Страница:
Совсем забыл он и про то, что человек, который вешает на территории их участка молодых девушек, вполне может оказаться Глухим.
Дочь Брауна, Конни, уже спала. Жена, Каролина, в маленькой гостиной смотрела телевизор. А Браун был в ванной, обтираясь досуха после продолжительного горячего душа. Он посмотрел в зеркало, и оттуда ему подмигнул все тот же симпатичный Артур Браун. Он улыбнулся в ответ. Чувствовал ныне вечером он себя превосходно. Нынче вечером он прокатит Каролину к луне, к звездам и обратно. По-прежнему улыбаясь, он вошел в спальню. Мокрое полотенце он повесил на спинку стула. Заметив на полу брошенную Каролиной утреннюю газету, наклонился и расправил ее. В центре разворота он проделал дырку и улыбнулся во весь рот.
Когда Браун вошел в гостиную, на нем была только утренняя газета. Сквозь дырку отважно выглядывал восставший член. Каролина подняла глаза.
— Ого.
Подражая неграм из Черного пояса, Браун с сильным акцентом сказал:
— Эй, мэм, правду белые говорят, что у нас член не чета ихнему?
— Да не сказала бы, вроде.
— А поточнее?
Каролина подошла к нему и на клочки разорвала газетный лист.
Глава 7
* * *
У Артура Брауна мелькнула было, но тут же исчезла мысль, что «фонарный убийца», которого все они ищут, Глухой. Браун, как и другие, не склонен был недооценивать Глухого, однако же в его глазах убийца это убийца, и все они для него равны; это скверные парни, а он хороший парень, и к тому же как раз сейчас он собирался завлечь в постель собственную жену.Дочь Брауна, Конни, уже спала. Жена, Каролина, в маленькой гостиной смотрела телевизор. А Браун был в ванной, обтираясь досуха после продолжительного горячего душа. Он посмотрел в зеркало, и оттуда ему подмигнул все тот же симпатичный Артур Браун. Он улыбнулся в ответ. Чувствовал ныне вечером он себя превосходно. Нынче вечером он прокатит Каролину к луне, к звездам и обратно. По-прежнему улыбаясь, он вошел в спальню. Мокрое полотенце он повесил на спинку стула. Заметив на полу брошенную Каролиной утреннюю газету, наклонился и расправил ее. В центре разворота он проделал дырку и улыбнулся во весь рот.
Когда Браун вошел в гостиную, на нем была только утренняя газета. Сквозь дырку отважно выглядывал восставший член. Каролина подняла глаза.
— Ого.
Подражая неграм из Черного пояса, Браун с сильным акцентом сказал:
— Эй, мэм, правду белые говорят, что у нас член не чета ихнему?
— Да не сказала бы, вроде.
— А поточнее?
Каролина подошла к нему и на клочки разорвала газетный лист.
Глава 7
Со своего места на трибуне он с одного взгляда мог сказать, что Дарси Уэллс вполне сгодится. Даже больше, чем две другие. Это было видно уже по разминке.
Снова был ясный октябрьский день, и совершенно безоблачное небо сияло над университетским стадионом пронзительной голубизной. За гаревой дорожкой расстилалось футбольное поле, а дальше виднелась нависавшая над учебными зданиями каменная башня. Совсем недурной университетский городок для такого мегаполиса, как этот, где не так-то легко отыскать просторные лужайки и тенистые кварталы. Он прогуливался здесь по воскресеньям, пытаясь проникнуться атмосферой, привыкая к месту, стремясь почувствовать себя здесь совершенно своим. Тут-то он и заметил эту девушку. Вообще-то с женщинами он всегда себя чувствовал легко. Женщины льнули к нему. Им нравилась в нем совершенная раскованность, быть может, даже на грани эксцентрики, но что важно — он им нравился. А вот с мужчинами у него всегда возникали проблемы. Мужчинам не по душе были его маленькие выходки. Например, когда, насытившись и чувствуя некоторую усталость, он выходил, ни слова никому не говоря, из ресторана. Или когда отказывался участвовать в дурацкой похвальбе относительно подвигов на любовном фронте. Мужчины раздражали его. Ему нравились женщины.
Он наблюдал за девушкой.
До начала сезона было еще далеко. Январь, если она будет соревноваться в закрытых помещениях; март, когда начнутся главные состязания на открытом воздухе. Разумеется, бегун должен поддерживать форму и тренироваться круглый год. А женщины не меньше, чем мужчины, даже наоборот. На ней был тренировочный костюм бордового цвета с темно-синим знаком "С" с левой стороны и названием университета на спине. Она уже сделала три круга: первый неторопливо, он засек — три минуты, а затем, увеличивая скорость и доведя ее на третьем круге до двух. Теперь пошла на четвертый: первые пятьдесят метров она прошла в прогулочном темпе, следующие уже в настоящую силу, а последние — на предельной скорости. Несколько мгновений она постояла, выравнивая дыхание, а затем начала упражнения для рук. Тридцать секунд — левая, тридцать — правая. Далее наклоны вперед-назад, влево-вправо, вращения пояса, минута на приседания и минута на ускорения. Она хорошо знала всю систему, эта девчушка. Затем она легла на траву рядом с дорожкой и, подложив руки под бедра, принялась имитировать езду на велосипеде. Это заняло полминуты. Далее сгибание-разгибание ног. В ее исполнении эти элементарные упражнения выглядели крайне изящно. Из этой девушки может получиться отличный спринтер. Появилась еще одна. Может, участница команды, а может, просто приятельница, зашедшая посмотреть на тренировки. На этой не было спортивного костюма: юбка-шотландка, гольфы и голубая водолазка. Хорошо бы она не болталась рядом, когда он подойдет к Дарси. Сегодня среда, середина обычной рабочей недели. В понедельник она, разумеется, тренировалась в коротком спринте — шестьдесят или сто двадцать метров, в зависимости от программы. Вчера, скорее всего, девять раз по двести метров. После двух первых забегов — полкруга обычным шагом для восстановления, а после третьего, шестого и девятого — полный круг. В большинстве программ интенсивность тренировок возрастает к концу недели, достигая пика в пятницу и завершаясь в субботу тяжелоатлетическими упражнениями. Воскресенье — выходной, даже Бог не работает по воскресеньям, а в понедельник — все сначала. Разумеется, никакие предсезонные тренировки не могут сравниться по интенсивности с нагрузками самого соревновательного цикла. Дарси Уэллс просто восстанавливала форму после мертвого сезона. Он представил, как она бегает по сельским дорогам в Огайо, где ее дом. В газетах о ней отзывались очень высоко. Ее лучшее время на стометровой дистанции было двенадцать и три. Совсем недурно, если принять, что недавний мировой рекорд Эвелин Эшфорд десять, семьдесят девять. «Я ни о чем не думала, просто бежала, — говорила журналистам Эшфорд в Колорадо Спрингс. — Да и то проснулась только на последних двадцати метрах. Когда разорвала ленточку, думала, что ничего особенного, наверное, одиннадцать и одна». Десять, семьдесят девять! Когда ей сказали, она долго не могла поверить: «Этого просто не может быть! Не может». Ладно. Эвелин Эшфорд не каждый день рождается, до нее далеко. Даже у Жанетт Болден лучший результат в университете был одиннадцать, шестьдесят девять, и лишь в соревнованиях на приз компании «Пепси-кола» она сделала одиннадцать, восемнадцать, придя второй вслед за Эшфорд. Одиннадцать секунд — вот барьер, который надо взять! Привет от Вильмы Рудольф. Но Дарси Уэллс еще молода, она всего лишь на первом курсе здесь, в колледже Конверс, и у нее есть все данные. Тянет на олимпийский уровень. Жаль, что ее придется убить.
