Я тебя подвезу.
Перед тем как выскочить из гардеробной Женька осторожно посмотрела в зеркало. Чуда не произошло. Она не превратилась в королеву красоты. Челка исчезла, глаза стали глубже, волосы – пышнее. Теперь ее, пожалуй, можно было назвать симпатичной. Что тоже неплохо.
– Эй! Здесь нельзя парковаться! – К машине подкатился охранник. Камуфляжная куртка обтягивала его круглый живот, словно полиэтилен сосиску. – Вы, типа, что удумали? А? Это, типа, школа, а не птичий рынок!
Машина Марты остановилась в паре метров от школьного крыльца. Такой возмутительной наглости не позволял себе даже водитель Стекольниковой. Но женщине за рулем не было дела до чьих-то правил. Стекло с ее стороны с театральной медлительностью уползло вниз, и охранник застыл, будто муха, угодившая в липкую патоку.
– Э-э-э… Я, типа…
– Да?
Это низкое «да» совсем лишило бедолагу способности соображать. Он стоял истукан истуканом, глядя на Марту и глупо улыбаясь генеральскими усами. Женька хихикнула.
– Всё, моя милая. Твой выход. – Марта не обращала внимания на жертву своих чар. – Погоди! Перед тем, как открыть дверь, сядь на самый краешек сиденья. Так делают опытные женщины, когда выходят из автомобиля. А вы, да вы, – небрежно кивнула она охраннику, – подайте девушке руку.
Тот безропотно повиновался.
Еще сидя в автомобиле, Женька заметила Стекольникову со свитой. Они стояли на ступенях и молча разглядывали шикарную машину, посмевшую припарковаться под директорскими окнами. Ждали, кто из нее появится.
Женя сосчитала до десяти и распахнула дверь.
Что чувствовал Гадкий Утенок, пролетая прекрасным лебедем над скотным двором? Что испытывала Золушка, когда принц на глазах у злых сестер надел ей на ножку хрустальную туфельку? Что ощущал Иван Царевич, увидев вместо лягушонки в коробчонке Василису Премудрую?
Сложите это все, умножьте на пять, и станет понятно, чем было для Женьки триумфальное появление на ступеньках школы. Она протянула руку охраннику и выпорхнула из автомобиля.
– Это же «Ягуар»! Один на город! – выдавил Горячев.
– Это же Смородина! Ни фига себе! – почти заорала Дашка.
Женя поднималась по лестнице, расправив плечи, а сама думала: «Только бы не грохнуться». Ходить на каблуках она не умела. Главное – преодолеть ступени и доковылять до класса, а там уж можно вообще из-за парты не вставать.
Вот она поравнялась с ошарашенной четверкой.
Вот встретилась взглядом со Стекольниковой.
Вот заметила возле дверей квадратную фигуру Голубец…
Черт! Как она могла забыть? Женька резко развернулась, сбежала по ступеням и села в машину. Слава богу, Марта решила дождаться, пока ее протеже отбудет на уроки.
– Я не могу туда идти.
– Мы же все обсудили! Ты сдаешь экзамены и забираешь документы.
– Голубец меня не пустит. – Женька чувствовала себя полной дурой. Дурой на каблуках и с макияжем. – Она сказала вчера прийти с матерью, а я с ней поссорилась.
– Разве это проблема? Идем!
– Но…
– Эй, уважаемый, присмотрите за машиной! – бросила Марта охраннику, едва не вызвав у того сердечный приступ.
Подниматься по лестнице рядом с Мартой было гораздо проще. Ноги не дрожали, каблуки бодро цокали по бетонным ступенькам, а королевская осанка выходила сама собой. Женька прекрасно слышала разговоры за спиной: «Вот это мадама! Зашибись!», «Она ее мать?», «Не-е-е, мать у Смородины – серая мышь!»
Ну почему, почему мама хотя бы на половину, хоть на четверть, на одну десятую не такая, как Марта? Разве тогда Стекольникова посмела бы открыть рот?
Уверенность в себе сменилась тихой паникой, когда они переступили дубовый порог директорской приемной.
– Вы кто? – раздраженно спросила секретарша. Ее лицо по форме напоминало саперную лопатку. Такое же острое и плоское.
– Меня ждут, – небрежно бросила Марта и исчезла за дверью с позолоченной табличкой «Директор».
Не успела Женька устроиться на краешке стула, как в приемную влетела перепуганная Собака Павлова.
– Кто там? – шепотом спросила она у секретарши.
– Не знаю! – ответила та одними губами. – По-моему, какая-то фря из ГорОНО.
Нос классной покрылся бусинками пота. Она смахнула их платком и прошмыгнула в кабинет директора. Женька была готова поцеловать Стекольникову в макушку, лишь бы узнать, что там происходит. Но худая секретарша не дремала. Наблюдала из-за монитора выпуклым глазом – не подслушаешь.
Интересно, а если бы на Женькином месте оказалась, например, Дина? Сумела бы она разобрать разговор? Как далеко простираются возможности людей крыш? Может, стоит проверить?
Женька откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Сосредоточилась. Но единственный звук, достигавший ее ушей, был цокот острых ногтей секретарши по клавиатуре компьютера.
Нужно настроиться на правильные мысли. Как вчера на крыше. Например, представить, что стены нет. Директриса стоит совсем рядом. Поджимает злые губы, поправляет залитый лаком кокон на голове …
– …как тетя ребенка, вы должны понимать… – Женька вздрогнула. Ей почудилось, что Голубец сказала эти слова прямо в ухо. Связь с кабинетом директора почти сразу прервалась.
