— Потому, что уже пора спать, — ответила женщина.
— А мама всегда разрешает мне посидеть до двенадцати, — возразил мальчик.
— Быть этого не может! А потом, твоей мамы здесь нет.
— Но это правда, я клянусь!
«Мальчишка, вот проклятье», — чертыхнулся про себя Доминик.
— А можно мне стакан молока? — снова спросил мальчик.
— Ты только что выпил, — возразила женщина.
«Ну же, взмолился про себя Доминик, — отправь маленького паршивца в постель!»
— А теперь прочитай вечернюю молитву и залезай под одеяло! — скомандовала женщина.
До слуха Доминика долетел какой-то неясный шорох — возможно, это мальчик залез на постель и стал коленками на ее край, чтобы помолиться. Проклятье, беспомощно вздохнул он, вот уж не повезло так не повезло, ничего не скажешь!
— Спать пора, — начал мальчик, — иду ко сну. Крепко глазки я сомкну. Боже, взгляд твоих очей над кроваткой будь моей!
Благослови, Господи, маму и папу.
Доминик передернул плечами. Что-то зашелестело, потом скрипнули пружины, будто мальчишка ворочался с боку на бок, устраиваясь поудобнее.
— А теперь спокойной ночи, — сказала женщина.
— Спокойной ночи, — откликнулся мальчик.
Шаги направились к двери.
— Ой, я забыл снять часы, — вдруг воскликнул мальчишка. — Терпеть не могу слушать, как они тикают! Заснуть не дают.
«Отлично, — одобрительно кивнул Доминик. — Снимай их, парень, и считай, что видишь их в последний раз!»
Женские шаги прошелестели мимо и замерли возле кровати.
Наступила тишина, потом раздался неясный шорох. Снова шаги: от кровати через всю комнату к гардеробу. Потом снова к двери.
— Спокойной ночи, Ида.
«Спокойной ночи», — прибавил про себя Доминик.
— Спокойной ночи, Льюис, — ответила женщина.
Щелкнул выключатель, и комната погрузилась в темноту. Чуть слышно хлопнула дверь, раздался еще один щелчок, и предательская полоска света под дверью тоже исчезла. Наступила тишина.
Затаившись в темноте, Доминик нетерпеливо ждал. А ведь мог быть уже дома, уныло подумал он, в постели, к тому же с Виргинией, вместо того чтобы корячиться тут в темном чулане, задыхаясь от пыли и чувствуя, как немеет шея, упиравшаяся в острый край полки. Однако, может, не все еще потеряно, и эти часики вознаградят его за все неудобства.
Он прождал еще с полчаса, затаившись в темноте, дожидаясь, пока мальчишка уснет. Потом, тихонько приоткрыл чуть слышно скрипнувшую дверь чулана и прислушался. С кровати до него донеслось ровное дыхание уснувшего малыша. Доминик пошире приоткрыл дверь, выждал еще минут пять и затем решил — пора. Прокравшись на цыпочках через всю комнату, он подобрался к гардеробу и провел рукой по его верхней крышке, на ощупь сгреб часы и не глядя схватил их. Через мгновение он уже перемахнул через подоконник в вязкую темноту за окном. Сумка по-прежнему свисала с плеча, туфли на резиновой подошве он зажал в руке. Похищенные часы мирно покоились в кармане синих джинсов. Он так и не посмотрел на них, пока, минут за десять до полуночи, не оказался наконец у себя дома.
Зевнув, Доминик снова сунул часы в карман и погрузился в сон.
Глава 12
Глава 13
— А мама всегда разрешает мне посидеть до двенадцати, — возразил мальчик.
— Быть этого не может! А потом, твоей мамы здесь нет.
— Но это правда, я клянусь!
«Мальчишка, вот проклятье», — чертыхнулся про себя Доминик.
— А можно мне стакан молока? — снова спросил мальчик.
— Ты только что выпил, — возразила женщина.
«Ну же, взмолился про себя Доминик, — отправь маленького паршивца в постель!»
— А теперь прочитай вечернюю молитву и залезай под одеяло! — скомандовала женщина.
До слуха Доминика долетел какой-то неясный шорох — возможно, это мальчик залез на постель и стал коленками на ее край, чтобы помолиться. Проклятье, беспомощно вздохнул он, вот уж не повезло так не повезло, ничего не скажешь!
— Спать пора, — начал мальчик, — иду ко сну. Крепко глазки я сомкну. Боже, взгляд твоих очей над кроваткой будь моей!
Благослови, Господи, маму и папу.
Доминик передернул плечами. Что-то зашелестело, потом скрипнули пружины, будто мальчишка ворочался с боку на бок, устраиваясь поудобнее.
— А теперь спокойной ночи, — сказала женщина.
— Спокойной ночи, — откликнулся мальчик.
Шаги направились к двери.
— Ой, я забыл снять часы, — вдруг воскликнул мальчишка. — Терпеть не могу слушать, как они тикают! Заснуть не дают.
«Отлично, — одобрительно кивнул Доминик. — Снимай их, парень, и считай, что видишь их в последний раз!»
Женские шаги прошелестели мимо и замерли возле кровати.
Наступила тишина, потом раздался неясный шорох. Снова шаги: от кровати через всю комнату к гардеробу. Потом снова к двери.
— Спокойной ночи, Ида.
«Спокойной ночи», — прибавил про себя Доминик.
— Спокойной ночи, Льюис, — ответила женщина.
Щелкнул выключатель, и комната погрузилась в темноту. Чуть слышно хлопнула дверь, раздался еще один щелчок, и предательская полоска света под дверью тоже исчезла. Наступила тишина.
Затаившись в темноте, Доминик нетерпеливо ждал. А ведь мог быть уже дома, уныло подумал он, в постели, к тому же с Виргинией, вместо того чтобы корячиться тут в темном чулане, задыхаясь от пыли и чувствуя, как немеет шея, упиравшаяся в острый край полки. Однако, может, не все еще потеряно, и эти часики вознаградят его за все неудобства.
Он прождал еще с полчаса, затаившись в темноте, дожидаясь, пока мальчишка уснет. Потом, тихонько приоткрыл чуть слышно скрипнувшую дверь чулана и прислушался. С кровати до него донеслось ровное дыхание уснувшего малыша. Доминик пошире приоткрыл дверь, выждал еще минут пять и затем решил — пора. Прокравшись на цыпочках через всю комнату, он подобрался к гардеробу и провел рукой по его верхней крышке, на ощупь сгреб часы и не глядя схватил их. Через мгновение он уже перемахнул через подоконник в вязкую темноту за окном. Сумка по-прежнему свисала с плеча, туфли на резиновой подошве он зажал в руке. Похищенные часы мирно покоились в кармане синих джинсов. Он так и не посмотрел на них, пока, минут за десять до полуночи, не оказался наконец у себя дома.