Ей явно не терпелось закончить разговор с подружкой. Надо возвращаться к тренировке. А та никак не могла кончить болтовню, но, наконец, улыбнулась и, помахав на прощанье, удалилась. Даже отсюда можно было почувствовать, что Дарси облегченно вздохнула. Она сняла тренировочный костюм и, аккуратно свернув его, положила на скамью около дорожки. Теперь на ней были майка без всяких меток и трусы с небольшими вырезами по бокам для легкости движений. Она немного постояла на старте, внимательно глядя на дорожку, затем уперлась левой ногой прямо в линию, склонилась, отвела назад правую ногу и левую руку и, подняв правую, приняла высокий старт.
Он снова щелкнул секундомером, замеряя время на более длинных отрезках. Сегодня был третий день, и она увеличила вчерашнюю дистанцию вполовину, пробегая каждый раз триста метров: сорок пять секунд бега, затем пять минут отдыха после каждых трех отрезков. На майке и трусах постепенно начали проступать пятна пота. Он внимательно наблюдал, как она открыла сумку, вытащила стартовые колодки и поставила переднюю примерно в сорока сантиметрах от линии старта. Затем отмерила расстояние до задней и тщательно проверила установку. Она встала, вдохнула свежий осенний воздух, положила руки на бедра, постояла немного и опустилась на колено.
Она была в прекрасной форме.
Какой-то тренер в Огайо неплохо обучил ее.
Он почти слышал, как она беззвучно командует себе на старт.
Левая нога упирается в заднюю колодку. Правая — в переднюю. Руки за линией старта едва касаются земли. Центр тяжести перенесен на левое колено, правую ногу и обе руки. Голова поднята. Взгляд упирается в какую-то точку примерно в метре от линии старта.
Внимание!
Бедра приподняты. Все тело подается вперед, плечи прямо над линией старта. Подошвы прочно упираются в колодки. Взгляд прикован к тому же месту в метре от старта. Пружина, готовая распрямиться.
Марш!
И он, и она словно услышали выстрел стартового пистолета, и руки ее внезапно пришли в движение, правая рванулась вперед, левая назад, ноги одновременно оттолкнулись от колодок, первый шаг левой особенно важен. И вот бег начался!
О, Боже, как у нее здорово получается!
Он прикинул, что на первые шесть забегов по шестьдесят метров она в среднем затрачивала девять секунд, отдыхая после каждого. Теперь она уже по-настоящему вспотела и, подойдя к скамейке, вынула полотенце из сумки и принялась энергично обтираться. Покончив с этим, она надела спортивную куртку. День клонился к закату, стало прохладно.
Он улыбнулся и положил секундомер обратно в карман пиджака.
Она уходила со стадиона, задумчиво склонив голову. Даже куртка пропиталась потом, и ее длинные ноги никак не могли просохнуть. Он окликнул ее:
— Мисс Уэллс?
Она остановилась, удивленно посмотрев на него своими голубыми глазами.
— Кори Макинтайр. Из «Спортс ЮЭсЭй».
Она по-прежнему разглядывала его.
— Вы что, разыгрываете меня? — спросила она.
— Ну что вы, — улыбнулся он и полез за бумажником. Оттуда он извлек и протянул ей небольшую заламинированную карточку. Из нее следовало, что Кори Макинтайр действительно является корреспондентом «Спортс ЮЭсЭй».
— Ничего себе!
— Ведь вас зовут Дарси Уэллс, я не ошибаюсь?
— Ну да, — кивнула она.
В ней примерно метр семьдесят пять, прикинул он, почти его роста. Она по-прежнему выжидательно глядела на него.
— Мы готовим материал для февральского номера, — начал он.
— Положим, — она все еще думала, что здесь что-то не так. А у него в руках все еще была корреспондентская карточка, и он даже почувствовал искушение снова показать ее ей, но все же устоял и спрятал карточку в бумажник.
— Материал о молодых спортсменках, — продолжал он. — Разумеется, не только о звездах-бегуньях...
— Ах, о звездах, — она театрально закатила глаза.
— Вас уже заметили, мисс Уэллс.
— Первый раз слышу.
— У меня на вас целое досье. В Огайо вы показали хорошее время.
— Да, пожалуй, ничего.
Лицо ее все еще блестело от пота. Кожа нежная и молодая, глаза сверкают. У спортсменов всегда так. Все они, мужчины или женщины, выглядят такими отвратительно здоровыми. Он завидовал ее молодости. Он завидовал ее режиму.
— Да нет больше, чем просто ничего.
— Ну, а сейчас, если мне удастся выбежать из двенадцати, я прямо на улице пущусь в танец.
— Сегодня вы выглядели неплохо.
— А вы что, смотрели?
— Замерял последнее время. Примерно девять секунд.
— Шестьдесят метров за девять секунд — это не очень-то...
— Для тренировки вполне.
— Да, но, чтобы сделать на ста двенадцать, нужно шестьдесят пробегать за семь.
— А у вас такая цель? Двенадцать?
— Ну одиннадцать, конечно, лучше, — она усмехнулась. — Но ведь это не Олимпийские игры.
— Пока нет, — улыбнулся он в свою очередь.