Во второй раз она решила зайти со стороны Собаки Павлова. Мысленно нарисовала ее портрет: вытянутое лицо с носом-каплей, тяжелые очки и тусклые волосы. Сотни тонких иголочек немедленно впились в ладони. Так бывает, когда отсидишь ногу и пытаешься восстановить кровообращение. От рук покалывание поползло по плечам, пробежало по шее и охватило затылок.
Сначала голоса звучали совсем тихо. Будто слушаешь через две меховых шапки. Потом начали набирать силу. Спустя полминуты Жене казалось, что она стоит между нервной Собакой Павлова, сердитой Голубец и сладкой, словно отравленное вино, Мартой.
– Я уверена, вы не хуже меня знаете, что творится у вас в классе! Педагог с таким опытом просто не может этого не знать, – в голосе Марты нарастал металл. – Смотрели фильм «Чучело»? Тогда посмотрите еще раз – станет понятно, каково приходится моей племяннице!
– Марта Сергеевна, вы уходите от темы! – загудела Голубец. – Она испортила нам всю сантехнику! А это финансовая нагрузка для школьного бюджета!
– Уважаемая Зинаида Геннадиевна! Я-то как раз в теме. Ну-ка вспомните, кто принес вам упаковку от дрожжей? А кто сказал, что во всем виновата Женя? Вы давно работаете – должны хорошо разбираться в детях.
– Я не понимаю, на что вы намекаете!
– Неужели? Придется говорить иначе. Антонина Леонтьевна, вас номинировали на звание «Учитель года»? А если в комиссии обнаружат, что вы купили свой диплом в подземном переходе?
– Что? Как вы узнали? – ахнула Собака Павлова.
Женька чуть не свалилась со стула, услышав это.
– Зинаида Геннадиевна! Вы надеетесь получить транш в пять миллионов рублей? Не боитесь, что в отделе образования выяснят, куда утекли предыдущие деньги? Кстати, как поживает ваша дача в Андреевке?
– Да кто вы такая? – еле ворочая языком, выдавила Голубец.
– Я – тетя Жени Смородиной, – голос Марты снова стал мягким, словно пение кошки. – Надеюсь, моя племянница без проблем закончит седьмой класс. Вы же, милые мои, как опытные педагоги ей в этом поможете?
В эфире возник странный звук. Как будто резиновый мячик ритмично лупит по паркету. До Женьки не сразу дошло, что это икает Собака Павлова.
Глава 4
Вчера Марта позвонила к ней домой, представилась матерью несуществующей подруги и попросила разрешить Жене остаться у них на ночь. Елена Александровна с облегчением согласилась. Похоже, она не знала, как общаться с дочерью после пощечины. А еще Марта пообещала, что, как только начнутся летние каникулы, можно будет совсем перебраться в Башню.
Люди крыш занимали в офисном центре два верхних этажа и крышу. Здесь они спали, ели, тренировались, проводили Большой и Малый советы. Чем отличается один от другого и зачем детям Лунной кошки советоваться, Женька не знала. Решила расспросить Марту как-нибудь потом. Ей казалось, что потом будет много свободного времени, а тут школа. Обидно!
Пока Женька размышляла на эту неприятную тему, они с Диной вышли в широкий коридор и направились в столовую. Босые ноги уютно тонули в золотистом ковре, ноздри щекотал запах свежего хлеба. На Жене был такой же, как на Дине, халат. Только серо-голубой. В цвет глаз. Она нашла его рядом с кроватью и страшно боялась – вдруг эта красота попала к ней в комнату по ошибке. Таких вещей не водилось в Женькином гардеробе. Она казалась себе бледной молью, натянувшей крылья бабочки. Все-таки тоскливо быть такой невзрачной.
– Прилетели, пташечки мои ранние! – За низким столиком, откинувшись на алые подушки, сидела женщина. Тучная. Темноволосая. С усиками над верхней губой.
В просторном помещении столовой было пусто. Слишком рано для тех, кто ложится на рассвете.
– Привет, Мамаша Мурр. – Дина наклонилась к толстухе и звонко чмокнула ее в круглую, словно каравай, щеку. – Мы голодные, как стая мартовских котов.
– Обожаю голодных девочек! – закудахтала Мамаша Мурр, отчего ее безразмерный бюст заходил ходуном. А под ним затрепетали жировые складки, обтянутые бежевым пеньюаром. Казалось, что у этой женщины не меньше трех пар грудей. И все очень пышные. – Садитесь, ласточки. Сейчас принесу праздничный завтрак. Посвящение бывает один раз в жизни.
– Могу поспорить, я знаю, о чем ты думаешь! – шепнула Дина, наблюдая, как Мамаша Мурр извлекает свою тушу из-за стола и несет ее на кухню.
– О чем?
– Ты думаешь, как она с таким весом прыгает по крышам.
– Точно! – прыснула Женька. – Страшно представить, что творится на верхних этажах, когда Мамаша Мурр приземляется.
– Если честно, последние лет десять она бывает только на крыше Башни.
– Разве она не…
– Одна из нас. Но это ничего не значит. Как будто тебе никогда не встречались толстые кошки! Такие, которые и по деревьям-то уже лазить не могут. Знаешь, стоит ей выпить хотя бы бокал шампанского, она начинает рыдать и давать себе клятвы, что похудеет.
– Ну и?
– И ну. Свои пирожки Мамаша Мурр любит больше крыш. Поэтому хозяйничает на кухне и кормит всю фратрию.
– Всю что?
– Фратрию. Российскую фратрию Людей крыш. Есть еще европейская, китайская, японская, фратрия США и пара-тройка совсем мелких.
Толстуха вновь появилась возле их столика. Она держала поднос, полный угощений. Желудки Дины и Жени хором заурчали.