Зевнув, Доминик снова сунул часы в карман и погрузился в сон.
Глава 12
ФРЕДДИ
Выбранного Марио Аззеккой посланца звали Фредди Коррьер. Как было заранее условлено, он появился в офисе на Саттон-Плейс в девять тридцать, получил от адвоката исчерпывающие инструкции и поспешно направился на Двадцать четвертую улицу, в квартиру, которую занимал Бенни Нэпкинс. Ни самого Бенни, ни Жанетт Кей дома не оказалось, поэтому Фредди вышел на улицу, дошел до угла, где был телефон-автомат, и оттуда позвонил Аззекке, спрашивая, что делать дальше. Адвокат велел дождаться Нэпкинса во что бы то ни стало, хоть бы пришлось проторчать у него под дверью до самого утра.
К половине первого Фредди подсчитал, что поднимался в квартиру Бенни раза четыре, не меньше. Бенни жил на четвертом этаже дома, в котором не было лифта. А одолеть пять лестничных пролетов вверх-вниз, к тому же проделать это пять раз за какие-нибудь два с половиной часа — с ума сойти можно! Такая гимнастика заставит кого угодно умирать от жажды. К счастью, неподалеку, на Двадцать пятой улице, был небольшой, но уютный бар, так что между утомительными визитами в пустую квартиру Бенни Фредди мог позволить себе немного отдохнуть в приятной атмосфере, а заодно пропустить стаканчик. Точнее, к половине первого он успел уговорить уже не один, а целых шесть стаканчиков превосходного виски, запив их бутылкой пива. Подумав, приказал принести вторую, дав себе слово снова наведаться к Бенни никак не позже часа — сразу же, как допьет ее.
И как раз в эту минуту в баре появилась Сара.
Фредди знал ее еще по тем временам, когда Сара работала на Бобби Меццано, в его заведении на Сорок пятой улице. Это была долговязая чернокожая девица с вечно взлохмаченной копной иссиня-черных волос, с ослепительно сверкавшими белыми как сахар зубами и весьма привлекательными упругими грудками. На ней было платье из шелкового трикотажа, облегавшее тело как перчатка, а под платьем, по причине летнего времени, а вернее, по неписаным законам ее профессии, не было ничего. Фредди заметил это с первого взгляда.
— Привет, Сара, — окликнул он, — каким это ветром тебя сюда занесло? Я хочу сказать, в эту часть города?
— Кто это? — спросила Сара, вглядываясь в сумрак бара возле стойки, где, нежно поглаживая бутылку с пивом, сидел Фредди.
— Я, — подмигнул он, — Фредди Коррьер.
— Фредди, — обрадовалась она, — привет! — И направилась к нему. — Купишь девушке выпить?
— Конечно, — галантно кивнул Фредди и, повернувшись к бармену, щелкнул пальцами. — Что ты предпочитаешь?
— А я думала, что это мне следует задать тебе этот вопрос, — хихикнула Сара и громко расхохоталась.
— О… конечно! — спохватился Фредди и тоже захохотал.
Правда, смысл ее шутки до него так и не дошел, но какого черта, подумал он. — Так что ты будешь пить? — спросил он.
— Вермут с бальзамом из черной смородины, — ответила Сара.
— Да? — удивился Фредди.
— Что будете пить? — спросил подошедший бармен.
— Вермут с бальзамом из черной смородины, — повторила Сара.
Бармен недовольно скривился, с сомнением посмотрел на нее, покачал головой, но, ничего не сказав, отошел.
— Надо же, вермут с бальзамом из черной смородины! — удивился Фредди. — А я никогда не пробовал ничего подобного!
— Классная штука! Попробуй как-нибудь, сам увидишь, — посоветовала Сара. — Когда принесут, так и быть, дам тебе отхлебнуть глоточек. Согласен? Ма-аленький глоточек из моего бокала. — И она насмешливо подмигнула.
— Идет, — ответил Фредди и незаметно бросил взгляд на часы. — Так ты так и не сказала, каким ветром тебя сюда занесло. Я-то думал, что ты обычно промышляешь в Антуане.
— Чушь! — фыркнула Сара. — Где хочу, там и промышляю!
— Да? — переспросил Фредди.
— Да, — отрезала Сара.
— Один вермут с бальзамом из черной смородины, — прожурчал над ними бармен. Прошу прощения, бальзама из черной смородины не оказалось, так что это, видите ли, чистый вермут.
— А что это за чертовщина такая — бальзам из черной смородины? — удивился Фредди.
— Это ликер, — объяснила Сара.
— Серьезно?
— Да, — подтвердил бармен, — только у нас его нет. — Он хмуро покосился в сторону Сары и вернулся в свой угол за стойку бара, чтобы снова уставиться в экран телевизора.
— Дьявольщина, — выругалась Сара, — сегодня все не слава Богу! — и подняла стакан, словно чокаясь. — Твое здоровье!
— Салют! — кивнул Фредди, щегольнув одним из двух известных ему итальянских слов. Еще одно, которое он знал, представляло на самом деле два, но он этого, к счастью, не знал. — А что еще сегодня не так? — полюбопытствовал он.
— Да все, — буркнула хмурая Сара и сделала большой глоток.
Отодвинув в сторону стакан, она вытащила из пачки сигарету и поднесла ее к губам. — Договаривалась тут встретиться с одним типом еще в двенадцать. Жду его, жду, а этот ублюдок так и не появился.
— Вот как? — Фредди покачал головой.
— Вот так! Уж и комнату сняла, и все…
— Вот как? — повторил Фредди.
— Вот так, — вздохнула Сара.
— Странно! Вот уж никогда бы не подумал, — покачал он головой. — Такая красивая девушка!
— Вот и мне странно, — фыркнула Сара, выпустив изо рта струю дыма, и поднесла к губам бокал. — Стыд и позор, скажу я вам! К тому же и за комнату я заплатила вперед, и все такое…
— Вот как? — протянул Фредди и опять украдкой покосился на часы. Было без десяти час.
— Вот так! — передразнила Сара. — О Боже! — уныло вздохнула она и сделала большой глоток. — Что меня больше всего бесит, так это то, что проклятая комната пропадает. А за нее ведь заплачено!
— А где эта самая комната? — рассеянно спросил Фредди.
— На Двадцать первой.
— Вот как? — удивился он.
— Вот так.
— Так это ж неподалеку!
— Практически за углом, — сказала Сара и задумчиво положила ногу на ногу.
— Мне нужно занести кое-что на угол Двадцать четвертой и Третьей, — сообщил Фредди, немного помявшись.
— Вот как?