— Вот именно. А может, никогда и не будет.
— Ваш личный рекорд в Огайо был двенадцать и три, верно?
— Да, — она сделала гримасу. — Довольно бездарно, а?
— Да нет, вполне прилично. Посмотрите-ка, как другие бегают в вашем возрасте.
— Я смотрела. В прошлом году одна девушка из Калифорнии сделала одиннадцать и восемь.
— Эли Блэр.
— Точно.
— С ней у нас тоже будет интервью. Она сейчас учится в Лос-Анджелесе.
— Как это, интервью?
— Мне казалось, я уже объяснил.
— Да, но о чем все-таки речь?
— По-моему, понятно. Мы хотим напечатать интервью с вами.
— Где, в «Спортс ЮЭсЭй»?
— Да.
— Да ладно вам. — И она так сморщилась, что мигом сделалась двенадцатилетней девчонкой. — Я? В «Спортс»? Кончайте разыгрывать.
— А я и не говорю, что вы одна нас интересуете. Нас интересуют вообще спортсменки.
— Из университетов?
— Не обязательно. И не только звезды-бегуньи.
— Ну вот, снова звезды, — и Дарси опять закатила глаза.
— Мы будем писать о плавании, баскетболе, гимнастике. Вообще постараемся охватить как можно более широкий круг. И извините за назойливость, но среди нынешних молодых американских спортсменок мы ищем тех, кто завтра может стать звездой.
— До двенадцати и три на сотне — это, по-вашему, завтрашняя звезда?
— Мы, сотрудники «Спортс», — заговорил он назидательно, — разбираемся в том, что происходит в спортивном мире.
Она вновь внимательно посмотрела на него, пытаясь переварить услышанное.
— Жаль, что вы пришли именно сегодня, — проговорила она наконец. — Сегодня как раз у меня ни черта не получалось.
— По-моему, у вас прекрасный стиль.
— Прекрасный, скажете тоже. Шестьдесят метров за девять секунд, куда уж прекрасней.
— Вы много бегали нынешним летом?
— Каждый день. Кроме воскресений.
— И какая у вас система?
— А вас что, это действительно интересует?
— Да. Вообще-то, если у вас найдется немного времени сегодня вечером, я хотел бы потолковать поподробнее. Больше всего меня интересуют ваши цели и устремления и все, что найдете возможным рассказать о том, как зародилась страсть к бегу, о тренировках.
— Слушайте, вы всерьез?
— Не понял?
— Я хочу сказать, это скрытая камера или что?
Внезапно она обернулась, словно пытаясь отыскать эту самую скрытую камеру. Но на стадионе они были совершенно одни. Дарси задумчиво посмотрела на стоявший невдалеке дуб, словно камера спрятана именно в его листве. Пожав плечами и тряхнув головой, она вновь повернулась к нему.
— Скрытой камеры тут нет, — сказал он, улыбаясь. — Тут есть Кори Макинтайр из «Спортс ЮЭсЭй», и я беру интервью у молодых спортсменок для нашего февральского номера. Нас больше всего интересует легкая атлетика. Скоро открывается сезон. Ну и другие виды спорта...
— Хорошо, хорошо, — прервала она его и снова покачала головой. — Все еще не могу поверить.
— Так поверьте.
— Ну ладно, вы хотите взять у меня интервью, верю.
— Мы можем потолковать сегодня вечером?
— Завтра у меня экзамен по психологии.
— Жаль. А как насчет...
— Но я, в общем-то, все уже выучила. Так что давайте сегодня, только мне надо лечь пораньше.
— Может, поужинаем? Думаю, что одной встречи для интервью мне хватит, только надо, если вы не возражаете, договориться о времени для съемок.
— Съемки! Вот это да! — не сдержалась Дарси.
— Если не возражаете.
— Чего же возражать? Я просто все еще в себя не могу прийти от неожиданности.
— В восемь вечера вас устроит?
— Ясное дело.
— И начинайте думать, о чем я спросил.
— Да, да, цели, устремления.
— Ранний интерес к бегу...
— И это.
— Тренировки...
— Хорошо, хорошо, это будет нетрудно.
— Ну и, может, какие-нибудь истории, анекдоты... впрочем, вечером разберемся. Где мне подхватить вас? Или, может, встретимся прямо на месте?
— В общежитие можете за мной заехать?
— Я собирался пригласить вас в ресторан где-нибудь в центре, так что, может, лучше возьмете такси?
— Конечно, конечно. Как скажете.
— Не забудьте про квитанцию. «Спортс ЮЭсЭй» оплатит расходы.
— Ладно. Так где мы встречаемся?
— Ресторан «Марино» на углу Алстер и Саус Хейли. В восемь ровно.
— Кори Макинтайр, — сказала она. — «Спортс ЮЭсЭй». Как вам это нравится?
Хейз просматривал расписание тренировок Нэнси.
Карелла листал ее записную книжку.
Нэнси была убита тринадцатого октября. Обследование трупа показало, что с учетом температуры тела, степени посинения и разложения, смерть наступила примерно в одиннадцать вечера. Убийца, позаботившись о том, чтобы девушку опознали, в то же время тщательно протер бумажник перед тем, как оставить его на месте. Так что остались только личные записи, чтобы определить, где она была и что делала в день убийства.
Из расписания тренировок следовало, что тринадцатого октября, в четверг, Нэнси Аннунциато встала в половине восьмого утра. Пульс в это время был пятьдесят восемь ударов в минуту. Лечь накануне она должна была в одиннадцать вечера. Беглый осмотр показал, что это обычное время сна, только в день убийства она в эту пору была где-то в городе. Утреннее взвешивание показало пятьдесят четыре килограмма. Место тренировки было обозначено так: открытая дорожка. С.П.С, покрытие — синтетика. Отмечена была и температура воздуха во время тренировочных занятий — три градуса выше нуля, погода ясная, безветренная, недушная. Началась тренировка в три тридцать.
Состояли занятия из обычной разминки, затем четыре ускорения на дистанции восемьдесят метров с низкого старта с краткими перерывами между каждым и полным кругом обычным шагом после последнего забега; четыре стопятидесятиметровых забега с высокого старта с переходом на шаг после каждого и, наконец, шесть забегов на шестьдесят метров, опять-таки с отдыхом после каждого. Таким образом, всего она пробежала тысячу двести восемьдесят метров, вес перед началом тренировки — пятьдесят четыре килограмма, после окончания — пятьдесят три. Под словами «степень утомленности» была нацарапана цифра пять — ровно середина по десятибалльной шкале. Закончилась тренировка в четверть пятого.
