Мы здесь даже не говорим о борьбе, которую капитулы ведут в городах и деревнях против мелких и знатных феодалов, постоянно пытающихся захватить их домен, или против горожан, не желающих больше подчиняться церковной власти. Об этом речь пойдет дальше. Сейчас же достаточно показать, как необходимость защиты от нападений кастелянов и баронов придавала некоторым общинам каноников совершенно особый характер. В труднодоступных областях, горных краях или провинциях, лишенных высшего сюзерена, но достаточно сильных, чтобы создать органы правопорядка, существуют капитулы, которые, постоянно подвергаясь сеньориальным разбоям, обречены в силу чрезвычайных обстоятельств на военное положение и соответствующим образом организованы. У этих каноников о духовном сане говорит лишь тонзура — это настоящие воины. Обычно выходцы из благородных и богатых семей, они всегда готовы созвать своих близких, чтобы отразить врага. На деле это главари ватаг, которые не довольствуются обороной, но мстят за нанесение оскорбления и, в свою очередь, нападают на соседних владельцев замков. В эпоху Филиппа Августа самой любопытной разновидностью таких военных капитулов являлся капитул св. Юлиана Бриудского; капитулов подобного рода было много в Оверни, стране исключительной феодальной анархии. Бриудские каноники были особо знамениты; их повадки и воинственный образ жизни вызывали возмущение. Аббат Бон-Эсперанса Филипп Арван в своем трактате «De continentia clericorum» приводит их в качестве причудливого примера священника-воина. Он описывает, как они спускаются с хоров, где только что распевали псалмы и гимны, и бегут надевать шлемы и панцири, дабы сражаться на больших дорогах. «Это необычное положение, — говорит он, — очень хорошо известное епископам и Папам, но они вынуждены терпеть: каноникам надо защищать себя, иначе хищность мирян обратит их церковь в ничто».
   Если мы оставим в стороне эти своеобразные общины и ограничимся капитулами, поставленными в обычные условия, и отношениями каноников с другими членами церковного общества, то следует признать, что ссоры часты, бесконечны, а состояние войны почти постоянно. Не без основания у их церквей порой вид укрепленных замков.
   Мы бы никогда не закончили, если бы пришлось писать историю всех конфликтов, ареной действий которых стали в конце XII и начале XIII ее. кафедральные и коллегиальные церкви. Впрочем, не в этом особенность данного периода истории Франции. Многие из распрей начались еще до правления Филиппа Августа и окончатся лишь много времени спустя после него. Есть среди них и такие, которые не прекращались на протяжении почти всего средневековья, — поколения каноников передавали их, как наследство. Клирики спорили в течение столетий, ибо, невзирая на все судебные постановления и компромиссы, они в глубине души не отказывались пользоваться тем, что рассматривали как свою привилегию.
   В городах, где было много капитулов, общины каноников часто вступали в конфликт друг с другом. Часто именно кафедральный капитул стремился дать почувствовать свое превосходство простым соборным, более или менее надеющимся на независимость — вражда сюзерена со своими вассалами. Достаточно понаблюдать за происходившим в 1189 г. в Труа в Шампани. Каноники собора св. Петра боролись с канониками Сен-Лу, и последние в конечном счете признали мирный договор. Впредь они будут присутствовать на большой мессе в соборе св. Петра четыре великих праздника в году — это признак их вассалитета; но взамен, в порядке компенсации, казначей св. Петра будет выплачивать келарю Сен-Лу по пять су за каждое присутствие. В Шалоне-на-Марне каноники собора Богоматери платят чинш кафедральному собору св. Стефана: это результат соглашения, заключенного в 1187 г. Они обязаны также принимать участие в процессиях собора и являться на богослужения, проводимые там в дни великих праздников. Взамен каноники св. Стефана будут приходить в церковь Богоматери на четыре больших праздника Пречистой Девы. В 1206 г. те же каноники Шалонско-го собора странным образом воспользовались своим превосходством: они отдают приказ разрушить церковь вассального капитула св. Николая под предлогом, что эта церковь стоит слишком близко к собору. Каноники св. Николая обращаются к Папе с решительной жалобой, и Рим повелевает капитулу св. Стефана отстроить заново церковь св. Николая на старом месте. Надо же было поддерживать порядок среди этих клириков и мешать великим притеснять малых и поглощать их. В Этампе, где не было собора, борьба между капитулом Богоматери и капитулом Святого Креста продлилась все царствование Филиппа Августа и много дольше; Папы, короли и архиепископы попусту тратили силы, устанавливая мир. Тем не менее в 1210 г. было заключено соглашение, согласно которому капитул Святого Креста признавал свое поражение. Именно денежный вопрос вел к столкновению двух общин: они оспаривали приходские доходы. Соглашение предусматривало, что священники Святого Креста никогда не будут звонить к утренней мессе, никогда не будут получать пожертвований от прихожан и прихожанок собора Богоматери, не будут творить освящение хлеба, посещать больных; что у капитула Богоматери будет хорошая пребенда в Святом Кресте, что приходские права на новый город Этампа будут принадлежать исключительно собору Богоматери и т. д. Именно собор Богоматери Этампской является главным капитулом, суверенной властью, и именно ему должно давать деньги и воздавать почести.