— Да. Но после этого я буду свободен как ветер, — продолжал он. — Если мне придет охота провести с тобой часок, — помялся он, — сколько это будет стоить?
— Ну… ты ведь понимаешь, я уже уплатила за комнату.
— Да, да, так сколько? Сколько ты за нее заплатила?
— Двенадцать долларов.
— Вот как?
— Вот так!
— А ты сколько стоишь?
— Я? Двадцать пять.
— Вот как?
— Вот так, — фыркнула Сара.
— Стало быть, все вместе тридцать восемь долларов? — уточнил Фредди.
— Тридцать семь, — поправила Сара.
— Двенадцать и двадцать пять… — повторил Фредди, поднял глаза к потолку и пошевелил губами. — Верно, тридцать семь.
Что ж, неплохо.
— Да уж, в самую точку попал. Многие девушки берут куда дороже.
— Вот как? — удивился Фредди.
— Вот так! — подмигнула Сара.
— Ладно. Послушай, может, прогуляемся вместе до Двадцать четвертой улицы, а? Проводишь меня, я занесу, что мне нужно, а потом отправимся к тебе? Идет?
— Звучит неплохо, — хмыкнула Сара.
— Значит, идет?
— Идет.
Фредди заплатил за выпивку, и они вместе направились на Двадцать четвертую улицу. Сара осталась ждать внизу, а он опять, кряхтя, преодолел пять лестничных пролетов до квартиры Бенни Нэпкинса. Дома по-прежнему никого не было. Тяжело дыша и отдуваясь, Фредди спустился вниз. Прислонившись к двери, Сара невозмутимо курила.
— Все? — поинтересовалась она. — Свободен?
— Нет. Никого нет дома, — пропыхтел он.
— Ну так что за беда? — удивилась она. — Попозже занесешь, верно?
— Ладно, — кивнул он. — Я ведь честно пытался, разве нет?
— Конечно, конечно. А теперь почему бы тебе не заняться мной?
— И верно! — обрадовался Фредди.
Взявшись за руки, они повернули за угол. Не прошло и десяти минут, как возле дома остановилось такси и Бенни Нэпкинс, открыв дверь, помог выбраться Жанетт Кей. Он подобрал ее возле Транс-Люкс на Восемьдесят пятой улице. Жанетт страшно спешила. По пятому каналу вот-вот должно было начаться ее любимое шоу с Барбарой Стенвик и Стерлингом Хейденом, и она ужасно боялась опоздать.
— Но ведь это же маска, — втолковывал ему лейтенант Боццарис, — а существует закон, по которому нельзя ходить по улице в маске.
— Это не маска, офицер. Это просто… ну, одежда такая, что ли…
— Нет, что ты там ни говори, а все-таки это маска, — стоял на своем Боццарис.
— Это чулок, — доказывал ему Придурок.
— Чулок не носят на голове. Стало быть, это маска.
— Ага. А надень ты маску на ногу, вот и выйдет чулок, — заржал Придурок.
— Ладно, ладно, ты не больно умничай! — оборвал его Боццарис.
— Я знаю свои права, — высокопарно изрек Придурок. И это было сущей правдой. Конечно, умом он похвастаться не мог, и отлично это понимал, но зато его знания в области уголовного права были фундаментальными и всеобъемлющими.
— Пусть так, — не стал спорить Боццарис, но про себя все-таки решил, что зачитает ему права. Хватит с него постоянных жалоб арестованных уголовников, что детективы не позаботились зачитать им права. — В соответствии с решением Верховного суда по делу Миранды, — начал он, — мы должны ознакомить вас с вашими правами. Именно это я сейчас и собираюсь сделать.
— Правильно, — одобрительно кивнул Придурок.
— Во-первых, вы имеете полное право, если хотите, хранить молчание. Вы меня понимаете?
— Правильно, офицер. Именно это я и делаю!
— Стало быть, вы понимаете, что имеете право не отвечать на вопросы полицейского офицера?
— Ага. И не буду!
— А вы понимаете, что если надумаете отвечать, то…
— Все, что я скажу, может быть использовано против меня!
Ясное дело, конечно, понимаю!
— Я также должен поставить вас в известность, что вы имеете право до или во время допроса в полиции потребовать присутствия адвоката. Вы меня понимаете?
— Само собой! — кивнул Придурок. — А еще я знаю, что если потребую присутствия адвоката, но скажу, что у меня нет денег, чтобы ему заплатить, то мне назначат общественного защитника, который будет защищать меня бесплатно. И я смогу пользоваться его услугами до или во время допроса. Так?
— Так, — кивнул Боццарис.
— Стало быть, вы теперь знаете свои права? — уточнил Придурок.
— Да, — кивнул лейтенант.
— Так вы желаете пригласить адвоката? — спросил Придурок.
— Что? — поперхнулся Боццарис и растерянно заморгал. Глаза его сузились. — Послушай, — грозно предупредил он, — ты не больно-то умничай, понял? Последний такой умник, вроде тебя, которого мы взяли, сейчас парится в Томбсе[8], понял?
— Я хочу видеть адвоката, — заявил Придурок.
— У тебя есть кто-нибудь на примете? Ну, я хочу сказать, ты знаешь какого-то определенного адвоката?
— Да.
— И кого же?
— Марио Аззекку, — заявил Придурок, и Боццарис невольно шмыгнул носом. В затхлой атмосфере полицейского участка на него явственно повеяло запахом денег.
— Алло, — прохрипел он.
— Это лейтенант Боццарис, — произнес мужской голос на другом конце трубки.
— Да?
— Нам с вами надо кое-что обсудить.
— Это в два-то часа ночи?! — возмутился Аззекка.
— Кто это? — сонным голосом спросила Сибил.
— Никто. Спи! — буркнул он. — Погодите, не вешайте трубку! — Я только перейду в кабинет. — Выбравшись из постели, он влез в халат, осторожно прикрыл за собой дверь спальни и по коридору направился туда, где Сибил — Боже, благослови ее доброе сердце! — согласилась выделить в его полное распоряжение восьмиметровую комнатку (и это в их огромной двенадцатикомнатной квартире!). Взяв параллельную трубку, Аззекка с трудом подавил зевок и спросил:
— Что у вас, лейтенант? Что-то срочное?
— Деньги, — коротко буркнул Боццарис.
— О чем это вы говорите?!
— Я о том типе, при котором мы нашли около пятидесяти тысяч. Он сейчас у нас, — ответил Боццарис.
Телефонная трубка запрыгала в руках адвоката.
— И что же? — насколько мог невозмутимо, спросил он.
— По тем сведениям, которые в настоящее время находятся в нашем распоряжении, можно с некоторой долей уверенности предположить, что эти деньги предназначены для Кармине Тануччи, который в настоящее время пребывает на отдыхе в Неаполе, — вкрадчивым тоном пояснил Боццарис.