Мать Нэнси уже сказала им, что вернулась девушка с тренировки в шесть. Колледж был всего в пятнадцати минутах езды на метро от дома. Таким образом оставалось полтора часа неучтенного времени. Из записной книжки Нэнси никак нельзя было понять, на что она потратила эти полтора часа. Может, она приняла душ в университете и переоделась. На это ушло полчаса. А дальше? Отправилась в университетскую библиотеку? Остановилась поболтать с друзьями? Или же встретилась с человеком, который потом убил ее?
В записной книжке на этот день значилось: "Французский; Экзамен по биологии! «Спортс ЮЭсЭй».
— А что это такое? — спросил Карелла. — Журнал?
Хейз глянул на запись.
— Ну, да. У нее там целая куча их на столике.
— Может, в этот день его доставляют в киоск?
— И она записала для памяти, чтобы купить?
— Может быть. Посмотри, есть там у нее за прошлую неделю?
Хейз прошагал к столику, на котором валялись в беспорядке разные журналы.
— "Спортс иллюстрейтед", «Раннерз уорлд». Ага, вот он. «Спорт ЮЭсЭй». Номер за семнадцатое октября. Этот, что ли?
— Наверное. Они ведь вроде выходят на неделю раньше?
— Вроде так.
— Что-нибудь там есть особенное?
— Например?
— Ну, я не знаю. Скажем, наставление, как пробежать километр за тридцать восемь секунд.
Хейз принялся листать журнал.
— А они ведь, спортсмены эти, вкалывают на всю катушку, а? — походя обронил он.
— Это уж точно, — Карелла покачал головой.
— У меня бы инфаркт случился.
— Ну так что там? — снова спросил Карелла.
— Да в основном про футбол. — Хейз переворачивал страницу за страницей.
— Глянь-ка, ничего себе девчушка, — он показал Карелле фотографию молодой женщины в костюме для гребли. — Зад немного великоват, а так в полном порядке.
Он принялся листать журнал в обратном порядке.
— Эй, смотри-ка.
— А что такое?
Хейз показал Карелле страницу, на которой остановился.
Здесь был перечень сотрудников — журнала от главного редактора до репортеров и фотографов. Одна из фамилий — Кори Макинтайр — была обведена.
— Как это понять?
— Может, мать знает, — откликнулся Хейз.
Но миссис Аннунциато ничем не смогла им помочь.
— Кори Макинтайр? Нет, впервые слышу.
— И ваша дочь никогда не называла этого имени?
— Нет.
— А название журнала? «Спортс ЮЭсЭй»?
— Его она все время покупает. Да и другие тоже, где про спорт и про бег.
— Но почему имя обведено только в этом номере? — спросил Карелла. — В номере от семнадцатого октября.
— Понятия не имею.
Ей явно было не по себе от того, что она ничем не может помочь детективам. Что девочка убита, мужу она еще не сказала. Ее уже три дня как похоронили, а он все еще не знает, что дочери нет. А тут еще ей нечего сказать этим ребятам, которые нашли в журнале имя, обведенное рукой Нэнси.
— Может, звонил когда-нибудь или заходил? — настаивал Карелла.
— Да нет, не припомню. Нет, точно не было такого.
— Миссис Аннунциато, вы сказали, что в день убийства ваша дочь пришла домой в шесть вечера.
— Да, в шесть. — Она не хотела говорить об этом дне. Она еще ничего не сказала мужу.
— А не напомните ли еще раз, что на ней было?
— Обычная школьная форма. Юбка, блуза. Может, жакет.
— Но когда ее нашли, ничего этого на ней не было.
— Вот как?
— На ней было зеленое платье и зеленые туфли.
— Ясно.
— Она ведь, вернувшись домой, переоделась, так вы нам сказали?
— Да.
— В платье пошикарнее.
— Да.
— Потому что она куда-то собралась, так вы нам сказали?
— Да, она сказала, что уходит.
— Но куда, не сказала?
— Она никогда не говорит. В наши дни молодежь... — миссис Аннунциато покачала головой.
— Ни куда идет не сказала, ни с кем?
— Нет.
— Вы сказали, что она ушла в семь. Чуть позже.
— Да.
— У нее есть машина?
— Нет, она вызвала такси.
— Вызвала такси?
— Да.
— А из какой компании?
— Не знаю. Обычное желтое такси.
— Но куда едет, она вам не сказала?
— Нет. На утро ей надо было рано в университет?
— А вы были дома в тот вечер, когда ее убили?
— Нет, я была в больнице. В этот день у мужа случился инфаркт, и я была с ним в больнице. Его положили в реанимацию. В аварию он попал в девять, когда ехал домой.
— С работы?
— Нет, нет, из клуба. Он состоит в клубе. Вместе с друзьями, тоже каменщиками. У них клуб, они там встречаются раз в месяц.
— А ваш муж каменщик?
— Да. Каменщик. И он член профсоюза строителей, — добавила она, как бы повышая статус мужа.
— Инфаркт у него случился в девять часов вечера?
— В девять мне позвонили из больницы, и я сразу же отправилась туда.
— К тому времени ваша дочь уже ушла из дома.
— Да.
— Стало быть, она не знала, что отец попал в больницу?
— Нет, откуда же.
— Итак, вы поехали в больницу...
— Да.
— А когда вернулись домой?
— Я провела в больнице всю ночь.
— Всю ночь?
— Он ведь был в реанимации, — напомнила миссис Аннунциато.
— Ну хорошо, а утром когда вы вернулись?
— В начале десятого.
— Стало быть, вы не знали, что вашей дочери всю ночь не было дома?
— Нет.
— А ваша мать была дома в ту ночь?
— Да.
— И она ничего не сказала, когда вы вернулись? В том смысле, что Нэнси не было всю ночь?
— Да ведь это не в первый раз.
— То есть как? Вы хотите сказать, что Нэнси, бывало, не возвращалась домой ночью?
— Нынешняя молодежь... — миссис Аннунциато покачала головой. — Когда я была девушкой... да случись такое, отец убил бы меня. Но теперь... — она снова покачала головой.
— Итак, в том, что ваша дочь не вернулась в ту ночь домой, не было ничего необычного?
— Ну, я бы так не сказала. Не то, чтобы это было правилом. Но иногда, верно, случалось. Она говорит... она говорила нам, что останется у подруги. Ну, а там кто знает, подруга или друг? Лучше не спрашивать. В наши времена лучше не спрашивать, не знать. Она была хорошей девочкой, так что лучше не знать.