   Войдем теперь в кафедральную церковь; там мы вновь оказываемся свидетелями разногласий между членами одной и той же общины. Мы уже знаем, что церковная служба поручена двум разным сообществам: бок о бок с корпорацией каноников живет коллегия священников, или капелланов, обязанных служить бесчисленные мессы, заказанные частными лицами, и даже отправлять богослужение в большом алтаре. Однако каноники не могут договориться с капелланами; священники хора соперничают со священниками капелл и алтарей, которые, выполняя, в общем, самую тяжелую работу, стараются избавиться от юрисдикции капитула и получить некоторые побочные доходы. Есть коллегиальные церкви, как храм Святого Духа в Корбее, где каноник и капеллан постоянно враждуют; положений, вроде регламентов 1191 и 1209 гг., и присяги, требуемой от каноников Святого Духа при вступлении в должность, недостаточно, чтобы установить полную гармонию.
   Но и внутри самого капитула, среди сеньоров, владеющих пребендами, кипят страсти, хватает грубости и конфликтов.
   Прежде всего — столкновения из-за выборов. При избрании высоких должностных лиц почти всегда случается так, что мнения каноников разделяются; меньшинство не уступает большинству, ведь в средние века голоса не только подсчитываются, но и взвешиваются. Рядом с «major pars» существует «sanior pars», и каждая партия претендует на то, что представляет самое святое мнение. Тогда все оборачивается бесконечным процессом в римской курии, а в ожидании судебного решения — внутренним раздором, доходящим часто до драки в самом храме. Мы уже наблюдали перипетии, возникшие при выборах декана в капитуле Амьенского собора. Из магелонских картуляриев можно узнать о шумных инцидентах, которые были вызваны в 1186 г. выборами простого ризничего. Часть магелонских каноников несправедливо избрала главой ризницы некоего Ги: епископ же и другие каноники воспротивились его назначению. Они отлучили чужака и его выборщиков. Ги стремился удержать ризницу и должность за собой. По просьбе епископа в Магелон прибыл архиепископ Нарбоннский, дабы восстановить порядок; но ризничий, все еще цепляющийся за свое место, призвал к себе на помощь могущественных персон — сына графа Тулузского и самого сеньора Монпелье. Эти миряне проникли в зал капитула, оскорбляя епископа и его приверженцев и угрожая им. Пришлось вмешаться папе Урбану III, послав специальных представителей, призванных покончить с разногласиями.
