МакБейн Эд. Грабитель

   – Рискованно играет?
   – Не очень, – ответил Рэндольф.
   Тип в котелке собрал кости и метнул ещё раз.
   – Дай Бог шестерку, – взмолился кто-то в группе.
   – Не лезь под руку, – рявкнул другой.
   Уиллис просчитал по головам. Вместе с ним и Денвером игравших было семеро.
   – Шестерка, – объявил тип в котелке, забрал с брезента большинство банкнот, оставив на нем двадцать пять долларов. Потом снова собрал кости и сказал: – Ставлю двадцать пять.
   – Ставлю столько же, – сказал здоровенный парень сиплым голосом, бросив на брезент две десятки и одну пятерку.
   Тип в котелке метнул снова.
   – На семерку, – сказал он.
   Уиллис наблюдал за ним. Кости подпрыгнули и остановились.
   – Четыре, – сказал котелок.
   – Два к одному, на четыре, – сказал Уиллис и вытащил десятку.
   Тип напротив сказал:
   – Принимаю, – и дал ему пятерку.
   Котелок бросил снова.
   – Рисково играешь, – шепнул Рэндольф Уиллису.
   – Ты же сказал, не особенно.
   – Но с каждым коном он все опаснее, смотри!
   Котелок выбросил шесть, потом пять. Тип напротив спросил Уиллиса:
   – Ставим еще?
   – Идет, – ответил Уиллис. Подал ему десятку, тип покрыл её пятеркой. Котелок метнул кости. Теперь вышла его четверка. Уиллис отдал тридцать долларов типу напротив. Котелок оставил на брезенте пятьдесят.
   – Зайду на половину, – сказал Сиплый.
   – Я добавлю, – сказал Уиллис. Оба они бросили на брезент деньги.
   – Ненормальные, – констатировал Рэндольф.
   – Я пришел сюда играть, – объяснил Уиллис. – А если бы у меня дрожали поджилки, сидел бы дома.
   Котелок выбросил семь с первого раза.
   – Дьявол, – взорвался Сиплый.
   – Сотня моя, – ухмыляясь, заявил Котелок.
   – Твоя так твоя, – ответил Уиллис.
   Доннер, стоявший лапротив, взглянул на него с сомнением. У Сиплого брови полезли на лоб.
   – Лихой игрок попался, – заметил Котелок.
   – А что здесь, кружок кройки и шитья или игра в кости? – сказал Уиллис. – Играй! Шесть к пяти, не восемь, – продолжал Уиллис. Остальные молчали. – Нет, восемь к пяти. – Шесть к пяти была верная ставка.
   – Идет, – ответил Сиплый, подавая пятерку Уиллису.
   – Кидай! – требовал Уиллис.
   Котелок метнул.
   – Две шестерки, – объявил Рэндольф. Покосился на Уиллиса. – Ты выиграл восемь.
   – Та же ставка? – спросил Сиплый.
   – Та же.
   – Твоя очередь, – подал пятерку Рэндольф.
   – Я уж думал, с этим парнем лучше не связываться, – сказал Уиллис и усмехнулся Рэндольфу.
   – И волк в овечью шкуру влезет, – ответил Рэндольф.
   Котелок выбросил свою восьмерку… Сиплый забрал свои деньги у Уиллиса и Рэндрльфа. Парень с кривым носом на другой стороне круга вздохнул.
   – Ставлю двести, – объявил Котелок.
   – Пошел по крупному, да? – отозвался Кривой Нос.
   – Если боишься погореть, иди домой и вытри нос, – посоветовал ему Рэндольф.
   – Кто ставит двести? – переспросил Котелок.
   – Ставлю пятьдесят, – выдохнул Кривой Нос.
   – Осталось сотня и полсотни, – сказал Котелок. – Кто еще?
   – Вот кто. – Уиллис бросил на брезент сотенную.
   – Я дам оставшиеся пятьдесят, – сказал Рэндольф и придвинул деньги к сотне Уиллиса. – Кидай же!
   – Тоже мне, важные игроки, – сказал мужчина с одутловатым лицом, стоявший возле Уиллиса. – Одно жулье.
   Котелок метнул. Кости покатились по брезенту. Одна остановилась. На ней была двойка. Другая уткнулась в неё и замерла пятеркой кверху.
   – Семь, – усмехнулся Котелок.
   – Везет же, – пробормотал Кривой Нос.