— И вы точно не знаете этого Кори Макинтайра? Дочь никогда не называла его имени?
— Никогда.
Ну, и что же теперь делать? Допустим, Макинтайр это тот, кого мы ищем. Допустим, он был здесь, в городе, шестого октября, когда кто-то убил Марсию Шаффер, а также тринадцатого октября, когда кто-то, предположительно тот же самый человек, убил Нэнси Аннунциато. Допустим, я позвоню ему и спрошу, где он был в эти дни, а он повесит трубку и сбежит в Мексику или куда-нибудь еще. Классно. Он перелистал свой телефонный справочник и нашел номера полицейского управления Лос-Анджелеса. Набрав нужный номер, он попросил соединить его с отделом расследований.
Снова был ясный октябрьский день, и совершенно безоблачное небо сияло над университетским стадионом пронзительной голубизной. За гаревой дорожкой расстилалось футбольное поле, а дальше виднелась нависавшая над учебными зданиями каменная башня. Совсем недурной университетский городок для такого мегаполиса, как этот, где не так-то легко отыскать просторные лужайки и тенистые кварталы. Он прогуливался здесь по воскресеньям, пытаясь проникнуться атмосферой, привыкая к месту, стремясь почувствовать себя здесь совершенно своим. Тут-то он и заметил эту девушку. Вообще-то с женщинами он всегда себя чувствовал легко. Женщины льнули к нему. Им нравилась в нем совершенная раскованность, быть может, даже на грани эксцентрики, но что важно — он им нравился. А вот с мужчинами у него всегда возникали проблемы. Мужчинам не по душе были его маленькие выходки. Например, когда, насытившись и чувствуя некоторую усталость, он выходил, ни слова никому не говоря, из ресторана. Или когда отказывался участвовать в дурацкой похвальбе относительно подвигов на любовном фронте. Мужчины раздражали его. Ему нравились женщины.
Он наблюдал за девушкой.
До начала сезона было еще далеко. Январь, если она будет соревноваться в закрытых помещениях; март, когда начнутся главные состязания на открытом воздухе. Разумеется, бегун должен поддерживать форму и тренироваться круглый год. А женщины не меньше, чем мужчины, даже наоборот. На ней был тренировочный костюм бордового цвета с темно-синим знаком "С" с левой стороны и названием университета на спине. Она уже сделала три круга: первый неторопливо, он засек — три минуты, а затем, увеличивая скорость и доведя ее на третьем круге до двух. Теперь пошла на четвертый: первые пятьдесят метров она прошла в прогулочном темпе, следующие уже в настоящую силу, а последние — на предельной скорости. Несколько мгновений она постояла, выравнивая дыхание, а затем начала упражнения для рук. Тридцать секунд — левая, тридцать — правая. Далее наклоны вперед-назад, влево-вправо, вращения пояса, минута на приседания и минута на ускорения. Она хорошо знала всю систему, эта девчушка. Затем она легла на траву рядом с дорожкой и, подложив руки под бедра, принялась имитировать езду на велосипеде. Это заняло полминуты. Далее сгибание-разгибание ног. В ее исполнении эти элементарные упражнения выглядели крайне изящно. Из этой девушки может получиться отличный спринтер. Появилась еще одна. Может, участница команды, а может, просто приятельница, зашедшая посмотреть на тренировки. На этой не было спортивного костюма: юбка-шотландка, гольфы и голубая водолазка. Хорошо бы она не болталась рядом, когда он подойдет к Дарси. Сегодня среда, середина обычной рабочей недели. В понедельник она, разумеется, тренировалась в коротком спринте — шестьдесят или сто двадцать метров, в зависимости от программы. Вчера, скорее всего, девять раз по двести метров. После двух первых забегов — полкруга обычным шагом для восстановления, а после третьего, шестого и девятого — полный круг. В большинстве программ интенсивность тренировок возрастает к концу недели, достигая пика в пятницу и завершаясь в субботу тяжелоатлетическими упражнениями. Воскресенье — выходной, даже Бог не работает по воскресеньям, а в понедельник — все сначала. Разумеется, никакие предсезонные тренировки не могут сравниться по интенсивности с нагрузками самого соревновательного цикла. Дарси Уэллс просто восстанавливала форму после мертвого сезона. Он представил, как она бегает по сельским дорогам в Огайо, где ее дом. В газетах о ней отзывались очень высоко. Ее лучшее время на стометровой дистанции было двенадцать и три. Совсем недурно, если принять, что недавний мировой рекорд Эвелин Эшфорд десять, семьдесят девять. «Я ни о чем не думала, просто бежала, — говорила журналистам Эшфорд в Колорадо Спрингс. — Да и то проснулась только на последних двадцати метрах. Когда разорвала ленточку, думала, что ничего особенного, наверное, одиннадцать и одна». Десять, семьдесят девять! Когда ей сказали, она долго не могла поверить: «Этого просто не может быть! Не может». Ладно. Эвелин Эшфорд не каждый день рождается, до нее далеко. Даже у Жанетт Болден лучший результат в университете был одиннадцать, шестьдесят девять, и лишь в соревнованиях на приз компании «Пепси-кола» она сделала одиннадцать, восемнадцать, придя второй вслед за Эшфорд. Одиннадцать секунд — вот барьер, который надо взять! Привет от Вильмы Рудольф. Но Дарси Уэллс еще молода, она всего лишь на первом курсе здесь, в колледже Конверс, и у нее есть все данные. Тянет на олимпийский уровень. Жаль, что ее придется убить.
Ей явно не терпелось закончить разговор с подружкой. Надо возвращаться к тренировке. А та никак не могла кончить болтовню, но, наконец, улыбнулась и, помахав на прощанье, удалилась. Даже отсюда можно было почувствовать, что Дарси облегченно вздохнула. Она сняла тренировочный костюм и, аккуратно свернув его, положила на скамью около дорожки. Теперь на ней были майка без всяких меток и трусы с небольшими вырезами по бокам для легкости движений. Она немного постояла на старте, внимательно глядя на дорожку, затем уперлась левой ногой прямо в линию, склонилась, отвела назад правую ногу и левую руку и, подняв правую, приняла высокий старт.