   В периоды между выборами мир в капитулах соблюдался не лучше — споры между канониками по поводу пребенд и приходских прав, борьба простых владельцев пребенд с сановниками, обвиняемыми в превышении власти и присвоении доходов, предназначающихся всей общине. Так, например, в 1215 г. капитул парижского собора Богоматери воюет со своим секретарем, виновным, как говорят, в чрезмерном присвоении доходов от использования канцлерской печати. Самые многочисленные и жестокие конфликты — столкновения капитулов с теми из их членов, кто под именем прево был облечен правом светского управления капитульным доменом. Тенденция, ведшая всех сеньориальных служащих и уполномоченных феодального мира к узурпации своей должности, равно как и присвоению территорий, на которых должность отправлялась, и смене своего положения управляющих на положение собственников, также оказывала свое воздействие на эти маленькие церковные сообщества. Каноники, занимавшие превотства, в конце концов стали рассматривать их как собственное имущество и присваивать лично себе права и доходы — достояние всей общины. Последней же, рисковавшей лишиться всего, приходилось реагировать на это неприятное проявление феодального духа. Следовало низвести прево до их истинного положения служащих, отняв силой у упорствущих домены, которые они не желали оставить. Отсюда весьма часты ожесточенные конфликты между канониками и их собратьями прево в течение всего XII в. (в Шартре, во времена знаменитого Ива Шартрского, они дошли до кровопролития). На исходе XII в. большая часть капитулов стала изымать домены у прево, вверяя управление ими самим владельцам пребенд: они или упраздняли превотскую должность и передавали превотства в пользование простым светским уполномоченным, или оставляли прево только номинальную власть. Но во времена Филиппа Августа некоторые капитулы еще боролись — например, в Бордо, где каноники собора св. Андрея добились в 1210 г. от одного из своих прево признания их прав охоты, рыбной ловли и правосудия на землях превотства; в самом Париже в 1216 г. капитул собора Богоматери определил положение своих прево и реорганизовал всю домениальную администрацию: по мере того как превотства будут становиться вакантными, их будут возвращать в общину, которая начнет сдавать их в аренду, а у оставшихся прево будут так связаны руки, что им станет невозможно спекулировать доверенными им землями.
   Но большим поводом для разногласий внутри коллегиальных церквей, самым изобильным источником конфликтов и постоянной причиной беспорядка в соборах являлось двусмысленное положение епископа — одновременно и собрата, и начальника над канониками. Собор принадлежит епископу и капитулу, он является нераздельной и узкой территорией, где этим двум властям приходится жить бок о бок. Учитывая сутяжнический и воинственный дух людей средневековья, вполне можно понять, сколь часто он становится полем сражений.
   Иногда глава диоцеза обладал всеобъемлющей властью над священниками собора, как и над всеми священниками диоцеза; церковная собственность была для них общей, а епископская власть как в духовном, так и в светском отношении оставалась полной и абсолютной. Но когда дары верующих значительно увеличивали соборный домен, когда по закону разделения институтов капитул отделялся от епископа, а капитульная собственность от епископской, епископ и каноники постепенно вступали в соперничество. Капитул старался стать независимым от епископа, сначала в светском, а потом даже и в духовном плане, и мало-помалу, с помощью Папы, который, как мы видели, был заинтересован в ослаблении епископата, им это удавалось. Во многом епископ и его капитул находились в положении двух враждующих братьев, а накал семейной вражды хорошо известен. Ненависть проистекала из тысячи различных причин и облекалась в разные формы. Они ссорились из-за всего — самого храма, предметов в его сокровищнице, юрисдикции над приходами, права избирать некоторых служащих диоцеза, особенно архидьяконов, права назначать владельцев пребенд, права налагать отлучение и т. д. И во всех французских провинциях один и тот же антагонизм приводил к одинаковым результатам. Можно взять наугад во время всего правления Филиппа Августа самые несхожие и самые отдаленные друг от друга области — картина не изменится.