– Булочки сегодня нежнее младенческой попки, куропаточки мои! – затараторила Мамаша Мурр, выставляя перед девушками маленькие тарелочки. – Творожная паста с укропчиком и шампиньонами сама в рот просится. Мажьте ее на хлебушек – только что испекла. Яички фаршированные. Салатик фруктовый. Круасанчики с карамелью. Суфле клубничное…
– Ну, Мамулечка Муррочка, пожалей нас! – Дина мученически закатила глаза. – Ты хочешь, чтобы мы умерли от обжорства?
– Ох, не смеши меня, худышка! – Мамаша Мурр отмахнулась от нее, как от неразумного котенка, и растворилась в воздухе.
Точнее, Жене так показалось. Все-таки люди крыш, пусть даже толстые, умеют очень быстро двигаться.
К концу завтрака новообращенная дочь Лунной кошки хорошо представляла, как ощущает себя удав, проглотивший стадо слонов. Все было так вкусно, что чувство меры на время покинуло ее. Взяло отпуск и укатило на Багамы.
– Не могу идти! – пожаловалась Женька, вылезая из-за стола. – Снова спать хочется!
– Даже не думай! Сейчас начнется самое интересное!
Женька не сразу поняла, куда привела ее Дина. Большую комнату со светлым паркетом опоясывали вешалки и полки. На них, словно в парадном марше, замерли шеренги блузок, юбок, платьев и брюк всех доступных глазу оттенков. Под одеждой дремали в ожидании своего выхода невесомые босоножки, лакированные туфли, сапоги самых невероятных фасонов и даже поблескивали круглыми боками, будто бегемоты в тине, тяжелые гриндеры. На верхних полках громоздились картонные коробки с перчатками, шляпками и платками. В центре этого рая для модниц на дубовой подставке вращалось тяжелое зеркало в человеческий рост.
– Где мы?
– В гардеробной.
– Чьей?
– Марты.
– Разве она английская королева? – неловко пошутила Женя.
– Она – глава Большого Совета, – Дина смерила свою подругу насмешливым взглядом. – Первая среди Людей крыш всех фратрий.
Вот оно как. А Женьке-то даже в голову не пришло спросить Марту, кто она у своего народа? Нет, Смородина, все-таки ты полная дура!
– Тихого утра, мои милые!
Марта на мгновение замерла в дверях гардеробной. Точно примадонна на сцене, давая возможность залу насладиться своим видом. Сегодня на ней был нежно-розовый костюм – приталенный пиджак и узкая юбка до колен. На плече висела крошечная сумочка.
– Тихого утра! – Женька чувствовала себя слегка выбитой из колеи, поэтому решила спрятать смущение за случайным вопросом. – А почему утро тихое, а не доброе?
– Потому что для тех, кто не спит всю ночь, утро добрым не бывает. Вы уже что-то подобрали?
– Нет пока. – Дина смутилась. – Мы только что из столовой.
– Попали в крепкие объятья Мамаши Мурр? Ну что ж, посмотрим, влезет ли теперь Женя в новую одежду! Думаю, нам понадобятся узкие джинсы, замшевые туфли на каблуке, и что-нибудь голубенькое сверху.
Женька чувствовала себя куклой. Большой некрасивой куклой, попавшей в руки опытных стилистов. Она не видела своего отражения. Только безропотно выполняла приказы: «Надень!», «Поправь!», «Повернись!», «Сними!». Зачем это все? Никогда она будет похожа на статуэтку-Дину или богиню-Марту. Тощая, сутулая, руки, как грабли.
– Нет некрасивых женщин, есть ленивые, – откликнулась Марта на ее робкие возражения. – Всё. Смотрим. Только выпрямись. Неважно, что груди нет – нарастет. Лишь бы спина была, как у балерины.
Тяжелое зеркало медленно повернулось вокруг своей оси.
Первое, что увидела Женя, были ноги. Ее собственные ноги. Они казались взятыми взаймы у героини аниме. Туфли на высоком каблуке и узкие джинсы сработали не хуже волшебной палочки. Короткий пиджак с рукавами-фонариками и выглядывающий из-под него шелковый голубой платочек тоже сыграли не последнюю роль в магическом преображении. У Женьки кроме ног появилась талия, и отсутствие груди уже не казалось таким фатальным.
Вот только голова. Она осталась прежней. Если ее отрезать и заменить на другую, посимпатичнее – можно смело идти в топ-модели. Женька, конечно, не горела желанием дефилировать по подиуму, но сама возможность тешила ее самолюбие.
– Резать не будем! – очень серьезно ответила Марта, словно не исключала такого варианта. – Работаем с тем, что есть. Дина, пенку, фен, синий карандаш для век и туш для ресниц!
Через полчаса тяжелое зеркало совершило еще один поворот. Пытаясь обуздать любопытство, Женька медленно подняла глаза.
Из овала, заключенного в деревянную раму, вместо отражения девушки смотрела густая, словно горький шоколад, темнота. Мгновение, и в ней возник силуэт огромной птицы. Полыхнул стальной клюв, послышался утробный рев, и мимо пронеслось гигантское крыло, покрытое стальным оперением. Женька отшатнулась от зеркала.
– Не понравилось? – Услышала она над ухом полный разочарования голос Дины.
– Что ты видела? – Марта развернула Женьку к себе и больно сжала ее плечи. – Ну! Говори!
Глаза женщины светились изнутри. Сейчас они меньше всего походили на человеческие – такие глаза должен иметь демон огня, живущий в доменных печах – большие и желтые.
– Птицу. Я видела огромную птицу.
– Хорошо. Это значит, твои способности набирают силу. – Марта отвела взгляд и выпрямилась. Чуть поспешнее, чем требовалось. – Идем! Уроки начнутся через двадцать минут. Я тебя подвезу.