Он снова щелкнул секундомером, замеряя время на более длинных отрезках. Сегодня был третий день, и она увеличила вчерашнюю дистанцию вполовину, пробегая каждый раз триста метров: сорок пять секунд бега, затем пять минут отдыха после каждых трех отрезков. На майке и трусах постепенно начали проступать пятна пота. Он внимательно наблюдал, как она открыла сумку, вытащила стартовые колодки и поставила переднюю примерно в сорока сантиметрах от линии старта. Затем отмерила расстояние до задней и тщательно проверила установку. Она встала, вдохнула свежий осенний воздух, положила руки на бедра, постояла немного и опустилась на колено.
Она была в прекрасной форме.
Какой-то тренер в Огайо неплохо обучил ее.
Он почти слышал, как она беззвучно командует себе на старт.
Левая нога упирается в заднюю колодку. Правая — в переднюю. Руки за линией старта едва касаются земли. Центр тяжести перенесен на левое колено, правую ногу и обе руки. Голова поднята. Взгляд упирается в какую-то точку примерно в метре от линии старта.
Внимание!
Бедра приподняты. Все тело подается вперед, плечи прямо над линией старта. Подошвы прочно упираются в колодки. Взгляд прикован к тому же месту в метре от старта. Пружина, готовая распрямиться.
Марш!
И он, и она словно услышали выстрел стартового пистолета, и руки ее внезапно пришли в движение, правая рванулась вперед, левая назад, ноги одновременно оттолкнулись от колодок, первый шаг левой особенно важен. И вот бег начался!
О, Боже, как у нее здорово получается!
Он прикинул, что на первые шесть забегов по шестьдесят метров она в среднем затрачивала девять секунд, отдыхая после каждого. Теперь она уже по-настоящему вспотела и, подойдя к скамейке, вынула полотенце из сумки и принялась энергично обтираться. Покончив с этим, она надела спортивную куртку. День клонился к закату, стало прохладно.
Он улыбнулся и положил секундомер обратно в карман пиджака.
Она уходила со стадиона, задумчиво склонив голову. Даже куртка пропиталась потом, и ее длинные ноги никак не могли просохнуть. Он окликнул ее:
— Мисс Уэллс?
Она остановилась, удивленно посмотрев на него своими голубыми глазами.
— Кори Макинтайр. Из «Спортс ЮЭсЭй».
Она по-прежнему разглядывала его.
— Вы что, разыгрываете меня? — спросила она.
— Ну что вы, — улыбнулся он и полез за бумажником. Оттуда он извлек и протянул ей небольшую заламинированную карточку. Из нее следовало, что Кори Макинтайр действительно является корреспондентом «Спортс ЮЭсЭй».
— Ничего себе!
— Ведь вас зовут Дарси Уэллс, я не ошибаюсь?
— Ну да, — кивнула она.
В ней примерно метр семьдесят пять, прикинул он, почти его роста. Она по-прежнему выжидательно глядела на него.
— Мы готовим материал для февральского номера, — начал он.
— Положим, — она все еще думала, что здесь что-то не так. А у него в руках все еще была корреспондентская карточка, и он даже почувствовал искушение снова показать ее ей, но все же устоял и спрятал карточку в бумажник.
— Материал о молодых спортсменках, — продолжал он. — Разумеется, не только о звездах-бегуньях...
— Ах, о звездах, — она театрально закатила глаза.
— Вас уже заметили, мисс Уэллс.
— Первый раз слышу.
— У меня на вас целое досье. В Огайо вы показали хорошее время.
— Да, пожалуй, ничего.
Лицо ее все еще блестело от пота. Кожа нежная и молодая, глаза сверкают. У спортсменов всегда так. Все они, мужчины или женщины, выглядят такими отвратительно здоровыми. Он завидовал ее молодости. Он завидовал ее режиму.
— Да нет больше, чем просто ничего.
— Ну, а сейчас, если мне удастся выбежать из двенадцати, я прямо на улице пущусь в танец.
— Сегодня вы выглядели неплохо.
— А вы что, смотрели?
— Замерял последнее время. Примерно девять секунд.
— Шестьдесят метров за девять секунд — это не очень-то...
— Для тренировки вполне.
— Да, но, чтобы сделать на ста двенадцать, нужно шестьдесят пробегать за семь.
— А у вас такая цель? Двенадцать?
— Ну одиннадцать, конечно, лучше, — она усмехнулась. — Но ведь это не Олимпийские игры.
— Пока нет, — улыбнулся он в свою очередь.
— Вот именно. А может, никогда и не будет.
— Ваш личный рекорд в Огайо был двенадцать и три, верно?
— Да, — она сделала гримасу. — Довольно бездарно, а?
— Да нет, вполне прилично. Посмотрите-ка, как другие бегают в вашем возрасте.
— Я смотрела. В прошлом году одна девушка из Калифорнии сделала одиннадцать и восемь.
— Эли Блэр.
— Точно.
— С ней у нас тоже будет интервью. Она сейчас учится в Лос-Анджелесе.
— Как это, интервью?
— Мне казалось, я уже объяснил.
— Да, но о чем все-таки речь?
— По-моему, понятно. Мы хотим напечатать интервью с вами.
— Где, в «Спортс ЮЭсЭй»?
— Да.
— Да ладно вам. — И она так сморщилась, что мигом сделалась двенадцатилетней девчонкой. — Я? В «Спортс»? Кончайте разыгрывать.
— А я и не говорю, что вы одна нас интересуете. Нас интересуют вообще спортсменки.
— Из университетов?
— Не обязательно. И не только звезды-бегуньи.
— Ну вот, снова звезды, — и Дарси опять закатила глаза.
— Мы будем писать о плавании, баскетболе, гимнастике. Вообще постараемся охватить как можно более широкий круг. И извините за назойливость, но среди нынешних молодых американских спортсменок мы ищем тех, кто завтра может стать звездой.
— До двенадцати и три на сотне — это, по-вашему, завтрашняя звезда?
— Мы, сотрудники «Спортс», — заговорил он назидательно, — разбираемся в том, что происходит в спортивном мире.
Она вновь внимательно посмотрела на него, пытаясь переварить услышанное.
— Жаль, что вы пришли именно сегодня, — проговорила она наконец. — Сегодня как раз у меня ни черта не получалось.
— По-моему, у вас прекрасный стиль.
— Прекрасный, скажете тоже. Шестьдесят метров за девять секунд, куда уж прекрасней.
— Вы много бегали нынешним летом?
— Каждый день. Кроме воскресений.
— И какая у вас система?
— А вас что, это действительно интересует?