   В Байонне папе Целестину III пришлось вмешаться, чтобы поделить между епископом и капитулом церковные доходы. В Кемпере в 1220 г. борьба с епископом Рено все еще продолжается; здесь она тем более жестока, что две власти тесно соединены, и епископ Кемпера — настоящий каноник, принимающий участие в ежедневных раздачах. Тут, как почти повсюду, капитул берет над ним верх: Рено оставляет свои притязания и отдает обратно каноникам различные предметы, им присвоенные. В Бове епископ Филипп де Дре в 1212 г. признает, что не имел права отлучать подданных капитула. Его преемник Милон де Нантей в 1219 г. предоставил каноникам право накладывать отлучения, оглашать их в приходах диоцеза и обеспечивать их исполнение. Но служащие епископа и настоятели не так-то легко подчинятся анафемам каноников Бове, и в этом смысле между 1219 и 1221 гг. произошел любопытный инцидент. Кафедральный капитул собора св. Петра отлучил Пьера де Бари, прево епископа, виновного в заключении в темницу служки каноников. Настоятели различных церквей Бове отказались оглашать отлучение. Декан же капитула неоднократно требует придерживаться его. Под конец он заставил их съехаться и объявил временно отстраненными от должности. «Снимите ваши стихари, — говорит он, — вы не будете принимать участия в процессии». Большая часть решила повиноваться, за исключением двоих, которые обратились к архиепископу Реймсскому. Документ, сообщающий детали этого эпизода, интересен тем, что из него видно, до чего могли доходить в некоторых диоцезах независимость и притязания капитула.
   Продолжим наше путешествие по Франции. В Орлеане в 1217 г. епископ, будучи в конфликте с Филиппом Августом, наложил интердикт на свой город и диоцез; на сей раз он действует в согласии со своим кафедральным капитулом — капитулом собора Святого Креста; но каноники коллегиальной церкви Сент-Эньяна отказываются соблюдать интердикт и продолжают звонить в колокола и открывать церковь. Епископ временно отстраняет декана Сент-Эньяна. Запутанная тяжба поступает в римскую курию. В Туре в 1211 г. архиепископ борется со своим архиепископским капитулом за собственность одного прихода, а также с могущественным капитулом св. Мартина по поводу юрисдикции над аббатством Болье. Этот конфликт тянется бесконечно: только в 1208 г. он привел к трем тяжбам, разбиравшимся в Орлеане, Бурже и Шартре. В Руане епископ оспаривает у своего капитула некоторые доходы от города Дьепп: каноники накладывают интердикт на собор; дело передают третейским судьям, и декан капитула в конечном счете приносит публичное покаяние. В Вердене разгорелась настоящая война между деканом и епископом Робером — каноники не принимали епископа, считая его необразованным и недостойным. Они возбудили против него дело в Риме и настолько извели его, что принудили в 1217 г. отказаться от должности. В Бордо стычки между архиепископом и канониками были часты: последние в 1181 г. добиваются от Папы права избирать своего декана, а в 1195 г. соглашаются на новую сделку с местным владыкой. В Труа в 1188 г. кафедральный капитул св. Петра обвинил своего епископа в похищении части церковных сокровищ, в том числе золотой чаши и серебряного престола, и епископу Манас-сии пришлось возвратить то, что он взял. В самом Париже, где две власти, казалось бы, живут в достаточно добром согласии, капитул собора Богоматери, однако, получает от папы Гонория III в 1219 г. право отлучать своих обидчиков, если епископ Парижский откажется их наказать. Но если мы хотим составить себе полное представление об ожесточенной и продолжительной борьбе, а временами и настоящей войне между епископом и его канониками, надо перенестись в Магелон. Там прево капитула и глава диоцеза не прекращали столкновения в течение всего XII и XIII ее. В 1186 г. один из епископов Магелона, Жан де Мон-лор, настоящий тиран, заключал в темницу своих каноников и избивал их. Это привело к тому, что почти все они покинули собор, и Папы с трудом их туда вернули.
   Этого достаточно, чтобы сделать вывод. Составные элементы церковного общества, так же, как и светского мира, пребывают в состоянии междоусобной войны. Капитулы, далекие от мирной жизни в соборах, слишком часто становятся полем битвы. Епископ там не хозяин: он не хочет делить свою власть с церковной сеньорией каноников — своих собратьев, поскольку видит, как они за его счет растут и мало-помалу завоевывают богатство, власть и независимость.

