Страница:
Кэрол кивнула, огляделась. Сэм прав, что начал со стола. Других мест для поиска не так много. Столовая вся из стекла и стали, там ничего не спрячешь. Две группы диванов, обтянутых алой кожей; одна группа расставлена перед громадным плазменным экраном домашнего кинотеатра, с игровой приставкой «Плейстейшн»; другая – вокруг низенького журнального столика из стекла. В стенном стеллаже – необозримая коллекция DVD и CD. Кому-нибудь придется перебрать все диски до единого, но она предоставит это команде экспертов. Она подошла поближе. На музыкальных дисках в основном значились имена, о которых она никогда раньше не слышала. Кое-какие из числа исполнителей данса и хип-хопа Кэрол все-таки узнала и предположила, что на остальных дисках – что-то в этом роде.
Видеодиски расставлены небрежно: на двух средних полках – футбол, под ними – популярные боевики и кинокомедии, выше – комедии и драмы. Нижнюю полку занимали диски с компьютерными играми. На верхней, чего и следовало ожидать, хранилась порнография. Кэрол проглядела названия и решила, что вкус Робби по части порно такой же простенький, как и по части всего прочего. Если тут нигде нет тайника, тогда, по-видимому, сексуальные пристрастия у Робби не таковы, чтобы из-за них убить.
Кэрол побрела в спальню, криво улыбнулась при виде кровати – футов семь шириной. Смятые шелковые простыни синего цвета, на них одеяла из искусственного меха, вокруг разбросана дюжина подушек. На стене напротив кровати еще один плазменный телевизор, на других стенах – картины-ню, которые продавец наверняка именовал «художественными произведениями».
По всей длине стены тянулся гардероб. Одна из его секций оказалась пуста. Может быть, здесь держала свою одежду его невеста, подумала Кэрол, а может быть, он недавно навел порядок и что-то выбросил. В дальнем конце расположились две прямоугольные корзины, на одной наклейка «Для прачечной», на другой – «Для химчистки». Обе почти полные. Очевидно, о них заботился кто-то другой. К счастью, этот кто-то явно не наведывался сюда с тех пор, как Робби заболел.
Наверху корзины «Для прачечной» лежали джинсы «Армани», трусы «Кельвин Кляйн» и рубашка «Пол Смит» с очень экстравагантным рисунком. Кэрол взяла в руки джинсы и прошлась по карманам. Сначала ей показалось, что в них ничего нет, но потом она нащупала туго свернутую бумажку, забившуюся в правый передний карман. Она извлекла ее и осторожно разгладила.
Уголок линованной бумаги, скорее всего вырванной из записной книжки. Черной ручкой написано: «www.bestdays[11].co.uk». Кэрол принесла находку в гостиную и попросила у Сэма пакет для вещдоков.
– Что вы нашли, шеф? – спросил он, протягивая ей пакет.
Кэрол бросила листок внутрь, запечатала пакетик, поставила дату.
– Интернет-ссылку. Наверное, ничего особенного. Отвези ее Стейси, пожалуйста. Ты что-нибудь отыскал?
Сэм покачал головой:
– По-моему, он довольно скучный тип.
Кэрол вернулась в спальню. В прикроватных столиках не нашлось никаких особых сюрпризов: презервативы, мятная жевательная резинка, бумажные салфетки, упаковка нурофена, анальная затычка размером с мизинец и тюбик смазки «Кей-Уай». Кэрол не сомневалась, что в наши дни все это вполне укладывается в понятие «традиционный секс без изысков». Любопытно: в левом ящике обнаружилась критическая биография Алекса Фергюсона, тренера «Манчестер Юнайтед», автор – Майкл Крик. Хотя Кэрол плохо разбиралась в футболе, даже она понимала, что это интересный выбор среди моря хвалебных жизнеописаний звезд кожаного мяча.
В совмещенном санузле ничто не задержало ее внимания. Вздохнув, она вернулась к Сэму.
– Жутковатое место, – заявила она. – Как будто нежилое. Почти никаких следов человеческой личности.
Сэм фыркнул:
– Может, потому, что у него ее никогда и не было, личности. Все эти футбольные знаменитости навсегда застряли в отрочестве. Их подцепляют крупные клубы еще до того, как они впервые поцелуются, и вместо мамочки у них тренеры. Если они делают успехи, то годам к двадцати они богаты денежками и бедны умишком. Живут между ног у моделей. Денег больше, чем здравого смысла или опыта. Шайка питеров пэнов с повышенным уровнем тестостерона.
Кэрол усмехнулась:
– С какой горечью ты это говоришь. У тебя что, кто-то из них увел девушку?
Сэм ухмыльнулся в ответ:
– Женщины, которые мне нравятся, слишком умны для футболистов. Нет, я переживаю, потому что не могу себе позволить «бентли-маллинер» типа «гранд туризмо», концепт-кар. – Сэм помахал счетом. – Его новое авто. Прибудет в следующем месяце.
Кэрол присвистнула:
– Я знаю мужчин, которые готовы убить за такую штуку. Но, думаю, не с помощью рицина.
В этот момент у нее зазвонил мобильный.
– Старший детектив-инспектор Джордан, – произнесла она в трубку.
– Это доктор Блессинг. Мистер Денби просил меня вам позвонить. У Робби Бишопа наступило ухудшение. Мы считаем, что он долго не протянет. Не знаю, может быть, вы захотите приехать?
– Выезжаю, – ответила Кэрол. Она сложила телефон и вздохнула. – Похоже, наше дело об отравлении вот-вот станет расследованием убийства.
Они ждали Фила Кэмпси. Крис от нечего делать взяла гирю и, согнув локоть, сделала несколько круговых движений.
– Это уродец, верно? – спросила она. – Помесь мартышки и Мистера Картофеля?[12]
– Ты о Филе Кэмпси? Ну да, не красавец.
Кевин потянулся, зевая. Его четырехлетней дочке недавно разонравилось спать всю ночь, не просыпаясь. Жена довольно резонно заметила, что когда она кормила Руби грудью, то именно ей приходилось вскакивать по ночам. А теперь пришла очередь Кевина убаюкивать дочку. Однако ему казалось, что это несправедливо: в конце концов, ему утром на работу, а Стелла сидит дома. Но с ней лучше не спорить о таких вещах, иначе она скажет, что он не любит дочь.
– Совсем не красавец, – добавил он, еще раз зевнув.
– Значит, не только девочки-подростки сбиваются в пары по внешности.
– То есть?
– Хорошенькая ходит с некрасивой. На фоне уродины она выглядит еще лучше, а уродка получает объедки со стола красавицы. Взаимная польза.
Кевин хмыкнул:
– Ну ты даешь! Вот тебе и женская солидарность.