И Аззекка мгновенно похолодел — наверняка Фредди Коррьер, решил он. Скорее всего, этот тупой ублюдок каким-то образом попался, когда шел к Бенни Нэпкинсу!
— Вероятнее всего, — вежливо сказал он, — у вас, лейтенант, просто не совсем верная информация. — Он лихорадочно пытался сообразить — почему лейтенант сказал «около пятидесяти тысяч»? Почему «около», черт возьми? Что все это значит?! При Коррьере, в аккуратном белом конверте, для верности еще перетянутом резинкой, было ровнехонько пятьдесят тысяч, а кроме этого, еще и билет до Неаполя.
— Возможно, очень возможно, — не стал спорить Боццарис. — Признаться, у меня, ребята, нет ни малейшей охоты совать нос в ваши дела и ломать голову, чем вы там занимаетесь и как зарабатываете себе на хлеб с маслом, пока в том, что вы делаете, нет ничего криминального. Может быть, вы еще не забыли, как один из моих людей подобрал совершенно на первый взгляд никому не нужную коробку с фигурками. Они, как оказалось, не были связаны ни с каким преступлением, поэтому мы возвратили их законному владельцу, одному благонамеренному господину по имени Джозеф Дириджере, который, в свою очередь, движимый чувством искренней благодарности, пожертвовал семь тысяч четыреста долларов в специальный пенсионный фонд для отставных полицейских.
— Да, я помню, — признался Аззекка.
— Я так и думал, что вы вспомните, — обрадовался Боццарис. — Ну так вот, сейчас перед нами примерно такой же случай. У меня нет ни малейшей возможности узнать, что это за деньги. Я имею в виду эти пятьдесят тысяч наличными. Я знать не знаю, чистые они или нет, хорошие или плохие. Я вообще ничего о них не знаю, и у меня ни единого шанса это узнать.
Да и желания особого нет. По мне — так это обычные деньги, ни грязные, ни чистые, просто деньги, и все! — Боццарис выдержал паузу. — Скажем так, они как бы ничьи.
— И сколько? — спросил Аззекка.
— Столько же, сколько и в прошлый раз, — быстро ответил Боццарис.
— Слишком много!
— Ладно, ладно, не надо спорить с копом, к тому же уставшим до чертиков. Ваша взяла, пусть будет пять тысяч. Так сказать, для ровного счета.
— Немыслимо! — фыркнул Аззекка. — Это просто смешно!
— Ладно, будем торговаться, — вздохнул Боццарис. — Тридцать пять сотен.
— Две тысячи.
— Две с половиной?
— Две тысячи, — твердо повторил Аззекка, — и ни центом больше.
— Договорились, — вздохнул Боццарис. — Куда отправить вашего человека с деньгами?
— Вы имеете в виду Фредди?
— Так его зовут? Он молчал как рыба. Не сказал ни слова. Ах да, у него еще был какой-то дурацкий чулок на голове.
— Всегда знал, что он малость с приветом, — вздохнул Аззекка.
— Так что, послать его к вам, если, конечно, мы договорились?
— Хорошо. Только скажите ему, чтобы оставил пакет у швейцара.
— У швейцара? Стало быть, вы не хотите, чтобы он поднялся наверх?
— Если он попадется мне на глаза, я удушу его собственными руками, прямо здесь, в кабинете, — заявил Аззекка.
— Будем считать, что я этого не слышал, — сказал Боццарис, и до ушей Аззекки донесся приглушенный смешок. — Что ж, приятно было поговорить.
— И не забудьте про билет, — напомнил адвокат.
Но лейтенант уже повесил трубку.
— Да? — рявкнул он.
— Мистер Аззекка, это Хими, швейцар. У меня для вас конверт.
— Отправьте его наверх, — приказал Аззекка.
— Парень, который его принес, сказал, что очень важно, поэтому я не знал, стоит ли ждать до утра…
— Да, да, все правильно, — нетерпеливо буркнул адвокат, — принесите его.
— …да вот будить вас посреди ночи тоже не хотелось. Так что принести его или как?..
— Будьте так любезны! — проворчал Аззекка.
Пять минут спустя раздался звонок в дверь, и мальчик-лифтер протянул адвокату сумку с эмблемой магазина А&Р. Поблагодарив его, Аззекка закрыл за ним дверь, аккуратно запер ее и направился в гостиную, по пути ломая себе голову, как деньги из конверта, перетянутого для сохранности резинкой, могли попасть в эту нелепую хозяйственную сумку? Перевернув сумку вверх дном, он вытряхнул ее содержимое на кофейный столик и растерянно заморгал. Новая загадка! Он точно помнил, что деньги в конверте были в сотенных купюрах. Откуда же теперь взялась вся эта кипа десяток, двадцаток, сотенных и даже долларовых бумажек?!
Вздохнув, он принялся пересчитывать деньги.
И только потом ему пришло в голову еще одно. Почему лейтенант Боццарис во время их долгой ночной беседы так ни словом и не обмолвился, что деньги, о которых он говорил, эти самые две тысячи, пойдут в специальный фонд для ушедших в отставку полицейских?
Пересчитав мятые бумажки, Аззекка снова задумался. Денег было ровнехонько пятьдесят тысяч… та самая сумма, с которой в девять сорок пять Фредди Коррьер вышел из его кабинета.
Исчез только билет до Неаполя, о котором лейтенант и словом не обмолвился. Наверное, остался у Боццариса. И все. Зачем он ему? — ломал голову Аззекка. Может, собрался отправиться попутешествовать?
Аззекка недоумевающе пожал плечами.
Ладно, завтра он пошлет к Бенни Нэпкинсу кого-нибудь еще.
А к тому времени, подумал он, наверняка любезный лейтенант одумается и позвонит снова. Аззекка рыгнул, одним глотком допил оставшееся молоко и, все еще ломая голову над этой загадкой, отправился в постель.
К половине первого Фредди подсчитал, что поднимался в квартиру Бенни раза четыре, не меньше. Бенни жил на четвертом этаже дома, в котором не было лифта. А одолеть пять лестничных пролетов вверх-вниз, к тому же проделать это пять раз за какие-нибудь два с половиной часа — с ума сойти можно! Такая гимнастика заставит кого угодно умирать от жажды. К счастью, неподалеку, на Двадцать пятой улице, был небольшой, но уютный бар, так что между утомительными визитами в пустую квартиру Бенни Фредди мог позволить себе немного отдохнуть в приятной атмосфере, а заодно пропустить стаканчик. Точнее, к половине первого он успел уговорить уже не один, а целых шесть стаканчиков превосходного виски, запив их бутылкой пива. Подумав, приказал принести вторую, дав себе слово снова наведаться к Бенни никак не позже часа — сразу же, как допьет ее.