— Да. Вообще-то, если у вас найдется немного времени сегодня вечером, я хотел бы потолковать поподробнее. Больше всего меня интересуют ваши цели и устремления и все, что найдете возможным рассказать о том, как зародилась страсть к бегу, о тренировках.
— Слушайте, вы всерьез?
— Не понял?
— Я хочу сказать, это скрытая камера или что?
Внезапно она обернулась, словно пытаясь отыскать эту самую скрытую камеру. Но на стадионе они были совершенно одни. Дарси задумчиво посмотрела на стоявший невдалеке дуб, словно камера спрятана именно в его листве. Пожав плечами и тряхнув головой, она вновь повернулась к нему.
— Скрытой камеры тут нет, — сказал он, улыбаясь. — Тут есть Кори Макинтайр из «Спортс ЮЭсЭй», и я беру интервью у молодых спортсменок для нашего февральского номера. Нас больше всего интересует легкая атлетика. Скоро открывается сезон. Ну и другие виды спорта...
— Хорошо, хорошо, — прервала она его и снова покачала головой. — Все еще не могу поверить.
— Так поверьте.
— Ну ладно, вы хотите взять у меня интервью, верю.
— Мы можем потолковать сегодня вечером?
— Завтра у меня экзамен по психологии.
— Жаль. А как насчет...
— Но я, в общем-то, все уже выучила. Так что давайте сегодня, только мне надо лечь пораньше.
— Может, поужинаем? Думаю, что одной встречи для интервью мне хватит, только надо, если вы не возражаете, договориться о времени для съемок.
— Съемки! Вот это да! — не сдержалась Дарси.
— Если не возражаете.
— Чего же возражать? Я просто все еще в себя не могу прийти от неожиданности.
— В восемь вечера вас устроит?
— Ясное дело.
— И начинайте думать, о чем я спросил.
— Да, да, цели, устремления.
— Ранний интерес к бегу...
— И это.
— Тренировки...
— Хорошо, хорошо, это будет нетрудно.
— Ну и, может, какие-нибудь истории, анекдоты... впрочем, вечером разберемся. Где мне подхватить вас? Или, может, встретимся прямо на месте?
— В общежитие можете за мной заехать?
— Я собирался пригласить вас в ресторан где-нибудь в центре, так что, может, лучше возьмете такси?
— Конечно, конечно. Как скажете.
— Не забудьте про квитанцию. «Спортс ЮЭсЭй» оплатит расходы.
— Ладно. Так где мы встречаемся?
— Ресторан «Марино» на углу Алстер и Саус Хейли. В восемь ровно.
— Кори Макинтайр, — сказала она. — «Спортс ЮЭсЭй». Как вам это нравится?
* * *
Мать и бабушка Нэнси как тени бродили по дому, а Хейз с Кареллой просматривали вещи бедной Нэнси в тиши ее спальни. Вызывать специалистов из лаборатории не было нужды — убийство явно произошло не здесь. И все равно они тщательно перебирали вещь за вещью, словно это были вещественные доказательства для суда. О Глухом ни один, ни другой не заикался. Если это он стоял за убийством Нэнси и Марсии, то, стало быть, придется искать джокер в целой колоде. Но пока хотелось бы думать, что убийства продиктованы какими-то человеческими мотивами, а не были измыслены в компьютеризированном мозгу Глухого.Хейз просматривал расписание тренировок Нэнси.
Карелла листал ее записную книжку.
Нэнси была убита тринадцатого октября. Обследование трупа показало, что с учетом температуры тела, степени посинения и разложения, смерть наступила примерно в одиннадцать вечера. Убийца, позаботившись о том, чтобы девушку опознали, в то же время тщательно протер бумажник перед тем, как оставить его на месте. Так что остались только личные записи, чтобы определить, где она была и что делала в день убийства.
Из расписания тренировок следовало, что тринадцатого октября, в четверг, Нэнси Аннунциато встала в половине восьмого утра. Пульс в это время был пятьдесят восемь ударов в минуту. Лечь накануне она должна была в одиннадцать вечера. Беглый осмотр показал, что это обычное время сна, только в день убийства она в эту пору была где-то в городе. Утреннее взвешивание показало пятьдесят четыре килограмма. Место тренировки было обозначено так: открытая дорожка. С.П.С, покрытие — синтетика. Отмечена была и температура воздуха во время тренировочных занятий — три градуса выше нуля, погода ясная, безветренная, недушная. Началась тренировка в три тридцать.
Состояли занятия из обычной разминки, затем четыре ускорения на дистанции восемьдесят метров с низкого старта с краткими перерывами между каждым и полным кругом обычным шагом после последнего забега; четыре стопятидесятиметровых забега с высокого старта с переходом на шаг после каждого и, наконец, шесть забегов на шестьдесят метров, опять-таки с отдыхом после каждого. Таким образом, всего она пробежала тысячу двести восемьдесят метров, вес перед началом тренировки — пятьдесят четыре килограмма, после окончания — пятьдесят три. Под словами «степень утомленности» была нацарапана цифра пять — ровно середина по десятибалльной шкале. Закончилась тренировка в четверть пятого.
Мать Нэнси уже сказала им, что вернулась девушка с тренировки в шесть. Колледж был всего в пятнадцати минутах езды на метро от дома. Таким образом оставалось полтора часа неучтенного времени. Из записной книжки Нэнси никак нельзя было понять, на что она потратила эти полтора часа. Может, она приняла душ в университете и переоделась. На это ушло полчаса. А дальше? Отправилась в университетскую библиотеку? Остановилась поболтать с друзьями? Или же встретилась с человеком, который потом убил ее?
В записной книжке на этот день значилось: "Французский; Экзамен по биологии! «Спортс ЮЭсЭй».
— А что это такое? — спросил Карелла. — Журнал?
Хейз глянул на запись.
— Ну, да. У нее там целая куча их на столике.
— Может, в этот день его доставляют в киоск?
— И она записала для памяти, чтобы купить?
— Может быть. Посмотри, есть там у нее за прошлую неделю?
Хейз прошагал к столику, на котором валялись в беспорядке разные журналы.
— "Спортс иллюстрейтед", «Раннерз уорлд». Ага, вот он. «Спорт ЮЭсЭй». Номер за семнадцатое октября. Этот, что ли?
— Наверное. Они ведь вроде выходят на неделю раньше?
— Вроде так.
— Что-нибудь там есть особенное?
— Например?