Крис насмешливо фыркнула:
– Ты по-прежнему считаешь, что все лесбиянки – феминистки. Уж лучше считай, что все они – прагматики.
Он ухмыльнулся:
– Постараюсь запомнить. Значит, ты считаешь, что у Робби с Филом происходило то же самое?
– В каком-то смысле да. Конечно, Фил вдобавок богат и знаменит, а это затмевает любое уродство. Но, думаю, вряд ли он совсем не страдал, когда развлекался в городе бок о бок с одним из самых узнаваемых мужчин Европы. Не говоря уж о сексуальности.
– По-твоему, Робби сексуальный?
– Сексуальная привлекательность от пола не зависит, Кевин. Не говори мне, что в глубине души ты не считаешь Робби сексуальным.
Кевин покраснел.
– Никогда об этом не задумывался.
– Но тебе нравится, как он выглядит. Как он движется. Как одевается, – не унималась Крис.
– Похоже, что так.
– Ничего страшного, это не значит, что ты голубой. Я просто пытаюсь сказать, что в Робби есть сексапильность, харизма, называй как хочешь. У Дэвида Бекхэма она есть, а вот у Гэри Невилла – нет. У Джона Леннона она была, а у Пола Маккартни ее нет. У Билла Клинтона она есть, а вот у Буша-сынка – увы! Если же у тебя ее нет, удачный ход – тусоваться с кем-то, у кого она имеется.
Дверь открылась, и Крис положила гирю на место. Она включила свою самую обаятельную улыбку:
– Мистер Кэмпси! Спасибо, что нашли для нас время.
Фил Кэмпси подцепил ногой стул и оттащил его на пару футов подальше от них, а потом уже сел.
– Вы насчет Робби, точно? – Простонародный лондонский акцент был у него почти такой же сильный, как у самой Крис. – Я для него хоть чего. Он мой дружбан.
Вблизи Фил Кэмпси выглядел еще менее привлекательным. Бледная нечистая кожа, напоминающая скобленую картофелину, приплюснутый нос, выглядящий так, словно его несколько раз ломали. Голова как пушечное ядро, широко расставленные серые глазки. Рыжеватые волосы коротко подстрижены. Но когда он улыбался, то становились видны не только неровные желтоватые зубы, но и его искренняя, прямодушная теплота.
Кевин пустился с места в карьер:
– Мы слышали, что после тренировки Робби проводит с вами больше времени, чем с другими товарищами по команде.
– А то! Мы с Робби не разлей вода.
– И как вы с ним веселились? – Крис подняла брови, словно показывая, что ее не смогут шокировать никакие признания.
– Да по-всякому. У меня домик имеется, за городом. Землица, пара миль речки с форелью. Мы с Робби частенько постреливаем – кролики там, голуби, все подряд. А еще рыбачим. – Он ухмыльнулся, точно мальчишка, каковым он и был совсем недавно. – Ко мне из деревни одна баба приходит, сготовить там, постирать. Она и занимается зверьем, какое мы притащим. Наготовит и в холодильник уберет. Это круто – лопать то, что ты сам убил, смекаете, о чем я?
– Впечатляет, – проговорила Крис, прежде чем Кевин успел наступить ей на ногу. – Ну а как вы развлекаетесь, когда не охотитесь и не рыбачите?
– По городу, бывает, прошвырнемся, – поведал Фил. – Поужинаем где-нибудь в шикарном месте, а потом двинем в клуб. – Он чуть пожал плечами, довольно потешно изображая самоосуждение. – Хозяевам клубов нравится, когда мы приходим. Вроде как создает их заведению репутацию. Так что нас сразу ведут в ВИП-зону, бесплатно поят шампанским, снабжают классными девчонками.
– Нас интересуют перемещения Робби в четверг и в пятницу, – произнес Кевин.
Фил кивнул, по-боксерски сгорбившись, точно намереваясь нанести кому-то удар.
– В четверг, после тренировки, мы направились на квартиру к Робби. Малость поиграли на приставке. «Угонщики машин» в высоком разрешении, не видали? Новую, там, где всякие «феррари»? Блеск. Приняли пару пива и зарулили ужинать в «Лас-Бравас». Испанское название, – пояснил он, явно пытаясь сообщить как можно больше полезных деталей.
– Я слышала, у них очень мило. Что вы там ели? – с невинным видом поинтересовалась Крис.
– Между нами стояла громадная тарелка тапас[13]. Мы разрешили официанту выбрать самому, и он притащил нам старую добрую смесь всего на свете. Почти все – пальчики оближешь, но кой-какая морская дрянь мне совсем не пришлась по вкусу. – Он скорчил рожу. – Кому охота жрать кальмарьего детеныша? Бр-р.
– Вы оба ели одно и то же? – осведомился Кевин.
Фил на несколько секунд задумался, возвел глаза к потолку, потом скосил их куда-то влево.
– Вообще-то да, – медленно проговорил он. – Только вот Робби не брал грибов с чесноком, он грибы не очень. А так мы оба всего попробовали.
– А напитки?
– Мы с ним налегли на риоху[14]. Добрались до второй бутылки, но не допили.
– И что было дальше?
– Двинули в «Аматис». Знаете, нет? Такой танцклуб на том конце Темпл-Филдз.
Кевин кивнул:
– Мы же полицейские, Фил. Мы знаем «Аматис».
– Местечко-то славное, – заметил Фил, точно оправдываясь. – И народ там славный. И музыка шикарная.
– Значит, вы с Робби увлекаетесь музыкой?
Фил сделал долгий выдох.
– Мне-то неважно какая, лишь бы ритм был правильный. Но Робби – да, он у нас дока по этой части. Он же был с Бинди Блис помолвлен. – Встретив их непонимающие взгляды, он пояснил: – Она ночной диджей на «Радио один». Их свела музыка, вот что. – Он поерзал на стуле, вытянул ноги перед собой, скрестил лодыжки. – Правда, этого не хватило, чтоб удержать их вместе. Они месяца два назад разбежались.
Крис почувствовала, как Кевин насторожился. Она попробовала пойти напролом:
– Почему так?
– А зачем вам-то знать про Бинди?
Крис развела руками:
– Да мне просто все на свете интересно. Так почему они расстались?
Фил отвел взгляд:
– Просто ни к чему это не вело, вот и все.
– Он что, погуливал? – спросила Крис.
Фил осторожно глянул на нее:
– Дальше вас это не пойдет, правда ведь?
– Правда. Что случается в Лас-Вегасе, остается в Лас-Вегасе, – заверила Крис.