Перед тем как выскочить из гардеробной Женька осторожно посмотрела в зеркало. Чуда не произошло. Она не превратилась в королеву красоты. Челка исчезла, глаза стали глубже, волосы – пышнее. Теперь ее, пожалуй, можно было назвать симпатичной. Что тоже неплохо.
– Эй! Здесь нельзя парковаться! – К машине подкатился охранник. Камуфляжная куртка обтягивала его круглый живот, словно полиэтилен сосиску. – Вы, типа, что удумали? А? Это, типа, школа, а не птичий рынок!
Машина Марты остановилась в паре метров от школьного крыльца. Такой возмутительной наглости не позволял себе даже водитель Стекольниковой. Но женщине за рулем не было дела до чьих-то правил. Стекло с ее стороны с театральной медлительностью уползло вниз, и охранник застыл, будто муха, угодившая в липкую патоку.
– Э-э-э… Я, типа…
– Да?
Это низкое «да» совсем лишило бедолагу способности соображать. Он стоял истукан истуканом, глядя на Марту и глупо улыбаясь генеральскими усами. Женька хихикнула.
– Всё, моя милая. Твой выход. – Марта не обращала внимания на жертву своих чар. – Погоди! Перед тем, как открыть дверь, сядь на самый краешек сиденья. Так делают опытные женщины, когда выходят из автомобиля. А вы, да вы, – небрежно кивнула она охраннику, – подайте девушке руку.
Тот безропотно повиновался.
Еще сидя в автомобиле, Женька заметила Стекольникову со свитой. Они стояли на ступенях и молча разглядывали шикарную машину, посмевшую припарковаться под директорскими окнами. Ждали, кто из нее появится.
Женя сосчитала до десяти и распахнула дверь.
Что чувствовал Гадкий Утенок, пролетая прекрасным лебедем над скотным двором? Что испытывала Золушка, когда принц на глазах у злых сестер надел ей на ножку хрустальную туфельку? Что ощущал Иван Царевич, увидев вместо лягушонки в коробчонке Василису Премудрую?
Сложите это все, умножьте на пять, и станет понятно, чем было для Женьки триумфальное появление на ступеньках школы. Она протянула руку охраннику и выпорхнула из автомобиля.
– Это же «Ягуар»! Один на город! – выдавил Горячев.
– Это же Смородина! Ни фига себе! – почти заорала Дашка.
Женя поднималась по лестнице, расправив плечи, а сама думала: «Только бы не грохнуться». Ходить на каблуках она не умела. Главное – преодолеть ступени и доковылять до класса, а там уж можно вообще из-за парты не вставать.
Вот она поравнялась с ошарашенной четверкой.
Вот встретилась взглядом со Стекольниковой.
Вот заметила возле дверей квадратную фигуру Голубец…
Черт! Как она могла забыть? Женька резко развернулась, сбежала по ступеням и села в машину. Слава богу, Марта решила дождаться, пока ее протеже отбудет на уроки.
– Я не могу туда идти.
– Мы же все обсудили! Ты сдаешь экзамены и забираешь документы.
– Голубец меня не пустит. – Женька чувствовала себя полной дурой. Дурой на каблуках и с макияжем. – Она сказала вчера прийти с матерью, а я с ней поссорилась.
– Разве это проблема? Идем!
– Но…
– Эй, уважаемый, присмотрите за машиной! – бросила Марта охраннику, едва не вызвав у того сердечный приступ.
Подниматься по лестнице рядом с Мартой было гораздо проще. Ноги не дрожали, каблуки бодро цокали по бетонным ступенькам, а королевская осанка выходила сама собой. Женька прекрасно слышала разговоры за спиной: «Вот это мадама! Зашибись!», «Она ее мать?», «Не-е-е, мать у Смородины – серая мышь!»
Ну почему, почему мама хотя бы на половину, хоть на четверть, на одну десятую не такая, как Марта? Разве тогда Стекольникова посмела бы открыть рот?
Уверенность в себе сменилась тихой паникой, когда они переступили дубовый порог директорской приемной.
– Вы кто? – раздраженно спросила секретарша. Ее лицо по форме напоминало саперную лопатку. Такое же острое и плоское.
– Меня ждут, – небрежно бросила Марта и исчезла за дверью с позолоченной табличкой «Директор».
Не успела Женька устроиться на краешке стула, как в приемную влетела перепуганная Собака Павлова.
– Кто там? – шепотом спросила она у секретарши.
– Не знаю! – ответила та одними губами. – По-моему, какая-то фря из ГорОНО.
Нос классной покрылся бусинками пота. Она смахнула их платком и прошмыгнула в кабинет директора. Женька была готова поцеловать Стекольникову в макушку, лишь бы узнать, что там происходит. Но худая секретарша не дремала. Наблюдала из-за монитора выпуклым глазом – не подслушаешь.
Интересно, а если бы на Женькином месте оказалась, например, Дина? Сумела бы она разобрать разговор? Как далеко простираются возможности людей крыш? Может, стоит проверить?
Женька откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Сосредоточилась. Но единственный звук, достигавший ее ушей, был цокот острых ногтей секретарши по клавиатуре компьютера.
Нужно настроиться на правильные мысли. Как вчера на крыше. Например, представить, что стены нет. Директриса стоит совсем рядом. Поджимает злые губы, поправляет залитый лаком кокон на голове …
– …как тетя ребенка, вы должны понимать… – Женька вздрогнула. Ей почудилось, что Голубец сказала эти слова прямо в ухо. Связь с кабинетом директора почти сразу прервалась.
Во второй раз она решила зайти со стороны Собаки Павлова. Мысленно нарисовала ее портрет: вытянутое лицо с носом-каплей, тяжелые очки и тусклые волосы. Сотни тонких иголочек немедленно впились в ладони. Так бывает, когда отсидишь ногу и пытаешься восстановить кровообращение. От рук покалывание поползло по плечам, пробежало по шее и охватило затылок.