И как раз в эту минуту в баре появилась Сара.
Фредди знал ее еще по тем временам, когда Сара работала на Бобби Меццано, в его заведении на Сорок пятой улице. Это была долговязая чернокожая девица с вечно взлохмаченной копной иссиня-черных волос, с ослепительно сверкавшими белыми как сахар зубами и весьма привлекательными упругими грудками. На ней было платье из шелкового трикотажа, облегавшее тело как перчатка, а под платьем, по причине летнего времени, а вернее, по неписаным законам ее профессии, не было ничего. Фредди заметил это с первого взгляда.
— Привет, Сара, — окликнул он, — каким это ветром тебя сюда занесло? Я хочу сказать, в эту часть города?
— Кто это? — спросила Сара, вглядываясь в сумрак бара возле стойки, где, нежно поглаживая бутылку с пивом, сидел Фредди.
— Я, — подмигнул он, — Фредди Коррьер.
— Фредди, — обрадовалась она, — привет! — И направилась к нему. — Купишь девушке выпить?
— Конечно, — галантно кивнул Фредди и, повернувшись к бармену, щелкнул пальцами. — Что ты предпочитаешь?
— А я думала, что это мне следует задать тебе этот вопрос, — хихикнула Сара и громко расхохоталась.
— О… конечно! — спохватился Фредди и тоже захохотал.
Правда, смысл ее шутки до него так и не дошел, но какого черта, подумал он. — Так что ты будешь пить? — спросил он.
— Вермут с бальзамом из черной смородины, — ответила Сара.
— Да? — удивился Фредди.
— Что будете пить? — спросил подошедший бармен.
— Вермут с бальзамом из черной смородины, — повторила Сара.
Бармен недовольно скривился, с сомнением посмотрел на нее, покачал головой, но, ничего не сказав, отошел.
— Надо же, вермут с бальзамом из черной смородины! — удивился Фредди. — А я никогда не пробовал ничего подобного!
— Классная штука! Попробуй как-нибудь, сам увидишь, — посоветовала Сара. — Когда принесут, так и быть, дам тебе отхлебнуть глоточек. Согласен? Ма-аленький глоточек из моего бокала. — И она насмешливо подмигнула.
— Идет, — ответил Фредди и незаметно бросил взгляд на часы. — Так ты так и не сказала, каким ветром тебя сюда занесло. Я-то думал, что ты обычно промышляешь в Антуане.
— Чушь! — фыркнула Сара. — Где хочу, там и промышляю!
— Да? — переспросил Фредди.
— Да, — отрезала Сара.
— Один вермут с бальзамом из черной смородины, — прожурчал над ними бармен. Прошу прощения, бальзама из черной смородины не оказалось, так что это, видите ли, чистый вермут.
— А что это за чертовщина такая — бальзам из черной смородины? — удивился Фредди.
— Это ликер, — объяснила Сара.
— Серьезно?
— Да, — подтвердил бармен, — только у нас его нет. — Он хмуро покосился в сторону Сары и вернулся в свой угол за стойку бара, чтобы снова уставиться в экран телевизора.
— Дьявольщина, — выругалась Сара, — сегодня все не слава Богу! — и подняла стакан, словно чокаясь. — Твое здоровье!
— Салют! — кивнул Фредди, щегольнув одним из двух известных ему итальянских слов. Еще одно, которое он знал, представляло на самом деле два, но он этого, к счастью, не знал. — А что еще сегодня не так? — полюбопытствовал он.
— Да все, — буркнула хмурая Сара и сделала большой глоток.
Отодвинув в сторону стакан, она вытащила из пачки сигарету и поднесла ее к губам. — Договаривалась тут встретиться с одним типом еще в двенадцать. Жду его, жду, а этот ублюдок так и не появился.
— Вот как? — Фредди покачал головой.
— Вот так! Уж и комнату сняла, и все…
— Вот как? — повторил Фредди.
— Вот так, — вздохнула Сара.
— Странно! Вот уж никогда бы не подумал, — покачал он головой. — Такая красивая девушка!
— Вот и мне странно, — фыркнула Сара, выпустив изо рта струю дыма, и поднесла к губам бокал. — Стыд и позор, скажу я вам! К тому же и за комнату я заплатила вперед, и все такое…
— Вот как? — протянул Фредди и опять украдкой покосился на часы. Было без десяти час.
— Вот так! — передразнила Сара. — О Боже! — уныло вздохнула она и сделала большой глоток. — Что меня больше всего бесит, так это то, что проклятая комната пропадает. А за нее ведь заплачено!
— А где эта самая комната? — рассеянно спросил Фредди.
— На Двадцать первой.
— Вот как? — удивился он.
— Вот так.
— Так это ж неподалеку!
— Практически за углом, — сказала Сара и задумчиво положила ногу на ногу.
— Мне нужно занести кое-что на угол Двадцать четвертой и Третьей, — сообщил Фредди, немного помявшись.
— Вот как?
— Да. Но после этого я буду свободен как ветер, — продолжал он. — Если мне придет охота провести с тобой часок, — помялся он, — сколько это будет стоить?
— Ну… ты ведь понимаешь, я уже уплатила за комнату.
— Да, да, так сколько? Сколько ты за нее заплатила?
— Двенадцать долларов.
— Вот как?
— Вот так!
— А ты сколько стоишь?
— Я? Двадцать пять.
— Вот как?
— Вот так, — фыркнула Сара.
— Стало быть, все вместе тридцать восемь долларов? — уточнил Фредди.
— Тридцать семь, — поправила Сара.
— Двенадцать и двадцать пять… — повторил Фредди, поднял глаза к потолку и пошевелил губами. — Верно, тридцать семь.
Что ж, неплохо.
— Да уж, в самую точку попал. Многие девушки берут куда дороже.
— Вот как? — удивился Фредди.
— Вот так! — подмигнула Сара.
— Ладно. Послушай, может, прогуляемся вместе до Двадцать четвертой улицы, а? Проводишь меня, я занесу, что мне нужно, а потом отправимся к тебе? Идет?
— Звучит неплохо, — хмыкнула Сара.
— Значит, идет?
— Идет.
Фредди заплатил за выпивку, и они вместе направились на Двадцать четвертую улицу. Сара осталась ждать внизу, а он опять, кряхтя, преодолел пять лестничных пролетов до квартиры Бенни Нэпкинса. Дома по-прежнему никого не было. Тяжело дыша и отдуваясь, Фредди спустился вниз. Прислонившись к двери, Сара невозмутимо курила.
— Все? — поинтересовалась она. — Свободен?
— Нет. Никого нет дома, — пропыхтел он.
— Ну так что за беда? — удивилась она. — Попозже занесешь, верно?
— Ладно, — кивнул он. — Я ведь честно пытался, разве нет?
— Конечно, конечно. А теперь почему бы тебе не заняться мной?
— И верно! — обрадовался Фредди.
Взявшись за руки, они повернули за угол. Не прошло и десяти минут, как возле дома остановилось такси и Бенни Нэпкинс, открыв дверь, помог выбраться Жанетт Кей. Он подобрал ее возле Транс-Люкс на Восемьдесят пятой улице. Жанетт страшно спешила. По пятому каналу вот-вот должно было начаться ее любимое шоу с Барбарой Стенвик и Стерлингом Хейденом, и она ужасно боялась опоздать.
* * *
Придурок упрямо отказывался снять с головы чулок.— Но ведь это же маска, — втолковывал ему лейтенант Боццарис, — а существует закон, по которому нельзя ходить по улице в маске.
— Это не маска, офицер. Это просто… ну, одежда такая, что ли…
— Нет, что ты там ни говори, а все-таки это маска, — стоял на своем Боццарис.
— Это чулок, — доказывал ему Придурок.
— Чулок не носят на голове. Стало быть, это маска.
— Ага. А надень ты маску на ногу, вот и выйдет чулок, — заржал Придурок.
— Ладно, ладно, ты не больно умничай! — оборвал его Боццарис.
— Я знаю свои права, — высокопарно изрек Придурок. И это было сущей правдой. Конечно, умом он похвастаться не мог, и отлично это понимал, но зато его знания в области уголовного права были фундаментальными и всеобъемлющими.
— Пусть так, — не стал спорить Боццарис, но про себя все-таки решил, что зачитает ему права. Хватит с него постоянных жалоб арестованных уголовников, что детективы не позаботились зачитать им права. — В соответствии с решением Верховного суда по делу Миранды, — начал он, — мы должны ознакомить вас с вашими правами. Именно это я сейчас и собираюсь сделать.
— Правильно, — одобрительно кивнул Придурок.
— Во-первых, вы имеете полное право, если хотите, хранить молчание. Вы меня понимаете?
— Правильно, офицер. Именно это я и делаю!
— Стало быть, вы понимаете, что имеете право не отвечать на вопросы полицейского офицера?
— Ага. И не буду!
— А вы понимаете, что если надумаете отвечать, то…
— Все, что я скажу, может быть использовано против меня!
Ясное дело, конечно, понимаю!
— Я также должен поставить вас в известность, что вы имеете право до или во время допроса в полиции потребовать присутствия адвоката. Вы меня понимаете?
— Само собой! — кивнул Придурок. — А еще я знаю, что если потребую присутствия адвоката, но скажу, что у меня нет денег, чтобы ему заплатить, то мне назначат общественного защитника, который будет защищать меня бесплатно. И я смогу пользоваться его услугами до или во время допроса. Так?
— Так, — кивнул Боццарис.
— Стало быть, вы теперь знаете свои права? — уточнил Придурок.
— Да, — кивнул лейтенант.
— Так вы желаете пригласить адвоката? — спросил Придурок.
— Что? — поперхнулся Боццарис и растерянно заморгал. Глаза его сузились. — Послушай, — грозно предупредил он, — ты не больно-то умничай, понял? Последний такой умник, вроде тебя, которого мы взяли, сейчас парится в Томбсе[8], понял?
— Я хочу видеть адвоката, — заявил Придурок.
— У тебя есть кто-нибудь на примете? Ну, я хочу сказать, ты знаешь какого-то определенного адвоката?
— Да.
— И кого же?
— Марио Аззекку, — заявил Придурок, и Боццарис невольно шмыгнул носом. В затхлой атмосфере полицейского участка на него явственно повеяло запахом денег.
* * *
Когда в два часа ночи стоявший на ночном столике телефон пронзительно зазвонил, Аззекка вместе со своей женой Сибил лежал в постели. Еще не открыв глаза, он догадался: что-то случилось. Какая-то беда. Скорее всего, этот гаденыш, его дорогой сынок, который сейчас как раз учился в Гарварде, попался, когда курил марихуану. Маленький ублюдок!— Алло, — прохрипел он.
— Это лейтенант Боццарис, — произнес мужской голос на другом конце трубки.
— Да?
— Нам с вами надо кое-что обсудить.
— Это в два-то часа ночи?! — возмутился Аззекка.
— Кто это? — сонным голосом спросила Сибил.
— Никто. Спи! — буркнул он. — Погодите, не вешайте трубку! — Я только перейду в кабинет. — Выбравшись из постели, он влез в халат, осторожно прикрыл за собой дверь спальни и по коридору направился туда, где Сибил — Боже, благослови ее доброе сердце! — согласилась выделить в его полное распоряжение восьмиметровую комнатку (и это в их огромной двенадцатикомнатной квартире!). Взяв параллельную трубку, Аззекка с трудом подавил зевок и спросил:
— Что у вас, лейтенант? Что-то срочное?
— Деньги, — коротко буркнул Боццарис.
— О чем это вы говорите?!
— Я о том типе, при котором мы нашли около пятидесяти тысяч. Он сейчас у нас, — ответил Боццарис.
Телефонная трубка запрыгала в руках адвоката.
— И что же? — насколько мог невозмутимо, спросил он.
— По тем сведениям, которые в настоящее время находятся в нашем распоряжении, можно с некоторой долей уверенности предположить, что эти деньги предназначены для Кармине Тануччи, который в настоящее время пребывает на отдыхе в Неаполе, — вкрадчивым тоном пояснил Боццарис.
И Аззекка мгновенно похолодел — наверняка Фредди Коррьер, решил он. Скорее всего, этот тупой ублюдок каким-то образом попался, когда шел к Бенни Нэпкинсу!
— Вероятнее всего, — вежливо сказал он, — у вас, лейтенант, просто не совсем верная информация. — Он лихорадочно пытался сообразить — почему лейтенант сказал «около пятидесяти тысяч»? Почему «около», черт возьми? Что все это значит?! При Коррьере, в аккуратном белом конверте, для верности еще перетянутом резинкой, было ровнехонько пятьдесят тысяч, а кроме этого, еще и билет до Неаполя.
— Возможно, очень возможно, — не стал спорить Боццарис. — Признаться, у меня, ребята, нет ни малейшей охоты совать нос в ваши дела и ломать голову, чем вы там занимаетесь и как зарабатываете себе на хлеб с маслом, пока в том, что вы делаете, нет ничего криминального. Может быть, вы еще не забыли, как один из моих людей подобрал совершенно на первый взгляд никому не нужную коробку с фигурками. Они, как оказалось, не были связаны ни с каким преступлением, поэтому мы возвратили их законному владельцу, одному благонамеренному господину по имени Джозеф Дириджере, который, в свою очередь, движимый чувством искренней благодарности, пожертвовал семь тысяч четыреста долларов в специальный пенсионный фонд для отставных полицейских.
— Да, я помню, — признался Аззекка.
— Я так и думал, что вы вспомните, — обрадовался Боццарис. — Ну так вот, сейчас перед нами примерно такой же случай. У меня нет ни малейшей возможности узнать, что это за деньги. Я имею в виду эти пятьдесят тысяч наличными. Я знать не знаю, чистые они или нет, хорошие или плохие. Я вообще ничего о них не знаю, и у меня ни единого шанса это узнать.
Да и желания особого нет. По мне — так это обычные деньги, ни грязные, ни чистые, просто деньги, и все! — Боццарис выдержал паузу. — Скажем так, они как бы ничьи.
— И сколько? — спросил Аззекка.
— Столько же, сколько и в прошлый раз, — быстро ответил Боццарис.
— Слишком много!
— Ладно, ладно, не надо спорить с копом, к тому же уставшим до чертиков. Ваша взяла, пусть будет пять тысяч. Так сказать, для ровного счета.
— Немыслимо! — фыркнул Аззекка. — Это просто смешно!
— Ладно, будем торговаться, — вздохнул Боццарис. — Тридцать пять сотен.
— Две тысячи.
— Две с половиной?
— Две тысячи, — твердо повторил Аззекка, — и ни центом больше.
— Договорились, — вздохнул Боццарис. — Куда отправить вашего человека с деньгами?
— Вы имеете в виду Фредди?
— Так его зовут? Он молчал как рыба. Не сказал ни слова. Ах да, у него еще был какой-то дурацкий чулок на голове.
— Всегда знал, что он малость с приветом, — вздохнул Аззекка.
— Так что, послать его к вам, если, конечно, мы договорились?
— Хорошо. Только скажите ему, чтобы оставил пакет у швейцара.
— У швейцара? Стало быть, вы не хотите, чтобы он поднялся наверх?
— Если он попадется мне на глаза, я удушу его собственными руками, прямо здесь, в кабинете, — заявил Аззекка.
— Будем считать, что я этого не слышал, — сказал Боццарис, и до ушей Аззекки донесся приглушенный смешок. — Что ж, приятно было поговорить.
— И не забудьте про билет, — напомнил адвокат.
Но лейтенант уже повесил трубку.
* * *
Без двадцати три, когда Аззекка сидел на кухне, маленькими глоточками потягивая из стакана молоко, пронзительно зазвенел висевший на стене домофон. Адвокат подскочил к нему и нажал кнопку «Говорите».— Да? — рявкнул он.
— Мистер Аззекка, это Хими, швейцар. У меня для вас конверт.
— Отправьте его наверх, — приказал Аззекка.
— Парень, который его принес, сказал, что очень важно, поэтому я не знал, стоит ли ждать до утра…
— Да, да, все правильно, — нетерпеливо буркнул адвокат, — принесите его.
— …да вот будить вас посреди ночи тоже не хотелось. Так что принести его или как?..
— Будьте так любезны! — проворчал Аззекка.
Пять минут спустя раздался звонок в дверь, и мальчик-лифтер протянул адвокату сумку с эмблемой магазина А&Р. Поблагодарив его, Аззекка закрыл за ним дверь, аккуратно запер ее и направился в гостиную, по пути ломая себе голову, как деньги из конверта, перетянутого для сохранности резинкой, могли попасть в эту нелепую хозяйственную сумку? Перевернув сумку вверх дном, он вытряхнул ее содержимое на кофейный столик и растерянно заморгал. Новая загадка! Он точно помнил, что деньги в конверте были в сотенных купюрах. Откуда же теперь взялась вся эта кипа десяток, двадцаток, сотенных и даже долларовых бумажек?!
Вздохнув, он принялся пересчитывать деньги.
И только потом ему пришло в голову еще одно. Почему лейтенант Боццарис во время их долгой ночной беседы так ни словом и не обмолвился, что деньги, о которых он говорил, эти самые две тысячи, пойдут в специальный фонд для ушедших в отставку полицейских?
Пересчитав мятые бумажки, Аззекка снова задумался. Денег было ровнехонько пятьдесят тысяч… та самая сумма, с которой в девять сорок пять Фредди Коррьер вышел из его кабинета.
Исчез только билет до Неаполя, о котором лейтенант и словом не обмолвился. Наверное, остался у Боццариса. И все. Зачем он ему? — ломал голову Аззекка. Может, собрался отправиться попутешествовать?
Аззекка недоумевающе пожал плечами.
Ладно, завтра он пошлет к Бенни Нэпкинсу кого-нибудь еще.
А к тому времени, подумал он, наверняка любезный лейтенант одумается и позвонит снова. Аззекка рыгнул, одним глотком допил оставшееся молоко и, все еще ломая голову над этой загадкой, отправился в постель.
Глава 13
БЛУМИНГДЕЙЛС
Когда в пятницу утром около десяти в дверь его квартиры позвонили, Бенни Нэпкинс еще спал сном праведника. Осторожно, стараясь не разбудить Жанетт Кей, он выбрался из постели и прошлепал по коридору к входной двери.
— Кто там? — шепотом спросил он.
— Фредди Коррьер.
Бенни осторожно приник к отверстию глазка и выглянул в коридор. И в самом деле это был Фредди Коррьер. Только сегодня он выглядел каким-то усталым, словно выжатый лимон.
Кожа туго обтянула заострившиеся скулы, под глазами обозначились мешки. И тем не менее это был Фредди Коррьер собственной персоной. Бенни отпер два хитроумных замка, отодвинул щеколду, снял дверную цепочку, которую всегда накидывал на ночь, и открыл дверь.
— Можно войти? — спросил Фредди.
— Да, конечно, проходи. Только тихо, не разбуди Жанетт Кей.
Она еще спит.
— Вот как? — по своей привычке переспросил Фредди.
— Да, — ответил Бенни.
— Предполагалось, что я доставлю это тебе вчера вечером, — буркнул Фредди. — Я приходил несколько раз, да только вот никого не было дома.
— Играл в карты, — объяснил Бенни, — а Жанетт Кей отправилась в кино.
— Вот как? — удивился Фредди. — И как, выиграл?
— М-да… можно сказать и так, — поморщился Бенни. Из груди его вырвался тяжелый вздох.
— Понятно. Слушай, а как я вчера провел вечер! Рассказать — не поверишь! — Фредди закатил глаза, сгорая от желания поведать кому угодно, хоть бы и Нэпкинсу, о тех сногсшибательных штучках, которые они накануне проделывали на пару с Сарой.