– В таком уж мире мы живем, – изрек Фил. На секунду Крис показалось, что он намерен произнести философскую сентенцию о современных нравах. – Всякий раз, как мы выходим на улицу, вокруг кишмя кишат всякие люди, которые хотят на нас произвести впечатление. Бабы, что хотят с нами поваляться, парни, что хотят или выпивку нам поставить, или с нами подраться. А если твоя девушка за пару сотен миль от тебя, это ж надо быть святым, чтоб удержаться. А Робби никакой не святой, это уж точно.
– Значит, Бинди взбрыкнула и распрощалась с ним?
– Вроде того. Но они не хотели, чтобы на них насели репортеры, вот и договорились, что скажут – это, мол, по взаимному согласию. Мол, слишком трудно поддерживать отношения, когда у обоих такая напряженная работа, и все дела. Никаких обид и прочее.
– А на самом деле обиды были? – вмешался Кевин, и Крис захотелось шлепнуть его за то, что он прервал поток ее вопросов.
Фил склонил голову набок.
– Нет, – ответил он твердо, словно от чего-то защищаясь. Потом его лоб медленно прорезала морщина. – Хотя погодите-ка. Вы ж не думаете, что тут замешалась Бинди? – Он оглушительно расхохотался. – Черт дери, ясно, что вы сроду не слушали ее передачку. Бинди – просто бой-баба. Если бы она так на него взъелась, живо бы отправила Робби на все четыре стороны, и яйца свои он бы нес в бумажном мешочке. Бинди – из тех баб, кто вываливает тебе все в лицо. Не стала бы она хитрить с ядом. – Он покачал головой. – Бред какой-то.
– Никто и не предполагает, что Бинди имеет к этому отношение, Фил. Мы просто пытаемся себе представить жизнь Робби. Итак, четверг. Расскажите нам про «Аматис».
Фил заворочался на стуле: движения человека, который собирается кое-что скрыть.
– Особо-то нечего рассказывать. Мы по большей части сидели в ВИП-зоне, пили шампанское. Там еще была пара ребят из Йоркширского крикетного клуба, потом еще этот болван, что ведет по ящику передачу. Он там объясняет, как разбогатеть на всяком хламе, который у вас валяется на чердаке. И еще какой-то придурок, который пару серий назад мелькал в «Большом брате», а других парней я не знаю. Ну и обычный набор девчонок. Миленькие и довольно стильные. В «Аматисе» они все такие.
– Робби кем-нибудь занимался всерьез?
Фил ненадолго задумался.
– Да нет. Мы оба танцевали, но он не плясал с одной и той же подолгу. Все их менял, как будто никак не мог найти подходящую. – Он ухмыльнулся. – Со мной было по-другому. Я-то почти сразу себе выбрал. Жасмин, вот как ее звали. Ножки от горла, сиськи во какие. – Он изобразил внушительных размеров грудь. – Так что я не больно-то смотрел на Робби, если понимаете, о чем я. А вскоре после того, как я склеился с Жасмин, он двинул к водочной стойке. Ну а мы решили уйти, так что я пошел искать Робби. Отыскал его, когда он возвращался из сортира. Сказал, что еду к Жасмин, он был не против. Сказал, что случайно встретил кого-то, с кем вместе учился в школе, и они, стало быть, пьют. – Фил пожал плечами. – А в следующий раз я его увидел уже на тренировке в пятницу, он был помятый какой-то, будто изжеванный. Видок у него был, словно он ночью оттянулся по полной. И прикинулся такой овечкой, мол, толком ничего не помнит. Да так ведь и бывает, нет? Накачаешься, а утром в памяти черная дыра.
Крис вдруг поняла, что сидит затаив дыхание. Она выпустила воздух и произнесла:
– Старый школьный друг… А имя?
– Он не назвал. Даже не сказал, девчонка это или парень. – Фил явно расстроился. – Я его должен был спросить, ведь так? Я о нем должен был получше заботиться.
Крис улыбнулась, скрывая разочарование:
– Никто вас не винит, Фил. Мы не знаем, когда отравили Робби. Но, если судить по моему опыту, когда кто-то всерьез решился извести другого человека, помешать этому очень трудно.
– Он же поправится, ведь так? Доктора-то свое дело знают, верно? – Он прикусил нижнюю губу. – Он сильный как бык, наш Робби. И он настоящий боец.
Кевин отвел взгляд, предоставляя Крис выбирать дальнейший путь беседы.
– Врачи делают что могут, – ответила она. – Не успеете оглянуться, как вы с ним опять будете разгуливать по городу.
Фил поджал губы и кивнул. Казалось, он вот-вот заплачет.
– «И никогда не будешь ты один»[15], ведь так? – Он поднялся на ноги. – Ну, ладно. Пойду я.
Крис тоже встала, положила руку ему на локоть.
– Спасибо, Фил. Вы нам очень помогли.
Она смотрела ему вслед: широкие плечи ссутулились, шаг утратил всю свою пружинистость. Дверь за ним закрылась, и Кевин повернулся к Крис:
– Похоже, ты не считаешь его подозреваемым.
Крис покачала головой:
– Скорее всего, он думает, что рицин – это что-то из области скачек и ли охоты. Но он нам, по крайней мере, кое-что сообщил.
– Про одноклассника?
– Именно. Тут открывается много мотивов. Может, наш вундеркинд, когда учился в школе, доводил других? Может, он соблазнил чью-нибудь девушку? Может, он проделал какой-нибудь грязный трюк и лишил кого-то каких-то шансов? Да мало ли что.
Кевин направился к двери:
– Эту косточку явно не прочь будет погрызть наш старший детектив-инспектор.
– Как раз то, что ей нужно. Хоть перестанет терзаться, что никто ей вовремя не сказал, что Тони в больнице.
Кевин поморщился:
– Ладно тебе. Если бы в выходные дежурила не Пола, а кто-то еще, у нас уже по всему полу валялись бы выбитые зубы, можешь мне поверить.
– А что у Тони с нашей шефиней? Когда я их впервые увидела вместе, то подумала, что у них роман. Но все говорят – нет, никогда такого не было и быть не может. Не понимаю.
– Как и все остальные, – заметил Кевин. – Боюсь, меньше всего понимают они сами.
Если у Сэма Ивенса и имелся жизненный девиз, то звучал он следующим образом: «Знание – сила». Этот афоризм он применял всегда – будь т о информация о преступниках или сведения о собственных коллегах, которых он всегда стремился обскакать. Поэтому, после того как Кэрол покинула квартиру Робби Бишопа, он решил быстренько заглянуть в компьютер футболиста, обогнав Стейси. Он знал, что есть веские причины, по которым ему не следовало бы этим заниматься, но, судя по тому, что ему удалось узнать о Робби Бишопе, компьютер у парня вряд ли оснащен цифровой бомбой, которая настроена на уничтожение данных, как только кто-то посторонний попытается в него залезть.