ГЛАВА V. ЕПИСКОП

   Главная амбиция клирика, который выучился и получил магистерскую степень, а потом добыл себе пребенду каноника или даже капитульного должностного лица, состоит в том, чтобы подняться еще на одну ступеньку и стать епископом. И все-таки в эпоху Филиппа Августа епископат уже не является тем, чем был в первые феодальные столетия. Епископы много потеряли в своем мирском и даже духовном превосходстве. В диоцезе они теперь далеко не полностью распоряжаются, как некогда, всем тем, что составляет церковное сообщество, всеми жизненно важными церковными органами — свободные монастыри ускользают от их власти, повинуясь только главе ордена или Папе; капитулы, как мы видели, пытаются стать независимыми и оспаривают у них даже сам собор; и прямые помощники, архидьяконы, стараются присвоить частицу их власти над приходами и настоятелями. С другой стороны, вне диоцеза епископам тоже приходится считаться с двумя властями, хотя и удаленными, но навязывающими им определенное обременительное подчинение — с Папой и королем. Можно сказать, что папская власть в области духовной заполучила то, что утратила власть епископская. Папство все активнее вмешивается в выборы, распределение бенефициев и управление епархиями, вплоть до мельчайших деталей местной церковной жизни. В то время как епископская юрисдикция становится почти иллюзорной из-за развития практики апелляций к Риму, римская налоговая система начинает эксплуатировать диоцезы, и епископы уже жалуются на нее. Вмешательство короля в епархиальные дела происходит значительно реже, и оно менее обременительно; однако мы видим, что Филипп Август крайне строго требует от своих епископов военной службы и подчинения, особенно в финансовом плане, системе принудительных реквизиций, часто заставляющих их поднимать вопль о притеснениях. Наконец, епископы всегда должны бороться против своих извечных врагов — свободных горожан, светских феодалов, кастеляна, барона, которые, особенно в тех краях, где королевская власть не может создать органы правопорядка, продолжают захватывать и грабить церковные земли, присваивать домены, доходы и епископские права. Епископам следует постоянно находиться в обороне и вести беспрестанную борьбу. В общем, это ремесло, которое, как представляется, в конце XII в. давало гораздо меньше власти и приносило меньше пользы, чем когда-то в прошлом.
   Но значение и блеск положения легко затмевали его трудные стороны, и епископского сана с одинаковой жадностью домогались все и всегда. Несмотря на то, что власть епископа ослабевала, количество претендентов на епархию не уменьшалось. Проповедники той эпохи даже не находят достаточно грубых выражений, обличая охоту за прелатствами и интриги соискателей. Во времена Филиппа Августа и Иннокентия III деньги больше не играют в епископских выборах решающей, как некогда, роли; открытая, циничная симония возможна теперь только в некоторых отсталых провинциях; но милость, рекомендация, влияние короля, знатного барона, могущественного сеньориального семейства продолжают приносить свои результаты. Наперекор требованиям части наиболее просвещенных представителей общественного мнения, невзирая на усилия и надзор Пап, епископы, хотя в целом и превосходящие по моральным и интеллектуальным качествам своих предшественников прошлых столетий, еще далеко не воплощали христианский идеал. В них странным образом сочеталось хорошее и дурное. В рамках французского епископата существовало любопытное разнообразие типажей — от образованного и добродетельного теолога, ученого прелата, политика и придворного до беспокойного клирика, проводящего свою жизнь в сражениях, главаря разбойников, считающего свой диоцез завоеванной провинцией, до хищного ростовщика, искусного по части выколачивания денег у жителей своего диоцеза, до злодея, преступления которого покрыли бы позором епископство и Церковь, если бы не было глубоко несправедливо судить по исключениям обо всем сословии.
   Епископ эпохи Филиппа Августа представляется нам одновременно и главой диоцеза, и крупным сеньором, занимающим в иерархии знати высокое место. Как и всякий феодальный владыка, он располагает территорией, на которой является собственником и сюзереном: доходы, взимаемые на этом двояком основании, и составляют то, что называют «епископским доходом» — настоящие сеньориальные поступления.