   – Ставлю, – вмешался Сиплый. – Ставлю четыреста долларов.
   – Ну дела, – возмутился Кривой Нос, – хочешь нас разорить?
   Уиллис оглядел публику. У Кривого Носа при себе был револьвер.
   Его контуры четко проступали сквозь пиджак. И если он не ошибался, Котелок и Сиплый тоже были при оружии.
   – Захожу на половину, – заявил Уиллис.
   – Кто-нибудь ещё добавит две сотни? – взывал Котелок.
   – Не дави на нервы, – сказал Рэндрльф. – Ставлю. – И бросил на брезент две сотни.
   – Кидай, – потребовал Уиллис. – Да потряси как следует!
   – Фокус-покус-чирвирокус, – захохотал Котелок и выбросил одиннадцать. – Ну, ребята, сегодня мне везет. Ставлю все! – заявил он. – Кто смелый?
   – Полегче, приятель, – отозвался Уиллис.
   – Ставлю восемь сотен, – настаивал Котелок.
   – Покажи кости, – негромко сказал Уиллис.
   – Что?
   – Говорю, я хотел бы посмотреть кости, – повторил Уиллис. – Уж больно ловко они крутятся, не иначе с секретом.
   – Секрет – в ловкой руке, приятель, – сказал Котелок. – Так ты ставишь против меня или нет?
   – Нет, пока не увижу кости.
   – Значит, ты не играешь, – сухо констатировал Котелок. – Кто ставит?
   – Покажи нам кости, – сказал Рэндольф.
   Уиллис взглянул на него. Бывший моряк на последнем кону залетел на две сотни. Уиллис намекнул, что в костях что-то нечисто, и Рэндольфу тоже сразу захотелось на них взглянуть.
   – Кости в порядке, – твердил Котелок.
   Сиплый как-то странно взглянул на Уиллиса.
   – Кости в порядке, – вмешался он. – Мы тут играем честно.
   – Я утверждаю, что катятся они как-то странно, – настаивал Уиллис. – Докажите, что я не прав.
   – Не нравится игра, убирайся, – выступил Кривой Нос.
   – Я в эту игру вложил полтысячи, – фыркнул Уиллис. – Так что кости, считай, уже мои. Так я их увижу или нет?
   – Ты привел сюда этого типа, Пузан? – спросил Сиплый.
   – Да, – сознался Доннер. Он начал потеть.
   – Где ты его раскопал?
   – Мы встретились в баре, – вмешался Уиллис, сознательно исключая Доннера из игры. – Я сказал ему, что хочу поразвлечься. Но костей с фокусами я не ожидал.
   – Тебе же говорят, что кости в порядке.
   – Тогда дайте мне на них взглянуть.
   – Будешь на них смотреть, когда до тебя дойдет очередь, – отрезал Котелок. – Пока кости мечу я.
   – Никто не будет метать, пока я не увижу кости, – настаивал Уиллис.
   – Богом клянусь, ты нарываешься, – заметил Сиплый.
   – А ты попробуй, – мягко ответил Уиллис.
   Сиплый смерил его взглядом, видимо, пытаясь понять, вооружен ли он. Решив, что нет, заорал во все горло:
   – Убирайся отсюда, салага вонючая, пока я тебя не вздрючил.
   – А ну, попробуй, ты, куча дерьма, – заорал в ответ Уиллис.
   Сиплый с яростью уставился на Уиллиса, а потом совершил ту же ошибку, что и бесчисленное множество его предшественников. Дело в том, что по внешности Уиллиса невозможно было догадаться, на что он способен. По нему не было видно, что он мастер дзю-до и что ему достаточно щелкнуть пальцами, чтобы сломать вам хребет. Сиплый, разумеется, решил, что перед ним задиристый слабак, и ринулся вперед, готовый оставить от него одно мокрое место.
   Учитывая эту ошибку, он был, мягко говоря, несколько удивлен дальнейшим ходом событий.
   Уиллис не смотрел Сиплому ни в лицо, ни на руки. Следил только за ногами, чтобы атаковать, когда правая нога Сиплого будет в воздухе. Резко упал на правое колено и схватил Сиплого за левую лодыжку.
   – Эй, какого черта… – рявкнул Сиплый, но это было все, что он смог сказать. Уиллис рванул лодыжку к себе и вверх. В тот же миг правой рукой ударил Сиплого в живот. Сиплый видел, как его противник падает на колено, чувствовал, как стальной хваткой сжимает его лодыжку, и вообще его потряс сильный удар в живот, но он не знал, что мастер демонстрирует на нем “бросок за стопу”. Он только почувствовал, что рухнул назад и так приложился на бетонный пол, что дух перехватило. Встряхнув головой, взревел и вскочил на ноги.
   Уиллис стоял лицом к нему и улыбался.
   – Ничего, засранец, – сказал Сиплый, – ничего, я тебе, дерьмо вонючее, сейчас задам, – и снова кинулся на него.
   Уиллис и глазом не повел. Стоял, спокойно выпрямившись, улыбался, ждал и сразу атаковал.
   Схватив Сиплого за левую руку в локте, подхватил её правой. Моментально выкрутил Сиплому левую руку вверх, а свою левую просунул ему под мышку. Крутнулся вправо, перебросил руку Сиплого через плечо и рванул её вниз коротким движением локтя. И тут же Уиллис резко наклонился вперед, так что Сиплый потерял равновесие. Уиллис сделал короткий рывок, предусмотрительно освободив локоть Сиплого, чтобы не сломать ему руку, и тот уже делал сальто вперед, иллюстрируя “бросок через плечо”, и снова впечатался в бетон.
   Сиплый снова потряс головой, весь не в себе. Попробовал встать, потом снова сел и все ещё тряс головой. На той стороне круга рука Кривого Носа вдруг скользнула за пазуху.
   – Ну-ка не дергайся! – крикнул кто-то. Уиллис обернулся. Рэндольф сжимал в руке револьвер сорок пятого калибра, держа на мушке остальных.
   – Спасибо, – сказал Уиллис.
   – Забери наши восемь сотен, – приказал Рэндольф. – Не люблю жуликов.
   – Эй, это мои деньги, – закричал Котелок.
   – Были наши, – уточнил Рэндольф.
   Уиллис взял деньги и положил их в карман.
   – Пошли, – сказал Рэндольф.
   Они зашагали к боковым дверям; Рэндольф не спускал взгляд и свою сорокопятку с кучки игроков. Здоровенный тип, пропустивший их внутрь, казался растерянным, но ничего не сказал. Большинство людей тоже ничего бы не сказали, оказав – шись с глазу на глаз с револьвером сорок пятого калибра.
   Потом Рэндольф и Уиллис пустились вниз по улице. Рэн-дольф суиул револьвер в карман и на углу остановил такси.
   – Нет желания выпить кофе? – спросил Рэндольф.
   – Почему бы и нет, – согласился Уиллис. Рэндольф протянул пятерню: – Я Капитан Рэндольф.
   Уиллис её пожал.
   – А я Уилли Харрис.
   – Где ты научился дзю-до?
   – На флоте, – сказал Уиллис.
   – Похоже. Я тоже служил на флоте.
   – Ты меня не разыгрываешь? – сыграл удивление Уиллис.
   – В шестой дивизии морской пехоты, – гордо заявил Рэндольф.
   – А я был в третьей, – похвалился Уиллис.
   – Высаживался на Иво?
   – Да, – подтвердил Уиллис.
   – Я был и на Иво, и на Окинаве. Когда мы добрались до Иводзимы, нашу часть прикомандировали к пятой дивизии.
   – Там было чертовски жарко, – заметил Уиллис.
   – Это ты мне говоришь? Но все равно на войне было здорово… Хотя я на Окинаве получил по ногам.
   – А мне повезло, – сказал Уиллис. Поискал вокруг дерево – постучать, – а потом постучал себе по лбу.
   – Думаешь, мы уже оторвались от этих засранцев? – спросил Рэндольф.
   – Пожалуй.
   – Станьте где-нибудь здесь, – сказал Рэндольф таксисту.
   Шофер свернул к тротуару, Рэндольф рассчитался с ним и добавил на чай. Они стояли на тротуаре, Рэндольф оглядывал улицу.
   – Вон там что-то есть, где можно выпить кофе, – сказал он, показав пальцем.
   Уиллис извлек из кармана восемьсот долларов.
   – Половина твоя, – сказал он и протянул деньги Рэндольфу.
   – Мне тоже показалось, что кости у них уж больно верткие, – сказал Рэндольф, принимая деньги.
   – Да, – сухо ответил Уиллис.
   Открыв двери маленького кафе, они направились к столику в углу. Заказали кофе французскими рогаликами. Пока их не обслужили, сиде-и молча.
   – Хороший кофе, – похвалил Рэндольф.
   – Да, – кивнул Уиллис.
   – Ты местный?
   – Да. А ты?
   – Я родом из Чикаго, – сказал Рэндольф. – Сюда я приехал, когда меня демобилизовали. Уже четыре года, как я бросил тут якорь.
   – Когда тебя демобилизовали?
   – В сорок пятом. В пятидесятом я вернулся назад в Чикаго.
   – Что ты делал до сорок девятого?
   – Ну, какое-то время я сидел, – сказал Рэндольф и подозрительно посмотрел на Уиллиса.
   – А кто не сидел? – пожал тот плечами. – Что тебе повесили?
   – Ну, я напал на одного старого хрена.
   – А почему ты вернулся назад?
   – А тебя за что замели? – вопросом на вопрос ответил Рэндольф.
   – Ни за что, – уклонился Уиллис.
   – Ну ладно, кончай жаться.
   – Тебе что, полегчает, если узнаешь?
   – Мне интересно, – объяснил Рэндольф.
   – Изнасилование, – выдавил Уиллис.
   – Ну, даешь, – Рэндольф вытаращил глаза.
   – Ну, это было не так, как говорится. Я гулял с этой… и уж она напрашивалась, как никто… И вот как-раз ночью…
   – Понимаю, конечно.
   – Точно?
   – Разумеется. А ты что думаешь, нужен мне был тот старый хрен, а? Мне нужны были деньги, и все.
   – Чем ты теперь живешь? – полюбопытствовал Уиллис.
   – Работаю.
   – Кем?
   Рэндольф замялся.
   – Шофером на грузовике.
   – Ну да?
   – Да.
   – И у кого ты работаешь?
   – Ну, как раз сейчас я не работаю шофером.
   – А чем тогда ты сейчас занимаешься?
   – Есть кое-какая работенка, дающая текущий доход. – Рэндольф помолчал. – Ты подыскиваешь дело?
   – Возможно.
   – Ну, два мужика всегда могут договориться.
   – О чем?
   – Догадайся, – заметил Рэндольф.
   – Кончай разговоры. Если есть предложение, говори прямо.
   – Я тут трясу народ понемногу, – сознался Рэндольф.
   – Старых козлов?
   – Старых или молодых, какая разница?
   – Ну, больших денег так не добудешь.
   – Если в подходящем месте…
   – Не знаю, – засомневался Уиллис. – Не нравится мне эта идея – трусить стариков, – он помолчал, – и женщин.
   – А кто говорит о женщинах? Я держусь от них подальше. С бабами одни неприятности.
   – Думаешь? – спросил Уиллис.
   – Да ясно же. Господи, да ты-то уж должен это знать. Сразу пришьют тебе не только ограбление, но и попытку изнасилования. Даже если ты к бабе, и не прикоснешься.
   – В самом деле? – Уиллис был несколько разочарован.
   – Разумеется. Я держусь от них подальше, как от бешеных собак. И, кроме того, женщины не носят при себе больших денег.
   – Ага, – протянул Уиллис.
   – Так что ты скажешь? Ты знаешь дзю-до, я тоже. Мы с тобой могли бы обобрать весь город.
   – Не знаю, – ответил Уиллис, уже убежденный, что Рэндольф – не тот, кто ему нужен, но хотевший услышать побольше, чтобы арестовать его за кражи. – Расскажи мне, как ты это делаешь.

* * *

   На одном конце города беседовали эти двое, на другом – лицом в луже крови лежала девушка.
   Подножье большого, но крутого каменного откоса заросло кустами.За кустами текла река, а вдали над ней висел мост, ведущий в соседний штат.
   Девушка лежала скорчившись. Чулки у неё порвались, когда она катилась по откосу, платье скомкано и задрано, так что обнажились бедра и ягодицы. У неё были красивые стройные ноги, но одна как-то странно вывернута, и вообще там, в кустах, она выглядела непривлекательно. Лицо её кровоточило. Кровь стекала с разбитого лица на листья травы и капала вниз, где её жадно впитывала иссохшая осенняя земля. В одну её руку, закрывавшую пышную грудь, впились сухие и колкие ветки кустов. Другая безвольно свисала в сторону, ладонь раскрыта.
   На земле, неподалеку от струйки крови, примерно в метре от её раскрытой ладони, лежали темные очки. Одно стекло их было разбито. Волосы у девушки были русые, но в том месте, где чем-то твердым её несколько раз ударили по голове, светлый золотой цвет смешался с алым цветом крови.
   Девушка уже не дышала. Лежала вниз лицом в крови у подножья небольшого откоса, и кровь её стекала на землю. Никогда уже не будет она дышать.
   Девушку звали Дженни Пейдж.

Глава 6

   Лейтенант Бернс изучал копию донесения.
   КОМУ: Управление полиции, лейт. Питер Бернс, 87 участок.
   ДАТА: 15 сентября.
   ОТ: Главного судебного эксперта.
   ПО ВОПРОСУ: Смерть Дженни Риты Пейдж.
   ПОЖАЛУЙСТА, ЗАПОЛНИТЕ НИЖЕПРИВЕДЕННЫЕ ГРАФЫ В СВЯЗИ С ВЫШЕУПОМЯНУТЫМ ПРОИСШЕСТВИЕМ.
   ТЕЛО НАЙДЕНО: 14 сентября.
   МЕСТО: Возле моста Гамильтона, Айола.
   ВСКРЫТИЕ ПРОИЗВЕДЕНО: Предварительное.
   ПРОИЗВЕЛ: Доктор медицины Бертрам Нельсон, ассистент судебного эксперта, больница Сент-Джоан.
   ДАТА: 14 сентября.
   МЕСТО: Окружная больница.
   ПРИЧИНА СМЕРТИ: Вероятно, сильное сотрясение мозга
   (прим.: только предварительная оценка, до заключения по вскрытию).
   РЕЗУЛЬТАТ ХИМ. АНАЛИЗА: Еще не сделан.
   ТЕЛО ОПОЗНАНО: Миссис Молли Белл.
   АДРЕС Де Витт-стрит 412, Риверхед.
   СТЕПЕНЬ РОДСТВА: Сестра.
   ТЕЛО ВЫДАНО – (ИМЯ, АДРЕС) ЕСЛИ НЕ ВЫДАНО: Тело в морге. Производится полное вскрытие.
   ГДЕ НАХОДИТСЯ: Миссис Белл получит тело после проведения всех исследований. Полный отчет о результатах экспертизы будет представлен.
   РАЗРЕШЕНО ПОГРЕБЕНИЕ – …
   ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ – …
   Доктор медицины Артур У. Баркли. Отдел главного медэксперта.
   В переводе на нормальный язык это означало, что кого-то прикончили. Тело отвезли в морг, и там какой-то ненормальный тип заботливо изучил разбитое лицо и проломленный череп и пришел к выводу, что смерть вызвана, “вероятно, сильным сотрясением мозга”. Бернс понимал, почему на его столе ещё нет полного донесения, но и то, что он изучил, его потрясло. Нельзя ожидать, кисло подумал он, что кто-то будет толкаться вокруг места преступления среди ночи. Тело перевезли в морг, вероятно, только рано утром, и прежде всего пытались выяснить, нет ли в желудке яда. Разумеется, его там не было.
   Никто не начинает работать до десяти, и никто не задерживается после пяти. Ужасная страна. Каждый думает только о себе и работает только от и до.
   Разумеется, кроме того типа, что убил девушку. Ему переработка не помешала, вовсе нет.
   “Семнадцать лет, – подумал Бернс. – Господи, ведь и моему сыну семнадцать”. Он подошел к дверям кабинета. Был он низенький, крепко сложенный, с головой, как валун каменоломни. Его маленькие голубые глазки, которые непрерывно бегали вверх-вниз, всегда были настороже. Ему не нравилось, когда убивали людей. Ему не нравилось, когда молодым девушкам разбивали головы. Распахнул дверь.
   – Хэл! – позвал он. – Зайди ко мне!
   Начал расхаживать по кабинету. Уиллис вошел и молча остановился, заложив руки за спину.
   – На очках что-нибудь нашли? – спросил Бернс, продолжая прохаживаться.
   – Нет, лейтенант. На уцелевшем стекле виден был отпечаток пальца, но маловероятно, что нам удастся что-то выяснить по одному отпечатку.
   – А что с тем типом, которого вы задержали вчера ночью?
   – Рэндольф? Он зол, как черт, что все до капли разболтал. Видно, боится, что в суде ему это не пойдет на пользу. Все время орет, чтобы ему вызвали адвоката.
   – Я имел в виду тот отпечаток пальца.
   – Нет, это не его отпечаток.
   – Думаете, той девушки.
   – Нет, лейтенант. Это мы уже выяснили.
   – Значит, Рэндольф не наш человек.
   – Нет, лейтенант.
   – Я и не рассчитывал, что это он. Девушку, очевидно, убили в то время, когда он был с вами.
   – Да, лейтенант.
   – Чертовски жаль, – сказал Бернс. – Чертовски жаль. – Снова начал расхаживать по кабинету. – Чем занимался северный комиссариат?
   – Они заняты делом. Хватают всех сексуальных извращенцев.
   – Можете им помочь. Просмотрите наши картотеки, и пусть ребята берутся за работу, ладно? – Он помолчал. – Думаете, это сделал наш грабитель?
   – Очки говорят за это, лейтенант.
   – Значит, Клиффорд наконец сорвался, мерзавец!
   – Возможно, лейтенант.
   – Меня зовут Пит, – сказал Бернс. – К чему эта официальность?
   – Ну, лейтенант, в общем, у меня есть идея.
   – В связи с этим случаем?
   – Да. Если это сделал наш грабитель, лейтенант.
   – Пит! – рявкнул Бернс.
   – Итак, Пит, этот сукин сын терроризирует город. Читал сегодня утром газеты? “Семнадцатилетняя красотка с лицом, превращенным в фарш!” На нашем участке, Пит. О’кей, у нас поганый участок. Он весь прогнил и смердит, и некоторые люди думают, что так было всегда. Но меня это угнетает, Пит. Господи, мне от этого просто не по себе.
   – Этот участок не так уж и плох, – задумчиво возразил ему Бернс.
   – Ах, Пит, – вздохнул Уиллис.
   – Ну ладно, пусть он прогнил и смердит. Мы делаем все, что можем. Черт возьми, а что от него ждать? Райские кущи с ангелами?
   – Нет. Но мы должны их охранять, Пит.
   – А мы что, этого не делаем? Триста шестьдесят пять дней в году, и так каждый год. Газеты интересуются только громкими скандалами. Этот проклятый грабитель…
   – Значит, мы должны его взять. У северного комиссариата такие проблемы все время висят на шее. Еще один труп. Все мы видим только трупы. Думаешь, очередной труп на них как-то подействует?
   – Они неплохо работают, – заметил Бернс.
   – Знаю, знаю, – нетерпеливо ответил Уиллис. – Но, думаю, моя идея им поможет.
   – О’кей, – сказал Бернс, – я слушаю.

* * *

   В пятницу пополудни в гостиной стояла печальная тишина. Молли Белл уже выплакала все слезы и теперь сидела молча. Ее муж замер напротив, а Берт Клинг растерянно стоял в дверях, гадая, зачем он, собственно, пришел.
   Он отчетливо помнил Дженни, как она окликнула его, когда он уходил в среду вечером. Невероятная красавица, которую грызли опасения и заботы, омрачавшие ей жизнь. А теперь она была мертва. Странно, но он чувствовал себя в ответе за это.
   – Она тебе что-нибудь сказала? – спросил Белл.
   – Не слишком много, – ответил Клинг. – Казалось, её что-то мучает… Она казалась… весьма циничной и искушенной для своего возраста. Не знаю. – Он покачал головой.
   – Что-то с ней было не в порядке, – сказала Молли. Голос у неё был очень тихий, едва слышный. Теребила носовой платок, который уже высох, потому что не оталось слез, чтобы его намочить.
   – Полиция полагает, что это дело того самого грабителя, милая, – ласково произнес Белл.
   – Да, – ответила Молли, – я знаю, что они думают.
   – Милая, я знаю, как тебе тяжело…
   – Но что она делала в Айоле? Кто завел её на тот пустырь у моста Гамильтона? Она пошла туда одна, Питер?
   – Думаю, да, – ответил Белл.
   – Зачем ей нужно было идти туда? Зачем семнадцатилетней девушке забираться в такую глушь?
   – Не знаю, милая, – сказал Белл. – Дорогуша, прошу тебя, успокойся. Полиция его найдет. Полиция…
   – Найдет? Кого? – взорвалась Молли. – Грабителя? Но разве они найдут того, кто заманил её туда? Питер, ведь это на другом конце города. Зачем ей забираться в такую даль?
   Белл снова покачал головой.
   – Не знаю, милая. К сожалению, не знаю.
   – Мы его найдем, Молли, – вмешался Клинг. – И северный комиссариат, и детективы из нашего участка будут заниматься этим делом. Не волнуйся.
   – А если вы его найдете, – сказала Молли, – это что, вернет мне сестру?
   Клинг наблюдал за ней: женщина, в двадцать четыре года ставшая старухой, сидела, обвиснув на стуле, печалясь об одной жизни и нося под сердцем другую. Они долго молчали. Наконец Клинг сказал, что ему уже пора, а Молли любезно предложила ему чашку кофе. Он с благодарностью отказался, потом они с Беллом пожали руки, и он ушел. Хрупкие, ломкие лучи предзакатного солнца заливали улицы Риверхеда.
   В конце улицы появилась ватага школьников. Клинг шагал, наблюдая за ними: детвора с чисто вымытыми лицами, долговязые подростки и хорошенькие девчушки обгоняли друг друга, толкались, перекрикивались, о чем-то сговариваясь.
   Не так давно таким же подростком была и Дженни Пейдж. Он шагал неторопливо, ощущая острый вкус свежего воздуха и желая, чтобы скорее пришла зима. Это казалось странным, потому что он любил осень, вопреки тому, что она была порой умирания: лето спокойно уходит на отдых, умирают цветы, умирают дни и умирают…
   Умирают девушки.
   Он отогнал эту мысль. На углу против школы стояла тележка продавца сосисок. Продавец был в белом фартуке, с ослепительной улыбкой из-под усов. Нырнул вилкой в бак, полный сосисок, из которого валил пар, потом зачерпнул из другого бака капусту и отложил вилку. Потом взял закругленную палочку, зачерпнул из стакана горчицу, размазал её по сосиске и завершенный шедевр вручил девчушке, которой было лет четырнадцать, не больше. Та заплатила, и когда откусила сосиску, лицо её засветилось чистой радостью. Клинг засмотрелся на нее, но потом пошел дальше.
   На дорогу выбежал пес и, подпрыгивая, помчался за мячом, который скатился с тротуара. Машина резко затормозила, завизжала резина, шофер покрутил головой, но, заметив счастливого пса, невольно улыбнулся.
   На дорогу падали листья – оранжевые, красные, красно-бурые, рыжие и золотистые, как солнечные зайчики, покрывая тротуар шуршащим ковром. Он шагал, чувствуя, как они хрустят под ногами, вдыхал острый свежий запах и думал: “Это нелепо, ведь впереди у неё была целая жизнь”.
   Когда он вышел на перекресток, подул холодный ветер. Направился к станции, ветер пронизывал его ветровку и пробирал до мозга костей. Голоса детей, спешивших из школы, были все слабее и в конце Де Витт-стрит исчезли в свисте нового порыва ветра.
   Задумался, не пойдет ли дождь.
   Вокруг ревел ветер, трубя о городе, полном тайн и страхов, об ужасе смерти, и ему сразу стало ещё холоднее; ему вдруг захотелось отвернуть воротник, чтобы почувствовать приятное тепло, потому что озноб неожиданно пополз по его спине и повис на шее, как холодная дохлая рыба.
   Приближаясь к станции и поднимаясь по ступеням, он все ещё размышлял о Дженни Пейдж.

Глава 7

   Девушка сидела, заложив ногу за ногу.
   Сидела напротив Уиллиса и Бернса у лейтенанта в кабинете, на втором этаже 87 участка. Ноги у неё были хороши. Юбка едва прикрывала колени, и Уиллис не мог не заметить, насколько они хороши. Длинные, стройные, с округлыми икрами, которые сужались к тонким щиколоткам, изящество которых ещё оттенялось черными лодочками на высоких каблуках.
   Волосы у девушки были огненно-рыжими, и это было хорошо. Рыжие волосы заметнее. Еще у неё было милое личико с маленьким ирландским носиком и зеленые глаза. Молча, серьезно она слушала мужчин, и по её лицу и глазам было ясно, что это интеллигентная девушка. Время от времени она глубоко вздыхала, причем отличный покрой её туалета не мог скрыть вздымавшуюся грудь.