Он оказался прав. Компьютер даже не был защищен паролем. Поэтому у него сразу возникло искушение изучить файлы, но он знал, что это оставит следы, которые не укроются от внимания Стейси. Однако он решил, что ничем не рискует, если просто скопирует файлы на чистые диски, которые он нашел в одном из ящиков стола.
Вскоре он понял, что здесь нет ничего достойного внимания. Тысячи музыкальных файлов: по данным программы «iTunes», установленной у Робби, на то, чтобы все их прослушать, уйдет 7,3 суток. Порядочное количество музыки, но едва ли она прольет свет на убийство парня. Вряд ли принесут пользу и несколько десятков сохраненных файлов к компьютерным играм: еще одно доказательство того, что компьютер служил Робби главным образом для развлечения. Поэтому Сэм сосредоточился на электронной почте, фотографиях и немногочисленных вордовских документах. Даже при столь безжалостном отсеве понадобилось три диска, чтобы переписать на них то, что он хотел.
Потом он закрыл все программы, убежденный в том, что никакая электронная бомба ему не грозит. Пускай теперь Стейси сколько угодно забавляется с этой штукой.
Довольный, Сэм отключил компьютер и вернулся за письменный стол. Теперь, когда у него имелись кое-какие конкретные отправные точки для работы, он уже меньше сердился, что торчит здесь вместо того, чтобы сражаться на передовой, опрашивая главных подозреваемых. Проклятая Джордан! Что бы он ни делал, на нее это не производит никакого впечатления. Ему надо придумать, как действовать через ее голову, иначе ему не добиться продвижения. Все еще немного злясь, он дотянулся до сигарет и закурил. Вряд ли Робби Бишоп вернется и проявит недовольство, что в комнате накурено.
Кэрол стояла в тени, наблюдая, как перед ее глазами разворачивается последний акт трагедии Робби Бишопа. Даже медицинская аппаратура уже не могла поддерживать в нем жизнь. Денби объяснил ей это, когда она приехала в больницу:
– Как я вам говорил, из-за рицина клетки прекращают вырабатывать белки, которые им необходимы, и поэтому начинают погибать. До какой-то поры мы можем компенсировать это с помощью наших приборов, но потом наступает момент, когда кровяное давление падает настолько, что мы уже попросту не в состоянии подавать достаточное количество кислорода в мозг, и все в организме начинает отключаться. Сейчас наступает как раз этот момент.
Она знала: боли он не ощущает, об этом заботится морфий. А профанол – о том, чтобы он все время спал. И хотя формально он был еще жив, в нем уже не оставалось ничего от прежнего Робби Бишопа. Трудно было поверить, что умирающий, который лежал перед ней, еще несколько дней назад вдохновил своих товарищей по команде на славную победу. Он больше не походил на спортсмена. Голова у него, казалось, увеличилась вдвое, тело разбухло, раздалось, раздулось. Под тонким одеялом его некогда прекрасные ноги были как две колонны. Робби Бишоп, спортивный герой, кумир миллионов, выглядел ужасно жалко.
Рядом с ним сидела его мать, сжимая обеими руками его вялые пальцы. По ее щекам текли слезы. Ей не было и пятидесяти, но эти два дня превратили ее почти в старуху, сгорбленную и ничего не понимающую. За ее спиной стоял муж, положив ей руки на плечи. Поражало его сходство с сыном – прежним, еще здоровым. Брайан Бишоп служил живым напоминанием о том, каким Робби никогда не станет.
По другую сторону кровати стоял Мартин Фланаган, склонив голову, сцепив руки перед собой. Кэрол видела, что он кривится, изо всех сил пытаясь не заплакать. Когда Англия с позором покинула последний чемпионат мира, Кэрол решила, что для настоящих мужчин вполне допустимо лить слезы. Но, вероятно, не для мужчин поколения Фланагана, подумала она.
Она увидела, как грудь Робби словно бы сжалась, тело спазматически дернулось. И в какие-то секунды все кончилось. Показания кардиомониторов резко пошли вниз, кровяное давление мгновенно упало, уровень кислорода в крови ринулся к нулю так быстро, что цифры на дисплее слились в неразличимую муть.
– Мне очень жаль, – произнес Томас Денби. – Теперь мы вынуждены отключить системы жизнеобеспечения.
Миссис Бишоп заплакала. Она издала всего один долгий, пронзительный всхлип, потом рухнула вперед, на своего сына, и стиснула рукой его разбухшую грудь, словно могла вдохнуть в него жизнь. Ее муж отвернулся, закрыв лицо руками, плечи у него тряслись. Фланаган, опустившись на корточки, привалился к стене, уткнув голову в колени.
Это было уже чересчур. Кэрол отступила назад. А когда она вышла в коридор, за ее плечом оказался Денби:
– Нам придется выступить с заявлением, провести пресс-конференцию. Предлагаю сделать ее совместной. – Он посмотрел на часы. – Вам хватит получаса на подготовку?
– Я не уверена, что мы должны…
– Послушайте, я собираюсь рассказать им все то, что мы знаем, а именно – что Робби Бишоп умер от отравления рицином. Но они захотят знать, что делаете вы, полиция. А я лишь хочу, чтобы вся эта история была представлена более или менее целостно. Чтобы потом не было всякого рода спекуляций, которые могут вызвать мои рассуждения.
Денби говорил раздраженно: было похоже, он не привык, чтобы ему возражали. Но Кэрол никогда не испытывала трудностей в противостоянии с ему подобными.
– Полагаю, у меня больше опыта, чем у вас, в том, что касается того, как делать свою работу посреди толпы кровожадных журналистов, – лучезарно улыбаясь, сказала она. – Если вам легче проводить пресс-конференцию при моей поддержке, я наверняка сумею это устроить. Где мы встретимся с репортерами?
Явно захваченный врасплох, Денби сухо ответил:
– Полагаю, оптимальное место – зал заседаний на втором этаже. Увидимся там через двадцать минут.
Он удалился.
– Сукин сын, – пробормотала она.
– Какие-то проблемы, шеф? – Пола стояла в дверях комнаты для родственников, в которой недавно беседовала с Фланаганом.
– Мистер Денби не любит тратить время зря. Заявляет, что пациент скончался, и тут же объявляет пресс-конференцию. Я бы предпочла немного перевести дух, чтобы убедиться, что поспеваю за событиями, только и всего.
– Хотите, обзвоню наших? Узнаю новости?