— Ну, я не знаю. Скажем, наставление, как пробежать километр за тридцать восемь секунд.
Хейз принялся листать журнал.
— А они ведь, спортсмены эти, вкалывают на всю катушку, а? — походя обронил он.
— Это уж точно, — Карелла покачал головой.
— У меня бы инфаркт случился.
— Ну так что там? — снова спросил Карелла.
— Да в основном про футбол. — Хейз переворачивал страницу за страницей.
— Глянь-ка, ничего себе девчушка, — он показал Карелле фотографию молодой женщины в костюме для гребли. — Зад немного великоват, а так в полном порядке.
Он принялся листать журнал в обратном порядке.
— Эй, смотри-ка.
— А что такое?
Хейз показал Карелле страницу, на которой остановился.
Здесь был перечень сотрудников — журнала от главного редактора до репортеров и фотографов. Одна из фамилий — Кори Макинтайр — была обведена.
— Как это понять?
— Может, мать знает, — откликнулся Хейз.
Но миссис Аннунциато ничем не смогла им помочь.
— Кори Макинтайр? Нет, впервые слышу.
— И ваша дочь никогда не называла этого имени?
— Нет.
— А название журнала? «Спортс ЮЭсЭй»?
— Его она все время покупает. Да и другие тоже, где про спорт и про бег.
— Но почему имя обведено только в этом номере? — спросил Карелла. — В номере от семнадцатого октября.
— Понятия не имею.
Ей явно было не по себе от того, что она ничем не может помочь детективам. Что девочка убита, мужу она еще не сказала. Ее уже три дня как похоронили, а он все еще не знает, что дочери нет. А тут еще ей нечего сказать этим ребятам, которые нашли в журнале имя, обведенное рукой Нэнси.
— Может, звонил когда-нибудь или заходил? — настаивал Карелла.
— Да нет, не припомню. Нет, точно не было такого.
— Миссис Аннунциато, вы сказали, что в день убийства ваша дочь пришла домой в шесть вечера.
— Да, в шесть. — Она не хотела говорить об этом дне. Она еще ничего не сказала мужу.
— А не напомните ли еще раз, что на ней было?
— Обычная школьная форма. Юбка, блуза. Может, жакет.
— Но когда ее нашли, ничего этого на ней не было.
— Вот как?
— На ней было зеленое платье и зеленые туфли.
— Ясно.
— Она ведь, вернувшись домой, переоделась, так вы нам сказали?
— Да.
— В платье пошикарнее.
— Да.
— Потому что она куда-то собралась, так вы нам сказали?
— Да, она сказала, что уходит.
— Но куда, не сказала?
— Она никогда не говорит. В наши дни молодежь... — миссис Аннунциато покачала головой.
— Ни куда идет не сказала, ни с кем?
— Нет.
— Вы сказали, что она ушла в семь. Чуть позже.
— Да.
— У нее есть машина?
— Нет, она вызвала такси.
— Вызвала такси?
— Да.
— А из какой компании?
— Не знаю. Обычное желтое такси.
— Но куда едет, она вам не сказала?
— Нет. На утро ей надо было рано в университет?
— А вы были дома в тот вечер, когда ее убили?
— Нет, я была в больнице. В этот день у мужа случился инфаркт, и я была с ним в больнице. Его положили в реанимацию. В аварию он попал в девять, когда ехал домой.
— С работы?
— Нет, нет, из клуба. Он состоит в клубе. Вместе с друзьями, тоже каменщиками. У них клуб, они там встречаются раз в месяц.
— А ваш муж каменщик?
— Да. Каменщик. И он член профсоюза строителей, — добавила она, как бы повышая статус мужа.
— Инфаркт у него случился в девять часов вечера?
— В девять мне позвонили из больницы, и я сразу же отправилась туда.
— К тому времени ваша дочь уже ушла из дома.
— Да.
— Стало быть, она не знала, что отец попал в больницу?
— Нет, откуда же.
— Итак, вы поехали в больницу...
— Да.
— А когда вернулись домой?
— Я провела в больнице всю ночь.
— Всю ночь?
— Он ведь был в реанимации, — напомнила миссис Аннунциато.
— Ну хорошо, а утром когда вы вернулись?
— В начале десятого.
— Стало быть, вы не знали, что вашей дочери всю ночь не было дома?
— Нет.
— А ваша мать была дома в ту ночь?
— Да.
— И она ничего не сказала, когда вы вернулись? В том смысле, что Нэнси не было всю ночь?
— Да ведь это не в первый раз.
— То есть как? Вы хотите сказать, что Нэнси, бывало, не возвращалась домой ночью?
— Нынешняя молодежь... — миссис Аннунциато покачала головой. — Когда я была девушкой... да случись такое, отец убил бы меня. Но теперь... — она снова покачала головой.
— Итак, в том, что ваша дочь не вернулась в ту ночь домой, не было ничего необычного?
— Ну, я бы так не сказала. Не то, чтобы это было правилом. Но иногда, верно, случалось. Она говорит... она говорила нам, что останется у подруги. Ну, а там кто знает, подруга или друг? Лучше не спрашивать. В наши времена лучше не спрашивать, не знать. Она была хорошей девочкой, так что лучше не знать.
— И вы точно не знаете этого Кори Макинтайра? Дочь никогда не называла его имени?
— Никогда.
* * *
Из звонка в нью-йоркское представительство журнала «Спортс ЮЭсЭй» на Шестой авеню Карелла уяснил, что в редакции действительно есть такой репортер. Но живет Макинтайр в Лос-Анджелесе и обычно ему поручается обозревать спортивные события, происходящие в южной Калифорнии. Он был, по существу, спецкором. Карелла сказал собеседнику, что расследует дело об убийстве и был бы весьма признателен, если ему дадут адрес и телефон Макинтайра. Его попросили не вешать трубку. Через несколько минут ему сказали, что все в порядке, и выдали интересующую его информацию.Ну, и что же теперь делать? Допустим, Макинтайр это тот, кого мы ищем. Допустим, он был здесь, в городе, шестого октября, когда кто-то убил Марсию Шаффер, а также тринадцатого октября, когда кто-то, предположительно тот же самый человек, убил Нэнси Аннунциато. Допустим, я позвоню ему и спрошу, где он был в эти дни, а он повесит трубку и сбежит в Мексику или куда-нибудь еще. Классно. Он перелистал свой телефонный справочник и нашел номера полицейского управления Лос-Анджелеса. Набрав нужный номер, он попросил соединить его с отделом расследований.