— Знаешь, я тоже неплохо повеселился, — оборвал его Бенни, — только у меня, увы, сейчас нет ни минуты времени, чтобы обсудить это с тобой. Пора одеваться и бежать в Гарлем. У меня там срочное дело. Да и потом, чувствую, хлопот будет по горло.
Так что извини, как-нибудь в другой раз.
— Да, конечно, — закивал Фредди. — Обязательно!
— А что это такое? — полюбопытствовал Бенни, заметив в руках у Фредди пухлый белый конверт.
— Это для тебя. От Марио Аззекки, — объяснил Фредди. — Инструкции внутри.
— Ты их читал?
— Обижаешь! Разве я похож на человека, который украдкой читает чужие письма?!
— По-моему, нет, — успокоил его Бенни.
— Да и потом, разве я похож на человека, который умеет читать? — Фредди презрительно пожал плечами.
— Ну что ж, спасибо за труды, — кивнул Бенни. И извиняющимся тоном добавил:
— Я бы угостил тебя чашечкой кофе, но Жанетт Кей еще спит, а мне бы не хотелось ее будить.
— О, конечно, — с понимающим видом кивнул Фредди. — Ладно, ничего страшного. Как-нибудь в другой раз. Слушай, погоди минутку, я сейчас расскажу тебе, какую девушку я встретил вчера вечером! Ты не поверишь, я…
— В другой раз, ладно? — перебил его Бенни.
— Ладно, — кивнул Фредди и ушел.
Бенни тяжело вздохнул и вернулся на кухню. Положив на стол пухлый белый конверт, он мрачно и с опаской уставился на него, не решаясь посмотреть, что внутри. Бенни давно и непоколебимо верил в то, что любое задание, если оно исходит от Марио Аззекки, означает лишнюю головную боль, если не сказать хуже. Долив воды в кофейник, он поставил его на плиту, уселся за стол и снова устремил взгляд на злополучный конверт. Бенни до сих пор было немного странно, что Придурок после вчерашнего «ограбления» так и не дал о себе знать. Впрочем, удивляться особенно не приходилось, поскольку любой, знавший Придурка достаточно близко, ничуть бы не удивился, обнаружив, что тот вдруг отправился в Индию или куда-то еще просто подышать свежим воздухом.
Да уж, уныло размышлял Бенни, если и есть кто-то на этом свете, кому доверять просто глупо, так это такому пройдохе.
А уж коли у него, как у Придурка, крыша, что называется, с большим перекосом, так это глупость в квадрате. Скорее всего, Придурку в жизни не доводилось видеть таких денег. Можно представить, что творилось у него в голове, когда такие деньжищи упали, так сказать, с неба, и прямо к нему в руки!
— Кто там? — шепотом спросил он.
— Фредди Коррьер.
Бенни осторожно приник к отверстию глазка и выглянул в коридор. И в самом деле это был Фредди Коррьер. Только сегодня он выглядел каким-то усталым, словно выжатый лимон.
Кожа туго обтянула заострившиеся скулы, под глазами обозначились мешки. И тем не менее это был Фредди Коррьер собственной персоной. Бенни отпер два хитроумных замка, отодвинул щеколду, снял дверную цепочку, которую всегда накидывал на ночь, и открыл дверь.
— Можно войти? — спросил Фредди.
— Да, конечно, проходи. Только тихо, не разбуди Жанетт Кей.
Она еще спит.
— Вот как? — по своей привычке переспросил Фредди.
— Да, — ответил Бенни.
— Предполагалось, что я доставлю это тебе вчера вечером, — буркнул Фредди. — Я приходил несколько раз, да только вот никого не было дома.
— Играл в карты, — объяснил Бенни, — а Жанетт Кей отправилась в кино.
— Вот как? — удивился Фредди. — И как, выиграл?
— М-да… можно сказать и так, — поморщился Бенни. Из груди его вырвался тяжелый вздох.
— Понятно. Слушай, а как я вчера провел вечер! Рассказать — не поверишь! — Фредди закатил глаза, сгорая от желания поведать кому угодно, хоть бы и Нэпкинсу, о тех сногсшибательных штучках, которые они накануне проделывали на пару с Сарой.
— Знаешь, я тоже неплохо повеселился, — оборвал его Бенни, — только у меня, увы, сейчас нет ни минуты времени, чтобы обсудить это с тобой. Пора одеваться и бежать в Гарлем. У меня там срочное дело. Да и потом, чувствую, хлопот будет по горло.
Так что извини, как-нибудь в другой раз.
— Да, конечно, — закивал Фредди. — Обязательно!
— А что это такое? — полюбопытствовал Бенни, заметив в руках у Фредди пухлый белый конверт.
— Это для тебя. От Марио Аззекки, — объяснил Фредди. — Инструкции внутри.
— Ты их читал?
— Обижаешь! Разве я похож на человека, который украдкой читает чужие письма?!
— По-моему, нет, — успокоил его Бенни.
— Да и потом, разве я похож на человека, который умеет читать? — Фредди презрительно пожал плечами.
— Ну что ж, спасибо за труды, — кивнул Бенни. И извиняющимся тоном добавил:
— Я бы угостил тебя чашечкой кофе, но Жанетт Кей еще спит, а мне бы не хотелось ее будить.
— О, конечно, — с понимающим видом кивнул Фредди. — Ладно, ничего страшного. Как-нибудь в другой раз. Слушай, погоди минутку, я сейчас расскажу тебе, какую девушку я встретил вчера вечером! Ты не поверишь, я…
— В другой раз, ладно? — перебил его Бенни.
— Ладно, — кивнул Фредди и ушел.
Бенни тяжело вздохнул и вернулся на кухню. Положив на стол пухлый белый конверт, он мрачно и с опаской уставился на него, не решаясь посмотреть, что внутри. Бенни давно и непоколебимо верил в то, что любое задание, если оно исходит от Марио Аззекки, означает лишнюю головную боль, если не сказать хуже. Долив воды в кофейник, он поставил его на плиту, уселся за стол и снова устремил взгляд на злополучный конверт. Бенни до сих пор было немного странно, что Придурок после вчерашнего «ограбления» так и не дал о себе знать. Впрочем, удивляться особенно не приходилось, поскольку любой, знавший Придурка достаточно близко, ничуть бы не удивился, обнаружив, что тот вдруг отправился в Индию или куда-то еще просто подышать свежим воздухом.
Да уж, уныло размышлял Бенни, если и есть кто-то на этом свете, кому доверять просто глупо, так это такому пройдохе.
А уж коли у него, как у Придурка, крыша, что называется, с большим перекосом, так это глупость в квадрате. Скорее всего, Придурку в жизни не доводилось видеть таких денег. Можно представить, что творилось у него в голове, когда такие деньжищи упали, так сказать, с неба, и прямо к нему в руки!