Кэрол трудно было поверить в искренность Полы. Когда она сама оказалась в сходном положении, она ощущала обиду и страстное желание отомстить. Она не могла себе представить, как стала бы работать с теми, кто подставил ее, предал, злоупотребил ее доверием. Но, судя по всему, Пола, вместо того чтобы ее возненавидеть, только еще сильнее стремится заслужить ее одобрение. В свое время Кэрол просила Тони растолковать ей это, но Тони мешала врачебная этика – как психолог он сам вел беседы с Полой и не мог передавать их содержание посторонним. Вот только что он счел возможным ей сказать:
Видеодиски расставлены небрежно: на двух средних полках – футбол, под ними – популярные боевики и кинокомедии, выше – комедии и драмы. Нижнюю полку занимали диски с компьютерными играми. На верхней, чего и следовало ожидать, хранилась порнография. Кэрол проглядела названия и решила, что вкус Робби по части порно такой же простенький, как и по части всего прочего. Если тут нигде нет тайника, тогда, по-видимому, сексуальные пристрастия у Робби не таковы, чтобы из-за них убить.
Кэрол побрела в спальню, криво улыбнулась при виде кровати – футов семь шириной. Смятые шелковые простыни синего цвета, на них одеяла из искусственного меха, вокруг разбросана дюжина подушек. На стене напротив кровати еще один плазменный телевизор, на других стенах – картины-ню, которые продавец наверняка именовал «художественными произведениями».
По всей длине стены тянулся гардероб. Одна из его секций оказалась пуста. Может быть, здесь держала свою одежду его невеста, подумала Кэрол, а может быть, он недавно навел порядок и что-то выбросил. В дальнем конце расположились две прямоугольные корзины, на одной наклейка «Для прачечной», на другой – «Для химчистки». Обе почти полные. Очевидно, о них заботился кто-то другой. К счастью, этот кто-то явно не наведывался сюда с тех пор, как Робби заболел.
Наверху корзины «Для прачечной» лежали джинсы «Армани», трусы «Кельвин Кляйн» и рубашка «Пол Смит» с очень экстравагантным рисунком. Кэрол взяла в руки джинсы и прошлась по карманам. Сначала ей показалось, что в них ничего нет, но потом она нащупала туго свернутую бумажку, забившуюся в правый передний карман. Она извлекла ее и осторожно разгладила.
Уголок линованной бумаги, скорее всего вырванной из записной книжки. Черной ручкой написано: «www.bestdays[11].co.uk». Кэрол принесла находку в гостиную и попросила у Сэма пакет для вещдоков.
– Что вы нашли, шеф? – спросил он, протягивая ей пакет.
Кэрол бросила листок внутрь, запечатала пакетик, поставила дату.
– Интернет-ссылку. Наверное, ничего особенного. Отвези ее Стейси, пожалуйста. Ты что-нибудь отыскал?
Сэм покачал головой:
– По-моему, он довольно скучный тип.
Кэрол вернулась в спальню. В прикроватных столиках не нашлось никаких особых сюрпризов: презервативы, мятная жевательная резинка, бумажные салфетки, упаковка нурофена, анальная затычка размером с мизинец и тюбик смазки «Кей-Уай». Кэрол не сомневалась, что в наши дни все это вполне укладывается в понятие «традиционный секс без изысков». Любопытно: в левом ящике обнаружилась критическая биография Алекса Фергюсона, тренера «Манчестер Юнайтед», автор – Майкл Крик. Хотя Кэрол плохо разбиралась в футболе, даже она понимала, что это интересный выбор среди моря хвалебных жизнеописаний звезд кожаного мяча.
В совмещенном санузле ничто не задержало ее внимания. Вздохнув, она вернулась к Сэму.
– Жутковатое место, – заявила она. – Как будто нежилое. Почти никаких следов человеческой личности.
Сэм фыркнул:
– Может, потому, что у него ее никогда и не было, личности. Все эти футбольные знаменитости навсегда застряли в отрочестве. Их подцепляют крупные клубы еще до того, как они впервые поцелуются, и вместо мамочки у них тренеры. Если они делают успехи, то годам к двадцати они богаты денежками и бедны умишком. Живут между ног у моделей. Денег больше, чем здравого смысла или опыта. Шайка питеров пэнов с повышенным уровнем тестостерона.
Кэрол усмехнулась:
– С какой горечью ты это говоришь. У тебя что, кто-то из них увел девушку?
Сэм ухмыльнулся в ответ:
– Женщины, которые мне нравятся, слишком умны для футболистов. Нет, я переживаю, потому что не могу себе позволить «бентли-маллинер» типа «гранд туризмо», концепт-кар. – Сэм помахал счетом. – Его новое авто. Прибудет в следующем месяце.
Кэрол присвистнула:
– Я знаю мужчин, которые готовы убить за такую штуку. Но, думаю, не с помощью рицина.
В этот момент у нее зазвонил мобильный.
– Старший детектив-инспектор Джордан, – произнесла она в трубку.
– Это доктор Блессинг. Мистер Денби просил меня вам позвонить. У Робби Бишопа наступило ухудшение. Мы считаем, что он долго не протянет. Не знаю, может быть, вы захотите приехать?
– Выезжаю, – ответила Кэрол. Она сложила телефон и вздохнула. – Похоже, наше дело об отравлении вот-вот станет расследованием убийства.
Они ждали Фила Кэмпси. Крис от нечего делать взяла гирю и, согнув локоть, сделала несколько круговых движений.
– Это уродец, верно? – спросила она. – Помесь мартышки и Мистера Картофеля?[12]
– Ты о Филе Кэмпси? Ну да, не красавец.
Кевин потянулся, зевая. Его четырехлетней дочке недавно разонравилось спать всю ночь, не просыпаясь. Жена довольно резонно заметила, что когда она кормила Руби грудью, то именно ей приходилось вскакивать по ночам. А теперь пришла очередь Кевина убаюкивать дочку. Однако ему казалось, что это несправедливо: в конце концов, ему утром на работу, а Стелла сидит дома. Но с ней лучше не спорить о таких вещах, иначе она скажет, что он не любит дочь.
– Совсем не красавец, – добавил он, еще раз зевнув.
– Значит, не только девочки-подростки сбиваются в пары по внешности.
– То есть?
– Хорошенькая ходит с некрасивой. На фоне уродины она выглядит еще лучше, а уродка получает объедки со стола красавицы. Взаимная польза.
Кевин хмыкнул:
– Ну ты даешь! Вот тебе и женская солидарность.
Крис насмешливо фыркнула:
– Ты по-прежнему считаешь, что все лесбиянки – феминистки. Уж лучше считай, что все они – прагматики.
Он ухмыльнулся:
– Постараюсь запомнить. Значит, ты считаешь, что у Робби с Филом происходило то же самое?