Сначала голоса звучали совсем тихо. Будто слушаешь через две меховых шапки. Потом начали набирать силу. Спустя полминуты Жене казалось, что она стоит между нервной Собакой Павлова, сердитой Голубец и сладкой, словно отравленное вино, Мартой.
– Я уверена, вы не хуже меня знаете, что творится у вас в классе! Педагог с таким опытом просто не может этого не знать, – в голосе Марты нарастал металл. – Смотрели фильм «Чучело»? Тогда посмотрите еще раз – станет понятно, каково приходится моей племяннице!
– Марта Сергеевна, вы уходите от темы! – загудела Голубец. – Она испортила нам всю сантехнику! А это финансовая нагрузка для школьного бюджета!
– Уважаемая Зинаида Геннадиевна! Я-то как раз в теме. Ну-ка вспомните, кто принес вам упаковку от дрожжей? А кто сказал, что во всем виновата Женя? Вы давно работаете – должны хорошо разбираться в детях.
– Я не понимаю, на что вы намекаете!
– Неужели? Придется говорить иначе. Антонина Леонтьевна, вас номинировали на звание «Учитель года»? А если в комиссии обнаружат, что вы купили свой диплом в подземном переходе?
– Что? Как вы узнали? – ахнула Собака Павлова.
Женька чуть не свалилась со стула, услышав это.
– Зинаида Геннадиевна! Вы надеетесь получить транш в пять миллионов рублей? Не боитесь, что в отделе образования выяснят, куда утекли предыдущие деньги? Кстати, как поживает ваша дача в Андреевке?
– Да кто вы такая? – еле ворочая языком, выдавила Голубец.
– Я – тетя Жени Смородиной, – голос Марты снова стал мягким, словно пение кошки. – Надеюсь, моя племянница без проблем закончит седьмой класс. Вы же, милые мои, как опытные педагоги ей в этом поможете?
В эфире возник странный звук. Как будто резиновый мячик ритмично лупит по паркету. До Женьки не сразу дошло, что это икает Собака Павлова.
Глава 4
«Триумф, как вино, пьянит и чреват похмельем». Этот афоризм когда-то Женька выбрала в качестве эпиграфа к реферату про Наполеона. Что такое похмелье, она не знала, но опьянение испытала в полном объеме.
Все началось с урока английского. Бледная Собака Павлова прибежала на него, когда до конца оставалось минут двадцать. Наверное, выясняла отношения с директрисой. На Женю классная не смотрела, но стоило той поднять руку – немедленно спрашивала.
В первый раз, когда Женька встала из-за парты для ответа, за спиной послышалось шипение Блиновой – подруги Стекольниковой:
– Глянь, какие у нее джинсы!
– Мейд ин Чина? – Алька старательно изображала равнодушие.
– Ты что! Это же настоящие Гуччи! Я просила мать такие купить – она мне дулю показала. Говорит, если каждый раз столько бабла за шмотки выкладывать – разориться можно!
– Обезьяну как не одень – останется обезьяной!
Алькины укусы не могли испортить Женьке настроения. Бедная глупая блондинка, она не знает, что отныне Смородина другая – одна из Людей крыш. И ей все равно, что думает по ее поводу дочка какого-то там депутата! Женька в сотый раз посмотрела на крошечные часики, подаренные ей Диной. Сразу после уроков Марта пообещала за ней приехать. А пока оставалось ловить на себе любопытные взгляды одноклассников.
– Смородина, ты влюбилась, что ли? – спросил ее на перемене Костя Изгаршев – официально признанный ловелас седьмого «Б». Он слыл своей раскованностью в обращении со слабым полом. Ради поддержания имиджа вполне мог поинтересоваться: «На какой барахолке шмотки покупаешь?» или «Знаешь, что такое французский поцелуй?». От него всегда стоило ждать подвоха.
– Да, Изгаршев. В тебя! – криво усмехнулась Женька. – Так влюбилась, что сейчас пойду – повешусь!
– Я же серьезно! – надулся Костя. – Вон какая ты сегодня.
– Просто я наследство получила. Дядя в Америке умер – все мне оставил. Экзамены сдам и сразу уеду.
На удивление, это дурацкое объяснение Изгаршева вполне устроило. Уже через пять минут Женя благодаря своим новым способностям слушала, как Костя пушит хвост перед одноклассницами:
– А вы разве не в курсе? Смородина получила в наследство семь миллионов долларов, виллу в Калифорнии и яхту. Кстати, дамочка, которая ее сегодня подвозила – вдова покойного дядюшки.
К концу шестого урока вся школа знала, что ученица седьмого класса неожиданно стала миллионершей. Дверь кабинета химии, где сидела в это время Женя, то и дело нахально скрипела – это самые любопытные рвались посмотреть на счастливую наследницу. В конце концов учительница не выдержала и закрыла класс на замок.
Но ажиотаж от этого не ослаб. Скорее наоборот.
Сразу после уроков Женьку схватил за руку Семен Перегудов – парень из параллельного класса и капитан школьной команды КВН.
– Слушай, Смородина, приходи завтра на репетицию в сто двенадцатый кабинет. Нам симпатичные девчонки нужны! – сказал он, демонстрируя в широкой улыбке почти прозрачные брэкеты.
Женька не хуже него знала, что в симпатичных девчонках у команды дефицита не было. Присутствие в ней Перегудова и Изгаршева гарантировало их постоянный приток. Лучше бы уж сразу спросил про наследство. Она тоже улыбнулась и ответила, что подумает.
В вестибюле ее ждал новый сюрприз. Радостная, как продавщица в Макдоналдсе, Блинова поинтересовалась, не хочет ли Женя сходить в субботу вместе с девчонками в аквапарк? О том, что в компании будет Стекольникова, ее верная подруга не упоминала. Блинова, словно флюгер – всегда точно знала, в какую сторону ветер дует и на чьей стороне сила. Она безошибочно угадывала среди новых учителей тех, к кому стоило подлизываться с особым усердием. Недаром именно она оказалась первой фрейлиной королевы класса.
Женя честно ответила, что на выходных она занята, и направилась к выходу. Ее лучший день в школе подошел к концу. Все произошедшее казалось невероятной выдумкой режиссера телесериала. Только в кино аутсайдер может вмиг стать звездой школьного масштаба. Раньше Женька считала это такой же фантастикой, как существование народа, живущего на крышах.
Когда она вышла на залитое весенним солнцем крыльцо, там уже толпились ее одноклассники. Каждый делал вид, что просто так задержался у дверей школы поболтать с друзьями. На самом же деле они хотели увидеть, кто приедет встречать после уроков наследницу миллионов.
Минуты текли, как автомобильная река в час-пик, а Марта все не появлялась. Вот уже обмелел поток учеников, покидающих школу, продребезжал звонок на седьмой урок, и в спортзале начались занятия в секции карате. Ноги с непривычки к каблукам налились тупой болью. Дико хотелось сесть, но рядом со школьным крыльцом не было ни одной скамейки.
Постепенно в сознание тонкой иглой проникла мысль: «А что, если никто за ней так и не приедет?» Может, Люди крыш, Дина, Ник, Мамаша Мурр – плод ее фантазии? Воображаемые друзья?
Женька поежилась.
Верный способ убедиться, что она ничего не выдумала, это вспомнить о своих способностях. Подняться на третий этаж школы и сигануть вниз. На каблуках? Бред какой-то! Лучше попробовать подслушать, о чем говорят ее одноклассники.
Она уже дважды за сегодня, не считая самого первого раза в приемной, включала свой новый слух. Нужно было только представить лицо кого-нибудь из стоящих сзади. Например, Изгаршева. Женька зажмурилась. Увидела ежик волос, карие глаза, сросшиеся на переносице брови и… Никакой реакции! Как она не пыталась вызвать покалывание в затылке, ничего не выходило. Женька не на шутку испугалась. Неужели, все-таки придумала?
– Эй, ягода-малина, кого ждешь? – Голос Стекольниковой был приторным, словно сироп от кашля. – Тебе к мамочке не пора?
– Похоже, наследницу кинули! – поддержал подругу Горячев.
Ну откуда эти шакалы так хорошо знают, чего она больше всего боится? Почему их удары каждый раз попадают точно в цель? Женька сжала кулаки, чтобы не расплакаться. Надо что-то делать! Нельзя здесь стоять до вечера.
Не оборачиваясь, она шагнула вниз по лестнице. И тут на площадку перед крыльцом вырулил огромный черный внедорожник. Переваливаясь с колеса на колесо и пугая голубей, пасущихся на горячем от солнца асфальте, он злобно рыкнул и остановился. Водительская дверь тяжело распахнулась. Из машины выглянула Динка.
– Прости-прости-прости меня, пожалуйста! – закричала она. – Малый совет затянулся, и Марта попросила тебя встретить. А я, как дура, застряла в пробке! Давай сюда!
Счастливо улыбнувшись и не обращая внимания на боль в ногах, Женька сбежала по лестнице. Напоследок, уже сидя в пахнущем кожей салоне автомобиля, она глянула в сторону своих одноклассников. Лица у них были ошарашенные. Чувствовалось, что красавица Динка за рулем ворчливого монстра, произвела не менее сильное впечатление, чем Марта за рулем «Ягуара».
– Куда мы сейчас? – осторожно спросила Женька, когда внедорожник, сыто урча, выехал за ворота школы.
– К тебе!
– Ко мне? Зачем?
– Ты в Башню хочешь переехать или нет?
– Хочу!
– Тогда нужно у матери отпроситься. А то она тебя искать начнет. По моргам.
Женька притихла, разглядывая Дину украдкой. Тонкие загорелые руки уверенно управлялись с механической коробкой передач. Сколько же ей на самом деле лет, раз она уже водит машину? Может, Дина – это японская кошка-оборотень? Нэко? По ночам она обрастает шерстью и отправляется охотиться на мышей. Просто так, ради спортивного интереса. Тогда ей точно не меньше ста. Японские оборотни живут долго и взрослеют поздно.
– Приехали! Вываливайся! – скомандовала кошка-оборотень. Сверкающее чудовище замерло возле подъезда, вызвав ажиотаж среди дворовых мальчишек. Женя почувствовала, что ноги отказываются нести ее домой. Каждый шаг давался с трудом, словно идешь против речного течения. Будь рядом Марта, Женька бы ничего не боялась! Но Марты рядом не было.
– Запомни, я твоя школьная подруга. Мы вместе готовимся к экзаменам. Представишь меня маме и молчи. Я сама. – Сказав это, Дина нажала на заляпанный краской звонок.
Дверь открылась почти мгновенно. Как будто мать сидела в прихожей, прислушиваясь к шагам на лестнице.
– Женечка, я… – Она замолчала, разглядывая свою дочь. Недоумение на ее лице сменилось мимолетной радостью, которую тут же вытеснила тревога. – Что с тобой случилось?
– Здравствуйте, Елена Александровна! Мы тут немножко с имиджем поработали. Вам нравится? – бодро защебетала Дина, едва Женя ее представила. – Если бы вы только видели, как на нее сегодня смотрели учителя и одноклассники! Все девчонки обзавидовались!
– Да, доченька, тебе очень идет, – осторожно согласилась мать. – Но откуда ты взяла такие вещи?
– А-а, ерунда! – ответила вместо нее Дина. – Одежда моя. Поносит – отдаст. Ой! Неужели это… это… Венская опера! – Дина подбежала к настенному календарю с большой фотографией серого здания. – Вы там были?
– Нет, – вздохнула Елена Александровна. Ее взгляд потеплел. – Но всегда мечтала. Как некоторые рвутся в Париж, так я – в Вену.
– В этом сезоне дают «Тристан и Изольда». Я ужасно хочу туда попасть!
– Неужели, Диночка? Это так не характерно для современной молодежи! Женя не слушает ничего кроме тяжелого рока. Знаете, такой жуткий грохот…
Конец фразы расслышать не удалось. Мама потащила Дину показывать музыкальные диски, а Женя толкнула дверь своей комнаты. Нужно собрать учебники.
Кажется, она не была здесь целую вечность. Как будто только что вернулась из поездки в деревню на все лето. Изменилась, повзрослела, пережила сотню приключений, а ее комната осталась прежней. И теперь предстоит заново привыкать к старой скорлупке, вспоминая, какой ты была когда-то.
Все началось с урока английского. Бледная Собака Павлова прибежала на него, когда до конца оставалось минут двадцать. Наверное, выясняла отношения с директрисой. На Женю классная не смотрела, но стоило той поднять руку – немедленно спрашивала.
В первый раз, когда Женька встала из-за парты для ответа, за спиной послышалось шипение Блиновой – подруги Стекольниковой:
– Глянь, какие у нее джинсы!
– Мейд ин Чина? – Алька старательно изображала равнодушие.
– Ты что! Это же настоящие Гуччи! Я просила мать такие купить – она мне дулю показала. Говорит, если каждый раз столько бабла за шмотки выкладывать – разориться можно!
– Обезьяну как не одень – останется обезьяной!
Алькины укусы не могли испортить Женьке настроения. Бедная глупая блондинка, она не знает, что отныне Смородина другая – одна из Людей крыш. И ей все равно, что думает по ее поводу дочка какого-то там депутата! Женька в сотый раз посмотрела на крошечные часики, подаренные ей Диной. Сразу после уроков Марта пообещала за ней приехать. А пока оставалось ловить на себе любопытные взгляды одноклассников.
– Смородина, ты влюбилась, что ли? – спросил ее на перемене Костя Изгаршев – официально признанный ловелас седьмого «Б». Он слыл своей раскованностью в обращении со слабым полом. Ради поддержания имиджа вполне мог поинтересоваться: «На какой барахолке шмотки покупаешь?» или «Знаешь, что такое французский поцелуй?». От него всегда стоило ждать подвоха.
– Да, Изгаршев. В тебя! – криво усмехнулась Женька. – Так влюбилась, что сейчас пойду – повешусь!
– Я же серьезно! – надулся Костя. – Вон какая ты сегодня.
– Просто я наследство получила. Дядя в Америке умер – все мне оставил. Экзамены сдам и сразу уеду.
На удивление, это дурацкое объяснение Изгаршева вполне устроило. Уже через пять минут Женя благодаря своим новым способностям слушала, как Костя пушит хвост перед одноклассницами:
– А вы разве не в курсе? Смородина получила в наследство семь миллионов долларов, виллу в Калифорнии и яхту. Кстати, дамочка, которая ее сегодня подвозила – вдова покойного дядюшки.
К концу шестого урока вся школа знала, что ученица седьмого класса неожиданно стала миллионершей. Дверь кабинета химии, где сидела в это время Женя, то и дело нахально скрипела – это самые любопытные рвались посмотреть на счастливую наследницу. В конце концов учительница не выдержала и закрыла класс на замок.
Но ажиотаж от этого не ослаб. Скорее наоборот.
Сразу после уроков Женьку схватил за руку Семен Перегудов – парень из параллельного класса и капитан школьной команды КВН.
– Слушай, Смородина, приходи завтра на репетицию в сто двенадцатый кабинет. Нам симпатичные девчонки нужны! – сказал он, демонстрируя в широкой улыбке почти прозрачные брэкеты.
Женька не хуже него знала, что в симпатичных девчонках у команды дефицита не было. Присутствие в ней Перегудова и Изгаршева гарантировало их постоянный приток. Лучше бы уж сразу спросил про наследство. Она тоже улыбнулась и ответила, что подумает.
В вестибюле ее ждал новый сюрприз. Радостная, как продавщица в Макдоналдсе, Блинова поинтересовалась, не хочет ли Женя сходить в субботу вместе с девчонками в аквапарк? О том, что в компании будет Стекольникова, ее верная подруга не упоминала. Блинова, словно флюгер – всегда точно знала, в какую сторону ветер дует и на чьей стороне сила. Она безошибочно угадывала среди новых учителей тех, к кому стоило подлизываться с особым усердием. Недаром именно она оказалась первой фрейлиной королевы класса.
Женя честно ответила, что на выходных она занята, и направилась к выходу. Ее лучший день в школе подошел к концу. Все произошедшее казалось невероятной выдумкой режиссера телесериала. Только в кино аутсайдер может вмиг стать звездой школьного масштаба. Раньше Женька считала это такой же фантастикой, как существование народа, живущего на крышах.
Когда она вышла на залитое весенним солнцем крыльцо, там уже толпились ее одноклассники. Каждый делал вид, что просто так задержался у дверей школы поболтать с друзьями. На самом же деле они хотели увидеть, кто приедет встречать после уроков наследницу миллионов.
Минуты текли, как автомобильная река в час-пик, а Марта все не появлялась. Вот уже обмелел поток учеников, покидающих школу, продребезжал звонок на седьмой урок, и в спортзале начались занятия в секции карате. Ноги с непривычки к каблукам налились тупой болью. Дико хотелось сесть, но рядом со школьным крыльцом не было ни одной скамейки.
Постепенно в сознание тонкой иглой проникла мысль: «А что, если никто за ней так и не приедет?» Может, Люди крыш, Дина, Ник, Мамаша Мурр – плод ее фантазии? Воображаемые друзья?
Женька поежилась.
Верный способ убедиться, что она ничего не выдумала, это вспомнить о своих способностях. Подняться на третий этаж школы и сигануть вниз. На каблуках? Бред какой-то! Лучше попробовать подслушать, о чем говорят ее одноклассники.
Она уже дважды за сегодня, не считая самого первого раза в приемной, включала свой новый слух. Нужно было только представить лицо кого-нибудь из стоящих сзади. Например, Изгаршева. Женька зажмурилась. Увидела ежик волос, карие глаза, сросшиеся на переносице брови и… Никакой реакции! Как она не пыталась вызвать покалывание в затылке, ничего не выходило. Женька не на шутку испугалась. Неужели, все-таки придумала?
– Эй, ягода-малина, кого ждешь? – Голос Стекольниковой был приторным, словно сироп от кашля. – Тебе к мамочке не пора?
– Похоже, наследницу кинули! – поддержал подругу Горячев.
Ну откуда эти шакалы так хорошо знают, чего она больше всего боится? Почему их удары каждый раз попадают точно в цель? Женька сжала кулаки, чтобы не расплакаться. Надо что-то делать! Нельзя здесь стоять до вечера.
Не оборачиваясь, она шагнула вниз по лестнице. И тут на площадку перед крыльцом вырулил огромный черный внедорожник. Переваливаясь с колеса на колесо и пугая голубей, пасущихся на горячем от солнца асфальте, он злобно рыкнул и остановился. Водительская дверь тяжело распахнулась. Из машины выглянула Динка.
– Прости-прости-прости меня, пожалуйста! – закричала она. – Малый совет затянулся, и Марта попросила тебя встретить. А я, как дура, застряла в пробке! Давай сюда!
Счастливо улыбнувшись и не обращая внимания на боль в ногах, Женька сбежала по лестнице. Напоследок, уже сидя в пахнущем кожей салоне автомобиля, она глянула в сторону своих одноклассников. Лица у них были ошарашенные. Чувствовалось, что красавица Динка за рулем ворчливого монстра, произвела не менее сильное впечатление, чем Марта за рулем «Ягуара».
– Куда мы сейчас? – осторожно спросила Женька, когда внедорожник, сыто урча, выехал за ворота школы.
– К тебе!
– Ко мне? Зачем?
– Ты в Башню хочешь переехать или нет?
– Хочу!
– Тогда нужно у матери отпроситься. А то она тебя искать начнет. По моргам.
Женька притихла, разглядывая Дину украдкой. Тонкие загорелые руки уверенно управлялись с механической коробкой передач. Сколько же ей на самом деле лет, раз она уже водит машину? Может, Дина – это японская кошка-оборотень? Нэко? По ночам она обрастает шерстью и отправляется охотиться на мышей. Просто так, ради спортивного интереса. Тогда ей точно не меньше ста. Японские оборотни живут долго и взрослеют поздно.
– Приехали! Вываливайся! – скомандовала кошка-оборотень. Сверкающее чудовище замерло возле подъезда, вызвав ажиотаж среди дворовых мальчишек. Женя почувствовала, что ноги отказываются нести ее домой. Каждый шаг давался с трудом, словно идешь против речного течения. Будь рядом Марта, Женька бы ничего не боялась! Но Марты рядом не было.
– Запомни, я твоя школьная подруга. Мы вместе готовимся к экзаменам. Представишь меня маме и молчи. Я сама. – Сказав это, Дина нажала на заляпанный краской звонок.
Дверь открылась почти мгновенно. Как будто мать сидела в прихожей, прислушиваясь к шагам на лестнице.
– Женечка, я… – Она замолчала, разглядывая свою дочь. Недоумение на ее лице сменилось мимолетной радостью, которую тут же вытеснила тревога. – Что с тобой случилось?
– Здравствуйте, Елена Александровна! Мы тут немножко с имиджем поработали. Вам нравится? – бодро защебетала Дина, едва Женя ее представила. – Если бы вы только видели, как на нее сегодня смотрели учителя и одноклассники! Все девчонки обзавидовались!
– Да, доченька, тебе очень идет, – осторожно согласилась мать. – Но откуда ты взяла такие вещи?
– А-а, ерунда! – ответила вместо нее Дина. – Одежда моя. Поносит – отдаст. Ой! Неужели это… это… Венская опера! – Дина подбежала к настенному календарю с большой фотографией серого здания. – Вы там были?
– Нет, – вздохнула Елена Александровна. Ее взгляд потеплел. – Но всегда мечтала. Как некоторые рвутся в Париж, так я – в Вену.
– В этом сезоне дают «Тристан и Изольда». Я ужасно хочу туда попасть!
– Неужели, Диночка? Это так не характерно для современной молодежи! Женя не слушает ничего кроме тяжелого рока. Знаете, такой жуткий грохот…
Конец фразы расслышать не удалось. Мама потащила Дину показывать музыкальные диски, а Женя толкнула дверь своей комнаты. Нужно собрать учебники.
Кажется, она не была здесь целую вечность. Как будто только что вернулась из поездки в деревню на все лето. Изменилась, повзрослела, пережила сотню приключений, а ее комната осталась прежней. И теперь предстоит заново привыкать к старой скорлупке, вспоминая, какой ты была когда-то.