   В качестве собственника епископ владеет в своем личном домене приходскими церквами, аббатствами, землями, лесами, домами зависимых крестьян, то есть всем, чем владеют и другие бароны. Это имущество, как и имущество короля и всех прочих светских сеньоров, управляется чиновниками, именуемыми прево, мэрами, деканами, сержантами, положение которых двойственно — это общественные служащие, частные экономы, фермеры, сборщики налогов, судьи и стражники одновременно. Имение же, которым владеет епископ в своем городе, порой весьма значительно. Чтобы составить себе ясное представление о нем, достаточно знать, что в Париже епископ был почти таким же крупным собственником, как и король. Парижскому епископу при Филиппе Августе принадлежала резиденция с пристройками на Сите, целый остров св. Людовика, территория от Кюльтюр и Билль л'Эвек между Сен-Рош, с одной стороны, и Сен-Филипп-дю-Руль и набережной св. Августина, с другой; Шампо, то есть участок между улицами Сент-Оноре и Сент-Эсташ; предместье Сен-Жермен-л'Осеруа почти до высот Монмартра; на левом берегу — земельный участок Брюно, место близ улиц Нуайе и Карм. Акт Филиппа Августа, изданный в 1222 г., доказывает, что парижский епископ разделял подати и юрисдикцию этого города с королем и был наделен не самым худшим образом.
   В качестве феодального сеньора епископ владел фьефами и извлекал из них доходы так же, как и всякий сюзерен. Его вассалы приносили ему оммаж и обязательство нести военную и придворную службу; они же составляли его сеньориальный суд. Кроме того, на некоторых из них был возложен особый долг нести его на «sedia gestatoria», когда он после избрания совершает торжественный въезд, проезжая через весь город и прибывая в собор для возведения в сан. Чтобы отдать себе отчет в огромном количестве фьефов, связанных с епископским сюзеренитетом, можно прочитать, например, перечень вассалов парижского епископа, зафиксированный в одном из картуляриев собора Богоматери между 1197 и 1208 гг.
   Феодальное положение епископа, однако, отличается от положения светских баронов двумя особенностями. Прежде всего, со времени церковной реформы XI в. епископ не приносит больше оммажа высшему сюзерену, королю, ограничиваясь клятвой верности — что, впрочем, не избавляет его от обязанности военной и судебной службы. И потом, сам он — сюзерен особого рода: у него «инкорпоральные» фьефы — он заставляет служителей соборов приносить оммаж за церковные бенефиции. Он принимает оммаж от декана, регента певчих, канцлера, главного капеллана, церковных старост и т. д.
   Епископ тем больше походит на барона, что его дом, его личный «отель», то есть совокупность служб, занятых уходом за его персоной и окружением, точно таков же, как у графов, герцогов и короля. Его обслуживают те же должностные лица, великие и малые, у него есть свой сенешаль, или стольник, свой виночерпий, маршал, эконом (или казначей), свой конюший, хлебодар, свои клирики-писцы, капелланы, не считая низшего персонала — привратников, каменщиков, кучеров и т. д. Вся эта находящаяся у него на содержании челядь живет в подсобных помещениях и ежедневно обхаживает его. Но у епископа, как и у знатных сеньоров, равно как и у короля, есть высокородная почетная свита в лице некоторых вассалов епархии, которые, в силу держания фьефов от него, обязаны прислуживать за столом на пышных праздниках, исключительных торжествах, а главное — в день его посвящения.
   Таково в основных чертах и с мирской точки зрения положение рядового епископа, то есть епископа, который, будучи крупным собственником, не является графом или герцогом. Существовали прелаты, вроде архиепископа Реймсского, архиепископов Вьеннского или Арльского, епископов Ле-Пюи, Менда, Лодева, Вивье, Лангра, являвшихся единственными суверенами своих городов: они совмещали графскую власть с епископской, а потому более, чем другие их собратья, обликом, влиянием и средствами походили на знатного феодала, на «короля» в своей провинции. Но здесь речь идет о епископах, которые владели подавляющим числом диоцезов, где епископская власть соперничала со светской и зависела от нее. Поэтому интересно было бы ознакомиться более детально с материальной стороной жизни этих епископов — какими финансовыми ресурсами они располагали, как был составлен их бюджет, одним словом, до какой суммы могли подниматься доходы епархии и епископское состояние.