– В каком-то смысле да. Конечно, Фил вдобавок богат и знаменит, а это затмевает любое уродство. Но, думаю, вряд ли он совсем не страдал, когда развлекался в городе бок о бок с одним из самых узнаваемых мужчин Европы. Не говоря уж о сексуальности.
– По-твоему, Робби сексуальный?
– Сексуальная привлекательность от пола не зависит, Кевин. Не говори мне, что в глубине души ты не считаешь Робби сексуальным.
Кевин покраснел.
– Никогда об этом не задумывался.
– Но тебе нравится, как он выглядит. Как он движется. Как одевается, – не унималась Крис.
– Похоже, что так.
– Ничего страшного, это не значит, что ты голубой. Я просто пытаюсь сказать, что в Робби есть сексапильность, харизма, называй как хочешь. У Дэвида Бекхэма она есть, а вот у Гэри Невилла – нет. У Джона Леннона она была, а у Пола Маккартни ее нет. У Билла Клинтона она есть, а вот у Буша-сынка – увы! Если же у тебя ее нет, удачный ход – тусоваться с кем-то, у кого она имеется.
Дверь открылась, и Крис положила гирю на место. Она включила свою самую обаятельную улыбку:
– Мистер Кэмпси! Спасибо, что нашли для нас время.
Фил Кэмпси подцепил ногой стул и оттащил его на пару футов подальше от них, а потом уже сел.
– Вы насчет Робби, точно? – Простонародный лондонский акцент был у него почти такой же сильный, как у самой Крис. – Я для него хоть чего. Он мой дружбан.
Вблизи Фил Кэмпси выглядел еще менее привлекательным. Бледная нечистая кожа, напоминающая скобленую картофелину, приплюснутый нос, выглядящий так, словно его несколько раз ломали. Голова как пушечное ядро, широко расставленные серые глазки. Рыжеватые волосы коротко подстрижены. Но когда он улыбался, то становились видны не только неровные желтоватые зубы, но и его искренняя, прямодушная теплота.
Кевин пустился с места в карьер:
– Мы слышали, что после тренировки Робби проводит с вами больше времени, чем с другими товарищами по команде.
– А то! Мы с Робби не разлей вода.
– И как вы с ним веселились? – Крис подняла брови, словно показывая, что ее не смогут шокировать никакие признания.
– Да по-всякому. У меня домик имеется, за городом. Землица, пара миль речки с форелью. Мы с Робби частенько постреливаем – кролики там, голуби, все подряд. А еще рыбачим. – Он ухмыльнулся, точно мальчишка, каковым он и был совсем недавно. – Ко мне из деревни одна баба приходит, сготовить там, постирать. Она и занимается зверьем, какое мы притащим. Наготовит и в холодильник уберет. Это круто – лопать то, что ты сам убил, смекаете, о чем я?
– Впечатляет, – проговорила Крис, прежде чем Кевин успел наступить ей на ногу. – Ну а как вы развлекаетесь, когда не охотитесь и не рыбачите?
– По городу, бывает, прошвырнемся, – поведал Фил. – Поужинаем где-нибудь в шикарном месте, а потом двинем в клуб. – Он чуть пожал плечами, довольно потешно изображая самоосуждение. – Хозяевам клубов нравится, когда мы приходим. Вроде как создает их заведению репутацию. Так что нас сразу ведут в ВИП-зону, бесплатно поят шампанским, снабжают классными девчонками.
– Нас интересуют перемещения Робби в четверг и в пятницу, – произнес Кевин.
Фил кивнул, по-боксерски сгорбившись, точно намереваясь нанести кому-то удар.
– В четверг, после тренировки, мы направились на квартиру к Робби. Малость поиграли на приставке. «Угонщики машин» в высоком разрешении, не видали? Новую, там, где всякие «феррари»? Блеск. Приняли пару пива и зарулили ужинать в «Лас-Бравас». Испанское название, – пояснил он, явно пытаясь сообщить как можно больше полезных деталей.
– Я слышала, у них очень мило. Что вы там ели? – с невинным видом поинтересовалась Крис.
– Между нами стояла громадная тарелка тапас[13]. Мы разрешили официанту выбрать самому, и он притащил нам старую добрую смесь всего на свете. Почти все – пальчики оближешь, но кой-какая морская дрянь мне совсем не пришлась по вкусу. – Он скорчил рожу. – Кому охота жрать кальмарьего детеныша? Бр-р.
– Вы оба ели одно и то же? – осведомился Кевин.
Фил на несколько секунд задумался, возвел глаза к потолку, потом скосил их куда-то влево.
– Вообще-то да, – медленно проговорил он. – Только вот Робби не брал грибов с чесноком, он грибы не очень. А так мы оба всего попробовали.
– А напитки?
– Мы с ним налегли на риоху[14]. Добрались до второй бутылки, но не допили.
– И что было дальше?
– Двинули в «Аматис». Знаете, нет? Такой танцклуб на том конце Темпл-Филдз.
Кевин кивнул:
– Мы же полицейские, Фил. Мы знаем «Аматис».
– Местечко-то славное, – заметил Фил, точно оправдываясь. – И народ там славный. И музыка шикарная.
– Значит, вы с Робби увлекаетесь музыкой?
Фил сделал долгий выдох.
– Мне-то неважно какая, лишь бы ритм был правильный. Но Робби – да, он у нас дока по этой части. Он же был с Бинди Блис помолвлен. – Встретив их непонимающие взгляды, он пояснил: – Она ночной диджей на «Радио один». Их свела музыка, вот что. – Он поерзал на стуле, вытянул ноги перед собой, скрестил лодыжки. – Правда, этого не хватило, чтоб удержать их вместе. Они месяца два назад разбежались.
Крис почувствовала, как Кевин насторожился. Она попробовала пойти напролом:
– Почему так?
– А зачем вам-то знать про Бинди?
Крис развела руками:
– Да мне просто все на свете интересно. Так почему они расстались?
Фил отвел взгляд:
– Просто ни к чему это не вело, вот и все.
– Он что, погуливал? – спросила Крис.
Фил осторожно глянул на нее:
– Дальше вас это не пойдет, правда ведь?
– Правда. Что случается в Лас-Вегасе, остается в Лас-Вегасе, – заверила Крис.
– В таком уж мире мы живем, – изрек Фил. На секунду Крис показалось, что он намерен произнести философскую сентенцию о современных нравах. – Всякий раз, как мы выходим на улицу, вокруг кишмя кишат всякие люди, которые хотят на нас произвести впечатление. Бабы, что хотят с нами поваляться, парни, что хотят или выпивку нам поставить, или с нами подраться. А если твоя девушка за пару сотен миль от тебя, это ж надо быть святым, чтоб удержаться. А Робби никакой не святой, это уж точно.
– Значит, Бинди взбрыкнула и распрощалась с ним?
– Вроде того. Но они не хотели, чтобы на них насели репортеры, вот и договорились, что скажут – это, мол, по взаимному согласию. Мол, слишком трудно поддерживать отношения, когда у обоих такая напряженная работа, и все дела. Никаких обид и прочее.
– А на самом деле обиды были? – вмешался Кевин, и Крис захотелось шлепнуть его за то, что он прервал поток ее вопросов.
Фил склонил голову набок.
– Нет, – ответил он твердо, словно от чего-то защищаясь. Потом его лоб медленно прорезала морщина. – Хотя погодите-ка. Вы ж не думаете, что тут замешалась Бинди? – Он оглушительно расхохотался. – Черт дери, ясно, что вы сроду не слушали ее передачку. Бинди – просто бой-баба. Если бы она так на него взъелась, живо бы отправила Робби на все четыре стороны, и яйца свои он бы нес в бумажном мешочке. Бинди – из тех баб, кто вываливает тебе все в лицо. Не стала бы она хитрить с ядом. – Он покачал головой. – Бред какой-то.
– Никто и не предполагает, что Бинди имеет к этому отношение, Фил. Мы просто пытаемся себе представить жизнь Робби. Итак, четверг. Расскажите нам про «Аматис».
Фил заворочался на стуле: движения человека, который собирается кое-что скрыть.
– Особо-то нечего рассказывать. Мы по большей части сидели в ВИП-зоне, пили шампанское. Там еще была пара ребят из Йоркширского крикетного клуба, потом еще этот болван, что ведет по ящику передачу. Он там объясняет, как разбогатеть на всяком хламе, который у вас валяется на чердаке. И еще какой-то придурок, который пару серий назад мелькал в «Большом брате», а других парней я не знаю. Ну и обычный набор девчонок. Миленькие и довольно стильные. В «Аматисе» они все такие.
– Робби кем-нибудь занимался всерьез?
Фил ненадолго задумался.
– Да нет. Мы оба танцевали, но он не плясал с одной и той же подолгу. Все их менял, как будто никак не мог найти подходящую. – Он ухмыльнулся. – Со мной было по-другому. Я-то почти сразу себе выбрал. Жасмин, вот как ее звали. Ножки от горла, сиськи во какие. – Он изобразил внушительных размеров грудь. – Так что я не больно-то смотрел на Робби, если понимаете, о чем я. А вскоре после того, как я склеился с Жасмин, он двинул к водочной стойке. Ну а мы решили уйти, так что я пошел искать Робби. Отыскал его, когда он возвращался из сортира. Сказал, что еду к Жасмин, он был не против. Сказал, что случайно встретил кого-то, с кем вместе учился в школе, и они, стало быть, пьют. – Фил пожал плечами. – А в следующий раз я его увидел уже на тренировке в пятницу, он был помятый какой-то, будто изжеванный. Видок у него был, словно он ночью оттянулся по полной. И прикинулся такой овечкой, мол, толком ничего не помнит. Да так ведь и бывает, нет? Накачаешься, а утром в памяти черная дыра.
Крис вдруг поняла, что сидит затаив дыхание. Она выпустила воздух и произнесла:
– Старый школьный друг… А имя?
– Он не назвал. Даже не сказал, девчонка это или парень. – Фил явно расстроился. – Я его должен был спросить, ведь так? Я о нем должен был получше заботиться.
Крис улыбнулась, скрывая разочарование:
– Никто вас не винит, Фил. Мы не знаем, когда отравили Робби. Но, если судить по моему опыту, когда кто-то всерьез решился извести другого человека, помешать этому очень трудно.
– Он же поправится, ведь так? Доктора-то свое дело знают, верно? – Он прикусил нижнюю губу. – Он сильный как бык, наш Робби. И он настоящий боец.
Кевин отвел взгляд, предоставляя Крис выбирать дальнейший путь беседы.
– Врачи делают что могут, – ответила она. – Не успеете оглянуться, как вы с ним опять будете разгуливать по городу.
Фил поджал губы и кивнул. Казалось, он вот-вот заплачет.
– «И никогда не будешь ты один»[15], ведь так? – Он поднялся на ноги. – Ну, ладно. Пойду я.
Крис тоже встала, положила руку ему на локоть.
– Спасибо, Фил. Вы нам очень помогли.
Она смотрела ему вслед: широкие плечи ссутулились, шаг утратил всю свою пружинистость. Дверь за ним закрылась, и Кевин повернулся к Крис:
– Похоже, ты не считаешь его подозреваемым.
Крис покачала головой:
– Скорее всего, он думает, что рицин – это что-то из области скачек и ли охоты. Но он нам, по крайней мере, кое-что сообщил.
– Про одноклассника?
– Именно. Тут открывается много мотивов. Может, наш вундеркинд, когда учился в школе, доводил других? Может, он соблазнил чью-нибудь девушку? Может, он проделал какой-нибудь грязный трюк и лишил кого-то каких-то шансов? Да мало ли что.
Кевин направился к двери:
– Эту косточку явно не прочь будет погрызть наш старший детектив-инспектор.
– Как раз то, что ей нужно. Хоть перестанет терзаться, что никто ей вовремя не сказал, что Тони в больнице.
Кевин поморщился:
– Ладно тебе. Если бы в выходные дежурила не Пола, а кто-то еще, у нас уже по всему полу валялись бы выбитые зубы, можешь мне поверить.
– А что у Тони с нашей шефиней? Когда я их впервые увидела вместе, то подумала, что у них роман. Но все говорят – нет, никогда такого не было и быть не может. Не понимаю.
– Как и все остальные, – заметил Кевин. – Боюсь, меньше всего понимают они сами.
Если у Сэма Ивенса и имелся жизненный девиз, то звучал он следующим образом: «Знание – сила». Этот афоризм он применял всегда – будь т о информация о преступниках или сведения о собственных коллегах, которых он всегда стремился обскакать. Поэтому, после того как Кэрол покинула квартиру Робби Бишопа, он решил быстренько заглянуть в компьютер футболиста, обогнав Стейси. Он знал, что есть веские причины, по которым ему не следовало бы этим заниматься, но, судя по тому, что ему удалось узнать о Робби Бишопе, компьютер у парня вряд ли оснащен цифровой бомбой, которая настроена на уничтожение данных, как только кто-то посторонний попытается в него залезть.
Он оказался прав. Компьютер даже не был защищен паролем. Поэтому у него сразу возникло искушение изучить файлы, но он знал, что это оставит следы, которые не укроются от внимания Стейси. Однако он решил, что ничем не рискует, если просто скопирует файлы на чистые диски, которые он нашел в одном из ящиков стола.
Вскоре он понял, что здесь нет ничего достойного внимания. Тысячи музыкальных файлов: по данным программы «iTunes», установленной у Робби, на то, чтобы все их прослушать, уйдет 7,3 суток. Порядочное количество музыки, но едва ли она прольет свет на убийство парня. Вряд ли принесут пользу и несколько десятков сохраненных файлов к компьютерным играм: еще одно доказательство того, что компьютер служил Робби главным образом для развлечения. Поэтому Сэм сосредоточился на электронной почте, фотографиях и немногочисленных вордовских документах. Даже при столь безжалостном отсеве понадобилось три диска, чтобы переписать на них то, что он хотел.
Потом он закрыл все программы, убежденный в том, что никакая электронная бомба ему не грозит. Пускай теперь Стейси сколько угодно забавляется с этой штукой.
Довольный, Сэм отключил компьютер и вернулся за письменный стол. Теперь, когда у него имелись кое-какие конкретные отправные точки для работы, он уже меньше сердился, что торчит здесь вместо того, чтобы сражаться на передовой, опрашивая главных подозреваемых. Проклятая Джордан! Что бы он ни делал, на нее это не производит никакого впечатления. Ему надо придумать, как действовать через ее голову, иначе ему не добиться продвижения. Все еще немного злясь, он дотянулся до сигарет и закурил. Вряд ли Робби Бишоп вернется и проявит недовольство, что в комнате накурено.
Кэрол стояла в тени, наблюдая, как перед ее глазами разворачивается последний акт трагедии Робби Бишопа. Даже медицинская аппаратура уже не могла поддерживать в нем жизнь. Денби объяснил ей это, когда она приехала в больницу:
– Как я вам говорил, из-за рицина клетки прекращают вырабатывать белки, которые им необходимы, и поэтому начинают погибать. До какой-то поры мы можем компенсировать это с помощью наших приборов, но потом наступает момент, когда кровяное давление падает настолько, что мы уже попросту не в состоянии подавать достаточное количество кислорода в мозг, и все в организме начинает отключаться. Сейчас наступает как раз этот момент.
Она знала: боли он не ощущает, об этом заботится морфий. А профанол – о том, чтобы он все время спал. И хотя формально он был еще жив, в нем уже не оставалось ничего от прежнего Робби Бишопа. Трудно было поверить, что умирающий, который лежал перед ней, еще несколько дней назад вдохновил своих товарищей по команде на славную победу. Он больше не походил на спортсмена. Голова у него, казалось, увеличилась вдвое, тело разбухло, раздалось, раздулось. Под тонким одеялом его некогда прекрасные ноги были как две колонны. Робби Бишоп, спортивный герой, кумир миллионов, выглядел ужасно жалко.
Рядом с ним сидела его мать, сжимая обеими руками его вялые пальцы. По ее щекам текли слезы. Ей не было и пятидесяти, но эти два дня превратили ее почти в старуху, сгорбленную и ничего не понимающую. За ее спиной стоял муж, положив ей руки на плечи. Поражало его сходство с сыном – прежним, еще здоровым. Брайан Бишоп служил живым напоминанием о том, каким Робби никогда не станет.
По другую сторону кровати стоял Мартин Фланаган, склонив голову, сцепив руки перед собой. Кэрол видела, что он кривится, изо всех сил пытаясь не заплакать. Когда Англия с позором покинула последний чемпионат мира, Кэрол решила, что для настоящих мужчин вполне допустимо лить слезы. Но, вероятно, не для мужчин поколения Фланагана, подумала она.
Она увидела, как грудь Робби словно бы сжалась, тело спазматически дернулось. И в какие-то секунды все кончилось. Показания кардиомониторов резко пошли вниз, кровяное давление мгновенно упало, уровень кислорода в крови ринулся к нулю так быстро, что цифры на дисплее слились в неразличимую муть.
– Мне очень жаль, – произнес Томас Денби. – Теперь мы вынуждены отключить системы жизнеобеспечения.
Миссис Бишоп заплакала. Она издала всего один долгий, пронзительный всхлип, потом рухнула вперед, на своего сына, и стиснула рукой его разбухшую грудь, словно могла вдохнуть в него жизнь. Ее муж отвернулся, закрыв лицо руками, плечи у него тряслись. Фланаган, опустившись на корточки, привалился к стене, уткнув голову в колени.
Это было уже чересчур. Кэрол отступила назад. А когда она вышла в коридор, за ее плечом оказался Денби:
– Нам придется выступить с заявлением, провести пресс-конференцию. Предлагаю сделать ее совместной. – Он посмотрел на часы. – Вам хватит получаса на подготовку?
– Я не уверена, что мы должны…
– Послушайте, я собираюсь рассказать им все то, что мы знаем, а именно – что Робби Бишоп умер от отравления рицином. Но они захотят знать, что делаете вы, полиция. А я лишь хочу, чтобы вся эта история была представлена более или менее целостно. Чтобы потом не было всякого рода спекуляций, которые могут вызвать мои рассуждения.
Денби говорил раздраженно: было похоже, он не привык, чтобы ему возражали. Но Кэрол никогда не испытывала трудностей в противостоянии с ему подобными.
– Полагаю, у меня больше опыта, чем у вас, в том, что касается того, как делать свою работу посреди толпы кровожадных журналистов, – лучезарно улыбаясь, сказала она. – Если вам легче проводить пресс-конференцию при моей поддержке, я наверняка сумею это устроить. Где мы встретимся с репортерами?
Явно захваченный врасплох, Денби сухо ответил:
– Полагаю, оптимальное место – зал заседаний на втором этаже. Увидимся там через двадцать минут.
Он удалился.
– Сукин сын, – пробормотала она.
– Какие-то проблемы, шеф? – Пола стояла в дверях комнаты для родственников, в которой недавно беседовала с Фланаганом.
– Мистер Денби не любит тратить время зря. Заявляет, что пациент скончался, и тут же объявляет пресс-конференцию. Я бы предпочла немного перевести дух, чтобы убедиться, что поспеваю за событиями, только и всего.
– Хотите, обзвоню наших? Узнаю новости?
Кэрол трудно было поверить в искренность Полы. Когда она сама оказалась в сходном положении, она ощущала обиду и страстное желание отомстить. Она не могла себе представить, как стала бы работать с теми, кто подставил ее, предал, злоупотребил ее доверием. Но, судя по всему, Пола, вместо того чтобы ее возненавидеть, только еще сильнее стремится заслужить ее одобрение. В свое время Кэрол просила Тони растолковать ей это, но Тони мешала врачебная этика – как психолог он сам вел беседы с Полой и не мог передавать их содержание посторонним. Вот только что он счел возможным ей сказать: